Мы все знаем, что существует обычай занавешивать зеркала в доме покойного. Делается это для того, чтобы душа усопшего беспрепятственно смогла перейти в потусторонний мир и, при этом, не заблудилась бы по дороге. Некоторые полагают, что в зеркале мы видим лишь отображение нашего мира. Но только не в этом, а в том, ином мире. Мы видим всего лишь нашу копию. И, надо сказать, далеко не лучшую копию.
История, которую вы найдете ниже, не выдумана. Точнее сказать, если, что и выдумано, то самую малость. Ведь жизнь наша преподносит нам иногда и более невероятные вещи.
* * *
Вечер был изумительным. Воздух, напоенный ароматами цветущей сирени и волшебством только что пронесшейся июньской грозы, казался поистине живительным. Вера сидела на скамейке парка и непринужденно болтала ногами, стараясь стряхнуть с новых туфелек налипшие песчинки и дождевые капли. Она все еще находилась под впечатлением пережитой грозы. Прошедший ливень временами был очень сильным, но совсем не страшным. И даже раскаты грома не пугали ее. Вся прелесть заключалось в красоте, представшей только что перед ее глазами. В еще ярком, закатном солнце, которое своими косыми лучами освещало стену дождя. И в листве деревьев, блестевших и переливающихся в лучах солнца. Казалось, что каждый листочек в отдельности и все деревья вместе радовались и теплому солнцу и потокам дождя, низвергавшимся с небес. Однако, все проходит на этом свете. Дождь кончился, ветер стих, и стало, как-то, по-особенному спокойно и умиротворенно вокруг. Вдыхая полной грудью напоенный электричеством воздух, казалось, и сам получаешь запас новой энергии. Но, стоило Вере отвлечься от грозы, и связанных с ней ощущениями, как сразу же возникли воспоминания о пережитом ею два часа назад шоке. О страшном, мерзком и непонятном старике, с которым ей довелось повстречаться.
А дело было так. С утра, как и обычно, по будням, Вера отправилась на работу. Надо сказать, что Вера работала инженером по эксплуатации в отделе материально-технического обеспечения в одной солидной фирме. Проще говоря, она была специалистом по хозяйственной части. Ее ждала обычная дневная рабочая сутолока, пререкания с начальницей, распоряжения которой Вера обязана была выполнять беспрекословно, невменяемые сотрудники, которым вечно было что-то нужно от тебя, водители со своими требованиями, бухгалтерия, с якобы не так и не вовремя оформленными документами и прочее, прочее, прочее. После обеденного чая с бутербродами, Вера, чтобы заполнить чем-то оставшиеся от перерыва три четверти часа, отправилась потолкаться на книжную ярмарку, располагавшуюся в десяти минутах ходьбы, в здании бывшего районного ДК. Но, почему-то зашла в маленький букинистический магазинчик, что находится буквально в двух шагах от ярмарки. В магазинчике не было ни одного посетителя. По правую руку от входа, где-то в глубине длинного и не широкого помещения, за прилавком сидел приличного вида пожилой мужчина. Он, как потом поняла Вера, был одновременно и продавцом и хозяином магазина. Книжные стеллажи располагались вдоль стен, по периметру магазинчика таким образом, что куда бы посетитель ни обратил свой взгляд, везде он видел книги. Даже в проходе, на уровне глаз, слева, вся стена была уставлена книгами. Но взгляд Веры остановился не на книгах, а на маленькой изящной табакерке, что была выставлена на широком прилавке, тянувшийся с правой стороны через всю комнату. На этом прилавке под стеклом мирно соседствовали тяжелые древние и, вероятно поэтому, особо ценные фолианты, старинные монеты и табакерка, которая и привлекла внимание нашей героини. Табакерка была очень красивая. От нее пахло старым, неизвестным для Веры деревом, и еще чем-то таким, что Вера для себя определила, как "дух ангела" человека, изготовившего когда-то эту чудесную вещицу, и вложившего в нее часть своей души.
