Эм Джексон
Нейтрал: падение

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
  • Аннотация:
    Вторая часть книги-головоломки, где даже нет главного героя. В данной загадке все растянуто во времени. Вы встретите и времена Инквизиции, и современность. Жизни всех героев переплетены самым странным и неожиданным образом. Какие же секреты скрывает в себе душа Ангела и способны ли такие слуги Господа как Линда и Катрин стать слепыми в борьбе за свое правое дело и деградировать? Будет ли Организация продолжать свое существование, или, под натиском внутренних распрей и внешних сил зла, бесславно падет, потащив за собой всех своих работников? Смогут ли Дениел и Максим быть вместе, несмотря ни на что, сделав выводы из ошибок своего прошлого? Не постигнет ли расчетливого главу Организации Дария судьба Сергея, и куда приведет расследование странных обстоятельств его гибели? Кто настоящие родители Мартины, и на что они готовы, чтобы сделать ее счастливой сквозь века? Что связывает между собой холодного Арсения, более напоминающего вампира из старых легенд, чем работника Организации, и Максима? И, наконец, какое же древнее зло возродится в попытке испортить жизнь всем героям?
   Эм Джексон
  
  Нейтрал: падение
  
  ISBN 978-966-924-531-1
  УДК 821.161.1(477)-31
  ББК 84.4УКР6-5
  Э 54
  
  Оглавление
  
  Глава 1. Возвращение
  Глава 2. Призрак
  Глава 3. Ошибочное дежавю
  Глава 4. Наваждение
  Глава 5. Тренинг
  Глава 6. Сомнения
  Глава 7. Капсула
  Глава 8. Измена
  Глава 9. Уход
  Глава 10. Альберт
  Глава 11. Вечеринка
  Глава 12. Насилие
  Глава 13. Подъем
  Глава 14. Разоблачение
  Глава 15. Пустыня
  Глава 16. Самообман
  Глава 17. Расставание
  Глава 18. Падший ангел, дверь в рай тебе теперь закрыта
  Глава 19. Сердце ангела
  Эпилог "Why did you lie?"
  
  Глава 1
  Возвращение
  
  - Жалко, конечно, с тобой расставаться, парень. Мы с женой к тебе привыкли. Ты же знаешь, ты так напоминаешь нам нашего собственного сына, - и старик прислонился к юноше с лучезарной улыбкой и ясными голубыми глазами.
  Его русые волосы светились под золотистыми яркими лучами солнца. Все его тело дышало юностью, свежестью и какой-то неиссякаемой радостью и надеждой. Весь он горел в предвкушении чего-то. Он быстро по-мужски, но с какой-то невероятной благодарностью, преданностью и теплом обнял старика. Они только что закончили работу на поле и сейчас возвращались к их дому подготовиться в дороге.
  -Я, конечно, уверен, что город засосет тебя. Как когда-то это было и с моим сыном. И потеряли мы его, сам понимаешь... И чего вам, молодежи не сидится. Что вы все стремитесь туда? Какую лучшую жизнь хотите вы найти? Молоды вы еще, не можете понять, в чем счастье. Город лишь выпьет из вас соки, сделает вас слабыми, зависимым от множества "да" и "нет", - обратился к юноше старик.- Но ты всегда знай одно: если что, у тебя есть, куда возвращаться.
  Парень лишь покачал головой в ответ и обратился к старику:
  -У меня и так было, куда возвращаться. Вы же знаете, у меня есть семья. Мать, отец, сестры, братья. Но не к ним льнет моя душа. Они - в прошлом. Я хочу создать свою семью. И я буду идти следом за своей мечтой столько, сколько понадобится, пока снова не увижу любимых глаз и не почувствую тепло любимого тела.
  - Сын мой, - на глаза старика навернулись слезы.- Я все время боялся тебе сказать, спросить тебя. Но теперь, ты все равно уже уходишь, теперь можно. Если я не задам эти вопросы сейчас, я не задам их уже никогда. И, поэтому, я наберусь все же смелости.
  - Не бойтесь, задавайте. Я, по возможности, отвечу на каждый из них.
  - А что если ты ошибаешься? Как ты знаешь, что искать ее нужно именно там?
  - А где еще? Она всегда стремилась в Саргемин. И,- он помедлил. - Я знаю, что она дошла туда.
  - А если...?
  - Если что?
  - А если ее уже нет в живых?
  - Что вы, что вы,- парень замахал руками. - Вот в этом я уверен полностью, это я чувствую сердцем. Понимаете, наши сердца, они связаны. Между нами даже не нить, а полотенце, которое простирается по всей земле, соединяя нас. Золотое полотенце. Если остановилось бы ее сердце, поверьте, мое синхронно стало бы в тот же миг.
  - Бедный мой мальчик,- пожалел старик парня. - И последний вопрос. Самый сложный. Ведь прошло много времени с тех пор, как судьба развела вас. А если у нее уже все поменялось? А если она вообще...?
  - Что вообще?
  - Встретила другого мужчину, влюбилась, вышла замуж, детей уже родила.
  - Да поймите вы,- тут в глазах парня проступило какое-то особое отчаяние, ужасная боль, которую он бессилен был скрыть, и вся эта неизбежность и обреченность полезли из него наружу.- Поймите, она не могла. Она любит меня. И это у нас с ней будут семья. И уже есть дети,- он осекся.- Я, по крайней мере, надеюсь на это. Поймите. Я так до сих пор страдаю, караю себя. Как я мог тогда ее потерять?!
  - Это все обстоятельства, сынок. Ты и так еле выжил. Мы чудом тебя со старухой тогда поставили на ноги, вытащили на свет Божий. Мы думали, ты никогда уже и не проснешься.
  - Так вот, знайте, лучше бы и не проснулся, если не видать мне больше Мартины. Я живу только для того, чтобы в какой-то момент снова увидеть ее, воссоединиться с ней и быть рядом. И еще,- он положил свою руку на плечо старику.- Спасибо за все, чему вы меня научили. Я вижу, как вы живете с вашей женой. Старость оказалась бессильна сделать что-либо с вашими чувствами, время лишь усилило их. И вы не обременены всеми тяготами города, слухами, взглядами людей, всем этим наносным. Вы живете для себя. На природе. И наслаждаетесь счастьем вашего не одиночества. Я, как только найду Мартину, сделаю все, чтобы мы с ней смогли создать то же и вы. Это конечная цель моего путешествия. И путешествия отнюдь не в Саргемин, а путешествия по жизни. Единственное, чего я хочу, к чему я льну, - просто быть счастливым с Мартиной вдали от всех в своем собственном раю. Я найду ее, и мы снова будем вместе. Просто построим дом, вдали от всех. Я бы очень хотел, чтобы это было где-то возле воды. Может, речка или озеро. Я знаю, Мартина это очень любит. И мы будем просто жить вместе, наслаждаться каждым мгновением, рожать детей, просто быть счастливыми.
   Он так унесся в свои фантазии, что старик, который смотрел на него, затаил дыхание и боялся даже и дышать, и пошевелиться, чтобы не перебить все эти мысли Жака. Он понимал, что, возможно, тот сейчас и бредит, и никогда не достигнет он всего того, о чем говорит. Но каждому из нас нужна надежда, и старик более не хотел задавать ему никаких вопросов. Он лишь хотел, чтобы Жак пока что жил своей мечтой, ведь никто не знает, что будет потом.
  Когда−то жизнь уже обрубила все счастье старика. Да. Они были вместе с женой. И, слава Богу. Но сердца их каждый день тяготила боль, которая висела тяжелым камнем, привязанным к ним, и все более и более тянула их к земле и смерти, отнимая все жизненные силы.
  Это была боль от гибели их сына. Старуха всю жизнь очень болела, и их сын был поздним ребенком. Как мечтал он тоже вырваться из этой глухой деревни. Самым близким городом был Саргемин. И потом, как так случилось, по удару судьбы, произошло то, о чем старик никогда не рассказывал своей жене. Пусть эта боль убивает с каждым днем все больше только его. Пусть это ужасное воспоминание просто сгрызает его душу и продлевает его ад здесь, на земле. Как так случилось, что именно его отцовское сердце почувствовало, когда необходимо явиться в этот проклятый Саргемин, чтобы увидеть то, за то он отдал бы все сокровища мира, дабы никогда не стать свидетелем этого ужасного действа.
  Он оказался там именно в тот момент, когда на главной площади города палач вешал его сына с другими, вроде как бандитами. Он понял, что его сына обвинили в разбойничестве. Даже если и так, даже если его дитя и связалось с плохой компанией, и даже заслуженной была эта казнь, старик не понимал, от чего же Бог оказался так жесток к нему, что показал, как его дитя лишают жизни? За что наслужил он такое наказание? Вернувшись, ничего не сказал он старухе. Но понял лишь одно: город забрал его сына. Что-то там такое было, что поломало его мальчика. Сделало из него плохого человека. Другого. Не такого, каким они его растили. И всю эту вину он перекладывал именно на Саргемин.
  Они с женой за последнее время очень сроднились с Жаком. Такого отзывчивого душевного парня они еще никогда не видели, но в нем было слишком много мечтаний, далеких от жестокой реальности. Старик видел это. Он видел обнаженную ранимую душу Жака. И ужасно боялся за него. Он знал, что тот тоже может сломаться. И очень опасался этого. Сейчас он колебался, как будет лучше: ничего не знать о судьбе Жака или все же ездить к нему в Саргемин в попытке предотвращать катастрофы. Об этом он должен был посоветоваться со своей женой перед отъездом Жака, но решил, что лучше спросить у него самого это прямо сейчас. Пусть их рассудит случай, чтобы ему не было необходимости ломать свою старческую голову.
  - Послушай, Жак, как тебе будет лучше: если ты мне пошлешь весточку, где ты будешь, и я буду тебя время от времени навещать, или если потом ты сам приедешь? Хочешь ли ты, чтобы я к тебе приезжал?
   На мгновение Жак задумался. Конечно же, предложение старика было заманчивым. Но Жак не знал, где он окажется, и не будет ли ему стыдно признаться старику в этом. Поэтому он ответил ему так:
  - Когда у меня что-то наладится, я вам сообщу. Но! - тут он поднял палец.- Не ждите, что это произойдет быстро. Вообще лучше не терзайте себе сердце и не ждите. Я просто обещаю: я вернусь. А если не вернусь, допустим, в течение лет пяти, то забудьте меня вовсе.
  -Жак, перестань,- и старик с плачем кинулся к нему.- А может, я поеду с тобой сейчас? Посмотрю, как ты устроишься? Давай, может, я дам тебе с собой больше монет?
  - О, что вы, вы и так отдали мне уже почти все, что у вас было. Ваша щедрость и так не имеет границ. А сколько вы заботились обо мне!
  - Ты отдал нам взамен столько любви, я и не думал, что на старости лет нам со старухой так еще повезет. Мы и не думали, что еще после смерти нашего мальчика кто-то вообще подарит нам свое детское тепло и любовь. А тут - ты. Ты для нас просто дар Богов. Спасибо тебе, Жак.
  - Полно. Я вас очень полюбил, это правда. И была бы моя воля или если бы мое сердце пустовало, то я бы бесспорно остался здесь, с вами.
   Тут они уже подошли к бедной постройке старика, к ним навстречу с котомкой для Жака уже вышла его бедная сморщенная старенькая жена. Она держалась очень серьезно, но было видно, что внутри ее все дрожит, и что ей очень не хочется отпускать Жака. Она начала его быстро крестить, а затем упала ему в ноги, благодаря за все минуты счастья, которые он подарил им на старости. Он быстро помог ей подняться, просто силой заставив сделать это,
  - Перестаньте, перестаньте. Мне уже надо ехать, простите. А то солнце уже будет скоро садиться. Меня уже ведь ждут.
  - Да, да, Жак. Знай, мы всегда с тобой. Носи нас с собой в душе, как в кармане. И да будет путь твой легким и пусть приведет он тебя туда, куда так стремится твое сердце.
  - Спасибо, спасибо, - рассыпался в благодарностях Жак.
  Он начал плакать. Слезы так и стали литься из его глаз. Он обнял сначала старуху, затем старика. Тот снова ответил ему на объятия. Тут Жак совсем растрогался и промолвил:
  - А кто же будет помогать вам? Знайте: как только я найду Мартину, и мы снова сможем быть с ней, мы сразу же вернемся. Еще успеете понянчить внучков, так сказать, - начал он говорить старикам.
  Но старуха перебила его, промолвив:
  - О нас не переживай. Нам уже мало на земле осталось. Была бы моя воля, всю оставшуюся свою энергию я отдала бы тебе. И молюсь я лишь об одном. О том, чтобы мне представился еще хоть один раз случай увидеть твое доброе лицо, и оно было таким же, как вот сегодня, - искрящимся от надежды и счастья. Чтобы душа твоя не омрачилась никакими событиями, если они будут. Знай всегда: твоя любовь - это щит от всех невзгод. Даже если она только с тобой, все равно это дар небес, Бог выбирает людей не просто так, и он знает, когда дарит любовь тем, кому она нужна, кто способен взрастить ее в своем сердце. Если бы ты этого не заслуживал, то не получил бы.
  - Да. Спасибо вам за все,- в который раз сказал Жак.- Ну, мне пора.
  - Давай, мой милый мальчик. Иди и выполняй свой мужской долг. Ищи женщину своего сердца и борись за вашу любовь до последнего.
  - Да что бороться. Главное - найти саму Мартину. Понимаете, мы любим друг друга. Только я ее найду, мы сразу же приедем.
  - Дай Бог. Дай Бог,- ответила ему старуха.
  - Давай, с Богом,- твердил еще и старик и, обнявшись напоследок, Жак быстро пошел от них прочь не оборачиваясь, чтобы его сердце не обливалось кровью из-за того, что он бросает этих добрых стариков.
  Старуха же стояла, как в воду опущенная. В ее лице не было ни капли радости, словно она уже начала что-то оплакивать. Ее муж обратился к ней:
  - Чего ты расстраиваешься, старенькая моя, - начал подбадривать ее он.
   Но она лишь обреченно покачала головой и, посмотрев на него невидящим взглядом, ответила:
  - Он никогда не вернётся,- проговорила она и зашла в дом.
  Тем временем Жак уже размашистым шагом направился прямо к полю и дому соседа старика, с которым тот заведомо договорился о помощи Жаку. Он шел, полный энергии и надежд. В его сердце играла неистовая музыка счастья.
   Та, которую он не слышал уже давно еще с детства. Лишь в его родном поселении порой в часы самых прекрасных праздников, которые пока что только были в его жизни, играли самые веселые на свете музыканты. О Боже, как он скучает по тем временам. Порой его сердце сжималось, и он думал, все думал: правильно ли он поступил? Вот так вот, бросив все: свою семью, родных. Никто из них не знает, где он, и он так и не послал им весточку. Но он не знал, как ему лучше было поступить в такой ситуации. Лучше, чтобы они были в курсе, что он еще есть на этом свете или нет. Но успокаивал он свое бездействие в этой ситуации тем, что материнское сердце ведь не обманешь, она все равно чувствует, что он жив. А если нет, значит, так и лучше.
   Сейчас же он всеми силами пытался найти дорогу к себе домой. К тому дому, которого он ещё не знал. Он шел в никуда. Вглядываясь в каждую ветку на дереве и былинку у него под ногами и прислушиваясь к каждой новой мысли, которая прилетала к нему в голову. Он не спешил.
   Он просто хотел понять и всем своим дыханием сродниться с ритмом своей ходьбы. Каждая клетка его тела билась в ожидании встречи. Обретения своей родной души снова. И пока он еще не столкнулся с какими-то трудностями, которые, вероятно, уже поджидали его. Пока ничто в его груди не обломалось, ему хотелось полностью вкусить это время. Когда еще ничего неизвестно, и можно построить любые воздушные замки, пусть даже из самых несбыточных желаний.
  Пытался он не вспоминать слова старика, которые наждачной бумагой прошлись по его душе. Губами старика в тот момент заговорили самые большие его страхи. А что, если Мартины уже нет в живых? Если ей повезло не так, как ему, и она вообще не выжила? О Боже! Тут сердце Жака при мысли о таком сразу же падало вниз, как с крутой горы. Какие−то железные прутья сразу же оковывали и сжимали его до невозможности. Но нет, зачем он настраивает себя на такие плохие сценарии? Ведь не мог он бросить все зря. Нет, Бог улыбнется ему, и его возлюбленная найдется. Он найдет ее, отвоюет у всех чертей этого мира. И они снова будут вместе. Вот такую идиллию растил в своем сердце Жак.
  А вы знаете, ведь чем идеальнее выглядит все, что представляет человек, тем тяжелее ему потом, когда он видит, как его иллюзии и такие великолепные картины, нарисованные в его голове, разбиваются о жестокость бытия и прискорбные факты реальности. Когда его любимый человек оказывается совсем не таким, каким он представлял его в своей голове. И отнюдь не потому, что он плохой, или неподходящий, а просто, потому что тот, первый наделил его несуществующими качествами, добавил их в качестве прекрасного нимба в своем воображении. А его возлюбленный, как бы не стремился, мысли на самом деле читать не умеет и такими качествами вовек не обладал, и обладать даже при всем желании не сможет.
  "Ну что же, Мартина, дорогая? Ты все еще ищешь и нуждаешься в герое? Вот он я. Вот я иду к тебе, твой мужчина, твоя судьба",- все твердил про себя Жак и со стаями пролетающих в голове мыслей, наконец, приблизился к нужному ему соседскому хозяйству.
   Тот уже соорудил все, что было необходимо. Приготовил телегу, продукцию, которую должен был везти в Саргемин. Он уже поджидал Жака. Последний лишь радостно его поприветствовал и заскочил на повозку. Вместе они двинулись по направлению к Саргемину.
  Жак рассказывал мужчине о своей Мартине по дороге. И на вопрос того:
  - А что же будет?
   Он ответил, что все должно сложиться как нельзя лучше.
  - Бог вам судья. Может тебе не надо туда ехать, Жак?
  - Поймите, в тот день, у реки, если все закончилось там, то остался я там. Вот перед вами сейчас призрак, и этот призрак так и будет вечно потом ходить по земле, лишь может, меняя обличья, и оплакивать то, что могло быть, но что отобрал у него Господь. Когда я остался один, потом, чувствуя, как уходит из меня мой дух, покромсанный этими разбойниками, которые подняли руку на самом деле не на меня и не на Мартину, а на наше счастье, они разрушили то, что мы так стремились спасти. То, что мы так оберегали: я и моя малышка. Так вот, когда я открыл глаза, лежа на берегу этой чертовой реки, я видел, как моя кровь стекает тонкой лужицей в ее воду и смешивается вместе в какое-то ядовитое адское пламя и потом тонет вертикальной струйкой в этой реке, я думал лишь о Мартине и о нашем ребенке. И это дало мне такую силу, без которой я бы никогда не выжил. Да и не надо было бы мне выживать. Пришел бы я позже ... Если бы Мартину, не дай Бог, уже убили эти злодеи, я бы умер там же.
  Мужчина лишь покачал головой, пожалев про себя Жака, пожелав ему счастья, и поехал дальше уже без слов. А что он мог объяснить этому молодому парню, который зациклился лишь на одном. Конечно же, с одной стороны, вот так вот, хорошо иметь какой-то стимул для выживания. Но ведь если он не обретет то, зачем сейчас держит свой путь, что будет с ним потом, после этого вообще?
  Он побаивался таких людей, как Жак, одержимых одной лишь единственной целью. Он считал их какими-то помешанными, ведь не мог понять, чего можно от них ожидать. Как поведут они себя, если их мир вмиг обрушится, если не дай Бог, они не обретут того, чего хотят. Поэтому главным для него было выполнить обещание, данное своему старому соседу, которого он уважал. А потом быстро распрощаться с Жаком, и все, скатертью дорожка. Он уже очень ждал этого момента. Даже само присутствие Жака в повозке его угнетало. Хотя тот и был настроен крайне дружелюбно, все время улыбался, напевал себе под нос. Но именно это его поведение еще больше смущало этого мужчину.
   " Помешанный",- буркнул себе под нос тот, сплюнув так, чтобы Жак не видел во время одной из их остановок, и быстро повез его дальше, желая избавиться от него как можно скорее.
  Каким все гладким казалось Жаку, когда он направлялся к Саргемину. И как разбились все его надежды об утес жестокой действительности, как только добрался он до места назначения. Его провожатый довез его до города и оставил примерно у места въезда в него, а сам отправился сбывать свой товар местным перекупщикам для продажи. Жак направился сам осматривать все улицы и прочее. Его глаза выпрыгивали из орбит, сердце просто выскакивало из груди. И с каждым шагом оно все больше выпрыгивало и глухо стучало о пыльную почву под ногами, а иногда и на мостовые, выложенные брусчаткой или камешками. Падало оно по одной простой причине. С каждым падением, с каждой минутой, с которой он все более осознавал всю обреченность задуманного, к нему приходило отчаяние и неверие. Он терял надежду на то, что в этом городе-гиганте он сможет найти ее.
   Он же не мог стать посередине города и начать кричать, взывать к Мартине, надеясь, что порывы ветра донесут его зов до нее. Только счастливый случай мог помочь ему. Оставалось лишь молиться. Молить Господа о том, чтобы тот сжалился над ним и дал знак, как же ему приблизиться к Мартине. Он мечтал, чтобы лучи солнца в какой-то день проложили новую тропку в его судьбе, которая и выведет его к незабываемой Мартине.
  Он просто возненавидел этот город, к которому так стремилась, и в который так страстно желала попасть его любимая. Его окружали толпы людей, снующих вокруг него. Все они были одеты совсем не так, как он представлял себе. Все были чем-то озабочены, заняты и что-то тащили в руках. Редкие люди смотрели на него, а если и останавливали на нем взгляд, на их лице начинало читаться такое негодование, отвращение и удивление, будто он был худшим из людей, которых они вообще видели в своей жизни. Саргемин с первых минут предстал перед Жаком монстром, который смотрел на него своими пустыми глазницами из каждого нового окна дома. Городом, который был болен чесоткой в виде людей. Они муравьями сновали туда-обратно. Такого количества и скопления их он не видел еще никогда в жизни.
  Так блуждал он по городу, даже не пытаясь ни с кем разговаривать, чтобы узнать, где можно устроиться на ночь или в попытке найти хоть какую-нибудь работу. Просто, при всех хороших качествах, он был абсолютно уверен в том, что достоин большего, но, в то же время, как бы это ни было парадоксально, был слишком гордым, чтобы начинать что-то малое, ведь он считал себя сыном достаточно приличного, по его мнению, человека. И что было еще более странно: в глубине души в себя он не верил, и считал себя недостойным или не знающим чего-то. Все эти факторы приводили к его унынию и, в итоге, он вообще ничего не делал. Да, в деревне он помогал старикам. Но здесь, оказавшись в городе, он абсолютно растерялся. Сколько у него было планов, мечтаний. Но, оказывается, все это было красивым и действительным лишь в его голове. Столкнувшись же с реальностью, стоя сейчас в совершенно новом для себя городе, еще и превышающим по размерам образ Саргемина из любых его, даже самых смелых фантазий.
   Никогда еще не чувствовал он себя настолько грустным и ущербным, совсем не приспособленным к жизни. Он не хотел делать никаких сдвигов, никак не хотел тянуть себя из трясины. Он просто остановился и ждал. Ждал возможностей, случаев. Как и чем он будет зарабатывать на жизнь, было для него абсолютной тайной.
  Как наивно на его месте было предполагать, что он, зная, что Мартина собиралась направиться в Саргемин, если и сам добредет сюда так же, как и она, то сразу же на воротах она встретит его с их ребенком, будто она должна была тут стоять годами в ожидании его. Как он собирался ее найти, и почему так был уверен, что главное: добраться до Саргемина? На эти вопросы он никогда не смог бы дать ответы. Может быть, потому что он нечетко чувствовал разницу между мечтаниями и реальной жизнью. Граница между ними в его сознании просто стиралась.
  О, несчастный глупый мечтатель, который абсолютно чужд действительности! Вот если бы можно жить в своих построенных фантазией замках, тогда ему бы не было равных ни по успешности, ни по удачливости, ни по богатству.
  У Жака были деньги, и как бы это ни было странно, первой идеей, которая пришла ему в голову, стало сбежать от тягот жизни. А куда ему идти? В местный кабак. Выпить, да и забыться. Ему так же не мешало бы подкрепиться. Он проголодался с дороги. Свернув в одну из улочек, он выбрал первый попавшийся трактирчик и обреченно вплыл туда. И куда подевалась его уверенность в себе? Надежды разрушались прямо перед его глазами. Он начал четко осознавать, что совсем наивен, и был полным дураком, надеявшимся найти здесь Мартину. Но ему ничего не оставалось делать, как обосноваться пока там.
  Еще более ошеломляющим был тот факт, что работать он не собирался. Как он надеялся перебиваться здесь, было непонятно. Этот город вряд ли собирался его жалеть. Что он планировал делать по истечении времени, когда закончатся деньги, данные ему на первые дни стариком, об этом он даже думать не хотел. Зайдя в трактир, он увидел кучку ущербных членов общества: пропойц, разбойников, явных воров, карманников, и прочий мусор. Любой из них не внушал бы доверия. Почти все места в кабаке были заняты. В голове у Жака пролетело: и где это они взяли деньги на все это? Они, видимо, совсем не озабочены жизнью, вон сидят себе, повезло. Он был совсем опечален.
   Да, мыслил он всегда по-своему. Что прекрасного и привилегированного увидел он в этих пьяницах, прожигающих здесь жизнь, было непонятно. Чему он позавидовал, и какими их финансами или судьбами хотел бы он владеть, это было не ясным.
   Но смелости пойти и сесть там у него не хватило. Поэтому, незаметным для всех образом он, выскользнул из кабака и снова очутится на улице. Уже темнело. Он побрел просто по городу. Поравнявшись с мостом через реку, он оказался свидетелем удивительных зрелищ. По всей видимости, сегодня здесь проводилась ярмарка, и сейчас уже остатки товаров и шоу продолжали развлекать зевак. Тут он увидел, что какой-то парнишка, который показался ему сразу же скользким и очень ловким, быстро подошел сзади к одному достопочтенному джентльмену, и без любого зазрения совести быстро стащил его кошелек с деньгами.
  "Как?- пробежало в голове у Жака? - Вот бы и мне так. Чего я так не могу?".
   И он быстро последовал за парнем. Тот, пока все зеваки продолжали глазеть на зрелища вокруг них, таким же образом "отоварил" еще пару барышень и одного облезлого, как показалось Жаку, старикашку.
  Жак все это время следовал за парнем, и тут, когда тот уже покинул мост и быстро походкой вразвалочку, с руками в карманах и, насвистывая себе под нос, всем видом показывая, что если что, он ни при чем, продвигался дальше и свернул за угол в одну узенькую подворотню. Жак скользнул туда за ним. И, быстро поравнявшись с ним, схватил его:
  - Я видел, как ты это сделал.
  - Что?
  - Ты украл деньги. И не один раз.
  - Так и что? Так! Все. Парень. Отпусти меня! - стал вырываться незнакомец из цепких рук Жака.
  Последний же так впился в бедного вора, что тот просто, как ни пытался, не мог увернуться.
  - Ничего. Постой. Я не собираюсь на тебя жаловаться.
  - Так, а что ты хочешь? Делиться не буду! Да и не такой ты страшный,- и парень попытался плюнуть в Жака, но тот успел увернуться.
   Затем он быстро начал говорить:
  - Понимаешь, я сейчас в плачевном положении, совсем идти некуда. Научи меня, как это делать.
  -Ты дурак или прикидываешься?- удивился вор.
  - Да, наверное, дурак.
  - Ну и как тебя зовут, дурак?
  - Жак.
  - А меня Персиваль. Да все мы в плачевном состоянии сейчас. Ну что же, Жак, будем знакомы. Есть хочешь?
  - Да, не отказался бы.
  - Пойдем со мной.
  - А ты где живешь?
  - Дома у меня нет, то тут, то там, пока не погнали да не обнаружили. Сейчас прячемся с парнями в одном захолустье. Тут есть одно местечко, старые развалины. "Долина роз" называется. Там всякие отбросы водятся. Нормальные люди потыкаться туда боятся. Прокаженные и все такое. Я и мой друг Андре пока там и перебиваемся. Работаем мы на одного подлеца, он старше нас, сам не знаю, как мы на него попали и чего вообще до сих пор с ним. Давно бы могли сбежать.
  - А чего же вы не сбежите? Никто же вас не держит.
  - Да понимаешь, Жак,- стал еле слышно говорить Персиваль.
  - "Порешить" его, и конец концом,- быстро выпалил Жак.
  Персиваль удивился и округлил глаза. Он остановился и посмотрел на Жака:
  - Что?- спросил тот.
  - Да ничего. Просто так сразу и не скажешь. Вроде, ты слабенький парень. А вон, сразу "порешить". Ну, "пореши". Поможешь нам избавиться. Будем вместе дорогу в жизни искать. Хоть с Андре вздохнем свободно,- не очень уверенно сказал воришка.
  - А по рукам,- радостно ответил Жак.
  - Давай.
   С чего Жак вообще решил в это ввязываться, было непонятно. Он всегда был хорошим парнем, отзывчивым, сострадающим, весёлым, беззаботным. Как так, попав в Саргемин, он сразу сломался, что первой его защитной реакцией стало показать себя хуже, чем он есть на самом деле? Конечно же, то, что в нем существовала скрытая агрессия, было ясно, но пока что ему особо не представлялось случаев ее проявить. Не считая двух раз: когда они с Мартиной бежали, и когда на нее напали тогда в тот злосчастный день возле реки. Пусть, на первый взгляд Жак и был слабым беспомощным и абсолютно не опасным, внутри его жил какой-то неведомый даже ему самому зверь. И главное, что он не стремился к добру в самые тяжелые моменты, а еще больше мог погрузиться во зло. А это было прекрасной пищей для его внутреннего зверя.
  Он с Персивалем очень разговорился и почувствовал сразу же что-то свое. Тот был так же не устроен в жизни, как и он сам. И все это шло изнутри его личности. Не было гармонии внутри, а, следовательно, и снаружи. Вот и притянулись они сейчас как железо и магнит. Очень развеселились оба, и Жак уже забыл обо всем. Он был благодарен Господу, что тот послал ему знакомого, который может немного поддержать его. Он и не понимал, насколько он нуждался сам, если не в покровительстве, то хотя бы в живой душе рядом с ним. В том, кому он мог бы пожаловаться на тяготы жизни, чтобы тот просто мог выслушать его. Потому что одному нести этот груз для такого человека, как Жак, было просто невыносимо. Персиваль же был веселым поверхностным парнем. Пусть и немного странным, и, возможно, трусливым, но разговорчивым, но это никак не напрягало Жака. Даже создавало какую-то иллюзию дружбы, будто они знакомы уже с детства. Персиваль даже отдаленно напоминал одного из его младших братьев, и это ему нравилось. К иллюзии дружбы еще присоединялось ощущение семьи, по которой Жак так ностальгировал.
  Они вошли в какой-то очень мрачный бедный квартал. Везде воняло еще больше, чем в других местах города. Казалось, они попали на какой-то огромный мусорник, и сейчас увидят кучу падали, хранящуюся здесь. То тут, то там среди развалин можно было увидеть ужасного вида людей. Даже если бы Жаку заплатили, он бы вот годами раньше никогда и не подошел к таким существам, как эти люди, которых он здесь видел в реальности. Но сейчас тот Жак уже был в прошлом. Этот же смиренно плелся за Персивалем и даже не задумывался, куда он идет, не замечая ничего вокруг.
   Почему он не спросил себя в тот момент: "Жак, куда ты идешь? Уноси отсюда ноги". Как он пошел самостоятельно, по своему собственному решению в этот смрад и место отщепенцев жизни? Как он так быстро сдался? Что раскололось в его душе и заставило его забыть о цели его прибытия в Саргемин? Неужели он сошел с ума? И это сумасшествие вытеснило образ Мартины из его сердца. Неужели надеялся он найти свое счастье на этой помойке отбросов общества, приюте для воров, прокаженных, смертельно больных и уже разлагающихся людей, которых все сторонились? Даже местные власти не потыкались в эту так называемую "Долину роз", которая теперь прослыла совсем другой "долиной": той, куда лучше не соваться.
  Вот они добрались до места своего назначения. Ужасно мерзкого вида мужчина, с почти полностью прогнившими зубами оскалился в своей страшной улыбке, и обратился к Персивалю:
  - О, молодец. Вижу, пришел не только с добычей, а я надеюсь, ты с ней пришел, - угрожающе проговорил он. - Еще и привел нового своего дружка. Подойди,- обратился он к Жаку.
  - Я?- с отвращением вымолвил он.
  - Да, да, ты, парень. К тебе же я обращаюсь.
   Но Жак застыл на месте как вкопанный. Он просто обратился к Персивалю:
  - А ты говорил с тобой здесь твой друг Андре? Где он?
  - Эй, малец? Ты что не слышишь, я к тебе обращаюсь.
  Так как одной ноги у старика не было, и к обрубку, который остался от его ноги, крепилась мерзкая палка, он встал с грязи и попытался быстро подойти к Жаку, но что-то ноги его не слушались,- либо он был настолько пьян, либо его вторая нога затекла.
  - Помоги мне!- крикнул он на Персиваля.
   Тот смело подошел к нему.
  - И это его вы боитесь?! Его? Эту развалину? Да остынь, ты дядя,- толкнул Жак мерзкого мужика, и тот повалился на грязь.
  Опять отчаянно стараясь встать на ноги, он прорычал:
  - Ты что себе позволяешь, щенок? Имей уважение.
  Жак перебил его:
  - К чему? К тем, кто хоть его заслуживает поступками своей жизни, я его имею. Вы же не достойны вообще ничего. Сидите и заткнитесь.
  - Щенок! Да что ты знаешь о жизни? Ты знаешь, как мне не везло? Через сколько я прошел? Сколько раз видел смерть? Сколько раз меня хотели "вздёрнуть"?
  - Так что, вы гордитесь путем, который вы выбрали? Это была ваша жизнь, которую вы построили вашими же руками,- и Жак посмотрел на руки мерзкого мужчины с отвращением.
   От того очень воняло, в дополнение к сгнившим зубам его волосы, когда−то кудрявые, все были всклокочены и свисали жирными соплями с его головы. На пальцах же были перстни. Вроде как одет он был нормально, не как нищий.
  " Наверное, благодаря парням",- пронеслось в голове у Жака.
  - Пошёл вон,- прохрипел одноногий, когда он, наконец, снова прислонился спиной к остаткам какого-то памятника.
  Рука его потянулась к бутылке, стоящей рядом. Он пил, и капли напитка противнейшим образом стекали по его светлой бороде. Жака чуть не стошнило. Благо, он не был наеден. Поэтому, рвать ему было нечем.
  - Так, я не намерен больше ни минуты находиться здесь. Пошли, Персиваль, оставь этого здесь. Тебе нечего его бояться.
  Жак решительно направился обратно к тому месту, где они зашли в этот свинарник. Ему было мерзко и противно. Запах от всего, что здесь было, окружал его, въедался в каждую клетку его тела. Ему казалось, что даже когда он вырвется отсюда, все равно от него будет вонять. От этого начинала болеть голова, и еще более развивалась тошнота. В первую очередь, от мерзости, которую он видел и обонянием ощущал вокруг, и еще ко всему этому примешалось отвращение к себе самому.
  - Пошли, чего ты стоишь как вкопанный? Ну? Чего застыл?
  - А куда ты его торопишь?- раздался звонкий голос.
  К ним подошел молодой человек, это явно был тот Андре, о котором рассказывал Персиваль. Статный молодой парень в красной рубахе, полностью открывающей его голую безволосую грудь, с накачанным прессом и мускулистым телом. Он выглядел просто потрясающе. Темные иссиня-черные волосы локонами висели на его голове в дополнение к ярким карим глазам и слегка смуглой коже. За пояс был заткнут нож. Ко всему его красивому образу добавлялся еще тот факт, что он вел себя спокойно и был уверен в себе. Это сразу же расположило Жака к нему. Этому Андре явно тоже было не по себе от того, что он находился здесь. Жак это понял сразу по выражению лица незнакомца.
  - Я Жак,- протянул он ему руку.
   Тот радостно откликнулся и пожал в ответ руку Жака. Его рукопожатие было очень мужественным. В его руках сразу же чувствовалась мужская сила. Это очень понравилось Жаку.
  - Я Андре.
  - Это я уже понял: Персиваль рассказывал про тебя. Ты не думай, кто я.
  - А я и не думаю. Ты знаешь, все мы здесь такие, как ты. Я все понимаю.
  - Мы познакомились сегодня с Персивалем,- продолжил Жак.- Вот он и привел меня сюда. Но мне не по душе это место, понимаешь?- очень тихо, будто надеясь, что это услышит лишь Андре, сказал Жак.
  Ему было очень стыдно в этом признаться, но и не признаться было невозможно. Все время их разговора мерзкий мужик продолжал что-то болтать. А Персиваль стоял, словно его прибили к земле чем-то, абсолютно без движений.
  - Чего вы вообще здесь торчите? В этом Саргемине, наверняка, столько еще мест, где можно быть. Пойдём отсюда, оставьте эту мразь здесь, - Жак махнул рукой на валяющегося мужика. - Я не понимаю, чего вы его боитесь вообще. Вы же вроде нормальные парни.
  - Что ты ему наплел, Персиваль?- обратился к пригвожденному к земле парню Андре.
  Тот продолжал отмалчиваться, и лишь опустил глаза в почву под ногами, туда−сюда водя одной из них.
  - Он не сможет отсюда уйти никуда, Жак,- сказал Андре.
  - Это еще почему? Из-за "этого" что ли?- и он кинул взгляд на мерзкого мужика, который уже опьянел и вызывал ещё большее отвращение у него, чем раньше.
   Смрад ещё более заходил в легкие Жака. Глаза уже начало щипать. Он мечтал об одном: быстрее вырваться отсюда.
  - Никуда он от него не уйдет, Жак. Это его отец.
  Сердце Жака упало. Ему стало жаль Персиваля. Его представление о нем рассыпалось вдребезги.
  - Да уж,- промолвил он. - Но я не могу здесь остаться. Простите, но я, в отличие от Персиваля, могу отсюда уйти, и я ухожу. Персиваль, так ты не идешь?- в последний раз предпринял попытку его забрать оттуда Жак.
  Тот лишь покачал головой из стороны в сторону, давая понять, что ответ его отрицательный. Тут Жак сплюнул и лишь промолвил:
  - Противно. Как я мог так опуститься?- и уверенным шагом быстро пошел, а потом побежал прочь от этого места.
   Он хотел просто бежать и бежать, но тут услышал крик, который окликнул его вдали:
  - Жак!
   Он остановился, обернулся и увидел Андре. Тот бежал все это время за ним. Когда они поравнялись, и Жак дал ему отдышаться, тот промолвил:
  - Слушай, меня достало все это с Персивалем и его предком. Может быть, станем друзьями?
  - По рукам,- ответил Жак.- А где здесь можно посидеть, поесть, выпить? Я угощаю,- продолжил он.- А то уже так изголодался. Правда, там не очень есть хотелось, - и он указал рукой в сторону того мерзкого места, с которого ему посчастливилось вырваться.
   Они оба расхохотались, смотря друг другу в глаза.
  - Да уж. Весь местный контингент и особенно запашок явно не располагает к аппетиту,- подлил масла в огонь Андре.- Я знаю тут местное заведеньице. Пошли!- он хлопнул Жака по плечу и быстро пошел впереди.
   Жак за ним. Наконец, очутившись в трактире, который явно был опрятнее, да и поменьше того, в который, сегодня, уже заходил Жак, они смогли поесть, и начали пить.
  - Так как ты здесь оказался?
  - Долгая история.
  - Ты меня вытянул из той дыры. Теперь я весь в твоем распоряжении,- расставил руки Андре и поклонился Жаку.
  Тот в ответ улыбнулся.
  - Так что рассказывай. Я готов послушать.
   И Жака прорвало. Долго рассказывал он, пусть и вкратце, пусть и пропуская события. Но все равно цель своего прибытия в Саргемин он описал. Опустил он тот факт, что Мартину считали ведьмой в его родном городке, и почему им пришлось сбежать.
  - Ну брат, вот думаю, ты совсем "того" или просто смельчак! Вот это так быть уверенным, что ты найдешь ее. Я просто в восторге!
   Так они сидели, изливали друг другу душу, и время летело незаметно. Вот в этот вечер и установилась между этими парнями достаточно крепкая дружба. Если можно так выразиться такая, какая бывает у мужчин, что говорится, на всю жизнь.
  Оба они не имели постоянной работы и места обитания. И вот так и тенялись они достаточно долгое время. Спали где придётся, ходили как оборванцы, хулиганили. Но впоследствии, осели. Сняли сначала маленькую комнатку у одной женщины, дочь которой приглянулась Андре. Недолго думая он на ней женился. Чем занимался Жак потом, даже для Андре было тайной. Понятное дело, что он ввязался в плохие дела, разбойные нападения, но вытащить из него что-то было просто невозможно. Андре видел его с разными людьми, самой смешной личностью из которых был даже один владелец местного притона. То ли Жак занимался похищением людей, то ли грабил их, то ли еще что-то похуже, об этом последний умалчивал.
  После их свадьбы с Сесиль, Жак занял твёрдую позицию: втягивать Андре ни во что он не собирается. Но буквально через год после их свадьбы, когда Сесиль должна была рожать, она умерла при родах, погиб и ребенок. Андре не знал, куда деть себя от горя, но остался жить с матерью Сесиль. Он остался единственной ее опорой на этой земле и отрадой. Клял он себя в смерти жены, но был на самом деле, ни в чем не виноват.
  Жак помог ему справиться с трудностями. Но время поменяло его. Он не был более тем радостным юнцом, который на всех парах надежд примчался в Саргемин. Ему обрыдла его деятельность, как видел Андре, и он просто боялся даже себе в этом признаться. Прошло три года с тех пор, как Жак попал в Саргемин. Сейчас он жил отдельно от Андре, но они довольно часто виделись. Андре знал, что тот постоянно проводит время в кабаках и со "шлюхами", хоть этого ему и не хотелось. Один раз Жак испугал Андре, признавшись ему в убийстве одной из проституток. Это не на шутку взволновало Андре. Он не ожидал такого от друга. Но в тот день он встретился с Жаком не по этому поводу и жаждал рассказать ему то, о чем он нечаянно узнал. А вот с убийством "шлюхи" он решил повременить. Обязательно он задаст ему вопрос этот, но как он решил, немного позже.
  - Слушай, Жак. Нашел я тут одну девушку по имени Мартина. Ее знают в определённых кругах в городе. И известность сейчас ее стремительно растет. Я не могу дать тебе гарантию, что это именно та девушка, которая тебе нужна, ради кого ты живешь и кого ищешь, но я узнал место, где она обычно любит проводить время. Заседает там со своими приспешниками или друзьями, или еще подобными тварями. Не знаю даже как выразиться. Давай сходим, посмотрим. Надеюсь, что это окажется не она.
  - А почему ты так говоришь? Какие у тебя основания так о ней отзываться?
  - Послушай, Жак. Я даже не знаю, как тебе объяснить. Не хочу тебя расстраивать. Но мы с тобой так сроднились за все это время. Я знаю, какой ты. Пусть ты даже уже и забыл, кем ты был. Но я помню, каким увидел тебя впервые, когда ты пришел в этот город. Помню твою обнаженную душу до всего того, что с тобой сделало это место. Этот дьявольский Саргемин. Не знаю, как так произошло, что с тобой произошли все эти метаморфозы. Куда исчез блеск твоих глаз, а, Жак?
  Он сидел и не двигался. Его взгляд застыл на одном месте. Лицо в последнее время напоминало какую−то бледную восковую маску. Синяки под глазами, алкоголь, вытащивший из него все соки и непонятно откуда появившаяся жестокость и бездушность, полное отсутствие интереса к судьбе других. Как прискорбно ему было понимать, признавать и соглашаться с тем, что он сейчас сам себя уже не узнавал.
   Какие изменения произошли с ним за эти годы? Вроде прошло так мало времени, а свое отражение он уже просто не узнавал. Но если бы только отражение! Он не узнавал свой образ мыслей. Он потерял себя самого где-то, и теперь не знал этого места. Где же он себя оставил? Это теперь было для него необъяснимым. Он стал каким−то черствым, бездушным, абсолютно не чутким к страданиям других людей. А раньше ведь смыслом своей жизни он видел помощь другим, готов был просто лететь, когда другой, пусть даже чужой человек был в беде.
  - Жак, я знаю то, что ты совершил на днях. Как? Скажи мне: как мой друг мог скатиться до такого?- не унимался Андре.
  - Перестань, я просто очищаю город от таких мразей, как они. Здесь их достаточно. Одной больше, одной меньше,- развел руками Жак.- Считай меня простым санитаром леса. Просто я был очень пьян, - тут он опустил лицо на руки.- И в один момент во время нашего совокупления мне стало так мерзко, так противно, что я с ней. Я просто хотел скинуть ее с себя. Просто выгнать, вытолкать не только из своей комнаты, но вообще из жизни. Я возненавидел все. Себя. Ее. Этот мир. Все, что довело меня до этой жизни. Я так возненавидел ее! Ты меня понимаешь?- обратился он к Андре.
   Тот на миг лишь задумался, отвернулся от Жака, затем, учитывая, что он хотел дослушать конец этой истории, повернулся обратно к нему и кивнул, давая понять, что понимает Жака и разделяет его переживания. Тот, увидев такой ободряющий жест, успокоился и продолжил.
  - А она, тварь такая, еще начала бесноваться. Ненавижу вот этих нервных, крикливых, вульгарных баб. Хочется закрыть им рот. Забросить в нее чем-то. Мне стало мерзко за себя, что я с ней связался. Понимаешь?
  - Так, а в чем проблема? Ты ведь и раньше вызывал проституток. В чем же сейчас дело стало?
  - Не знаю. Противно мне стало за себя, да и все.
  - И что ты сделал дальше?
  - Я стал выталкивать ее из своей квартиры. Еще не хватало все заляпать ее кровью, я просто хотел вспороть ей живот и все. Так мерзко мне было. Но чтобы потом в лужах крови этих жить, я не идиот, прости. Но она не хотела идти на улицу, как я ее не выталкивал. Я стал бить ее головой о стену, она отчаянно сопротивлялась, но я продолжал бить ее, а потом начал душить, пока не почувствовал, что ее тело обмякло в моих руках, затем просто вытащил на улицу, протянул пару кварталов, как какую-то пьяницу.
  - А разве из ее головы не сочилась кровь? Разве тебя не найдут?
  - Не знаю, вроде нет. По крайней мере, даже одежда моя осталась чистой. Выбросив ее в ров, я, наконец, избавил свои руки он этой грязи.
  - Ничего ты не избавил. Убив ее, ты лишь взял на себя эту грязь. Ты выпачкал руки ее смертью,- начал объяснять ему Андре. - Так, а чего ты решил вообще лишить ее жизни?- продолжил он.
  - Все. Хватит. Надоело. Ты меня не понимаешь, так какой тогда смысл объяснять?
  - Жак, я не прошу тебя мне что−то объяснять или отчитываться передо мной. В первую очередь, я задаю все эти вопросы лишь с целью, чтобы прояснить тебе самому это все. Чтобы ты разобрался в себе и в причинах своих действий.
  Жак скривился. Ему явно не нравился этот разговор и был абсолютно не интересен.
  - Жак, а осталось для тебя еще что-то святое вообще?
  - Не понял,- сморщился тот.- Что ты имеешь в виду?
  - То, что имеет для тебя какую-то ценность еще.
   На самом деле, Жак понял, о чем его спрашивал Андре. Он и сам порой задавал себе подобные вопросы. Но ответа в своем сердце найти на них не мог.
  - Проехали. Я не знаю, как ответить на этот твой вопрос,- прокричал он.
  И Жак отошел от него. Затем он быстро вернулся обратно и заговорил очень тихо, каким-то противным шепотом, которого он сам от себя даже никогда еще не слышал.
  - Но знаешь, что самое худшее, Андре?
  - Что, Жак?- испугался тот, как бы предчувствуя его ответ.
  - Самое ужасное, что мне это понравилось. Я нисколько не жалею об этом. И если мне представится еще один случай, а лучше несколько, я нисколько не задумаюсь перед тем, как сделать это снова. Это дало мне какое-то облегчение.
  - А может, ты просто слаб, Жак? Может, ты просто озверел от своей боли? От того, что ты все еще не можешь дотянуться к своей мечте? И ты теперь просто срываешься на еще более слабых? Ведь в чем виновата эта девушка? Знаешь ли ты ее судьбу? Запомнил ли ты хотя бы ее имя? Вот ты что, возомнил себя Господом Богом, какое ты право имеешь отнимать у кого-то жизнь? Боже, я боюсь тебя, Жак,- отпрянул от него Андре.
  Просто в момент, когда он начал обращаться к Жаку, тот повернулся к нему, и он увидел два этих глаза. Это были уже неживые глаза. Не читалось в них ни печали, ни даже той боли, о которой вечно пел Жак, чтобы его успокаивали и жалели, ни раскаяния, ничего. Ни одной капли чувств. Было там полное безразличие. Какая-то раздирающая душу пустота зияла из каждой его глазницы, и конца этой пустоте не было. Какая-то обреченность и фривольное отношение к ценности человеческой жизни, а так же абсолютная аморальность и жестокость читались на всем лице Жака. А эти мертвые глаза лишь дополняли всю эту картину, наводя на Андре душераздирающий ужас.
  " Господи, пусть он уже поскорей найдет эту свою Мартину, быть может, это поможет ему обрести покой и, наконец, снова стать счастливым",- подумал про себя Андре.
  Но тут снова просто пожалел об этой своей мысли. А что если теперь он своими руками принесет этой Мартине не человека, не того мужчину, которого она некогда знала, а просто зверя, бездушное существо. Что если и Мартину нынешний Жак не пожалеет? Учитывая, что Андре знал ее образ жизни, не хотел обрекать он ее на смерть. Не простит он себя потом никогда. И так начал он разрываться в сомнениях, в тот момент, когда голос Жака перебил пустоту.
  - Ее звали Камилла. Да какая разница. Такое красивое имя, не правда ли?- без тени печали промолвил тот.
  Говорил он отрешенно, явно не думая в этот момент об этой покойнице. Лишь палкой проводил он по пыли перед ними, рисуя какие-то одному ему понятные и известные символы. Весь он был в своих мечтаниях. Затем вздрогнул, почувствовав на себе взгляд Андре, который застыл и просто вглядывался в этого нового для него Жака, и начал спрашивать его снова, не смотря на него и продолжая ковырять палкой пыль, то стирая начертания каких-то знаков, то снова добавляя их.
  - Так что ты говорил о моей Мартине? Какой она стала? Что не так?
  Андре ужаснулся. Он внезапно осознал, что, по всей видимости, Жак уже давно сошел с ума. Может быть, это алкоголь с ним такое сделал, или его горе. Но какое горе? В жизни других людей случается многое и похуже того, что с Жаком. А, может быть, он всегда был каким-то ненормальным? А Андре просто этого не замечал, так как был наивным, поверхностным и видел в нем просто друга, не обращая внимания на всю его жестокость. Может, он никогда и не знал настоящего Жака. Или не хотел его знать.
  - Жак, я еще не знаю.
  - Да перестань. Я же знаю, что ты уже все узнал, - медленно, как удав, растягивая слова, говорил тот.- Или ты соврал мне?- и в Андре уперся взгляд двух глаз, разрезавших полутьму, окружающую их, ножом.
  Андре кинуло в жар, он быстро спохватился, поднялся и начал ходить взад-вперед.
  - Что такое? - продолжал тянуть Жак.
  - Перестань! Жак, опомнись! Мартин много в Саргемине. Откуда мне знать, что это именно она? А если не она? Что тогда?
  - Тогда я умру,- тихо и полностью сникнув на последнем слове, проговорил Жак.
  Затем, бросив палку на землю, он поднялся и подошел к Андре, раскидывая руки для объятий. Тот поддался. К переменам настроения Жака он привык.
  - Прости меня. Молю, прости. Прости, что сгоняю на тебе зло. Я просто в отчаянии, - стал опять корчиться тот.
   Это уже тоже было привычным для Андре. И невольно опять он начал жалеть Жака. Он стал его подбадривать, сильно обнял, и, слушая всхлипывания под своим ухом, проговорил:
  - Ты найдёшь ее. Обязательно. Ты же чувствуешь это. Эй, Жак! Признайся, ты же знаешь это, вот тут,- оттолкнув немного Жака от себя, он ткнул пальцем ему в грудь.- Вот здесь. Ты же чувствуешь сердцем, что ты скоро найдёшь ее. Да?
  - Не знаю,- начал мямлить тот.
  И, схватив голову руками, кинулся на пыльную землю и начал в ней кататься.
  - Перестань, перестань, Жак. Хватит изводить себя. Ты ведь еще не знаешь, чем все закончится.
  - Я устал,- корчился тот и продолжал кататься по земле, невзирая на все попытки Андре остановить его.
  Он не замечал ничего и просто упивался своими страданиями. На один момент Андре даже призадумался: а надо ли Жаку найти Мартину? Может, он так свыкся с этим образом мученика, что ее появление в его жизни вообще испортит все его планы по страданиям на ближайшие года?
  - Я не знаю. А может быть, я вообще себе все это придумал, а? - тот сел на земле, весь в пыли, слезы на его лице смешались с грязью и теперь он уже растирал потеки мокрой грязи по своему лицу.
   Андре было и жаль его, и одновременно очень противно смотреть на него сейчас. Да, он понимал, что это его друг, но ничего не мог с собой поделать. Тут опять что-то изменилось в Жаке. Резко поменялось его настроение. Какой-то необычайно воодушевленный подпрыгнул тот и крайне энергично и радостно вдруг заговорил опять.
  - Да ладно, что это я?
  - Ты точно сумасшедший,- перебил его Андре и застыл как вкопанный.
  - Я? - поистине не наигранно удивился и даже возмутился Жак.- А это еще почему?- очень активно жестикулируя, прикрикнул он.
  - Да потому. Твои настроения меняются как флюгер на ветру. И это явно не влияние алкоголя.
  - Ой, да хватит. Просто я не знаю, как мне быть, - рассмеялся тот.
  Этот смех был настолько холодный, и Андре даже осмелился предположить, какой-то нечеловеческий, словно доносящийся из старой могилы, какого-то древнего склепа, что кровь застыла в его жилах. И действительно, с порывом ветра со стороны Жака даже понесло падалью. Понятно, что не от него шло это зловоние, а от кварталов рынка или от местных рвов, которые шли по двум сторонам улицы, где они сидели, но сейчас Андре поистине начал бояться не только человека, стоящего перед ним, свидетеля чудесного, вернее, ужасного перевоплощения, которого он стал, но и себя самого.
  Рядом с этим сумасшедшим маньяком, помешанным на одной женщине и, непонятным образом, обозлившимся на весь женский род, возомнившим себя санитаром улиц и думающим, что он сможет беспрепятственно и безнаказанно убивать невинных, пусть и заблудившихся в этой жизни, но ни в чем не повинных молодых девушек, и сам Андре становился каким-то ненормальным. Он не понимал, то ли это все ему кажется? Может его друг остался таким, как прежде? А это все игра его собственного сознания. Либо все действительно так, и сейчас он будто сообщник Жака, который собирается покрывать его от правосудия. Мысли Андре перепутались. Тем временем Жак продолжал, не обращая ни малейшего внимания на Андре.
  - Но что это я? Может, я впервые близко приблизился к концу своего скитания. Вот-вот, и я достану до нее рукой,- стал расхаживать тот, энергично махая руками, пытаясь схватить воздух перед собой и явно уверяя себя в чем-то.
  В Андре Жак уже и не нуждался. Он явно не замечал встревоженного вида последнего, как будто того и не было рядом. Его присутствие он вообще игнорировал. Но тут резко прикрикнул:
  - Ты чего молчишь? Эй? Ты вообще здесь?- подбежал он к Андре и начал дёргать его за плечи, явно пытаясь расшевелить.
  - Да, Жак, я здесь.
  - Ну, так чего ты стоишь как столб? Рассказывай, что ты хотел сказать о ней.
  - Это лишь слухи. Понимаешь, это заведение, где она сидит, и вообще все, чем она занимается ... Говорят, на ней еще висит убийство одного там главаря, предводителя местных шаек кое-кого...
  - Да что ты мямлишь? Чем занимается? Кого? Говори нормально, не юли.
  - Те, с кем она проводит время и чем занимается вообще, что говорят о ней люди... Все это указывает на то, что ...
  - Что? У нее, что, кто-то появился? Она замужем?
  - Нет, нет. Ты что, я такого ничего не слышал. О мужчинах да, о ее каких−то связях неприличных, но о постоянном мужчине - нет.
  - Да у кого их нет, этих неприличных связей,- попытался быстро оправдать ее Жак.
  Но его щеки мигом вспыхнули румянцем, выдав его ужасную ревность к ней. Неужели, Мартина изменяет ему? Но он ведь ей тоже. Как ему снова стало противно за себя! К нему снова вернулось чувство отвращения, которое он почувствовал в постели с той Камиллой.
  - К чему ты все клонишь? Чем она занимается? Что говорят люди?
  - Люди ее боятся,- быстро и четко ответил Андре.
  - С чего бы это?- удивился Жак.
  - Они ее не просто боятся. Она наводит на них ужас. Ее опасаются. Они и так были запуганы тем, кто был там до нее, Вэйлром. Но он был простым болваном: грубым и неотесанным. Его можно было еще остановить, вымолить у него прощение. Или просто ему не было дела ни до кого. По крайней мере, говорят, он не делал столько темного, как его брат и она.
  - Чего темного?- опять не понял Жак.
  Он абсолютно не врубался в то, что пытается ему объяснить его друг.
  - Понимаешь, Жак.
  - Ну...?- тут пауза опять затянулась, и Андре, наконец, закончил свою речь.- Ты не подумай, что я дурак какой-то, который верит всякому, но она ведьма.
  - Она не ведьма! Да что вы все заладили всегда? Ведьма-ведьма!- Жак просто рассвирепел. - Вот по вине таких, как ты, - и он больно ткнул Андре пальцем. - Мы и не можем до сих пор быть счастливы. Потому что вы,- тут он пихнул того уже кулаком.- Думаете, что она такая просто потому, что она не такая как вы, и вы загоняете нас в угол, запугиваете ее, путаете и настраиваете на то, что она ведьма. А она не такая. Не такая! Ты это понимаешь?!
   Андре уже стал искренне жалеть, что вообще затронул Жака и посвятил его в ту информацию, которую узнал. Лучше было бы вообще ему не касаться этой темы. Сейчас он уже явственно начал это понимать. Но деваться было некуда. Отступать уже было поздно. Вернуть сказанное он уже не мог, придётся показывать Жаку теперь эту Мартину. И только оставалось молиться, что это окажется не она, и Жак отцепится и от него, и от нее, и продолжит поиски своего излюбленного фантома.
  - Скажи, Жак? А что будет, когда ты достигнешь цели?
  - Какой цели?
  - Той, к которой ты так стремишься. Что будет, когда ты найдешь Мартину?
  - Как что? Мы с ней снова будем вместе.
  - А осмелюсь спросить: если она не захочет быть с тобой вместе? Что тогда будет?
   Тут Андре прервался.
  - Этого не может быть. И никогда не будет. И не смей каркать, - тряся им как куклой, твердил Жак.
  И откуда в его маленьком теле появилась такая недюжинная сила. Андре был даже крепче Жака, но сейчас вырваться из его рук он просто не мог.
  - Ты... ты сумасшедший, Жак,- наконец вырвавшись, прохрипел тот.
  - Да пошел ты,- плюнул в его сторону Жак. - Ладно, не обижайся, - снова начал он приблизиться к нему.
  - Не подходи! Не подходи ко мне! Все, давай расстанемся на сегодня. Давай?- отступая с поднятыми руками, сказал Андре.
  - Давай,- пожал плечами Жак.- Так, когда пойдем? Может, сегодня?
  - Нет, завтра. Сегодня уже поздно.
  - Хорошо, зайдешь ко мне.
  - Я... пошел? - спросил он Андре.
  - Да.
  -До скорого,- кинул тот и быстро скрылся, поднимая горы пыли.
   Походка его была невесомой. Он плыл над землей, и, при всей его вялости казалось, что продвигается он чрезвычайно медленно и вот-вот упадет от какой-то ужасной усталости, хотя, на самом деле, если бы хоть кто-то попытался идти с ним в ногу или догнать его, это оказалось бы невыполнимой задачей. Он не плыл, он просто летел над землёй.
  
  Глава 2
  Призрак
  
  Придя домой, Жак сразу же лег спать. Но всю ночь так практически и пролежал полностью обездвижено: не мог он сомкнуть глаз, а когда и смыкал, сердце его просто вырывалось из груди в предвкушении встречи. Ему казалось, что все другие жители этой постройки через стены чувствуют пульсирующее биение его сердца. Оно громко стучало, билось обо все стены, окружающие его, отскакивая от кровати под ним. Как только рассвело, ужасно уставший, не в силах более терпеть бессонницу, он встал, ополоснул немного лицо водой и судорожно начал перебирать в голове, что же ему надеть сегодня, чтобы хорошо выглядеть. В который раз заглянув в зеркало, он снова себя в нем не узнал. Куда делся былой Жак? Где тот молодой веселый парень?
  Этого он уже не знал. Он решил немного замаскироваться: надеть что-то на голову и натянуть на себя мешковатую одежду темных тонов, чтобы быть таинственной невидимкой. Сначала он хотел понаблюдать за Мартиной издалека. Если это действительно она, и она туда придет. Пусть сначала она его не узнает, а затем он уже сам подойдет к ней.
  Интересно: а изменилась ли она с течением времени? Этот вопрос начал мучить его. Он постарался снова вытащить из памяти каждую клеточку ее лица, каждую морщинку, каждый волосок на голове. Ее нежные руки, вот они, наверное, по-прежнему такие же. Конечно же, как может время изменить прикосновения любящего тебя человека. Наверное, вот единственно с этим, время не властно. Это оно ни отобрать, ни изменить не в силах. Никакие морщины и годы не заберут у рук их тепло.
  Выбрав, наконец, одежду, крайне обессиленный Жак повалился на постель и, о Боже, спасибо за такое снисхождение, уснул. Проспал он так весь день. К вечеру лишь проснулся он от стука к нему в дверь. Быстро спохватился и открыл ее. На пороге стоял Андре.
  - И чем ты снова занимался этой ночью? Смотрю, ты снова отсыпаешься,- озадаченно и крайне серьезно проговорил тот.
  - Боишься? Да ладно, не трусь,- ударил по плечу Андре Жак и рукой пригласил его в комнату.- Заходи, заходи. Будешь что-то?
  - Воды.
   - Да. Давай выпьем воды. Я тоже после сна не прочь,- потянулся Жак и начал наливать им трясущимися руками воду.
   Андре как завороженный смотрел на него. Заметив, верней почувствовав на себе этот взгляд, Жак резко обернулся и молвил:
  - Чего ты меня гипнотизируешь?
  - Да так, просто думал.
  - Вот и я думал. Всю ночь. Я просто сошел с ума. А ели это и вправду она? Я продумал до мелочей каждую секунду нашей встречи. Я уже лет сто представляю эту встречу и каждый раз добавляю все новые детали в нее.
  - Зря ты так, Жак.
  - Как так?
  - Нельзя так. Давать заказы миру, что ему выполнять. Жизнь все равно сделает все по-другому. Не знаю, как у тебя, но у меня, чем более тщательные были планы, тем менее было шансов на их выполнение. Жизнь все делала по-другому. Я теперь уже давненько ничего не планирую.
   И Андре ужасно загрустил. В его глазах почувствовалась такая боль и печаль, которую он был не в силах скрыть. Жак сразу понял, о чем думает его друг.
  - Ты прости меня, прости,- прильнул он к Андре.
  - За что?- спросил тот отрешенно.
  - Я все о себе, о себе. Все плачусь. А ты, ты так несчастен! Ты потерял в одночасье и жену, и еще даже не родившегося ребенка. И вместо того, чтобы помочь тебе выкарабкаться, поддержать тебя я гружу тебя каждый день своими проблемами, плачусь. А ты столько делаешь для меня. Вот нашел Мартину.
  - Полно, Жак, - улыбнулся сквозь грусть Андре.- Ты уже помог мне выплыть тогда, когда я не хотел жить. Знай: именно благодаря тебе в один день я не покончил с собой. Благодаря тебе я еще хожу по этой земле и могу помочь матери Сесиль, а так бы она осталась совсем одна. Странно, свою мать я даже не помню. А вот чужая мать мне стала роднее собственной. Какова жизнь, а?
  - Да... бывает.
  - Ну ладно, Жак. Давай, собирайся, скоро уже пойдем. Я буду тебя ждать внизу, хочу подышать воздухом.
  - Хорошо, я быстро.
   После достаточно долгого пути, они, наконец, где-то часа через два достигли необходимого бара.
  Войдя туда, они увидели в нем большое количество посетителей. Народец был довольно пестрый. Жак сразу же понял, что все эти вокруг - не такие как простые люди. По крайней мере, большая часть из них. На самом деле, у Жака тоже были некие способности. Просто, наверное, одной из самых главных его способностей была зарывать в себе свои таланты. И это делал он просто мастерски.
  А так, если рассуждать серьезно, он обладал незаурядными экстрасенсорными способностями, мог прочувствовать человека и, если бы немного постарался, и больше начал любить людей, стал бы прекрасным знахарем-целителем. Пока что его способности располагались лишь на Мартину. Он и сам не понимал, но между ними была связь. В моменты, когда ей было плохо, он пересылал ей энергию и наоборот. Наверное, благодаря этому каждый из них еще понимал, что жив другой.
   Зайдя, они заняли свободный стол подальше от центра кабака. Долго так сидели они. Как Жак не озирался, было ясно: Мартины нет здесь нигде. Оба они сидели молча. Жак только крутил головой по сторонам и был настолько зажат, что за вечер не проронил пока что ни слова. Все его естество было направлено на ожидание. Вот-вот он ждал, что Мартина зайдёт сюда, представлял этот момент. Но как это бывает обычно: чем больше чего-то ждешь, тем дольше это не наступает. Для того чтобы это наступило, требуется лишь отвлечься и перестать ждать. Перекинуть свое внимание на что-то другое.
  - Так, мне надо по нужде,- тихо кинул Жак Андре и поспешил к выходу.
   И тут, о чудо, в этот же момент в бар стала заходить Мартина с Николь. Андре не ошибся. На самом деле, она часто была в этом баре, но если бы они пришли сюда, допустим вчера, то они, конечно же, ее бы не застали. А сегодня был четверг, и по четвергам она здесь бывала точно, так как именно на этот день были назначены их встречи здесь с Кристофом. Он уже ждал их в конце зала, и они с Николь очень спешили. В итоге, Мартина совершенно не смотрела по сторонам, руководствуясь лишь своей спешкой, и весь день чувствовала себя крайне удрученно. Она была после болезни: ненадолго слегла она с лихорадкой на днях, в итоге лицо ее осунулось. Под глазами залегли темные синяки, вся она выглядела мрачнее обычного, но отнюдь не менее красиво. Просто старше.
  Наоборот, контраст между восковой бледностью ее лица, кругами под глазами, темными волосами и ярко окрашенными губами, прибавил ей оттенков. Она была уже именно женщиной, а не девушкой, которую в последний раз видел Жак. Сверху на нее был накинут капюшон от ее накидки черного цвета. Под низом было видно полы зеленого платья, немного выделялся бюст. Они вообще не взглянули друг на друга. Не придали значения. Каждый торопился по−своему: Мартина стремилась поскорее зайти в кабак, Жак же - выйти. Вот так вот, столкнувшись, она лишь быстро обошла его, лишь слегка оттолкнув, и быстро пролетела мимо. За ней семенила Николь, которую Жак, невольно отпрянув, пропустил.
  Они прошли рядом как два незнакомца, лишь бросив взгляд друг на друга. Если Мартина абсолютно даже ни на секунду не подумала, что это Жак, то он, уже выйдя из кабака, открыл рот от ошеломления и так и стоял некоторое время. Да, это была она. И она, и не она. Сердце Жака сорвалось вниз. То, чего он так долго ждал, произошло так молниеносно, что он не успел вообще ничего понять. Быстро справив нужду, он начал продумывать, что сделает, когда зайдет. Надо было идти прямо к ней. Но сначала он, наверное, все же, сядет и понаблюдает за ней, как и планировал.
  " С Богом",- сказал он себе и снова вошел в кабак.
  Сердце Жака вылетало из груди. Язык прилип к небу. Вот, он уже близко. И он этому не верит. Так происходит с каждой мечтой. Наверное, осуществление мечты не входит в планы ни одного человека. Мечта ведь и существует для того, чтобы ею оставаться.
  Возвращаясь к Андре, Жак быстро проговорил ему:
  - Давай поменяемся местами.
   Он уже видел Мартину. Она была в потрясающем изумрудном платье. Мартина повзрослела и стала еще желаннее. Она сидела поодаль от него, и он мог четко рассмотреть ее лицо.
  Боже, как давно он ее не видел. Теперь это был какой-то новый человек. Возможно, это оставалась и та же Мартина, но теперь между ними была стена величиной в то время, которое они не виделись. И Жаку надо было ее преодолеть. Он всматривался в каждое движение этих столь желанных губ, ловил каждый поворот ее головы, взмах руки. Она сводила его с ума. И сейчас еще сильнее, чем раньше. Как он мог вообще жить без нее? Но почему он почувствовал себя таким слабым? Чего он прекратился в какой-то овощ с ее приходом? Нет, надо срочно было что-то делать: брать себя в руки и идти к ней. Он и не замечал, что тут сидит Андре. Тот же пристально смотрел за ним и оборачивался на Мартину.
  - Я иду к ней,- выпалил Жак через долгое время, когда увидел, что Мартина с Николь и тем непонятным парнем, которого Жак уже просто возненавидел, начали вставать из-за стола.
   Он быстро встал. Сегодня он был в коричневых кожаных перчатках. На голове его был головной убор. Поверх одежды был накинут черный плащ. Так он и направился к Мартине, подойдя прямо впритык, он просто замер и начал смотреть на нее. Она посмотрела, на секунду остановила взгляд, но быстро засуетилась и начала выбегать из заведения. Он хотел схватить ее за руку, но Николь помешала, и так Мартина и скрылась, а он остался стоять как вкопанный. Его сердце упало. Что вообще произошло? Он не мог взять в толк. Как ошпаренный он выскочил за ней, когда вышел из состояния оцепенения, но Мартины уже и след простыл.
  - Она сделала вид, что меня не знает, ты слышишь? - он начал трусить Андре, когда они уже достигли его жилища вновь, давясь в собственных рыданиях. - Не знает! Меня! Понимаешь! Я ни на секунду не забыл ни одной ее черты. Ничего! А она? Неужели она не помнит меня?
  - Успокойся, Жак. Пойми, я был там и видел: она была ошарашена тем, что тебя увидела. Поверь. Просто все это выглядело так, словно у нее просто не было другого выхода. Пойми: то, чем она сейчас является для них... Ей нельзя иметь слабые стороны. Выказав она привязанность сердечную к тебе, это бы поставило тебя в опасность.
  - Пусть! Ну и пусть бы поставило! Я ничего не боюсь! Но я бы знал, что она меня еще любит. А так, так она чужая понимаешь? Я, правда, ничего не боюсь. Только одного: что она меня разлюбила. Это будет все. Конец. Крах всему. У меня и так уже нет жизни,- опять начал плакаться он. - Да, возможно, я в процессе разрушения. Но что поделать? Такова, наверное, моя судьба. Но я легко принял этот удар. А вот то, что она, возможно, никогда больше не будет мне принадлежать. Нет-нет,- глаза Жака хоть и были открыты, но не видели ничего.
  Андре прекрасно понимал, что тот становится неуправляемым. Чего ожидать от него в следующий момент, было непонятно. Тот пятился обратно. Его глаза продолжали впираться в какую-то непонятную точку, которую он, разумеется, не видел. У Андре не было сомнений, что призрак Мартины все еще был рядом с ним. Он не понимал, что может натворить Жак в этом наваждении. Нельзя сказать, что он хотел сейчас избавиться от друга, что тот ему надоел или он стал хуже к нему относиться. Нет, единственным, о чем он, наверное, попросил бы Бога в этот момент, было помочь Жаку, отнять у него память, чтобы тот смог жить как раньше, до знакомства с Мартиной. Он хотел, чтобы тот совсем поменял свой жизненный путь. Но, к сожалению, сделать это было просто невозможно.
  - Хотя ладно, говоришь, она заметила меня? И как она смотрела? Расскажи мне, расскажи, как она на меня смотрела! - так и не меняя выражения лица, и только безумно вытаращив глаза, проговорил тот.
  - Когда ты подходил к ней, я понимал, что она пока что не узнает тебя, видимо она совершенно не ожидала тебя увидеть.
  - Еще бы. Я для нее живой мертвец. Она, наверное, уже давно похоронила меня в своем мозгу,- постоянно крутя руки, ответил Жак.
   Он судорожно теребил рука об руку. Давил свои кости. Казалось, одна из них сейчас захрустит, и он ее сломает. Сейчас на него напал какой-то бес спокойствия. Казалось, что чувствует он себя довольно таки гармонично и отрешенно. Андре даже сам перестал его побаиваться и продолжил.
  - Когда она тебя увидела, она была просто в шоке. На мгновение в ее глазах проскользнул блеск. Такое бывает только, когда видят свою любовь.
   Тут Жак начал качать головой.
  - Ты зачем мне врешь? Подонок! Не ври мне!- кинулся он на друга как разъяренный зверь.- Зачем, зачем, я повторяю, ты говоришь мне то, что я хочу услышать?!
   Тот вырвался из его ненормальных терзаний, встрепенулся, стараясь отряхнуться, и спокойно продолжил.
  - Я говорю лишь то, что видел. А потом делай выводы уже сам. Но она испугалась. Да, она посмотрела на тебя как на призрак. Она не поверила своим глазам. И даже если и поверила, то испугалась всего того, что твое появление может принести в ее жизнь. А может, она просто захотела уберечь тебя. Как я тебе уже говорил, никто не должен узнать, что ты ей дорог, что ты часть ее прошлого или, осмелюсь сказать, настоящего. Она всеми силами попыталась показать к тебе равнодушие, Жак. А так люди делают тогда, когда пытаются скрыть сильнейшие чувства, разрывающие их изнутри. Разве тебе это не ведомо, Жак?
  - Ладно, узнай мне, где она живет. Я хочу поговорить с ней. Хорошо? Увидимся отдельно от всех. Так уж и быть, поверю тебе. Разузнай пока все. А я буду готовиться к нашей с ней встрече. Даже если она меня и подзабыла, я напомню ей, кто я. Или ей придётся познакомиться с новым Жаком, который, между прочим, по-прежнему любит ее.
  - Жак, скажи, вот какие твои впечатления о ней? Там, в баре ты не сказал ни слова с момента, как ее увидел. Помнишь, ты игнорировал все мои расспросы. Ты был чем-то обеспокоен, как мне показалось.
  Жак на мгновение вырвался из своего состояния оцепенения, встал и налил себе выпить. Затем снова устало опустился на табурет, на котором сидел и промолвил:
  - Андре, я изменился, она изменилась. Она стала другой. Как мне показалось, чужой. Я и сам себя в зеркале не узнаю. Да, признаю, это была не та Мартина, наивная, добрая и вопреки всем тяготам жизни, свалившимся на нее, радостная отчаянная девочка, не боящаяся никаких трудностей. Сегодня я увидел новую Мартину. Мрачную. Закрытую. Таинственную. Загадочную. Великолепную как сама ночь. Моя "солнце−Мартина" сменилась на непроглядную "тьму−Мартину". Но кто сказал, что тьма хуже света? Это лишь другая его часть. Ее изменила жизнь, как и меня. Но сердце,- он ткнул себя в грудь.- Упало так же, если не еще сильней, чем когда я увидел ее впервые. Там, маленький парнишка на улочке своего родного города. Я тогда не видел ее лица, но что−то в моей душе упало, дало знак. Я трусился. Я весь наполнился каждой клеткой этой любовью и эйфорией. Мне просто снесло голову. Это был уже не я. Это можно сравнить с ощущением постоянного опьянения: ты не понимаешь, что происходит, и хочешь, чтобы это длилось вечно. Эта какая−то безумная сладкая пытка.
  И сегодня я не мог оторвать глаз от нее. У меня заколотилось все тело. Меня просто бросило в дрожь. Я сидеть не мог. Знаешь, что такое настоящая любовь, а, Андре?
   И эта стена между нами, она завела меня еще больше. И я пока не хочу ее рушить. С ней интересней что ли. Эта таинственность, которая теперь нависла над ней, она сделала ее еще желанней для меня. Теперь она не человек. Она какой-то сверхчеловек. Образ. Мечта. А ведь образ тяжело снять с пьедестала. Потом он уже станет просто живым человеком. Пусть она пока побудет на пьедестале, дамой, до которой я не могу дотянуться. Это в стократ заставляет меня чувствовать себя ничем. Никем перед ней и ее чарами. Я ее раб. Я готов распластаться прямо здесь. Умереть за нее. Умереть от того, что люблю ее настолько, что не могу даже дотронуться до нее. И могу позволить себе лишь изредка на нее смотреть. О Боже, Андре, какая это смертельная мука: настоящая любовь. Когда ты любишь другого настолько, что боишься даже его объятий потому что, попав в них, ты теряешь себя, растворившись в другом. Ты падаешь с ног и переносишься в другое царство. Полная потеря контроля над собой и ужасный страх этого, страх утонуть в другом человеке, вот что такое настоящая любовь, Андре.
  "Ненормальный. Помешанный",- твердил про себя Андре тем временем, но решил не перебивать Жака, и позволить ему вдоволь насладиться своими иллюзиями.
  Мартина же в ту ночь, вернувшись домой с Николь, сама не своя, обратилась к подруге:
  - Мне показалось, что я видела сегодня Жака,- в этот самый момент твердила теперь уже Мартина.- Представляешь, Николь, я, наверное, сошла с ума.
  - Это ты о том странном мужчине, который к тебе подходил? Мне вообще показалось, что он какой-то больной. У него с головой явно не все в порядке. Он был как в трансе, так смотрел на тебя, глаз не отводил. Я даже испугалась за тебя,- встревожено ответила ей Николь.
  - Но это было как сон. Минутная иллюзия. Я потом сразу же поняла, что это не он. Он выглядел совсем уже не как Жак. У Жака был, как сказать, своеобразный блеск в глазах, оптимизм, в глазах его плыли постоянные надежды и фантазии. А этот мужчина, в его глазах я не увидела ничего. Один сплошной мрак. Хотя даже не мрак, а просто пустоту. Бездну пустоты и безразличия. Даже глаза были не такого цвета, наверное. Да и вообще: и тело другое, и волосы какие-то не его. Все не то. И старше этот ...
  - Мартина, ты будто себя уговариваешь. Да не он это был.
  - А если? А если он?
  - Мартина! Да ты просто хочешь, чтобы это было правдой. Смирись. Жак - это твое прошлое. Жак умер. Его больше нет. И ты должна уже признать это, и, наконец, начать жить дальше, найти себе какого-то нового мужчину.
  - Николь, о чем ты? Да все боятся одного моего вида, даже если я кого-то и захочу найти, как ты говоришь. Да и где мне в сердце найти столько места? Я люблю Жака. До сих пор. И не важно, живой он или мертвый, со мной или вдали от меня. Он все равно вот здесь.
  Мартина взяла руку Николь, приложила к своей груди, которая вздымалась вверх-вниз, и сказала:
  -Тихо. Слушай. Прислушайся. Слышишь мое дыхание? Вот пока это есть, вот Жак со мной. Он рядом, даже если и вдали. Никого я не любила так, как его, и никогда уже не полюблю. Как можно вытеснить его? Кем или чем?
  -Я восхищаюсь тобой, Мартина. Хранить верность мертвецу, даже если это и не так, и он не мертвец,- поправила себя Николь.- То для тебя это сродни смерти то, что его нет рядом. И ты просто совершаешь подвиг тем, что веришь в его возвращение. И продолжаешь хранить ему верность и любить его. Правда, не знаю для кого или во имя чего. Кто это оценит? Люди крайне редко вообще ценят что−то, и для того чтобы они хоть начали это делать, они должны это видеть. Когда они наблюдают твой подвиг, смотрят прямо ему в лицо,- быть может в те моменты они начинают верить в тебя и твои действия. Но еще им может даже стать страшно, что ты делаешь это для них. Даже не потому, что они подумают, что этого не достойны, а просто потому, что они не сделали бы того же для тебя.
  Тут Николь замолчала. Она побоялась, что сейчас Мартина узнает в ее словах саму Николь. И тотчас же сникла, затаилась. Как будто слова сейчас могли так просто улетучиться из воздуха, в котором, как казалось Николь, они зависли.
  Но Мартина не обратила внимания на все это. Она слышала все ее слова, но никак не ассоциировала произнесенное ею с ней самой. Она наоборот поразилась такой глубине подруги и даже начала общаться с ней по этому поводу.
  Прошло несколько дней после этой их случайной для Мартины, и продуманной, для Жака, встречи. Если первая решила, что ей это все привиделось, и судьба просто решила сыграть над ней злую шутку, и даже отпустила от себя снова накативший океан былых чувств, то Жак ни на секунду не переставал лелеять планы об их следующем свидании. Первым делом он снял себе комнатку поближе к ее району обитания.
   Он действительно изменился за те годы, которые они не виделись. Откуда ни возьмись, в нем появилось жестокость и желание мстить. Он уже не просто любил Мартину. Он ее любил и ненавидел, считал виновницей всех своих мучений. Но более всего ненавидел он не ее, а себя самого и того, в кого он превратился, находясь с ней. Он чувствовал небывалую пропасть между ними. И это пугало его. Она казалась ему далекой и недостижимой. Он хотел опустить ее на землю, злился на нее, и эта злоба вытесняла в нем все человеческое и поднимала на поверхность самые худшие качества его личности.
  Практически все время он находился у себя дома и смотрел в прохудившийся потолок. Он не видел ничего над собой. Перед ним простирался только живой образ его Мартины. Она смеялась, бегала, оборачивалась, пританцовывала. Она была такой, какой привык он ее видеть. Тогда, когда она лишь оказалась в их городке, такой, какой она была в лесу перед их расставанием. Лишь изредка картинка скрывалась в дыму, и к нему приходили периоды страха и отчаяния: перед ним просто возникал этот новый образ. Чужая женщина. Вроде и своя, но уже и не такая. Все в ней уже было иным. И он боялся, что она стала сочетать в себе все худшие качества личности, которые он так ненавидел в женщинах: вульгарность, разврат, жестокость.
  Та Мартина, которую он знал, была запуганным наивным человечком, светлым ребенком, с которым жизнь обошлась, по крайней мере, несправедливо. Эта же, новая ее версия, уже была крепко стоящей на ногах и какой-то неживой. Он не хотел верить в то, что время могло ее поменять. Просто он не мог смириться с этим и признать, что так же, как и он сам, она не осталась такой же, какой была. Может быть, он просто не мог простить себе самому все перемены? Вот и хотел повесить всех собак на нее, убрав с себя ответственность? Этого не знает никто.
  Еще его изводили и не отпускали мысли об их ребенке: где он? Он навел справки: никто и не слышал, чтобы у этой женщины были дети.
  " Где ребенок? Куда она его дела? Он еще жив?", - все эти мысли летали в голове Жака и терзали его.
  Время сделало из Жака монстра. Злость и новый образ жизни ослепили его. Жак продумал план их встречи с Мартиной до мелочей. Наступил момент его исполнения. Жак и сам не понимал, зачем все делать именно так. За что он так на нее обозлился? Зачем ему такой эффект неожиданности? Что он и кому хочет доказать, но, как заведенный, он лишь предвкушал момент их встречи.
  После множества неудачных попыток он уже приуныл и пал духом, полагая, что они уже никогда не смогут быть вместе, что ему не удастся выбрать момент, когда она будет идти по улице одна. Мартина действительно избегала таких прогулок. Но, к сожалению, теперь она имела привычку иногда, ночью, когда никто не видит, прохаживаться одной и, наконец-то, счастье улыбнулось ему.
   Было уже далеко за полночь. Он уже какой день бродил за ней и ее приспешниками ночными улочками Саргемина. Она зашла в свой дом, к Николь.
  Он остался ждать вдалеке снова. И вот, о чудо, она вышла одна. Через какой промежуток времени это произошло, он не знал. Ему казалось, что он пробыл там вечность. Весь он внутренне затрясся и полностью растерялся: что ему делать дальше? А вдруг у него не получится осуществить задуманное? Зачем ему вообще это делать?
   Нынче по Саргемину прокатилась волна слухов об ужасных убийствах женщин при неизвестных обстоятельствах. Все эти женщины были замучены, изуродованы. Множество слухов говорило о том, что это "проделки Инквизиции", другие же полностью это опровергали и утверждали, что это дело рук какого-то богача, которому нечего делать. Большинство из убитых женщин были проститутки. Жак был бы рад утверждать, что это его преступления, но, к сожалению, или к счастью, он был абсолютно к этому не причастен. Единственной проституткой, которая пала от его руки, была Камилла. Затем его инициатива была перехвачена каким-то другим "санитаром леса", как он это называл.
   Как бы то ни было, он планировал напугать Мартину. Да уж, будто не мог избрать лучший способ для их первой встречи после столь долгой разлуки. Но в его воображении он хотел сделать все это еще более жестоко, особенно для психики его любимой. Зная ее уязвимые места, он прекрасно знал, куда необходимо бить.
   Тихо крался он как зверь, выслеживающий добычу, вслед за ней. Если прямо в глаза сказать ей что−либо он боялся, действовать вот так, тихо, ночью, - это было для него самое подходящее.
   Выбрав момент, где особенно не было света луны, он быстро подбежал в ней сзади, засунул в рот кусок тряпки, и, скрутив ее, быстро взвалил на себя и проследовал к своему дому. Благо, весила она мало. Несколько раз она попыталась выскользнуть, поэтому ему пришлось ее оглушить. Зачем он это делал? Ответа на этот вопрос у него не было. Притащив ее в свое новое жилище, он расположил ее на кровати, привязав туда. Затем стал дожидаться того времени, когда она придет в себя, сел на кушетке рядом с ней и стал терпеливо выжидать. Себе на голову он надел некое подобие шапки палача: его не было видно. Лишь глаза сверкали из-под этого одеяния.
  То, до чего он додумался было просто неописуемым. Зная, как на Мартину подействовало то, что она видела в комнате у того ужасного Филиппа, - все железные приборы, непонятно для каких пыток предназначенные. Подобие такого Жак притащил и к себе. Ушло некоторое время для того, чтобы он смог отыскать целый арсенал этого добра. Его целью было воссоздать для нее атмосферу той ужасной ночи, которую она не забыла до сих пор: об этом ежедневно ей напоминал сияющий на лице шрам.
  Прошло некоторое время, и Мартина очнулась. Волна ужаса прокатилась по всему ее телу. К ней вернулся самый страшный кошмар, сон, который она мечтала забыть, выкинуть, если не из своей жизни, то хотя бы из памяти, навсегда. Она не понимала, что происходит, где она оказалась. Единственным, что она чувствовала, был все нарастающий страх, бегущий по ее венам.
  Но Жак не собирался делать ей больно. Он уже начал жалеть об этой затее. Хотя, первый этап был пройден: он заставил ее почувствовать страх. А это, пока что было его единственной задачей, смысла которой он не понимал даже сам. Недолго думая, он скинул с головы одеяние, и предстал перед ней. Быстро начал развязывать ее. Она просто обомлела от ужаса и неожиданности.
  - Я пошутил. Пошутил, любовь моя, - все твердил ей он.
   Они не могли поверить тому, что, наконец, оказались рядом друг с другом. Мартина даже и не думала обижаться на Жака за такой его поступок. Она будто забыла об этом. Главное было: она не ошиблась! Она действительно видела его! Он жив! Что еще ей было нужно? Ведь это было единственным, о чем она мечтала.
  - Я верила, я до последнего знала, что ты выжил,- всхлипывая и прислоняясь к нему, она все твердила и твердила.
   Он же осыпал ее руки и все ее тело поцелуями, на секунды останавливался, задерживал свой взгляд на ее лице, теле, губах. И не мог наглядеться. Он не верил себе, своим глазам. Не верил тому, что, наконец, нашел ее, достиг цели. И, наконец, они снова смогут быть вместе. Он ликовал! Он оказался сильнее судьбы! Они и не знали, сколько так они утопали в объятиях друг друга, сколько шептали друг другу обрывки глаз, не могли налюбоваться друг другом. Вернули к действительности Мартину слова Жака, которые прозвучали для нее, как неожиданное ведро холодной воды в душный летний день.
  - Теперь мы наконец-то вместе! Мы сможем уйти от всех и быть только вдвоем!- так она поняла его слова и отпрянула от него в ужасе и страхе.
  Ей было настолько стыдно и, в то же время, горько признаться и себе самой, и ему, что они не могут этого сделать. Она лишь застыла и пыталась подобрать слова, которыми может себя оправдать. Встав с кушетки, она обняла руками голову Жака, так что он мог лишь целовать через одежду ее грудь и прижиматься к ней, как маленький ребенок, поглаживая руками всевозможные места на ее теле. Так они пробыли некоторое время без слов. Он лишь наслаждался тем, что мог прикасаться к ней. А она запускала руки в его волосы. Но, через несколько минут, она отпрянула от него и промолвила:
  - Мы не сможем пока уехать, Жак, прости.
   Он снова потянул ее к себе, и, не веря своим ушам, ответил ей:
  - Нет, мы уедем. Теперь я буду все решать. Ты можешь больше не беспокоиться. Я смогу тебя защитить,- его лицо просияло улыбкой.
   Она же лишь цокнула ртом, нахмурилась, и, закачав головой, чрезвычайно грустно посмотрела на него и сказала:
  - Пойми, ты многого не знаешь. Я просто не смогу сейчас уйти с тобой. Даже сбежать.
  - Почему? Что тебя держит? - Жак начал выходить из себя, но всячески пытался это сгладить, чтобы не разочаровать Мартину и не проявить злость по отношению к ней.
  - Вся моя жизнь сейчас - это огромный тщательно выстроенный спектакль, Жак,- поникла она.- Я уже и не знаю, где я, настоящая. Наверное, только с тобой, вот сейчас,- она подняла на него глаза.- По крайней мере, я не задумываюсь, что я могу сказать, должна, и так далее.
  - Что ты имеешь в виду?- нахмурился он ей в ответ, приближаясь и снова пытаясь припасть к ее груди.
  - Подожди,- начала она отталкивать его, задыхаясь.- Подожди, а то я не смогу ничего тебе рассказать,- еле выдохнула она.- Понимаешь, ты просто не знаешь и даже представить себе не можешь, какие силы замешаны сейчас в моей жизни. За мной следят. Многие действия планируются заранее. Одна осечка, неверный шаг, и мне конец. Я нахожусь между двумя сторонами, и я устала,- она поникла.
  - Какими сторонами? Я ничего не понимаю. Я примерно знаю, как ты живешь. Не скажу, что мне это нравится, но тебе надо лишь это оставить. И ты оставишь! Мы уедем с тобой! Я даже уже знаю, куда. Здесь, под Саргемином, есть одно замечательное ...
  Но Мартина перебила его, даже не дослушав.
  - Я не могу, Жак.
   Затем она пристально посмотрела прямо в глубину его синих глаз.
  - Обещай мне, что все, что я тебе расскажу, никто не узнает. Иначе нам не жить, обоим.
  Жак молча кивнул. Все его мечты снова рушились, как карточный домик. Он понял, что она не лукавит. Что она сейчас серьезна, как никогда. Тоска в ее глазах просто не могла врать, даже если уста бы твердили другое.
  После нескольких минут тишины, в течение которых Жак не торопил ее, так как понимал, что она собирается с мыслями, она, наконец, начала свой рассказ.
  - Какое время ты уже находишься в Саргемине?- начала она настолько тихо, что он даже не успел понять, что она ему сказала.
  - А?- быстро проговорил он.
  - Сколько ты в Саргемине, говорю,- с улыбкой проговорила Мартина.
  Он тоже просиял ей в ответ:
  - Достаточно. А что?
  -Тебе известен Аделард?
  Жак сморщился.
  - Лично я с ним не знаком, - Жак на минуту остановился.- И, слава Богу,- добавил он. - Ты что, боишься его? Да мы убежим, и никакая Инквизиция нас не догонит! Один раз нам же уже удалось улизнуть,- он снова подскочил к ней.
   Она отвергла его, и отошла. Встав к нему спиной, она продолжила.
  - Вот кого-кого, а Аделарда я как раз боюсь менее всего. Я просто работаю на него.
   Последние слова она произнесла настолько быстро, что сама испугалась этого. Затем бегло обернулась и уперлась в Жака взглядом. Он же не воспринял то, что она сказала, и ожидал ее дальнейших объяснений, всем своим видом подбадривая ее.
  - Что непонятного? Жак...Ты помнишь ...Тогда, после всего... Я оказалась в Саргемине,- Мартина пропустила столько событий, которые в момент пауз бегали у нее в голове, что Жак вообще не понял нить ее рассказа, но она все равно продолжила.- Если бы я не согласилась тогда, меня бы убили. Понимаешь! Или повесили бы какое-то дело. Ну, уже потом... если бы я отказалась сотрудничать! А так... у меня не было выбора, пойми.
  - Так, так, что-то я ничего не понимаю. Объясни мне: ты работаешь на Инквизицию? Но как?
  - Как? Даю необходимую информацию. Причем, и туда, и оттуда. Аделард называет это поддержанием баланса. Ему не нужен хаос. Те, кого боятся и считают ведьмаками, на самом деле, часто простые люди. Именно те, кого наша святая Инквизиция дает на расправу. Настоящих же, тех, кто действительно этим всем занимается, они держат так, про запас. Хотя не скажу, что их не трогают. Пока есть зло, у Аделарда есть работа, как он говорит. А иллюзию своей деятельности он уж создаст. И пока его собратья часто набивают карманы, а те, на чьей стороне я сейчас, делают свои грязные дела, простые люди зачастую страдают и отвечают за грехи других. Я не ведьма, Жак. Ты же знаешь. Просто почему−то люди так часто думают. Что во мне такого, - Мартина задумалась.
  Жак же не хотел с ней спорить, но не признать он не мог: все же она ведьма. Он знал это. Пусть и так ругался с другими, когда так ее называли. И ей говорил, что это не так. Но правду он знал. И этого хватало.
  - Когда я, как в тумане, обреченно продвигалась к Саргемину, я и сама не знала, какие силы меня ведут, что я хочу найти здесь. И лишь после встречи с Аделардом, я поняла, что именно в этом городе я обрела свою судьбу.
  Услышав эти слова, Жак хотел вмешаться, ведь судьбу Мартины он видел совсем в другом русле: своей женой, с детьми. Но теперь он стал гнать от себя эти мысли, да и перебивать ее он не желал, вот и, собравшись с силами, решил просто спокойно сосредоточиться и дослушать ее.
  Она же продолжала:
  - С детства я не знала друзей. У меня не было ничего. Потом судьба послала мне тебя. И снова отобрала. Я уже хотела думать, что Господь от меня отвернулся, но он возразил мне, прислав в мою жизнь своего верного слугу, Аделарда. Я до сих пор не считаю себя ведьмой. Да и в своем окружении не вижу всех этих ведьмаков, о которых люди разводят сплетни, пускают слухи. Да, возможно, наш образ жизни и то, чем мы порой занимаемся, и противоречит жизни простых горожан, но это не что-то сверхъестественное. Мы не совокупляемся с дьяволом, не пьем кровь младенцев, не убиваем простых прохожих просто так. Быть может, каждый из нас научился больше прислушиваться к себе и силам природы, ощущать их и получать необходимое.
  Все человеческие желания могут быть реализованы с помощью того, что нас окружает. Необходимо только попробовать это, с неиссякаемой верой. Силы огня, земли, воды и воздуха и умелое их использование, - ключ к отгадке ведьмовской силы. Но это все только начало. А я не хочу тебя надолго заговаривать,- Мартина махнула рукой, и продолжила. - Своей целью Аделард видит поддержание баланса и поддержание своей руки на пульсе, так сказать. Ему нужна полностью подконтрольная верхушка темного общества. И во мне он увидел потенциал ею стать. Внегласным поводырем и, по совместительству идиотом, был Вейлр. Моей задачей было уничтожить его и занять его место, запугав таким своим действием других, ну и одновременно, вызвав к себе уважение.
  Сам по себе Вэйлр был просто тупым бараном, зарезать которого не составило много усилий. В этом мне помогла его племянница, Моника, которая ненавидела его всеми фибрами души. Когда−то просто он пытался ее домогаться. Чем закончилась тогда эта история, я не знаю, но зло она затаила на него навсегда. Моника заманила Вейлра в одно пустое место, и там мы его и прикончили. После этого все его приспешники разбежались, я и не думала, что их как ветром сдует. Эсм сбежал с женой и дочерью, а Дэгейра прикончили те, кто ненавидел Вэйлра. Именно они были его приближенными друзьями. С тех пор я очень сдружилась с Моникой и ее подругой Мелиссой. Они для меня, как свет во тьме. Подобных друзей в жизни у меня еще не было. Пусть мы и мало с ними видимся, но они много для меня значат. Ну и, одни приспешники Вейлра бежали, другие примкнули к нам. Ашиль пока не появлялся,- Мартина развела руками.- А с нами теперь еще и члены белого лагеря, так сказать. Они вышли из подполья и теперь могут жить нормально, без стеснений этого идиота. Вот так,- остановилась она и вопросительно посмотрела на Жака.
  Он же молчал, даже не поднимая на нее глаза. Лишь сидел, положив голову на руки, качая ею из стороны в сторону, и смотрел на пол. Затем, неожиданно, он все же кинул на нее свой взгляд и, одновременно и отрешенно, и удивленно, спросил:
  - Мартина, зачем ты вообще на это согласилась?
   Она лишь пожала плечами.
  - У меня не было другого выхода.
  - Ладно, сейчас это уже не важно. Все это в прошлом, и я безумно рад, что ты осталась целой после всех этих перипетий. Я представляю, сколько всего тебе пришлось перетерпеть и пережить!- и он кинулся к ней, чтобы заключить ее в свои объятия.
  Через пару секунд, Жак отпрянул от нее с фразой:
  - Давай сбежим!- воскликнул он.
  - Милый, пойми: необходимо лишь немного потерпеть! Я что-то придумаю. Пока мы ничего не можем предпринять.
   Он снова кинулся к ней:
  - Нет, давай, прямо сегодня. Пока никто не следит за нами,- он хватал ее за руки, за талию.
  Она вырывалась и лишь выдыхала:
  "Они найдут нас. Они найдут меня. Они меня не отпустят!".
   О, как бы она действительно хотела поверить ему. И сбежать с ним. Но вот так вот просто им никто не даст уйти. И это она понимала просто прекрасно.
  - Мне нужно уходить,- бегло проговорила она, останавливая и останавливая его.- Никто не должен знать о тебе!- ее всю затрясло.
  Она очень боялась потерять его, не успев снова обрести.
  - Поклянись мне, посмотри мне в глаза, Жак, и поклянись, что ты не выдашь, что мы знакомы. Мы придумаем, как мы сможем видеться. Я не хочу тебя потерять,- она содрогалась и задыхалась от страха.
   Он понял, что ее страшно запугали, и решил быстро успокоить.
  - Клянусь!
   Она немного успокоилась, он же, целуя ее руку, обратился к ней:
  - Так как мы будем видеться?
  - Я буду приходить к тебе. Тебе ко мне нельзя!- закричала она.- Потом... в кабаке, куда ты приходил,- она начала думать.- Там тоже нельзя.
  - А ты часто там бываешь?
  - По четвергам всегда. Там я встречаюсь со звеном, по которому передаю информацию Аделарду.
  - Хорошо.
   Но Жак уже наметил себе в голове день, когда он сможет видеть Мартину, пусть и издалека.
  - И когда ты придёшь ко мне? Я не отпущу тебя, пока ты мне не скажешь,- он снова начал осыпать ее поцелуями.
  - Скажи мне, когда ты здесь бываешь.
  - Я буду ждать тебя хоть каждый день.
  Мартина засмеялась. Наконец−то, искренне и от души. Тяжелый груз упал с плеч. Она видела, что Жак ее поддерживает, и они будут бороться вместе.
  - Я буду ждать тебя столько, сколько нужно. Только...
  - Только что?- спросила она.
  - Если ты не врешь мне и ты, правда, еще хочешь быть со мной, а не хочешь меня не обидеть. И вот сейчас уйдешь и все.
  Мартина кинулась ему в ноги. Она начала клясться ему в любви, говорить о том, как страдала по нему все это время. Действительно, никого она не любила, кроме него, и жизни без него для нее не было.
   Он поверил ей. Хотя и не мог поставить себя на ее место и осознать все. Понять, что она чувствует, и как сейчас протекает ее жизнь. Ему почему−то казалось, что она просто не хочет отказываться от того, что у нее сейчас есть: люди, власть, вот эти связи с этим сомнительным Аделардом. А он жил только ей. Он свято верил в то, что они могли сбежать, и был глуп в этом. Не понимал всех сложностей, строил наивные мечты.
   Она ушла. Он даже не знал, что ему думать после этой встречи. Все представлял он себе не так. О самом главном же, том, что так волновало его, он так и не успел поинтересоваться. Вернее, не смог. Где сейчас находился их ребенок, осталось для него загадкой.
  Это была уже не та Мартина, которую он знал когда-то. И это его пугало. Он не знал, любит ли он эту новую Мартину. Или просто это привычка из прошлого. Он боялся, что та Мартина осталась там в лесу. Как и он. А как жить дальше вот так, он не понимал.
  Еле доплелась Мартина до дома. Она не могла поверить своему счастью. Не знала, что это: дар или очередная насмешка судьбы? Ей хотелось встать, открыть рот и просто дышать и не верить тому, что сегодня произошло. Он жив. Он снова рядом. Время не унесло чувств Мартины. Снова каждая ее клетка насытилась энергией, в душе появился теплый огонек, к ней вернулись силы, и вся она светилась. Пока она не собиралась думать, как там оно будет дальше. Она и думать не могла, допустим, год назад, что на нее свалится такое счастье, что ее любовь вернется в ее жизнь. Это уже было то, что она похоронила.
  Хотя по своему обыкновению Николь рано ложилась спать, сегодня она поджидала Мартину дома. Ее взгляд был вопросительный. Ее так и подмывало спросить: что там произошло? И прямо с двери, решив ничего не скрывать от подруги, Мартина кинула ей:
  - Это правда. Он вернулся.
   Хотя у Николь в голове уже примерно был ответ, она все же решила переспросить Мартину: а кто же вернулся? И та ответила ей:
  - Жак.
   Сердце Николь упало на землю и с глухим стуком покатилось по полу. Но она не собиралась ничего показывать. Появление этого человека в их жизни знаменовало то, что теперь жизнь может идти по-иному. Ей уже казалось, что Мартина выскальзывает из ее рук.
  А она ведь так сроднилась с ней! Считала ее частью своей семьи. У них был общий быт, они жили одной жизнью. Мартина заменила в для нее мать. И так просто делиться Мартиной с каким−то Жаком она не собиралась. Ее мир рушился прямо сейчас, разрывался на части, а почва уходила из−под ног. Она встала с кровати и, подойдя к Мартине и пронзительно посмотрев прямо в дно ее темных глаз, проговорила:
  - Вы не сможете быть вместе. Ты же сама это понимаешь.
   Эти слова послужили для Мартины ударом. Николь произнесла вслух то, что она так хотела зарыть глубоко в душе. То, в чем она даже сама себе не хотела признаваться. Да, это крутилось у Мартины в голове, но она собиралась развернуть колесо своей жизни в сторону Жака. Если уж она снова нашла, обрела его, это была судьба. И она не собирается терять его вновь.
  - Я сделаю все, чтобы быть с ним вместе,- сглотнув, горько сказала она.
   Увидев медный блеск в ее, невидящих ничего, кроме этого своего Жака сейчас, глазах, Николь решила ее не расстраивать, и корчить из себя благодетель, промолвив:
  - Ладно, просто вам нельзя будет видеться на людях, ты же понимаешь, что тогда все поймут, что это твое слабое место, и ты его потеряешь, потому что его попросту уничтожат.
   Так спокойно она ответила Мартине. Ее излюбленным делом было давать советы, тогда ей казалось, что она очень важна для другого человека и необходима ему. Разумеется, она никому не собиралась об этом рассказывать. Порой ей казалось, что у нее существует маленькая шкатулка, куда она бережно прятала чужие тайны и секреты и лишь временами доставала их оттуда, любуясь ими как своим самым большим в жизни сокровищем.
  Мартина сдержанно кивнула. Ее душа все более овевалась легким, нарастающим дымком черной грусти. Она понимала всю безысходность ситуации, которая возникла перед ней. Сейчас Николь впервые в жизни захотелось обрести способность читать мысли других. Так и хотелось открыть ей голову Мартины и увидеть, что там происходит. Жадно ловила она ее взгляды, следила за жестами. Затем решила снова нарушить тяжкое молчание, которое воцарилось, питаемое чувственностью ее подруги.
  - Я просто не умею любить,- начала быстро, будто сама себе, говорить Николь.- И еще я не такая смелая, рисковая, азартная, как ты. Я бы никогда не боролась за эту любовь. Да, возможно, я не могу так глубоко чувствовать, как ты, я более поверхностна и не хочу проблем. У меня, наверное, другой диапазон души.
  Мартине стало очень жаль подругу в этот момент. Она всегда была рядом с ней и жила ее жизнью так, будто у нее не было своей собственной. И только сейчас Мартина поняла то, что никогда не обращала на нее внимания, не придавала значения ее чувствам, более того, - даже не интересовалась ими, но все же, ни о чем, кроме Жака, думать сейчас она не могла, и решила к этому вернуться позже. Николь же продолжала тем временем:
  - Я помогу вам. Вы сможете видеться у меня. Ну и будешь ходить к нему. На первых порах это самое нормальное решение. Разумеется, никто не должен знать о нем. Так что приводи своего Жака, познакомимся наконец−то,- выдавила она из себя в конце и замаскировала все это невинной натянутой улыбкой, которая показалась Мартине чрезвычайно искренней.
  Она подскочила к Николь и прижалась к ней всем телом, пытаясь в этом движении передать ей всю глубину своей признательности и почтения. Она была безгранично благодарна ей за такое соучастие и содействие, не понимая, что на самом деле, задачей, которую поставила та сейчас перед собой, было просто доказать Мартине, что Жак ей не пара.
   " Тоже мне, явился тут, да лучше б ты издох там где-то. И откуда ты взялся на мою голову? Ну ладно, посмотрим на тебя еще, Жак. Сколько ты продержишься".
  
