Эпсилон Тукана. Истинная история Итачи. Книга темной ночи

Масаши Кишимото, Яно Такаши

ИСТИННАЯ ИСТОРИЯ ИТАЧИ: КНИГА ТЕМНОЙ НОЧИ

Перевод: Эпсилон Тукана

ГЛАВА 4

Феникс не забывает танцевать с раненым крылом по синему небу

Кохината Мукай впервые за месяц собирался взять выходной. Учиха Итачи узнал об этом от Шимуры Данзо, и его решимость окрепла. Все приготовления были сделаны. Благодаря управлению Данзо изменили также расписание миссий Итачи и Шисуи, согласившегося принять участие.

Завтра Итачи должен убить ниндзя из своей деревни...

Пусть Мукай был предателем, но ведь к самому Итачи он относился хорошо. Товарищ, соотечественник. Итачи колебался и совсем не горел желанием убивать его. Но из всех заданий, которые он принимал за всю свою жизнь, эта миссия была наиболее важной.

Итачи не мог отказаться.

Он приучал себя к мысли, что Мукай -- предатель. Этот человек тайно общался с Деревней Скрытого Тумана и выдавал секретную информацию о Конохе. Подобные мысли помогали Итачи справиться с чувством вины.

Его раздумья прервал радостный голос:

-- Все готово! -- воскликнул Саске. -- Как ты и сказал, я расставил там все восемь.

Итачи улыбнулся в ответ.

Они с младшим братом были в лесу. Решающую миссию уже назначили на завтра, и, зная об этом, Итачи решил взять выходной. А Саске умолял его потренироваться с ним.

Среди деревьев братик спрятал мишени. И очень здорово спрятал -- Итачи не видел ни одной из них.

-- Давай, брат, -- горячо воскликнул Саске, не в силах скрыть своего возбуждения.

Итачи кивнул. Он достал кунаи и зажал их между пальцами, все восемь. Расслабленные кулаки ощетинились клинками. Итачи опустил голову и сконцентрировался. А затем направил в глаза чакру, накопленную внизу живота.

Шаринган.

В одно мгновение дыхание деревьев стало беспокойным. Внутри них шумно копошилась жизнь. Среди пульсирующего грохота природы Итачи увидел круги мишеней, всего восемь.

Он выдохнул, легко оттолкнулся от земли и перевернулся вверх тормашками. Центр тяжести смещался и растягивался, тело обретало стабильность. В таком положении Итачи мог улучшить контроль над кунаями. Он закрыл глаза и представил мишени. Две из них достать отсюда было практически невозможно. Одна лежала за огромным камнем, она-то и оказалась самой проблематичной.

Итачи одним движением запустил четыре куная из левой руки. Все они точно вонзились в самые доступные цели. Затем он метнул два куная, зажатые между большим и указательным пальцами правой руки. Те также поразили свои мишени без помех. Осталось два.

Тело Итачи все еще находилось в воздухе. С момента его прыжка не прошло и секунды. Он перекинул кунай, зажатый между средним и безымянным пальцами в левую ладонь, взмахнул обеими руками и одновременно метнул кунаи. Их траектории пересеклись. С пронзительным лязгом клинки столкнулись в воздухе и отлетели в неожиданных направлениях.

Итачи приземлился. Его шаринган горел красным.

Он медленно поднялся и почувствовал, что брат прячется неподалеку. Саске, укрывшийся за деревом от опасности, сейчас неожиданно высунул голову. Способности Итачи просто ошеломили его -- тот поразил все цели. Саске, открыв рот, уставился на камень, за которым скрывалась самая трудная мишень. Естественно, Итачи попал и в нее. Именно для этого он заставил два последних куная столкнуться: чтобы изменить их траектории и направить в цель.

-- Круто, брат! Ты попал в десятку! И даже в ту мишень за камнем! -- Саске вылетел из-за дерева с кунаями в руках. Умения старшего брата его настолько восхитили, что он был вне себя от азарта. -- Ла-адно! Теперь моя очередь!

-- Саске, нам пора идти.

Саске внезапно утихомирился и с недовольным лицом повернулся к нему.

-- Ты обещал научить меня новой технике сюрикенов! -- сказал он и свирепо взглянул на него.

Итачи действительно обещал. Но он полагал, что более чем выполнил обещание, показав Саске все это.

-- Завтра у меня важная миссия. Мне надо подготовиться.

В основном морально. Саске отвернулся и насупился. Казалось, он сейчас разрыдается.

-- Брат, ты врун.

Да, Саске не научили новой технике сюрикенов, но обиделся он не поэтому. Он злился, что его времяпровождение с братом внезапно резко сократилось.

Если б Итачи мог, он бы с радостью потренировал Саске. Но завтрашняя миссия была не из легких.

Итачи тоже хотелось расплакаться. Младший брат уставился в землю, искоса поглядывая на него с укоризной. Итачи поманил его, и лицо Саске прояснилось. Братик радостно ринулся к нему, его шаги эхом разлетались по лесу.

-- Прости, Саске. В другой раз, -- сказал Итачи и щелкнул младшего брата по лбу указательным пальцем.

-- Ау! -- Саске зажмурился и остановился.

Он взглянул на Итачи, опустив уголки губ. Итачи знал, это выражение лица означало только одно: Саске что-то задумал.

-- Смотри, брат!

Саске скрестил руки с кунаями наготове и задорно улыбнулся.

-- Хе-е-ей!

Он рванул в сторону мишеней.

-- Эй! Ты поранишься если будешь... -- только и успел крикнуть Итачи.

В тот же момент Саске подвернул лодыжку и живописно растянулся на земле.

****

Неся за спиной Саске с вывихнутой лодыжкой, Итачи шел по направлению к кварталу Учиха. Он ощущал спиной тепло своего брата, это навевало покой.

Чакра Саске слабо взволновалась. Итачи остановился и глянул на него через плечо.

-- Что такое?

-- Здесь... здесь отец работает.

-- Управление Военной Полиции Конохи, -- ответил Итачи как ни в чем ни бывало и посмотрел на бетонное полукруглое здание.

-- Я уже давно думал об этом, -- продолжал Саске совсем по-взрослому. -- Почему в символе Военной Полиции герб клана Учиха?

-- Значит, заметил, да?

-- Конечно! -- ответил Саске, выпрямляясь.

Итачи улыбнулся.

-- Ладно... В общем, Военную Полицию основали наши предки, именно поэтому они добавили наш герб в символ Полиции. Клан Учиха долгое время поддерживал порядок в деревне. Этот герб -- живое доказательство нашей великой истории, -- объяснил Итачи, изо всех сил избегая сложных выражений, чтобы в полной мере удовлетворить любопытство брата.

Саске тихо слушал.

-- Сейчас клан Учиха меньше, чем был когда-то. Но даже сейчас почти все мы по-прежнему служим здесь, в первых рядах, и делаем все, чтобы поддерживать порядок в деревне.

Шисуи был исключением. Итачи слышал, что шиноби деревни, высоко ценившие превосходные способности его друга, сами просили за него. Если бы Шисуи присоединился к Военной Полиции, его общение с другими шиноби вне Полиции резко сократилось бы. Он бы полностью растворился в клане Учиха. Шиноби деревни опасались этого, и благодаря их прошению Шисуи получил назначение на полевые миссии.

Тем не менее Итачи оставил эти размышления, ведь Саске такие подробности знать было ни к чему.

-- Потому что только превосходные шиноби могут расследовать преступления, которые совершают другие шиноби.

И... Только еще более великий шиноби может прекратить войны, начатые другими.

-- Ты тоже пойдешь туда, брат? -- невинный вопрос Саске больно кольнул сердце.

Я -- нет.

Настоящий ответ застрял в горле.

-- Ну, я не знаю... Там видно будет.

Итачи не мог рассказать младшему брату, что он вступает в Анбу ради блага клана. Ради клана, который ненавидит деревню. Все, что он мог -- это ответить уклончиво.

-- Давай! -- безмятежно воскликнул Саске.

Наивный, он не подозревал о темных делах взрослых. Ослепительно чистый... У Итачи сжалось сердце.

-- Я тоже пойду в Военную Полицию, когда вырасту!

Оба брата в Военной Полиции, помогают друг другу в работе. Не жизнь, а мечта.

Но такой день никогда не наступит.

Итачи собирался идти в Анбу. И даже если бы он жил в мире, который позволил бы ему вступить в Военную Полицию, он бы никогда не удовлетворился такой судьбой.

Мечта Итачи оставалась неизменной: избавить мир от войн -- вот, чего он желал. А такая организация, как Военная Полиция Листа, была слишком тесна, чтобы позволить ему воплотить в жизнь нечто настолько грандиозное.

-- Отец завтра пойдет на мою церемонию. Это первый шаг на пути к моей мечте, -- сказал Саске.

Он мечтал работать со своим старшим братом в Военной Полиции. И Итачи был доволен, хоть этой мечте и не суждено было сбыться.

-- Ага.

Туманный ответ, вот и все что он мог дать Саске.

****

Когда они проходили через ворота, отделяющие квартал Учиха от деревни, Итачи внезапно почувствовал у стены чье-то присутствие.

-- Чего так долго? Чем вы занимались? -- отец смотрел на него, сложив руки на груди. -- Я хочу поговорить с тобой. Идем домой, быстро.

-- Да, -- кивнул Итачи.

Отец уверенным шагом направился прямиком к дому. Итачи медленно последовал за ним по-прежнему с братом на спине.

С каких пор общение с отцом лицом к лицу стало тягостным?

Итачи знал ответ. Но не хотел признаваться себе в этом.

Итачи и Саске бок о бок сидели напротив отца в его комнате.

-- Мне сказали, это завтра, -- внезапно произнес отец.

Итачи промолчал, но его сердце забилось чаще. Он понял, о чем речь. Отец говорил о завтрашнем убийстве Мукая.

Насколько же он осведомлен? И от кого он узнал про миссию?

На последний вопрос у Итачи все же был туманный ответ. От кого-то близкого к Данзо. Но зачем Данзо раскрывать информацию о миссии его отцу?

Сомнения порождали новые сомнения и все больше волновали сердце Итачи.

-- Х-ха... Как и ожидалось от моего сына. Тебя повысили до чунина всего полгода назад, а ты уже зашел так далеко.

Итачи тихо посмотрел на отца, а Саске тем временем взволнованно взглянул на старшего брата.

-- Завтра особая миссия... И я решил пойти с тобой.

Сердце Итачи бешено колотилось. Но по сравнению с переживаниями Саске это было ничто. Итачи слышал, как неистово билось маленькое сердце его брата, оно чуть ли не выпрыгивало из груди.

В мыслях отца царил только клан, он забыл насколько важным был завтрашний день для его младшего сына. Итачи захлестнула безудержная злоба.

-- Если ты удачно выполнишь миссию, вступление в Анбу будет тебе обеспечено, -- отец посмотрел на него, молчащего, и его глаза окрасились в алый: -- Ты понимаешь?

Итачи позволили взять с собой только одного человека на убийство Мукая. И он уже сказал Данзо, что этим человеком будет Шисуи. Отец был не в курсе, значит, деталей он не знал. Ему удалось выяснить только то, на какой день назначена миссия. Отец ненавидел деревню, но эта же деревня играла с ним, принуждая довольствоваться лишь крохами информации. Он выглядел невыносимо жалко.

Итачи был готов к смерти. Того требовала миссия. И в такой момент рядом с ним должен быть никто иной, как Шисуи.

Нельзя было позволить отцу вмешаться.

-- Тебе не нужно так беспокоиться. Кроме того... -- Итачи посмотрел на Саске.

Проницательный младший братец запрятал свою грусть глубоко в сердце и с улыбкой глядел на него. Итачи словно услышал голос Саске у себя в голове: "Все в порядке, брат".

Итачи улыбнулся и взглядом передал слова:

"Попробуй, скажи ему... Завтра ведь важный день для тебя, правда?" Силой взгляда он побудил брата заговорить.

-- Отец... Завтра мой...

-- Завтрашняя миссия также очень важна для клана Учиха!

Жесткие слова отца раздавили все мужество младшего брата. Отец думал о делах клана, ни о чем больше. Саске опустил голову с окаменевшим лицом, словно отчаянно пытался сдержать слезы.

Злость Итачи перешла все границы. Неужели клан был настолько важен? Неужели Саске был ему безразличен?

В глазах отца отражалось только будущее клана. Он даже не думал о сыне, который собирался взяться за самоубийственную миссию. Младшего же и вовсе не замечал. Как он собирался превзойти деревню Скрытого Листа с таким узким взглядом на мир?

Итачи был сыт по горло всем этим.

-- Я отказываюсь от завтрашней миссии.

-- Ты... Ты с ума сошел?! Даже ты должен понимать, как важен завтрашний день! Что ты такое говоришь?

-- Завтра я пойду в академию на церемонию поступления Саске.

Отец затаил дыхание. В этот момент он впервые вспомнил, что завтра за день для его младшего сына. Это разозлило Итачи еще больше.

Печально.

-- На церемонии обычно присутствует родственник. Тебе должно было прийти оповещение... отец.

Итачи говорил совершенно серьезно. Он не врал, он действительно решил отказаться от миссии. Эти слова исходили от чистого сердца.

По-видимому, отец понял серьезность его намерений. В комнате повисла тишина. Отец сердито вздохнул.

-- Понял уже. Я пойду в академию.

Отец поднялся и пошел в столовую, где их ждала мама. Итачи и Саске последовали за ним.

Из сада доносились глухие удары бамбуковой трубки шиши-одоши о камень. Итачи знал, что раз отец сказал, то он обязательно пойдет на церемонию Саске. Вступление сына в Анбу было первым шагом для воплощения заветных желаний клана. Он не дал бы вступительной церемонии Саске все испортить.

Итачи не мог позволить своему отцу отправиться с ним на миссию и именно поэтому серьезно решил пойти с Саске на церемонию. Он устал, ему надоело все это, он хотел пойти в академию и ничто из этого не было ложью. Но это не значило, что он отказался от того, чтобы выполнить миссию вместе с Шисуи.

Вступление в Анбу было не опорной точкой для воплощения желаний его клана. Это был скромный шаг к его собственной мечте: стать самым умелым шиноби и избавить мир от сражений. Он не собирался сдаваться. И для этой цели он использовал своего маленького брата.

Итачи разочаровался в себе. Пусть они и решили, что отец все-таки отправится завтра на церемонию, Саске тихонько плелся за ним, чувствуя ответственность за натянутые отношения между отцом и старшим братом.

Итачи глянул на него через плечо, скрывая чувство вины, и сказал:

-- Твоя левая нога... Приложи к ней лед как следует.

Он улыбнулся, но не была ли его улыбка натянутой? Итачи надеялся, что нет.

-- Ага, -- ответил Саске с нечитаемо странным выражением лица.

У Итачи так и не нашел, что ему сказать.

-- Я не преувеличу, если скажу, что живу ради этого, смекаете?

Кохината Мукай выпустил ртом сигаретный дым. Итачи стоял перед ним, затаив дыхание. В одной руке Мукай держал сигарету, а в другой серебристую флягу с сакэ.

Трое ниндзя смотрели друг на друга. На земле вокруг них лежали без сознания более десятка шиноби Скрытого Тумана. Итачи и Шисуи одолели их всех в одиночку.

-- Сдайся спокойно, Кохината Мукай, -- сказал Шисуи. В его глазах уже проявились три томоэ шарингана. -- Хокаге-сама снисходителен к тем, кто сдался. Возможно, он не казнит тебя.

Мукай опустил голову, избегая шарингана, и скривил лицо в иронической ухмылке.

-- Шисуи Телесного Мерцания. Ты стал известным шиноби. Но у меня сложилось впечатление, что ты ходишь только по солнечной стороне. Или... -- он внезапно остановился и отпил из фляги. -- ... или ты просто все еще сопляк?

Мукай открыл правый глаз и насмешливо улыбнулся. Шисуи нахмурился.

-- Вы же знаете, что я сделал. Должны понимать, могу я сдаться или нет, -- Мукай щелчком стряхнул пепел с сигареты. -- И все-таки какая честь. За моей жизнью пришли двое гениев клана Учиха на пике своих способностей.

Он достал из сумки портативную пепельницу, спрятал в нее окурок. Потом закрутил колпачок на серебристой фляге и сунул ее в карман жилета.

-- Мдэ-э, ситуация и впрямь щекотливая, -- пробормотал он.

Объем его чакры внезапно значительно возрос. Это вернулся теневой клон. Как только чакры Мукая прибавилось, Итачи рассеял своего теневого клона, который наблюдал за госпиталем Конохи.

-- Теперь мой сын знает, что его старик, с которым он говорил всего минуту назад -- теневой клон. Он наверняка сердится, -- Мукай свирепо взглянул на них двоих и почесал в затылке. -- Теперь, когда я вернусь домой, мне придется выдумывать оправдание.

Он принял стойку Мягкого Кулака, протянул руки на высоте груди.

-- Вы же отличный шиноби, зачем вы стали шпионом? -- спросил Итачи.

Этот вопрос уже давно не давал ему покоя.

-- Становишься дядькой, со временем появляется масса причин. Не поймешь, пока не подрастешь сам. Даже если бы я и сказал вам здесь, сейчас, вы бы поняли меня лишь наполовину.

-- Если ты умрешь, что станет с твоим больным сыном?

-- Именно поэтому... да и по многим другим причинам, я не могу здесь помереть. Даже если это значит, что мне придется убить вас, ребята.

Вокруг его левого глаза вздулись вены.

-- Бьякуган! -- воскликнул Итачи.

Но Шисуи уже отскочил назад, разрывая расстояние между собой и Мукаем.

-- Простите, парни. Я не буду с вами церемониться.

Не успели слова растаять в воздухе, как Мукай во мгновение ока очутился рядом с Итачи. С ужасающей скоростью он одновременно ударил ладонями в горло и солнечное сплетение. Вонзив в живот Итачи руку, которой метил в солнечное сплетение, Мукай согнул средний и указательный пальцы внутри его тела.

-- Ха! -- выдохнул Мукай и выдернул внутренности.

Мгновение, и Итачи, стоящий перед ним с вырванными кишками, превратился в огромную стаю воронов, которые упорхнули вверх. Вместо того чтобы спасаться от атакующих клювов, Мукай элегантным движениями продирался сквозь них.

Шисуи подкрался к нему сзади.

Стихия Огня! Великий Огненный Шар!

Он быстро сложил печати, и изо рта его вырвался шар пламени, достаточно огромный, чтобы поглотить Мукая. Мукай встал лицом к огненному шару, протянул перед собой правую руку и застыл.

Прямой удар.

Нет. Неожиданно шар пламени прямо перед ним четко разделился надвое. Не похоже, чтобы Мукай использовал какую-то технику. Его тело не укрывала никакая особая аура. Огненный шар будто бы сам по себе решил разделиться.

-- Мягкий Кулак подавляет чакру противника. Все техники -- воплощение чакры. Я использую Мягкий Кулак и могу различать ее течение, а если читаешь течение чакры, разбить вражью технику совсем нетрудно, -- скалясь, объяснил Мукай и внезапно ринулся на Шисуи.

Шисуи нахмурился. Он хорошо владел тайдзюцу, но их противник использовал Мягкий Кулак -- технику, выходящую за вообразимые пределы возможностей рукопашного боя. Разумеется, Шисуи это отнюдь не радовало.

Итачи с высоты наблюдал за тем, как разворачивалась битва.

На территории Страны Огня, на три или четыре часа к северу от деревни Скрытого Листа, в котловине, окруженной невысокими горами, сражались трое шиноби. На скалистой поверхности не росло ни травинки, и здесь было достаточно укрытий, чтобы спрятаться. Итачи проскользнул за удобный каменистый выступ и наблюдал за боем оттуда. Он не сдвинулся со своего места с начала битвы, а против Мукая выступил всего лишь его теневой клон.

Их противник владел стилем Мягкого Кулака. Убить его в ближнем бою было практически невозможно, поэтому исход этого сражения решал один верный удар с дальней дистанции.

Шаринган был додзюцу. Вливая чакру в собственные глаза, можно было поймать противника в свою технику. Одним словом, пока Итачи наблюдал за сражением, у него был шанс захватить врага в гендзюцу. Взгляды пересекались не только подсознательно. Если бы противник, не ожидая подвоха, просто осмотрел поле поля и пересекся линией взгляда с пользователем техники, достаточно было бы лишь мгновения. Итачи мог провернуть все так, что его противник ничего бы не заметил. Именно такого момента он и ждал.

Чтобы осуществить эту задумку, Шисуи отважился вступить в опасный ближний бой с обладателем бьякугана. Он изо всех сил старался заставить Мукая встретиться взглядом с Итачи. Миссия была бы выполнена, если б им удалось приоткрыть хотя бы крохотную щелочку в сознании мужчины. Тогда Итачи смог бы использовать это как опорную точку и протолкнуть свое гендзюцу еще глубже.

Первый шаг оказался самым трудным. Помимо бьякугана -- улучшенного генома, который позволял увидеть течение чакры, -- Мукай обладал невероятным опытом. Естественно, он понимал, что такое шаринган и на что способны глаза Учиха. Поэтому Итачи и Шисуи приняли именно такую стратегию.

Мукай ударил левой, но Шисуи успел отклониться назад. Предатель не хотел упускать чудесной возможности и продолжал атаковать. Шисуи в полете отпрыгнул. И в этот момент Мукай повернулся лицом к тому выступу, за которым скрывался Итачи. Однако, линии их взглядов так и не пересеклись. Мукай посмотрел, как приземлился Шисуи, но заметил активированный шаринган и резко отвернулся.

На самом деле шаринган Шисуи был обманкой. Мукай повернулся в сторону камня, за которым скрывался Итачи и неосознанно окинул взглядом окрестности. Итачи полностью сфокусировался на враге.

Их взгляды пересеклись... Должны были пересечься. Но за долю секунды до того, как это произошло, Мукай неожиданно оттолкнулся и взлетел вверх. Совершив невероятный прыжок, мужчина приземлился на другой камень и снова взмыл в небо.

Позицию Итачи раскрыли.

Мгновение назад Мукай почувствовал его силой бьякугана. Вероятно, он также понял, что шаринган мальчика активирован. Мукай направлялся прямо к каменистому выступу, за которым прятался Итачи. Может, хотел подтвердить свои подозрения, а может, намеревался втянуть его в битву.

Итачи увидел своего друга. Шисуи улыбнулся и исчез.

В следующий миг он появился прямо перед Мукаем. Мужчина недовольно цыкнул. Шисуи зарядил ему ногой в лицо. Сильнейший удар отбросил предателя назад на отвесную каменную стену.

"Он раскроил себе череп", -- подумал Итачи.

Но Мукай вдруг обернулся расколотым бревном.

-- Теневой Клон! -- воскликнул Итачи.

-- Верно... -- раздался голос за спиной.

Стойка Мягкого Кулака.

-- Восемь Триграмм Две Ладони!

Мукай молниеносно ударил Итачи в живот обеими ладонями.

-- Восемь Триграмм Четыре Ладони!

Четыре удара. Итачи не успел даже вздохнуть.

-- Восемь Триграмм Восемь Ладоней!

Мукай безжалостно наносил удар за ударом, словно насмехаясь над мальчиком, который отчаянно пытался обдумать контратаку.

-- А-а-а! -- раздался истошный вопль с правой стороны от Мукая.

Слепая зона бьякугана. В углу размытого поля зрения Итачи появился Шисуи, который в полете хотел ударить Мукая ногой.

-- Шисуи... -- только и успел прошептать Итачи.

Мукай принял защитную позу. Нет, не просто защитную. Обладатель бьякугана, отклонив голову, легко увернулся от удара, схватил Шисуи за горло и высоко поднял его над землей. Он запросто удерживал левой рукой крепкое тело юноши.

Шисуи задыхался и отчаянно сопротивлялся, но пять пальцев, сжимающих горло, не собирались так просто его отпускать.

-- Это называется -- "тренировки". Когда ты работаешь над своими слабостями. Я первым делом решил компенсировать слепую зону бьякугана на одном глазу с помощью тайдзюцу. Не стоило недооценивать старика, детишки.

-- Кохината Мукай... -- Итачи неосознанно назвал имя могучего врага.

Его ноги также сами по себе шагнули навстречу предателю.

-- Что? Хочешь, чтобы я убил его?

Не удивительно, что он так думал. В теле Итачи, жестоко избитого Мягким Кулаком, течение чакры прекратилось. О какой контратаке могла идти речь? Приближаться к обладателю бьякугана без какого-либо плана было самоубийством. Но ноги упрямо и бесхитростно продолжали шагать к Мукаю, хотя Итачи не помнил, чтобы вообще отдавал им такую команду.

-- В таком случае, я убью его. Как ты и просишь.

Шисуи захрипел. Рука еще сильнее стиснула горло: Мукай хотел раздавить ему кадык.

-- Прекрати! -- закричал Итачи.

В его глазах вспыхнул шаринган.

-- Такое гендзюцу на меня не подействует, -- сказал Мукай.

Он отвернулся от Итачи и оказался лицом к лицу с его другом.

-- Мангеке Шаринган, -- прошептал Шисуи.

Радужка его глаза налилась красным, а рисунок шарингана принял необычную форму. Такой Итачи еще не видел ни у кого.

В центре обычного шарингана была маленькая черная точка, окруженная пятнышками, похожими на запятые -- томоэ. Сила различалась в зависимости от количества томоэ, но форма была стандартной для всего клана.

Шаринган Шисуи отличался. Три запятые увеличились в размерах и сомкнулись, а черная точка в центре исчезла, оставив красную дыру. Если соотношение черного и красного в нормальном шарингане было приблизительно восемь к двум, то в глазах Шисуи оно сейчас разделилось примерно пополам. Взгляды Шисуи и Мукая пересеклись, наверное, на тысячную долю секунды. За такой короткий промежуток времени обычным шаринганом может и можно было захватить соперника в гендзюцу, однако пользователь не мог быть уверен, что ему это все-таки удастся.

Но Шисуи не упустил этого мимолетного момента. Мукай однозначно попал в гендзюцу.

-- Мукай! -- воскликнул Шисуи, ошарашенный.

Рука, сжимавшая горло, наконец отпустила его. Мукай рухнул на землю, из его живота брызнула кровь. Итачи в шоке застыл на месте и уставился на него. Их противник сам вспорол себе живот. В тот самый миг, когда Шисуи активировал шаринган, Мукай напрягся, достал кунай из кармана и полоснул себя по животу.

-- Держись, Мукай! -- воскликнул Шисуи.

Он присел и поддерживал голову раненого шиноби.

-- Я -- шпион другой деревни. Любое вмешательство в мой мозг, и запускается техника... чтобы я совершил самоубийство. Меня уже никак не спасти.

Мукай закашлялся, из его рта выплеснулась кровь.

-- Я... Я впервые вижу человека, способного поймать в гендзюцу за такой короткий миг... Что за дьявольщина?

Шисуи не ответил.

-- Секретная техника Учиха, да?

Заметив колебания Шисуи, Итачи пришел ему на помощь и обратился к Мукаю:

-- Вы хотите что-нибудь сказать?

-- К-кто бы мог подумать, что все так получится... Т-то что я сделал... это было мое решение. Т-только мое. Жена и дети ни при чем, они не знали...

-- Ты хочешь сказать, что предатель только ты?

-- Может, я прошу с-слишком много... -- дрожащей рукой Мукай пытался что-то нащупать в кармане.

Итачи отстранил слабые пальцы мужчины и достал столь желанный для него предмет. Он вынул из пачки сигарету и протянул к губам Мукая.

-- Ог-гня...

На этот раз Шисуи извлек из его кармана зажигалку и поднес огонек к концу сигареты.

Мукай глубоко затянулся, наполняя легкие дымом. С наслаждением выдохнул.

-- Значит, вот как умирают ш-шиноби. Я буду ждать вас... там.

Мукай уронил руку с сигаретой, зажатой между пальцами, и перестал двигаться.

-- Все кончено, -- сказал Шисуи.

Его голос дрожал от изнеможения.

Итачи кивнул.

-- Этот шаринган...

-- Не рассказывай о нем ребятам в деревне, ладно? -- пробормотал Шисуи, неотрывно глядя на Мукая.

-- Ага.

-- Мангеке Шаринган, -- сказал Шисуи.

В его глазах вновь проявился странный рисунок.

-- В свое время я расскажу тебе все... Только тебе.

Итачи почувствовал непреодолимое влечение к неизведанной силе, скрытой в его друге.

-- Команда Ро, хм? -- глухо произнес Данзо, изучая документ.

Итачи стоял перед ним по стойке смирно и наблюдал. Они находились в комнате Данзо, в резиденции Корня Анбу. Данзо сидел за столом черного дерева, положив локоть левой руки на поручень, а в другой руке держал бумагу. На Итачи он даже не смотрел.

-- Капитан -- Хатаке Какаши?

-- Да, -- коротко ответил Итачи.

Его интересовал мужчина, стоящий подле Данзо. Член Корня в белой тигриной маске. Ничего конкретного, Итачи просто было любопытно. Глаза по ту сторону круглых отверстий белой маски пристально смотрели на него, буквально прожигали взглядом. Это немного напрягало.

-- Он превосходный шиноби, -- заявил Данзо.

Хатаке Какаши...

Немного погодя после того как Итачи стал ниндзя, Какаши спас его. На миссии по сопровождению даймё Страны Огня их атаковал незнакомец, и Тенма, партнер по команде Итачи, погиб. Разница в силе между ним и мужчиной была просто ошеломляющей, и Итачи приготовился умереть. Тем не менее незнакомец тогда внезапно пробормотал имя Какаши и исчез.

Даже сейчас Итачи не совсем понимал, почему тот человек скрылся. Однако, исчезая, он произнес имя Какаши. В этом Итачи был уверен. Почему он сбежал? Может, испугался Какаши. А может, причина была совсем другой.

-- В нем есть тьма. Это самое важное для Анбу.

"Тьма... А есть ли она во мне?" -- спросил Итачи сам себя.

-- Расслабься. В тебе тьмы тоже предостаточно, -- произнес Данзо, будто видел Итачи насквозь.

Итачи общался с Данзо не впервые, поэтому совершенно не удивился. Этот человек отлично умел распознавать психологические состояния других людей и запросто перепрыгивал сразу к сути, отвечая на неозвученные мысли.

-- Готовься праздновать свое новое назначение, -- сказал Данзо, швырнул бумагу на стол и поднялся.

Он задвинул свой стул черного дерева под стол, встал рядом с Тигриной Маской и посмотрел на Итачи. Он положил руку на плечо мужчины и редкая солнечная улыбка появилась на его лице.

-- Я одолжу этого человека Команде Ро.

Несмотря на то, что Корень Данзо был частью Анбу, которое непосредственно подчинялось Хокаге, у него была другая цепь командования и другой лидер. Две организации существовали независимо друг от друга. Итачи слышал, что из-за этого они обычно не обменивались информацией и личным составом.

-- Не волнуйся. Естественно, я получил разрешение Хирузена, -- заметил Данзо, будто бы снова прочитав его мысли.

Неважно, сколько раз Итачи слышал этот высокомерный голос, он не мог полюбить его.

-- Приятно познакомиться. Меня зовут Сугару, -- внезапно сказал человек в тигриной маске, сухим шуршащим голосом.

Казалось, что-то застряло у него в горле и потому услышать, что он говорит, было трудно.

-- Сугару подхватил серьезную болезнь горла, когда был еще юным, и с тех пор не может нормально говорить.

-- Миссии, на которых нужно разговаривать, вызывают у меня трудности. Но помимо этого я сделаю все, что угодно.

Этот голос вызывал странные неуютные ощущения, хотя тон был приветливый. Кажется, мужчина отличался дружелюбием.