- А, может быть, подумала Вера, это просто запах табака, который когда-то насыпали в эту очень симпатичную коробочку.
Снаружи табакерка была покрыта изящной, филигранной резьбой, а изнутри, на крышке, была выгравирована надпись на английском языке: "Who owns me, that owns souls".
Вера не заметила, как к ней из глубины зала подошел продавец.
- Интересуетесь, - вежливо улыбаясь, спросил он. И продолжил, не дожидаясь ответа:
- Занятная вещица. Не правда ли? Рекомендую. Восемнадцатый век. В то время нюхательный табак был в моде. Им пользовались не только мужчины, но баловались также и женщины - знатные дамы, - оратор сделал паузу, глубокомысленно взглянул на Веру и затем продолжил: - Ее приобрел за бесценок для своей жены один английский купец, будучи в Аравии. И табакерка эта долгое время была семейной реликвией в этой почтенной английской семье. И вот, в конце второй мировой ее приобрел в антикварной лавке советский морской офицер. Корабль, на котором он служил старпомом, входил в состав морского конвоя. Это, конечно, рассказы, как Вы
понимаете. Так табакерка очутилась в России. Простите, в Советском союзе.
- Потом, когда семья этого офицера также обеднела, его внуки были вынуждены продать эту симпатичную вещицу. И вот она у меня.
Старик, наконец, закончил эту длинную тираду и теперь смотрел на Веру, ожидая, видимо, какой-нибудь реакции с ее стороны.
- Ничего особенного, в общем-то, в ней нет, - молча рассуждала в это время Вера, - простая деревянная шкатулка, разукрашенная всякими разными узорами и невразумительными надписями, выполненными рукой ремесленника. Единственное, что в ней нравится, так это мастерство, с которым были вырезаны эти самые узоры. Сразу чувствуется рука мастера.
- Скажите, а Вы не знаете, - Вера явно смутилась, не зная, как спросить, - Вы не знаете, как звучит по-русски эта фраза, - она показала пальцем на выгравированную надпись, подняв глаза на продавца.
- Почему не знаю? Знаю, - отвечал он, улыбнувшись в очередной раз, - Здесь написано: "Кто владеет мною, тот владеет душами". А затем, помолчав, добавил: - Я точно не знаю, но по слухам, там была какая-то история, связанная с этой надписью. Но что именно произошло тогда, никто толком не помнит. Поэтому Вы, уверяю Вас, можете смело покупать эту вещь. Она будет украшением любого интерьера. Тем более, что я прошу за нее сущие пустяки.
* * *
То ли потому, что табакерка ей действительно понравилась, то ли под воздействием пространных речей продавца, но Вера вышла из магазина с табакеркой в сумке. Шестьсот шестьдесят шесть рублей - почти всю премию, которую она отдала за нее, ей было жаль, конечно, но не так, чтобы очень. Премию выплатили неожиданно, и Вера не рассчитывала на нее.
- И, потом, можно хоть раз в жизни, душу порадовать, можно, в конце концов, купить не то, что нужно и что требуют обстоятельства, а то, чего душа желает. Все равно потратила бы на какую-нибудь тряпку, подумаешь, тряпкой больше, тряпкой меньше. Какая разница. Ведь хорошую вещь на эти деньги, как не крути, не купишь, - решила Вера.
Однако, настроение ее от такого внутреннего согласия не улучшилось. Оставался неприятный осадок от этого продавца в магазине.
- Все-таки сумел испортить настроение, гад, - вновь и вновь переживала Вера последнюю сцену. Когда она, уже согласившись купить табакерку, достала деньги, чтобы заплатить за нее, у нее возник вопрос о цене, проставленной на ценнике:
- Откуда такая странная цена, - спросила она продавца, улыбнувшись.
- А что в ней странного, - ответил он, также улыбнувшись в ответ, - цена, как цена.
- Шестьсот шестьдесят шесть рублей, - повторила вслух Вера, - ведь это число зверя, от него все несчастья на свете случаются.
