Потому что ни в какие лагеря меня не загнать. Только представлю вокруг толпы детей, натужно веселых аниматоров и приторно заботливых и компанейских вожатых, и тошно становится. А ведь еще наверняка все сразу же узнают, кто я такая, и в какой семье живу! Опять будут смотреть как на диковинную зверушку, приставать с расспросами и набиваться в друзья.
Нет уж, я лучше все лето в нашем доме просижу! Тем более, что он почти в лесу стоит, а до ближайшего озера - Орловского карьера, всего десять минут ходу.
Андрюшенция тоже от лагеря отбрыкивался. Разумеется, не так агрессивно, как я, а в своей мерзкой манере.
Он, чуть что, смотрит на тебя своими немного раскосыми глазами с слезинками в уголках, и вид у него такой жалостный, что руки опускаются и нога, занесенная для пенделя, на землю становится. Я потому его специально изводить и перестала почти. Ну, только когда настроение совсем паршивое, или достанет меня это недоразумение вконец.
Ну так вот. Послушала тетя Настя его нытье и возмущенные вопли в моем исполнении и говорит:
- Ну и что с вами, обормотами, делать? Давайте шустро собирайтесь, поедем все вчетвером в Ялту!
- Уря! - негромко сказала я, и кинулась к комоду свои гуляльно-плавательные вещи добывать.
Потому что Ялта - это квартира тети Настиных бабушки и дедушки. Ну то есть их давно нет в живых и даже бабушку Наташу я не застала. Она за полгода, как меня удочерили, умерла.
Квартира большая четырехкомнатная. То есть две двухкомнатные объединили. Зачем соседскую купили я не пойму, правда. Все равно ведь квартира пустует круглый год, за исключением лета.
Да и то в прошлом году мы вдвоем с тетей Настей там жили. У дяди Игоря не получилось отпуск взять. На работе запарка была. Что-то с экипажами для марсианской базы не ладилось. Замены какие- то.
Но две недели вдвоем с тетей мы провели замечательно. Так, что я пару раз ловила себя в последний момент, чтобы мамой ее не назвать.
А в этот раз все вместе отдохнем. Придется, правда, за Андрюшенцией приглядывать, зато я выбью себе отдельную комнату!
Ага, "Наивная чукотская девушка", как говорит тетя Настя.
В свободной комнате поселился квартирант!
Вот зачем, скажите мне, размещать в своей квартире чужого человека?!
Ладно, будь это старинный друг тети и дяди. Так нет же! Просто один из выпускников центра подготовки. Типичный бывший военный из Новороссии. Невысокий, темноволосый, с простецким таким лицом. Как все армейцы: подтянутый и спортивный. В общем, один из полусотни таких же молодых космонавтов.
Правда, характер у Славика неплохой. Ну, так паршивых людей в космонавты психологи не пропустят.
Да, я демонстративно зову его Славиком. Типа, раз согласился жить с нами, то мучайся.
- Славик, а у тебя точно нет девушки? А почему? - это я его так достаю.
Станислав Бойченко старается сохранять спокойно-доброжелательное выражение лица, но видно, что я ему уже основательно надоела.
- Не встретил достойной кандидатуры, - отвечает он.
- А я?! - притворно возмущается ваша покорная слуга.
- Ты еще маленькая.
- Да? - я выпячиваю свою мелкоразмерную грудь в желто-зеленом полосатом купальнике.
Он хмыкает и отворачивается к ярко-голубому морю. Смотрит на легкий прибой. И я ощущаю, что что-то с нашим квартирантом не так, и это как-то связано с морским простором.
- А она что - моряк? - чуть сварливо спрашиваю я.
- Подводница, - отвечает молодой человек.
- Вот видишь! А говорил, что не встречал! Значит, была девушка, да?
- Майка, отвяжись, а? - морщится этот вертолетный капитан.
- Бросила и вышла замуж за другого? - не унимаюсь я.
- Да, именно так, - нарочито спокойным голосом сообщает Славик.
- А ты тоже так сделай! Заведи себе красавицу и умницу, вроде меня, ей назло.
Он косо на меня взглянул и не выдержал, прыснул смехом.
