Яхта то взбиралась на длинные пологие волны, то стремительно скатывалась в ложбины между ними.
Медленная размеренная качка нравилась Элен, но вызывала неприязнь у Славика. Нет, разумеется, подготовленный пилот и космонавт был лишен даже намеков на морскую болезнь, но что приятного в таких вот качелях? Они напоминали о тренировках вестибулярного аппарата, которые он во множестве проходил за свою жизнь. Ну и как это может доставлять удовольствие?
Вообще, Элен с грустью замечала, что слишком на многое у них со Славиком диаметрально противоположные взгляды.
Да и вообще, он был совсем "не таким"!
Элен, за годы разлуки, наделила своего любимого кучей качеств, не присущих ему, и, наоборот, совсем забыла о тех, которые ей не нравились еще в юности.
Постепенно образ Станислава Бойченко сросся с давней девичьей мечтой о принце на белом самолете.
Но подполковник Бойченко был не изысканным аристократом, а упертым коммунистом, и летал когда-то не на сверкающем истребителе, а на хищном и злом камуфляжном вертолете. И убивал при этом людей. А, что самое страшное, сейчас он вспоминал о войне в Анголе без особых эмоций.
"Да, стрелял. И даже ходил врукопашную. Нет, ничего приятного в том, чтобы размозжить врагу череп прикладом или проткнуть штык-ножом, нет. Хотя адреналин, который хлещет во время боя, когда к нему привыкнешь, начинает доставлять удовольствие".
Ну как можно любить такого человека?
Но Элен любила. Обжигалась и царапалась об острые углы его характера, но все равно ее тянуло к нему. Особенно в такие моменты, как сейчас. Когда Славик, вместе с двумя матросами, борется с крепчающим ветром, убирая паруса.
Яхта "Etoiledemer" имела целых две мачты и основательное парусное вооружение. Элен всегда гораздо больше нравилось ловить ветер, а не идти под мотором. Но теперь было не до развлечений.
Последний день осени. Начало сезона дождей и штормов на юго-западе Тихого океана.
Погода стремительно портилась, небо заволокло тучами, стали падать пока еще редкие, но очень крупные теплые капли. Тайфун проходил севернее, и цеплял их лишь самым краешком, но и это было для небольшой двухмачтовой яхты достаточно опасно.
А Элен наслаждалась разгулом стихии.
Как же это чудесно, вот так нестись по океану, ловить грудью порывы упругого ветра, чувствовать тяжесть капель и собственного тела.
За пять месяцев обратного перелета "Шарль" постепенно раскручивался, увеличивая гравитацию от марсианской до земной. Но все равно, после двух лет чрезмерной легкости, привыкать к нормальному тяготению было трудно и весьма болезненно.
Элен подумала, что ей предстоит еще очень долгая реабилитация.
"А потом опять лететь?"
Эта перспектива вызывала неожиданную антипатию. Марс оказался... Еще более "не таким", чем Станислав.
Мертвая планета, которая никогда не будет домом для людей. Маленький купол оранжереи, где бледные и болезненные на вид генномодифицированные растения жадно ловили свет крошечного и тусклого Солнца. Коллеги космонавты, которые за два года надоели так, что Элен, наверное, никогда не захочет с ними встречаться впоследствии.
И опять улетать на два года туда? Вместо того, чтобы носиться вот так по волнам или плавать в таинственной глубине?
Элен вспомнила о цели их путешествия, и настроение тут же улучшилось. Она представила, как будет показывать Славику подводный город, как они будут путешествовать по сумрачному, но такому прекрасному подводному миру, совсем не стерильно-пустынному, как Марс, а наполненному жизнью.
А еще рядом будут хорошие увлеченные люди.
И ни одного журналиста!
Раньше Элен относилась к представителям этой профессии, как к неизбежному злу. Всю жизнь к дочери одного из богатейших людей Франции был повышенный интерес со стороны прессы. Папарацци вечно лезли со своим болезненным любопытством, перевирали факты и выворачивали наизнанку интервью.
Зато, обратной стороной этого была известность и уважение других людей, тех, которые умели вычленять из мусора настоящий смысл.
Но сейчас внимание "пираний пера" обрушилось на Элен с совершенно необузданной и разнузданной силой.
"Ну почему их не интересуют мои научные работы? Или то, что ощущала я, на два с половиной года оторванная от родной планеты? Нет: "А каково это заниматься сексом на Марсе?", "А вы пользовались знаменитой книгой Хаякавы? Не хотите ли написать к ней дополнение?".
Даже привычную к журналюгам Элен это коробило. А что говорить о Славике?! Он пару раз порывался бить наглые рожи, и Элен с огромным трудом его останавливала, а потом успокаивала клокотавшего праведным гневом мужчину.
Ничего, там, куда они плывут, этого не будет, и можно наконец-то побыть вдвоем, без оглядки на кого-либо!
А тайфун прошел стороной. Ветер, начавший было срывать пену с вершин волн, стих, да и сами эти волны разгладились. Можно было вновь поставить паруса, но экипаж яхты не стал этого делать. Зачем возиться, если до атолла Увеа осталось всего десяток миль.