- Милая девушка, - не сдавался старик, потемнев лицом, - Вы, как я вижу, человек не серьезный, да еще мнительный, к тому же. Кто же в наше время обращает внимание на такие мелочи. Ведь это простое совпадение. И ничего более.
- Ах, так, - начала злиться, в свою очередь, Вера, - значит я мнительная? А Вы, Вы знаете кто такой? - Да Вы, - задохнулась девушка, Вы просто продавец рухляди всякой. Да еще жулик. Потому что стараетесь сбыть лежалый товар. Нет, я, конечно, куплю ее. Просто потому, что она мне понравилась. И чтобы доказать Вам, что я не мнительная, - с азартом выпалила Вера.
Было интересно наблюдать за переменами, которые внезапно стали происходить с лицом старика. Лицо его сначала вытянулось от удивления и неожиданности. Потом оно стало еще более темным, пунцово-темным от гнева. Глаза его зажглись, вдруг, недобрым огнем. Видно было, что он едва сдерживается, чтобы не накричать на нее. Или даже ударить. Вера подумала, что продавец в этот момент стал злым и мерзким, даже отвратительным, а не красивым, каким он показался ей в ту минуту, когда она его только увидела. Но воспитание и выдержка все-таки одержали верх в этом, безусловно, неординарном человеке. Он даже попытался вернуть улыбку. Правда, у него это плохо получилось. Он только произнес, глядя в глаза Вере:
- Ничего, красавица, жизнь еще научит тебя уму разуму.
После этого он взял, протянутые Верой деньги, и выбил чек в кассе. Когда она брала из его рук сверток с покупкой, то еще раз увидела его глаза. На этот раз в них не было ненависти, но было нечто, что она определила потом, как огонь дьявола, смешанный с человеческой злостью.
* * *
Ничто не примиряет нас с действительностью с такой силой и решительностью, нежели смерть. Ибо человек часто бывает также беззащитен и безволен перед реальностью, как и перед смертью. Когда человек устает от жизни, он просто уходит от нее в мир иной. И никто не может сказать, что это: воля мира или судьба? Как удержаться на этой тонкой грани между собственной волей и волей Господа? На этот вопрос нет однозначного ответа. Когда Вера вернулась в тот вечер домой, ее встретила заплаканная соседка. Вера узнала от нее, что умер Петр Михайлович, с которым она прожила душа в душу более сорока лет. Антонина Ивановна, а ей самой было уже за семьдесят, рассказала, что утром вышла буквально на пятнадцать минут в магазин. А когда вернулась, муж лежал на полу в большой комнате около дивана, на который он прилег, когда она еще была дома. Бригада скорой помощи просто констатировала смерть. Вера удивилась тому, как быстро жилые комнаты соседей (они занимали две смежные комнаты) превратились в обитель смерти. Эти плачущие родственники, эта черная тряпка на зеркале, остановившиеся буфетные часы в большой комнате, большое сервизное блюдо с кутьей на серванте - от всего этого пахло смертью. Сам Петр Михайлович лежал в спальне на своем обычном месте, и с порога комнаты могло показаться, что он тихо спит мирным и глубоким сном. Лицо у него было умиротворенным, морщины разгладились, и Вера подумала, что выглядит он совсем даже ничего. Вера постояла несколько мгновений рядом с ним, прощаясь с добродушным и веселым человеком, каким был Петр Михайлович. Затем в коридоре она немного поплакала вместе с Антониной, шепча ей слова утешения. После чего прошла в свою комнату.
Вера жила в этой квартире относительно недавно. Всего три с половиной года. Хотя ей самой было, всего лишь двадцать пять. Она вселилась в эту комнату в результате размена квартиры, в которой жила ранее вместе с мужем и с его матерью. Но отношения с бывшим мужем не сложились. И вот, она очутилась одна в этой комнате. Впрочем, с мужем они прожили всего лишь год, с ребенком почему-то не получилось. Возможно, что они мало прожили друг с другом для этого. В общем, Вера считала, что все не так плохо, и что все у нее еще будет. Начиная с чистого листа, она надеялась, что уже не повторит старых ошибок.
