Летом 1969 года мы с Юлием Мурашковским выдержали вступительные экзамены и оказались студентами одной группы в Харьковском политехе.
Поскольку мы, к тому же, жили в двадцати минутах ходьбы, наше дальнейшее общение оказалось делом предрешенным.
Среди наук, гранит которых пришлось грызть в течение пяти с половиной лет, оказались и такие замечательные дисциплины как история КПСС, марксистско-ленинская философия, политическая экономия, научный коммунизм, марксистско-ленинская эстетика. В институтской учебной программе, они оказались наиболее надоедливыми.
Юлий и я, как и значительная часть советской молодежи, скептически относились как к самой КПСС, так и к декларируемым ею идеологическим ценностям. А навязчивость пропаганды очень быстро превращала наш скептицизм в иронию и сарказм.
При таком внутреннем настрое, высидеть, например, пару по политэкономии социализма, сохраняя уважение к предмету, было непросто, поэтому вскоре мы придумали себе развлечение - начали сочинять короткие истории сатирического характера из жизни советского народа и, в частности, советской милиции, денно и нощно вылавливающей вражеских агентов, упорно внедряемых империалистами в наше общество. Можно сказать, что содержание занятий спровоцировало нас на такого рода творчество и придало ему направленность, порой не слишком лояльную по отношению к существующей власти.
Если говорить о писательской технике, то, по-видимому, мы практиковали какую-то из разновидностей буриме. Приходя на лекцию, мы вырывали из конспекта два листа в клеточку. На каждом начинали писать новую историю - несколько строчек из того, что первым пришло в голову. Затем обменивались листами и продолжали на свое усмотрение написанный соавтором текст. Обменивались снова, и так далее. Ни одна из историй не имела заранее разработанного или хотя бы намеченного плана, то есть, представляла собой чистую импровизацию. Ее объем обычно ограничивался размером листа. Завершать историю приходилось тому, на ком он заканчивался. И тут уж надо было как-то изловчиться, придумать, по возможности, нетривиальный финал. Проблем с этим, как правило, не случалось - варианты концовок возникали в процессе работы.
Такие истории мы называли "детективами", а собрание "детективов" с легкой руки кого-то из наших друзей получило название "Записки чекиста-холостяка". На роль главного персонажа прекрасно подошел герой патриотических анекдотов майор Пронин.
Лишь через пару лет мы узнали, что фольклорному предшествовал литературный образ майора, созданный писателем Львом Оваловым.
Увы, незадачливый майор, действовавший в наших "детективах", не имел ничего общего со своим литературным собратом. Скорее, пародировал его. Да и все наши сочинения, вошедшие в настоящую книгу, правильнее считать пародией, своеобразным продолжением серии анекдотов о майоре Пронине.
В публикуемых текстах упомянуто немалое количество советских и зарубежных исторических персонажей. Почти все они неоднократно становились героями анекдотов. Мы предлагаем читателю воспринимать их именно как персонажей невероятно богатого советского фольклора тех лет. То есть так, как воспринимали их мы.
Юлий Мурашковский предложил целую вереницу персонажей "в помощь" майору. В процессе сочинительства к ним прибавлялись все новые действующие лица, и в итоге сформировался "классический" состав: рядовой Прошкин, ефрейтор Пронинеску, сержант Пронинадзе, старшина Пронинай-оглы, лейтенант Пронинаускас со служебной собакой по кличке Прон, капитан Пронинский, подполковник Пронских, полковник Пронюков и, наконец, генерал Проненко. А также студент-практикант Пронаго, эксперт по особым вопросам Пронштейн, представитель рабочего класса слесарь Перемот, представитель советской интеллигенции профессор Павел Андреевич, покойный изобретатель Иванов и многие, многие другие. Очень пригодился и весьма колоритный персонаж антирелигиозных анекдотов отец Онуфрий. Несколько особняком в милицейских рядах стоит образ "друга и соратника" майора Пронина Виктора Железняка. Нам он представлялся кем-то вроде оперативника на общественных началах.
Таким образом, легко заметить, что в "записках" оказалось достаточно полно (хотя и совершенно непредумышленно) отражено как национальное многообразие советского общества, так и его социальная структура.