-- Можешь использовать этого человека, как тебе угодно.

-- Как мне угодно?

-- Да, -- прошелестел Сугару. -- Я член Корня. Приказы Данзо-сама абсолютны. Если мне приказано быть инструментом Итачи, я готов отдать жизнь за тебя, несмотря на то, что ты младше.

-- Я и сам справлюсь в Анбу.

-- Не воспринимай это слишком серьезно. Сугару в аренде в Команде Ро. Какаши, твой капитан, не знает о том, что вы связаны. В частности, тебе не обязательно думать о нем. Но он будет приглядывать за тобой и охранять тебя.

-- Охранять меня? Вы хотите сказать, за мной кто-то охотится?

-- Первый Учиха в Анбу. И ему всего одиннадцать лет. Это вызовет достаточно предубеждений и зависти.

Итачи молчал.

Конечно, по пути на тренировочную площадку, которая служила местом встречи Команды Ро, Итачи прошел крещение кунаями. Ни один из них не ранил его, но кунаи сыпались на него из воздуха беспрерывно. Безмолвный намек, попытка заблокировать ему путь к тренировочной площадке. Итачи не пытался уклоняться и не возмущался. Просто продолжал идти, как ни в чем не бывало. Какаши, заметив, что сделали его товарищи, отругал их, но ни один из членов команды не испытывал сожаления.

-- Я дорожу тобой. Я не хочу, чтобы ты погиб молодым просто из-за зависти партнеров по команде, или чего-то такого.

-- Если кто-то нападет на меня...

-- Не стоит недооценивать ниндзя Анбу, -- оборвал его Данзо. -- Чем более ты приблизишься к центру деревни, тем больше встретишь людей, которые не имеют благоприятного впечатления об Учиха. Вполне возможно, что некоторые попытаются убить тебя и подстроить все так, словно ты погиб на миссии. А если ты умрешь, что подумает клан?

-- Невозможно...

-- Я говорю, что эта невозможная ситуация вполне возможна, -- Данзо уверенно кивнул, подтверждая мысли Итачи.

Он погибает на миссии. Отец и другие подозревают, что все это спланировала Коноха. В случае его смерти недовольные деревней соклановцы осатанели бы.

По спине пробежали мурашки, когда Итачи подумал о том, что его гибель может стать причиной государственного переворота.

-- Ты уже несешь большую ответственность и за клан, и за деревню.

Данзо отошел от Сугару, обогнув стол, приблизился к Итачи и мягко положил руку ему на плечо.

-- Ты должен стать мостом между деревней и кланом. Так что живи, Итачи.

Данзо сказал то же, что и отец. Деревня Скрытого Листа и клан Учиха. Отношения равных?

Учиха -- тоже люди, живущие в деревне Скрытого Листа. В таком случае, не были ли противоречивые отношения между этими двумя силами неестественными с самого начала? Почему Коноха стремилась полностью контролировать Учиха? И почему клан испытывал такое неудовлетворение деревней, несмотря на то, что им даже дали право автономии?

Связующее звено между двумя противоборствующими силами. Канал, для отца. Для Данзо мост. Одно и то же.

-- Я буду защищать тебя. Спокойно делай свое дело в Анбу, Учиха Итачи, -- самодовольно сказал ему Данзо.

Итачи слегка поклонился и быстро покинул комнату.

****

-- Давненько не виделись... -- сказала Изуми, опустив голову.

Наступил вечер. Итачи гулял в маленьком парке на территории квартала. Он без проблем вступил в Анбу и этим вечером закончил доклад Данзо. На входе в квартал он столкнулся с Изуми, которая возвращалась домой с миссии. Не говоря ни слова, они вместе свернули к парку.

Изуми взобралась на качели, а Итачи присел на лавку позади нее.

-- Прости за тот раз.

-- За тот раз? -- переспросил Итачи.

Изуми оглянулась на него через плечо, раскачиваясь вперед-назад.

-- Тогда, в чайной.

Он помнил.

В тот день Изуми вспылила и вылетела из чайного магазинчика, а сейчас просила прощения за это. С тех пор они еще не говорили друг с другом наедине. Много чего произошло за эти дни, и у Итачи, по правде говоря, не было времени думать об Изуми. Поэтому он совершенно позабыл о том случае в чайной. До этой самой минуты.

Она извинялась, но Итачи все это время не держал зла, поэтому ему не за что было прощать ее.

-- Это я должен извиниться, -- сказал Итачи.

-- За что, Итачи-кун?

-- Я не думал, что это так беспокоит тебя, Изуми.

Она рассмеялась и снова повернулась к нему лицом, раскачиваясь все сильнее.

-- Что?

-- Я просто подумала, что это в твоем духе, -- весело сказала Изуми.

Кажется, ее настроение улучшилось.

Ее чувства менялись так быстро и неожиданно, что Итачи не поспевал за ней. Он решил сменить тему, чтобы снова не портить Изуми настроение.

-- Как миссия?

-- По сравнению с твоими, ничего особенного, Итачи-кун, -- она оттолкнулась от качелей, перевернулась в воздухе и красиво приземлилась. Обернулась, раскинув тонкие руки.

-- Мне поручали заботиться о питомцах жены даймё, помогать перемещать администрацию Страны Огня в новые офисы, и все такое прочее.

-- Вот как?

Итачи невольно улыбнулся, расслабился. Изуми не бывала на опасных миссиях, но почему он испытывал облегчение? Итачи догадывался. но упрямо отворачивался от очевидного ответ на этот вопрос. Он считал, что стал шиноби только наполовину, ему еще предстояло многое сделать... У него просто не было свободного времени, чтобы думать об Изуми всерьез.

"Я хотела идти одной дорогой с человеком, который мне нравится... Или это преступление? Может, мне не стоило желать этого..."

Он понял чувства Изуми. Но ответить ей взаимностью не мог.

-- Скажи, Итачи-кун...

-- Что?

-- Если... просто предположим... Если бы ты не был шиноби, то кем бы ты стал?

-- Я никогда не думал об этом.

Итачи родился в семье шиноби, и у него никогда не возникало сомнений, стоит ли ему становиться ниндзя. Он верил, что только шиноби может обрести достаточную силу, чтобы осуществить его мечту. Поэтому Итачи даже не задумывался о каком-либо другом пути.

-- Вот как...

Изуми грустно опустила голову.

-- Я слышала, ты вступил в Анбу.

-- Правда?

-- Все в нашем квартале знают.

Анбу было глубоко секретным подразделением. Деревня хотела, чтобы ниндзя, которые состояли в Анбу, не распространялись о своей должности, покуда это возможно.

И вот, о его назначении в Анбу знал уже весь район. Мысль о том, что клан настолько сплочен, бесспорно была приятной. Но такая колоссальная утечка информации... разве это нормально? А что будет, если они открыто упомянут возможность переворота и люди в деревне услышат об этом?

-- Итачи-кун? -- голос Изуми вернул его к реальности. -- Я боюсь.

-- Чего?

-- У меня такое впечатление, что ты уходишь все дальше и дальше.

Внезапно Итачи почувствовал, как что-то коснулось его груди. Чуть пониже шеи на груди покоилась голова Изуми.

-- И-Изуми...

-- Я... Прости, Итачи-кун. Просто позволь мне побыть так немного...

Итачи не знал, что ему делать, поэтому просто ждал, пока Изуми снова придет в себя.

-- Нам всего лишь одиннадцать. Но ты, Итачи-кун, ты уже... Куда ты уходишь, Итачи?

-- Я никуда не ухожу.

Наверное...

Он проглотил последнее слово.

-- Ты немного разочарован, да? -- спросил мужчина в лисьей маске.

Они с Итачи стояли по обе стороны от двери друг напротив друга. Итачи промолчал, и мужчина добавил:

-- Хоть это и Анбу, но не все миссии опасны. Охранять Хокаге тоже официальная миссия.

-- Я знаю, -- ответил Итачи как ни в чем ни бывало.

Его лицо скрывала лисья маска, как и у мужчины. Только у последнего прорези глаз маски были миндалевидной формы, а у Итачи -- круглые. Человека в маске с миндалевидными глазами звали Хатаке Какаши. Он был капитаном Команды Ро и непосредственным начальником Итачи. Несмотря на свой молодой возраст, к двадцати годам Какаши уже восемь лет как принадлежал к деревенской элите, Анбу. Он был талантлив, и Хокаге всецело доверял ему. Итачи уже знал о нем немного.

"Тот раз, когда погиб Тенма..."

Это был тот самый Какаши, который пришел на помощь Итачи. И если б он появился чуточку ранее, Тенма мог остаться жив.

Тенма погиб, его не вернуть -- такова была реальность. Итачи не собирался спустя столько времени думать о том "что было бы, если бы", и копить упреки.

-- Базовые тактики Анбу помнишь? -- Какаши подкинул безобидный вопрос.

Он был хорошим начальником, который тщательно принимал во внимание чувства своего нового юного подчиненного.

Убийца друзей.

Так говорили люди, которые хотели оскорбить Какаши. Итачи слышал эту фразу уже множество раз с тех пор, как вступил в Анбу. Тем не менее каждый раз она исходила от людей старше Какаши, которые все еще довольствовались статусом подчиненных. Не более чем сквернословие, подпитанное завистью и раздражением.

"Капитан Какаши убьет даже своих товарищей, если того потребует миссия".

Лицах тех, кто ворчал эти оскорбления, всегда были недобрыми.

Итачи не думал, что Какаши поступает неправильно.

Для ниндзя миссия была важнее жизни. В мире шиноби партнеров по команде, ставших помехой, стоило убить. Более того, он вступил в Анбу, где собралась элита деревни. Анбу выполняли темные поручения, например заказные убийства, их положение было самым суровым, среди всех прочих шиноби Листа. Так что, клевета "Какаши-убийца-друзей" звучала просто нелепо.

Но изо дня в день Итачи не слышал от Какаши ни одного уничижительного слова о партнерах по команде. На самом деле, было заметно, с каким вниманием и уважением он относился к узам, связывающих его с коллегами. В этот самый момент Какаши был чрезмерно внимателен к Итачи, который только вступил в Анбу; намеренно искал повод, чтобы завязать беседу.

-- Я запомнил их от начала до конца, -- ответил Итачи, стоя прямо и не глядя на своего доброго капитана.

-- Как я и думал.

Для Итачи, изучившего все книги о практическом использовании небольших команд ниндзя, которые только можно было добыть, специфические тактики Анбу оказались очень интересны. Группы в четыре человека, три, два. Кроме того, даже стратегии поведения одного шиноби. Перечень практических тактик -- от постоянного наступления, до изучения возможностей завершения миссии -- был обширным и включал каждую ситуацию, с которой ниндзя мог столкнуться на миссии. Этот перечень был заточен под то, чтобы сокрушить врага и выполнить миссию, и включал военные формирования для диверсий, обороны и наведения беспорядков. Подстрекаемый своей любознательностью, Итачи проглотил толстую книгу тактик Анбу за одну ночь.

-- Понятно, почему в академии тебя называли вундеркиндом, -- сказал Какаши.

-- О чем вы? Ведь вы выпустились когда были моложе меня.

-- Когда я выпускался, мы были в разгаре Великой Войны, новые шиноби нужны были позарез. Сейчас ситуация совершенно другая.

По правде говоря, текущая система Академии отличалась даже от той, которая была во времена выпуска Итачи. Тогда следы Великой Войны все еще не истаяли, поэтому, как только силу Итачи признали, он получил разрешение окончить академию досрочно.

Но сейчас воцарился мир, и Хокаге постановил, что ниндзя должны заботливо взращиваться годами. Выпуститься быстро, как раньше, теперь было невозможно. Таким образом, как бы ни был талантлив Саске, он не стал бы ниндзя ранее одиннадцати лет.

-- Я всего лишь запомнил их. Не смогу сказать, что освоил их, пока не испытаю на практике.

-- Ты справишься, -- сказал Какаши, словно уже видел это.

В его голосе не было чрезмерных ожиданий, безответственной халатности или гордости. Простой естественный тон. И именно поэтому он был так таинственно убедителен.

-- Уверен, ты далеко пойдешь в Анбу.

-- Спасибо.

Старший, на которого я могу рассчитывать...

В этом человеке, Какаши, было что-то, склонившее Итачи к такой мысли.

****

Неважно, который раз я прихожу сюда, я никогда не сумею полюбить это место...

Одолеваемый жарой в главном помещении храма, Итачи глубоко вдохнул через нос. Кругом сидели его собратья, заполнив все свободное место.

Регулярное собрание

Изуми стала генином и тоже была здесь. Итачи, будучи новобранцем, сидел в нижнем ряду. В том же ряду сидела и Изуми, через несколько человек от него. Она опустила лицо, наверное, потрясенная жарой. Итачи хотел окликнуть ее, но душное тепло и тишина, внезапно воцарившаяся в храме в этот самый момент, беззвучно давили на него и так и не позволили проронить ни слова. Это был бы опрометчивый поступок.

-- Ладно, начнем.

Его отец поднялся со своего места в переднем ряду и повернулся ко всем собравшимся в зале. Присутствующие затаили дыхание и ждали пока Фугаку заговорит. Эта сцена напоминала встречу основателя религиозной секты со своей паствой.

Лидер, несущий бремя негодования клана.

Мрачное лицо отца.

-- Официально решено, что мой сын, Итачи, вступит в Анбу. Он уже начал выполнять миссии, как полноправный член.

По храму эхом прокатились одобрительные возгласы.

-- Теперь у нас есть канал, связывающий наш клан с центром деревни. И отныне не только деревня будет шпионить за нами, но и мы станем поглядывать за ней.

Но это бы делал не отец.

-- Итачи, -- Фугаку назвал имя сына.

Итачи беззвучно поднялся и ждал, пока отец снова заговорит.

-- Ты теперь в Анбу. Заметил что-нибудь?

Вопрос был слишком туманный, он сбивал Итачи с толку. Деревенские с предубеждением относились к клану и не думали хорошо об Учиха. Вероятно, именно на такой ответ и рассчитывал отец. И вправду, соратники Итачи в Анбу не очень-то радовались его назначению; были даже те, кто открыто выражал свое недовольство. Но он не мог с уверенностью сказать, что причиной этому была только его принадлежность к клану Учиха. Итачи было всего одиннадцать, так что одним из источников раздражения была его юность.

-- Люди в деревне опасаются клана Учиха и думают о нас не очень хорошо, это факт, -- начал Итачи.

Как только он озвучил ответ, которого ожидал отец, из зала раздались согласные оклики:

-- Вот оно!

-- Однако, -- продолжил Итачи, делая весомым каждое слово, чтобы подавить нарастающий суетливый гул, -- стоит сказать, что я не чувствую никакой явной ненависти или преследований нашего клана. Я полагаю, что чувства людей из деревни -- нечто вроде тревог и зависти, присущих каждому человеку.

Отец слушал, скрестив руки, и только правая бровь его дернулась вверх.

-- Упомянутые тобой тревоги и зависть, объединившись, впоследствии могут обернуться куда более мощным чувством.

Соклановцы заволновались и зашумели, словно поддерживая своего лидера.

Пытаясь перекричать гул толпы, Итачи выпалил:

-- Если мы будем так же ожидать худшего и копить это в себе, все что угодно может обернуться катастрофой!

Один мужчина поднялся. Доверенный подчиненный отца -- Яширо. Фугаку все так же глядел на сына, не говоря ни слова.

Итачи молча повернулся к Яширо.

-- Эй, Итачи! -- узкие глаза мужчины убийственно сверкнули. -- Ты поддерживаешь деревню, не так ли? Ты чей союзник, черт подери, деревни или клана? Может, вступление в Анбу, немного помутило твой рассудок? Ты не слишком много о себе возомнил?

-- Не загоняйте понятия в словесные рамки, -- пробормотал Итачи.

-- Что? -- откликнулся Яширо.

-- Враги... Союзники... -- глаза Итачи вспыхнули красным. -- Этими словами вы грубо делите вещи на черное и белое и теряете из виду реальную ситуацию. И выходит, что лезете туда, куда не следовало.

-- У нас нет времени ходить вокруг да около и отвечать на вопросы, которые не имеют смысла. На чьей ты стороне, Учиха Итачи?! -- яростный рев Яширо поверг храм в тишину.

-- Это очевидно, разве нет? -- Итачи свирепо взглянул на соратника отца. -- Я же Учиха.

****

-- Есть минутка? -- позвал Шисуи.

Собрание закончилось. Итачи шел домой чуть позади отца.

Фугаку с интересом обернулся и увидел лучшего друга своего сына.

-- Что случилось, Шисуи?

-- Я бы хотел поговорить с вашим сыном, недолго...

Фугаку посмотрел на Шисуи, на Итачи и просто ответил:

-- Не задерживайтесь допоздна.

Он ушел в ночь один.

-- Шисуи, -- произнес Итачи, когда они остались наедине.

-- Я очень хорошо понимаю, что ты чувствуешь. Это действительно больно.

Его друг нахмурился, он был искренне раздосадован.

-- Яширо -- лидер группы, выступающей за переворот. Для этого человека все деревенские -- враги.

В ушах все еще звенели оскорбления, которыми его осыпали на собрании. Итачи опустил голову, словно пытался отвернуться от всплывшего перед глазами лица Яширо.

-- С тех пор, как стало понятно, что ты отправишься в Анбу, я тоже предпринял кое-какие шаги.

-- О чем ты?

-- Я лично говорил с Хокаге-сама и получил полномочия самостоятельно расследовать положение дел внутри клана.

Что значит "расследовать положение дел внутри клана"?

Итачи был немного сбит с толку и не сразу понял, о чем говорит его друг; Шисуи понял это и снова заговорил:

-- Меня освободили от регулярных миссий. Я должен убедиться, что клан не зайдет в своем буйстве слишком далеко. Чаша их терпения вот-вот переполнится. Хокаге-сама принял меня в Анбу и сказал, что я могу действовать по своему усмотрению. Но это все только названия. В конце концов, я подчиняюсь лично Хокаге, так что твой отец и другие не узнают, что я состою в Анбу. Даже в Анбу об этом знают всего несколько человек.

-- Только не говори, что ты все рассказал Хокаге...

-- Расслабься. Я ничего не сказал о перевороте.

Итачи ясно видел, что, если в деревне узнали бы об интригах клана, ситуация бы изменилась. Простое наблюдение и осторожное прощупывание двумя сторонами друг друга на этом бы кончилось.

-- Итачи, мы будем бороться, чтобы остановить клан и избежать восстания. Ты -- изнутри Анбу, а я как шиноби под прямым руководством Хокаге.

-- Я не забуду своего обещания, что бы ни случилось.

Шисуи сжал кулак. Итачи протянул свой навстречу и легко стукнулся с кулаком друга.

-- Мы должны любой ценой остановить переворот, -- твердо произнес Шисуи.

Итачи согласно кивнул.

Итачи не мог поверить своим глазам.

В комнате без окон, в подвале здания Анбу, были собраны мониторы, с экранами полными знакомых видов.

-- Тот случай с Девятихвостым. Правление деревни подозревало, что Учиха в этом замешаны, -- произнес Какаши, стоя рядом с ним.

Итачи слушал, глядя на мониторы.

-- Изоляции клана на краю деревни было недостаточно, потому за всем, что происходит в квартале Учиха, решили наблюдать круглосуточно.

-- И это то самое место?

-- Именно.

Его соратники Анбу управляли изображением с помощью бесчисленных кнопок и рычагов перед мониторами. Он не видел их выражений лица из-за масок, но тем не менее, был совершенно уверен, что они расслаблены и спокойны.

Не удивительно. Для них это было рутиной, просто пялиться на экран. Они не осознавали какое это было значительное событие для клана Учиха.

-- Значит, вы можете видеть все?

-- Ну, мы не следим за каждой мелочью, но в принципе...

-- Я понял. Я ни за что не скажу клану.

Им нельзя было говорить. Если бы они узнали, что каждый уголок квартала находится под наблюдением все двадцать четыре часа в сутки, ярость отца и остальных вспыхнула бы еще сильнее. Это только добавило бы масла в огонь на радость приверженцам восстания.

Отец послал Итачи в Анбу, чтобы он разведал истинное положение дел в деревне. Если Итачи честно выполнял это задание, то ему следовало немедленно рассказать клану о наблюдении. И в тот момент, когда он решил не делать этого, он отказался также и от мысли, что он шпион клана.

-- С этого момента тебе будет отведен один полный день здесь для наблюдения.

-- Вы имеете в виду, я должен наблюдать за своими соклановцами?

Мужчина в маске обезьяны, сидящий перед мониторами и доселе молча слушавший беседу Какаши и Итачи, внезапно поднялся.

-- Соклановцы или нет, миссия -- есть миссия. Твой клан призвал Кьюби, поэтому за ними наблюдают. Прими реальность, новобранец.

-- Коу, -- укоризненно произнес Какаши.

Их коллега рядом с Коу крутанулся на стуле и повернулся маской к Какаши. У него было круглое кошачье лицо.

-- Его маленькую сестру убил Кьюби. Так что он не лучшего мнения о клане Учиха.

-- Не смешивайте ваши личные чувства и миссию, -- ответил им Какаши.

-- Я понимаю. Прощу прощения.

Коу подошел ближе, повесив голову. Он аккуратно кивнул, прошел мимо Какаши и сказал невесело:

-- Вперед, новобранец, твой выход.

Мужчина в круглой кошачьей маске последовал за ним.

-- О, вы здесь, отлично, -- сказал Какаши, глядя на дверь, за которой скрылись коллеги. Напротив нее стоял шиноби, присланный Данзо, Сугару.

Уже прошло четыре часа с тех пор, как ушел Какаши. Сугару не произнес ни слова. Итачи никогда не был хорош в непринужденных беседах, поэтому тишина его вполне устраивала. Время текло, они вдвоем сосредоточенно наблюдали за экранами.

Он заметил это по чистой случайности.

Миссия миссией, но Итачи не был настолько хладнокровен, чтобы спокойно наблюдать за жизнью своих соклановцев. Он часто переключал картинку на экране, стараясь долго не оставаться на одном месте. Наблюдая таким образом за сменой пейзажа, Итачи удавалось сохранять самообладание. Он натренировался запоминать вид с первого взгляда, и был уверен, что в полной мере выполняет свои профессиональные обязанности. Листая картинки, в один момент Итачи ощутил слабое сомнение: что-то не так. Его рука остановилась.

Вид Храма Нака со стороны врат чем-то неуловимо отличался от того, что ожидал увидеть Итачи. Вымощенная камнем дорога, ведущая к главному зданию храма... Место конкретно по центру, между вратами и храмом выглядело немного не так, как должно было.

Лишь долю секунды.

Картинка на экране уже снова застыла, вернулась к своему первоначальному состоянию. Это было слабое волнение, которое Сугару, скорее всего, не заметил. Любой другой без сомнения подумал бы, что это просто порыв ветра качнул камеру. Но Итачи видел такое волнение раньше. Оно выглядело так, словно воздух посреди вымощенной камнем дорожки всколыхнула воронка, а окружающее пространство затянуло в одну точку.

Человек в маске...

Происходящее на экране четко соответствовало технике, с помощью которой сбежал мужчина в маске, после того, как напал на Итачи и его команду во время миссии по сопровождению даймё Страны Огня.

-- Почему этот человек... -- беспечно пробормотал Итачи, но тут вспомнил, что рядом находится Сугару, и пожалел о своем необдуманном порыве.

Но внимание Сугару было сосредоточено на экране.

Итачи, раздраженный собственной неопытностью, погрузился в свои мысли. Когда Тенма погиб, он ясно увидел правый глаз незнакомца, горящий под покровом маски. В центре красной радужки парила черная точка, а вокруг -- три магатамы. Итачи был уверен, что правый глаз мужчины -- это шаринган. А это значило, что он член клана Учиха.

Больше трех лет прошло с того случая, но время от времени в памяти снова оживала сцена гибели его товарища по команде. Тенма умирал, не сознавая, что с ним происходит происходит, с выражением растерянности и панического ужаса на лице. Итачи в свою очередь был потрясен ошеломляющей разницей в силе между ним и человеком в маске. Беспомощность привела его в отчаянье, и он пробудил шаринган.

Человек в маске был тем, кто сделал Итачи настоящим ниндзя клана Учиха. Убийца его товарища и человек, перед которым он в неоплатном долгу... Итачи ощущал странную связь с мужчиной в маске.

Последние три года он гадал об истинной личности незнакомца и пришел к выводу, что мужчина скорее всего принадлежит к клану Учиха, а сейчас убедился в этом окончательно. Размытое пятно на видео возникло из-за незнакомца в маске. Он появился у Храма Нака. В тот день, когда погиб Тенма, за маской нападавшего сверкнул шаринган. Все это четко указывало на то, что мужчина из клана Учиха. В таком случае кто именно?

В минувшие три года Итачи контактировал со всеми мужчинами клана, живущими в деревне. Ни один из них не владел ниндзюцу, способным управлять пространством, как это делал незнакомец. Также не было никого с таким же оттенком чакры. Итачи подозревал, что мужчина, вероятнее всего, не из деревни.

Тогда кто он?

Клан Учиха жил в Конохе с момента ее основания. И Итачи не слышал, чтобы за пределами клана Учиха кто-то обладал шаринганом. Да, были исключения, такие, как Хатаке Какаши, но все равно в пределах Листа. Если бы драгоценный кеккей генкай, как шаринган или бьякуган, вышел за границы деревни, это стало бы серьезным событием для целой нации и однозначно упоминалось бы в записях деревни. И на сегодняшний день не было никаких сведений о шарингане, доставшемся другой деревне.

В таком случае круг поиска естественным образом сужался.

Первый вариант -- член клана Учиха, считавшийся погибшим во время Великой Войны, выжил и стал человеком в маске. Общее правило гласило: если член клана Учиха погибал в битве, его шаринган должны доставить домой другие шиноби. Значит, мужчина не мог украсть его у трупа, а в таком случае можно было предположить, что некто, кого считали мертвым, выжил, сохранил шаринган и стал наведываться в квартал.

Второй вариант -- незнакомец в маске разорвал свои связи с кланом. Еще более маловероятно, поскольку с момента основания Конохи, только один человек когда-либо отделялся от клана и покидал деревню.

Учиха Мадара...

Человек, который вместе с Хаширамой из клана Сенджу основал Скрытый Лист. Он покинул деревню и, как говорили, погиб в битве с Хаширамой. В месте, которые получило название Долина Завершения.

Умерший не мог быть живым. С этой точки зрения, Итачи должен был отбросить второй вариант, но тем не менее по какой-то причине не мог полностью отказаться от него. Он почувствовал присутствие мужчины, его ошеломительно мощную чакру. Сильнее, чем у любого шиноби, с которым Итачи доводилось когда-либо сталкиваться. Если бы шиноби такого уровня погиб в бою, это однозначно упоминалось бы в истории. Тем не менее ни в каких записях о великих битвах не было свидетельств о гибели настолько способного представителя Учиха.

А в таком случае...

Итачи мог рассматривать идею о том, что Мадара был жив.

-- ...тачи, -- к нему прорвался голос издалека.

-- Итачи! -- жесткий голос Сугару вернул Итачи назад к реальности. -- Уже почти конец смены.

-- М-м, -- туманно ответил Итачи. Даже погрузившись в размышления он продолжал пальцем вдавливать кнопку. На экране монитора, на котором он тренировал свое зрение, быстро сменялись картинки, хоть он уже и не следил за этим.

-- Ты в порядке?

-- О чем вы? -- спросил в ответ Итачи.

-- Нет... ничего.

Итачи уже два месяца как вступил в Анбу, но дни все также протекали неизменно монотонно. В круг его основных обязанностей входило стеречь офис Хокаге и тренироваться с коллегами, но миссии, способной подвергнуть его жизнь опасности, он все еще так и не получал.

-- Если бы мы все время были нагружены убийствами и опасными заданиями, то нельзя было бы сказать, что в деревне мирно. То, что у нас нет работы, это доказательство мира, -- сказал Какаши и улыбнулся.

В деревне мирно...

Итачи задавался вопросом: если в деревне мир, то почему у него так неспокойно на душе? Почему ему казалось, что все неуклонно куда-то катится?

Все из-за клана.

Притаившись в тени спокойствия деревни, Учиха жаждали хаоса. Вот что лежало в корне тревоги, терзавшей сердце Итачи. Он должен во что бы то ни стало предотвратить переворот. Вот только, придумать какой-нибудь дельный план не получалось. Он говорил, что будет работать над этим вместе с Шисуи, но они оба могли стоять плечом к плечу, раскинув руки, и все равно не сумели бы сдержать жажду разрушения клана. Итачи не мог найти выход из этого положения и начинал паниковать.

Он возвращался домой, когда по ушам ударил оглушительно громкий звук.

-- Вах-ха-ха!

Итачи неосознанно остановился и заметил впереди маленький сквер. Было уже довольно поздно, день клонился к вечеру. Солнце ускользнуло на запад, и вокруг сгущались сумерки.

Мальчик, который только что хохотал, стоял на качели и смотрел вслед трем теням, убегающим прочь. Возможно, своим друзьям.

-- У вас нет и шанса против великого Наруто, даттэбайо! -- воскликнул мальчик на качели.

Тени не обернулись на него. Они покинули площадку, о чем-то дружелюбно переговариваясь. Мальчишка, назвавшийся Наруто, наблюдал за теми троими, грустно присев на качели. Его прежние слова были просто-напросто бравадой. Итачи понял это сразу же, как только мальчик назвал свое имя.

В деревне не было никого, кто не знал бы Узумаки Наруто. Этот паренек имел отношение к трагедии Кьюби, оставившей неизгладимый след в сердцах деревенских. Ребенок, внутри которого обитал Девятихвостый Лис. Когда он шел по дороге, все приглушали голоса. В Скрытом Листе был всего один человек, который не знал о том, что в его теле жил Кьюби, -- сам Наруто.

Он не имел понятия о бедствии деревни, запечатанном внутри его тела, и жил, окруженный людьми, которые испытывали страх перед ним. Наруто не понимал, почему с ним так обращаются. Его родители погибли. Некому было окружить его беззаветной любовью.

Итачи направился к скверу. Он тихо приблизился к качелям, раскачивающимся взад-вперед, и сел рядом с поникшим Наруто.

-- А!

Наруто заметил Итачи, внезапно появившегося из ниоткуда, и едва не свалился с качели от неожиданности. Он беспорядочно замахал руками и ногами, каким-то образом умудрился остаться на качелях и подозрительно уставился на Итачи.

-- Не пугай меня так, `ттэбайо!

-- Прости.

-- Э-э... ты кто?

Наруто глазел на него, широко распахнув глаза.

Раскачивая качели, Итачи посмотрел прямо.

-- Неважно.

-- Мне низ-зя говорить с незнакомцами, моя мама...

-- У тебя ее нет.

Наруто застенчиво улыбнулся и потянулся рукой к затылку.

-- Так ты знаешь?

-- Узумаки Наруто -- известный проказник.

-- О, так я настолько знаменит?

-- В каком-то смысле.

-- Хе-хе-хе! -- Наруто счастливо рассмеялся, не понимая сарказма Итачи.

-- Твои друзья убежали.

-- Те, кто не понимают моих проделок, мне не друзья, даттэбайо!

Голосок Наруто был излишне бодрым, словно мальчик отчаянно пытался выглядеть веселым и скрыть свое одиночество.

Истинная сущность Наруто была известна всем.

Нападение Кьюби нанесло деревне ни с чем не сравнимый удар и оставило очень глубокие шрамы. Эта туча накрыла и клан Учиха. Их подозревали в том, что это они контролировали Кьюби. Итачи самого задевали по этой причине больше раз, чем он мог припомнить. Вероятно, во всей деревне ни один человек не хотел контактировать с ребенком, внутри которого нашло себе приют чудовище, ставшее причиной стольких бед.