Оставшись, наконец, одна, Вера облегченно вздохнула. Переодевшись, и приведя в порядок волосы, она занялась разбором сумок. Купленные продукты убрала в холодильник, который стоял тут же, в комнате. Пересчитала оставшуюся наличность. Вздохнув, убрала кошелек обратно в сумочку. Затем, усевшись на диван, развернула, упакованную в бумагу табакерку. Было интересно разглядывать ее не в полутемном магазине и под присмотром продавца, а вот так, сидя с ногами на диване и в полном одиночестве. Но разочарований не последовало. Покупка ей определенно нравилась. Вера всегда, насколько она себя помнила, любила разглядывать мельчайшие подробности понравившихся вещей. Она, как ей казалось, проникала, таким образом, в суть вещей, в их душу. С внутренней стороны крышки, ниже первой надписи шла вторая. Вера не заметила эту надпись в магазине, потому что она шла по самому низу крышки. И еще, наверное, потому, что вторая надпись была мельче первой и уже почти стерта временем. Она гласила: "Having lost once, you will lose again". Вера не поленилась и нашла в книжном шкафу словарь. По-русски эта фраза звучала, как заклинание: "Потеряв однажды, потеряешь вновь".
* * *
Довольная, что ей так легко удалось справиться с переводом, Вера взяла чистую, влажную тряпочку, и зачем-то стала протирать купленную коробочку. При этом она вновь уселась на диван. Некоторое время спустя, когда она очнулась, и пришла в себя после увиденного и услышанного, Вера пыталась ответить сама себе на вопрос, - зачем ей понадобилось вытирать табакерку? И не находила ответа. Скорее всего, здесь сработало чисто женское стремление к чистоте и осознание того, что чужая, старая вещь может быть грязной. И, что нужно ее, поэтому, очистить от пыли и грязи. Когда тряпочка в руках нашей героини коснулась надписей, то Веру внезапно сразил непонятный и какой-то странный сон. Странным он был еще и потому, что все увиденное во сне, казалось ей совершенно реальным и непостижимым. Даже во сне. Буквы этих непонятных заклинаний, и первой и второй фразы, стали, вдруг, увеличиваться и выросли до гигантских размеров. Затем появился некто, принятый ею за дьявола. Вера узнала его: это был, всего лишь, ее собственный муж (бывший), который стоял перед нею и усмехался дьявольской усмешкою.
- Вера, - обратился к ней Константин, - ты хороша собой и ты сильная. Ты будешь властвовать над людскими душами, и править людьми по своему усмотрению. Тебе будут кланяться, и признаваться в любви. Но ты отдашь мне свою душу.
Вера ничего не успела ответить. Она только услышала его голос и подумала, что это есть никто иной, как Костя. И в этот момент она проснулась. Несколько минут она продолжала сидеть на диване, осмысливая только что виденный сон, и пытаясь отрешиться, избавиться от ощущения реальности ее встречи с мужем. Ее новая игрушка - табакерка - лежала тут же, рядом с ней на диване. Она убрала ее с дивана и поставила на сервант, рядом с часами.
- Очень даже и ничего, - подумала Вера и повернулась к телевизору. Ей хотелось отвлечься и успокоиться после только что пережитого во сне шока. Было начало девятого. По второму каналу транслировали программу "Вести". Но Вера никак не могла сосредоточиться на новостях. Ее не отпускала мысль о муже и о том, что он ей сказал во сне. Потом Вера вдруг вспомнила, что она еще ничего не ела сегодня вечером, и, что ей действительно хочется есть. Удивительно, но в эту самую минуту постучала соседка. Затем она и сама появилась в дверях комнаты.
- Верочка, - произнесла Антонина Ивановна, а это была именно она, - Верочка иди к нам, ты ведь сегодня еще не ужинала.
Вера попыталась, было отказаться. В том духе, что не время, и Вам сейчас не до меня. Но с Антониной Ивановной спорить было бесполезно. Поэтому Вера была вынуждена уступить. Она встала, наконец, с дивана и послушно отправилась вслед за доброй женщиной в ее комнаты.