Славной когорте советских милиционеров противостояла целая армада "агентов мирового империализма": Джим Квакинг, Майкл Кваккензи, Ричард Квакклз, Том О'Кваккен, шпион-неудачник Смит, а также активно сотрудничавшие с ними француз Мишель де Кваккеньян, финн Урхо Кваккенен, китаец Сяо Линь Ква, японец Кюсю Квакёсё по прозвищу "Ревизор", швед Свен Кваккенсен, агент МОССАДа "Лев разведки" Мойше Кваккерман, испанец дон Квакелот, итальянец Итало Квакеллини... Работой всей этой братии заправлял резидент Джеймс Квакк по кличке Фрог, правой рукой которого был здоровенный, как сказали бы сейчас, афроамериканец, с берегов Миссисипи Гарри Куа-Куа, а левой рукой - индеец Квау "Зеленая лягушка". Где-то в США в обстановке строжайшей секретности существовал шеф империалистической разведки Джон Кваквакк.
У читателя может возникнуть вопрос: почему со шпионами у нас боролась милиция, а не КГБ, которому это занятие предписано по статусу? Вряд ли на этот вопрос можно дать совершенно определенный ответ. Думаю, главная причина в том, что о КГБ в те годы нам было известно практически лишь то, что он существует. А работу милиции нам приходилось наблюдать нередко и с достаточно короткой дистанции. Да и, согласитесь, есть особый шик в том, что самые обыкновенные наши "менты" не оставляют никаких шансов матерым, тренированным и специально обученным вражеским агентам.
Написанные во время занятий "детективы" мы затем читали родственникам, друзьям и подружкам, однокурсникам, в различных компаниях. Сатира на советский образ жизни находилась в СССР под негласным запретом. В доступном информационном пространстве она отсутствовала начисто, и этот факт делал ее особенно привлекательной для читателя и слушателя. Наши "детективы" на какое-то время оказались своего рода "деликатесным блюдом" на студенческих посиделках. Особенно нравились слушателям "детективы", наиболее едко пародирующие окружающую действительность: "О том, как поднимали советскую индустрию", "Огурец", "Дело о кляузах", "Пятилетка качества", "Спортивный репортаж", "Личное дело ефрейтора Пронинеску". Родители не раз предрекали, что мы когда-нибудь "дошутимся", но их мрачные прогнозы, к счастью, пока не оправдались.
О том, к какому жанру следует отнести наши "детективы", мы в течение долгого времени не задумывались. Уже к самому окончанию создания "Записок чекиста-холостяка" нам пришло в голову определение "сатирическая фантасмагория". Сейчас фантасмагорическими произведениями никого не удивишь, они прочно вошли в литературную практику. В семидесятых годах нечто подобное можно было чаще встретить не в литературе, а в художественной мультипликации. Думаю, что "детективы" своей формой и тематикой в какой-то мере обязаны именно мультипликации. Как известно, ничто не возникает на пустом месте. На нас с Юлием произвел большое впечатление великолепный мультфильм-пародия Е.Гамбурга по сценарию Л.Лагина "Шпионские страсти" ("Союзмультфильм", 1967), снятый как раз в фантасмагорическом стиле. В частности, такой вид состязаний на "шпионских олимпийских играх", как гонки по треку на трехколесном велосипеде, заимствован из этого мультфильма.
Думаю, что некоторые из сочиненных нами историй после доработки могли бы стать вполне пристойными юморесками. Разумеется, без каких-либо надежд на публикацию в СССР. Но мы относились к ним откровенно пренебрежительно, видели в них лишь развлечение и не желали тратить время на их совершенствование. Сам тот факт, что значительная часть "детективов" сохранилась до наших дней, я назвал бы нелепой случайностью.
Были ли мы диссидентами или, тем более, противниками социалистического строя? Вряд ли. К 1969 году сталинизм, к счастью, уже ушел в историю, а существовавший "брежневский социализм" представлялся нам достаточно добродушным. Как и абсолютное большинство наших институтских друзей, мы лишь хотели видеть его более открытым и честным. Пользуясь терминологией тех лет, мы хотели социализма "с человеческим лицом".