Другими словами, главной жертвой трагедии Кьюби был сам Наруто. Итачи не знал, как так вышло, что Девятихвостого запечатали внутри тела мальчика. Кто бы ни запечатал воплощение катастрофы в младенца, по мнению Итачи, он явно был не в своем уме. Неужели он не понимал, каково будет жить ребенку?

Подробности трагедии Кьюби были засекречены. Правда скрывалась во тьме, и остался один только Наруто. Наруто был частью мрака деревни. Деревню построили, принося в жертву людей вроде Наруто. Власти запечатал в Наруто катастрофу, а неудовлетворение людей, с их неприязнью к клану Учиха, направили кое-куда еще. Ловкая манипуляция, чтобы сохранить стабильность в деревне. Невольно плодить тьму, чтобы спрятать собственную тьму...

Теперь Итачи тоже был частью тьмы деревни. Потому что Анбу сами по себе были истинным мраком Листа.

-- Эй, братец!

-- М-м?

Наруто пялился на него круглыми глазами.

-- Ты вдруг замолчал. Все хорошо?

-- Я в порядке.

-- Ладно.

Наруто взглянул на него с беспокойством.

-- Думаю, самое время возвращаться домой.

-- Было бы с кем. Да и нет там никого.

Уголки рта Наруто опустились.

-- Ладно, мне пора.

-- А?! -- воскликнул Наруто c преувеличенным удивлением, стоило Итачи подняться.

-- Постарайся уж.

Итачи полагал, эти слова вряд ли ему чем-то помогут. Но Наруто счастливо потер пальцем нос и хихикнул. Затем он мощным прыжком спрыгнул с качели, выпрямился и ткнул в сторону Итачи указательным пальцем.

-- Меня зовут Узумаки Наруто! И я однажды стану Хокаге, даттэбайо!

-- Правда... Хокаге?

В сердце Итачи вспыхнул огонь. Даже неся на своих плечах бремя тьмы деревни, этот мальчик не смирился со своей судьбой. Он не держал зла на деревню и на людей, а верил в свою мечту искренне и беззаветно.

-- Здорово, если станешь.

-- Разумеется, стану, даттэбайо. Запомни меня, братец!

Улыбнувшись в ответ, Итачи повернулся к Наруто спиной и пошел прочь. Сверху на небе мерцали звезды.

****

Данзо вызвал его. Рядом с лидером Корня Анбу, который сидел на своем стуле с кислым выражением лица, стоял Сугару, по общему мнению, член Команды Ро.

-- Как Анбу?

-- Пока не знаю.

-- Честный ответ. Несомненно, ты еще обретешь опыт, который можно получить только в Анбу. До тех пор шлифуй свои навыки.

Данзо говорил так, словно был его непосредственным начальством. Но Итачи состоял в Анбу под личным контролем Хокаге и не имел никакого отношения к Корню. В общем смысле, Итачи и Данзо ничего не связывало.

-- Есть причина, почему я вызвал тебя сегодня.

Итачи молча кивнул.

-- До меня дошли слухи, что в клановом квартале Учиха не жалуют чужаков.

Действительно, в последние несколько месяцев в квартале царила особая атмосфера. Казалось, это отец, озвучив слово "восстание", посеял в клановом районе эту решимость.

-- Ты ведь тоже ходишь на регулярные собрания? -- спросил Данзо напрямик.

Клан Учиха был под наблюдением двадцать четыре часа в сутки. Естественно, что Данзо знал о собраниях.

-- Да, -- честно ответил Итачи, готовясь к худшему.

Он знал: не было смысла что-либо скрывать.

Данзо удовлетворенно кивнул.

-- Скажу откровенно, я хочу, чтобы ты докладывал мне подробности того, что происходит на этих собраниях.

Он давил на него.

-- Если все будет продолжаться так, как идет, клан Учиха падет. Мне нужна твоя сила, чтобы предотвратить это.

-- Вы говорите мне предать мой клан?

-- Ты не предаешь их. Ты их спасаешь, -- Данзо уперся локтями в стол, сплел пальцы, умостил на них подбородок и впился в Итачи единственным глазом, напоминавшим глубокую темную дыру.

-- Предательство -- это действие, которое вредит преданным. Но если ты станешь сообщать мне подробности происходящего на собраниях, ты предупредишь вспышку негодования своих соклановцев, а это не вред для них, наоборот, выгода. Так что это не предательство".

Аккуратная риторика.

Данзо скорее всего намеревался запутать его, ослепить, но Итачи не позволил задурить себе голову. Неважно, каков исход для его клана. Рассказывать Данзо, что творится на собраниях, все равно было предательством.

Данзо неверно истолковал его тревоги. Итачи не зацикливался на слове "предательство".

-- Я понял.

-- Ты ненавидишь сражения больше, чем кто бы то ни было. Я был уверен, что ты так ответишь, -- произнес лидер Корня безэмоциональным голосом.

Досаднее всего было то, что Данзо попал в точку. У Итачи все еще не было конкретного плана, как остановить восстание. И в этот момент предложение Данзо выглядело особенно соблазнительно.

Благодаря Шисуи они смогли получить содействие со стороны Третьего Хокаге. И нынешнее решение Итачи могло обернуться возможностью использовать также и силы Данзо.

Предотвратить восстание клана, соединив его с центром деревни.

-- Я не хочу посягать на достоинство твоего клана. Оставляю выбор информации, которой ты захочешь поделиться со мной, на твое усмотрение.

-- Спасибо.

-- Рассчитываю на тебя, Итачи. Судьба твоего клана -- в твоих руках.

Голос Данзо ложился на его плечи тяжелой ношей, но решение Итачи могло выдержать такой вес. Он глубоко вздохнул, осознавая всю тяжесть, возложенной на него ответственности.

Почему-то она пахла кровью...

ГЛАВА 5

Убитый горем ворон, столкнувшись со смертью товарища, принимает решение

-- Как я и думал, вот чем оно обернулось... -- пробормотал Какаши.

Итачи рядом затаил дыхание. В следующий миг капитан со скрытой темной маской нижней частью лица исчез. Итачи спрыгнул за ним с утеса. Впереди, в долине, лежали трупы товарищей. Их убили шиноби Инея, незадолго до того, как обе страны должны были заключить альянс. Шиноби Страны Инея неожиданно обнажили клыки в разгар миссии по обмену документами, в которых уточнялись окончательные условия. К официальному соглашению по поводу союза собирались прийти десять дней спустя.

Враг не был заинтересован в этом альянсе изначально.

Четверо шиноби Конохи против десяти из Инея. Численное превосходство. Шиноби Конохи, чьим долгом было получить документы, оказались убиты во мгновение ока. Уничтожить врага в случае срыва переговоров -- вот какова была миссия команды Итачи. Другими словами, они не вмешивались до тех пор, пока ситуация не прояснилась окончательно. А к тому моменту, как они тронулись с места, все их товарищи уже оказались убиты.

В тот момент, когда шиноби Страны Инея появились в числе десяти человек, уже можно было догадаться, что переговоры срываются. Если бы Анбу вмешались сразу же, никто из товарищей не погиб бы. Тем не менее на месте Какаши Итачи, вероятно, не двинулся бы с места, пока всех четверых не положили.

Какаши впереди приземлился в рядах противника. Он уже успел правой рукой проткнуть одного из врагов. Его руку окутывал поток голубой молнии.

Чидори...

Коронная техника Какаши.

К тому моменту, как капитан высвободил свою руку, Итачи тоже успел приземлиться среди врагов. С ними были еще двое товарищей из Анбу: один -- Сугару, а другой -- молодой шиноби по имени Тензо. Он был моложе Какаши, но служил в Анбу уже давно.

-- Анбу Конохи! -- воскликнул враг.

Секундой после толстый древесный побег обвился вокруг шеи мужчины и сдавил его, как змея. Мужчина, неспособный сопротивляться этой непреодолимой силе, умер. С его губы свисал длинный язык.

Такой была техника Тензо. Он умел использовать мокутон, доступный одному лишь Первому Хокаге Хашираме.

-- Коноха с самого начала не собиралась заключать с нами договор, -- сказал другой враг.

-- Вы напали первыми, -- ответил Какаши и, не дожидаясь возражений, пробил ему грудь Чидори.

Итачи услыхал пронзительный визгливый вопль позади. Он оглянулся через плечо и увидел врага, который бросился на него, занеся над головой длинный меч. Итачи развернулся. Меч был уже у самой макушки, когда он поднял руку и схватил врага за запястье.

-- Нгх.

-- Сдавайся! -- сказал Итачи, все еще сжимая запястье.

Враг не мог опустить меч и просто таращился на него. Капли холодного пота выступили на его лбу.

Шаринган.

Противник единожды содрогнулся и полностью расслабился. Он рухнул на землю как безвольная кукла, и его голова прямо на глазах Итачи укатилась со своего места.

Позади врага блеснул клинок. Сугару.

-- Хокаге-сама поручил нам истребить всех врагов, -- прошептал Сугару, чтобы услышал только Итачи.

Прочитал его скрытое намерение уложить противника с помощью гендзюцу шарингана.

Не было необходимости истреблять врагов. Страна Инея все равно бы вскорости узнала о текущем инциденте вне зависимости от того, вернулись бы посланники или нет. Для мести хватило бы и людей, убивших их товарищей. Рациональнее было сохранить жизнь оставшимся. Позволить им вернуться домой и сообщить своим об истинной силе шиноби Конохи.

-- Я понял, -- сказал Итачи в спину Сугару.

Тот уже направлялся к другому противнику. Итачи выбрал себе следующую цель. Осталось всего четверо врагов. Боевой дух они уже утратили. Сугару запустил клинок в шею одному из них, коленопреклонному, молящему о пощаде. Одна куноичи попыталась спастись бегством, но мокутон Тензо пронзил острыми побегами ее спину.

-- Это сделает Иней и Скрытый Лист врагами!

-- Ваши жизни это предотвратят, -- спокойно сообщил Какаши и пробил рукой солнечное сплетение противника.

-- Итачи! -- воскликнул Тензо.

Итачи заметил врага. На вид ему было не более десяти лет, но он определенно был готов принять свою смерть и несся к нему, стиснув зубы и сжав в обеих руках по кунаю. Страна Инея была маленькой. Пусть серьезных конфликтов больше не случалось, но в стране с малым числом воинов и незрелой государственной мощью даже такой десятилетний мальчик считался достаточно взрослым, чтобы примкнуть к военным силам.

-- Ха-а! -- боевой клич прозвучал как рыдание.

Итачи встретил его грудью. Острая боль пронзила живот. Мальчик вонзил в него кунай, но обе тонкие руки его все равно дико тряслись. Ужас достиг своего предела, и из глаз мальчика хлынули слезы.

-- Итачи! -- воскликнул Какаши.

-- Я в порядке, -- ответил он спокойно.

Какаши и остальные, окружив его, наблюдали издалека. Дрожа как осиновый лист, мальчик медленно поднял лицо и посмотрел на Итачи. Слезы катились из его глаз. Страх, вырвавшись наружу, обернулся звуком:

-- А... А-а-а...

-- Ты уже настоящий шиноби. Возьми себя в руки, -- сказал Итачи с добротой.

Мальчик, испуганный и удивленный, не понимал, что происходит. Он мотал головой из стороны в сторону и отчаянно пытался не смотреть в лицо реальности.

-- Ты не убежал, ты пошел на меня. Потому я отнесусь к тебе с вежливостью, которой заслуживает настоящий шиноби.

Итачи занес кунай со спины, чтобы мальчик не увидел, и вонзил клинок снизу в затылок рыдающего врага. Мягко выдернул кунай из своего живота. Отступил назад. Брызнувшая из шеи мальчика кровь не задела Итачи -- это тоже было частью искусства ниндзя. Юное тело перекатилось через гору трупов, и среди них уже не было ни друзей, ни врагов.

-- Это тоже поле боя, -- пробормотал Итачи себе под нос, чтобы никто не услышал.

Он спросил сам себя: "Стал ли я ближе к своей мечте?"

Погруженное в легкое течение времени, его тело неуклонно тяжелело. Времена его детства, когда он всем сердцем мечтал стать самым лучшим шиноби, давно миновали, а обвившиеся вокруг Итачи обязательства пытались поймать его в рамки понятия "обычный шиноби".

Деревня, клан Анбу... Я хочу оставить все это и стать свободным...

Но он знал, что ему никогда не позволят.

Глаза мальчишки, лишенные света, бесконечно смотрели на обеспокоенного Итачи.

****

-- Нужно создать список ожидаемых участников, маршруты вторжения, цели атак и убийств. И я подумал, что хочу выбрать ключевой день нашего действа на следующем собрании. До этого соберите все мнения. Если будут предложения, вы можете поделиться ими в любое время. Но будьте начеку, не попадайтесь при этом на глаза деревенским.

Отец перестал говорить, и соклановцы на мгновение расслабилось. Всем казалось, что собрание подошло к концу. Но всеобщее настроение разбил напряженный голос Яширо:

-- Итачи здесь?

Этот голос, зовущий его по имени, вызывал у Итачи отвращение. Он не ответил, и голос с раздражением окликнул его снова:

-- Итачи!

-- Я здесь, -- он тяжело поднялся.

Яширо даже не удосужился упрекнуть его за такое поведение, просто холодно глядел на него.

-- Ты ведь тоже был там, когда сорвались переговоры со Страной Инея, верно?

Итачи промолчал.

-- Отвечай.

-- Я не имею право обсуждать миссии Анбу с посторонними.

-- Ты серьезно?

Яширо нахмурился. Итачи молча глядел в его узкие глазки.

-- Ты для чего вступил в Анбу?

Итачи снова промолчал.

-- Чтобы добывать информацию в организации, близкой к властям Конохи, и докладывать нам, -- Яширо ответил за него.

-- Яширо, -- позвал отец, приходя на помощь безмолвному сыну.

Яширо даже не попытался ему ответить, просто продолжал прожигать взглядом Итачи.

-- Что ты нам принес с тех пор, как вступил в Анбу? Мы не услышали от тебя ни одного секрета деревни, ни единого!

-- Я не могу поделиться тем, чего не знаю.

-- Да неужели?

-- Что вы имеете в виду?

Во глазах Итачи вспыхнул мятежный огонь. Яширо дерзко ухмыльнулся. Рядом с ним поднялся длинноволосый мужчина -- Учиха Инаби, еще один наперсник отца.

-- Если ты идешь против нас...

-- Прекратите! -- рявкнул отец.

Эта редкая для него вспышка гнева заставила Яширо и Инаби умолкнуть.

-- Вы двое должны понимать, какое сейчас время для Учиха. Как можно добиться чего-то серьезного, если вы, свои, друг с другом на ножах?

Мужчины промолчали. Наконец Яширо недовольно опустился на свое место. Инаби последовал его примеру.

-- Ты тоже сядь, Итачи.

Отец посмотрел на него.

-- Итачи, -- прошептал отец.

Его слабый голос прозвучал как мольба.

-- Простите, -- с болью выдохнул Итачи.

Отец неистово пытался сплотить всех. Почему он улаживал все миром, так услужливо... Неужели клан был настолько важен? С точки зрения Итачи, отец шел на поводу у пылкой молодежи.

Я не понимаю...

-- В любом случае, на следующем собрании мы будем обсуждать наш план действий. Это важная встреча. Учтите, отсутствие недопустимо.

Собрание завершилось на суматошной ноте. Итачи пошел домой один. Он не пересекался ни с кем взглядом, даже не обратил внимания на Шисуи и Изуми.

Данзо сверху вниз смотрел на Хирузена, обхватившего губами мундштук своей трубки. В кабинете Хокаге они были одни.

-- Полгода как он вступил в Анбу, -- сказал Хирузен, выдыхая дым.

-- О чем ты?

-- Не придуривайся, я о парнишке, на которого ты положил глаз.

Данзо фыркнул. Иногда Хирузен ходил вокруг да около.

-- Он прилежно выполняет свои обязанности.

-- Знаю.

-- Ты пришел поговорить о нем, не так ли?

Хирузен видел его насквозь. Для Данзо это было невыносимо. Он более кого бы то ни было терпеть не мог, когда ему лезли в душу, и сделал ответный шаг.

-- Очевидно у тебя есть непосредственный подчиненный в клане Учиха, Хирузен.

Тот с болезненным вздохом поднес трубку к губам. Данзо продолжил, словно не замечая:

-- Я слышал, ты освободил Учиху Шисуи от обычных миссий и дал ему полномочия действовать по своему усмотрению, не так ли? Более того, пусть это лишь термины, но ты допустил в Анбу еще одного члена клана Учиха.

-- Шисуи хотел свободы действий. Я просто развязал ему руки.

-- Значит, Хокаге подчиняется прихотям обычных шиноби?

-- Я просто учел чувства парня, встревоженного ситуацией с кланом Учиха.

-- Если ты будешь потакать каждому, деревня развалится.

-- Я знаю! Не нужно мне этого говорить! -- раздраженно воскликнул Хирузен. -- Хватит ходить вокруг да около! Скажи уже наконец, зачем ты пришел сегодня, Данзо?

Он мысленно хмыкнул.

Ладно, хватит тебя дразнить.

-- У тебя в клане Учиха уже есть под контролем человек. Я тоже хочу такого.

На словах "под контролем" Хирузен недовольно скривился. Он дослушал до конца и взглянул на Данзо чуть приподняв уголки губ.

-- Ты хочешь, чтобы я отдал Итачи к тебе в "Корень"?

-- У меня и в мыслях не было.

-- Не придуривайся.

-- Я не придуриваюсь, -- настойчиво ответил Данзо.

Хирузен прищурился, оценивая его искренность, и бесчисленные морщинки по краям его глаз углубились.

-- Тогда о чем ты думаешь?

-- Почему бы не повысить Итачи до капитана?

-- Ему всего одиннадцать.

-- Капитаны отрядов Анбу должны быть старше тринадцати, -- сказал Данзо, слабо улыбаясь. -- Точно, есть же такое правило.

Лицо Хирузена явственно выражало дискомфорт.

-- Силы Анбу -- это главные опорные столпы деревни. Руководящий этими силами капитан должен уметь принимать серьезные решения. Отсюда и требование -- достижение тринадцатилетнего возраста.

-- Умение принимать серьезные решения... Итачи уже способен на это.

-- Проблема не в этом.

-- Много ли стоит возраст по сравнению с реальными способностями?

Под натиском Данзо Хирузен погрузился в молчание.

-- Правила настолько важны, Хирузен? Недовольство Учиха уже вылилось в весьма неприятную ситуацию. Чтобы разобраться с этим, нам нужен связанный с тобой человек, но в том статусе, в котором он мог бы эффективно использовать и силы Корня. Рядовой Анбу не имеет права не подчиниться приказам своего капитана. Повысив Итачи, мы дадим ему свободу действий.

-- То есть ты хочешь, чтобы он был между мной и тобой? Не забирать его в Корень?

-- Именно. Никто в клане Учиха не сравнится по способностям с Итачи и Шисуи. Выиграем этих двоих, и, возможно, предотвратить случайное возмущение клана Учиха станет легче. Как Шисуи получил особые права, так и Итачи нужно наделить определенной властью.

-- Но одиннадцатилетний мальчик слишком юн, чтобы стать капитаном.

Хирузен колебался.

Еще небольшой толчок...

-- А двенадцатилетний?

Третий Хокаге не ответил.

-- Что думаешь? Повышаем общеизвестный возраст Итачи на год и аккуратно обходим правило.

-- Мне нужно подумать.

Данзо был уверен: Хирузен обязательно согласится.

****

-- Как дела в академии? -- спросил Итачи.

Младший брат сидел на скамье и утолял жажду холодным соком.

-- Вот так тренироваться с тобой намного полезнее.

Саске, улыбаясь, глядел на него снизу вверх и держал обеими руками флягу, покрытую каплями влаги.

"С тобой тренироваться намного полезнее..."

Итачи говорил то же самое Шисуи, когда только поступил в академию. Теперь он на собственном опыте ощутил, как они с братом похожи.

Он рано управился с миссией и решил составить Саске компанию на тренировке. Итачи не мог уделять ему достаточно времени и всячески искал альтернативы. Этот час, проведенный с младшим братом, был для Итачи бо?льшим утешением, чем что бы то ни было еще. Потея с Саске на тренировке, он мог ненадолго отойти от гнета ежедневных проблем.

И когда все стало именно так?

Совместные тренировки с Шисуи канули в лету: в последнее время они только и делали, что обсуждали судьбу клана. Даже в общении с Изуми, фокусируясь на ее чувствах, он не мог отбросить эти мешающие мысли. Итачи знал, что озабочен всем этим чересчур, но ничего не мог с собой поделать. Таким образом, только во время тренировок с младшим братом он мог просто быть собой и ни о чем не думать.

-- В школе скучно?

-- Не совсем, но... -- Саске запнулся и уставился в отверстие фляги.

Итачи прекрасно понимал его.

-- Ты отличаешься от остальных ребят талантом и образом мышления, потому и не ладишь с ними, верно?

Так было и с ним. Он умел многое и делал это лучше других, потому остальные ученики из класса казались ему детьми. Он и не мог общаться с ними на равных: они мыслили как дети и к вещам относились по-детски. Итачи подозревал, что у Саске, как и у него в свое время, были проблемы с социализацией.

-- Не думаю, что стану ладить с другими. В конце концов, они безнадежны и в учебе, и в ниндзюцу...

-- А Наруто?

-- Э-э? -- Саске округлил глаза и изумленно уставился на него.

Он не ожидал услышать это имя из уст брата. Итачи и сам себе удивился. Он не знал, почему вдруг решил спросить о Наруто, но по какой-то причине, вспомнил этого золотоволосого мальчика, ровесника Саске.

-- А... этот. У него все из рук валится, за что бы он ни брался. А еще он постоянно лезет ко мне. Бесит.

-- Наруто лезет к тебе?

-- Лично мне вообще на него наплевать, но он вечно меня цепляет.

Итачи думал, что раз у младшего брата в академии все складывалось так же, как и у него самого в свое время, то остальные ученики должны были держаться от него на расстоянии. Его способности признавали, но никто по-настоящему не пытался с ним подружиться.

И тем не менее Наруто приставал к Саске.

Снова ожили воспоминания: Наруто, хвастающий, что станет Хокаге. Несчастный ребенок, в теле которого был запечатан Кьюби. С ним никто не хотел иметь ничего общего, но несмотря на это он упрямо верил в свою огромную мечту. Его внешность, речь, да и все остальное в нем казалось полной противоположностью Саске.

И все же, когда Итачи представил их рядом, оказалось, что они удивительно хорошо друг другу подходят.

-- Если он задевает тебя, значит, ты ему интересен. Подружись с ним.

-- Я не могу с таким дружить.

-- Было бы неплохо, если бы когда-нибудь ты все-таки смог, -- сказал Итачи и положил ладонь брату на макушку.

-- Ни за что!

Саске крепко зажмурился, наморщил нос и оскалился. Это выглядело настолько забавно, что Итачи невольно рассмеялся. Саске расслабился, теряя забавную гримаску, и тоже захохотал.

Теплый вечер проходил спокойно.

Фугаку сидел с закрытыми глазами, сложив руки. Заслышав звук раздвижной двери, он открыл глаза и увидел свою комнату. Он сидел, скрестив ноги, и смотрел на нишу справа, с обустроенным на ней почетным местом.

В приоткрытой двери показалось лицо сына.

-- Зачем ты звал меня, отец?

Его слишком талантливый сын даже не попытался добавить к своему ледяному тону хотя бы каплю теплоты.

-- Входи, -- сказал Фугаку.

Итачи неохотно перешагнул порог комнаты. Он закрыл дверь и правильно сел перед ним на колени.

-- Я слышал, вы с Саске ходили в парк.

-- Да.

Фугаку убедился, что эти двое вернулись домой насквозь мокрые, и вызвал Итачи, как только тот вышел из ванной. Младший сейчас говорил за обеденным столом с матерью.

-- Завтра миссия, мне нужно кое-что подготовить, так что покороче, пожалуйста, -- с каменным лицом сказал сын.

Итачи относился к нему настороженно.

Неудивительно.

В последнее время они даже не беседовали как следует. Голоса друг друга слышали только на собраниях, а на глазах у остальных Фугаку не мог проявлять свои родительские чувства. Они с Итачи обращали друг к другу официальным тоном, как незнакомцы, а потому естественно, что пропасть между ними ширилась.

-- Будь мягче, -- сказал Фугаку и улыбнулся.

Это была лучшая улыбка, какую он сумел произвести. Обычно он улыбался крайне редко. Фугаку полагал, что как капитан Военной Полиции Конохи и человек, объединяющий молодых людей клана, он не имеет права без повода выражать свои эмоции.

Нет... Он вообще по-настоящему не улыбался с тех пор, как был ребенком. Если так подумать, а когда он в последний раз видел улыбающимся своего сына? Фугаку не помнил.

Мы с сыном похожи...

Странное удовлетворение поднялось в груди. Но это была не радость отца, который видел, что сын пошел в него. Итачи -- гений академии; он прошел экзамен на чуунина в одиночку, стал первым из Учиха, вступившим в Анбу. Фугаку удовлетворял себя мыслью, что на него похож такой легендарный шиноби. Для отца было немного странно воспринимать сына, как объект восхищения в некоторых смыслах. И Фугаку это чувство прекрасно знал. Вот почему время от времени сын вызывал у него раздражение.

Не как отцу, но как мужчине Фугаку сложно было принять истину: он уступал Итачи. Именно поэтому он неосознанно вел себя с сыном грубо. Фугаку и сам думал, что для родителя такое поведение было глупостью, но гордость шиноби не позволяла ему искренне радоваться успехам Итачи. И теперь сын стал отдаляться от него.

-- Как дела на службе в Анбу? -- спросил Фугаку, все еще улыбаясь.

Итачи посмотрел на него настороженно.

-- Пока что применяю свои навыки и знания, которые получил с выпуска из академии. Ничего особенного.

Слишком уж образцовый ответ. Очевидно, его бесстрастный сын полагал, что он обращался к нему как человек, контролирующий клановую молодежь, а не как отец.

-- Здесь нет Яширо и Инаби, -- заметил Фугаку, стараясь говорить как можно мягче. -- Я -- твой отец. Ты -- мой сын. Мы одни в этой комнате.

Умный ребенок. Фугаку сказал всего пару слов, но Итачи наверняка мигом уловил ход его мыслей. Тем не менее он не стал вести себя более открыто и искренне, как когда-то давно в возрасте пяти-шести лет. Разве что чуть отпустил свою бдительность -- лишь настолько позволил себе смягчиться.

Но взгляд стал спокойнее, чем раньше.

-- С тех пор, еще до Анбу, изменилось правда немногое.

-- Ты не выполняешь сложных заданий?

-- Попадаются, конечно... -- пробормотал сын.

Итачи опустил взгляд на мгновение и снова посмотрел ему в глаза.

-- Я теперь в Анбу, так что не позволяю себе слабости.

-- Как и ожидалось от моего сына.

Его любимая фраза...

Фугаку всегда хвалил сына этими словами. Но в последнее время он чувствовал, что таким образом скорее не хвалит Итачи, а утешает себя. Этой фразой он пытался связать с собой своего талантливого ребенка. Это уже вошло в привычку. Когда думал, что нужно похвалить Итачи, слова срывались с языка быстрее, чем он успевал подумать. Так вышло и сейчас. Стоило ему сказать "как и ожидалось от моего сына", как что-то слабо кольнуло в груди.

Чтобы избавиться от беспокойства, сдавившего грудь, он выдавил:

-- Не беспокойся насчет собрания.

-- Что?

Сын удивился его словам. Возможно, он ожидал упреков за перепалку с Яширо и остальными на собрании, и такой неожиданной поворот его озадачил.

-- Не все в клане мыслят одинаково. И у меня нет намерения навязывать тебе наше мнение. Я не хочу, чтобы ты был мелкой галькой, которую запросто сносит сильным течением. Лучше будь скалой, которая способна выдержать напор и остаться на своем месте.

-- Отец...

-- Ты не обязан отказываться от своего мнения. Если ты не согласен с Яширо и другими, можешь подняться и с честью отстаивать свои мысли.

-- На наших собраниях царит такая атмосфера... Не думаю, что они стерпят подобное.

Фугаку вздохнул.

-- Это действительно так. Молодежью движет энтузиазм. Они продавливают свои высокие идеи, которые считают единственно верными, и изгоняют тех, кто с ними не согласен.

-- Отец, -- пробормотал Итачи.

-- Что? Говори.

-- Ладно. -- Его сын заговорил таким тоном, словно наконец-то принял решение. -- Отец, ты мыслишь иначе, чем они?

-- Нет, -- утвердительно ответил Фугаку. -- Но даже если я поддерживаю их позицию, я не настолько зелен, чтобы игнорировать другие мнения.

Разочарование сына было настолько очевидным, что он почти ощущал его физически.

-- Вот как...

Процесс был запущен. Поздно было идти на попятную. Нет, он не собирался этого делать. Единственное, что оставалось клану, -- действовать.

Но он не хотел принуждать сына подчиняться.

-- Оставайся верен своим идеалам. Борись, сомневайся, теряйся, но ты должен найти свой ответ. И когда ты найдешь его, прими решение и стой на своем. Найти свой ответ и идти до конца. Это решимость.

-- Решимость...

-- Да. В нашем мире не так много людей, которые принимают в жизни собственные решения. Все они живут, доверяя свой выбор другим и отворачиваясь от ответственности. Никогда так не делай. Живи свою жизнь, принимай свои собственные решения.

Глаза пекло. Фугаку неистово пытался подавить волнение, чтобы сын не заметил его эмоций.

-- Я понял, -- выдохнул Итачи, словно боевой клич, и пылко взглянул на него. -- Я не позволю никому принимать за меня решения.

-- Как и ожидалось от моего сына.

Впервые за долгое время Фугаку произнес эти слова искренне. Сердце больше не болело.

****

От внимания Данзо не ускользнуло, как брови Хирузена чуть дрогнули.

Они находились в верхней комнате для совещаний Резиденции Хокаге. Здесь принимали решение о распределение бюджета Скрытого Листа. Помимо Хирузена и Данзо в комнате также присутствовали достопочтенные советники Кохару и Хомура. На этом совещании они должны были наметить ключевой план действий, а Хирузен, основываясь на этом, назначил бы людей, ответственных за управление деревней, и официальный бюджет.

-- Вот бюджет Военной Полиции, но... -- Хирузен оторвался от документа и осмотрел присутствующих. В руках он держал письменное предложение от Данзо и остальных. -- Вы предлагаете так круто урезать финансирование... И что это значит, Кохару?

Услыхав свое имя, Утатане Кохару чуть приоткрыла узкие глазки.

-- Война закончилась семь лет назад, в деревне налажен общественный порядок. К тому же уже стало нормой для расследования основных и наиболее жестоких преступлений мобилизовать Анбу. В настоящее время роль Военной Полиции ограничена. Больше нет смысла назначать им такой же большой бюджет, как и раньше.

Хирузен скривился, словно проглотил жука.

-- И тем не менее урезать бюджет сразу на сорок процентов, не слишком ли дерзко? Это серьезно повлияет на служащих Военной Полиции.

Подал голос Митокадо Хомура:

-- Деревня уже почти восстановилась после нападения Кьюби. У нас есть неотложные дела: постройка новых объектов и широкой дороги. И еще Академия отменила выпуск по ускоренной программе, так что ее в ближайшее время тоже придется расширить. Мы не можем позволить себе тратить деньги на институт, который придется сократить.