Вера даже удивилась самой себе. Ведь еще вчера она мысленно произнесла бы "их", а не "ее" комнаты, как это она сделала только что.
Поздно вечером, когда тело покойного Петра Михайловича увезли в морг, а родственники разъехались по домам, на маленькой кухоньке внезапно опустевшей квартиры остались только две плачущие женщины. Старая и седая Антонина Ивановна и молодая, уверенная в себе и в своем будущем успехе - Вера. И совсем не важно то, что Антонина Ивановна была умудренным невзгодами, и уставшим от жизни человеком, а Вера только что начинала набирать этот самый жизненный опыт, который, как говорили многие, не купить ни за какие деньги. Вера не было черствым и бездушным человеком. Она искренне сопереживала и сочувствовала Антонине, как она ее мысленно называла, и ей действительно была жаль бедного старика, который вот так, в один миг, покинул и Антонину Ивановну и белый свет.
- Верочка, милая, - говорила, продолжая всхлипывать, Антонина, - ведь ты еще совсем ребенок, ну что ты там не поделила со своим Костей? Ну, что? Ребенка не было? Так ведь у всех по-разному, детка. Вы ведь и года вместе не прожили. И Петр, - кивнула она в сторону спальни, - Петруша никак не мог понять, что там у Вас произошло.
- Антонина Ивановна, дорогая - отвечала Вера, - могу я Вас попросить об одной вещи?
- Вы ведь гадаете, и, вообще, - сделала паузу девушка. - Короче, Антонина Ивановна, помогите мне пожалуйста. Я хочу вернуть Костю. Ведь Вы можете, я знаю. Дело в том, что я решила вернуться к нему, а как это сделать - не знаю. Я его во сне видела, - закончила Вера. И тоже, почему-то заплакала. Она не стала рассказывать всю сегодняшнюю историю с табакеркой. Сказала только, что внезапно уснула, и во сне ей явился Константин.
Сильный и властный. И, что после этого сна ей захотелось помириться с ним.
Антонина Ивановна, выслушав признания девушки, выпрямилась, вытерла слезы и внимательно посмотрела на Веру.
- Видишь ли, - с расстановкой отвечала пожилая женщина, - я тебе помогу, но только не сегодня. Это можно будет делать лишь на девятый день. После того, как душа Петра Михайловича вознесется на небо. Ведь сейчас она еще здесь, рядом с нами.
И Антонина зарыдала, оказавшись, уже в который раз, в объятиях соседки. Затем, успокоившись, Антонина Михайловна сказала Вере:
- Ты знаешь, моя Валентина старше тебя на десять, нет, пожалуй, на одиннадцать лет. Так вот, у нее тоже не все гладко было. И браки, и разводы - все было. Однако все со временем утряслось. И сейчас у нее все, как у людей. Своя дочка уже в школу ходит. У тебя также все наладится, вот увидишь, - а потом, помолчав, продолжила:
- Ты, вот что ... пойди завтра в церковь, и закажи панихиду по умершим родственникам. Постарайся никого не забыть. Всех помяни. А затем, на девятый день закажешь молебен во здравие живых родственников, своих друзей и врагов. Кроме этого закажешь молебен во здравие своего бывшего супруга. Запомни, что во время молебна тебе нужно постоять под куполом. И вот еще что. Найди способ, чтобы передать своему бывшему святую воду с этого молебна. Ну, а потом, через несколько дней после этого, закажешь молебен во здравие самой себе. Святую воду после этого принесешь домой и будешь пить по глотку утром и вечером.
- Да, и себя не забудь привести в порядок. Прическа, осанка, одежда - все важно. Да и причаститься не мешает. Так что, вот такие дела, дочка. Это ничего, что я так тебя назвала? Ты не обиделась? Ну и хорошо. Дело твое, как видишь, хлопотное и не спешное. Такие дела быстро не делаются.
