Дрёма уселся на обросший мхом ствол полусгнившего дерева.
В лесу много таких. Лесорубы брезгуют их даже на дрова распиливать.
Зачем, когда можно свежее дерево срубить.
Это вызывало в сыне друида неприязнь. Хоть он и проработал всю прошлую зиму на Велибора, но особой радости от изничтожения деревьев не испытывал.
Все-таки наследственность - это не друидская сказочка. Есть она! И никуда от нее не деется.
Вот и сейчас Дремудад сидел на бревне в заснеженном лесу не просто так. Он терпеливо ждал, когда его старая знакомая белочка догрызет подаренный ей орех и сможет сконцентрировать внимание своего слабенького разума на словах пастыря.
- И якоже зверь лесной должна пребывать ты в радости... - монотонно втолковывал ей Дрёма. - Ничто не должно печалить тебя и ввергать в сомнения.
Белочка согласно кивнула. Или это она попыталась выгрызть из скорлупки остатки ядрышка?
Юноша предпочел думать, что именно кивнула и именно на его слова.
"Увидел и услышал бы сейчас меня папа! - подумал молодой дворф. - Вот бы обрадовался. "Отпрыск наконец-то взялся за ум и поворотился к истинной вере" - сказал бы он мне".
Несомненно, именно так бы и произошло. Заговаривание зубов и компостирование мозгов лесной живности было одним из таинств друидической церкви.
А для Дрёмки оно стало чуть ли не единственным развлечением.
Нет, жизнь отшельника вовсе не так прекрасна, как ее описывают те, кто возвращаются из Мистического странствования. Они, вернувшиеся, в один голос твердят, что главное в их путешествии было как раз вот это - сидение в глуши лесной и постижение тайн друидических.
- Вот разделать бы тебя... - мечтательно сказал Дремудад белке. - Не из злобности моей, а, чтобы посмотреть, что у тебя внутри и как это все устроено.
Белка настороженно покосилась на дворфа.
- Но ты не бойся, безвинная зверушка, - вновь перешел друиденок на монотонный лад. - Не заморачивай свой крошечный мозг сомнениями и глупыми умствованиями.
"Мне бы этими самыми умствованиями не заморачиваться бы, - вздохнул про себя Дрёма. - Но не могу. И потом, если я перестану думать и изучать окружающее, то это буду уже не я. Так что белочка, прости, но я тебя... Нет, не пущу под нож, но к научным опытам приспособлю! Надо будет хорошенько продумать тот, с колесом. Как же мне все-таки измерить энергию, которую белка в нем вырабатывает? И что вообще такое энергия? Она ведь самая разная бывает. И тепло от костра, и солнечные лучи, и те силы, что получаем мы от пищи. Я не могу пока этого доказать, но чувствую, что все едино".
Странные мысли для подростка?
Но это же Дремудад! Юный естествоиспытатель, которому наконец-то никто не мешает заниматься именно тем, о чем дворф всю жизнь мечтал.
Сиди себе в кривовато собранной, но достаточно теплой избушке среди чащи и думай о всяком разном.
Нет, конечно, и есть что-то надо. Поэтому Дрёма два-три дня в неделю работал на Велибора, за что скупой лесоруб ворча передавал ему стряпню, что готовила его сердобольная жена.
Плюс мясо зверей, на которых Дремудад время от времени охотился. Безо всякого удовольствия, но кушать-то хочется.
Вот и сегодня его ждала дома тушка жирного зайца, которую он мариновал в рассоле от огурцов с тем самым тотемом деревни Большие Прыщи. Я о хрене, если кто забыл.
Вечером Дремудад намеревался запечь тушку в печи. И отпраздновать один из главных друидических праздников - день зимнего солнцестояния.
Так что жаловаться на жизнь дворфу не приходилось. Но все-таки размеренное существование начинало его тяготить. Размышления и научные опыты -- это хорошо, но не за этим он ушел из родной тайги! Не только за этим.