Так что в бухту Вадрийя "Морская звезда" вошла на моторе.
Высокие бетонные волноломы отсекли кораблик от океана.
В акватории не такого уж и маленького порта было тихо. У пирсов тихонько покачивались океанографическое судно, полсотни яхт и катеров и... Три подводные лодки: две гражданские малютки и одна военная, похожая на хищную, но сытую черную акулу, уснувшую среди перепугано прижавшихся к стенкам рыбок.
Ну да, все-таки атолл Увеа - стратегическое владение Французской Республики. И оставлять его без охраны не стоит.
Элен сошла по трапу на пирс и вздохнула, обратилась к Славику:
- Жалко, ты не видел Увеа раньше! Такое живописное место было!
Станислав Бойченко скептически оглядел обширную бетонированную площадь, на которой разместились портовые сооружения и прилегающий к ним поселок. Стекло и камень весьма модерновых домов, небольшие ухоженные газоны перед ними.
- Раньше тут был лес! А на внутренней стороне лагуны - хижины! - продолжила ностальгировать Элен. - Такие деревянные, на сваях! И куча туземных лодок в лагуне. И островитяне такие славные: наивные, добрые, но хитрые. Сейчас они, наверное, в обслуге работают.
- Что, хижины снесли? - понимающе спросил Станислав. Если честно, ему была безразлична судьба местных жителей.
- Пришлось, - опять вздохнула Элен. - Население острова с четырех тысяч до пятидесяти выросло. Пляжи насыпали. Потому что старые ушли под воду. Океан поднимается.
- Понятно...
- Идем сразу в контору! - женщина взяла его за руку своей тонкой ладошкой и потащила к высокому современному зданию, казалось бы, полностью состоящему из голубых стеклянных граней.
В "Управлении подводными операциями" - так грозно называли французы транспортную службу подводного города - Элен потребовалось задействовать не только свой авторитет, но и прежние связи. В результате двоих космонавтов в тот же день доставили на дно океана.
Внутри подводной лодки малютки было тесно и строго. Славику было приятно окунуться хоть ненадолго в четкую флотскую жизнь, пусть не военную, но не менее рациональную и оттого приятную. А вот Элен морщила свой конопатый носик.
- Как же здесь хорошо! - Элен, распахнув карие глаза, смотрела в широкое окно из стеклопласта. В их комнатенке было темно. Только тусклый синевато-зеленый свет снаружи. Оттуда, где плавали смутные тени рыб, где на дне медленно шевелились щупальца водорослей.
Славику было жутковато от этого. И от осознания, что сейчас на окно давит несколько сотен тонн водяного столба.
"Вот странно, - подумал он, - на Марсе то, что конструкция базы постоянно испытывает избыточное давление, меня совершенно не тревожило. А тут..."
- Какая же я была дурочка, - тихо сказала Элен. - Рвалась всю жизнь на этот твой Марс...
- То есть, теперь ты на него не рвешься? - удивился Славик.
- Нет, конечно! Хватит с меня пустыни этой! - возмутилась Элен.
- Ты готова предать свои детские мечты? - поразился Станислав.
- Если они глупые, то зачем держаться? - ответила француженка. - Людям Марс не нужен! Зачем он? Жить на нем нельзя. Промышленность бессмысленная. Луна лучше гораздо для этого. Так нет. Все как сговорились. "Марс! Марс! Марс!" Ты знаешь, что Франция собирается его колонизировать? Есть перспективный план. Где-то через двадцать лет начнут. И другие туда же! Американцы и китайцы не скрывают, что хотят его заселять! Ваши и индусы молчат, но тоже, я уверена, будут. А зачем? Это мертвый мир. И никогда домом для людей не будет!
- Космос вообще враждебен человеку, - сумрачно сказал Станислав.
- Вот! Даже ты понимаешь это!
- Что значит "даже я"? - с явной обидой переспросил подполковник Бойченко. - И я не о том! Космос все равно надо осваивать. Не смотря на трудности!
- А зачем? Ты хотя бы раз задумывался?! Или тебе по званию не положено?!
Станислав почувствовал, как всего его заполняет тягучая мутная обида.
- Герой! - не унималась Элен. - Покоритель Вселенной! А то, что дома на Земле столько всего надо сделать, это тебя не касается?!
- Одно другому не мешает, - изо всех сил стараясь сдерживаться, высказался Славик.
- Да?! А ресурсы, деньги, человеческий труд? А знаешь, сколько грязи от космических пусков?!
Элен выкрикивала обвинения, пытаясь сломать, прежде всего, в самой себе остатки детской мечты, растоптать в пыль ее осколки. Потому что совершенно, ну ни капельки, не хотела возвращаться в космос. Скука долгих перелетов, когда не знаешь, чем себя занять. И два года на тесной базе. Если бы не Славик и не вспыхнувшие тогда чувства, она бы, возможно, не смогла бы это выдержать. Но первоначальная эйфория, когда они старались выкроить каждую свободную минутку, чтобы побыть вдвоем в виртуальном мире, или просто поговорить по связи, постепенно сошла на нет. Эмоциональный накал спал. И все чаще стали выпирать углы, нестыковки в мировосприятии и разница в интересах.