-- Я знаю. Я все это знаю, но если мы так поступим, то Военная Полиция станет нашим врагом, и все больше и больше...

-- ...усилится их недовольство. Верно? -- подгадав удачный момент, встрял Данзо. -- В таком случае, я задам следующий вопрос: есть ли в деревне другие организации, которые так очевидно мельчают как Военная Полиция? Причины тут вполне ясны: покой в деревне и расширение обязанностей Анбу. У Военной Полиции нет обязательств, кроме поддержания общественного порядка. И если учесть, какое больное неудовлетворение они питают к деревне, я сомневаюсь, насколько добросовестно они выполняют хотя бы и эти свои обязанности. Тебе не кажется, что ты балуешь их, оставляя им прежний бюджет?

-- Я не балую их. Я защищаю.

-- Защищаешь? Зачем тебе защищать людей, у которых нет никаких помех в работе?

-- Потому что некоторые, вроде тебя, относятся к ним с предубеждением. Потому что место, в котором они могут с пользой применить свои силы, теряет значимость!

Хирузен поднялся и ударил по столу.

Хомура и Кохару холодно глядели на него. Данзо обратился к Третьему, своему давнему товарищу, даже не пытаясь подавить улыбку:

-- Значит, ты защищаешь их из-за предубеждения. А разве такое поведение само по себе не дискриминирует и изолирует их?

-- Что ты...

-- Учиха тайком копошатся там со своими и отказываются контактировать с внешним миром именно потому что у них есть Военная Полиция и они могут там работать, а деревня предоставляет им более чем достаточное финансирование. Под видом защиты ты изолируешь их в рамках Военной Полиции, и, таким образом, позволяешь им взращивать злое семя неудовлетворения. Разве я неправ?

-- Создание и управление Военной Полиции -- предсмертное желание Второго Хокаге.

-- Тебе не кажется, что такой образ мышления устарел? -- спросил Данзо. -- На мой взгляд, сейчас, когда шрамы от Великой Войны и нападения Кьюби почти излечены, нам пришло время измениться. Но что думают остальные?

-- Нет возражений, -- сказала Кохару.

Хомура тихо кивнул в знак согласия. Данзо уже успел поговорить с этими двумя, и теперь они втроем сошлись во взглядах насчет сокращения бюджета Военной Полиции. Только Хирузен был против.

-- И что мы станем делать, если недовольство клана Учиха выплеснется через край?

Данзо разыграл свой козырь:

-- Чтобы этого не случилось, ты ведь используешь Шисуи, верно?

Хирузен запнулся. Данзо ударил по больному.

-- Ты отстранил от обычных миссий, молодого шиноби, обеспокоенного своим кланом, дал ему официальное назначение, даже дал ему полномочия действовать по своему усмотрению в какой-то мере, все это для определенной цели, верно?

-- Тридцать процентов, -- хрипло выдавил Хирузен.

Горький выбор. Все шло по плану. Хирузен повел себя так, как от него и ожидалось. Сократить бюджет на сорок процентов -- даже Данзо понимал, что это не особо возможно. Но сойтись на компромиссе в тридцать процентов было в самый раз.

-- Если мы урежем финансирование больше, чем на тридцать процентов, возмущения Военной Полиции будет никак не избежать.

-- Я уважаю решение Хокаге, -- притворно сказал Данзо.

Хирузен поморщился.

Шисуи позвал его на утес -- их привычное место.

Наступила полночь. И деревня, и квартал Учиха погрузились в сон. Однако Анбу, присматривающие за кварталом, не смыкали глаз. Во время своей миссии Итачи запомнил все углы обзора камер наблюдения и рассчитал маршрут, чтобы свободно перемещаться по кварталу, не попадая на экраны Анбу. О наблюдении за кварталом и слепых зонах камер он рассказал только Шисуи -- тот был единственным шиноби, которому Итачи мог доверять. Шисуи точно никому бы не передал бы эту информацию.

Никто не знал об их встрече. Шисуи также должен был добраться до утеса по слепым зонам камер. Итачи выскользнул за пределы квартала, уклоняясь от камер наблюдения, и побежал.

Луна в последней фазе сияла почти в зените. Мерцающие звезды готовы были вот-вот сорваться с неба, а Итачи бежал под ними, придерживаясь мрака.

Внезапно лес распахнулся. Появился утес. На вершине одинокой скалы выделялась человеческая фигура -- это Шисуи стоял спиной к Итачи и смотрел на широкую реку, которая была видна с утеса. Итачи подбежал к нему ближе и остановился позади.

-- Прости, заставил тебя ждать.

-- Я тоже только пришел, -- ответил Шисуи и обернулся.

У него был измученный вид. Щеки запали, под глазами залегли тени. Черты лица заострились, и это было скорее свидетельством переутомления, а не возмужания.

-- Ты выглядишь очень усталым.

-- Тому есть причины.

Шисуи посмотрел вниз. Он был мрачен и не мог этого скрыть.

-- Я сказал, что мы будем действовать вместе, но все взвалил на тебя, -- сочувственно произнес Итачи. -- Извини.

-- Ты не можешь пренебречь миссиями. Я тоже состою в Анбу, но Хокаге-сама дал мне свободу действий. Естественно, что я больше занимаюсь этим делом. Не переживай за меня.

Шисуи был добр к нему, однако что бы он ни говорил, Итачи все равно в полной мере осознавал свою бесполезность. Да, они оба хотели предотвратить мятеж, но что полезного сделал он сам? Шисуи добился полномочий действовать по своему усмотрению и расследовал интриги клана денно и нощно. Итачи же, в отличие от него, был завален миссиями и только и делал, что откладывал вопрос клана.

Даже сейчас Шисуи считал его товарищем. Потому и позвал на встречу за пределами деревни, вдали от глаз наблюдателей.

-- Прежде чем перейдем к делу, я должен кое-что сказать тебе, -- сказал Шисуи. Его взгляд стал до боли острым. -- Клан тебя подозревает.

-- Это я и без тебя знаю.

-- Одному шиноби из клана приказано следить за тобой.

-- Что...

За ним шпионили. Более того, эту миссию поручили одному из соклановцев. Кто в клане имел полномочия отдавать приказы остальным? Его отец.

-- Поверить не могу...

-- Это правда, Итачи. Я в этом не сомневаюсь, потому что все это происходило у меня на глазах.

-- Что ты имеешь в виду?

-- Я имею в виду, что следить за тобой приказали мне.

Слова Шисуи больно кольнули сердце.

Отец приказал Шисуи следить за ним?

-- Они воспользовались тем, что мы друзья, -- сказал Шисуи, отвечая на его невысказанные мысли. -- Трое высших офицеров Военной Полиции пришли ко мне и приказали пасти тебя.

Трое высших офицеров...

-- Яширо, Инаби, Текка. Они подозревают тебя. Вы с Яширо жестоко разругались на прошлом собрании...

Шисуи намекал ему, что это был не его отец. Но в то же время положение отца в клане было таково, что он мог отдавать приказы этим троим. Даже если Яширо и поручили Шисуи слежку, все равно до конца не было ясно, насколько глубоко уходили корни этого приказа. Сердце затопило темное подозрение, совершенно непохожее на чувство любви, которое Итачи не так давно испытал во время теплой беседы с родителем.

Кем, черт возьми, был его отец на самом деле?

-- Я знаю, этого и говорить не следует, но я докладываю о тебе то, что нужно, так что расслабься.

Он не сомневался в Шисуи.

-- Но радикалы точно наблюдают за тобой.

-- Я готов к этому.

-- Эта уверенность -- твоя сила и твоя слабость, знаешь, -- со смехом сказал Шисуи. -- Но это мне в тебе и нравится.

Друг посмотрел вверх на луну, плывущую по темному небу.

-- У тебя есть сила никогда не изменять своим идеалам, что бы ни случилось. И за эти идеалы ты готов сражаться без колебаний, какая бы сила тебе не противостояла. Вот почему я доверяю тебе и... -- Шисуи отвернулся от убывающей луны и посмотрел вниз, на землю, а затем взглянул прямо на Итачи. -- ...могу честно рассказать тебе о своем решении.

-- Что такое, Шисуи?

-- Ты знаешь, какой завтра день?

Итачи молча кивнул.

Собрание клана. В прошлый раз отец сказал, что это собрание будет решающим: они определятся с датой восстания. Другими словами, на завтрашнем собрании клан придет к общему решению и их намерение действовать окончательно окрепнет.

-- Если завтрашнее собрание пройдет как всегда, мы уже не сможем их остановить.

-- Что ты собираешься делать?

-- Я думаю атаковать твоего отца на пути к храму Нака.

Сердце забилось чаще.

-- Расслабься. Я не стану убивать Фугаку-сама. Просто поймаю его в гендзюцу.

-- Шаринган, который ты использовал против Мукая?

-- Именно.

Глаза Шисуи зажглись алым во тьме. Следом три томоэ увеличились и слились в один рисунок.

-- Мангеке Шаринган.

После того дня Итачи изучал этот вопрос лично. Старые документы Учиха отмечали лишь существование Мангеке Шарингана. Записи заканчивались на упоминании, что его сила намного превосходила обычный шаринган. Людей, пробудивших этот шаринган, можно было пересчитать по пальцам, и даже членам клана многое о техниках Мангеке было неизвестно.

-- Даже Свирепый Глаз Фугаку не сможет защититься от гендзюцу моего Мангеке.

-- Допустим, ты поймаешь его в гендзюцу. И чем нам это поможет?

-- Пробудив Мангеке, я получил технику. Она называется "Котоамацуками".

-- Котоамацуками... -- повторил Итачи, и в звуке сказанного слова ему почудилось что-то неземное.

-- Человек под действием гендзюцу полностью теряет самоосознание, и я могу управлять им, как мне будет угодно.

Итачи знал, что додзюцу в общем-то так и работали. Самосознание жертвы полностью определялось пользователем техники. Варианта было два. С одной стороны, пользователь мог позволить противнику понять, что он находится под действием техники, и заставить его сомневаться в реальности всего, что его окружало. С другой стороны, погружать цель в гендзюцу можно было незаметно и постепенно, и к тому как противник бы понял, что произошло, он бы уже ничего не смог с этим поделать.

Котоамацуками, судя по всему, относилась ко второй категории техник, и ничего особенного в этом в общем-то не было.

-- Главное преимущество этой техники заключается в том, что Мангеке Шаринган своей мощью усиливает ее эффект и продолжительность, -- добавил Шисуи.

Итачи молча глядел на фантастический шаринган своего друга в ожидании объяснений.

-- Для додзюцу обычного шарингана необходимо пересечься взглядом с предполагаемой целью и влить чакру. Но Мангеке Шаринган позволяет мне обойти этот этап. Я могу влить чакру, лишь завидев глаза своей цели, даже если наши взгляды не пересеклись. И количество используемой чакры при этом больше в разы, чем при использовании додзюцу обычного шарингана. Таким образом, цель попадает в гендзюцу мгновенно и даже не подозревает об этом.

-- Ты имеешь в виду, что в тот момент, когда враг тебя увидит, он уже будет под действием техники?

-- Именно.

-- И это ты используешь на моем отце?

Шисуи твердо кивнул.

-- Если только я поймаю Фугаку-сама в Котоамацуками, я смогу приказать всем его устами отказаться от мятежа. Более того, в таком состояни Фугаку-сама и сам будет полагать, что это его мысли, которые идут из глубины души.

-- Ты можешь переписать мысли главы?

-- Единственное, что меня останавливает, это то, что он -- твой отец.

-- Не беспокойся об этом, -- сказал Итачи.

Все это было для того, чтобы остановить государственный переворот, так что Итачи пошел бы на это с радостью, даже если для этого нужно было вмешаться в мысли отца.

Но только Шисуи был способен привести этот план в действие.

-- Итачи, не приходи завтра на собрание.

-- Почему?

-- Радикалы тебя подозревают. Если Фугаку-сама неожиданно изменит свою позицию, первым делом заподозрят именно тебя. Если ты придешь на собрание... как знать, во что это выльется.

-- Думаешь, они нападут на меня?

"Это ничего", -- подумал Итачи. Опыт шиноби научил его, что иногда стоило ввязаться в меньшую битву, чтобы избежать большей. А чтобы прекратить все конфликты в мире, нужно было принести огромную жертву.

-- Если они нападут, я отобьюсь.

-- Яширо и другим с тобой не тягаться. Но из-за вашей стычки сорвется важное собрание.

-- Значит, ты собираешься взять под контроль моего отца и заставить всех пойти другим путем, так?

-- Да. -- Шисуи сжал его плечи. -- Если все пойдет хорошо, стремление клан к государственному перевороту ослабнет. Одержав победу над Фугаку-сама, я открою дорогу тем, кто против мятежа.

-- Я могу чем-нибудь помочь?

-- Жди здесь, пока собрание не закончится.

-- Но...

-- Это точно сработает, -- Шисуи уверенно улыбнулся. -- Я приду сюда и расскажу тебе, как все прошло. Просто жди. На следующей встрече клан сделает шаг к миру, и после этого мне понадобится твоя сила. Я знаю, с такими превосходными способностями ты отнесешься к этому скептически, но самое главное -- ты не должен умереть, что бы ни случилось. Именно поэтому, оставь завтрашнее мне, я прошу тебя.

Он низко склонил голову.

-- Мне жаль, что я не смогу тебе помочь в такое важное время, -- сказал Итачи и тоже склонил голову.

-- Итачи... -- Шисуи сильнее сжал его плечи. -- Наша битва начинается завтра.

-- Я уже давно готов.

-- Что?! Ты знаешь какой завтра день!!

Громкий голос отца гремел на весь дом глубокой ночью. Итачи не испытывал страха перед отцом и не заботился о его ярости. Первой невольной мыслью было: не разбудил ли этот крик Саске?

У младшего брата завтра были занятия в академии. Саске усердно трудился и работал над собой, не подозревая о зловещей тени, накрывшей клан. Ему нужно было как следует отдохнуть и набраться сил, и Итачи не хотел, чтобы драгоценный сон младшего брата прервал этот гневный хриплый рев.

Он сидел в комнате отца перед родителями. Отец, скрестив руки, сверлил его взглядом. Мама сидела рядом с отцом. Уголки ее губ были опущены, брови приподняты. Итачи впервые осознал, что мать также разделяла взгляды отца. Он никогда не говорил с мамой о проблемах клана и том, что происходило на собраниях. Она не спрашивала, а он не пытался об этом заговаривать. В его присутствии мама не обсуждала отцом вопросы клана, и Итачи до сих пор не подозревал, что она обо всем этом думает. Но в этот миг он понял все.

Сидящая рядом с разъяренным отцом мама была членом клана и поддерживала восстание. Вполне естественно. Такая жена не стала бы выступать против плана, которым руководил ее муж. У нее был мягкий нрав, и Итачи видел, что мама бы не пошла против воли отца.

Он всегда знал это, но ее откровенные чувства повергли его в шок. Итачи посмотрел на отца, изо всех сил стараясь не глядеть в лицо матери.

За раздвижной бумажной дверью позади мелькнуло присутствие.

Саске...

Вопли отца все-таки разбудили его. В сердце Итачи вспыхнуло пламя ярости. Отец совершенно не заботился о Саске. Он забыл о нем за день до вступительной церемонии и пытался пойти на ту миссию, и сейчас этот гневный рев. И даже глядя на карточки с результатами Саске -- всегда идеальные -- так ничего и не говорил.

По словам матери, Саске это разочаровывало. Итачи ему мог лишь посочувствовать. С недавних пор Саске стал испытывать к нему сложные чувства. Он ошибочно полагал, что отец проявлял внимание только к Итачи, и в его сердце пустил корни росток зависти. Итачи хотелось крикнуть брату: ты все понял не так! Отец видел в нем не старшего сына. Только полезный инструмент, необходимый для воплощения собственных амбиций: удачно провернуть мятеж. Их с отцом отношения были однозначно совсем не такими, как думал Саске.

За что на него сейчас кричали? Не за то, что он вел себя неподобающим образом как человек или шел против воли отца как сын. Нет, отец был в ярости, из-за того, что Итачи собирался пропустить собрание, критически важное для его собственных стремлений.

Итачи наконец пересилил себя. Заговорил, словно бы отметая ненависть отца:

-- У меня завтра миссия.

-- Какая миссия?!

От этого глупого вопроса Итачи ощутил глубокую усталость. Отец по меньшей мере знал, что он обязан был соблюдать секретность миссий Анбу. На такие вопросы Итачи не мог ответить просто потому, что его спросили.

-- Я не могу сказать. Это секретно, -- ответил он, все больше раздражаясь.

Его взбесил не столько этот дурацкий вопрос -- родители настолько увлеклись разговором, что не заметили присутствия его брата.

На словах "это секретно", отец закрыл глаза. Все еще сидел, скрестив руки на груди. Он погрузился в молчание, сильнее стиснув и без того сомкнутые губы, и каждой порой своего тела излучал напряжение. Мать встревоженно взглянула на него. Их лица слабо блестели от пота.

В комнате повисла невыносимая тишина. Саске такого напряжения мог не выдержать, и обеспокоенный Итачи сосредоточил свои чувства на присутствии позади.

-- Итачи, -- сказал отец и, выдержав паузу, заговорил снова: -- Ты -- связующее звено между кланом и центром деревни.

Глаза отца чуть покраснели, но рисунок шарингана все же не проступил.

Связующее звено между кланом и деревней...

Другими словами, шпион. Он мысленно спросил отца:

Ты поручил собственному сыну такую грязную работу, а теперь еще и докучаешь этим?

Конечно же вопрос остался без ответа. Только острый взгляд отца кольнул изорванное сердце Итачи.

-- Ты ведь понимаешь это, верно?

-- Да...

Вот и все, что он смог ответить. Если бы он поступил так, как того хотели Яширо и другие молодые соклановцы, так, как того желал отец, что бы стало с деревней? Суточное наблюдение за кланом со стороны Анбу. Просьба Данзо сливать ему информацию о клане. Уже этих крупиц было более чем достаточно, чтобы отец и другие озверели.

План государственного перевода набирал обороты и уже успел продвинуться до стадии назначения конкретной даты мятежа, неудовлетворение молодежи деревней достигло вершины. А что же дальше?

Война.

И затем -- поражение клана Учиха, и гонения еще более серьезные, чем ранее.

Как шиноби Итачи успел очень хорошо понять, что Коноха никогда не была чистой и невинной деревней. Ущемляли не только Учиха. Они запечатали Девятихвостого в новорожденного ребенка, изолировали его и так и не рассказали правду, ему единственному.

И то же самое Анбу. Хокаге организовал ведомство, несущее на плечах бремя тьмы деревни. Анбу заставляли в одиночку выполнять темную закулисную работу. Деревня перебросила другим то, чего не хотела видеть, и притворилась, что и вправду не видит.

Сможет ли клан жить как раньше в подобном месте, после поражения в мятеже?

Нет.

Путь, который избрали отец и другие, вел к уничтожению.

В его мысли вторгся голос отца:

-- Имей это в виду.

Что "это"? Итачи, на мгновение погрузившись в течение мыслей, пропустил его слова. Затем вспомнил, что до этого отец толковал ему о "связующем звене между кланом и центром деревни".

-- И ты пойдешь на завтрашнее собрание, -- продолжил отец.

Итачи промолчал. Он никак не мог пойти. Он поклялся Шисуи.

И в то же время он не осмеливался объявить, что не пойдет. Если бы сказал, отец бы разъярился пуще прежнего. А если так, эта беседа затянулась бы еще надолго. Итачи достиг предела и больше не мог вот так сидеть напротив отца.

Прости, Саске...

Он мысленно извинился перед младшим братом, отвернулся от отца и обернулся в сторону ощущения присутствия за спиной.

-- Саске, если ты уже сходил в туалет, то скорее возвращайся в кровать.

И лишь в этот момент его родители заметили присутствие сына. Бумажная дверь за спиной чуть приоткрылась, и в щели показалось сконфуженное лицо младшего братца.

-- А-а... ладно.

Отец взглянул на Саске и поднялся. Он больше не смотрел на Итачи.

-- Чего ты слоняешься тут посреди ночи. Живо в кровать! -- воскликнул он, почти с упреком.

Отец злился на Саске не столько за то, что тот проснулся поздно ночью. Больше из-за того, что теперь важный разговор прервался. Впрочем, нет. Только из-за второго.

-- Да, -- просто ответил Саске.

Он выглядел несчастным, может, потому что быстро прочувствовал настроение отца. Саске понурил голову, но затем поднял глаза на Итачи и посмотрел с осуждением.

В чем, черт возьми, он его обвинял? В том, что Итачи выдал его присутствие? Или считал, что это из-за старшего брата отец был так зол? Или просто завидовал тому, что все внимание родителей сейчас было приковано не к нему?

В переполненном эмоциями взгляде Саске таилась глубина, которая мешала Итачи прочесть его истинный смысл. Подстегиваемый желанием понять, что на самом деле творилось в сердце младшего брата, Итачи готов был даже использовать шаринган, но положения вещей это бы не изменило, и ничего предпринимать он так и не стал.

Он думал лишь об одном. Как бы искупить вину за то, что использовал Саске, чтобы прервать разговор с отцом.

Данзо смотрел на юношу и думал о том, что в нем мало тьмы. Мало, по сравнению с другим шиноби из этого же клана, Итачи.

-- Я слышал, в Храме Нака завтра собрание?

-- Живущие во мраке деревни... Неудивительно, что вы в курсе. И тем не менее я ошарашен тем, что даже этот секрет клана вам известен.

-- Таковы реалии этой деревни.

-- Значит, вы нам просто позволяете копошиться до поры?

-- А ты догадлив, Учиха Шисуи.

Они стояли напротив врат резиденции Корня, и кроме них двоих рядом никого не было.

-- У меня есть вопрос для такого смышленого шиноби.

-- У меня мало времени, так что покороче.

-- Да. В самом деле, будет неприятно, если ты упустишь свой шанс атаковать Фугаку.

Шисуи нахмурился.

-- Даже это...

-- Не буду вводить тебя в заблуждение. Я узнал это не из уст Хирузена и уж тем более не от Итачи. Это выяснили мои люди.

По лбу умного парня сползала капля пота.

-- Я бы не сказал, что взять под контроль Фугаку и остановить мятеж -- это хороший план, -- сказал Данзо и коснулся подбородка. -- Клан склоняется к перевороту большинством голосов. Если вожак пойдет против плана, это лишь подольет масла в огонь.

-- Не попытаюсь, не уз...

-- Я пережил две великих войны. Уверяю тебя. Твой план наверняка провалится.

Своей суровостью он заставил Шисуи умолкнуть.

-- Даже если тебе удастся взять под контроль Фугаку своим додзюцу и прекратить все подготовку восстания, -- это лишь временно. Ничего не изменится. Радикалы решат лишь, что Фугаку уже стар и струсил. Затем они немедленно выберут другого лидера и перейдут к следующей стадии плана. Слушай, Шисуи... -- Данзо многозначительно уставился на него левым глазом. -- Лидера всегда можно сменить.

-- Не говорите так, словно это уже произошло!

Чистая ярость юноши казалось ему истерикой.

-- Этот Мангеке Шаринган... Я смогу использовать его продуктивнее.

-- Нет...

Шисуи хотел отпрыгнуть назад, разорвать дистанцию. Но ноги его не послушались.

Только тогда он понял.

-- Насекомые -- интересные создания, -- сказал Данзо и сделал шаг. -- Человек не чувствует боли от укуса комара. Место укуса начинает чесаться только тогда, когда тот уже улетел...

Он снова шагнул к Шисуи.

-- Яд скорпиона или паука иногда может привести к гибели огромного животного...

-- Ч-что вы сделали?

Данзо приблизился еще на шаг, игнорируя вопрос.

-- А если предположить, что есть насекомое, обладающее ядом скорпиона и кусающее как комар. Человек не может такому противиться.

Внезапно пейзаж позади Шисуи мелькнул. Появился человек в белой маске тигра. Шисуи, дрожа всем телом, медленно повернулся и через плечо взглянул на него. Данзо невозмутимо обратился к тигриной маске.

-- Как тебя зовут сейчас?

-- Меня называют Сугару.

-- Ах да...

Еще пара твердых шагов.

-- Этот человек из клана Абураме. Ты сообразителен, так что, полагаю, дальнейшие объяснения не требуются.

Шисуи стиснул зубы и издал нечленораздельный звук, пытаясь сдвинуться с места. Его могучая фигура выглядела так жалко, что Данзо невольно улыбнулся.

-- Расслабься. Яд не убьет тебя мгновенно. Мне хватит времени, чтобы вынуть твои глаза.

Данзо очутился рядом с Шисуи. Если бы он протянул руку, то запросто бы коснулся его лица.

-- Лучше вынимать их свежими, а не из трупа. Тогда они быстрее приспосабливаются.

-- Данзо... что ты...

-- Я делаю это, -- сказал он, протянул левую руку и коснулся правого глаза Шисуи.

Средним и указательным пальцами Данзо приподнял верхнее веко, а большим -- опустил нижнее, обнажая скользкое блестящее глазное яблоко. Ни секунды ни колеблясь, он толкнул пальцы в глазницу.

Ощутил ладонью тепло глазного яблока.

Наконец-то он завладел Мангеке Шаринганом.

В сердце Данзо плясало удовольствие.

-- А теперь еще один... -- прошептал он.

Оставшийся левый глаз слабо сверкнул, и Шисуи неожиданно исчез из поля зрения.

-- Телесное Мерцание, -- пробормотал Сугару.

-- Быстро! За ним! -- рявкнул Данзо.

Сугару бросился в погоню, а следом и другие, лишь ожидавшие приказа.

-- Он не должен уйти живым.

В конце концов, это Итачи предстояло воплотить давние желания Данзо. А Шисуи был не более, чем препятствием. Если бы у него не было такой роскоши как Мангеке Шаринган, Данзо даже не вмешался бы лично.

-- Убейте его. Убедитесь, что вы точно убили его.

Его слова вряд ли достигли слуха подчиненных, скрывшихся во мраке. Но даже так, Данзо не мог не отдать приказ.

****

Шисуи бы пришел вне зависимости от исхода.

Итачи ждал прибытия друга на утесе, как и договаривались. На западе садилось солнце, приближалась ночь. До начала собрания оставалось всего ничего. Шисуи уже сейчас должен был контролировать мысли отца силой Мангеке Шарингана. Даже если бы собрание длилось недолго, оно все равно затянулось бы часа на два, не менее. Время все еще было, и Итачи намеревался потратить его на размышления о том, что им делать дальше.

У них было общее намерение -- предотвратить переворот ради мира в деревне, но до сих пор Итачи оставлял все конкретные действия Шисуи. Заручившись разрешением Третьего Хокаге, Шисуи сам расследовал шаги клана и текущий план продумал тоже он. Итачи же не сделал ничего.

Шисуи сказал, что все должно было решиться после того, как он настроит отца против восстания. И все же пылкая молодежь вряд ли изменила бы свое отношение просто из-за того, что мнение переменил глава. Действия Шисуи этой ночью скорее всего бы вызвали суматоху и на время отсрочили план, но радикалы перегруппировались бы и нашли другой путь. Они бы все равно добились своего мятежа.

А что бы они стали делать, сместив отца? Вот что было самым важным для их обоюдных стремлений. Итачи больше не мог все оставлять на Шисуи. Ему нужно было думать обо всем этом и самому. Лишь после этого он мог оказаться с Шисуи на равных.

Итачи неожиданно ощутил присутствие позади и обернулся.

-- Шисуи... -- вымолвил он изумленно.

Друг прибыл слишком рано.

На правой щеке Шисуи застыла подсохшая кровь, вытекшая из глазницы.

-- Прости, Итачи.

Шисуи нетвердыми шагами прошел мимо и остановился на краю обрыва. Было очевидно: случилось нечто ужасное. Друг объявился, чтобы сказать ему об этом, и Итачи молча ждал.

-- Я не справился.

-- Что с твоим правым глазом?

Шисуи в безмолвии смотрел на обрыв. Итачи, с нетерпением ожидавший продолжения, отчаянно успокоил свое взволнованное сердце.

-- Я даже не смог встретиться с Фугаку-сама. Собрание уже, наверное, началось. Они наверняка определятся с ключевыми моментами на этом собрании. Наш план провалился.

-- Но это еще не значит, что все кончено.

Дух Шисуи сломлен...

-- Кто это сделал?

-- Данзо.

Сердце бешено колотилось. На границе сознания вновь ожило лицо этого коварного человека.

-- Один из его подчиненных использует насекомых, верно?

-- В белой маске тигра?

-- Он отравил меня. Так что меня уже не спасти.

Это был Сугару. Человек из клана Абураме. Он использовал насекомых.

-- Итачи, -- позвал Шисуи неожиданно слабым голосом.

Друг показался Итачи каким-то маленьким, мельче, чем в прежние встречи. Шисуи всегда был на шаг впереди, воевал с ним бок о бок за благо клана, был почти что старшим братом. И сейчас за его спиной клубилось дыхание смерти.

-- Теперь... вряд ли удастся остановить восстание. Если в Конохе начнется грызня, другие страны обязательно нападут... будет война...

Вряд ли удастся остановить восстание...

Итачи не хотел слышать таких слов из уст Шисуи. Он сдался и все бросил? Неужели смерть делала людей настолько слабыми и хрупкими? Итачи, все еще крепко связанный с миром живых, не понимал чувств своего друга.

-- Я почти собрался использовать Котоамацуками, чтобы попробовать остановить мятеж, -- проговорил Шисуи, обернувшись на него через плечо. -- Но тут Данзо похитил мой правый глаз. Он не доверяет мне. Защищает деревню по-своему, как бы это ни выглядело.

Итачи давно наблюдал за Данзо и все это знал. Лидер Корня не доверял никому. Он подозревал даже Третьего, своего старого боевого товарища.

Защищает деревню по-своему...

Волна ледяной дрожи прокатилась по позвоночнику.

-- Он наверняка захочет забрать и мой левый глаз...

Шисуи накрыл уцелевший левый глаз ладонью, скользнул кончиками пальцев под веко и сжал.

-- Пока этого не случилось, я отдаю свой глаз тебе.

Он отнял руку от лица, и из щели сомкнутых век потекла свежая кровь.

Шисуи обладал Мангеке Шаринганом. Доверяя Итачи глаз, он тем самым позволял использовать заложенную в нем силу. От такого доверия в груди защемило.

Шисуи...

Он так и не сумел вымолвить имени. Если бы сделал это, из глаз наверняка бы хлынули слезы. Он не мог плакать в присутствии других. Тем более перед своим другом, который говорил все это, уже готовый к смерти.

-- Ты мой лучший друг, и я могу доверять только тебе. Эту деревню... имя клана Учиха... защити их.

Шисуи повернул голову в сторону протянутой ладони, замешивая чакру. С пустого неба спустилась птица и остановилась на его руке. На открытой ладони показался глаз. Шисуи приложил его к левому глазу ворона, и они объединились. Потеряв оба глаза, он больше не мог видеть, но все равно с облегчением улыбнулся. Птица единожды кивнула и взлетела в темное небо.

-- Я хочу дать тебе еще кое-что.

Шисуи снова повернулся к нему спиной.

-- Но перед этим я хочу кое-что тебе рассказать.

-- Что? -- с трудом выдавил Итачи. Но на самом деле сказать хотелось совсем другое:

"Не умирай... Не сдавайся..."

Просто удобные слова, не более. Его друг уже был готов умереть. В этих словах не было никакого толку, потому Итачи и промолчал, но в глубине сердца все равно застыл вопль.

Не умирай. Если ты сдашься, все закончится. Шиноби сражается до последнего. Еще ничего не кончено.