  Глава 3
  Ошибочное дежавю
  
  "В кризисы человеческое всегда раскладывается на
  божественное и дьявольское, а потом в новом витке-собирается.
  Мы сейчас находимся в такой стадии нового
  переформатирования человечества. Этот момент явно назрел".
  Олег Кулик
  
  Максим очнулся в холодном поту. Первое время он абсолютно не понимал, где находится, кто он или что он. Даже когда он открыл глаза, его рассудок был настолько расплывчатым, и его тело никоим образом не стремилось к жизни, словно вместо мозга у него прикрепили цветную капусту. Затем, наконец, осознав, что все-таки его жизнь продолжается, вспомнив все последние события, облокотившись на локоть, он судорожно схватился за часы и отметил, что будильник должен был прозвучать через пять минут.
  - Ну, хоть интуиция еще осталась,- выдохнул он и снова повалился на кровать.
  К нему снова вернулись ощущения, с которыми он ложился вчера. Бесцельно проторчав в Организации достаточно долгое время, ему объявили, что результаты он сможет узнать лишь завтра, в пять вечера.
  Странным образом, чувствуя себя в Организации свежим, очищенным изнутри и с приподнятым состоянием духа, будто его пропустили сквозь холодную родниковую воду, смывающую все негативное и грязное на своем пути, приносящую облегчение, отсутствие воспоминаний, покинув ее, к Максиму вернулось его былое расположение духа. Хоть Линда и говорила ему, что одним из критериев, к которому ему необходимо приблизиться, было бросить пить, выйдя за пределы Организации, Макс отправился в первый попавшийся бар.
   Там он насмехался над словами Линды, которая еще твердила ему, что главное требование для него,- быть счастливым. Сделать это самое большое усилие над собой.
   Поэтому Максиму чрезвычайно хотелось туда вернуться. Он понял, насколько он слаб. В тех стенах он был совершенно другим. Новым человеком. Сверхчеловеком. То же, что лежало здесь сейчас, опять погруженное в свое извечное состояние депрессии, чувствующее себя покинутым, с бесчувственным телом, которое ломило после очередного перепоя, он просто ненавидел. Сколько было в нем желания все изменить, перестать так жить, и как его стремления и надежды крушились о стены действительности. Он не понимал цели своего существования. Зачем такого, как он вообще держат на этой земле? Почему он вынужден постоянно страдать?
  "О Боже, когда же это закончится?",- схватился он, лежа за голову руками.
  Да, он действительно жаждал что-то поменять в своей вонючей жизни, динамика которой унесла у него все, что у него было. Нельзя сказать, что у него в принципе что-то было. Желанный сын для матери, отвергнутый отцом и впоследствии сам отрекшийся от матери из-за невыносимости присутствия отчима-тирана, потерянный в жизни, обрел он был, наконец, какое-то подобие семьи.
  Да, он ненавидел Светлану. Всем своим существом ненавидел. Но Боже, как жадно наблюдал он за ее любовью к своей дочери, за ее стремлением сохранить семью, отношением к мужу. Он и сам боялся себе признаться, что, несмотря на все преимущества и душевные качества его матери, ее он уважал меньше и с легкостью променял бы все, что было связано с ней только ради того, чтобы почувствовать себя маленьким младенцем в руках Светланы. Почувствовать эту возможную родительскую любовь на себе. Пусть Светлана и не воспринимала его с первого же дня их знакомства, он втайне любовался налаженной жизнью их семьи. Вроде у него ничего и не было, но именно потеряв все это, он почувствовал боль и осадок этой потери. Осознал, что теперь он вообще абсолютно один.
  У него не осталось ни стремлений, ни желаний. Хотя нет, его преследовала слепая тяга к Дениел. Он видел ее, засыпая и просыпаясь, ее образ сопровождал его везде. В каждой незнакомке с темными волосами видел он ее. Его сердце замирало, но отходило от этого состояния каждый раз, когда он, наконец, понимал, что это очередная иллюзия.
  Более всего его самого поражало его бездействие. Он боялся себя самого, своих возможных действий. Боролся сам с собой. Самым поражающим было то, что любовь к этой девушке не смогли убить ни ее мать, ни отец, ни вся ситуация, ни даже она сама.
  " Вот интересно: с кем она просыпается сегодня?",- пронеслось в голове у Макса.
  Он боялся встречи с ней, трепетал перед этим. Ему казалось, что чем далее оттянуть этот момент, тем, быть может, чувства отступят. Он боялся их. Они казались ему несколько маниакальными.
  Все это представлялось ему, как колесо, которое если запустить, будет раскручиваться еще сильней. Он желал ее как никого в жизни. Он хотел обладать ей. Но прекрасно понимал, что если это все начнется, остановиться он уже не сможет. Он боялся и себя, и этих сильных чувств, потому что не знал, к чему они могут его привести. Быть может, он испортит ими жизнь и себе, и ей.
   Еще после того, как Максим покинул кабинет, где он сидел с Тройкой, его стали истязать сомнения, мучить какие-то несбыточные планы и надежды. Его постиг эффект лестницы. Уже выйдя, он стал перекручивать, как нужно было ответить там и там, чтобы потом предстать в более выгодном свете. Да и сам он просто разрывался во мнениях. С одной стороны, он был абсолютно уверен, что дабы не спустить свою жизнь "в унитаз" и наполнить ее смыслом, ему просто необходимо было приступить к работе в Организации. Но с двух других сторон он, во−первых, был абсолютно не готов к такой ответственности, потому что чужая жизнь и доверие - это не шутка, а, с другой, - позади его держал такой груз, который скинуть с себя он был просто не в силах. Столько было нерешенных проблем, которые даже смерть не смогла унести с собой в могилу вместе с Сергеем и Светланой. Еще и его любовь нависла над ним, как проклятие.
  Мысль о Дениел висела над ним, жила в нем, каждый день, развиваясь все больше, и не давала ни есть, ни спать. Максим, не успев собраться, и уже намерившись выйти из квартиры, услышал телефонный звонок.
  - Добрый день, Максим, узнали?- услышал он приторно ванильный голос в телефоне.
   Как же он ему опротивел.
  - Да, Линда, конечно. Что, что-то поменялось?
  - Да нет, наоборот, спешу сказать вам приятную новость: вам не нужно приходить сегодня в Организацию.
   При этих словах Линды сердце Макса упало: неужели его не взяли? Ему откажут? Вот так вот-дали надежду, он уже загорелся этим, и тут все накрывается медным тазом?! А он ведь только-только обрел смысл.
  - Максим, что вы молчите? Алло, алло?- медленно протягивала Линда в телефоне.
  - Я слушаю вас. Не томите. Что вы хотели мне сообщить, а то я уже как раз собираюсь выезжать. Не хочется опоздать в Организацию.
  - А какое вы думаете принято решение относительно вас?
  - Этого знать точно я не могу, но очень надеюсь на положительный ответ.
  - И вы правы, Максим. Правильно надеялись. Вам не нужно приходить сегодня, приходите в следующую субботу на десять утра. У вас начнется курс тренингов. Затем мы уже будем подбирать вам воспитанника. Насчет этого пока что еще много вопросов.
  - Спасибо, Линда.
  Максим уже силился быстрее закончить этот разговор. Необходимую информацию он уже получил, и затягивать с общением больше не желал.
  - Как вы? Чем занимались вчера после ухода из Организации?- не унималась Линда.
  - Да что, пришел домой и заснул.
  - И даже не пили?
  - Нет,- соврал Максим.
  - Вот видите, как все хорошо складывается. Работа в Организации придаст вам сил и вдохновит на какие−то новые планы, цели.
  - Да. Еще раз спасибо, Линда. До свидания.
  - До встречи, Максим. Если что, у вас есть мой номер. Можете звонить в любое время суток, - мягким, практически родительским голосом проговорила в трубке Линда.
  Дослушав эту фразу, Максим сразу же бросил трубку.
   "Да, наберу, как же",- фыркнул он про себя.
   Его раздражало то, что эта "гламурная тупица" лезет в его жизнь, пытается сделать вид, что понимает его. Если бы она это делала искренне, а так, создавать видимость построения каких−то хороших отношений. Нет, в такие игры он играть не хотел. Это была просто ее работа. Зачем лезть ему в душу? Своими ручонками выворачивать внутренности другого человека?
  Линде он не доверял, и при всем ее желании стать его другом, больше чем просто его координатором, он никогда не собирался дать ей хоть приблизиться к себе и своему внутреннему миру. Если хочет, пусть приходит, пусть болтает о чем−то своем, но открывать ей душу и тем более дружить с ней он был не намерен. Только чисто рабочие отношения. И то, желательно поменьше.
  Не понятным для себя образом он был крайне опечален тем, что сегодня ему не получится попасть в Организацию и снова ощутить весь тот спектр облегчения. Единственное, что его утешало: его утвердили. И совсем скоро у него уже начнутся эти тренинги. Вот только куда ему идти сегодня?
  " Какой прекрасный предстоит вечер! В принципе, ничего не меняется",- сказал он про себя и поплелся обратно от двери на кухню.
   Открыв холодильник, и обнаружив остатки залежей алкоголя и полное отсутствие еды, Максим облегченно вздохнул. Он обожал в себе качество, которого лишены многие. Считал это даже своим маленьким талантом, усмехаясь сам себе пока это никто не видел.
   Ведь что обычно случается с людьми, которые употребляют алкоголь? Купленного количества всегда не хватает. А Максим удивительным образом мог не прогадать с оценкой своего потенциала и всегда покупал даже про запас, тем самым обезопасив себя изначально от дальнейших ночных пробежек к ближайшему магазину.
  Покрутившись немного на кухне, и открыв холодильник несколько раз, все бросая взгляд на бутылки, стоящие там, он внезапно принял решение не сидеть дома. Уж слишком ему хотелось выйти из мира своей квартиры и окунуться в динамику жизни за окном.
  Учитывая раннее время, он решил все же немного посидеть дома и затем уже, когда стемнеет куда−то выйти. Макс обладал еще одним талантом, связанным с алкоголем. Ему абсолютно не было сложно прийти куда−то одному. Он не чувствовал на себе груз проблем одиночества и возможных предрассудков. Более того, по своему обыкновению он никогда не общался в таких заведениях ни с кем. Было у него одно место, которое он предпочитал, но иногда ему нравилось, как он это называл "поводить козу": ходить из заведения в заведение либо просто каждый вечер навещать разные бары.
  Вот и сегодня он выбрал абсолютно незнакомое для себя место. Он слышал, что когда−то о нем говорила мать Даниэлы, Светлана. Это было последнее из мест, где он надеялся встретить Дениел. Наивно было полагать, что именно в тот вечер она окажется в каком−то из именно этих мест, причем, чтобы еще и Максим там сидел. Поэтому сегодня он шел уже абсолютно без надежды, просто какая-то невидимая сила повела его. Особенно прельщало его то, что это заведение "грязное". Туда часто захаживали Темные, и в нем засело желание посмотреть, так сказать, на своих потенциальных кандидатов в "воспитанники".
   В это же время в другой части города Дарий направлялся домой к Дениел, он, наконец−то, узнал, где она находится, и поспешил к ней. Назрел один нерешенный вопрос, да и ему просто уже хотелось с ней повидаться.
  Насколько Дарию стало известно, ноги Дениел после смерти родителей, в их доме не было. Сейчас проживала она у своей подруги, или, как доложили Дарию, любовницы, Лики. Но в это верить он просто отказывался. В силу своего характера и образа жизни он полностью отвергал все возможные извращения. Его претила даже одна мысль о том, что люди предпочитают сексуальные связи с существами своего же пола.
  Их дом он отыскал без труда, поразившись беднотой квартала. Это был один из простых спальных районов. По адресу, который ему дали в Организации, он увидел простую бедную высотку, которая навеяла на него некую тоску. Как маленькая Дениел может жить в таких условиях после всего, что у нее было? Он был просто поражен. Как будто кто−то натянул вокруг его горла тугую нить и стал медленно душить.
  Ему хотелось вернуть этой девочке былое счастье, радость, достаток, и просто семейное тепло. Но он абсолютно не знал, как ему удастся это сделать. Над разгадкой он ломал голову. Но пока что его целью было просто хотя бы дать понять малышке, что есть еще люди, которым она нужна, кто всегда будет в нее верить, может если и не заменить семью, то подарить такое же тепло и помочь подняться с колен. По счастливому стечению обстоятельств из подъезда выходила женщина выгуливать собаку, и поэтому ему беспрепятственно удалось проникнуть внутрь. Лишь на минуту он замер перед дверью в их квартиру, продумывая возможные варианты развития событий. Самое последнее, чего он боялся, было то, что Дениел не захочет его видеть, разговаривать с ним и выбросит, как часть своей прошлой жизни. То, что она пока не хочет ничего вспоминать, чтобы не бередить еще только недавно обретенную рану. Продумав в голове все возможные, по его мнению комбинации, он, наконец, прикоснулся к дверному звонку.
  Ждать пришлось недолго. Вскоре на пороге появилась та самая Лика, которую Дарий пусть хоть никогда и не видел, но просматривал перед выходом из Организации ее Биографию. Это была хрупкая, ничем не примечательная девушка среднего роста с русыми прямыми волосами, которые она никогда не красила, и серо−голубыми большими глазами. Ее можно было запомнить по абсолютному минимализму косметики на лице, а так же особым предпочтениям в одежде: нельзя сказать, что она была бедной, просто уже старой. Все вещи были чистыми, тщательно выстиранными и свежими, но было понятно, что носит их она уже давно. Неяркие оттенки, закрытые фасоны. Излюбленной одеждой ее были простые джинсы и свитера, желательно под горло. То ли она была чрезвычайно скромная, то ли жадная, это не понятно, но что−то в ее внешности говорило о явном аскетизме.
   Сейчас, появившись перед Дарием, она на секунду замерла, узнав, кто находится перед ней и быстро, без лишних слов и торгов пропустила его внутрь. Она явно не хотела портить с ним отношения.
   Еще с порога Дарий заметил, что хоть квартира была бедно обставлена, и была не большой, но отличалась удивительной чистотой и уютом. Так же в ней очень приятно пахло, было понятно, что совсем недавно какая−то хозяюшка хлопотала, готовя здесь что−то вкусное.
  - Даниела сейчас кушает на кухне, вы ведь к ней?- тихо и с боязнью быстро проговорила она.
  - Да,- ответил ей Дарий, смотря сквозь Лику так, словно ее здесь вообще не было.- А кто наводит порядок здесь? У вас удивительно чисто,- продолжил он.
  - Я, признаться, люблю чистоту, чувствуя себя лучше, когда даже просто убираю.
  - Это странно для такой, как вы.
  - Простите?- поинтересовалась у него Лика.
  Пронзительно посмотрев на нее, Дарий ответил:
  - О, умоляю вас, не смешите меня. Я в своей жизни не видел еще ведьму, которая способна продержать свое помещение в чистоте, как бы ей этого даже не хотелось. Так само собой получается, что бардак образуется сам собой. Причем, с ужасающей быстротой. И сколько бы эта несчастная не боролась с этим, против сущности своей не попрешь. Бесполезно,- развел руками Дарий, и его лицо озарилось улыбкой.
  Весь страх Лики перед этим человеком сняло, как рукой. Она поняла, что бояться его не нужно, потому что его глаза не говорили о том, что он способен причинить ей какое−либо зло.
  - Значит, бывают исключения,- смутилась Лика.
  Ее щеки зарделись, она восприняла это как комплимент.
  - А почему Даниела не выходит? - осторожно начал Дарий.- Может, ей сейчас не хочется видеть гостей?- сник он, теребя в руке первую попавшуюся бумажку.
  - Нет, нет, что вы. Она просто кушает и слушает музыку в наушниках. Она и не слышала, что вы позвонили!- махнула рукой Лика, успокаивая Дария.- Кстати, она о вас вспоминала. Даже несколько раз хотела набрать ваш номер, но передумывала, боясь вас побеспокоить.
  - Да?- быстро вцепившись в эти слова, спросил он, пытаясь выразить на своем лице как можно больше удивления и изумления.
  - Да, конечно же. Она вас очень ценит. Вы единственный для нее человек, которого она считает членом своей семьи. То есть получается, что вы остались у нее одни. Ну, как близкий человек,- наконец собрала в кучу все свои слова Лика.
  - То есть она сейчас нас не слышит, правильно я понимаю?- переспросил Лику Дарий.
  - Да.
  - Тогда, может быть, не будем стоять в коридоре, - немного обняв за плечи хрупкую Лику, Дарий повел ее дальше по коридору с такой уверенностью и упорством, будто это был его дом, а не ее. И он вел ее, как свою гостью в покои.- Я предлагаю нам сначала не беспокоить малышку Дениел, а поговорить наедине. Что скажете?- обратился он к ней, явно даже не собираясь слушать ее ответ.
  - Конечно же, - тихо и смущенно ответила она.- Давайте зайдем в гостиную пока. Вот сюда, проходите, пожалуйста,- обратилась она к нему дрожащим голосом.
   Пропустив ее вперед, Дарий оглянулся по сторонам, это издавна стало его привычкой: сразу же сканировать местность вокруг на любой случай. Гостиная ничем не отличалась от тщательно убранной прихожей и коридора. Все было методично сложено, на столе лежала белая скатерть. По сторонам на комодах и в шкафу то здесь, то там висели различные вышивки. Возле окна стоял стенд с плакатным листом, на котором был рисунок.
  - Вы?- показывая на это, обратился к Лике Дарий.
  - Да, иной раз хочется побыть дома с собой наедине и порисовать.
  - Что же, - Дарий отодвинул из-за стола стул и присел на него.- Значит, это ваш дом, да?
  - Да,- Лика тоже присела, только на диван, подальше от Дария.
  Она его опасалась, его энергия и уверенность в себе, а так же крайняя непоколебимость разливались по комнате, и она тонула в этих лучах даже на расстоянии. В отличие от него она села еле−еле, расположившись на краешке дивана, он же развалился на стуле.
  - Вы прекрасная хозяйка, рисуете. Чего вы приютили у себя Дениел?- перескочил Дарий на интересующую его тему.
  - Ну как, почему? - внезапно выражение лица Лики поменялось.
   Она даже привстала с дивана. Стало понятно, что в ней все же есть огонь и бывают моменты, когда она может и поспорить, потеряв контроль над собой.
  - Я уже давно знаю Дени, мы дружим практически с детства, как же я должна была оставить свою подругу в беде, в такое тяжелое время?
  - Да это я все понимаю, но, как бы это сказать,- здесь Дарий явно стал нервничать и ерзать на стуле, было заметно, что он готов приступить к вопросу, интересующему его наиболее всего. - До меня дошли слухи, что вы не просто сожители, ну в смысле, друзья. А что вы, как бы правильнее выразиться, любовницы.
  Лика лукаво усмехнулась, и спросила в ответ:
  - Ах, вот что, а вы сами как думаете?
  - Я спросил у вас,- непоколебимым тоном сказал Дарий.
   После такого его ответа Лика поняла, что надо образумиться и натянуть поводья, а то она стала позволять себе в разговоре с Дарием слишком много. Снова сев, и опять быстро поднявшись с дивана, она направилась к шкафу, и стала вынимать из него предметы один за другим, протирая их, и, стоя спиной к Дарию, начала отвечать на столь терзающий его вопрос.
  - Да, мы живем вместе. В разных смыслах. Но Даниела - бисексуал, более того, мне кажется, она вообще гетеро−ориентации, просто она пока что не доверяет мужчинам. Право, стоит признаться, у нее есть человек, которого она любит. И он мужчина. Я - это так, инструмент для выживания. Ей просто удобно со мной. И легко.
  - Вот как?
  - И кто же этот человек? Почему вы так уверены, что она в кого-то влюблена?
  Лика обернулась на Дария, и он увидел взгляд двух несчастных глаз, которые уставились на него
  - Я повторюсь, но скажу. Я знаю Дени уже давно. Больше мне нечего добавить. Вы знаете,- она вздохнула и опустилась на диван снова.- Нам обоим это не нравится. Эти интимные отношения между нами. Каждая из нас хотела бы чего−то другого. Но, к сожалению, что имеем, то имеем. Я люблю Дениел и согласна заботиться о ней. Не скажу, что она не приспособлена к жизни, но она просто даже уникально нуждается в заботе. Может быть, это позволяет ей чувствовать, что она кому−то нужна, может у нее банально не хватает энергии на все эти хозяйственные дела, а может быть, она так привыкла при жизни со Светой, я не знаю. Но факт остается фактом. Я убираю, стираю ее вещи, готовлю ей еду, ношу кофе в постель. И мне нравится за ней ухаживать, и для нее это как раз является продолжением того образа жизни, который у нее был. Так что у нас все обоюдно.
  - Что же, мне все ясно. Теперь я бы хотел поговорить с Дениел. Лика, вы не могли бы...?- Дарий не успел завершить фразу, как Лика сама помогла ему, продолжив.
  - Уйти? Да, конечно же. Мне как раз нужно было пойти в магазин за продуктами. Сколько вам нужно времени? Я побуду вне дома столько, сколько нужно.
  - Где−то час. И возвращайтесь,- улыбнулся Дарий. - Не сидеть же вам вечно где−то, пока в вашей собственной,- на это слово он сделал ударение.- Квартире общаются другие люди.
  - Это не проблема, не переживайте,- улыбнулась ему в ответ Лика.- Лишь бы Дениел это пошло на пользу.
  Выйдя из гостиной, они разошлись в разные стороны: Лика пошла к двери, надевать обувь для ухода в магазин, Дарий же пошел по тому направлению, куда ему показала Лика, и где находилась Дениел.
   Открыв дверь кухни, он увидел ее сидящей за кухонным столом. По всей видимости, она уже закончила ужинать, и сидела, держа на коленях портативный компьютер, то ли читая на нем книгу, то ли смотря фильм или просто слушая музыку.
  Дарий застыл на пороге. Он уже очень долго не видел Даниэлу. Даже за миллион миль он хотел бы сказать ей хоть слово, увидеть ее, полюбоваться улыбкой на ее лице. Находясь рядом с ней, он всегда чувствовал рядом с собой маленького ангела, который кружился вокруг него в танце. Да что там работники Организации! Дениел, вот кто был для него ангелом.
  Он помнил, как впервые в жизни взял ее на руки, когда она еще была младенцем. Это было его дитя, его маленький эмбрион, за которого он нес ответственность, которого должен был содержать в комфорте, уюте и защищать от всех жизненных трудностей. Но и он оказался не всесилен и "проморгал" тот момент, который разделил жизнь Ден на две части: "до" и "после". Сейчас перед ним сидела изрядно похудевшая бледная Дениел. Она была какой-то измученной и абсолютно безучастной, по сравнению с тем последним разом, когда он видел ее в Организации, разговаривая с ней в кабинете относительно ее дальнейших решений.
  Пока он застыл, наблюдая за тем, как она кивает головой туда сюда, все же, наверное, в той музыке, которая доносилась из ее наушников. Она подняла голову, почувствовав присутствие другого на кухне, и уперлась в него взглядом. Странно, но в ней не было и тени удивления. Она просто улыбнулась, лицо ее озарилось светом. Ему сразу же стало понятно, что она рада его видеть и с сердца упал чрезвычайно тяжелый камень.
  - Я знала, что вы меня найдете,- обратилась она к нему.
  - Можно?- поинтересовался Дарий, немного продвигаясь по кухне к Дениел.
  - Конечно!- прикрикнула она с вызовом, так и не вставая со стула.
   Сидела она в позе лотоса, с поджатыми под себя ногами, выставляя напоказ свои обнаженные ноги в коротких домашних шортах. Поставив компьютер на стол, она дала понять Дарию, что готова к разговору с ним.
  - Ну что, рассказывай, как ты тут, - обратился к ней Дарий. - Поверь, я уж с ног сбился в поисках тебя.
  Он решил не напоминать ей о похоронах, чтобы не бередить рану снова.
  - Как, как,- проговорила она, уставившись в одну точку и стиснув зубы, ее глаза выражали какую-то невыносимую тоску, злобу и безучастность.- Никак. Слава Богу, у человека еще существуют воспоминания. Вот и я, живя сейчас, такое впечатление, что не здесь. Я там, в прошлом. С мамой и папой.
  Дарий понурил голову. Он не хотел затрагивать тему Шветских. Но с другой стороны понимал, что Дениел это важно, и, пусть ей и тяжело об этом говорить, если уж она хочет, пусть говорит.
  - Знаете, что самое страшное в жизни, Дарий?
  - Что?- вопросительно кивнул он
  - Динамика. Все заканчивается. Зачем тогда жить, если ты знаешь, что и этот момент когда−то закончится. Если то, что ты держишь в руках сейчас, будто уже вытекает сквозь пальцы, если ты понимаешь, что ты уже никогда не сможешь вернуть былых дней, близких людей, моменты. И ты остаешься только с воспоминаниями.
  - Но ведь жить в прошлом вредно, тогда ты пропускаешь настоящее.
  - Любое настоящее когда−то станет прошлым. Мы теряем все. Сейчас даже если я буду иметь что−то новое, я буду бояться уже даже, когда оно окажется у меня в руках, что я это потеряю, что и это у меня отберут, и что наступит тот момент, когда все это безвозвратно уйдет.
  - Малышка, если тебе что−то действительно ценно, оно никогда не уйдет. И не только в воспоминаниях оно будет, и не только вокруг тебя, и ты не только будешь носить это в себе, но для того и существует новое перерождение, чтобы снова обрести то, что было когда-то для тебя самым дорогим. Некоторые люди проходят века и столетия, чтобы снова вернуть себе некогда украденное у них самым жестоким фактором: временем.
  - Так вы думаете, мама, и папа еще ко мне вернутся?
  - Я не знаю.
  - Но вы же сами сказали.
  - Я не знаю, захочешь ли ты их вернуть. Если да, то, конечно же.
  - А они?
  - Что они?
  - Как вы думаете, захотят ли они? - встревожено выпалила Дениел.
  - Разумеется, дурашка, что за вопросы ты задаешь! Они ведь любили тебя больше всего на свете.
   Хотя это Дарий сказал ей не в глаза. Он сам не был в этом уверен. Но эти слова были необходимы ей. Он это осознавал. И понял, что не ошибся, произнеся это, когда увидел блеск, который зажегся в ее глазах, после этих его слов.
  - Что же, тогда я буду ждать. Ладно, а что вы хотели?
  - Да так, узнать, как ты, и поспрашивать у тебя кое−что.
  - Давайте, спрашивайте.
  - Даниэла, почему ты живешь с этой девушкой, Ликой? У тебя ведь есть защита от Организации, возможные материальные блага, другие друзья, наконец.
  - Так легче. Я чувствую о себе заботу, и главное, я не боюсь.
  - А чего тебе бояться?
  - Агрессии. Я ощущаю себя крайне запуганной в мужском присутствии. Я мужчинам не доверяю. Особенно, когда они старше. Сразу же вспоминается отец,- тут Дениел передернуло. - И его домогательства. Я помню этот маниакальный железный блеск в его глазах. Казалось, ничего не сможет его остановить.
   Дарию стало очень жалко Даниэлу. Его дыхание сбилось. Всеми силами он хотел бы сейчас доказать ей, что не все мужчины такие. Что в мужском обществе можно чувствовать еще ласку, заботу, уверить ее в том, что можно быть счастливой и защищенной с мужчиной. Но он понимал, что Дениел еще необходимо самой к этому прийти. Должен был произойти какой−то щелчок, который бы переключил ее сознание. Он хотел было протянуть к ней руку, но отдернул ее обратно, испугавшись возможной реакции Даниэлы. Он не хотел еще более усугублять ситуации. Действовать с ней необходимо было крайне деликатно.
  - Так, как бы выразиться мягче, - начал крутить Дарий,
  - Да выражайтесь уже, как получится,- засмеялась Ден.
  - А ты находишься в сексуальных отношениях с ней?
  Дениел рассмеялась так громко, что стены будто начали сотрясаться от ее хохота.
  - Я не дам вам ответа на этот вопрос.
  - Ты просто боишься мужчин. И насилия с их стороны.
  - Почему же, у меня есть контакты и с мужчинами. Но я предпочитаю одноразовые контакты, где я ничего не обещаю.
  - Ты просто боишься, что кто−то тебя полюбит, привяжется к тебе. Все опять же сводится к страху перед мужским полом у тебя.
  Дениел разозлилась и очень болезненно и печально посмотрела на Дария. Ему даже стало ее жаль.
   - Знаете, я, быть может, скажу вам крайне интимный момент, но я и сама предпочитаю с мужчинами насильственные контакты.
  - Потому что ты не знаешь, как это бывает по-другому. Пока что. Но ничего, Дени, время пройдет, и ты научишься быть счастливой и получать удовольствие от жизни, доверять. И мужчинам в том числе. Я чего пришел сюда, Даниэла. Конечно же, я очень хотел тебя увидеть, и прилагал все усилия все это время, чтобы тебя найти, но у меня есть еще к тебе несколько важных вопросов, которые необходимо решить.
  Даниэла вопросительно посмотрела на Дария.
  - Нет, нет, не думай, что я каким−то образом хочу тебя использовать, - сразу же поменял он свой тон.
  Вообще поражало, как менялся Дарий в присутствии Даниэлы. Он и сам это понимал. И ему это нравилось. Он чувствовал себя маленьким мальчишкой, просто парил в воздухе, ощущал неописуемую легкость и даже минимальное безрассудство.
   Все капризы Дениел, смены ее настроения, неописуемые эмоции, которые она никогда не стеснялась показать, за исключением тех моментов, когда уходила в себя. Таких моментов Дарий боялся больше всего. Игнорирование для него, как и для любого человека, было самым тяжким испытанием.
  - А чего вы, глава Организации, вообще со мной возитесь? Зачем я вам? Оставьте меня! Я не думаю, что вы сможете мне помочь.
  - Глава Организации?- засмеялся Дарий, почесывая затылок.- Если бы меня еще там слушались. В последнее время все совсем стало выходить из−под контроля.
  Тут он на мгновение помрачнел. Дениел подошла к нему, и, посмотрев прямо в глаза, спросила:
  - А что такое? Вы чем−то опечалены?
  Взгляд серых глаз вдруг на мгновение задержавшись на направленных на него, вопрошающих круглых зрачках Ден, перекинулся вниз, на ее тело. И одновременно, ужасно смутившись, Дарий подскочил, испугавшись себя самого, сделав этим только хуже, потому что, учитывая, что Ден наклонилась к нему, и находилась в непосредственной близости, их тела мгновенно соприкоснулись, Дария обдало электрическим ударом. Дениел же начала ужасно смущаться.
  Нельзя сказать, что Дария она боялась. Возможно, это был единственный мужчина, который был намного старше ее, и которому она доверяла. Но если раньше она этого не замечала, сегодня всплыло то, что в его присутствии ее обдает странным жаром. Она одновременно и стеснялась его, и ее к нему тянуло, таким образом, в ней происходила постоянная внутренняя борьба. Самым главным фактором в этом было то, что она знала Дария с раннего детства и видела иногда больше чем своего отца, поэтому в ней сочетались чувства к нему, как к родителю, которые боролись с его простым мужским обаянием.
  И вот она решила пойти "ва-банк". Ей было очень интересно узнать это уже давно, и она довольно часто заводила подобные разговоры, но сегодня она решила копнуть глубже.
  - Вы пьете?
  - Да нет, ты же знаешь.
  - А я буду, - сказала Дениел, и направилась к бутылке, оставленной Ликой.
  - Бережете себя?- спросила она, уже наполнив стакан.
  Дарий усмехнулся.
  - Нет, просто люблю трезвый рассудок.
  - Вы всегда слишком много думаете.
  - Может в этом и моя проблема, малышка. Я вечно строю планы, схемы, но на практике все оказывается совсем не так. Я уже начинаю сомневаться в правильности такого своего поведения, может быть, стоит уже довериться случаю. Жить, полагаясь на случайности, просто отправляя в эфир свои желания.
  Дениел так нравились моменты, когда Дарий начинал разговаривать, будто сам с собой, обращаясь к ней. Она черпала такой кладезь информации, слушая его. Порой она силилась запомнить все, что он ей говорит, чтобы потом, когда его не будет рядом, ничего не упустить.
  - Но зато вы все планируете. Ведь вы глава Организации, без четких целей и планов ничего бы не функционировало. А на что вы готовы, Дарий, ради достижения собственных целей?- после некой заминки поинтересовалась у него Дениел.
   Лишь на момент Дарий, нахмурив лоб, задумался. Затем, без промедления четко и даже несколько грубо ответил:
  - На все. В полных смыслах этого слова.
  Дениел даже стало страшно. Она не видела в этом человеке ни жалости, ни любви. Видела лишь машину, биологического робота. И этот человек работает на Организацию, которая вроде как борется за добро, хочет нести свет и освещать им даже тьму. А перед ней сидел бесчувственный человек, напрочь лишенный духовных качеств. Беспощадный зомби. А зомбированный человек всего−навсего биоробот, он не способен на добро.
  Дарий немного отошел от того состояния смятения, в котором он был и снова начал улыбаться.
  - Так что вы хотели меня спросить? И вы так и не ответили, чего вы со мной возитесь? А еще, - Дениел застыла, в ней проснулось какое-то непонятное кокетство. - Вот скажите, почему у всех в Организации нет семьи? Ну, кроме моего отца.
  Тут Дениел замолчала. Затем, собравшись с эмоциями, она продолжила:
  - Вот разве вы никого не любите?- приподняв голос к концу предложения, спросила она.
  - Как много вопросов!
  - Пытаетесь увильнуть?- надменно подняла брови Дениел.
  Дария очень раздражала эта маска, которую она иногда надевала. При этом она приподнимала брови, морщила лоб, ее глаза смотрели одновременно удивленно и злобно, словно видели перед собой идиота, который несет бред и все это сопровождалось уничтожающим взглядом.
  - Дениел, девочка моя, сними эту маску,- вдруг сам не узнавая свой голос, сказал Дарий.
  Он обращался к ней не как отец, и не как друг, а как жизненный партнер.
  - Пойми, то, что ты делаешь сейчас лишь проявление самозащиты. Желание сделать видимость, что в душе у тебя тоже есть злость. Но никто не сказал, что это настоящие эмоции, а не только гримаса.
  - Что вы от меня хотите? Не отвечаете на вопросы, ну и не надо!
  - Да причем тут вопросы? - немного даже вышел из себя, обычно спокойный как удав Дарий. - Я лишь хочу, чтобы тебе было жить удобнее и приятнее. Ты должна перестать обороняться и видеть одни угрозы. Поверь, существует достаточно людей, которые хотят и могут тебя защитить. Огромное количество людей на твоей стороне, любят тебя и поддерживают.
  - А где же они? Кто они? Что-то я их не вижу. По крайней мере, с вашей стороны.
  - А как же Катрин, допустим?
  - Тетя Катрин, да, она всегда была ко мне добра. Ладно, уйдем с этой темы. А почему вы говорите, что во мне нет зла?
  - Оно может быть в тебе и есть, только твое зло напоминает мне игрушечный пластмассовый меч в руках ребенка. Вроде, как и меч, но ведь смешной и ненастоящий. Тот, кто творит зло, должен искренне получать наслаждение от этого. Ты же пытаешься проявить агрессию или казаться хуже, чем ты есть просто в качестве защиты, и еще ты все еще пытаешься казаться хуже для того, чтобы другие поняли, какая ты есть на самом деле и помогли тебе показать твою истинную сущность.
  Дениел на миг застыла. Казалось бы, Дарий читал ее как раскрытую книгу. Она очень расстроилась. Соскользнула на пол, прижавшись спиной к стене, опустила голову на руки и начала сотрясаться от рыданий. Когда она подняла голову с глазами, полными слез, она обратилась к Дарию со всхлипываниями:
  - Так, а что же мне делать? Как мне выживать? Я не хочу быть сильной. У меня нет сил. Я устаю от того, что мне надо притворяться злой. Хотя вы знаете, я даже не притворяюсь. Но мое зло, оно какое−то не такое. Знаете, я бы никогда не смогла выбрать сторону, вот как мой отец или моя мать. Потому что я не подниму руку против своих Темных. Там мне всегда рады. Но и Организация заботится обо мне, и Светлым хочется помочь, я не знаю что делать,- Дениел обессилено опустила голову, закрыв волосы руками.
  -Ты - коктейль, Дениел. Абсолютная смесь Темного и Светлого, пятьдесят на пятьдесят. Может быть, потому ты так и нуждаешься в советах, и, в отличие от других, к ним прислушиваешься. Даже если ты их и не просишь. Другой человек разбивает твой абсолютный нейтралитет. Дает тебе тот необходимый один процент перевеса, и ты уже легко можешь принять решение.
  - Но ведь как мне так жить: пятьдесят на пятьдесят? Это ни туда, ни сюда.
  - Почему же? Просто поставь перед собой задачу это совместить. Перемешай свой коктейль. Сделай это целью своей жизни: понять, как это объединить.
  - Но ведь в каждом есть и хорошее и плохое.
  - Да, но каждый меняет сторону в зависимости от ситуации, да и перевес в каждом не ровный. Твоя же задача именно сделать эту смесь постоянной. И я тебе скажу, у тебя это и так получается. Не получается лишь одно: нормально функционировать. В тебе зло, смягченное добром, в итоге это зло не может причинить вреда. Все его попытки такое сделать обречены на провал, потому что тебе станет жалко и, если ты и будешь делать плохо, это будет искусственно. А добро не может быстро идти дальше, тормозимое грузом твоих травм и боли прошлого, тьма тянет вниз, затягивает в омут. Узел на твоей шее становится все крепче: образ жизни, все противостоит твоему развитию. Твоему восхождению вверх. Ты должна решить, и не про сторону, а про синтез.
  Дениел впервые задумалась над этими словами Дария всерьез. Он всегда твердил одно и то же. И она никогда это не понимала, или не придавала этому всему значения. Но ее никогда не раздирали сомнения: добро или зло. Действительно, как песок разного цвета в сосуде, который распределяется равномерно, так и в ней прекрасно себе сосуществовали добро и зло. Ей очень хотелось к свету, но тьма напоминала обо всей боли и страданиях. Дениел казалось, что только любовь вытянет ее. И она отчаянно к этому стремилась. Пока ее крылья не подрезали. Пока все иллюзии не были разбиты. В первую очередь, враньем, которое жило в ее семье еще со дня ее рождения.
  - Твоя проблема, малышка, в том, что тебя очень сильно любили, и тебе кажется, что это закончилось.
  - А как я буду жить без мамы, Дарий? И даже без отца,- Дениел сплюнула при этом.
  - Ты все еще держишь зло на Сергея?
   Она опять одарила Дария уничтожающим взглядом.
  - Ты считаешь его предателем? А он был просто мужчиной, который поддался чувствам, он не был святым, и воля его была слабой. Слово "долг" отсутствовало для него вовсе. Но если ты попытаешься поставить себя на его место...
  - Я не собираюсь ставить никого ни на чье место,- крикнула Дениел.
  - То ты поймешь,- не прерываясь продолжил Дарий.- Никто не знает, как бы другой поступил на его месте.
  - Я не хочу ничего слышать,- Дениел начала колотить ногами по полу и затыкать уши руками.
  - Хорошо, хорошо. Может быть, когда-то ты все поймешь и простишь его.
  - Никогда! Он предал нас с мамой.
  - Твоя мать тоже была не святой. Так, так, все, я больше ничего не говорю,- поднял руки вверх Дарий в знак примирения. - Ты спрашивала, чего я с тобой вожусь. Так вот: ты для меня родной человек,- при этих словах Дарий отвел взгляд в сторону, но Дениел этого не заметила, так как продолжала рыдать на полу. - Насчет того, что в Организации никого не любят, что там люди все одни,- это неправда. Когда−то я расскажу тебе больше. А теперь мой вопрос: по всем сводкам в городе увеличивается негативный фон. Я знаю, что многие представители Темных собираются и что-то замышляют. Тебе что-то известно насчет этого?
  - Вы что хотите, чтобы я сдала вам "своих"?
  - Ну, ты же только что сказала, что для тебя нет "своих". Пойми, главное для меня, чтобы в стычках между силами Света и Тьмы не пострадали простые люди. Им эти проблемы ни к чему. И так живется порой не сладко.
  - Послушайте, вы, правда, так думаете? Мне кажется, что вы сейчас врете. Вам же плевать на всех,- кинула ему раздраженная Дениел.- Я чувствую вашу фальшь!
  - Не надо быть такой категоричной. Может быть, мне и все равно. Я тебе давно говорил, когда кто−то умирает, в любом возрасте, насильственным путем или натуральным, я понимаю, что этот человек привел своей жизнью, своими поступками к такому исходу. Все мы здесь познаем уроки. Но сейчас уровень негатива растет с каждым днем, баланс постепенно нарушается. Мне необходимо знать, если у тебя есть какая-то информация, я...
  - Есть, - перебила его Дениел. - Я была на собрании Совета на днях.
  - Какого еще Совета? Насколько я знаю, каждый из Темных считает себя сверхличностью и иерархия у вас вообще не допустима. Особенно в Высших слоях.
  - Да, но ведь можно быть без управления, построить все на принципах дружбы.
  - Каждый все равно будет тянуть одеяло на себя. Темным, в силу их разрозненности, никогда не победить.
  - Да думайте, что хотите. Мне плевать. И вообще, мне лень рассказывать вам все.
  - Тебе совершенно не нужно напрягаться, малышка. Дай мне свою руку, я хочу увидеть это все сам.
  Дениел покорно послушалась Дария и протянула ему свою руку, когда он опустился рядом с ней на пол. Внезапно она почувствовала, что из нее что−то выжимают, мгновенно какое−то непонятное ощущение усталости накатило на нее, в этот же момент за одно мгновение Дарий перенесся в достаточно мрачное место, затхлая прохлада которого сразу же показалась ему странно знакомой.
  Немного напрягшись, по интерьеру и атмосфере помещения, Дарий без труда узнал особняк Седого. Одного из самых неприятных ему самому, но крайне уважаемому Темному. Еще с раннего детства Седой стал оборотнем, но в данное время промышлял он тем, что создал свою определенную секту, куда привлекал не только Темных, но и Нейтралов, настроенных на Протемную сторону. Сколько простых людей, абсолютно не подозревающих ничего, погибло в страшных муках при их жертвоприношениях.
  От всех этих обрядов у работников Организации и Светлых дыбом вставали волосы, потому что со временем они становились все изощреннее и изощреннее, а так же были крайне непредсказуемыми. Менялись члены этой секты, менялись места их сбора. Казалось, что это вообще было наваждение и всем только казалось. Настолько неуловимым был и сам Седой, и его последователи. Никто не знал, к каким новым граням магии приблизились они, что приоткрыли для себя за завесой тайны благодаря своим действиям, но почему Дарий припомнил это помещение, так это от того, что довелось ему некогда посетить самого Седого для разговора и побыть в его ужасном месте обитания.
  Случайные посетители были редкостью в этом доме и все по причине того, что он находился достаточно далеко от ритмов мегаполиса, в чертах пригорода, замаскированный огромным высоким забором, в крайне тихом месте, практически глуши. С первого взгляда было чрезвычайно сложно понять все прелести, скрытые в этом особняке внутри. Потрясающая прохлада, старинная атмосфера, гобелены, подсвечники, легкий полумрак и огромные залы.
  Но увиденное на этот раз происходило не в той комнате, где Дарий встречался с Седым, по всей видимости, то был его основной кабинет. В данное же время Дарий перенесся в огромный зал, посередине которого стоял длинный коричневый древесный стол старого образца. В одном конце комнаты находилось некое подобие сцены, которое, скорее всего, предназначалось совсем не для выступлений, а для неких обрядов. Стены зала были покрыты простой серой известкой, стояла неимоверная прохлада. Никаких яств на столе не было, лишь стояло несколько графинов с алкоголем, и все желающие могли добавить себе различных напитков.
  То, что видел Дарий, постоянно обрывалось, все это происходило в дымке, и он мог различать только обрывки фраз. Видимо, Дениел боролась сама с собой: показывать ему все это или нет. Но пусть и с преградами, Дарий смог различить некоторые фрагменты разговора.
  - Этот случай прекрасно дал понять, как они стоят за "своих". О каком балансе может идти речь? Все мы для них - никто, и если они не испугались даже такую сильную из "наших" пустить в свою мясорубку, то значит, они вообще страх потеряли. О каком доверии, минимальном перемирии можно вообще говорить?- произнес на надрыве один из собравшихся, тучный мужчина с красным раздутым лицом, как у какого−то бывалого алкоголика, соломенными жидкими волосами, которые были прикреплены к его голове как куча коровьего навоза и налитыми кровью глазами.
   В нем Дарий без особых проблем сразу же узнал Давида, одного из крайне неприятных участников агрессивных событий на Дальнем Востоке.
  - Да, это мы можем посчитать негласным поводом для войны,- ответил ему долговязый поджарый брюнет с бледной кожей лица и черными тонкими бровями, а так же такими же губами лет тридцати, возможно, самый молодой из собравшихся там, Темный.
  Он Дарию был не знаком.
  - А нужна ли она нам? Может быть не нужно ничего бередить? Все же худой мир лучше доброй ссоры,- начал вторить ему мелкий мужчина средних лет с крысиным носом и трясущимися руками.
  Он постоянно ерзал по стулу, по всем его движениям можно было отчетливо понять, что он находится в сомнениях и пока не понимает, какое решение ему стоит принять.
  - Ты что, Эдуард, вообще трус?- напал на него Давид с другой части стола.- Да я тебя сам здесь прямо на месте порешу,- брызгая слюной и, краснея, сотрясая кулаками, чуть не кричал он. - Или ты продался им? Шлюха!- плюнул он в сторону Эдуарда. - Да если мы не среагируем сейчас, они подумают, что им это так прокатило. И все, потом пиши-пропало. Эти твари решат, что так можно делать. Нет, мы просто обязаны дать достойный отпор,- продолжил он.
  - Не переживай, Давид, мы отомстим за Светлану, - вклинился в разговор другой мужчина, по кличке Бэвз.
  Он напоминал старого истощалого льва, высокий, иссохший, с вытянутым лицом, на котором прорисовывались лишь впавшие глаза и с ужасающе отпугивающей кожей, полной холмов и впадин. Таковой она стала под действием множества заклятий и трансформаций, которые претерпел он за свой долгий жизненный путь. Сейчас он напоминал человека, перенесшего оспу. Славился он среди "своих" небывалой щедростью, умением тратить деньги направо и налево, а так же каким−то непонятным ни для кого великодушием и даже спокойствием.
  - Она не была каким-то рядовым членом среди нас. Все восхищались выдающимися душевными качествами этой женщины. Да куда там всем этим с их Организации да Светлым до нее.
  -Только необходимо решить, насколько сильным будет наш отпор, и в чем он будет заключаться,- медленно промолвил Седой, расположив сморщенные грубые руки с надутыми венами на столе, и постукивая ими.
   Все при этом останавливали взгляд на его массивном серебряном перстне на мизинце.
   - Давайте не будем достаточно наивными. Наши лагеря всегда существовали, и всегда будут стоять на своих местах. Пока есть одни, будут и другие. Не хотелось бы терять много своих просто так, по−глупому. Только от нашей агрессии и стремления к простому насилию. Но припугнуть их просто необходимо. Чтобы не было дальнейших потерь. Немного пусть затянут пояса.
  - А мне плевать, сколько пострадает и сдохнет. Пусть даже миллионы. Особенно не "наших",- поднял бокал вина Давид, стукнув им по столу и разбрызгав капли, а затем осушил его до дна.
  - Да, ты прав, - вторил ему молодой поджарый незнакомый Дарию Темный.
  "Кто же это такой?",- пронеслось у него в голове.
   Тем временем, молодой продолжал:
  - Есть цена, которую необходимо платить за все, что ты делаешь. И за Светлану они заплатят в десятки раз больше. Я не пожалею ни сил, ни людей. Да и это просто интересно. Ну что, поиграем, друзья?! - поднял бокал он, привстав.
  - Да! - раздались восторженные возгласы.
   Бегло посчитав собравшихся, Дарий насчитал человек двенадцать, среди них трех женщин, которые молча сидели и пока что только слушали, быть может, лишь любуясь собой и продолжая думать о чем−то своем. На самом деле, женщин было четверо. Четвертой была Дениел. Но ее Дарий видеть не мог, так как он смотрел на все это ее глазами.
  - Сделаем вечеринку?- крикнул Давид, явно уже смакуя возможности от их какой−то призрачной победы.
  - Так, а какова цель всего этого?- не унимался трусливый мужик с крысиным носом.
  - Не цель, а цена. Мы возьмем цену жизни Светы. А она ух какая,- издевательски ухмыляясь, поднял палец бледный долговязый и снова поднял бокал, доверху заполненный ярко−бордовым вином.- И здорово повеселимся!
   Опять раздались восторженные возгласы.
  - А ты не боишься, что с тобой произойдет то же? Что тебя сотрут?- продолжал крыса.
  - Вот! Вот!- начал тыкать пальцем Давид, и его глаза стали еще более наливаться кровью. - Вот они и добились, чего хотели. Ты уже боишься! Они поселили страх во многих из нас. Будто они выше. И могут решать. Теперь те, кто их боится, их верные псы, которые будут плясать под их дудку. А я не пес! Я свободен и я готов умереть, но не играть, ни по чьим правилам. Они никогда, никогда не будут диктовать мне, что мне делать и когда. И я докажу это. Чтоб знали свое место! - не успел он, даже снова поднять бокал, как раздались поддерживающие его крики.
   Седой, явно возглавляющий все это мероприятие, сидящий во главе стола, попытался спокойно резюмировать все, сказанное этой пьяной толпой, и, подняв руку, начал:
  - Мы будем играть на том, что они ценят более всего и за чье счастье борются: невинных. Чем больше их пострадает, тем лучше. Ну и необходимо выбрать парочку из них, которых они особенно почитают, чтобы плакали подольше. Согласны?
  Все закивали.
  - Ведь подумайте, мы - как соседи. И если твой сосед начинает "борзеть" и включает музыку сегодня до двенадцати, не скажи ты ему о том, что тебя это не устраивает, он завтра включит уже до двух. И это будет твоя ошибка, твоя вина? Ты уже "проморгал" тот момент, когда должен был указать ему на его место.
  - Больше я вам ничего не покажу!- внезапно выдернула у Дария свою руку Дениел. - Я не собираюсь их подставлять.
  Дарий попытался быстро выйти из состояния оцепенения. Он ощущал сейчас себя как тот, кого только что насильно разбудили, вытащив из фазы глубокого сна. Что−то сосало под ложечкой, он никак не мог справиться с действительностью, в которую он перенесся не по своему желанию. Немного приведя в порядок свое мышление, он ответил Дениел немного даже разозлено, все в силу своего плохого самочувствия:
  - Ты сначала реши, кто "твои", и кто "чужие".
  - Мои и те, и те.
  - Тогда в твоих интересах не вставать на одну сторону, а сделать перемирие. По крайней мере, помочь попытаться это сделать. Просто понимаешь, в чем дело,- голова у Дария кружилась, и он не мог нормально подбирать слова.- Насколько я понял, все уверены в том, что это Организация убила Светлану. Отомстив, таким образом, за смерть Паулы как члена Светлого сообщества. Но ведь все дело в том, что мы абсолютно к этому непричастны!
  - Да сколько можно вообще говорить об этом? - Дениел уже начало тошнить от всех этих разговоров. - Поймите: я не хочу больше говорить о смерти мамы! - ее голос садился, в душе все более зияла еще не зажившая рана.
   Ей было действительно неприятно все это еще раз вспоминать и опять вытягивать из глубин своей памяти, переживая свое горе вновь и вновь. Дарий же будто не обратил внимания на ее слова. Он зациклено продолжил:
  - Никто не мстил за Паулу. Никто не отдавал приказа стирать твою мать, пойми это. И твоя задача: каким−то образом объяснить это тем, кто сейчас собирается, как они выразились, "взять цену" за ее смерть.
  Дениел стояла просто ошарашенная. После недолгой паузы она промолвила:
  - Вам плевать. До меня, моей матери, моего отца, - медленно протягивая слова и, вытягивая их из себя, сказала она.- Вы думаете только о себе и своей Организации,- внезапно с Дениел сняли пелену.
   Она стояла и смотрела на Дария абсолютно беспристрастно, чувствуя себя сейчас просто тем, кого использовали в своих целях, воспользовавшись его доверием. Она была разочарована в нем, осознав, что ему нет дела до нее, ее чувств, ощущений, и целью его прихода было только выведать, что же там замышляют друзья ее матери. Ей было все это омерзительно, и она хотела лишь одного: чтобы Дарий незамедлительно покинул ее жилище. Она не могла видеть его ни одной минутой дольше, так как ей было просто противно, внутри она наливалась пустотой, наполненной тоской и разочарованием. Этот легкий осадок застилал ее душу, и она все более понимала, как обманулась в человеке.
  - Уходите! Я ни секунды больше не желаю вас здесь видеть, - яростно кинула она, и, подскочив к Дарию, стала выпихивать его из кухни.
   Вдруг к Дарию вернулся рассудок, он понял, что опять же из-за своего упрямого и слепого преследования целей он сейчас допустил ошибку и, быть может, даже потерял и так настолько хлипкое доверие Дениел. Он не стал противиться, и молча поплелся к выходу, дабы не обострить конфликт еще больше. Ему нужна была передышка, время, чтобы придумать, что делать дальше. Видя, что Ден уже впадает в истерику, попытаться остаться здесь, и что-то ей объяснить все равно было бы уже просто абсурдным решением.
  Лишь на мгновение, обернувшись на Дениел, которую уже просто било в конвульсиях агрессии, он быстро покинул квартиру Лики.
  
  Глава 4
  Наваждение
  
  После ухода Дария Даниэл стало еще хуже. Она решила дождаться Лику и пойти куда−то отдохнуть. Подходило какое−то злачное место, где она могла бы спокойно забыться и унестись от всего горя, которое Дарий снова заставил ее сегодня минимально пережить.
  Максим же, терзаемый все теми же помыслами, что примерно и Дениел относительно "развеивания" и "добивания" себя самого, уже покинул свой дом и занимался поисками необходимого ему заведения. Искать его Максиму пришлось достаточно долго. Он несколько раз обошел подворотни приблизительного района, где оно находилось, и уже совсем разочаровался и хотел забросить поиски, как увидел пару парней странного вида в крайне неприятной одежде, спешащих куда-то в обнимку.
  "Мерзкие геи",- проговорил про себя Макс.
   Но надеясь, что они приведут его к цели, он последовал за ними. Передвигались они настолько быстро, что создавалось впечатление, будто они летят над землей. Минуя переулок за переулком, они свернули в темный тупик, в котором стояло два мусорных бака. И какое было удивление Макса, когда за ними он увидел еле различимую пристройку с лестницей вниз. Та парочка быстро проскользнула по ней, они позвонили в звонок, и открылась дверь, озарив ступеньки красным цветом.
  Максим стоял в оцепенении. Его, с одной стороны тянуло в это место, а, с другой, он примерно понимал, куда он идет. Что-то в его теле пыталось противостоять этому. Собравшись с силами, он все же сделал над собой усилие, и шагнул вниз по лестнице. Спустившись к двери, он увидел, как золотыми разливами на красном фоне на двери висела маленькая табличка "Беде". Он позвонил в звонок, но дверь не открывалась.
  "Странно", - отметил про себя он.
  Тем парням они сразу же открыли. Но он не унимался и продолжил звонить. Разозлившись, он просто дернул за дверную ручку и дверь подалась. Его сразу же озарило красным светом, искрящимся из помещения, и в нос ударил приторный запах запечённого граната.
  Перед ним предстал охранник, если можно было таким образом назвать этого человека. На первый взгляд он вообще смахивал скорее на посетителя или ведущего какого-то юмористического шоу. Что-то в его виде вызывало в Максе ужасное отвращение.
   Он был намного ниже Максима, в ухе сидела серьга-клык, щедро намазанные гелем волосы сбивались в кудри кое-где. Его цветастая рубашка была расстегнута сверху, и из-под нее виднелась волосатая грудь, черные волоски так и вырывались из рубашки.
  - К нам?- кинул он Максу.
  - К вам,- ответил тот и молча, а так же крайне сосредоточенно минув его, проследовал дальше, к гардеробу.
  Этот смазливый маломерка поспешил за ним, петляя то взад, то вперед, явно намереваясь что-то сказать и постоянно передумывая это сделать. Он то и дело то поднимал руку, то хотел открыть рот, продолжая крутиться перед Максимом. Единственное, что он смог выговорить, это то, что его звали Костя.
  Они шли по коридорчику со стенами, оббитыми мягким красным бархатом. Пол под ногами был покрыт черным ковром, настолько мягким, что ноги Макса утопали в нем при каждом шаге, создавая иллюзию того, что он сейчас может вот-вот провалиться.
   Этот Костя подвел его к следующей двери в конце коридора и, открыв ее перед Максом, сам поспешил обратно к входу в заведение. Зайдя в помещение, Максим был поражен увиденным количеством сигаретного дыма, различных световых эффектов, которые плавно передвигались, начиная с одного цвета, заканчивая другим. Его взгляд не мог остановиться на одной девушке, так как девушек было много. И они все были грязные и развратные. Каждая соблазняла его по-своему. От этого ему стало противно. У него в голове возникали мысли, и виделась картина, как он с каждой из них занимается "распутным дельцем". Но он понимал, что все эти существа мерзкие, так как они готовы продавать свое тело за мизерные копейки. К тому же он мгновенно почувствовал к ним отвращение, проклинал их в душе, потому что он знал, что в каждой из них существует только темная сторона, которой владеет Дьявол. Они все ведьмы.
  Рядом с ними он видел мужчин, которых они ублажали. Подняв голову, Максим увидел на потолках изящно стекающие свечки, которые тоже вроде давали теплоту, но это была иллюзия, обман. Сверху на этих "грязных путан" стекал осадок этих свечей. Им было больно, но они получали от этого удовольствие. И они это использовали для того, чтобы выглядеть более агрессивно, жестоко.
  Эти капли мерзкой слизи капали на их тело. Ливни горячих слез свечей, попадая на тело ведьм, не сразу засыхали, и те пользовались этим, растирая и размазывая плавными движениями по своему телу эту отвратительную субстанцию.
  Все это Макс видел с возвышения, спускаясь по ступенькам вниз, к танцполу. Он плавно приближался к месту, где мог утолить свое горе. В каждом образе, каждой девушке он искал ту свою, единственную, необыкновенную. И каким было его разочарование, когда он не находил и не находил ее. Вдруг наступил момент, когда он осознал, что уже вплотную приблизился к ним, к этому кодлу. И сейчас ему придется проходить через них, и они будут к нему прикасаться. Он почувствовал внутри то, что он прямо сейчас готов их всех уничтожить за то, что они такие. И беглыми движениями, пытаясь не замечать этих мерзких тварей и их прикосновений, он быстро плыл сквозь танцпол основного зала. Их руки казались ему горящими углями. Будто он попал в ад, пробираясь сквозь языки пламени к цели. Но он знал, что это закончится, и только это и вело его дальше.
  Свет медленно переливался по их, ужасным образом, обнаженных телах, перетянутых какими-то черными нитками. На некоторых из них он видел различные аксессуары жесткого секса. Шипы, наручники, плетки. Некоторые из них обливали свое тело медом. Другие же наносили на свое тело сливки, фрукты, чтобы партнер "на одну ночь" смог их съесть, наслаждаясь при этом вкусом и возбуждаясь при этом. Больше всего Максима раздражали грубые оттенки красного и ярко-голубого падающего света на их унизительных лицах, которые искажали их и без того ужасные гримасы. Наконец достигнув столь желанной барной стойки, Максим из последних сил повалился на этот мерзкий стул, и повернулся ко всему этому смраду спиной, пытаясь даже не смотреть на зеркало перед ним, где отражался весь срам, происходящий в зале.
  - Виски,- крикнул он бармену, который в ответ улыбнулся ему ртом, полным кривых зубов.
   Если по обыкновению Макс не привык общаться с незнакомцами в заведениях, внезапно к нему подсел мерзкого вида старикашка. Хотя, если присмотреться поближе, что-то в этом старике говорило о недавней молодости.
  - Что, испугался?- оскалился тот. - Не переживай, - похлопал он Максима по плечу.- Я страдаю редкой болезнью. Мне всего семнадцать лет, но я уже стар. Что-то с моими органами не так. То есть, со мной.
  Максим сделал большой глоток виски и посмотрел на этого молодого старикашку.
  "Еще только этого тут не хватало",- засмеялся он про себя.
  Но он отметил так же, что благодаря этому парню он мог смотреть хотя бы на одно его уродство, не замечая, что творится в зале в зеркале, которое располагалось перед ним, помещенное на стену бара.
  - Зачем ты здесь, если ты не такой, как мы?- обратился он к Максу.
  - А откуда ты знаешь, какой я? Я и сам еще этого не знаю.
  - Но я же вижу, что тебе здесь не комфортно, что-то не нравится. Твое отвращение читается уже даже по твоему взгляду. Вот даже сейчас ты со мной говоришь, и тебе противно. Зачем же ты делаешь над собой усилия? Скажи мне- уйди, и я уйду.
  - Нет, я даже благодарен, что сегодня мне удастся поговорить хоть с одной живой душой в этом смрадном месте.
  - Ты сейчас сказал это так, как будто себя ты отделяешь от этого места. Оно отдельно, и ты отдельно.
  - А разве не так?
  - Нет, не так. Пока ты находишься здесь, ты часть всего этого мира. Это был твой выбор прийти сюда и не надо теперь строить из себя святого и плеваться на все, что ты видишь. В конечном счете, если бы ты не хотел, тебя бы здесь не было.
  - Справедливо,- кивнул ему Макс.- Но почему я здесь? Неужели я такой же, как все вокруг?- поразился он, окидывая взглядом снова всю толпу вокруг.
  - А все разные. Но сейчас мы объединены тем, что мы все находимся в одном месте, образ жизни...
  - Ты хочешь сказать, что мой образ жизни такой же, как и всех здесь?- перебил его Макс.
  Его голос перешел на крик. Молодой старикашка усмехнулся и таинственно стал смотреть прямо в глаза Максу.
  - Как тебя зовут? Я Крис.
  - Макс,- протянул руку старикашке Максим.
  Но тот не подал ему руки в ответ. Лишь смотря пронзительным взглядом, который буквально пронизывал Максима, и, продолжая ехидно улыбаться, проговорил:
  -Это так смешно, когда люди считают странными и ненормальными только других, но не себя самих. И главное, даже боятся в этом признаться.
  Максим понурил голову. Что-то в этих словах поражало его. Открывало глаза на суть вещей.
  - Ты слеп, Макс. И не видишь в первую очередь себя самого. Чего я подсел к тебе? Твои глаза мертвы. Я видел это, когда ты шел по залу. Но мне кажется, для тебя наступают моменты, когда они озаряются светом, существует то, что может их оживить.
  - И что это, как ты думаешь?
  - То, что сводит тебя с ума. Почему твои глаза мертвы? Чего они нацелены на одну точку? Ты думаешь лишь об одном, ты помешан на чем-то? И что давит на тебя? Чего ты так опечален и зол на всех? В чем все для тебя виноваты?
  - У тебя есть родители?
  - У всех есть родители.
  - Они живы, ты живешь с ними, или как?
  - Посмотри на меня. Не все родители одинаковы. Мои отреклись от меня, поняв, что родили чудовище. В наше время все боятся и не любят то, что не похоже на них.
  Максим молча пил и смотрел на этого Криса. Он не сочувствовал ему. Поразительным было то, что ему было абсолютно все равно. А вот о своем горе он хотел поговорить. Если такой шанс уже плывет в руки, если есть на кого выпустить информацию, почему бы им не воспользоваться?
  - Отца у меня не было никогда, а мать недавно убили. Вместе с моим еще не родившимся братом или сестрой. Я до сих пор упрекаю себя, жалею, что меня не было в тот день рядом с ней, может быть, тогда все было бы по-другому.
  - Если так должно было случиться, ты ничего не смог бы изменить. Даже оттянув момент, то, что должно было произойти, нагрянет на тебя в самое неподходящее время. От этого нельзя уйти. Ты ничем бы не помог своей матери. А кто ее убил?
  - Жена маминого любовника,- с горечью сказал Макс, и его глаза полыхнули страшных блеском.
  - Ты ее ненавидишь?
  - Да. Всем своим существом, каждой своей клеткой я осуждаю и ненавижу ее. Не было женщины, которая была бы мне более противна,- начал откровенничать Макс.
  - Так пойди, скажи ей это. Не держи ничего в себе.
  - Этой твари и так уже нет в живых.
  - Ты что, убил ее?
  Макс промолчал.
  - Нет ни ее, ни ее мерзкого муженька. Уже... в живых,- промямлил он.
  - А как ее звали?
  - Светлана. Шветская Светлана.
   Глаза Криса округлились.
  - Ты что, знал ее?- немедленно спросил его Макс.
  - Да кто ее не знал! Святая женщина была. Я не могу разделить твою нелюбовь к ней. Со Светланой мне доводилось общаться, и женщины более преданной и любящей свою семью, я еще не видел. Конечно же, у нее были свои "бзики", но у кого их нет. Она просто не умела прощать, и хотела, чтобы все было так, как она хочет. Но не всегда наше "хочу" совпадает с желаниями других. Просто она не умела это признавать. Жаль, что ее больше нет в живых. Выпью за нее,- сказал он и осушил свой стакан.
   Тут взгляд Криса остановился на Максе, будто вспоминая что-то.
  - А ведь я тебя знаю. Ну, заочно, конечно. Ты ведь любишь ее дочь Дениел, да?
  - Да,- выдохнул Макс. - И эта любовь изнуряет меня, выпивает из меня все живое.
  И Максим пустился в рассказы о своих чувствах Крису. Тот внимательно слушал его и, наконец, собравшись с мыслями, ответил.
  - Ты не хочешь отпустить ее. Дать ей выбор. Ты пугаешь ее даже тем, что ты не даешь ей времени подумать, особенно учитывая вашу ситуацию, ты все надеешься, что все будет так, как ты хочешь.
  - Да мы вообще не виделись еще со дня после смерти ее родителей. О чем ты говоришь? Кому я выбора не даю?
  - Значит, не дашь. Ты зациклен на ней. Маниакально зациклен.
  Максим отвел взгляд в сторону. Крис продолжал.
  -Пока жива надежда, ты еще не свободен, Макс. Пока ты веришь в то, что вы будете с Дениел и лелеешь эти мысли, ничего не поменяется. Потому что ты не веришь в то, что вы можете быть вместе. Ты мысленно все равно строишь какие-то преграды вашему счастью, оправдывая свои иллюзии. А может, ты вообще не любишь этого человека, а лишь придуманный тобой образ, который потому и не хочешь видеть в действительности, ведь реальный человек отнюдь не сходится с твоей картинкой-идеалом.
   Но потом каким-то удивительным образом с глаз снимается пелена, и ты трезвеешь: ты больше не страдаешь. Человек есть, но твой образ уже умер, и ты остыл. И так со всем, не только с любовью. И никакие призраки прошлого уже не могут тебя мучить.
  Ты становишься абсолютно свободным. В первое время даже не можешь привыкнуть к этой удивительной легкости. Тебе кажется, что что-то не так. Ведь раньше ты жил по-другому. Ты уже настолько увяз в плену своих страданий и зависимостей, что, постепенно обрывая цепочку за цепочкой, и освобождаясь от всего пучка своих травм и проблем, ты и не понимаешь, что вот он, настал тот момент, когда все уже кончено. Ты свободен! Ты хочешь жить опять. И это не странно, ты ведь так уже привык. Но ты видишь, что тебя уже больше не тревожат былые проблемы, ты не чувствуешь ни негативных, ни положительных чувств к тем людям, к которым был привязан и от кого зависел, не важно враг был это, обидчик или любимый человек.
   И вот тогда наступает миг, когда ты, наконец, один. Произошло то, чего ты боялся и чего так ждал. Даже бросаясь с головой в былую проблему, перекручивая в голове воспоминание за воспоминанием, ты уже не в силах чувствовать былую боль. Смотря на фото любимого человека или встречая его на улице, ночью ты уже не в силах оплакивать ваши с ним не отношения. Так же, видя друга, который тебя предал таким образом, что ты никогда и думать не мог, что люди вообще способны на такие крайние степени предательства, ты вздохнешь с облегчением от того, что тебе уже все равно. И вот он, тот момент, когда и ты уже не нужен никому, и тебя это уже никак не трогает.
   Ты отпустил всю свою боль, как птицу. Дал ей свободу, перестал держаться за эти страдания, и, тем самым, освободил себя. Сказал: довольно! Мне надоело так жить. Я живу одинаково. Меняются лишь лица, события, картинки, но все делают одно и то же: бросают, мучают, ранят, предают, убивают. И это совсем не значит, что все вдруг перестанут это делать. Все будет так же. Ты просто уже поменяешь к этому отношение. У тебя уже не будет болевого фокуса на такие ситуации. Ты стал свободен. Тебе не все равно. Ты понимаешь, что все мы люди, и ты в определенные моменты тоже можешь кого-то ранить, предать, и это естественно. Ты начинаешь видеть и себя, и понимать, что тебе никто ничего не должен. Этот момент очень тяжелый, но если его пройти, а выбора у тебя просто не будет, потом все станет легче. Ты начнешь строить новую жизнь, лишенную якоря твоих проблем из прошлого. Эта вереница полупрозрачных призраков прошлого не будет идти с тобой по улице, возмущая и пугая прохожих своим зловонием.
  - Хорошо ты говоришь, Крис, но к тому, о чем ты тут мне доказываешь, еще, наверное, нужно прийти. Я не собираюсь пока отказываться от своих планов и надежд.
  - Это твой выбор,- подмигнул ему Крис.
  - Я сейчас вернусь,- бросил ему Макс и пошел по направлению к туалету.
  Крис же, заказав еще выпивки, сидел и обдумывал все, что услышал только что. Он увидел в Максе все признаки приворота. Но он ему ничего не сказал. Во-первых, он не Господь Бог и не может знать всего. А в этом случае он не знал самого главного: что случилось раньше, приворот или Макс действительно влюбился в Дениел. Поэтому его решением было просто промолчать и позволить Максу проживать свою жизнь так, как он сам решит это делать. А вдруг он просто ошибся? И Макс действительно вот так маниакально влюблен. Крису в момент стало ужасно страшно за Дениел. И за Макса. За то, что тот может сделать со своей и ее жизнью.
  " Нет, все-таки, приворот", - повторял про себя он.
  " Но зачем?",- спрашивал он сам себя.
  "Ведь зачем специально самой будить зверя в любимом человеке? Обрекать его на ужасное существование? И к себе привязывать зверя. Просто так свести с ума другого?",- все эти вопросы летали в голове Криса.
  Затем он начал перечислять то, что услышал от Макса, сверяя это с обычными последствиями приворота, чтобы, наконец, точно понять это хотя бы для себя. Учитывая навязчивость мыслей Макса, по поведению он напомнил Крису шизофреника в момент обострения заболевания.
   Насколько разными людьми оказались Макс, пробирающийся сквозь зал, которого увидел Крис в начале вечера, и тот, раскрывшийся Макс, который уже сидел с ним здесь и рассказывал о себе. Как же обманчиво первое впечатление.
  В новом Максе появились агрессивность, нервозность, отчетливо было ясно, что у него отсутствует ощущение внутреннего покоя. Изначально абсолютно безучастный ко всему происходящему и вроде как одинокий Максим превратился в какое-то маниакально зависимое существо, начав разговаривать о своей возлюбленной. Причем глаза его не светились в момент рассказа о своей любви. Такое впечатление, что вместо пылких чувств он просто чувствовал себя подавленным своей этой любовью. Да и насколько понял Крис, все последнее время Макс находился в депрессивном состоянии. Но, как бы там ни было, никаких выходов для него Крис пока не видел. Переубедить его сейчас в чем-то представлялось невозможным. Да и не было понятно: а необходимо ли это Максиму вообще? Быть может, его устраивали его навязчивые мысли. Любую критику он воспринял бы агрессивно и просто-напросто ушел бы в себя. Порой человека не нужно спасать. Он не нуждается в излечении, так как его болезнь становится смыслом его жизни.
  Находясь в своих мыслях, Крис и не заметил, что Макс уже вернулся. Тот же, увидев его в таком абстрагированном от внешнего мира состоянии, решил его не напрягать и не возвращать пока к реальности. Когда Крис уже очнулся от своих раздумий, раскрыв глаза, он увидел Максима, сидящего уже снова возле него со сфокусированным взглядом.
  - Ты уже вернулся? А я и не заметил.
  Максим уже изрядно напился к этому моменту, и, неожиданно для самого Криса обнял его, и похлопал по плечу, всем этим выражая свое отношение и лояльность к нему.
  - Ты просто сидел, ни здесь, и ни там, и просто шевелил губами. По-видимому так люди выглядят, когда общаются сами с собой,- засмеялся Макс.- О чем ты думал, если не секрет?- обратился он к Крису.
  - О разном. Так уже и не вспомнишь. Будем считать, что я был в трансе. Не обращай внимания. Ладно, мне пора.
  -Как?- возмутился Макс.- Еще ведь так рано, я думал, мы еще посидим. Ты что меня хочешь здесь оставить?- начал он поднимать голос.
  - Во-первых, мы и не приходили сюда вдвоем, чтобы мне тебя оставлять,- вставая из-за барной стойки, промолвил Крис.- А во-вторых,- сказал он, наклоняясь к уху Макса.- Я и так уже засиделся. У меня еще много дел сегодня. Чего ты вообще сюда пришел? Ты здесь чужой, сам не свой, тебе здесь некомфортно, - вышел из себя Крис.
   Крис и сам не мог себе объяснить, по каким причинам у него пропало желание проводить дальше время с Максом. Как вы уже догадались, дел у него никаких намечено не было, просто в какой-то определенный момент он не захотел больше слышать все это нытье. Былое отвращение Макса пришло теперь к нему самому. И проявлялось оно все более явственно, смешиваясь с невиданной жалостью и даже какой-то злобой, которая все нарастала в нем. Поэтому, как ни крути, ему абсолютно не хотелось проводить время в компании этого человека.
  Он стремился поскорее его покинуть. Он понял: если он пробудет здесь еще, хоть минуту, этого выдержать он этого он уже не сумеет. Самое главное, у него не было желания покидать это место. Он просто планировал пойти на другой этаж, в разветвление с закрытыми комнатками, где он мог беспрепятственно спрятаться от возможных преследований Максима. Да и вообще он был твердо уверен в том, что последний все равно не сдвинется с места, учитывая неприемлемость всего происходящего вокруг для него.
  Максим же уже, казалось бы, забыл о присутствии Криса здесь. Он вернулся к прежней позиции, той, которая была у него на момент, когда Крис подошел к нему в начале вечера. Его взгляд уперся в свой виски, который он крутил на весу рукой, так и эдак, смотря через него на блики, отражаемые зеркалами.
   Он выглядел как какой-то старый солдат, для которого уже все предрешено. Что ему оставалось? Только пить и забываться. Создавалось такое впечатление, что он уже поражен. Он просто устал от того, что так и не достиг цели. В этот вечер он, наконец, смирился с поисками Дениел. Он просто понял, что это бессмысленно. У него не осталось надежд, и впервые он забыл об этом всем, потому что перестал верить в это. Его желание ушло, переключилось с одного места на другое. Он захотел утонуть в своей печали. Просто уйти в грусть, одиночество и свою бесконечную усталость и безнадежность.
  Весь он поник над своим бокалом, чувствуя себя угнетенным. Его конечности были расслаблены и свешены. Голова устремлена вниз. Он бросил жизни белый флаг. Сдался, устал от бесконечных поисков и скитаний. Это было последнее место, где он надеялся встретить Дениел. И вот, не получив желаемого, он наконец смог смириться. Алкоголь дал ему в голову, и он просто решил утонуть в этом моменте. Казалось, в таком положении он может пробыть вечность.
  Несмотря на абсолютную безучастность Макса, окружающие замечали его, и он не внушал им доверия. Даже одет был не по меркам этого заведения. Сегодня он был облачен в официальную матовую коричневую рубашку в еле заметную полоску и простые черные коттоновые брюки. Когда он встал от барной стойки, уже еле держась на ногах, и его статная высокая фигура стала продвигаться к выходу, минуя всех этих мерзких грешников, уже даже не он, а они сахались от него. Он был чужим здесь и прекрасно осознавал это. И ему, и всем, кто окружал его, быстрее хотелось прекратить все это. Им было не по себе от самого его присутствия. Его же раздражало все, связанное с ними. Так что их чувства были взаимны. Ему хотелось поскорей вырваться отсюда и вернуться в свою келию, они же отдалялись от него, как от прокаженного.
  Замечая все это, он все быстрее устремлялся к выходу, насколько это позволяло его пьяное состояние. Его лицо было закрытое, и устремленное вниз. Он не хотел более смотреть на эти противные картинки, которые мелькали перед ним. Он чувствовал себя настолько опустошенным и презирающим в тот же момент всех тех, кто находился там, и самого себя за то, что он тоже здесь.
  У него в голове мелькали слова Криса:
   " Если ты пришел сюда, то почему ты считаешь, что ты не такой, как мы?".
   И тут Максим, задумавшись, и очень жестоко толкнув какого-то мужчину, подвернувшегося на пути, ответил себе:
  "А откуда ты знаешь, какой я? Может ты и прав. Возможно, здесь я бы встретил ту свою одну единственную. А мы с ней одно целое. И еще и сами не решили, кто мы и какие мы. И Дениел не такая, как вы!",- крикнул он в воздух после паузы.
  Его голос заглушался музыкой, и, поняв, что его никто не слышит, он продолжил кричать и кричать, сотрясая пространство вокруг своими эмоциями и всей безысходностью, которая была в нем.
  "Где же ты, Дениел?" - начал метаться он как дикий зверь по клубу, сбивая и расталкивая на своем пути всех, подвернувшихся под руку.
  Несмотря на всю слабость своего тела, продвигался он чрезвычайно горделиво, и, наконец, миновав все преграды, очутился в ночном переулке, который, к его удивлению был уже забит огромным количеством людей и озарен светом. Посмотрев на свои часы, он обнаружил, что уже было двенадцать ночи.
  Поднявшись по ступенькам обратно из клуба, Максим увидел девушек, которые хотели освободить себя от всего алкоголя, мужчин, которые стояли и насмехались над ними. Потом его взгляд упал на пару, где девушка доставала кинжал из своей сумочки и начинала резать свое тело, абсолютно не щадя себя, чтобы показать, какой она бывает грубой. И в потеках своей крови, она привлекала к себе кровь этого мужчины, который думал, что она могла делать для него все, что угодно. Что он ей прикажет, то она и исполнит, любой каприз.
   Идя дальше, он увидел пару, где девушка стоит в омерзении, стесняясь, и мертвенно бледный парень явно нездорового вида показывал ей свое достоинство, выражая всем своим видом все, на что он готов, соблазняя ее своим органом. При всем этом даже Максима чуть не стошнило при кидании взгляда на этот поцарапанный и явно не "первой свежести" и "сорта" мужской член.
  Проходя дальше, он заметил девушку в обнаженном наряде. Ее тело абсолютно ничего не покрывало, никакая материя, и она всяческими путями соблазняла своего партнера. Он увидел ее в стриптизе. Затем, он увидел, как она взяла в свой рот его предмет для продолжения рода.
   Резко повернув голову до боли, дабы не видеть все это, пьяный Макс, которому всего такого уже хватило в клубе, остановил свой взгляд на непонятной компании, которая выплескивала свою агрессию ради агрессии, удовлетворения и угнетения другого человека, дабы почувствовать себя личностью. Он увидел компанию, состоящую из семи человек, вокруг которых уже образовалась свежая кровь. Более всего Максима поразила толпа зевак, которые безучастно и отрешенно наблюдали за всем этим.
   В центре событий он увидел два тела, которые вцепились, как самые безжалостные твари в глотку друг друга, дабы задушить и всегда убить, пускай, даже и неизвестную для себя личность, лишь бы почувствовать себя зверем, лидером. Не сумев выдержать эти брызги крови, Максим опустил взгляд на асфальт и начал давиться от смеха, потому что увидел парня, сидящего на тротуаре с полностью спокойным лицом. Он выглядел так, будто вышел с утра к себе на веранду попить чай, при этом другой стервятник, стоящий над ним всеми силами, со всей своей злостью пытается скрутить его шею, поворачивая его голову в одну и ту же сторону все сильней и сильней.
  На единственной лавочке в этом дворике-тупике сидела старая блондинка, курящая сигарету, спившегося вида с отрешенным взглядом. Ее кожа имела землистый оттенок и была щедро усыпана морщинами. Образ жизни уже дал о себе знать. Одета она была в дешевое черное платье как у торговки на рынке из самой дешевой мягкой облегающей ткани, которое перетягивало ее тело так, что в нескольких местах был виден свисающий жир. На ее грязных ногах были черные старые стоптанные вьетнамки. Она оживилась, смотря на всю эту картину. Кто знает, быть может, в ней проснулся материнский инстинкт. Быстро подхватившись, она стала бежать в клуб с криками о помощи. Откуда ни возьмись, появилось двое охранников в форме: их Макс до этого вообще не видел, они подскочили к этой драке, но долго не могли оторвать вцепившегося в горло сидящего на асфальте парня. Когда им, наконец, удалось прекратить это представление, они скрутили обоих и почему-то стали толкать обратно в клуб.
  "Так, всему есть предел",- промолвил про себя Макс.
  Он и так уже терпел сегодня слишком много, пора было отсюда уходить.
  "Как быстро пролетело время",- отметил он про себя, снова посмотрев на часы.
  Кривая судьбы неизбежна. И именно в те моменты, когда ты уже наиболее разуверился в чем-то, когда в тебе не осталось ни капли надежды, и даже тебе самому, казалось бы, это уже не нужно, ты, наконец, получаешь желаемое. Вдруг, повернувшись в другую сторону и продвигаясь к выходу из переулка, Максим все позабыл, лишь увидев то, что он изначально воспринял, как свою фантазию.
  Образ его любви ожил после всего выпитого и увиденного сегодня. Он увидел Даниэлу. После их последней встречи она ужасно осунулась, похудела. Щеки ее впали и ее красивые большие карие глаза, которые и так всегда выделялись на ее лице, теперь казались еще больше и были подведены большими синяками снизу.
  Она постриглась, ее вечно торчащие в разные стороны непослушные черные, как смоль волосы теперь вообще были неравномерно подстрижены, но и это нравилось Максиму. В своей любимой он никогда не видел недостатков. Он застыл и лишь любовался ею, боясь пошевелиться, хоть каким-то образом поменять местоположение: а вдруг его образ исчезнет от его движений? Нет, этого допустить он не мог.
  Когда же он увидел поравнявшуюся с Дениел Лику, ее извечную подругу, он понял, что это все же не игра его фантазии. Максиму сразу же захотелось ринуться к ней, но сам себя не узнавая, он на цыпочках стал пробираться чуть дыша к ним, чувствуя себя неким вором, который хочет тайком украсть что-то.
  Сейчас же он поставил себе за цель украсть ее из этого места. Эта ночь представлялась ему магической. Его мечта ожила и сейчас, как во сне он видел прямо перед собой его вожделенный объект. Осталось только доиграть мечту до конца, желательно счастливого, который заключался в том, чтобы они, наконец, оказались вместе.
  Он не хотел бы проснуться и не найти ее в своем доме. Конечно же, он все осознавал, всю абсурдность ситуации и боялся лишь одного: а вдруг он подойдет к ней, и она отвергнет его? Дениел выглядела как маленькая беззащитная девочка. Сейчас, подсматривая за ней, после некоторого времени разлуки он чувствовал себя так же, как и в первый раз, когда увидел ее в доме Шветских. Он не хотел спугнуть этот момент и просто наслаждался им.
   От этой любви он просто помешался. Сейчас, как в бреду, он уставился на нее. Этой ночью Дениел уже была под кайфом. Она абсолютно не понимала, что происходит вокруг. Макс же видел перед собой будто неземную красоту.
  Хотя, она выглядела уже не как Даниэла, которую он знал раньше. Не та Даниэла, за которой ухаживала ее мать, и которая питалась самыми лучшими продуктами и была окутана постоянным уходом. Это уже была не она, а ее восковой клон. Все это, конечно же, не ускользнуло от пристального взгляда Макса, которым он рассматривал Ден. Но он был готов даже на клона. Ему сразу же захотелось окружить ее своей заботой, накрыть мягким пледом и только и ухаживать за ней, выполнять любые ее прихоти и желания, жить только для нее.
  Внезапно она начала устраивать дикую истерику, Лика еле сдерживала ее. Она валилась на землю, стучала по ней руками, которые становились грязными. Максим не знал причины этих эмоций. Ему ведь было неведомо относительно прихода Дария сегодня к ней.
  - Перестань, Ден,- твердила и твердила явно сильно испуганная Лика.
   Ее голос дрожал и срывался, руки трусились, она не знала, как усмирить Ден.
  - Я не могу так больше! Я даже не увидела их, как это их больше нет? Моя мамочка, мне все время кажется, что она еще дома, и я просто ее не вижу.
   У Макса сжалось сердце. Все его внутренности выворачивались. Он понимал, как ужасно сейчас чувствует себя его любимая, как тяжело ей было все последнее время, и начал ощущать себя таким ничтожеством, просто ничем и никем, нулем, который не был способен даже поддержать свою любимую девушку в такой тяжелый момент, сам впав в какую-то депрессию. Все же он был мужчиной в их паре. Как мог он отпустить ее, именно сейчас, когда она так нуждалась в его помощи.
  Он не собирался отпускать ее, нет, сегодня этого он уж точно не допустит, твердо решил он про себя. Каким образом они окажутся вместе, он пока не предполагал, но собирался сделать даже невозможное для того, чтобы это произошло. И случай ему вскоре очень быстро представился.
  Учитывая, что организм Ден был просто обессилен и стрессом, постигшим ее как сегодня, так и за все последнее время, так и неприятным разговором с Дарием сегодня, и всем количеством токсинов, которые отравляли ее организм, она внезапно потеряла сознание. Когда Даниэла лишилась чувств, Лика, зная, что никто не тронет здесь ее подругу, быстро ринулась в заведение, чтобы попросить о помощи.
  Максим понял, что это он, тот самый момент, которого он ждал, и другого такого уже может и не представиться. Потому он решил рискнуть. Бегло обернувшись по сторонам, он оценил обстановку и понял, что абсолютно никто не обращает на них внимания.
   От его взгляда ускользнул лишь Крис, который стоял как раз таки в углу переулка, в самом темном местечке, которое было скрыто от любых глаз, и пристально наблюдал за всем происходящим, в большей степени за Максом. Его он считал крайне интересным для себя субъектом, хоть и испытывал к нему небывалое отвращение.
  Быстро ринувшись как разъяренный зверь к распростертой на асфальте Дениел, Макс подхватил ее как пушинку. И куда делось все его пьяное состояние. Сейчас он чувствовал себя полностью трезвым, как в состоянии аффекта.
   Подхватив ее на руки, он быстро стал выбираться из переулка, в надежде моментально найти любую машину и увезти ее к себе, пока Лика не догнала их и не отобрала у него его драгоценный клад.
  "Идиоты",- промолвил про себя Крис, смотря на всю эту картинку и, с омерзением плюнув, поплелся домой.
  Так быстро он еще никогда не передвигался. Главным для него было еще, чтобы Дениел внезапно сама не очнулась. Тогда бы ему не удалось осуществить свой план. Но судьба улыбнулась ему. Поравнявшись с ближайшей дорогой, он увидел несколько такси, стоящих в очереди друг за другом. По всей видимости, они поджидали посетителей "Беде", которые скоро уже должны были расходиться по своим норам. Даже не спрашивая таксиста ни о чем, Максим спустил Дениел на землю, цепко впиваясь в нее своими руками - клешнями, открыл заднюю дверь, бережно уложил ее на заднее сиденье, так же молниеносно захлопнул салон, и сев впереди возле водителя скомандовал ему, куда им нужно ехать.
   Водителю это явно было не в новинку, потому он даже ни слова не спросил о состоянии Дениел и даже, как показалось Максиму, и вовсе не обратил на это внимания, просто, молча, поехал по назначению.
  Войдя в квартиру Максима, можно было увидеть везде по полу разбросанный мусор, его грязные вещи, различные пустые бутылки от алкогольных напитков, а так же он хранил у себя дома тяжелые наркотики, которые он бережно прятал в шкатулке в шкафу. Возникает вопрос: если он жил сам, от кого он это прятал? От себя самого? Не хотел себе признаться в том, что он такой же мерзкий, как и другие?
  Попав в квартиру, человек сразу терялся, потому что оказывался в темном узком коридоре, и он не мог пройти из-за разбросанных вещей. Не знал, куда наступить, потому что все место обитания было настолько забитое всем этим.
  Линда, которая несколько раз уже приходила к нему, сразу же порывалась все это убрать. И у нее это получалось. Но только не за короткий срок. Поразительным был еще такой факт в его жизни, что Максим спал не в кровати, а в главной комнате на диване. Если вся его квартира была забита этим хламом, мусором, то никто и не догадывался, что существует в ней райский уголок, место, где все вылизано и вычищено до последней соринки, каждого предмета.
  Это была его спальня. Место, которое ассоциировалось для него с уединением двух душ. Его никогда не покидала слепая надежда, что они с Дениел будут вместе, смогут построить семью, иметь романтические отношения, создать дом, в котором будут бегать смеющиеся дети.
  В Максиме сидело неудержимое сексуальное желание к Даниэле. Он хотел бы владеть ею в любых местах беспрестанно. Чувствовать ее в своих объятиях, быть с ней одним целым. Просто понимать, что в этот момент она принадлежит только ему одному. И апогеем этого для него была его спальня, которая была предназначена лишь для нее одной.
  Линда знала о существовании этой комнаты. И она всегда интересовала ее. Поэтому, она решила, однажды, обсудить это хоть с кем-то в Организации. Проблемой Линды было практически полное отсутствие друзей. Возможно, когда-то некто подорвал ее доверие в людей каким-то своим поступком. А может быть, она просто привыкла не открывать свое сердце другим. Как она сама говорила: полагаться стоит только на себя. Так легче.
  "Я могу все сделать сама, и это будет быстрей",- таким всегда был ее категоричный ответ.
   По Организации она ходила с гордым видом, полностью распрямив спину и постукивая своими каблуками, даже не оглядываясь по сторонам. Людей она вообще опасалась. Но это за всей ее напускной маской никто никогда бы и не заподозрил. И всем было абсолютно безразлично, что было у нее на душе. Все же считали ее просто пустышкой Барби, яркой обложкой. А разве может человек подумать, что за таким ярким образом может скрываться хоть что-то кроме хрустального, не знающего ни жалости, ни сострадания категоричного холодного самовлюбленного жестокого сердца?
  Да и в принципе, существуют люди, по своей натуре одиночки, которые впускают в свой мир лишь избранных. Быть может, это и правильно для них, но тогда возникает одна из самых сложных проблем: не доверяя другим, не подпуская их к себе, они рискуют стать жертвой ошибочного мнения. Даже не пообщавшись с другим и не пытаясь проникнуть в него, его жизнь и планы, руководствоваться такие люди будут лишь своим субъективным мнением о человеке, его поступках. Изначально все уже будет восприниматься в штыки, поскольку правды-то они не знают о нем.
  Вот и Линде было свойственно надумать что-то о человеке, и вычеркнуть его просто из круга своего возможного общения, воспринимая все крайне утрированно, субъективно и категорично.
  Дениел она просто не любила. Возможно, потому что она ненавидела ее мать, Светлану. И просто не хотела понять всех смыслов жизни этой семьи. В отличие от Ден, для которой очень важна была дружба, как возможность прийти к кому-то в тяжелый момент, как к своей семье. Линда же предпочла бы умереть у себя дома в своих мягких розовых тапках с помпончиком и с бокалом любимого белого вина в руке, нежели чем идти к кому-то или оказывать самой помощь другому, обременять себя контактами. Любовь она ставила выше дружбы. Но в итоге, ни того, ни другого у нее не было.
  Все же желая докопаться до сущности Максима, к которому она впервые в жизни отнеслась с какой-то даже родительской любовью, даже называла его своим "эмбрионом", она решила обратиться к Каре. Катрин она не переваривала всеми фибрами своей души, а вот к последней участнице их Тройки она относилась хотя бы немного благосклонно. Да и с кем-то ведь хоть необходимо разговаривать.
  Подсев к Каре в Столовой, Линда завела разговор, начав сначала издалека.
  - Ты же знаешь, Кара, у меня совсем нет друзей.
  Кара молча сидела и смотрела на Линду, затем опустила свою теплую руку на ее холодную и промолвила:
  - Почему нет? Я твой друг. Все мы в Организации семья и друзья. Все тебя здесь всегда поддержат. Почему ты так говоришь? Не надо себя накручивать.
  - Да перестань,- махнула рукой Линда, в очередной раз снова накрашивая губы блеском и причмокивая.- Ты знаешь, я когда-то давно верила в одного человека до последнего, считала нас друзьями. Но потом поняла: с одной стороны, а ей оказалась моя сторона, был дружеский порыв, а с другой - выгода. Притворяться другом, но хотеть только удовлетворить себя: вот чего хочет большинство. Все равно все проповедуют разные приоритеты, ценности. А дружба, по-моему, ведь - понимание человека. Ты понимаешь его, а он тебя. Это будет разделено. Он тебе даст совет, ты ему дашь. А если используешь, то тот, кто использует, лишь смотрит с улыбкой, и тебя не воспринимает. Нет, я не верю в дружбу.
  Кара покачала головой. Ей было обидно за Линду, и она страстно желала, чтобы сердце Линды остыло, боль отлегла, и оно смогло исцелиться.
  - Линда, но ведь главное: умение прощать. Я буду молиться за тебя и за то, чтобы смогла, наконец, поверить в настоящие чувства и впустить тем самым их в свою жизнь. Ведь пока во что-то свято не веришь, этого и не произойдет. Пойми это. Осознай.
  Линда лишь причмокнула и, подняв яростный взгляд на Кару, смотрела на нее крайне осуждающе, прямо, как на какую-то прокаженную или умалишенную. Для нее они разговаривали на разных языках, и переубедить ее в этом было просто невозможно.
  - Ну да ладно, я не об этом. Я пришла сюда не обсуждать себя. У каждого свое мнение.
  - Да, да, разумеется, Линда,- снова попыталась погладить ее по руке Кара, но та лишь отдернула свою в ответ.- Все, перестань, не злись.
  Линда снова одарила ее уничтожающим взглядом, затем все-таки пересилила себя и, наконец, задала интересующий ее вопрос.
  - Насколько ты хорошо знаешь что-то о моем новом воспитаннике, Максиме?
  - Линда, прости, но я не хочу, чтобы ты заблуждалась.
  - Что ты имеешь в виду?- в недоумении спросила Линда.
  - Он тебе не воспитанник. Ты можешь стать ее координатором, если он станет наставником. Не более.
  - А, ты об этом,- махнула рукой Линда. - Да перестань. Он - мое дитя.
  - Ты ему безразлична. Он тебя ненавидит, ничто в тебе он не понимает и не принимает. Пойми это.
   Но Линда, не слышала слов Кары, упрямо продолжала:
  - Нет, мне кажется, что он никого пока не готов принять. Его не любили. В него необходимо просто вливать любовь. Понять, что никто не отречется от него. Что он никого не потеряет. Я дам ему веру в это.
  - Он не твой ребенок, Линда. Он чужой человек. Вы чужие. И не знаю, сможете ли вы когда-то стать близки. Слишком уж вы разные.
  - Ну, а я и не хочу его любви. Я просто буду о нем заботиться и помогать найти себя в этом мире.
   Кара снова покачала головой и загадочно улыбнулась.
  - Что? Что снова?- обратилась к ней Линда.
  - Мне кажется, он себя уже давно нашел.
  Линда поджала губы и промолчала в ответ.
  - Максим уже обрел свою семью. Я в этом полностью уверена. Не имея сам всего того, что создали Шветские в своей жизни и семье, их дом, модель семьи, пусть даже и созданная искусственно, была его сбывшейся мечтой, тем, чего он был лишен. С приходом этой семьи в его жизнь, он вроде как получил все, к чему стремился, почувствовал, наконец, принадлежность к чему-то.
  - Да о чем ты,- начала Линда, но Кара перебила ее.
  - Ты не станешь Максу ни мамой, ни тетей, никем. Ты не его идеал. И мать его не была его идеалом. Он считал ее слабой. Той, которая не могла удержать ни его отца, ни быть крепкой при жизненных ветрах. Размазня. Пусть и святая, но размазня. Ему нужно ее понять и простить. Иначе тяжело ему придётся. И вообще, я больше чем уверена, что он втайне мечтал, что Светлана когда-то полюбит его как своего собственного сына.
  - Светлана? - голос Линды пискнул от такой неожиданности.- Да ты в своем уме, Кара? Что ты вообще такое говоришь?
  - То, что слышала. И именно потому и было ему еще больней. Он не мог никак смириться с самим собой, разрываясь между ненавистью ко всей ситуации, созданной этой женщиной, и его недавними мечтами и планами о том, что наступит когда-то момент, когда Светлана поменяет к нему отношение. Он ждал, что она подарит ему ту же доброту и нежность, которой она так щедро одаривала свою дочь и мужа всю свою жизнь. Ведь он был лишен этого тепла всегда. У него никогда особо и не было друзей. Родственники не ценили его и абсолютно не пытались познать его внутренний мир. Время он проводил вдали от матери, к бабушке и дедушке он и то был более благосклонен. Так и существовал он абсолютным одиночкой, даже опасаясь сближаться со своим полом. Его педагогом была просто жизнь. Дом, в котором он рос, был к нему очень жесток. Родным он для себя отметил лишь дом Шветских. В нем Сергей принял его как своего сына.
  Линда задумалась. Продержав паузу, она, наконец, добавила:
  - Да, он рассказывал мне как-то, что попав в особняк Шветских, и поначалу потерявшись в этой атмосфере, будучи изначально озадаченным ею, и даже утонув в какой-то непонятной для него новой жизни, с одной стороны он понимал, что здесь находится линия перелива между белой и черной стороной, - там одновременно были и любовь, и чувство подавления, и грязь, и жестокость, - что, с одной стороны ему нравилось, а с другой, он осуждал все это. Растворяясь в чувствах любви к этой семье, Макс одновременно хотел принести вред и боль этим людям.
  Он чувствовал одновременно и страх, и благоговение перед этим домом, хотя положительных эмоций у него и не было. С одной стороны кухня, как полный апогей доброты, которая была в Светлане. Место, где она заботилась о своей семье, которое было пропитано нежностью и любовью. А с другой, - все остальное увиденное им. Это повергло его в смятение. И одновременно это ему понравилось. Вот как он это описывал.
  Линда выдохнула. Она так и не могла понять Максима. Теперь она еще более растворилась в сомнениях по поводу него. Пока она задумалась, Катрин стала переваривать ее мысль и ответила:
  - Он понимал, что не всегда любовь может быть доброй. Она должна проявляться в разных видах. И если Светлана выбрала этого светлого человека, Сергея, значит она хотела всяческими путями выбраться из того мира, где она была и той темноты, которая в ней присутствовала. И если она уже выбрала такой шаг, что избрала Светлую сторону, семью, ребенка, она выбрала человека, который смог бы ее спасти, она карабкалась, прорывалась, как по зарослям, из которых не могла сама выбраться, ей нужен был этот человек, который смог бы ее спасти, который бы дал ей столь необходимую поддержку, подал руку и забрал ее оттуда. Вот это и прельщало Максима в Светлане. Ее выбор. Ее сила.
  - Но они оба, что Светлана, что Сергей разочаровали его. Если же Максим сначала видел в Сергее отца, затем, как он говорил, ситуация крайне поменялась.
  - Да, насчет Сергея мы вообще все заблуждались,- ответила ей Кара. - Как я теперь уже понимаю, ему нужна была компенсация всей светлой энергии, которую он отдавал темным членам своей семьи, но при этом мало кто мог предположить, что взамен он каким-то даже вампирским путем отнимал у них гораздо больше, чем дарил им сам. Сам того не понимая, он всеми путями хотел забрать у них энергию, дабы возобновить свою силу. И так, со временем, учитывая то, какую энергию он забирал, он и не успел опомниться, как сам открыл в себе Темную сторону.
  Вот и Макс стал видеть в нем двух разных людей. С одной стороны, он был мягким, добрым, поддавался чужому мнению, не хотел видеть зла и плохих качеств людей или, по крайней мере, достаточным образом ему удавалось это скрыть, а с другой - в нем все более в определенные моменты просыпалась та тьма, которую он уже успел в себя впитать. Быть может, ему всегда было нужно именно это - найти то, что даст силу предоставить отпор всем, кто мог управлять им, побороть свою поверхностность, стать чем-то, не просто светлой поддающейся субстанцией, а тем, кто может противостоять мнению других и даже самому диктовать правила игры. Пусть это и сублимировалось в его маниакальность и какие-то вспышки агрессии, желание лицемерить, изменять, врать. Но ведь он не мог так долго держаться, вечно не можешь поддаваться другим, можно от этого и устать, а если прибавить сюда еще и то, что Сергей только начинал этот свой темный путь, то все это можно было ему простить.
  - А как ты думаешь,- на минуту замерла Линда, и, снизив голос до шепота, задала Каре назревающий в ее голове вопрос.- Максим мог убить Сергея и Свету? Ведь он их и любил, и ненавидел. Мог ли он быть способен на убийство, ослепленный горем и гневом от потери веры в них?
  Кара отвернулась от Линды, помешивая ложкой остатки чая в чашке.
  - Я не знаю. Вся эта авария - это что-то из области фантастики. Нет никаких доказательств ничьей вины. Никаких фактов, удостоверяющих то, что хоть кто-то приложил к этому руку. Никаких улик. Мистика. Максим же не какой-то маг, который мог это подстроить. Нет, я не думаю, что это он. Он бы точно где-то схалтурил.
  - А кто тогда? Если бы это был кто-то из Организации, от нас бы это не скрывали.
  - Да, разумеется. Когда-то мы узнаем разгадку,- подвела итог Кара. - Ладно, - сказала она, посмотрев на полностью уже допитый чай в чашке.- Мне необходимо идти на собеседование с одним из новых членов, прости.
  - Да, да, давай,- выдохнула Линда.
  Пусть она так и не спросила ничего у Кары о спальне. Но они обе уже и так устали от этого разговора, что были очень обрадованы обоюдным желанием расстаться, и смогли, наконец, вздохнуть свободно.
   Возвращаясь к спальне, можно отметить, что в ней Максим обустроил все так, как он думал, понравилось бы Даниеле. Все цвета, которые ей нравились, обстановка, мебель. Напротив большой кровати висел огромный телевизор, на тумбочке и на окне стояли подсвечники, рассчитанные на три свечи. Свечей в общей сложности было девять, так как три из них еще свисали в старом подсвечнике, находящемся в стене.
  Сделаны подсвечники были в старинном стиле. Грубый фасон, основной цвет их был не вызывающим и не угнетающим: из серого металла. Ободок же был золотистым, напоминая о роскоши. На полу расстилался ковер из сочетания мягких тонов каштанового и белого цвета, с изображенными цветами. Превалировал в комнате красный оттенок. Зная, что дома Даниэле более всего нравился именно он. Кровать была уютной и просторной, а так же прохладной. Она была рассчитана на двух влюбленных людей. На ней было много подушек различных форм. Подушки были сделаны из шелка. А сама простыня была сделана из нежного тонкого материала, к которому было очень приятно прикасаться.
   Покрывало бордового цвета с различными элементами узоров же было не тяжелым, но и не легким, оно было как пушинка. Погружая свое тело в него, ты мог бы забыть особо всем, обо всех проблемах в этом мире. По крайней мере, так Максиму сказал продавец. Самый главный аспект этого одеяла был мягко розовый беж.
  Тумбочка и маленький светильник, прикрепленный к стене, находились сразу же подле кровати, так как Дениел некогда сказала Максиму, что ее бесит, если необходимо тянуться куда-то пока ты лежишь.
  В общей сложности комната была просторной и не загроможденной вещами. Максим никогда в нее не заходил. Для него это была просто святая обитель. Она предназначалась только для него и его второй вожделенной половинки Дениел. Он лелеял ее образ, и, спя на диване, представлял, будто она спит там, а он, как и тогда, когда находится в доме Шветских, просто тяжело дышит и боится потревожить ее покой. Вообще нарушить ее уединение. Лучше пусть он молча будет страдать здесь по ней. И вот таким образом врал он сам себе и строил иллюзии, напоминая по этому своему поведению какого-то маньяка.
  Очнувшись, Дениел не поняла сразу, где она находится. Она даже боялась открывать глаза. Аромат этого помещения удивительным образом напоминал запахи у нее дома. Еще с тех времен, когда была жива ее мать.
  Долгое время она даже не хотела открывать глаза: все в ее голове перепуталось, время будто текло сквозь пальцы, своего тела она не чувствовала, так же как чудом впервые за последнее время не ощущала боли от утраты близких. Все смазалось, расплылось, и она не понимала, ни кто она, ни где находится. И поэтому могла нарисовать себе любую реальность как зависший космонавт.
  "Так хорошо. Может, так чувствуешь себя, когда умираешь?",- пронеслось у нее в голове.
  Ее руки начали плавно скользить по простыне под ее телом, затем она начала поглаживать покрывало, похожее на пушинку, которым была укрыта. Она то и дело протягивала ноги, напрягая их, а затем, расслабляя, чтобы еще более углубиться в эту атмосферу.
  Немного помедлив, она все же решилась открыть глаза, так как желание узнать, где же она находится, распирало ее. Все это оказалось лишь страшным сном, и они с родителями просто куда-то уехали, и вот она откроет глаза и вновь увидит доброе мамино лицо, ее нежную еле заметную невесомую улыбку и взгляд каре-зеленых глаз.
  Еще раз, проведя руками под одеялом и все еще растворяясь в этой потрясающей постели, она открыла глаза. Приглушенный свет, заполняющий эту комнату, сразу же понравился Дениел. Прямо перед собой она увидела огромный экран телевизора, прикрепленный к стене. Взгляд ее скользнул сначала влево, а затем ее чуть не подкинуло в воздух, будто все внутренние органы ее перевернулись от неожиданности и от страха: она поняла, что она здесь не одна и рядом на кровати слева кто-то сидит. Пока она не разглядела, кто это: свет как раз бил с той стороны. Она лишь ощутила все нарастающую волну непонятного страха. Как ребенок, боящийся привидения, которое прячется под кроватью, быстро накрылась она с головой одеялом, перевернулась на другой бок и притаилась, закрыв глаза для верности еще и руками. Затем ей стало смешно самой над собой, и она все же решила проявить смелость и все же узнать, кто же этот второй человек в комнате, даже дыхания которого она не слышала.
  Сняв с себя одеяло и повернувшись в его сторону, она просто опешила. Перед ней сидел Максим.
  "Это точно сон",- подумала она.
   Как всегда бывает при сильных чувствах, ты пытаешься от них сбежать, скрыться, закрыть все пути, но они все равно тебя догоняют, и ты теряешь почву под ногами. Никого не любила она сильнее, чем Макса. Никого не желала она так страстно, как его, но в силу всех последних событий она совершенно запуталась, и он был последним человеком на земле, которого она хотела бы видеть. Она боялась этой встречи, особенно еще при таких условиях.
   Она легла, снова укрылась, но теперь уже не с головой и просто стала смотреть на Максима в ответ. Он же увидел страх в смотрящих на него глазах Дениел. Было понятно, что она явно не ожидала увидеть его сегодня. Еще и в такой атмосфере.
  До этого уже достаточно долгое время он просидел в одной позе даже, не двигаясь и даже не думая, что будет потом, дальше, когда его любимая проснется. Он пока еще не успел рассмотреть этот вариант. И поэтому, когда он наступил, Максим был абсолютно обескуражен. Пытаясь как-то прийти в себя и разрядить обстановку, он задал Даниэле вопрос и сам не узнал своего голоса:
  - Ты хочешь чего-нибудь? Может быть, сок?
  - Я не пью сок, - отрезала Дениел.
  - Может, тогда включим телевизор и посмотрим его?- едва слышно промолвил он ей в ответ и незаметно для самого себя стал продвигаться к ней.
  - Не приближайся!- отскочила она.
   Но если Максим внешне и замер, внутри после этого призыва он почувствовал еще более сильное желание придвинуться к ней, к горлу подступил жар, он еле сдерживал себя. Она была так прекрасна и слаба, и находилась прямо рядом с ним, в этой комнате, там, где именно он мечтал о ней и ожидал ее. Как мог он сейчас упустить такой момент? Пока он боролся сам с собой, Даниэла продолжила:
  -Где я? И как я здесь очутилась? - строго спросила она его.
  Замешкавшись лишь на пару секунд, он мастерски соврал, сделав абсолютно потусторонний вид:
  - Сегодня я ходил в один "гадюшник" под названием "Беде" и, при выходе из него, увидел тебя, распластанной на асфальте. Не оставлять же тебя было?- его тон поднялся к концу фразы и он раздвинул руки и поднял складки на лбу, проговаривая все это, поэтому Дениел сразу же ему свято поверила.- Вот я и привез тебя к себе.
  - Так, а разве это твоя квартира? Я же заходила тогда к тебе, после смерти... Ну, ты помнишь...
  - Да, просто ты не была во всех комнатах.
  - А...- протянула в ответ Ден и смолкла.
  Она присела на кровати и закрыла глаза правой рукой. Она начала все припоминать. Да, лучше бы она еще хотя бы несколько минут нежилась в этой постели и не открывала глаз, чтобы еще немного побыть в иллюзии того, что она снова с родителями, в безопасности и ей не о чем переживать.
  Сейчас же все воспоминания и страдания вернулись к ней вспять. Она не хотела видеть более подле себя Максима, он уже начинал бесить ее. Видя его влюбленные глаза, которые выводили ее из себя, она просто хотела зашвырнуть в него чем-то тяжелым. Только бы избавиться от него. Он же практически не двигался и лишь молча следил за каждым ее движением. Даже не смотря на него, она чувствовала на себе этот тяжелый взгляд. И все это сводило ее с ума. Как она начала проклинать себя за то, что приворожила его. Хотя, ведь он и до этого был нее влюблен. Кто его знает. Главное сейчас для нее было: от него избавиться. Пусть уйдет и уснет. А затем она сможет быстро и беспрепятственно скрыться отсюда. Так она делала всегда. Как только ей и ей пока везло: в любые моменты, когда она чувствовала, что не хочет быть в компании любого мужчины, она, уличив возможность, сбегала от него. И ее еще никогда не догоняли. А то вот бы она перепугалась!
  - Я устала, уйди, пожалуйста.
  Разум говорил Максиму одно: что нужно встать, повиноваться Ден и уйти, но все его тело, и особенно нижняя его часть противились этому. Душа и сердце рвались из груди. Пульс участился. Ему казалось, что вся комната содрогается от биения его сердца: так оно вылетало из груди.
  - Тебе точно ничего не нужно?- скромно спросил он, ловя последние минуты, которые он находился рядом с Даниэлой.
  - Нет, уходи,- она снова закрылась с головой и повернулась к нему спиной, давая ясно понять, что все. Их разговор окончен.
  - Хорошо. Спокойной ночи. Поговорим утром, - сказал Максим и плавно встал с кровати, проведя по ней рукой, словно таким образом он провел ею же по волосам Дениел.
  Затем настолько, насколько это было возможно, он неслышно покинул комнату и, лишь закрыв дверь с другой стороны, уже испустил стон, полный одновременно и радости, и отчаяния. С одной стороны он был ужасно рад, что уже находится рядом с Ден. Сбылось то, чего он так хотел все последнее время. С другой же, он видел полное ее безразличие к нему. Ни о какой взаимности не могло быть и речи. И молча поплелся он на кухню.
  Дениел же, оставшись одна в комнате, вернулась к былому положению, и просто лежала и смотрела на потолок. Что она сейчас чувствовала к Максиму? Почему-то ничего кроме страха. Причем, боялась она не только его, но и самой себя. Своей любви. Как могла она любить человека, по всей видимости, виновного в смерти ее родителей? Сына той женщины, которая украла отца из их семьи, тем самым разрушив весь ее мир? Но она ничего не могла с собой поделать. Она любила его. И хотела. Каждой клеточкой своего тела она хотела раствориться в нем.
  "Нужно бежать! Но как? Он ведь рядом", - сказала она себе и, силясь не заснуть, она включила телевизор, обнаружив пульт на тумбочке подле кровати.
  Так, проведя некоторое время практически в одном положении, она все же выключила фильм, который так и не смотрела, и, прислушавшись и не услышав никаких звуков, доносящихся из коридора, встала с кровати. Дениел захотелось быстро скрыться, пока Макс, возможно, спит. Она молниеносно собрала свои вещи, которые смогла увидеть здесь, вышла из этой комнаты и направилась настолько тихо, насколько это можно было при условиях проживаниях Максима, к двери. Но включив свет в коридоре перед выходом, насколько сильным был ее шок, когда она увидела направленные на себя глаза Максима, сидящего, прислонившись спиной к двери и сверлящего ее своим пожирающим ее всю взглядом.
  Она замерла, страшно испугавшись его. У нее просто перехватило дыхание. Одна нога ее даже повисла в воздухе и так и не опускалась на пол. Под этим его взглядом она забывала обо всем. Все, чего ей хотелось: попасть снова в его объятия. Дать ему владеть собой и раствориться в нем. Покориться его мужскому естеству. Унестись с ним в мир обоюдного уединения, желания, обладания и секса.
  Он же привстал с пола, и стал продвигаться к ней, не говоря ни слова. Он все понял, потому и сидел он подле двери, как пес, который сторожил ее, чтобы не дай Бог, не дать ей сбежать. Поравнявшись рядом с ней, он обхватил ее за талию, его руки, казалось бы, охватывали ее всю, потому что он не останавливался в своих ласках, а его мягкие объятия в то же время были такими сильными, что Дениел не понимала, как из них вырваться. Еще секунда и они могли унестись в мир сладкого блаженства, но это было для Дениел пыткой. Она не могла позволить никакой близости с ним себе. Сейчас. После смерти ее родителей. И как только его губы уже хотели тоже заключить ее в плен, она молниеносно попыталась вырваться из его объятий и стала умолять ее отпустить.
  Но он не собирался сдаваться. Еще с первого взгляда сегодня он увидел в глазах Ден желание. Сейчас он прекрасно понимал, что она хочет того же, что и он сам, и остановить его было просто невозможно. Все же после некоторой борьбы Дениел удалось вырваться, и, отпрянув от него, она быстро поспешила не к выходу, а на кухню. Ее абсолютно не волновал весь его бедлам: будь ее воля, она бы и у Лики устроила то же самое. Там этого не происходило лишь по причине того, что Лика все сама убирала.
  - Включи свет на кухне, пожалуйста,- обратилась она к Максиму.
  Он послушно выполнил это, преследуя ее как зверь, который охотится за добычей. Сегодня отпускать ее отсюда он не собирался. Она будет его, и точка. К тому же, она сама этого хочет, все время твердил он про себя. Уверившись в собственных силах и уже практически воспарив в небесах, он стал каким-то для себя самого даже нагловатым, и предложил ей что-то выпить.
  - Или ты, может быть, хочешь что-то покушать? Я что-то быстро приготовлю или закажу,- просматривая пустые полки, поправился он и улыбнулся.
  Дениел же не могла находиться в его присутствии. Она понимала, что все ее женское естество тянется к его мужскому началу. Она просто гибла под его взглядом. Но он не достигнет своей цели. По крайней мере, сегодня. Так она для себя решила.
  " Нужно быстро уносить ноги",- все шептала она про себя.
  - Нет, я ничего не хочу. Дай какой-то воды и закажи мне такси.
  - Еще чего,- ответил он ей грубо и стал снова продвигаться к ней с намерением ее обнять.
  - Максим! - остановила она его рукой так сильно, что ей показалось, что ее пальцы захрустели.
   Он замер на этом расстоянии ее вытянутой руки:
  - Что? Максим - это я, я знаю,- и он снова попытался приблизиться.
  - Пойми, многое изменилось.
  - О чем ты?
  - Я, допустим, уже живу с другим человеком, которого люблю.
  Максиму просто перехватило дыхание. Мир, казалось, рухнул под его ногами.
  "Да врет она все, трусиха",- сразу же подумал он.
  Не могла она за такой короткий промежуток времени, еще и, учитывая то, что она была в таком подавленном состоянии после трагедии с ее родителями вот это такое "вычудить". Это просто исключено. Дениел и сама понимала всю абсурдность того, что она говорит и, глядя в выпученные глаза Макса, просто продолжила:
  - Да, у меня уже есть пара. И я не собираюсь ей изменять.
  - Ну и кто он?- басом спросил ее Макс.
  - Не он, а она.
   Потупив взгляд, он непонимающе застыл и лишь смотрел на нее.
  - Ээ... она? Не понял, ты что бредишь? Может быть, я дам тебе воды?
   Но Дениел улыбнулась и решила продолжать гнуть свою линию.
  - Я живу с Ликой. Все время после смерти мамы. Я никогда тебе не говорила: я "специализируюсь", скажем так, на женщинах. Мужчины меня не интересуют.
  - Да все ты врешь!- Максим просто взбесился. Такого поворота он никак не ожидал.
  - А как же...? Да видел я эту Лику твою сто раз! Ничего...! Да не было же ничего!?
  Максим уже и не знал, чему верить: своим воспоминаниям или словам Дениел. Он просто запутался.
  - Да. Поэтому прости, я ухожу.
  - Подожди, я сейчас приду,- сказал ей Макс и быстро пошел в другую комнату, туда, где он оставил свою недопитую бутылку.
   Воспользовавшись моментом после его ухода, Дениел мигом подскочила и кинулась к двери, сердце ее бешено стучало, она выскочила на лестничную клетку, и, даже не прикрыв двери, принялась бежать вниз. Он жил на шестом этаже, и она все быстрее и быстрее начинала бежать, не понимая, когда же уже закончатся ступеньки. Выбежав во двор, она не увидела никаких машин такси. Было еще темно. Только немного начинало светать кое-где, и она, быстрым шагом, пытаясь запутать Макса, который может ее преследовать, скользнула то в одну подворотню, то в другую, сама не понимая, куда она бежит, но затем остановилась, чтобы отдышаться, и, поставив ноги к себе на колени, обратилась сама к себе со словами:
  - Слава богу, оторвалась, сбежала! Ура!- радовалась она, и улыбка сияла на ее лице.
  Тем временем Максим, который пошел как завороженный в другую комнату и там вместо того, чтобы взять бутылку и быстро вернуться, прилег на диван. Усталость одолела его, но более всего он был ошарашен и просто прибит этой новостью. Он понимал, что это не правда. Но, в то же время в голове проносилось: а что, если, правда? Что если так? И теряясь в догадках, он провел некоторое время вот так вот, даже забыв, что Дениел еще может быть на кухне. Затем, взяв свой стакан и бутылку, он вернулся к ней и увидел пустое помещение, ринувшись к двери, которая была открыта настежь, он понял, что Дениел уже скрылась.
  Он звонил ей около тридцати раз, послал смс, в котором извинился за то, что она, возможно, подумала, что он хотел ее домогаться, но это было не так, молил сказать адрес, где она сейчас находится, чтобы он мог вызвать ей туда такси, но во всех случаях она была непреклонна. Да, она видела все его звонки и смс, но лишь улыбалась на это, радуясь, что скрылась. Звонки она сбивала, смс просто просматривала и шла дальше, минуя квартал за кварталом в городе, который уже отходил от ночи, сама не понимая, куда ее несут ноги. Главной ее целью было найти хоть одного живого человека, чтобы спросить, где она находится: денег на вызов такси у нее просто не было. Затем это надоели все приставания Макса, и она просто отключила телефон.
  После ухода Даниэлы, осознав, что она уже не ответит, Максим некоторое время еще продолжал сидеть на своей кухне, уставившись в одну точку. Он не мог переварить все, услышанное только что. Затем внезапно его взгляд наполнился непреодолимой болью и агрессией и он воскликнул:
  - Как же тебе нравятся мои муки! О Боже, что ты со мной делаешь, дрянь!- заорал он, скинув все со стола резким движением, и продолжая крушить все вокруг.
  Затем, одевшись, и захватив последнюю оставшуюся у него открытую бутылку, он, решив выйти на улицу.
  " Сдохну-ка я сегодня",- решил он про себя.
   Что он хотел этим добиться? Чтобы Дениел познала потом, что она потеряла. Потом, когда его не станет. Ему просто хотелось пропасть. Скрыться сквозь землю. Даже для себя самого. Чтобы перестать чувствовать все, что мучило и терзало его.
   Что же это получается: она всегда ему врала? Да лучше умереть просто здесь. Может быть, потом она осознает, насколько он любил ее. Когда его не будет, она сможет осознать, кого она потеряла. Он направился к мосту, продвигаясь к реке, которая находилась неподалеку его дома в центре Москвы.
  Уже светало.
  "Даже человек перед казнью имеет право на последнее желание. Я могу ей позвонить еще раз. Пусть ненавидит меня, но пусть знает, что я хочу сдохнуть из- за нее!",- сказал он, выплюнув в реку водку изо рта.
   Но его попытки снова были тщетны. Даже после седьмого вызова она не ответила. На восьмой он услышал в трубке: "Абонент недоступен".
  " Ненавижу",- крикнул он и кинул телефон.
   Выбросив телефон, он наклонился вниз, смотря на гладь реки. Перед глазами у него все плыло. В это время из-за угла показался первый человек. Им оказался парень в спортивном костюме, выбежавший на очень раннюю пробежку. Молниеносно поняв ситуацию, он крикнул Максиму:
  - Эй! Что это ты там делаешь?
  Максим, понимая, что обращаются к нему, и видимо, очень желая все же совершить самоубийство, обернулся.
  - Чего тебе?- еле-еле промолвил он.
   В это время парень трусцой перебежал через улицу и, перескочив второй барьер подряд, почти поравнялся с Максом.
  - Подожди, чувак! Что это ты собрался делать?- обратился к нему парень, протягивая руку и продвигаясь к Максиму.
  Так обычно передвигаются, когда не хотят спугнуть зверя. Максим же облокотился на край моста, держа в руке полную бутылку водки, и лишь сплевывал вниз, вглядываясь вглубь реки, будто пытаясь представить, как же это будет там, внизу. Парень, остановившись, продолжил:
  - Глядя на тебя, не понимаю, чего ты здесь стоишь в такую рань на краю мосту.
  - Не тревожь меня!- ткнул в него рукой Макс.- Чеши отсюда!
  - Что у тебя случилось? Может, я могу чем-то помочь?
  - Ты? Да посмотри на себя,- провел по воздуху Макс одной рукой, в это же время, теребя в другой водку.- Вернее, посмотри на меня, - пошел он вдруг на парня.
  Тот же попятился, испугавшись его выпученных глаз и ужасно устрашающего блеска в глазах.
  - Вы не выглядите, как несчастливый человек,- тихо и скромно ответил он ему.
   -Это еще почему?- нагло и почти падая с ног, раскачивая на весу бутылкой и заливая водкой свою дорогую одежду, крикнул ему Макс.
  Немного набравшись смелости, несмотря на устрашающий вид Макса, парень ответил ему:
  - Хотя бы, потому что вы здоровы, у вас есть все конечности, вы здраво рассуждаете, одеты в дорогую одежду, у вас есть деньги на выпивку и...
   Но Макс перебил его своим смехом, который разливался по всей утренней Москве. Казалось, от него сейчас, выпадут стекла на окнах в близлежащих домах.
  - А вот тут что?!- ударил себя Макс по груди.- Откуда ты знаешь, тут что?- прокричал он со всей своей болью, которую он только мог вложить этому малолетке в ответ.
   Тот же стоял молча, не сдвигаясь с места, и искренне пытаясь оказаться на месте Макса, дабы ощутить всю его боль, но как ни силился это сделать, был не в состоянии все это познать.
  - Ты знаешь, что тут?- продолжал орать Макс, все ударяя себя по груди.
  - И к тому же, вы чрезвычайно наглый, - добавил парень.
  Максим прищурил глаза, даже протрезвев в этот момент. Почему всегда его крики души воспринимали за какую-то агрессию и наглость? Это все давалось ему тяжело. Более всего его бесило, когда его называли этим омерзительным словом "наглый".
  - Вот вы мне хамите и ставите себя сейчас выше меня, - продолжил парень.- А я ведь хочу вам просто помочь!
  - Мне не нужна твоя помощь! Вали отсюда!
  - Подожди!- вдруг крикнул он и бросился за парнем, ударяясь о бордюры моста. - Я обманулся. Просто видел, что хотел видеть. Она не любит меня! Она вообще... баб любит!
   Тот отмахнулся от него в испуге. Макс же вцепился в рукав бейсболки парня и начал ему твердить опять обо всей своей боли.
  - Это то, что ты сам выбираешь!- отпусти меня, безуспешно пытаясь вырваться, из цепких рук Максима, твердил парень.- Тебе просто нужно оставить эту всю свою любовь. Если ты хочешь избежать самоубийства,- быстро проговорил ему.
  - Да как же!- усмехнулся Максим, отходя от него, раскачиваясь из стороны в сторону. - Да будь ты проклят!- откинув его в сторону и плюнув на асфальт, фыркнул ему вслед Макс.
   Он продолжал беречь в себе эти светлые чувства, пусть и каждый шаг его хоть был и по раскаленным углям, он абсолютно не чувствовал взаимности, но оставлять все это он не собирался. Он будет бороться за это! До последней капли крови.
  "Да, Даниэла. Вам дана способность очаровывать! Вы меня опустошили, как обычно опустошаете бокалы. Выпили меня всего. И вобрали в себя всю мою душу!", - начал вопить Макс в залитой светом раннего утра улице Москвы.
  "Ну и плевать! Я весь ваш!",- мгновенно упав на колени, крикнул Максим, пытаясь разорвать на себе рубашку.
  Он уже и не видел, что из опрокинутой им бутылки алкоголь щедро выливается на землю. Лишь заметив это, он как зачарованный в наваждении подхватил бутылку и на автомате стал вытирать рукавами всю образовавшуюся маленькую лужу под бутылкой.
  "Я навеки твой, - продолжил он. - Почувствуй мою любовь сейчас, где бы ты уже ни была! Пусть она перенесется к тебе,- еле перебирая губам, промолвил он.- Я твой раб. Но все будет так, как я говорю. Ты будешь моей. О да, наступит тот день, когда ты уже не сможешь скрываться от меня и сойдешь с ума по мне так же, как и я свихнулся на тебе. И я смогу тебе помочь, потому что я принадлежу тебе".
  