Всего нам удалось написать тринадцать книг "Записок чекиста-холостяка", содержавших в общей сложности более ста сорока "детективов". Замахнулись мы и на "роман-трилогию". Он должен был состоять из "романов": "Медные люки" (книга первая), "Ночной осёл", (книга вторая) и "Этюд в багровых штанах" (книга третья). Легко заметить, что названия книг пародируют названия известных детективных произведений: "Медные буки" Артура Конан Дойла, "Ночной орел" Александра Ломма и "Этюд в багровых тонах" опять-таки Артура Конан Дойла. Для данного издания подготовлена подборка "детективов" из сохранившихся книг "Записок чекиста-холостяка" и отдельных глав "романа". Все тексты пришлось подвергнуть некоторой литературной обработке и снабдить комментариями, без которых смысл многих шуток, вероятнее всего, остался бы непонятен молодому читателю.
После окончания института мы получили направления в разные организации и оказались в разных городах. Время от времени приходилось встречаться в праздничные дни или дни рождения. Тем не менее, "Записки чекиста-холостяка" изредка еще удавалось пополнить. Последние "детективы" были написаны в период примерно с 1977 по 1979 год.
Я совершенно не предполагал, что когда-нибудь мне придется готовить наше студенческое литературное баловство к публикации. И я не стал бы этим заниматься, если бы некоторые из вновь появившихся друзей и знакомых не видели в наших сочинениях своеобразный документ, помогающий лучше представить себе жизнь и мировоззрение советского студента эпохи рок-н-рольных 70-х.
Не приходится спорить, что современные молодые люди зачастую представляют себе жизнь в СССР в совершенно искаженном виде. Буду рад, если эта книга окажется для них в какой-то степени полезной. Хотя я убежден, что читатель, не испытавший на себе всех "фирменных заморочек" советского социализма, увы, не получит полного удовольствия от содержащейся в "Записках чекиста-холостяка" острой сатиры.
Советский строй и сейчас видится мне туповатым, неуклюжим и неповоротливым, порой деспотичным. Но в то же время я считаю, что нам следует проявить непредвзятость и в ряде случаев отдать ему должное. Это может стать темой для отдельного разговора, если для него когда-либо придет подходящее время.
Думаю, что многие упомянутые в книге цифры и факты могут быть оспорены нашими сверстниками, сохранившими в памяти реалии 60-70-х годов. Поэтому хочу сразу оговорить, что многое в содержании книги справедливо лишь для города Харькова тех лет и лишь в пределах жизненного опыта авторов.
Нам определенно повезло с художественным оформлением "Записок чекиста-холостяка". Сохранились отличные иллюстрации к "детективам", портреты авторов и карикатуры на них, исполненные Викторией Ермоленко в те же годы. На мой двадцать шестой день рождения Юлий и его тогдашняя girlfriend Таня Войцеховская подарили мне колоду карт, созданную по мотивам "детективов". Юлий придумывал сюжеты для картинок, а Таня воплощала их на картоне. Нельзя не отметить и отличную дизайнерскую и графическую работу талантливого харьковского графика Евгении Чистотиной, выполненную для данного издания.
Большое им спасибо!
Хочу выразить отдельную благодарность Владимиру Тарасову, взявшему на себя роль вдохновителя и "главного идеолога" данного издания. Без его участия эта книга, безусловно, не состоялась бы. Спасибо!
С искренним уважением к читателю,
Владимир Ермоленко.
ПРИМЕЧАНИЕ: в публикуемых текстах отрывки, написанные Владимиром Ермоленко, напечатаны в обычном начертании; отрывки, принадлежащие перу Юлия Мурашковского, выделены курсивом. Комментарии приведены в конце публикации.