Но крик его души не мог достичь Шисуи.

-- Я убил своего лучшего друга... вот этими руками.

Лучшего друга? О ком он говорит?

От этого признания мысли Итачи полностью остановились.

Шисуи продолжил ровным голосом, словно оставляя своего друга позади:

-- Это было незадолго до того, как я встретил тебя.

Шисуи все еще стоял спиной, и Итачи не мог увидеть выражения его лица.

-- Был один человек, которого я мог назвать своим другом. Я познакомился с ним в Академии. Мы вместе стали генинами, вместе сражались в одной команде. В прошлом для меня он был настоящим другом. Я мог ему доверять. И все же... -- Шисуи запнулся. -- Это не продлилось и года.

Ошеломляющая исповедь продолжалась.

-- Это было сразу после того как окончилась война. Миссии было гораздо серьезнее, чем сейчас. Вместе с другими командами мы зачищали последствия войны, и нашу отрезало на территории другой страны посреди задания. Нам не повезло. Мы столкнулись с множеством врагов, и их оказалось куда больше, чем мы смогли бы одолеть. Это была верная смерть.

История была с тех времен, когда Итачи еще не стал шиноби.

-- К счастью, нас нашел один из товарищей, с которым мы прежде разминулись. Меня спасли, но мой друг сбежал слишком поздно. Если бы только я протянул ему руку, он бы не умер.

Судя по словам Шисуи, его друг, скорее всего, был убит врагами с короткой дистанции. Разница между жизнью и смертью определялась лишь крошечным различием судеб, и двух ребят разделил этот мелкий разрыв в удаче. Конечно же, это не было ошибкой Шисуи. Но Шисуи так сожалел о смерти своего друга, словно совершил преступление.

-- Ты не виноват.

-- Нет, -- отрезал Шисуи. -- Я завидовал своему другу. Он был более одарен, чем я, всегда был впереди, и я завидовал ему. Я должен был протянуть ему руку, но я сознательно не стал... Я убил его.

Итачи никогда не приходило в голову, какая тьма дремала в сердце Шисуи. И какую часть своего лучшего друга он наблюдал до сих пор?

Итачи ощутил головокружение.

-- Несколько месяцев я дико страдал. Я убил друга -- эта мысль пожирала меня изнутри. Это было в то время... Когда я встретил тебя.

Итачи ясно помнил это даже сейчас. Когда он тренировался в одиночестве, готовясь к поступлению в Академию, и внезапно появился Шисуи. Это Шисуи предложил ему стать друзьями.

-- Я видел, как ты усердно тренировался каждый день, и не задумываясь окликнул тебя. Ты всегда был таким дальновидным, бежал вперед, и я мало-помалу восстановился. Я правда благодарен тебе.

Я благодарен больше...

Хотел сказать, и не смог.

-- Гибель друга дала мне новую силу -- Мангеке Шаринган.

От таких неожиданных поворотов, у Итачи вновь закружилась голова. Не обращая внимания на его ступор, Шисуи продолжал.

-- Мангеке Шаринган пробуждает мощный эмоциональный удар. Скорее всего, мой пробудился из-за сожаления, что я убил своего друга.

-- Сожаления, что ты убил своего друга...

-- Да.

Итачи посетило недоброе предчувствие.

-- Убей меня, Итачи. Тогда ты обретешь Мангеке Шаринган. И если так, ты станешь намного сильнее...

-- Это...

-- Меня все равно нельзя спасти. И в таком случае будет лучше, если я умру, дав тебе силу.

Глаза пекли. Мысли спутались. Он не мог спокойно оценить, были это слезы или поток энергии, предшествующий появлению новой силы.

-- Давай! Сделай это, Итачи!

Слова старшего брата, толкающего младшего вперед...

Итачи, шатаясь, шагнул вперед.

-- Вот так.

Щеки залило что-то теплое, похожее на кровь.

Слезы...

Итачи продолжал двигаться, изо всех сил давя всхлипы, чтобы Шисуи не заметил.

-- Ты не вписываешься в клан со своими способностями. Я имею в виду... Судьба клана... Ты можешь шагнуть выше этого. Нет...

-- Шисуи...

-- Я думаю, твои способности настолько огромны, что поглотили также систему ценностей и мировоззрения шиноби.

-- Мои способности? -- Итачи услышал свой голос, и понял, что он дрожит. Впервые он был настолько слабым.

-- Я рад, что встретил тебя.

Итачи протянул дрожащие руки к спине своего лучшего друга.

-- Все прочее я оставляю на тебя.

Таковы были последние слова Шисуи.

Тьма.

Во мраке ночи не было ни звезд, ни луны. Казалось, черные облака, укрывшие небо, готовы были в любой момент пролиться слезами.

Я убил своего друга.

Он уперся обеими руками в землю, на том месте, где мгновение назад стоял Шисуи, и лежал ничком, не в силах шевельнуться. Измученное тело налилось свинцом, а раненный разорванный разум отказывался сплетать нить мыслей. Слезы текли без остановки одна за другой, и даже сухость на душе не могла их остановить.

Все онемело.

Но в его слившемся с тьмой теле что-то тлело. На мертвой земле, покрытой слоем льда, потрескивая, горели маленькие искры. Итачи потянулся к этому слабому теплу и нырнул в свое сердце.

Здесь.

Две искры.

Внутри левого и правого глаза.

Он крепко удержал эти искры в своем раненом измученном сердце.

Ш-шух...

Во мгновение ока искры обернули все его тело, оборачиваясь огромным пламенем. Глаза -- эпицентры пожара -- были горячи, будто лава.

-- Я точно получил ее, Шисуи.

Влажные глаза ярко вспыхнули глубоким алым.

-- Я обещаю тебе. Я остановлю клан.

Он выпустил во мрак голос своего сердца, молясь, чтобы он достиг царства мертвых.

ГЛАВА 6

Золотой ястреб в одеяниях тьмы поет в лунную ночь

Безупречные результаты. Тайдзюцу, ниндзюцу, личные навыки, командные, тактики. Саске был лучшим в классе по всем пяти предметам. Если бы все еще действовала старая программа, он точно был бы претендентом на выпуск.

Сидящий на веранде Итачи закрыл карточку с результатами брата и посмотрел на сад. На стене, окружающей усадьбу, гордо красовался герб клана Учиха. Саске глядел на него как-то печально.

-- Он сказал: "продолжай в том же духе, как твой старший брат"... -- слабым голосом пробормотал Саске, повторяя слова отца.

В его непривычно безжизненном тоне мелькнула неприязнь к отцу.

Нет.

Неприязнь к старшему брату.

Саске хотел, чтобы его похвалили. Но отец не понимал его чувств и сравнивал с Итачи. Саске был еще ребенком, слова вроде "как твой старший брат" не были для него похвалой, неважно с какими благими намерениями их произносили. Он хотел, чтобы его заметили, и ничего не мог с этим поделать. Как далеко заходило его недовольство? У Итачи не было старшего брата, и он не понимал истинных чувств Саске, потому решил спросить прямо:

-- Я тебе неприятен?

Сказал и улыбнулся, глядя на вечернее небо, раскинувшееся над забором. Саске широко распахнул глаза от удивления, словно Итачи прочитал его мысли, и ответил молчанием. Тихо поднял взгляд на него.

-- Это нормально, -- мягко начал Итачи. -- Такова правда жизни: шиноби живут, окруженные людской ненавистью.

Итачи не мог и сосчитать, скольких людей он убил. У этих бесчисленных трупов были друзья и родственники, и для них он был злейшим врагом.

Он вдруг подумал...

Что стало с больными детьми Кохинаты Мукая?

-- Я... я не думаю, -- Саске вновь затих.

Младший брат испытывал неприязнь к нему, но этим дело не исчерпывалось. В чистом взгляде Саске таилась любовь, и любовь побеждала все прочие нехорошие чувства.

Мои способности раздражают его...

В конце концов, Саске сам был одарен. Он никогда не оглядывался назад. Тем не менее Итачи способен был сломить его одним своим внушительным существованием.

-- Хах... Быть лучшим действительно трудно.

Он с улыбкой взглянул на Саске.

-- Обретая силу, ты отдаляешься от людей, становишься надменным. Даже если именно этого ты изначально желал и требовал.

Клану Учиха нужна была гениальность Итачи. Но Итачи, который не вел себя так, как им того хотелось, раздражал их, и в конце концов они приказали Шисуи следить за ним. Если бы их взгляды на жизнь совпадали, возможно, они бы могли выстроить более дружные отношения. Но собственное видение Итачи этому воспрепятствовало.

Избавить мир от сражений...

Все этого хотели, но никто не смел мечтать о таком всерьез. Однако Итачи не мог позволить себе ни капли сомнения. Его мечта была слишком великой, и если бы он посмел хоть немного усомниться в ней, она бы никогда бы так и не смогла обрести своего воплощения.

Именно поэтому он не мог согласиться с их взглядами.

И в результате Шисуи...

Саске взволнованно глядел на него, внезапно прервавшего свою речь на полуслове. После недолгой паузы Итачи продолжил вновь:

-- Но знаешь... мы необычные братья. Я всегда буду рядом, стану стеной, которую тебе придется преодолеть.

Показать ему, что решил насчет него...

Саске впился в него твердым взглядом.

-- Даже если ты возненавидишь меня... Это и значит быть старшим братом.

Он посмотрел на него с чувством.

Саске хотел что-то ответить, но его перебил звук открывшийся двери -- кто-то яростно рванул створку.

-- Ты здесь, Итачи?! Выходи! Есть разговор! -- рявкнул Яширо у входа.

-- Все в порядке, -- просто сказал Итачи.

Оставив младшего брата на веранде, он шагнул ко входу.

Справа Инаби, слева Яширо. Позади них -- Текка наготове. Доверенные люди отца.

-- В чем дело? Что привело вас сюда? -- спокойно спросил Итачи.

Их глаза жутко мерцали.

-- Двое не явились на вчерашнее собрание, -- бросил длинноволосый Инаби. Его взгляд был полон враждебности. -- Ты чего не пришел?

Итачи раздражала эта манера -- юлить.

Двое не явились на собрание...

Итачи и Шисуи.

Эта троица уже знала о гибели Шисуи. Более того, они первым делом потребовали от него оправданий за отсутствие на собрании. Они и вправду ходили вокруг да около, подбираясь к сути на редкость медленно.

-- Мы понимаем, что ты вступил в Анбу, и тебя там гоняют только так, -- продолжил Инаби, сверля взглядом молчаливого Итачи. -- Твой отец тоже так говорит, и он защищает тебя, но...

-- ...но мы не станем делать для тебя исключений, -- подхватил Яширо.

Своими надменными речами он ставил себя выше Итачи.

Глупец...

Итачи подавил вздох и выдавил с тяжестью:

-- Понял. Впредь я буду осторожнее. А теперь не соизволите ли покинуть...

Еще слово и его ярость дошла бы до точки кипения. Итачи не был уверен, что сумеет сдержаться.

-- Ладно, -- бросил Яширо чуть понизив голос. -- Но перед этим, мы хотим спросить тебя еще кое о чем. Об Учихе Шисуи, который вчера покончил с собой, бросившись в реку Нака.

Вот так...

-- Шисуи -- второй человек, который не явился на собрание, -- добавил Инаби. -- Насколько я помню, ты обожал Шисуи, почти как старшего брата.

Так если они знали это, кто именно приказал Шисуи следить за мной?

Итачи удержал жестокие чувства, угрожавшие облечь в слова крик его души; словно проглотил металлический шар. Подобрал наиболее безобидные слова:

-- Вот как... Мы давно не виделись, но... Это ужасная трагедия.

Никто не должен был знать о их тайных встречах на утесе. Итачи не хотел говорить об этом таким мелким людям.

Трое полицейских встретили его ответ молчанием. Они продолжали глядеть на него, как на врага.

Тишину разбил деловой голос Инаби:

-- Короче говоря, Военная Полиция намерена начать серьезное расследование.

-- ...расследование?!

Яширо достал сложенный вдвое листок бумаги и протянул Итачи.

-- Это прощальная записка Шисуи. Мы уже провели анализ почерка. Сомнений нет, это написал сам Шисуи.

-- Если нет следов убийства, тогда зачем расследование? -- спросил Итачи.

-- Потому что для шарингана скопировать чужой почерк -- плевое дело, -- ответил Инаби.

Итачи принял листок бумаги и раскрыл.

-- Он написал это на мелком клочке бумаги. Его последние слова, как видишь.

Последние слова Шисуи...

Прошлой ночью Итачи сам написал эту записку и тайком оставил у друга в комнате. Так велел ему умирающий Шисуи. И вот он увидел ее вновь, спустя часов десять. Даже сейчас он слово в слово помнил содержание послания. Ему даже не надо было смотреть.

Я устал от миссии.

При таких взглядах у Учиха нет будущего.

И у меня нет...

Я больше не могу сопротивляться этому Пути.

Какой "Путь" упомянул Шисуи?

Это был путь, о котором подумал бы каждый член клана, увидевший эти строки. Он устал от миссии. У Учиха нет будущего. Он не мог сопротивляться Пути. Эти печальные строки -- крик боли Учихи Шисуи. Они выражали его надежду хоть немного ослабить гнев клана.

Но казалось, что до братства так и не дошел смысл его послания.

-- Среди Учиха один из самых талантливых... -- сказал Яширо. -- Внушающий трепет, Шисуи Телесного Мерцания. Человек, который ради блага клана взял бы любую миссию.

Любую миссию...

Имел ли он в виду слежку за ним, Итачи? Отдав Шисуи трусливый приказ следить за своим товарищем из клана, они позабыли даже о чувстве вины. Хвалили Шисуи, называли его способным шиноби, но Итачи видел за пеленой красивых слов истинные намерения этих людей. Они считали Шисуи всего лишь полезной пешкой. Крайне малодушные речь и поведение вдруг распалили его злость. Инаби, неспособный этого уловить, подхватил за Яширо:

-- Сложно представить, чтобы такой человек оставил подобную записку и свел счеты с жизнью.

Эгоистичны до крайности...

-- Не стоит судить о людях... лишь по внешнему виду и предубеждениям.

Ирония... Он имел в виду и себя. Но эти люди не могли этого понять.

-- Пока оставляем эту записку тебе, -- продолжил Инаби; словно и вовсе не слышал его слов. -- Возьми ее в Анбу и попроси содействия в расследовании.

-- Понял.

Все трое повернулись к выходу, и Итачи испытал облегчение. Если бы они добавили еще хоть слово, он бы уже не смог удержать под контролем свой гнев.

У самого порога Яширо обронил:

-- Будем надеяться, что всплывут какие-нибудь зацепки.

Обернувшись спиной к Итачи, заговорил молчавший доселе Текка:

-- Как бы там ни было, у нас, Военной Полиции, тоже есть связи в Анбу. Мы узнаем, если ты попытаешься упустить что-нибудь.

Вот он -- предел...

Он сжал в кулаке предсмертную записку Шисуи.

-- Почему бы просто не сказать прямо?

Трое мужчин остановились у самых дверей и обернулись. Их глаза сверкнули алым. Воздух между ними четырьмя насытился жаждой убийства.

Большего ему и не надо было.

-- Вы подозреваете меня, не так ли?

Поле зрения заволокло ярко-красным.

-- Да, так и есть... мелкий говнюк, -- процедил Инаби.

Яширо вновь обернулся.

-- Слушай, Итачи... -- выплюнул он с ненавистью. -- Если вздумаешь предать клан, мы тебе этого так не оставим.

Итачи рванул к ним быстрее слова, быстрее мысли. Он ударил в горло Яширо, Инаби -- рукой по лицу, ткнул другим локтем Текку в солнечное сплетение. Трое мужчин неуклюже растянулись на земле. Итачи возвышался меж них в самом центре.

-- Я же уже сказал вам. Не стоит судить о людях лишь по внешнему виду и предубеждениям.

Пораженные в жизненно важные точки, мужчины, согнувшись пополам, валялись на земле не в силах шевельнуться.

-- Вы беспочвенно решили, что у меня хватит на вас терпения. Недооценили меня...

Инаби, дрожа всем телом, с трудом поднял одну лишь голову и взглянул на Итачи.

-- Клан... клан... -- продолжал Итачи. -- Вы переоценили свои "сосуды" и не имеете понятия о глубине моего "сосуда", потому и ползаете сейчас на карачках.

Яширо, тщательно пытаясь подняться с четверенек, обернулся на него через плечо и выплюнул:

-- Шисуи... следил за тобой последнее время... Полгода как ты вступил в Анбу... С тех пор ты говоришь странные вещи и ведешь себя недопустимо странно. О чем ты, к чертям, думаешь...

-- Вы цепляетесь за свою систему, за клан, за имя... Это отвратительное свойство ограничивает вас, определяет ваш "сосуд"... А потом вы боитесь и ненавидите вещи, которые не видите, которых еще не знаете... Это полнейшая глупость!!

Они взвалили на его отца Фугаку всю тяжесть, поручили Шисуи грязное дело и извивались кругом как черви, украдкой, скрываясь в тени. Такие люди не имели права жить. Если бы эта троица -- авангард радикальной фракции -- упокоились, то и их дурацкий план хоть немного бы потерял в силе.

Умрите...

Он принял решение и готов был наброситься на них вновь, когда со спины донесся свирепый голос отца:

-- Итачи! Прекрати!

Итачи остановил занесенную руку. Он обернулся и увидел ошеломленного отца, который неподвижно замер.

-- Довольно. Что, черт возьми, ты делал?

Отец направился прямо к нему, не глядя на мужчин, растянувшихся на земле.

-- Итачи... Ты немного изменился в последнее время. Меня беспокоит твое поведение.

Итачи опустил голову, чтобы отец не увидел его шаринган.

-- Ничего странного...

Это вы странные...

Он заглушил голос своего сердца другими словами:

-- Я выполняю свой долг... вот и все.

-- Так почему ты не пришел прошлой ночью?

Отец в молчании ожидал ответа.

-- Чтобы достичь высот, -- негромко ответил Итачи.

-- О чем ты?

Итачи не мог сказать: "Я убил Шисуи и получил Мангеке Шаринган". Он разозлился на себя за то, что даже в такой ситуации ему приходилось подбирать слова, и эта злость побудила его выхватить кунай. Не глядя, он швырнул клинок в стену справа. Острие вонзилось в центр искусно изображенного герба Учиха.

Лоб отца покрылся испариной. Все его тело излучало беспокойство, когда он посмотрел в глаза сыну. Опустив голову, Итачи сообщил:

-- Мой "сосуд" [1] потерял веру в этот жалкий клан!

Шисуи так отчаянно впахивал и отдал свою жизнь за то, чтобы спасти таких людей? Стоил ли вообще этот клан того, чтобы его спасали? Итачи не понимал.

-- Зацикливаясь на такой мелочи, как клан, вы теряете из виду кое-что действительно важное...

Мир в деревне.

Не было ли это более важно, чем обиды клана?

-- Ничего не изменится до тех пор, пока вы будете в плену у догадок и воображения... рамок и ограничений...

Если бы клан только сбросил свои оковы, они могли бы жить в гармонии с деревней. Кланом руководила гордостью, желание защитить свой маленький мир. Отец и другие не могли этого увидеть.

-- Какая дерзость!

Отец услышал в его словах только дерзость. В который раз он был поражен тем, насколько далекими были их взгляды. Как он и думал, они неспособны были понять друг друга. А в таком случае...

В этот момент в воображении Итачи предстало слабое видение зловещего будущего.

Отец с ненавистью глядел на него, держа за плечи присевшего Яширо.

-- Довольно! Если ты продолжишь нести этот вздор, то загремишь за решетку!

Вздор...

В памяти ожило далеко воспоминание. Первый урок в академии. Учитель спросил его о мечте, и он перед всеми объявил: "Я хочу стать лучшим шиноби, чтобы избавить мир от войн".

Тогда все решили, что это чушь. Но даже сейчас Итачи продолжал со всей серьезностью следовать той мечте.

Избавить мир от войн...

Люди могли смеяться над ним, считать это чепухой, но Итачи один искренне желал этого.

Но отец не видел его мучений. Он поднял этих троих на ноги и встал напротив Итачи.

-- Давайте, чего мы ждем?! -- свирепо воскликнул Инаби. -- Это невозможно терпеть. Капитан, отдайте приказ об аресте!

Его не могли здесь арестовать. Четверо зачинщиков мятежа собрались сейчас перед ним. Раз уж они пришли к этой черте, он был готов.

Но его намерение сбил вопль младшего брата -- почти сорвавший на визг:

-- Брат, хватит уже!

Мой брат наблюдает...

Саске слышал его слова.

Напряженная атмосфера раскололась на тысячу осколков. Словно марионетка с оборванными нитями, Итачи бухнулся на колени на вымощенную камнем дорогу. Тихо положил на землю обе руки, низко опустил голову.

На глазах у младшего брата он не мог убивать.

Это было его достоинством как старшего брата. Единственной искренней заботой Итачи было не травмировать Саске.

-- Я не убивал Шисуи. Но я прошу прощения за свои непристойные слова. Мне очень жаль.

Он не извинялся от чистого сердца. Возможно, даже его отец это понимал. Тем не менее отец принял во внимание его боль и мягко ответил:

-- В последнее время ты был занят миссиями в Анбу. Кажется, ты немного устал...

-- Капитан! -- воскликнул Инаби, упрекая его в слабости.

-- Анбу -- организация под прямым контролем Хокаге. Даже мы не можем арестовать его без ордера, -- продолжил отец. -- Кроме того, я беру на себя ответственность и присмотрю за своим сыном. Прошу вас... -- сказал он хрипло и склонил голову перед своими подчиненными.

-- Понял, -- с неохотой ответил Инаби.

-- Итачи... внутрь.

Его отец повернулся спиной к подчиненным и скользнул в дверь. Итачи смотрел ему в спину, все еще стоя на коленях на земле.

Что ты знаешь?

Тлеющая в груди вспышка ярости все еще не погасла. Это чувство обернулось сильным потоком чакры и влилось в глаза. Итачи ощутил, как изменился его шаринган.

Мангеке.

И в этот краткий миг он встретился взглядом с Саске.

[1] -- в английском переводе было слово "ability", но в оригинале манги в этом же месте Итачи использует понятие "utsuwa" -- "сосуд". Оно может переводиться и как "способности", но тем не менее в манге всегда употребляется в кавычках. Это нечто иносказательное и по смыслу куда более широкое, чем просто способности или потенциал. Это еще и мировоззрение и прочее. То, что человек вложил сам в себя.

****

Фугаку в одиночестве размышлял о вчерашнем инциденте. Он сидел, скрестив руки, закрыв глаза, и слушал, как барабанят о крышу капли дождя.

У него был выходной. Итачи ушел на миссию, Саске был в академии. Даже жена вышла за покупками. Фугаку остался дома один.

Этим утром Итачи даже не поздоровался, когда они пересеклись в коридоре. Даже не посмотрел на него, и Фугаку сожалел, что так и не смог тогда сказать сыну хоть пару слов. Позицию Итачи прояснили его отношения с Яширо и другими, и тот кунай, оставивший шрам на фамильном гербе.

Мой сын на стороне деревни...

Фугаку планировал восстание и должен был избежать этой ситуации любой ценой. Обращение шиноби уровня Итачи на сторону врага было серьезным делом, которое могло повлиять на исход мятежа. Тем не менее, Фугаку не мог решить, было ли действительно правильно сломать волю сына.

Что бы подумали Яширо и другие о таком начальстве? Вероятно, никто бы не признал капитана, который не мог построить даже собственного сына. С Итачи все еще не снимали подозрения об убийстве Шисуи, и это еще более усиливало его изоляцию в клане.

Медитацию Фугаку потревожил детский голосок:

-- Простите?

Посетитель...

Фугаку медленно поднялся и, покинув комнату, направился ко входу.

-- Ты...

Он отчаянно пытался вспомнить ее имя. Девочка закрыла мокрый зонт и посмотрела на него. Ее глаза были влажными, словно она недавно плакала. Фугаку был уверен, она училась в академии на одном курсе с Итачи. Он также множество раз видел ее на собраниях.

-- Я Изуми. Учиха Изуми, -- представилась девочка несчастным голосом.

Теперь он вспомнил. Она была дочерью Учихи Хазуки, которая вернулась в клан после того, как ее муж погиб во время нападения Кьюби. Хазуки должно быть была парой лет младше самого Фугаку.

-- Прости, но Итачи на миссии. Я не знаю, когда он вернется.

Пожалуй, он произнес это слишком резко. Даже сам себе показался неприветливым.

Его девушка?

Сложно было представить, чтобы его сын, который думал только о миссиях, завел себе девушку. Но девочка стояла перед ним, повесив нос, и на ее лице отражалась такая глубокая горечь, словно она слышала о вчерашнем случае. Казалось, она была искренне преданна его сыну.

-- Ох... вот как?.. Что же, тогда я зайду позже, -- сказала Изуми и, повернувшись к нему спиной, направилась к дверям.

-- Э-э...

Он попытался задержать ее, но это прозвучало так жалко. Фугаку вновь ощутил себя подростком.

Озадаченная, Изуми обернулась.

Замечательно. Он остановил ее. И в то же время он не имел понятия, что сказать. Задержал ее лишь потому, что не хотел, чтобы она уходила домой на такой ноте. Почесывая щеку кончиком пальца в попытке скрыть неловкость, Фугаку сказал искренне:

-- Он конечно резкий, но все же добрый малый.

-- Я знаю, -- ответила Изуми, неожиданно твердо.

Она глядела прямо на него, и Фугаку благоговел пред ее глазами.

-- У него совсем мало друзей, -- добавил он. -- Пожалуйста, не покидай его.

Глаза Изуми расширились.

А она очень мила, подумал Фугаку.

-- Полагаюсь на тебя.

-- Хорошо, -- ясно ответила Изуми.

Она единожды низко поклонилась и пересекла порог, так и не обернувшись.

-- Простите за беспокойство, -- сказала она, закрыла дверь и растворилась в дождливой улице.

Фугаку снова остался один. Он был тронут до глубины души сильным сердцем этой девочки и ее чувствами к его сыну и не смог сдержаться. Щек коснулась горячая влага.

-- Итачи исполнилось двенадцать. Пора бы тебе это сделать.

Данзо взглянул на Хирузена, сидящего за столом Хокаге, и продолжил:

-- Теперь, когда Шисуи мертв, против Учиха осталась всего одна подконтрольная нам фигура -- Итачи. Мы не можем позволить ему тратить день за днем на разнообразные миссии Анбу под твоим началом.

-- Повысить его до капитана...

-- Как я и говорил прежде. Повысь его официальный возраст на год, и проблема с правилами решится сама собой.

Хирузен со вздохом положил руку на стол и взял трубку, зажег в чаше огонь. В воздух взвился дымок. Морщины в уголках его глаз углубились, Хирузен посмотрел на Данзо и сказал:

-- Так сожалею о смерти Шисуи, что словами не выразить. Чтобы такой шиноби совершил самоубийство...

Данзо мысленно захихикал.

Яд, который использовал Сугару, бесследно исчез из крови. Кто бы ни расследовал убийство, он бы не обнаружил ни следа. Подходящая техника для члена Корня, ключевыми обязанностями которого были убийства. Недалекая Военная Полиция не просекла бы тайных маневров Данзо.

У него было лишь одно беспокойство: Итачи. Существовала вероятность, что он мог знать. Данзо встревожила предсмертная записка Шисуи. Вряд ли у него было время оставить ее у себя в комнате, а затем броситься в реку. Он чувствовал: куда более вероятно, что это Итачи написал записку, подделав почерк Шисуи с помощью шарингана. Итачи защищал мир, и из этого можно было извлечь выгоду даже для такой ситуации.

-- Учиха притихли после смерти Шисуи, но в последнее время снова активно зашевелились, -- бросил он давнему другу. -- В таком состоянии мы не сможем предотвратить их вспышку.

-- Я понимаю твою точку зрения.

-- И?

-- Я утвержу повышение Итачи.

Уголки рта Данзо сами собой приподнялись.

-- Тогда я подготовлю бумаги.

-- Только это исключение.

Данзо ответил кивком.

-- Я освобожу Итачи, когда недовольство клана Учиха будет устранено.

-- Когда они успокоятся, в Итачи уже не будет нужды. После этого делай что пожелаешь.

Настанет ли такой день когда-нибудь?

Данзо внутренне усмехнулся оптимизму Хирузена.

****

-- Номинально новую команду создали из-за того, что возросло количество миссий Анбу. Новая команда нуждается в лидере, и для этой роли избрали тебя, -- бесстрастно изложил Данзо, выпрямляя спину.

Он сидел напротив Итачи в своем кабинете в особняке Корня. За спиной Данзо стоял Сугару в своей белой тигриной маске, как всегда.

-- Я предложил, чтобы в эту новую команду вошли члены Корня, у меня есть разрешение Хирузена.

-- В таком случае, я теперь принадлежу к Корню?

-- Ты не будешь напрямую под контролем Хокаге, но в то же время и не будешь принадлежать к Корню. Давай будем считать, что это особое независимое формирование даже в пределах Анбу.

-- Я не совсем понимаю, что это значит, -- решительно ответил Итачи.

Данзо улыбнулся.

-- Давай проясним.

Он запнулся и нежно погладил свой правый глаз, скрытый под бинтами.

-- Официально это новое формирование. Но никаких новых лиц в кадровом составе не планируется. Просто прием, который позволит тебе свободу передвижения. Тем не менее я выделю тебе пару человек.

-- Во благо Учиха?..

-- Именно.

Данзо поднялся и обошел стол. Приблизился к лицу Итачи, посмотрел на него своим тусклым взглядом.

-- Я даю тебе людей из Корня также и для того, чтобы пресечь подозрения в Анбу Хокаге. Как Учиха Шисуи работал на Хирузена, отныне ты работаешь на меня, -- произнес Данзо без тени колебаний.

И Итачи узрел всю глубину тьмы этого человека. Эти двое убили Шисуи. Погибший друг сам рассказал ему перед смертью, ошибки быть не могло.

-- Почему вы убили Шисуи? -- спросил Итачи.

В его глазах проявился узор из магатама. Данзо мгновенно среагировал на шаринган и не шевелился, все еще улыбаясь.

-- Так ты знал? Как я и думал.

-- Шисуи пытался остановить мятеж. Все ради деревни. Когда же он был в шаге от этого, вы вмешались, и он погиб от ваших рук.

-- Ты действительно думаешь, что Шисуи мог остановить восстание?

Итачи не нашелся, что ответить, и устыдился своей запинки.

-- У меня свои планы, как остановить мятеж. Его возня мне мешала. Но Шисуи Телесного Мерцания... Я ему не начальство. Даже если бы я приказал ему не делать чего-либо, он, вероятно, не послушал бы меня.

-- И поэтому вы убили его?

-- Именно так.

Жажда убийства сверкнула в глазах Итачи. Вмиг он выхватил правой рукой кунай, целясь Данзо в горло. У него на пути вырос человек в белой тигриной маске, и кунай Итачи пробил его ладонь.

Данзо заговорил, поглядывая через плечо верного подчиненного:

-- Ты ведь уже понял, не так ли?

-- Заткнись.

-- Как можно защитить мир в деревне... И кто должен сделать это: то, что должно быть сделано.

-- Ты не слышал, что я сказал тебе заткнуться?

-- Можешь убить меня, если хочешь. Но моя смерть не остановит вспышки буйства твоего клана. Убьешь меня, устранишь препятствие, и клан напротив возбудится еще сильнее. Для властей деревни ты станешь преступником. Предположим, тебе удастся покинуть поместье, но мои люди будут преследовать тебя до самой смерти. И тогда ты не сможешь спасти свой клан. У тебя не останется выбора, кроме как, наблюдать ужасное зрелище со стороны, за пределами деревни. Если такой глупый путь тебе подходит, тогда скорее убей меня.