  Глава 5
  Тренинг
  
  Невзирая на все жизненные перипетии и крах надежд, связанных с Даниэлой, единственным, что продолжало поддерживать Максима на плаву, оставалось начало Тренингов в Организации. Нельзя сказать, что было какое-то другое событие в его жизни, которое бы он ожидал более чем это. Он ощущал всю свою дальнейшую работу как глоток свежего воздуха, очищение, родниковую воду, способную смыть все его внутренние проблемы и заботы, а так же исцелить его. Конечно же, его не покидали слова Арсения о том, что человек должен сначала сам приблизиться к совершенству, а лишь потом уже видеть в себе потенциал для наставничества, и что по ходу дела он ничего не приобретет, а все лишь может еще более усугубиться, но останавливаться уже было некогда.
  Наконец наступила долгожданная суббота. Тренинг был назначен на десять утра. С замиранием сердца Максим проснулся по будильнику в семь, хотя лег до этого в пять. Нет, он не пил этой ночью, как бы это было ни странно. Просто сначала долго оттягивал момент сна, как это обычно бывает - то сидя за компьютером, то ходя из комнаты в комнату. Когда же он уже лег около двух ночи, долгое время не мог он заснуть. В четыре пошел и сварил себе пельмени, и только вдоволь наевшись, уже, наконец, смог отправиться в долгожданное царство Морфея. Проснулся он еще с этим ужасным послевкусием пельменей. Но лучи света, которые уже заполонили его жилище, настолько уже опротивевшее ему, показались ему предвестниками не только нового счастливого дня, но и наступления какой-то если и не новой жизни, то нового этапа в ней точно.
  "И он будет лучше, чем предыдущий",- улыбнулся он, подбадривая сам себя.
  Макс потянулся на своем диване и быстро пошел на кухню готовить себе утренний чай. Кофе, в отличие от Даниэлы, он не любил. Смешной момент. Максим считал, что кофе вызывает зависимость. А вот будто сигареты, алкоголь, наркотики и любовь нет? Ну, каждый видит мир исконно через свою призму.
  Был теплый сентябрьский день. Лучи света щедро светили в окно, Максим даже пододвинул к нему стул, и впустил на кухню свежий воздух. Так и сидел он возле окна и посматривал вниз, прикидывая, что же ожидает его сегодня. С замиранием сердца затем встал он, оделся и поспешил в Организацию. Главным, как предупредила его Линда, было не опоздать к началу Тренинга.
  На улице было невыносимо жарко. Быстро добравшись до своей машины, Максим, наконец, смог включить кондиционер. И тут, как назло, по дороге Максим застрял в нескольких пробках. В итоге к рецепшну он уже практически бежал. Там, спешно сказав свое имя, Макс получил бейджик и указание, куда ему бежать дальше. Вскочив в лифт, и выйдя в коридоре, в котором он доселе точно не был, Максим увидел указатель, который явно показывал ему направление, куда идти. Он быстро продвигался по серебристому узкому коридору, и, наконец, достиг двери с надписью "Trainings", потянув за ручку которой очутился будто в другом измерении.
   Перед ним предстал трехэтажный дом в пригородной местности, наверху которого был флюгер с петушком, который ерзал туда-обратно и мгновенно привлек взгляд Максима. Во дворе вокруг дома на ярко-зеленой траве находились цветы и невиданные деревья, парили бабочки, и при входе на крыльцо находилась арка из омелы. Дом находился за черным плетеным забором, так что все можно было увидеть еще с улицы. Посмотрев по сторонам, Макс заметил, что все остальные дома были обычными, даже можно сказать, излишне серыми и бедными, по сравнению с этим зданием-сказкой в более чем прекрасном дворе.
   Рядом с ним проходили люди, которые, казалось бы, не замечали всей этой красоты, которая происходила за этой черной оградкой. И Макса они не видели. Затем, осознав, что он и так опаздывал и задерживаться еще дольше вообще нет смысла, Максим шагнул к калитке, на которой была кнопка звонка. Не успел он позвонить даже один раз, как перед ним щелкнул замок, и калитка открылась. Макс незамедлительно вошел внутрь и направился по тропинке, выложенной разноцветной плиткой к арке, овитой растениями перед крыльцом. Благоухали цветы, было слышно пение птиц. Все это овевало Макса такой лаской и шлейфом тайны и мечты, что в какой-то момент он даже предположил, что, по всей видимости, он попал в рай. Иначе это место назвать было нельзя. Его отпустили все хлопоты и тревоги, и было одно желание: вообще ни о чем не думать, а просто прилечь на траву и наслаждаться всеми звуками и запахами вокруг. Пройдя же под аркой, он вообще растворился во времени и очистился. Его разум прояснился, и он двинулся дальше.
  Поднявшись по ступенькам и ступив на крылечко, перед ним разъехались прозрачные двери, и он попал в местный рецепшн. По правую руку от него располагался стол администратора, премилой девушки, которая сразу же спросила его:
  - Вы на тренинг? По лестнице на третий этаж и направо, - и улыбнулась.
  Прямо перед ним был огромный аквариум на всю стену, в котором плавали рыбы разнообразных цветов и оттенков, с такой кристально чистой водой, которую он в жизни не встречал. Так же по всему рецепшну были расставлены цветы, стены овевали какие-то зеленые лианы, и в помещении создавалась атмосфера живой природы. Быстро поспешив по лестнице, он услышал доносящиеся с одной из комнат голоса. Туда он и направился.
  Открыв двери, Макс очутился в комнате для тренинга - большой аудитории, полной солнечного света благодаря огромному количеству окон на все стены. Прямо перед ним стояли тренера: две женщины со светлыми волосами. Веселые и жизнерадостные. Таких бешеных и вдохновляющих огоньков в глазах он, по крайней мере, не видел еще никогда в жизни. Их энергия просто разливалась вокруг, заполняя пространство и приводя все в движение. За ними располагалась доска, видимо, они затем собирались на ней что-то показывать или писать, а так же экран для показа фильмов. Перед ними стояли сдвинутые полукругом примерно восемь стульчиков, как насчитал Максим. Лишь один из них пустовал. Одна из светлых женщин сразу же подскочила к нему и подхватила табличку, которая там стояла, быстро взглянув на нее, она, смотря на него, проговорила весело:
  -Макс? - поворачивая к нему ту сторону, на которой было написано его имя, и, улыбаясь.
  Огоньки в ее глазах все еще продолжали плясать. Максим только кивнул и быстро решил сесть. Рядом с его стулом, на полу располагались папки, пара тетрадей, несколько книг, ручка, карандаш, фломастеры и маркеры.
  "Материалы для занятий", - отметил про себя он.
   Все обратили на него внимание, и та самая женщина сразу же попросила его рассказать о себе. Максим сразу же втянулся в атмосферу занятия и увлекся.
  Таким образом, прошло девять часов тренинга, прерывались они лишь на кофе-брейк и обед, который происходил в заднем дворе этого здания в виде пикника на зеленой траве.
  "Я не хочу, чтобы это заканчивалось, я не хочу опять к себе домой. Я не хочу снова возвращаться к себе самому и своим страданиям",- то и дело как мантру проговаривал про себя Макс.
   Когда же тренинг все же подошел к концу, и все участники стали покидать его, а Максим уже успел за один лишь день приобрести тут новых знакомых, с которыми он собирался поддерживать отношения, Максим, выйдя из двери аудитории, оказался не как планировал во дворике, а сразу же в том коридоре Организации, из которого попал сюда.
  - Чего такой печальный?- обратился к нему непонятно откуда возникший как из-под земли Арсений.
  - О, здравствуйте!- опешил Макс и быстро протянул ему руку.
   Тот подал свою в ответ и с улыбкой спросил:
  - Что, закачало в Организации? Такое со всеми новенькими бывает. Арку увидеть захотел?- засмеялся в нос Арсений.
  Макс выдохнул и ответил:
  - Да,- свесив плечи.
  - Тут такое дело, Максим. Ты как, не очень устал за сегодня? Готов к новым свершениям и потрясениям?- поинтересовался Арсений.
  - А у меня есть выбор? - весело и беззаботно, в предвкушении новых задач и информации спросил Макс.- Я готов!
  -Тогда по рукам. Вот какую новость я тебе сегодня принес,- и Арсений, обняв Макса за плечи, повернул его в нужное направление и повел по коридору, продолжая говорить, немного понизив голос.- Хотя, об этом позже, пойдем в Столовую, я думаю, ты не против перекусить. Да и я уже изрядно проголодался. К тому же, время еще у нас есть, - Арсений мельком посмотрел на часы на левой руке.
  Максим, заметив это, не успел задать ему вопрос, что тот имеет в виду и что ожидает их далее, как Арсений снова обратился к нему:
  - Сегодня у тебя был первый тренинг, да?
  - Да, - кивнул тот в ответ.
  - Тебя ждет еще три, если я не сомневаюсь?
  - Да, все правильно,- снова методично кивнул тот.
  - И что ты вынес из этого тренинга? Главное?- навязчиво спросил Арсений Макса, как на экзамене при входе в Столовую.
  Максим погрузился в свои мысли, и, даже когда они уже присели за жестяные стулья, и милая официантка подскочила к ним, даже не заметил ее, потому что пытался просуммировать всю информацию, которую он услышал сегодня даже для себя самого.
  - Мне кофе, - кинул ей он, почувствовав на себе ее настойчивый взгляд.
  - И все?- удивленно спросила она. - А к кофе? Десерты? Желе? Паннакотта? Тирамису? Шоко...
  - Нет, мне только кофе, спасибо.
  - А мне крем-суп сырный и бифштекс, пожалуйста, Мэри,- с улыбкой быстро протараторил Арсений.
  - Угу,- протянула официантка, записывая все это.- Из напитков?
  - Сок. Персиковый. Ну, вот такой я, неординарный,- развел руками, глядя прямо ей в глаза Арсений.
  Затем, быстро перекинув взгляд на Макса, он вопросительно на него уставился, видимо уже ожидая его ответа.
  - Ладно, - обратился он к нему.- Пока ты еще думаешь, я добавлю то, что на тренинге тебе возможно не говорили.
  Максим вопросительно дернул головой в ответ.
  - Смотри, ты должен знать, что в Организации только наставники и координаторы наделены, так сказать, сыскным потенциалом, то есть возможностью почувствовать местоположение своего воспитанника или того наставника, чью деятельность ты координируешь. К примеру, самый легкий вариант, - находясь на станции метро, забитой людьми, вы без особых проблем сможете стать ровно возле двери того вагона поезда, откуда будет выходить ваш воспитанник, дабы встретить его. Особенно эта способность проявляется в те моменты, когда тот, о ком вы опекаетесь, ощущает некие трудности или вообще находится на границе между жизнью и смертью,- вы сразу же интуитивно мчитесь в то место, где он находится. Даже если с ним нет связи. В те же случаи, когда он испытывает некое недомогание, вы передаете ему по особым каналам свою энергию для восстановления его хорошего самочувствия.
   Иногда воспитанники так начинают этим пользоваться, что уже даже при каких-то минимальных болях или повреждениях сразу же требуют передачи энергии от наставника, на подсознательном уровне или даже уже просто проговаривая это вслух. Поэтому, твоя задача - предотвратить это. Просто не допускать, чтобы ваша связь вышла на уровень более чем наставник и воспитанник. Ты должен понимать и постоянно твердить себе, что это всего лишь работа. И точка.
  - А чувствовать его я могу, только если у него какие-то проблемы?
  - В некоторой мере, да. Но если даже ты не сможешь его прочувствовать, а тебе нужно будет его, допустим, срочно найти: идешь в Организацию, и мы тебе помогаем. Запомни еще самое главное: никогда не принимай никаких решений единолично. Не думай, что твой совет и твое мнение - единственно верные. Это залог того, что все будут довольны, и ты ничего не испортишь. Ни в своей жизни, ни в жизни твоего воспитанника. Заруби себе это на носу,- Арсений постукивал слово за словом пальцем по столу.- Ты не один. И ты не самый умный. Для того у нас здесь и созданы целые группы специалистов, чтобы помогать тебе, координировать твою деятельность.
   Тем временем очаровательная официантка Мэри уже принесла весь их заказ.
  - Так что ты понял за Тренинг?
  - Да примерно, то же, что вы мне и говорили. Только там еще давали варианты возможных коммуникаций, решения проблемных ситуаций. Главное- воспитанник мне друг. Я ему не учитель, не отец, не мать, то есть никакой не родственник и не спонсор. Сугубо помощник, к которому он может обратиться если что.
  - Правильно.
  - Вот только тогда я не понимаю смысла всего этого.
  - Что именно ты не понимаешь?- поинтересовался удивленно Арсений, потягивая трубочкой сок из стакана.
  - Если вот мы никак не направляем вот этого самого воспитанника, а просто как помощь, поддержка, то какой смысл этого всего? Этих долгих попыток установления контакта, всего?
   Зависла пауза. Арсений сидел и свысока поглядывал на Макса, затем расхохотался и сказал:
  - Дурачок ты еще. Начинающий дурачок. Объясняю. Первое,- и он начал загибать пальцы. - Мы даем этому не определившемуся еще человеку поддержку, понимание того, что он кому-то нужен. Просто так. И он потом в любой момент жизни, когда ему будет плохо, допустим, сможет за этой же поддержкой или советом обратиться.
  Второе, мы вселяем в него веру и надежду и таким образом поддерживаем баланс. Третье, мы исцеляем его, направляем гибко на правильный путь. Если ты думаешь, что тебе не придется работать, ты глубоко заблуждаешься. У нас есть планы, отчеты. Цели, которые мы ставим перед тобой, и за которые ты потом должен отчитываться. Краткосрочные, долгосрочные. Ну, примерно так, а теперь я хочу поесть. Уж прости, очень проголодался.
  - Да, конечно. Приятного аппетита!- обратился к нему Макс.- И сколько мне нужно будет с ним встречаться?
  - Ты имеешь в виду, если ты сумеешь наладить контакт,- с набитым ртом ответил ему Арсений.
  - Да,- улыбнулся Макс.
  - Да сколько хочешь. Идеально раз в две недели. Можно и раз в неделю. Да встречайся хоть каждый день. Все по ситуации и вашему обоюдному желанию.
  Арсений снова посмотрел на часы, и начал поглощать все еще быстрей.
  - Так, скоро труба зовет.
  - А куда вы так спешите? Что нас еще сегодня ожидает?
  - Не нас, а тебя,- тыкнул пальцем в Максима Арсений.- Заочное знакомство, скажем так.
  - С кем?
  - Пошевели мозгами. А ты зачем сюда пришел? Правильно, правильно. С твоим воспитанником. Мы тебе уже его подыскали.
  - Да?- искренне удивился Максим.
   Он и не предполагал, что все произойдет так быстро.
  - Но ты, разумеется, потом, будешь продолжать проходить свои Тренинги. Просто нам необходимо твое решение и твои комментарии уже сегодня. Чтобы знать, согласен ли ты именно на этого потенциального кандидата. А то нужно как можно быстрее уже его пристроить.
  - Конечно,- Максим быстро поднялся со стола вслед за Арсением.
  Его просто переполняло любопытство. Его потенциальным воспитанником представлялся ему маленький мальчик, лет одиннадцати, какой-то оборвыш, с которым рядом он мог действительно ощущать себя другом, как старшим братом.
  - Что же, - продолжил Арсений, выводя Максима из столовой и снова попав в длинный серебристый коридор с множеством дверей.- Сейчас поедем на другой этаж, там уже нас ожидают высоко почтенные представители Организации, и будет проведен показ архивных данных из этой жизни вашего воспитанника. Информация будет представлена в виде фильма, фотокадров и отчетов, а так же биографической информации. Все это будет просмотрено вами в присутствии Комиссии.
  Максим снова только кивнул и поспешил за Арсением в лифт. Наконец они вошли в помещение, которое представляло из себя огромную аудиторию- амфитеатр, по форме похожую на театральный зал. Позади зала на всю стену был натянут экран, перед ним за прямоугольным столом уже собрались представители Организации в ожидании Арсения и Макса. Среди них Максим пока что знал лишь Дария. Другими же участниками этого заседания, были уже известный нам ранее Петр. Ранее, он тщательно убеждал некогда всех дать возможность Максиму попробовать стать наставником Дениел. Сейчас же он уже просто не мог вытерпеть, наконец, когда же он дождется своего личного знакомства с ним. Так же присутствовали Катрин, Линда, молодой член Организации Фиций, известный своей негибкостью и жесткостью в принятии решений, а так же, полненькая маленькая уже в летах, участница Организации Эсма.
  Все они привстали с мест, которые занимали, а те же, кто разговаривали в этот момент друг с другом, сразу же замолчали и пронзительно стали смотреть на Макса, будто ожидали его уже очень давно. В каждом из этих взглядов Макс увидел что-то изучающее его. Будто каждый хотел докопаться до какой-то истины, скрытой в нем.
   Не сдвинулся со своего места только Дарий, делая вид, что ему абсолютно безразличен приход Максима. Из всех присутствующих только двое отнеслись к нему благосклонно: Линда одарила его приятной улыбкой и еще при его входе в зал крикнула:
  - Привет, Максимчик,- и помахала рукой.
   " Вот дура",- как всегда отметил про себя Макс и еле сдержался от того, чтобы не плюнуть.
  "Как же его достала эта ее показная непосредственность. Будто она издевается надо мной",- добавил про себя он.
   Петр же, который был примерно на голову ниже рослого Максима, поспешил к нему навстречу, и быстро протянул ему руку. Он напоминал своим видом какого-то старого члена Коммунистической партии: в старом дешевом костюме, с красным лицом и потным лбом, он яростно начал сотрясать руку Максима, сразу же попытался обнять его и что-то быстро начал говорить. Все это повергло Макса в шок и смех. Люди, которые создавали вокруг него спешку, воспринимались им крайне туго. Более того, они своей суматохой со временем начинали его раздражать. Не обращая же никакого внимания на Максима и его реакцию, Петр продолжал к нему обращаться:
  - Вы знаете, Максимка, я уже так давно хотел вот пожать вам руку. Я вам скажу, у вас такое крепкое рукопожатие, знаете ли...
  При мысли в голове Макса: "Что же он несет?", он заметил взгляд Линды и смешок, который она проглотила.
  "Видимо, он даже ее уже допек",- отметил про себя Макс.
  Дарий тем временем привстал и обратился ко всем присутствующим:
  - Предлагаю отбросить эмоции и поскорее начать показ и обсуждение. Быстрее начнем, быстрее закончим.
   Все беспрекословно его послушались.
  Арсений указал Максиму рукой место на стуле напротив стола Комиссии, Пётр еще раз, будто его отрывали от Макса навсегда, потряс его руку, и быстро, насколько это возможно было при его возрасте и весе, засеменил к Дарию и занял место подле него. Когда все члены этой мини Комиссии уже расположились за своим столом, и Макс уже тоже принял сидячее положение, экран перед ним, наконец, загорелся.
  Как же упало сердце у Макса, когда он увидел перед собой появившуюся черно-белую картинку на экране, располагающемся на всю стену. Перед ним чуть ли не во весь рост, со всеми проекциями в постоянном движении появилась Дениел. Здесь она была на порядок моложе, чем он знал ее сейчас. По всей видимости, ей было тут лет пятнадцать.
  "О Господи",- промолвил про себя он.
  " Нет, нет, только не это. Надеюсь, это просто ошибка, и сейчас они сменят картинку",- то и дело твердил он себе.
  Но чуда не произошло. Внезапно снова загорелся свет, следуя хлопку Дария. И незамедлительно он и продолжил:
  - Насколько я понимаю, вы узнали ту, кого мы сейчас показали вам на экране.
  Максим кивнул.
  - Я вас не расслышал,- рявкнул Дарий.
  - Да, узнал.
  - Тогда будьте так добры, произнести имя этого человека.
  - Это Шветская Даниэла.
  - Даниэла Сергеевна,- поправил его Дарий.- И при каких обстоятельствах вы оказались знакомы с ней?- не унимался он.
  Макс понял, что это были официальные требования, которым необходимо было соответствовать, и кратко изложил всю историю их знакомства с Дениел, специально опустив лишь их личные взаимоотношения.
  Когда он закончил свой рассказ, Дарий продолжил:
  - И какие эмоции у вас вызывает данный человек?
  Максим задумался. Ему необходимо было тщательно продумать ответ. Но, понимая, что сейчас он находится в Организации и ему необходимо зарабатывать себе баллы, он решил прикинуться существом без чувств и спокойно ответил:
  - Абсолютно нейтральные.
  Лицо Петра при этих словах расплылось в улыбке, он стал осматривать других собравшихся с взглядом, выражающим: я же вам говорил.
  - Вы уверены в этом?- поднял брови Дарий.
  - Да. Полностью.
  - Но ведь ее родители, так или иначе, виноваты в смерти вашей матери, более того, не смерти, а в убийстве.
  -Дарий, да что ты начинаешь,- перебила его Линда, но его уничтожающий взгляд в ее сторону остановил ее, и она мгновенно смолкла.
  - Так как же этот человек может не вызывать у вас никаких эмоций?- закончил Дарий.
  - Как вы абсолютно правильно отметили, в этом всем виноваты ведь ее родители, а не она сама. А так, мы с ней остались друзьями. Насколько я смею предполагать,- отсек Макс.
  - Какой умный мальчик,- умилился и скрестил руки перед собой Петр.
   Он был поражен такой выдержкой Максима и его душевными качествами не меньше, чем таких откровенным хамством и непрофессионализмом, которые сейчас показывал Дарий.
  - Как вы уже, наверное, поняли, именно Даниэлу мы предлагаем вам в воспитанники, Максим? - спешно и, сбиваясь, продолжил Петр.
  Затем он вопросительно качнул головой, ожидая от него какого-то ответа. Но его так и не последовало. Максим сидел, абсолютно не двигаясь. Его тело оцепенело. Он просто пока что не знал, за что все это на него навалилось и что ему делать дальше.
  Петр, не мешкая, решил снова продолжить, чтобы Дарий, не дай Бог, не успел снова вмешаться и все испортить.
  - Выбор пал именно на вас, так как Даниела вам доверяет, и потому без труда впустит вас в свою жизнь.
  Заметив взгляд Максима, он поспешно добавил:
  - Ну да, не без труда. Но, все же, это пусть и будет проблемно, но более выполнимо, чем допустим, мне, тому, кого она вообще не знает, сейчас попытаться туда влезть.
   И Пётр добавил ко всей этой своей тираде пару жестов руками, как бы желая еще более уверить Макса в полной легкости возможного дальнейшего предприятия. Максим лишь громко выдохнул в ответ. Затем он задал неожиданный даже для себя самого вопрос:
  - Вы дадите мне посмотреть ее дело? Изучить? - поинтересовался он.
  - Только здесь. С собой мы не даем. Да и зачем это вам? - жестко ответил ему Фиций и начал пронзительно на него смотреть.
  - Просто мне говорили, что здесь все это покажут. То, что касается моего будущего воспитанника. Понимаете ли, я ее совсем не знаю особо. Да, я жил в их доме, да, мы общались. Но никаких фактов из ее детства, ничего.
  - Понятно, понятно,- быстро перебил его Петр, даже не дослушав.- Я думаю, мы сможем что-то придумать Макс и даже дадим вам материалы с собой. Там много, в качестве исключения, да?- и тут он с взглядом провинившегося ребенка, который сам боится того, что он сказал начал испуганно озираться вокруг и вглядываться в лица других членов Комиссии.
  Линда кивнула, Катрин просто поджала губы, Дарий вообще отвел взгляд от этого идиота, по его мнению, Фиций же посмотрел на него сверху и презрительно, Арсений просто потирал свой нос, видимо, обдумывая что-то и поэтому в качестве обретения поддержки, Пётр стал сверлить взглядом Эсму, и даже обратился к ней персонально
  - Да, Эсма?
  - Да, да,- быстро спохватилась та.- Я думаю, это возможно.
  - Это будет возможно,- холодным высоким голосом проговорил Фиций.- Но только после того, как Максим ответит нам: готов ли он стать наставником Даниэлы. И почему да, если это будет положительный ответ. И так же, почему нет, если он не согласен.
   Теперь пришла очередь Катрин кивать. Она села, скрестив руки на груди, и вместе со всеми уставилась прямо на Максима.
   Повисла длительная пауза. Максим не видел в этот момент ничего. Как в каком-то немом кино перед его глазами, хоть этого уже и не было, на экране лишь снова мелькали черно-белые картинки Даниэлы.
  - Мне необходимо подумать. Сколько у меня есть времени?
  - У вас нет времени,- ответил ему Фиций. - А что вас, собственно говоря, смущает?
  Максим снова замолчал. Как он мог сейчас им все объяснить, все то, что творилось у него на душе. Да, безусловно, он желал бы стать наставником Дениел. Это означало то, что он сможет иметь к ней постоянный доступ. Но одновременно это становилось и его смыслом жизни и тем, что могло эту жизнь сделать еще и того хуже, чем это было раньше. Да, он был согласен. Но к этому всему он был болезненно влюблен. В нем жило непреодолимое сексуальное влечение, желание видеть Даниэлу, которое наталкивалось на ее равнодушие. И он не знал, насколько беспристрастно он сможет с ней общаться. По крайней мере, сейчас он пока не мог дать еще никаких гарантий.
  Но все равно желание преодолело все в нем, и он ответил, подняв глаза и проведя взглядом по каждому из членов Комиссии:
  - Да. Я согласен.
  - Отлично, Максим, молодец. Другого решения от вас я и не ожидал,- обратился к нему Петр.- Со следующей субботы у вас продолжатся Тренинги. Примерно через месяц приступите к наставничеству. А теперь, идите, отдыхайте. Еще раз отмечу: вы молодец, Максим. Вы как раз оказались именно таким, каким я и хотел бы вас видеть. Вы будете идеальным наставником. Поздравляю, - и он подскочил к Максу, потряс его руку, прямо чуть ли не брызгая слюной от радости.
  Катрин чуть было не засмеялась, видя всю эту картину. Она по-прежнему крайне неблагосклонно относилась к Максиму и не видела в нем никаких перспектив. Она знала Даниэлу с раннего детства, и считала, что такой человек как он никаким образом не сможет ей помочь, а сделает все еще хуже. Немного промедлив, она издевательски обратилась к Петру с ухмылкой:
  - Петя, создается такое впечатление, что ты либо влюбился в парня, либо он тебе приплатил. Постой, еще ведь так и не принято окончательное решение.
  - Да перестань, Катрин,- Пётр поднял руку, таким образом, пытаясь остановить ее.
  - Катрин, дадим парню шанс, почему бы нет?- вторила Петру Эсма.
  - Мы дадим шанс,- отчеканил Фиций. - Только все должно пройти по правилам. Максим, аргументируйте свое решение. Если ваши объяснения нас устроят, вы сможете беспрепятственно приступить к работе, почему вы согласны работать с Дениел? И что, по вашему мнению, вы можете дать ей как наставник?
   Все снова уставились на Максима, ожидая его ответа. Он чувствовал себя как на раскаленных углях. Откуда ему было знать, что отвечать. И он решил сказать честно.
  - Давайте начистоту, - запустил руку в волосы он.- Я не провидец, и даже не представляю, что будет там, дальше. Даниэла - сложный человек. Как и все мы. Нет легких натур. В каждом из нас есть как плюсы, так и минусы. И я не идеален. И поэтому я не знаю, сумею ли я найти к ней подход. Но я согласен попробовать. Если вы мне даете шанс, знайте, я согласен и попытаюсь не подвести вас, себя и ее.
  - Мы даем вам шанс, Максим,- обратился к нему Арсений. - По крайней мере, я. Давайте проголосуем.
  И Арсений поднял руку вверх. Вслед за ним в воздух сразу же взлетели руки Петра, затем Эсмы, и Линды. Петр прямо-таки ерзал на стуле, он уже просто не мог сидеть спокойно: для него все было ясно. Медленно осматривая стол, проголосовал "за" и Фиций.
  - Катрин?- вопросительно обратился к служащей Тройки он.
  - Я пока воздержусь.
  - Но все равно решением большинства, Господа, Максим становится наставником Дениел,- радостно вскочил Петр. - Удачи тебе! Знай: мы в тебя верим!
  - Можно спросить у вас?- так и не дослушав его начал Макс.
  - Конечно же, сынок,- с улыбкой на все лицо проговорил Пётр.
  - А почему вы ищете для Даниэлы наставника? Она ведь не Темная.
   Этот вопрос поверг в шок Петра и Эсму. Он был для них крайне неожиданным. Катрин же понравилась такая постановка вопроса, она даже на мгновение воспылала к Максу благосклонностью.
  - Видите ли, Максим,- ответил ему Пётр.- Вы слишком хороший и еще молодой человек, чтобы как вы выразились, смотреть в будущее, вы не провидец и пока не можете отличить добро от зла. Я скажу вам лишь так: мы хотим перестраховаться. И вы нам в этом поможете. Вас устраивает такой ответ?
  Максим сжал губы и затем ответил:
  - Хотя я его и не совсем понял, но скажу так: более чем. Спасибо.
   Все это время Макс чувствовал на себе тяжелый злой взгляд Дария, которым смотрел на него ненавистно. Дарий почти не двигался все долгое время заседания Комиссии. Он ни о чем не спрашивал Максима. И теперь, когда все закончилось, и члены Комиссии начинали расходиться, Макс рванул к Дарию, ведь он знал, что тот может иметь информацию о местонахождении Дениел, но тот лишь толкнул его по плечу и, сделав вид, что не замечает того, что тот желал у него что-то спросить, покинул кабинет. Лишь полы его плаща развеивались в коридоре от его быстрой походки, которая создавала огромный поток воздуха вокруг него.
   Что только творилось на душе у Дария. Огромная разъедающаяся поверхность с каждым днем все увеличивалась и увеличивалась. Ему было одновременно и тошно, и противно, и обидно. Его постигло глубокое разочарование. В окружающих, и, в первую очередь, в себе. Как он мог прогадать. Что в его плане дало осечку. Как он опять дошел до такой ужасной ситуации. Ведь перед рождением Дениел он вроде бы все просчитал. А тут опять все идет наперекосяк. Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. И даже в самом идеальном плане есть такая часть, как воплощение его в жизнь. А там уже вмешиваются другие игроки, его величество случай и еще множество других аспектов.
  Разумеется, он был намерен бороться. Бороться до конца. Но для этого ему необходимо было время. Чтобы отойти от всего этого. Убить свои эмоции. Потушить пожар, который запылал в его душе и с новыми силами трезво посмотреть на ситуацию. И продумать новую стратегию и тактику.
   Как могли эти "идиоты" только что дать этому молокососу доступ к Даниэле? Зачем? За что обрекать малышку на такое? У него просто не было слов для выражения всего, что накипело у него на них, особенно на этого старого "тупоголового" Петра.
  Но выхода не было. Был уже результат сегодняшнего дня, от которого необходимо было отталкиваться и идти дальше, искать возможные пути решения всего этого. По крайней мере, он попытается все переделать и помочь Дениел, не допустить, чтобы она ушла еще в большую депрессию и разочарование из-за этого Максима. Как же он его ненавидел.
  
  Глава 6
  Сомнения
  
  Чтобы хоть немного развеяться от всех этих мыслей, которые сейчас раздирали его и делали еще более мрачным, Дарий решил перекинуться на решение гораздо более важных проблем, которые могли впоследствии затронуть не только работников его Организации, но и все человечество в целом. Ведь любое минимальное нарушение и так хлипкого баланса может крайне быстро привести к хаосу. А последствия любого хаоса предвидеть не может уже никто. Его уже который день беспокоило то, о чем он говорил с Дениел. Ему хотелось узнать больше об этом, но рисковать беседовать об этом с кем-то некомпетентным он не мог. А быть может ему все же стоит рискнуть? Переборов себя, Дарий все же направился к Секретному уровню. Его задачей было войти в Тонкий мир и пообщаться с Абсолютом. Разумеется, если это сейчас будет возможно.
   Таких общений у него в жизни было пока что два. Каждый из них Абсолюту просто было скучно, как казалось Дарию. Вот он и решал заговорить с ним. Развлечься, скажем, так. И после каждого из них он еще более терялся в догадках, путался относительно смысла жизни, всего вообще.
  Фразы Абсолюта были настолько пронизывающими, правдивыми и лишающими смысл что угодно, что Дарий просто не знал, что ему делать с принципами и приоритетами, которые были у него ранее. Пройдя практически через весь Секретный отдел, периодически здороваясь с встречающимися ему по пути его движения различными людьми и сущностями, наконец, он достиг желанной двери. Провел своей карточкой: сработало. Он выдохнул. Пока что прошло. Ну да, пока ведь он еще глава Организации.
  Комнатка была маленькой. Включив приемник и, просто настроившись на оптимальную волну, он опустился в стул-кресло, выбрал удобное положение, и затем ощутил приятный толчок. Он уже чувствовал, что весь выходит из своего тела. Когда его эфирное тело уже тянулось над ним как на ниточке, направляясь в просторы Вселенной, он отключился. Понимая все, он очутился в космическом пространстве. Перед ним был яркий источник энергии. Он искрился, то тут, то там из него выделялись какие-то отрезки, которые, по всей видимости, соединялись с чем-то. Внезапно в голове Дария прозвучал вопрос:
  - Принять форму, которая тебя устраивает обычно?
  - Да,- прошептал он вслух.
   Как по взмаху волшебной палочки перед ним уже сидел в свободных одеждах достаточно молодой человек белой расы с волосами прически каре в одежде наподобие балахона, абсолютно расслабленно. Взгляд его голубых и чистых как гладь воды глаз смотрел сквозь Дария. Перед ним расположилось некое подобие озера. Подойдя поближе, Дарий смог различить в воде города, затем людей, картинки менялись, и глаза парня следили за ними, то тут, то там.
  - Снова развлекаешься?- спросил его Дарий.
  - Да так. Кино смотрю,- парень бросил непонятно откуда взявшийся в его руке камешек в озеро перед ним.
  По воде пошли маленькие круги. Лица плавали и меняли свои очертания. Как Дарий понял, парень наблюдал за кем-то из азиатов.
  - Что, снова потерялся? Как там тебя сейчас зовут? Это ведь так важно почему-то для людей.
  - Сейчас Дарий. Я думал, ты помнишь.
   Парень одарил его издевательским взглядом. Затем лишь молча продолжил наблюдать за своим водным экраном, картинки в котором стремительно менялись. То он наблюдал за военными действиями, то за землетрясением, то начал смотреть простой шторм на море.
  - Сейчас известия?- съязвил Дарий.
  - Да, а что ты хочешь, рекламу?
  Дарий пожал плечами. Он уже и забыл, зачем пришел. Но просто так отнимать время Абсолюта он не хотел. Ведь тот в следующий раз может уже и не впустить его. Боясь всего этого, он решил завести разговор быстрее.
  - Я бы хотел подключаться к Инфополю Вселенной в любой момент.
  - О Дарий, у тебя и так достаточно ресурсов. Это тебе не нужно. Ты сойдешь с ума. Пока не нужно. Имена, имена. Что, так нельзя различить друг друга? А почему не выбрать одно имя? Хотя если мы скажем, что имена, как языки. В разных местностях ведь одно и то же явление именуют по-разному, то тогда я согласен.
  - Для меня ты Абсолют. Я для тебя Дарий.
  - Это для тебя я Абсолют,- нахмурился парень.
   Но тут же перестал, видимо, даже думать об этом. Лишь снова бросил камешек на воду.
  - А когда ты делаешь, так что-то меняется? Ну ... там?- спросил его Дарий, снова заглянув туда же.
   Тот в ответ лишь покачал головой
  - Не-а. Это просто так, для развлечения. Люблю кривые зеркала. Когда все искажается. А так, это все равно, что ты кинешь в экран телевизора, допустим мороженым. Вытрешь, и все. И все, как и было. Почему я для тебя Абсолют? Меня так мало кто называет. Даже здесь хочешь выделиться, Дарий?
   Тот на минуту замялся.
  - Да нет, просто когда−то ты сказал, что ты Абсолют. Совмещаешь в себе Свет и Тьму. Комбинация. Гармония. Как ты там говорил... ну при нашей первой встрече. Вот я и принял это логическое объяснение, как понятное мне. Другие же твои имена, которыми тебя называют на планете.
   Парень перебил его.
  - Аллах, Будда, Христос, Рама, Кришна, Ахура-Мазда, Иегова, Бог. Как там еще? Может быть, продлишь список?
  Дарий улыбнулся.
   - А что тебе не нравится?
  - То, что они грызутся. Ладно, если бы как в разных языках просто одного и того же называли по-разному. Это я понимаю. Но почему если я один, то все они ругаются между собой и выставляют их религию самой важной. И меня ставят всего лишь на религию. Ограничивают меня?
  Дарий понял, что Абсолют тут уже, наверное, действительно заскучал.
  - Как давно к тебе сюда никто не заходил?
  - Сюда? Сюда заходишь только ты. В этот же момент я тут сижу перед тобой и еще в миллионе других мест. Я надеюсь, я ответил на твой вопрос?
  - Вполне.
  - Я не хочу, чтобы люди спорили на почве религии: чья лучше. Сейчас всем как никогда нужно единство. Мне плевать, кто мусульманин, католик или православный придет ко мне, если он будет проповедовать принципы любви, сострадания, справедливости и единства. Если же каждый будет биться и кричать, что его религия сильнее, лучше и чище остальных, для меня это слуги Дьявола.
  Дарий стоял и молчал. Он не хотел перечить Абсолюту. Затем все же, чтобы его не посчитали дураком, все же ответил:
  - Но ведь в прошлый раз ты говорил мне, что это одно и то же. Бог и Дьявол. Что это ты и все. Ты же говорил, что все это внутри одной твоей сущности. Свет и Тьма - это ты. Потому ты и Абсолют.
  - Как ты все хорошо перекрутил. Хотя ладно, ладно, ты, что, конспектируешь то, что я тебе говорю?
  - Так значит, конца битве не будет?- спросил его Дарий. - Ведь ты не за тех, и не за тех.
  - А вот и нет,- Абсолют поднял палец. - Я за тех, кто победит первый. А потом снова можно будет начать по накатанной. Ладно, ладно, успокойся. Не такой уж я и плохой. Все равно в итоге победит Добро,- и он расхохотался. - Все должны прийти к Свету. Просто некогда, когда мне стало скучно, я решил повеселиться. Немного усложнить себе жизнь. Разделить Себя в себе так сказать.
  И вот что потом уже вышло, судить тебе. Это был мой выбор для того, чтобы развиваться. Совершенствоваться. Без проблем нельзя идти дальше. Ты останешься прежним. Хотя у многих по этому поводу разные мысли. Почитаешь на досуге. Расскажешь мне потом. Так что тебя привело сегодня ко мне? Не просто же ты решил со мной поговорить? Да еще и обо мне,- парень улыбнулся.
  Дарий ответил. Конечно же, он понимал, что сейчас Абсолют засмеет его. Но все равно он решил рассказать ему о своей маленькой проблеме.
  И он поведал ему о том, что его беспокоило. О возможной войне той кучки Темных, которых он видел через сознание Дениел с силами света.
  После окончания своего рассказа, он долго ждал, когда же Абсолют ему ответит. Уже даже думал, что тот либо не слушал его или вообще забыл о его присутствии. Но именно в этот момент, тот, наконец, заговорил:
  - Дарий, ты и так понимаешь, конец уже близок. Для твоей планеты. Все равно в скором времени каждый получит по заслугам. Не суетись. Пусть все делают выбор. Ты не спасешь тех, кто этого не желает. А почему не желает? Просто еще к этому не созрел. Его, значит, захлестнули зло, безнравственность, жажда власти, насилия. Организация не вправе противостоять этому всему. Тебе необходимо лишь успокоиться. Просто наблюдай за этим, как я. Ты уже никому не поможешь.
   Сейчас большинство ограниченных людей полагают, что если они достигли технического прогресса, то их деградацию в духовном плане можно списать. Их отрицательные мысли, желания, поступки заполняют все пространство вокруг, приводят к болезням для них самих, для Земли же люди - отрава. Наводнения, пожары, землетрясения - все это лишь верхушка айсберга. Если сейчас нынешняя цивилизация не пересмотрит все, будет уничтожена так же как двенадцать тысяч лет назад была уничтожена Атлантида, и до этого- цивилизация Лемурийцев. Либо они меняются, либо будут уничтожены. Третьего не дано. В Новую эру перейдут лишь те, кто выдержит все эти испытания и пройдет по светлому пути, пути духа.
  И ты опять же прекрасно понимаешь, что лишь единицы, примерно пять процентов населения Земли смогут пройти этот экзамен, скажем так. Если же нет, будут уничтожены не только на физическом, но и на энергоинформационном плане. Пройдут - пожалуйста, смогут развиваться на этой же планете или на какой-то другой.
  - Я это все прекрасно понимаю. Но я глава Организации и необходимо динамично реагировать на проблему, вот именно эту, актуальную, которая возникла.
   Парень поднял руку, останавливая Дария.
  -То, о чем ты говоришь мне сейчас - лишь маленький очаг. Это тот конфликт, который хотят инициировать слуги демонических сил на Земле. Предлагаю тебе самому попытаться заглушить этот конфликт. Силами, которые есть у тебя в распоряжении. Хотя опять же смею напомнить, что это не дело Организации.
  - Но ведь баланс может быть нарушен.
   В ответ тот лишь усмехнулся.
  - Основы сил Тьмы находятся в Тонком мире, где мы сейчас с тобой, они бесплотны, как и я, и благодаря своим посыльным на Земле черпают оттуда, как из своеобразного источника энергию, необходимую для своего существования. В последнее время силы воинов Света и так слабнут. Ведь Зло действует силой мысли, добро же практически безоружно в данной борьбе. Воины Света не дают подсказки, они лишь просто действуют примером в лучшем случае. А зачастую и сами, как сильные представители становятся целями для воинов Тьмы. И, к сожалению, результаты неутешительны.
  Дарий был поражен выносливостью и терпением Абсолюта.
  - Как ты достиг такого уровня спокойствия и гармонии? Все для тебя, что, игра? Почему ты не хочешь вмешиваться?
  - Я лишь воспринимаю результаты. Крайне интересно просто наблюдаться за этим муравейником: чем же все закончится. Я просто смотрю фильмы,- снова усмехнулся тот.
  - И за какую сторону ты болеешь?- Дарий стоял и сам уже не понимал, чего он так напрягается.
  Видя, что Абсолюту уже надоело отвечать на подобные вопросы, и он начал скучать, Дарий переметнулся на другую тему:
  - Хотя, я начинаю тебя понимать.
  - Да?- крайне удивленно обратился к нему Абсолют.- И какие же ты сделал выводы, Дарий?
  - Что каждый волен жить, как хочет. Все равно это игра.
  - И чего хочешь ты?
  - Власти, богатства, влияния. Как бы это ни было банально.
  - Вот - вот. Даже до тебя Тьма добралась своими щупальцами. Но утешает хотя бы одно...
  - Что?
  - Ты еще находишься на более высоком уровне духовного развития. Поэтому они тебя ловят на таких твоих уязвимых местах, как властолюбие, тщеславие. Ты ведь считаешь себя избранным, не так ли?
  Дарий лишь молча отвернулся. Да, он считал себя таким. А кем ему еще себя было считать? Ставить себя в одну линейку с другими животными, которые абсолютно не понимают, что они делают? Нет, Дарий никогда бы так не сделал.
  - Избранность, исключительность, непогрешимость - вот все ловушки для таких, как ты.
  - Но ведь это так! - вдруг громко промолвил Дарий.
  - Так-то да не так. Все ведь зависит от того, как ты смотришь на это, кем ты себя воспринимаешь, стремишься ли ты к этому. Скажи, что и кому ты хочешь доказать?
  Дарий промолчал в ответ. Тот продолжил.
  - Я не серчаю на тебя.
  Тот лишь кинул камешек в пространство под ним. Пошли вибрации. Лица людей начали качаться.
   - То, что я знаю о тебе, этого не знает никто. Даже ты сам.
  - Во мне, по крайней мере, нет борьбы с самим собой. Я уже давно избрал сторону.
  - А когда ты был счастлив в последний раз?
  - Это уловка для дураков. Я просто спокоен.
  - Ты изгой сам для себя. Твои мысли просто помогают тебе выжить. Когда ты последний раз чувствовал себя живым? Просто человеком? Ты все это закопал в себе. Нашел предназначение, как ты думаешь. И добровольно избавился от всего человеческого. Ты ходячий мертвец. У тебя нет ни капли сострадания.
  - Это выбор сделанный мною уже давно.
  - И кому от этого лучше?
  - Я избранный и живу для себя. Мне не нужны другие.
  - Тогда зачем тебе власть? Перед кем? Иди в пустыню и живи там. Приходи вот ко мне и будешь существовать, как я. Ты ведь все еще что-то хочешь доказать, если крутишься там, на Земле? Тебе нужны зрители, которые докажут тебе, что ты еще чего-то стоишь. Есть в тебе уязвленное место. Тот момент отсчета, о котором ты еще не забыл, когда ты решил, что у тебя один лишь путь: стать этим живым мертвецом, бесчувственной скалой.
   Самое худшее, что со временем ты, правда, весь уже отмираешь. Надо, наверное, сделать еще одно подразделение,- тут он захохотал. - Будут у меня Светлые, Темные, Нейтралы и мертвецы. Никакие. Даже не знаю, как таких, как ты назвать? Да постой, Дарий.
   И тут тело Дария замерло. Он не мог двигаться далее.
  - Я ведь знаю, ради чего ты еще существуешь. Вот только это все, что ты делаешь, это не поможет тебе приблизиться к цели. Ей это не надо. Твоя слава, власть, избранность. Это надо только тебе.
  - Значит, она мне не нужна. Когда она вообще меня ждала, и я был ей нужен?
  - Может, и был.
  - Вздор.
  - Хотя, может ты и ошибался.
  - В чем?
  - Война в тебе все же идет. Запомни: секрет гармонии - в единстве. Начнем банально, с человеческого организма. Все органы и их системы только вместе будут работать эффективно. Поэтому так смешны мне всегда вопросы о выборе стороны. Я - то, что всеми так принято называть Богом. Я Абсолют.
   Пока ты беспокоишься о таких мелких вещах, как эта собравшаяся кучка неудачников, на уровне Тонкого мира идет невиданная по своим масштабам битва на уровне духа. Она, конечно же, находит свое отражение потом в материальном и духовном плане. Скоро решится вопрос: быть или не быть человечеству на этой планете, но многие неправильно понимают все. Они хотят лишь, чтобы все определились, чтобы каждый принял ту или иную сторону.
  Разумеется, твою роль и роль Организации вообще действительно нельзя недооценить. Битва идет за каждого конкретного человека. Ведь Белые недостаточно оснащены всем, чем можно в этой борьбе. Силы Зла могут действовать силой мысли. А все, потому что Белые привыкли играть по правилам. Космический закон ведь запрещает порабощать свободную волю другого. Вот и вынуждены воины Света не давить на человечество. Темные же плевать на это хотели. И различными магическими методами, действуя против космических законов, пользуются этим.
  - А Организация?
  - У вас много Нейтралов. Но вы все равно более близки по методам к Светлым. Что вы там, даже не советуете своим воспитанникам, как им поступать, да? Вы уже действуете де факто? По последствиям? Но это и то получше, чем силы Света, которые лишь посылают созидательные мысли, показывают примеры святых, думают, что это даст благо человеку. Да что они предлагают? Путь сквозь тернии? А вот у Тьмы все легче. Результат быстро и эффективно. Прямо как в рекламе. И что ты купишь, Дарий?
  - Ты уже знаешь, что я купил.
  - Ну да, ну да. Ты купил избранность, гордыню. А вот те, которые пониже тебя на духовном уровне развития? Что покупают они? Быстро и безболезненно. Их ловят в сети пьянство, наркомания, сексуальные утехи. Все, что дает быстрый результат. Зависть, корысть, жадность, чревоугодие. И это лишь начало перечня. Сначала Темное войско распыляет, так сказать, эти мыслеформы по Земле, затем уже пожинают результаты. Как существу Тонкого мира, Темному легко увидеть ауру человека, прочитать мысли, внедриться в подсознание и заложить программу, после которой человек уже полностью под контролем. На каждый товар свой покупатель. Главное ведь: найти уязвимое место. Потом уже песенка спета.
  -Так, а если вот эти, как ты говоришь, если Темные заведомо знают, что они проиграют, чего они продолжают борьбу?
  - Как же ты недалек, Дарий. Кто вообще сказал, что они проиграют? Вот посмотри, феномен Гитлера. Просто человек. Будет еще сто Гитлеров. И не потому, что есть в нем что-то особенное. Хотя, безусловно, есть. А потому что есть толпа, которая готова на агрессию, которая больна всем, чем уже только могло духовно отравиться человечество. Если нового Гитлера закидают тухлыми яйцами, он, поджав все, убежит. Сколько мы знаем планет во Вселенной, которые пали жертвами космического зла. И что? Добро там победило?
  Нет, Свет, конечно же, сотрет материальные и энергетические формы впоследствии, но это же не выход, не панацея это, Дарий. Необходимо искать новые методы. А зло? Зачем Темному идти к Свету? Ограничивать себя? Так он себе наслаждается жизнью. Упивается насилием, сексом, алкоголем и другими искушениями на низком уровне. Выше уже идут вибрации от войн, катастроф, страданий, боли. Нет, так просто они никогда от этого не откажутся. И не надо с ними бороться. Как достичь мира войной? Это априори уже противоречит одно другому. Надо действовать по-другому. Предложить им что-то лучшее. Тогда, быть может, потянутся. Предложить то, чего у них никогда не было- свет, любовь. Может быть, кто-то и клюнет. Авось.
  Ведь многие Светлые деградируют, им интересно, что там, на другой стороне. У Светлых наблюдаются постоянные ограничения, а у Темных процветают излишества. Если посмотреть на количественные показатели, то если все Темные выберут другую сторону. Я шучу. Просто если просуммировать, даже если все обычно считают, что свет побеждает тьму, сейчас можно с уверенностью сказать, что на Земле пока что на стороне тьмы преимущество. И лишь немногие сотрудники Света могут качественно противостоять злу. Число активных и честных воинов сократилось, те же, кто пришел к свету, еще помнят вкус всех излишеств и поэтому так просто не перейдут на сторону добра окончательно.
  Почему воинов Света так мало? Почему их в десятки раз меньше, чем воинов Тьмы? Ты никогда не задавал себе этот вопрос?
  Темных, которые вербуют других, уже не интересуют "тепленькие" потенциальные члены или собственные сотрудники, они нацеливаются уже на и так небольшую массу воинов Света, подвергая их огромным трудностям, клевете, враждебности, болезням, материальному неблагополучию и прочему. Именно в тот момент, когда же даже уже высоко духовно развитый человек решит полностью обратиться к Добру, воины Тьмы готовят им тяжелейшие испытания.
  - Но я почему-то всегда полагал, что они не высоко организованы. Что каждый тянет одеяло на себя, что они разрознены.
  -Дарий-Дарий. Тебя же заставляли изучать иерархию Темных сил, не так ли? Необходимо вам включить это все в учебники. Чтобы с завтрашнего дня раздали в Организации всем листовки с иерархией,- посмеялся тот.
  Дарий же решил, что так и сделает.
  -У них тоже есть Организация. Правда, не такая, как ваша. У вас особые методы. И разные цели, за которые вы боретесь. Темные на уровне человека рассеяны по всему миру. Многие из сотрудников Организации Тьмы воплощаются среди людей и исполняют, причем кто-то сознательно, кто-то нет, волю главного центра Темных, который находится в Темном мире. Да и сам Люцифер неоднократно уже воплощался на земле.
  - Хотел бы я побывать в их Организации,- причмокнул Дарий.
  - Может быть, тебе когда-то устроят экскурсию.
  - Так что ты мне посоветуешь?
  - Ничего. Решай сам, я буду лишь наблюдать.
  - Смеяться над нами? - разъяренно спросил Дарий.
  - Нет, лишь смотреть, как каждый из вас борется сам с собой. Причем, с каждой из сторон. До скорого, Дарий,- и он снова превратился в шар энергии.
  Дарий был одновременно озлоблен и разочарован после этой встречи. Он уже не был ни в чем уверен. Не понимал даже смысла борьбы против членов собрания, которые хотели отомстить за Светлану. Ведь так тяжело бороться, когда ты один, когда у тебя нет поддержки. Увидев полную безучастность Абсолюта только что, он просто зачах. Равнодушие его просто поразило. Хотя почему равнодушие, спросил себя он? Быть может, гармония. И к кому бы ему обратиться? Толковому не заангажированному человеку? Человеку, который легко, без напряга и хоть немного логически сможет разложить все по полочкам.
  И тут он вдруг вспомнил Сергея. Кто знает, быть может он и сам не мог себе признаться, но ему его не хватало. Пусть себя он всегда ставил и выше него, и видел в том много слабых мест, считал, что тот такой, как все, как простые люди. Но что-то в нем было такое, что все равно уважал Дарий. И то, о чем сейчас он так тосковал. Сергей был ему братом. Пусть и не кровным в этой жизни. Почему-то именно сейчас Дарий отдал бы все за то, чтобы оживить его снова, вот этого наивного дурачка. На самом деле, где-то глубоко чувствующего, преданного, простого и очень умного. Только по-своему. Может, не мог Дарий всегда простить Сергея лишь за одно. За то, что тот легко мог открыть сердце любви. Не боясь. А может, и не в страхе было дело. А в том, что Дарий с течением времени уже стал просто не способен на любовь и ненавидел втайне всех, кто еще был в состоянии это ощущать. А ведь как сказал Абсолют - это ключ ко всему. Только любовь все спасет. Любовь, сострадание, единство. Дарий горько усмехнулся.
  "Все про меня",- ехидно отметил он.
  "Эх, Сергей, Сергей. Наступит момент, когда мы с тобой соберем вещички и будем жить вместе. Да. Я хочу просто с тобой общаться, просто видеть тебя рядом. Ты меня все же понимал. И не напрягал".
   И поистине, если бы в тот момент Дарию дали выбор: кто? Что? Какой образ жизни снова здесь на Земле? Он бы избрал Сергея. И поехал с ним хоть в пустыню. Уж так он привык к нему. Как к брату. Хоть никогда и не признался бы ему в этом.
  "Да ладно, о чем это я",- обратился сам к себе Дарий, идя в кабинет.
  "А быть может, Абсолют и прав. Кто я? Мертвец? Есть ли во мне чувства?".
   И тут он заглянул в себя. И с ужасом понял, что, скорее всего, уже нет. Любви там уже не было. И это даже пугало его. Он почему-то свыкся с мыслью, что она еще там живет. Молча сев в своем пустом длинном кабинете в кресле, он стал думать о себе, работниках Организации, Темных, о целях борьбы и вообще исходе всего этого. Ему сначала нужно было ответить себе на вопросы, причем, все, которые возникали в его голове. Прежде, чем приступать к каким-то активным действиям по нейтрализации вот этого конфликта. Вот взять Линду, Катрин, других Ангелов.
  Что там, в сердце Ангела? Ангелы достойны уважения, они, безусловно, сильны, но часто они начинают слепнуть, когда здравый смысл затемняется их субъективным мнением. Можно ли предположить, что ангелы тупы? Нет. Просто они настолько отдаются и вкладывают свою любовь в тех, кого курируют, что почему-то отказываются видеть все вокруг. Они перестают замечать детали. Из-за своей любви они становятся невосприимчивыми к динамике окружающей среды. Но остаются ли они после этого Ангелами? Все спрашивал себя Дарий. Он не мог объяснить себе самому природу этих мыслей, да еще и сегодня. Но они неслись, как скакуны по полю.
  Ведь Ангелы, как существа, сотворенные Господом, духовные сущности разной степени сложности и возможностей, выполняющие определенные функции. Ангел - искусственный интеллект, созданный Богом- творцом. И их отличительная черта- отсутствие Свободы Выбора. Это приносит свои плюсы так как они работают по принципу "сказано- сделано". Ангел же, который начинает слепнуть, значит, как пришел к выводу Дарий, уже не ангел.
   Желая отвлечься от всех этих мыслей, он покинул свой кабинет и решил отправиться к тем Темным, с которыми еще можно было разговаривать, и о которых, он точно знал, что они могут быть сторонниками Организации Темных, о возможном существовании которой он узнал только сегодня, из слов Абсолюта.
  Первым вопросом было: где же их искать? Встречался с ними пока он лишь в пределах Организации, во время вечеров, балов, открытых встреч, презентаций для всех участников Организации с приглашением членов Темного сообщества. Чего Темные приходили на них? Лишь потому, что здесь можно было делать что угодно, представлять себя в выгодном свете, хвастаться своими последними достижениями в области Зла, вдоволь пить, веселиться и потешаться при этом над собравшимися здесь Светлыми и Нейтралами. Светлые не любили эти мероприятия, но как всегда уверяла их Организация, это было в целях поддержания баланса, а значит, необходимо. Ведь пока держишь врага подле себя, ты хоть видишь, что он делает.
   И тут в голове у Дария созрела идея: нужно быстрее снова что-то такое сделать. И затем уже попытаться сблизиться с некоторыми из них. Нужно пригласить и тех, кто против Организации. По крайней мере, таким образом, если они совершат нападение здесь, можно будет этому противостоять.
   Пока же он направился в отдел Биографий, чтобы выбрать дела тех членов Темного сообщества, которые его интересуют. Посмотреть на их образ жизни, места, где они проводят время, и направить к ним шпионов.
  В этот сентябрьский субботний вечер не один Дарий думал обо всем этом. Мысли того же направления, только в совершенно ином русле, беспокоили иного важного игрока, великолепнейшим образом замаскированного под жителя мегаполиса и уже внедрившегося в финансовую систему страны, Майка. Президент одного из известнейших в мире финансовых холдингов, он был потомственным Темным, кровавый след его деяний можно было проследить далеко по истории. Перерождаясь из века в век, в промежутках между которыми он навещал и другие планеты, этот алчный и хитрый убийца, который как скользкая рыба мог выскользнуть из любой сети, нес повсюду только смерть, боль и разрушения. Но обладая выдающимся интеллектуальным потенциалом, умея просто даже играть по ситуации, а не планировать все, как Дарий, в чем, безусловно, было его преимущество, гибким, не строптивым нравом в комбинации со стремлением только к собственной выгоде и господству своего начальства. Родился он в Соединенных штатах Америки, юрист и финансист по образованию, всю свою жизнь под личиной бизнесмена разъезжал он по странам и сеял везде беспорядок.
  Какой вор подойдет и скажет вам: " Я плохой! Будете со мной общаться?". Любое зло прячется под маской добродетели. Так и Майк, прикрываясь отменной семьей, вложениями в благотворительность, новыми рабочими местами и прекрасным отношением в коллективах, а так же железной бизнес хваткой и чутьем и невиданной честностью и справедливостью, был весь прогнивший изнутри. Его тонкие схемы были настолько мобильны, потому что его девизом было: нечего терять, можем и по-другому. Он ни на чем не застывал, у него не было привязанностей, любви, ограничений, зацикленности. По сути, Майку было плевать, где он напакостит, если это приведет его к расширению зла.
  Проституция, работорговля в двадцать первом веке, наркотики, оружие, причем, как холодное, огнестрельное, ядерное, так и новейшее химическое, торговля органами и террористические акты - это лишь наименьший человеческий список его злодеяний. Обладая большими связями на Востоке, он был связан с давними японскими кланами. Сеть его приспешников как паутина окутала уже почти весь мир, и вот сейчас он как раз интересовался возможностью "наведения собственного порядка", как он это называл, еще и в Европе, и России.
   Это был первый человек, к которому решил обратиться за советом, помощью и разрешением Седой. Он уже давно отбросил простые задачи и прихоти, он уже существовал на более высоком уровне. Светлых он не боялся. Излюбленной его фразой была:
   "Пусть борются с нами, в борьбе за Свет они сами открывают в себе такие качества, которые навек обращают их в наших сотрудников".
  Дарий знал Майка только по сводкам. Еще когда Сергей был жив, они когда-то посвятили больше недели, просто просматривая у Дария дома все видеоматериалы, связанные с Майком и его злодеяниями нынче. Потом Сергею это все надоело, он махнул рукой, проговорив лишь:
  - Хорошо, что нам не нужно с ним бороться, - перекрестился и покинул он комнату.
  Дарий же тогда продолжил читать доступные моменты биографии Майка из его прошлых воплощений. Результаты его чтения были ошеломляющими. Сам, обладая уникальным умом, Дарий хотел бы когда-то встретиться с противником, в несколько раз превышающим его по умственным способностям, особенно в плане стратегического мышления.
  Он и не подозревал, что и сам был желанной добычей для Майка. Тот давно желал видеть его среди своих сторонников. Он не понимал позицию Дария четко. И это давало ему простор. По крайней мере, он прекрасно осознавал, что Дарий был не слепцом, который будет стоять за свою веру до последней капли крови. Но ко всему этому, Дарий не был трусом.
  Сюда он прибыл еще и с той целью, что узнал о наличии "новинки"- абсолютного синтеза добра и зла. Причем, в крайне затруднительном положении. А чем тяжелее человеку, тем легче его склонить на путь тьмы. Его конечной целью был не Дарий, а Дениел. Его смущало это соотношение: пятьдесят на пятьдесят. В любом из его противников или целей, он всегда видел определенность. Даже в этом Дарие. Дарию по большому счету нужна была только власть. И он ее достиг. Но может быть предложить ему что-то большее, без ограничений, и он клюнет? Дария Майк считал безнравственным и бесчувственным. Вообще, человеком с приставкой "без" во всем. Он напоминал ему себя. Просто разница их была в хитрости и гибкости. И здесь Майк явно выигрывал.
  Вот и собираясь сегодня на такую себе прогулку, Майк включил песню группы "Sabaton", и под фразы: "If you know the enemy and know yourself you need not to fear a result of hundred battles. If you know yourself but not the enemy for every victory game you will also suffer a defeat. If you know neither the enemy nor yourself you will suffer a defeat in every battle", вышел из машины, поправил наушники, поставил сигнализацию и направился к цели, размахивая руками и предвкушая возможную битву в скором времени. Причем, битву во всевозможных слоях.
  "Ну что же, поиграем?",- шепнул он в воздух.
   Войдя в дом и загипнотизировав своим взглядом старенькую горничную, он приблизился к ней вплотную и, смотря на залитые страхом глаза, наклонился, лизнул ее за щеку, чувствуя все отвращение, которая она ощущает в это время к нему, а затем пролепетал что-то, и она мгновенно опрокинулась навзничь мертвой. Он вытер ноги в щедро вычищенных черных блестящих ботинках, таких чистых, как будто он не ходил по земле, а скорее всего, летал по воздуху, об ее передник и пошел дальше в гостиную. Повернув кресло к камину, он уселся и стать поджидать хозяина дома.
  - Хорошо устроился, не правда ли? - обратился он к Дарию после его прихода.
  - Ты говоришь даже без акцента. Интересно.
  - Считай меня полиглотом. Есть что выпить?
  - Я не пью.
  - Ну,- тот развел руки и переставил ногу на ногу.- А для гостей? Ну-ну. Не хорошо. Что же, тогда прибегнем к другим мерам, - и он прищелкнул пальцем в воздухе.
   В момент в левой руке Майка появился граненый старинный хрустальный бокал. Из воздуха стала лить маленькой едва заметной струйкой какая-то красная смесь.
  - Вино?- недоверчиво спросил Дарий.
  - Помилуй, кровь! Эх,- и он начал пить.- Настоялась уже, чертовка,- Ну что же, за ... Как там ее звали?
  Дарий не понимал, о чем говорит эта мразь.
  - Кого?
   Он хотел сдвинуться с места, пойти, вести себя, как хозяин дома, диктовать свои правила, но пока что сам приход Майка обескуражил его, и он немного был в оцепенении, не зная, как ему поступать дальше.
  - Твоей старушки. Горничной, или как ее там. Седая такая, в голубеньком платье. А!!! А!!! Во-Во! Вижу по глазам, что узнал. За тебя!- поднял он бокал.- Ой, подожди, а ты?
  Дарий лишь сжал губы и стиснул руки в кулаки. Он очень уважал свою старую горничную. Она растила его еще с детства. Но сейчас хоть каким-то образом выказать свою слабость он считал недопустимым.
  - Я воздержусь. Не пью, как я уже тебе сказал.
  - А придётся,- и тут Дарий не смог сопротивляться, как в его руке появился бокал с такой же смесью и кто-то начал усиленно проталкивать все это к его горлу.
   Он знал одно: что бы ему ни пришлось сделать, содержимое выпить он откажется. Но как он, ни сопротивлялся, это у него не получалось. Затем, непонятно каким усилием воли ему все же удалось ослабить свою руку, и бокал упал на ковер. Кровь вылилась из него.
  - Ну, - протянул Майк, одаривая Дария оценивающим взглядом.- Конечно же, от тебя я ожидал большего. Но и так не плохо, потренироваться только еще надо.
  - Что тебе нужно?- наконец Дарий сдвинулся с места и продвинулся к Майку, заняв свободное кресло вблизи него.
   Тот, поднявшись, прошелся, встал сначала спиной к Дарию, затем повернулся и, глядя прямо ему в глаза, каким-то мерзким скользким голосом ответил:
  - Да вот пришел посмотреть, как ты тут живешь. И интересно тебе? Как рыба в бочке. Что ты видишь вообще? Где твоя жизнь? В этой коробке? Да в своей Организации? Схемы, законы, правила. Тебе что, разгона не хочется?
  Дарий молча сидел напротив него, скрестив руки.
  - И это все? Для этого ты пришел сюда и убил мою горничную? Посмотрел? Теперь уходи отсюда!
  - Да я мог бы убить тебя прямо здесь, для меня это не проблема.
  Майк достал палочку, протер ее платком и засунул себе в рот, пожевывая. Немного надгрызя ее, он протянул ее Дарию со словами:
  - Хочешь? Мятная.
   Затем, ловко повернувшись в воздухе, покинул его дом. Дарий остался один, в своем кресле, ни с чем. Последний человек, который был для него близкий, - его горничная, - и той уже не было в живых. С ним не жили животные, у него не было друзей. Но, по правде сказать, это его мало волновало. Все живут, потом умирают, привязываться к чему-то не более чем глупо. Сейчас его интересовало то, что было смыслом прихода этого Майка, за что боролся он, Дарий, и был ли смысл бороться за это вообще.
  И он решил позвонить Дениел и попросить ее приехать к нему. Или он бы приехал к ней. Он был согласен уже на все. Набрал ее номер, и, как ни странно, она быстро взяла трубку, несмотря на позднее время суток. Подняла трубку, но молчала. Дарий заговорил первый.
  - Я не хочу возвращаться к нашему разговору. Мне плохо, просто очень плохо, Дениел. Я не знаю, как быть дальше. Мы можем увидеться?
   Таких слов от этого человека она никогда не ожидала. Он всегда был для нее образцом выдержки, силы. Тот, кто никогда не то, что не сдастся под натиском жизненных трудностей, а еще более того, вообще останется непреклонен. Наверное, Дарий напоминал Даниэле ту травку в поле, которая, в отличие от других, искусственная, и когда другие качаются под влиянием ветра, она остается неподвижной, так как вообще не понимает, что происходит.
  - Да, можем. А где вы находитесь?
  - Я дома. Приедешь ко мне?
  - Нет. Давайте лучше встретимся где-то в другом месте.
  - Может в Организации?
  - Вы так предсказуемы.
  - Давай я приеду к тебе.
  - Здесь Лика. Может, поговорим по телефону?
  - Нет.
  - Давайте тогда где-то под луной. Возле воды. Как вам?
  - Я согласен. Вызываю тебе такси. Выходи скоро.
  И она положила трубку. Через некоторое время они встретились в ночном сквере возле реки, войдя в сквер и пройдя до того места, из которого открывался вид на реку. Ночная гладь была освещена лунным светом, но что-то холодное и мрачное чувствовалось в этом всем. Лунный свет не грел своей романтикой, а легкие перекаты едва заметных волн на реке действовали даже угрожающе.
  - Могут настать другие времена,- промолвил Дарий, обращаясь к Дениел, садясь на лавочку напротив реки.
   Она незамедлительно присела рядом с ним. Он, быть может, был одним из единственных мужчин, которых она не боялась, уважала и не презирала в то время. В его обществе она чувствовала себя спокойно, стабильно и положительно. Она уже простила ему тот осадок, который почувствовала после их последнего разговора.
  - Ничего, мы же с вами выстоим. Пока я с вами, я ничего не боюсь,- откровенно выпалила она ему.
  Дарий же пропустил ее фразы мимо ушей. Он сидел и думал о своем, вглядываясь лишь куда-то в гладь реки.
  - Прохладно, да? Как было жарко днем, и сейчас. Как в пустыне,- Дениел выдавила из себя смешок.
  Она пыталась всячески разгрузить этот накаленный момент, хотя и сама не понимала, откуда этот накал вообще взялся. Но Дарий не поддался. Он по-прежнему сидел практически без движений и думал о своем. Дениел начала выходить из себя, и протараторила:
  - Зачем вы меня позвали сюда, если не хотите общаться? Вы что, издеваетесь надо мной?
   И затем яростно дернула его за рукав. Тут он будто вышел из своего состояния оцепенения. Вздрогнув, он вернулся в реальность, выглядя при этом, как человек после состояния амнезии, который только что открыл глаза и даже не представляет, где он находится. Как завороженный смотрел он, то на Дениел, то оглядывался по сторонам, пытаясь понять, что он здесь делает. Затем он все же заговорил, подложив руку под подбородок:
  - Я стал много думать в последнее время. И все больше путаюсь во всем.
   Таким Дария Дениел не видела еще никогда. И куда делась былая поддержка, которую он вечно оказывал ей даже подсознательно при всех их встречах. А его внутренняя уверенность? Он выглядел растерянным и даже каким-то постаревшим. У девушки возникло желание трясти его до тех пор, пока он не станет прежним: ведь одно подергивание за рукав уже подействовало. Так может быть, продолжить это?
  Тем временем Дарий продолжил:
  - Я боюсь, что любая борьба напрасна. К такому выводу я пришел, исследуя историю и все предпосылки.
  - Что вы имеете в виду? О какой борьбе вы говорите?
  - Зло все равно, сильнее Добра. Воинам Света не победить.
  Дениел передернуло.
  - Чего же вы все хотите бороться? Почему нельзя просто сосуществовать? Вы же знаете мою позицию. Я люблю и уважаю воинов Света, таких как мой отец, но с другой стороны у меня стоит иной мир, глубокий, чувственный и потрясающий. Мир Тьмы, который представляла моя мать всегда.
  Дарий усмехнулся. Дениел, заметив это, язвительно и злобно обратилась к нему:
  - Что смешного?
  - Да, может быть, мы все неправильно расставляем приоритеты. Я не знаю.
  - О чем вы?
  - Ты вот называешь своего отца Воином Света. А мать относишь к Тьме, а может быть все наоборот?
  - Послушайте! Вы что с ума сошли? Я не узнаю вас сегодня, Дарий! Если вы запутались сами, не путайте других! Просто и в тех, и в тех есть что-то хорошее. Но не путайте изначальный потенциал, мысли, образ жизни и все остальное.
  - Может, и я уже не Воин Света,- Дарий крутил свои руки, сотрясая ими в воздухе.- Наверное, отсчет, когда ты уже не тот, кем был, начинается с того момента, когда ты начал сомневаться в своем предназначении,- и он поник.
  -Да перестаньте, Вы уже слишком стары, чтобы менять что-то. Что вы вообще еще умеете? По-моему, каждый должен делать то, что он умеет. И это ваше предназначение.
  Дарий на момент задумался.
  - Ты спрашиваешь, что еще я могу делать? Да хотя бы пожить для себя, без правил, ограничений, всего того, чему я подвергал себя все время.
  - А может быть, вы просто струсили? Сами же сказали: надвигается что-то страшное.
  - А чего бояться? Будем играть, пока игра идет. Какая разница, что делать. Все равно это игра. Так почему бы не делать то, что ты только хочешь. Вот что умеешь ты, Дениел?
  - Я? Я сейчас не хочу ничего делать.
  - А потом, когда ты уже отстрадаешь и немного отпустишь свою боль, что потом?
  Дениел хотела было начать ругаться с Дарием, но потом переборола себя и призадумалась над его вопросом.
  - Мне кажется, я умею только две вещи: заниматься магией и быть в разведке. С детства так уже пошло. Хотя нет, три, - еще прожигать жизнь, а как говорила моя мама, это самое важное. Это дает расслабление, и только тогда ты чувствуешь себя человеком.
  - Мне кажется, ты стала бы прекрасным членом Организации. Наставником.
  Дениел расхохоталась.
  - Может быть, ты когда-то к этому придёшь. Просто, вот о чем я. Да, я сам вроде как наставник, но я отношусь к ним всем свысока. Я ставлю себя выше всех тех, кому помогаю. Мне кажется, это вранье, даже самому себе, и это в корне не правильно. Так не должно быть. А ты? Ты людей любишь, Дениел? Да, любишь. Друзей. Родителей. Просто знакомых. Тебе все важны. Ты что их коллекционируешь? А мне плевать. Я одиночка.
  - Так что вы собираетесь искать себе нору и прятаться в ней? Если вы уже сдаетесь?
  - Да нет. Просто, скорее всего, я в скором времени уже покину Организацию. Может быть, тогда ты займешь место твоего отца. Кто-то ведь должен всем этим заниматься.
  - В Организации тысячи сотрудников по всему миру. Чего вы пристали именно ко мне?
  Даниэла поднялась во весь рост. В ее голову пришла мысль, которая сейчас объясняла поведение Дария. Ей стало противно, так как она чувствовала себя одураченной. Решив, что все так, а не иначе, Дениел обратилась к Дарию:
  -Я знаю, чего вы добиваетесь. Для чего разыграли весь этот спектакль. Вы просто хотите меня обмануть, разжалобить, чтобы я заняла место отца.
  Дарий тоже поднялся со скамейки и пошел по тропке, освещенной лунным светом по направлению к ней.
  - Нет, я много лицемерил в этой жизни. Но только не сегодня. Я действительно устал. И мне уже все равно.
  - От чего вы устали? Просто от работы? Возьмите отпуск. Передайте свои полномочия кому-то.
  Дарий мотал головой из стороны в сторону. Затем обратился к Дениел:
  - Дитя мое, я устал от самого себя.
  - Подождите! - Дениел встрепенулась,- Но если не вы, то кто, Дарий? Как? Вы хотите предать Организацию?
  Дарий просто молча стоял и смотрел на Даниэлу. Вот она, наверное, достойна, быть в рядах этих глупцов. У нее есть эта искра: искра благодетели. Вера в свое правое дело. Принцип единства, дружбы. А за кого отдал бы жизнь он, Дарий? Были ли у него те, кого он любил, ценил, дорожил ими? Нет.
   И он понимал это. Остались лишь какие-то призраки прошлого. Даже он и та женщина, которую он некогда любил более не были парой в его голове. Как будто кто-то поднял занавес, и уже раздавались аплодисменты, и зрители начинали расходиться. Все было окончено. Они были совершенно разные. Сотканные из разной ткани. Обитатели разных миров. И сейчас даже эта призрачная мечта покинула его. Он стоял лицом к лицу с действительностью, которую, в принципе, в конце концов, он создал своими собственными руками.
  - Ладно, Дениел, зря вот это я вытащил тебя посреди ночи,- начал он, взмахнув рукой, желая дать понять, что ему все равно.
  Но она даже не дослушала его.
  - Все дело в вас. Вы просто не хотите слышать то, что говорят другие. У вас есть лишь ваше мнение и неправильное. В этом-то и ваша проблема. Вы вроде бы и нуждаетесь в советах, но, в итоге, оказываетесь, настолько упрямы, что даже не хотите их слышать, не то, чтобы еще и внедрять в жизнь.
  Даже если это и было правдой, Дарий слышать этого не хотел. Так долго они еще могли стоять и спорить, так и не найдя общих точек соприкосновения, а он уже чрезвычайно устал, потому, быстро распрощавшись с Дениел, и, предложив вызвать ей такси, он отправился к себе домой.
  " Завтра будет первый день в моей жизни, когда я пропущу работу",- усмехнулся он себе самому.
  " И даже предупреждать никого не буду",- усмехнулся он снова.
  Приехав домой, и опять же осознав, что его горничной уже нет в живых, он выключил все средства связи, и лег спать.
  Тщетно звонили ему с Организации на следующий день. Не проснулся он и от постоянного пронзительного воя звонка у калитки: с Организации прислали посыльного проверить, как он там, не случилось ли с ним чего-то. Парень, так и не достучавшись, вернулся ни с чем. Воспользовавшись дополнительными возможностями, его местоположение все же было установлено. Было решено пока Дария не трогать. Все видели, как он мрачнел с каждым днем, и хотя никто не понимал истинных причин этого, все же ему решили дать время все обдумать наедине с самим собой. У каждого были определенные мысли на этот счет.
  Одни предполагали, что он все же скучает по Сергею как по практически единственному другу. Вторые считали, что он не доволен выбором Максима в наставники Дениел и просто не может смириться. У Катрин же была информация, что он рискнул снова пойти на общение с Абсолютом. А обычно после таких его решений Дария выбивало из колеи надолго. Требовалось время на то, чтобы все переосмыслить. Быть может, и все эти пункты ударили по нему. Но даже сам Дарий не смог бы, наверное, ответить на этот вопрос.
  Тем временем Темные силы, даже еще не зная о сомнениях, закравшихся в голову Дария и отравляющих его изнутри, продолжали обдумывать возможности не столько мести за смерть Светланы, как их очень мощного игрока, сколько о последующих активных действиях, которые бы означали начало войны.
   По большому счету эта смерть послужила лишь негласным поводом для возможности объявления войны Светлым, которые, видите ли, посчитали, что могут вот так вот беспрепятственно стирать Темных за их проступки. И хоть это было в течение веков в целях поддержания баланса, каждый раз всего лишь мелкие кучки Темных начинали мстить, и их тоже стирали, осаживая, таким образом, на место и других потенциальных мстителей.
  Даже главы Темных сил и то были против таких действий обычно, никто не хотел терзать этот вонючий баланс, который был между Темными и Светлыми. Но сейчас, в двадцать первом веке, ситуация кардинально поменялась. Все близилось к окончательной точке, новому витку развития. Господство Тьмы на Земле становилось все более очевидным. Основные массы людей уже были зомбированы. Паутиной над человечеством завис мощный заряд негатива. И практически каждый на Земле добавлял что-то в этот энергетический пояс свое, тем самым помогая Тьме лишь наращивать силы.
   И повсеместная пропаганда сторонников Тьмы, которые еще испокон веков были засланы в ряды людей для распространения зла, которое как сети паука все овевало и овевало все изнутри, уже дали свои плоды. Люди уже не считали аморальным ничего из того, что сотни лет назад пресекалось. С каждым днем Тьма все более и более нависала, и люди уже просто считали это нормальной частью своего бытия. Темные же на тонком уровне лишь потешались этому, постоянно питаясь энергией злобы, страха, агрессии, страданий, которые по своеобразным каналам щедро поступали им с Земли. Члены Организации Темных на нашей планете почитались и считались одними из самых успешных среди всех остальных посланцев. Ведь перекроить издавна просвещенное и успешно идущее к Свету по пути духовного развития человечество за такой относительно короткий срок и в таких масштабах ... Это поистине было великолепным и долгожданным для Правителей Тьмы в Тонком мире.
  Разбить дух коллективизма, сделать одиночество болезнью нового века, вписать в привычный образ жизни сексуальную распущенность, гонку за деньгами, ежедневную работу в клетке под названием офис, еще и постоянное нахождение под действием всячески усыпляющих сознание и зомбирующих средств таких как алкоголь, наркотики, стремление к зависти, алчности, предательству, обжорству, культ потребителя- да, посланцы Тьмы очень постарались.
  Необходимо было всего еще несколько шагов, чтобы добить Светлых. Еще немного агрессии, зла, парочка войн, желательно с ядерным ударом. Вот чего так яростно ожидали Главы правления Темного братства, в Тонком мире уже потирая руки в предвкушении скорого наступления этого момента. Выйдя на высокие ступени научного и технического прогресса, человек почему-то подумал, что он всесилен и были нужны лишь новые семена мыслей разъединения, которые бы дали одним нациям право думать, что они чем-то лучше остальных, посчитать какие-то определенные страны возможными для гонения. А причины ведь найти можно всегда, и все, дело в шляпе.
   Так что, почва для наступления была заложена просто идеальная. Да, на Земле, безусловно, уже появлялись, как в предсмертных конвульсиях пытаясь исправить все быстрей и быстрей то, что уже катилось как шар, стирая все на своем пути, подобие смерча, вбирающего в себя все. Те, кто начинал защищать землю, флору и фауну, повышали собственную духовность в виде медитаций, духовных практик, вели достойный образ жизни, но их было чрезвычайно мало по сравнению с теми, кто уже был поражен вирусом зла. Пока существуют такие как Дарий, которого можно подловить на его уникальности, избранности, вседозволенности и тяге к власти, и пока будут те, кто пойдет за такими, одержимые жаждой агрессии, наживы и прочего, процесс не повернуть вспять.
  Зло испокон веков, рассеиваясь как саранча по миру, для возможностей своего влияния все более и более оседало в правящих верхах, а так же ловило тех представителей смертных, которые представляли правящую элиту, чтобы сделать своими марионетками. Каждого на своем. И стоило кому-то из них немного уйти с этого пути, протрезветь, как зло с новыми силами все более накидывалось на него и будто снова сыпало на него свой ядовитый порошок, окружая его проблемами, болезнями и прочим, чтобы вернуть на "верный путь", выгодный последователям Тьмы.
  Последующие три недели пролетели для Максима как в тумане. По субботам он ходил на Тренинги, клялся себе каждый раз, что скоро станет новым человеком, изменится, но опять попадая к себе в обитель, просто продолжал вести все тот же образ жизни. За одну неделю он умудрился ввязаться в две пьяные драки, и когда ему уже окончательно все опротивело, он решил навестить Линду.
  Да, пусть он ее терпеть не мог. Но друзей у него не было. Куда ему еще было обращаться? Он вообще подумывал на некоторое время переехать к Линде. Это были бы крайние меры для него. Сродни поездке в санаторий для наркобольных. Там бы он хотя бы был не один, и смог бы немного перестать пить и просто убивать себя день за днем своей депрессией и прочим.
  Дениел он так и не видел после их той случайной встречи. Поменять чувства в себе к ней ему было не под силу. Необходимо было что-то менять. Как он уже ждал дня, когда мог бы официально, под видом наставника из Организации прийти к ней. Пусть даже с рабочим визитом. Правда, как он будет искать общий язык в общении с ней, этого он пока еще не понимал. Да. Какой же была абсурдной идея Организации выбрать наставником для нее именно его. Ему самому нужен был наставник. Вот тут, при этих мыслях, он и вспомнил о Линде. Направляясь к ее дому, он все равно опять купил алкоголь: виски для себя и ее любимое белое вино.
  Он решил ей даже не звонить перед приходом: не будет дома, значит и не надо. Но по стечению обстоятельств она оказалась дома. А куда ей было ходить? Практически все свободное время от работы она просиживала в своих четырех стенах. Рисовала, просматривала фото, сделанные ею на природе, а так же случайные фото животных или людей. Так же ухаживала за собой, наводила красоту так сказать. Поэтому она была очень рада приходу Максима.
  - Признаться, я не ожидала, что ты вспомнишь обо мне. Думала уже сама тебя навестить,- весело проговорила она, обращаясь к нему и убирая со стола и с пола гору разложенных фотографий.
  - Вам нравится этим заниматься?
  - Да,- сказала она, укусив нижнюю губу.- Надо же что-то делать.
  - Может, создадите выставку своих работ? - поинтересовался Макс.
  Линда улыбнулась.
  - Может,- затем махнула рукой и добавила.- Да кому это надо. Есть еще сотни таких же как я. Я делаю это так, для себя.
  Максим же брал фото одно за другим. Он не знал, было ли в них нечто особенное. Но его лично поражало лишь одно: Линда хоть вообще чем-то занималась. У нее были хобби. И работа, любимая ею. И где она находила время на это все? А он, человек, который чувствовал в себе огромный потенциал и, даже обладая миллионом идей, все лежал на своем диване, выпивал и плакался? А жизнь ведь проходила мимо. Если бы не деньги, которыми его обеспечивала Организация, он вообще не знал бы, как ему существовать. Хотя раньше он всегда видел себя в бизнесе, да и сейчас, в принципе, планировал туда вернуться. Нужна была какая-то встряска. Что-то, что отвлекло бы его от всех проблем. Убрало эту зацикленность. И где же все его силы? Почему он оказался абсолютно неспособным делать вообще что угодно?
  Линда была очень рада любимому вину, которое Максим принес для нее. Она уже налила себе бокальчик и, расположившись, напротив на него на своем мягком кресле, по привычке поджала ноги под себя. Он опустил взгляд на ее приторно розовые мягкие мохнатые тапочки с баламбонами и едва сдержал смех. И к этому человеку он пришел лечить душу? Вот это дожился. Ему просто хотелось возвести руки к небу и хохотать без устали. Откуда в нем была такая неприязнь к Линде, он просто не понимал. Ну, была и была. Он ничего не мог с собой поделать.
  - Линда, а правильно ли мы с вами поступили?
  - О чем ты, Макс?
  - Вот вы предложили мне соврать, и я это сделал. По вашему же совету.
  Линда сделала еще глоток вина, пытаясь понять, о чем ей толкует Максим. Он продолжил:
  - Вы говорили ни при каких условиях не афишировать мои чувства к Дениел. Но ведь получается, что мы врем. Это просто обман. И я подвержен субъективизму в сторону воспитанника.
  - Я тебя умоляю, Максим,- Линда отвернулась и цокнула ртом.- Да все, неважно в каких они отношениях как эгоистичные организмы думают и действуют субъективно. А насчет чувств... А ты уверен, что они вообще есть? Как к такой как Дениел вообще можно что-то ощущать? Учитывая то, как она относится к тебе.
  Максим был, как всегда, поражен.
  - По-моему, вы единственная из Организации, которая так не любит Дениел. Вы ведь ее совсем не знаете, как вы можете делать выводы о ней? Может вам стоит чуть больше пообщаться.
  - О нет, мне и так хватит.
  - Ну как хотите. Я не намерен это обсуждать. Если я ее люблю, значит, она достойна этого. А просто я не достоин ее.
  Линда поджала губы. Дениел она просто терпеть не могла, и не могла понять, что все в ней находили. Тоже мне. Оправдывать истерики и перепады настроения малолетки еще и тем, что она родилась под знаком скорпиона.
  "Вот выдумали, тоже мне!", - пронеслось в голове у Линды.
  - Так что ты хотел мне рассказать?- отвлеклась от своих мыслей она, обратив внимание на Максима, который сидел весь напряженный, как натянутая пружина.
  - Да. Я потому и пришел сюда, чтобы хоть кому-то это рассказать. Я устал носить это все в себе, - и он начал яростно бить кулаком в стол рядом с собой.
  На костяшках его пальцев проступила кровь. Линда решила не останавливать его. Ее сердце просто обливалось кровью, когда она смотрела на это все. Все более она наполнялась неприязнью к Шветской.
  - Я влюблен. Я по-разному пытаюсь это скрыть, потому что я не знаю, есть ли взаимность этого человека.
  - Так спроси это у нее.
  - Так я уже спрашивал!- крикнул Макс.
  - Прямо в глаза?- спросила Линда
  - Нет. Не так, но она понимала, к чему я веду. Да, может, я боюсь ей все сказать в глаза. Понимаете, так у меня хоть есть призрак надежды. Пока она не сказала ни да, ни нет. А если скажет "нет", мир пойдет в пропасть, я начну себя по-всякому угнетать, зарывать, просто умирать в душе из-за того, что не чувствую взаимности. Иногда мне кажется, что я испытываю взаимное чувство, не передающееся словами и искреннее. Но следя за ее поступками, словами, я понимаю, что это не так, что это не более чем иллюзия.
  Линда молчала и лишь подливала себе вина, вслушиваясь в рассказ Максима. Как бы хотела она, чтобы кто-то так полюбил и ее. Чтобы вот так мечтал о ней, жить без нее не мог.
   Но невдомек ей было, что она видела лишь его сторону. Может, ей стоило пойти и поинтересоваться относительно ее чувств еще и у Дениел? Почему Линда никогда не хотела задать Максу главные вопросы? Допустим: а будешь ли ты любить Дениел, когда она уже будет тебе принадлежать? Или тебе просто нравится само состояние страдания, и ты просто любишь гоняться за иллюзией? С чего Линда вообще взяла, что Дениел была причиной страданий Макса? Ведь каждый выбирает все сам. Ему нравилось упиваться этим чувством. Только по своим, ему одному известным причинам и правилам. И пока Дениел не вмешивалась в это, он был вполне счастлив. Макс тем временем продолжал.
  - Она холодная, жестокая, иногда очень грубая. Вроде бы и чувствует ко мне эмоции, но пытается их скрыть. Замкнутая что ли. Может она и любит меня, только пытается всякими различными способами показать, что ей плевать. Стремится показаться агрессивной, не эмоциональной.
  При этом Макс возвел руку к потолку и, подняв палец, воскликнул:
  - Да, я понял!!! Дениел все хочет сделать вопреки. Но!- тут он расцвел. Все его лицо озарилось светом.- Я не собираюсь оставлять ее до последнего. Даже если я буду единственным человеком, который будет верить в то, что она еще способна на добро, и оно в ней когда-то пробудится, я буду продолжать так думать, говорить и поддерживать ее. Наша любовь - это самое главное, может она просто еще это не понимает. Без любви она, как говорила мне сама, просто умирает. И еще она говорила: любовь должна прийти внезапно. Так, как пришла наша. Свалиться как камень сверху, чтобы ощутить, распознать, понять, что это именно то, что нужно человеку, что это его. Бывает ведь так, у людей есть все. Встречи, романтика. Но они не переживут любовь никогда.
  Я сам, до встречи с ней, не думал, что такое вообще возможно. Но, как оказалось. А теперь я боюсь наших следующих встреч. Не то, что я боюсь этого человека, я боюсь именно этой встречи. Я опасаюсь того, что человек меня может даже не воспримет.
   Но как было раньше, еще до смерти ее матери. У меня и тогда был такой страх, но он длился лишь до встречи. Но при ней она открывалась, я был открыт, я больше не боялся, она не боялась. Что бы мы ни делали, даже порой самое запретное и аморальное, мы друг друга никогда не осуждали. Не говорили: о Боже, ты это сделал? По-моему, это залог отношений. Особенно в долгосрочной перспективе. Чтобы ты мог принимать другого и сам даже в некоей мере разделять его интересы, плохие привычки, образ жизни. Чтобы косо не смотреть друг на друга.
   Был какой-то сосуд, гравитация между нашими походками, словами. Я понимал, что ей это нужно, и она понимала, что ей это необходимо. Мы могли раскрыть друг друга. Нельзя чтобы было все одинаково. Надо чтобы было не так, но и совмещено,- Максим замер.
  Он более не хотел говорить. Он даже и забыл уже о присутствии Линды в комнате. Забыл он и то, что вообще находился у нее дома. А она так заслушалась его, представляя при каждом его слове себя с каким-то мужчиной, что даже не заметила, как он остановился.
  - А?- громко спросила она, наконец, осознав, что он более уже ничего не скажет.
   И они оба рассмеялись, поняв друг друга. В этот вечер они больше не разговаривали. Просто Линда приготовила Максиму еды, и они смотрели телевизор. Может быть, впервые за последнее время Макс почувствовал себя как дома.
  