Пролог
Все было ничего до тех пор, пока КГБ не пронюхало[Коммент. 1], чем занимался профессор Павел Андреевич[Коммент. 2] до революции[Коммент. 3]. А пронюхало оно об этом случайно, когда подполковник Пронских, приглашенный к профессору в гости, увидел фотографию Павла Андреевича в обнимку с Керенским[Коммент. 4]. Фото было датировано 1917 годом. Правда подполковник фотографию не рассмотрел, зато на стене, на самом видном месте красовались белогвардейские ордена и погоны. Но вовсе не это привлекло внимание подполковника, ибо на противоположной стене красовался портрет государя-императора, самодержца всея Великия, Малыя и Белыя Руси Николая Второго в парадной форме, на коне и при сабле. Портрет был выполнен в натуральную величину. Впрочем, подполковник только скользнул взглядом по портрету и привычно отдал честь. Гораздо более подозрительным был тот факт, что в туалете профессора на гвоздике висела толстая пачка огромных николаевских червонцев[Коммент. 5], которых, впрочем, Пронских тоже не заметил. Но в книжном шкафу стояли труды Каутского[Коммент. 6], Троцкого[Коммент.7], Фрейда[Коммент. 8] и Фиделя Кастро[Коммент. 9]. Их не могли заслонить даже тоненькие брошюрки Н.С.Хрущева[Коммент. 10], выставленные в неимоверном количестве. Но подполковник не обратил на это внимания. Он только похвалил библиотеку профессора и сказал, что обязательно возьмет что-нибудь почитать. Гораздо больше его привлекал нарисованный на потолке герб Российской империи. Но потолок был высоко и герба он не разглядел в деталях. Пока профессор готовил чай, подполковник успел ознакомиться с новым трудом Павла Андреевича, в котором тот утверждал, что орел - двуглавая птица. К сожалению, Пронских не был знаком с биологией и потому внимания на это не обратил. И все же что-то его насторожило...
Огурец
Ранним утром жители Москвы увидели расклеенное по городу объявление, гласившее, что решением Моссовета улица Малая Бронная переименована в Большую Пронную, а Садовое кольцо - в Огородное кольцо. Вслед за ним появилось еще одно объявление о переименовании Цветного бульвара в Плодоягодный крепкий[Коммент.11].
В полдень в центральный пост ГАИ сообщили о заторе на Огородном кольце. Потрясенный гаишник, регулировавший движение на перекрестке, доложил, что причиной этому явился гигантский огурец, невесть откуда появившийся на дороге и перегородивший всю проезжую часть. Прошкин тотчас выехал на место, понюхал огурец и заявил подбежавшим иностранным корреспондентам: "Соленый!". Толпа ахнула. Но пробка росла. И Прошкин принял решение. Он повернулся к толпе и приказал: "Съесть!". Тотчас было налажено обеспечение общественности водкой. Она передавалась по цепочке из ближайшего тактического склада УВД[Коммент 12]. Однако пробка не рассасывалась, наоборот, она стала расти еще более стремительно. Прошкин вызвал Пронина[Коммент 13].Пронин прибыл, разогнал корреспондентов и подошел к обгрызенному огурцу.
Пива!- приказал он.
Тотчас была доставлена запотевшая цистерна. Пронин подключил к ней шланг и направил на огурец.
А тем временем корреспонденты передавали экстренные сообщения в свои газеты. Вскоре газеты стран СЭВ[Коммент. 14] сообщили о новом невиданном достижении тружеников советского сельского хозяйства. Страны НАТО заявили, что это прямая акция новой гонки вооружений и выделили средства, чтобы вырастить огурец в два раза превышающий советский. Газеты АРЕ[Коммент. 15] сообщили, что это наглая провокация Израиля против стран арабского содружества. Китай заявил о своих давних суверенных правах на огурец. В странах Латинской Америки произошло 28 революций, а правительство Великобритании объявило о новой девальвации фунта[Коммент 16].
Страны "Общего рынка"[Коммент. 17] собрали экстренное заседание, на котором представитель Франции тут же заявил о выходе Франции из состава заседания и вышел[Коммент. 18].
Все эти сведения были переданы генералу Проненко, который решил на всякий случай не трогать огурец, а для обеспечения движения построить через него мост. Проект моста готовил профессор Павел Андреевич.
А ничуть не пострадавший овощ тем временем продолжал расти, с чмоканьем всасывая пиво из огромной лужи, разлитой Прониным. Вскоре один его конец уперся в здание СЭВ, другой в здание Моссовета[Коммент. 19]. Рос он и в ширину, и мост - детище Павла Андреевича - рухнул, погребя под обломками сержанта Пронинадзе и казенный самокат, на котором сержант ехал за водкой для подполковника Пронских. Этого подполковник вынести не мог. Он издал директиву о прекращении роста огурца, как ненужного народу. Павел Андреевич предложил проложить под огурцом подземную автостраду, за что был удостоен премии Ленинского комсомола. Но Пронских заявил, что если огурец не прекратит расти, то профессор получит премию посмертно. Ободренный Павел Андреевич взялся за исследования. Но перед этим он предложил проект восстановления движения путем пробития в огурце туннеля, за что получил Государственную премию СССР. Туннель был пробит, но рухнул, придавив ефрейтора Пронинеску и казенный велосипед, на котором ефрейтор ехал за водкой для полковника Пронюкова.