Наступила пауза. Внимательно слушавшая, Вера поняла, что на сегодняшний вечер Антонина ей все сказала. Поблагодарив, и пожелав ей спокойной ночи, она ушла в свою комнату.
* * *
Мы не всегда любим, когда кто-то вмешивается в наши дела и в нашу жизнь. Мы не любим выслушивать советы наших соседей, а тем более выполнять их. Может быть это связано с нашим воспитанием. Может быть, не знаю. Но, думаю, это связано с неповторимостью каждого из нас, с тем, что в каждом из нас живет некто, который подвластен только Богу и видит свое предназначение в выполнении воли Господа. Ибо все наши внутренние желания и побуждения, хотя и связаны с внешними, видимыми причинами и ситуацией, в то же самое время являются движениями нашей души, над которой властвует наш дух. Тот самый дух, которому мы все поклоняемся и почитаем за искру божью. Поэтому, неправильно будет говорить о том, что Вера ухватилась за советы своей престарелой соседки. Нет, она просто была увлечена порывами своей души и сердца.
Но, как бы то ни было, на следующий день наша героиня отправилась в церковь. Вначале она причастилась у Батюшки, а затем заказала панихиду для своих умерших родственников, имена которых она предусмотрительно переписала на бумажку. Короче, она в точности следовала наставлениям Антонины Ивановны. Даже отправилась после работы на Троицкий рынок, где дешево приобрела шерстяную кофточку к своей новой черной юбке. Когда Вера, наконец-то добравшись до дома, примерила новый наряд, то осталась довольна. - Очень, даже ничего, - сказала она самой себе, стоя перед зеркалом в своей маленькой комнате.
После того, как, выполнив свой обычный ритуал переодевания и домашнего обеда-ужина, так Вера называла свою вечернюю трапезу после рабочего дня, она устроилась на своем обычном диване перед телевизором. Но телевизор не включила. Ее мысли сами собой вернули ее взгляд к табакерке, которая покоилась там, где она ее вчера оставила. Она взяла табакерку, и снова уселась на диван. Она вспомнила, что вчера, перед тем, как ее сразил тот непонятный сон с коробкой в руках, она думала о Косте, своем бывшем муже.
- А что, если..., - Вера задумалась, - если провести эксперимент?
Она заставила себя думать о Галине Васильевне - своей начальнице. Она представила, как она отдает распоряжение, и как при этом напрягаются ее надбровные дуги, представила себе всю ее мимику и интонации ее голоса. При этом пальцы рук девушки были внутри табакерки, там, где располагались надписи. Прошло около минуты, прежде чем Вера вновь, как и вчера, провалилась в небытие. Она увидела себя в кабинете у Галины Васильевны. Только выражение лица ее было совсем иным. Лицо ее обычно недоброжелательной начальницы выражало смирение, и даже подобострастие.
- Верочка, - заговорила вдруг Галина Васильевна, улыбаясь, - ты знаешь, я, наверное, была неправа вчера. Я действительно хочу поручить тебе эту работу. Нет, ты не подумай, я заплачу тебе.
- Ну, наконец-то, - ответила ей Вера, - давно бы так. Я верила, нет, знала, что вы примите такое решение.
После этого видение пропало, и Вера проснулась, ощутив себя на диване в своей комнате. Лицо и ладони были мокрыми от пота. Она долго сидела молча, стараясь осмыслить все увиденное во сне.
- Или в трансе? - вдруг подумала она.
Она поднялась с дивана, вышла из комнаты и прошла в ванную, где долго плескалась, подставляя лицо под струю холодной воды. Затем, как и вчера, она битый час провела на кухне вдвоем с Антониной Ивановной, которая рассказывала ей о том, когда будут похороны, и что осталось еще очень много дел. И, что, если бы ни Валентина с мужем, то сама бы она уже ничего не сумела бы сделать. Так прошел этот вечер.