Очевидная провокация. У Данзо не было ни малейшего намерения умирать. В комнате был лишь Сугару, но вокруг них, затаив дыхание, скрывалось еще множество других подчиненных. Если бы Итачи попытался убить Данзо, то мигом бы стал их врагом и, возможно, даже не сумел бы ускользнуть из поместья.

-- С каждой секундой промедления, шансы убить меня сокращаются. Нет времени на вопросы и ответы. Если шиноби принял решение, он немедленно действует.

Сугару неторопливо вытащил кунай и развернулся. Он присел на одно колено, а Данзо смело возвышался позади.

-- Я так понимаю, твоим ответом можно считать молчание, не так ли?

Он понял...

Не было смысла убивать Данзо. Напротив, ситуация скорее бы ухудшилась. Итачи отдавал бо?льший приоритет своим амбициям, нежели мести за друга.

Он убрал кунай в жилет.

-- Как я и ожидал, Учиха Итачи.

Данзо удовлетворенно кивнул.

-- Что же, давай вернемся к прежней теме?

-- Я ухожу, -- ответил Итачи и повернулся к нему спиной.

-- Больше не желаешь слушать меня? Так значит, ты видишь.

Он прошел к двери.

-- Если это сделает кто-то вне клана, на деревню падет тень недоверия и неприязни. Уже другой клан будет напуган участью Учиха, и они неизбежно станут новыми Учиха. Вот почему...

Игнорируя его, Итачи коснулся двери.

Данзо продолжал говорить:

-- ...это должен сделать кто-то из клана. Обезумевший клановый подросток. Если все поверят в это, в деревню придет мир.

Он открыл дверь дрожащей рукой и оглянулся на Данзо через плечо.

-- Только ты подходишь на эту роль, -- объявил Данзо.

Итачи вышел из комнаты, словно бы тем самым отвергая его предложение.

****

Оставив поместье Корня, он двинулся по тропинке через лес у самого подножия Монумента Хокаге.

Зашумели крылья. Жуки.

-- Не валяй дурака. Покажись уже наконец, -- сказал Итачи в небо.

Сквозь кроны деревьев пробивался солнечный свет. Над его головой качнулась ветка, человеческая фигура слетела вниз и очутилась прямо у него перед глазами.

-- Привет, -- легко сказал Сугару.

-- Чего ты хочешь?

-- Я бы хотел немного поговорить с тобой.

-- Приказ Данзо?

-- Это мое решение, -- сказал Сугару и коснулся рукой своей белой тигриной маски. Пока Итачи молча наблюдал за ним, Сугару тихо снял свою маску.

-- Как я и думал, это ты.

-- Да, это был я.

Итачи помнил это улыбающееся лицо. Когда Тенма погиб во время миссии по сопровождению даймё Страны Огня и Шинко передумала быть шиноби, в команду на замену им добавили двоих: болтливую девочку и еще одного мальчика, который вообще не разговаривал...

-- Я забыл твое старое имя.

-- Йоджи.

-- Верно.

Этот человек был генином Йоджи.

-- Всего десять членов Корня покрывают все население Деревни Скрытого Листа. И тем не менее, есть еще целых двое людей специально для клана Учиха.

-- Что ты имеешь в виду?

-- Наблюдение. Отдельно от Анбу Хокаге есть отряд наблюдателей Корня -- на благо Корня.

Организация Данзо. Естественно, что они бы провернули нечто подобное.

-- Для наблюдения за жителями деревни всего требуется двенадцать человек. Только с этим количеством членов мы можем узнать движения деревни.

Сложно было представить, что Сугару остановил его лишь за тем, чтобы расхваливать мастерство своей организации. Он не договорил, и Итачи молча ожидал продолжения.

-- Есть еще один человек, которому поручили слежку.

Сугару медленно поднял к небу острый указательный палец, медленно покрутил в воздухе и ткнул в собственный подбородок.

-- Мне.

-- И за чем ты, черт возьми, следишь?

-- За тобой. Все время, с тех пор как ты поступил в Академию, я продолжал наблюдать только за одним человеком: за тобой, Учиха Итачи.

Он не удивился. С тех самых пор, как его на выпускной церемонии окликнул Данзо, Итачи не покидало странное ощущение, вроде дежавю. Ему казалось, что он знал этого человека уже давным давно. Если Данзо наблюдал за ним с самого поступления в Академию, то это чувство обретало смысл.

-- Данзо-сама поручил двенадцати членами следить за деревней. Тот факт, что он поручил мне наблюдать только за тобой, говорит о том, как сильно он положил на тебя глаз.

-- Даже если этот человек интересуется мной, я от этого не в восторге.

-- По-видимому, я неправильно выразился. Ты уже в руках Данзо-сама. Тебе не спастись от его тьмы.

-- И ты проделал весь этот путь, только чтобы сказать мне этот вздор?

-- Мой отец был очень жестоким человеком, видишь ли.

Тема беседа сменилась слишком внезапно, но Итачи просто ожидал продолжения.

-- Он мог проявлять свою силу только через зависть, ненависть и причинение страданий. Не мог смириться с тем, что сын превзошел его. Он срывал на мне злость по любому поводу и даже без повода, а я научился забывать боль с тех пор как себя помню.

Сугару рассказывал эту историю таким жестким равнодушным голосом, что это весьма беспокоило.

-- Это случилось на мой пятый день рождения. Отец сидел напротив, а я случайно упал со стула и пролил сок на его одежду. В тот день у моего отца было плохое настроение. Он сказал: "Твое извинение прозвучало дерзко". И затем разрезал мне горло.

Его голос постепенно стал тяжелым и мрачным.

-- Тот день. В тот день я впервые убил человека.

-- Так твой голос -- последствие...

Сугару протестующе потряс правой рукой.

-- Из-за отца я полностью потерял голос. Этот метод изобрел Данзо-сама: я говорю, заставляя жуков в своем теле издавать крыльями резонансный шум.

Шуршащий голос Сугару был совокупным звучанием крыльев жуков.

-- В людях есть тьма. Я обнаружил это, когда мне было пять. Впрочем, если я сравню свою тьму с тьмой Данзо-сама, моя все равно покажется незначительной. Моя тьма -- это моя личная тьма. Но тьма этого человека является тьмой всего Скрытого Листа. Если убьешь его, тьма, хранящаяся в его теле, разом прольется в деревню. И если такое случится, деревня сойдет с ума.

-- Так ты убеждаешь меня не убивать его, или что?

-- Сейчас ты не можешь убить этого человека.

-- Не узнаю, пока не попробую...

-- Я знаю, -- перебил Сугару, предвосхищая его слова. -- Ты не достаточно готов.

Итачи промолчал.

-- Готов, чтобы взвалить на себя тяжесть тьмы клана.

Они, не шевелясь, взглянули друг на друга. В пространстве между ними гуляла лишь их сухая беседа.

-- Ты знаешь ребенка по имени Наруто?

-- Джинчурики Девятихвостого...

-- Так или иначе, он сын Четвертого Хокаге. Из-за того, что в его теле запечатан Девятихвостый, все в деревне обращаются с ним жестоко, тебе это не кажется странным?

-- Данзо?

-- Да.

Сугару улыбнулся, сузив глаза.

-- Животные вроде людей -- трусливые создания. Они обретают эмоциональную устойчивость когда сочувствуют или оскорбляют тех, кто ниже их по положению или глупее.

-- Все ли люди...

-- Знаю, -- быстро перебил Сугару. И продолжил ровно, все еще немного улыбаясь. -- Люди вроде тебя, рожденные под звездой сильных, отличаются. Но ты не думай, что все так же сильны как и ты.

Итачи хотел стать сильным, думал, что хочет стать бойцом, но он никогда не думал, что и впрямь силен.

-- Данзо-сама провернул простую вещь. Он обнародовал истину, что "Девятихвостый, который напал на деревню и вверг ее в хаос, содержится в теле этого ребенка". Люди в деревне сделали свои выводы и самовольно принялись дискриминировать Наруто. Они скинули вину на другого, прикрываясь моральным оправданием, что этого ребенка следует бояться, и относятся к Наруто с холодным безразличием. Глядя сверху вниз на несчастного ребенка они сохраняют равновесие своих душ. Твой клан тоже выполняет роль Наруто. Не так ли?

-- Не имеешь ли ты в виду, что за дискриминацией клана Учиха стоит Данзо?

-- Это недовольство еще с тех времен, когда Данзо-сама даже на свет не появился. Ты не можешь обвинять его во всем.

Итачи сбивал с толку неуловимый темп Сугару. Он хотел сменить направление беседы, но не мог поймать момент.

-- Жертвуя жизнью Наруто, он избавляется от беспокойства в деревне. Принося в жертву клан Учиха, -- поддерживает общественный порядок. Недовольство разных людей, вскипающее в деревне, накапливается в Данзо. На нем лежит вся ответственность. Этот человек готов взвалить на себя тьму деревни. Есть ли у тебя такая готовность, Учиха Итачи?

Готовность принять бремя тьмы, порожденной жертвой... В этот момент для Итачи не было слов тяжелее. Принял ли он тьму от жертвы -- гибели своего друга?

-- Как я и думал, ты не можешь убить Данзо-сама. И ты не сможешь сбежать от этого человека.

Слова Сугару затягивали Итачи во тьму.

-- Имей в виду, я всегда слежу за тобой.

Тело Сугару обернулось жуками и взвилось вверх. Бесчисленные черные точки испачкали пробивающийся сквозь деревья солнечный свет, наливающийся оттенком малинового.

-- Шисуи... -- сказал Итачи в небо, в котором исчезли насекомые. -- Что мне делать?

Он никогда так не надеялся на существование бога, как в этот момент.

-- Ответь мне, Шисуи.

Душа Шисуи не отозвалась. Бог не протянул Итачи руку помощи, чтобы спасти его.

В темной маленькой комнате прямо напротив Итачи сидел человек в маске обезьяны. Этот человек деловито разгребал гору документов на столе. Листы бумаги были густо заполнены плотным текстом и чем-то еще, похожим на чертежи. Прикрепленные к страницам фотографии лиц. Все эти документы имели отношение к клану Учиха.

Итачи находился в комнате, которую ему выделили в поместье Корня.

-- Один год минул с тех пор... И глазом моргнуть не успели, -- сказал мужчина в маске обезьяны.

Судя по голосу ему было около двадцати. Итачи с детства было знакомо лицо, скрытое этой маской. Это лицо он видел много раз, с тех пор как клан Учиха насильно разместили в районе, выстроенном на окраине деревни.

Учиха Каген. Итачи узнал это имя, когда они стали работать вместе. Этот человек особенно не выделялся. Он принадлежал к дежурному посту, закрепленному за второй линией Военной Полиции, имел ранг генина и никакими особо выдающимися техниками не владел. Даже на собраниях он никогда не выдвигал своих собственных предложений, всегда подчинялся чужому мнению.

По крайней мере, я так думал...

Он принадлежал к Корню. Настоящий Каген уже был мертв, а у этого человека был младший брат-близнецы. Его телосложение и природа чакры были идентичны младшему брату и они вместе использовали лицо Кагена. Близнецы были людьми Корня, которые наблюдали за действиями клана, как и сказал Сугару.

На дежурном посту второй линии Военной Полиции у него не было шанса активировать шаринган. К тому же сам Каген, будучи живым особенно не выделялся, у него не было близких родственников, и когда его тайно заменили, никто ничего не заподозрил.

Настолько глубоко Корень деревни проник в клан Учиха.

По-настоящему человека в маске обезьяны звали Гозу. Его младшим братом был Мезу. Когда Гозу сказал "с тех пор", он имел в виду смерть Шисуи.

-- Гибель Шисуи вынудила радикалов пересмотреть план и отложить день начала действий. Его смерть в итоге приостановила государственный переворот, какая ирония, да?

Более взрослый Гозу говорил с ним вежливо, потому что Итачи был старше по званию. Гозу и Мезу назначили подчиненными Итачи, ставшего, благодаря Данзо, капитаном Анбу. Он был отделен от остальных Анбу, и его заданием было пристально наблюдать за кланом Учиха вместе с этими двумя.

-- Шисуи со своей техникой Телесного Мерцания должен был напасть на поместье Хокаге и похитить Третьего. Это была основа их плана. Очевидно, что смерть Шисуи их притормозила.

-- Хватит болтать без толку. Делай свое дело, -- сказал Итачи, пробегаясь взглядом по скорректированному плану восстания Яширо.

Как заметил Гозу, одним из важнейших элементов плана гражданского переворота, разработанного его отцом и другими, было похищение Третьего. Учиха хотели нанести удар деревенским шиноби, похитив их лидера -- Хокаге. Остальные шиноби напали бы на них, а они бы отбивались в своей внутренней крепости -- штаб-квартире Военной Полиции, -- тянули бы время и заставляли деревню принять условия клана. Так в общих чертах выглядел их план.

Требований было три.

Участие клана Учиха в высших кругах деревни.

Снос квартала Учиха и установление свободы выбора места проживания.

Избрание Учихи Фугаку Пятым Хокаге...

Итачи сомневался, что сторона деревни приняла бы такие необоснованные требования, но ребята из радикальной фракции всерьез намеревались им эти требования навязать.

-- В черновике с исправлениями, который вы читаете, капитан, отмечено, что они придумали как похитить Хокаге без участия Шисуи. Скоро они снова начнут действовать, верно? -- спокойно сказал Гозу, не обращая внимания на упрек Итачи.

Итачи отвлекся от документа, который держал в руках и посмотрел на своего подчиненного.

-- Какая дерзость...

Гозу в свой комичной маске обезьяны преувеличенно пожал плечами пожал плечами, совсем как клоун.

-- Капитан! -- раздался у двери пронзительный крик.

-- О, Мезу! Как там твое наблюдение? -- спросил Гозу человека, стоящего напротив дверей.

Его лицо было скрыто маской обезьяны, такой же как у Гозу. Разница была только в цвете. У Гозу была красная, у Мезу синяя. Было решено, что один из этих двоих будет играть роль Кагена в квартале, пока другой бы вел наблюдение. Если Гозу был здесь, значит, Мезу должен был находиться в квартале.

-- Время не ждет. Эти парни действуют, капитан, -- сказал Мезу повернувшись к нему своей обезьяньей маской; куда грубее, чем Гозу. -- Сегодня клановое собрание и, по всей видимости, Фугаку объявит всем дату действий, а также объяснит задания.

-- Вы знали, капитан? -- спросил Гозу.

Итачи в ответ покачал головой из стороны в сторону.

Наконец пришло время...

Эта мысль повторялась в голове Итачи.

Смерть Шисуи просто отсрочила государственный переворот. В какой-то момент клан несомненно стал бы действовать вновь. Так думал не только Итачи, но и Гозу и Мезу, и Данзо, а также другие из верхушки. Итачи посмотрел вновь на своих подчиненных, и его губы слегка дрогнули:

-- Я был в курсе, что сегодня собрание, но я не знал, что там будут обсуждать.

Он не особо разговаривал с отцом с тех пор. С того самого случая с Яширо и другими он не показывался даже на собраниях. Откровенно, Итачи не знал ничего кроме того, что расследовал здесь с этой командой.

-- Ты идешь на собрание, не так ли? -- сказал Мезу, глядя на Гозу.

Красная маска обезьяны кивнула.

-- Правда... -- невольно вымолвил Итачи. -- Сработает ли?

До сих пор Итачи всегда намеренно избегал этого: встречи с кланом напрямую. Это был его последний шанс.

****

Он собрался с духом и открыл дверь. Все взгляды обратились к нему.

-- Зачем ты пришел? -- с неприязнью спросил человек, сидевший в центре комнаты.

Это был Яширо.

-- Я пришел поговорить.

-- Что уже теперь говорить? -- сказал Инаби, поднявшись около Яширо. -- А, Итачи?

Повисла тишина.

Тихо изучая обстановку, Итачи заметил Изуми. Она глядела на него с таким видом, словно готова была расплакаться в любой момент.

-- Прекратите это безрассудство? -- сказал он искренне.

Инаби дернул приподнятой правой бровью.

-- Что ты имеешь в виду? "Безрассудство"...

-- Гражданский переворот.

Все заволновались. Единственным из толпы, кто глядел на него с безразличием, был Гозу. Ныне Каген.

Яширо тоже поднялся:

-- Ты даже не появлялся на собраниях. Неважно, что ты сейчас скажешь. Это ничего не изменит.

-- Деревня не так снисходительна, как вам кажется.

На лбу Яширо пульсировала жилка.

-- Мы не сопляки, вроде тебя. Мы отлично знаем, что деревня не снисходительна. Потому мы и терпели до сих пор.

-- Если вы затеете бой, вы непременно проиграете.

-- Замолчи! -- рявкнул отец.

Он сидел посреди комнаты, скрестив руки. От его дикой ярости все на миг застыло. Отец заговорил с ним, все еще сидя:

-- Тот, кто даже не пытается и заранее уверен в своем поражении, не имеет права называться шиноби. Покинь это место.

Итачи не послушался отца и остался стоять.

-- Уходи!

Даже злобный голос не заставил его шевельнуться.

-- Ты правда считаешь, что вы победите, отец? -- спокойно спросил Итачи.

После короткой паузы отец медленно заговорил, подбирая слова.

-- Ты все еще молод, поэтому не знаешь истинного лица этого мира. Правда в том, что реальность не меняется. Сколько ни сопротивляйся, это бесполезно. Ты еще не можешь знать, насколько тщетна жизнь, если ты вынужден терпеть до самой смерти.

-- Если реальность тщетна, это можно изменить.

Яширо встрял в их с отцом диалог:

-- Вот поэтому мы и пытаемся изменить это!

-- Поддерживая дурацкий план, который даже не принимает во внимание возможность поражения?

-- Сколько тебе еще нужно насмехаться над нами, Итачи? Когда ты уже насытишься?! Прекрати эту дурость. Как бы ты ни был талантлив, я не позволю тебе более издеваться!

-- Помолчи, Яширо.

-- Капитан!

-- Я говорил со своим сыном.

Его отец, Злой Глаз Фугаку, с ненавистью взглянул на Яширо своим шаринганом, преисполненный жажды убийства. Вспыльчивый подчиненный опустился на свое место, недовольный и дрожащий.

-- Итачи... -- пользуясь молчанием Яширо, отец заговорил снова. -- Победа или поражение вторичны. Важен сам факт того, что мы действуем. Если мы восстанем, люди в деревне узнают о дискриминации, от которой Учиха страдали до сих пор. Деревня станет бояться нас и изменится.

-- Нас уже боятся. Вот почему клан собрали в одном месте и вышвырнули на окраину.

-- Это был призрачный страх перед нападением Девятихвостого. Сейчас этот страх подкрепится реальной болью. Истоки отличаются.

-- Это софизм.

-- Почему ты не понимаешь? -- отец горько нахмурился, и складка меж его бровей углубилась. -- Я все это делаю ради вас. Ради ваших детей. Наше поколение изменит ситуацию, в которой Учиха считаются изгоями.

Ради вас...

Он имел в виду Итачи и Саске. И их детей -- своих будущих внуков.

-- Если ты думаешь о нас, почему совершаешь такую глупость... -- сдавленно произнес Итачи.

Он слышал безжалостные слова из толпы:

-- Этот предатель ведет себя так гордо...

-- Выметайся...

-- Верно, выметайся отсюда!

Злые голоса во мгновение ока слились в мощнейшую волну ненависти к Итачи. Клан был солидарен. Даже его отец больше не знал, что можно сделать с этим водоворотом злого рева.

Итачи хотел сказать что-то еще, но растерял боевой запал.

Значит, все зашло так далеко...

Он медленно повернулся спиной к отцу и беспомощно прошел к двери, которую оставил открытой.

Итачи шел по территории храма к тории, когда за спиной раздался голос Изуми:

-- Подожди!

Он остановился, но силы воли не хватило даже на то, чтобы обернуться. Изуми бросилась к нему, схватила его за плечи и встала перед ним.

-- Все нормально... Все будет в порядке, -- говорила она с отчаянием.

Ее глаза горели красным.

-- Если ты не вернешься, они посчитают предателем и тебя, -- сказал Итачи.

-- Мне все равно, что они подумают.

Больно было слушать жалкий голос Изуми, смешавшийся с рыданиями.

-- Поговори со всеми еще раз. Если ты поговоришь с ними как следует, все поймут.

-- Это бесполезно.

-- Но если все пойдет так...

Итачи отодрал от своих плеч дрожащие руки Изуми, оставил ее и пошел дальше, даже не глядя.

-- С меня довольно.

-- Итачи-кун...

На этот раз Изуми за ним не последовала.

Он шел домой дорогой, утонувшей во мраке. Квартал погрузился в мертвую тишину. Самые важные представители клана были на собрании. Итачи заметил краем глаза человеческий силуэт, прислонившийся к стене.

Маска обезьяны...

Синяя маска Мезу.

Итачи прошел чуть дальше и остановился напротив него. Он все еще смотрел на дорогу перед собой.

-- Все дошло до предела... Верно?

Итачи продолжал пялиться вперед, не отвечая.

-- Интересно, как они собирались удерживать Третьего, известного как Профессор. Хе-хе-хе...

Итачи не обратил внимания на его подлый смешок. Смущенный отсутствием реакции, Мезу прочистил горло и сказал серьезно:

-- Пришла пора доложить верхушке результаты нашего расследования, верно?

-- Знаю, -- просто ответил Итачи и медленно двинулся дальше.

Среди звезд, сверкающих в небе, не было видно лишь луны.

-- Мы больше не можем это терпеть! -- первой заявила Кохару, как только Итачи закончил свой доклад.

Они были в комнате допросов в Резиденции Хокаге: здесь четверо шиноби из высшей сферы деревни заслушивали важные доклады. За высоким столом располагались четыре темных стула. Справа восседал почетный советник Митокадо Хомура, за ним левее -- Третий Хокаге, Утатане Кохару и Данзо.

Итачи запросил экстренное собрание верхушки, чтобы сообщить им детали событий вчерашнего собрания и ситуации клана, которую он расследовал с Гозу и Мезу с тех пор как стал капитаном чуть менее года назад.

Детали сценария разузнал Гозу, оставшийся на собрании после ухода Итачи. Государственный переворот должен был состояться десятью днями позднее. Они решили, что план начнется с атаки "Команды Нападения на Хокаге" с Яширо во главе.

-- Если они намеревается устроить эту так называемую "революцию" и узурпировать нашу политическую власть, то мы будем вынуждены объявить Учиха изменниками Конохи, -- гордо сказала старуха.

-- Подожди, Кохару! Не торопись с выводами! -- упрекнул ее Хирузен.

Данзо сверлил его холодным взглядом.

-- Но, Хирузен, -- сказал он тихо. -- Клан Учиха не остановится. В таком случае мы должны принять меры немедленно и ударить как можно скорее, чтобы избежать хаоса... Включая детей, которые ничего об этом не знают.

-- Не говори такого при Итачи! -- резко возразил Хирузен.

Итачи просто смотрел на него. Лисья маска над его головой глядела в пустоту.

Хокаге поверхностно выражал сочувствие этими словами: "не говори такого при Итачи". Но эти слова также были и косвенным доказательством того, что Хирузен внутренне разделял мысли Данзо. Прятать такие отвратительные вещи от людей было истинной сущностью деревни.

-- Кроме того, если против нас в гражданской войне будут Учиха, -- это весьма непросто. Нам нужен план.

Насколько этот человек действительно заботился об Учиха?

Слова Хирузена вызывали у Итачи подозрения. Хокаге боялся гражданской войны, но ни разу прямо не говорил с Фугаку и остальными. Это Хирузен отстранил Шисуи от обычных миссий и позволил ему тайно действовать. На первый взгляд он говорил вроде бы от чистого сердца, но в то же время делал то же самое, что и Данзо: повысил Итачи до капитана Анбу -- дал ему независимость, чтобы он длительное время мог следить за кланом.

Обсуждение продолжалось.

-- Это гонка на время... -- cказал Данзо и посмотрел на других. -- Мы нанесем удар первыми, прежде чем они что-либо сделают. Если мы с тобой объединим наши Анбу, неожиданно нападем на них с тыла, это закончится быстро.

-- Учиха -- наши старые братья по оружию... Вместо того, чтобы применять силу, я хочу поговорить с ними.

Почему ты не проявлял таких намерений раньше? Сейчас уже слишком поздно...

-- Я придумаю план, -- сказал Хирузен Данзо, и взгляд его пал на Итачи. -- Итачи... Выиграй нам время, сколько сможешь. Даже если немного.

Разве уже не было человека, который пожертвовал жизнью, чтобы выиграть им время? Эти старые люди потратили впустую целый год, на который Шисуи разменял свою жизнь, и так и не разработали никакой внятный план.

Гражданский переворот должен был состояться через десять дней. Даже если бы он выиграл этим старикам еще немного времени, чем бы это помогло?

-- Понял.

-- Рассчитываем на тебя, Итачи, -- в хриплом голосе Хирузена мелькнуло сожаление.

Для Итачи это было пустым звуком.

****

-- Третий, может, и сказал все это, но когда придет время, он встанет на защиту Конохи... Он такой человек. Если это случится, Хирузен как Хокаге вынужден будет принять строгие меры, -- спокойно сказал Данзо.

Они стояли перед базой Корня.

Дрожь, охватившая сердце Данзо после доклада Итачи, не унялась.

Гражданский перевод через десять дней. Наконец время пришло. Появился шанс избавиться от огромнейшего препятствия, угрожавшего покою деревни. Данзо дрожал от предвкушения: положить конец истории вражды, которая длилась с самого основания Конохи.

Итачи молча слушал его. Мудрый парень. Он понял, что Хирузен лицемерит и пытается оправдаться, еще в комнате допросов. И он уже догадался об истинных намерениях Данзо. Нет, эта идея зародилась в сердце Итачи еще в ту пору, когда собственные собратья стали подозревать, что он причастен к смерти Шисуи. Это накладывалось на картину, которую Данзо рисовал долгие годы.

Итак... Они думали об одном и том же.

Итачи хранил молчание, и Данзо негромко заговорил:

-- Обернется это войной или нет, но в тот момент, когда начнется мятеж, судьба Учиха определится окончательно. Они будут уничтожены.

План Учиха был слишком сырым. Ими управляла гордыня, и они переоценили свои способности. Для Данзо их план звучал как маленькое печальное стихотворение, написанное разочарованным в мире сентиментальным самоубийцей.

Он устал от них. Печально, что такое дарование как Итачи родилось в этом жалком клане, но люди не могли сбежать от своей судьбы. В тот миг, когда Итачи родился в клане Учиха, его судьба оказалась предрешена.

Путь разрушения...

Данзо приготовился забросить наживку.

-- ...в том числе и твой младший брат, который ничего не знает. Но если все случится до переворота, есть шанс спасти хотя бы его.

Возможно, Итачи стал бы действовать и без приманки. Данзо видел, насколько тверды убеждения этого парня. Итачи со всей серьезностью пытался исполнить свою нелепую мечту избавить мир от конфликтов. В клане Учиха был такой сентиментализм.

С такой твердой решимостью избегать войн Итачи вполне вероятно что мог принять его предложение даже без наживки в виде жизни младшего брата. Однако в натуре Данзо было лишний раз подстраховаться.

Жизнь брата -- слишком тощая цена в обмен на уничтожение целого клана. Что подумал бы Итачи о таком подлом поведении? Его брата фактически брали в заложники.

Итачи с застывшим нечитаемым выражением лица и бровью не вел.

Пришло время нанести удар. Если у него был запас времени, чтобы выяснить истинные чувства Итачи, он должен был накинуться на него немедленно.

-- Когда это действительно произойдет, твой младший брат тоже все узнает. Если на его глазах шиноби Конохи уничтожат его клан, он захочет отомстить деревне...

Вначале заставить Итачи сфокусироваться мыслями на Саске. Затем отвести его внимание от факта уничтожения соклановцев и дать ему повод спасти жизнь своему брату.

-- В таком случае не останется другого пути, кроме как убить и твоего младшего брата тоже.

-- Это угроза?

Как он и думал, с этим парнем обычными методами было не совладать.

-- Нет... Я хочу, чтобы ты выбрал.

Подтолкнуть его...

-- Ты примешь сторону Учиха и погибнешь со своей семьей и кланом, когда начнется восстание? Или ты объединишься с нами, встанешь на сторону Конохи. Уничтожишь Учиха до того, как свершится государственный переворот, оставив в живых своего брата?

Исходя из поведения Итачи до сих пор, он бы и не подумал бы примкнуть к клану. Но почему тогда он был настолько встревожен? Или даже человек уровня Итачи боялся бесчестья от убийства своего клана?

-- Во благо деревни мы должны любой ценой взять ситуацию под контроль, пока она не породила хаос. Такую миссию можно доверить только двойному агенту Учиха и Конохи... Итачи, нет никого, кроме тебя.

Итачи и сам должен был это понимать. Если Учиха будут уничтожены человеком не из клана, другие кланы станут питать недоверие к верхушке деревни. Ситуация выйдет из-под контроля, если люди станут подозревать, что целые кланы, став помехой для деревни, могут подвергаться чистке по политическим мотивам. Вот почему Учиха должен был уничтожить кто-то из своих. Душевнобольной ребенок, убивший свою семью клан... Таким способом можно было уладить ситуацию аккуратно.

-- Итачи... Для тебя это будет болезненная миссия... Однако в обмен на это ты сможешь оставить в живых своего младшего брата.

Итачи почти ничего не сказал еще с момента доклада в Резиденции Хокаге. Даже сейчас он смотрел на Данзо в молчании.

Мучение...

Данзо полагал, что эти слова парню не к лицу. Но в то же время он ощутил в молчании Итачи всплеск чувств, которые вполне можно было назвать скорбью.

-- Я чувствую к деревне то же, что и ты, -- Данзо сделал паузу и сказал последнее: -- Эта миссия... ты берешься за нее?

Итачи слегка стиснул зубы и прикрыл веки. Как будто больше не мог сопротивляться этим чувствам, способным сломать его. Он повернулся к нему спиной и пошел. Данзо, не шевелясь, наблюдал за удаляющейся фигурой Итачи, пока тот не исчез из поля зрения. Словно пытался напитать его своей страстью...

****

Итачи прижался лбом к тому месту на скале, с которого спрыгнул Шисуи, и крепко зажмурился. Видения возникали и испарялись из поля зрения, окутанные мраком.

Трупы...

Дождь...

Отец...

Он...

Ему было четыре.

Когда подходил к концу величайший конфликт, именуемый Мировой Войной Шиноби, он увидел поле боя, куда привел его отец. Даже сейчас он четко помнил гору трупов, в которой нельзя было различить ни своих, и ни врагов. Никто из этих трупов не хотел умирать. Их застывшие лица, скованные паническим страхом, выражали сожаление. Будучи ребенком, Итачи ничего не мог поделать. Он просто стоял среди этих шиноби, которых постигла безвременная кончина, и проклинал свою слабость.

С того дня его чувства не изменились.

Сражения -- глупость. Войн быть не должно. Неважно, как сильно человеческая тьма пыталась очернить Итачи, это чувство продолжало солнечным лучом освещать путь, которым он шел. Вот почему он зашел так далеко.

Даже если он знал о заговоре отца и остальных, а желающие войны соклановцы ранили его сердце. Даже если он разрывался между деревней и кланом, а его друг погиб преждевременно. Даже если бы все обернулось так, что он собственными руками привел бы клан к гибели...