- Пойдем, красавица и умница, я тебя покидаю.
- Пойдем! - я радостно вскочила.
Да, Славик, хоть и не невысокий, но нырять с него одно удовольствие! А когда он меня хватает подмышки и швыряет в волны, то даже дух захватывает. Наверное, я в него все-таки капельку влюбилась. Но совсем чуть-чуть.
- А меня тоже... покидаете?- просит Андрюшенция.
- Мал еще, и пол у тебя не тот, - отрезаю я.
Но Андрейка меня не слушает.
И приходится Стасю кидать нас по очереди.
Вообще, может и хорошо, что он у нас поселился. Так веселее жить.
Одно плохо в этой поездке. В прошлом году на нас с тетей Настей особого внимания не обращали. Ну, иногда кто-нибудь замрет и провожает тё-Настю задумчивым взглядом. А вот теперь, когда мы гуляем вместе с дядей Игорем, то переключатели в головах срабатывают гораздо чаще. Наверное, на сочетание моих опекунов. Знаменитости те еще.
Да и мы с Андреем привлекаем внимание своей внешностью. Все-таки оба полукровки.
Я, правда, сильнее на азиатку похожа: волосы почти черные, глаза заметно раскосые. У Андрюшенции они, глаза, более европейского разреза, и шевелюра темно-русая, но все-равно азиатская кровь ощущается.
Наверняка, все думают, что мы брат и сестра.
Противно.
Ну не могу я к нему нормально относиться. Не должен мальчишка быть таким хлюпиком и домашним неженкой!
Ну, так вот. Даже, когда мы с тетей Настей вдвоем, иногда кто-то ее и узнает.
Вчера вот, когда мы сидели в тенечке на скамеечке и поедали мороженое, к нам подсел молодой парень.
- Извините, вы Анастасия Сергеевна? - спрашивает.
Тё-Настя обреченно кивает.
- Я Владимир Крыльцов, - представляется парень. - Репортер "Вестника Крыма".
- Интервью? - вздыхает тетя.
- Вы удивительно догадливы, - улыбается молодой человек.
- Ну, давайте, раз уж поймали, - внезапно соглашается Анастасия Белякова, то есть Мисалова. - Только, три вопроса, хорошо.
- Договорились! - радуется парень, достает из кармашка микродрон с камерой, щелчком отправляет его в полет. Тот зависает в метре от нас. Я демонстративно корчу ему рожицу.
Репортер призадумался, видно пытается выбрать самые интересные темы.
- Анастасия Сергеевна, что вы чувствовали, когда спасали жизни своих товарищей на Европе?
Тетя Настя чуть закатывает глаза, давая понять, как ей надоел этот вопрос. Отвечает немного слишком жестко:
- Я тогда спасала не жизни. Нам ничего не угрожало. Прилетел бы за нами корабль раньше срока, и все. Вы, действительно, думаете, что нет ничего важнее человеческих жизней, да? А вроде бы на общечеловека не похожи. Так вот, я, глупая, не щадя этой самой драгоценнейшей жизни, трудилась, чтобы помешать столь правильному действию. И дело не в долге, не в научном поиске. То есть и то и другое - лишь составная часть чего-то гораздо большего. Стремления поднять человечество на следующую ступеньку, сделать что-то для всех. Не для себя любимого, не для своего самолюбия или даже любопытства. Для всех, для других, для страны, для людей. Это называется "Работа". Это слово на западе опошлили и испоганили, как все, до чего они добираются. Как голубой цвет или любовь, превратив их в цвет педерастов и "занятие сексом". Так и со словом "работа". Оно стало заработком, самореализацией, в лучшем случаем призванием и интересным занятием. А ведь на самом деле работа, это то, что человек дарит обществу. Не искать теплое местечко, где бы поменьше напрягаться и побольше получать, да еще и командовать другими при этом. Нет, найти занятие, через которое ты сможешь сделать мир хоть капельку лучше, хоть немного приблизить будущее, о котором мечтаешь. Вот ради такой работы и стоит жить, и не страшно умереть, оставив о себе даже не память, а еще одну маленькую ступеньку, на которую поднимутся остальные.