  Глава 7
  Капсула
  
  В конце последней недели Тренингов Максима сфотографировали на память вместе с остальными участниками курса, некоторым из которых еще не нашли воспитанников, затем поздравили с успешным окончанием программы и выдали Сертификат. Он уже считался полноценным участником Организации. Теперь он мог спокойно облачиться в костюм, как он и хотел, ведь у него в голове работа ассоциировалась именно с черно-белым стилем. Этот костюм был для него даже необходим. Все необходимые документы для начала его работы были подготовлены в местном Отделе кадров. Максим, фактически, уже мог приступать к работе. Его координатором была Линда, но она перенаправила его к Арсению. Нашел его Максим не в кабинете, а на одном из этажей, после долгих поисков и расспросов. Арсений был, как всегда, чем-то очень занят, но в спешке успел объяснить, куда Максу необходимо подойти, чтобы получить координаты Дениел сейчас и дальнейшие инструкции относительно его действий.
  Вооружившись терпением и пытаясь перебить свое дыхание и биение сердца, Максим направился к необходимому человеку. Им оказалась женщина, в Отделе, чем-то напоминающем большую человеческую библиотеку. Огромный зал, посреди которого были расставлены много прилегающих друг к другу горизонтальных столов, лишь с узкими проходами между ними. Везде сидели куча членов Организации. Пока что Максим видел такое количество людей лишь в Столовой. И то, там всегда их было меньше. Здесь же сегодня, видимо, был загруженный день. Сотни, а может и тысячи членов Организации сидели за столами как за рабочими местами, и каждый что-то вычитывал, отмечал себе.
  Кто-то просто сидел в своем компьютере, который он принес с собой. Зал был щедро освещен светом, хоть в нем и отсутствовали окна. Был выполнен вполне в тоне Организации. Серебристые цвета, кое−где желтые отблески. Серые длинные столы и скамейки вдоль них. Серебристые стены, каждая из которых отбивала свет. В конце же этого огромного квадратного зала находилось примерно двадцать стоек, каждая с сотрудницей. Они сразу же напомнили Максу библиотекарш, хотя среди них были и парни. Все женщины были в белых кофтах и коричневых сарафанах. Парни же были в черных костюмах и белых рубашках с черными галстуками.
   Никакой очереди не было. Практически все они стояли и улыбались. Причем, не Максиму. А просто так, доброжелательно, сами себе. Казалось, что они вообще не были живыми людьми, а лишь какими-то проекциями. Даже не роботами. И Максим скоро убедился в том, что это его догадки - это правда. Одна девушка подошла к парню за стойкой, нажала на какую-то кнопку, парень сразу же зашевелился. Поднял руку и по левую сторону от нее сразу же появились какие-то графы: разделы, цифры, возможности ручного ввода для поиска. Девушка что-то клацала, затем обратилась к нему. И он просто показывал все опять же на своих буквах, которые возникали рядом с ним.
   Перед этими стойками располагалось несколько рядов с компьютерами Организации. Они были совершенно не похожи на компьютеры обыкновенных людей. Функций, да и клавиш там было намного больше. Вообще, сидение, на котором размещался человек перед компьютером, напоминало скорее кресло перед рулем автомобиля. Человек сидел, облокотившись. Его ноги действительно стояли на каких-то педалях, и он мог даже находиться, как понял Макс, в реальном режиме, наблюдая за жизнью его воспитанника сейчас.
  Некоторые, еще находясь в этих прозрачных кабинах, которые Макс так и назвал сидениями автомобилей с экранами, исчезали оттуда. Будто куда-то катапультировались. Макс понял, что в эти моменты они, по всей видимости, переносились к своим воспитанникам. Когда место освобождалось, кто-то из зала обязательно шел и проделывал то же самое. Сначала своей карточкой проводил для того, чтобы прозрачная дверь- люк приподнялась, и он мог залезть в это подобие уже, как подумал Макс космической капсулы. Сев, человек начинал клацать по каким-то символам, которые появлялись перед ним, затем он уже непосредственно начинал просмотр чего-то. Наблюдая за тем, что не все исчезали с этих кабинок, Макс понял, что не все переносятся к воспитанникам таким образом. Многие просто просматривали последние кадры из жизни их, так сказать, клиентов, и затем просто покидали эти капсулы.
  Максим застыл и не знал, куда ему двигаться дальше: к этим библиотекарям - роботам или в эту капсулу. И там, и там он не знал, что делать, на что нажимать и что спрашивать. Пытаясь понять, что же ему делать, он стал оборачиваться по сторонам: ну и чего же все так молча сидят?
  "Пусть бы хоть кто-то другому слово кинул!",- выругался он про себя.
   Действительно, сотни наставников сидели, погруженные лишь в свои дела. Максим психанул, развернулся и хотел уже уходить, как перед ним, как из-под земли возник другой наставник, лет тридцати со светлыми соломенными волосами и веселыми бегающими серыми глазами.
  - Здесь все построено на самообслуживании,- шепнул он Максу. - Ты здесь в первый раз, я прав?
  - И он подвинул его к скамейке. Они оба пролезли между скамьей и партой-столом и познакомились.
  - Макс.
  - Лотос, - ответил тот и протянул ему руку.
  - Ты кто, Лотос? И сколько ты в Организации уже наставник?- спросил его Максим. - И объясни, как всем этим пользоваться?
   Он окинул взглядом то, что было впереди них, затем провел еще и рукой в воздухе, махнул ей и, чуть было не плюнул. Все это казалось ему чем-то невиданным, словно он попал в открытый космос. Попросту сказать, он чувствовал себя дураком, и ему это не нравилось.
  - Давай проясним,- начал отвечать ему Лотос, сопровождая каждое из своих слов движением рук. - Я, чтобы тебе было легче понять, так сказать, с Информационной поддержки. Меня Арсений прислал. Не наставник я. А сколько я в Организации?- тут пришел его черед махать рукой.- Эх, тебе лучше не знать. Не хочу тебя расстраивать, - и он улыбнулся Максу. - Значит так, система достаточно проста: вот эти капсулы, которые находятся перед тобой, многофункциональны.
  Ты можешь использовать их в различных целях: для самосовершенствования, обретения новых знаний, - доступ ко всем возможным файлам, которые находятся в свободном доступе на нашей планете, ты найдешь в них. Информация на финансовых рынках, история, путешествия. Прямо сидя здесь ты волен перенестись, куда тебе будет угодно. Для этого необходимо лишь дать правильный запрос в твоем сознании. Для этого, поместившись в капсулу, ты должен быть максимально расслаблен как в состоянии транса. В таком состоянии твоя душа наиболее пригодна для перемещений. Если же тебе нужна информация о твоем воспитаннике, - его прошлом, том, где он находится сейчас, какие-то биографические данные членов его семьи, - тоже давай запросы на появившейся перед тобой клавиатуре. Также ты можешь перемещаться в пространстве, находясь в этой капсуле. Что же, это все нужно по ситуации. Ты, оказавшись там, все поймешь сам.
  - А в прошлое можно перенестись?
  - Нет. Ты можешь посмотреть его как фильм. И то, если у тебя будет доступ. Вынужден тебя огорчить: как бы для тебя все это красиво не звучало, для тебя пока что почти все секции закрыты. Доступ открывается лишь по мере того, как сотрудник достигает каких-то высот в Организации. Вот у Дария есть ключи ко всем секциям. И не только доступным в этом зале. Тебе будет открыто,- при этом Лотос стал загибать пальцы.- 1. Биография твоего воспитанника, 2. Твоя биография, 3. Местонахождение твоего воспитанника, 4. Доступ к отчетности,
  5. Информация с энерго-информационного поля Земли без перемещения туда, то есть читай историю Древнего Египта и смотри картинки, находясь здесь. Но дальше: "ни - ни".
  - Ну и ладно, меня и это пока устраивает. А из капсулы я могу перенестись к своей воспитаннице?
  - Только в случаях крайней необходимости.
  - Мне еще говорили, я смогу ее исцелять, каким образом? Я ведь не целитель и не знахарь.
  - Опять же, если это будет необходимо, тебе это сообщат.
  - Так, и теперь относительно Болдинов.
  - Кого?
  - Бол-ди-нов,- по слогам повторил Лотос. И показал рукой на людей- роботов, практически все из которых были сейчас заняты. - К ним тебе обращаться пока не нужно. Через них идет обмен сообщениями между членами внутри Организации. Отправка отчетов, вопросов, приглашение на встречи, конференции. Причем, не только в пределах твоей страны. Ну, все, дерзай, - и он быстро встал и уже начал направляться к выходу, как Максим быстро подскочил, поняв, что он уже уходит, и быстро буркнул ему.
  - Спасибо.
   Тот кивнул и снова хотел молниеносно мчаться дальше. Максим опять остановил его.
  - Подождите.
  - Что еще?- Лотос опять посмотрел на него, не понимая, что он еще хочет.
  Ведь они вроде уже обо всем договорились, и он ему объяснил все, что Максу следовало знать.
  - А вы не можете? - Максим медлил с вопросом, это уже начало раздражать Лотоса, он спешил.
  - Что? Я могу все,- улыбнулся тот. Затем быстро поправился.- Ну не все, конечно. Но,- он прищелкнул пальцем.- Практически все. Кстати, Максим, да?
  - Да.
  - А у тебя есть работа?
  - Ну вот, в Организации.
  - Нет-нет. Помимо Организации у тебя ведь есть еще жизнь. Простая человеческая работа? Не можешь же ты вызывать подозрения! Ты ведь проживаешь где-то, зачем нам пересуды: кто ты, что ты, чем занимаешься. Каждый работник Организации, который функционирует здесь как наставник, должен быть обеспечен работой, чтобы жить в социуме, не привлекая к себе внимания. И вообще быть занятым. Понимать людей.
  - Я и так человек.
  - Ну вот. И даже так говорить!- Лотос засмеялся.
  - Если вы об этом, - поспешил ответить ему Макс.- У меня была работа. Должна была быть, верней. Ну, об этом я поговорю с...
  - Просто ты мог бы в капсуле...
  - Так, послушайте, я спрошу об этом у Линды.
  - Линда твой координатор?- Лотос сморщился.
  - Да.
  И Максим поднял брови, даже выпучил глаза, пытаясь всем этим выражением лица дать понять Лотосу: а что такое? В чем проблема?
  - Линда практически никогда не берет себе никого в подчинение. У нее достаточно других обязанностей.
  И тот причмокнул, недовольно скривив лицо.
  - Да ладно, проехали. Хорошо, спросишь у Линды. Пусть она займется этим, а так, в капсуле,- он поднял руку, чтобы Макс дал ему договорить.- Ты мог бы выбрать в уровне для начинающих то, что тебе интересно, и Организация приложила бы все усилия, чтобы помочь тебе устроиться именно на ту работу, которую ты хочешь. Возможности, деньги и так далее.
  - Да я собираюсь вернуться в бизнес. У меня были совместные дела с Сергеем Шветским.
   Пришла очередь Лотоса округлять глаза.
  - А кто твоя воспитанница ты говоришь?- практически с открытым ртом спросил он.
  - Даниэла Сергеевна Шветская,- отчеканил Максим.
  - Да ладно, ты что, смеешься надо мной? Чего ты так официально? Можно было сказать и просто Дениел. Как будто, я не знаю, кто это, - и он искренне рассмеялся. - Ты знаешь, Макс, я впервые увидел Даниэлу еще, когда ей было лет шесть,- и он показал примерный рост маленького ребенка, невысоко от пола. - Вот она была смелая и игривая. Не такая, как ты. Она не спрашивала, что и как. Нет-нет, - он пригрозил Максу пальцем в воздухе. - Влезла в эту капсулу и все. Сережа очень часто приводил ее в Организацию. Эх, такая семья, такие люди. Если бы все такими были.
  Макс наблюдал за Лотосом, пока тот говорил это. Того охватила необъятная ностальгия. Взгляд его улетел куда-то вдаль, казалось, он полностью перенесся в прошлое. В то время, о котором рассказывал.
  - Я опасаюсь того, что этот мир слишком жесток для Даниэлы. Поддержи ее в это непростое время!- и он сжал руку Максима под рукавом.
  - Так может, вы встретитесь с ней сами? - спросил его Макс.
  - Да она вряд ли меня помнит. Мы ведь только в Организации виделись. Ну, может мне еще когда-то повезет, и я с ней поработаю плечом к плечу тоже,- подмигнул он Максу.- Так значит, ты у нас "вип- наставник",- улыбнулся он.- Что же, раз так, давай я тебя проинструктирую первый раз в капсуле,- и он двинулся по направлению ко всем этим агрегатам.
  Все оказалось гораздо легче, чем представлял себе Макс. Когда полукруглая прозрачная дверца открылась, он залез внутрь. Все было очень комфортно. Казалось, эта "маленькая машина" понимает и чувствует каждое движение мысли Макса. Теперь он понял, почему Лотос советовал ему очистить сознание и расслабиться. Пока его преследовал поток мыслей, информация мигала перед ним как на испорченном приемнике. Так продолжалось достаточно долго. Ну, по крайней мере, так казалось Максу. Более всего ему было стыдно за себя. Постоянно присутствовало ощущение того, что если кто-то будет наблюдать за ним и вот этой его первой попыткой погрузиться в мир этой злосчастной капсулы, то он сможет вдоволь насмеяться.
  Это как при езде на машине. Если ты чувствуешь машину и расслаблен, вы с ней одно целое, и ты просто наслаждаешься процессом. Но Максим никак не мог себя отпустить. Он уже хотел покинуть это вовсе, но сидение под ним превратилось в массажное кресло. Воздух вокруг него наполнился свежестью и ароматическими маслами. Он, наконец, начал расслабляться. Он и сам не понял, как его сознание стало таким гладким, как море во время штиля. И тут его подсознание выдало первую мысль, которая была ему сейчас самая важная: где Дениел? Я хочу туда перенестись.
   Не успел он подумать об этом, как уже очутился в каком-то спальном квартале Москвы среди высотных домов. Он не понял: приземлился ли он или просто возник здесь ниоткуда. По крайней мере, чувствовал он себя не очень. Его закачало. Создавалось такое впечатление, что он состоит из миллиона своих клеток, и каждая из них еще не поняла, что пора объединяться в одно целое и снова становиться просто Руденко Максимом. Все, он на месте. Он встряхнулся.
  "Ну, я и вспотел",- провел он по верху своей спины рукой, сняв пиджак.
  Да, он здорово напрягся в этой капсуле. Сейчас он и представить себе не мог, как все те, за кем он наблюдал, могли так легко управлять всем миром, в полном смысле этого слова, этой капсулы.
  Главное, наверное, сначала понять самого себя. Взять себя в руки. Понять, чего я конкретно хочу, и сосредоточиться на этом, подытожил для себя Максим. Но если бы на практике все оказалось так же легко, как и в теории.
   "Может со временем будет легче",- обнадежил себя он.
   Но отметил, что в ближайшее время это делать он не намерен. Он вернется в капсулу только по случаю крайней нужды. Он так погрузился в свои мысли и ощущения себя, как спортсмена после трехчасовой интенсивной тренировки в зале, что и забыл о том, что он вообще делает здесь.
  Макс поглядел на часы. Было около семи вечера. Солнце уже начинало заходить. Немного постояв на месте, наконец придя в себя, и осознав, для чего он здесь находится, он уже начал сомневаться в том, что сумел правильно переместиться: быть может, он дал неправильный запрос? А он вообще находится в Москве? Здесь его чуть не хватил удар! Он судорожно начал проверять свои карманы, и убедился в своих предположениях! Конечно же! Все свои деньги и документы он оставил в Организации. Даже мобильный телефон он сдал при входе в ту чертову "Библиотеку". Лелея лишь минимальную надежду, что он все же находится в Москве и сумеет хотя бы пешком, пусть и за долгое время, но все же дойти обратно до Организации, он пошел дальше. Все это время он пытался постоянно думать о Линде, мало ли, а вдруг сработает, и она почувствует его призывы. Но все бесполезно.
  " Да. Я неудачник",- засмеялся он сам с себя.
  Но тут он понял, что ничего он не ошибся, и все правильно сформулировал. Растерявшись лишь на минуту, он быстро попытался взять себя в руки и уже сосредоточиться в ситуации. На другой стороне улицы перед собой он увидел Дениел, которая шла прямо на него. Она все приближалась, не замечая его. Она просто шла и смотрела лишь себе под ноги.
  Недолго думая, Макс быстро перешел маленькую дорожку, разделяющую их, и оказался прямо перед ней, выскочив и напугав ее. Но испуг Даниэлы в момент сменился раздражением. Она подумала, что он специально ее выслеживал.
  - Как ты меня нашел? Ты что меня преследуешь?
  - Да нет, мне помогли тебя найти. Я бы сам никогда тебя просто так не побеспокоил,- соврал Макс.
  - Это что, Дарий меня сдал тебе?
  - Дарий? Нет, нет,- вдруг засмеялся Макс.
  - Что смешного?!- рявкнула Ден.
  - Да просто у нас с Дарием, скажем так...Я и сам, конечно, не понимаю почему, - замялся Максим.- Но не лучшие отношения. Мне дали твои координаты в Организации. Вернее, я сам их взял.
  - Ты что, украл их?
  - Давай не будем об этом,- Макс, как вспоминал об этой капсуле, так ему уже становилось тошно.
  Пересказывать эти ощущения он точно не хотел. Но вспомнив, что Дениел как-то в ней сидела, он, все же, решил ей об этом сказать. Она лишь посмеялась, когда он пересказал ей свои ощущения, даже немного смягчилась, по-видимому благодаря приятным воспоминаниям прошлого.
  - Да ты просто ничего не понимаешь, - она продолжала смеяться, смотря на уставшего Макса, который просто ненавидел то, о чем он ей рассказывал.- Это же лучшие моменты. Эта "Капсула", как ты ее называешь, - место для обучения, расслабления, получения знаний. С ней ты можешь все. Куда там всем компьютерам и учебникам. Просто ты должен уметь отдаваться этому. Тебе должно хотеться пойти дальше, стать невесомым, отбросить это свое физическое тело, развязать эти цепи, которые держат тебя в мире плоти, как говорил папуля, и потом ты сможешь воспарить куда угодно и получить все, что ты хочешь узнать.
  - Ты теперь живешь где-то здесь?- Максим окинул взглядом бедный район вокруг него.
  Он, как и Линда жил в центре.
  - Да,- ответила Дениел и отвернулась от него.
  - Это что, Организация тебе снимает здесь жилье?- удивился Максим.
  - Нет, я живу у Лики. Помнишь, я тебе говорила.
  - Да,- перебил ее Макс.
   Ком подкатил к его горлу, когда она снова завела эту тему. Он все еще в это не верил, даже сейчас, глядя на нее, он не понимал, правда это или нет. Но об этом он решил поговорить позднее, или вообще не затрагивать эту тему сегодня. Лучше, как лучше.
  - Так почему ты не хочешь ее забрать и жить там, где это может предоставить тебе Организация?
  Дениел посмотрела на него в упор, не отводя взгляд.
  - А какая разница? Я не понимаю, о чем ты толкуешь, Макс. У меня уже был дом, в который я никогда не вернусь. А где я сейчас, это уже не важно. Да и не согласится Лика никогда жить там, где это будет оплачивать Организация,- отрезала она.
  - А у Лики есть наставник?
  - Да, разумеется. Она на это согласилась. Как ни странно,- промямлила про себя Дениел.
  - И кто он?
  - Я нечасто его вижу. Парень какой-то.
  Макс отметил про себя, что первой его задачей будет узнать, кто он, подружиться с ним, чтобы узнать все про отношения Лики с Ден и вообще внедриться в общение к ним.
  - Макс,- вдруг начала она мечтательно и очень грустно.- А что теперь будет с нашим домом? Ну, с тем, где мы жили с мамой?
   И она так заглянула в его глаза, что он чуть не упал с ног. Он и сам бы поинтересовался о доме Шветских.
  - Может, наведаешься туда?
  - Нет, туда я не войду больше никогда.
  - А может?
  - Нет, Макс. Я хочу, чтобы все осталось в моей голове так, как я это помню. Мамин смех, все наши вечеринки, вечера с папой, наши игры в детстве. Все должно быть наполнено чем-то живым. Будто все мы еще находимся там. И все так и есть. В моей голове. А если я войду теперь туда, там будет просто пустота. Такая тишина, которой можно испугаться. От нее можно сойти с ума. То, что вывернет мою душу, потому что я окончательно пойму, что все кончено. Что это все прошло. Что вроде все осталось прежним: стены, комнаты, мебель. Вот только все это уже мертвое. Потому что нет самого главного. Основной составляющей: людей. Нет, я никогда больше не вернусь в свой дом. Только в воспоминаниях.
  Хотя мне так не хватает большого количества комнат, в которых можно потеряться, кучи ступенек, моего маленького балкончика на втором этаже, сидя на котором за столом на своем тугом резиновом стуле, протянув ноги вперед и вдыхая порывы свежего ветра, наблюдая то за жарким днем и работниками дома, которые лениво и вяло поворачивались и ходили по нашему двору, или за молниями после полуночи, когда мама уже думала, что я сплю. А один раз, представляешь, она обнаружила, что я там сижу. Помню, тогда у меня ужасно болело горло, и я хрипела. И тут я такая, сижу себе ночью притом, как идет дождь. Прохлада, меня обдувает ветром, а я лишь в одной ночной рубашке с открытой грудью.
   Вот она испугалась-то! Побежала сразу же принести, чем меня укрыть. Главное: мама никогда не запрещала ничего делать. Она лишь ухаживала за мной, защищала меня от всего. А когда я обратилась к ней, маленькая тогда еще была, и говорю: мама, хочу ногти, как у тебя. И что, она мне отказала? Да через неделю у меня уже были такие же ногти. Я всегда в детстве боялась лишь одного: а вдруг я проснусь уже другим человеком. И не в своей семье. Как же я буду без мамочки и папочки? А теперь я боюсь совсем иного. Того, что я просыпаюсь тем, кто я сейчас. Без них. И вообще, теперь я мечтаю, что я проснусь и увижу себя прежней, и буду знать, куда мне пойти, чтобы снова их увидеть.
   Все это время Максим стоял и слушал Даниэлу, наслаждаясь каждым ее словом. Он не хотел ее перебивать. Ему показалось, что вот, наконец, наступил момент, когда их отношения смогут исцелиться, когда они смогут уже поговорить об их общем горе. Но его язык прилип к небу, и он ничего не мог сказать. Такое бывает: ты со всеми будто птица- говорун, и какие умные вещи говоришь. И тут, только ты оказываешься в компании человека, который важнее тебе больше всех на свете, ты будто становишься тупым и немым. Самому за себя противно. И стыдно. Но поделать не можешь уже ничего. Максим уже даже хотел придумывать, заранее планировать, что сказать. Чтобы хоть в присутствии Дениел раскрывать рот, и чтобы оттуда еще и вылетали слова.
  Вот и сейчас он стоял как какой-то зомби напротив нее. Она уже перестала говорить, а он и не знал, что ответить. Все слова улетели из головы. По всей видимости, остались в той чертовой капсуле. Расслабился! И на что он надеется! Немой дурак. Кого заинтересует такой мужчина?
  - Ну ладно, я пойду. Холодно уже становится,- обратилась она к нему.
   Но Максим быстро вцепился ей в руку, так, словно это могло оказаться спасением. Она резко выдернула ее.
  - Что ты хочешь? Отстань от меня! Я пока не хочу тебя видеть.
  - Пока? А когда захочешь?- Максим совсем, видно, сошел с ума.
  Он и сам это понимал. Где же все те рецепты, которые ему предлагали в Организации на Тренингах? Как входить в доверие к воспитаннику, находить с ним общий язык в период первых встреч? Все игры, занятия, книги, прочитанные за последний месяц, можно было просто выкинуть потому, что даже если Максим что-то оттуда и почерпнул, на практике он был бессилен, и был не в состоянии делать что-либо. При виде Дениел все его сознание застилали чувства. Он был просто как больной. Вот беда-то. Что же ему было делать? Он не мог ни думать, ни говорить. Единственное, чего он желал бы сейчас, - разрушить ту невидимую стену, которая по непонятным причинам выстроилась между ними, и просто подойти к ней, прижать ее к себе и все.
  Увидев его взгляд, Даниела и сама смутилась. На самом деле, ее чувства к нему не угасли. Но она по-прежнему не хотела признаваться в этом даже себе самой. Она считала его виновным в смерти ее родных. И точка. И зачем только она вообще с ним стоит? Она обратилась к нему со словами:
  - Ты мне не нужен. Отпусти меня! Дай мне жить спокойно! Не преследуй меня! Смотря на тебя, я вспоминаю весь ужас, который пережила моя семья. Если бы не было тебя и твоей матери, все было бы по-другому! - кричала, вырываясь из цепких рук Макса, но стоило только ей вырваться один раз, как он снова хватался за нее своими клешнями, тем самым не отпуская от себя, все более придвигая ее к стене позади.
  - Я не могу,- быстро проговорил он, запыхавшись и продолжая прикладывать колоссальные усилия для того, чтобы ее задержать, затем, в один момент они остановились, и он, смотря прямо в ее глаза, спокойно и быстро сказал. - Тебе все равно придется меня видеть, даже если я тебе и мерзок.
  - Это еще почему?- плюнула она ему в лицо.- Я тебя ненавижу! Ты виновен в смерти моих родителей! Я знаю. Знаю,- начала она бить его кулаками по груди.
  Доносились глухие удары. Макс абсолютно безучастно стер ее плевок со своей щеки и каким-то странно уставшим обреченным тоном сказал:
  -С этого дня я твой наставник из Организации. Прости, но это было не мое решение.
  Дениел расхохоталась диким холодным смехом, от которого у Макса в жилах заледенела кровь. Столько насмешки и презрения было в этом смехе.
  - Ты? А что ты можешь мне дать? - тыкала она в него пальцем, сгибаясь под натиском все новых и новых порывов смеха и хватаясь за живот.
  - Я готов умереть за тебя,- ответил ей Максим, отпустив ее руки и безвольно, с поникшими конечностями опускаясь на бровку тротуара рядом с ее ногами.
   Как же он устал от всего этого. И понимал, что Дениел тоже. Им просто необходимо было навсегда разойтись. Ему давно стоило покинуть ее жизнь навсегда. Продолжать любить ее просто издалека, а не морочить ей голову и теребить еще не зажившую рану.
  - Ты что, правда ко мне ничего не чувствуешь?- вдруг задал он внезапный вопрос, подняв полные грусти глаза. - Я появился на этот свет и выжил, как я понимаю это теперь только для того, чтобы найти тебя. Я не хочу знать никаких женщин кроме тебя. Ты - все, чем я живу, - он развел руками. - Можешь делать со мной все, что хочешь. Хочешь - убей. Убей меня!
  Макс вскочил и подбежал к ней, начал трясти ее за плечи. Она отмахнулась от него, но в этот момент он упал на колени и, вцепившись в ее ноги, приклонив голову к ее тазу, прошептал:
  - Я принадлежу тебе. Ты - вся моя жизнь. Что я могу тебе дать? Все. Все, что Организация предлагает в спектре функций Хранителя. Восстановление твоих сил, поддержку, заботу, защиту. Но я могу дать тебе намного больше. Я смог бы. Если бы ты захотела! - она пыталась оторвать его, но это никак не получалось.- Если тебе это, конечно же, нужно. Если нет, мы будем встречаться только в самые необходимые моменты. Те, которые требуют вмешательства наставника.
  - А зачем мне наставник? Я бы не отказалась от него, разумеется,- начала рассуждать сама с собой Дениел, закинув даже попытки оторвать от себя Макса.- Если бы это был какой-то достойный член Организации. Допустим, Катрин. Но почему ты?- вдруг она схватила Макса практически за волосы, заставив его посмотреть прямо ей в глаза.
  Снова увидев его взгляд, она ужаснулась.
  - О Боже, за что мне это? Вы что, издеваетесь надо мной, - прокричала она, смотря в небо, обращаясь к Организации.
  - За что вы мне даете именно его? Вы что, обрекаете меня на постоянные мучения? Ладно,- она не хотела обижать Макса, к тому же она помнила то, что сама его приворожила.
  Самым страшным было то, что она и сама его любила. Но если бы он не преследовал ее и не душил своими чувствами и постоянной необходимостью вроде как для нее быть вместе с ним, если бы он, хоть на немного ее оставил, дав по себе поскучать, она бы вернулась к нему сама, осознала, что все же любит его. А так, его маниакальная приверженность пугала ее и не давала простора задуматься. Будто все уже решили за нее. А ведь у нее тоже есть право выбора. Вот она и спорила сама с собой и с Максимом, отказывая ему в отношениях.
  Да, быть может, жизнь страшна хотя бы тем, что даже те, кто искренне любят друг друга, порой расходятся в этом во времени. А всему виной лишь человеческая сущность.
  Пока другой настырно предлагает всего себя, второй уже думает, что это пройденный этап, и все это даже заочно становится ему не интересно. Как будто он знает, что завтра, когда они бы начали отношения, не появилось бы кучи проблем, которые бы устроила ему вторая половина, и не было бы трудностей. Как будто, предлагая сердце, второй предлагает его навсегда. О, человеческая наивность!
  - Уходи. Будем видеться, конечно. Если завтра ты все еще будешь моим наставником! - злобно сказала Ден и оттолкнула от себя Макса настолько сильно, что он еле удержался от того, чтобы не упасть на землю.
  " Завтра же пойду в Организацию",- начала приговаривать она себе.
  "Посмотрим, что они ответят мне на это! Ты смотри! Какие только уловки не придумают, чтобы меня заманить. То Дарий приходит совсем не такой, как обычно. Актер тоже мне! То Максима присылают. Лучше выбора уж просто не придумать!", - Дениел была просто в ярости.
   Пока что она и сама не понимала, чего она так против Организации. Ведь она сама хотела всегда там работать. Ей казалось это каким-то высшим уровнем. Да, безусловно, она обожала всех друзей мамы и прекрасно их понимала, но просто, творить зло так, как это делали они, не приносило ей удовольствия. Это было ей в тягость. Она не хотела этого и все. Но сейчас пока что про Организацию она и думать не хотела. Слишком многое ей еще надо было решить с собой и в себе. После смерти отца и матери еще прошло так мало времени. Да и при жизни отца она бы не работала там, так, что она попала в замкнутый круг. Возможно, ей необходимо было лишь время, чтобы осознать, что она тоже член Организации, и даже не потенциальный. А что? Организация всем дает шансы. А ей просто с детства было начертано судьбой, благодаря крови в ее жилах, там служить.
  
  Глава 8
  Измена
  
  Дарий перекрутил все, что говорил ему Абсолют лишь так, как было выгодно смотреть с его стороны. Он мало вдумался в слова Абсолюта и, как и обычно, лишь воспринял это как бесполезность, бессмысленность всего. Его позиция стала другой, и он в скором времени уже не собирался это скрывать. Ему нравилась какая-то особенная автономия Темных. То, что каждый из них какой-то особенный, наделен присущей только ему силой, представляет какое-то свое направление Темных искусств или, допустим, что-то негативное. Как пример- Белиал, сын Лилит, Темный князь, известный ответственностью за высшее проявление вероломства и обмана. Дарий изучал это в Иерархии Темных сил.
  Он готов был пойти к своему новому Лорду, как он представил себе, без страха. И лишь потому, что видел себя на той стороне одиночкой. Ему не нужна была больше Организация.
   " А если ты Светлый, ты кто? Ты хороший? Все хорошие на одно лицо",- начал думать про себя Дарий.
   Вот злодеев уважают, в каждом находят что-то, чем могут его оправдать, женщины в них влюбляются, и в жизни, и в книгах они - любимые персонажи. Добро же, как начинал думать Дарий, побеждает лишь в тех самых книгах. А Земля уже вся под туманом Зла. И он не собирался быть с теми, кто в меньшинстве.
  "Что это вообще такое, Организация? Кучка Светлых", - Дарий уже смеялся про себя.
  Все и никто. Никто не знает об их действиях, значимости. Вполне можно было заключить диагноз Дария. Звездная болезнь. Он загордился сам собой. Ему захотелось выделиться. Того, что у него было, ему было мало потому что недоставало главного - славы.
  Вся их деятельность проходила конфиденциально. Его заслуг, даже если бы они были чрезвычайны, никто бы не узнал. О нем бы не писали книги. Ему бы не поклонялись. И не хотел он работать больше в команде. Быть может, он устал от этого. А может, никогда и не подходил для командной работы. То, к чему он стремился, то, что хотел взять от Организации, этого ему было мало и у него не было в руках тех рычагов управления, которые бы он хотел.
   Когда же набежала эта туча, которая закрыла все хорошее и человечное в нем, неизвестно. Он и сам не понимал, что он поменялся. Он просто думал, что это его развитие дальше. Просто новый выбор в его великой и ужасной игре, где он - единственный повелитель и актер. Что же, как сосуд наполняется по капле, так и зло накапливается в человеке, и в конечном итоге, начинает бить через край. Он понимал, сколько он теряет, и поэтому хотел потребовать невообразимо больше с той стороны. Забыл он лишь об одном: со злом договариваться невозможно. Глупо ждать добра от зла. Привлекая зло в свою жизнь, ты лишь зло и получаешь. Ты потеряешь все, и оно выжмет из тебя еще больше. Так, чтобы у тебя уже не было выбора, и ты ему больше противостоял. Потому что ты злу уже особо не интересен: ты и так уже у него на крючке.
  Каким образом он будет это делать, пока он и сам еще не понимал. Но если этот Майк уже к нему приходил, не исключено, что появится и снова. Необходимо не дать им всем сразу понять, что он уже с ними. Поторговаться. Ведь хорошо все то, что достается с трудом.
   Вот и подумывая о новой вечеринке, в этот раз Дарий планировал увеличить количество приглашенных с Темной стороны. Неважно, каким образом он должен был доставить приглашения, и как те впоследствии должны были пожаловать. Дарий сам отметил про себя: "Значит, интереснее будет".
  Как уже упоминалось ранее, для того, чтобы сплотить не только своих сотрудников, но и придерживать здоровый баланс с Темным сообществом, по крайней мере, теми его членами, которые были согласны и способны на общение, Организация проводила различные мероприятия: развивающие лекции, пикники. Самым излюбленным из всего этого для каждой из сторон были балы, вечеринки- маскарады, с конкурсами, приятным времяпровождением.
  Прогуляв, во всех смыслах слова один рабочий день в Организации, на следующий день он уже снова явился на работу. Давно его никто не видел в таком тонусе и приподнятом настроении. Щетина, которая преследовала его все последнее время, была сбрита. Дарий помолодел на десяток лет. Вот только что-то изменилось в его взгляде. Походке. Даже повадках. Какой-то хищный ехидный взгляд проснулся в нем. Двигался он намного быстрее и увертливее. С уст не сходила улыбка. А мысли так и крутились в его голове. Он уже просто смотрел на все это свысока. Как смотрит на свою бывшую фирму тот, кто уже знает, что планирует отсюда уволиться. Вот только этого еще никто не знает, и поэтому преимущество пока что еще на его стороне.
   Он был чрезвычайно глуп в том, что думал о необходимости куда-то идти, дабы призвать зло. Эти темные щупальца уже настигли его. Причем, с двух сторон. С внутренней в виде маленького спрута, давно живущего в недрах его души, который подступил к его горлу и уже начинал сжимать его все крепче и крепче, и с внешнего мира - в виде пока что лишь его темных мыслеформ, которые уже как птицы летали вокруг него. Его голова была покрыта серой маленькой тучей, которая все чернела и увеличивалась в размерах. Причем, не даже по дням, а по часам.
   Могло ли что-то уже его спасти? Нет, его путь был выбран. Дарию были чужды такие понятия как любовь, человечность, сострадание. Он насмехался над простыми людьми, которые стремились к созданию семьи, терзались от неразделенной любви. Затем, поднимаясь выше, не нравились ему теперь уже и Ангелы. Он начал страшно не уважать таких, как Катрин, Линда. Кто они были для него? Марионетки. Слепые роботы, слушающие чужую волю. Его взгляд уже затмился. Чего же хотел он? Бессмертия? Оно и так у него было. Величия? Быть может. Известности, признания. Вопрос: для чего? Если он не уважал и насмехался над всеми, кто его окружал? Ответов на эти вопросы, быть может, не знал и он сам. Все они истекали из его прошлого, в котором он не собирался копаться. А зачем? Ведь он идеален, сверхчеловек. И просто выбирает более влиятельную сторону. Вот и все.
  Издавна втайне восхищался Дарий тем, насколько умело умеют Темные пролазить везде, по всем Галактикам, и хитростью, обманом прямо-таки выманивать себе победы.
  Темные повелители запросто захватывают целые звездные системы, отправляя туда своих посланцев, которые лишены совести, сострадания, любви, - как пример, Майк, которого на днях видел Дарий. Бесы. Захватывая земли в различных пространствах и мирах, уничтожают целые народы, присоединяют их к тьме, уцелевших превращают в рабов и нещадно эксплуатируют по добыче полезных ископаемых. Когда же они заканчиваются, люди уничтожаются и богатства вывозятся с планеты. А свои же, уже темные земли, они бережно охраняют от всевозможных проникновений. Все это прямо-таки пылало властью в глазах Дария. Смерть, разрушения, которые несли эти злодеи - это его не касалось.
  "А что? Везде все умирают. Одним меньше, одним больше",- таков был его ответ всегда.
  Любое сострадание было чуждо Дарию уже давно. Все, что его интересовало, это лишь возможное могущество.
  И чего это он не догадался раньше, что это и есть то, что его интересует? Дарий просто смеялся сам над собой. Вот дурак! Так бы уже завоевывал галактики, а он все протирает штаны в этой дряхлой Организации, задача которой испокон веков, видите ли, баланс поддерживать. Да никто! Сейчас он никто. Но все планы в его голове были поистине грандиозны и беспощадны. Почему он думал, что ему это все дадут осуществить и что ему удастся очень быстро подняться? На это пока у него не было ответов. Более того, таких вопросов у него даже не возникало. Это было само собой разумеющееся. Не понимал он еще и другого: пропитавшись веками членства в Организации, быть может и не было у него того потенциала, который нужен был, чтобы стать качественным Темным.
  Все же издавна он проповедовал законы Света, и пусть его подход и был жестким, но это был не подход зла. Он не был хитрым, не был гибким. Упрямый, целеустремленный аскет, который мог и достигал того, чего он хотел, идя к этому шаг за шагом. Так что всю безысходность ситуации, в которую он мог попасть, покинув Организацию и идя к злу, он еще в принципе, не осознавал.
   В этот день Дарий очень долго сидел и копался в Отделе Биографий. Главным было для него выявить всех тех, кого он видел за столом во время мини заговора, который ему показала Дениел. Так же он перебирал в голове, кого же еще можно пригласить из более влиятельных членов Темного Сообщества. Особенно его интересовали не отечественные гости.
  "Сделаем пир на весь мир",- усмехнулся он.
  Составив списки всех, кого он "желал" видеть, он отправился к себе в кабинет и по дороге положил своей секретарше на стол весь необходимый перечень. Отвлекшись от своих дел для того, чтобы выполнить его поручение, она кинула взгляд на списки, которые он передал ей на листиках.
  - На следующих выходных будем инициировать новый праздник. Передай приглашения тем, кто в перечне.
  Дарий уже собрался уходить, как его секретарша, проведя глазами по списку, быстро промолвила ему:
  - Здесь много тех, кого мы не приглашали раньше,- она замолчала, ожидая реакции Дария и его объяснений.
  - Ну, я знаю. И что?
  - Дарий, но вы же понимаете,- она отодвинулась от бумажек, с которыми сидела.- Для этого многим из них потребуется телесная оболочка, а это у нас запрещено.
  - Не смеши меня, Кандида. Как будто так они этим никогда не занимаются!- Дарий расхохотался.- Знаешь, как звучит вот это, что ты мне сейчас говоришь? Если ты об этом не знаешь, или это не видишь, то этого нет. Какая святая наивность!- воскликнул Дарий.
  - Но,- не успела она ничего сказать, как он рявкнул на нее.
  - Делай, я сказал!- и, запахнув полы легкого серебристого плаща, как всегда накинутого поверх одежды, он отравился в свой кабинет.
  - Интересно, как я должна это сделать. Будто я знаю, где их искать,- поразилась она.
  Еще со времени прихода Дария в Организацию секретарша не могла не заметить перемены, проявившиеся в нем сегодня. Поэтому, крайне озабоченная таким неожиданным приказом своего начальника, который противоречил всем правилам работы Организации, она решила сообщить об этом какому-то другому вышестоящему члену. Недолго думая, она решила пойти к Фицию, который сейчас занимал пост одного из заместителей Дария по дипломатическим вопросам.
  "Как раз вот и узнаю, если что, куда им это отправлять. Он же дипломат у нас",- отметила про себя она.
  И, набравшись смелости, кивнув себе самой, она встала, поправила на себе серый сарафан, и направилась прямиком в его кабинет. Услышав эту новость и прочитав список возможных "новых приглашенных" Фиций, при всей его выдержке, был в ужасе. Но, скрыв это, он спокойно обратился к Кандиде:
  - Спасибо за информацию. Да, я знаю о возможном празднике, мне уже сообщали. Но вот это было для меня действительно новостью.
   Он поднял взгляд и указал ей на дверь. Она поняла, что свободна. В тот же момент Фиций погрузился в состояние транса и передал сообщение о необходимости собрания в комнате для обсуждений на этаже Дария.
   Из тех, к кому он обратился в этом сообщении, были Петр, сам Дарий, Катрин и еще незнакомые нам четверо Светлых, которые на этот момент были в Организации не слишком заняты. Буквально через несколько минут все уже поспешно собрались. Ожидали лишь Дария.
   При входе Дария в кабинет всем в глаза кинулась его явная перемена. Резко изменились его взгляд, и походка, движения. Во всем этом чувствовалась какая-то новая наглая уверенность, усиленное ощущение силы и властности.
  Когда же он заговорил, все еще более опешили: даже его манера говорить стала какой-то более конфликтной и развязной.
  - И в чем дело, Фиций?- обратился он еще с входа.
  - Я вынужден констатировать, что в последнее время прямо-таки ошарашен твоим поведением, Дарий.
  - Да?- тот поднял брови в ответ.- И что же тебя не устраивает? Может быть, ты метишь на мое место?
  - Все повернули головы на Фиция, не понимая, чего он добивается.
  - Нет, отнюдь. Просто объясни мне. То ты ходишь по Организации сам не свой, небритый, вечно не в настроении. Тут тебя нет всего один день, в который все сбились с ног в твоих поисках, и ты сразу же планируешь организацию вечеринки, о которой ни с кем не посоветовался. Еще и даешь какой-то сомнительный перечень приглашенных, которых мы никогда в жизни не призывали,- Фиций перекрестился. - И дай Бог, никогда и не увидим большую их часть. Я уж точно воздержусь! - и он повторно перекрестился.
  - О чем ты, Фиций? - обратился к нему взволнованный Петр.- Как это понимать, Дарий?- быстро перевел он взгляд на последнего.
  - Не паникуй,- обратился к нему тот, развязно прошелся вдоль стола и сел в его главе.
  - Каждый из вас может посмотреть этот список. Покажи им, Фиций.
  - Да, да, конечно, у меня с собой.
  - Ну вот, передай.
  И Фиций послушно дал каждому из присутствующих просмотреть этот перечень. После недолгого молчания, где каждый, только получив бумажку, и прочитав даже небольшое количество имен, становился сам не свой и не верил собственным глазам.
  -Дарий, ты что спятил? Ты хочешь напустить сюда всю эту Темную рать? Да мы потом никогда не разгребем всевозможные последствия этого абсурда, который пришел к тебе в голову. Вообще не знаю, как ты мог просить все это инициировать?- обратился к нему взволнованный Петр.
  -Петр, все это делается только в интересах восстановления нормальных отношений с этим сообществом. Они должны нам доверять. Нужно ослабить их хватку, чтобы они понимали, что ничего плохого против них мы предпринимать не собираемся. Врага всегда нужно держать ближе. Может быть, даже ближе, чем друга.
  - Все равно не понимаю необходимости таких мер.
  - Тогда я попытаюсь объяснить всем вам,- отчеканил Дарий.
  Взгляды всех присутствующих обратились к нему.
  - Мне поступила информация из проверенных источников, что некоторые старые друзья всеми вами любимой,- он сделал ударение на этом слове.- Светочки Шветской решили отомстить за ее смерть. Они, видите ли, считают, что этим мы подорвали договоренности, применили силу незаслуженно, стерли ее. Хотя все вы понимаете, что Организация никакого отношения к смерти Сергея и Светланы не имеет. Но! Откуда знать об этом им? Сейчас они строят коварные планы, а, сами понимаете, фантазии им не занимать, поэтому неизвестно, к чему все это может привести. Вот я и подумал собрать их. Показать, что у нас все еще мир. Что мы ничего против них не имеем. Объяснить все. Сказать, что тоже скорбим по Светлане и Сергею, и даже, если они захотят, создать особую группу по расследованию причин этой автокатастрофы. Ну, у меня все.
   Петр после этих слов Дария заметно смягчился. Даже Фиций поменялся в лице. Все стали задумываться.
  - Это так не решается, таким маленьким количеством человек,- ответил он.
  Петр же захлопал.
  -Дарий, ты такой молодец. Вот только я не понимаю, чего ты страдаешь, мучаешься по поводу этого один? Ведь ты мог сразу же прийти, рассказать это всем нам. Это действительно то, ради чего необходимо ломать голову.
  - Да, вот я и обдумывал все это. И вчера тоже. Мне необходимо было понять, начинать ли борьбу или попытаться решить все мирным путем.
   Если всем присутствующим Дарий еще мог пустить пыль в глаза, одна из них оставалась непреклонной. Катрин сидела и сверлила его взглядом, он чувствовал его. И, в конце концов, он так его допек, что он обратился к ней:
  - Ты что-то хочешь сказать, Катрин?
  - Да, разумеется. Я не знаю, как тебя понимать, Дарий. Наши враги бесплотны. И если мы напустим всю эту нечисть в пределы Организации, вот все, что ты предлагаешь в этом списке,- Катрин замахала листиком в воздухе. - Мы их, конечно же, увидим. Еще бы. Но как, впустив это Зло, мы его потом изгоним? Ты что не понимаешь: это не те, кто чтут хоть какие-то договора?. Мы не сможем с ними договориться ни о чем. Здесь и так будут присутствовать очень много Темных и Нейтралов, наших воспитанников, с которыми мы работаем уже очень давно, и которых уже, если и не получилось пока что направить на наш путь, но все же они хотя бы в замороженном состоянии. Все тщательно контролируется. Огромных проявлений Зла никаких нет. Нет, Дарий, я все же абсолютно не понимаю целесообразности этих мер. Всегда без этого обходилось. К тому же, вот некоторых, которые фигурируют в этом списке, если ты так уже хочешь, можно призвать на круглый стол или послать к ним кого-то на переговоры.
  - Что же, Катрин, хорошо, займись этим. Посмотрим, чем это закончится. Что ты так смотришь на меня?- рассвирепел он.
  - Да просто все это выглядит так, будто ты хочешь нас подставить,- выпалила она.- А что еще думать? Зная, что у нас нет ни средств, ни людей, ни мощи, чтобы в случае чего с ними бороться. И вообще, сколько лет мы призываем к миру, устанавливаем этот хлипкий баланс. Для чего? Чтобы вот так вот, в один день все испортить, инициируя конфликт самим.
  - В случае если мы узнаем, что они действительно что-то замышляют, этот очаг необходимо гасить немедленно. Как раз, заманив их к нам, здесь легче будет их уничтожить. Да, у нас нет мощи, но ведь и Светлых можно пригласить.
  - И затеять войну?
  Дарий причмокнул и отвернулся. Катрин начала бесить его.
  - Но ведь это же будет нечестно! - продолжила она. - Это методы борьбы наших врагов, мы никогда не опустимся до этого. Если мы сделаем такую подставу, хоть один раз, нам больше никто не будет доверять. И все договоренности по всему миру сорвутся.
  -Вот-вот!- начал тыкать Дарий пальцем в нее. - Вот потому вы до сих пор ничего и не выиграли, а все перемирия, балансы устраиваете. Не можете опуститься! Да умелое заимствование еще никому не вредило.
  - Кто, вы?- спросила его холодным тоном Катрин и остановила на нем взгляд.
  Теперь он был вообще недвижим.
  - По-моему, не вы, а мы. Ты ведь еще с нами? Не правда ли? Или уже нет?- съехидничала она.
  - Да полно тебе, Катрин. Что на тебя нашло,- быстро заступился за него Петр.- Оговорился он.
  - Да нет же, я не оговорился,- поправил его Дарий.- Я, хоть и Светлый, но уж слишком долго служу в Организации, которая как промежуточный этап, что уже и не понимаю, кто я. Я не Воин Добра и Света. Я просто какой-то перемирщик, балансировщик. Паромщик на переправе между лагерями что ли, потому я и обратился к Катрин вот так. Я доходчиво объяснил?
  - Да, Дарий. Лично мне все ясно.
  Он многое хотел сказать ей в ответ, но решил промолчать.
  - Ты сам не боишься того, что с тобой происходит? - не унималась она.
   Тут уже все призвали ее замолчать. Им необходимо было решить важные вопросы относительно того, что узнал Дарий. Было решено изначально направить гонцов с перемирием и переговорами к некоторым из тех, кого назвал Дарий. Большую же часть из них все же пригласить на вечеринку. Проводить ее только постановили не в пределах Организации. Такие результаты, хоть и были положительными, по каким-то причинам не устроили Дария. Его вообще стало все раздражать. Поэтому после собрания он поспешил к себе в негодовании.
  - Вы уволены,- кинул он своей секретарше, заходя в кабинет.
   Та привстала.
  - Молчать! Вы не выполнили моего приказания, еще и подставили меня. Я обещаю, клянусь!- Дарий рассвирепел.- Я сделаю все, чтобы вас выкинули из Организации вообще. Вы нигде теперь даже угла не получите!
   Совершенно не понимая такого отношения, Кандида просто молча удалилась из приемной Дария. Не успел Дарий зайти в свой кабинет, как в дверь постучали, он подумал, что это снова его секретарша, пришла вымаливать прощение, и поэтому злобно крикнул:
  - Нет, я же сказал, нет, проваливай отсюда.
   В этот момент дверь открылась и на пороге появилась Дениел с округленными от удивления глазами. Такого тона Дария она не ожидала. Вообще, он всегда был очень сдержанным, поэтому крик из его уст, это было что-то сверхъестественное.
  - Это я,- тихо сказала она.
  - А, Даниэла. Интересно, интересно,- стал он расхаживать по кабинету и смотреть на нее, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону.
  - Что вы меня так разглядываете?
  - Просто думаю, что привело тебя сюда.
  - Вы знаете, что Макса назначили моим наставником?
  - Разумеется. Я присутствовал при всех обсуждениях этих идиотов,- плюнул он на пол.
  - Что с вами?
  Дарий непонимающе поднял голову.
  - Вы какой-то не такой.
  - Какой "такой"?- разозлился он. - Слушай, Дениел, хоть ты не морочь голову. Что кроме вопроса Макса ты хочешь меня спросить?
  - Ничего. Так, а что мне делать, можно повернуть вспять этот процесс?
  - А что, он тебя не устраивает?- издевательски съязвил Дарий.
  - А чего он должен меня устраивать?- возмутилась она.
  - У вас же там, как сказать, он начал ворочать руками, будто лепить невидимый снежный ком: чувства, любовь и все такое.
  - Да как вы смеете! Нет, ничего этого нет.
  - Да ладно. Что, правда, нет?- глаза Дария запылали.
  - Не знаю, но это не важно, я не хочу его видеть.
  - Это уже твои трудности. Ладно, мне надо работать.
  - Так вы же можете подействовать на них. Чтобы его заменили.
  -- Я? Ты думаешь, я не пытался? Но я - это только один голос. Дениел, я не всесилен. Большинство решило иначе принимай теперь уже это как данность. И не смотри на меня так!- пригрозил он ей пальцем.- Все, уходи, уходи,- и он стал толкать ее к выходу.
  Она принялась упираться.
  -Так, Даниэла, ты сама во всем виновата. Смотри сюда, - Дарий начал загибать пальцы напоказ. - Я тебе предлагал самой стать членом Организации? Предлагал. Если бы ты приняла мое предложение, сейчас бы уже ты устанавливала правила игры. А так тебя осудили за отказ, и выставили в разряд потенциально опасных Темных, в силу твоих родовых особенностей. Вспомни, чем занималась твоя мать. Вот и все. Надеюсь, я доходчиво объяснил?
  И он присел.
  - Чего вы так со мной разговариваете? Что с вами произошло?
  - А что? Что произошло?- начал перекривлять ее Дарий.
  - Вы стали каким-то другим. Желчным. Из вас просто брызжет злоба. Никогда еще не видела ни одного такого, как вы в Организации.
  - Ой, кто бы говорил. А как же твой милый папаша?- Дарий оскалился.
  - Не смейте трогать моего отца!- крикнула Дениел.
  - Давай, давай. Как я уже соскучился по твоим истерикам,- передразнил ее он.
  - Вы пожалеете, - и она практически выбежала из кабинета, с желанием найти Катрин.
  Понимая, что спрашивать кого-то бессмысленно, она лишь сосредоточилась и усиленно подумала о ней. Затем попросила подсознание подсказать ей местоположение той. Первое, что пришло ей на ум, была Столовая. Она, недолго думая, направилась туда. И не ошиблась. Действительно, Катрин сидела там за одним из столиков в гордом одиночестве. Она лишь ела подобие десерта какого-то приятнейшего ядовито- голубого цвета
  - Амброзия?- поинтересовалась у нее Даниэла, приближаясь к ней.
  - Ой, девочка моя, привет! Ты пришла к нам! - быстро поднялась та со стула и поспешила обнять Даниэлу.- Да, амброзия. Надо наращивать силы. А то неизвестно, что ожидает нас завтра.
  - Что, грядут Темные времена?- засмеялась Ден.
   Катрин посмотрела на нее в упор, затем, не желая ее расстраивать или вообще нагнетать обстановку, плюс она знала позицию Дениел по поводу Темных, и потому решила сдвинуться с этой темы, но сказать смежную с этим вещь
  - Дениел, никогда не думай, что ты сможешь приручить зло.
  - В смысле?- искренне не поняла ее Дениел.
  - Просто, учитывая, что ты стоишь одной ногой в мире Света, и другой - наряду с силами Тьмы, если ты когда-то посмеешь предположить, что твоя принадлежность ко второму миру дает тебе преимущество, и ты начнешь насыщаться этой мощью, знай - это самообман. Никто еще не смог прижать горло злу. Заключить его в свой кулак. Накинуть на него цепи.
   Попадая в кого-то, зло настолько быстро разрастается по нему, как метастазы рака. И, как и при раке, действовать можно только на начальных стадиях. Бесспорно, - выдохнула Катрин.- Даже и когда уже кто-то обессилит, и зло его практически поработит, у него все равно остается своя воля, и каким бы слабым он уже ни был, Бог может повернуться к нему и помочь ему спастись. Для этого необходимо искреннее раскаяние и желание перемен.
  - А почему вы полагаете, что я хочу поработить зло? Хочу управлять им? Нет, просто во мне есть и то, и другое.
  - И тебе не страшно? Что ты собираешься с этим делать? Что ты решила?
  - Вы опять начинаете говорить о выборе стороны. Давайте не сегодня. Вот Дарий,- тут Дениел осеклась.
   Она просто хотела противопоставить его слова изречениям Катрин. Он пока что был единственным знакомым Дениел, который считал ее коктейлем. Советовал ей научиться объединять в себе две эти стороны. А не выбирать одну из них. И хотя она до сих пор не понимала, каким образом можно это сделать, все же к этой идее она склонялась наиболее всего. Ведь даже если спустить какую-то из сторон в тень, это не значит, что ее не станет вообще. И это все равно будет частью ее самой. А тяжело жить, пока что-то в тебе отвергается тобой самим.
  - Что Дарий?- при этом губы Катрин сжались.
  - Не важно. Кстати, я чего вообще вас искала. Что происходит с Дарием?
  - А что с ним происходит? - пожала плечами Катрин.
  Она прекрасно поняла смысл вопроса Дениел, но хотела лишь услышать позицию девушки по поводу этого, которая либо развеяла бы ее сомнения, либо еще более их укрепила.
  - Я видела много сторонников Тьмы. Даже друзей мамы,- Даниэла заглянула куда-то в себя, по всей видимости, оживляя в себе воспоминания.- Он стал выглядеть очень лукаво и злобно. Речи его были совсем не такие, как обычно. Без тени былой теплоты.
  - И как ты думаешь, что это с ним?
  - Не хочется вас огорчать, но вы же знаете, я с детства общаюсь и с теми, и с теми. И с Дарием произошли страшные перемены. Это уже не тот Дарий. Я не знаю, кто в него вселился или это он сам. Но его нужно спасать. Мне даже страшно стало.
   Катрин лишь хмыкнула в ответ
  - Но вы ведь ...
  - Если что, то Дарий как раз сделал то, о чем я тебе только что говорила. Выбрал сторону. Он вообще всегда был белой вороной в Организации. У него нет сострадания, и вообще, души. Я его безмерно уважаю, но все же, со временем все человечное и божественное в нем все более погибало.
  - Так, а какой вообще смысл его существования? Я не понимаю. Ведь каждый из вас, работников Организации преследует одни цели, вы живете не для себя, а для других.
  - Нет, нет, малышка, мы живем для себя, помогая другим. Вот так,- улыбнулась Катрин.
  - Ну да. Вы осуществляете высшее благо абсолютно бескорыстно, ничего не требуя взамен, жертвуя на это свою жизнь.
  - Ничего мы не жертвуем, это и есть наша жизнь,- снова улыбнулась ей Катрин.
  - А Дарий?
  - А что Дарий?
  - Каковы его мотивы членства в Организации?
   Катрин поникла.
  - Тебе лучше не знать. Я никому не хочу об этом говорить потому что, быть может, только я и знаю правду. По крайней мере, я могу предполагать. Ну, хотя бы верхушку айсберга я знаю.
  - И в чем она заключается?- поинтересовалась крайне заинтересованная Ден.
  Любопытство одолело ее.
  - Существует много того, что о Дарие не знает никто. И не потому, что они не хотят этого видеть или он им не говорит. А лишь потому, что он тоже живое существо. А что есть у каждого из нас?
  - Что?- быстро спросила Ден.
  - Прошлое. Прошлое, деточка, прошлое. От этого не уйдешь. И он заблуждается, думая, что я его не узнала. Если он меня не узнал - это лишь его проблемы.
  - Вы знали его в детстве?
   Катрин отвернулась, не желая сначала отвечать Дениел. Затем она посмотрела на нее в упор и ответила:
  - Мне посчастливилось, ну если можно так сказать, допрашивать Дария перед судом истины после смерти в одной из его прошлых жизней. Он и сам сейчас не понимает, чего он так раздосадован. Все ведь лежит очень глубоко, в глубинах его памяти и подсознания. И он, даже помня все это, не хочет признать, что именно это и тянет его вниз и дает осадок неудачи. Вот только он всегда ошибался. Потому что верит в свое всезнание и всемогущество.
  - А в чем он ошибался?
  Катрин так и подмывало все рассказать Дениел, но она решила, что все же ей стоит промолчать. Все же эта правда принадлежала только Дарию. И, несмотря на ее отношение к нему, она не собиралась ничего разглашать.
  - Сейчас он так раздосадован, потому что осознает, сам не понимая почему, что все идет наперекос его планам. То, чего он хотел достичь, ускользнуло от него. Хотя он и не попытался к этому дотянуться. Он не сделал абсолютно, - Катрин подняла второй палец правой руки.- Повторю, абсолютно ничего.
  - Так в чем это заключалось?- никак не уставала интересоваться Дениел.
  Но Катрин сделала вид, что пропустила этот вопрос мимо ушей.
  - На самом деле, Дарий крайне интересная личность. Он и сам не догадывается, насколько. В нем есть внутренний стержень. Именно он и оберегает его от зла. У него есть свое мнение. И много из Темных сущностей не в состоянии воздействовать на него, вливаться к нему, подсаживаться к его ауре и манипулировать им. Да. Дарий все же не зря в Организации. Но он никогда не воспринимал то, чему он служил как что-то иное кроме источника власти. Не вдавался в смысл всех своих функций, извечно преследуя лишь какие-то свои призрачные цели. Кто знает, быть может, если бы в начале его пути с ним не произошло то, что было тогда, он бы и был другим человеком. Но тогда это бы уже был не Дарий. По крайней мере, не тот, которого мы знаем сейчас. Но тогда бы, возможно, от него исходило гораздо больше светлых дел.
  - Вы так все это говорите страшно интересно!- выпучила глаза Дениел, -Так скажите хоть что-то четко. Что это были за события?
  - Не думаю, что вправе об этом говорить. Или в следующий раз. Но то, что происходит с ним сейчас, это необратимый процесс. И даже я не знаю, к чему он его приведет, - Катрин развела руками.
  - Совсем забыла,- опомнилась Дениел.
   Все эти перемены, которые она увидела в Дарие, выбили ее из колеи.
  - Я пришла сюда, потому что вчера ко мне явился Макс и объявил мне, что теперь он мой наставник. Что это за маразм? Почему, допустим, не вы?
  Катрин было стыдно смотреть Дениел в глаза. Она не понимала, как объяснить ей все это. Не могла подобрать необходимые слова. Но чувствуя ожидание Ден, она все же взялась за объяснение:
  - Понимаешь, сколько разных людей, столько и мнений. Большинство сотрудников Организации испугались тебя, как просто того, чего они не знают. А не знаешь, так легче опасаться, записать в разряд риска, вот они и решили прикрепить к тебе наставника.
  - Хорошо. А почему именно Максима?
  Катрин хотела ответить ей правду о том, что этот идиот Петр убедил большинство, что Макс ближе всех стоит к Ден, но затем она все же решила, что не вправе подставлять своих сотрудников и наговаривать на них и ответила так:
  -Там вычислили что-то. По психофизическим характеристикам вы подходите. Попытайся относиться к этому более спокойно. Как просто к его работе. Ты не обязана с ним дружить, общаться. Только в моменты крайней нужды пользуйся его услугами и все. Я говорю об исцелении. А все остальное: общаться с ним или нет вообще. Это решать тебе.
  Ден кивнула. Она поняла смысл того, что хотела донести до нее Катрин. Видя, как та сама раздосадована всем этим, она не хотела расстраивать ее еще больше. Все, что ее волновало по поводу Макса, она решила перенести на другое время.
  - Встретимся с вами как-то? За пределами Организации?- спросила она у Катрин.
  - Конечно же,- спохватилась та.- В любое время. Знай, что и мои двери, и двери Организации открыты, да просто распахнуты для тебя круглосуточно.
  - Хорошо, я свяжусь с вами. Ну что же, давайте, употребляйте свою амброзию. Хорошего вам дня!
  -Спасибо! Храни тебя Бог, Дениел,- бросила ей вслед Катрин.
  Покинув Столовую и все время думая о Дарие, Катрин и не заметила, что, по всей видимости, притянула его к себе своими мыслями. Они столкнулись в коридоре. Дарий остановился и обратился к ней первый.
  - Что это было там, на собрании? Что на тебя нашло, Катрин?
   Он был ей просто мерзок и отвратителен. Все его слова казались ей настолько лживыми, что она просто и не знала, как бы ей ответить так, чтобы не обидеть его. Все же она не смогла сдержаться и обратилась к нему:
  -Ты предал нас. Мне кажется, ты ведешь двойную игру и тебе пора в этом признаться.
  -Что за блеф, Катрин? Откуда у тебя такие сведения вообще? Помилуй, ты вообще понимаешь, о чем ты говоришь?- Дарий с улыбкой двинулся к Катрин и хотел похлопать ее по плечу или обнять, но она отмахнулась от него со словами:
  - Не подходи ко мне. Ты слышишь?- она начала повышать голос.- Я сделаю все, чтобы все узнали, кто ты на самом деле. Узнали, какие игры ты ведешь. И вообще, смерть Сергея на твоих руках.
  Дарий просто рассвирепел. Если слова Катрин не касались его до сих пор, этим она затронула его за живое.
  - Никогда! Никогда,- сквозь зубы прошипел он ей.- Не трогай ничего, связанного с Сергеем. Не говори о том, чего не знаешь.
  -Тьфу,- плюнула Катрин. - Это ты убил его. И не важно, своими руками или ты косвенно виноват. Все равно это случилось из-за твоих интриг.
  - И что ты там уже накопала, а?
  - Так вот, какой ты на самом деле. Жалко, что нас сейчас не снимает камера. Пусть бы все узнали твое истинное лицо. И вот с этим человеком я проработала практически всю жизнь плечом к плечу? Ты не достоин называться сотрудником Организации! Хотя бы, потому что ты используешь все это лишь в своих интересах. Правда, ты, наверное, махинатор-неудачник. Потому что я не вижу, чего ты добился. Все, к чему ты прикасаешься, становится проклятым или превращается в прах. Поэтому я не позволю тебе приближаться к маленькой Дениел. Я буду охранять ее. Всегда. Я буду молиться за нее Богу и защищать ее даже после смерти, чтобы твои мерзкие руки - щупальца не смогли больше до нее дотянуться.
  Дарий засмеялся. Собравшись что-то сказать, он вдруг осекся, передумал и, по всей видимости, сказал совершенно другое:
  -Дениел сама делает свой выбор. Не спрашивая ни тебя, ни меня. Ко мне она привыкла, пусть и не так, как я бы этого хотел, но все же, она не откажется от меня. Хотя мне более все это уже не надо. Быть может, ты и права. Темные могут предложить гораздо больше, чем можете дать мне вы, ваша Организация и вообще Светлый мир.
  - Предатель!- губы Катрин побелели. Казалось, даже волосы на ней встали дыбом.
  Она просто стояла и бессильно сотрясала даже не поднятыми кулаками. Она прекрасно осознавала, что Дарий так и будет продолжать плести свои интриги, потому что ей никто не поверит, даже если она сейчас побежит и начнет во всеуслышание кричать, что он - изменник. Он сумеет выкрутиться.
   Видя все эти ее мучения, ему было до этого не то, что безразлично. Более того, ее взбесила слепая вера в их правое дело. И субъективизм, который был так свойственен ангелам в их Организации.
  - Представляю, что сейчас творится у тебя в душе. Успокойся, марионетка Катрин. Кто ты, в сущности? Просто робот? Что ты делаешь? Лишь твердишь слова Бога? А где же твое мнение?
  - Как ты мог так продаться? Чем? За что? Чем, чем они тебя переманили? Я тебя не узнаю,- Катрин была просто в шоке.- Ты больше не Дарий, ты не Светлый воин, ты деградировал.
  - Да нет же, родная моя. Даниэла сказала, что я уже слишком стар. Я и сам знаю об этом. Поэтому особого смысла в этой жизни напрягаться я уже не вижу. А вот в следующей я уже разойдусь.
  - Я и Воины Света будем защищать мир до последнего, даже от таких биороботов, как ты, Дарий. От таких бесчувственных исчадий зла.
  - Что же, удачи. Тебе все равно не повезет. В моем лице Тьма, если что, обретет очень ценного и достойного сотрудника. Да и я получу недюжинные дивиденды. Как в материальном, так и в душевном плане. Мне станет просто плевать до всего, что мучило и истязало меня прежде. Я исцелюсь. Этот черный дым, который будто вплыл в меня, заполонил все мои органы и я чувствую себя вновь живым. И теперь хоть немного собираюсь пожить для себя. Все равно я буду в лагере "сильных". Тех, за кем победа.
  - Мне жаль, когда теряют кого-то. Сейчас мы теряем тебя, Дарий. И этот процесс нельзя остановить. Я вот стою с тобой. И понимаю, что скоро мы уже не будем стоять вот так вот. Рядом. Просто потому, что ты уже больше не тот, кем ты был. А может быть, мы и не знали, кто ты. Никогда. Мы все в тебе ошиблись.
   Катрин стояла и смотрела на Дария. Он не вызывал в ней сейчас уже ничего, кроме разочарования и отвращения. Она вспомнила Сергея и сравнила чувства к нему сейчас с тем, что она ощущала по отношению к Дарию. Это было просто несоизмеримо.
  - Вы никогда не победите,- Катрин уже была обессилена этим разговором и молча развернулась на каблуках и пошла по коридору прочь от Дария.
  Она более не хотела ни видеть, ни слышать его. Даже молиться за него она не собиралась. Он разочаровал ее. И пусть это и было вопреки всем правилам, которые проповедовала Организация, допустим это, которое сейчас подходило как нельзя лучше:
  "Человек имеет право на сомнения. Поэтому Организация не вправе отказываться ни от кого".
   И тут у нее в голове пронеслось:
  "А может, не страшно, когда человек, которого ты любил, умер? А может страшно, когда он еще живым становится тебе чужим? Вот так вот отворачивается от тебя. После смерти хоть есть надежда. Есть память с приятными воспоминаниями. А так, ты уже видишь все по факту. И даже и не охота вспоминать то, что было у вас с этим человеком, как бы привязан к нему не был. Он перечеркивает все. И ты, в свою очередь, хочешь просто вычеркнуть его из своей жизни, памяти. И больше никогда с ним не пересекаться. В такие моменты целый блок памяти и прекрасных воспоминаний это разочарование, которое растет в тебе к нему, вырывает с корнем. Да, наверное, все же, самое страшное: когда еще при жизни человек становится тебе чужим".
  Катрин сделала глубокий вдох, так как остановилась, немного отойдя от того места, где они только что толковали с Дарием, и пошла дальше. Она так и не понимала, что же выбрал Дарий. Чем прельстил его мрак? Силой, безграничным влиянием, властью, Деньгами, какими-то другими запретными благами? Катрин все перебирала и перебирала это у себя в голове.
   Более всего ее интересовало: на что он способен пойти? До чего его уникальный мозг может додуматься? И как вытащить его из всего этого? Хотя, вспоминая его абсолютно безучастный и смеющийся над ней взгляд, у нее уже возникали сомнения относительно его возможного возвращения в их ряды.
  Дарий же, покинув ее и оставшись один на один с собой в своем кабинете, опомнился. Что это он наговорил ей сейчас там, в коридоре? Ведь большую часть этих слов он и не собирался никому даже озвучивать. Да и сам еще так не считал. Будто его подменили. Он страшно испугался. Что с ним происходит? Может быть, он сам и не заметил, как его потянуло в другую сторону. А быть может, это уже были чужие мысли, а не его? Совсем запутавшись, он решил искать меры, чтобы если что ликвидировать свою одержимость. Будучи существом очень цельным, более всего не любил Дарий зависимостей в любом их виде. Он привык зависеть только от себя и самому решать, что ему делать и как. А сейчас он не понимал, чье это было решение: затеять это все. Может кто-то вселился в него? Или просто нашептывал ему что-то?
  Главным во всем и всегда для него было не проиграть. И сейчас он чувствовал себя тем, кто, возможно, просчитался. Зачем он Тьме? А свою тягу к власти, известности, силе и мощи он мог вполне реализовать и в Светлом мире. Быть может, все это началось с приходом Майка?
   А может он всегда носил эту черноту в себе, с собой? Он уже с рождения был отравлен этим. Просто все это было до этого времени в зародыше.
   Да, Тьма прекраснейшим образом сработала с ним, сделал он вывод сам для себя. Как всегда, умело воспользовалась моментом. Отчаяния от ситуации со всей семьей Шветских, включая и Ден, страха и паники, которые поселились в нем после увиденного намерения Темных пойти против их Организации, а еще и сомнений, которые вселила в него встреча с Абсолютом. Не важно, было ли это в нем, пробудилось или оно, или это подсадили. Почва была уже заготовлена.
  Дарий прекрасно знал, что демоны, бесы созданы из тонкой материи, невидимой для простого человека, но ведь не для него. Он видел их в любых их оболочках. Но бесы ведь настолько лукавы, лживы и злобны, что могли вполне прийти к нему и под маской благодетеля. Кто же мог подселиться к нему? В панике начал Дарий перечислять в голове всевозможные варианты.
   Все указывало на подселение. Часто ведь никто и не подозревает, что в нем засел бес. Как только в нем зародились сомнения после встречи с Абсолютом, в этот же день по непонятной причине к нему в дом явился этот Майк. Что ему было нужно? Он ведь ничего так толком и не объяснил. А может это вообще все казалось Дарию? Может, он спит и вот пробудится, и все окажется, как раньше. Сергей будет жив, Макс не будет наставником Ден, Темные не будут отрабатывать план восстания?
  Дарий закрыл глаза, сжал их, будто это могло ему чем-то помочь и решить дело. Дарий, который всю жизнь был скромным и спокойным, вдруг резко стал наглым и агрессивным. Нет, что-то здесь не так. Но кто мог помочь ему? К кому можно было обратиться? В этом мире он всегда был совершенно один, не чувствовал себя в той безопасности, которую ощущает человек, у которого есть друзья, близкие. Дарий никому не доверял. Но тут он понял, что обманывает сам себя. Разумеется, он доверял. Сергею. Вот только Сергея уже не было в живых. И тут у него созрела мысль обратиться к тому, что всегда, если и не отвергал, и даже поощрял, но считал глупым занятием и все же сторонился этого, - к магии. Дарий захотел какой-то спиритический сеанс, который бы смог вернуть ему дух Сергея при этой жизни, чтобы услышать его советы. И тут он засмеялся. Настолько отчаянно и обреченно, что слезы наворачивались на его глаза.
  " До чего же ты дошел, Дарий",- он схватился за волосы и сполз по стенке, к которой прижимался, стоя и думая обо всем этом.
  Сев на пол и скорчившись, он закрыл голову руками и горько зарыдал. Он устал. Просто устал и запутался. Ему уже было абсолютно все равно. Захотелось каких-то теплых рук, прикосновение которых он не чувствовал уже века. Просто ощутить, что он кому-то нужен, и кто-то поддерживает его и поможет выйти в следующий день победителем, создаст душевный комфорт. Так и просидел он остаток вечера в одном положении.
  