И Элен почти кричала, чтобы вырваться из-под навалившегося на нее груза этих проблем, не понимая, что рвет одну за другой ниточки, что связывали ее со все еще любимым человеком.
А он... Сейчас Станислав чувствовал лишь обиду от предательства женщины, которой полностью доверял. И оттого даже не пытался понять Элен.
- А твой подводный город?! Он что, бесплатный? Да в него вбухано денег больше, чем в марсианскую станцию!
- Зато он полезный! Океан твоего космоса важный! - от волнения она опять начала коверкать русские фразы. - Ты знаешь об очищении воздуха, нет? От вашей космической грязи. Я не хочу, чтобы все острова стали как Увеа - сплошной бетон. Или утонут! А проект месье Пари от этого спасет! Огромные фермы водорослей. И потом их надо хоронить в глубоких впадинах. А для этого знать, и уметь!
- Вот и сиди здесь на дне! - как будто рубанул Станислав и встал. - Буржуйская дура!
Элен приоткрыла рот. За все годы их знакомства Славик никогда ее не обзывал. Да, думал иногда о ней плохо, но вслух...
- А ты... - как-то беспомощно ответила женщина. Но взяла себя в руки и холодно проговорила: - Лети в свой космос!
И все.
Они оба почувствовали, как рвется даже не нить, а стальная струна, что связывала их все эти годы. Как больно, до крови, до рассеченной надвое единой души, ранит их обоих.
Но Элен была дочкой аристократа. А Станислав коммунистом и военным. Отступать было не в их характерах.
Поэтому новороссец резко развернулся и вышел из комнатенки. Он не собирался оставаться здесь, в подводном городе, ни на одну лишнюю секунду.
А Элен...
Элен осталась.
Осталась одна в сразу же потерявшем сказочный антураж серо-синем мире.
У нее было только два варианта действий: ругать себя и выть от одиночества, или обижаться и винить во всем Станислава.
Француженка, повинуясь инстинкту самосохранения, выбрала второе. Хотя, в глубине души понимала, что сама во всем виновата.
Но это не было правдой. Просто, двое людей оказались заложниками холодных и безжалостных законов природы. И то, что в психологии мало заумных математических формул, не означает, что в ней нет законов. Любовь подчиняется правилам и периодам своей жизни. Острая фаза, когда двух человек тянет друг к другу непреодолимая страсть, длится обычно не больше двух-трех лет. Этот срок заложен в нас тысячами веков эволюции предков, и до сих пор прописан в программе наших мозгов. И если за это время пара не находит замены влюбленности в виде общего мировосприятия, глубокого взаимного уважения и совместного пути, то судьба чувств плачевна.
Весь следующий день Элен провела, словно в прострации. Но вечером "взяла саму себя за шкирку", и повела к местному начальству, напрашиваться на работу.
Начальство сидело в кресле и читало что-то с экрана компа.
Начальство подняло глаза на вошедшую.
И в глазах этих сразу же появилась растерянность, застарелая боль и чувство, которое испытывают собаки, которых хозяин выкинул за дверь, когда этот самый хозяин через много лет возвращается.
- Здравствуй, - сказала Элен своему бывшему мужу.
- Добрый вечер, Элен, - ответил Клод почти спокойно.
- Примешь меня на работу?
- Конечно, - торопливо кивнул маститый океанолог и начальник глубоководной базы. - Но... твой...
- Он уехал, - стараясь говорить безэмоционально, сообщила Элен. - И больше, наверное, не вернется.
Во взгляде Клода промелькнула непрошенная радость, беспокойство, и... печальное сопереживание.
"А он до сих пор..." - подумала француженка.
Что-то переключилось у нее в мозгу. Женщина внезапно увидела себя со стороны. Свою глупую и безнадежную любовь к придуманному новоросскому вояке. То, как некрасиво она поступила с Клодом. Вспомнила о том, как чудесно было разделять с мужем восторженную страсть к Океану...
Она быстрым шагом обошла вокруг стола, встала за спиной начальника, положила ладони на его вздрогнувшие плечи, наклонилась, щекоча его своими рыжими прядями, и тихонько-тихонько сказала на самое ухо:
- Пожалуйста, прости меня. Я у тебя такая дура...
Когда Станислав все-таки переборол себя и позвонил через три месяца, Элен, глядя в сторону, скомкано сообщила:
- Я вернулась к мужу. И... у нас будет ребенок.
Впрочем, кто настоящий отец Марина, Элен не стала узнавать. Не позволила себе узнать. Это было бы совсем просто - обычный генетический тест.
Но Элен Боннэ, решила, что ее сын может быть лишь от Клода. Так лучше и для них с мужем, и для Станислава, и для самого мальчика.