Разъяренный генерал Проненко приказал отключить в квартире профессора воду, газ, электричество и канализацию, а двери в туалет забить досками. Профессор маялся три дня и три ночи, и наконец предложил объезжать огурец по соседним, еще не перекрытым улицам, за что был удостоен Ленинской премии[Коммент. 20]. Для снабжения же полковника водкой предлагалось организовать воздушный мост. Но огурец разросся уже до стратосферы, и воздушная связь не удалась. Душа полковника горела, он обматерил профессора и на свой страх и риск заложил под зловредный овощ ядерный заряд.
Однако, разъяренная общественность с негодованием извлекла заряд и разнесла его на части, а потом приколотила к огурцу мраморную мемориальную доску. Вскоре после этого было замечено, что огурец перестал расти, а потом и вовсе исчез. Куда он делся - никто не знает. Поговаривали, что его украли шпионы, но это вряд ли. Возможно его съела вышеупомянутая общественность. Не исключено также, что он просто обиделся на недоброжелательство полковника и исчез сам по себе. Но скорее всего его доконала мраморная мемориальная доска.
Впервые после первой
Однажды Виктору Железняку пришла в голову странная мысль - закусить после первой[Коммент. 21]. Пронин идею эксперимента поддержал и написал рапорт генералу Проненко. Тот также был не против, но потребовал проводить опыт в соответствующей обстановке и в присутствии иностранных корреспондентов, чтобы показать гадам империалистам, что у нас тоже не лаптем водку хлебают. Виктор и Пронин вызвались проводить опасный опыт на себе.
Профессор Павел Андреевич произвел необходимые расчеты, Прошкина послали на Огородное кольцо за огурцами, а на центральной площади поставили гигантский помост. Окруженная почетным эскортом из пьяных мотоциклистов, подкатила разукрашенная цветами цистерна с "Экстрой"[Коммент. 22]. Рабочие унитазостроительного завода имени Победившего Пролетариата развернули соревнование за право поднесения огурца[Коммент. 23].
Сначала на помост вышел В.Алексеев[Коммент. 24]. Под одобрительный гул толпы он, кряхтя, толкнул 600 килограммов. Затем на помосте появился знаменитый цирковой йог Набухватти. Специально приглашенный конферансье, кривляясь и расшаркиваясь, поднес ему стакан богодуховского[Коммент. 25] самогона, которым знаменитый артист с целью усиления номера решил заменить уже поднадоевший публике олеум[Коммент. 26]. Набухватти с достоинством осушил стакан. Публика одобрительно зашумела. Встревоженный вялой реакцией собравшихся, циркач улегся на помост, и его переехала автоцистерна с "Экстрой". Толпа разразилась ревом. Довольный йог покинул помост[Коммент. 27].
И тогда на него вышли Пронин и Виктор. Иностранные корреспонденты засыпали их вопросами.
- Какую подготовку вы проходили?- спросил Пью Брендли из "Морнингс ивнинг".
- Наша подготовка самая лучшая в мире!- не задумываясь, ответил Виктор.
- Пусть попробует виски закусить!- выкрикнул Гарри О'Столлоп из газеты "Дейли лажа".
- Работаем только на отечественном сырье!- сказал Пронин.
- Посоветуете ли вы закусывать после первой нашим читательницам?- поинтересовалась Мери Мелл из "Playgirl".
- На женщинах не экспериментируем!- отрезал Виктор.
- Ваше мнение о лохнесском чудовище?- спросил Вилли Брешер из гамбургского иллюстрированного журнала "Шбрехен зи дойч".
- Чепуха!- отмахнулся Пронин.- Наши советские чудовища страшнее[Коммент. 28].