  Глава 9
  Уход
  
  Может, Дарий уже слишком долго пробыл один. Он настолько изголодался по любви, взаимопониманию и привык рассчитывать только на себя, что и не верил уже, что его могут полюбить, приголубить. Маской, которую он надел на себя и вынужден теперь был ей соответствовать, была маска силы и безразличия. Пытаясь сделать иллюзию отсутствия слабых сторон, чтобы никто не смог в них ударить, он постепенно сделал из себя того робота, о котором упомянула Катрин. Ведь образ, который ты носишь на себе каждый день для других, постепенно становится частью тебя, твоей жизни, ты пытаешься ему соответствовать и в конечном итоге сливаешься с ним, становишься одним целым. И ты уже забываешь, где же ты, а где этот новый, уже не человек, а образ, за которым ты спрятал свои слабости.
  Дарий действительно опомнился. Ему стало стыдно за себя самого. Свои мысли. Он понимал, что в последнее время вел себя крайне непрофессионально, и это замечали все. Так было и в ситуации с Максимом, и сейчас, после прихода этого Майка. А может быть, он уже просто устал от всего этого? Он уличил себя в измене. Нет, не физической, а моральной. Готовность и желание совершить преступление, подготовка к нему уже фиксируется как само преступление. И Дарий был намерен наказать себя со всей строгостью. Вернее, дать себе время на раздумья. Ему было просто необходимо решить для себя, что он хочет делать дальше. Одно он знал точно: в Организации места для него больше нет.
  Он знал, что уже пойдут пересуды. И даже этот один ошибочный шаг с этими списками ему не простят. Нет, он не хотел, чтобы его выгнали отсюда с треском и стерли. Лучше он с гордо поднятой головой уйдет сам. У него уже опустились руки, все его планы в Организации потерпели крах. И, возможно, он и понимал, что ситуацию еще можно изменить, но знал он только одно: в конечном итоге он не достигнет ничего, потому что с другой стороны полное безучастие.
  Он, Дарий, оказался никому не нужным. И если раньше его это никогда не смущало, то теперь он просто хотел уйти, абстрагироваться от всех обстоятельств и существ, которые бы напоминали ему о горькой правде о том, что планы и стратегии это одно, а жизнь и случай - совершенно другое. И что он, Дарий должен меняться. Перестать планировать жизнь, выстраивать в голове схемы, а стать более гибким и просто визуализировать то, что он хочет, но не делать это самоцелью. Быть готовым к тому, что вместо одной поставленной цели может быть достигнута другая. Он хотел полного перезапуска своей жизни. Уйти от этих двух миров, - Тьмы и Света, - сделать вид, что он ничего не знает относительно их существования и просто начать жить для себя. Один. Без любых посторонних влияний. И, тем более, без Организации. Как же ему хотелось просто посвятить время себе. Днями и ночами не спать, а делать то, что ему заблагорассудится.
  Недолго думая, он последовал на другой этаж, где находилась комната транслирования записей, которые распространялись на Организацию. Записав свое прощальное обращение ко всем сотрудникам Организации и, даже смеясь сам с себя, он представлял, что подумают о нем все. Сбредивший начальник, ранее уважаемый человек. Для всех ведь он был эталоном мужества, выдержки, веры, силы воли и преданности делам Организации испокон веков. А тут такие перемены!
  "Пусть списывают все на смерть Сергея. Как раз благоприятный момент",- сказал он себе.
   Он поставил таймер на два часа. Это было то время, которое было ему необходимо, чтобы попрощаться с Организацией. Походить по ее коридорам- лабиринтам. Вспомнить себя, свою молодость, веселого Серегу, который наивно надеялся на великолепное и радостное будущее, которое ожидает их, и его вечного сопровождающего - скромного, угрюмого Дария.
  Ухмыльнувшись себе, он проходил коридор за коридором, вспоминая связанные со всем этим моменты.
  Вернувшись к себе, он первым делом взял лист бумаги и написал на него пару предложений, которые крутились у него в голове все время хождения по коридорам.
  "Я проиграл. И готов признать это. Раньше мне казалось, что кто-то обязательно должен умереть, понести наказание за смерть моей возможной, но так и не ставшей ею, жены. Затем мне казалось, что я обрел утешение и надежду, у меня появился смысл жизни. Потом я снова его потерял. И вот, когда я даже в состоянии дотянуться до этого рукой, я абсолютно бессилен. И я сдаюсь", - написал он на листике, затем скомкал его. Передумав, он вообще порвал его на мелкие клочки и сжег. Таким образом, написав все это, он хотел избавиться от этих своих мыслей, переместить их из своей души на бумагу и, наконец, отпустить это все.
  Затем, недолго думая, он решил уходить из Организации. Лицезреть свое собственное сообщение, затем видеть всех тех, кто сбежится к нему и потребует каких-то объяснений. Нет. Он не желал этого.
   Он уходит и оставляет здесь все свои силы, а берет с собой только свои воспоминания, которые он, в ближайшее время, планировал уничтожить. Навсегда. Стереть начисто. У него в итоге должен был остаться только он сам.
   Покинув Организацию, он отправился к себе в особняк. Никогда еще не чувствовал он себя более свободно и легко. Сможет ли он найти себя в чем-то другом в этом мире? Быть может, он погорячился с этим решением? Этого он пока не знал. Но все равно, отступать уже было некуда.
  "А что, я воспользовался тем, о чем говорят: если не можешь решить ситуацию, выйди из нее. Вот и все. Начну новую жизнь",- улыбнулся он себе.
  "Все с чистого листа. Стану полным Нейтралом или асоциалом. Попробую построить себя сам. С нуля достичь чего-то. Это даже интересно. Такие перезагрузки, на мой взгляд, просто необходимы",- обнадежил он сам себя.
   Буквально через час после того, как Дарий покинул пределы Организации, все работники, находящиеся в это время в ее пределах смогли видеть перед собой запись его разговора. Появилось электронное изображение лица Дария, и под ним шел текст. Те же сотрудники Организации, которые были на выезде, слышали это все просто в своей голове.
  Крайне ошарашенная такой неожиданностью, Организация замерла. Все просто молча вслушивались, вчитывались и не могли поверить ни ушам, ни глазам.
  Лицо Дария и верх его рубашки и пиджака говорили следующее:
   "Уважаемые Воины Света и ранее находящиеся в моем подчинении, глубокоуважаемые Нейтралы! Вынужден сообщить вам, что с этой минуты я более не являюсь главой Организации. Это решение принято мною лично и обсуждению более не принадлежит.
  Знайте: наибольший враг всему - вы сами, ваши страхи и сомнения. Особенно последнее. Посеянное единожды семя сомнения способно разрушить не только вашу жизнь, но и жизни окружающих вас людей. Я допустил ошибку. Такую легкую, что она даже не имеет последствий. Но даже это подорвало мою веру в то, что я - часть вашего общества. Что я, с одной стороны, имею право, и, с другой, желаю сам быть членом Организации еще даже в течение одного часа.
  Я устал. Мне надоела эта работа. И я ухожу. Я по своей воле становлюсь смертным и прошу дать мне возможность дожить свой век в раздумьях о себе и о смысле жизни. Счастья вам всем. И успехов в вашем нелегком труде. Знайте: каждого из вас я безмерно уважаю. Но более работать с вами плечом к плечу я не намерен. Все же, мы разные".
  После прослушивания этого сообщения, те, кто находились рядом друг с другом, начали просто переглядываться между собой, желая, чтобы другой подтвердил услышанное только что. Каждый не хотел верить, и более того, не понимал причин и любых предпосылок к таким действиям своего начальника. Это было как удар посреди звездного неба.
  Даже для Катрин это стало неожиданностью. Несмотря на весь ее негатив к Дарию, который вспыхнул в ней в последнее время, она полагала, что под его руководством Организация прожила очень хорошие времена. Он сумел всех дисциплинировать. Причем, его не боялись. Его просто уважали и к нему всегда с радостью прислушивались. Она даже начала несколько винить себя в таком его решении, и потому сразу же обратилась к Дениел, думая, что та сможет помочь исправить эту ситуацию. Она набрала ее номер. Та, через недолгий промежуток времени, ответила.
  -Дениел, тебе срочно нужно поехать к Дарию. Насколько я понимаю, он дома.
  - А что, с ним что-то случилось?- слыша тон Катрин, Дениел не на шутку испугалась.
   Все же, Дарий был для нее родным человеком. Его она знала с самого детства. Он был самым близким другом ее семьи.
  - Он покинул Организацию.
  - Как это?- Дениел не поверила своим ушам.- Вы пытаетесь меня обмануть, да?
  - Если бы. Он действительно ушел от нас. Вот сегодня. И пока он еще не успел ничего натворить, не пойти на другую сторону, ты еще можешь успеть. Поедь к нему.
  - Хорошо, конечно. А вы? Вы поедете со мной?
  - Нет, я не думаю, что это хорошая идея.
  - Почему? Он вас очень уважает.
  - Да уж,- ответила ей Катрин, и в то же время усмехнулась, ведь как живое проскочило в ней воспоминание о том, что он назвал ее марионеткой, - Нет, Деночка, ты лучше поезжай сама. Думаю, вам необходимо поговорить просто вдвоем.
  - Хорошо, я сейчас соберусь и поеду.
  - Договорились, родная. Да пребудет с тобой Бог.
   Когда Даниэла достигла загородного дома Дария, он уже занимался тем, что затаскивал какие-то свои вещи в машину. Она просто стояла и наблюдала за всем этим процессом со стороны. Делал он все это энергично, и, казалось, помолодел на несколько лет. Когда же он уже закрыл калитку, ведущую в его владения, и стал забираться в машину, Дениел окликнула его:
  - Дарий, постойте! А куда это вы собираетесь?
  - Я ухожу из Организации, и уезжаю отсюда.
  - Как? А куда?- Дениел просто опешила.
  - Куда-нибудь или на дальний север, или в очень теплые края. Я еще не решил. Поживу один, в тишине, в покое. Может это и к добру, что меня уже здесь видеть не хотят или я себя здесь уже не вижу. Мне надо время для того, чтобы в себе разобраться. Подумать обо всем вообще.
  - Что же вы там будете делать?
  - Жить в одиночестве, мемуары писать.
  - Но разве для этого надо уезжать? Даже если вы уже не в Организации, я все равно с вами. Мы же можем видеться.
  Дарий отвернулся.
  - Нет, не можем.
  - Так, а что же с Организацией? Если вы из нее выходите... Вы становитесь простым человеком?
  - Да, доживу этот век, да и все, - поморщился он.
  - Послушайте, но вы, же не можете меня вот так оставить? У меня здесь никого нет, кроме вас.
  - Заблуждаешься. Тебя все любят. У тебя все есть. Не то, что у меня.
  - Кто меня любит? Да со смерти родителей меня никто и не искал, кроме вас. Так, чтобы я знала, что это было искренне, а не по принуждению. Нет, нет. Без вас мне будет очень одиноко.
  - Дениел, я уже решил. Здесь стало все слишком тяжелым для меня. Или мне просто надоело. Но, в любом случае, именно сейчас самое благоприятное время для моего отъезда. Мне уже давно необходимо было начать новую жизнь.
  Дениел поникла.
  - Подождите. Пока вы еще не уехали. Если вы уже так решили... Я хочу спросить у вас: это правда?
  - Что?
  - Что вы всегда любили меня.
  - С чего ты взяла?
  - Я чувствую это. Женщины, как говорила моя мать, всегда чувствуют это.
  - Может и любил когда-то, это уже не важно,- Дарий отвернулся от нее, но тут же, одумался.- Не обижайся, дитя. Я люблю тебя. Я с детства с тобой. Ты для меня - все. Вы с Сергеем были моей семьей. Ты же знаешь.
  - Я подумала и поняла: я хочу поехать с вами. Я поеду с вами. Да, Дарий! - Дениел обрадовано кинулась к нему так, будто нашла выход.- Я еду с вами!
  Но он был непреклонен. Изначально улыбнувшись как-то с надеждой, он затем снова сменил выражение лица на спокойное и безнадежное.
  - Дениел, ты нужна здесь. То, на что я себя обрекаю, это явно тебя не прельстит. Да ты не протянешь со мной и дня. Тебе это будет просто скучно. Наши с тобой образы жизни абсолютно отличаются. Да и я уже ничего не могу тебе дать. Причем, ты еще очень понадобишься здесь, возможно, в ближайшее время.
  - Нет, я поеду!- начала противиться и капризничать она.
  - Это исключено.
  - Хорошо! Ладно! - уперлась она, поставил руки в боки.- Тогда объясните мне. Предоставьте аргументы: почему нет?
  Дарий озадаченно посмотрел на нее. Затем все же решил сказать то, что думает на самом деле. Как бы это ни звучало больно для него самого и странно для нее.
  - Потому что ты меня не любишь. Мне не нужно твое подаяние, твоя жалость. Да, все что ты сейчас говоришь, диктуется только этим, жалостью. Ты думаешь, что мне что-то должна?
  - Нет, нет, вы что!
  - Да нет же, именно так ты и думаешь. Женщинам свойственно путать жалость к мужчине с любовью к нему. Пока я был главой Организации, я тебя не интересовал. Я с этим смирился.
  - Да вы не показывали своих намерений относительно меня даже!- возмутилась Дениел.
  - А зачем? Я и так наперед знал свою участь. Я для тебя старик. Причем, скучный. Тот, кто живет по правилам. Я никогда бы не смог найти для себя места в твоем сердце. Я просто твой друг, твой дядя, как ты считаешь. Так как же ты хочешь со мной ехать? В качестве кого? Нет, малышка. Я желаю тебе только добра и потому, как бы мне не хотелось, отвергаю это твое предложение. Спасибо тебе, маленькая милая Дениел, но нет. Ты знай: я не в обиде. Все, что я делал, было от чистого сердца. Я просто всегда хотел, чтобы тебе было лучше. И не буду кривить душой, чтобы ты была рядом. Видеть тебя, вот было очень часто причина тому, что я вообще жил на этом свете. Но нет, ты не поедешь со мной.
  - Почему?- не унималась Дениел.
   Она не хотела отпускать Дария сейчас. Хоть и понимала, что во всех его словах есть смысл. Но как всегда: как только что-то твое начинает вытекать, как вода, сквозь твои пальцы, ты не хочешь это отпускать и начинаешь хвататься за это все больше и больше.
  - Потому что я, как ты говоришь, тебя все же люблю. А ты меня нет. Жертва и любовь - это две разные вещи. Ты не будешь счастлива со мной. А я хочу, чтобы ты была счастлива. И не вини себя в моих страданиях. Это я сам себе все накрутил что-то в голове. Ты же это понимаешь. А я, я бы всей душой хотел, чтобы ты правда хотела со мной поехать.
  - Я полюблю вас,- все равно продолжала настаивать Дениел.
  Дарий схватился за голову.
  - Нет, не полюбишь. Ты просто привыкла ко мне. Но не переживай, ты сможешь и без меня. Между нами никогда и быть не могло любви. Ты всегда любила кого-то другого, но не меня. У тебя уже есть в душе любовь, и я всегда понимал, что там нет места для меня. Понимал, но не признавал. Старый дурак.
  - Возможно, и так,- согласилась она.- Но вы много значите для меня. Я с вами чувствую себя в безопасности. Больше ни с кем так. Вы меня понимаете?
  - Нет, вот здесь, ты заблуждаешься. Может, в общем, мы и прекрасно друг друга понимаем и ладим. Но мы совершенно разные. И никогда не поймем основного друг в друге.
   На этом моменте Дениел уже окончательно поняла, что Дария уже не переубедить. Она сдалась и лишь сказала ему:
  - Что же, уезжайте. Если вы уже так решили,- и надулась.
  Она уже сейчас начинала ощущать потерю. Уже сейчас начала она скучать по Дарию. Да, она никогда не любила его. Но ведь, что, в сущности, любовь?
  Любовь и страсть ведь две разные вещи. Любовь - чувство гораздо более спокойное. Это чувство уважения, терпения, безопасности, комфорта, заботы, поддержки. Все это ей давал Дарий, как она начала уже себе объяснять. И пусть даже да, она не хотела бы быть с ним вместе, но она уже настолько привыкла к нему, что понимая, что он может покинуть ее навсегда, в ней создавалось такое пустое место внутри, какого не было раньше. Места для мамы и папы были заполнены. Они были полны воспоминаниями и болью утраты, любовью к ним. Место же Дария оставалось пустым. Оно становилось тоской и разочарованием. Черной дырой, которая лишала ее веры потому что, возможно, единственный ее друг, наставник, спонсор и покровитель покидал ее. А без него ей было если и возможно жить, то скучно, и она лишалась всяческой поддержки. Потому что она знала, что была небезразлична ему. Даже просто по-человечески. И вот, во время его ухода он уносил с собой все, что давал ей. Пока она стояла и думала надо всем этим, уже лишалась надежды и закапывала все это в глубинах своей души, Дарий наблюдал за ней, затем промолвил:
  - Помни меня. И храни в своем сердце,- на прощание промолвил он ей.
   Она подошла к нему, обняла его. Как только ее волосы коснулись его лица, он вздрогнул и отодвинул ее.
  - Не надо. Прощай,- и молниеносно заскочил в машину, завел мотор, надавил на газ и умчался.
  За ним осталось лишь облачко пыли. Дениел стояла и долго смотрела на него. Она ассоциировала это облако с духом Дария. Вот и все, что осталось от него в ее жизни теперь. И по мере того, как пыль рассеивалась, он покидал ее. И вот его не стало совсем.
  В груди у Дениел образовалось пустое место. Она не могла сказать, что Дарий ее предал. Она просто предчувствовала, что после того, как он покинул ее, ее жизнь может стать намного хуже. Он бы всегда ее защитил от любых жизненных невзгод. Как она могла пропустить тот момент, когда Дарий сам разуверился во всем? Почему не заметила она это при их последних встречах? Она думала, что он лукавит и делает все возможное, чтобы она сама стала членом Организации. Она просто упустила момент, потому что не хотела видеть правды. Искала что-то другое в простых вещах, где не нужно было тщательно выбирать подвох, и теперь сама поплатилась за свою слепоту и неверие. Так ожидая поддержки только себе после смерти родителей, может, она не заметила, что Дарий тоже потерял в лице ее отца все самое дорогое, что у него было. Она же видела, как он помрачнел после этого. Но это было общее горе, и винить себя за это она не хотела. Так ничего и, не добившись, решила она вернуться к себе. И пока забыться насчет всего этого.
  После ухода Дария из Организации ее верхушка собралась для обсуждения дальнейших планов. За столом оказались Фиций, Петр, Эсма, Тройка Воинов Света, а так же Фиций.
  - Как же мы будем без Дария? Сможем ли мы сами справиться со всеми возможно надвигающимися угрозами? - поинтересовался взволнованный Петр.
  - Надо крепиться. В конце концов, Дарий - всего один человек, который всегда держался обособленно. А для единства требуется сила. И мы и есть эта сила. Мы сможем выстоять. Но только при одном условии: если мы будем все держаться вместе и искать компромиссы, а так же искренне хотеть работать на благо общего дела. Поэтому я считаю разумным сейчас провести чистку в наших рядах, а так же подумать о наборе новых сотрудников, новых стандартах их отбора. Давайте будем давать больше шансов. Нет, я не хочу взять количеством, просто, я полагаю, что стандарты необходимо менять.
  - И что же ты предлагаешь, Фиций? Что тебя не устраивает сейчас в работе Организации и в наборе ее сторонников?
  - При Дарие все было чрезвычайно жестко. Многие достойные не могли получить шанса, потому что он препятствовал этому. И все по той причине, что его критериями отбора были так называемая жесткость и правильность. Но не всегда это необходимо. Порой как раз такие качества приводят к предвзятым решениям. Именно такие члены Организации являются "лошадями в шорах". И Дария я считаю таким же. Новые времена требуют гибкости.
  - Ты ведь сам всегда слыл дисциплинированным строгим человеком, я поражаюсь сейчас твоим словам,- возмутился Петр.- Может, Дарий еще вернется, а ты уже начинаешь обсуждать его. Нет, я считаю, все надо оставить таким же. Он хотел бороться против хаоса, поддерживать баланс, как бы сложно это ни было. И мы должны продолжать поддерживать его в этом.
  Арсений поднял на Петра взгляд, полный презрения, и проговорил:
  - Ты стар, Петр. Времена меняются. Самым младшим из нас является Фиций, и я сужу не только по возрасту, но и по свежести взглядов. Все, что ты пропагандируешь, безнадежно устарело. К тому же, сколько я тебя знаю, ты никогда не высказывал свое мнение, вечно повторял что-то за кем-то, а если и упирался на чем-то своем, то всегда требовал одобрения и поддержки. Поэтому ты обижайся или нет, но я считаю, что Дарий был рационалом, а сейчас времена требуют нового лидера, иррационального и хаотичного. Даже Фиций не полностью подходит, но он все равно является лучшей кандидатурой на данное время, как я считаю.
  - Кандидатурой на что?- поинтересовалась Кара.
  - На пост главы Организации. Мы ведь не сможем вечно быть без лидера и искать людей, которые будут "исполняющими обязанностей",- сказал Арсений и сморщился.
  Петра при этих его словах передернуло. Ведь именно он сейчас как раз таки занимал эту должность. Все застыли. Естественно, они понимали необходимость назначения нового Главы Организации, но все ждали приказа сверху, зачем Арсений поднял эту тему сейчас, не понимал никто.
  - Арс, что ты хочешь этим сказать? - манерно протянула Линда.
  - Я предлагаю провести голосование самим. Ситуация сложная, нам всем необходим человек, который знает то, чем мы живем сейчас. Мы не можем ждать какого - то дядю или тетю, который прибудет. Мое предложение: выступить с инициативой самостоятельного выбора главы Организации, и как можно быстрее.
  - То есть, ты предлагаешь сеять хаос, прямо начиная с нас?- холодным надменным тоном поинтересовалась Катрин.
  - Что ты имеешь в виду? Тебя чем-то не устраивает кандидатура Фиция?- растерянно пожал плечами он.
  - Сначала Дарий самовольно покидает Организацию, теперь мы прямо как какие-то мерзкие глупые революционеры будем устраивать местные выборы,- Катрин с отвращением покачала головой. - Вы все стали прямо как люди тревожиться по мелочам. Ты что, заразился эмоциями, Арсений? По-моему, холодная кровь, которая уже давненько так била в твоих жилах, не могла так просто нагреться.
  - Это прошлое, зачем его теребить,- раздраженно отмахнулся рукой Арс.
  - Так ты так просишь шансов для других и защищаешь Фиция, может быть, потому, что вы некогда были в одной упряжке? Своих не бросают, да? То, что тебе когда-то дали шанс, и ты сейчас блестяще справляешься со своими обязанностями, еще не оправдывает всех тех, кого вы хотите сюда втянуть,- поморщилась Катрин, будто у нее под носом что-то завоняло.
  - Ты тоже издержка прошлого, Катрин,- желчно ответил ей он.- Клубок субъективизма. Странно, что ты стала плохо относиться к Дарию. По-моему, как раз ты и была достойнейшим членом его преданной скучной команды,- попытался ужалить ее Арс.
  - А ты что, разве в ней не был? В этой команде?
  Он опустил глаза, затем посмотрел прямо на Катрин и промолвил:
  - Судя по тому, как ты сейчас ввернула опять сюда мое прошлое, то нет,- с горечью ответил он.
  Линда особо встревожено и печально вздохнула и огляделась по сторонам: что они все делают?
  - Как бы там ни было, я предлагаю организовать большое собрание, на котором мы сможем решить, проводить ли голосование в пределах Организации.
  - Я считаю это лишним,- быстро вставил Фиций. - У нас уже сейчас достаточно полномочий, чтобы это инициировать прямо завтра. Просто среди пунктов будет предложение кандидатуры либо ожидание того, кого пришлют сюда.
   Затем всем показалось, что Фиций намерился что-то сказать, и вот после нескольких секунд напряженного молчания, он все же обратился ко всем со словами:
  - А ты, Катрин, не суди других. Что ты будешь басни рассказывать? Часто наш феномен вообще можно объяснить вспышками чумы. Люди были просто заживо погребены, дабы это заболевание не распространялось, а потом, когда они опоминались в гробах, выйти оттуда у них уже не было возможности. Вот они всячески и пытались выбраться, раздирая руки в кровь, а когда их тела в крови потом находили в склепах, где происходили эти захоронения, то все полагали, что это так называемые "вампиры".
   При этих словах Фиция Катрин бешено расхохоталась. Такой ее еще не видели никогда.
  - Боже, Фиций, чего-чего, но он тебя я такого бреда не ожидала. То есть, ты предлагаешь нам всем забыть о вашем прошлом и теперь поверить в эти отговорки? Я знаю правду!
  - Да ты обо всех прямо знаешь правду... Была бы моя воля,- рассвирепел Фиций, но затем, спешно опомнился, и замолчал.
   Лишь белые костяшки его пальцев и руки, которые он яростно сжимал в кулаки, напоминали о былой вспышке гнева.
  - Вы охотились за наиболее ценным, по вашему мнению. За тем, что считали эликсиром жизни и молодости. Да, вы не были теми, кого наивные люди называют попросту вампирами, вы были ужасными существами, демонами, которые полагали, что кровь так ценна, ибо в ней находится душа человека. Я не понимаю, как вам удалось вымолить прощение, ведь только Бог имеет право властвовать над душой человека, да и то он отдает последнему поводья в его собственные руки, разрешая совершать ошибки и затем исправлять их.
  Фицию это явно надоело, и он обратился к Катрин:
  - Этот спор и ругня могут длиться вечно, поэтому разумным я считаю это остановить, уймись, - и он сверкнул темными глазами в ее сторону.
   Действительно, мертвенная бледность и Арсения, и Фиция сохранились до сих пор, но это придавало им какую-то особую строгую красоту, словно они были детьми вечного холода, сыновьями самой Снежной королевы.
  - Все равно ты не знаешь одного, всеведущая Катрин,- продолжил он.
  - Чего же?- с вызовом поинтересовалась она.
  - Ты, та, которая думает, что знает обо всех все. Но даже ты не смогла заглянуть в душу Дарию и предугадать его уход, ты не предвидела перемены, которые настигли Сергея Шветского, ты, как и все мы, не знаешь обстоятельств его смерти и его жены, а теперь, даже в случае с нами, ты упускаешь самое главное.
  - И что же?- при упоминании о каждом новом событии, в котором Катрин прогадала, и Фиций не преминул ей об это напомнить, женщина вздрагивала.
  - Я и Арсений - не просто с одной упряжки. Мы родные братья.
  - Что за чушь?- взбеленилась Катрин.- Как будто бы я не читала ваши биографии.
  Фиций лишь остановил ее взглядом, полным ухмылки.
  - Детали, детали, то, что ты всегда упускаешь, смотря одну лишь суть. Да, мы не кровные родственники,- на слове кровь Фиций сделал особое ударение. - Нас действительно в свое время родили разные матери. Но такими, какими ты напомнила мы были, мы стали по вине, или "благодаря", даже не знаю, как сказать, одного и того же существа. Поэтому логичным я считаю полагать, что наше родство с Арсением гораздо более значительное, чем просто какие-то семейные связи. Да, когда-то мы были не такие, как вы. Ну, так что же? Мы уже веками вместе, все служим на благо Организации. И смею заметить, я никогда не думал, что в этих стенах мне будут напоминать, и тем более, корить меня за прошлое. Где же твое человеколюбие, Ангел Катрин? Может это ты довела Дария? - снова сверкнул он в ее сторону.
  Она хотела снова что-то ответить ему, но, увидев взгляды всех присутствующих, направленные на нее, замолчала, просто сжав губы добела.
  - Но,- едва слышно лишь проговорила она, и замерла.
  - Я не прошу у вас меня никуда выбирать,- продолжил Фиций. - Хочу лишь добавить, что я могу быть полезен, ведь если уж действительно вспомнить о моем родстве, то на той стороне мой родной брат, Альберт. Единственный из ныне живущих чернокнижников, потенциал которого доселе неизвестен. Я надеюсь на то, что смогу найти с ним общий язык, после стольких лет раздора,- Фиций остановился, взгляд его замер и провалился во тьму его глаз.- Потому что, я не хотел бы видеть его с теми, кто намеревается расквитаться с нами за мнимое убийство Светланы, в котором никоим образом не замешано наше учреждение. И да, Организация действительно требует изменения порядков, и новых правил отбора,- снова добавил он.
   Петр взмолился:
  - А где же ты собираешься его искать?
  - Я знаю, где он.
  - Ты знал и всегда молчал?- шокировано пробормотала Кара.
   Одарив ее уничтожающим взглядом, Фиций ответил:
  - Если ты забыла, это мой единственный брат, каким бы он ни был. Так,- начал быстро подниматься со стула он.- Решайте, что делать дальше, а я ухожу. Ближайшее время я собираюсь посвятить его поиску.
  Фиций встал, расправил черный бархатный костюм, поправил черные волосы, и молниеносно скрылся за дверью решительным шагом. Арсений порывался уйти за ним, но, все же, задержался.
  - Зря ты так, Катрин, если наступит когда-то день, когда ты оступишься, и тебе самой придется встать перед судом, знай: тебя никто не пожалеет. По крайней мере, на наши с Фицием голоса ты можешь не рассчитывать.
  Катрин сидела как в воду опущенная. Всем своим видом она напоминала скорее каменную глыбу, чем Стража Фемиды. Как могла она опуститься до каких-то низких распрей, пересказывания сплетен, откапывания деталей прошлого и обсуждения этих двух верных членов Организации? Что на нее нашло? Неужели и ее постиг "вирус Дария"? Она не могла ответить себе на все эти вопросы. Неужели их Организация трещит по швам? Что случилось со всеми ими? Да, быть может, Фиций прав, и они действительно требуют набора новых достойных членов?
   Когда она очнулась от своих раздумий, она обнаружила, что осталась совсем одна в помещении. Все покинули ее. А на что она могла надеяться? На какую поддержку? С Линдой она никогда особо не дружила. А Кара? Видимо, даже ей было противно оставаться сейчас в ее обществе. Что же касается всех остальных, то Катрин попросту было стыдно перед ними за свое поведение. Она только что попыталась расшатать каноны Организации, в которую свято верила и которой отчаянно служила столько лет. Слеза раскаяния скатилась по ее щеке, и она медленно встала и тоже удалилась из кабинета. Единственными словами, которые она не восприняла всерьез, были последние угрозы Арсения. Она не сомневалась в своей непогрешимости. И не думала, что им когда-либо представится случай потопить ее корабль.
  
  Глава 10
  Альберт
  
  Пока Катрин раздумывала о причинах своего поведения, Фиций уже достиг места обитания Альберта. Едва слышно миновав двор, лишенный каких-либо животных, он вошел в дом, используя собственный ключ.
  " Да уж, не думал, что мне когда-то он пригодится",- обратился он сам к себе, вертя его в руках и смотря на него.
  Обычный двухэтажный дом был расположен на окраине города в богатом квартале. Ничего из предметов быта не могло намекнуть на нрав хозяина и вид его деятельности. Светлые кожаные диваны, золотые статуэтки и антикварные необычные вещи говорили даже о претензии хозяина на богатство и вкус. Побродив по первому этажу и не обнаружив там своего братца, Фиций поспешил вниз, к двери, ведущей в подвал.
  Покрутив ручку двери, он попал в длинный затхлый коридор, заканчивающийся одинокой дверью и освещенный скудным светом нескольких лампочек.
  Скрепя зубы, Фиций добрел до конца коридора, и открыл следующую для себя дверь. Он очутился в подвальной комнате, обставленной некоторыми старыми вещами. Практически посередине ее стоял небольшой стол и рядом старый диван.
  - У тебя же есть целый особняк,- прямо с входа выпалил Фиций.- Почему ты предпочитаешь подвал?- обратился он к скрюченному на диване братцу.
   Его лицо и тело находились в тени.
  - Здравствуй, брат. Ты знаешь, я далек от людей и предпочитаю уединение. Только здесь, в полной тишине, я могу подумать о чем-то новом, разложить все в своей голове,- едва слышно промямлил он голосом, лишенным сил.- Впрочем, я рад твоему приходу. Подойди ко мне! Давно не виделись,- поднял он голос и ловко вскочил с дивана.
   Пока он на нем находился, свет не падал на него, сейчас же Альберт предстал перед Фицием во весь рост и последний получил возможность лицезреть брата в свете лампы.
  Помедлив лишь секунду, он быстро ступил к нему и обнял. Долго не мог отпустить он брата, затем быстро отошел от него и присел на диван.
   Между ними, присмотревшись, можно было заметить небольшое сходство, невзирая на разницу в росте: Альберт был на порядок ниже. Оба худощавые, с темными волосами. Правда, волосы Альберта были обильно покрыты кожным салом: неизвестно было, когда он мыл их в последний раз. Вообще, любой человек при виде этого, с позволения сказать, существа, ощутил бы мерзость и не смог бы к нему даже притронуться. Фиций же чуть ли не любовно всматривался в каждую черту лица брата, хватал его за его длинные белые пальцы, заканчивающиеся грязными ногтями, которые он неизвестно когда стриг в последний раз, и общался с ним, не замечая зловония, исходящего из его рта и от его одежды.
  - Ты снова похож на меня,- обратился к Фиций чуть ли не со слезами в глазах.
  - Ну, это ведь только ты ничего не меняешь,- пожал плечами Альберт и разместился рядом.
  - Сколько дней ты уже не ел? Признаться, выглядишь не очень. Ты вообще выходишь на воздух, свет?
   Альберт горько рассмеялся.
  -Зачем мне это? Меня все устраивает.
  Действительно, Альберт выглядел из ряда вон плохо. Осунувшееся лицо с землистым оттенком, впавшие щеки, и небольшое количество прыщей, которые расположились на бледном лице с отмершей кожей.
  - Чем же ты занимаешься? Раньше у тебя была библиотека, ты любил читать, коллекционировал и учил заклинания. Где ты все это прячешь? Пойдем туда!
  - Фиций, Фиций,- покачал головой Альберт.- Сколько мы не виделись? Лет двадцать? Да, да. Маленький промежуток времени, но все же. В этом доме ты не был. Да и теперь я не пользуюсь больше теми заклинаниями, не ищу днями и ночами новые методы, не вычитываю, как какой-то,- перешел на сиплый голос Альберт.- Теперь все вот здесь,- ткнул он себя в голову.- Помилуй, сейчас другие времена, так уже давно никто не работает, попробуй найти сейчас на улицах колдуна или ведьму, которые действуют пещерными методами. Более того, многие ведьмы избрали Светлую сторону, отказавшись от служения силам Тьмы. Этим они повысили свой потенциал в разы, даже осмелюсь предположить, в десятки раз, да и теперь даже стали, так сказать, легализованы.
  - А ты?
  - А что я?
  - Что насчет тебя? И ты ведь знаешь, что все равно остаются очень сплоченные Темные могущественные силы. Скажи, если начнется конкретная борьба, брат, к кому ты пойдешь? Будешь ли ты им помогать?
   Альберт откинул длинные прямые сальные темные волосы, разделенные в продел посередине его головы, назад.
  - Тебя не удивляет, что я очутился в таком месте, такой стране? Думаешь, это просто так? Да нет же, я в некоем роде преследую тебя, брат. Все же, как младший следую за старшим,- улыбнулся он отчужденной загробной улыбкой. - Нет, я не собираюсь никому помогать. Более того, ни о чем таком я даже не слышал, а уж поверь, демоны, которые служат мне, давно бы о таком донесли.
  - Ты уверен?- с искренней надеждой в глазах, обратился к нему Фиций.
   Испустив зловонный выдох, Альберт ответил:
  - Я не собираюсь повторять дважды. Так чего же ты пришел? Только за этим или то, что я еще существую, тебя уже чем-то не устраивает? На, забирай меня,- и он актерски заломил руки, сдаваясь Фицию.
  - Да перестань, брат, ты мне только поклянись, что ты не с ними.
  - Я тебе ничего не должен, если не хочешь говорить просто так, давай отсюда, восвояси,- желчно процедил в ответ Альберт.
  Затем, несколько смягчившись, добавил:
  -Я ни при чем. Злые языки. Не любят меня, брат. Ты же знаешь.
   Успокоившись, Фиций выдохнул и, толкнув Альберта по плечу, хотел отправиться восвояси.
  - Что, не хочешь проводить время со мной? Брезгуешь? Жалкий мерзкий Альберт я для тебя, да? - рассвирепел последний.
  - Нет же, нет. Просто я хочу быстрее сообщить в Организации, что ты не причастен.
  -Да пошел ты к дьяволу, не боюсь я вас. Полицаи вшивые. Причастен-не причастен, приводи своих. Пусть попробуют взять меня голыми руками.
  - Перестань, Альберт. Ты же знаешь, мы не карательная структура,- мягко начал Фиций.- А, как раз таки, наоборот.
   Тот лишь хмыкнул в ответ и потер свой нос.
  - Низко, низко ты пал, Фиций. Мы ведь аристократы.
  - Были,- развел руками в ответ его брат. - Теперь новые времена, ты сам сказал, да и вообще, вылазь тогда из подвала и помойся, аристократ,- засмеялся Фиций.
   К его удивлению, сморщенный братец тоже присоединился к его веселью.
  - Ладно, я пойду,- вставая с дивана и, направляясь к выходу из этого затхлого помещения, кинул Фиций.
  - Давай.
  - Ты это, Альберт, выйди, погуляй. И поешь.
  - Хорошо. Спасибо. За приход, и за заботу. Но сейчас я предпочитаю сон, и он снова скрючился на диване и сделал вид, что пытается заснуть, тем самым показывая, что их разговор окончен.
  Фиций пожелал ему приятных сновидений и пообещал наведываться чаще, а затем покинул помещение. Альберт же, недолго думая, сразу же после его ухода подскочил, и стал нашептывать какие-то слова, все более погружаясь в состояние транса.
  Откуда ни возьмись, перед ним стало расти облако сплошного дыма, которое постепенно трансформировалось в подобие человеческой фигуры. Наконец, на месте облачка, предстал уродец. Это низкое ужасное существо мало напоминало человека. Карлик с зеленовато-синим цветом кожи со скрюченными длинными пальцами, которые заканчивались заостренными когтями. На его сморщенной морде были глубокие складки темно-коричневого цвета, и выделялся орлиный нос. На нем практически отсутствовала одежда. Жилистое тело без жира было затянуто материей из ниток красного цвета. Он застыл перед Альбертом в поклоне.
  - Гивон к вашим услугам, сер!
  - Им откуда-то все известно! Что я пытаюсь настроить Седого с его прихвостнями на Организацию! Кто? Кто сдал? Искать!- рявкнул он на несчастного, ни в чем не провинившегося слугу.
   Тот мигом исчез так же неожиданно, как до этого появился, лишь кивнув и отвесив еще один, теперь уже более глубокий поклон.
  - Уничтожу,- сквозь зубы проговорил Альберт.
  Прошло всего несколько дней после этого неожиданного визита Фиция к брату. Дениел сидела в комнате одна. От Лики она уже съехала. Теперь она жила в помещении, которое ей снимала Организация.
  Внезапно в воздухе почувствовалось липкое жуткое присутствие. Если бы другой на ее месте почувствовал леденящий кровь ужас и страх¸ она лишь промолвила:
  - Явись мне, прими человеческий облик, что ты скрываешься.
  И прямо за своей спиной она почувствовала уже человеческое дыхание. Обернувшись, она увидела Майка.
  - Я видела тебя пару раз, но много наслышана о тебе, что ты хочешь?- спросила она и села за кухонный стол.
   Майк был одет в зеленый бархатный пиджак, снежно-белую рубашку и ярко-алый галстук, который по цвету напоминал свежую человеческую кровь. Его темные короткие волосы, которые блестели от геля или лака, были накручены и методично лежали на голове без малейших погрешностей. Образ его дополняли простые черные брюки, и как всегда идеально начищенные лакированные черные туфли. Опять казалось, что он ими даже не прикасается к полу, настолько чистыми они были.
  - Приветствую, Даниела. Что за кислый взгляд?
   Она лишь поджала губы и уставилась на него. Сразу было видно, что она ему не рада.
  - Ладно, попробую тебя немного развеселить,- кинул ей он.
   И через секунду у него в руках появился прекраснейший черный атласный пеньюар с кружевами. Появление данного одеяния приподняло у Дениел один уголок губы. Она кивнула, и он бережно повесил пеньюар за ближайший стул.
  - Ты знаешь Альберта?
  Дениел поморщилась.
  - Я его не люблю.
  - Но уважаешь?
  - Он вонючий и скучный.
  - Да совсем он не воняет,- улыбнулся Майк.- А насчет скуки и занудства, ну здесь, может, ты права.
  И он зажег в руке спичку. Воздух наполнился запахом серы.
  - Ммм, как дома,- протянул Майк.- Ладно, я отвлекся. Так вот, сегодня ко мне явился прислужник Альберта, демон Гивон, мы все знаем, что некогда у него не осталось выбора, и дабы продлить свое существование, ему необходимо было примкнуть к Альберту, хотя то, на что он себя обрек сейчас, жалкий прихвостень!
  - Смотрите, сами не попадитесь.
  - Очень смешно!- махнул и затем покачал головой Майк.
  - Так, а что вы от меня хотите? Чего теперь вы пришли ко мне?
  - Может, мне стоило записаться к тебе на прием?- пошутил Майк, и крутнулся на каблуках.- Гивон прибыл ко мне сразу же после разговора с Альбертом. Тот прознал, что Организации достигла информация о тайной сходке старых друзей Светланы. И, как ты можешь догадаться, все это является совсем не их волей. И не проявлением дружбы и посмертной солидарности. Все это проделки Альберта. Он умело окрутил их, кому нашептал, кого заклял, но в итоге, имеем, что имеем.
  - И? - без тени эмоций проговорила Дениел.
   Майк же, будто не обращая внимания на ее слова, проговорил:
  - Чего ему вообще не живется, не сидится спокойно. Сколько на земле места. Нет, приперся к братцу. Как же сильны такие чувства, как ненависть и зависть.
  - А кто его брат?- направив взгляд на Майка, спросила Дениел.
  Тот не спешил отвечать, обдумывая ответ. В конце концов, он проговорил ей:
  - Я не могу тебе сказать. Да и это не важно.
  - Ну как же, очень важно, если вы говорите, он приехал сюда.
  - Забудь. Я пришел по другому поводу. Рано или поздно они придут за тобой. К тому времени ты должна быть готова.
  - К чему?
  - Ты должна подготовить почву, чтобы они уже не были с Альбертом.
  - Я не смогу так их заклять.
  - Все думают, что ты поведешь их. И ты должна уверить их в этом. Дать им надежду, что в битве ты будешь поддерживать лишь их. Чтобы они не смогли усомниться в тебе.
  - Но мы же оба знаем, что этого не произойдет.
  - О, дьявол, Дениел,- начал крутить пальцы Майк.- Ну что за наивность, уволь меня от такого. Ты должна вести игру!
  - Я уже наигралась.
  - И еще ты должна уничтожить Альберта. Он нам не нужен. Он - звено, которое вылетает из всей цепи, потому что не подчиняется общим законам. Нам не нужен беспредел.
  Дениел подняла брови.
  - Еще чего!
  - Он спекулирует смертью твоей матери, тебе разве этого мало?
  Дениел гневно посмотрела на собеседника.
  - Вы ей сейчас тоже спекулируете.
  - Дениел, мне плевать на твои раздумья и выбор. Уверен, из тебя, если что, выйдет хороший Воин Света. Вовсе не Нейтрал. Ты знаешь, Дениел, я ведь очень уважаю Воинов Света,- Майк обходил ее, зловоние от одного его присутствия распространялось по всей комнате, будто он был окутан зеленым тухлым пламенем.
  Он обходил девушку, что-то шептал ей, нюхал ее волосы. Она же сидела безучастно. Страха перед ним она не чувствовала. Отвращения тоже. Она давно привыкла к таким как он.
  - Ты не знал мою мать, со мной тоже знаком недавно. Какое тебе дело до меня вообще? Какие цели ты преследуешь? Что-то не верю я, что ты тоже беспокоишься.
  - Я хочу предотвратить возможное противостояние. Пусть все и думают, что я на такое не способен. Я прибыл с одной целью. Моя роль миротворческая. И сколько бы при Воинах Добра я не показывал свое естество, ведь чего падать лицом в грязь, но, все же, я скрываю иную правду. Никому сейчас не нужны жертвы. Не нужна глупая война. Исход битвы и так ясен.
  Дениел подняла на него глаза.
  - И какой же он?
   Тот прищелкнул пальцем в воздухе, образовалось синее пламя, которое окутало весь земной шар. Затем эта картинка исчезла.
  - Мы победим. Наши силы и энергия и так уже распространяются по этой планете как щупальца спрута. Еще немного, накопим силы, чтобы уж наверняка, раз в сто превышать по мощи и жизни в умах людей добро, и потом, в самый неожиданный момент, нанесем решающий удар. Бам!- его глаза запылали языками черного пламени, которое, впрочем, очень быстро погасло.- А до этого времени тратить силы на какие-то локальные вспышки конфликтов не нужно. Мало ли кто подтянется, зло более разрознено, каждый ведь из нас индивидуальность, и контролировать всех невозможно. Так что любая агрессия может привести к самому худшему - потере наших сторонников, наших сил.
  - Так почему ты не скажешь это им?
  - Кому?
  - Друзьям моей матери, которые сейчас намереваются за нее отомстить.
   Майк хмыкнул.
  - За кого ты меня принимаешь? Я что, сопляк, какой-то? Да и они никогда всего этого не поймут. Подсоби мне! Придумай, как это предотвратить. Вот только будь очень осторожна: Альберт может догадаться или пронюхать, что это ты слила информацию Организации. И тогда они очень быстро до тебя доберутся. И если это уж действительно произойдет, не очень хочется марать руки жизнями своих сторонников.
  - Что вы имеете в виду?- удивленно спросила Дениел.- Вы причем?
  - Защищать тебя буду. Ты ценный член нашего общества,- подмигнул ей он.
  - Ведь вы сами проповедуете мне судьбу Воина Света.
  - Когда-то все станут умней, и силы объединятся. Нам не нужно перемирие, нам не нужен баланс, хотя я до сих пор считаю, что именно баланс пока - это наилучшее из зол, пока время не пришло. Я уж прямо как наш старый добрый Дарий,- язвительно хмыкнул он.- И вот когда настанет мир, когда битва закончится, и мы все объединимся в одну сплошную энергию, вот тогда, наконец, придет власть. Тьмы или Света. Пусть так говорят дураки, а я верю в гораздо более сильную субстанцию. Пример, который можешь репрезентовать ты. И когда-то ты нас возглавишь.
  - То есть вы хотите на костях построить империю? На крови, агрессии, насилии?
  - Нет. Все Темные когда-то могут стать Нейтралами, а потом и Воинами Света. Но есть другая каста Темных. Тех, чья сила и мощь не знают границ, и кто знает гораздо более чем простая агрессия и жажда всего, что может принести тьма. Именно такие и являются достойными представителями Тьмы. Им известно то, о чем многие могут лишь догадываться.
  - И вы такой?
  - Пока нет. Но я иду к этому. Надо просто стать спокойнее и мудрее. Вот взращиваю в себе эти качества.
  - Так вы прибыли с миротворческой целью?- задумалась Ден.
  - Да.
  - А не обманываете?
  Тот зашелся смехом.
  - Нашла кого спросить,- он просто не мог остановиться.
  - А вы-то как узнали, что это я передала информацию о заговоре Организации?
  Минуту помолчав, Майк ответил:
  - Я видел Дария вот как сейчас тебя. Он был очень слаб. Его давно подтачивает одна тайна, которую, он думает, другие не замечают. Учитывая, что его энергия застыла в этом одном русле, не имеет значения, какие у него силы, он уязвим. Вот я и прочел все, что было у него в голове. Это было передо мной будто на ладони.
   И для наглядности Майк показал свою ладонь и изобразил эту картинку перед Дениел.
  - Все хотят разное. Одни борьбы, другие - мира, третьи - перемирия, четвертые - войны. Неужели вы думаете, конец этому когда-то настанет?- удивленно возразила Дениел.
  - Я думаю, да. Ничто не вечно. Но этот конец будет лишь новым началом. И потому будут другие вопросы, решения и проблемы. Поэтому ты должна понимать: сейчас такое недопустимо, мы должны идти по обыкновенной схеме, все более закручивать гайки на уже установленных связях и придавить затем все так, чтобы Светлому сообществу стало тяжелее дышать.
  Нам не нужен этот всплеск. Альберт чрезмерно амбициозен, и мы готовы им пожертвовать. Ему никогда не стать достойным членом нашего клана. Он низок. И полет его такой же. Им руководит только жажда своей, тайной власти. Никаких планов наперед. Мы всегда умели манипулировать людьми. Теперь эти заклинания, обряды,- все это отошло на исторический план. Мы паутиной окутываем нации, работаем через людей, и не через простых, а через особенных,- тех, кто наделен властью. Нам не нужны простые смертные, нужна элита, которая правит. Именно эти люди порабощены бичем власти. Церковь и правители - вот наши извечные поля, куда мы пускаем семена. Осмелюсь напомнить даже о распятии Христа, ведь его инициировали власть имущие, под нашим контролем. Промыть голову тому, кто обречен на зависимость очень легко.
   Для каждого найдется то, чем мы можем его прельстить. Те же, кто достаточно сильны и духовно развиты, их необходимо уничтожать. И этим мы и занимаемся благодаря другим, слабым, малоразвитым. Сначала мы делим людей на классы, а затем натравливаем классы друг на друга. Наша задача: хаос, бездушие, агрессия, военные противостояния. Люди сами выбирают свою участь, потому что они слепы. И они сами делают нас своими властелинами. Своими страхами, своей злобой, алчностью и всеми остальными пороками. Быть может, мы и есть продукт этого общества. Ведь это, наверное, как курица и яйцо. Быть может, мы, то, что все называют злом, есть физической проекцией, живым воплощением того, что люди держат в своих головах и своих душах.
  - Я не хочу работать и на Организацию, и на вас.
  - Ты ведь еще не работаешь на Организацию, и я от тебя ничего не требую. Ты же мне не слуга,- замахал головой Майк.- Я просто предлагаю тебе помочь. Всем нам. Остановить противостояние.
  - Вернее, остановить? До определенного момента. Вы ведь это имеете в виду?- прокомментировала его фразу Дениел.
  - Да. Я предлагаю тебе самой выбрать, на чьей ты стороне. А в данный момент решение этого конфликта как никогда лучше покажет твою позицию. Ты поможешь нам, Темному сообществу, и поддержишь офис своего папаши, помогая поддержать этот их "хлипкий баланс",- перекривил он.
  - Я подумаю.
  - Хорошо, все равно тебе все делать самой и по своему усмотрению. Что же, счастливо оставаться,- сверкнул он белым зубом в улыбке.
  Дениел промолчала. Он исчез.
  "Как жаль, что Дарий сейчас далеко",- пронеслось у нее в голове.
   "Да что там далеко. Вообще неизвестно где. Несчастный одинокий трус".
  Вот его советы были ей как никогда необходимы. Он начал эту историю, выудив у нее информацию, и должен был ее закончить. К кому теперь обращаться за консультациями она просто не знала. К Катрин идти не было смысла. Все бы сразу же стало категоричным достоянием общественности. Больше особых друзей у Дениел в Организации не было. Все ее если откровенно не ненавидели, то опасались. Тут она, вспоминая всех работников, остановилась на Арсение. Его образ сначала проплыл перед ней, а затем она мысленно заставила его вернуться.
  " А почему нет?",- пронеслось у нее в голове.
  Она не могла откладывать этот разговор и потому на следующий же день отправилась в Организацию. Тщетно искала она его. Затем, наконец, ее поиски увенчались успехом, и Дениел догнала Арсения в коридоре.
  - Я ищу вас,- подбежала она к нему, запыхавшись.
  - Что же, предлагаю не стоять здесь, пойдем ко мне в кабинет.
  - А разве он у вас есть?
  - С недавнего времени, да. Пойдем за мной.
   Через некоторое время, с официального серебристого коридора, которому, казалось, не было конца, они вошли в помещение, которое молниеносно поменяло настроение Дениел.
  Вокруг пели птицы, журчал маленький водопад, в котором, при желании, можно было искупаться. Арсений прошел на миниатюрные качели, и стал покачиваться. Все было устлано зеленой травой. Невдалеке виднелось стоптанное футбольное поле, единственная дорожка вела к речке внизу, возле причала стояла лодка.
  Увидев взгляд Дениел, брошенный на нее, Арсений ответил.
  - Да, на ней можно плыть.
  - А куда мы выплывем?
  Арсений лишь покачал головой и пожал плечами.
  - И где мы? - продолжила Ден.- Как мы здесь очутились. Здесь как в раю!- ошеломленно сказала она.
  Арс засмеялся.
  - Нет, там лучше, поверь. Это просто импровизация. Я называю свой кабинет "местом для пикника". Я здесь успокаиваюсь, и мне все нравится. Давай пройдемся, посидим под кронами вот тех деревьев,- указал он пальцами на небольшую посадку вдалеке.
  Там еще виднелся деревянный современный домик и два туалета: мужской и женский, как было видно по знакам. На деревянной двери женского туалета было вырезано сердечко, на двери мужского - треугольник острием вниз.
  В тени деревьев располагалась уютная лавка. Дениел и Арс утонули в ней. Но, несмотря на всю расслабляющую и вдохновляющую атмосферу вокруг, а, так же, наполовину отсутствующую улыбку Арсения, Ден не собиралась отдыхать. Внутренне она все равно была напряжена. И поэтому быстро приступила к разговору.
  - Вы не поверите, даже не знаю, имею ли я моральное право вам это говорить, но...
  - Скажи мне, кого ты сейчас уговариваешь? Себя?- перебил ее Арсений.- Только ты можешь принять решение. И только ты будешь нести ответственность. Все это зависит от твоей воли и твоей совести,- мягко сказал он, даже не смотря на нее, а просто наблюдая за птицей на ветке ближайшего дерева.
  - Да, - выдохнула Дениел.- Я считаю нужным это сказать.
  - Отлично. Значит так сейчас необходимо. Я готов тебя внимательно выслушать,- и он повернул голову, попытавшись заглянуть ей прямо в глаза.
  Она улизнула от этого взгляда, быстро посмотрев на землю.
  - На днях я виделась с Майком.
  Арсений уставился на нее еще больше.
  - Плохая тенденция,- покачал головой он.- Приперся сюда, забивает всем головы,- Арсений начал усиленно потирать кости рук.- Насколько я знаю, именно с ним виделся Дарий до ухода из Организации. Видимо, это он и задурил ему голову.
  - Нет, все не так. Он прибыл сюда с миротворческой целью. Пусть никому это и не разглашает, но его цель: поддержать баланс, и не дать конфликту разжечься.
  Арсений удивленно посмотрел на Дениел.
  - И какой смысл этого? Он тебе сказал?
  - Да. Это как долгосрочная инвестиция в будущее. Будущее зла. Чтобы не потерять силы, что ли.
  Арсений поджал губы и замолчал.
  - Ну, хоть на том спасибо.
  - На чем?
  - За время. Спасибо им, что они не торопятся.
  - Так это вы должны торопиться! Иначе проиграете! Время не идет в вашу пользу! Вы теряете силы и шансы! - Дениел просто взбесилась, вскочила и перешла на крик.- Пока вы здесь сидите, с каждой упущенной минутой все больше людей оказываются в сетях зла, которые, как паутина окутывают землю!
  - Спокойно, Дениел. Перестань думать о других. Бог дал всем выбор,- осадил ее Арсений. - Все будет так, как должно быть.
  - Но,- она не могла найти слов, и лишь ловила воздух ртом.
  - О, я вижу, несмотря на отказ Дарию, ты все же являешься сторонником Организации,- улыбнулся Арсений.- Ты даже лучше, чем я думал.
  - Я огорчу вас. Я не совсем не такая, какой вы меня представляете.
  - Нет, это ты не то, что ты думаешь. И если бы с тобой не произошло всего плохого, что случилось, в тебе не произошли бы столь необходимые изменения, твоя душа, под крылом Светланы и Сергея, никогда бы не очнулась, не стала самостоятельной, ты не обрела бы возможность общения с Максимом, ты бы не стала думать сама. Пусть сейчас ты и в затяжной депрессии.
  - Я ничего не хочу. Мне больно, обидно и противно. Возле меня нет никого, кто мог бы меня поддержать. Дарий меня бросил, родители умерли и оставили меня. Максим ... От него я не чувствую поддержки, такое впечатление, что он сам в ней нуждается, потому что он постоянно то ли прикидывается, что ему еще хуже, то ли это действительно так.
  - Он такой человек,- пожал плечами Арсений.
  - Он много проводит времени с Линдой. Я бы очень хотела поговорить с ней, узнать, как он живет, чем и что думает. А что вы скажете о Линде, Арс? - обратилась к нему Дениел.
  - Ты ничего не знаешь о Линде. Я знаю немного больше твоего, и глубоко уважаю эту женщину,- какой-то коварный взгляд промелькнул в глазах Арсения.
  И он мигом замолчал.
  - Я очень уважаю Линду и хочу стать ее другом,- быстро проговорила Дениел.
  - Я не об этом,- отмахнулся он.- Душа Ангела полна тайн. Эти посредники Господа необычайные существа. Необходимая естественная ангдрогинность часто перемежается в них с эмоциональностью, которая возникает из глубин их душ. И это все явно не идет им на пользу.
  Я никогда не понимал, почему Линда до сих пор в Организации. Без партнера. Но повторюсь, я знаю больше твоего. И я желаю, чтобы она поскорее исправила эту ситуацию. Эх. Если бы это было возможно,- грустно закончил Арс.
  - То есть, это касается любви?
  - Как ни крути, все в нашей жизни упирается в любовь. Причем в глобальную. Если кто-то подпитывает в себе негатив, злобу, это означает лишь то, что его сердце лишено любви. Его не любили. И мне жаль таких людей. Немногие могут переступить через эту нелюбовь, недостаток тепла со стороны ближних, и сами начать отдавать, а затем щедро получить что-то взамен. Многие начинают лелеять в себе это чувство неполноценности, делают из себя животных, монстров, обреченных на страдания, потому что они сами отрекаются от любви.
  - Так, а чего вы говорите это мне? Чем это мне поможет?
  - Дениел, ты неблагодарна и эгоистична. По сути дела, пока ты колеблешься, к кому примкнуть, какой образ жизни выбрать, только Организация тебя и поддерживает.
  - Чем? Тем, что в меня не верит? Без поддержки никто не может сделать никаких свершений, в том числе и просто, измениться.
  - В Организации огромное количество сотрудников верит в тебя. Причем, именно мы воспринимаем тебя такой, какая ты есть, не осуждаем и не требует от тебя меняться. Все идет своим чередом.
  - Меня никто не поддерживает. Я потеряла все,- отмахнулась Дениел.
  - Оставь свою заезженную пластинку. Это не так. Ты просто слишком большой эгоист и отказываешься понимать что-либо, что не соответствует рамкам твоего маленького мирка, и внесет в него изменения. То, что ты настолько горюешь сейчас о родителях - не светлая память о них, не благодарность за все моменты, которые они тебе подарили, любовь, которой щедро тебя одаривали, и вообще жизнь. Это горькая тоска, обида на то, что они оставили тебя.
   Ты винишь их, винишь себя за то, что дала им уйти, не предотвратила это, обвиняешь других в их смерти. Пока что все трактуется как несчастный случай. Пойми: если бы виновник был, он был бы уже давно найден. Пока ты не перестанешь жить болью, ничего у тебя не поменяется. Убери голову из прошлого. Посмотри в настоящее. Сейчас у тебя есть верная любовь, Максим. Он готов ради тебя на все. Поддержи ты его сейчас, будь с ним, попытайтесь что-то построить. Я вижу по нему: он на грани. Если ты упустишь сейчас и его, потом Макса уже нельзя будет вернуть. Я чувствую это. Хотя, может быть, ты специально тянешь, ждешь, пока и он тебя оставит, чтобы потом можно было вдоволь пострадать и убиваться об утрате.
  Дениел ненавистно смотрела на Арсения не в силах что-то ему ответить. Она понимала, что он прав. Во многом прав. Особенно по поводу родителей. Но убирать голову из прошлого она не хотела, не могла и не собиралась. Наверное, для этого должно было пройти больше времени, и только своим собственным решением она могла бы это сделать.
   Увидев ее глаза, и осознав, что она сейчас задумывается над его словами, Арсений продолжил:
  - Ты боишься смерти, Дениел. Вот только не своей. Ты вообще априори сталабояться потерь. Ты перестала ценить свою жизнь после смерти родственников. Ты просто играешь с жизнью, не бережешь себя. Да и не живешь. Такое впечатление, что ты не хочешь эффективно проводить время, отпущенное тебе. Так кому ты делаешь хуже? Ты ждешь дня смерти?
  - Я просто не вижу смысла проводить время эффективно, если все равно когда-то придется умереть. Я живу в каком-то отрезке, от этого дня и до смерти, и он мне кажется таким ничтожным, что все становится бессмысленным. Зачем что-то делать? Я не хочу ничего менять, создавать.
  - Дениел, послушай,- Арсений подскочил к ней и обхватил за плечи.- Тебе срочно надо определить свою миссию и смысл жизни, разобраться с ценностями, ты должна обрести цель существования. А оно очень долгое. Это вся вечность. Миллиарды лет. Нить не прервется никогда. Поэтому просто наслаждайся, живи и будь благодарна за то, что есть. Ты можешь изменить все. Если ты захочешь.
  - Я не верю вам. Зло всегда побеждает. Я это уже поняла. Они победили практически везде. Уже даже так. Какой смысл существования Организации вообще?
  Арсений покачал головой.
  - Несмотря на тотальную победу зла, по всем фронтам, то, как они уже вселились в умы людей, поработив их собственными же желаниями, больше всего я рад тому, что всюду добро продолжает оставаться добром. И поэтому надежда всегда остается. Злу никогда не победить. Рано или поздно люди захотят очиститься от тьмы и их души сбросят эти путы.
  - Майк приходил ко мне просить помочь ему предотвратить этот конфликт. Скажите: как это сделать? Ведь именно я, так сказать, слила Дарию информацию об этом. Они могут подумать, что я изменник.
  - А разве не так? Ладно, я шучу,- стал отнекиваться Арсений.
  - Они уже ищут того, кто это сказал. Вы понимаете это?
  - Разумеется,- быстро проговорил Арс.
  - Это все Альберт, он их всех настраивает!
  Арс развел руками.
  - Он держит зло на Организацию. И всеми способами хочет нам навредить. Ему плевать на тех Темных, которые будут инициировать этот конфликт.
  - Я не хочу, чтобы еще кто-то погиб. Я не хочу смерти даже этому вонючему Альберту. Пусть убирается в какую-то пещеру, и живет там. Чтобы мы его не видели и не слышали. Я устала от неискренности,- выдохнула Дениел.- От системы. От доносов. Я не хочу больше быть лицемерной. И не хочу общаться с теми, кто лицемерен. Мне предлагали работу. Простую, человеческую, но я не смогу пребывать в этих коллективах, где царит мрак. Где каждый не говорит правду, еще и должен покоряться каким-то общим правилам.
  - Дениел, и не нужно. Будь на уровень выше. Ты существуешь совсем не для этого. И я не виню тебя в том, что ты рассказала Дарию. У меня есть идея, необходимо просто предотвратить развитие ситуации. Чтобы они не успели понять, что это ты их, скажем так, сдала.
   Увидев выражение ее лица, он быстро поправил сам себя:
  - Успокойся, давай просто называть вещи своими именами. Как это принято делать.
  Дениел кивнула.
  - Ведь Светлана была твоей матерью, и именно тебе, как ее прямому ближайшему родственнику вообще-то стоило бы инициировать месть за нее. Без твоего согласия и мнения, зачем им все это начинать? Ты можешь попытаться, если они благосклонно относятся к тебе, и тебя уважают, они прислушаются. Тебе лишь стоит их убедить, что необходимости в конфликте нет. Собери их и настрой против Альберта. И не надо никого убивать.
  - Я попытаюсь, они постоянно собираются. И на днях планируют обсуждение предстоящей вечеринки в Организации. Насколько я понимаю, вы пригласили многих.
  Арсений пристально посмотрел на нее, в голове прикидывая что-то, затем молча отвернулся с каким-то крайне опечаленным взглядом.
  - Что случилось?- озадаченно поинтересовалась Дениел.
  - Мне жаль тебя, малышка,- вздохнул он.- Вот и все.
   У Дениел стал ком в горле.
  - Не надо меня жалеть.
  Он лишь молча покачал головой и тихо проговорил:
  - Желаю удачи, расскажешь потом, как прошло. Будь очень осторожна, они тебе не простят, если узнают хоть о намеке на предательство с твоей стороны. Держись,- и поцеловал руку Ден.
  Время пролетело незаметно, и вскоре Дениел уже снова оказалась за столом, который некогда показывала Дарию. В этот раз все собравшиеся выглядели уже более развязно, в воздухе не висело былое напряжение.
  Альберта среди них не было. Когда разговор зашел о предстоящей вечеринке в Организации и планах Темных по поводу мести за Свету, Дениел воспользовалась этим моментом и ввернула всем присутствующим фразу:
  - Он руководит вами, как марионетками. Сам, лелея злобу и ненависть на Воинов Света, он вашими руками хочет с ними поквитаться. Ему плевать, кто из вас останется в живых после этой схватки. Это была моя мать. И мне бы более всего необходимо было мстить. Но это неуместно. Да и я не знаю, виновны ли они в ее смерти. Поймите: сейчас не время для вражды. Храните этот тупой баланс, я не хочу потерять еще кого-то, как маму.
   И Дениел заплакала. Сквозь всхлипывания она продолжила:
  - Я хочу прийти сюда еще раз, и не один, и увидеть за столом всех.
   Собравшиеся уставились на нее в недоумении. Такого проявления эмоций и сентиментальности никто не ожидал. Мало кто считался с жизнью и существованием другого. Но все равно, разделяли они ее взгляд или нет, ее забота и все происходящее поразило их.
  - Так, а что мы не осадим их?
  - В чем? За что? И как?- выкрикнула Дениел.- Первое: после ухода Дария у них и так хватает хлопот, более того, они устраивают для всех вечеринку вскоре.
   Многие собравшиеся закивали. Они уже получили приглашения.
  - Неужели вы думаете, что это все тайные планы, во время которых они хотят вас истреблять? Чистки проходят по-другому. Все вы это знаете. Организация - это не те, кто ходит вокруг да около. Если бы они хотели вас уничтожить, вы бы здесь уже не сидели. Не дайте этому ничтожному хитрому мерзкому Альберту, у которого даже нет друзей, и который ставит себя выше других, вас одурачить. Если вы раз дадите ему власть, он будет пользоваться ею всегда. А так... Вы хотите действовать как старое зло. Как зло в старые времена. Уже давным-давно другие способы борьбы и воздействия. Подождите. Скоро наступит другой момент. Тогда и нанесете удар,- едва слышно закончила она.
  - Да, ура, за Дениел!- раздались крики за столом.
   Все подняли бокалы, вино и другие напитки при их ударах друг о друга щедро выплескивалось на стол. И тут, в самом шуме и разгаре этого тоста, они заметили, что Дениел уходит.
  - Куда ты? Что происходит? Разве мы не согласились с твоим мнением? Что тебе опять не так?- злобно проговорил краснолицый Давид.
  - Я не знаю, хочу ли я быть на чьей-то стороне и во время последних схваток, и во время чьей-то победы.
  - Дениел, я не советую тебе с нами ругаться. Пока ты с нами, мы не против тебя. Но если ты по своей воле выберешь их сторону или даже просто сотрудничество, мы...
  - Что вы?
  - Мы тебя уничтожим,- сам не веря своему голосу, проговорил Седой.
  - За мой выбор?- подняла брови Дениел.
   Все молчали.
  - Вы же не уничтожаете всех сотрудников Организации. Причем здесь я? Чего же именно я заслуживаю такого? Вы же знаете, как я к вам отношусь,- рассвирепела Дениел.- Это, по меньшей мере, несправедливо.
  - Перестань!- рявкнул Седой.- Ты наша! Ты не пойдешь к ним! Ты наша!
  - Я ничья. Я не могу сделать выбор. Да и не хочу. Хотя нет, я "всех".
  - Так, если ты не уймешься!- начал поднимать голос Седой.
  - То что? Убьешь меня? Ну, давай. Вы же только что так хотели мстить за смерть моей матери, а сейчас ты уже угрожаешь мне?
  - Ты можешь доиграться, Дениел,- отряхнулся Седой.- Разумеется, мы уважаем тебя и твою уникальность, но все эти метания,- Седой покачал головой. Затем на минуту замер и продолжил.- Если ты не остепенишься, и не выберешь сторону, мы... я не знаю,- начал мямлить он.
  - Что вы? - с вызовом обратилась к нему Даниела.
  - Мы откажемся от тебя. Но поверь, сейчас каждый из нас внутри себя верит в то, что ты нас поведешь.
  - Поведу куда?
  Седой хмыкнул.
  - Что ты возглавишь нас в борьбе.
  - Я не хочу борьбы. Это бессмысленно. Я против агрессии... И любая сторона, которая ее несет... Я никого не поддержу,- подытожила Дениел.
  Все рассвирепели.
  - Ты не можешь быть посередине, тебе надо определиться,- злобно пошел на нее Седой, голос его начал превращаться в рык.
  Дениел же без тени страха вышла к нему ближе, и снова проговорила:
  - Я не буду ни с кем, кто будет нести агрессию. Это ясно?!- процедила она сквозь зубы.
  Он вскочил и мигом выскочил из зала, как ошпаренный, затем снова вернулся. Не успело пройти и пары минут.
  - Прости, нам всем надо не горячиться. Прости меня. Я наговорил лишнего. Конечно, мы всегда с тобой и уважаем твой выбор. Мы уважали и Сергея, хоть он был не на нашей стороне. Прости меня, дочка.
  И он обнял Дениел, подступив к ней. Она ответила на его объятия, затем проговорила:
  - Вы все мне как семья. Я никогда не пойду против вас, вы же знаете. Но вот чего я не переношу, это агрессии. Необоснованной. После смерти мамы...
   Все молчали. Они понимали, что спорить или что-то доказывать сейчас бессмысленно. Дениела все равно бы это не поняла. Она получила то, в чем нуждалась: принятие и объятия Седого. Она и так уже была счастлива.
  - Что мы решаем с этим Альбертом?- поинтересовался деловым тоном Седой.
  - Мы же не его прислужники. Чего мы вообще должны покоряться? Да и не надо напрягаться, эта схватка отняла бы у нас много сил, да и неизвестно, кто бы из нас выжил. Так что надо просто поблагодарить Дениел,- и все подняли снова бокалы.
  - Эх, не повезло Альберту,- проговорил ей на ухо с улыбкой Седой. - Как вообще можно говорить о том, кто даже не хочет сидеть с нами за одним столом!- рявкнул он.
  Все подхватили. Возгласы поддержки разнеслись по столу.
  - А как быть с вечеринкой? Многие из нас, да и наши собратья приглашены. Что будем делать?
  - Они просто хотят, чтобы мы все очутились у них под колпаком, вот и все. Там нас всех и накроют. Нет, ноги моей там не будет,- нарушил минутное молчание трусливый Эдуард.
  - Ты просто боишься. Вообще-то это наше оружие - страх. Я тебя не узнаю. Мы пойдем, и пусть им будет плохо, а не нам,- подмигнул Бэвз.
  Дениел сейчас абсолютно не могла понять себя, слушая присутствующих и наблюдая за происходящим. Что же это получается: она работает и на Организацию, и не хочет подставлять Темных? Да, действительно пришла пора делать выбор. Седой был прав, оттягивать это уже невозможно. Некоторые Темные и так уже начали ненавидеть ее, думая, будто она ставит себя выше их. Еще и от Максима не было никакого толку, от скрывшегося Дария ни слуху, ни духу. Она снова почувствовала себя покинутой и без капли поддержки. Смотря на все буйство и веселье вокруг, ей захотелось убежать от этого всего, скрыться и не видеть никого, а лишь погрузиться в свои воспоминания и подумать, как жить дальше.
  
  Глава 11
  Вечеринка
  
  Невзирая на уход Дария с поста Главы Организации, намеченная им вечеринка все же состоялась. Правда, количество приглашенных на нее Темных ограничилось старым. Некоторым из предложенного Дарием списка приглашения все же доставили, но они, по всей видимости, собирались игнорировать это мероприятие.
  По канонам Организации, представители Светлых сил пили кофе и различные безалкогольные воды, красивые коктейли и другие напитки. Темные же могли без ограничений употреблять как алкоголь, так и любые вещества. А так же заниматься бесчинствами. Правда, в границах разумного. Допустим, публичный секс по правилам данных мероприятий, был запрещен.
   Место было подобрано идеально. Все проходило в одном из старых замков на территории Великобритании. Все желающие могли переместиться туда, придя в место, определенное Организацией по специально настроенному порталу: им необходимо было пройти через коридор и затем, открыв одну из дверей, они сразу же могли попасть непосредственно в желаемое место. Такой выбор объяснялся тем, что единожды организаторы уже "облажались" с проведением данного мероприятия. Не узнав, что ранее в здании, которое было обустроено под бал, находился костел и прилегающие территории были места для верующих, и их жилищ, Организация лишилась посетителей с Темной стороны. В этот раз все было предусмотрено, проверено. Зал был украшен в духе обеих сторон. Поэтому все пока что шло "как по маслу".
  Зайдя в зал, Максим изначально не заметил присутствия Дениел в нем. Он просто подошел к стойке самообслуживания с напитками, и, еще по незнанию правил, взял себе виски. Хотя, ему, как начинающему наставнику, возможно, это и полагалось. В этот день выглядел он особенно нарядно. Хотя стиль его одежды не изменился. Он был одет в великолепный черный костюм, который прямо-таки переливался под брызгами света в зале, единственным отличием от его рабочих дней было отсутствие на нем галстука. Верхняя пуговица на его рубашке была небрежно расстегнута, что придавало его облику особую сексуальность. Неспешно стал он прогуливаться, наблюдая за всеми, особенно Темными. Они очень интересовали его. Наиболее ему хотелось узнать: насколько их поведение и раскрепощенность будут проявляться здесь, в присутствии Светлого сообщества. Он ходил взад-вперед, глоток за глотком хлебая виски, как к нему подскочила Линда со словами:
  - Максим, членам Организации запрещено употреблять алкоголь.
  Глаза Макса округлились.
  - Да? Ну ладно, я откажусь. Но я как бы еще не член Организации, как вы. Я ведь не Воин Света.
   Насчет этого Максим был абсолютно прав. Все воины Света были одеты в одежду белых цветов. Разнообразнейшие платья, плащи, балахоны, костюмы различных типов покроя,- все они мелькали между представителями Тьмы, одежда которых была преимущественно черных, красных и изумрудных оттенков.
  Засуетившись и увидев кого-то из знакомых, который звал ее, Линда нехотя покинула Макса. С ним ей хотелось стоять и общаться более чем с кем-то другим. Эту своеобразную привязанность к своему новому воспитаннику, а именно так она относилась к нему, она не могла объяснить, но и в тоже время не видела в этом ничего зазорного.
  - Сейчас, я сейчас,- подержи мой коктейль, пожалуйста.- Быстро проговорила она, сунула ему в руку коктейль и скрылась.
   Тем временем, Макс перевел взгляд на маленькую сцену для танцев. Вокруг этого маленького выступа собралось уже много зевак, которые аплодировали и подтанцовывали в тон одной из Темных, которая страстно танцевала там. Одета она была крайне вызывающе. Практически все ее тело было оголено, но в тоже время, и все прикрыто. Огромное количество разрезов на одежде создавало именно такую иллюзию. Ее черный наряд состоял внизу из кожаных штанов, а сверху была полностью в разрезах на спине черная майка из мягкой матовой ткани. На ногах были одеты черные кожаные сапоги на огромнейшем каблуке.
  Максим был не в силах оторвать взгляд от этой девушки и застыл на месте. Ему нравились ее движения. Они заводили его. Он даже начал возбуждаться. Изначально подумав, что это какое-то наваждение и захотев скрыться, вдруг, в тот момент, когда она повернулась в его сторону лицом, он узнал в ней Дениел. Сердце его упало. Он мигом поставил свой бокал и коктейль Линды на ближайший стол и пошел по направлению к ней. Но раздался маленький взрыв воздуха, и, оставив после себя лишь облако бордового дыма, она скрылась. Немного пометавшись по залу, Макс забросил поиски.
   Думая о ней, он снова решил пойти взять себе какой-то напиток. Но в этот момент он вспомнил об увещевания Линды относительно того, что ему, как представителю организации негоже употреблять спиртное здесь. Он решил пойти к стойке с безалкогольными напитками, к которой в этот момент как раз подходила какая-то воин Света в обычном белом платье из простой ткани, не обтягивающем, но полностью обнажающим ноги и руки. Нельзя сказать, что оно висело на ней мешком, нет, оно великолепно сидело на ней, подчеркивая ее фигуру. Волосы ее были коротко пострижены и русого цвета. На левой руке были одеты золотистые часы, а на ногах в тон к этому были золотые босоножки на среднем каблуке.
   "Прямо как ангел. Или Богиня", - молвил про себя Макс.
  Что-то притягивало его в этой девушке. Она взяла себе кофе в белоснежной чашке и, остановившись возле стойки, стала мирно его пить.
  Максим подошел поближе, взял стакан прозрачнейшей воды, и в этот момент она повернулась к нему. Ему показалось, что его рука ослабла настолько, что стакан сейчас вылетит из рук.
  Перед ним стояла Дениел. Вот только в светлом образе. Даже глаза ее были голубого цвета.
  - Ты?!- опешил он.
  - Да, я,- улыбнулась она ему.- Люблю удивлять. Да и вообще, я просто мастер перевоплощения. Посмотришь, я сегодня еще буду меняться,- подмигнула она ему.
  - Но как? - начал он, но затем, перебив сам себя, ответил.- А, я все понял, в тебе же кровь Сергея.
   Не успел он завязать с ней разговор, как ее сразу же увели компания Светлых, для разговора. Он лишь молча стоял и наблюдал вслед за ее уходящими стройными ногами.
  Немного отойдя от этого своего места, он услышал обрывки речей Темных. Один мужчина, одетый в некое подобие рясы иссини- черного цвета обращался к двум девушкам в огненно-рыжих нарядах, которые вились вокруг него, поглаживая всевозможные места на его теле.
  - Этим она только озлобит всех. Что она хочет этим выиграть? Было бы, чем кичиться. У нее, получается, будут враги среди всех. Нельзя быть одной ногой здесь, а другой там, тьфу,- он плюнул прямо в свой бокал, поставил на стойку рядом и, заметив пристальный взгляд Максима, пошел прочь.
  Максим понял, кому этот мужчина адресовал данные слова. Но сам он ничего не имел против того, что Дениел сейчас принимает облик и той, и другой стороны. Если ей это дано, почему бы этим не воспользоваться?
  Пока она еще не знала, как можно соединить это в одно, да так, чтобы это происходило именно в тот конкретный момент, когда она выберет. Но это ее поведение откровенно бесило некоторых представителей Темных. Они просто не могли взять в толк причины всего этого. Более того, к такой невинной шалости и лишь к желанию показать свою истинную суть, они относились как к предательству с ее стороны.
  Одни уже не понимали, с каким лагерем она хочет быть, и начинали задумываться о возможной расправе с ней. Другие же, которые более тесно с ней общались, не имели ничего против этого. Наоборот, это забавляло их. Они организовывались в целые толпы вокруг нее, радовались, хлопали в ладоши в те моменты, когда она меняла свои наряды. Для Светлого же сообщества такое ее поведение, наоборот, так же было бальзамом на душу, так как давало надежды на то, что она остается лояльной к их стороне. Да и что скрывать: все они втайне бредили тем, что скоро она все же определится, и, возможно, станет поддерживать именно их.
  Максим же не мог наблюдать за всем этим спокойно. Ему постоянно казалось, что Дениел ведет себя слишком развратно. Это заводило и изводило его. Он хотел обладать ей. Он ревновал ее к любому, кто в эти моменты были рядом с ней.
  "Ну-ну", - думал он про себя.
  Он планировал запомнить большее количество из всех, кто вился вокруг нее, чтобы затем их выследить и уничтожить. О том, что это поведение не соответствует той работе, которую он выполняет, он не задумывался. Назначение его наставником было крайне поспешным. Ему дали слишком большой кредит доверия. Но, несмотря на все это, он надеялся, что наступит ночь, когда Дениел примчится к нему и его любви. Он никогда не собирался сдаваться.
   Наблюдая за ним и его ненаглядной со стороны, Линда не могла сдержать негодования. Ее даже не смущало то, что во взгляде Максима, которым он прямо-таки преследовал Дениел, отказываясь замечать все вокруг, было что-то маниакальное. Это ее вовсе не волновало. Она осуждала последнюю, и искренне сочувствовала Максу.
  Не выдержав всего этого, Макс покинул зал вечеринки. Хотя не прошла еще и ее половина. Он уже просто устал, и, прежде всего, от себя самого. Несколько раз, встретившись с Дениел глазами, и тщетно пытаясь пробиться к ней даже для разговора, он просто пал духом, и хотел быстрее раствориться, сбежать из этого помещения, чтобы никто не видел его позора. То, как он напьется и превратится в какое-то депрессивное животное.
   С каждым днем он погружался в свой душевный мрак и печаль все больше и больше. Он пытался возненавидеть Дениел, пытался забыть о ней, но чем сильнее он старался выкинуть ее из своего сердца, тем с большей силой она возвращалась туда вновь, и он начинал все более ярко, с каждым разом, ощущать свою любовь. Это было странным наваждением. Но он был уверен во взаимности с ее стороны. И все ее поведение оправдывал тем, что она просто играет с ним в какую-то игру.
  Обманывает себя и не хочет признать, что любит его. Просто не может простить ему смерть родителей. Хотя он и не имеет к этому никакого отношения. Но ведь он, под печатью и гнетом своей депрессии, не сделал никаких движений для того, чтобы хоть постараться оправдать себя. Он, разумеется, узнал в Организации обстоятельства гибели Шветских. Но это была просто мистика. По всем канонам казалось, что никто не имел отношения к этой автокатастрофе вообще. Они сами взяли и врезались. По собственному желанию. Но все прекрасно понимали, что это не правда.
   "А может быть это все этот хитрый Дарий?", - постоянно спрашивал себя Макс.
   Его смущало то, что бывший глава Организации сейчас скрылся в неизвестном направлении. Но эти свои мысли он никому пока не озвучивал. Все называли это потерей. Макс лишь смеялся над этими их словами. Вот для кого-кого, но это явно не было потерей для него.
  Он, наоборот, возможно, только и был счастлив в тот день, когда узнал о таком неожиданном событии. Его радости не было предела. Он ненавидел этого Дария всеми фибрами своей души. За успешность, властность, стремление к материальным благам, безразличие и абсолютную бездушность. Ну, эти их чувства были взаимны. Макс и не понимал, за что его так ненавидел этот Дарий. Но сейчас это было последнее, о чем он собирался задумываться. Он сходил с ума совершенно по другому поводу. Ему просто хотелось лечь и умереть. Настолько тяжело ему было. Всем своим сердцем он стремился к Дениел. Не мог прожить без нее и минуты. А она не хотела быть с ним. И как это исправить, он даже не предполагал.
   Работа наставника, которая, как он думал, должна была приблизить его к ней, ничего не дала. Со стороны же все было совсем иначе. Дениел очень нуждалась в помощи, поддержке. И любой другой наставник дал бы ей это все. С Максом же, в силу их личных проблем, этого не было. Он уже начинал претендовать на худшего наставника века.
  В то время как Макс покинул вечеринку, хотя должен был, как смиренный наставник следить за ее поведением здесь, а так же он не мог не заметить, что он и сделал: реакцию на ее выходки некоторых Темных. Катрин тщательно наблюдала за всем этим. Странно, что это не встревожило его. Ведь в их взглядах читалась откровенная неприязнь, ненависть и даже агрессия к ней. А что они могут предпринять дальше - никто ведь не мог предугадать.
   Поэтому Дениел должна была оказаться подготовленной к возможным встречам с ними. Но Максим же, под пеленой своих чувств не обратил на это, ни малейшего внимания. Он только ужасно ревновал Дениел. На этом дело и завершилось. О ее безопасности он и не подумал. Катрин же запомнила всех, кто вражески косился на Дениел, и собиралась встретиться с ней на неделе, чтобы передать сведения про этих личностей непосредственно ей.
  Так же она была в негодовании от ухода Максима. Она провела его взглядом, и сразу же после его ухода, нашла Линду, которая сейчас стояла отстраненно от всех, избегая общения. Даже с Катрин она не сразу же согласилась пообщаться. Когда же она услышала слово "Максим", и негативный окрас ее тона, она вообще отпрянула от своей коллеги и удалилась восвояси. Катрин поняла, что дела не будет, и просто продолжила следить за Дениел.
  Ее очень тревожила судьба девочки. Она не могла не заметить все поведение Максима, и это смущало ее. Она прекрасно осознавала, что наставник из него никакой. Возможно, он и способен был на самоотверженность ради Дениел со своей стороны, но лишь в одном случае, - при ее взаимности. А такие ультиматумы были невиданные со стороны наставника. Поэтому в Организации, испокон веков и запрещалось наставничество между теми, кто влюблен друг в друга.
  Но об отставке Макса пока рано было думать. Организация осталась без Главы. Пока что обязанности Дария взял на себя Фиций. Многие пророчили его место Петру, но по назначению свыше, все же, должность временно занял Фиций. Ходили слухи, что он долго не пробудет на данном посту, так как планируется прислать нового главу из другого отделения в силу возможного напряжения ситуации. Все уже понимали, что это за напряжение. И опасались этого. Терзания и страхи Дария оправдались: Темные уже действительно активизировали свою деятельность. Катрин казалось, что они готовятся к какому-то внезапному удару по балансу. Единственным выходом из сложившейся ситуации с Дениел и Максом, Катрин видела его уход. Поэтому она решила срочно отыскать его. Немного напрягшись, скоро все же она без труда нашла его.
   Поморщившись при входе в бар, в котором он уже заседал, она шла, постоянно отряхивая свое платье после каждого человека, который проходил мимо нее, боясь, что после этого на нем останутся следы. Подойдя к Максиму за барную стойку, она все же решила не вызывать его на улицу, а поговорить здесь, так сказать, в "привычной" для него обстановке.
   Немного поморщившись, она все же подсела к нему и потянула его за рукав, окликнув его по имени. Он сначала не обращал внимания, так как сидел, скрючившись, и его голова находилась на барной стойке, закрытая руками. Он все продолжал упиваться своими страданиями. После нескольких попыток оживить его: она все трясла его за рукав, он все же ожил, и был бесконечно удивлен тем, что увидел перед собой Катрин.
  - Вот уж не думал увидеть вас в таком месте.
  - Мы бываем в разных местах. Признаться, это еще не худшее из тех, где мне доводилось бывать,- улыбнулась она.- Чего не сделаешь ради всех воспитанников.
  - Вы что-то хотели от меня?- Максим не желал видеть ее.
  Как все же он сейчас был благодарен Линде хотя бы за то, что она всегда поджидала его за дверью таких заведений. Подобных приходов она не позволяла себе никогда. Катрин же расположилась рядом с ним за барной стойкой. Ничего в ней: ни взгляд, ни скромное платье, ни трезвый вид не соответствовали атмосфере этого заведения.
   К ней подскочил бармен заведения с издевательским вопросом:
  - А вам что? Коньяк, водка?
  - А мороженое у вас есть?- абсолютно невинно выпалила она и улыбнулась.
   Бармен был обескуражен такой просьбой, но все же ответил:
  - Да, найдем. А к нему что? Сок?
  - Я пью только свежевыжатые соки. Да и не думаю, что вы можете мне такой сделать. Поэтому давайте лучше кофе. Латте. Да. Пожалуйста.
  - Без проблем, - отсалютовал он и скрылся.
  - Так что вы хотели?- снова обратился к ней Макс.
  Он уже был изрядно подвыпившим, и сейчас его бесило в ней все. Особенно ее серое платье с рукавчиком в три четверти в черную и красную клеточку.
  - Я хотела поговорить о тебе.
  - Обо мне? А чем же это моя персона так заинтересовала вас? Вы же меня всегда не любили.
  - Перестань показывать свое негодование и обиды, Максим, лучше больше молчи. А то я разговариваю не с тобой, а с алкоголем, который уже успел в тебя проникнуть.
  Максим отвернулся.
  - Не нравится, не общайся,- промямлил он.
  - К тому же, с чего ты взял, что я тебя не люблю? Я обладаю любовью и состраданием к любому существу. Просто я не думаю, что ты правильно воспринимаешь реальность. У тебя есть клубок проблем, который ты не собираешься решать. Хотя это все в твоих силах. Мало того, ты еще с каждым днем добавляешь туда еще больше и больше новых вопросов.
  - Так, Катрин, подождите. Вы что, пришли меня обсуждать? Осуждать? Если да, то уходите!- и он показал ей рукой на дверь сзади него.- Сегодня мой вечер, и я не собираюсь тратить его на вас
  - Да у тебя каждый вечер - "твой вечер",- отрезала Катрин. - И я знаю, как ты предпочитаешь их проводить. Так что уж изволь сегодня послушать то, что я хочу донести до тебя.
  - Ладно, давайте только быстро,- он понял, что так просто от нее не отвяжется.
  - Не беспокойся, я не отниму много твоего драгоценного времени. Что же, не будем тянуть. Хочу тебе одну притчу рассказать.
  - Да? Так вы приехали сюда мне притчи читать? Интересно,- засмеялся Максим, и показал бармену повторить ему напиток.
  Катрин сделала вид, что не обратила внимания на такие его желчные слова и продолжила:
  - Макс, хочешь ты или нет, а я расскажу тебе притчу, придуманную лично мной как раз вот для такой ситуации, которая у тебя сейчас в жизни.
  Не дожидаясь ответа так, как понимая, что он может и не последует, Катрин начала свой рассказ:
  - Представь себе ситуацию. Ты на рынке. Тебе нужен орех. Ты просто хочешь его съесть. Подходишь к торговке, на витрине лежит множество орехов, среди них один золотой. Ты немедленно хочешь его. Ты и забыл уже, зачем пришел. Ты ведь хотел его просто именно съесть и выкинуть шкурку. Ты хочешь обладать им, этим золотым орехом. Он же такой красивый и привлекательный. А именно таким всегда желаешь владеть.
  Ты просишь этот орех, но торговка так и эдак пытается отговорить тебя. Она предлагает другие орехи. Пытается отвести тебя от покупки. Потом ей надоедает с тобой спорить, да и цена за орех повыше потому она только выиграет, продав его тебе, что плюет на это все и говорит: "На, забирай! Но помни: я тебя предупреждала".
   Вот бежишь ты домой на всех парусах с этим завернутым золотым орехом. Приходишь, а ведь ты хотел его съесть. Не будешь же ты смотреть на него всю жизнь, да и он просто позолоченный. Открываешь его, а внутри он уже гнилой.
   Он был создан на прилавке только для рекламы. На простой орех нанесли шар позолоты, чтобы он привлекал внимание. Вот и все. А так, на любые цели, которые ты преследовал, он не годился. Ты рассержен на жизнь. На торговку. Тебе жаль денег, которые ты отдал, и ты понимаешь, что ты ничего не получил взамен кроме разочарования. И в этот момент хочется задать тебе лишь один вопрос: а что, тебя разве не предупреждали?!
   Так и жизнь. Она сама отводит нас от того, что нам не нужно. Потому что часто мы так ослеплены одним желанием, что не можем представить последствия, которые получим в результате обладания желанным объектом. Мы не видим его истинные качества. Забыли, зачем пришли. И просто слепо преследуем его, выпрашиваем у жизни. А потом, если ей надоедает тебя отговаривать, она все же кидает тебе это, будто говорит: да отцепись уже ты. Подавись!
  И ты понимаешь всю плачевность своей ситуации. То, что ты ошибался. Но обычно либо слишком поздно, либо уже ничего не изменить. Так что задумайся: может, если что-то не идет к тебе в руки, оно тебе и не надо?!
  Максим внимательно прослушал ситуацию. Он, конечно же, понимал, к чему она клонит. Но, все же, для приличия задал ей вопрос:
  - А чего вы думаете, что этот орех - не то, что мне нужно? Я люблю Дениел. Я верю в нее. Я готов отдать за нее жизнь. Что вам еще надо?
  - Если все из перечисленного тобой, правда, то почему ты так плохо выполняешь свои обязанности наставника? Ей может угрожать опасность. Ты вообще страхуешь ее? Ты развиваешься как наставник? Что ты вообще делаешь, кроме как оплакиваешь себя самого ежедневно?
  - Да что вы понимаете! И вообще: какая опасность ей угрожает? Все тихо и спокойно. Ее любят и там, и там. Все, уходите. Я вообще не хочу вас видеть. Уж простите за прямоту, но я привык откровенно высказывать свое мнение.
  - Максим, а ты уверен, что она тебя любит?
  - Да. На девяносто девять процентов,- уверенно ответил он.
  - В таком случае, если ты прав, то я не знаю, за что она тебя любит. Что же, счастливо оставаться. Но прошу: подумай. Уйди с дороги. Люби ее в другом месте, но дай другому, более квалифицированному человеку стать ее наставником. Откажись от своих полномочий.
   В этот момент Максим прищурил глаза, и сказал Катрин поспешно:
  - Ой, посмотрите, упало под стойку - это не ваше?
  Она, недолго думая, наклонилась и увидела его кулак, из которого на нее смотрел его третий палец. Фыркнув, она вылетела из этого мерзкого для нее заведения. Она поняла, что зря потратила время. Лучше бы она уже отправилась прямо сейчас в Организацию, чтобы покопаться в делах тех Темных, которые навеяли на нее сомнения относительно их миротворческих способностей. Во время вечеринки она общалась с Дениел и поняла, что та перебежала дорогу Альберту. Пусть немногие знали о нем, но Катрин было все доподлинно о нем известно.
  "Он будет мстить ей",- все проносилось и проносилось в голове женщины, когда она спешила в Организацию.
  Только глупец мог полагать, что чернокнижник простит Даниеле то, что она настроила на него тех, кого он хотел сделать если не своими союзниками, то хотя бы марионетками. А об изощренности его планов можно было только догадываться. И задачей Катрин было защитить девушку, если этот идиот Максим, который жил только собой и своими проблемами, окажется неспособным это сделать.
  