Он всхлипнул сквозь стиснутые зубы. С закрытыми глазами повернулся в сторону реки. Слезы продолжали капать на сухой голый камень. Итачи никогда никому не показывал своих слез. Он поклялся в душе стать лучшим шиноби в мире, и плач для него был равносилен поражению. Чтобы искоренить все сражения, нужно было стать лучшим шиноби в мире. На пути к своей необычной мечте он не нуждался в слабости. Он должен быть сильным, всегда смотреть вперед и уверенно двигаться к своей цели, иначе его мечта никогда не сбудется.

И все же слезы не утихали.

Он прожил в этом мире двенадцать лет. Итачи особо не помнил себя рыдающим. Он всегда был хорошим и рассудительным и никогда не беспокоил родителей плачем. Не плакал даже когда погиб Тенма и он пробудил шаринган.

Воспоминания о плаче...

На поле битвы, когда ему было четыре. И еще один раз. В тот день, когда умер Шисуи. Тогда он тоже был на этом месте.

Шисуи...

Итачи пытался представить, что бы сказал Шисуи, если бы был жив.

Уничтожение клана...

Позволил бы Шисуи? Вероятнее всего, нет.

Шисуи пытался бы защитить клан до конца. В таком случае они стали бы врагами. Возможно, ему повезло, что они расстались друзьями в тот день.

Ладно...

Итачи уже принял решение.

Еще с тех пор, как год назад умер его друг; с того самого момента, когда, разочаровавшись в клане, Итачи затаил злые мысли, он каким-то образом чувствовал, что это время когда-нибудь наступит.

Восстание клана, хаос в деревне, гражданская война...

Другие деревни вторглись бы в истощенную Коноху. Война призвала бы войну. Разразилась бы новая Мировая Война Шиноби. И в середине этой цепи ненависти был клан Учиха.

В памяти ожили слова отца.

"Оставайся верен своим идеалам. Борись, сомневайся, теряйся, но ты должен найти свой ответ. И когда ты найдешь его, прими решение и стой на своем. Найти свой ответ и идти до конца. Это решимость".

Решимость.

Решение, которое он собирался принять -- распрощаться со своим кланом и... Распрощаться с отцом.

Он колебался. Потерял свой путь давно, очень давно. Он смотрел в спину Шисуи и сожалел о своей глупости. Может, был выход получше.

И все же...

-- Это лучшее решение, -- пробормотал Итачи, словно пытаясь убедить самого себя.

От собственных слов повеяло холодом, и сердце болезненно сжалось. Его плач утонул во мраке.

Когда Итачи вернулся домой в тот день, его семья уже спала.

Поместье Корня, в комнате Данзо.

-- Я сделаю это.

Слова Итачи услышал лишь Данзо. Он поднялся со стула за письменным столом и тяжелой поступью приблизился к Итачи.

-- Я был уверен, что ты так скажешь, -- сказал Данзо и положил ему на плечи ладони, жутко холодные.

-- Не беспокойся о своем младшем брате. Даже если ты исчезнешь, деревня о нем позаботится, взрастит со всей ответственностью.

Он решил истребить свой клан. Пусть миссия, но такое не должно было получить огласки. Итачи стал бы для всех преступником, который сошел с ума и вырезал собственный клан. Естественно, он бы не смог остаться в деревне. Сейчас у него не было выбора, кроме как довериться слову человека вроде Данзо.

-- Сделаешь это за день до назначенной даты восстания. Как тебе такое?

Итачи прекрасно понял намерения Данзо.

На этот раз миссия -- внезапная атака. Подлое нападение, чтобы разом выкосить весь ни о чем не подозревающий клан. В эту же ночь никто не станет выходить попусту, все будут экономить силы перед восстанием, намеченным на следующий день. Предвидеть их действия было достаточно просто. Вдобавок, пусть и мысли всех будут заняты государственным переворотом, никто и не подумает о засаде.

-- Понял.

-- Я скажу Хирузену, что ты отчаянно пытаешься примирить их с деревней.

Он уже принял решение и не имел ни малейшего намерения продолжать эту беседу с Данзо. Он думал о младшем брате. О том, что будет, когда эта миссия завершится.

Он возьмет на душу тяжелый грех: убийство клана ради мира в деревне. Итачи был разочарован в себе, потому что не смог найти другого решения, и постоянно думал, как ему извиниться перед Шисуи, который, умирая, доверил ему это будущее.

Решение, порожденное неудачей. Правда. Ничто...

Как бы он ни ковырялся в своей душе, на лице не отражалось ни единой эмоции. Что бы он ни увидел, что бы он не услышал, его сердце умирало.

-- Что с Учихой Кагеном?

Член клана, которым притворялись Гозу и Мезу.

-- А-а... -- Данзо открыл рот, словно только вспомнил о них. -- Я решил, что один из этих двоих умрет. Если найдешь Кагена, просто убей его.

-- Уверены?

-- Шиноби Корня не боятся смерти во благо миссии. Оба Гозу и Мезу с радостью отдадут свои жизни. Не сомневайся. Если среди клана Учиха кто-то исчезнет, как ты, план окажется бесполезен. А в таком случае, я не смогу гарантировать, что твой брат выживет.

Даже сейчас Данзо его шантажировал. Для него было в порядке вещей настолько сомневаться в решимости Итачи. Подозрения этого человека, не знавшего слова "доверие", были почти жалкими.

-- Понял.

-- Отлично.

Итачи повернулся к Данзо спиной и пошел прочь. Он коснулся двери, когда позади раздался голос:

-- Будет лучше, если мы больше не станем встречаться до завершения миссии. Это последний раз, когда я говорю с тобой как с шиноби Конохи. Ты поработал на славу во благо деревни. Спасибо.

Проигнорировав нетипичную для Данзо речь, Итачи вышел и закрыл за собой дверь. Даже в полдень этот коридор был мрачным.

-- Я буду шиноби Конохи до самой смерти, -- пробормотал он себе под нос.

****

Спрятавшись в слепой зоне камер Анбу, Итачи неподвижно наблюдал за территорией храма Нака. Он затаился в роще около храма. Выбрал одно ветвистое дерево и спрятался в густой листве.

Три дня до восстания. И до этих пор он определенно должен был кое-что уладить. Расставшись с Данзо, Итачи долго наблюдал за храмом Нака, и чувствовал, что его труды вот-вот должны дать плоды.

Дверь главного храма приоткрылась. Вышел человек, осмотрел окрестности. Человек с белыми волосами.

-- Яширо... -- пробормотал Итачи его имя.

Яширо направлялся к тории. Не дожидаясь, пока он скроется из виду, Итачи очутился около запертой двери, быстро открыл замок и скользнул внутрь настолько проворно, что наблюдатели за камерами не заметили его.

"Не исчезай..." -- взмолился он мысленно.

Итачи полностью убрал мат татами, седьмой справа. Под ним была лестница, которая вела в подполье, к тайному месту собраний. Он сбежал вниз по ступенькам. Вновь отворил дверь -- ту самую, которую в другой день закрыл, под полные ненависти крики соклановцев.

-- Хм?

В самом конце зала собраний располагался каменный монумент. На нем была высечена история клана Учиха. Перед плитой стоял человек, которого он искал: мужчина в оранжевой маске.

-- Учиха Итачи.

-- Давно не виделись.

Впервые с тех пор, как погиб Тенма, они встретились вновь.

-- Четыре года прошло... ты здорово вырос, -- сказал человек в маске, разводя руками.

-- Ты подстрекал их?

-- Не говори так, а то я кажусь подлецом. Я ведь всего лишь поведал им историю клана.

-- Что ты задумал, Учиха Мадара?

-- Как... -- человек в маске коснулся рукой подбородка. -- Никогда не знаешь, кто сюда спустится. К тому же, за районом наблюдают эти парни из деревни. Мы можем уйти отсюда и немного поговорить?

-- Ладно.

Его тело засосало в дыру маски, и оно вновь возникло позади Итачи.

-- Следуй за мной, -- сказал человек.

Они поднялись по лестнице в главное здание и вышли. Мужчина двигался по слепым зонам искусно спрятанных камер наблюдения, словно четко знал, где они расположены. Он запросто ускользнул от пытливых взглядов деревни и пересек границу.

Они немного отошли от деревни Скрытого Листа. Появилась главная дорога, ведущая к Сунагакуре. Неподалеку от дороги приютилась маленькая святыня, а вокруг нее раскинулся огромный лес, будто защищая. Укрывшись в этих лесах, мужчина остановился.

Над кедровой рощей парила искаженная луна: она вот-вот должна была принять форму идеального круга.

-- Как ты узнал обо мне? -- спросил человек в маске, уперев руки в бока.

Эти слова безоговорочно подтверждали, что он действительно Мадара.

-- Ты... проскользнул через защиту Конохи, исследовал секретный камень в храме Нака... Только члены клана Учиха знают, где он находится...

Впервые он заметил присутствие этого человека на миссии Анбу по наблюдению за кланом. С тех пор Итачи много раз замечал мерцание воздуха в квартале -- то же самое он видел, когда умер Тенма.

Вот почему он немедленно понял, что этот человек вмешивался.

-- Я следил за тобой с тех пор и пытался понять, что ты за личность, каковы твои взгляды.

Значит, этот человек был Учихой Мадарой.

Итачи думал, что Мадара умер семьдесят лет назад в жестокой битве с Первым Хокаге, Хаширамой Сенджу, но никто по факту не подтвердил его смерть. Происшествие на миссии по сопровождению даймё четыре года назад; тот факт, что этот человек ошивался в клановом квартале, разнюхивал... Итачи чувствовал, что он имеет отношение к Учиха и связан с деревней. И этой ночью, когда он узнал, что этот человек встречался с Яширо, предположение переросло в убеждение.

-- ...в таком случае, разговор будет недолгим, -- начал человек в маске. -- Значит, ты знаешь, что я член клана Учиха и ненавижу и Коноху, и Учиха.

Учиха Мадара решил дать отпор клану Сенджу, пытавшемуся угнетать Учиха, вербовал товарищей. Однако члены клана изгнали возжелавшего войны Мадару и предали его -- своего лидера. Мадара разочаровался. Он один сразился с Хаширамой и якобы погиб. Несомненно, он должен был затаить обиду на Коноху и Учиха. Если он и правда подстрекал Яширо и радикалов к государственному перевороту, все это было ради мести Конохе.

Но Итачи никак не мог позволить ему отомстить деревне.

-- ...у меня есть условия, -- сказал он надменно. -- Я помогу тебе отомстить Учиха... в обмен на то, что ты не станешь тянуть лапы к деревне. И к Учихе Саске тоже.

Он силой направил острие его копья, которое метило в деревню, обратно на клан.

Не скрывая удивления от такого напора Итачи, Мадара слегка рассмеялся.

-- А что, если я откажусь? -- спросил он, склонив голову, все так же прикрытую маской.

Без тени эмоций на лице Итачи озвучил заготовленный ответ:

-- Если ты откажешься от этого предложения, то тоже станешь моим врагом.

-- Ты можешь убить меня?

-- Вопрос не в том, могу я или нет. Я убью тебя.

Итачи уже ступил на путь, который не позволил бы ему повернуть обратно. Он не колебался.

Их окутала тишина. Они оба не питали жажды убийства. Просто обменивались друг с другом угрозами, но противника признавали.

-- Ты все не так понял. Этот парнишка мне не товарищ и вообще никто, -- сказал Мадара, обратив обе ладони к небу.

Под "этим парнишкой" он имел в виду Яширо.

-- Я разбрасываю камни разных возможностей. По чистой случайности один из них удачно перекатился. Совсем неплохо, что он вернулся в мою ладонь здесь. Нет...

Маленький просвет тьмы в маске, вцепился в Итачи и не отпускал его.

-- Это выглядит куда более интересно: выбрать тебя вместо той мелкой сошки клана.

Мелкой сошки...

Итачи в глубине души согласился с ним, но в следующий миг в памяти всплыло лицо Саске, и в груди закололо от острой боли.

-- Мне по душе твои разговоры. Думаю, мы поладим.

Итачи отвел взгляд, игнорируя протянутую ладонь.

Итачи аккуратно обулся у входа. Сегодняшняя миссия обещала полностью изменить его жизнь. Он больше не будет здесь вот так обуваться. Часы спокойствия сегодня закончатся раз и навсегда.

Все в порядке...

Он был готов взять на душу этот грех.

-- Брат, -- позвал Саске.

Итачи, готовый подняться, остановился. Зов Саске прозвучал как чистая мольба: заставить его остаться в этом доме, в этом клане. Итачи решил остаться, пусть и ненадолго. Потому что если он выйдет, то больше не сможет вернуться домой снова. Итачи уже успел наполовину привстать, но опять сел и обернулся назад на своего младшего брата.

-- Помоги мне сегодня с сюрикендзюцу...

Просьба, которую он больше не сможет удовлетворить. В глубине души Итачи хотел бы всегда помогать брату. Молился, чтобы наступил тот день, когда Саске стал бы полноценным шиноби и они вместе отправились на миссию. Но эта мечта никогда не сбудется.

Затрудняясь с ответом, Итачи все же вежливо солгал:

-- Я занят. Почему бы тебе не поучиться у отца?

-- Но ты лучше него в сюрикендзюцу, брат... даже ребенку понятно.

Саске скривился, опустил взгляд и свел руки за спиной. Если так подумать, Итачи всегда держал брата на расстоянии, оправдывался своей занятостью. Он подумал, что было бы лучше, если бы они виделись друг с другом больше, но сейчас уже было поздно сожалеть.

-- Брат, почему ты всегда обращаешься со мной так, словно я вредитель какой?

"Нет..." -- хотел сказать Итачи. Но не мог. Потому что совсем скоро младший брат возненавидит его до конца жизни...

Итачи молча поманил Саске, и тот шагнул к нему без тени подозрения. Сдерживая энергию, он ткнул младшего брата в лоб указательным и средним пальцами.

-- Прости, Саске... в другой раз.

-- Ауч!

Саске надулся с кислым видом. Его лоб немного покраснел. В прежние времена, ему было очень больно от этих щелков. Брат подрастал, и от этой мысли у Итачи сжималось сердце.

Если бы он задержался еще ненадолго, то уже бы не встал. Итачи решился и поднялся, тяжело шагнул. Сказал, не оборачиваясь:

-- Сегодня у меня не будет времени присмотреть за тобой.

-- Ты всегда тыкаешь меня в лоб и говоришь "Прости, Саске..." У тебя никогда нет времени. Каждый раз одно и то же.

Оставляя позади возмущенного брата, Итачи открыл дверь и, пересекая порог, извинился от всего сердца:

Прости, Саске...

****

На этом утесе я поклялся Шисуи...

Он уже семь часов медитировал, сидя у самого края. Как бы Итачи ни пытался прогнать мысли прочь, они сменяли друг друга и все никак не уходили. Двенадцать лет прожитой жизни моментами вспыхивали и гасли в сознании, вспыхивали и вновь исчезали. Детские воспоминания о временах, когда он просто хотел стать сильным. Дни, когда он стал шиноби и боролся, несмотря на трудные отношения с товарищами и соклановцами. Следом узы долга, которые затянули его во тьму.

За пределами эмоций, за гранями добра и зла воспоминания спутались и мутным потоком смыли его мысли. Итачи мог лишь отдаться этому потоку. Теперь уже поздно было сожалеть. Но это не означало, что его чувства были кристально ясны.

От кармы, которую он принял бы с этого часа, нельзя было просто избавиться. Это было нечто превосходящее его приготовления, сомнения и колебания, решимость... все это. Вот почему и сам Итачи не мог предвидеть, каким человеком он станет после этого дня. Единственное, что он четко понимал: этот день действительно закончится, и когда это случится, весь его клан уже будет мертв, останется только Саске.

Это было похоже на то, как каждый осознавал, что его смертный час когда-нибудь наступит.

-- Ха-а...

Итачи глубоко вздохнул и слегка приоткрыл веки. Скрытое за ресницами поле зрения освещали лучи закатного солнца.

Время почти пришло. Все уже было подготовлено и оговорено. Как только Итачи двинется, двинется и Мадара.

Сегодня в квартале был только клан, никого более. Этот фокус искусно провернули Данзо и люди Корня. Никто не заметил этой уловки, все выглядело как чистая случайность. И этот тактический трюк был не единственным.

Военная Полиция вернулась домой пораньше. Было решено, что сегодня вечером нагрянут подрядчики, чтобы обновить в управлении оборудование, и деревня приказала членам клана отправиться домой раньше. Очевидно, что этот ложный приказ выдумал Данзо. Но мертвые никому не расскажут. Никто не узнает о фальшивом приказе, если все вовлеченные в это дело, погибнут. А для полиции, ожидавшей завтрашнего государственного переворота, раннее возвращение домой было наоборот удобным.

И последняя уловка...

Задержать Саске, чтобы он вернулся домой позже. Сегодня учитель Академии должен был помочь ему с сюрикендзюцу. Этот учитель был самозванцем, членом Корня. Искусной маскировкой они собирались ввести Саске в заблуждение; он ведь даже генином еще не был, так что ничего бы не заподозрил.

Все подготовлено. Ему оставалось лишь отправиться прямиком в квартал.

-- Ладно. Я пошел, -- объявил Итачи в пустое небо и поднялся.

Он поглядел на видение Шисуи.

Сегодня все закончится. Участь клана Учиха, и мирная жизнь Итачи...

****

Заслышав веселые голоса из другого конца коридора, Итачи затаил дыхание. В освещенной флуоресцентными лампами комнате стоял обеденный стол. Голоса были женскими, и одну из говоривших он хорошо знал. Второй голос принадлежал ее матери.

Итачи пнул мусорное ведро, намеренно создавая шум.

-- Что это? -- знакомый голос.

-- Я не знаю.

-- Посмотрю, -- ответила она матери с легкой тревогой.

Итачи ощутил ее неспешное приближение. Пробежал по коридору, скрывая свое присутствие, и спрятался в комнате рядом. Он подождал, пока Изуми пройдет мимо, и скользнул к обеденному столу. Мать заметила его, но вскрикнуть не успела -- Итачи с помощью шарингана заставил ее потерять сознание и беззвучно уложил. Подождал, пока аура Изуми снова вернется.

-- Мам, это просто мусор... -- сказала Учиха Изуми, и остановилась. -- Итачи-кун?

Она опустила взгляд на свою бесчувственную мать на полу и уставилась на него в пустом оцепенении, не понимая, что происходит.

-- Поч-чему...

Он больше не мог слушать ее голос.

Скопил в глазах чакру.

Мангеке Шаринган.

"Цукуёми..."

Изуми застыла.

Итачи мысленно сосредоточился на собственном гендзюцу.

Гендзюцу "Цукуёми" позволяло ему контролировать время, пространство и материю. Эту силу Итачи получил, когда пробудил Мангеке Шаринган. Время в гендзюцу составляло сотые, тысячные, десятитысячные доли времени в реальном мире.

Итачи тщательно рисовал образы.

Мир в Деревне Скрытого Листа, спокойный клан. Он сам, свободный от забот. И затем...

Изуми рядом смеется.

Вот она в погоне за ним стала чунином. Итачи в это же время уже джонин. Он протягивает обручальное кольцо надутой Изуми.

Изуми уходит в отставку со службы шиноби.

Брак.

Рождение детей.

Забота о детях.

Дети уезжают.

Изуми стареет вместе с Итачи.

Уже семьдесят лет как они познакомились.

Их волосы поседели.

Болезнь Изуми.

Ее постель больного.

Он заботится о ней.

Ее последние годы...

Мангеке Шаринган потреблял колоссальное количество чакры и возлагал на пользователя техники соответствующую нагрузку. Итачи глубоко вдохнул, словно только что вынырнул из морских глубин. У Изуми подкосились колени, и она рухнула на пол, улыбаясь. Итачи cкользнул ближе и поддержал ее, схватив за худые плечи.

-- Спасибо, -- ее голос звучал так, словно она была уже пожилой женщиной лет за восемьдесят.

-- Тебе спасибо...

Он крепче сжал ее плечи, и так и не смог добавить ничего более.

Изуми, широко улыбаясь, в последний раз мирно вздохнула.

Разум и тело неделимы. Если разум разлагается, рассыпается и тело. Изуми умерла счастливой.

Он бережно опустил ее на пол, неподвижную. Поднялся, пошатываясь. От такой мощной потери чакры тело дрожало.

Он решил, что Изуми будет первой. Убив ее собственными руками, он стряхнул последние сомнения -- незаконченные дела с кланом, узы чувств.

-- Спасибо, Изуми...

Итачи бесцельно озирался. Вот ее мать, погруженная в обморок шаринганом...

****

Когда он вышел из дома Изуми на главную улицу, пространство позади него внезапно задрожало.

-- Ты уже начал? -- ровным голосом спросил Мадара.

Итачи не обернулся на него, просто ощутил ауру. Небо уже затягивало сумерками. Ярко сияла вечерняя звезда, предвещающая приближение ночи.

-- Я избавлюсь от женщин и детей, сколько смогу.

Забота Мадара раздражала Итачи.

-- Я начну с западной стороны, а ты с восточной. Все по плану, как договорились.

-- Не перетрудись.

-- Заткнись.

-- Ты все еще ребенок. Если взвалишь на себя слишком много тьмы, это тебя сломает.

Я уже давно сломан...

Он проглотил слова, витающие в сознании, и обернулся на Мадару. Понять выражение его лица было невозможно, оно было скрыто маской. От всего тела Мадары, облаченного в черный плащ до голеней, исходила зловещая чакра, полная жажды убийства.

-- Не беспокойся.

-- Я не беспокоюсь. Это просто естественные меры, чтобы гладко выполнить миссию.

-- Не стоит меня недооценивать.

-- Я признаю твою силу, и именно поэтому не хочу, чтобы ты тратил ее впустую, вот и все. Поскольку я владею пространственно-временной техникой, это моя обязанность -- разобраться с женщинами и детьми, которые будут метаться, кричать и плакать. Так ведь будет эффективнее, разве нет?

Нужно было все закончить до того, как Саске вернется в квартал. Он не мог тратить время на болтовню с Мадарой.

-- Делай что хочешь.

-- Давай встретимся снова, когда все закончится, -- сказал Мадара и растворился в воздухе.

Итачи коротко вздохнул. Он закрыл глаза и двинулся в темноту в поисках новой цели.

****

Жена Инаби погибла, даже не успев понять, что происходит. Итачи стряхнул кровь с лезвия и обернулся к своей следующей цели -- затаившему дыхание Инаби.

-- Т-ты понимаешь, что творишь? -- глупо выпалил Инаби.

Итачи молча приближался. С каждым его шагом Инаби отступал.

-- Почему бы тебе не приготовиться? -- мягко предложил Итачи.

Инаби протестующе затряс головой.

-- Чего ты боишься сейчас? На тебя надвигается неизбежное.

-- П-предатель.

-- Вы всегда отстранялись от всего такого. И поэтому я вот-вот убью тебя. Вот так.

Он оттолкнулся от пола, сокращая дистанцию.

Инаби попытался сложить ручные печати. Стихия Огня...

Слишком поздно. Инаби лишился головы прежде, чем с его губ сорвалось пламя.

****

Итачи коснулся входной двери. Внутри дома, утонувшего в тишине, мерцала чакра лишь одного человека. В конце коридора... В последней по коридору комнате ощущалось присутствие.

Он тронул раздвижную створку.

-- Кто здесь? -- спросил голос из другого конца комнаты.

Не откликаясь, Итачи откатил створку.

-- Ты?

Человек сидел ровно и сурово глядел прямо на него. Черная точка на лбу -- несомненно Текка.

-- Чакра дрожит по всему кварталу. Так значит, это ты виновник, Итачи?

Текка даже среди Учиха считался ведущим пользователем шарингана. Он превосходно чувствовал чакру. Неудивительно, что он ловко просек: деревню постигло бедствие.

-- Сейчас ты здесь. В таком случае, почему чакру все еще лихорадит?

-- Не время об этом беспокоиться.

-- И впрямь...

-- Ты ощутил в деревне творится что-то необычное. Так почему не действовал?

-- Не успел. Ты явился раньше. Всего-то.

Текка попытался встать.

Итачи немедленно ступил в комнату, сжимая в руке меч. Текка поднялся и поймал его взгляд.

Шаринган.

Глаза Текки выпустили всполох чакры, и Итачи принял его без колебаний.

-- А-а!..

На лице его цели отразилось изумление. Текка удивился, что его додзюцу не сработало. Мгновение, и он узнал узор, проявившийся в глазах Итачи. Изумление сменилось глубоким сожалением.

-- Только н-не говори мне, что это Мангеке!

Итачи вонзил лезвие ему в живот. Глубоко, по самую рукоять. Крови не было. Их лица были так близко, что они почти касались носами.

-- Это ваша слабость -- недооценивать способности противника.

-- Итачи...

Сквозь стиснутые зубы Текки сочилась кровь.

Итачи отскочил назад и выдернул меч. На татами пролилось море крови, но на него не упало ни капли.

Шарясь правой рукой в воздухе, Текка упал на колени.

-- Непростительно!

Это были его последние слова.

Итачи повернулся спиной к телу и вложил свой меч в ножны.

-- Я и не просил прощения.

****

Однокомнатная квартира не казалась живой. В единственной маленькой комнате не было даже кровати. Прислонившись к стене, сидел человек.

-- Скорей убей меня, капитан.

По небрежной манере говора Итачи понял, что во тьме скрывался Мезу. Любой же, взглянув на него, увидел бы Учиху Кагена.

С трудом волоча ноги, Итачи подошел и встал перед ним.

-- Все, что ты сделал, потеряет смысл, если не убьешь меня, капитан-сан. Не о чем волноваться. Сделай это быстро.

-- Тебя это устраивает?

-- Я готов к этому с тех пор, как меня нашел Данзо-сама, -- Мезу с лицом Кагена уныло улыбнулся. -- Да и младший брат всегда хочет быть полезным старшему, знаешь.

Не выдавая дрожи, Итачи пронзил его грудь.

Мезу улыбался.

****

Прошел час с тех пор, как он погрузил Изуми в сон. Итачи убил уже стольких соклановцев, что не счесть, и все еще торопился. Его разум заледенел. Он забыл обо всем, даже о том, что все это было во благо деревни, и просто продолжал орудовать мечом.

Родители его цели, затем, жена... Мальчик, с виду едва поступивший в академию, перестал шевелиться, и Итачи вдруг услышал позади визг.

Знакомый голос.

Мужчина суматошно с громким топотом сбежал в коридор, прыгнул к выходу и, распахнув дверь, вырвался наружу. Итачи проследовал за ним на улицу.

Человек неуклюже улепетывал. Даже не кричал, будто от страха у него окаменело горло. Вокруг уже никого не было, он мог орать сколько угодно, никто бы его не услышал.

Мужчина скользнул через каменные ворота в конце дороги. Перед ним лежал общественный парк с прямоугольной игровой площадкой. Жалкий до невозможности, он отчаянно прорвался через качели, выбрался на открытое место в центре площадки и упал головой вперед.

Итачи остановился в шаге от него, на расстоянии меча. Человек пытался подняться.

-- Сдавайся, -- холодно произнес Итачи.

Беловолосый мужчина задрожал от его слов. Это был Яширо.

-- Е-если ты убьешь меня, это ничего не решит. Главный зачинщик -- кое-кто другой. Даже Фугаку-сама не знает о нем. Меня контролировали.

-- Даже в последний момент пытаешься спрятаться в чьей-то тени?

-- Поверь, я просто пытался делать то, чего он хотел. Этот человек...

Яширо вытаращился на нечто позади Итачи.

-- Ты-ы...

-- Давно не виделись. Впрочем, кажется, мы встречались всего пару дней назад.

Яширо дрожал, глядя на Мадару.

-- Почему?

Детский вопрос. Мадара брезгливо рассмеялся.

-- Не зови меня ради такой чепухи, Итачи.

Они заранее договорились, как им объединиться в экстренной ситуации. Если бы Итачи высвободил чакру, думая о Мадаре, тот бы объявился, использовав пространственно-временную технику.

-- Прости, но я выбрал Итачи. Вот и все, -- быстро объяснил Мадара.

Яширо ошарашенно глядел на него снизу вверх, словно у него не осталось силы воли даже чтобы ответить.

-- Что же, думаю, это все равно бесполезно, но я бы тебе посоветовал сопротивляться сколько можешь.

-- П-подож...

-- Остальное оставляю на тебя. Продолжу свое задание, -- сказал Мадара Итачи и снова растворился в воздухе.

-- Это чувство... Когда то, во что ты безоговорочно верил, рушится. Теперь-то ты понимаешь хоть немного?

-- Кхн...

Из-за этих людей Шисуи утратил веру в клан, потерял все и погиб.

Надеюсь, это хоть немного тебя утешит, мысленно сказал Итачи своему покойному другу.

-- Ну и что ты будешь делать? -- спросил он и подумал, что этот вопрос совершенно не имеет смысла.

Если бы Яширо осознал свои ошибки, он бы не стал тщетно сопротивлялся.

-- Я... я понимаю, что ты чувствуешь. Мы остановим восстание. По-потому, умоляю...

-- Молишь о пощаде?

-- Умоляю тебя, Итачи. Нет... Итачи-сан!

Яширо выглядел крайне жалко. Тщеславный, он считал, что способен по своему усмотрению прекратить восстание. Если бы Мадара не искусил его, судьба клана, может, сложилась бы иначе. При этой мысли в груди вспыхнула жажда убийства, настолько мощная, что это было даже странно.

-- Встань, -- сухо приказал Итачи.

Яширо таращился на него, выпучив узкие глазки.

-- Ты шиноби. Почему не встать и не принять честный бой?

Яширо не ответил.

-- Где твоя гордость шиноби? Ты забыл о ней?

Стараясь как-то обуздать свой страх, Яширо рывком поднялся на ноги, качая головой.

-- Не стоит меня недооценивать.

-- Ты только болтаешь. Может, уже нападешь? -- просто сказал Итачи.

Глаза Яширо покраснели. Итачи даже не пошевелился, чтобы защититься, просто смотрел прямо в его шаринган. Чакра Яширо паутинкой додзюцу устремилась в тело Итачи.

-- Стихия Огня! -- рявкнул Яширо.

Он сделал глубокий вдох, надул щеки, но изо рта вырвался лишь пустой воздух. Яширо запаниковал.

-- И что случилось с огнем?

-- Э-э...

Итачи холодно наблюдал за искренне недоумевающим противником.

-- Ослабив мои движения шаринганом, ты бы использовал технику Великого Огненного Шара. Мне бы пришлось отскочить, а ты, предвидев это, ударил бы меня в уязвимое место, скажем, кунаем. После мы бы вступили в ближний бой, ты бы использовал шаринган еще раз и вырвался на шаг вперед. Вот и все. Верно?

Он шагнул к Яширо, который застыл как вкопанный.

-- Уметь жить в этом мире и быть хорошим шиноби -- это две абсолютно разные вещи.

-- А-а-а...

Не в силах выдавить ни слова, Яширо неподвижно стоял и ждал, пока Итачи приблизится к нему.

-- Тебя настолько охватила паника, что ты даже не заметил, как угодил в мое додзюцу, когда падал.

Только на этих словах Яширо осознал, что глаза Итачи окрашены в алый.

-- Я сказал тебе сражаться, чтобы ты как следует ощутил свое бессилие.

-- А-а, а-а...

Яширо беспорядочно открывал рот, истекая слюной.

-- Вы недооценили меня с самого начала. -- Шаринган Итачи обратился в Мангеке. -- Цукуеми.