- Это как у Стругацких в "Понедельнике"? - показал знание классики парень.
- Не совсем, - улыбнулась тетя. Она оценила информированность журналиста. Да, они с дядей Игорем любят старинную фантастику. - Там братья Стругацкие, как и во многих других своих книгах, изобразили типичных интелей-ученых. Живущих только ради любопытства. Им любопытство это заменяет все: и любовь, и быт и даже совесть, иногда. Помните "Далекую радугу"? Если уж брать пример в классической литературе, так у Ивана Ефремова. Вот там все правильно. Только, не в "Туманности Андромеды", а, скорее, в "Лезвии бритвы".
- Вы, однако, начитанная.
- Есть такой грех, - улыбнулась тетя Настя, - люблю умные и хорошие книги, а за полгода полета времени на них удается выкроить немало. Особенно я аудиокниги в этом плане ценю. Занимаешься рутинной работой, не требующей концентрации внимания, а сама слушаешь себе... Кстати, это был второй вопрос!
- Э... Поймали вы меня. - вздохнул Владимир. - Ладно, тогда задам последний и самый главный. Вы счастливы?
- Да, я счастлива, - совершенно серьезно заявила тетя. - Я своими ногами делала первые шаги для всего Человечества. Я видела Юпитер над горизонтом Европы, летала в открытом космосе, делаю двигатели, на которых люди долетят до еще более отдаленных планет.
- И это главное? Расширение сферы жизни Человечества?
- Это одно из главных. Но, не обязательно. Вот один мой школьный друг изучает звезды и галактики. А подружка учит ребятишек ходить в горные походы. А, самое важное, что они распространяют вокруг себя свет и доброту. Это ведь тоже работа для всего Человечества, и наиважнейшая - делать мир хоть немного лучше, светлее, понятнее, радостнее. Не столь важно, куда прилагать свои силы конкретно, главное, стараться для других, а не только для себя - любимого жвачного животного. Ведь быть просто хорошим добрым и отзывчивым человеком, не менее важно, чем быть известным космонавтом.
- Даже так?
- Да. Вот у меня есть еще один друг. Я сейчас назову его, и вы мне не задумываясь скажете, кто он. Договорились?
- Давайте, - улыбнулся журналист.
- Киран Чаудхари.
- Великий программист.
- Вот видите? Я не сомневалась, что вы скажете именно это. Но, главное в Киране то, что он невероятно добрый и чудесный человек. И своих детей - искинов, он создает такими же. Почему даже китайцы и американцы перестали штамповать холодных всезнающих кибернетических помощников? Потому что людям такие не нужны. Им нужны друзья. Искренние и верные. Такие как Компи или Света, и все остальные искины, которых произвел на свет Киран. А то, что он программист, так это лишь виртуозное владение инструментом. Настоящим художником или музыкантом человека делает душа, а не пальцы.
- А можно бонусом еще один вопрос. Только он будет самым неприятным.
- Давайте, - вздохнула тетя Настя.
- Вы отдыхаете с дочкой, - он как-то прицельно взглянул на меня. Я вернула ему такой же взгляд. - То, что она вам не родная, это приемлемая цена за космос?
- А она родная, - светло ответила тетя Настя, и чуть приобняла меня за плечи. Мне стало до головокружения тепло и уютно. И от этого страшно. А тетя продолжила: - Родной человек, это тот, кого ты любишь. А я очень люблю Майю. Люблю Игоря. Люблю своих друзей. Люблю космос и самую чудесную планету во Вселенной. Если лишить себя чего-то из этого, то мир станет пустым. Я бы любила своих собственных детей. Любила бы другую работу, других друзей. Но это была бы другая жизнь и иная я, не имеющая к нынешней Анастасии Мыскиной никакого отношения. Мы каждый свой день, каждый миг, меняем мир и себя в нем. Нет смысла в сослагательном наклонении. Я такая, какая есть, и выдерни из моей жизни любой фрагмент, пусть даже самый жуткий и неприятный - и я стану другим человеком. Не хуже и не лучше, просто другой личностью. Понимаете?
- Да, - кивнул журналист. - Простите.