  Глава 12
  Насилие
  
   На следующий день Максим проснулся в приподнятом настроении. А все, потому что у него были особые планы на этот вечер. Он уже успел познакомиться с Борисом, наставником Лики, подруги Дениел. И был несказанно обрадован тем, что узнал, что девушки более не живут вместе. Особых обстоятельств Борис не рассказывал, но было ясно, что Дениел что-то взбесило в поведении подруги. Возможно, то, что она решила завести отношения с мужчиной, и Дениел застала их вместе.
  Борис частично опровергал связь Лики с вожделенной Максом Дениел. Нет, как факт, конечно же, он это не мог оспорить, но был твердо уверен, что обе девушки, максимум, бисексуалки, так как каждая хочет найти себе мужчину и в сексуальном плане выбирает, конечно же, мужчин. И лишь в силу неких обид в сторону мужского пола, они и жили вместе. Наличие у них интимных отношений он не опроверг, но, опять же, не придал этому особого значения, просто махнув на это рукой как на их маленький каприз, всем своим видом высказав фразу: чего только в жизни не бывает.
  Макс был доволен таким поворотом событий, и уже узнал новое место проживания Дениел. Весь день жил он в предвкушении вечера. Направившись к новому месту проживания Ден, он замер недалеко от ее дома в кустах. Он знал, что в такие моменты она обычно возвращается от Лики, к которой ездила несколько раз в неделю в те дни, когда та была в городе. И вот он, наконец, увидел Дениел со спины. Она была с пакетом с продуктами.
  "Наверное, из магазина, или Лика дала",- сказал про себя он.
  "Как же мне быть уверенным, что у нее дома никого нет?".
  "Да никак. Все. Уже была-не-была. Вроде бы я уверен в том, что она живет сама. Все равно дороги обратно уже нет".
  Все эти мысли одновременно летали у него в голове. И он пошел за ней вслед, лишь подстрекаемый желанием. Он сейчас думал лишь об одном: он хотел обладать ею. Ничто уже не могло его остановить. Это засело в его голове, ни о чем другом думать он уже не мог. Весь он уже томился любопытством: какие же чувства он будет испытывать во время этого и после этого? Считал ли он себя маньяком в этот момент? О, нет. Это были совершенно новые для него ощущения, и он уже просто предвкушал все это.
   Когда Дениел практически поравнялась со своим подъездом и достала ключи из своей сумки,- она всегда думала, что это ее обезопасит и если что она сумеет быстро вскочить в свое укрытие, оставив обидчиков за дверью подъезда,- он мигом подскочил к ней, схватил сзади и поднес к ее лицу хлороформ. Он знал о такой ее привычке уже давно. Когда через время она бессильно повисла в его руках, он быстро поднял ключи с земли, которые до этого со звоном упали из ее рук.
   Затащив ее в комнату и положив на кровать как свою жертву, а затем, немного отдышавшись, он почувствовал такой прилив энергии и интереса, которого доселе еще никогда не знал. О Боже, как это было приятно. Медленными движениями он начал раздевать Даниэлу. Чем более оголялось ее тело, тем сильнее он возбуждался, и тем интереснее ему становилось, какие еще ощущения он может испытать.
  Почему это он не достоин того, что могут получить любые прохожие? Те, кого Дениел знает всего пару часов? Все эти ничтожества, мрази, которым нет никакого дела до нее? А он ведь ее любит.
  И совсем не справедливо, что у них так до сих пор ничего и не было. Нет, терпеть более он не мог. Он начал стремительно скидывать с себя одежду, и, несмотря на то, что ее тело было без движения, начал медленными движениями пытаться ее изнасиловать.
  Добиться для себя удовольствия ему удалось достаточно быстро. Еще бы. В таких, так сказать, экзотических, новых для него условиях и ситуации. Закончив свое поистине грязное дело, он откинулся на кровать рядом с ней и лежал просто в состоянии эйфории. Сколько вечеров до этого в своей полутемной пустой квартире он лежал на полу или на диване с руками над головой, полный своих депрессивных чувств и мечтающий лишь о прикосновении к ней?! Несметное количество. И вот он здесь, уже возле нее. И может делать с ней все, что захочет! Какое же это было блаженство! Он закрыл глаза и почувствовал аромат ее кожи. Затем провел рукой по ее волосам, едва прикасаясь с ним. Такое свое непреодолимое желание близости с ней даже путем такого насилия объяснить он не мог даже себе. Это все происходило бессознательно, и он абсолютно не мог себя контролировать. Все, чего он хотел сейчас: просто обладать ей, прикасаться к ней. И чтобы это никогда не заканчивалось.
  Все это продолжалось примерно в течение двух часов. Причем он еще несколько раз прикладывал к ней хлороформ, боясь, что она очнется. Затем он все же собрался, и еще раз кинув на нее взгляд, молниеносно покинул ее квартиру, предварительно сделав слепок ее ключей.
  Да. Ему понравилось насиловать ее. И он не боялся себе в этом признаваться. Но в следующий раз ему хотелось бы уже это сделать так, чтобы она понимала все и могла двигаться. Но ему снова хотелось сделать это тайно. Так, чтобы она не поняла, кто это. О ненасильственном сексе он пока и не думал. Во-первых, все это его ужасно заводило, а во-вторых он боялся того, что Дениел его просто отвергнет. Какой смысл вообще тогда пытаться просто переспать с ней?
  Спустя некоторое время Дениел очнулась в своей комнате с горящим светом. Она не понимала, как она здесь очутилась и что вообще произошло. Приподнявшись, она поняла, что лежит в куче грязных простыней.
   Она отпрянула от всего этого. Ей хотелось поскорее смыть с себя это все. Ее колотило. Она страшно испугалась, и ей было даже мерзко прикасаться к себе самой в душе. Затем она немного отошла от всего этого. Надев халат, она пошла к себе на кухню пить чай.
  Что ей делать? Куда обратиться? К кому пойти? У нее же особо нет ни друзей, никого. Именно вот так, чтобы поговорить по душам. Чтобы не стыдно было рассказать обо всем этом сраме.
  Нет, ей уже не было противно. Даже более того ей даже нравились эти ощущения. Она перестала чувствовать себя использованной. В ней засело какое-то странное любопытство и желание продолжения.
  "Доигралась",- сначала сказала себе она, представляя всех, кого кинула когда-то.
  Затем она представила, вернее начала мечтать о том, чтобы это сделал Максим, но тут, же махнула рукой, понимая, что такой как он на это не способен.
   Она сама начала смеяться с этих своих мыслей. Максим. Дурацкий девственник. Да что он вообще может?! Идиот.
  "О! И, кстати, о Максиме",- подняла она палец, разговаривая сама с собой.
  "Ведь ты же мой наставник, Максимка, я обращусь к тебе. Посмотрим, как ты помучаешься, слушая все это", - усмехнулась она и пошла, взять телефон.
  Затем, набрав номер Максима, стала ждать ответа, несмотря на уже достаточно позднее время. В этот момент Максим уже находился в баре далеко от ее дома и все никак не мог отойти от тех прекрасных ощущений, которые испытал сегодня. Он, наконец, почувствовал себя настоящим мужчиной. Пусть и таким дурацким способом.
  " Надеюсь, она не испугается и не сойдет с ума",- это были единственные мысли, которые его тревожили.
   Во всем же остальном он был полностью удовлетворен. Более того, он хотел все быть и быть в моменте, который уже завершился. Ему не хотелось даже мыться, ни переодеваться, дабы не смыть с себя ее запах. Ему даже не хотелось двигаться, чтобы воспоминания обо всем произошедшем не улетели от него.
  Внезапно он увидел, что его вызывает номер Даниэлы. Сердце упало от страха: неужели у нее дома есть камеры? Как она поняла, что это он? Макс ужасно испугался, и ему стало стыдно за все, что он натворил сегодня.
   Пропустив один вызов, он опешил, увидев, что она набирает его без передышки второй раз. Такого еще не было ни разу. Сколько раз ждал он от нее звонков, тщетно. И тут вот такое дело. Да. Он сегодня перешел грань, и не стоит быть трусом, нужно ответить.
  - Да,- несмело проговорил он в трубку
  - Максим! Где ты? Нам нужно срочно увидеться. У меня кое-что произошло,- быстро проговорила Дениел.- Ты дома?
  - Нет, я не дома,- начал медленно протягивать слова он, пытаясь вдуматься в ситуацию и быстро сориентироваться на месте.- Но я уже как раз туда собираюсь. Хочешь, я вызову тебе такси или заеду сейчас за тобой?
  - Нет, я приеду сама. Где-то через час. Ты же уже будешь дома?
  - Да. Только Дениел...
  - Что? Ты что, не хочешь меня видеть?- тон Ден пошел вверх.
  - Нет, конечно же, хочу.
  - Тогда в чем проблема?
  - У меня как всегда не убрано,- выдохнул Макс и засмеялся.
  Он, наконец, понял, что Ден не заподозрила его в сегодняшнем инциденте и у него от души отлегло.
  - Ой, да ладно. Как будто я никогда этого не видела. Жди меня, я скоро буду.
  - Хорошо,- не успел договорить Макс, как Дениел уже бросила трубку.
  Быстро расплатившись на баре, он поспешил домой. К счастью, успел он туда первый: ему совершенно не нравилось, чтобы Ден приходилось его ждать. Но практически не успел он ступить за порог и, начав собирать разбросанные по полу вещи, как она уже позвонила в его дверной звонок.
  - Открыто, - крикнул он из глубины квартиры, но она расслышала это и вошла внутрь.
   Сразу же она направилась на кухню, где привыкла с ним разговаривать. Для нее было такое разделение: на кухне она разговаривает, в той замечательной спальне отдыхает и ждет, когда он ласково и нежно укроет ее одеялом, что в принципе, он делал каждый раз по ее приходу.
  - А сегодня у меня есть чем тебя угостить!- радостно воскликнул он, заходя к ней.
  - Что-то ты больно веселый сегодня! Что, жизнь наладилась?- съязвила она ему, увидев его приподнятое настроение и довольно-таки нормальный внешний вид по сравнению с другими днями, что невероятно ее взбесило
  "Неужели, уже нашел себе кого-то?",- пронеслось у нее в голове.
  Но виду она не подала и просто продолжала сидеть, положив нога на ногу и "дырявя" Макса своим взглядом.
   Он же, продолжая улыбаться, сновал по комнате туда-сюда, так и не найдя себе места, затем просто подхватил стул, стоящий напротив нее за кухонным столом и, перевернув его к себе сиденьем, присел на него, раскинув ноги и свесив руки, которыми мог достать Даниелу.
  - Так чем мне тебя угостить?- снова по-дурацки улыбнулся он.
  Все эти улыбки уже стали бесить и его самого, но, как он ни пытался, перестать это делать он не мог. Уж больно он был в хорошем настроении, радуясь всему, что произошло сегодня.
  - Сегодня я выбираю виски,- махнула рукой Даниэла, призывая Максима ее угостить.
  Она передумала рассказывать ему о том, что произошло сегодня. Даже ему она не смогла бы открыться. Будто читая ее мысли, Макс поинтересовался:
  - Ты говорила, у тебя что-то случилось?
  - Нет, нет, ничего особенного,- ответила она, протягивая руку за своим напитком.- Это уже не актуально. Пусть это останется тайной,- подмигнула она ему.
  - Да ладно, я же, как бы, твой наставник,- начал перечить ей Макс, выпятив грудь напоказ.- Ты мне можешь верить, и он подмигнул ей, как и она, ему, ранее.
  - Ну ладно. Вот скажи, Макс, ты вообще понимаешь, что такое "секс"?
   Он на секунду замер, его взгляд остановился, будто он смотрел куда-то вглубь себя, и промолвив, покачав головой:
  - Да. Представляю себе.
  Дениел засмеялась. Она встала и положила Максу на плечо руку, затем похлопала его ею и провела другой рукой по волосам, взлохматив их, и, улыбаясь, продолжила:
  - Да ничего ты не понимаешь.
   Вдруг в глазах Макса сверкнул стальной блеск, словно зажегся и погас огонь от зажигалки, и он, обхватив ее в свои крепкие объятия, прошептал ей на ухо:
  - Только не заблуждайся, не совершай самую большую на свете ошибку: не надо относиться ко мне, как к другу, да и считать меня им.
  Дениел стало снова страшно, как и когда-то ранее в его присутствии. Таким она не видела его уже давно. Она отпрянула от него, быстро вырвавшись из его объятий.
  - Ладно, мне пора.
  - Да ты ведь только пришла,- обратился он к ней, подходя к кухонной двери и закрывая ее.- Я думал, мы проведем ночь вместе.
  - Нет, не проведем,- сказала она ему, подходя к нему и пытаясь отодвинуть его от выхода, но безрезультатно.
  - Перестань, Дени.
  - Да ты перестань, Макс!- они впились в руки друг друга и замерли на мгновение, глядя друг другу в глаза.
  -Ты такой же, как и все,- разочарованно сказала Дениел, глядя на Максима.
  - И какой же?- непонятно уставившись на нее, поинтересовался он.
  - Вам всем от меня нужно только одно.
  Он молчал, продолжая стоять в недоумении. Затем поднятием головы и бровей вверх всем этим спросил ее без слов, чтобы она закончила фразу.
  - Секс, что.
  - Перестань. Сядь.
  Дениел, расстроившись, послушно села на стул, на котором до этого сидел Макс, и опустила голову. Он же сел на корточки и, взяв ее за руки, которые тотчас же начал осыпать их поцелуями, а затем сказал:
  - Нет, я не такой. Мне нужен секс лишь потому, что я мужчина. Более того, помешанный на тебе мужчина. Безумно в тебя влюбленный. Мне нужна только ты. Я тебя никогда не покину. Я всегда буду с тобой, слышишь. И я всегда буду тебя любить. Вот и моя разница. Не думаю, что другие, кто тебя просто хочет, тебя еще и любят так, как я.
  Она подняла на него свои глаза. Да, она понимала, что он не врет. Но сейчас ей было все равно. Она хотела отделить любовь от секса. Хотела, чтобы любовь была чем-то чистым. Чтобы он к ней не прикасался. Секс во всех его грязных проявлениях, безусловно, был одним из главных аспектов для нее, но как же она хотела, чтобы для мужчины, который бы действительно безукоризненно любил ее, это не было самым главным. Ей просто необходимо было это понимать.
  - И ты готов любить меня даже без секса?
  - Как видишь, готов,- соврал Макс.- Я же до сих пор еще продержался,- улыбнулся он.
  - И что, у тебя никого не было?
  - Представь себе, никого,- промолвил он, продолжая зацеловывать ее пальцы, кисти, ногти и даже продвигаясь вверх по руке.
  Она была настолько польщена этими его словами, что обняла его. Он почувствовал ее совсем близко. Жар снова прилил к его телу. В висках забилась кровь. Он снова захотел обладать ей, но решил выждать лучшего момента, и пока что не усугублять ситуацию. Пусть пока думает так, как он позволяет ей это делать. А пока что он будет хотя бы наслаждаться легким прикосновением ее волос к своему лицу, и продолжать вдыхать запах ее тела.
   Когда Дениел уже оторвалась от Максима, она сказала ему, что не хочет сегодня уезжать, он разрешил ей остаться и сегодня впервые они даже без разговоров просто легли спать вместе, и даже быстро уснули. Лишь проснувшись ночью, Максим уверился, что она накрыта, и заснул снова.
   После этого случая Дениел задумалась о своем поведении, и решила пока не иметь непостоянных сексуальных контактов с представителями Темных. Мало ли что.
  Она даже сроднилась с Максом после этого всего. Его она стала почему-то выделять среди тех, кто хочет от нее секса. Ей казалось, что он превозмогает себя, не требует этого от нее, как это было раньше. Поэтому он казался ей удивительно чистым и святым.
  Он постоянно ухаживал за ней. Она стала чаще приходить к нему домой. Если ей становилось плохо, при любой, даже минимальной боли, он, пользуясь возможностями, данными Организацией, исцелял ее. Он готовил еду, приносил ей напитки в постель, всячески опекал ее. Она даже привыкла к этому. Особенно к тому, что каждую ночь перед сном, если она оставалась у него, он ее накрывал. Правда, ее смущало, что в некоторые дни, стоило ей проснуться, когда она открывала глаза, она видела перед собой Макса, который не спал. А лишь сидел и наблюдал за ней, пока она спит.
   Ей от этого всего становилось не по себе. Было какое-то гнетущее ощущение. В нем самом, в его квартире. Она проклинала себя за то, что некогда околдовала его, сделала приворот. Более того, Лика говорила, что неизвестно когда, но это неизбежно: это заклятие все равно ударит по ней бумерангом. Все вернется вспять. И в разы больше. Она опасалась этого. Никто ведь не хочет платить по счетам. Особенно, зная, что платить надо собой за что-то плохое. Даже к Лике она стала приходить с Максимом. Однажды она удивилась, обнаружив, что в гостях у Лики уже находились Борис и Макс, когда она пришла навестить подругу.
  - Не знала, что ты знаком с Борисом,- обратилась она к Максу.
  Он в ответ развел руками и лишь пошел с ней поздороваться, обнял ее, и они с Борисом покинули основную комнату, отправившись на кухню, чтобы дать возможность девушкам пообщаться между собой. Зайдя в кухню, он придумал просьбу для Бориса: пойти в магазин за новыми напитками, а сам устремился поближе к девушкам.
  Встав в коридоре у входа в комнату, где они сидели, Максим прислушивался к тому, о чем же Дениел разговаривает с Ликой. До него сначала лишь долетали обрывки фраз. Затем он уже конкретно понял, что Дениел рассказывает о том случае, когда он усыпил ее. Дослушав все до конца, он уверенно вошел в комнату и включился в разговор.
  - А что ты чувствовала после всего этого?
   Обе девушки встрепенулись и уставились на него.
  - Не хорошо подслушивать, Максим,- возмутилась Дениел.
   И они обе тотчас замолчали.
  - Почему же вы перестали разговаривать? Эй, так не интересно. Продолжайте,- обратился к ним он.
  - Да не очень хочется говорить о личной жизни при других.
  - Да я все равно уже все слышал.
   В этот момент Дениел захотелось зашвырнуть в Максима чем-то тяжелым.
  - Есть те интимные места человеческой жизни, о которых говоришь лишь избранным. А у тебя нет совести,- тыкнула Ден в него пальцем.
   Так и продолжали они сидеть втроем молча. Никто из них не решался нарушить тишину.
   Первой все же заговорила Дениел. Она обращалась к Максу.
  - Ну а ты, как мужчина, скажи мне: вот что должен был чувствовать мужчина при этом? Что он хотел? Какие цели преследовал? Он же меня не убил.
  Максим минуту промолчал. Затем ответил:
  - Да откуда мне знать,- почесал он затылок. - Возможно, он просто стеснялся так к тебе подойти,- и тут они все втроем засмеялись.
  - Вот ты дурак, Макс,- сказала ему Дениел.
   И лишь у Лики пролегло сомнение. Уж больно заиграли в глазах Макса какие-то непонятные огоньки при этих словах.
  - Он, наверное, просто влюблен. Вот и все,- продолжил Максим.
  Дениел опять засмеялась.
  - Макс на все смотрит со своей колокольни,- обратилась она к Лике.
   Та же лишь молчала и наблюдала за Максимом. Она не доверяла ему. Более того, он ей изначально откровенно не нравился. Но она относилась к категории тех простых людей, которых можно "купить", вот только не деньгами, а скорее всего, человеческим вниманием и отношением.
  Он стал приходить к ней, приносить ей подарки, наполнять ее дом новыми предметами обихода, приборами для кухни, угощал всякими вкусностями и жаловался на свою судьбу. Это разжалобило ее сердце, и она к нему немного смягчилась. Нельзя сказать, что делал он это специально. Возможно, чувствуя от нее отдачу, он и сам был не против ходить к ней.
  Так сказать, совмещал приятное с полезным. И налаживал отношения с самой близкой подругой Ден нынче, обретал в ее лице возможного союзника, и, для себя, обзавелся новым искренним человеком, который был готов открыть для него свое сердце. И даже, изредка, свой дом.
   Лика жила очень уединенно. Причем, она много времени проводила вне города. Где она была и чем занималась: все это оставалось втайне, и было только на ее совести. Как ни пытался выспросить об этом у нее Макс, это было бесполезно. В другие же дни, даже когда она была дома, ей часто хотелось проводить время уединенно. Поэтому такие их вечера происходили редко, но все равно он шаг за шагом, завоевывал ее, и тем самым, приближался к Дениел.
  Но, со временем, его стала не устраивать его участь неизвестно кого. Несмотря на все время, которое они проводили вместе, он не был ей, по большому счету, ни другом, ни наставником, ни парнем, ни любовником. Это выводило его из себя. Он не знал, как вести себя дальше, и понял, что необходимо что-то менять. Не придумав ничего иного, он решил ошарашить Дениел.
  Да. Поистине, Максиму надоело скрываться. Он решил напугать Дениел. и вообще, не мог он уже терпеть, так снова хотелось ему физической близости с ней, и он решил пойти "ва-банк". Когда Дениел пришла домой, ей вдруг пришло смс с незнакомого номера: "Готовься, не бойся, я скоро открою твою дверь".
   Она сразу же поняла, что это тот сумасшедший маньяк. Быстро отпрянув от входной двери, она направилась в гостиную и стояла спиной к входу, просто закрыв глаза, ужасно боясь их открыть.
  Затем она услышала душераздирающий на тот момент звук: поворот ключа в дверном замке. Невозможно передать ощущения страха, который она тогда пережила. Деваться-то было некуда. Максим же в этот момент чувствовал снова небывалый прилив энергии. Он питался ее страхом и дрожью в ее теле. Нагло зайдя в ее квартиру и увидев ее сзади, он медленно стал продвигаться к ней. Ее трясло еще больше. Что будет дальше, чего ожидать, она не знала.
  Он видел, что она сжала глаза руками, потому понимал, что она не увидит его, даже если он ее обойдет. Потому, поравнявшись с ней, он это и сделал. И почувствовав весь ее страх и, даже видя ее трепещущее тело, просто спустился на колени перед ней и обвил руками ее таз, положив свою голову на уровне ее живота. Внезапно она поняла, что бояться нечего. Она ощущала странное ощущение стабильности в присутствии этого человека, несмотря на весь ужас этой ситуации. Открыв глаза и опустив их вниз, она увидела перед собой Максима. Нельзя оспорить то, что десять процентов она, конечно же, отдавала тому, что это будет именно он, и потому вздохнула с облегчением. Жестом, попросив его встать, когда он поднялся, и их глаза встретились, она даже обняла его, прильнула к его телу. Дрожь все еще продолжала колотить ее, и ей просто необходимо было успокоиться. Он тоже ее обнял, почувствовал все эмоции, которые исходили от нее. Еще в своем порыве она прошептала:
  - Как хорошо, что это ты. А то я тут уже так испугалась.
   Внезапно к ней стало приходить осознание всего, что здесь произошло. Ведь Максим все же пришел к ней не как ее наставник, и не как друг, а как тот человек, который все последнее время запугивал ее. Тот, по вине которого она стала опасаться всех мужчин и только и оглядываться на улицах.
  - Так это ты,- выпалила она ему, отскочив от него.
  - Кто я?- ответил ей он, и она не узнала его взгляда.
  Его глаза почернели. Перед ней предстал какой-то демон. Она стала метаться от него по квартире, но он схватил ее в свои цепкие руки и повалил на кровать. Как ни пыталась от него вырваться, сделать этого она не смогла. А может, и не хотела. Поддавшись все же ему, она уже просто терпела все его ласки, ожидая, когда же это закончится.
   Каким ее облегчением было, когда он все же остановился. Она так хотела, чтобы это произошло как можно быстрее. И как она поникла, осознав, что когда он немного отошел от этого своего состояния, он снова решил вернуться к тому же процессу. Куда деться от него она не знала. Сейчас она кляла все на свете. Особенно тот день, когда решилась сделать на него приворот. У нее было одно желание: лишь бы это все поскорее закончилось. Лишь бы он пропал. Умер. Исчез. Растворился. Не важно. Только бы перестал ее преследовать и домогаться. Она уже не знала, что с этим вообще поделать.
  При встречах с Катрин она постоянно теперь жаловалась на его поведение, поскольку этот случай не был единственный в своем роде, и скоро повторился. Затем еще. И еще.
  - Тебе просто необходимо решить для себя, нужен он тебе вообще или нет. Ведь мы сами притягиваем в свою жизнь то, что потом получаем. Если у тебя сейчас такие проблемы с Максимом, значит, ты сама выбрала его как человека, и это тебе для чего-то нужно.
  Дениел стояла потупившись. Она понимала, что Катрин гласит правду, но позволить себе согласиться с этим вслух она просто не могла.
  - Так что мне делать?
  - Ты ждешь от меня совета?- подняла бровь Катрин и замолчала.
  - Да, пожалуйста, молю, - Дениел сказала это таким голосом и так пронзительно заглянула в глаза Катрин, что той не оставалось ничего кроме как покориться и все же ответить Дениел.
  - Я понимаю, сейчас ты думаешь, что он без тебя пропадет. Он без тебя сопьется, или сойдет с ума. Но ты ведь такая молодая, и не пара вы с ним. Зачем себя приносить в жертву? Он же ненормальный!
  - Катрин, он не ненормальный! Он полноценный!
  - То, что он симпатичный и полноценный, это я понимаю. Но он психически неуравновешенный. Ты ведь знаешь это. С ним опасно оставаться где-то. Опасно даже ходить по улицам, зная, что можно там его встретить.
  - Понимаете, Катрин, ко мне никто не будет относиться, как он. Ни один мужчина в мире. Я знаю! Он когда-то сказал мне: " Верь мне. Ты стоишь того, чтобы я даже умер".
  - Здесь ты не горячись. Я уверена, что есть еще мужчина, который относился бы к тебе в разы лучше и совсем по-другому. Не так, как Макс,- возразила ей Катрин.
   Но Дениел лишь качала головой. Казалось, ничего не могло переубедить ее.
  - Так ты любишь его или просто думаешь, что никто не будет больше так относиться к тебе? Причем подумай сама: как? Тебе и вправду нравится такое его поведение? То, что он тебя преследует, домогается, что вообще не может уважать тебя и твой выбор?
  - Он знает мой выбор, - Дениел сказала тихим голосом.- Понимаете, если бы не вся эта ситуация с моими родителями, если бы я только знала, что он в этом не виновен, у нас бы вообще никогда не возникло проблем, но даже то, что он может быть их убийцей, оказалось не способным стереть во мне любовь к нему. Да. Я приняла решение, я не собираюсь от него отказываться. Пока он со мной, я живу.
  - То есть, ты не хочешь идти дальше? Не хочешь разорвать этот ужасный узел, исцелить себя, найти нормального мужчину?- Катрин рассвирепела.
  - Он был нормальным,- глаза Дениел уперлись в одну точку.
   Она перелистывала что-то в своей голове, пытаясь просмотреть прошлые воспоминания.
  - Максим на днях предложил мне выйти за него.
   Это известие повергло Катрин в шок.
  - И ты?
  - А что я?
  - Что ты собираешься ему ответить? Ты же не сделаешь этого?- и она осеклась.
  - Я думаю, что я согласна,- отчеканила Дениел, и ее лицо расплылось в улыбке.
  - Нет, все же я тебя не понимаю. Хоть убей,- развела руками Катрин.- Мы ведь начинали наш разговор о том, что ты хочешь, чтобы он исчез, и больше не истязал тебя, теперь ты собираешься за него замуж. Чего ты хочешь? Зачем ты мучишь себя?
  - Наверное, все же я люблю его, - рассеянно озираясь по сторонам, сказала Дениел.- И он, возможно, лучшее, что было в моей жизни. Я хочу сделать его счастливым. Хотя бы попытаться. Он и так уже многое пережил по моей вине. Да и я без него не смогу. Он заботится обо мне, когда мы вместе. Я попрошу его, чтобы у нас был такой же большой дом, как и у моих родителей. Быть может, мы сможем быть счастливы.
  - Если бы он еще знал такое слово,- буркнула про себя Катрин.
  - Что?- Дениел совершенно не расслышала ее слов.
  - Да ничего. Просто то, что такие люди, как Макс банально физически, душевно, морально, называй, как хочешь, не могут быть счастливы. Попомни мои слова: ты и сама сейчас не знаешь, на что себя обрекаешь. Я бы сейчас просто хотела молить тебя о том, чтобы ты стала счастливой. Сама. Оставив его и все связанное с ним позади. Но, смотря на тебя, я понимаю, что переубедить тебя будет просто невозможно. Что же... Ты точно решила? Может...?
  - Да, я все уже точно знаю, Катрин. Я соглашусь. Я позволю ему сделать меня счастливой.
   Катрин ухмыльнулась и лишь обняла Дениел, пытаясь вложить в это столько тепла и нежности, сколько только могла, так как абсолютно не верила в Максима и его потенциал. Ее сердце стали терзать сомнения, правильно ли она делает, разрешив Дениел сейчас ввязаться в это.
  Но мечтам и планам Дениел относительно идеальной семейной жизни с Максом не дано было осуществиться. Все они разрушились как карточный домик. Как человек, который никогда не знал счастья, может дать его другому человеку?
  Максим очень изменился буквально с первого дня после свадьбы. У Дениел порой стало складываться впечатление, что она живет со зверем. Ранее улыбчивый и снисходительный Максим, который был на ней лишь зациклен, теперь вообще помешался. Он требовал от нее покорности, желал быть постоянно с ней.
   Надежды, которыми он жил, наконец, осуществились. Вот она, его мечта уже рядом с ним: протяни руку и получишь. И это еще более заставляло бояться его о будущем дне, в котором он мог ее потерять. А это уж точно не входило в его планы. Он столько шел к этому, столько стремился к обладанию этой женщиной, что теперь, когда она уже очутилась, так сказать в его руках, он не собирался ее никуда отпускать. Это же душило ее. Она чувствовала себя, как в плену, клетке, из которой она мечтала вырваться. Ей хотелось лишь оказаться по ту сторону этой жизни, почувствовать себя живой. Порой она ненавидела Макса и хотела лишь крикнуть: открой! Открой мне дверь в прошлую жизнь из этого плена. Он чувствовал это, и это еще более заводило его. Ее жестокость, холодность и недоступность были для него подстрекающим фактором для увеличения желания полного обладания ей.
   Такой одинокой и несчастной, а так же загнанной в угол, она не чувствовала себя еще никогда. Ее заточили в пустоту, и ей просто необходимо было для выживания придумать план побега. Она, безусловно, ценила отношение Максима. Его заботу о ней, нежность, подарки, обеды, времяпровождение. Но столь теплые и золотые минуты длились недолго, и опять по накатанной он превращался в зверя, яростного и не знающего жалости, которого Даниэла боялась и ненавидела больше всего.
  В их новом доме в спальне над кроватью Макс поместил зеркало. Учитывая, что он предпочитал только позу, когда он сверху, то Дениел, когда ее глаза были открыты, представлялась картина его спины, голой или слегка прикрытой покрывалом, которая находилась над ее телом и ерзала взад-вперед. Его черные волосы и ее руки, которые овивали его, то тут, то там. Даже в кошмарах картинка с этого зеркала мучила ее, и она просыпалась в поту, крича при этом.
  Порой он устраивал для нее приятные сюрпризы. Однажды Максим пригласил Дениел на ужин. Еще в такси он завязал ей глаза и предложил просто довериться ему и следовать за его рукой, полностью полагаться на него.
   Когда он снял с нее повязку, она поняла, что они очутились в какой-то комнате, предназначенной лишь для них двоих. За столом стояло вино, уже были расставлены различные яства. Вся комната была оббита мягким бархатом красного, черного и других похожих на эти цвета оттенков. Даниела хотела было хотя бы немного выпить, но Максим уже не мог ждать, ни минуты. Он накинулся на нее как разъяренный зверь, бросая ее туда−сюда и пытаясь завладеть ею в самых различных позах, в каждой из которых он все равно был главным.
   Как же Дениел устала от всего этого. Но она даже и представить себе не могла, что это может закончиться. Вся эта пытка их отношениями уже слишком затянулась и она просто не представляла себе жизни без нее. Он был полным абсолютным доказательством любви. Того, что любовь действительно существует. И мужчины умеют любить. Вот так, сначала даже не получая ничего взамен. Выстоять в грозу, как бы ни было тяжело. И не опустить руки.
  Иногда она проклинала его взгляд, который сканировал ее настолько, что она не знала, куда деться от этого. Но она все равно продолжала еще настолько быть в этом горе, в смерти родителей. Существовало много "но".
  Во-первых, она ненавидела его за то, что думала, что он виноват в их смерти. Потом, она его действительно тоже любила. И не понимала, может, это для него только работа, то, что он с ней, ведь он был ее Хранителем. Или, все же, чувства. Или она его интересует только как сексуальный объект. Да и со временем в Дениел стали расти сомнения относительно приворота. А вдруг он стал таким и любит ее только благодаря тому, что она тогда сделала. Все это саднило ее душу и медленным ядом расползалось по ее мыслям и телу. Так и расходились они от раза к разу обессиленные эмоционально. С надеждой и неверием в будущее одновременно. И одним тем, что они не верили в будущее, они закапывали его уже прямо там.
  Дениел сбегала из дома к друзьям, просто покидала Макса ночью, да и он тоже не отличался особой преданностью. Все меньше времени проводили они вместе. Совместная жизнь стала для них каким-то удушьем. Никто из них часто даже не собирался спешить домой. Любовь резала их напополам. Они знали, что половины одного целого, но что-то висело между ними. Каждый хотел воли, просто вырваться из всего этого. Где же была формула их счастья? Почему, уже даже начав жить вместе, они его упорно не могли найти? Что висело между ними, заполняло их души ужасом и рвало сердце на куски? Почему они не могли просто спокойно дышать?
  Дениел хотелось порой просто умереть, а Максим чувствовал себя как на минном поле из-за истерик Дениел. Он просто стал хотеть спасения от всего этого. Его достали перемены ее настроения, то, как умело она могла вымотать из него все нервы, при этом добивая и саму себя. Она в этом нуждалась, как в еде и воде, а он уже просто начал уставать от всего этого. Ее постоянного горя, которого было и в нем самом предостаточно.
   Ему просто нечем было ей ответить. Он и сам чувствовал огромную боль, которая заполоняла его душу, и от которой он не планировал избавляться. Ни он, ни она не хотели помочь друг другу, все более измучивая свой союз. Порой Макс вообще относился к их отношениям как к приказу из Организации. Ему легче было придумать, что его просто заставили это делать. Потом он будто прозревал, смотря на нее. Вот же она, любовь всей его жизни, то, к чему он стремился, здесь, рядом с ним, что же ему еще надо. Когда-то он готов был отдать все лишь за один ее взгляд, а теперь ему бывает тяжело сидеть рядом с ней, хочется просто сбежать.
  То она ему снилась, и когда он просыпался, небо раскрывалось перед ним, и он видел ее глаза и улыбку. Она была для него хуже любого ангела. Но, что же, случилось? Может быть это не то, чего он хотел?
   Раньше он лишь хотел ее. Теперь, когда она была постоянно рядом с ним, он стал больше ее понимать, и перед ним открылись новые вопросы. Чего он хочет: жизни или смерти? Что стало с его душой за это время? Что перегорело в его сердце? Где же его место на Земле? И хочет ли он вообще жить? Если да, то зачем, для кого? Для себя или для нее? Абсолютно не зная, что впереди, он уже не мог просто наслаждаться ее присутствием. Что-то стало его претить.
   Раньше он думал, что она и есть то, что держит его на земле. Теперь же в ней он видел лишь причину своих извечных страданий. И видя ее отношение, понимал, что он причиняет ей их так же не меньше. Так стоило ли идти так долго ради всего этого? Быть может, он просто сам "отстой", и вообще ничего не хочет. Потеряв платформу и желания, Макс не знал, что ему делать дальше. Он просто потерялся в этом мире, и хотел попробовать что-то новое, отправиться туда, где еще не был.
   Все больше он стал сидеть, просто потупив взгляд. Со стороны могло показаться, что он о чем-то напряженно думает. Но это было отнюдь не так. Он просто отправлялся куда-то в свои грезы. Туда, где он еще не был. Иллюзии и мечты поглощали его день за днем все больше и больше. И, в конце концов, он готов был оторваться от реальности, которая стала теперь уже физической, и висела на нем, как железные цепи. Пока Дениел не было рядом, он мог представлять ее рядом с собой сколько угодно, мечтать, что она окажется в его объятиях, падая в пропасть чувств, когда он наконец встречался с ней. Теперь же она постоянно была рядом, они ведь жили вместе. А он часто хотел лишь забыться. Все, в чем он нуждался - это было одиночество и простор для этого. А тут еще эта Линда! Как же он утомился от всего этого. Нет, это явно было не то, чем он хотел жить.
  Реальность оказалась слишком плотной для него. Она не позволяла ему жить в том полусне из мечтаний и страданий, к которому он уже так привык. То, чем он бредил раньше, теперь представлялось для него пыткой. Теперь, когда Дениел сидела с ним рядом, она уже не понимала, о чем он думает. А думать он стал постоянно. Или он вообще не думал? Это было не ясно для нее. Он просто сидел, полностью отрешенный от реальности и погруженный в свои мысли. Она не понимала, то ли он не хочет с ней сидеть, то ли просто устал, то ли его все устраивает. Хотелось просто вспороть его черепную коробку и вытряхнуть оттуда все мысли, дабы хоть немного его понять. И все эти моменты сожалений о прошлом, огорчения по поводу настоящего и мечтаний о свободном будущем, перемежались в нем с непонятными приступами, с которыми он не мог справляться. Внезапно им начинало овладевать сумасшедшее желание Дениел, захлестывала ревность, он опять стремился, летел к ней. Порывы агрессии налетали на него незаметно. Он бил и Дениел, и Линду. Та уже стала опасаться его. Но она оправдывала такое поведение лишь тем, что Дениел, возможно, его добивала.
   В отличие от Сергея, который разрешал Светлане приводить в их дом ее друзей, Максим наотрез отказался это делать, а когда Дениел все же необходимо было вдохнуть свободу, и она отлучалась, пусть и на недолгие встречи со "своими", так сказать, Максим просто негодовал. И вот, в очередной раз, в один из вечеров, когда Дениел по обыкновению вернулась от друзей, Максим встретил ее с улыбкой, но очень поспешно засеменил за ней. Когда он шел сзади, Дениел начинала его опасаться, так как неведомо было, что он сделает в следующую минуту. Подходя к входу в одну из комнат, Дениел содрогнулась от страха, почувствовал его яростное прикосновение.
  Дверь распахнулась, Максим кинул Дениел так, что она ударилась о стеклянный стол и проломила его своим телом. Лежа в состоянии полнейшего шока в груде стекол и начиная истекать кровью, она только чувствовала на себе глухие удары Максима, который так и не мог успокоиться.
  - Ты все мужиков себе собираешь?! Все ищешь себе кого-то еще?
  - Нет, нет,- лишь твердила она, закрывая себя окровавленными руками.
  - Проститутка! Шлюха!
  - Нет, Макс, я верна тебе. Ты же сам это знаешь. Я же видела, ты следишь за мной!
  - Кто?! Я?!- его лицо перекосило от злобы.
  Он плюнул и лишь мерзким тоном промолвил:
  - Я уже давно этого не делаю.
  Приподнявшись и даже не помогая ей встать, он вдруг снова подскочил к ней и, схватив за волосы, кинул:
  - Ты ничего не расскажешь в Организации!- Макс держал Дениел за горло.
  Она же в этот момент, как и в миллионы других, похожих, проклинала себя за тот приворот, которым когда-то его "наградила", а порой, заглядывая в его глаза, она не могла ответить себе на вопрос: а быть может, он всегда, изначально таким был, а она просто этого не замечала? Да и когда она могла успеть заметить тогда, в молодости.
  Закрыв глаза и лишь слушая, как Максим захлопывает за собой дверь, она лежала и молилась о том, чтобы он не вернулся. Затем, все же, собравшись с силами, она пошла в ванну, смыть с себя кровь, и, выйдя из нее, хотела лечь спать в другой комнате, но почувствовала на своей спине взгляд Максима. Обернувшись, она увидела его. Он стоял и, не отрываясь, смотрел на нее. Этот взгляд пронзал ее полностью. Она спешно отвернулась и помчалась в ту комнату, легла на кровать и, что было сил, сомкнула глаза, будто делая вид, что спит. Максим стал ей приговаривать:
  - Ты моя жена, ты должна спать со мной в одной постели!
  Она отпрянула от него и забилась на другой угол кровати. Всю ее колотило.
  - Я тебя боюсь. Как я могу спать с тобой!
  - А придется,- и Макс накинулся на Дениел.
  - Ты сумасшедший, - лишь успела крикнуть она, он же, закрыв ей рукой рот, принялся ее насиловать.
  На следующий день, зная, как Линда относится к Максу, Дениел решила навестить эту женщину. Она всегда втайне хотела с ней подружиться, рассказать о своих чувствах, прояснить что-то в их напряженных отношениях.
  Линда всячески избегала этого общения. Она всем своим видом показывала, что не переносит Дениел. То и дело, отворачиваясь от нее или постоянно споря и категорично высказываясь на все попытки Дениел установить с ней контакт. Линда была как конь в шорах.
   Даже сейчас, когда Ден снова пришла к ней со следами побоев, Линда, видя перед собой уже живую Даниэлу, совершенно не хотела вдуматься, понять ее чувства. Она руководствовалась только теми эмоциями, которые ей навязал Макс, не понимая одну лишь истину. Ведь она и Макс-это были два разных человека. И хоть он и был ее, как она любила высказываться, эмбрионом, она вполне имела право на свое мнение. И должна была приложить хотя бы минимальные усилия, чтобы его действительно сформировать, а не слепо потакать Максиму в его депрессии и маниакальности и все это сбрасывать на Дениел, не пытаясь разобраться с тем, что творится в ее душе. Но переубедить Линду, казалось, представлялось невозможным.
  - Я знаю, что вы меня не любите. Но я лишь не понимаю, почему. Вы мне очень нравитесь. Я уважаю вас. И хотела бы с вами дружить, - Дениел говорила эти слова будто в пустоту.
  Пробраться сквозь стальную броню Линды ей все равно не удавалось.
  - Зачем ты мучаешь его? Если не любишь,- холодным и отчужденным категоричным голосом смотря прямо в глаза Дениел, снова отрезала Линда.
  Сжав руки в кулаки, и собравшись с силами, Ден ответила ей:
  - Во-первых, если ему уж так плохо со мной... Я...Я давно уже говорила ему уходить, пытаться строить свою жизнь, и, во-вторых, откуда вы знаете, что я его не люблю,- тут у Дениел началась истерика.
  Из глаз стали катиться слезы. Но Линде было ее не жаль. Более того, такое поведение ее бесило. Она его не понимала. И еще более пропитывалась отвращением к этому человеку. И даже не пытаясь успокоить Ден, она проговорила:
  - Максим идеальный, святой человек. Я порой поражаюсь. Как вот можно так долго любить. Просто любить, ничего не требуя взамен. У меня никогда такого не было, - Линда, как обычно, стала печалиться по этому поводу.
  - Вы просто не понимаете,- начала Дениел.
  - Что же я не понимаю? Может, ты мне прояснишь?- с вызовом ответила ей Линда.
  - Никто не может любить вот так долго, как вы выразились, если его не любят с другой стороны. Человек любит пока у него есть надежда. Надежда на взаимность. Значит, другой дает ему понять, что он ему не безразличен. И тот, кто любит и добивается отношений, просто ждет. Потому что он уверен в другом. Он знает: ему есть чего ждать. Вот миллионы моих друзей могут просто влюбляться. Их влюбленности как одноразовые зажигалки: одинаково пламенны и недолговечны. Они легко заводят отношения, каждый раз клянутся, что это в первый и в последний раз, что такого, как к этому человеку они никогда не чувствовали. Мне их жаль, потому что они врут себе сами. Они не умеют любить. Наверное, настоящая любовь не бывает легкой. И не вспыхивает она от страсти. И если все хорошо сразу, потом это просто угаснет. Есть же специально еще другие слова: роман, влюбленность.
  Линда совсем не слушала Дениел. Она, как обычно, как человек чрезвычайно субъективный и обидчивый, уловила всего пару слов.
  - Что ты хочешь этим сказать? Что я не умею любить?- Линда рассвирепела.
  Дениел при этих словах захотелось ее просто удушить. Как можно быть настолько зацикленным на собственной персоне, чтобы во всех словах другого человека видеть лишь себя? Страшный эгоизм! Она поняла: Линде она ничего не объяснит, но, все же, продолжила пытаться это сделать.
  - Причем здесь вы? Я вас не знаю. Я не знаю, любили ли вы или еще полюбите. Да каждый может полюбить. И это сделает его лучше. Или просто уведет в яму, как Макса. Смотря, как пойдет. Любовь дает очень большую фору, если взаимна, и если в ней не везет, она может довести человека до крайней деградации. Особенно, если человек относится к другому, как к объекту, а не как к человеку, маниакально, и, настроен лишь на негатив, неся в себе самом страдания, депрессию, давая им пищу, с каждым днем все больше и больше. Вы, наверное, очень несчастны, да, Линда?
  Линда отвернулась от этой малявки. Она просто бесила ее. Откуда она вообще может знать, что там она, Линда, чувствует. Да какое право вообще она имеет ее оскорблять! Лезть своими грязными ручонками, которые натворили столько мерзких дел в ее душу. Душу Ангела.
  - Я всем сердцем желаю вам, Линда, чтобы вы обрели свою любовь. Или помирились с тем человеком, которого любили. Вам просто нужно стать, простите, но менее агрессивной, зацикленной на себе, ваших "хочу", ваших обидах. Поймите: никто уже не собирается вас обижать, даже если кто-то это раньше и делал. По крайней мере, новый человек пока еще ни в чем не виноват. Можно ведь дать ему шанс. Вам нужно быть менее категоричной, не воспринимать все буквально так, как вам кажется, потому что, как я поняла вам свойственно все перекручивать и на все смотреть под своим, известным одной лишь вам углом. И научитесь прощать. Это самое главное. Без прощения нет любви. Потому что каждый делает столько ошибок. Вот Макс мне все простил. А вы смогли бы так?
  Линда была просто белая как мел от злости. Она не верила своим ушам. Эта девчонка будет ей, Линде, еще что-то такое говорить? Абсурд! Верх наглости!
  - Ты еще будешь меня поучать?
  - Нет, нет, что вы. Быть может, вы просто когда-то вспомните мои слова и они, если вас и не согреют, дадут вам понять, как двигаться по жизни дальше. Не думайте, что я такая умная и вот тут умничаю при вас. Я вообще не святая. Вы это знаете. Просто со стороны видней. Но я никогда, пока не пройдет время, не могу понять слова другого. И воспринимаю все так же злобно порой, как и вы сейчас,- Линда опять сморщилась и зажалась. - Но, потом, когда я, наконец, дохожу до этого своим умом я понимаю и поражаюсь, о Боже, как же люди были правы. Ведь все мы в конечном итоге, когда говорим другому то, что мы видим, желаем ему только добра. По крайней мере, сейчас я вам все говорю совершенно искренне. Поймите. И не защищайте так Макса. Он тоже не святой. И если бы вы, хоть на момент, задумались обо всем, что он творит и что он делает, с его-то потенциалом по жизни вообще, как он живет, вы бы ужаснулись. Но вы слепы, Линда. Я надеюсь, наступит день, и вы прозреете. Прощайте!
  Практически уже на пороге, Дениел обернулась и лишь добавила то, о чем так хотела рассказать сегодня Линде, но так и не дошла до этого:
  - Вы не знаете этого человека. Это страшный человек.
   Сказав это, она лишь кинула на Линду полный отчаяния и печали взгляд. И Дениел покинула квартиру не на шутку разозленной Линды. Она была разочарована. Работник Организации. Святейшей души женщина. С такими поступками и мыслями. Святыми, поистине святыми. Ведь Линда никогда не жалела себя, когда нужно было делать что-то для других. Жила для других не для галочки, не ожидая, что за это будет похвала. Она просто должна была это делать. Это было ее призвание. Она хотела это делать, и делала. И за это ее можно было уважать и преклоняться перед таким человеком. Да уж. В некоторых вопросах она действительно была слепа и упряма как осел. И Дениел было жаль ее. Но помочь ей она не могла. Да и не хотела. Это выбор каждого, как жить и что думать. Каждый должен прийти к чему-то сам.
  Дениел вообще не хотелось возвращаться домой. Она лишь по привычке оглядывалась по сторонам, думая, что Макс будет за ней следить, чего она страшно опасалась. Он же уже даже не мог ответить на вопрос, а хочет ли он ее возвращений. Потому что когда он видел ее, волна агрессии снова настигала его, и он ничего не мог поделать. Что-то не ладилось в их жизни. И он не знал, как найти выход из этой тьмы.
   Каждый момент его жизни тянулся так тяжело и медленно, как жвачка, и если другие жаловались на нехватку времени, он же просто не знал, куда себя деть. Будто он жил уже вечность, и все его часы, годы были не мгновениями, а ужасно длинными промежутками времени. Он утратил смысл жизни, придя просто к выводу о том, что жизнь априори не имеет смысла. И все, что он ни сделает сейчас, не будет иметь значения, когда он умрет, так стоит ли вообще прикладывать какие-то усилия, совершать действия. Приобретать новые связи и людей означало опять же потерять их в будущем. Что ему оставалось? Он вычислил. Это было просто жить и наслаждаться тем моментом, который у него был. Но и он выскальзывал у него из рук, да и не видел он ярких цветов в своем безумии и чрезвычайно скучной жизни. Он шел к самым унылым и бесконечным моментам, которым никогда не суждено было закончиться.
   А ведь когда-то он был счастлив. Сейчас, оборачиваясь назад, он мог ответить на этот вопрос. Кто знает: быть может, если бы все сразу заладилось, и выстроилось по-другому, его жизнь была бы иной. И невдомек ему было, что сейчас ведь тоже еще можно было что-то изменить. Стоило ему ожить. Впустить в свою душу новую жизнь.
  Он вспоминал, как раньше твердил Линде о Дениел. Теперь же ему хотелось лишь бродить по городу одному, или лежать возле озера, читая книгу, держа соломинку во рту, вдыхая воздух свежей травы, и изредка откидываясь на землю и поднимая глаза на голубое небо, или просто обзавестись парой-тройкой друзей и веселиться с ними.
   Веселиться? Он уже забыл, что значит это слово. Или никогда и не знал. Так и сидел Макс, сам с себя в шоке. Во что он превратил свою жизнь? Душа его была пуста, он просто устал, у него не было ни друзей, ни увлечений, ни развлечений, он просто завис в каком-то моменте, зациклился, поддавался приступам агрессии и ничего не видел. Единственное, чего он просто жаждал, это было делать что-то, чего он захочет. Вот только в его голове не было ни одной мысли, что же это может быть.
   Собравшись с мыслями, он решил наведаться в Организацию, и поговорить с высшими ее членами о своей дальнейшей судьбе, своих страданиях, депрессии. Ныть и плакаться одной Линде ему надоело, ему нужны были конкретные результаты разговора, конструктивные решения вопроса.
  
  Глава 13
  Подъем
  
  Шло время. Все трое: и Жак, и Мартина, и Николь все более погружались в пучину странных нитей, которые как невидимые путы нависли над ними, и если бы кто-то даже попытался выбраться из этого клубка, ему бы уже не удалось это сделать.
  Жак стал вхож в дом к Николь. Он приходил к ней даже тогда, когда там не было Мартины. Николь звала его сама, а иногда ему просто хотелось поплакаться кому-то о жизни. Ведь ему было невдомек, что другие и так видят его слабость, а он-то думал, что ему удается играть роль сильного мужчины.
   Время поменяло и отношение Николь к Жаку. Разумеется, ее целью осталось все же доказать Мартине, что они не созданы друг для друга. Но вот только теперь подоплека к этому была уже другой.
  Николь втайне мечтала о Жаке. Она хотела, во что бы то ни стало, отобрать его у Мартины. Считала ее недостойной его. Хотя понимала, что и он, собственно говоря, не достоин ничего вообще. Но, видя их отношения, и то, как Жак относится и к ней самой, мечтала она, что наступит такой день, когда увидит он не Мартину, а ее. И станут они на возвышении, допустим на верху какой-то горы или площади, с которой открывается вид, и, держась за руки, будут вместе понимать все секреты бытия. И создадут семью, где она будет ждать его по вечерам. Она хотела дать ему как раз то, чего, по ее мнению, ему так не хватало, и что никогда бы не смогла дать ему такая женщина как Мартина. Она бы терпела все, что бы он ни делал, готовила ему еду, ухаживала за ним. Вот только невдомек ей было: ему такое не нужно.
  Хотя, человеческая душа - самая непонятная субстанция. Да, дух его невозможно было связать, но тело-то можно было оставить в одном месте. Вот так, создав семью. Для того чтобы выяснить этот вопрос, Жаку необходимо было бы лишь оказаться вместе с Николь. Так же, как и ей с ним. Чтобы и он, и она поняли, заблуждаются ли они в желании выбора чего-то другого для себя или, все же, правы.
  Но он был настолько слепым, или Николь настолько умело играла в свою игру, что он абсолютно не замечал этих ее планов по отношению к нему. Он считал ее поистине святой. Думал, что она бескорыстно помогает им с Мартиной, и был благодарен ей за это, воспринимал ее лишь как своего друга.
  Жак и Мартина виделись нечасто. И, когда негодование по поводу этого всего росло в нем, он прибегал к известному уже для себя методу избавления от боли и огорчения,- новым женщинам и выпивке. В Жаке удивительным образом совмещались расхлябанность, полное пренебрежение к любым правилам и социальным объединениям с удивительной чувствительностью. Его позицией на все был даже не нейтралитет, а просто безразличное отношение. Правила, устои- его это не интересовало. Не потому, что он был против, или ему это не нравилось. Ему это было просто не нужно. У него не хватило бы на это и энергии. Да и не хотел бы он ее так впустую тратить. Лучше было заняться другими вещами. Допустим, полежать и помечтать под открытым небом. В то же время абсолютное сочувствие, чувствительность, сопереживание и стремление помочь другим, выслушать их, даже в ущерб себе. Правда, без действий. Максимум, что от него можно было получить,- действительно сопереживание. Если же он был в духе на приключения, то можно было дождаться и действий.
  Сам Жак даже не замечал собственную беспринципность по одной причине. Ему и до этого было все равно. Все мерзкое, что он мог сотворить в этом мире он, впоследствии, оправдывал своей ущербностью, отсутствием силы воли, внутренними травмами и опять, опять по кругу мчался к чему-то плохому. Компания, выпивка, грязные сексуальные связи. Мартина же не замечала всего это. Он был, и этого ей было достаточно. Сама она не отличалась особыми моральными устоями. Они в ней были, да, но нарушить их было не проблемой. И она, в отличие от Жака, за это не раскаивалась.
  Она считала, что вообще, все рамки общества прописаны людьми и создают лишь границы в голове. Если же их убрать, получится вполне приличное существование. Это перестанет быть запретами и многим перехочется это делать, ибо делают они сейчас лишь это из упрямства для самовыражения. Другие же перестанут умирать так рано, потому что меньше будут чувствовать вину. Так что границы только в тебе, в обществе. Везде. И только ты волен понять: убрать их или нет.
  Все развратное, что было у них обоих, воспринималось ими как нормальное. Застать их на этом, да еще и заставить признаться в собственной грешности, было делом просто невозможным.
  Самым интересным пунктом, связывающим их, всегда был вопрос, который хотелось бы задать, собрав их вдвоем: а кому они врут, - себе или другим, - напуская туман, вводя и себя и других в заблуждение. Почему просто не открыться, не рассказать все, показать эмоции, не утаивая их. И в нем, и в ней все они были строго упрятаны за семью замками. Тщательно заливались алкоголем, "заедались" сексом, а так же собственной депрессией и страданиями.
  Так может быть понять причину, и тогда не будет следствия? Но это им было невдомек. Любили они оба ретроспективу. Сесть, начать грустить, обернуться в прошлое, заняться самокопанием. И вот вдруг! О да! Найти то, в чем, видите ли, камень преткновения: место, где они ошиблись. И вперед. И начинай себя терзать. Они даже придумывали то, что делали, но совсем не так, и начинали мучить себя за это, попрекать. Оплакивать себя там и себя сейчас. Свою слепоту. В первую очередь, даже к людям. Ведь оба были склонны идеализировать людей. Видеть их лишь такими, какими рисовали их в своей голове. А когда реальность начинала противоречить уже любому здравому смыслу, столкнуться с реальностью представлялось для них огромной проблемой и травмой.
  Ведь получается тогда: чем же жить дальше? Если вот все так получилось. И человек - не то, что ты о нем думал. Вернее, надумал. Какими бы оба они не были мразями, каждый из них так жил. Ни у одного, ни у другой плохих помыслов изначально ведь вообще не было. Просто некогда их обидели. С ними несправедливо поступили, вот и мстили они теперь. Только получалось, что мстят сами себе. Ведь накрутили что-то: новые взгляды, новое восприятие реальности, а понять бы им уже была пора, что время замков на песке проходит. И необходимо даже не зачеркнуть тот выбор, который некогда они сделали в своей судьбе, а вернуться туда, понять причины вещей, переписать всю эту картину в своей памяти и начать все с нуля.
  Мысли о том, что они такие плохие, аморальные типы помогали им выжить. Потому что в их голове упрямо засел тот факт, что именно через не святость приходит успокоение, сила и счастье. Или хотя бы уважение. И отсутствие страданий.
  Поэтому обвинять их и даже более того, наказывать, было бы нелепо. Они и так уже сами наказали себя сверх меры. Может быть, даже и ни за что. Им хотелось лишь помочь. Они пытались помочь друг другу и так за все время общения сплелись своими душами и тем самым разрослись их травмы, что разорвать эту связь казалось уже чем-то невозможным. Но они не могли помочь друг другу. Им не хватало на это душевных сил. Они лишь могли раскручивать все то, плохое, что у них было еще больше.
  Их иллюзии невольно приводили их к тому, что они просто не умели жить в этом материальном мире и бежали от него в себя. И там сталкивались с все той же старой пугающей ситуацией. И опять чувствовали себя раздавленными. И опять по новой. Алкоголь. Секс. Путаница улиц. Самобичевание. И потом у них уже даже не оставалось сил, чтобы подняться. Встать в душе с колен, и пойти дальше.
  О создании семьи не было и речи. Той семьи, о которой так мечтала Николь, которая заблуждалась, думая, что Жак способен на такое. А все лишь потому, что его слова расходились с действиями. Да, он не был готов, но не признавался в этом никому. Даже себе самому. Он так вырисовывал в своих беседах с Николь свои идеальные картины желаемого мира, что она даже начинала верить, что он готов на какие-то действия ради этого. Мартина же четко отдавала себе отчет в том, что она пока не была готова к семье. И не знала, как под весь ее образ жизни можно было бы это вписать. Ей было удобно так жить. Вот и все.
  Настроение Жака менялось как порыв ветра. Требовать от него придерживаться одного и того же мнения было бы поистине глупо и несправедливо к его сущности. Но порой это была лишь иллюзия. На самом деле, он был чрезвычайно стойким и жестким в своих принципах и позициях. Если ему не нравился другой человек, никто не мог бы заставить его с ним общаться, он мог в любых резких словах отвергнуть того и даже оскорбить. Нельзя сказать, что он был аморальным. Его заботило здоровье окружающих. Как физическое, так и моральное. Жалко ему было и животных. Но, при этом, во всех его поступках чувствовалась полная асоциальность.
  Встретив Мартину когда-то, он, наконец, обрел то, что ему было нужно, - человека, которого можно поддерживать, и который будет слушать и его, и сопереживать ему. Вот такая своеобразная взаимная поддержка. А что он мог дать больше просто слов? А что было ей еще нужно? На самом деле, давал он ей много. Порой, никакие деньги, слава, любые поступки, для осуществления которых необходимо время, которое вы не проведете с человеком, для которого вы их делаете, ничего не решают. Так задайтесь тогда вопросом: а может быть, вы просто делаете это для себя?
  Никто из ее окружения не понимал этой дивной связи между ними. Более того, они еще и думали, что ее вообще не было. Максимум, где видели его вблизи Мартины - это кабак, в котором она привыкла встречаться с Кристофом. Жак всегда сидел в дальнем углу. Иногда один, иногда с друзьями.
   Кристоф помнил его внешность. Увидев его на улице, он бы сразу же ответил, что он его где-то видел, вот только где, он бы не смог сказать. Однажды, когда у Жака сдали нервы, видя Мартину в обществе других мужчин, он подошел к ней, уже при выходе из кабака, и она уже подвыпившая ляпнула в его сторону:
  -Ты чего, вообще "оборзел", колхозник? Да таким простым смертным, как ты, вообще в мою сторону смотреть даже нельзя,- и удалилась восвояси, так и оставив Жака стоять с открытым ртом и дыркой, образовавшейся в душе.
   Так что, никто не догадывался об их любви. Не знали они о том количестве вечеров, которые Мартина проводила у Жака. Как мечтали они оба вырваться из круга своих зависимостей, своих друзей, обязанностей, которые пленили их.
   Как мечтали они лишь сбежать куда-то. Туда, где совсем не так как здесь. Где нет людей. И они планировали это сделать. Найти своего ребенка. Забрать его и жить где-то отдельно от всех вдвоем. Жак просто не мог быть без воды, она успокаивала его, давала ему силы. Рядом с водой предавался он мечтам, помыслам о прекрасном. В ее девственной меняющейся переливающейся глади при свете луны видел он все: свои мечты, чаяния, терзания.
  Он никогда не говорил Мартине, но он очень страдал из-за отсутствия их ребенка рядом с ними. Это же был его сын. Эта рана в его сердце была настолько сильна, что он даже проклинал себя на всю жизнь, прося небеса наказать его за такое бездушие и лишить нормального отца навсегда. Если он еще когда-то родится на этот свет. Чтобы он, наконец, понял, как это, быть без отца. Или жить с отцом, которому ты не нужен.
  Он втайне ненавидел Мартину за то, что она тогда не боролась за ребенка, что она так быстро сдалась. Он понимал, что выхода у нее было. Но никогда не ожидал он от нее такого поступка. Да. Они оба еще не были готовы к созданию семьи.
   Червь сомнений и самотерзаний все ел и ел его сердце и разъедал его душу. И откусывал все большие куски раз за разом. Жаку казалось, что это был не червь, а какой-то саблезубый тигр, который иной раз все сильнее запускал свои клыки в его и так кровоточащее сердце.
  Да. Его мечтой всегда была семья. Виной тому, что этого не было, была лишь его несостоятельность, мягкотелость. Ведь мечты должны еще пересекаться с действиями в реальности и твоей готовностью к этому. Да, он обожал Мартину. Он любил ее по-своему. Любил свято. Чисто. Без претензий. Без указаний. Без ожиданий. Вот об этой любви действительно можно сказать, искренняя. Та, которая ничего не просит взамен. Любовь только за существование. В то время как другие мужчины хотят доказательств любви женщины, а подчинив ее себе или добившись ее и сделав своей женой, начинают кроить ее под себя. В этом случае они просто рассматривают ее как вещь. Как то, что может и должно им принадлежать.
  Относительно Мартины Жак понимал, что другие просто не понимают эту женщину. Никто из них не задается вопросом: а люблю ли я эту женщину, ее душу? Или только оболочку и то, что придумал о ней?
  Порой он начинал чувствовать к ней небывалую ненависть и отвращение. За все, все, что она сделала. За то, какой она была, и какой стала. Главным было то, что она лишила его надежды и мечты о ребенке. О семье. Она вроде бы и была, и ее и не было. Она всегда хотела блистать. Ему же надо было просто, чтобы она была всегда рядом. Быть рядом с этой сильной женщиной такому поистине женственному в душе, слабому мужчине как он, это оставалось для него лишь его мечтой.
   Но опять же, он заблуждался. Просто недооценивал себя, привыкнув постоянно примерять на себя маску нерешительного неудачника. Он был сильнее ее. Сильнее морально. Ну и, конечно же, физически. Если бы он захотел, перед ним открылись бы такие просторы, о каких ни он, ни она не подозревали.
  По своей природе Жак был настоящим эстетом. Все в человеке для него должно было быть идеально. Не вычурно, не броско, не вульгарно, а лишь тонкая нотка того, как это должно было быть.
  Нельзя сказать, что он был против связей Мартины на стороне как с женщинами, так и с мужчинами. Будем считать, что он считал это ее прихотью. Улыбался, смеялся, когда она это рассказывала, и относился к этому благосклонно. Ведь и сам он не отказывался иногда под влиянием алкоголя от девчонок. Но это все были контакты, большей частью одноразовые, не вызывающие в нем ничего, кроме желания совокупиться. Как можно сравнивать секс с любовью? Он не понимал этого, потому и нормально реагировал на связи Мартины.
  Все эти женщины, мелькающие бесконечной очередью, караваном в его ночных совокуплениях были не более чем одноразовые зажигалки. Все одинаково пламенны и недолговечны.
  Его приоритетом была его чистая связь, любовь, взаимная поддержка с Мартиной. Все остальное его не тревожило. Ему было просто плевать. Он не был спокойным, терпимым. Скорее всего, деликатным, толерантным и безразличным ко всему. Агрессия часто могла проснуться в нем, как одна из частей его личности.
  Особенно, когда он выпивал. Но вся его агрессия не заключалась в причинении боли. Все это было подконтрольно ему. Его это заводило. Это заводило и ее. Желая что-то сделать, она могла продвинуть руку, а он был с этим не согласен, клал свою руку на нее и сдавливал. Без боли, а просто лишая ее возможности пошевелиться. В этот момент он властвовал над ней и понимал всю свою мужскую сущность. А она была рада, что готова покориться этому мужчине. Покориться без боязни, потому что она безгранично ему доверяла.
  Один лишь раз он пришел в бешенство и пошел на быстрый насильственный поступок. Что-то слишком уж долго Мартина не приходила к нему. И он сам направился к ее дому. В дверях он застал Николь. Всегда он удивлялся этой девушке. Вот она никогда не жаловалась на жизнь, в отличие от него и Мартины. Она как та скала смиренно переносила все удары, напасти жизни и оставалась вечно мягкой как морская волна, часть той стихии воды, которая безумно ему нравилась. Для него эта женщина была всепрощающей, понимающей, и вроде как безумно несчастной, но не просящей помощи, а видящей свою жизнь в помощи другим. А это поистине поступок. Да, он считал ее поистине святой.
  Вот и сейчас, открыв дверь, Николь, судя по ее виду, вся была в домашних заботах. Фартук ее был выпачкан всем, чем только можно, - видимо Жак застал ее за приготовлением пищи. Она впустила его и шепнула: "Мартина спит. Не буди ее. Она и так долго не могла уснуть".
  - Не заболела ли она? Я ее ждал-ждал, а она все не приходила.
  - Да как тебе сказать. Когда она была на очередном задании, ей пришлось проникнуть в один дом... Ее там застал в одном из коридоров какой-то прислужник двора, насколько я поняла Ришелье.
  И ей ничего не оставалось, как его очаровать и вступить с ним в связь. Но потом она этого не захотела, он стал ей противен. Ей еле удалось вырваться, но он ее избил. Вот теперь она до сих пор отходит.
   Сердце Жака просто вывалилось из груди. Ему казалось, оно выпало на пол, и скачет красным шариком, каждый раз дотрагиваясь до пола и причиняя еще более сильную боль, вводя его в сильнейший ужас, злобу и боль.
  - Я хочу к ней. Пусти меня к ней,- стал он рваться вперед, отталкивая Николь.
  - Нет, Жак, прости, - мягко отвечала она ему.- Ей лучше поспать. И она бы не хотела, чтобы ты видел ее в таком виде. Потом она сама к тебе придет, ты же знаешь. Или ты, в крайнем случае, потом еще приди. Может быть, она через неделю, как всегда выберется в трактир, там и увидитесь.
  Как ошпаренный, вылетел он из дома, в котором находилась комнатка Мартины. Он был в бешенстве. Таким даже он сам себя никогда не видел. Обидели его самое большое сокровище. Он не хотел сейчас отомстить всему миру, нет. Он хотел найти и разорвать, растоптать обидчика.
   Собрав друзей и выведав информацию об этом Ришелье, он поджидал впоследствии по истечении пяти дней его вблизи его дома, избил с друзьями и заколол ножом. Но и это не смогло убрать его злобу и ненависть на весь мир.
  После этого случая, они с Мартиной решили, что у нее больше не будет связей ни с кем, кроме него. Чтобы никто не мог больше причинить ей боль. Она пообещала вести себя не так вызывающе. Да и сама уже хотела так делать. Но красоту не уберешь. Даже глубокий шрам на щеке не делал ее менее привлекательной. Страсть, желанность читалась в ней в каждой клетке. Ее женская сущность прямо-таки выпирала, выпрыгивала из нее.
  Но она сохранила свое обещание. После этого случая со всеми контактами она действительно завязала. В тот вечер встречи, когда она пообещала, что теперь всегда будет принадлежать ему одному, Жак сидел, уставившись в нее своим невидящим влюбленным взглядом, направленным в одну точку, но в тоже время не сфокусированным, а в состоянии рассмотреть каждую клеточку ее тела, заметить каждое движение, подметить любую перемену настроения. Он обожал наблюдать за ней и ее поведением. Это приводило его в немой экстаз. Не мог он налюбоваться. И хотел, чтобы это закончилось, и не мог оторваться.
   И вот так, находясь над этой пропастью, сидел он и смотрел на Мартину. В голове его проносились картины всего, что только могла представить такая мечтательная страстная натура, как он. Картины того, как они вдвоем прогуливаются, ничего не боясь, имея много денег по улицам. Того, как они живут отдельно от всех где-то в глуши, или на берегу моря или реки, в крайнем случае у озера. Есть только он и она, и их дети, а так же их безумное неудержимое счастье.
   Только проблемой было лишь то, что он сам не верил в осуществление этих мечтаний. Мечты. Мечты. Они мечтами и оставались. Это были его воздушные замки. А мечты не станут явью, пока ты не поставишь им время на осуществление.
  При всем обожании Мартины, глубоко в сердце мечтал он так же наконец все же избавиться от этой своей чистой любви, связывающей его, потому что неправильно понимал смысл души Мартины. Ни с того, ни с сего, он захотел ей отомстить. За все ее поступки. За то, как она обращалась с ним. Он знал, что мог когда-то наступить тот день, когда пройдет он мимо нее, даже если она будет молить о помощи. И больше он никогда не подойдет и не протянет ей руку, так как наконец поймет, какая она.
  В сущности, он вообще ничего так и не понимал. Опять же создавал иллюзию. Теперь уже той Мартины, которую он был бы силах возненавидеть, не видя себя самого. Эта женщина, сама того не понимая и не желая, сделала его несчастным. И прощать ее за это он был не готов. И он хотел возмездия. Он больше не хотел ее любить, а другую он полюбить никогда бы и не смог. Вот и крутилось в нем это все туда-сюда, душило его, и каждый день все с большей силой.
  Мартина действительно крайне изменилась. Это ее положение и власть превратили ее в другого человека. Получается, что в начале ее работы на Аделарда, - а последний имел планы на Мартину,- использовать в своих аферах, но время все так закрутило, что постепенно все перешло совершенно в другое русло,- уже Мартина контролировала более Аделарда, весь город постепенно стал знать о ней и даже ее побаиваться. Ни она, ни он уже и не знали, что же ей делать с этой нежданной, свалившейся на нее ниоткуда, пусть и завуалированной и еще неявной, но уже сформировавшейся властью.
  Все это делало Жака маленьким в своих глазах. Ему просто казалось, что он весь сморщился и становится все меньше и меньше. Его жизненный дух просто начинал угасать. Он переставал верить словам Мартины насчет того, что ей не нравится то, какой жизнью она живет. С каждым днем он понимал, что все его стремления и мечты так ими, скорее всего и останутся, потому что она никогда не распрощается со своей жизнью.
  Сколько раз она приходила к нему, пытаясь найти для себя грань между добром и злом. Потому что, поверьте, вся эта работа в конспирации, давалась ей очень тяжело. Она начинала чувствовать себя предателем. Вот только одна беда была. Она не понимала, кого же это она, получается, предает: какую сторону. Сколько раз Жак твердил ей:
  - Мартина, я боюсь за тебя. Когда все это закончится?
  - Скоро, Жак. Скоро. Ты же сам понимаешь: у меня просто нет выбора,- вечно отвечала ему она.- На той стороне ко мне относятся лучше, чем те на кого я работаю. Аделард считает их не людьми, вообще даже не человеческими существами, а навозом, на котором можно взрастить растения и свое будущее. Аделард просто заигрался, он считает себя элитой, ставит выше всех остальных, думает, что правит хаосом, что он вездесущ и всемогущ. Но это лишь иллюзия.
  Понимаешь ли, Жак, те, на кого я работаю, вот оно, истинное зло. Ведь вторая сторона: просто "плохие". Это их образ жизни, и они открыто заявляют об этом. Их хоть можно за это уважать. Как я сейчас могу ходить и доносить на тех, кто считает меня, чуть ли не членом семьи? На тех, кто впервые приняли меня к себе как родного, близкого человека. А Аделард, все сторонники псевдо добра, они ведь все врут. Как можно мне жить с этим? Может это и есть настоящее зло, Жак? Те, кому до меня наплевать? Если меня завтра убьют, на той стороне, на которую я доношу, об этом пожалеют, а те, на кого я работаю, им будет просто плевать. Они и забудут, что я существовала. Мы все для них просто расходный материал.
  - Мартина, успокойся, - как обычно вторил ей ее возлюбленный.- У тебя сейчас просто получился когнитивный диссонанс, то, как ты привыкла жить раньше и те представления, которые у тебя были о мире не подходят, не сходятся с теперешней твоей реальностью, ты потеряла грань между добром и злом и теперь не знаешь, как жить дальше. Но все наладится, поверь.
  Но, ни он, ни она уже не верили в эти слова. Просто твердили их как заклинание. Как будто бы от того, что они это произнесут, что-то изменится. Каждый из них уже ужасно устал от всего этого. И никто не видел возможного выхода из сложившейся ситуации. Однажды, придя, по своему обыкновению, к Николь, Жак не в силах уже держать это в себе, сказал ей:
  - Николь, послушай, я так больше не могу. Мне до всего стало все равно, я безразличен как камень. Такое впечатление, что нет уже того, что может затронуть меня. Что происходит? Где моя душа?
  Она, немного отвлекшись от работы над очередным зельем, подняла на него голову и лишь проговорила:
  - Да вымотался ты просто, Жак. Это лишь твоя защитная реакция. Ты, главное, не привыкни к этому. А то так навсегда таким и останешься.
  Ей было действительно жалко его. После этого их разговора она обратилась к Мартине со словами:
  - Мартина, я вот, разговаривая с Жаком, заглядывая в его глаза, поняла, что он настолько ранимый. Он просто хочет делать себя хуже, чем он является на самом деле. Потому что таким образом хочет казаться сильней. Я же, в его обществе, вообще не понимаю, стоит ли мне иногда говорить что-то или нет. И только по той причине, что я боюсь, как бы его это не ранило.
   Мартину поразили эти слова. Сердце наполнилось нежностью, и в то же время болезненно сжалось. Да, ей было невероятно жаль Жака при всей его ранимости и неприспособленности к жизни, но она не знала, как можно ему помочь. Просто все ее внутренности вдруг стали наполняться необычайной любовью к нему. Что-то там зарождалось заново. Вот только, что это было: любовь или жалость? Мартине стоило бы спросить себя об этом. С другой стороны, ее немного взбесило то, что Николь встречается с Жаком без нее. Она стояла, задумавшись над этим. В груди начала подниматься буря: с чего бы это ее лучшая подруга и ее возлюбленный видятся отдельно от нее? Ей стало казаться, что весь мир в одночасье перевернулся, что все ее близкие не такие, какими она привыкла их видеть и знать, и все ей врут.
  -А что сегодня Жак делал у тебя? Ты тоже бываешь у него? - при этих словах приподнялись не только брови Мартины, но и тембр ее голоса.
   В нем стали слышаться нотки злобы. Николь даже отступила при ее виде ее взгляда.
  - Ой, прости, я даже не знаю, как бы это сказать. Просто он так несчастен. Ему нужен человек, который может его понять, обнять,- она оборвалась, увидев презирающий ее взгляд Мартины.
  Та свирепела все больше. Она уже не могла держать себя в руках.
  - А как тебе то, что я люблю его? И ты уже сколько лет прекрасно это знаешь.
  Николь промолчала в ответ. Да, она знала. Но она принадлежала к той категории женщин, вроде бы тихих, скромных, ни на что не надеющихся и ничего не требующих ни от кого, - ни от друзей, ни от любовников-добродетелей, -которые не имеют представления о мужчине, который им нужен. По одной простой причине. Лишь от того, что не знают: а какие же качества предпочитают именно они. Увидев этого мужчину у кого-то еще, неважно, сколько времени данная особь его знала, он автоматически становится ей интересен. Возможно, данные предрассудки сохранились еще со времен и тех мест, где был недостаток мужчин, и женщинам приходилось бороться за свое место под солнцем, отвоевывая мужчин самим. Плачевное время. Поистине жалок тот мужчина, который покусится на эти ласки. Это ласки через одежду. Так как они не направлены исконно на него. Они были бы направлены на любого другого, более-менее желанного другой женщиной. А особенно, опробованного в отношениях. Ведь невдомек женщинам, покусившимся на такое, что если даже они и видели мужчину в отношениях, он что, обещал им, что будет таким же с ними? Да, все бывает в жизни один раз.
   На примере любого известно то, что, не важно, что вы пережили,- предательство, насилие, обман, неверие, самонадеянность, что угодно, принесенное самим собой или извне, - это было и должно было быть лишь единожды. Как говорится, в одну реку два раза не войдешь. Так же и с плохими событиями в жизни человека. И потом, повторять это или нет, уже лишь ваш выбор. Хотите заново переживать эту ситуацию, смаковать ее,- пожалуйста. Но ведь в ваших силах понять, изменить, сказать: все, с меня хватит. Нет. Этого я больше не потерплю. Этого я больше не хочу. Этого я не достоин.
  Они стояли молча. Мартина прожигала Николь своим взглядом, та же вся просто сжалась под ним и лишь потупила глаза. И ничего не смогла бы объяснить Мартина Николь. Да и не захотела. Просто вылетела как не в себе из их жилища. Лишь поток воздуха ударил Николь при ее уходе. Но Мартина даже и наполовину не догадывалась о чувствах и надеждах последней. Та лишь могла в мечтах видеть себя такой, как ее подруга.
   Да. Она желала. Она страстно желала бы повторить хоть что-то из совершенного Мартиной. И лишь потому, что она не знала, а что же было совершено. А ведь то, о чем мы не знаем, а лишь имеем шанс догадываться, почему-то кажется нам наиболее желанным, востребованным, необходимым. Даже нужным. Мы начинаем представлять себя во всех мыслимых и немыслимых позах на месте этого человека. И даже не предвкушаем, а проигрываем, как бы это должно было бы быть. Будь это ситуацией в прошлом. Если же обстоятельством в будущем, то мы просто из кожи вон лезем в мечтах, дабы представить себя где-то рядом с этим человеком или на его месте. А хоть кто-то спросил себя в этот момент: а что в действительности представляет из себя этот человек? А как на душе у него было в этот момент: тяжело или легко? А хотел ни он вообще это делать?
   А вы вообще знаете, что все в жизни ситуационно? Что бы человек не продумывал, даже если он закажет Вселенной все, что хочет, и она в точности ему даст все, что он попросил, то все равно это уже не будет так, как в вашем воображаемом сценарие. Уж поверьте, жизнь внесет свои коррективы. И в двух, вроде бы идентичных на первый взгляд ситуациях, действия будут совершенно различны. И никак уж нельзя все повторить. Да и не нужно. Спросите человека, вовлеченного во все это: "А ты был как? Вот там?". Если это была действительно что-то решающая, не рядовая ситуация.
   И он ответит: "Да я не отвечу тебе: то банальное, что "все, как надо, так и происходит". Да я бы изменил все!".
  Хотя ничего изменить мы уже не можем. Как было, значит, так и было суждено, или совершено по нашему же выбору. Только вот опять хочется спросить всех, кто думает, что их жизнь чем-то уступает жизни других: а каковы ваши аргументы? Приведите их хотя бы десяток. Себе. Конкретно. На листочек. Под каждую подвернувшуюся ситуацию и те, которые еще обязательно появятся. Не заставят себя ждать.
  Но не все люди мечтают очутиться на месте другого. О таком думают лишь личности завистливые. Зависть и стремление быть как те, кто является для них примером или желаемым, травят их сердце, все более наполняют его ядом. И обязательно наступит тот момент, когда этот нарыв прорвется. И потом будет уже поздно. Их яд просто рекой польется на окружающих. И затопит, отравит и их, и тех, кто был вокруг.
  Вот так и Николь. Вроде бы незаметная для всех, втайне она на самом деле стремилась к лидерству. Она терпеливо выжидала своего часа и плела сети паутины, запутывая всех участников, и выстраивая цепочки, которые могли привести ее к победе. Так, порой за простой незаметностью и извечным состраданием и дружбой скрывается даже не подлость, и не змеиная сущность, а умный противник, отъявленный стратег, который просто выбрал технику удава, которой нарядил костюм кролика.
  Думаете, Николь устраивала ее позиция? Слушать, как другой раз за разом гласит о своих победах: на личном фронте, в деньгах, успехе, позиции в обществе. Да вообще кого она может устраивать? Даже юродивый и то хочет жить. И хочет, чтобы его любили, и он любил. Всему миру Николь будто бы заявляла: да знаю я все о любви. Да не желаю я, чтобы меня полюбили. А в душе думала так: да знаю, что меня могут полюбить. Ведь я лучше всех. Я буду показывать, насколько я искренна, чиста, готова прийти на помощь в любой момент. Стану ангелом, и тогда меня полюбят, а потом уже будет поздно, и я буду продолжать вести свою игру уже в семье. Да. Пусть она и говорила, что ей это не надо, что это не ее смысл жизни. И все свято верили в то, что вот такая она святая и идеальная.
  Она хоть когда-то спрашивала себя: а кто я на самом деле? Смотрела ли она в глубину своей души, пыталась упасть в ту пропасть? Походить там внизу и, наконец, понять все же, какова ее истинная сущность. Действительно ли она такая жертвенная женщина, готовая на все ради друзей? Альтруист, который готов слушать и слышать, понимать, приходить на помощь. Она была по силам, которые не показывала, магом еще посильнее Мартины. Потому что в ней хранились просто огромные кладези черной магии. А если взять еще в придачу сюда острый проницательный ум и задатки стратега, проиграть она просто не могла. Лишь жизнь сама могла раскрыть ее обман. Паутина, которую она плела и те сказочные поступки, которыми она "замыливала" глаза друзьям. Все это должно же было когда-то раскрыться. Если все участники сей игры не оказались бы настолько слепы, чтобы не понять сущность ее натуры. А ведь это, и, правда, загадка: возможность веры в то, что она действительно плохой человек. Ведь получается, что это только один ты оказался виноват в том, что ты не увидел истинное лицо своего друга? А поддался на его мягкий обман и сладкий яд.
   И никогда не поймешь, что она жизнь всю свою плела все это и была неискренней. Но ты тогда не видел, слишком уж все было хитро удумано. А вот теперь, оборачиваясь назад и смотря, сколько хорошего тебе сделал этот человек, ты снова невольно опять тянешься к нему. Потому что не веришь. До последнего опровергаешь правду, даже если уже несешь ее в руках. Будто твои руки уже в крови и ты идешь, и крови в комнате все прибавляется и прибавляется. И вот эта липкая субстанция уже достигает твоих лодыжек, поднимается выше, а ты все не можешь поверить. И опять идешь. Слепо и упрямо идешь вперед, только потому что образ, нарисованный твоей головой и действиями того человека идут вразрез с тем, что ты узнал. Ведь ты узнал лишь один факт, а сколько всего в твоих воспоминаниях! И все это перекроет этот один его маленький поступок. Ты просто думаешь, что он оступился.
  И ты уже начинаешь все подвергать сомнениям. Ведь ты видел, что человек всегда был искренним с тобой: поддерживал тебя, улыбался при встрече, ухаживал за тобой. Допустим, как можно обижаться, или злиться на того кто, к примеру, печет тебе шоколадного зайца на Пасху?
  Даже если он отъявленная сволочь. Такие "зайцы" в данном случае перекрывают все. Ведь кажется, что человек тебе отдает часть себя, переступает через свой эгоизм, хочет сделать тебе приятно. И несут тебе, и несут этих шоколадных зайцев. Кофе в постель. Ухаживают, когда ты болен. Искренне смотрят в глаза. Слушают. Понимают. Один важный момент, который все всегда упускают: "вроде бы понимают".
   А потом в один момент происходит щелчок, и человек открывает свою истинную сущность. Что ему всегда претило быть тем, кем ты его видел, что все это он делал через силу. И вот этот нарыв в его душе, уже до краев наполненной злом, прорывается, и так хочется задать вопрос: так если ты всю эту сознательную жизнь меня ненавидел? Завидовал? Осуждал? Терпеть меня не мог? Зачем ты тогда был со мной? Дарил мне этих чертовых шоколадных зайцев? Чего не плюнул мне в лицо и не высказал все и не отпустил меня. И себя. Вынашивал планы мести, планы отбора того, что у меня есть. И опять же вопрос: а что я тебе сделал же такого плохого? Только то, что я существую. И такой, как есть. А ты таким быть не смог. А кто мешал тебе занимать лидерскую позицию? Быть успешным в чем-то, где я был? Просто может потому, что ты на это не способен. Так зачем же винить в этом другого? Вливаться к человеку в душу, а потом привозить туда троянского коня. А может ты и способен, просто всегда легче винить другого в своих неудачах, ставить его вроде на пьедестал, а себя делать и видеть маленьким и ненавидеть затем "всех" и "вся".
   Да и Жак, как с каждым днем все более понимала Мартина, оказывается, не был единственным, кто занимал в ее сердце место. Поэтому она и не стала спорить с Николь сейчас или нападать на нее. Ей просто было необходимо решить сначала все для себя. Да, она чувствовала к нему необычайную теплоту. Она знала его всю свою жизнь с детства, но он не давал ей того жара, который она ощущала по отношению к другому мужчине, который просто заставлял ее пылать под своим взглядом, чьих объятий она желала более всего. Этим человеком был Аделард.
  Вот и сейчас, выскочив из дома Николь и идя по ночной улице Саргемина, Мартина прокручивала в голове ситуацию, произошедшую на днях. Бывает, дни пролетают сплошной вереницей, в которой ничего не можешь вспомнить, а тут в один вечер происходит столько всего, что ты сам не можешь объяснить, как такое могло произойти.
  Аделард пришел домой к Николь. Мартина обратилась к нему:
  - Я хочу одежд, Аделард,- с вызовом сказала она.
  - Конечно, любых, каких ты захочешь.
  - Я хочу такие, которые подчеркивали бы мою силу и мощь, а так же магические силы, выделяющих мою женственность и красоту. Чтобы люди меня боялись. Чтобы все эти мужики облизывались, стекали слюнями, когда будут видеть меня, идущей и не принадлежащей им. Чтобы они толпами вились вокруг, с желанием наброситься на меня. А их сдерживали как зверей в клетках и они драли своими когтями себя самих,- обходя вокруг Аделарда туда-сюда в облегающем черном платье с ярко выраженным бюстом и ножом в руке, которым она проводила и поглаживала по разным частям тела Аделадра, молвила Мартина.
  Речь же она закончила, прильнув к нему и приставив в этом страстном броске нож к его горлу. В ответ на этот ее выпад, Аделард не менее страстно прижал ее к себе, чуть было не потерял голову, видя ее обнаженные шею и грудь. Он прильнул к ней губами, но она лишь со смехом и визгом отпрянула на него, выскочила на свою кровать и стала дьявольски прыгать на ней. Она засмеялась.
  - Даже ты подпал под мои чары, даже ты стал зверем.
   Но, произошло невиданное, Аделард, который, всегда вел себя с ней сдержанно, вдруг со стальным выражением глаз пошел на нее, прильнул к ее талии, обхватил ее руками и поднял к потолку, как она ни пыталась вырваться, он не давал ей это сделать. Сейчас она полностью покорила его разум, украла его рассудок. Он хотел владеть ею, это все, что ему было необходимо в этот момент. Но она вдруг начала отчаянно сопротивляться.
  - Постой, не надо, Аделард, не надо,- шептала она, вырываясь из его крепких объятий.
  - Почему?- вдруг ослабив хватку, спросил он ее. - Неужели не этого ты добивалась?
  - Нет, я не хотела бы испортить то, что есть сейчас между нами вот этой случайной связью, основанной на минутной страсти, - вырвавшись из его объятий и стоя перед ним, так и оставшимся на кровати, поправляя волосы и помятое платье, начала объяснять она.
  - Что ты имеешь в виду?
  - У нас же все хорошо. Мы с тобой друзья. Ты любишь Аурель, я - Жака.
  - Ты об этом ничтожестве? Да сколько можно? - перебил ее Аделард.
  Слова об этом парне всегда приводили его в такое бешенство, что разговаривать с ним более было просто невозможно. Мартина давно рассказала ему об этом, взяв с него обещание ничего не делать с Жаком. Он поднялся с кровати, и начал быстро поправлять свою рясу.
  - Еще раз,- начал в бешенстве говорить он, подняв левый палец своей правой руки и крутя им перед носом у Мартины. - Ты заговоришь о нем, никаких платьев! - тут он засмеялся.
   Он просто не мог в присутствии Мартины злиться. Вдруг он почувствовал себя маленьким ребенком. Она тоже улыбнулась, и лишь ответила ему:
  - Это тебе кажется, что ты ревнуешь, на самом деле, это просто мужской собственнический инстинкт. Но если ты не считаешь себя моим другом, давай ты будешь считать меня твоей дочерью, допустим. По возрасту, я кстати, подхожу.
  - А я ведь так и не знаю твой возраст. Сколько тебе лет?
  - Тридцать семь,- молвила Мартина.
  Он просто опешил сейчас. Если бы Аделард каждый день не прокручивал у себя в голове эту цифру, не повторяя ее туда−сюда, как заклинание, проклятье, возложенное на него, возможно, он и не придал бы огромного значения этой комбинации.
  -Три и семь, тридцать семь, - тихо начал перебирать он словами.- Тридцать семь лет прошло со смерти Аурель.
  - Да? Ну вот, смотри, если ты столько лет уже хранишь ей верность, чего это моя грудь и мое развязное поведение в один прекрасный день должно нарушить твой обет перед ней, а?- подколола его Мартина, наливая себе выпить и быстро осушив бокал.
   Затем она снова расшалилась, кинув стакан о пол, да с такой силой, что он разбился. Еще и стала притоптывать стекла сверху в танце, смеясь и заряжая Аделарда такой бешеной энергетикой, которой он доселе не чувствовал. Он же смотрел на нее как зачарованный. Еще с первого дня знакомства какой-то отблеск, иногда пробегающий в ее глазах, явственно напоминал ему его былую возлюбленную. Он долго боролся с этим, как с происками дьявола в своей голове. Твердил себе, что просто придумал очередную иллюзию ради воскрешения хоть искусственной, но все же, Аурель. Мартина очень напоминала ему ее. А тут еще эта дата. Он мог бы с уверенностью утверждать, что перед ним сейчас стоит его Аурель, если бы он не видел Мартину. И, вглядываясь в эти глаза, он пытался понять: это она или нет? Различные, самые странные и сумасшедшие вещи всплывали у него в голове. Ведь как дух Аурель мог покинуть его и их любовь? Может сразу с костра ее душа полетела и вселилась в Мартину, чтобы та потом нашла его, и они снова могли быть вместе?
   Гонимый всем этим, он снова как завороженный направился к Мартине, и хотел было снова прижать ее к себе под влиянием всех этих мыслей и ее чар, но тут вдруг в комнату зашел его племянник, Кристоф.
  - Ты что, идиот? Врываешься без стука? Да кто тебя учил дисциплине, воспитанию?- яростно прорычал он на него, тотчас пожалев об этом потому, что этими своими колкими словами мог запросто ранить племянника, напомнив ему о смерти родителей.
   Кристоф застыл на пороге. Мартина же быстро разрядила обстановку:
  - Дядя Аделард сегодня злой. Но это пройдет,- подмигнула она его племяннику.- Эх, жаль, что ты не пьешь, Кристоф. Ну да ладно, выпью за тебя,- сказала она, наливая себе еще бокал вина.- Ваше здоровье, господин Аделард, - съехидничала она, прямо кокетничая с ним и глядя в самую глубину его глаз, подняла она бокал и опять осушила его до дна.
  Он даже не смотрел на Кристофа. Не отрываясь, провожал он взглядом все движения и жесты Мартины.
  - Ладно, я пойду,- и, махнув полой рясы, он покинул комнату Мартины, промчавшись мимо Николь в соседней комнате как вихрь.
  Николь же все это время была в комнате рядом и примерно слышала ситуацию, которая была в комнате до появления там Кристофа. Она не понимала, почему это Мартина, несмотря на этот мерзкий шрам на лице, нравится всем, даже самому главному Инквизитору города. А вот она, Николь, пусть и не самая красивая и худая, но покладистая девушка, не нравится никому, кроме того мерзкого алкаша, друга Жака, который продает рыбу на рынке, и от которого вечно воняет.
  "Тьфу ты", - плюнула она и поспешила на улицу.
   Сегодня она явно не хотела слышать никаких новых поручений, которые могли поступить ей от Аделарда, если он вернется.
  "Да пошел он",- накидывая свой плащ, и вся в своей злобе вышла из дома.
  " Почему все считают меня пустым местом? Простушкой? Которая любит всех и вся? И что−то всем должна? Они что думают, я ничего не слышу и не вижу? Посмотрим, я когда-то все расскажу. Пусть думают, что я не слышу. А потом они узнают, все узнают, кто я такая. Вот мерзкое отродье!",- кляла она все, идя по улочкам их квартала.
  Когда же Аделард покинул жилище Николь, и Мартина осталась с Кристофом, с которым очень сроднилась за последнее время, он обратился к ней:
  - О чем ты страдаешь, Мартина? Каждый день, приходя к тебе, и видя тебя здесь, в твоей комнатке, в одиночестве, далекую от той толпы, перед которой ты постоянно устраиваешь эти свои клоунады, пытаясь выдать себя за более счастливого и успешного человека, чем ты есть, ты настоящая. И что я вижу перед собой? Ты несчастна. На тебе лежит какая-то ужасная вина, вина, которую ты как пятидесяти килограммовый мешок носишь ежедневно за своей спиной и не можешь снять даже дома. И вот и сейчас ты сидишь на своей кровати напротив меня, опять пьешь, опять в комнате беспорядок, и...
  Тут взгляд Кристофа натолкнулся на полный презрения взгляд Мартины, и он тут же поправился:
  - Да я же не обвиняю тебя. Я понимаю, что в такой обстановке тебе приятнее и что даже если ты будешь убирать тут каждый день через мгновение все станет на свои места. Ведьмы и порядок - это вещи не совместимые, как говорит дядя,- он издал смешок.- По каким-то мистическим причинам всегда в их жилищах проходится ураган, как бы они ни пытались это поменять, изменить ничего они не в силах. Я отвлекся. Так скажи мне: почему ты так грустна? Что ты прячешь за своей маской? Любовь? Смерть? Что? Ты любишь кого-то?
  - Да о чем ты, конечно же, нет. Кого мне любить.
  Мартина соврала. Не будет же она открывать сердце Кристофу, пусть он и не посторонний первый попавшийся человек, а один из ее верных друзей, с кем она может делить и горести и заботы. Но слишком уж была окутана конспирацией и мистицизмом вся их любовь с Жаком. А может быть, ей просто было стыдно признаться такому как Кристоф, что между ними с Жаком есть связь. Она знала, как тот относится к нему. Для него Жак был просто никто, ничтожество, алкаш, которого он никогда не уважал.
  С Жаком он пересекался лишь в их баре. И всегда косо смотрел на то, как тот в одиночестве или с компанией пил за соседним столиком или столиком в углу и бросал жадные взгляды на Мартину, перебирая в голове, как бы пересилить себя и подойти к ней и просто объявить всем этим людям, что он забирает ее отсюда. Навсегда. Хватит этого фарса. Ведь Жак знал, что она уже устала от всего этого. Но Кристофу она это не скажет. Никогда. Да и зачем? Как он сможет это понять?
   Так сидела Мартина напротив Кристофа, который ходил туда-сюда по комнате. Жаль, что у него не было пристрастия к алкоголю. Очень жаль, что пил он только на виду в питейных заведениях. Так сказать, для дела. А так бы беседа пошла у них гораздо живей. Но он не торопил ее. Лишь ходил и изредка кидал на нее взгляды, зажимая рот руками, теребя пальцами волосы, останавливался и смотрел. Но не торопил, нет. Только лишь пытался наблюдать за ее реакцией. Будто хотел внедриться в ее черепную коробку и прочитать информацию там, словить за перья какую-нибудь зазевавшуюся мысль, которая ненароком вылетит оттуда.
  - Все дело в моем ребенке,- произнесла Мартина так тихо, что ей показалось, Кристоф ее и не расслышал.
   Он, наоборот, услышал. И от удивления даже присел на пол, так что получилось, что его глаза поравнялись с глазами Мартины. Странным был тот факт, что в них не было слез. Даже сам Кристоф под гнетом эмоций уже давно начал бы плакать. Его всегда поражала стойкость этой женщины. Отгадка же была проста. Она считала выражением слабости выражать свои эмоции перед другими, боялась, что ее осудят, и всячески контролировала себя всегда. И потому плакала лишь, когда никто этого уже не смог заметить. И лишь перед теми, кому она искренне доверяла, допустим, с Жаком, или Николь, могла она позволить себе такую роскошь. Причем, не только плач, но и падение в теплые крепкие объятия, могла она и лишиться чувств, и показаться более слабой, и даже сдаться, потому, что им она доверяла безрассудно. До беспамятства.
  - Да, ты не знаешь, никто здесь не знает. Я расскажу тебе историю, которую не рассказывала еще никому. Поклянись хранить ее в секрете. Если кто мне скажет хоть слово из этого, знай, я пойму, что это ты рассказал, потому что никто кроме тебя не сможет больше.
  - Конечно же, Мартина, как ты вообще могла подумать, что я могу тебя предать, или рассказать то, что ты решила поведать лишь мне. Я буду надежным сундуком для твоих тайн. Да и тебе легче будет носить свой сундук. Ведь тайны, распределенные по сундукам двух сердец, уже вдвое меньше весят,- улыбнулся ей Кристоф.
  - Точно?- переспросила она.- Ну, смотри, я тебя предупредила, - пригрозила ему Мартина.
   Кристоф уже достаточно хорошо ее знал. Он прекрасно понял, что, возможно, она передумала говорить то, что намеревалась ему сказать, но он собирался поймать ее на горячем, потому пошел в наступление. Сел он подле нее, обнял за плечи и промолвил:
  - Расскажи мне все. Клянусь, я не отношусь к тем людям, которым тяжело носить информацию в себе. Причем любого рода. Только по той причине, что это простые люди, и они не хотят утруждать себя и свою душу тайнами и откровениями. Рассказывая другим, они избавляются от нависшей тяжести тайны в их груди. Я же не такой. Я не страшусь душевных грузов. Особенно, если это может помочь, хоть каким-то образом, моим близким друзьям.
   Слово "друг " подействовало на Мартину магически. Она преображалась всегда, когда ее так называли, ведь так и она понимала, что у нее есть друзья. Друзья было самое важное в ее жизни. За них она готова была отдать жизнь. Даже не прося взамен от них той же верности и преданности. А в случае с Кристофом он и сам это предлагал. Это сразило ее наповал: такие его откровения.
  - А я тебе взамен расскажу что-то о себе и своей семье. То, что никогда не рассказывал. То, что мне тоже тяжело с собой носить уже какой год.
  Мартина была поражена. Она удивленно посмотрела на Кристофа. При свете свечи его глаза стали еще более каре-зелеными. Их глаза были на удивление похожи. Она только сейчас это поняла. И увидела в них не меньше боли и одиночества, чем в своих. На мгновение прильнула она к Кристофу, выражая тем самым сейчас самые глубокие чувства признательности, которые она испытывала к нему в данный момент, потом быстро отпустила его, встала с кровати, выпила еще, села на табурет и, пытаясь не смотреть на него, начала свой рассказ. Смотрела она на него лишь изредка. И то, каким быстрым и резким был ее взгляд, заставило его понять: она проверяет, поддерживает ли он такие ее поступки или она просто не верит тому, что он не расскажет это никому. Но он пытался всячески ее не перебивать. Даже почти не дышал: так он не хотел сбить эту атмосферу искренности.
  "Пусть Мартина хоть раз в жизни уже спокойно выльет свою душу. Хоть кому-то", - проносилось у него в голове.- "Может, я помогу ей найти ответы на столь мучающие ее вопросы".
  - Ты же знаешь Жака. Парня, которого иногда мы видим в баре, живет тут по соседству,- начала свой рассказ Мартина.
  - Да, - ответил Кристоф, удивленно посмотрев на нее и насупив брови.
  Ему не нравился этот парень, своей расхлябанностью и оторванностью от жизни что ли.
  - Вот этот алкаш? Ему давно пора заняться делом. Как вижу его, так все ходит, ходит понуро, синяки под глазами, словно жить ему осталось пару дней, и он вот-вот развалится. Только не помирает чего-то. Не люблю таких бездельников как он, "прожигатель жизни".
  - Да, да, это именно он,- улыбнулась Мартина.
  Странным во всем этом было, что ее не только не бесила характеристика, данная Кристофом Жаку, а она даже более того, внутренне этим восхищалась. Да, она любила Жака. Любила в нем это все: и эти синяки под глазами, и его расхлябанность, и его вечную усталость от нежелания что-либо делать, не видя смысла. Но Мартина решила не отвлекаться и продолжила дальше:
  - Так вот, ты знаешь, я потеряла свою мать и брата, меня пытался изнасиловать один подлец, но мне удалось сбежать. Долго бродила я по лесам, затем мне помогли оказаться в деревушке, главой которой был отец Жака. Любезно приняла меня эта семья. Это были самые беззаботные годы моего детства. Мы бесились с Жаком, гуляли по полям и лесам, признаюсь, он был моей первой любовью, но потом в деревню приехали эти мои "любимые" Инквизиторы, которые как всегда во мне нашли метку дьявола, не поняв, каким образом я очутилась там в деревне.
   Тут Мартина отхлебнула, так как продолжать рассказ без очередной дозы поддержки алкоголя, она не могла.
  - И еще этот полоумный дед. Сам завез меня в это село, а потом с пеной у рта стал кричать, доказывать, что я ведьма. Пустили собак. Но нам с Жаком удалось вырваться. Долго мы потом снова бродили по лесам. Вот видишь,- горько усмехнулась она.- Судьбу, иногда, бывает, не поменяешь, выкинуло меня из лесу в деревню, и снова туда закинуло,- махнула она рукой туда обратно со смешком.
   Даже Кристофу стало смешно от этого ее жеста и того, как легко она рассказывает, она же поправила его мысли, произнеся:
  - Ты не думай, я так легко обо всем этом рассказываю совсем не потому, что там было не тяжело. А лишь потому, что я уже смирилась со всем этим. Да и была ощутимая разница. В этот раз я очутилась уже в лесу не одна, а с Жаком. Он заботился обо мне. Мы с ним шли и шли. И я бы так всегда и осталась с ним в том чертовом лесу. Вот сейчас я понимаю те его слова, что главное - любовь. Он защищал, оберегал меня. У нас было все, потому что у нас была наша любовь. Через какое-то время я поняла, что я беременна. И вот тут, как только Бог вроде бы дал опять какой-то призрачный шанс, веру в появившуюся на горизонте надежду, снова все пошло ко всем чертям.
  На нас в лесу напали разбойники. Мне удалось скрыться, Жак же остался отбиваться от них. Признаюсь, когда я тогда покинула его, убежала, я уже думала, что его нет в живых. Думала, что потеряла его навсегда. И все надежды и вера в будущее оставили меня. Я выносила ребенка, как бы мне это ни было тяжело. Судьба снова улыбнулась мне. Я наткнулась на домик ведьм, которые жили в том лесу. Их было трое. Две молодые девушки и одна старуха. Они рассказали и о других ведьмах, которых обстоятельства так же вытеснили в лес. Да, мы хорошо проводили время, я не спорю. Я отвлеклась с ними. Они выходили меня, откормили. Я даже стала принадлежать к их числу. Но они не были моей семьей. Я не была счастлива с ними, потому, как только я родила, что прошло без особых мук, благодаря их зельям, они меня отпустили, они понимали, что я более не должна с ними оставаться.
  Знаешь, я бы хотела, очень хотела вернуться к ним и поблагодарить их. Надеюсь, они слышат мои молитвы о них почти каждую ночь, и все с ними хорошо. Надеюсь, наступит тот день, когда я смогу добраться до них и просто обнять их, помочь им чем-то.
   Так вот, как только я разрешилась, ребенок родился здоровым, это был мальчик. Я сказала им, что в дороге мне будет тяжело с ребенком, и предложила им оставить пока его у себя, пообещав, что я вернусь и заберу его, но они сказали мне странную вещь. Старуха сказала, что это не мой ребенок. И не нужен он мне. И потому его забрали у нас и Жака, ведь у нас с ним свой путь. Старуха знала, что Жак не мертв. Как она это все знала? Кстати, я сейчас не ощущаю ее уже более живой, - Мартина подскочила. - Да, Кристоф! - воскликнула она. - Фердиги уже нет в живых. Это точно!
  Мартина подняла палец к верху, предварительно смочив его своей слюной. Потом быстро сжала всю руку и снова быстро опустилась на кровать рядом с Кристофом.
  - Фердига сказала мне, что я должна продолжить путь одна, и что этим рождением ребенка я искупаю свой грех какой-то, и делаю огромное одолжение одной семье из соседней деревни. К нам в хижину часто приходила женщина. Несчастная женщина. Всю жизнь у нее были выкидыши. Она никогда не могла доносить ребенка. Она еще не была в возрасте, но Фердига точно знала, что никакие на заклинания, ни зелья, ни отвары не помогут ей, что она не сможет родить ребенка сама. И потому еще задолго до моего появления там посоветовала той несчастной помочь ей себе самой. Молиться Богу, чтобы тот послал ей ребенка. И та так и делала. А Фердига читала заклинания. Вот я и пришла.
  Они помогли мне, а я - этой женщине. Ты не представляешь, как счастлива она была, когда получила малыша. Я точно знаю, что там он будет счастлив. Даже во время моей беременности она носила что-то напоминающее живот, чтобы в деревне не было потом пересудов. Но Фердига мне об этом не говорила, она, как потом утверждала, не хотела на меня давить, чтобы я сама приняла решение. Уходить или оставаться. С ребенком или без. И я не жалею о своем решении. И не жалела бы! Потому что я знаю, что там о ребенке позаботятся, там его будут любить. Я ничего, послушай, Кристоф, ничего не чувствовала к тому ребенку, вот тебе крест. Я даже его держать не хотела. Это был не мой ребёнок, не мой! Это был ребенок той женщины, я знаю это! Пойми ты! Ты меня понимаешь?- и Мартина вцепилась в Кристофа.
  - Да, да, Мартина, конечно же, понимаю, ты все сделала правильно, если бы ты забрала его с собой, ты бы, возможно, обрекла его на мучительную смерть. А так у него есть семья, любовь. Ты просто молодец,- подбодрил ее Кристоф.- Так, а почему же ты страдаешь? Если ты говоришь, что ни о чем не жалеешь.
  - Из-за Жака. Я рассказала ему все. Он хоть и не подал виду, но я знаю, что он меня не простил. Не простил и себя. Вина разъедает его как ржавчина. После этого он стал совсем другим. Я уже стала жалеть, что вообще сказала ему, что у нас был сын.
   Кристоф задумался. Он поставил себя на место мужчины, который узнал, что "профукал" своего ребенка. Еще и наследника. Да, неприятно.
  - Слушай, Мартина. Тебе не в чем себя винить. Жаку себя тоже. Так сложились обстоятельства. Ты не обижайся, но, как по мне, Жак не создан для тебя. Да, вы с ним были в детстве вместе. Вы прошли долгий путь. Вы шли, шли. Но сейчас уже другое время, пойми. У тебя новая жизнь. Ты смогла впрыгнуть в новую реальность и создать новую жизнь для себя. А Жак, Жак остался, как я понял там, в лесах. Он до сих пор не может простить себя самого и за то, что дал тогда тебе убежать, и не успел тебя догнать, и за то, что ребенка "профукал", и за то, что сейчас он так ничтожен, безволен, и ни на что не способен.
   И мне кажется, подсознательно он винит даже не себя, а тебя. Он болен, пойми это. Болен душевно. И ты не должна мучиться из-за него. Он сам причиняет себе страдания, а этим и тебе. Просто ему надо жить дальше. Вот вспоминается мне,- Кристоф начал рыться в волосах, пытаясь выудить оттуда что-то, наверное, мысль, и тут опомнился, выйдя из воспоминаний.- Когда-то у нас был с ним разговор. Было еще рано, я пришел в бар, и он сидел один. Я подсел к нему. Он был уже очень пьян и горько бедовал о своей судьбе. Чуть не плакал.
   При этих словах у Мартины стал комок в горле. Ей всегда было безумно жаль Жака. Потому что она помнила его тем веселым, беззаботным, смелым парнем, каким он был. И то, что она видела сейчас перед собой теперь, не могло не причинять ей боль. Она чувствовала свою вину. Хотя и понимала, что, возможно, незаслуженно, но ничего не могла с собой поделать. Она просто не понимала, куда делся тот Жак. Как может так поменяться человек? Куда делся блеск в его глазах, та тяга к жизни? Почему Жак опустил руки? Почему он сдался раньше времени?
  - Так вот, я спросил его, чем он занимается, как он зарабатывает на жизнь. Он сказал, что бедствует. И как я понял, то, чем он зарабатывает, не совсем честно. Потом он начал говорить, что по-другому нельзя. Я сказал: так посмотри на других. На друзей. На меня. На других мужчин. Можно что-то поменять. Кто тебе мешает быть таким, как они? Знаешь, Мартина, он тогда не нашелся, что мне ответить. Подумал, что я его хочу обидеть. Он просто ответил по-моему что-то типа того, что я его не понимаю, и отсел от меня, едва передвигаясь. Более мы не общались с ним.
   Он просто неудачник, Мартина, пойми. И его спасение лишь в его руках. Просто его маска говорит вся о том, что все должны его жалеть, и его жалеют. Почему ему в один день не встать, не распрямить спину, не скинуть эту мерзкую маску на пол и не крикнуть своему отражению в зеркале: "Да, я могу! Да, я буду! Я мужчина и я хочу бороться! И я буду бороться! За свою женщину! За свое положение в обществе! За свой материальный достаток! За уважение ко мне!".
   А что он делает!? Только пропивает все и оплакивает себя, словно он уже умер и ежедневно присутствует на своих же похоронах, еще и других приглашает к себе, как на поминки. Нет, Мартина, прости, но единственное, что этот человек может сделать: потащить тебя вниз. И не жалей ты его. Мне кажется, он не сдался. Он просто выбрал удобную для него стратегию. Не борьбы, а оправданий. Оправданий собственного ничтожества. Так легче жить, поверь. И он не найдет себе пары. Хотя, допустим, ему жизнь дала большую фору, чем допустим, мне. Ведь ты говорила, что между вами была любовь, не так ли. Вот я, допустим, еще никогда не любил. Да и вообще. А дядя? Его любимую женщину вообще убили. Но он все еще борется. Короче, я не хочу говорить об этом ничтожестве. И не вини себя.
  - Да, может ты и прав, Кристоф. Так не винить?- переспросила его Мартина, не веря его словам и желая услышать все это еще раз.
  - Абсолютно. Ты ни в чем не виновата. Если он хочет быть с тобой, кто мешает ему сделать это сейчас, завести семью, тех же новых детей. У одних семей умирает один ребенок, так они рожают второго, потом третьего. Это жизнь, Мартина!
  Мартина была настолько рада его словам. Пусть они и не свалили груз с ее плечей, но как он и обещал, он стал будто в два раза меньше.
  - Спасибо тебе Кристоф,- обняла она его. - А какие свои секреты ты хотел мне поведать? По поводу твоей семьи?
  - И об этом тоже. Подожди! Сначала я хочу сказать другое,- выпалил ей Кристоф, зардевшись.
  - Знаешь, у меня был дядя, которого я ненавидел, потому что считал его не таким как все, недостойным членом общества, и тут вдруг я понял, что, возможно, это у нас семейное. Как какое-то клеймо, что передается из поколения в поколение избранным членам семьи,- понурил он голову.
  - Какой дядя? Что ты имеешь в виду?
  - Мой дядя Винсент. Как бы это мягче сказать, он был нетрадиционной ориентации, невзирая на то, что был женат, - увидев выпученные глаза Мартины, Кристоф добавил.- Да, да, мужчин он любил,- улыбнулся он.
  - Так ты что тоже любишь мужчин? - засмеялась Мартина.
  - Ну и что тут смешного? - вскочил возмущенный Кристоф. - Мне кажется, я слишком женственный что ли. Хотя многие и думают, что я сдержанный и жесткий, я мягкий, меня абсолютно не тянет к женщинам. Я нормально к ним отношусь.
  Главной женщиной, которой я восхищался, которую безмерно любил и уважал, была моя сестра Изабель. Ее убили, когда я был еще маленьким мальчиком. У меня не было ни одной половой связи с женщиной за всю мою жизнь. Я даже пытался когда-то, но это было мне мерзко, и я быстро избежал этого. Почему я не приезжал, когда учился к дяде? Да потому что мне было стыдно посмотреть ему в глаза. Я почему-то свято верил, что он увидит все в моем взгляде. Он ведь самый умный и проницательный человек на свете. Он знает обо всех все. Просто посмотрит на человека - и уже скажет, чем тот дышит, назовет его слабые и сильные стороны, качества характера. Но когда я вернулся, странно, дядя либо оказался толерантным, либо, правда, этого не заметил. Всю жизнь, начиная с моей учебы далеко от родины, у меня создается впечатление, будто я следую за какой-то странной мелодией, которая уводит меня в параллельный мир ощущений. Та палитра чувств, которые охватывают меня, когда я с мужчиной, это не передать словами. Это надо чувствовать, но не тебе, - крикнул он со смехом Мартине.
  Та сидела красная как рак. И не от выпивки, а от смущения и сдерживания смеха.
  - Это не плохо, Кристоф. Это очень даже... интересно,- выдавила она из себя ему в ответ.
  И они оба засмеялись.
  - Твой дядя, как ты говоришь, его зовут?
  - Звали. Винсент.
  - Ну вот, Винсент же жил с этим. Так что все нормально. Я считаю, что главное, чтобы тебе нравилось.
  И тут к удивлению. Мартины, Кристоф налил и себе и осушил бокал до дна.
  - Я всю жизнь не могу смириться с собой и своим выбором, - рассеянно пробормотал он. - Я никогда бы не смог сказать дяде о том, что мне нравятся мужчины. Ты же знаешь, он крайне религиозный человек. Согласно Богу, разрешается любовь лишь между мужчинами и женщинами. Он бы отрекся от меня и перестал считать за мужчину, и даже за человека. Помню, в одном разговоре он оговорился, что в глазах Бога это грех и зло. К примеру, Соддом и Гомора, Бог их уничтожил. Это мерзость, что наказывается. Из Библии это, Мартина, звучит так:
  "Если кто ляжет с мужчиною, как с женщиною - то оба они сделали мерзость, да будут преданы смерти, кровь их - на них. Они заменили истину Божию на ложь, и поклонялись и служили твари вместо творца, который благословен вовеки, аминь. ... Они, как бессловесные животные, водимые природою, рожденные на уловление и истребление, злословя то, чего не понимают, в растлении своем истребятся. ... Глаза их исполнены любострастия и непрестанного греза, они прельщают неутвержденные души, сердце их приучено к любостяжанию: это сыны проклятия".
  - Так если ты все это знаешь, то чего же ты продолжаешь так жить?
  - Я не могу по-другому. Это зов моей природы, Мартина.
  - Так не ненавидь себя за это. Я думаю, тебе следует сказать Аделарду. Ты знаешь, по-своему он очень любит и оберегает тебя. Он поймет и тебе станет легче. В первую очередь, ты должен принять сам себя.
  - Тебе легко говорить, Мартина. Ты ведь сама не живешь на моем месте. Но в одном ты права: мне тяжело не только по той причине, что я сам не могу смириться с собой, более всего я не могу спокойно нести это, потому что мой дядя не в курсе. Он огромный авторитет для меня. И его слова, отрицания, порицания или приятия значили бы все для меня. Ладно, скоро уже будет рассвет, а мне еще надо успеть скрыться незамеченным и добежать до своего дома.
  Мартина сидела, не шелохнувшись.
  - Целую тебя, - шепнул ей Кристоф, накидывая на себя мантию, и выскользнул в темную глухую ночь.
   Сейчас, стоя над рекой под холодным жестоким ветром, Мартина вспомнила всю эту ночь в еще более ярких красках, чем когда все это действительно происходило. Слова Кристофа о Жаке так и крутились в ее голове. Она хотела убедить себя в том, что ей действительно не стоит чувствовать себя виновной в том, что он не может найти себе места в жизни, что она не виновата в его ранимости и нерешительности. И только он сам хозяин своей жизни и может себе помочь, как сказал ей Кристоф.
  