* * *
На следующее утро, Вера пришла на работу на двадцать минут позже обычного. Чего с ней никогда не бывало до этого дня. Впрочем, она была уверенна, что как раз сегодня она имеет на это право, и что никто ей не посмеет сделать замечание. Эта уверенность только окрепла в ней после разговора с Лопатиной. Галина Васильевна, позвонив по внутреннему номеру, попросила Веру зайти к ней.
- Я хочу сообщить Вам, что руководство решило поощрить Вас за хорошую организацию работы на Вашем участке и увеличить коэффициент за расширенный фронт работ до двух. Кроме того, администрация идет Вам навстречу, и Вы назначаетесь ответственным лицом по охране труда в учреждении. Вы ведь знаете, что у нас нет штатной единицы инженера по охране труда. А вы, практически знаете эту работу, и, в основном, выполняете ее. Мы дадим Вам еще пятидесятипроцентную надбавку к окладу за эту работу. Придется тебе на курсы походить. Но это не страшно.
- Я думаю, Зайка, - она вдруг перешла с казенного языка на фамильярно-дружеский, - что ты справишься, и все у нас будет хорошо.
- Спасибо, Галина Васильевна, - только и нашла, что ответить, Вера, - я тоже так думаю.
Все время, пока длилась эта беседа, Вера не отводила глаз от лица начальницы, пытаясь отыскать на нем следы ночной беседы. И, порой Вере казалось, что она видит какие-то признаки ночного разговора, что Галина Васильевна действительно ведет себя иначе, чем скажем, она вела себя еще вчера. Что она отводит глаза и торопиться высказаться. Уж кто-кто, а Вера знала, что Лопатиной это не было свойственно вовсе. Ей вообще не было свойственно идти на уступки в ранее принятом решении. Мало того, что она была неуступчива, она была крайне недоброжелательна к людям, в целом, и к своим сотрудникам, в том числе. Впрочем, Вера была уверена, что подчиненных она не признавала за людей вовсе. Если к этому прибавить крайнюю подозрительность, вздорность и не умение видеть рациональное зерно в предложениях коллег, то вы получите почти полное представление о характере Галины Васильевны. Занимаясь голым администрированием и плетением интриг, она вынуждала своих подчиненных стучать друг на друга и ставила себе это в заслугу.
Поэтому, Вера просто обалдела от всего того, что ей наговорила Лопатина. Вначале она долго не могла придти в себя ото всех обещаний, которые вдруг выплеснулись на ее голову. А потом .... потом ее словно ударило током: - неужели табакерка? Ну, конечно... мистика, бред и тому подобное. Но ведь сработало! Вот в чем вопрос. И еще как сработало.
Весь этот день Вера провела в обычных, повседневных хлопотах и заботах. И все это время она жила с мыслью о том, что надо, как можно скорее, поработать с табакеркой. Но, только совсем в другом направлении, нежели ее нынешнее служебное положение.
После рабочего дня, Вера отправилась в церковь, потому что на этот день ей была назначена панихида об усопших родственниках. А после - по магазинам за продуктами. А то в доме не осталось ни куска хлеба, ни колбасы. Когда же она, в конце концов, добралась до своей комнаты, то некоторое время просто сидела без движения, тупо взирая через окно на игру солнечного света в листве деревьев во дворе. Потом встала и занялась обычными, домашними делами.
Дел, откровенно говоря, накопилось, что называется невпроворот. Но за делами время летит быстро, и Вера не заметила, как промелькнул вечер. Она решила, что отложит свои опыты с табакеркой на поздний вечер, чтобы уже не возвращаться ни к каким делам.
Ближе к полуночи, когда Вера готова была лечь спать, она вновь вспомнила о табакерке. Конечно, весь вечер она продолжала думать о волшебной табакерке и о Косте. Но решимость вновь воспользоваться ею пришла только в эту минуту.
- Тут уж ничего не поделаешь, силы, которые стоят за ней, все равно мне неведомы, но они, эти силы, - на моей стороне. Ведь один раз они мне уже помогли. Значит, помогут и в другой. У меня нет другого выхода, - успокаивала себя Вера.