- Не за что, - серьезно ответила тетя и хитро улыбнулась: - А знаете, о чем вы сейчас думаете? Нафига я брал это интервью, и как же сделать из всего этого нормальную статью?
- А вот тут вы ошибаетесь, - улыбнулся парень. - Это замечательное интервью, и я постараюсь выложить его все, а, может, даже и просто размещу на нашем портале исходный ролик совершенно без обработки. Это того стоит.
- Мне уже страшно! - с улыбкой и безо всякой опаски сказала тетя Настя. - Но я с удовольствием даю вам на это свое согласие.
Такой вот разговор. Наверное, для тети он был обычным. Но для меня... Какие-то шестеренки в голове пришли от него в движение, и я задумалась о своем будущем.
Ужасно захотелось, чтобы когда-нибудь в старости и я могла вот так вот о себе сказать. Но... Я ведь не тетя Настя, не Хана Хаякава, и уж тем более не дядя Игорь. Даже не Станислав Бойченко.
Я обычная четырнадцатилетняя девчонка. И у меня нет особых способностей. Тетя Настя иногда даже злится на меня, когда помогает делать домашку по физике и математике. Ей непонятно, как можно так тупить. А я ведь изо всех сил стараюсь. Всегда трудолюбиво делаю, все, что задают на дом, в школе внимательно слушаю учителей, а не играюсь в комми, как многие другие мои одноклассники. Но, не мое это!
А что мое? Вот совершенно не знаю!
А ведь все от меня ожидают чего-то выдающегося. Сколько раз слышала за спиной: "Конечно, тоже космонавткой станет! С такими-то родственниками!"
А я даже не знаю, хочу ли этого. И, если бы даже всем сердцем возмечтала бы, то как пройти через сито отбора? Кем стать, чтобы потом поступить в отряд космонавтов? И нужно ли мне это вообще?
Такие вот депрессивные мысли навалились на меня с новой силой, и солнечная Ялта стала мрачной.
В тот вечер я опять сорвала злобу на Андрейке, и от этого сделалось еще более муторно. Вот уж кто не задумывается о таких вещах. Везет мальчишке.
После ужина зашла в комнату Славика, внаглую уселась на его тщательно заправленную кровать.
Парень вопросительно на меня посмотрел, спросил:
- Не в духе?
- Да, настроение ниже плинтуса, - сообщала я. - Может ты меня поцелуешь, для поднятия?
- А может тебе по шее дать? - в тон мне ответил парень. - Для опускания.
- Злой ты и совсем меня не любишь, - сообщила я.
- А за что? - осведомился этот наглец.
- А просто так, как тетю Настю, - ехидно высказалась я.
Он удивленно и чуть настороженно на меня взглянул.
- А это заметно?
- Еще как, - весело ответила я. - Ты при ней становишься похож на щенка в присутствии любимой хозяйки. Я бы на месте дяди Игоря уже ревновать начала!
- Да брось ты, - парень отвернулся. - Я в Анастасию Белякову в детстве влюблен был. Но тогда все училище по ним с Ханой сохло.
- Поровну разделились? - подалась вперед я. - А драки были, кто за кого?
- Не было, - Славик даже рассмеялся. - И потом меня бы не стали бить. У меня над койкой весел их совместный портрет.
- Слушай. А вот сейчас, когда ты у нас живешь, что о тете думаешь?
- Что дяде Игорю жутко повезло, - серьезно ответил Славик. - Нет, я давно уже отношусь к ней просто с восхищением и только. Но она того заслуживает.
- Заслуживает, - отозвалась я, и продолжила с прорвавшейся горечью: - А представь, каково мне в ее тени жить?
- А ты выйди из тени, - посоветовал Славик. - Знаешь, мне вот почему-то кажется, что я еще своим внукам буду рассказывать, что был с тобой знаком.
- Нашим внукам? - делано поразилась я.
- А ремнем? - спросил Славик.
- Поздно, - хихикнула я. - Или рано?
И с хохотом вскочив с кровати, увернулась от ладони, которая явно намеревалась шлепнуть меня по моему тощему заду. Настроение стало гораздо лучше.