  Глава 14
  Разоблачение
  
  - И у меня была когда-то неземная любовь. Женщина, с которой, по воле судьбы, мы не могли быть вместе. Ничего подобного я больше никогда не чувствовал. Ты мне ее очень напоминаешь. Повадками, жаждой жизни, тихой печалью, мужественностью в женском теле, глубиной чувств, взгляда, необычайной взрослостью и спокойствием, дивной красотой, - Аделард выдохнул.- Как хотел бы я все вернуть! Но человеку часто приходится смиряться, что что-то прошло и останется лишь в воспоминаниях. И он должен быть чрезвычайно благодарен и тому, что вообще эти воспоминания есть. Что такое вообще с ним происходило, что он был, такой момент.
  Аделард провел своим взглядом по всей Мартине, пытаясь запомнить ее такой, какой она была сейчас, запечатлеть это в памяти, чтобы никто и никогда уже не смог этого у него отнять. В то же время, он не просто пытался ее запомнить, он, словно сверял ее образ с чем-то, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Затем, задумчиво продолжил:
  - Ты очень напоминаешь мне ее. Я вижу, что ты можешь полагать, что я рассчитываю на какие-то отношения, но это не так. Я довольствуюсь тем, что, смотря на тебя, легким дуновением ветра несусь во время, когда был вместе с ней.
  - А почему же вы не вместе? Чего вы не хотите узнать, где она?
  Аделард лишь сглотнул.
  - Я ее уже никогда не смогу встретить вот просто так, идя по улице, сколько бы меня не преследовали ее образы в воображении. Я покоряюсь судьбе. Если бы нам дано было встретиться еще раз, я стал бы самым счастливым мужчиной на земле, - и Аделард сглотнул и отвернулся.
  Он не хотел, чтобы Мартина видела его взгляд сейчас. Он и сам предпочел бы никогда не чувствовать этой невыносимой горечи потери. Он практически держал в руках свое счастье, и тут оно ускользнуло от него навсегда. Порой у него начиналась паранойя, и ему начинало мерещиться, что Мартина - это и есть его Аурель, но как человек чрезвычайно рассудительный и разумный, он, сразу же, отвергал эти мысли, просто объясняя их игрой своего воображения.
  "Это невозможно",- был один его ответ себе, и он быстро пытался переключиться на какую-то другую тему, чтобы более не будоражить свое сознание.
  Так и стояли они молча. Наверное, это поистине смотрится достаточно комично. Ведьма, облаченная в черный облегающий корсет и Инквизитор, в пурпурно - сиреневой мантии. Но это и есть вся правда и жесть жизни. Они были олицетворением двух условно проведенных сторон: "добра" и "зла".
   И ведь не поймешь, в какой из сторон чего больше. Ведь как добро насыщено и полно предпосылками к наращиванию зла, жестокости, бездушности, слепоты ради борьбы за "правое дело", когда не видят уже жертв самого этого правого дела, за которых оно же в принципе и борется, которое того и гляди хлынет айсбергом из их душ. Так и зло, которое часто бывает, в отличие от того самого добра полное душевностью, состраданием, страстью. Может быть, здесь весь секрет в том, что злу всегда еще есть, куда расти. Куда уже падать? Хочется всегда ведь стать лучше. Есть мотив. Есть куда стремиться. Каждый грешник втайне молится об отпуске ему всех его прегрешений, исцелении его души, жаждет начать жить снова, выплатить все долги и стать лучше, чище. И в итоге, возможно, из именно беса получится когда-то толковое добро.
   Но если добро уже таким пришло или даже таким стало - это же стоит колоссальных усилий даже удержаться в стабильности, не покатиться вниз, да и для того, чтобы расти. А вы спросите, куда расти? Поверьте. Есть куда. Всем. И сторонникам лагеря добра, и лагеря зла. Вот только это уже сложней.
  Во-первых, надо открыть глаза и признать, что и ты, возможно, пусть и следуешь всем канонам добра и всем негласным правилам и даже не осуждаешь других или осуждаешь, смотря на каком ты уровне развития, и делаешь это самое благое дело. Ведь не стать слепцом, уверенным в собственной безнаказанности, безграничной правоте, абсолютной не греховности, сложно. Порой бывает уже даже невозможно, а потом становится слишком поздно. Спасение лишь в одном: понимании, что рост всегда идет. Можно меняться лишь вверх. Скатившись даже до самого низа, опять ведь начинаешь карабкаться на вершину. В этом-то и вся благодать. Так что и заядлый грешник, и деградированный святой, всё равно будут ползти вверх. И, о Боже, дай им сил и веры. И, главное, отсутствия слепоты.
  - Всегда страдаю от своей привычки контролировать все самому,- вдруг нарушил тишину Аделард.
   По его взгляду было понятно, что сейчас он говорит не о менее наболевшем, чем его отношения с Аурель когда-то.
  -Уж очень тяжело мне доверять другому. У всех на голове будто написано, что они дураки. И я не могу делегировать им полномочия. Потому так тяжело может быть приблизиться к несомненно прекрасному подходу - методу ящерицы, где все звенья одной цепи друг с другом никак не пересекаются. Исполнители низшего звена, исполнители среднего звена и так до главного. До заказчика, - мозга всей операции, головы ящерицы. Каждое звено не знает другое. Не знакомо с ними. И получается, что все звенья как хвост ящерицы. Да, вроде было близко к ящерице, но если отпало, ничего не знает о голове, и благодаря этому хвосту, даже если ящерица и была схвачена и даже болталась в твоих руках, теперь, держа в них один лишь этот гадкий хвост, тебе к голове все равно не подобраться. Исключено. Вот бы мне так. Но тогда я боюсь упустить что-то. Я должен сам, чтобы не было предателей, знать звенья, все до одного. Всей цепи. Выбирать их. Еще большая проблема: то, что они еще и сотрудничают один с одним. Может быть, это еще более роковая моя ошибка. Так, если все же хоть один предатель найдется, утонут все. Он сдаст всех.
  Аделард замолчал. В этот момент Мартина вдруг вышла из оцепенения. Она привыкла, что Аделард обычно делится с ней самым сокровенным, и может, просит совета или хотя бы возможности выслушать его в тех вопросах, о которых он никогда бы не то, что не осмелился сказать другим, а и не стал бы говорить. Но Мартина с годами стала жестче и она немного не понимала его опасений. Она привыкла перекладывать ответственность за стратегические планы на него, никогда сама не задумывалась о таких вопросах, и поэтому его слова даже показались ей несколько нелепыми.
  - Не бойся, Аделард, - она встала, подошла к нему и положила руку ему на плечо.- Ты же сам говорил, что то, чего ты боишься - бегущая строка на твоей голове, притягивающая именно это событие в твою жизнь. Так чего же ты программируешь себя на предателя? И не только себя, а всех нас,- спросила его Мартина, садясь к нему на колени и начиная гладить его уже поседевшие волосы.
  - Не знаю, я что-то чувствую. Что-то накаляется вокруг, а я не могу понять, от чего это исходит.
  Аделард с такой силой сжал ногу Мартины, что она даже скривилась от боли, но виду не подала.
  - Больше всего не люблю бессилие. А сейчас я чувствую именно это,- просто таки взвыл далее Аделард.
  - Не переживай, - перебила она его и заткнула ему рот страстным поцелуем.
  Он потонул в ее чарах, и пусть и не забыл о мыслях, терзающих его, но немного от них отодвинулся. Он не собирался признаваться ей в истинных причинах своих страхов. Да что там ей. Он даже себе долгое время не мог в этом признаться.
   Да если бы он чувствовал, что может возникнуть предатель, когда угодно, ему было бы уже все равно. На одни грабли два раза не наступают. Его уже предал Винсент. И даже когда он тогда потерял своего брата, семью которого просто вырезали, Аделард нисколько не чувствовал боли потери. Если бы предали любую другую группу диверсантов-конспираторов, да кого угодно из его приспешников, смотря каким бы делом они занимались, ему бы было так же плевать. Все равно он бы выкрутился.
   Ни одному предателю не удалось бы потопить его. Да никто и рта бы не раскрыл. Да если бы и раскрыл, никто бы не поверил, что такой достопочтенный служитель благого дела как Аделард может быть замешан в каких-то аферах. Все бы сразу квалифицировали как клевету, и, за одно бы такое слово даже уже спалили этого еретика на костре или сразу еж вздёрнули на виселице. Или еще того проще, дабы не давать делу огласки просто скинули с камнем на шее в реку ну или на крайний случай, как последнее желание потерпевшего, чтобы избавить его от страданий попадания воды в легкие и мучения перед смертью, с перерезанным горлом.
   Но сейчас все обстояло иначе. Аделард был связан по рукам и ногам. Единственным, чего он желал сейчас более всего, было: обезопасить Мартину. Он уже придумывал планы ее вывоза. Но она же, "упрямая стерва", не собиралась никуда уезжать. Сколько раз он предлагал ей упрятать ее. Да он и сам бы сбежал с ней.
  Но как она справедливо замечала, такая жизнь, -без игры, конспирации, приключений, - им обоим быстро наскучит. Аделард был без ума от власти, известности. Причем, явной. Мартина же более обожала быть серым кардиналом. Так не то, что безопаснее, как покажется на первый взгляд. Нет, об этом эта отчаянная девушка думала мало. Так интереснее. Таинственность, лицемерная игра на два фронта, различные спутанные сети интриг, так было намного приятнее для нее. Это было лучше, чем просто власть. Это была тайная власть.
  Аделард знал, что о Мартине уже идут слухи. Он знал, как ее личность набрала мощь за последнее время, что ей заинтересовались духовные служители даже за пределами Саргемина. И долго он бы сдерживать это не смог. Более того, много простых жителей уже знали ее в лицо. Именно ее по непонятным причинам обвиняли они во всех смертях, всех злоключениях с их малолетними детьми, дочерями, сыновьями. Если младенца ведьмы использовали для своего ритуала- на кого вешаем, кто замешан, конечно же , эта жестокая, бездушная Мартина. Эта ставленница дьявола, которой хватает наглости даже носить его метку не на каком-то укромном месте, а прямо на самом видном, на щеке, плюя всему обществу в то самое лицо.
  Чего муж ушел из семьи? Чего остыл? Мартина. Изменял с ней точно. Делил одну койку с ней и Дьяволом, ведь в том, что Сатана был частым ее ночным посетителем, в этом не сомневался никто. Настолько народ был глуп и не просвещён. Мартина, которая бродит по ночам просторами города. Сколько было свидетелей. И как это ее еще не сожгут, или не вздернут за это на виселице?
  Так что любые новые смерти в городе "вешались" на нее. Если это было колющим предметом, - точно она, с ее тягой к ножам. То, что она носила с собой два заточенных стальных ножа, ярко сверкающих и была мастером этого дела, просто асом в обращении с холодным оружием, об этом знали все. Если кто был отравлен: это ее приспешники под ее покровительством зельями напоили. Обокрали? Чтобы отнести дань Мартине. Украли ребенка? На злодейские ритуалы.
   Никто уже не задавался вопросом, что и ранее ведь в Саргемине орудовали и злодеи, и ведьмы и колдуны водились испокон веков. Почему же сейчас именно Мартина в этом виновата?
   Чего все трупы "вешать" на неё? Главное, что никто не говорил о попустительстве Церкви. Несомненно, все смотрели уже косо на Аделарда. Но все разводили руками: что он может поделать? Он же один, а его слуги околдованы этой мерзавкой. Разбойницей.
  Если изначально для прикрытия ее поставили работать на рынке, теперь ткани она давно уже не продавала. Денег у неё была уйма. Она лишь пила, гуляла, упражнялась в обращении с холодным оружием, оргии она, по известным причинам, устраивать продолжала, только сама в них участия уже не принимала. Проводила обряды. Действительно, занималась магией. Была участницей шабашей в местных лесах. Но более всего именно проводила ту деятельность, которую от нее хотел Аделард.
   Разумеется, она была автономной от него единицей. Многое она делала в пользу своих утех. Но многое она делала и по его поручениям. Да, годы многое сделали с Мартиной. Но слава, деньги - все это было ей безразлично. Никто не знал, что на самом деле творится у нее в душе. Там не умирали части. Там была цельная душа. Нормальная душа. Не гнилая. Она еще не убила никого только по прихоти. Она могла убить, но только если в качестве защиты. Или если Аделард обосновал, зачем. И объяснил, какой этот человек, чтобы не убить невиновного. Не будем ее оправдывать. Действительно, много действий она совершала аморальных. Но кто знает, что она скрывала, прикрывала даже от себя самой этим образом жизни? От чего бежала в этот разврат, выпивку, кровь, льющуюся рекой, колдовские обряды.
   Да. Это была часть ее жизни. Но это была лишь половина ее души, которая ровно наполовину, и, ни больше, ни меньше, принадлежала и добру, и злу. Так было испокон веков. И так будет всегда. Даже если она пойдет выше, станет совсем на путь Света. Пятьдесят процентов Тьмы не уйдут никуда. Такова структура души. От этого уж никуда не денешься.
   Как за такое короткое время ей удалось добыть такую славу, которая перестала быть тайной, этого не знал уже никто. Самое страшное, что саму Мартину это никак не смущало. Нельзя сказать, что она просто таки упивалась своей плохой славой, что ей нравилось выглядеть в глазах людей именно так, как это было, что когда ее видели на улицах в лучшем случае, сторонились ее или качали головой туда-сюда.
   Но знаете, нельзя спорить с тем, что она была продуктом общества, который он из глины, из Мартины в младенчестве, выливал из неё всю жизнь, придумывая и накручивая иллюзию ее магических способностей изначально просто из каких-то догадок или ее минимальных задатков. Или просто какого-то странного, по меркам того общества поведения. А когда тебя в чем-то подозревают или обвиняют незаслуженно, какое это желание вызывает? Исконно только заслужить это. Ведь и так обвиняют. И вот подсознательно Мартина все более в реальности шла к тому иллюзорному образу, который народ рисовал о ней. А каких там картин только не было. Какое же все−таки бывает извращённое воображение у вроде бы верующих добропорядочных людей. Ну, не скроем, на первый взгляд, порядочных.
  Мартина с детства стала изгоем. Изгоем, которому общество само дало такую силу, которую она сама лично, при всех ее стараниях, даже если бы вся Святая Инквизиция стала на ее сторону, не заработала бы. Народ сделал из нее монстра. Сначала в своем сознании. Затем они лишь убедили ее в том, что она им и является. Причем, убедили еще не достаточно. Она так и не понимала такого к ней отношения. Гиперболического преувеличения ее способностей.
   Ее образ стал настолько гротескным в Саргемине, что они даже бы и не хотели, наверное, с ней распрощаться, - на костре, допустим. Потому что так легче - жить с прямым врагом. Со злой силой. Когда ты знаешь зло в лицо, вернее, предполагаешь, что знаешь, и живется спокойно. Вот только может быть зло - это не то? А, может быть, зло в тебе самом, если ты так уверяешь, что ты видишь его в другом? Ведь как тебе знать, что такое зло, если ты сам не являешься его носителем? Может быть, все то насилие, которые ты вымышляешь и вешаешь на это абсолютное зло, поселившееся у вас? Может быть, это и есть зло, которое произрастает в тебе, но прячется за маску твоей добродетели? А ты просто перебрасываешь даже тень такого подозрения вроде как на того, виноватого, на то исчадье зла. А, может быть, это исчадье зла и не хочет быть этим источником всех бедствий? Не хочет более запугивать? Может быть не того вы подобрали на эту роль?
   Да, при всей смелости, отчаянности и некоей доли жесткости в Мартине, у нее не было жестокости, ей не хотелось нести зло. Она просто невольно стала носителем этого самого зла. Ей навесили ярлык. И она не понимала за что. Она и не пыталась соответствовать этим рамкам зла. Ей причисляли все новые и новые "заслуги", большинство из этого она даже не совершала. Народ уже может создавать мифы, легенды и баллады об этой ведьме и ее свите или "друзьях- коллегах". С этим народ еще не определился. Как не определился и с тем, кто же должен будет в последней битве репрезентовать силы абсолютного добра? Кто должен будет защитить их от псевдо тирана в виде Мартины?
   А может, им и не нужна была защита? Может быть, им и нужно было это зло, как то, что могло управлять ими, как то, что они могли поставить на пьедестал и все свои пороки скидывать на это зло, подчиняться ему. Ведь именно это зло и было не маской, которую носило общество каждый день, а именно той их властью, которая показывала истинное лицо того общества.
  А что чувствовала Мартина кроме обиды и сожаления за приписанную ей роль? Иногда она смаковала своим положением. Это было тогда, когда просыпались ее пятьдесят процентов.
   Потом же эти же самые пятьдесят процентов были другими. В ней просыпалось ужасное отчаяние и депрессия, она хотела изменить свое положение. Ну не могла она тянуть на себе все это. За что она всегда не такая, как все? За что ее так ненавидят? Нет, не хочет она быть публичной. Все бы она отдала либо чтобы вообще стать такой, как все, но сама понимала, что это невозможно. Либо жить, существовать в тайне. Чтобы никто и не понял, что она - это она, и чтобы она смогла вздохнуть спокойно.
   Но наибольшим чувством, которое внушило ей общество, была вина. Она чувствовала себя виновной в том, в чем ее обвиняли. Хотя вины ее в этом не было. Да, плохого палача они себе подобрали. Она явно не была той злой силой, против которой все так хотели бороться и что хотели видеть, но, увы, ее уже выбрали в роль олицетворения зла, и сейчас уже невозможно было что-либо изменить.
   И зря она не хотела покидать город. Ей это предлагали как Аделард, так и Жак. С любым из этих мужчин могла она покинуть эти просторы. Денег у неё самой уже даже было достаточно. Это - в случае побега с Жаком, если бы она выбрала его. Аделарда же выбирать было бесполезно. Он бы сам не смог без всей своей жизни. А вот Жак, его жизнью была лишь Мартина. Он, как и Аделард, видел, что ситуация накаляется. Но так как его душа уже давно атрофировалась, он даже не делал вид, ему было просто плевать. Он все больше ушел в разврат, какие-то извращения, и увидеть его трезвым было практически невозможно.
  Тот день, когда Аделард пришел к нему и попросил о помощи, о том, чтобы он стал Хранителем Мартины, зная, как она относится к Жаку, был самым сложным в его жизни. Аделард даже пошел на этот шаг, который убивал все его достоинство, при котором, он должен был бы переступить через себя, так как Жака хоть и не воспринимал своим ярым конкурентом и противником, потому что думал, что это очередная прихоть Мартины, как он всегда себе говорил: "Да они просто где-то в детстве вместе шли. Просто друг детства".
  Не верил он, что Жак может стать тем человеком, который отнимет у него его любовь, если можно осмелиться, так выразиться. До последнего полагал он, что его решение отдать минимальное покровительство над ней своему врагу, вернее недоброжелателю, пустому месту, и ее другу - это лучший вариант присмотра. Ведь Жак ей верен. Пусть он и ничтожество. Но кто бы знал, как все может закрутиться.
  В душе Жака пылали различные чувства. Он не верил, что Мартина ему не изменяет, хоть сам и недели не проходило, как изменял ей с другими женщинами. Да, ему было на них наплевать, но все равно, если бы остановить его и спросить: а зачем ты это делаешь, он не смог бы ответить. Может быть, так он замещал недостаток внимания Мартины к нему, так он минимально мстил ей, хотя получается, что мстил он самому себе, так как она почти не знала о его контактах. Она просто думала, что у него появились со временем какие-то маниакальные пристрастия, и даже к этому благосклонно, без опаски относилась.
  Ее мировоззрение было перевернуто. Перевернуто не ею самой, а миром. С детства. Учитывая, что первый ее сексуальный опыт был насильственным, она и не думала, что существует простой секс без извращений. Это было неприемлемым для нее. Модели этого она не знала. А потому, если вот, допустим, в мире не существует солнца, как ты можешь его представить, если ты никогда этого не видел, даже если тебе это опишут. Да, ты возможно, даже представишь, но потом махнешь рукой и скажешь: да о чем вы! Это невозможно, потому что ты этого не видел и не имеешь веры в это. Это кажется тебе вымышленным. Пусть даже и есть те, кто видел это, пробовал. Но ты думаешь, что вы не понимаете друг друга. Или что тебе врут. Причем, самым наглым образом. Ведь ты знаешь, "как это бывает".
  Это был один из самых прекрасных вечеров в жизни Мартины. Тучи сходились на дождь. Она просто шла по улочке вечернего Саргемина и очень жадно вдыхала свежий, немного пыльный холодный воздух, который, попадая в ее легкие, дарил надежду и придавал ощущение сказки.
   Была осенняя пора. Поистине любимая в жизни Мартины. Осенью ей всегда казалось, что вся жизнь смеется над ней и ей, хотелось бы этого или нет, придется хоронить прошлое. Но эта своеобразная грусть заряжала ее особым чувством, предвкушением изменений, ожиданием чуда и сказки. Может быть, Бог распылял что-то такое в воздухе.
   Она должна была увидеться с Жаком сегодня. Он очень изменился за последнее время, и ей уже надоело водить его за нос, видя, как он с каждым днем меняется, и явно не в лучшую сторону. Их отношения изводили его. Годы шли, а ничего не менялось. И Мартина не знала, чем она могла ему помочь. Да почему только ему? Им обоим.
  Они договорились встретиться на одной из отдаленных улиц, вблизи пустыря, где никто бы не смог их увидеть. Ощущение его недовольства от всей этой конспирации вырастало с каждым днем. Казалось, оно просто висело в воздухе и стояло между ними при каждой их новой встрече. Мартина увидела Жака издалека. Вот чем он всегда отличался, так это пунктуальностью. Она неслышно подошла к нему, и обняла его со спины. Так простояли они несколько минут, он был чем-то опечален или задумался о чем-то.
  - Ну что, ты подумала?- вдруг резко оборвал установившуюся между ними гармонию и тишину Жак.
  Мартина поняла, о чем он ее спрашивает. Не догадаться было сложно. Увиливать она более не собиралась, так же, как и кормить его пустыми надеждами. Отпустив его из объятий и обойдя так, чтобы видеть его глаза, заглянув в них, она обратилась прямо к нему:
  - Да. Но ты ведь понимаешь...
  - Что, надо еще подождать?- вышел из себя Жак, оборвав ее.- Да я стану уже старым и сморщенным, если еще немного подожду,- и он расхохотался.
  Вот только от горя. Ни одной нотки счастливого веселья, как в обычном смехе, там не было. Более того, он специально выдавил это из себя лишь для того, чтобы создать иллюзию для Мартины, что ему все равно.
  Мартина осеклась, потупилась и замолчала. Она могла и хотела сказать ему очень многое. Она хотела рассказать ему о своих чувствах, переживаниях, терзаниях, но язык будто прилип к небу, и она не могла выдавить из себя ни слова.
  - Я хочу уехать. Один.
   Эти слова прозвучали для Мартины глухим ударом. Вот такого она точно не ожидала.
  - Зачем это тебе?- спросила она, сама не узнав свой голос.
  - Я ничего не выжду, сидя здесь. Мне надо начать новую жизнь что ли. Я могу и здесь остаться, вот только ты знаешь, где меня найти, а меня уж слишком будут душить воспоминания. Но я пока еще не решил по поводу отъезда. Это так,- он осекся, поймав ее взгляд.
  И тут же отвел глаза. Ему было интересно теперь, что она скажет. Захочет ли она переубеждать его? Какой вообще будет ее реакция? Но она молчала.
  - Не надо было мне за тобой плестись. Искать тебя. Надо было смириться с расставанием еще там, в лесу, запомнить друг друга такими, какими мы были, и все, - похоронным голосом сказал Жак.
  Ком в горле Мартины не давал ей ни думать, ни говорить. Она вся оцепенела. Понимая, что надо спасти обстановку, она ничего не могла физически сделать. Лишь стояла, вылупившись на Жака и сверлила его взглядом.
  - Что ты стоишь? Что ты смотришь на меня? Чего ты хочешь добиться?- вспылил он, выйдя из себя.
  - Я хочу быть вместе с тобой, Жак,- наконец смогла она выдавить из себя.
  - Нет, ты сама понимаешь, что это невозможно! Хватит, хватит мне врать!
   Минуту промедлив, Жак видно порывался то ли уйти, то ли что-то сказать, и все же выбрал последнее:
  - Пойми, наши отношения обречены. Тебе не нужен такой, как я. Ты сама это прекрасно понимаешь. Я ничего не могу тебе дать. Я даже не смог сохранить нашего ребенка, чтобы он рос в нормальной семье, даже как вот я сам. Будь я проклят.
  - Жак, перестань, ты дал мне все. Все, о чем я могла только мечтать. По большому счету у меня никогда не было ничего, кроме тебя на этой земле. В любой момент, когда мне плохо, я бегу к тебе.
  - Ну, вот видишь, я для тебя лишь тряпка, в которую ты сморкаешься,- еще более болезненно сказал он.
  Жак спешно стал уходить прочь.
  - Нет, Жак, постой! Ты же ничего не дослушал.
   Доселе всегда спокойно-отрешенный Жак весь преобразился:
  - Зачем ты меня мучишь? Ты пойми: мне от этих встреч еще хуже! Я хочу быть с тобой. Да, Мартина, о, как я хочу быть с тобой. Но не достоин я тебя. Ничего в твоей жизни я не достоин.
  - То есть ты вот так готов просто уйти и найти себе другую?
  - Да какую другую. Неужели ты действительно думаешь, что я когда-то полюблю кого-то кроме тебя. Уж слишком ты проросла в моем сердце. Ты заполонила его все. Я бы отдал все, все, что у меня есть, чтобы только быть с тобой. Каждое мгновение. Всегда. Как тогда в детстве. Пусть мы и недолго были вместе, но все же...
  Он быстро протянул руку к ней, но она повисла в воздухе и он, молниеносно вернул ее на место, продолжив:
  - Как я устал от этой таинственности. Ты никогда не удивлялась, чего это меня нет по несколько дней после наших встреч, допустим, в баре? Когда ты с людьми, когда я для тебя пустое место, когда я всячески пытаюсь, молюсь, льну к тебе. Молюсь, чтобы ты лишь обратила на меня внимание. Но что я тебе там... Ты даже посмеиваешься надо мной. А моя душа тогда обливается кровью. И потом я просто хочу умереть. Так, Мартина: если я тебе нужен, и если ты меня так любишь, почему ты до сих пор не призналась в этом всему миру? От кого ты что скрываешь? Я хочу быть с тобой! Хочу сидеть рядом. Хочу идти рядом. Хочу жить с тобой, дышать тобой.
  Жак подбежал к Мартине, схватил ее и сжал в объятиях. Мартина никогда не ожидала от него таких слов.
  - Ты же... Ты же сам всегда делал вид, что тебе все равно. Тебе нужны были те случайные связи, выпивка, друзья.
  Жак засмеялся в ответ.
  - А кто-то когда-то продержался на этом долго? Ответь: кто-то построил жизнь на таком? Это что может быть смыслом? Это лишь попытка сбежать от этой чёртовой реальности, в которой мы почему-то не можем быть вместе.
  - Так, а почему мы не можем быть вместе, Жак?
  - Ты еще спрашиваешь?- размахивая руками, сказал Жак.- Ты же сама не хочешь этого. Вот тот день, когда ты сможешь признаться перед всем миром, что любишь меня, вот тогда я буду с тобой, а пока этого не произойдет, я могу смело утверждать, что я для тебя просто подстилка.
  Ты зачем теребишь мне душу все время? Сколько ночей мы были вместе? Сколько раз ты приходишь ко мне? И снова уходишь. А ты знаешь, что потом со мной? А ты хоть раз предложила, сказала: а давай будем после этого вместе? Кто я для тебя? Лишь тень, друг из детства, прошлого. Подстилка, о которую ты вытираешь свои слезы и горести? Инструмент для любовных утех? Я человек! Я мужчина, уж извини. Пусть даже ты это никогда и не замечала. А каково мне, знать обо всех этих твоих связях? А как мне знать об этом твоем старом спонсоре? Что, ты тоже с ним спишь, да?
  - Нет, ты же знаешь, у нас с Аделардом ничего нет.
  - Не хочу! Не хочу ничего слышать! Я, - Жак осекся.
   Он просто стоял и пристально смотрел на Мартину. Это была она. Женщина, которую он страстно желал. А она желала всего остального. И его тоже. И он это понимал. Вот только он был лишь частью. Тем, что поддерживало ее, давало сил идти дальше. А когда она их набиралась, ей было нужно все остальное - тайны, расследования, власть, мужчины, секс, деньги. Все, кроме семьи. Не видела она его и его чувства. А ему нужна была лишь одна она. Их дом. Их дети.
  Он готов был дарить ей цветы каждый день и стоять под ее окнами, но она бы даже не взглянула на него, проходя мимо. Хоть бы его и замело там снегом, и он бы издох.
  - Как жаль, что я не стал для тебя чем-то большим, чем эта подстилка.
  - Нет,- начало говорить Мартина, но Жак прервал ее.
  - Ты шла ко мне только за спасеньем. И я не могу винить тебя в этом. Но я не хочу быть частью. Тайной частью, в которую ты будешь плакаться. Пусть ты и не разглядела во мне мужчину, возможно, отчасти это и моя вина, но я так больше не могу.
   Как отчаянно Мартина хотела донести ему правду. Но и как она боялась. Она хотела ему ответить, все это крутилось на ее языке, но она видела лишь его фигуру, уплывающую вдаль. Она хотела объяснить ему, что все люди боятся одного в любви, боятся тогда, когда они скрывают свои чувства. Они боятся лишь быть отвергнутыми. Ведь он при других тоже иной. И он никогда и мановением руки не дал ей понять, что она ему нужна вот именно в роли жены, матери его детей. А вдруг она бы ему призналась, а он отверг бы ее. Да она не пережила бы это, и не смогла бы впоследствии приходить бы больше к нему. И их тайная связь бы прервалась. И тогда как бы она могла жить дальше?
   А сколько она бродила по улицам города, мечтая только о нем. Какая была в ней бездна чувств, в тот момент. А сколько раз она пыталась подойти к его дому. И чем ближе она к нему приближалась, тем тяжелее было сделать следующий шаг. А вдруг он окажется там с другой? И она лишь продолжала страдать от любви сама. Но и это она ему не сказала.
   Эх, сколько они наделали ошибок. Каждый. Тем, что просто каждый был слаб. И не мог открыться и другому, и всему миру, найти в себе силу и смелость заявить всем о том, что они - это не просто Жак и Мартина, а лишь одно целое. И потом бы им уже и не нужны были бы другие. Они бы жили лишь как часть Вселенной. Песчинка. Жили бы в счастье. Для них бы открылись новые просторы, новые пути. Научились бы они жить по-новому. Не просто в муках, вечных страданиях, а в счастье. Счастье - построить семью, родить детей, ухаживать за ними. Дарить каждый день друг другу мгновения счастья. А так, каждый из них оказался не прав. Ибо просто не мог признать действительное наличие этой любви в боязни быть отвергнутым. И уже этим просто сам себя и отвергал. И закапывал все будущее, лишь продлевая свои страдания.
  Разумеется, Жак не сам принял такое решение. Оно было навязанным ему извне. Все больше времени стал он проводить с Николь. Ему казалось, она понимает его. Она казалась ему прямо-таки какой-то святой девой.
  " Вот с ней я мог бы пойти в лес, построить там домик и растить детей. Но я ее не люблю",- все чаще проносилось у него в голове.
   Да. Вот если бы поменять их местами, телами. Мартину и Николь. Но тут, опять же, парадокс. Ведь он, Жак, полюбил и все еще любил Мартину. Именно за ее качества. И только обида говорила в нем своим языком о том, что вот Николь лучше. Хотя ничем она не была лучше. На каждый товар, как говорится, свой покупатель. Мартина была создана для Жака, а отнюдь не Николь. И не Николь пленяла его душу и задевала все его мысли, заполонила все его естество. Не с мыслью о Николь просыпался он и уходил ко сну. Если ему вообще удавалось заснуть. Но в этом щедро помогали дозы алкоголя.
  Надо же было найти какой-то выход. А мозг всегда этот выход находит. Вы решите не есть днями, сидя на диете, но мозг все равно уговорит вас не делать это или найдет уловку, как избежать этого и потом себя оправдать. Вот и мозг Жака тщательно пытался сбежать от Мартины. Он любил ее. Он не мог без нее. Он страстно ее желал. Но она была звездой, которая призвана светить. Ее он вечно должен был делить с обществом. А он хотел видеть сидя у себя дома с детьми на руках и не пророняющей и слова. Вот только может и не хотел? Любил бы он еще Мартину, если бы все так и стало? Может быть, впоследствии, и да. Но Мартина бы так просто никогда не сидела. Так что факт оставался фактом. Все равно уйти от себя он не мог. И врал себе. Безжалостно врал.
  А Николь пользовалась случаем. Она уже давно поставила крест на себе. Причем, самостоятельно. А тут ей казалось, напрягаться не надо. В руки идет он сам. Мужчина, который вроде бы восхищается ей. И она не собиралась отказываться от этого. Пусть даже это, а она знала это как никто другой, святая любовь, любовь всей жизни ее лучшей вроде бы подруги. По крайней мере, так считала Мартина. Для Николь же подруг не существовало. В ее душе не было места ничему кроме грязи, тьмы и жестокого цинизма. Она хотела всего только для себя, но просто выбрала неправильную стратегию. Она думала раньше, что если она выберет такую тактику: делать вид, что ей самой ничего не надо, а она делает все на благо других, то ей самой дадут несравненно больше. Потом она привыкла играть в эту игру. Не понимала она лишь одного: другие люди существа эгоистичные и если ты у них чего-то не требуешь и не просишь, они привыкают к хорошему отношению и ничего и не отдают. Не просишь, не хочешь, тебе не надо, - значит, и не получишь.
  Даже сама Мартина думала, что Николь - самая жертвенная женщина, которую она когда-либо знала. Потому что та никогда ни словом, ни взглядом не показала ни своего недовольства, ни того, что она кого-то не прощает, ни того, что ей что-то не нравится, что что-то попрекает ее интересы, что она чего-то хочет. Никогда. Она просто тихо прислуживала Мартине. Исполняла ее прихоти. А сама втайне не то, что ненавидела ее, нет. За что? Она все равно ставила себя выше ее. Прислушивалась к ее планам, к тому, что хочет она. И, не имея особо своего мнения, то, чего хотела Мартина, автоматически становилось тем, что начинала хотеть Николь.
  Оно вдруг начинало представлять для нее огромнейшую ценность. И она просто ждала подходящего момента для того, чтобы потом отобрать это. Отобрать для себя. И, наконец, стать счастливой. Ведь, несомненно, такая как Мартина, знает формулы счастья. Вон смотрите, чего она добилась. Сколько у нее денег, секса, двое любящих ее мужчин. Да Николь отдала бы все за такое! Жаль, что у нее, на ее взгляд не было ничего, чтобы иметь хотя бы долю из всего этого. Этой долей ей представлялся Жак. Парень, который смыслом жизни видел семью и детей. Тихое времяпровождение. Это было просто идиллией Николь. У нее не было столь больших амбиций, как у Мартины. Она была крайне в некоторых случаях ленива и не хотела высовываться из своей скорлупы. Выйти за зону комфорта? Зачем?
  Она уже давно решила для себя, что больше не прислужник Мартины. Нет. Она хочет, наконец, понять, что такое любовь, счастье. И она будет счастлива. Она готова была на все ради этого.
   Только не учитывала она еще факта того, что она забыла спросить у Мартины, а счастлива ли та? Не в общем, а именно в том аспекте, в котором хотела преуспеть Николь: в семье и любви. Ведь пусть у Мартины и был второй факт, но первый и предпосылки к нему отсутствовали. У нее не было ни семьи, ни детей, ни официальных отношений. Чему же так завидовала Николь? Картинке, нарисованной ее воображением?
   Да, она полагала, что Мартина не ценит Жака, и даже не то, что не ценит, а что они не пара. Все твердила она Мартине, что та не совсем правильно видит его, что не может разглядеть в нем те качества, которые не соответствуют ее характеру, что не смогут они продержаться вместе, если даже вдруг начнут жить нормальной супружеской жизнью.
   Но никто: ни Мартина, ни Николь, ни сам Жак не могли знать это тогда. Ведь как можно предполагать что-то, строить гипотезы, доказывать теоремы, пока это не опробовано на практике. Пожили бы вместе, поняли бы.
  И если Мартина не чувствовала ничего такого, как к Жаку ни к кому более, значит что-то в этом да было. Или химия, или настоящая, реальная, истинная любовь. Та, которую так ищут все, и у которой, как и в любой сказке, на пути становится Вселенское зло, которое приходит красивым путником впереди. Или простушкой, от которой не ждешь кровавой расправы. Как та старуха из Белоснежки, преподнесшая бедняжке отравленное яблоко. Кто подумает, что старуха, вроде бы апогей доброты, нежности, заботы, жалости и ласки невольно напоминающий нам о наших предках, семье, самых искренних чувствах, может стать именно маской зла.
   Так и Николь в этой истории стала тем злом, которое стало на пути этих двух любящих сердец. А когда зло вторгается во что-то невинное и чистое, тем более, если еще здесь нет поддержки добра, которое будет противодействовать с другой стороны, то это светлое чувство, в которое оно вторглось, непременно будет обесчещено, растоптано, уничтожено.
   По капле при каждом новом приходе Жака Николь вливала этот свой черный змеиный яд в его любящее сердце. Вроде бы как невзначай она рассказывала ему истории о буднях Мартины. Как выдуманные, так и реальные. Только немного приукрашенные. И будто бы она это делала не специально. Будто не видела, как меняется его лицо, и как он сжимает добела костяшки своих пальцев, слушая это. Будто не хотела она убить в его душе чувства к Мартине. Будто она не замечала, как все с большим недоверием затем относится он к своей любви.
   Вот только чего она добивалась? Ну, разлюбит он Мартину, или она его. Так, а кто сказал, что следующим шагом Жака будет пойти к ней, к Николь. Ведь существуют еще миллионы других женщин. Но ее ставка была на то, что он привыкнет к ней, подумает, что можно ей доверять, что она станет ему самым близким человеком, а она как змея заползет в его душу и останется там.
  До судьбы Мартины ей было наплевать. Вот только ситуация начала осложняться, когда Николь поняла, что неизвестно сколько по времени ей придется вливать этот яд в Жака. И тут она воззвала к мировой справедливости.
   Нашла она древнее заклинание, которое дает доступ к Высшим силам, которые призваны убирать тех, кто сеет разброд, для восстановления мирового баланса. Она приготовила необходимое зелье. Настало время чтения заклинания. И она вызвала их. Тройку справедливости. Воинов Света. Призвала она их для того, чтобы они провели свой суд. Долго рассказывала она им все с фактами.
   Они все мирно послушали и ушли к "своим", чтобы решить судьбу всех участников пьесы. Сами они долго за всем этим наблюдали и все фиксировали в своей Организации на тот момент. Но именно призыв Николь стал завершающей точкой в этой истории, которая давала каждому из игроков сыграть свою кульминационную роль и показать свою истинную сущность.
  Человеческий век по меркам Организации - ничто. Все равно жизнь - это лишь минимальный временной отрезок на всем отрезке вселенского времени. Главными являются поступки, которые способствуют твоему духовному росту или душевной деградации. Можно жить подряд пять жизней, но не совершить ничего, что сдвинет тебя с места и направит на развитие. А можно прожить двадцать семь лет и что-то сделать такое, что подкинет тебя вверх или отбросит далеко вниз еще к подножию горы, где ты только начинал свое восхождение, где ты некогда начал карабкаться.
   Было решено, что игроками пьесы становятся Мартина, Николь, Жак, Аделард, подруги Мартины и Кристоф.
  После встречи Мартины с Жаком у нее сжалось сердце в интуитивном предвкушении чего-то опасного. Она сама не понимала, что с ней происходит, но это ей не нравилось. В этот вечер в дом к Николь должен был прийти Кристоф, и Мартина знала, что он передал ее подруге позвать для обсуждения какого-то важного нового дела еще и Монику с Мисс. Николь предупредила их, что идти они должны по отдельности. Обычно их путь должен был простираться через мостовую. К ней и поспешила Мартина. Но в голове у Николь весь коварный план уже был выстроен. Невзирая на все тревоги Мартины и ее спешку, она все равно опоздала.
  Ее путь не должен был простираться через мост, но, в надежде увидеть там случайно своих подруг, она поспешила именно туда. Откуда ей было знать, что Николь уже все предусмотрела. Она уже заранее знала о намерении Жака провести сегодня разговор с Мартиной. Поэтому сама назначила ему время, когда он должен был это делать. Еще в начале их встречи Моника, которая шла по мостовой второй, уже встретила там Николь.
  До этого Николь укрылась в кустах перед началом мостовой. Хлестал дождь. Она замерла, как зверь, ожидающий жертву, и лишь хищным взглядом вглядывалась во тьму, ожидая увидеть фигуру, спешащую вдоль воды. Струи воды стекали по ее лицу, невзирая на то, что она была в укрытии. В правой руке она крепко сжимала один из ножей Мартины. Самым ужасным был тот факт, что она не чувствовала сейчас никакого сожаления о том, что ей предстоит сделать. Она собиралась, как овечек прирезать, по большому счету, двух своих подруг.
  Единственным, что она ощущала, было смятение и желание все предусмотреть: а вдруг что-то все же пойдет не так? Вдруг они будут идти вдвоем. Но уже через пару минут ее опасения прекратились. Она увидела спешащую Мисс, и лишь крепче сжала нож в руке. Ее глаза следили за жертвой и лишь продумывали дальнейший план.
  Стоит ли ей сказать что-то этой девушке перед смертью? Если да, то что? Все это сейчас роилось в голове Николь. Внезапно возникло огромное желание высказать все. Как они ее никогда не ценили, потешались над ней, обожали эту свою Мартину, а ее считали просто недочеловеком, подобием прислуги, такой себе простушкой. Ну, ничего, она еще всем покажет.
   Мисс все приближалась. Когда она практически поравнялась с кустами, Николь обратилась к ней:
  - Мисс, я здесь.
   Та вздрогнула от неожиданности и лишь быстро юркнула к Николь с вопрошающим взглядом. Решив действовать по ситуации, когда Мисс практически поравнялась с ней, Николь дала ей знак обернуться. Та, недолго думая, это сделала, и в этот момент, быстро изловчившись, она полоснула ее ножом по горлу. Кровь стала бить струей из обширной раны. Хватаясь руками за горло и взбесившись от неожиданности и боли, а так же надвигающейся смерти, Мисс кинулась к Николь. Та лишь отпрянула, и помчалась в другую сторону. Ей не пришлось долго ждать. Силы покидали Мисс. И она сползла на землю. Николь наблюдала за ней и поэтому увидела, как огонь погас в ее глазах.
  Главным было, чтобы никакой одинокий путник не забрел сюда. Но время было позднее, да и все жители были в страхе и нечасто высовывались на улицы ночью. Она хотела подойти и оттащить тело, чтобы Мо ее не заметила, но ее пробила волна омерзения, так же она не хотела измазаться в крови, потому решила действовать по-другому. Затаившись рядом с окровавленным телом, она стала поджидать Монику, в очередной раз, вглядываясь вдаль. Ее идеей было быстро поспешить к ней навстречу и покончить с ней на мостовой.
  И вот она увидела свою следующую жертву. Еще издалека Моника заметила Николь. Та быстро шла ей навстречу. Моника ничего не поняла: зачем нарушать конспирацию, но, видимо, там что-то произошло в доме Николь, и она как угорелая бросилась навстречу подруге. Когда они поравнялись, Моника быстро выпалила:
  - Что? Что случилось?
  - К Мартине своей вожделенной спешишь, да?- железным голосом спросила Николь, словно ее подменили.
  Лишь на мгновение Моника нахмурила участок между бровями, но ни одна мысль не успела пролететь в ее голове, как Николь уже выхватила нож и полоснула ее по животу, затем еще и еще. Упав на руки Николь, она стала медленно спускаться, оставляя за собой лужу крови, на брусчатку мостовой, и лишь стеклянное удивление в глазах застыло на лице покойницы, а рука ее так и осталась тянувшейся к Николь.
   Та же опустилась к ней и, быстро оттолкнув от себя с отвращением ее мертвое тело, выровнялась, отряхнулась и сплюнула рядом с трупом.
  - Вторая,- отметила про себя она и, развернувшись, поспешила по направлению к дому, чувствуя себя мечом, а буквальнее, ножом правосудия.
  
  ***
  
  Через несколько часов вот уже Кристоф мчался по мостовой по той же брусчатке, по которой буквально полчаса назад неслась Мартина. Он снова увидел те же трупы, что и увидела она, но ему было плевать, он рванул еще быстрее, понимая, что да, все кончено, они разоблачены, но ведь он еще может успеть. У него в душе теплился последний шанс. Последняя доля возможности того, что он еще успевает, и сможет спасти Мартину или хотя бы предупредить ее и успеет забрать ее из этого логова змей.
   Ворвавшись на второй этаж в ее комнатку, где они обычно проводили столько ночного времени за разговорами, он застыл. То, что он увидел перед собой, полностью уничтожило его мир. Да. Он опоздал. Но странным образом его мало пока что беспокоило тело Мартины, лежащее перед ним. Возможно, потому что он был в состоянии шока. Более всего ему было не по себе от того, какой была комнатка на тот момент, как бы банально это ни звучало, но именно это еще более нагнетало обстановку.
  Комната была намного грязнее, чем обычно. Кристофа даже передернуло. Ему стало противно. Везде валялись вещи, бутылки. Казалось бы, что мебель покрывал слой пыли. Все было раскидано. Причем видно, что никаких обысков не было. Просто кто-то долго сорил без желания убираться. Да, он и так знал, что Мартина не особо любила убираться. Но он воспринимал это сносно, только каждый раз твердя:
  " А ты заставь ведьму убираться", - вечно отшучивался он.
   Тут же было видно: здесь никого не ждали. И гости оказались явно незваными. Затем его рассудок стал обретать сознание. Наконец он смог абстрагироваться от этих маловажных деталей и понял, что опоздал. На полу лишь лежало тело Мартины, под которым была огромная лужа крови. Так же в крови было все вокруг. Кристоф не мог заставить себя понять: откуда столько крови?
  Кровь была на столе, кровь была на полу. Капли крови, маленькие лужицы крови были повсюду. Неужели это над телом Мартины так поглумились? Или здесь убили еще кого-то? Так Кристоф стоял и задавал себе все эти вопросы.
  Вдруг он явственно почувствовал чье-то присутствие в комнате позади него. Страх настолько охватил его, что он замер и не мог даже пошевелиться. Затем, увидев в свете свечи тень, нависшую над ним, он резко обернулся, и желал бы бороться, но настолько неожиданным был тот, кого он там увидел. Он ожидал помощи от кого-то, про себя оглядывался по сторонам, понимая, что никто уже его не спасет. Когда лезвие прикоснулось к его телу, и он ощутил его жесткое присутствие рядом с собой через одежду, первой его реакцией было опровержение: нет, нет, не убивай меня, я еще хочу жить. Не успел он даже оглянуться и что-то понять, как получил удар кинжалом прямо под сердце. Автоматически пытаясь закрыть рану руками, дабы не сочилась кровь, он начал терять сознание и оседать на пол. Его конечности и губы онемели. Он лишь шепнул:
  - Но я же не виновен.
   И потом перед ним как живой явственно предстал образ его дяди Аделарда. Тот так ждет вести от него. Неужели его покровитель так и не дождется этого?
   В последние секунды своей жизни Кристоф думал только об Аделарде, представляя картины того, как тот на следующий день или немного позже узнает обо всех своих потерях. По сути, его дядя, который уже стал старым, даже на старости лет не сможет пожить счастливо? Как он проживет без них всех? Кристоф был уверен, что Аделард привязался ко всем им, особенно к Мартине, всей своей душой. Каково будет ему каждый день ложиться в постель, осознавая, что всех их больше нет.
   С этим Кристоф, тело которого уже почти скатилось на пол и лежало, кинутое навзничь, увидел лишь следы уходящих сапогов со шпорами. Да, это был он. Его убил Жак. За что? Неужели он убил и Мартину? Нет, в это поверить Кристоф никогда бы не смог. Никогда ни он, ни его дядя не представляли, какой угрозой может оказаться Жак. Да, недооценили они его. А быть может, он вел еще более страшную игру, чем его дядя со своей командой? Так и не успев ответить на все эти вопросы, Кристоф сделал последний вздох, и, увидев в напоследок образ своей любимой вожделенной сестры Изабель, лишился этой жизни.
  
  ***
  
  Жак явно не чувствовал себя победителем. Он теперь вообще не понимал, зачем ввязался во все это. Как мог он допустить все то, что произошло. Как мог он дать так себя обмануть, заманить? Не иначе, как он был под каким-то заклятьем, какими-то чарами что ли. А теперь он стоял как вкопанный и не понимал, как дошел он до такого. Как мог позволить, чтобы вот это все обрушилось на них? И он принимал в этом самое непосредственное участие.
  - Прости мне все ошибки. Прости, молю. То, что я сделал, этому нет прощения, родная.
   Он перевернул свою любовь, но не мог без боли и рыданий, которые душили его, просто держать ее в руках. Лицо Мартины, хоть и было все в крови, даже волосы почему-то слиплись от крови, и уже было мертвенно бледным, но все же, было настолько красивым, что он не мог описать это словами. Жадно и жадно всматривался он в него. Он знал, что видит ее в последний раз. И хотел запомнить каждую клеточку ее лица, каждую морщинку, каждый волосок, каждое пятнышко.
  Он сам уже был весь в крови. Неожиданно отпрянул он от мертвого тела Мартины, вскочил и взбешенный и будто сошедший с ума с перекосившимся лицом и глазами, которые вывернулись из его орбит. Сначала из его груди раздался немой крик. Затем он все более переходил в настоящий плач, крик о любви, которую он только что потерял.
  В голове его постоянно крутились разные вопросы. А может быть, мы все оказались жертвами чего-то? Жертвами какого-то злого плана? Умысла? Может мы все были настолько глупы, что просто стали пешками в чьей-то игре?
   Вот только каждый почему-то уверовал в правильность навязанной, вообще-то из вне, позиции. Но это уже не вернуть. В жизни Жака не осталось больше ничего. Все, что он хотел, - снова почувствовать теплую Мартину в своих объятиях, но он сам накануне подписал ей смертный приговор. Он, всю жизнь пытающийся защитить ее от всех и вся, оказывается, должен был защитить ее в первую очередь от своей глупости, ревности, дурости, то есть от себя самого. Как он мог поверить Николь, что у нее роман с Аделардом? Да даже если бы так и было! Он же любил Мартину! Как мог он поверить Николь вообще! Да и Николь винить он не мог, ему было жаль ее. Он даже сейчас, после всего, что она сделала, продолжал желать ей счастья.
  Как мог он позволить вот так обвести себя вокруг пальца? А может быть, самый заклятый враг себе, это все же ты сам? Ты сам и есть зло, которое живет в каждом. И день, когда ты не понял, что оно в тебе зародилось, и оказался днем кончины твоей души. Днем, когда ты потонул в сомнениях, стал слеп, стал везде видеть подставы, верить лишь тому, что ты хочешь слышать. Днем, когда тебя ослепила твоя ненависть, недоверие, твое самолюбие и гордыня, когда все грехи пали на тебя, и ты стал их рабом? Как чаша набирается по капле, так этот день стал торжественной церемонией внесения в комнату этой священной чаши зла, которая милостиво открыла свои врата для всей боли, срама, горя, черноты и всего злого, что успела накопить твоя душа? И когда ты ослеп, ты окружил себя теми, кто так же слепы, и заблуждаются, как и ты. И вы, как те заблудшие путники, вдруг все сбились с пути и пришли не туда, куда нужно, потому что были ведомы злобой, негативом, ненавистью, жаждой крови, мести, обретения желаемого?
   В принципе, что было у Жака для счастья? Все. Что ему мешало быть с Мартиной? Только сейчас он осознал, что ничего. Кроме него самого. Он проклинал себя. То проклятье, которое он наложил на себя в ту ночь, оказалось страшнее любых проклятий, которые в состоянии наложить на тебя любой самый искусный маг. Он проклял сам себя навсегда. Проклял на несчастную судьбу. За все те дары жизни, которые он пропустил. За ребенка, данного ему судьбой. Мартину, убитую, можно так сказать, его руками. За свою слепоту. За свое безволие.
   Сейчас он казался себе безнаказанным и требовал, в первую очередь, у себя, самого жестокого наказания, которое только можно было придумать. Он катался по полу в этих лужах крови, клял все на свете.
  Проскочила даже мысль, что Николь - это ведь змея. Змея, которую Мартина так обожала и за которую готова была отдать жизнь. А та попросту паразитировала на ней. Слушала все, что она говорит, тихо завидуя и мечтая подставить ее при самом удобном случае. Да, она завидовала их любви. Только сейчас он это осознал. Теперь он понял все ее жадные взгляды, которые она кидала на них, когда видела их вместе. Понял все ее раздражение иногда. То, как она выходила из себя. Ему опять стало противно.
  А чем он, по сути, не такая же змея? Ведь он знал, как Мартина любит его, но ему вечно чего-то не хватало. Нельзя сказать, что он завидовал в чем-то Мартине, но с ней он почему-то ощущал себя неувереннее, чем с остальными. Ему казалось, что значит, он слишком слабый мужчина для нее и ему становилось противно от понимания самого себя. Не понимал лишь он, что возможно так слаб он перед ней, так как находится под влиянием самого великого и прекрасного чувства в нашем мире, как любовь. И он должен был просто наслаждаться всем этим, а не искать подводные камни.
  И тут в его голове проскочила самая сумасшедшая мысль. Если он змея и Николь - змея, и более того, он ненавидит Николь, да и та никогда не полюбит его, ведь он как обувь, ей не по размеру. По размеру он был лишь Мартине. Пусть, значит, они будут вместе. Пусть мучаются всю жизнь, расплачиваясь за свою ложь. За свое предательство. Как два самых близких Мартине человека, которых та подпустила к себе. Две подлые змеи. Николь же хотела счастья. Он подарит ей это. Да лучше бы он подарил смерть! Но чем лучше жизнь с нелюбимым. Наверное, еще того хуже. Он готов был пойти на такое наказание.
  Но затем, снова посмотрев на распластанную в неведомой позе Мартину, он начал рыдать и проклинать все. Он понял, что никого никогда не любил и не полюбит, кроме нее. Он попросил прощения у нее. Он просил его и просил. И клял себя, и клял. Затем он захотел как можно быстрее окончить свои муки.
  Внезапно наступил момент, когда он, наконец, понял, что единственное, от чего ему надо было оберегать ее, от себя самого. И этого, главного, он так и не сделал.
  И он заколол сам себя прямо в сердце. Жак повалился на тело Мартины, чувствуя, как дух уходит из него. Так и лежал он на своей любви. На своем смысле жизни в ожидании, когда смерть придет и заберет его. Для верности он перерезал себе еще и вены. Он уже даже не чувствовал боли. Физической. Потому что ее заглушала боль душевная. Она была куда сильнее того, что могло сейчас перенести его тело.
   Наконец-то природа смилостивилась над ним, от удара внутренних органов и огромной потери крови, наконец-то его тело не смогло более бороться за жизнь своего хозяина, который и сам уже этого не хотел, и Жак испустил свой дух.
  ***
  
   На следующий день, когда довольная Николь уже пришла к его жилищу, радостная как никогда, и в ожидании того, что теперь, когда Мартины нет, они могут быть вместе, как и во все последующие дни ее жизни, ее постигло глубокое разочарование. Так и умерла она одна старой девой. Никому уже более не нужной. Аделард же так и не узнал, кто был виновником всего этого, ибо кто поверит, что от такой простушки можно было такое ожидать. И Николь проводила все ночи в холодной постели, все ожидая, когда же Святые выполнят то, что ей было обещано за ее "подвиг".
  Что же это за дружба такая, что ради собственного призрачного, непонятно на каких основаниях и возможностях построенного счастья, ты готов предать, убить ближнего своего?
   Нет, Николь не задавалась такими вопросами. Даже умирая, она послушно ждала, что да, пусть и в следующей жизни, но ее, наконец, настигнет столь вожделенное ею обещание. За всю свою жизнь она так и не пожалела о том, что предала Мартину. И готова была делать это снова и снова. Потому что ее собственное счастье было для нее важнее чужого.
  Вот только не понимала она не только того, что у чужого ты его счастье не заберешь и на нем своего не построишь. И вообще: причем тут была Мартина? Причем она была к выбору Николь? К выбору ею самой такой жизни? А может, той стоило задуматься, что у нее просто нет такого сердца, чтобы оно могло любить. И что вся эта ее показная святость, тихость и добродетель - это еще не ключи к чужим сердцам. Ведь необходимо, наверное, открыть сначала свое сердце и впустить туда любовь, взрастить ее, и выпустить ее потом к другому, ничего не желая взамен. Отпустить как птицу в воздух, не ожидая возвращения. А не смотреть на чужое счастье и втайне бить ногами и проклинать эту пару за то, что у них что-то получилось.
  А знаешь ли ты через что эта пара прошла и проходит? Как тяжело иной раз бывает им нести все это? А ты, наверное, думаешь, что все на тарелке приходит, да, Николь? Что все тебе должны? И что человек, для которого ты была самым близким, и который вроде бы сам был самым близким тебе, несет какую-то вину и ответственность за твою собственную бездушность, плохой нрав и отсутствие счастья. Тогда тебе никто не поможет. Как и всем таким, как ты, Николь.
  Лишь перед смертью ей вдруг стало мучительно больно за свои поступки.
   Она сама знала, что это было бессмысленно.
   "А что мне еще было делать?", - спросила она себя.
   Но ведь Мартина оказалась единственным человеком, которому была нужна Николь, той, кто согласна была ее защищать, потому что искренне любила. Внезапно Николь осознала, что даже сейчас, если бы Мартина была жива, она бы простила ее за предательство, и отдала бы за нее жизнь. Что-то сжалось в сердце Николь, она отдала бы все лишь бы только на момент вернуть их времяпровождение с Мартиной, увидеть взгляд ее игривых, вечно сияющих глаз.
  Аделард же пальцем не пошевелил. Он проявил небывалую стойкость, за что был отмечен Организацией. Кристоф так же поступил, как и должен был и теперь получал много привилегий в будущем. Первая - смена пола. Чтобы он, а теперь "она" мог, то есть уже могла, в полную силу, не стесняясь этого, любить мужчин. Так же помогли его душе стать на дельнейший путь духовного развития.
  
  
  ***
  
  Да. К Николь пришли Воины Света и предложили все, что она хочет в обмен на то, что она настроит Жака против Мартины. Сказав ему, допустим, что она точно уверена в том, что та изменяет ему с Аделардом. И предложили Николь либо самой "вершить справедливость",- то есть убить Мартину. Либо, что было лучше в случае Николь, уговорить сделать это Жака. Чтобы "восстановить справедливость" за все, что Мартина сделала ему. И вообще, всем.
   Впоследствии же именно Мартина поступила как нельзя лучше. Она не предала дружбу, не перестала любить Жака. Она так и ушла, незапятнанной. И потому ее дух повели дальше, на следующую ступень развития. Все проблемы, тормозящие это, были в самой Мартине. Вина. Обида. Предательство. Насилие. Все это она понесла за собой. И только она сама могла с этим справиться. Причем, не принято давать человеку хорошие события, чтобы он понял что-то или осознал, и чтобы он вылечился, принял решение исцелиться. Тебя будут бить, мучить, заставлять страдать, причем в одних и тех же случаях, только с разными игроками на арене, пока ты не поймешь, что ты не виновен.
  Ни сейчас, ни был тогда. Что ты и только ты "святой", ведь в тебе дух Божий. Ты идеален. Пока ты сам не полюбишь себя и не простишь. Часто люди думают, что страдания, выпавшие на их долю - это плата за грехи, и они это заслужили. Или они думают, что невезучие и фортуна повернулась к ним своей "давно не бритой задницей".
  Но это не так. Просто душе нужны потрясения для изменений, чтобы как феникс возродиться из пепла. С потрясением приходит осознание. Вдруг ты перестаешь в один момент быть слепцом. Главное, чтобы хватило смекалки, памяти и логики, чтобы связать события одно с другим. Для этого требуется вернуться в памяти в ситуацию и понять, где ты обвинил себя. Осознать, где ты захотел расправы с самим собой. После этого сделать вывод: "Я не виновен. Я больше не хочу платить. Я все осознал. Я выхожу отсюда". И так с души будет падать все по новому камню. И становиться все легче и легче.
  Так что Мартину ждал еще долгий путь. Ей предстояло попадать во все события, в которых, как она думала, она была виновата или к которым привыкла. Допустим, не виновна же она была в изнасиловании, почему же она опять к себе такое привлекает. Это лишь ее глупость. Но это будет происходить, пока она не скажет: хватит, я так больше не хочу. Это никто у неё не заберет. Потому что это ее реальность. Другой она пока не знает. Пока ее устраивает такой Жак и такие друзья, их тоже не отнимут. Потому что она не представляет и не знает других.
   И, в итоге, она может дойти вообще до нивелирования понятия дружбы, подумает, что друзей нет, что все ее предают, хотя предал один. А ты скинь балласт, скинь этого черного друга, и ты смоешь "пятна крови" и с других. Потому что все люди разные. Друзья разные. Любовники разные. Все другое. В зависимости от твоего выбора и моделей в твоей голове. Главное: любить себя и оценивать себя на счастье. И знать, что ты никому ничего не должен и если ты поступал так тогда, значит поступал. Было и было. Прости. Попроси прощения, в первую очередь у себя самого, и пойми: ни за что тебе не надо платить. Это уже глупость, придуманная тобой самим. Почему все так любят возвращать долг? А не надо занимать! Тогда и возвращать будет нечего. Вы никому ничего не должны. Ни в материальном, ни в духовном плане. Вы должны только себе. Быть счастливыми. Но это сделать, быть может, самое сложное на земле.
   Ведь часто для человека страдание или какие-то мнимые уроки, которые он принимает, как развлечение, и является его жизнью. Человек самостоятельно создает для себя такие американские горки. Падает из счастья и горе, чтобы почувствовать счастье больше. Чтобы, видите ли, не лишить себя чувств. Ценить, как говорят. Учатся ценить они, да.
  Почему-то ходят у людей легенды, что счастье должно быть коротким мигом. А кто вам это сказал? Жизнь человеческая, за которую вы должны осуществить восхождение своего духа, и так мала, а вы еще тратите столько времени, усилия, усердий на страдания. Да вы просто тратите свое время.
  
  Глава 15
  Пустыня
  
  Умоляю, не пытайся вытащить меня.
   Все равно не уцеплюсь за сброшенную вниз веревку я.
  Группа "Король и Шут". Песня "Тяни".
  
  Внезапно, наступил момент, когда Дениел поняла, что она совсем одна. И впервые в жизни она захотела побывать на могиле родителей. Они были единственными, кто мог сейчас спасти ее от холода в душе. Найдя их могилу, она села на землю, прислонилась к надгробью, и просто замерла. Словно призрачные видения пролетали над ней воспоминания об их прекрасной жизни, единственных счастливых моментах, которые были у нее вообще. В последнее время она стала все более задумываться о себе и своем предназначении. На что обрекли ее родители и Ее Величество Судьба? На принятие решения. Ее стали претить злоба, агрессия, и все более желала она вникнуть в тайны душ Темных, почему же они такие. Ведь они не плохие. Они - не настоящее зло, так, зачем же они творят такие вещи.
  В ее голове проскочила мысль:
  "Моя мать была человеком с величайшей душой, она обладала удивительной способностью любить без поощрения. В меня она вложила всю любовь. Возможно, благодаря этой теплоте я и могу идти к Свету. А быть может, злыми являются те, кого просто не любили? Поэтому чего мне решать? Ведь родители дали мне "фору". Отец дал мне свою светлую часть, а мать наделила меня даром светлой материнской любви. Мы же все пошли от Бога. И если в каждом из нас есть и плохое, и хорошее, Бог и Дьявол тоже две стороны одной монеты. И неудивительно, что у каждого есть выбор. И мне необходимо решить, как быть дальше".
  Хоть Дария уже и не было рядом, его высказывания явственно шли с ней рядом, так, будто он прямо сейчас стоял напротив и давал ей советы. Да. Никто не может оставаться на одном месте, жизнь динамична, и человек всегда должен делать выбор, отталкиваясь от того, что ему сейчас нравится, и что его претит.
  Если раньше ее устраивала темная сторона, сейчас же бурей поднимались воспоминания об отце. Невзирая на всю ненависть к нему за его предательство, она глубоко уважала его и считала себя его возможным достойным последователем. Проблема была лишь в том, что она не могла работать и на Организацию, и на Темных. Это было крайне лицемерно. Да и уже не конфиденциально.
  Темные знали, что она часто присутствует в Организации, что ее Хранитель Макс. После многих перепалок с Темными, она часто выходила с ранами. Причем, не только физическими, но и моральными. Слава Богу, Макс всегда хорошо справлялся со своей работой, и быстро ее исцелял. Многое поменялось в Шветской со смерти родителей. Никто не мог ей посоветовать, как жить дальше. Любви в жизни становилось все меньше, что могло бы ее озлобить, а на самом деле, дало простор для развития.
   Она впервые столкнулась с проблемой выбора. Она хотела работать и на Организацию, и не хотела подставлять Темных, отношение которых в последнее время просто убивало ее. Некоторые из них начали ненавидеть ее, считать, что она ставит себя выше других. В ее же планах такого не было. Ее вины в том, что она чем-то от них отличалась и ее жизнь имела в себе большее количество аспектов, не было. Нельзя одновременно работать на два лагеря, поскольку, таким образом, играешь с огнем и не понимаешь своей принадлежности. Выбор сейчас представлялся для Дениел самым страшным, что только могло ее постигнуть, но оттягивать это было невозможно. Собравшись с силами, она покинула кладбище и поехала в Организацию.
  - Арсений, я могу с вами поговорить?- наткнувшись на распределяющего координатора, сразу же выпалила Ден. - Меня беспокоит, что я больше не чувствую отдачи от Макса. Он стал замкнутым, холодным, бездушным, будто его вообще нет рядом. Я уже молчу про приступы агрессии, которые иногда на него накатывают.
  - Дениел, не будьте к нему несправедливы. Понимаете, всему есть предел. И его человеческим возможностям тоже. Возможно, он слишком долго сталкивался с болью и непониманием. Как вы считаете?
  Дениел замолчала и опустила глаза.
  - Да что там долго, всегда,- подняла она глаза на Арсения. - Но, понимаете, сейчас мы уже живем вместе, наконец можем быть счастливы, а я не чувствую от него отдачи. Рядом со мной какая-то глыба изо льда, до которой не достучаться.
  - Вы говорите прямо, как Линда,- искренне улыбнулся Арсений.- Да, возможно, это ему свойственно. Но, по правде сказать, я этого никогда не замечал.
  - А вы, вы Арсений, его ведь знаете, так может, вы знаете, что ему нужно? Что вообще может сделать его счастливым? Как вы думаете?
  - Макса? Счастливым? Вы, Дениел, должны понять одну вещь. Макс человек достаточно непредсказуемый, и, в своем роде, опасный. Ему нравится жить его иллюзиями, которые часто не пересекаются с реальностью. Это и есть его мир. Великий и прекрасный, и он никогда бы не хотел соприкоснуться с реальностью лицом к лицу. И ваша совместная жизнь, скажем так, хочу быть мягким, но все же, скажу, как есть, не очень входила в его планы. Он когда-то обещал вам сложить к ногам весь мир, если вы будете вместе? Он обещал вам вечную любовь? А вы вообще когда-то знали вот эту любовь? Вдвоем?
  Дениел молчала, задумавшись. Арсений обнял ее за талию и медленно повел по коридору.
  - Да, Максим человек сложный, опасный, и, бесспорно, интересный, я уважаю вас и вашу любовь. И, поверьте, я бы отдал все на ставку, что вы будете вместе всегда. Подумайте, что вы сейчас во сне. В плохом и страшном сне. Но ведь, как за закатом идет рассвет, так и после сна наступает пробуждение. Поверьте, когда-то распахнутся двери Вселенной, и вы посмотрите друг на друга новыми глазами, сотрется след обид, непонимания, боли, и вы просто будете счастливы.
  Дениел уставилась на него удивленно, ее глаза округлились.
  - Да, да, считайте меня безумцем или бесконечным романтиком, но, несмотря на все, я верю именно в это. Только знайте один секрет: Максим ваш лишь тогда, когда не догадывается, что вам нужен. Такое уж устройство всех людей на Земле. Всем необходимо, чтобы что-то выскальзывало из рук, потому что погоня интереснее момента получения. Никто не хочет просто наслаждаться своим счастьем, это скучно и вскоре надоедает. Парадокс, но, быть может и движущая сила прогресса. Я пока не знаю ответа на это.
  - Но как тогда люди вообще живут вместе? Есть ведь пары, которые любят друг друга, и у них идиллия всю жизнь?
  Арсений лишь ухмыльнулся в ответ и шепнул Даниэле на ухо:
  - О, поверьте, это не любовь.
   Она снова подняла брови и посмотрела на него удивленно.
  - А что же?
  - Да называйте, как хотите: следование общим правилам и нормам, привычка, боязнь одиночества. Знаете, вот вы и Макс, я уважаю вас. Вы не слепцы, не трусы, которые не могут столкнуться с собой самим в одинокие часы, а вот многими, слишком многими,- Арсений отвернулся.- Руководит страх одиночества, и они готовы продать и отдать все, дабы с ним не столкнуться. Чтобы не дай Бог не оказаться наедине со своими мыслями и познанием себя. Вы сейчас еще, возможно, не любите Макса,- резко сменил тему Арсений.
  - Почему вы так думаете?
  - Вы только начинаете его видеть, замечать, пытаться понять, заглянуть в его душу, его мир. Вот только не наделайте ошибок и поспешных выводов. А знаете почему?
  Дениел вопросительно на него посмотрела.
  - Я могу сказать все о вас, о Дарие, о себе, о ком угодно. Но, увольте, - развел руками он.- Я в своей жизни видал много фокусов, но такой тайны, как Макс, еще никогда. Я не знаю, что у него в голове, и никогда не знал. И знаете, что, быть может, самое смешное?
  Дениел опять вопросительно кивнула головой.
  - Он и сам не знает. Вернее, ему кажется, что он знает, но он настолько неадекватен и оторван от реальности, что вынужден быть гибким и просто под нее подстраиваться или уходить от нее, менять свои решения по мере получения новой информации, событий. Поэтому и невозможно предугадать его поведение.
  - Но мне почему-то всегда казалось, что на Макса можно положиться.
  Арсений хмыкнул.
  - А вам представлялся случай когда-то на него положиться? - он немного понаблюдал за Шветской.- Вот видите, нет. Всегда он делал все лишь так, как он хочет, и это было непредсказуемо. Насколько я уже понял, договориться с ним о чем-то просто невозможно. Мне даже жаль вас,- внезапно его голос сник, и он о чем-то задумался.
  - Почему это?- возмутилась Дениел, абсолютно не понимая, к чему он ведет.
  - Вы полюбите его. И это станет самым страшным днем в вашей жизни.
  - А чего вы взяли, что я его сейчас не люблю?
  - Любите, безусловно, но по-своему. Как любят своего кота, сестру или друга. Макс всегда был рядом с вами. Вы привыкли к нему. Но, к сожалению, это не будет вечным, и обязательно наступит момент, когда вы его потеряете. Такой уж закон Вселенной. Он отдал вам столько энергии, что вполне вправе попросить что-то себе обратно. И вот тогда, когда его уже не будет рядом с вами, вы сможете понять, увидеть его со стороны. И вы полюбите его как никого в жизни. Даже, может, сильнее, чем он любил вас. Вы вообще когда-то знали Максима? Это человек, которым можно восхищаться, которого можно любить. Вы быстро ему надоедите. Мечта о вас никогда не могла ему надоесть, а вы - да.
  Дениел эти слова обошли стороной, Арсений стал казаться ей каким-то чокнутым. Ей показалось, что это он сам был влюблен в Макса. С таким воодушевлением он о нем говорил.
  - Вообще-то я пришла по другой причине.
  Арсений покачал головой.
  - Если вы сразу же стали говорить о Максе, это и было первопричиной. Не врите сами себе. Вы ведь не верите в совпадения, а, Ден?
  - Нет. Но все же, мне необходимо понять, что мне выбрать. Вы поможете мне?
  Арсений стоял напротив Дениел, она даже слышала его дыхание. Оно было беспристрастным и в то же время таким близким, она поняла, что может ему доверять, и что он все же ей поможет. Теперь она уже точно не верила в совпадения.
  - Боюсь, я ничем не смогу помочь вам, Дениел. Все ответы в вас и есть такие вещи в этой жизни, которые вы можете и должны постичь только самостоятельно.
  - Но все же,- настояла еще раз Ден.
  - Что вас смущает?
  - То, что я не могу понять, какой выбор сделать: быть с Организацией или полностью принять сторону Темных.
  Арсений хмыкнул.
  - Не будьте наивны, Ден. Вы уже не сможете покатиться вниз. Хотя я, безусловно, уважаю вторую сторону, и даже более того считаю, что мы равноправны. Светлые и Темные. Сферы нашего влияния и глубины наших душ играют огромным спектром красок. Но вот вы, Дениел, потому так и путаетесь в выборе, что вы, я не осмелюсь сказать, нейтральны по своей сути, вы просто другая. И выбор для вас - это самое сложное. Я посоветую вам одно: не переживать и меньше задумываться.
  Плывите по течению. Дайте всему развиваться, как оно должно быть. Молю: не будьте Дарием, вы ведь знаете, куда его привело его планирование, абсолютная концентрация на результате, просчет вариантов и невозможность расширения мышления. Не повторяйте чужих ошибок, вам ведь повезло, вы можете их видеть. Зачем же делать то же самое? Просто идите за своим сердцем, за обстоятельствами. Плывите в реке жизни, и она вас вынесет, куда необходимо, потому что не будет чувствовать сопротивления. А то Дарий вечно напоминал мне одинокого путешественника во время ужасной бури, который в лодке пытался бороться со стихией. И такое поведение, безусловно, не может принести ничего, кроме поражения.
  Арсений отвернулся и задумался о чем-то.
  - Вы скучаете по Дарию?- поинтересовалась Дениел.
  - Я?- тыкнул в себя пальцем Арсений.- Нисколько. Я не любил его. Мы просто не понимали друг друга, были далеки. Я не видел в нем человеческих качеств. Он никому так и не открыл свою душу, поэтому остается вопросом спорным, есть ли она у него.
  - А у меня?
  - У вас?
  - Да, Арсений. Есть ли у меня душа?!
  - У вас, безусловно, есть. Вы просто маленькая девочка, которая никак не может обрести то, что вам необходимо. Единственное, безусловное, то, что у вас было, пока была жива ваша мать,- это любовь, ласка, понимание, и приятие вас такой, как вы есть.
  Дениел стала сотрясаться от рыданий, Арсений задел ее больное место, но в то же время она была крайне благодарна, что он это заметил.
  - Меня нечасто спрашивают о том, как я себя чувствую. Бывает, спросят, ела ли я, спала ли я, как мое самочувствие физическое после всего, что я делаю со своей жизнью, и лишь поучают. А вот спросить: как мое настроение, как моя душа, о чем я сейчас думаю, о чем мечтаю, что меня тревожит, - Дениел осеклась.
  - Все еще будет. Знаешь, почему не спрашивают?- вопросительно посмотрел на нее он.
  - Почему?- кивнула она ему.
  - Потому что они этого не понимают. Это не то, чем эти люди живут. У них нет тех эмоций и чувств, что у тебя. Потому что если бы были, они бы обязательно спросили. Ведь это была бы часть их мира.
  - Мне так надоело лицемерие, Арсений. В первую очередь, к самой себе. Они злы. Они прячутся за этой маской злобы. А там, на дне их душ все еще хуже. Они замазывают все эти чувства чем угодно. Выпивкой, агрессией, манипуляциями. Им кажется, что так они живы, так они в движении, что они не потерпели поражение. Хотя они уже проиграли. Они сами предрекают себе несчастную участь. Знаете, о чем я думаю, Арсений?
  Он качнул головой.
  - А ведь и по ту, и по другую сторону я еще не видела счастливых людей. Где вы все прячете счастье? Быть может, счастье в любви и в надежде? Все равно все идут ко дну, но пока в нас есть любовь, появляется блеск глаз, душа открывается, потому что верит, и именно надежда ее ведет. Моя мать, несмотря на все ее прегрешения, была счастлива и делала других счастливыми, когда любила. Вот, допустим, отца. Пока она верила, что он ее любит. А когда он убил ее надежду, она стала другой. Она сама вынесла себе приговор. Это убило ее. И всю нашу семью.
  Дениел опустила глаза.
  - Не переживайте, Дениел. Может, пройдет время, и вы снова встретите ее. И будете уже на одной стороне.
  Дениел подняла на него глаза и пристально посмотрела в течение минуты, уже зная ответ на этот вопрос.
  - Я буду очень скучать по ней. Мне всегда будет ее не хватать. Но боюсь, если мы встретимся в будущем, все уже не будет, как прежде, и мы станем врагами. Потому что я изменилась. И я не знаю, что время сделало с ней. Если она осталась со старыми убеждениями, нам не найти больше общего языка. Так что пусть все остается, как есть. Пусть я просто буду помнить лучшую мать в мире, ее улыбку, руки, мягкие, нежные, тонкие пальцы с длинными зелеными ногтями, ее высокое статное тело в мини-юбке и майке.
  Дениел остановилась.
  - Но моя мать не понимала одного: нельзя заставить другого чувствовать что-то, поступать так, как хочешь ты. И она, как и все Темные, брала это силой, подавляла волю человека. И научила меня этому же. Она не научила меня прощать. Никто из моих знакомых не учил меня этому. А я хочу прощать. Я хочу любить, дружить и прощать. Мне жаль Линду, которая не верит в дружбу, жаль Дария и Катрин, которые нивелируют понятие любви. Их сердца черствы, и там мало места для новых лучей света. Единственное, о чем я жалею, и за что не смогу простить саму себя, это за то, что я когда-то сделала. Я просто тогда не думала. Вернее, я думала, как моя мать.
  Арсений протянул руку к Дениел, желая ее успокоить, и она прильнула к нему.
  - Прости себя, деточка. Прости, иначе ты не сможешь идти дальше,- приговаривал он, гладя ее волосы.
  Внезапно их нежную сцену прервали, подошла незнакомая Дениел девушка, и спросила Арсения: не забыл ли он о посвящении?
  - Нет, конечно же. Я скоро подойду,- и он махнул рукой, давая девушке знак удалиться.
  - Я тогда пойду,- начала Дениел, но он остановил ее.
  - Подожди, - повернулся он к ней быстро.- Я хочу отвлечь тебя от тоски и хоть немного вернуть улыбку твоим глазам. Сейчас в одном из залов будет посвящение одних Хранителей. Хочешь там присутствовать?
  - Я? Но я же ...
  - Ничего, ничего. Быть может, ты когда-то выберешь Организацию. И вот тогда,- он поднял брови и улыбнулся. - Ты вспомнишь это Посвящение,- и он подмигнул ей.
  - Я думаю, что это вы должны были занять место Дария, - Дениел остановилась и замолчала, выражая уважение Арсению.
  - О, поверь, я не столь амбициозен. Мне вполне хорошо и на своем месте. Дарий был очень жадный, алчный до власти. Это его и сгубило. Кто знает, быть может, оказавшись, и я на его месте, я бы тоже не выдержал. Много соблазнов, ответственности, не хочу рисковать. Пойдем быстрее, а то уже скоро все начнется.
  - Да, конечно,- и, взяв Арсения под руку, Дениел проследовала с ним по коридору.
  По дороге к Залу Дениел не смогла сдержаться и снова обратилась к Арсению.
  - Мне надоело лицемерить. Прежде всего, перед самой собой. Я хочу понять, какая я, и мне неприятно, что люди меня не воспринимают, завидуют, думают, что я ставлю себя выше их. Но это ведь не так.
  Он же просто поднял руку в ответ, призывая ее замолчать.
  - Людям всегда сложно понять того, кто отличается от них. Ты не такая, как тебе подобные, очень многих это бесит, они начинают чувствовать свою ущербность, находясь рядом с твоей уникальностью. Такие люди злы, их сердца закрыты. Они никогда не будут движущей силой прогресса. Все, что они могут нести, лишь разрушение. Поэтому, зачем тебе на них вообще ориентироваться? Тебе тяжело. Значит, ты чем-то отличаешься от остальных, поэтому не надо лицемерить. Познай себя, признай и живи, как тебе нравится, не обращая внимания на недоброжелателей. Всегда найдутся и те, кому ты будешь нравиться, и наоборот. Не стоит даже задумываться по этому поводу. Ведь не все будут тебя поощрять, многие будут критиковать, ненавидеть. Но ты есть ты. И плевать на мнение большинства.
  Задумавшись о чем-то лишь на мгновение, Арсений продолжил, правда, переключившись совсем на другую тему. Было видно, что, либо он вынашивал эти слова в себе уже давно, либо просто сейчас произошел некий инсайт.
  - Хотя ты знаешь, Дениел, врать я не хочу. Это касается Дария. Мое глубокое убеждение в том, что он любил тебя. Своей, только одному ему известной любовью. Помню, когда-то заговорили мы с ним о Максе, и он такой говорит: никогда не понимал конкуренции этого мудака. Эх,- выдохнул Арсений.- Дарий всегда был наивен. Честный, глупый Дарий. Нет, безусловно, он умен, но не было в нем этой гибкости, иррациональности, полной неадекватности, которая позволяет катиться по волнам жизни более легко. Лично я считаю, что, безусловно, в игре с Максом, он бы проиграл. Возможно, в Организации вообще ошибаются с выбором Главы. Вот за Макса я бы проголосовал.
  - Вы? За Макса?
  - Да, у него нет правил, нет законов, а в мире хаоса, в котором мы живем, именно человек-хаос, возможно и смог бы навести порядок. Нам не нужен баланс. Этот баланс - это то, в чем вечно кто-то должен чем-то жертвовать, идти на компромиссы, нам же необходимо просто движение, динамика, понимаешь. И Макс был бы идеальной кандидатурой. Но проблема в том, что у Дария много честолюбия. Максу же вообще это ничего не надо, - Арсений почесал затылок. - Незадача. Ладно, пойдем, вот уже эта дверь, заходи.
  Арсений открыл двери, и перед глазами Дениел возник большой зал, посередине которого стоял округлый длинный стол, за которым практически не было свободных мест. Обойдя его весь, Дениел, наконец, нашла один стул, плотно придвинутый к столу, и быстро ринулась к нему, потому, что работники Организации уже призывали присутствующих к тишине, чтобы начать Посвящение, и остаться одной, которая будет стоять и привлекать взгляды окружающих, она не очень хотела.
  Потому быстро подвинула стул на себя. Парень странного вида, сидящий рядом, помог ей усесться. Он напоминал какого-то большого, но доброго и запуганного медведя. Волосы его были всклокочены, и одного цвета с глазами. Под глазами сияли большие синяки. Так и подмывало ее спросить: что, так плоха жизнь? Но было видно, что шутку он может не понять: уж слишком серьезно он выглядел. Немного присмотревшись к нему, Дениел поняла, что же именно смущает и смешит ее в нем одновременно.
   При всем его большом и грозном виде, повадками он напоминал маленького ребенка, которому была нужна поддержка. Постоянно дергался туда-обратно, прислушивался, переспрашивал, стеснялся. Дениел захотелось отвернуться от него. Он перестал быть объектом ее интереса. Взгляд ее упал на тот фактор, который тормозил начало данного собрания, как она поняла,- очередь из будущих Хранителей, которая выстроилась за чем-то. Дениел вынуждена снова была прибегнуть к помощи этого неприятного человека рядом, и, повернувшись к нему, спросила, кивнув на очередь:
  - А чего они все ждут?
  - Они получают бейджи. Ты уже получила свой? Нет? Пойди, получи, быстрее, а то неизвестно, когда потом еще будут раздавать,- стал паниковать парень.
  - Ой, да какой бейдж,- Дениел махнула рукой и, улыбнувшись, отвернулась.
  Дверь в зал снова распахнулась, вот только теперь с большей силой. Все сразу же почувствовали поток энергии. И в зал вошел Фиций, новый Глава Организации. Он по манере Дария был одет в длинный плащ, полы которого развивались как на ветру. Дениел всегда поражалась: как им удаются эти спецэффекты?
   Минув зал, он занял место у трибуны и, подождав, когда воцарится полная тишина, улыбнулся. Такой искренней улыбки на его лице Дениел не видела еще никогда. Даже в коридорах Организации он был совсем другим. Здесь же тепло от него распространялось на них всех.
  - Поздравляю вас! Сегодня начинается новый этап в вашей жизни. Я рад, что зал практически переполнен, знаете, я помню, было время, когда здесь практически никого не было. Это свидетельствует о том, что мы движемся в правильную сторону, что мы совершенствуемся, и пусть и медленно, но идем к заветным целям.
  Он замолчал, по всему залу раздались аплодисменты. Кивая и улыбаясь, Фиций, дождавшись окончания аплодисментов, начал свою речь.
  - Знайте, теперь Вы свои. Вы уникальны. Здесь вам всегда рады и всегда помогут. Мы можем помочь всем, и помогаем, но вы, оказавшись в этих стенах, и получив то, что у вас есть сейчас, так сказать избранные, наши. И прошу вас: только не испортьте этот шанс. По максимуму живите и делайте то, что необходимо. Потому что вы так же легко можете снова стать не "своими".
  Вчера, когда я готовил речь, с которой хочу к вам обращаться, долго думал, как бы ее назвать. Что именно я хочу сказать, донести новому поколению наставников? Что самое актуальное по опыту прошлых ошибок? И я понял. Это баланс. Я назвал свою речь "Жизненный баланс для вас".
  За Фицием развернулся огромный экран, и там поочередно шли фотографии, наполненные веселыми улыбающимися людьми, людьми в смешных позах, обнимающимися парами и многими другими. Как поняла Дениел, это были прошлые наставники с их воспитанниками или своими детьми.
  Фиций же продолжал:
  "Итак, первое, что я хочу вам сказать: у вас не должна быть одна деятельность-наставничество, вы должны жить своей жизнью! Вам необходимо иметь в жизни баланс. Тот, кто не умеет создать свою жизнь в балансе, никогда не сможет научить этому других. Вы будете очень сильно расходовать себя, надо восполнять силы. Важно постоянно общаться и находиться с другими наставниками, которые могут понять все. Друзья, семья, другие наставники - это все может быть вашим социальным кругом. Очень важно обрести круг друзей, которые бы помогали вам в стрессе до того, как вы нагнетесь. Не ждите, чтобы вас поглотила проблема. Потому что потом другие может уже не смогут вам оказать помощь. Просто потому, что они не будут готовы. Еще раз делаю ударение: постоянно восполняйте себя. У вас должна быть другая жизнь, вне той, что вы делаете. Когда вам покажется, что вам сложно и тяжело, и всем плевать, живете ли вы вообще или уже давно умерли, важно иметь рядом с собой тех, кто занимается тем же делом, что и вы. Потому что только они понимают, через что вы проходите. Это ваша принадлежность, то, что вы делаете.
   Хорошая группа поддержки обеспечивает чувство защищенности, вы можете выговариваться. Это касается не только вас, но и ваших воспитанников. Вместе с ними вы будете сталкиваться с разными проблемами, всяческими трудностями. Никогда не спорьте с ними и с другими наставниками, помните: у всех разные личности. Уважайте выбор. Некоторые воспитанники очень хорошо чувствуют себя с наставником, другие более отдаленные, и у каждого из них своя личная травма. Может быть, многие травмы даже кажутся одинаковыми, но запомните: у всех они уникальны. Когда пытаешься понять, углубиться в это, можно либо разобраться, либо запутаться еще сильней.
  Запомните еще и следующее: никогда не перегружай ни себя, ни других. При перегрузке надо делиться этим. Но с тем, кто знает, чем вы живете, чем вы занимаетесь. Это труднее сделать вашим воспитанникам. Им зачастую просто не с кем делиться. Они не могут показать свою слабость друзьям, и еще более накручивают, собирают в себе весь негатив. Никогда не думайте, что вы все понимаете! Будьте осторожны. В общении с другими наставниками, или любыми другими людьми никогда не говорите имя вашего воспитанника сразу. Потому что вы создаете впечатление о нем. Вы высказываете не более чем свое субъективное мнение. Говорите или имя, или грех. Но не вместе! Никогда не вместе! Важно благодарить, говорить "спасибо" тем, кто вам помогают. Постарайтесь, чтобы ваша группа поддержки вас не истощала. А вы не истощали их. Ищите мудрого, того, кто знает, что сейчас не время освободиться от самого себя и своих проблем. Никогда не меняйте негатив на негатив. Этот бартер вам не поможет.
  У всех из нас есть стрессы. Одна из вещей, которая поможет избавиться от стресса,- физическая нагрузка или просто прогулка. Улучшайте свое настроение. Верьте в себя. Для того чтобы оставаться физически, морально и духовно здоровым, необходимо иметь баланс в своей жизни. Вы не можете решить все проблемы ваших воспитанников. Это развивает совместную зависимость. Не живите их жизнью. Обучайте и помогайте им справляться со своими проблемами самостоятельно. Вы не можете отвечать за их поступки. Ну, пойдут они напьются, так не пытайтесь на следующий день помогать им. Сделайте так, чтобы им было еще хуже. Чтобы им стало плохо, чтобы они не хотели делать этого больше. Не сохраняйте проблему, не уходите от нее, покажите, что у проблемы есть последствия. Скажите: не звони после девяти, если только ты не в больнице. Если ты не умираешь.
  Они ищут внимания от вас, будут хотеть быть с вами постоянно, будут хвастаться перед другими: вот, я могу вызвать его в любое время суток, вы должны жить полноценной жизнь не быть полностью открытым, уступать во всем. Это вас утомит.
  Берите перерывы, отдыхайте. Если они, конечно же, будут истекать кровью, тогда да, спешите им навстречу. Можете вести дневник. Высказывайте, выписывайте туда весь ваш негатив. Выражайте свои негативные эмоции, их надо выражать! Так как система приучила нас сдерживать слова, эмоции, переживания, нет большого арсенала, чтобы это все высказать. Практикуйте высказывание эмоций. У Темных огромный запас плохих слов, хороших им не говорят. Негативного знают они много, хорошего нет. Говорит им больше теплых слов. Кормите и ваш дух. Найдите кого-то или что-то, что принесет смысл в вашу жизнь. Если вы думаете, что наставничество - единственная важная вещь в вашей жизни, вы тонете, потому что заблуждаетесь. У вас должна быть семья, любовь, дети, работа, социальная жизнь. Ведь часто вы видите не своего воспитанника, а воображаемый образ, каким вы хотели бы его видеть. Что же будет, если любить вот этот воображаемый образ, если его не существует. Ваша жизнь разрушится. Запомните: вы вкладываете по семечку в каждую жизнь. И это задача уже самого того, в кого вы вложили: поливать это или нет. Вы даже можете не знать, взойдет оно или нет. Мы часто не видим плода нашей работы. Могут пройти столетия, пока он появится. И если у вас в жизни не будет большего призвания, вы не заметите себя. Мы люди - просто материал. Очень важно любить человека таким, каков он есть. Тогда каждый человек из своего материала способен себя построить.
  Давайте веру, надежду и любовь. Учитесь смеяться над собой. Темные очень часто не могут смеяться, даже просто так. Над ними часто смеялись, их подкалывали, гнобили. Показывайте на своем примере, что над собой можно и нужно смеяться! Над своими ошибками тем более. В жизни всегда будет присутствовать боль, раздражение, разочарование, у смеха есть привилегия, он помогает это побороть. От того, что вы храните в себе негативные эмоции, вы не выиграете. Со смехом вы выпускаете все во вне. И этот негатив тает в воздухе. И в вас сохраняется лишь позитив.
  Темным зачастую тяжелее, чем вам. Их не понимают и не принимают. Как вы думаете: почему часто их внешний вид не соответствует стандартам? Почему они выглядят злобно, вызывающе: одежда, макияж, волосы и так далее. Они хотят сделать что-то, что испугает людей еще больше. Хотят намекнуть: вот он я, тот урод, которого вы все ненавидите. Они хотят показать всем, что могут сделать что-то плохое. Что они не хотят быть монахами.
  Помните о том чуде, ради которого вы стали наставниками: внести позитивные изменения в чью-то жизнь. Когда они отвергают вас, отталкивают, прогоняют, не берут трубку, знайте: вы несете надежду для них. Для тех людей, которые не чувствуют себя нужными, они отвергнуты. То, что вы находитесь все сегодня в этом зале - это необыкновенная привилегия, иметь возможность влиять на чью-то жизнь. Общество привыкло считать Темных своими отбросами, опасаться их, уничтожать. Это еще более сеет среди них злобу и агрессию. Они оставлены всеми, кроме таких, как они. Но что такие же, как они, могут дать друг другу? Они сделаны плохими. Никто ведь не оставит хорошего, как они думают. И все продолжают напоминать им, что они плохие. Никто не хочет их принять. Им говорят, навязывают, что надо взяться за ум.
   Но помните, откуда они пришли. Помните, где они были раньше. Представьте, каково это: жить в таких условиях, в постоянной тьме, месте, спрятанном от глаз общества? В общем, не много людей побывало там. И, слава Богу.
  Помните: вы несете свет. Вы несете исцеление для разбитых сердец, разбитых надежд. Когда я пришел работать в Организацию, я почувствовал призыв, начал работать с Темными на улицах. Я могу вам сказать, что я участвовал в исцелении разбитых сердец. Я могу вам сказать: и у вас есть сила и возможность исцелить их. Вы пророки. Вы высвобождаете из тьмы тех, кто находится в заключении. Вы делаете красоту из пепла. Вы делаете удовлетворение из страданий. Вы сотворите хвалу вместо горя. Вы помогаете восстановить руины в мире, обновить жизни. Вы будете названы священниками, и Божья верность вознаградит вас навечно. Бог заключит с вами вечный завет, контракт. Вы его люди. Люди, которых благословил сам Господь. Вы работаете всего с одним, а в то же время помогаете восстановить всю страну. Европу. Мир. Вселенную.
  Вы достойны чести и славы, медалей за то, что делаете. Спасибо за то, что вы делаете для людей мира!"
  Фиций остановился. Все замерли. Никто не ожидал, что он закончит речь именно на этом моменте. В зале повисла тишина, затем он взорвался аплодисментами.
  Глава Организации же начал осматривать всю аудиторию, пытаясь посмотреть в глаза каждому. На минуту его взгляд замер на Даниэле. Ее сердце упало. Она подумала, что он сейчас покажет на нее пальцем и крикнет, чтобы ее вывели отсюда. Но, на удивление, она не увидела в нем злобы. Наоборот, былая теплота сохранилась в нем, и ей даже показалось, что он едва заметно кивнул именно ей.
  Махнув головой, пытаясь отогнать это видение, Дениел стала тоже осматриваться по сторонам, пытаясь понять реакцию окружающих после этой основательной речи, которая вдохновила ее, заставила слезам появиться на ее глазах. Она безумно уважала Организацию и всех людей, которые несут свет таким, как она. И вдруг начала отчетливо понимать, что Макс, по сути, ужасный наставник. Вообще никакой. Потому что все пункты, которым в речи Фиция хранитель не должен соответствовать, он как раз таки репрезентовал.
  Парень рядом продолжил паниковать и дергаться, и начал шептать ей. Как только она повернулась в его сторону:
  - Что-то я не вижу никого из "своих", тех, с кем ходил на Тренинги. Ты видишь "своих"? А они что не всех берут?
  Дениел невольно пришлось сделать вид, что она тоже высматривает кого-то из знакомых, и тут ее взгляд упал на парня, сидящего напротив нее. Ее глаза замерли, и она поняла, что никуда более смотреть уже не намерена. Что-то в ней упало. Волна тепла прильнула к груди. Давно забытые чувства проснулись в ней. Она проводила взглядом по каждой черте лица этого молодого человека, рассматривала каждую деталь его гардероба. Все это вызывало в ней недюжинный интерес. Она чувствовала себя вором, который собирается ограбить банк, и тут стоит и высматривает все, для дальнейшего планирования ограбления, боясь, что его уличат в слежке. Но оторвать глаз она просто не могла. Ей показалось, что она нашла то, что искала всю жизнь. И ей хотелось, чтобы этот момент никогда не заканчивался. Пусть все еще так посидят. Пожалуйста. Еще немного, пусть он даже не смотрит на нее. Нет, это совершенно не обязательно. Пусть просто она понаблюдает за ним еще немного, полюбуется.
   Она даже и не хотела, чтобы он ее заметил, но вдруг стала нарастать волна волнения. Ей казалось, что он уже ее видит, рассматривает, и что все вообще замечают ее взгляд. Испуганно стала она озираться по сторонам, боясь уличить кого-то в слежке и за ней. Но всем, вроде, было все равно, и она снова посмотрела на него. Ее сердце сделало сальто. О Боже, он тоже посмотрел на нее. Глаза их встретились. Она быстро отвела взгляд и опустила. Затем снова посмотрела на него. И он тоже. Интересно, подумала Дениел, а чувствует ли он сейчас, то же, что и она.
  Ее взгляд скользил по нему, пытаясь рассмотреть каждую деталь его внешности. Что-то в нем чрезвычайно напоминало ей Максима в молодости, и ее сердце стало биться еще сильней. Этот нос, этот профиль, эта едва уловимая улыбка, спокойствие и серьезность: он явно не был балаболом. И какая-то необычайная мягкость, гибкость всего. Никакой агрессии в нем не чувствовалось.
  От него веяло даже какой-то своеобразной скромностью, он был немного зажат. Когда Фиций говорил какие-то фразы, где можно было улыбнуться, эта долгожданная улыбка все же появлялась на его лице, и он весь начинал сиять. Прежде грустное задумчивое лицо кардинально менялось и становилось совершенно иным, глаза его сверкали. Он был немного плотнее Макса, но его руки, как ей казалось, были такими же нежными.
  Одет он был скромно и этим даже выбивался из толпы. Сразу же было понятно, что он отнюдь не пижон, что очень нравилось Даниэле. Большинство мужчин пришли сюда в костюмах с иголочки, и уже хвастовски нацепили на себя бейджи Организации. То, как они гордились собой, чувствовалось прямо за километр, и Дениел начинало от этого тошнить. Этот же парень был совершенно иным. Он пришел в простом свитере голубого ненавязчивого цвета, единственным его аксессуаром были обычные мужские часы. Но ему более ничего и не требовалось. Его лицо, мимика, жесты, все это так притягивало ее, что она просто не могла оторваться.
   Впервые за столько лет лишений и боли почувствовала она себя живой, забыла все горести. Ей вдруг захотелось начать все с нуля. И она действительно, быть может, впервые в жизни, свято поверила, что сможет начать все сначала.
   Собрание закончилось. Все стали расходиться. Парень - медведь потащил ее куда-то, потому что она принадлежала к его стране. Парень же, который ей понравился, как она поняла, был из другой страны. И тут возле одного стенда в зале она увидела его, стоящего и высматривающего какую-то информацию. Он был достаточно высоким. Она быстро подошла и тыкнула пальцем на что-то, показав, будто это и есть то, что он искал.
  - Быстрее, побежали, а то не успеем,- подскочил к ней Медведь и потащил ее куда-то.
  Сама не понимая зачем, она последовала за ним. Не зря он ей сразу так не понравился. Вот сейчас он ей все испортил. Да что испортил? А что бы у них получилось? Дома ее ждёт этот зверь, Макс. Она сейчас возненавидела его. Хотя нет, ей стало все равно. Она хотела еще немного побыть в этом моменте. Просто помечтать и подумать об этом парне. Она еще встретится с ним. По крайней мере, по-другому она теперь своей жизни уже не представляла. Он был нужен ей как воздух. То было сладкое приятное наваждение, просто оазис в пустыне печали, в которой она жила.
  Чувствуя себя разбитой, и даже действительно немного приболев, - на днях Дениел одолела простуда, - она покинула Организацию. Ее знобило, поднялась температура. Голова раскалывалась, нос был заложен. Единственное, чего ей сейчас хотелось, - прибежать домой, и, как и раньше оказаться возле Макса, который всегда ухаживал за ней. Он бы приголубил ее, уложил, укрыл, принес чего-то горячего и потом рассказывал что-то, гладил ее, жалел, пока она не уснет. И она помчалась домой. Приехав, Ден обнаружила, что в окнах горел свет, значит он дома. А может ей все это показалось сегодня в Организации? Да что тот парень. Она ведь даже его не знает. Ведение. Образ. Не более того. Она любит Макса. И так счастлива, что они, наконец, вместе.
  Пройдя двор, она открыла парадную дверь и вошла в дом. Он не кинулся ее встречать. Это раньше он всегда прибегал, как только она приходила. Да еще и звонил, узнавал, где она. В последнее время ему стало вообще плевать, где она и что с ней. Об это говорило его поведение. По крайней мере, ей так казалось.
   Миновав их длинный коридор и не найдя его на первом этаже, она поднялась на второй, зашла в его кабинет. Он сидел на диване и что-то просматривал на компьютере. Он был без наушников, поэтому должен был услышать то, как она зашла. Да что должен был, конечно же, он услышал.
   Она стояла на пороге и только шмыгала носом. Затем, видя, что он не обращает на нее ни малейшего внимания, она пошла дальше. Присела рядом с ним на кожаный диван. Попыталась заглянуть в его компьютер, посмотреть в профиль глаз. Он делал вид, что ее не замечает.
  - Макс,- еле слышно проговорила она.
  - Ах, да. Что ты хочешь? Чего стояла так долго?- наконец отвлекся он от компьютера и посмотрел на нее абсолютно равнодушным и безучастным взглядом, повернув голову.
   Сердце Дениел упало. Она устала от его безразличия. Оно убивало ее. Неужели ему стало действительно все равно, как она и что с ней. Но, предприняв последнюю попытку привлечь к себе внимание, она проговорила так же едва слышно:
  - Я заболела и очень плохо себя чувствую.
   Лицо Максима скривилось от злобы.
  - Так, а я здесь причем?- пожал плечами он, и снова уткнулся в свой компьютер.
  -Ты ведь мой муж.
  - Ну, так пойди, полечись,- сказал он в негодовании. - Я тут причем. Что ты хочешь? Кухня там. Лекарства сама знаешь где.
   Проглотив скопившуюся слюну, которая, как Дениел казалось, не хотела проходить из-за кома в горле, она тоже замерла, как и Макс, и абсолютно обреченно и беспристрастно сказала
  - Окей.
  Он же фыркнул и проговорил самую болезненную фразу за вечер.
  - Знаешь, надоели мне эти твои штучки. Это напоминает манипуляцию. Не любите, так хотя бы пожалейте. Учись сама решать свои проблемы.
  Дениел казалось, что он сейчас потихоньку вынимает из ее души пласт за пластом, и комкает их как салфетки. Перемена его отношения к ней просто убивала ее и была ей абсолютно не понятна. У них ведь ничего не изменилось. Собравшись с силами и набравшись смелости, она сказала:
  - Если ты не хочешь жить со мной, так и скажи.
  Макс, который в этот момент уже снова был залипшим в компьютер, снова повернулся к ней и указал рукой на дверь:
  - Я тебя здесь не держу. Хочешь, уходи. Это мой дом.
  От этих слов кровь Дениел просто застыла. Она больше не могла терпеть эту боль, унижение и, несмотря на свое ужаснейшее состояние, практически падая с ног, она все же пересилила себя, и, давясь рыданиями, покинула этот дом. Она решила, что поедет куда угодно, только лишь бы не оставаться здесь.
  Оставшись на ночной улице под горящими окнами совсем одна, она обернулась, сердце ее щемило. Она думала, что Макс пойдет за ней, побежит, или хотя бы будет стоять у окна и смотреть, где же она, куда она делась. Но она стояла и ждала, а его все не было и не было. Окончательно потеряв веру, она пошла по направлению к дороге, и, поймав такси, решила отправиться в какой-то ночной клуб, а затем в отель. Друзей она тревожить не хотела. Да и не так много их у нее уже и осталось. Она, конечно, могла обратиться к любому из Темных, но с большинством из них она сама уже не горела желанием общаться. Ей было бы просто неприятно. Они потеряли общие интересы уже давно. Вот и поехала она в ночь, мчась по улицам с горящими огнями.
   Она просто уткнулась в окно и, наслаждаясь мерцающими и мелькающими пролетающими огоньками, которые сливались в одну бесконечную радугу, просто рыдала. Она не понимала, как они с Максом докатились до такой жизни. Где был ее промах? Что с ним произошло? В последнее время она даже предпринимала попытки поговорить с ним, попытаться расспросить, в чем проблема, что с ним происходит, чего он так закрылся в себе, отстранился от нее, но добиться от него чего−то было просто невозможно. Между ними выросла каменная стена, которая с каждым днем становилась все выше и плотнее: Макс все достраивал ее со своей стороны. А учитывая, что Дениел не особо пыталась ее разбивать, толщина стены могла скоро оказаться просто ужасающей и непреодолимой.
  Наблюдая все это мелькание огней, Дениел вдруг подумала об ужасной правде, которая только сейчас дошла до нее.
  " Я все поняла. Он любил совсем не меня, а лишь то одиночество, которое я ему дарила. Вернее, право на него. Я была его естественным оправданием этому состоянию. Как для него самого, так и для общества. И именно потому он сейчас так и бесится, когда меня видит. Он и не планировал впускать меня в свою жизнь. А тут я влезла. У него просто всегда была пустыня внутри. Он никого не любит, даже себя. Ладно бы там он был нарциссом, или эгоистичным парнем. А так, он просто отрешенный. Все, чем он живет, - бесконечная жажда тоски, одиночества. У него нет ни любви, ни сострадания. Ему просто плевать. Он безразличен ко всем. Безжизненный покойник. Даже Линда, Ангел, оказалась бессильна спасти его. Что уже говорить обо мне самой, какой-то Дениел и ее любви".
   В принципе, если так подумать, но ему никогда и не было ее жалко. Все это было наигранно. Он всю жизнь был абсолютно бесчувственным внутри. И лишь изображал теплоту и любовь.
  "Лицемерная тварь. Мечты, мечты. Никакой жизни",- приговаривала про себя Ден.
   Нет, Дениел не разлюбила Джексона в этот момент. Он просто открылся ей с новой стороны, которую ей хотелось либо принять, либо забыть. И она выбрала второй вариант. Зайдя в клуб, она уже кляла все на свете, что заставило ее сюда приехать. Ее качало даже без алкоголя. Хотелось просто выспаться, принять какие-то таблетки или очутиться в объятиях. Но не каких-то, а именно любящих. Какие-то объятия она могла запросто получить. А вот любовь? Она уже как никогда понимала, что вот ее не купишь.
  Не планируя веселиться, она просто проследовала к барной стойке и, заказав себе напиток, просто повернулась ко всем спиной и видела все происходящее сзади только в зеркале за баром. Людей было много. От отсутствия воздуха и такого количества пьяных и не только, ей стало еще хуже. Правда, алкоголь сделал свое дело. Она немного расслабилась.
  Дениел не верила в судьбу. Она была, как Дарий, который все планировал. Да, быть может, он был прав. Когда твердил ей, что когда-то она станет похожей на него. И она и представить себе не могла, что может наступить момент, когда ты уже будешь на грани, твоя надежда уйдет, ты перестанешь чего-то ждать, выглядывать кого-то, и просто опустишь руки. Вот тогда Бог протянет тебе свою. Именно это и произошло с ней в этот момент.
  "Ты бесчувственная хладнокровная тварь, Джексон" - все стояла и приговаривала про себя она, попивая виски у барной стойки, и тут вдруг какой-то парень потеснил ее.
   В клубе было много людей, и ему ничего не оставалось, как протискиваться для заказа бармену. Желая сказать ему что-то неприятное, она повернулась налево, и опешила. Рядом с ней стояло воплощение ее мечты. Тот парень, которого она видела на собрании. Ее дыхание сбилось: как? Как именно его она увидела? Именно в это время, в этом месте. Как так могли совпасть все события, действия? Она ведь могла поехать куда угодно или вообще остаться дома. Да и он тоже.
   Хуже, чем сегодня выглядеть она уже просто не могла. Но ей было уже наплевать. Она решила идти "ва-банк". Когда-то мужчины дали женщинам, которые так хотели право на феминизм, право выбора и поступка, и Дениел сейчас собиралась этим правом воспользоваться. И будь что будет. Улыбнувшись этому парню, она протянула ему меню.
   Он взял его из ее руки, но тут же отложил, и, улыбнувшись в ответ, проговорил ей на ухо:
  - Спасибо, я уже знаю, что заказать.
   Он заказал три виски, которые бармен поставил на салфетки. Пытаясь поднять два из них, он столкнулся с тем, что салфетки прилипли к стаканам, и Дениел быстро помогла ему придержать салфетку. Он передал виски двум друзьям, которые были с ним. В них она узнала парней, которые тоже присутствовали на Посвящении сегодня. Они были уже страшно пьяны. Ее же зазноба еще держался. Он нес за них ответственность, и это сдерживало его в состоянии трезвости. Его стакан она не помогла ему поднять, потому что просто не успела. С ней стал разговаривать его друг, который был каким-то страшно веселым и говорливым. А именно эти качества всегда раздражали Ден в мужчинах более всего. Что это вообще за мужчина, если он разговорчивый? Где же его солидность, достоинство? Нет, Дениел это просто терпеть не могла.
   Но, как ни в чем не бывало, она все же стала с ним общаться, даже пытаясь кокетничать. Угловым взглядом следила она за тем парнем, который ей понравился, и не могла не заметить, что его не на шутку вывело из себя то, что она стала обращать внимание не на него, а на его друга. Он заказал напиток и ей, и протянул, пододвигаясь к ним. Затем, видя, что его друг продолжает к ней приставать, он небрежно толкнул его под локоть и что-то ему шепнул. Тот лишь пожал плечами, засмеялся и пошел на танцпол. Дениел осталась стоять с понравившимся парнем.
  - Как тебя зовут?- прокричала она, пытаясь заглушить музыку.
  - Тигран, - ответил он.
  - Я Дениел,- снова прокричала она.
  Поначалу она хотела сказать ему, что видела его сегодня в Организации, но музыка заглушала ее слова, поэтому она отказалась от этой затеи. Да и он многозначительно кивнул, когда она сказала ему свое имя. Быть может, он ее уже знал до этого, пролетело у нее в голове. Так и стояли они молча друг подле друга, но, невзирая на абсолютную тишину между ними, что-то было такое, что их объединяло без слов. Движения, жесты, все происходило синхронно. Возле этого Тиграна Дениел чувствовала себя в полной безопасности и находилась в состоянии расслабления. Что-то мужественное и надежное было в нем. Во всей его внешности, выдержке, поведении. Он ухаживал за Дениел в каждом движении. Она чувствовала тепло и уверенность, которые волной шли от него, и просто наслаждалась моментом.
  Но самочувствие Дениел оставляло желать лучшего, болезнь не собиралась отступать, и Тигран это заметил. Жестом указал он пойти к месту, где музыка играла, не так громко, чтобы поговорить. Дениел послушно последовала за ним.
  - Ты плохо себя чувствуешь? - Тигран прислонился к ней, как старый знакомый и обнял за талию.
   Ничего не говоря, она просто кивнула и хлюпнула носом.
  - Давай я отвезу тебя домой.
  - Нет, туда я не хочу сегодня возвращаться,- резко ответила ему она.
   Он сделал вид, что не заметил ее грубости, и, обняв ее посильней, продолжил, смотря ей прямо в глаза так, что ей становилось не по себе:
  - Может, тогда ко мне в гости?
  Без малейших колебаний, Дениел согласилась. Конечно же, это было чрезвычайно легкомысленно: ехать домой к первому встречному, но, учитывая, что он работал в Организации, она ему доверяла. Да и что скрывать, он просто ей понравился.
  - А как же твои друзья? Ты что, оставишь их здесь?- поправляя на нем свитер, обратилась к нему Дениел.
  Он удивился вопросу.
  - Конечно. Они же не маленькие. Поехали, я найду нам какое-то такси. А то ты уже совсем плохо стоишь на ногах,- быстро проговорил он и погнал Дениел к выходу.
  Время для нее летело очень быстро, она чуть не заснула в такси, и не успела опомниться, как они уже подъехали к дому Тиграна. Все время поездки он сидел впереди, чтобы она могла спокойно полежать на заднем сидении, растянуться там во весь рост. Открыв дверцу такси, он подал ей руку и повел за собой в подъезд. Его квартира находилась в старом доме с высокими потолками на первом этаже. Зайдя в подъезд, и пройдя через него, они оказались в маленьком дворике между домами, который вел к нескольким новым подъездам. Тигран указал на дверь на первом этаже, которая находилась рядом с ними. На крылечко необходимо было подняться по ступенькам.
   Квартира оказалась очень масштабной внутри. Дениел подняла голову и долго стояла и смотрела на высоту потолка, чувствуя себя совсем маленькой.
  - Ты живешь один?
  - Да,- кивнул Тигран.
  Он был немногословен.
  - Давай, располагайся, если хочешь, иди в ванную, и быстро спать. А то совсем разболеешься,- командным тоном обратился к ней он.- А я пока поищу тебе лекарства. И чай, кофе, какао? Что тебе приготовить?
   Он был так добр, что Дениел просто стояла в замешательстве.
  - Я же тебе совсем чужой человек, чего ты обо мне так заботишься?- удивленно спросила она.
   Сделав непонятное выражение лица, Тигран небрежно ответил:
  - Сам не знаю,- и куда-то удалился.
  Дениел пошла в ванну, а затем быстро нырнула под одеяло на кровати в одной из комнат. Тигран принес ей какао, который она послушно выпила, и, наслаждаясь мягкой постелью и послевкусием напитка, Дениел и сама не поняла, как отключилась. Так приятно и хорошо не чувствовала она себя уже очень давно.
   В это же время Максим, наконец, опомнился. Он четко осознал, что Дениел нет дома. Вспомнив, как она себя чувствовала в тот момент, когда покидала его, он задумался.
  "Что со мной? Что произошло?".
  Макс лежал все на том же диване и смотрел на горящую луну, закинув руки за голову. В его сердце произошел пожар, все сгорело дотла, и на месте всех чувств остался лишь пепел. Может, его сердце всю жизнь пылало любовью к Дениел, а потом просто сгорело со всеми вытекающими последствиями? Макс лежал, смотрел в потолок, и просто не мог понять себя и самого своего состояния.
  Он так долго шел к этому, проделал такой долгий путь. Неужели все это было зря? Теперь, оказавшись лицом к лицу со счастьем, к которому он так стремился, и которому мог в любой момент посмотреть в глаза, он просто разрешал ему ускользать сквозь его пальцы. Пути обратно уже не было. А удержать счастье он уже не мог, не потому что не хотел, а просто силы оставили его. Он стал слишком слаб, и именно эту необъяснимую для него самого слабость другие теперь принимали за бесчувственность. Он просто устал. Устал приносить себя в жертву. Особенно свое сердце. Да и что там уже было приносить. Один пепел. Он чувствовал себя безумно одиноким.
  "Что же со мной происходит?",- раз за разом повторял он про себя, так и не находя ответа.
  Да и, не пытаясь даже ответить, задуматься. Он просто это говорил, вроде как констатируя факт шока с себя самого. Так и не ответив себе, он просто заснул, погрузившись в океан собственных бесчувственных грез.
  