Второй раз за эту ночь. Мангеке Шаринган поймал Яширо в холодную тьму. Яширо, распятый на кресте посреди смольно-черного моря, беспокойно озирался. Жидкая поверхность мрака поднималась то там, то тут, и постепенно формировалась в человеческие фигуры. Бесчисленные Итачи. Они сжимали в руках мечи.

-- Этот мир контролирую я... -- процедил Итачи и потянулся к нему.

-- А-а-а!!

Меч погрузился живот Яширо. Один из Итачи -- атаковавший -- исчез в океане тьмы.

-- Я не дам тебе умереть так просто.

Лезвия вонзались в тело Яширо одно за другим. Обмякший, неподвижный, он походил на серебряного ежа. В тот миг, когда Итачи вернулись к океан, мечи исчезли. На лице Яширо отразилось облегчение. Как вдруг все поле зрения заполонила толпа новых Итачи.

-- Настоящие страдания начнутся сейчас.

Искаженное спазмами лицо Яширо тронула улыбка. Он уже шагнул за пределы страха.

В реальном мире прошло менее пары секунд, но для Яширо эти мгновения ощущались как несколько дней. В измерении гендзюцу, сотворенном Мангеке Шаринганом, его продолжали пронзать мечами снова и снова. И к тому моменту, как Яширо вновь вытолкнуло в реальный мир, его разум был полностью сломлен.

-- У... убе... е-е...

Яширо скалился и лихорадочно трясся. Итачи извлек меч из-за плеча. Яширо уже не услышал бы его голос, да и сказать было нечего. Его меч безжалостно сверкнул, и голова этого ничтожного человека укатилась в лунную ночь.

****

Итачи возвратился в район неподалеку от врат. Во всем квартале Учиха в живых осталась лишь одна семья. Семья Учихи Фугаку...

Вот-вот должен был вернуться Саске. Время поджимало, но Итачи все равно повернул не к дому, а в сторону врат квартала. Он присел на корточки на столбе электропередач и посмотрел на мир внизу. Отсюда он хорошо видел большие главные ворота. За ним висела полная луна, пугающе огромная. Улицы утонули в тишине, кругом не было ни души. Вдали каркнул ворон. Заслышав эхо его крика, Итачи представил блуждающую угольно-черную птицу, потерявшую свою стаю.

Кто-то прошел через главные ворота. Младший брат с сумкой на плече. Его любимый брат.

Глядя на него, пробегающего внизу, Итачи подумал, что должен был поговорить с ним очень-очень давно. Он столько хотел бы поведать ему. И что из всего этого он действительно мог рассказать? Пару вещей... Нет, он не мог открыть ему ни капли правды.

Бесчисленные слова кружились в голове, но Итачи чувствовал, что есть всего одна вещь, которую стоит сказать брату. Он не произнес ее вслух. Запер слова в своем сердце и прыгнул в сторону дома, оставляя позади младшего брата, торопящегося домой.

****

Внутри комнаты ощущалось присутствие двоих. Они словно звали его, и Итачи двинулся к ним по знакомому коридору, даже не разувшись. Он открыл дверь, увидел фигуры своих родителей, сидящих рядом, и молча встал позади.

-- Вот как... Значит, ты принял другую сторону... -- сдержанно сказал отец, не оборачиваясь.

Его голос звучал так философски проницательно, как будто он все понял.

-- Папа... -- вымолвил Итачи, совершенно не задумываясь. [2]

И сам же удивился. С самого выпуска из академии он называл отца "отцом", словно сам же провел для себя черту: теперь он полноценный шиноби. Такое обращение вошло в привычку, и Итачи даже позабыл, что когда-то называл его "папой".

Так почему же снова обратился по-старому?

Когда он был ребенком...

В те времена, когда не было обязательств перед кланом, противоречий с деревней, одиночества и разочарования; когда он мог испытывать к семье простые чувства... Наверное, это было самое счастливое время в жизни Итачи. И сейчас, за миг до расставания с семьей, он очень скучал по тому прошлому себе.

-- Мама...

-- Мы понимаем, Итачи...

Она говорила так по-доброму, как будто все понимала и все еще пыталась заключить его в объятия.

-- Итачи, -- позвал отец. -- Пообещай мне последнее.

В его искреннем голосе не чувствовалось ни тени недовольства.

-- Позаботься о Саске.

Итачи инстинктивно ощущал...

...они все понимают.

И вновь воскресли чувства, которые он подавлял еще с убийства Изуми. Отец с матерью поняли все: и то, как много он страдал и боролся, и то, что это решение определенно было не из легких. Ко всему прочему, они готовы были cпокойно принять свою судьбу.

Его отец не имел ни малейшего намерения скрещивать с сыном мечи. И если бы отец все-таки направил на него оружие, мать бы встала на защиту Итачи. Даже ценой своей жизни.

Родители излучали любовь к своему сыну, а ведь он мог убить их в любой момент.

Почему я не понял раньше...

Почему все дошло до этого...

Он ведь уже решил, что не будет ни о чем жалеть; верил, что готов... Но сильные личности отца и матери настолько больно ранили его сердце, что Итачи едва мог это вынести.

-- Понял.

Слезы пролились из глаз и потекли по щекам. Дрожали руки, которыми он сжимал меч.

-- Не бойся. Это путь, который ты избрал.

В памяти ожил тот разговор с отцом -- первый за долгое время, после того, как он вступил в Анбу.

-- Решимость...

Это был сложный путь, полный боли, но он выбрал его и не должен был бояться. Вот чему учил его отец.

-- По сравнению с твоей, наша боль закончится в один миг.

Даже перед лицом смерти отец думал о том, какой будет жизнь его сына после. Очевидно, он пытался научить его своей собственной жизнью, что такое любовь.

-- Наверное, я слишком поторпился, -- упрекал себя отец. -- Я должен был сильнее верить в тебя. Пожалуй, мне стоило поверить в тебя, сдерживать клан и ждать.

-- Папа? -- голос дрожал от слез.

Родители, должно быть, заметили, что он плакал. Это был первый раз, когда Итачи позволил себе подобное при свидетелях.

-- Может, ты бы смог стать первым Хокаге Учиха. Смахнуть тьму клана, прорваться сквозь предубеждение деревни, собственными силами выковать собственную судьбу... -- отец сделал паузу. По дрожащей спине было видно, что он пытался взять под контроль свои чувства. -- Я украл у тебя будущее.

Итачи не знал, что ответить. Нет, если бы он заговорил, его чувства бы вырвались на свободу.

-- Но сейчас уже слишком поздно... -- отец глубоко вдохнул через нос. -- Пусть мы и мыслим иначе, я горжусь тобой.

Отец гордится...

Он хотел бы услышать это при солнечном свете. Как бы Итачи был счастлив, если бы, надевая шляпу Хокаге перед жителями деревни, услышал эти слова из уст гордо улыбающегося отца.

Еще одна мечта, которая теперь никогда не сбудется...

Больше нельзя было терять время. Младший брат возвращался домой.

Итачи пронзил мечом спину матери, и его собственное сердце резануло сильнейшей болью. Он вынул клинок и направил острие на отца.

-- Ты действительно добрый ребенок...

Он опустил голову и прислонился к отцу, уткнувшись лбом в широкую спину. Словно ребенок, упрашивающий покатать его верхом. Итачи никогда не докучал отцу своими прихотями, не рыдал как избалованное дитя.

Давно, так давно...

Если бы я только проводил с ним больше времени...

Итачи глядел вниз, а слезы лились не переставая, пропитывали ладони, сжимающие рукоять. Слабая дрожь, передающаяся через клинок, полностью затихла. Жизнь покинула его отца.

Итачи медленно вытянул меч. Даже в такой момент он думал о брызгах крови, и ненавидел в себе эту сущность шиноби, въевшуюся до мозга костей. Руки все еще дрожали, но он умудрился спрятать меч в ножны.

Оставалось лишь одно последнее дело. Итачи вытер слезы и стал ждать.

[2] -- в оригинале манги Итачи вместо "папа" сказал "tousan", что в общем-то достаточно вежливо. Просто для Итачи это вежливое "отец" было более неформальным, чем другой вариант японского "отец" -- "chichiue", который он употреблял все остальное время.

Звуки шагов в коридоре остановились по ту сторону двери.

-- Папа! Мама! -- закричал его младший брат.

-- Саске... Не входи! -- воскликнул отец.

Итачи думал, он мертвым, и на этот раз отец действительно перестал шевелиться.

Дверь медленно открылась. Заметив лежащих родителей, Саске влетел в комнату.

-- Папа!! Мама!!

Итачи показался брату, лунный свет упал на его лицо. Саске вспотел, в его напряженном взгляде застыла паника.

-- Брат!

На дрожащих ногах Саске сделал шаг, развел руки и заговорил в отчаянии, едва сплетая слова:

-- Брат, брат! Папа и мама, они... Как?! Почему?! Кто это сде...

Кунай вонзился в дверь позади Саске.

-- Кх...

Одежда порвалась, и на голом плече Саске проявилась тонкая царапина.

-- Глупый младший брат.

Последняя задача. Пути назад не было.

Мангеке Шаринган...

-- А-а-а!!!

Отец...

Брызги крови.

Мать...

Старший брат...

Разорванный герб клана Учиха.

Двое, запятнанные кровью...

Он оставит позади всю ненависть, чтобы его брат мог жить.

Саске рухнул на пол, истекая слюной. Поднял голову и посмотрел на Итачи.

-- ...почему... брат... ?

-- Чтобы оценить свой "сосуд".

-- ...оценить свой "сосуд"... просто... просто ради этого... ты всех убил?

-- Это было важно.

-- Что... что...

К Саске вернулись силы.

-- Хватит молоть этот бред!

Он бросился было вперед, но тело, подвергшееся Мангеке Шарингану, его ослушалось, и он вновь растянулся на полу. Лицом к лицу с отцом, которого уже покинула искра жизни.

Младший брат вскочил и вмиг вылетел из комнаты. Не останавливаясь, он выбежал из дома на улицу. Это бегство подтверждало: он хочет жить.

Закончить с этим...

Он встал перед младшим братом.

-- Ты лжец. Мой брат не такой. Но...

-- Я просто притворялся старшим братом, которого ты хотел видеть... чтобы проверить твой "сосуд".

Живи.

-- Ты станешь моим противником, чтобы я мог проверить свои способности. Сохраню за собой такую возможность.

Живи.

-- Ты считал меня отвратительным, ненавидел меня. Хотел превзойти. Вот почему я оставил тебя в живых...

Живи.

-- ...для себя.

Живи.

-- Как и я ты способен пробудить Мангеке Шаринган. Но для этого есть условие. Убийство... лучшего друга. Как это сделал я.

Живи.

-- ...это... брат... Брат, ты убил Шисуи-сана?!

-- Благодаря ему я обрел эти глаза.

Живи.

-- В главном здании Храма Нака... Под седьмым татами справа -- тайное место встреч клана. Там записаны истинные секреты того, почему существует додзюцу клана Учиха... и для чего. Если ты пробудишь его, будет три человека, обладающих Мангеке Шаринганом, включая меня. А в таком случае... хех. Это будет означать, что я не зря сохранил тебе жизнь.

Живи.

-- Сейчас ты, недоносок, не стоишь того, чтобы я убил тебя.

Живи.

-- ...глупый младший брат...

Выживи.

-- Если хочешь убить меня, злись! Ненавидеть меня! Выживи любой ценой. Беги, беги и цепляйся за жизнь.

Умоляю тебя...

-- И когда ты обретешь такие же глаза, как у меня, встань предо мной.

Пожалуйста, выживи в этой реальности, которую я оставляю...

Саске, дрожа, рухнул на землю. Попытался сделать правой ногой большой шаг, и вдруг его глаза испустили алый всполох. Он посмотрел на старшего брата.

Пробудил.

Итак, Саске обрел еще одну силу, чтобы жить. Удачное время.

Итачи прыгнул в небо, стирая свое присутствие.

-- Подожди!!

Младший брат взмыл за ним и швырнул три куная. От его ловкости у Итачи перехватило дух. Он увернулся от двух кунаев, но не смог избежать третьего и, чуть наклонив голову, принял удар на налобный протектор. От силы толчка развязался узел. Кунай воткнулся в землю и протектор упал рядом.

Пока младший брат, задыхаясь, приближался к нему сзади, Итачи медленно поднял свой протектор. Саске, истощив силы, не мог двинуться с места. Итачи грубо завязал протектор на голове, так что символ Конохи очутился справа -- не было времени заботиться об его положении.

Он хотел поскорее уйти отсюда. Потому что плакал.

Образ младшего брата, цеплявшегося за жизнь неуклюже, но так отчаянно, растряхивал эмоции, которые должны бы были заледенеть. Саске выжимал из себя силы до последней капли -- все, чтобы остановить его, а Итачи любил брата, и едва мог все это выдержать. У него даже мелькнул порыв убежать вместе Саске. Но это было совершенно невозможно.

Саске должен быть жить на солнечной стороне как шиноби Конохи. А жизнь Итачи с этих пор была прочно связана с тьмой. Они больше никогда не будут жить в одном месте -- до последних дней Итачи. И лишь тогда их жизни получат шанс пересечься вновь.

Герой, который отомстит за свой клан и убьет старшего брата -- злостного преступника. Вот слава, уготованная Саске. И ради этого Итачи сойдется с ним лицом к лицу еще один раз.

Его убьет младший брат -- таков будет его конец. И именно поэтому Итачи не мог позволить Саске увидеть свои слезы. Он напрягся, прижав налобный протектор к голове.

Короткое прощание.

Миг, и мысли не поспели за телом. Он заметил, что Саске исчез из поля зрения, и лишь тогда понял, что обернулся. Это желание запечатлеть в памяти образ младшего брата заставило его тело шевельнуться, обернуться. Но даже это было теперь непозволительно.

Ошибка...

Потому что он чувствовал горячие слезы, струящиеся по щекам. Итачи мигом отвернулся от Саске и прыгнул; ощутил по ауре, что брат снова упал позади него.

Он взмыл в лунную ночь, даже не вытерев слезы. Прекрасная полная луна казалась отвратительной. Итачи готов был разорвать ее в клочья.

****

Еще и часа не прошло с тех пор, как ушел Итачи, а Анбу уже собрали в квартале, чтобы охранять тела. Данзо прохаживался по улице, усеянной трупами. Он только побывал у Хирузена. Узнав о злодеянии Итачи, Хирузен пришел в ярость и обрушил свой гнев на Данзо: уволил его с должности советника, а Корень распустил.

Данзо не собирался цепляться за должность советника, его заветная мечта -- уничтожить Учиха -- уже сбылась. И даже если Корень официально распустили, они все равно могли продолжать действовать втайне, не попадаясь Хирузену.

В конце концов, Данзо получил что хотел.

-- Данзо-сама!

Появился один из его подчиненных. Человек в маске лисы, с красным узором.

Данзо обратился к нему по имени:

-- Что такое, Гозу?

Гозу промолчал.

Увидев в отверстиях маски, скрытой капюшоном, алые глаза с рисунком в три запятых в центре, Данзо задохнулся.

-- Ты!

-- Я всегда буду наблюдать за тобой, -- ответил Итачи, принявший облик Гозу. -- Если тронешь Саске, я солью всю секретную информацию деревни вражеским странам.

-- Ты знаешь, чем это обернется для деревни, Итачи.

-- Я теперь вне деревни.

-- Я думал, ты умелая фигура, которую я контролирую, но... видимо, я недооценил тебя.

-- Заруби себе на носу: если тронешь Саске, ты труп.

Итачи под личиной Гозу обернулся стаей воронов и рассеялся.

-- Не спускай с него глаз, -- пробормотал Данзо, не обращаясь ни к кому конкретно, и услышал жужжание крыльев насекомых.

****

-- Пробрался сюда незамеченным. Как я и думал, ты действительно превосходный шиноби.

Третий Хокаге, Сарутоби Хирузен, улыбнулся и поднялся с футона.

-- Полагаю, ты решил, что здесь нас никто не услышит? Потому пришел сюда, верно?

-- Да, -- ответил Итачи, преклонив колени у футона.

-- Твое имя уже добавили в книгу бинго как преступника S-ранга. Разумеется, проникнуть в деревню и просочиться в мою спальню было непросто. Не поделишься, почему ты так хочешь со мной поговорить?

-- Это насчет Саске.

-- Не беспокойся, это дитя невинно. С этого момента мы позаботимся о нем, как о ребенке деревни.

От сильных слов Хокаге, Итачи чуть отлегло от сердца.

-- Большое спасибо. Вот только...

-- Ты про Данзо, хм?

-- Да.

Проницательность Третьего, превосходящая даже шаринган, восхищала Итачи. А с другой стороны отвращала. Если он обладал способностью так искусно читать в сердцах людей, почему не пошел по пути сотрудничества с кланом Учиха? Итачи хотелось спросить, но он знал, что сейчас это уже бесполезно.

Это не изменит того факта, что он теперь преступник S-ранга, а клан полностью погиб, за исключением двух братьев: Итачи и Саске. Такова была реальность.

-- Не беспокойся о Данзо. Я официально лишил его должности советника и также распорядился распустить Корень.

-- Интересно, станет ли этот человек смиренно выполнять ваш приказ.

-- Он больше не советник, и Корень уже распущен. Но я не отрицаю возможности, что он может как-то поддерживать его в тайне. Я приказал людям, которые наблюдали за кланом Учиха, отныне следить за Данзо.

Больше не было нужды следить за кланом Учиха. Слова Третьего больно резанули сердце Итачи.

-- Не переживай, Итачи. Он и пальцем не тронет Саске.

-- Пожалуйста, позаботьтесь о нем.

Итачи низко поклонился.

-- Что ж...

Он поднялся и повернулся спиной к Хокаге.

-- Что ты теперь будешь делать?

-- Меня беспокоит одна организация, -- ответил Итачи, глядя на дверь.

-- Ты примкнешь к ним?

-- Да. Буду наблюдать за ними изнутри, и если они разбушуются, я остановлю их любой ценой.

-- Хоть ты и покинул деревню, но ты все так же шиноби, который больше любит мирное время больше, чем кто бы то ни было.

Итачи все еще считал себя шиноби Конохи. Деревня Скрытого Листа, в которой жил Саске, была его родиной. Даже если бы он захотел отказаться от нее, он бы не смог.

-- Как называется эта организация?

-- "Акацуки"...

****

-- Почему бы тебе не показаться? -- пробормотал Итачи в никуда, стоя посреди безлюдного леса.

Едва он договорил, в пустоте вспыхнул маленький огонек. Он ярко горел всего миг и тут же исчез. Лишь легкий пепел рассеялся. А среди пепла в воздухе кружился кусок прозрачного крылышка.

-- Это ты, верно? Из клана Абураме.

-- При тебе меня звали "Сугару".

Мириады жуков собрались посреди леса, и на пустом месте сформировалась массивная тень. Жужжание крыльев наслаивалось и долетало до Итачи словами.

-- Может, прекратишь следить за мной и вернешься к своему хозяину?

-- Ты ведь и сам знаешь, что это недопустимо, верно?

-- Нет, да?

Жуки постепенно приняли очертания человеческой фигуры. Человек в белой маске тигра появился посреди пустоты и парил в воздухе под гул бесчисленных крыльев.

-- Я не собираюсь вечно быть пешкой Данзо.

-- Этого человека не заботят твои желания. Что ты будешь делать и кем ты станешь -- вот что для него важно.

-- Итак, это тупик.

-- Вроде того.

-- В таком случае... -- Итачи посмотрел на Сугару. -- Есть только одно решение.

Его шаринган сверкнул.

-- На меня это не действует.

-- На тебя, значит...

Итачи скопил чакру в обоих глазах и активировал даже Мангеке Шаринган. Он ощущал бесчисленное множество глаз в теле Сугару. Правый глаз отдавал тупой болью -- с прошлой ночи Итачи слишком часто его использовал.

-- Ты сказал, что всегда следил за мной. Но ты всего один. Ты ешь и спишь. И кто наблюдает за мной в это время?

-- Говоришь загадками? Не стоит ходить вокруг да око... Ох...

-- Кажется, ты заметил.

Парящий в воздух Сугару выглядел странно. Все его тело дрожало, очевидно, он неистово сражался с чем-то.

-- Ты думал, что я не замечу следящих за мной насекомых?

-- Только не говори мне... Твой Мангеке Шаринган на моих жуках...

-- Делясь чакрой с жуками, ты впитываешь то, что видят они, и откладываешь этот опыт себе в копилку. Это даже более эффективно, чем теневое клонирование.

Жужжание крыльев в теле Сугару прекратилось. В тот же миг его тело вновь налилось тяжестью и под действием силы гравитации устремилось к земле. Утратив контроль над телом, Сугару рухнул вперед головой, не успев даже сгруппироваться.

-- Кх... нгх... у-ух-х-у... -- травмированные голосовые связки Сугару издали грубый стон.

Глядя на него сверху вниз, Итачи холодно объявил:

-- Ты враг Шисуи.

-- По-подож...

-- Аматэрасу, -- прошептал он.

Черный огонь вспыхнул на плече Сугару. Пламя стремительно распространялось и вмиг обернуло все его тело. Покидая организм хозяина, из каждого отверстия сочились жуки, однако черный огонь окутал каждого из них.

-- Это пламя не исчезнет, пока полностью не сгорит то, на что я взглянул. Ни одно насекомое, гнездящееся в твоем теле, не спасется.

Крики предсмертной агонии эхом разлетались по лесу. Охваченные черным пламенем, метались жужжащие насекомые, похожие на стаю угольно-черных светлячков.

****

-- Даже сейчас я не могу в это поверить, -- сказала ее бывшая кохай, уткнувшись взглядом в чашку чая, которую сжимала в руках.

Шинко вздохнула, глядя на нее с сочувствием.

-- Кто бы мог подумать, что Итачи-семпай такое сделает, -- сказала Химука.

По ее щеке скатилась слеза. На светло-зеленой жидкости в чашке заиграла мелкая рябь.

-- Я тоже все еще не могу поверить. Но факты есть факты.

-- Но, семпай...

-- Я больше не твой семпай, ага? Хватит, кончай меня так звать.

-- Но...

-- Давай, съешь данго и приободрись.

Она предложила Химуке данго, полное анко, лежащие на высокой скамейке.

-- Большое спасибо.

Химука, широко открыв рот, сунула за щеку шпажку с круглыми сладостями.

-- Вкусно, -- сказала она с улыбкой.

Шинко, улыбнувшись в ответ, развернулась к дороге и посмотрела на небо. В голубом солнечном небе парила птица. Птица была странная, похожая на ястреба или орла, и все накручивала круги.

-- И все ж... мне-то поня-ятно...

-- Что? -- спросила Химука, отправляя в рот еще одно данго.

Шинко отвечала, глядя в небо:

-- Пусть этот малыш был на шесть лет младше меня, но вел себя даже взрослее.

-- Понимаю. Я тоже старше него, но как-то сама собой называла его "Итачи-семпай"...

-- Мне кажется, если взвалить на себя разные трудности, то рано или поздно достигаешь предела, тут уж нич-че не поделать. Но этот ребенок... Они сказали, он убил даже ту милую девочку, которую приводил сюда однажды... Итачи был не из тех, кто сделал бы чет такое, ага.

Шинко отчаянно пыталась подавить горячее ощущение, кипящее в груди. Тоже растрогалась до слез.

-- Верно... Так значит, у него была девушка, -- пробормотала Химука, глядя вниз.

Шинко резко обернулась, смаргивая слезы.

-- Шо? Так тебе нравился Итачи?

-- Н-нет, я...

-- Та лан, шучу, -- она шутливо ткнула ее в бок.

Химука рассмеялась.

-- Не хочешь говорить прямо, да? -- пробормотала Шинко, чтобы та не услышала.

Небрежно смахнув свежие слезы, она услышала голос хозяина, который звал ее из лавки. Что бы ни происходило, жизнь текла как обычно своим чередом.

****

-- Ты уже закончил с делами? -- спросил человек, сидящий на огромном пне.

Итачи молча кивнул.

Они встретились на горе, на границе другой страны. Земля кругом казалась голой от срубленных деревьев. По унылой горной поверхности непрерывно сквозили сильные шквалы. Итачи стоял напротив человека в маске, защищаясь от ветра, так и норовящего сдуть его.

Человек повернулся к нему своей маской, похожей на воронку.

-- Ну, и что теперь станешь делать?

Отверстие в маске возле правого глаза неотрывно пялилось на Итачи.

Учиха Мадара. Так звали человека.

-- Я преступник S-ранга. Куда бы я ни пошел, я все равно буду целью.

-- Ты не думал о нашей недавней беседе? Поскольку ты в розыске, для тебя это может стать удобным прикрытием.

-- Да...

-- Ну что ж, познакомимся с интересным человеком, -- сказал Мадара и повернулся к пустому месту.

-- Отлично. Зови его.

Очевидно, он общался с кем-то с помощью чакры.

-- Давно не виделись. Есть один тип, который хочет с тобой встретиться. Пошли через Пейна свою чакру сюда. Соедини свою чакру с Пейном.

Мадара снова взглянул на Итачи.

-- Он здесь.

В воздухе неподалеку от пня, на котором сидел Мадара, возникла радужная волна. Она дико дрожала поначалу, но постепенно сформировалась в человеческую фигуру, пока наконец не стала ясным силуэтом мужчины.

Итачи видел этого человека уже много раз.

-- О, давно не виделись, Итачи-кун, -- молвила радужная иллюзия.

От зловещего голоса по спине пробежал холодок.

-- Ты... -- пробормотал Итачи.

Мадара подал голос:

-- Легендарный саннин... Орочимару.

-- Ты удивительно саркастичен, даже странно.

Радужная иллюзия слегка подняла уголок рта.

-- Эта ситуация меня немного опьянила.

-- Хе-хе-хе... Так не похоже на тебя.

-- Пожалуй.

Эти двое общались по-свойски как старые друзья, а Итачи слушал их и думал о разном.

Орочимару -- серьезный преступник. Он проводил запрещенные эксперименты на людях, прежде чем его изгнал из деревни Третий Хокаге. Более того, во время Второй Мировой его вместе с Джирайей и Цунаде нарекли "легендарным саннином".

Учиха Мадара слыл легендарным шиноби времен основания Конохи. Эти двое были настолько могущественны, что в мире шиноби, пожалуй, не было никого, кто не знал бы их имен. И сейчас они объединили силы и тайно действовали с организацией "Акацуки". Так что же, черт возьми, они замышляли?

Итачи не мог пустить это на самотек.

-- Когда я был в деревне, мы встречались много раз, но... Пожалуй, с тех пор прошло лет девять, да, Итачи-кун.

Не очень-то они и общались. Когда Орочимару все еще жил в деревне, их отношения ограничивались обменом приветствиями. Они не были настолько близки, чтобы скатываться в дружеские фамильярности.

-- Ты покинул деревню шесть лет назад.

-- Ох, вот как? С тех пор я один раз возродился. Используя запретную технику, конечно же.

Еще в деревне Орочимару занимался экспериментами над людьми, потому Итачи вовсе не удивляло, что он умудрился возродиться.

-- В обмен на вечную жизнь для пользователя эта техника ослабляет его восприятие времени. У тебя никогда не было такого чувства, что ты не помнишь, что ел вчера, а что позавчера? Для меня десять лет все равно что десять дней.

Итачи промолчал.

-- Хе-хе... Впрочем, это несущественно. Этот человек свел нас совсем по другой причине, верно?

Губы иллюзии растянулись, словно пасть змеи.

-- То, что ты вступаешь в "Акацуки", обнадеживает.

-- Есть еще и другие шиноби из деревни Скрытого Листа?

-- Только я и этот человек. Если присоединишься, будет всего трое.

-- Вот как...

Из слов Орочимару Итачи предположил, что в "Акацуки" были еще и отступники других деревень. За пределами деревни расползалась тьма.

-- Эта деревня сумела сохранить мир, лишь уничтожив наш клан. А шиноби -- это создания, которые могут заявить о себе, лишь заставив других уступить. Я совсем не против подождать и понаблюдать изнутри, какие меры они предпримут против вашей организации.

-- Очень на тебя похоже.

Игнорируя Орочимару, разразившегося загадочным хохотом, Мадара поднялся.

-- Добро пожаловать в "Акацуки".

Итачи пожал его протянутую руку. Ладонь была чертовски холодной. В ней не ощущалось ни следа крови. Казалось, кожаная перчатка, обтянувшая правую ладонь Мадары, обледенела.

-- Ладно. Я ухожу. Мы еще встретимся, Итачи-кун.

Иллюзия Орочимару растворилась в воздухе.

-- Ну что, пойдем?

-- Куда?

-- Первым делом на нашу базу, в деревню Скрытого Дождя.

Глаз Мадары за маской вспыхнул алым.

Внезапно, в памяти Итачи ожили слова Данзо: "Хаос будет преследовать тебя всю жизнь".

И сейчас он был в шаге от того, чтобы ступить в вихрь людей, пытающихся породить войну.

Той ночью Итачи потерял свет надежды вместе со своим кланом. Стать превосходным шиноби, лучшим из всех, чтобы взойти на пост Хокаге и, свободно пользуясь своей властью, направить всех на тропу мирной жизни...

...чтобы избавить мир от войн.

Таков был путь надежды, который Итачи представлял себе.

Он потерял все.

Но...

Даже если надежда была утрачена, у него все еще оставалась мечта. Пусть он не шел путем света, он все еще мог преследовать свою мечту -- избавить мир от войн. Пускай он отмечен печатью несчастья, так тому и быть. Если его судьба -- призывать хаос, он обернет это себе на пользу.

Он привлечет все конфликты и бедствия мира, и ненависть людских сердец. Итачи верил, что может исполнить свою мечту, швырнув себя в водоворот войны. Бороться, бороться, бороться до победного...

Младший брат ждал его. После того как он подавит все войны, воцарится мир, и в центре этого мира стоял образ Саске: героя, победившего своего старшего брата -- воплощение грехов.

Тьма станет моим союзником на пути к мечте...

Мадарой уже вырвался вперед, и Итачи побежал за ним. Над его головой следом летела птица. Впереди ждала бесконечная тьма. И все же на губах Итачи играла благородная божественная улыбка.

В конце этого пути был его брат.

-- Я жду, Саске...

Так началось последнее странствие Итачи.

****

Действительно ли мы спасли мир, запечатав Оцуцуки Кагую?

Нет, неверно.

Стоит развеять Вечное Цукуеми и вернуться к нормальной жизни, как люди примутся совершать те же ошибки. По-настоящему ужасно не великое зло. То ли дело малое зло, вьющее гнезда в человечьих сердцах...

Старший брат это знал. Знал и в одиночку тащил на плечах бремя людского зла, и умер как преступник, хотя больше всех желал мира. Именно он был настоящим Хокаге -- Тенью Огня. Что, в таком случае, делать мне?

По-настоящему силен только тот, кто способен признать слабую человечью душу, своими руками остановить поток злобных чувств и все равно продолжить жить. Способен только я...

В таком случае, я это сделаю.

Пойду тем путем, который ценой своей жизни показал брат.

"Революция".

Перевод:

Эпсилон Тукана (2021)

Комментарии: 47, последний от 24/02/2023. © Copyright Эпсилон Тукана Размещен: 12/10/2019, изменен: 28/11/2021. 324k. Статистика. Новелла: Переводы Скачать FB2		Оценка: *8.139** Ваша оценка:
Аннотация: Вторая часть истории Итачи. Книга темной ночи. Перевод на русский новеллы авторства Яно Такаши и Масаши Кишимото. Оригинальное название: Itachi Shinden: An'ya-hen. Перевод завершен. Отредактировано 28.11.2021. Спорные моменты сверены с японским оригиналом.

Эпсилон Тукана : другие произведения.

Истинная история Итачи. Книга темной ночи