Мери Мелл попросила минутку внимания и, включив магнитофон, дала прослушать публике песню "Впервые после первой", которую специально для сегодняшнего торжества написал знаменитый американский певец Пол Банка[Коммент. 29].
Тем временем на помосте появились ассистенты и дублеры. Специальным самолетом доставили партию бракованных стаканов с завода граненой посуды города Петух-Хрустальный[Коммент. 30].
Главный арбитр освидетельствовал пломбы на цистерне и отобрал пробу на контрольный анализ.
- Сорок градусов!- заявил профессор Павел Андреевич, поколдовав над аппаратурой.
К столу подошел победитель всесоюзного конкурса разливателей-дозиметристов[Коммент. 31] и наполнил стаканы.
Первым к стакану был допущен Виктор. Он единым духом осушил его, схватил огурец и, громко чавкая, сожрал. Толпа взревела. Увидев это зрелище, знаменитый йог с досады погрузился в нирвану и, как говорят, не вылезает из нее до сих пор. Затем к столу подошел Пронин, выдул свой стакан, поднес ко рту огурец и... упал в обморок. Толпа ахнула. Генерал Проненко указал пальцем на Виктора и приказал: "Взять!".
- Наши люди после первой закусывать не могут!- объяснил он корреспондентам.
КОММЕНТАРИИ:
1. Комитет государственной безопасности (КГБ), конечно же, должен был называться мужским местоимением "он", но в народе к нему прочно приклеилось местоимение среднего рода "оно". Так же как и к ЦК КПСС, ВЦСПС (Всесоюзному центральному совету профессиональных союзов) и другим аббревиатурам политических и общественных организаций Советского союза.
2. Профессор Павел Андреевич - фамилия не упоминается в связи с секретностью профессорских разработок.
3. Вопрос о том, чем занимался гражданин до Октябрьской революции 1917 года, был одним из самых важных в анкетах и автобиографиях послереволюционного периода.
4. Александр Керенский - с июля 1917г глава Временного правительства Российской империи.
5. По отношению к размеру советских рублей образца 1961 года николаевские червонцы (т.е. десятирублевые купюры) были действительно большими.
6. Карл Каутский - германский социал-демократ, один из лидеров Второго интернационала, объявленного в СССР оппортунистическим.
7. Лев Троцкий - видный деятель большевистской партии, один из организаторов Октябрьской революции, один из первых руководителей советского государства. Лидер внутрипартийной оппозиции. В 1927 году был снят со всех должностей и в 1929 году выслан из страны. В СССР времен "развитого социализма" упоминание имени Л.Троцкого не поощрялось и было редкостью. В "Большой советской энциклопедии" (1969-1978гг) статья о Льве Троцком отсутствует, зато присутствуют статьи "Троцкизм" и "Троцкистско-зиновьевский антипартийный блок".
В современных справочных изданиях период "развитого социализма" исчисляется от 1964 года (т.е. от смещения Н.С.Хрущева) до 1987 года (т.е. до начала "перестройки"). Но авторам представляется, что изначально этот термин был изобретен социалистическими идеологами для обозначения периода, начавшегося где-то в середине семидесятых. В эти годы уровень жизни советских людей ощутимо повысился, и появилась возможность говорить о новом, более высоком этапе в эволюции советского общества.
8. Зигмунд Фрейд - австрийский психолог и психиатр, труды которого в СССР не издавались и считались идеологически вредными.
9. Фидель Кастро - руководитель социалистической Кубы. Как утверждают, не раз критиковал советское руководство за недостаточную последовательность в осуществлении мировой революции.
10. Н.С.Хрущев - Первый секретарь ЦК КПСС и видный деятель советского государства в послесталинский период. Разоблачитель культа личности И.Сталина. Октябрьским 1964 года пленумом ЦК КПСС был отстранен от власти и предан забвению.
11. Низкосортные плодоягодные крепкие вина, благодаря их мизерной цене при высокой "убойной силе", пользовались большой популярностью в народе.
12. Авторам представлялось, что создание циклопических запасов водки, а также контроль над ее ценой и распределением, являются не только обязательным условием благополучного существования МВД СССР, но и едва ли не единственным эффективным средством управления страной.
13. Майор Пронин - в 60-е годы прошлого века персонаж патриотических анекдотов. Создателем литературного образа майора МВД Ивана Николаевича Пронина является советский писатель Лев Овалов.