Сидя в ночной рубашке на расстеленной постели, Вера взяла в руки табакерку, закрыла глаза и представила себе Костю таким, каким она его знала в лучшие часы их совместной жизни. И все повторилось, как и в первый раз. Веру вновь сморил быстрый сон. И она увидела себя в какой-то незнакомой ей комнате, с незнакомой мебелью. Но, не смотря но то, что комната и обстановка были ей незнакомы, Вера знала или понимала, как хотите, что находится она в квартире ее бывшего мужа. А вот и он сам. Высокий, красивый с широкой улыбкой. Он был сегодня гораздо более дружелюбно настроен к ней, нежели в прошлый раз.
- Верочка, здравствуй радость моя, - произнес он, подходя к ней и целуя ее руки, которые он сгреб в свои огромные ладони. - Ты, умница моя, ведь я знаю, ты хочешь вернуться ко мне. Не удивляйся, я все про тебя знаю. И хочу сказать, что принимаю твои условия.
- Даже, если они будут трудными для нас обоих? - последовал вопрос.
- Да, конечно, ты ведь меня знаешь.
- Ты - гений, - я знала, что ты согласишься.
- Чудесно! Я позвоню тебе завтра, - Костя наклонился и прикоснулся губами к ее лбу. Улыбка сбежала с его лица. Он стал серьезным.
Затем все пропало. Но Верочка не проснулась. Она лишь вышла из этого сна наяву и теперь крепко уснула обычным, здоровым сном.
* * *
На следующее утро была суббота. День обещал быть теплым и радостным. Верочка проснулась, если не счастливой, то в ожидании счастья. Хорошего настроения, казалось, ей не испортит никто. Но, как известно, наш мир так устроен, что в конце каждой истории, если ее рассказывать до конца, стоит смерть. Наш случай не является исключением. Прошел уже почти месяц, с того рокового дня, как погиб Константин. Кажется, Провидение выбрало его в качестве жертвы, подготовленной на заклание. В ту далекую уже субботу молодые люди встретились, как ни в чем не бывало. Им было хорошо друг с другом. Костя приехал за ней на своем авто. Он гордился купленной в кредит девяткой. Предложил поехать за город. Она согласилась. Весело смеясь, он рассказывал ей анекдоты и просто смешные истории. Он был мастер смешить людей на отдыхе. Ничто не предвещало трагедии.
Маленькая девочка выбежала на проезжую часть внезапно. Положение усугублялось тем, что машина в это мгновение находилась на крутом вираже. От резкого торможения и поворота руля влево ее вынесло на встречную полосу. Лобового столкновения с тяжело груженым КАМАЗом избежать не удалось. От удара их, ее и Костю, выбросило из машины. Дверца автомобиля оказалась неплотно запертой. Это, как потом показала баллистическая экспертиза, спасло ей жизнь. Костя же погиб от сильного удара головой о лобовое стекло. Рулевая колонка сломала ему несколько ребер. Вера отделалась закрытым переломом предплечья и сотрясеньем головного мозга.
Труднее, как оказалось, было перенести нервный шок, вызванный потерей любимого человека и крушением всех ее надежд. Но, молодость брала свое, и Вера быстро шла на поправку. Похороны Кости и все череда траурных, мрачных дней слились для нее в одно черное и нескончаемое пятно в памяти, в котором невозможно было различить оттенки. Но и это тяжелое испытание закончилось. Заклинание: "Потеряв однажды, потеряешь вновь" исполнилось самым неожиданным и трагическим образом.
- Счастье на халяву не построишь, - вынес свой вердикт офицер дорожной инспекции, ознакомившись с предпосылками трагедии на шоссе.
Табакерку, в которой Вера склонна была видеть причину всех своих несчастий, она сдала обратно в комиссионный. Желчный старик, тот самый, который продал ей табакерку, ни о чем ее не расспрашивал. Только сардонически улыбался все время, пока Вера была в магазине. Это событие произошло вчера, в пятницу. А сегодня Вера чувствовала себя просто чудесно. Все-таки прав был мудрец, который произнес: - Глядя на мир, - нельзя не удивляться.