14. СЭВ(Совет экономической взаимопомощи) - торгово-экономическое объединение социалистических государств. Существовал с 1949 по 1991 год.
15. АРЕ - Арабская республика Египет.
16. В полной мере оценить юмор, заключенный в данном абзаце, сможет только тот, кто хорошо знаком с содержанием советских газет того периода. События подобной тематики составляли основную часть раздела новостей в советских СМИ.
17. "Общий рынок" - принятое в СССР название Европейского экономического сообщества (ЕЭС) - торгово-экономического объединения европейских капиталистических государств. Существовал с 1957 по 1993 год.
18. Выход Франции из состава заседания - одна из характерных примет политической жизни 70-х.
19. Авторам до сих пор не известно, возможно ли такое геометрически.
20. Премия Ленинского комсомола, Государственная премия СССР, Ленинская премия - ежегодные денежные награды в СССР.
21. Тема "закусывания после первой" приобрела популярность после выхода художественного фильма "Судьба человека", поставленного по одноименному рассказу Михаила Шолохова. В фильме попавший в плен советский солдат выпивает подряд два стакана водки, предложенные ему фашистским офицером, и отказывается от закуски: "После первого стакана не закусываю!", "После второго стакана тоже не закусываю!". Третий стакан он соглашается занюхать ломтем хлеба и, кажется, откусывает от него крошечный кусочек.
22. "Экстра" - сорт водки, выпуск которого начался где-то в 70-х годах прошлого века.
23. Развертывание социалистического соревнования по самым разным поводам - характерная черта производственной жизни в СССР.
24. Василий Алексеев - знаменитый советский тяжелоатлет, штангист, автор десятков всесоюзных и мировых рекордов, многократный чемпион мира и Олимпийских игр, впервые достигший в сумме троеборья рекордного веса 600 кг.
25. Богодухов - районный центр в Харьковской области. Очень нравился авторам своим совершенно "не социалистическим" названием и олицетворял для них украинскую глубинку, был ее эталоном. Самогон, сваренный в Богодухове, должен был обладать высшим качеством и феноменальной крепостью.
26. Олеум - серная кислота с концентрацией выше ста процентов. Ее получают путем дальнейшего растворения серного ангидрида в концентрированной серной кислоте.
27. Данный эпизод (как и эпизод с выпиванием олеума) заимствован из нашумевшего болгарского документального фильма "Индийские йоги - кто они?", прошедшего в советском прокате в конце 60-х годов. В одном из эпизодов фильма, во время выступления на манеже, цирковой йог, лежа на битом бутылочном стекле, держит на себе наехавший на него грузовик. После окончания номера на коже артиста не находят ни одного пореза.
28. Эта шутка, над которой всегда хохотали наши сверстники, наверняка окажется непонятной для нынешней молодежи. Содержание советских СМИ в подавляющем своем большинстве носило оптимистический мажорно-победный характер. (Кроме сообщений из "мира капитала", разумеется!) О периодически происходивших в нашей стране катастрофах и стихийных бедствиях либо не сообщали вообще, либо помещали несколько строчек на самой неинтересной странице газеты (как правило, это была вторая страница). Какие уж тут чудовища?! Не было и не могло быть в СССР никаких чудовищ!
29.Пол Анка - известный американский певец, популярный в 60-70-х годах.
30. Авторам представляется, что поистине уникальная продукция стекольных заводов города Гусь-хрустальный (Владимирская обл., Россия) вообще не появлялась на советских прилавках. Несколько проще было купить подобного рода изделия, произведенные в Чехословакии (т.н. "богемское стекло"). Ну, а основной части населения приходилось довольствоваться более простой и грубоватой посудой вроде "фирменных" советских граненых стаканов. Произведенных, к примеру, в вымышленном городе Петух-хрустальный. Думается, что название города звучит достаточно красноречиво.
31. Всесоюзные телеконкурсы тоже были "приметой времени" в СССР 70-80-х годов. А умение разлить поллитра водки поровну в три стакана пользовалось большим уважением в любом коллективе. Что же касается идеи проведения подобного конкурса на советском телевидении (!!), то в те годы она выглядела поистине апокалиптической.