  Глава 16
  Самообман
  
  Дениел не рассказывала Тиграну ничего о себе, но, несмотря на это, ей казалось, что он знает о ней намного больше, чем говорит. Иногда это прослеживалось в его взгляде. И Дениел не понимала: то ли ей это кажется, то ли действительно, так и есть.
  Они стали видеться. Чаще и чаще. Она вообще уже начала считать, что у нее нет другого выхода. Макс в последнее время стал отрешенным. Она уже даже перестала его трогать. Интимных отношений у них уже не было очень долго, что наводило на Дениел тоску и непонимание: обычно с чем, с чем, а вот с этим у них с Максом проблем не было. Она все чаще покидала дом, в котором он сидел практически безвылазно, потому что смотреть на кислое пустое выражение его лица становилось невыносимо. Как начала она скучать по тому времени, когда знала его в молодости. Это был совсем другой Максим. И вот однажды, посетив Лику, она решила поведать ей о своем новом увлечении. Вот только то, что она начала говорить, повергло ее подругу в шок.
  - Подожди, то есть ты хочешь сказать, что при живом Максе ты ходишь с человеком, который напоминает тебе его? - в словах Лики прозвучало необычайное удивление и даже упрек.
  - Да, а что мне еще делать. Если до Максима я не могу достучаться.
  - Дениел, ну о чем ты говоришь. Он ведь тебя так любит. Сейчас вы муж и жена. Он твой наставник. Вы хоть можете жить вместе. Если даже у вас есть временные трудности...
   Все время, когда Лика говорила это, Ден сидела, отвернувшись от нее. При слове "трудности" она повернула голову к Лике с такой силой, что, казалось, ее шея сейчас сломается. Такого взгляда Лика не видела у Ден еще никогда. Будто она знала что-то. Полная уверенность в своей правоте, которая нечасто была у Ден.
  - Он меня не любил. Никогда. Он любил свой воображаемый образ. Каким я никогда не стану. А ему, может, и не надо, чтобы этот образ даже был с ним.
   Она осеклась и снова посмотрела в сторону.
  - Ден, ну зачем ты опять накручиваешь все? Зачем снова ищешь проблемы на пустом месте? Перестань, это глупо.
  - Глупо говорить на твоем месте о том, о чем ты не знаешь. Понимаешь, то, что Джексон бегал за мной, добивался чего-то, это было лишь все для него. Он не хотел чего-то для меня. Все, что он когда-либо делал, было лишь для него самого. Плюс еще последствия заклятия.
  Дениел замолчала и опустила голову на руки, продолжив говорить в пол, так что Лике пришлось прислушиваться.
  - А Тигран... Когда я с ним, мне кажется, что я снова с Максом, что вот всю жизнь знала Макса для того, чтобы когда-то встретить Тиграна и быть с ним.
  - Ты врешь сама себе,- покачала головой Лика.
  - Может, да, а может, и нет. Я счастлива, да?- спросила Лику Ден и засмеялась.- Когда я с Тиграном, я даже не думаю, что это он рядом со мной. Я все время вижу Джексона. Его походка. Легкая, невесомая, словно он не прикасается к земле. Эта улыбка. Такая искренняя, которая появляется нечасто, но при которой глаза озаряются теплым огоньком и надеждой. Улыбка, которая дарит любовь, и просто мягко поливает цветы в душе тех, кто ее видит. Макс уже так долго не улыбался, - Дениел тяжело вздохнула.- Я давно не видела эту улыбку. Именно ту, которая была у него в молодости, тогда, когда на нас еще все не свалилось. Этот нос, этот профиль. Плюс эта улыбка, эта привычка поправлять рукой волосы. Ему так самому всегда нравились его волосы, - Дениел замолчала.
  Лика видела, что ей одновременно и приятно, и тяжело говорить. Но перебивать она не хотела. Для Ден все это было очень важно.
  - А этот искренний светящийся добрый взгляд, когда он слышит какие-то хорошие слова от меня, который просто начинает сиять, будто звезда вдалеке. Эти глаза... Глубокие как два карих алмаза. А эта привычка наблюдать за мной, когда он думает, что я этого не вижу. И как он задумчиво потом смотрит, не отводя глаз, когда я наконец-то навожу на него взгляд. А эта скромность, безразличие к правилам, обществу...
  - Так ты о Тигране или о Максе?- все же перебила ее Лика.
  - Я о Максе. Может, часть Макса переселилась в Тиграна,- и Дениел захохотала ужасным смехом, от которого у Лики, казалось, волосы сейчас встанут дыбом.
  - Перестань, перестань,- крикнула она, подскочила к Ден и стала ее успокаивать.
  Та билась в припадке. Наконец, успокоившись, она проговорила:
  - Ты, наверное, думаешь, что мы с Максом еще можем что-то вернуть? Я тоже хочу этого. Но ты ведь не видела его. То, каким он стал в последнее время. Того Макса уже нет. Того, которого я любила.
  - Так ты что думаешь, что Тигран тебе его заменит?
  Дениел скривила губы. Она не знала, что ее ждет дальше. Но нежелание возвращаться домой все росло и росло. Максим и сам ее уже не ждал. Ему было легче без нее. И ей стало казаться, что ему до нее совсем плевать.
  - А что делать, Лика, что делать, если на месте наших с ним чувств теперь образовалась просто пустыня.
   В это же время, Макс сидел у Линды и по своему старому обычаю предавался рассказам о своей несчастливой жизни. Это уже стало его излюбленным занятием, когда он находился в ее доме и ее обществе. В последнее время Линда стала немного по-другому смотреть на ситуацию. Она стала ее раздражать. Потому что если бы нытье переходило в эффективные действия, было бы другое дело. Раньше, когда они только начинали общаться с Максом, она во всем винила Дениел, потому что та мучила Максима, как ей казалось, не хотела быть с ним. В последнее же время Дениел тоже стала гостем ее дома. Линда, наконец, начала открывать ей не только свои двери, но и свое сердце. Она видела, что Ден неравнодушна к ее любимому воспитаннику. И поэтому слушать его речи в последнее время становилось все тяжелей.
   При очередной фразе Максима Линда что есть мочи сжала кулаки. А он продолжал:
  - Я так и не смог заставить ее полюбить меня. Показать и доказать ей, как сильно она мне нужна,- Макс говорил это так отрешенно и безучастно, что Линде могло бы показаться, что ему все равно, если бы это не было единственной вечной темой их разговоров.
  Он вообще уже говорил это на автомате. Даже не понимая, о чем он говорит и какие у него аргументы. Линде ужасно надоело быть просто ушами. Макса не интересовала ее жизнь. Более того, она понимала, что он ее не уважает и ненавидит.
  - Может, ты перестанешь закапывать все?- резко сказала ему она.
   Он поднял на нее глаза, которые смотрели непонимающим взглядом.
  - О чем ты?
  - Да о том, что назови, пожалуйста, сейчас реалии твоей жизни. Ну, назови,- прикрикнула она, начиная выходить из себя.
  - Что именно ты хочешь услышать?- скривился Макс.
  Перспектива отвечать на ее вопросы его явно не устраивала. Он хотел просто продолжить свой концерт - монолог и потом спокойно, как и обычно пойти домой.
  - Просто я уже начинаю поражаться всему абсурду, который ты плетешь, Макс! Ты что, ненормальный?- и она начала крутить пальцем у виска.
  - С чего бы это?- начал злиться он. - Что тебе не понятно? Я ж не виноват, что там в этой белобрысой голове мозга нет,- и он постучал по своей голове, вроде как издеваясь над Линдой.
   Она уже давно привыкла к такому отношению, поэтому даже не обиделась, и просто продолжила:
  - Очнись, Макс! Послушай, нет, не отворачивайся! Ты послушай,- она всеми силами попыталась привлечь его внимание и вырвать его из пучины одному ему известных мыслей, чтобы он хоть понял то, что она будет ему говорить.- У тебя есть жена, твоя воспитанница. Хоть это и запрещено по канонам Организации. Но, видимо, это традиция Шветских.
  - Не надо над ними смеяться,- злобно отрезал Макс.
  - Так, а кто смеется? Ты что видишь, что я смеюсь?- перекривила его Линда.
  - Когда я пришел в эту семью, я подумал, а почему я здесь не родился. Эта семья моя мечта, то, чего у меня никогда не было, - Макс опять стал горевать и плыть в мир своей печали и иллюзий, потому Линда его перебила.
  -Так, а почему же ты сейчас не построишь свою, такую же? С Ден?
  Он посмотрел перед собой, явно обдумывая что-то, потом покачал головой туда-обратно, в глазах его летали какие-то мысли, но он молчал, прикидывая что-то.
  - Что, боишься ответственности? Или уж больно нравится жить во мраке? Так легче, да? То есть может ты и есть тот, с кем мы боремся, ты может один из тех, кому мы обычно помогаем?- Линда рассвирепела.- Так какого ты хрена,- она уже не на шутку разошлась.- Тогда протираешь свои штаны в Организации, если ты ничего сделать не можешь? Если ты ... ничтожество,- последнее слово она сказала так тихо, будто боялась сама произнести это вслух.
   И сама испугалась своих слов. Замерла и просто смотрела на Макса. Он же продолжал сидеть абсолютно безучастный, смотря то в одну сторону, то в другую, поворачивая голову. Он продолжил свое, будто не слышал обидных слов Линды.
  - Я увидел эту семью, посмотрел как Дениел, их ребенок там принята, и я захотел так же. Я захотел вдруг оказаться на ее месте. Мне стало так обидно, что у меня нет отца, которого я всегда так хотел, в котором так нуждался, который бы меня защищал, давал деньги, создавал мою жизнь. Я всегда хотел такого отца, как Сергей. А ее мать... Я бы все отдал за то, чтобы меня любили так же. Так же!- последние два слова он просто крикнул и опять сник.
  - Макс, так стань отцом сам. И просто подари своему ребенку то, что ты хотел, чтобы было у тебя.
  - Что? Я? Нет,- он стал двигать указательным пальцем вправо - влево.- Еще чего, никогда. У меня не было, так чего это я для других стараться должен. Я же выжил. Не выйдет с меня хорошего отца. Я не знаю как это. И никогда не знал.
  - Макс!- Линда схватилась за голову.- Но ведь это, же был бы твой ребенок. Зачем ты как? Ты что ненормальный?
  - Не знаю. Наверное, да. Наверное, я какой-то неполноценный. Все не как у людей, - и он едва заметно пожал плечами, уголки его губ опустились.
  Терпение Линды сдало.
  - Ты сам! Сам! - Линда вскочила и стала махать руками прямо перед лицом Макса.- Вечно сам все портишь! Ты меня достал!- и она разбила свою любимую вазу.
   Осколки разлетелись по комнате, и один из них попал ей в глаз. Совсем маленький, но боль все нарастала.
  - Что ты психуешь? Что, у этой больной научилась? Не думал что это заразно,- вышел из себя и затем снова сник Макс.
  Ему было все равно, безразлично до происходящего вокруг него. Линде вдруг так захотелось раструсить его, чтобы он очнулся. От своего вечного сна, которым он уже ее действительно достал.
   Она подскочила к нему, схватила его за плечи, и стала дергать из стороны в сторону. Внезапно с ним произошло то, что обычно всегда и происходило. Его настроение в один момент поменялось, абсолютная безучастность сменилась резким гневом, и он набросился на Линду, толкнув ее так, что она упала на пол и сильно ударилась. Он стал бить ее, нанося удар за ударом, даже не пытаясь рассчитать силу. Взгляд Линды встретился с его глазами, и она просто ужаснулась.
   Такого зверского взгляда, такой ненависти она не видела еще никогда. За все свое существование Линда видела огромное количество злых, ненавистных глаз, но такие, как у Макса, впервые. Там не было человечности. Там не было даже боли. Просто безразличие и пустота. И еще раздражение. Словно она для него была каким-то насекомым, которое он хотел раздавить.
  Он перестал ее бить, и просто сел рядом с ней на полу, опять думая о чем-то своем. Линда же даже не хотела на него смотреть. Едва слышно она просто промолвила:
  - Уходи, уходи, прошу тебя,- еле слышно в жутком страхе прошептала она, еще автоматически прикрывая голову руками в попытке защититься от новых ударов.
   Он лишь повернул голову, посмотрел на нее презрительным взглядом, плюнул на пол рядом с ее телом, приподнялся на руках, встал и промолвил:
  - Да пошла ты! Идиотка!- кинул ей он, развернулся на каблуках, и покинул ее квартиру.
  Он и сам не понимал, чего он сюда приходил. Наверное, потому, что у него не было друзей, а излюбленным занятием было плакаться, ныть, изливать душу. По крайней мере, Линде. Мир он видел сквозь черно-белую призму. Он не замечал ярких красок. Никак не хотел он раскрасить свою жизнь. Принести счастье себе или Ден. Его все устраивало и так. Он просто не мог понять, что существует просто счастье. А где оно? А какое оно? Он никогда его не видел и не знал. Это все равно, что уверять слепого, что есть на этой земле свет, описывать, рассказывать ему о нём, что это. Но для того, чтобы этот слепой мог поверить и ощутить, что же, все−таки, такое свет, необходимо, чтобы он прозрел. А Макс прозревать отказывался. Он просто не знал, для чего он должен прозреть. Да и никто ему, собственно говоря, и не помогал.
  После разговора с Ликой Дениел опять не захотелось ехать к Максиму, в его логово, и она отправилась к Тиграну. Прямо с порога она бросила ему:
  - А чего ты меня ни о чем не спрашиваешь? Кто я? Что я? Где я? С кем я живу? Чем я живу?
   Тигран странно посмотрел на нее и ответил:
  -Так, а зачем? Я и так все знаю.
  - Знаешь что?
  - Я знаю о вас все, Даниэла Сергеевна,- мягко улыбнулся он, затем продвинул вперед, усадил за стул и, обойдя ее, начал растирать ей плечи.
  Она все время хотела повернуться назад, посмотреть на него, но он не давал ей это сделать.
  - Откуда ты знаешь?- тихо, но чрезвычайно надменно и настырно проговорила она.
  - Да кто вас не знает, Даниэла Сергеевна,- он обошел ее обратно и сел на кресло напротив, положив ногу на ногу и гипнотизируя ее взглядом.
  - Что ты ко мне чувствуешь? Ты меня любишь?- спросила она его.
  Он промолчал в ответ. Затем, наконец, сказал:
  - Говорят, это чрезвычайно опасно. Это не приносит мужчинам счастья,- и он глухо засмеялся, а затем закашлялся. - Вот,- сквозь кашель проговорил он,- Вот - вот. Даже здесь уже плохо становится. Да ладно, я шучу. Расслабься,- сказал он.- Да, я влюблен в тебя Дениел. Я влюбился с первого взгляда, как только тебя увидел. Вот только все это мне не нравится. И если ты уже завела эту тему, то я хотел бы знать: что у вас с Максимом Руденко? Зачем ты живешь с ним?
  - Он мой наставник,- потупилась Дениел.
  Она спрятала взгляд от Тиграна. Он не мог этого не заметить, но все равно, как, ни в чем не бывало, продолжал.
  - Ну вот, ты говоришь - он твой наставник, так и что. Ведь вообще-то по правилам Организации браки и любые личные отношения между наставниками и воспитанниками запрещены, поэтому это твой выбор: жить с ним или нет. Ты ему ничего не должна. И если ты его боишься, не любишь, опасаешься, если он тебе противен и ты хочешь просто исчезнуть, я не вижу проблем. Давай будем жить вместе. Хочешь, я сниму тебе жилье?
  Дениел лишь усмехнулась.
  - Поверь, вот с чем, а деньгами на жилье у меня проблем нет,- она засмеялась.- Если бы проблема была только в этом. А с чего ты взял, что я его боюсь?- спросила вдруг она.
  Он отвернулся.
  - Мой координатор Линда.
  - А,- проговорила она.- И что, ты говорил Линде что-то о нас? - Дениел не на шутку испугалась.
  - Нет, что ты. Зачем мне тебя подставлять и пятнать твою репутацию.
  - Так, а как же ты?
   Тигран махнул рукой.
  - Да зачем тебе это знать, - и тут он резко перешел на другую тему.- Знаешь, я видел Макса в Организации. Я специально с ним познакомился. И что я хочу сказать? Он мне противен. Просто отвратителен. Все время, которое я с ним общался и присматривался к нему, у меня на языке крутилось одно слово: какой-то он неспособный. Разбитый. Никакой. Понимаешь?
  Лицо Тиграна озарилось таким отвращением, какое Дениел еще никогда у него не видела. Ей захотелось вступиться за Макса. Она возразила Тиграну:
  - Ты его просто не знаешь. Вернее, не знал. Раньше он таким не был.
  Тигран поднял руку в знак того, что он не хочет слушать Дениел.
  - Мне все равно. Я не живу им. Я живу тобой. Пусть мы с тобой знакомы недолго, но я хочу видеть тебя рядом с собой, - и немного промедлив, Тигран добавил.- Постоянно. Почему ты не хочешь сказать ему о нас? О том, что мы можем с тобой попробовать построить теперь счастливые отношения. Те, которые вы не смогли. Пусть даст тебе шанс.
  Дениел лишь качала головой. Она не собиралась этого делать. Она просто не была намерена терять Макса. Тигран же не унимался.
  - Почему мы не можем быть с тобой вместе? Я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Ты вот хоть уже стала улыбаться. Но мне и то кажется, что ты улыбаешься не на полную силу. Что-то тебя еще сдерживает.
  Он встал, подошел к ней и, наклонившись, стал гладить ее лицо, любуясь ею.
  - Я бы не стал говорить все это, если бы не был намерен бороться за нашу с тобой любовь, а то вся эта ситуация, мягко сказать, меня не устраивает. Если бы я хотел легкомысленных отношений с тобой, это одно. А я хочу видеть тебя своей женой, просто своей. И счастливой.
   Лицо Тиграна расплылось в улыбке, он нежно взял руки Дениел, и поцеловал каждую из них по очереди. Что-то содрогнулось в Ден в тот момент, когда он сказал про жену, ведь она уже была женой. Того человека, которого и любила, и боялась, и презирала, и ненавидела одновременно. Океан эмоций к Максу не мог перекрыть никто, даже Тигран.
  К Тиграну она ощущала любовь, тепло. Но это, как монета без второй стороны. Такие монеты просто в природе не существуют. Нет, конечно, она еще не была готова оставить Максима. Хотя, его поведение и отношение к ней говорило об ином. Может, он это и заслужил. Дениел вдруг захотелось как можно скорее уже решить всю эту ситуацию с ним, которая тянулась вечность. Просто взять и разрубить этот узел между ними, который ей уже здорово надоел. И просто пойти дальше. Навстречу своему счастью. По крайней мере, так сейчас говорило ее сердце. И она проговорила Тиграну:
  -Ты прав как никогда. Завтра я поговорю с ним.
  Он снова взял ее руки в свои.
  - Вот и молодец, милая моя, - и стал ее целовать, ласкать.- Ничего не бойся. Я с тобой. Он больше не посмеет тебя обидеть.
   У Дениел так и хотели сорваться с языка слова, что Макс никогда ее и не обижал. Но она не смогла это выговорить. Потому что это просто было неправдой. Тигран же продолжал:
  - Он просто дурак, не видит, какое чудо находится рядом с ним. А когда что-то не ценишь, это бесспорно у тебя заберут,- и он снова одарил ее своим поцелуем, лукаво посмотрев ей прямо в глаза.
   Обычно, когда Макс так пристально смотрел на нее, ей становилось жарко, и одновременно она начинала смущаться, а так же улыбаться и чувствовать непреодолимое влечение и любовь к своему мужу. К Тиграну же она не почувствовала ничего. Лишь маленький укол какого-то неизвестного подвоха. И все.
  Но, невзирая на все эти ощущения, Тигран накрутил ее, и Дениел поняла, что не хочет и не может больше жить с Максом. Она влюбилась, вернее, как она понимала, нашла пристанище своему сердцу у Тиграна. Он смог наполнить ее теплом, любовью, исцелить ее. Он был таким ласковым, нежным, заботливым, а Макс представлялся ей прямо каким-то зверем. Она забыла все тепло, каким ранее одарял ее Макс, все его нежные слова, его руки. Все это сейчас было уже не с ней. Проснувшись у Тиграна на следующее утро, она твердо решила сегодня найти Макса и наконец все решить. Она знала, во сколько он должен быть сегодня в Организации, поэтому, посмотрев на время, быстро собралась и поехала туда. Подождав его, она догнала Макса и предложила пойти поговорить.
  - Ты опять не ночевала дома,- безразлично кинул Макс.
  - Вот об этом я и хочу поговорить.
  Максим пристально посмотрел на нее, пытаясь в ее глазах прочитать, что же она ему скажет, но так и не смог пока найти ответ. Потому остановился и стал смиренно ждать, что же она ему дальше скажет.
  - Может, пойдем, сядем где-то?
  - Да зачем,- махнул он рукой. - Тут тоже нормально.
   И снова уставился на нее. Так и приглашая к разговору.
  - Ну, говори,- наконец не выдержал он.
  Промедлив лишь несколько секунд, Дениел без задних мыслей выдала все, что собиралась сказать.
  - Ты же знаешь Тиграна?
  Максим сжал губы и неуважительно посмотрел на нее.
  - Я хочу быть с ним. Я уже достаточно долгое время с ним встречаюсь. И не собираюсь от тебя больше это скрывать. Я прошу развода. Я его люблю.
  Макс нахмурил брови, его глаза скосились к переносице. Он не мог вообще понять свое состояние. Единственной его реакцией было:
  - Что?
  Дениел же, как ни в чем не бывало, с улыбкой на лице и крайне легкомысленно продолжила:
  - Ты же сам видишь, что семейная жизнь у нас с тобой не складывается. Быть может, мы просто не созданы друг для друга,- она так наивно и по-детски это сказала, что, если бы, не вся ситуация, быть может, Макс бы зашелся смехом.
  Но сейчас он просто почувствовал шок, будто землю выдернули из-под его ног. Как же это было лицемерно! И да. Пусть он не экстрасенс и не провидец, но как мог он это не заметить. Как он это не предвидел? Как он не осознал этот обман. Он стоял как статуя, пытаясь скрыть все чувства смятения, которые сейчас пылали в его душе.
  -Да?- он поднял на нее печальные глаза, наполненные пустотой. - Ну, если хочешь, живи с ним.
  - То есть, ты даже не против? - изумилась Дениел, почувствовав облегчение, когда он так просто и легко ответил.
   Вправду, в то, что же он чувствует сердцем она вникнуть и не думала.
  - Абсолютно. Нам уже давно пора расстаться.
  - Ты что меня больше не любишь?
  Максим молчал, стоя понурив голову. Дениел подошла и попыталась заставить его посмотреть на нее. Он лишь отодвинулся.
  - Считай, что нет,- тихо и почти беззвучно проговорил он отрешенным безразличным тоном.
  - И ты больше не будешь меня преследовать? Никогда? И дашь мне жить спокойно с Тиграном?
  Макс усмехнулся и сплюнул.
  - Только вот имя его поменьше говори, хорошо?- с той же натянутой улыбкой проговорил он.
  - Хорошо,- просияла Дениел, как наивный ребенок.
   Затем она сделала порыв, пытаясь его обнять, но он лишь отмахнулся от нее как от назойливой мухи, отвернулся и пошел прочь. Он сделал вид, что ему все равно, что он рад ее желанию. Но что-то в тот момент навсегда надломилось в его душе. Эта новость сразила его наповал, потому что была совершенно неожиданной. Чего-чего, но такого представить себе он не мог. Как его глаза не видели все, что происходит? Как мог он это пропустить? Почему не чувствовал даже уколов ревности? Он так увяз в своих надеждах на их нормальную семейную жизнь, что ничего даже не заметил. Нет, сейчас ему легче всего было просто удалиться. Его колотило, он не знал, что уже может помочь ему.
   Более он был не намерен терпеть ее, спасать, выслушивать. Она разбила его сердце и свела его в жизнь в канаву. Сейчас, когда он уже думал, что все они практически выстроили, поняли друг друга и, наконец, обрели гармонию, она сказала этот бред. А быть может и не бред. Ведь это ее чувства. Что же, пусть она будет с другим. Может, он и есть ее настоящая судьба.
  Теперь ему было просто все равно. Что ей вообще нужно от него? Теперь он никогда больше не собирается попадать на крючок любви. Да какой любви? Ее не существует. Тот, кто любит беззаветно становится обреченным и проклятым. Ты падаешь в такую яму, из которой тебя уже никто не вытащит. Всю жизнь он жил в непонимании этого. И тут до него дошло. Если он сам не вытащит себя из этой ямы, никто ему уже не поможет. И Дениел была причиной его страданий.
  Единственное, чего ему сейчас безумно захотелось, это воспарить ввысь и навсегда улететь от этой ситуации и этой любви. Да и такого понятия, как любовь вообще. Вернуть он уже ничего не мог, но мог лишь двигаться дальше. Того Максима не стало в тот самый момент, когда он узнал об этом Тигране. Дениел потеряла его навсегда. Все и так шло к этому, а это было последней каплей. Он ведь раньше думал, что один не такой, как все, что она любит его. А она, оказывается, ему лишь лгала, не понимала его и не ценила. Злоба захлестнула Макса, свалилась на него, как снежная глыба.
  "Ты когда-то поймешь все, но будет уже поздно",- промолвил про себя он.
   Гордо подняв голову и обернувшись, все еще надеясь увидеть Дениел, которая осталась позади, ждать его возвращения или просто смотрит ему вслед. Но никого там не увидев, сердце Макса наполнилось такой немой болью, просто застыло во времени, стало наполняться прохладой и ледяной пустотой. Затем, издав глухой стон, и, опустив на глаза веки, которые, казалось, были каменными, настолько тяжело они легли, он просто закрыл глаза.
   В этот момент Максим возненавидел и себя, и ее. За все, что было. Чувствуя себя крайне потерянным и забытым, брошенным, оставленным, одиноким, он яростно повернулся обратно и быстрыми шагами пошел прочь.
  Перелистывая в голове все воспоминания, Макс долго не мог подобрать нужные слова. Все же он считал, что их встреча тогда, в доме Шветских, была судьбой. Просто так не могло совпасть столько событий, чтобы они встретились. Но теперь он ясно понимал, что судьба просто дала им возможность почувствовать, как хорошо им может быть вместе, чтобы двигаться дальше. Да, им когда-то было прекрасно вместе, но это был всего лишь урок в жизни, такая необходимая им обоим вещь, чтобы жить дальше. Максим смеялся над собой и чувствовал себя пешкой в руках Судьбы, которая дала ему возможность почувствовать себя живым и все. Теперь он понял, что то, что было между ними, был лишь стимул судьбы, им обоим необходимо было просто двигаться дальше, а они взяли и зависли. А необходимо было прожить свои жизни на максимум, и никогда не зацикливаться на будущем, ведь того, что было - не вернуть.
  Они никогда и не смогли бы быть вместе. Хоть ему и казалось, что они могут отвести печали друг от друга, если будут вместе. Он был для Дениел просто примером, что такие люди существуют, но он такой не единственный, у нее другая судьба. Теперь он, наконец, понял правду, какой бы болезненной она ни была. Но как бы это, ни было странно, он боли уже не чувствовал. Ему было все равно. Все отбивалось от него, как вода от гуся.
  Дениел стала звонить на его телефон. Посмотрев минуту на экран и подождав, пока звонок завершится, Макс лишь проговорил, плюясь:
  -Ты сделала все, чтобы убить меня, раздавить, превратить меня из человека в животное, что же теперь ты хочешь? Что тебе еще надо? Добить меня? Нет, у тебя это не получится. Мне больше нет дела до тебя. Даже если ты будешь где-то сдыхать, слышишь, Дениел!- ее имя прозвучало эхом в темном переулке.
  Макс стал биться руками о холодные грубые стены, не обращая внимания на боль. Да какое ему было дело до физической боли, если он только что лишился души, чувств, эмоциональных привязанностей. Его выжали. Все его внутренности вытащили из него. Он больше не был живым. Вместо крови, которая раньше струилась по его венам, он теперь чувствовал лишь застывший лед. Сердце окутали железные обручи. Он просто чувствовал, как они сомкнулись. Теперь его сердце больше не могло биться. И больше никогда не будет способно чувствовать любовь. Что-то сбилось в нем.
  Дениел поехала со спокойной душой к Тиграну, она просто плыла в его объятия. Он действительно был рад ее видеть, стал целовать ее руки, глаза еще с порога. Она проснулась, открыла глаза и будто прозрела. Ее сердце стало наполняться теплом и необычайным светом. Тело стало трусить от чувств. То, что она сейчас увидела во сне, стало для нее открытием, она была поражена. Схватившись, она села на постели.
  "Что я делаю? Где я? Как я могла это допустить? Где же Макс? Как он сейчас? Что он делает? С ним все хорошо?", - все эти вопросы молниями проносились в голове Дениел.
   Как она могла так поступить? Только сейчас она почувствовала его, только сейчас она все поняла. Она вспомнила того мальчишку, которого когда-то так любила. Как она могла всю жизнь не понимать, что это он. Когда-то она смогла бы узнать его в толпе, но время смыло с него следы былой любви.
   А ведь они когда-то были счастливы, они были свободны, вот только тогда они и жили. Там, в лесу. Несколько недолгих месяцев. Теперь прошло много лет. Столетий. Лошади сменились на машины. Даже придя к реке в Саргемине, они уже не увидят того, что было там в прошлом. Но судьба подарила им такой шанс. Она подарила им встречу. Ей, былой Мартине, и ему, ее любви, Жаку. И как они могли этот шанс упустить? Нет, она сейчас вернет его, она поспешит к нему. С кем она вообще лежит? Как она могла променять своего Макса, того человека, который все время жил для нее на какого-то Тиграна? Что произошло с ней? Какое затмение нашло на ее разум?
  Она стремительно оделась, вызвала такси и мчалась сквозь ночные улицы к их дому, но он оказался совершенно пуст. Макса в нем не было. Телефон его молчал. Она осталась совсем одна, и лишь ждала звонка, смотрела то на телефон, то в окно. В голове промелькнуло: "Время не вернуть. Никто не в силах вернуть прошлое. Ничего изменить уже нельзя".
   В мире, наверное, обязательно существуют несчастные купидоны. Кто же тогда еще посылает стрелы неразделенной любви? Кому, как не им, их посылать.
   Выбросив это из головы, она поехала к Лике. Да, может прошлое вернуть и нельзя, но она постарается. Построить новое будущее. Завтра. С необычайной верой и воодушевлением заснула она у Лики.
  Максима не оказалось дома, потому что после их встречи он поехал в Организацию. Ему срочно необходимо было узнать, что было между ними ранее. И он собирался сделать все, чтобы ему открыли всю правду. Он хотел все вспомнить, все, что было, и как это было для того, чтобы больше никогда не повторить этого в будущем.
  Раньше он хотел прожить для нее всю жизнь. А теперь он собирался жить уже только для себя. И для того, чтобы идти дальше, ему необходимо было лишь вспомнить то, что было.
   И действительно, пора пришла. Придя в Библиотеку, он смог забраться в ненавистное ему кресло, которым в жизни так и не мог управлять, и сегодня, о чудо, он смог проникнуть в чертоги своего разума, увидеть все, что происходило с ними со стороны.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 17
  Расставание
  
  " -Вы так много хотите, Максим, но реально ничего не делаете.
  -А когда у него будет время что-то делать, если он все время страдает?
  - Знаете, тот, кто страдает, действительно посвящает массу времени этому, думает, что он занят, и за этим не замечает, как мимо проносится его жизнь. Но я еще не видел несчастных после того, как они отстрадали. Знаете ли, в одиночестве и ежедневных истязаниях себя самого находишь много смыслов. И еще можно надеяться, что когда-то тебе надоест все это. Все ведь заканчивается рано или поздно".
  Еще долго, после того, как Максим вышел из Организации в тот день, он все прокручивал данный диалог раз за разом, пытаясь понять, как он довел себя до такого состояния. Как изо дня в день мог вести себя одинаково, полностью просто зависнув непонятно, в чем и отрекаясь от счастья или хотя бы свободы.
  Зачем? Ради чего? Чего он достиг? Испортил жизнь себе и другому человеку. Прокручивая и прокручивая это все, он просто летел на своей машине домой. Он прозрел, и сегодня был твердо намерен завершить все это, начать жить как нормальный человек. Хотя бы что-то поменять.
  Еще в его голове так и крутились слова Дениел, которые она, то ли от отчаяния, то ли от ярости бросила недавно в его адрес:
  "Своей работой ты сломал мне жизнь. Ты самый худший наставник из всех, которые, наверное, существуют в этом мире".
  Да. Возможно, это и так. И он не стыдился самому себе в этом признаться. Не зря ведь в Организации существует негласное правило: нельзя мешать личную жизнь и работу. Так как субъективные мнения, чувства мешают просто нормально непредвзято выполнять свою работу.
  Ведь главное: не навредить. И тут он, своими грязными руками влез в ее жизнь под видом того, что у нее нет иного выбора, как с ним видеться. Он ведь видите ли наставник. Ему стало мерзко и противно за самого себя. Но что было, уже не вернешь. Эх, если бы он мог все вернуть вспять.
  Затем как наяву предстала перед ним Линда. Да так явственно, что он чуть было, не врезался в ехавшую по соседней полосе машину. Вовремя успел убрать руль в другую сторону!
  "Как же эта Линда всегда не понимала, что ей все равно меня не переубедить!",- возмущался про себя Макс.
  Сколько было споров, желаний Линды пытаться помочь ему даже просто разобраться в себе. Да, он пропустил это мимо себя, потому что просто у него было свое мнение, и ее помощь была ему абсолютно не нужна.
   Да. Все. Максим решил прямо сегодня закончить все это. Он прекрасно понимал, что ему нельзя вот так, взять и бросить Дениел. Оставить ее без поддержки. Но ему вдруг стало абсолютно все равно, и единственное, о чем он думал, и чего желал сейчас, было порвать на себе эти путы. Освободиться и взлететь или покатиться вниз. Что будет дальше, об этом он пока не думал. Быстро нажав кнопку, он начал вызывать Дениел. Он готов был подъехать куда угодно, лишь бы она была там, чтобы, наконец, сказать это желанное "прощай".
  - Где ты?- не дождавшись даже "алло" от жены, рявкнул Макс.
  Дениел, озадаченная такой формулировкой вопроса, промолвила:
  - Я в Организации. Мы, наверное, разминулись. Говорят, тебя недавно тоже видели здесь.
  - Надо увидеться, - быстро проговорил Макс, и, не дослушав ее ответ, продолжил. - Где ты хочешь?
  - Если ты не хочешь ждать до дома, можем увидеться в парке. Помнишь, нам нравилось проводить там время?- на удивление голос Ден звучал очень мягко, и Максим уже даже начал сомневаться в своем таком выборе, и поэтому решил все же не поддаваться сомнениям и довести до конца начатое.
  - Да. Давай через час.
  - Ты хочешь сделать мне романтический сюрприз? Чтобы помириться?- хихикающим и ничего не подозревающим тоном произнесла Дениел.
  В ней при этих словах Макса проснулись нотки надежды.
  - Да. Сюрприз будет, - отрезал Макс.
  - А какой? Ты так говоришь, будто плохой.
  - Не знаю. Сюрприз обещаю. А какой, судить уже тебе. Давай, до встречи.
  - Целую,- проговорила Дениел в уже гудящую трубку.
   Этот разговор с Максом ее встревожил, но она попыталась не придать этому внимания, но, все же, отложив все, поспешила к нему на встречу.
  Время пролетело удивительно быстро. И вот уже Дениел на такси подъехала к парку, и прямо-таки побежала к их любимой лавочке с видом на озеро. Максим уже сидел там. Он что-то теребил в руках, и выглядел крайне загадочно.
  - И сколько ты уже здесь?- подходя, издалека крикнула ему Дениел.
  - Достаточно,- выдавил он из себя улыбку.
   Ее поразило то, что по обыкновению не бросился к ней. А сидел как каменное изваяние на скамье и просто пронизывал ее своим взглядом. Так и подмывало спросить его: а ты что меня даже не обнимешь? Но Дениел воздержалась. Что-то висело в атмосфере тяжелое. Казалось, сейчас на них обоих должен был упасть какой-то тяжелый предмет, и она не знала, с какой стороны опасаться этого падения, чтобы обезопасить себя.
  Максим же сидел отрешенный. Она подошла и начала гладить его волосы. Обнимать его. Он прильнул к ее груди. Сделал это так нежно и ласково, что она даже испугалась. Как тот, кому дают последнюю возможность прикоснуться к любимому, утопал он в ней, прижимался всем своим лицом к ее телу, льнул к ее груди, как младенец к матери. Так они пробыли достаточно долго. Она стояла над ним, а он просто сидел и обнимал ее, пока она теребила его волосы. Неожиданно в голове у нее проскочило: он никогда не сможет забыть, как я запускаю руку в его волосы, потому что так больше никто не сделает.
  Но что-то во всем этом смущало ее. Никогда еще до этого не вел он себя так, даже не безразлично, а будто не живой. Ему было тяжело находиться даже просто рядом с ней. Что он всем своим естеством желает быть с ней. Но будто ему сказали, что завтра придется с ней расстаться. И вот он уже сейчас начинает с ней прощаться. И это становится будто пыткой для него. Тем, что он хочет прервать. Когда он, наконец, смог разжать свои объятия, Дениел села рядом с ним и прижалась к нему. Он отвернулся и просто смотрел в сторону.
   Атмосфера все более накалялась. Она трогала его, целовала все места, которые попадались. Он же был непоколебим.
  - Что-то случилось? - тихо и взволнованно промолвила она.
  - И да, и нет. Я принял решение. Мне очень тяжело говорить это тебе. Но прости, сейчас я не могу сказать ничего, кроме того, что я думаю на самом деле. Я знаю, что возможно, сделаю тебе этим больно. Но у меня просто нет другого выбора.
  - О чем ты, Макс? Что случилось?- Дениел отпрянула от него и подскочила на ноги, желая заглянуть в его глаза.
   В голове пролетела мысль о том, что, возможно, заклятье спало с него. Или он узнал об этом. Вихрь мыслей все крутился и крутился в голове Дениел. Она и не знала, что делать, с чего начать.
  - Мы много прошли с тобой, Дениел.
  При этих словах она начала пятиться от него, отступая шаг за шагом, она лишь качала головой в разные стороны, как бы, не желая продолжать слушать то, что он хотел ей сказать.
  - Нет, нет,- лишь лепетала она.
  Максим же решил довести до конца то, что он начал.
  - Я любил тебя. Я жил для тебя, - он сделал паузу.
  Затем, пристально посмотрев ей в глаза, продолжил:
  - А теперь я хочу пожить для себя. Без тебя,- помедлив, добавил он.
  Дениел вышла из себя. Волна злобы, ненависти и агрессии накатила на нее. Этот человек перед ней, которому она только начала доверять, которому прощала все его издевательства, преследования, возможное убийство своих родителей. И что? Он теперь просто решил так выйти из игры? Нет! У него это не получится!
  -Ты приручил меня, а теперь что?!- воскликнула она.
   Он же продолжал сидеть, просто глядя в другую сторону, будто не обращая внимания на нее.
  -Ты испортил мне жизнь!- выкрикнула она ему.
  Не желая больше быть свидетелем никаких ее истерик, которых за жизнь он и так вдоволь насмотрелся, и роль этой подушки для выплескивания слез ему уже здорово надоела, он просто поднялся с лавочки и стал уходить от нее.
  - Куда ты? Что такое? Макс? Куда ты уходишь? Я люблю тебя! Я хочу быть с тобой,- кинулась за ним Дениел.
  - Ты никогда не хотела быть со мной. Что теперь уже говорить. Ты просто привыкла ко мне. А я устал от всего этого. Я больше не хочу.
  - Не хочешь что?- Дениел бежала за Максом.
  - Будь ты проклята! Мы никогда не будем вместе! - у Макса уже сдали нервы и он пошел от нее еще быстрее.
   Он не хотел ругаться. Он просто хотел как можно быстрее покончить с этим всем. Но, как он прекрасно понимал, она не собиралась дать возможность ему это сделать. И волны негодования так и накатывали на него.
  - Подожди. Я и так проклята. Послушай,- она быстро схватила его за руку, пытаясь встретить его взгляд.
   Она не знала, к чему приведет ее это признание, но она должна. Она просто обязана была облегчить свою совесть прямо здесь и прямо сейчас. Она уже давно чувствовала свою вину за то, что наделала когда-то. Заклятье ударило и по ней, разрушив ее спокойную жизнь, и Макса, сделав из него какого-то маниакально-разъяренного зверя.
  Дениел понимала, что теперь заклятье ударит по ней. Но она была готова к этому. Ей и так было тяжело. Куда еще тяжелее? Хотя она не представляла, что, возможно, ей придется выплатить в десятки раз больше и прочувствовать все намного интенсивнее, чем это было с Максом.
  Он же, тем временем, стоял и молча смотрел на нее, ожидая, что же она хочет сказать, и, отсчитывая минуты, когда уже сможет уйти от нее.
  - Макс, когда-то я сделала ужасную ошибку. Я прошу меня простить. Я приворожила тебя. Я обрекла тебя на все это. И себя, - Дениел сникла.
  Она не знала, какой будет реакция Макса. На удивление, он просто стоял, немного выпучив глаза, и, так сказать, прикидывая ответ, то выпячивая нижнюю губу, то возвращая ее в былое положение.
   Она неправильно оценила ситуацию, и подумала, что он либо знал это, либо простил ее и не придал этому никакого значения. Она двинулась к нему с фразой:
  - Я хочу быть с тобой. Мы еще можем быть вместе,- но тут увидела такой дикий огонь в его глазах, что даже испугалась.
  - Ну-ну!- взбесился он.- Ничего у тебя больше не получится, ведьма проклятая! Я никогда не буду твоим. Так вот, что это было! Совсем не любовь. Ты хоть понимаешь, что ты сделала со мной и моей жизнью?
  - Ты же говорил, что ты будешь со мной всегда! - со слезами в глазах издала такой себе крик души Ден.- Получается, ты обманул меня? Я любила тебя всегда! Просто все так сложилось. Это жизнь, Макс, подожди.
  Она снова побежала за ним.
  - Не прикасайся ко мне, мерзкое ведьминское отродье! Я не хочу видеть тебя перед своими глазами. Пусть даже я буду чувствовать к тебе тягу и любовь, ты меня больше никогда не получишь! О Боже, сколько я позорился!- Макс обхватил голову руками, и как пьяный, покачиваясь, быстро пошел от Ден, виляя от одного конца аллеи к другому.
   Она снова побежала за ним, пытаясь схватить его, чтобы не дать ему уйти.
  - Сгинь! Уйди!- крикнул он ей.
  Его лицо скривилось от злобы. Она вмиг увидела всю боль, отчаяние и непреодолимую тоску, пытку, в которой жил Макс. Жизнь его была для него пыткой. Он не хотел помощи. Он сам уже настолько погряз в своем болоте, что никому бы не позволил себя из него вытащить, для него жизнь ассоциировалась с болью, бездействием. Он не знал и не видел других вариантов. Так уж он уже привык.
  - Это ты меня обманула, а не я тебя, - наконец сказал он после долгой паузы, смотря ей прямо в глаза.
  - В чем, Макс?
  - Значит, мы обоюдно испортили жизнь друг другу, - стал он хлопать в ладоши и, как какой-то психопат, смеяться.- Наверное, мы с тобой и, правда, идеальная пара,- повалился он на землю от смеха и стал качаться по грязной земле.
  - Макс, вставай, - подбежала к нему Дениел.
  Но как только она прикоснулась к нему, он отмахнулся от нее, будто ее рука была горящими углями, прикасающимися к его телу.
  - Когда-то и ты познаешь все то, что пережил я. Когда-то!- стал он тыкать пальцем.
  Карабкаясь, чтобы встать на две ноги, наконец, когда он смог подняться, он продолжил:
  - Все ударит по тебе бумерангом! Ведьма проклятая!
  Дениел застыла в абсолютном непонимании и неприятии ситуации. Ее мир был разрушен только что, как карточный домик. Она и не подозревала всю свою жизнь, что ее Вселенная сходилась лишь к одному человеку-Максу. Она замыкалась на нем. А теперь, когда он уходил, и было понятно, что он ее уже не любит, она абсолютно не знала, как ей жить дальше. Что же сделать ей, чтобы вернуть его. Как такое вообще могло произойти? Как все пришло к такому исходу?
  Неужели он теперь возненавидит ее, и она никогда уже не сможет его вернуть? Нет, в это верить она отказывалась. Дениел в ужасе схватилась за голову. В немом крике она снова подскочила к Максу и схватила его за рукав.
  - А ты помнишь? Ведь я знаю, ты уже тоже все понял, - в момент его злоба ушла.
   В ее глазах он увидел картинки и блики того, о чем она хотела ему напомнить. Волна тепла и нежности будто поднялась из глубин его души, стирая на своем пути всю злобу, которую он только что чувствовал по отношению к Ден. Максим смотрел на нее невидящим взглядом, просто медленно выдирая рукав из ее холодной руки.
  - Макс! Как мы стали такими? Когда произошел тот момент, настал тот день, когда мы медленно стали превращаться в людей, сделанных изо льда? В тех, кто бьет того, кто любит именно в то место, где болит? Чего ты молчишь, Макс?- она стала трясти его руку, вцепляясь в него.
   Еще немного помолчав, он все же обратил на нее свой взор, полный печали, безысходности и отчаяния. Это был уже взгляд мертвых глаз, в которых не было жизненного огня.
  - Знаешь, если бы ты тогда согласилась уйти со мной...
  Дениел перебила его.
  - Нет, Макс. Если бы мы остались тогда в лесу навсегда.
  Максим, пользуясь моментом, все же изловчился и вырвал свою руку из цепких пальцев Ден, покачал правой рукой туда-сюда, обратив взгляд Ден на свой второй палец, который, как маятник раскачивался туда-сюда.
  - Почему же. Вот тут ты не права,- обратился он к ней.- Мы как раз остались там. В лесу. А вот это, то, что сейчас стоит друг перед другом, это уже не мы. Все наше я, наши чувства, стремления и человечность, а так же наша жизнь остались там.
  - Но мы ведь еще можем все вернуть,- сама в это не веря, сказала Дениел.
   - Нет. Я больше не люблю тебя.
  - Но если ты не любишь меня, то разве ты сможешь полюбить кого-то? Ведь мы две половины одного целого. Ты все равно вернешься ко мне.
  - Я слишком долго, с начала своей жизни был в заточении этих чувств. Я не принадлежал себе. А теперь я устал. Я хочу свободы. Мне больше не нужна любовь.
  Дениел, в силу своего упрямства, просто пропускала его слова мимо ушей.
  - Нет, Макс, ты отдохнешь, и мы снова будем вместе. Я хочу начать все сначала. Снова увидеть того мальчика, который тогда спас во мне веру в жизнь и в людей, когда у меня болел не шрам на лице, а на сердце.
  Максим просто стоял и качал головой из стороны в сторону. Ему внезапно ужасно захотелось прекратить это все. Он действительно только сейчас понял, как устал от этого всего. Он ненавидел себя за свои поступки. А Дениел была ему безразлична. Да, действительно, им было хорошо вместе. Там. Тогда. Далеко. Но то, что было после? Нет, этого Макс не смог бы никогда вычеркнуть из своей памяти. Он подошел к Дениел, схватил ее за плечи и, посмотрев прямо в глаза, чтобы донести до нее всю суть своих ощущений на тот момент, промолвил:
  - Очнись, Дениел. Мы ничего не сможем вернуть. После всего, что мы натворили. Мы слишком долго ранили друг друга, били лицом в грязь. Любыми методами, желая подчинить другого себе. Никто из нас не был счастлив. Возможно, нам просто необходимо расстаться. И это и будет наилучшим вариантом. Но будь спокойна, я не собираюсь любить более никого. Так сказать, я останусь тебе верным. Это то, в чем я точно уверен. Просто признаю, что я не создан для любви.
  - Максим, да что ты говоришь. Да. Давай просто возьмем паузу. Вот и все.
   Он продолжал стоять и качать головой, которой уже просто скоро мог биться об стену. Он понимал, что до Дениел не доходят его слова. Он был бессилен и уже собирался ее покидать.
  - Знаешь, что я чувствую сейчас? Вот здесь?- и он тыкнул себя в район груди.
  - Что?- внимательно посмотрев на него, сказала Дениел, собираясь внимательно прислушиваться к каждой его фразе.
  Он же не спешил продолжить свою речь.
  - Оставь меня, если ты не хочешь продолжать оставаться несчастной. Я и так уже принес тебе столько боли. Тебе просто кажется, что ты меня любишь. Это потому что я ухожу. А ведь тебе казалось, что я тебе принадлежал. Люди так тяжело расстаются со своими вещами. Я закрываю свое сердце не только для тебя, а для всех. Так что, мое сердце так вспыхнуло в любви, что стенки его не выдержали, и все лопнуло, как лопается стакан от горячей воды. Сейчас я предпочитаю стать трусом, который будет выбирать легкие пути, лишенные чувств, и как по мне, забить на все и всех, самый простой путь. А "просто" - это то, что мне нужно сейчас. После стольких лет лишений. Я больше не хочу сложностей. И ни о чем не собираюсь жалеть. А тебе вот придется привыкнуть, что на твоем пути будет много боли. Если ты еще готова бороться.
  - Я буду бороться за тебя всегда, Макс. Я выплачу долг за то, что приворожила тебя.
  Макс усмехнулся.
  - Это твое решение. То, за что ты чувствуешь свою вину. На самом деле, я ведь любил тебя уже задолго до этого твоего "приворота". Разница оказалась только в одном - этим своим дурным действием ты сделала из меня зверя. А так, быть может, все и было бы по-другому.
  - О, Макс,- Ден рванула к нему.
   Он отшатнулся от нее.
  - Нет. Прошу. Избавь меня от твоих слез и признаний. Я больше не тот, кто готов это выслушивать. Если раньше я тебя любил, и это было для меня в радость, сейчас мне просто придется это терпеть. А более терпеть я ничего не намерен. Прощай. Я ухожу.
  - До встречи, Макс.
  Он снова усмехнулся
  - Что же, желаю удачи. Раньше я думал так же.
   И он повернулся к ней спиной и стал уходить. Она вглядывалась в эту спину и понимала, что сейчас вот это самое дорогое на земле для нее. Она готова была вот так стоять, затаив дыхание и любоваться этой спиной вечно, чувствуя от нее необычайное тепло, которое исходило от тела ее любимого человека.
  - Ты не учитываешь одного, все меняются. И я стал другим. Я больше не тот Джексон, которого ты знала. Я это уже и сам понимаю.
   И он исчез, растворился в нарастающей тьме, которая уже образовалась вокруг него в вечернем парке.
  Да уж. Любовь либо выскакивает перед двоими, как в "Мастере и Маргарите", с ножом перед ними на дороге, и поражает обоих, либо же любит один, а у второго это вызывает какие-то странные ощущения. Причем, если бы первым полюбил второй, было бы так же. Тот, кто не любит, ни причем. В данный момент: как он может любить? Он опоздал на этот праздник жизни. Амур либо заснул со своей стрелой, либо промазал, либо уже вонзил в него некогда свое копье, а теперь по ошибке, не просмотрев сводки и данные о уже простреленном любовью человеке, подстрелил другого, и тот теперь мучается.
  Да. Тот, кто любит не вызывает в другом уважения, как бы прискорбно это ни было. Может вызывать презрение, равнодушие, насмешку, но никогда не будет цениться. Возможно, до того момента, когда тот, кто любил, наконец согласится на терапию, поймёт, вытянет стрелу, и то место зарастет. В таком случае он покинет объект своих терзаний и уйдет восвояси. Проследим теперь судьбу того, бездушного, который отвергал любовь, которую ему приносили на тарелке. Он может успокоиться, порадоваться, что второй отстал от него, - это в том случае, если он не успел к нему, привыкнуть, привязаться, быть королем положения, чувствовать себя на пьедестале и знать, что где-то в этой Вселенной тебя любят. Это если любящий не постарался, а так, потыкал пальцем в небо в попытках влюбить в себя другого или донести ему свою любовь.
   И тут наступает самый интересный момент: ощущение потери. Ты начинаешь явственно осознавать и чувствовать, вернее, обманывать себя, что тот, другой все еще рядом, что он заботится о тебе, что это так сказать, ангел, который всегда за твоим плечом, тот, кто у тебя всегда есть. Черт побери, может быть, единственный человек в мире, которому ты нужен и который готов о тебе заботиться, кто воспринял тебя таким, какой ты есть, терпел все, включая тебя самого. И он же еще рядом. А тут твои иллюзии каждый день начинают полниться расхождениями с реальностью, набираться опровержений из нее.
  Твой раб, которым ты его до сих пор считал, втайне, а может быть, и нет. Тот над кем ты издевался, смеялся, пел на всех углах о том, что у тебя есть верный человек, который как тупая собака прибежит в любую минуту, караулит под твоим домом, найдет тебя из-под земли и почувствует момент, когда тебе плохо, чтобы примчаться и помочь тебе, вдруг исчез. Или он еще есть рядом, но совсем не такой как раньше, или его вообще нет. Нет нигде. Он не то, что не крутится рядом, не набивается на встречи, не оказывается в твоем доме, не назначает свиданий, он даже более того, не звонит и не пишет. А ты же к нему вроде уже как привязался. И вот тут ты начинаешь чувствовать это. Боль потери.
  Потеря. Одно из самых неприятных ощущений, и огромных по потенциалу силы своего воздействия на душевный мир человека. Одинаково сильное по ощущению с понятием "предательство", ибо предать может только близкий человек, тот, которого ты пустил в свою душу, ради которого готов был отдать жизнь. Тот, который был вроде второй ты, -либо это был родственник, либо близкий друг. Ведь знакомые или простые прохожие не предают. Тем более, не предадут враги. Наверное, очень несчастен человек, у которого нет врагов. Он их не заслужил своей жизнью и своим поведением. Ибо именно предательство врага в итоге может вылиться только во благо. Он станет одним из вернейших твоих друзей. Разумеется, потом уже либо ты, либо он сможет предать. Но это будет уже потом. А сейчас можно только наслаждаться моментом того, что этот друг здесь. Новый друг? Старый враг? Как бы контроверсийно это ни звучало.
   Затем идет отвержение. Тот объект любви отвергал того, кто его любил. Возможно, это было больно обоим. Возможно, только отверженному. Часто второе. И тут на сцену во всей своей красе выступает "потеря". Тот, кого любили, вдруг с каждым днем все больше и больше, чувствует, что его покинули. Причем он думает, что зря. Он уже так привык к тому, к призрачному второму, как к своей собственности, как к самому святому человеку, в которого он, видите ли, верил. Верил, что тот до конца будет с ним. Правда, где с ним, и как с ним, это он уже уточнить не может. То есть, он хотел пророчить тому страдания по гроб жизни? И думал, что того вечно будет устраивать такая мука? И тут он говорит ключевую фразу: "Я ее потерял". Или: "Я его потеряла".
   Как потеряли? А вы брали? А вы сразу сделали что-то, чтобы этот человек вам принадлежал? Или лучше спросим так: а вы вообще его нашли? Ответ: " Да. Он вам принадлежал, но вы его не нашли".
   Он никогда не был вашим, потому что вы этого не хотели. И вы всячески дали ему понять это. Он каждый день пробивал головой стену, которую вы возводили. И когда он уже добивал ее до крови, вы смотрели на это место двери вашей души, все таки пробитое немного за день, все-таки, ведь он подобрался к вам, и латали это место. Но к тому времени, как он собрал сумку и, все же, ушел, много осталось в этой стене свежих, незалатанных мест. И вы стремительно, чтобы догнать его, разбиваете эти места, они еще свеженькие, они быстро поддаются. И вы смотрите в дырку: где он? Его нет.
   Вас мучает любопытство, вы вылазите из этой дырки, пролазите в мир за вашей стеной. И тут останавливаетесь. Начинаете его искать. Дальше идет новое разветвление сюжета. Вы решаете: идти за ним или нет. Ведь тут все неизвестно. Теперь уже не вы для него, а он для вас представляется самым вожделенным и недостижимым объектом. Тем, чем вы хотите обладать более всего, ведь это уже было вашим. И вы просто хотите вроде бы вернуть справедливость. Восстановить свою собственность на этот объект. И тут вы решаете, либо обидеться на него, "забить", так сказать, и вернуться, латать раны души, говоря: " Он меня предал", - о, как смешно и лицемерно с вашей стороны. Либо быстро бежать за ним, веря и надеясь на его возвращение. Вы каждый день будете лелеять в памяти моменты его заботы, ваши редкие встречи, все, что напоминает вам о нем, будете плакать крокодильими слезами, вспоминая всю его доброту, нежность и теплоту к вам.
   И тут, когда вы его догнали, и вот уже в предвкушении, в вере в то, что вот же он, предмет вашей собственности, и все: "Попался! Сейчас я поведу тебя домой. Мой родной и любимый!".
  И опять сценарий расходится на две части. На арену выходит "он", ваш бывший благодетель. У него может быть три вида чувств.
  1. Он вас еще любит. Это то, во что свято верите вы. Ведь если любил, обещал любить всегда, это была настоящая любовь, то не может же он не любить. Ведь так? Да? Тысячу раз переспросите меня вы.
  2. Да. Он, правда, вас любит. Но он еще в раздумьях, возвращаться ли ему туда, где ему уже сделали больно. Вы можете у него ассоциироваться лишь с неприятными ощущениями. Тут уж ничего не поделаешь. Он вам не верит. Вы сами все это "заварили". И он, увидев вас, стремглав помчится от вас, будет бежать, как от прокаженного. Но бегите за ним. Еще есть шанс все вернуть. Да, шанс у вас есть, но его легко спугнуть.
  3. Ему уже все равно. Он устал. И единственное, чего он хочет более всего, - новой жизни. Без вас.
  Тут вы четко должны осознать разницу между вторым и третьим пунктом. Потому что внешне это будет выглядеть одинаково. Бежать или не бежать. "Добивать" или не "добивать". Единственное верное решение здесь, - назначить какой-то временной срок. Допустим, полгода. Побегать за ним еще полгода. Доказать теперь вашу любовь. Главное, не заиграться и не встать на его былые роли тогда, когда он был на вашем месте. А то так всю жизнь и будете страдать. Сделать все возможное, чтобы уверить его, что вы заблуждались, что вы, правда, его любите. Если любит, растает, сдастся и прибежит обратно. И тут Амур уже расщедрится и подарит вам обоим по стреле. Дальше фанфары. Фейерверки. Брызги шампанского. Конфетти. Дети. Свадьба. Радостные заплаканные лица.
  Фразы:
  - какими же дураками мы были;
  - сколько времени потеряли;
  - я любил тебя всегда.
   И прочие плаксивые штуки дураков.
   Но погодите, это был лишь оптимистичный сценарий. Но вернитесь к третьему пункту. Да. Ему уже все равно. Если по истечении этого срока, и, в конвульсиях где-то недели две после вашего исчезновения из его жизни он все-таки не вернется, - пейте водку. И перелистывайте свою книгу на новую жизнь. Вы проиграли. Причем, в самом начале. Тогда, когда вы не обратили внимания на его любовь. И затем, когда сделали все, чтобы ее убить и избавиться от этой навязчивой особи, предлагающей вам свои чувства, несущей их "на тарелке". Прямо как в ресторане. Просто бери и ешь. А вы просто отказались от этого блюда. А ингредиенты на него уже закончились. Во всех ресторанах страны. Нет, лучше мира. Да и вообще, такой товар производиться больше не будет, последние копии и все такое.
   Расслабьтесь. Проигрыш - тоже часть игры, которую вы некогда устроили. И часть жизни. Порой, проигрывая одно, можно получить крупный выигрыш совсем в другом. И, может быть, вскоре вы выиграете именно то, что вам надо.
   Не ведитесь, только, пожалуйста, на это глупое чувство собственного достоинства и право собственности. Ведь вам предлагали. Очень долго. Вы не хотели. Теперь пеняйте на себя.
   Тем временем, Макс направился к Линде домой. Он хотел быстрее порвать все связи, все, что связывало его с этим миром. Миром Организации. Миром, который разрушил его жизнь.
  Он долго стоял и настырно нажимал на дверной звонок.
  - Спит что ли? - спрашивал он про себя, продолжая маниакально все сильнее нажимать и нажимать, казалось, он сейчас вдавит этот несчастный звонок в стену.
  Наконец, дверь открылась. Перед ним стояла изрядно постаревшая и осунувшаяся Линда. Ее лицо было без косметики, выглядела она, мягко сказать, не очень. Он и не заметил, как быстро пролетело время. Как оно унесло всю ее былую красоту, от которой осталось лишь легкое дыхание.
  - Я даже заходить не хочу. Короче, я больше Дениел не хранитель. Я бросаю ее и Вас. Я бросаю все и ухожу.
  Линда стояла, просто опешив, абсолютно не понимая, что действительно сейчас является свидетелем всего этого. Затем, все же собравшись с мыслями, она выдавила из себя:
  - Ты что, хочешь ее подставить? Ты не можешь сейчас лишить ее своего покровительства. На днях ей предстоят серьезные встречи. Она очень рискует ради Организации и может в них пострадать.
  - Мне плевать.
  - Плевать на что?
  - На вас. На нее. На себя. И на Организацию.
  И молниеносно он покинул порог ее квартиры, оставив ее стоять в прямом смысле с открытым от удивления ртом.
  Никогда Дениел еще не чувствовала себя ужаснее, чем в тот вечер. Мир ее рассыпался на части. Сколько еще может быть потерь? Ей казалось, что она вся только и состоит из них. Зачем вообще приобретать, чтобы потом терять. Как будто этих людей вырезали из нее, как куски и вырывали прямо с кровью и плотью. Нет, такую динамику жизни она не понимала. Сначала потеря родителей, потом Дария. И вот, теперь и Максим ее покидает. Нет. Она не могла поверить в это. Просто не могла.
  Разумеется, она не думала, что он сможет терпеть все это вечно. Да. Она никогда не говорила ему, что любила его. И, в своем роде, истязала его. Но ведь он был ее жизнью. А теперь она чувствовала, как ее жизнь от нее уходит. Да. Он не подумал, что останется у нее, когда уйдет он. Погруженная в эти мрачные мысли, шла Дениел ночным осенним парком. Легкий ветерок в полутьме развеивал редкие опавшие листья. Когда же сила воздуха усиливалась, листья начинали собираться в кучи и парить по воздуху в таком себе странном танце, маленьким вихрем.
  Внезапно перед Дениел возникли три фигуры в темной облегающей одежде. Она без труда узнала в них, так сказать, своих бывших "соратников".
  "Еще только их сегодня не хватало",- подумала она про себя.
  Их отношения не то, что ухудшились. Их не стало вовсе. Она знала, что они испытывают к ней крайнюю неприязнь, думая, что она предала их взгляды. И так как объяснять им она ничего не собиралась, теперь они общались лишь на языке насилия.
  - Что, сегодня без Джексона?- насмешливо прокряхтел голос одного из мужчин.
  - Да мне не верится,- вторил ему женский пронзительный визг.
  И все трое зашлись в адском хохоте. Дениел была слишком подавлена всем, что не собиралась им отвечать. Она просто шла дальше, приближаясь к ним. Она даже и не думала их обходить. И вот, практически наткнулась на одного из них, который сразу же сделал какой-то агрессивный выпад в ее сторону.
  - Отвали,- кинула она ему и захотела идти дальше.
  Но куда там, они и не собирались никуда сдвигаться. Сплюнув, третий проговорил к ней мерзким голосом, как из преисподней.
  - Скажи мне, чем они тебя завлекли? Что предложили? Чего ты предала нас?
  - Да уймитесь вы, придурки,- разъярилась Дениел.- Я просто сделала выбор. Я уважаю вас, но ваши ценности, ваша жизнь, приоритеты мне чужды.
   Сквозь человеческий облик в каждом из них вдруг стали проявляться отвратительные черты. Дениел не было жутко, смотря на них. Ей было просто противно. Лицо девушки покрылось непонятными струпьями, голова начала вытягиваться, напоминая длинное яйцо, сужающееся книзу, кожа выглядела так, будто была обмотана старыми, пропитанными кровью и гноем, бинтами. На руках и ногах проступили синие вены. Перед ней стоял и не труп, и не человек. Сецилия взвыла от злости и хотела накинуться на Дениел, но два других придержали ее. Они тоже преобразились, но выглядели не так пугающе. Просто бледность кожи и синие запавшие круги под глазами, а так же мотание головой из стороны в сторону выдавали их принадлежность не к человеческой расе.
  - Тебе надо сделать выбор, Ден,- прошипел как змея непонятный голос.
  Этот голос бил в виски Дениел со всех сторон. Все вокруг нее стало горячо, будто к ней начали липнуть со всех сторон куча каких-то существ. Все они парили вокруг нее, льнули к ней и нашептывали привилегии, которые она может получить, оставшись с ними. Они обещали ей избавление от боли, мучений, страданий, встречу с родителями. На момент она даже расслабилась. Та часть ее, которая была Темной, ее грязное властное естество откликнулось на этот зов, и, на миг, потеряв контроль над собой, она впустила в свое тело вихрь этих непонятных существ. Но не успела она опомниться, как в голове проступил другой голос, уже собственный: что ты делаешь? Опомнись. И она четко сказала: "нет", с силой вытолкнув из себя весь этот клубок. Еще несколько минут она стояла и ощущала, как эти существа "вылетают" из нее.
   Трое вокруг нее пристально рассматривали ее все это время. Безусловно, они видели ее борьбу, и видели, чувствовали всех этих духов и все эти силы, которые собрались, чтобы убедить Шветскую остаться на их стороне. Они лишь почти ползком раскачивались, ходили туда-сюда, в любой момент готовые к выпаду, напоминая леопарда, который ходит вокруг жертвы, зная, что ей уже никуда не деться, и она от него не избавится, а пока есть еще время поиграть. Когда же Дениел удалось принять решение и выпихнуть все это из себя, они все взревели и зашлись в своей злобе.
   Мужчина проговорил:
  - Запомни: даже если ты захочешь, ты будешь молить нас, но вернуться в наши ряды ты больше не сможешь. Ты не понимаешь, на что себя обрекаешь. Ты не создана для того мира. Будь ты проклята. Ты никогда не найдешь себе места ни там, ни там.
  - Еще как создана. Я сделаю все, чтобы занять место отца в Организации.
  - И что, будешь бороться с такими, как мы? - съехидничал другой.
  - Никогда. Большинство из вас примкнули к злу из страха, из-за обид, я буду бороться только против чистой агрессии, темной власти, превосходства.
   Но слова Дениел пролетали мимо их ушей. Они их лишь более злили.
  - Ты будешь чужой среди них! А к нам ты никогда не сможешь вернуться! Ты предала нас! Мы больше никогда не будем тебе доверять! А насчет твоего отца, откуда ты знаешь, на какой он стороне сейчас? Он с твоей мамулей скоро вернется и станет такими, как мы. Он уже зашел слишком далеко. Твой папаша, он переступил ту грань, после которой не возвращаются к былому.
  Дениел стояла, пораженная. Но сделать с выбором другого человека она не могла ничего. Сейчас, когда перед ней пролетали картины, если она уже Воин Света, и придется встать лицом к лицу с отцом и матерью на той стороне, что она будет делать, это она просто не представляла. Сможет ли она войти в битву с ними. Она тряхнула головой, чтобы избавиться от таких пагубных мыслей.
   Да, с одной стороны эти Темные были правы. Она никогда не сможет стать полноценным членом Светлого сообщества. Так же, как и просто балансировала в Темном. Быть может, она просто действительно проклята. Она не желала вести образ жизни, полный лишений и карабкаться, как Светлые.
  Ведь в чем разница? Темные получают все, что хотят. Допустим, заклятиями. Светлые же могут использовать молитву. И если Темные могут подчинить себе волю других и стать счастливыми, то Светлым лишь улыбаются обстоятельства и они никогда не получат то, что хотят, не смогут удовлетворить свое "хочу". Зато они становятся с каждым днем все чище и счастливее, даже понимая, что они не собираются подчинять себе волю других. А что Дениел? Она хотела вести образ жизни, как Темные. Но уже имела стремления, чувства, желания, побуждения, как Светлые. Она была чистой в душе. Просто ее внутренности были изранены. Она любила других, верила в дружбу, готова была на все в верности, в отношениях, обладала чувством долга и всегда ничем не готова была пожертвовать ради справедливости. Она прекрасно вдруг осознала, что темный период ее жизни стал подходить к концу, что она больше не хочет погибать в пучине ненависти, подчинения других своей воле. Это ее больше "не вставляло", потому что не принесло счастья. Даже в случае с Джексоном. Это испортило и ее жизнь, и его, действительно превратив его в зверя. А быть может, это и дар, и ей останется лишь найти тот баланс. Ту формулу, о которой говорил ей когда-то Дарий. Познав тьму, идти к свету и впитать в себя и то и другое, а потом выдать именно комбинацию, чистое совмещение.
  Обведя взглядом собравшихся здесь этих мерзостей и почувствовав к ним ужасающее отвращение, она обвела их надменным взглядом и лишь вымолвила:
  - Прокляты вы. Вы сами себя прокляли.
   При этих ее словах они, все как один, как разъяренные звери, накинулись на нее. Она даже не стала применять какие-либо силы, чтобы обороняться от них.
   Когда Темные начали бороться с ней, она даже не собиралась сопротивляться, они же ничего не заметили. И она дала себя убить просто потому, что больше не хотела, да и не могла нести ту жизнь. Ей нужна была перезагрузка. Время. Покой для развития. Ей предстояло так много понять. Так многих простить. Так много ситуаций пережить. Так много долгов заплатить. И она быстро устремилась навстречу вечности.
  
  Глава 18
   Падший ангел, дверь в рай тебе теперь закрыта
  
  Дьявол начинается с пены на губах ангела,
  вступившего в бой за святое правое дело.
   Г.С. Померанц.
  
  После этого внезапного прихода Максима Линда еще долго не могла прийти в себя. И, в конце концов, отставив все, преодолев сон, который и так уже был развеян, она собралась и поехала к нему.
  Придя в эту ночь к Максиму, в его пустой дом, и войдя в незакрытую дверь, она поразилась. Ее смущала и терзала мысль:
  "Как два человека, которые так любят друг друга, могут быть так несчастливы?".
  Ее взяла немая дрожь. Все ее тело похолодело. Она даже не знала, хватит ли у нее сил на то, чтобы сделать следующий шаг. Но, все же, войдя в холл их дома, она решила подняться на этаж выше, где была кухня, в которой по обычаю сидел Макс, если Дениел дома. А сейчас? Сейчас она просто не могла ошибаться: Дениел действительно не было.
   Еле-еле переставляя ватные ноги, она поднималась все выше по крутой лестнице, сделанной полукругом. Ей вдруг захотелось либо застыть, либо идти настолько тихо и невесомо, чтобы Максим и не понял, что она снова здесь, снова пришла. Сколько у них уже было разговоров, и всегда все заканчивалось одним и тем же. Она уже и не знала, как достучаться до этого человека. Выбора у нее было мало. Да и желания оставлять его она не имела.
  В последнее время она стала понимать Дениел. Понимать, что та все же любит Максима, пусть даже боится себе в этом признаться. Просто у бедной девушки было столько проблем и бед с раннего детства, что она не могла. Даже если бы и захотела вот так сразу открыться. Макс должен был ей помочь. Но была одна беда. И Линда начинала видеть ее все более отчетливо.
  - А, это опять ты,- не успела она войти на кухню, как рявкнул Макс.- Ну кто бы сомневался, что именно ты сегодня припрешься! Сколько вообще можно сюда ходить! Да что ты к нам пристала? Свою жизнь налаживай!
   Но, несмотря на все слова Макса, она ощущала такую необходимость своего присутствия сейчас подле него, что сделала над собой усилие, и вошла в полутемную кухню. Оказывается, Макс сидел при свете двух свеч. Его ноги были расставлены. Руки согнуты в локтях. Головой он упирался в бутылку перед ним. Затем он все же поднял голову. Линда не нарушала паузу и даже не продвигалась вперед. Ей казалось, что она даже хочет перестать дышать.
  -Я прогнал ее. Ее больше нет. Я уже сейчас чувствую эту пустоту, - Максим смотрел на бутылку перед ним невидящим взглядом.
  Линда стояла, застыв в дверях. Он резко поднял голову, и показал жестом руки ей подойти к столу, где он сидел. Как раз перед ним стоял пустой табурет.
  - Ну?- обратился он к ней, когда она подошла к нему. - Теперь ты,- сказал он.
  - Что я?
  - Я все сказал. Твоя очередь гласить. Не вижу препятствий,- и тут он быстро встал с табурета и будто снял в воздухе незримую шляпу.
  - Послушай, Максим.
  - Нет! Вот только не надо таких интонаций! Я знаю, ты будешь меня обнадеживать, как всегда. Такое впечатление, что я уже должен тебе миллионы оплаты за годы обещаний и дачи мне пустых надежд. Да и,- он поднял палец в воздух.- Ты не права. Сегодня другой день, - расхохотался он жутким потусторонним смехом.
  - Что? Почему?- наивным и действительно ничего не подозревающим голосом промолвила Линда.
  - Теперь я свободен!- воскликнул Макс и сделал маленький прыжок в воздух. - Ура! Теперь иди отсюда! - и он указал рукой на дверь.
  - Куда идти? О чем ты?- Линда сидела с открытым ртом, ничего не понимая.
  Она сейчас воспринимала состояние Макса как простую белку. Вот и все. Но, все же, атмосфера незримым образом накалялась. Она ощущала, как что-то выскальзывает, уходит прямо из ее пальцев.
  - Теперь иди к ней. Я не люблю ее больше! Я свободен! От тебя и от нее. От всех вас. От этой чертовой Организации. Я устал. Понимаешь? И, наконец, я смог освободиться! Я нашел в себе силы. И я счастлив. Мне стало так легко.
  - То есть?- категоричным тоном вставила Линда, поразившись его словам.- Ты что, ее оставляешь?
  Максим замер на секунду, затем снова рассмеялся от души. Ему даже не хотелось издеваться над Линдой. Но именно это он и хотел делать.
  - Ты больная,- вымолвил ей он.- Да, теперь тебе лучше к ней!
   Но Линда совсем не обиделась. За все годы она уже привыкла к его отношению. И ему уже было до этого все равно. Все равно было ему даже до него сейчас. Она уже давно опустила руки в том, чтобы сделать его счастливым и прояснить сознание. Ему нравились страдания. Он сам выбрал этот путь. А против выбора человека ничего нельзя предпринять. Она вдруг резко встала и начала уходить. В этот момент Макс тихо, но отчетливо проговорил фразу таким голосом, от которого у Линды застыла кровь.
  - Ты думаешь, я не любил ее?
   Она остановилась на пороге из кухни. И просто стояла молча. Она даже боялась сейчас обернуться и посмотреть на Макса. Так боялась она сейчас его взгляда. Она просто не знала, чего там ожидать. Все варианты, которые она могла увидеть, начиная от страшного бешенства, заканчивая безысходностью или безразличием, ее не устраивали. Он же продолжил:
  - Я устал. Просто устал.
  - Она любила тебя.
  - Нет, она хотела владеть мной, подчинить меня своей воле. А быть может, я вообще уже давно не любил ее, а это просто был образ.
  - Но ведь ты не чувствовал ничего того, что ты чувствовал рядом с ней с другими. Ведь суди даже по ощущениям,- четко, но, так же тихо, вымолвила Линда.
  Она хотела признаться, что тоже устала. Может больше, чем Макс и Дениел от этой ситуации, из которой она не видела выхода.
  - Знаешь, вот сейчас, когда она уходила раньше. К женщинам. К мужчинам. К своей жизни, я сначала старался заменить ее вереницей новых встреч, выпивкой. Затем вдруг в один прекрасный, ну хотя это слово тут совсем не катит, но все же, вечер, когда я остался опять один на один с этим своим наваждением, и мне вдруг не захотелось ее ничем замещать. Да просто потому, что заместить-то особо было и нечем. Вот когда я оказался без нее, я понял, что все, она вырезана из моей жизни. И стало так пусто. Передо мной были новые реалии, без нее, которые меня, впрочем, устраивали. Главное там было для меня не оказаться слабым. И суметь признать то, что никто не может ее заменить. И что мне нужна одна она.
  Я вдруг совершенно не захотел быть тем, кто включает телевизор лишь для того, чтобы не быть просто в одиночестве. И когда передо мной предстала она, та безмолвная пустота, которой нет названия, по крайней мере, ее не было для меня, я понял, что буду ждать ее вечность. Или если она так и не вернется, я буду всегда один. А сегодня я сам ее выгнал. И она ушла, пусть она и хотела бороться,- сказал Макс. - Но мне стало так все равно! Я отчётливо понял, что это мне больше не нужно. Я стал свободным. Я слишком долго страдал. Я просто захотел уйти от этого. И я не знаю, как я буду жить дальше. Может, мне будет еще хуже, чем с ней, когда ее совсем не будет рядом. Но что-то мне подсказывает, что моя жизнь поменяется.
  Линда стояла и смотрела на Макса. Она не перебивала его. Внезапно к ней пришло озарение. Ей всегда, впрочем, было свойственно искать виновных. И тут она навесила этот ярлык на Макса. Она поняла, что вот, кто, оказывается, был виноват во всем, что происходило с этой парой.
  Это, конечно, нельзя было назвать правдой. Она продолжала быть на его стороне. Но ее глаза начали открываться. Ей хотелось назвать его бараном, слепцом и кучей других неприятных слов. Хотелось обвинить во всем. Она прозрела для себя в том, что всю жизнь поддерживала не того человека. Или человек может вот так поменяться в один момент? И тут как дождь из ее глаз полились слезы. Она просто выскочила из дома Дениел и Макса и мчалась.
  Мчалась, не бежала, а просто быстро как робот шла во тьму. Слезы лились из ее глаз. Она не оборачивалась. Да и было незачем. Она прекрасно понимала, что Макс не собирался за ней бежать. Она была ему абсолютно безразлична. За все эти годы они так и не сумели сродниться. А с кем он мог бы сродниться? Его душа была как камень. Так сейчас казалось Линде. Она не могла больше идти. И просто сползла по дереву на землю и зарыдала. Слезы так и лились дождем из ее глаз. Ей внезапно сейчас так сильно захотелось очутиться рядом с Дениел.
  - О Боже!- промолвила она.
  Сколько же времени они потеряли. Почему она раньше не общалась с ней. Возможно, она была бы ей нужна. И Дениел ценила бы ее больше, чем Максим. Но ничего поменять уже было просто невозможно. Так и не дозвонившись ей, Линда нашла в себе силы и поехала домой навстречу сну и новому дню, который, как она надеялась, должен был для нее что-то прояснить.
  Проснувшись на следующее утро, будто в забытьи, Макс попил воды, попытался вспомнить, что же он натворил вчера под влиянием алкоголя и подошел к телефону. Лишь секунду обдумав, включать его или нет, он все же стал слушать автоответчик. И тут для него, как гром среди ясного неба прозвучали слова Линды. Холодные и каменные, как лед.
  - Дениел убили сегодня ночью. Мои соболезнования, Макс. Вы добились своего.
   Его сердце, казалось, остановилось. Даже после всех их последних разборок жизни без Ден он пока не представлял и уже даже думал помириться, у него в голове не укладывалось, что он видел ее тогда в последний раз. И что ее больше нет.
  "Как же я устал от этой своей вонючей жизни",- подумал он и медленно сполз по стене на пол.
   Его жизнь была окончена. Он потерял самое дорогое, подставив ее. Лишил ее своей защиты в самое страшное и важное время.
  - Ничтожество. Да, ты была права, я худший наставник. Я ничто. Я не заслуживаю ничего,- поник он, опустив голову в свои руки.
  Тем временем, в Организации, Линда, как и все остальные, были поражены новостью, которую она только что сообщила Максу. Все поникли, не понимая, что им делать дальше. Какое-то проклятье нависло над семьей Шветских. Непонятные смерти. Уходы из жизни, которые невозможно было объяснить. Ведь не верил никто в то, что Дениел не смогла бы отбиться. Да. Она могла быть ранена. Но чтобы умереть? Мистика.
  После звонка Линды Максиму раздался новый звонок. Его пригласили в Организацию для объяснения обстоятельств. Он просто бросил трубку и отрекся этим от мира, наглухо забился у себя в квартире. Линду призвали на собрание, в котором она должна была сделать отчет о том, почему, по ее мнению, так произошло: как мог Максим оставить Дениел, нарушить свой долг.
   Выйдя перед многочисленной публикой, Линда, с померкшими глазами, начала свой рассказ. Все слушали ее молча. Никто даже не собирался задавать ей вопросы. Всем было интересно то, о чем она, как тот, кто был ближе всех и постоянно участвовал в жизни этих двух странных личностей, Максима и Даниэлы, будет говорить. Какие тайны, неизвестные никому она выскажет.
  Окинув всех взглядом, и даже почувствовав к ним неприязнь, как к тем, кто пришел на шоу, она все же начала говорить.
  -У нас были душевные разговоры, но он ничего так и не понял. Это не то, что я себя как бы восхваляю, доношу истину. Просто мне самое главное- это помощь человеку, который нуждается в этом. Пусть он это не понимает, думает, что он прав. Я не говорю, что я Бог, Дева Мария. Я не говорю истину, я говорю, как чувствую человека. То, что для него самое главное: чтобы он был собой, чтобы помочь ему получить от жизни приятные ощущения, чтобы он был, так сказать, в своей тарелке.
   А как он мог понять это все, если он это не хотел слышать? Я стучусь по стене, сделанной из ста стен, миллиарда стен. Вот как так? Я немного добиваюсь, начинаю эту стену разрушать, но до сих пор не дохожу до конца.
   Опять бьюсь в эту стену - и руки свои в кровь. А эта стена до сих пор стоит. Но ведь это тоже больно. Невыносимо больно. Ты понимаешь, что стучишься к человеку. А он тебя отвергает, выбрасывает. Будто ты говоришь ему такое злобное, неосуществимое, наперекор. И зачем дальше это все ему рассказывать?
   Но я никогда не сдавалась. Мне всегда казалось, что осталось еще совсем немного, и он уже откроет свое сердце. Мне, миру, счастью. Впустит в свою жизнь свет. Работа в Организации ничего ему не дала. Он был слишком закрыт, в своем сером темном мире, полном страданий. Быть может, ему просто нужен был другой воспитанник. Но уже ничего не вернуть.
  Она запнулась. Кто-то хотел о чем-то ее спросить, но другой поднял руку в знак протеста и указал на Линду. Видно было, что она еще не закончила, а лишь продумывает дальнейшие слова.
  - В этом человеке, на самом деле, объединены замечательные качества. Вот только определенное неверие, даже в то, что он сможет выйти из круга этой обреченности, это его и погубило. Ведь, если по сути, то Макс, из достаточно престижной семьи. У него было все, кроме любви. Ну, по крайней мере, он так думал. На самом деле, он просто судил своих родителей, в этом делая наибольшую в мире ошибку. То, чего он бы мог добиться. С его эмоциями, потенциалом, умом...
  Линда возвела глаза к потолку.
  - Он думал, что это все просто чепуха, достижимая, возможно. Да, он, возможно, и будет это делать, но потом ему покажется, что это все просто глупо. К чему оно идет такое пустое, к чему не надо двигаться дальше? Лучше зарыть все в себе. И сесть в клочок и просто уйти. Но для чего?
  Линда замолчала, уйдя в свои мысли. Сейчас она отчетливо поняла, что уже давно живет лишь жизнью Макса и Ден, а не жизнью Организации, что она зависла в этой ситуации. Макс оказался так чем-то похож на нее, - закрытостью от мира, отсутствием друзей, вернее доверия к людям. Он покорил ее. Она видела в нем часть себя. Своего брата. Эмбриона, что ли, как она говорила всегда. А он так и не воспринял ее за всю эту жизнь. И не привык к ней. Абсолютно не впустил в свою жизнь.
  - Я больше не хочу нести ответственность за эту боль,- загробным голосом, полным отчаяния и раскаяния произнесла она. - Мне уже давно кажется, что меня настигнет проклятие свыше, если он сделает что-то не так, а может он уже и есть мое проклятие, и пока я не разберу эту ситуацию, я не найду себе покоя и собственного счастья, - она сжала руки в кулаки и скривила губы. - Будто то, что он сделал, переносится на меня. За что я это заслужила? Если я не хотела никогда ничего такого. У меня всегда был вопрос. С самого начала, видя его отношение: а зачем? А зачем бороться с этим всем, если это все никто не поймет, не оценит? Воспримут- да, есть человек. Он это сделал. И что дальше?
   Не то, чтобы он смог вытрясти из меня душу. Это я ему прощаю. Но как он мерзко и подло поступил в самом конце! И он отверг меня, будто я чужая. Не из этой семьи, будто я демон, Сатана. Он никогда не воспринимал мою поддержку. Он все понимал не так. Мои слова он перекручивал, в своей голове воспринимал все по-другому. То, как я хотела достучаться, помочь ему. Все было до сраки, - Линда уже просто накалила атмосферу в зале настолько, что никто не мог усидеть на месте, видя ее, ее непредвзятость и ее боль.- Это хорошо, что я его защищаю. Потому что он мое дитя. Я останусь светом для него навсегда. Если я когда-то увижу его, я захочу ему помочь.
  Помню, как он говорил: " Все твои советы - это просто тяжесть для меня. То, что ты говоришь, я воспринимаю, но я не хочу к этому прислушиваться, понимать. Я понимаю только свою точку зрения. Для него есть только одно. Все твои фразы- ничто для меня". А я отвечала ему: все не так. Ты просто сам все строишь и сам в один момент все разрушаешь.
   А он тогда улыбнулся так мне по-хитрому в ответ. Улыбается, смотрит как на дурочку. Его взгляд тогда был жалящим, настолько проникающим и совершенно равнодушным. Он смотрел и понимал, что это все настолько дурно и смешно звучит. То, что его мысли, это самое главное, самое оно. Самое естественное, самое возвышенное. А все, что говорят, самый низ. "Самое дерьмо",- Линда уже не подбирала выражений.
  Она рассказывала все так, как думала. Вся ситуация доконала ее. И она уже не думала о приличиях.
  - А я такая смотрю на него и думаю, что делала для человека все. А он смотрит на меня как на идиотку. Как я могла в него столько вкладывать? И напоследок, - Линда обвела взглядом зал, видя к себе в этих глазах уже только презрение и неприятие. По крайней мере, так она думала.- Я хочу, чтобы вы знали: это человек, у которого на лице, вот так вот: большими буквами написано: "Мне все равно!". И я не думаю, что что-либо на этой земле имеет для него какую-нибудь ценность.
   И она вышла из зала. Стремительными шагами, идя четко, как робот, хотела она покинуть Организацию. Она прекрасно понимала, что после всех этих разговоров ей уже не быть Ангелом. Тем, которым она была. Но ей это надоело. Она не выдержала этих лишений и ответственности. Для нее это был период постоянного одиночества. Потому она и стала жить ситуацией "живых", так сказать. Она искренне нуждалась в таких чувствах сама. И, не имея сейчас возможности самой проживать это, она хотя бы была в этой ситуации с ними.
  
  Глава 19
  Сердце Ангела
  
  But I go to my Lord with no fear...
  
  ***
  Допрос Изабеллы после смерти
  
   Очнувшись, она сначала абсолютно не поняла, где она находится. Перед ней была длинная очередь светящихся точек, среди которых она могла увидеть почувствовать много людей, различного настроения и состояния духа. Одни были в панике, другие опечаленные. Души людей после смерти устремлялись все выше. Но огонек души Изабеллы не поплыл со всеми огоньками. Какие-то две светящиеся сферы подскочили к нему, окружили с двух сторон и огромной волной вытеснили в другую сторону. Она не понимала, сколько времени прошло, прежде чем они добрались туда, куда им было необходимо. Залетев в какое-то пространство, открывшееся в космосе в виде засасывающей все воронки, Изабелла упала в том же виде, в котором умерла, на каменный пол. Все было обустроено так, насколько позволяло ее воображение и сознание на момент смерти. Зал Суда, о котором так часто говорил отец, где судили ведьм и других преступников.
  Она обернулась: у входа в зал стояла стража, но они не навевали на нее чувства тревоги или даже боязни. Она ничуть не испугалась. Все, происходящее вокруг нее, она воспринимала, как новый волнующий этап в ее существовании. От перемен не уйти: это Изабелла понимала всегда. Она никогда и не думала, что смысл ее жизни сведется к тому, что она будет сидеть в своем замке с семьей. Ей всегда хотелось чего-то большего. Единственное, что гнетило ее: как там ее брат? Как он будет без нее, после того, как потерял ее и, по всей видимости, их родителей. Но, в то же время, это и утешало ее. Ведь он выжил. В это она была уверена на сто процентов, и даже сама не могла объяснить себе такую слепую веру в это. И вот сейчас она стояла здесь, в прохладном помещении с затхлым и несколько сырым воздухом, и была готова ко всему, что будет происходить дальше.
  Перед ней на убогом деревянном столе сидел секретарь, мужчина средних лет, одетый очень бедно, по рамкам ее семьи. Даже их слуг одевали лучше. Прямо перед Изабеллой за длинным деревянным столом на скамье размещались трое членов Трибунала в белых сутанах с капюшонами, скинутыми позади головы. Свет, от которых так искрился, что касался Изабеллы.
   Учитывая то, что все это помещение напоминало монастырский подвал, и потолок был настолько низким, что казалось, находился прямо над ее головой, весь мрак ввиду плохого освещения и небольшое зловоние, Изабелла все же не была угнетена. Она стояла и ждала, что же ей скажут.
  Один из мужчин со скинутыми капюшонами, наконец, обратился к ней. Его голос, как ей показалось, даже не вылетал из его уст. Он раздавался у нее в голове. Это было немного странно, и потому она не сразу смогла к этому привыкнуть. С одной стороны, она смотрела на мужчину, пытаясь связать его слова с движениями его уст и головы в общем, а, с другой, пыталась вслушиваться. Поэтому первые его слова она вообще не поняла. Так и стояла, смутившись. Он уже замолчал. Зажав ручками, которые уже вспотели, полы своего платья, она переборола страх, и спросила его:
  - Простите, не могли бы вы повторить?
  - Разумеется,- ответил другой.
  Речь этого звучала уже более разборчиво, а может быть, ей уже просто удалось настроиться.
  - Мы рады приветствовать вас, Изабель! Наши соболезнования по поводу вашей такой преждевременной кончины.
  - Да ладно, бывает,- махнула она рукой и засмеялась.
   Тройка же сидела непреклонно.
  - Мне кажется, вы еще не совсем понимаете суть жизни, если так легко от нее отказываетесь.
  - Нет, что вы! Как легко! Просто нрав у меня такой. А так, я очень и очень даже все понимаю. Правда,- и она постучала своими маленькими кулачками по груди.
  Все это выглядело очень умилительно со стороны. Но Трое не замечали все это.
  - Что же, мы увидели в вас потенциал. Хотите ли вы идти по пути своего совершенствования дальше? Ведь впереди у вас еще такой большой, практически нескончаемый отрезок времени. Чему бы вы хотели себя посвятить?
   Она замялась. Затем, не мешкая, спросила:
  - А что вы можете мне предложить?
  - Собственно говоря, для этого нам необходимо задать вам ряд вопросов.
  - С радостью постараюсь угодить вам и ответить на каждый из них.
  - Угождать не надо, - нахмурился один из них.- Прошу отвечать крайне честно и искренне. Этот в ваших же интересах. Ради вашего будущего.
   И град вопросов посыпался на Изабель.
  - Что нужно для твоего счастья и достижения успеха?
  - Сочетание. Не всегда нужно быть одинаковой. Нужно иметь две стороны, уметь контролировать свои чувства. Не пользоваться ими, а уметь использовать их не в корыстных целях. Не быть злым, помогать людям.
  - А как же зло? Вот как ходить и жить человеку, в котором есть и добро, и зло?
  -А зла нет. Это выдуманное зло. Вы можете это понять?
   Тройка продолжали сидеть непоколебимо. Но все же, этот вопрос их немного задел. Она заметила это. Но, сделав вид, что не обращает на это никакого внимания, Изабелла продолжила.
  - Причем, это просто маска, через которую хочешь видеть себя сильнее. Но, на самом деле, ты чувствуешь себя по-другому. Ты чистый человек. Тебе не хочется быть лживым с ними, навредить им. Зло создают люди, которые пытаются скрыть свою настоящую личность, свои настоящие и добрые качества характера только ради того, чтобы забыться относительно всех проблем, которые они могли бы решить сами. Но они не хотят этого делать. Им легче просто быть фальшивыми.
  - И как ты считаешь, Изабель, какие качества присущи таким людям? Ты можешь их перечислить?
  - Качества, которые присущи таким людям?- переспросила она.- Да, разумеется. И она стала загибать пальцы, возведя глаза к верху. Агрессия, зависть, лживость, скрытность, грязь, развращенность, недоверие, неверность, неуверенность, боязнь. Пожалуй, пока все. Если что еще придумаю, скажу вам.
   Один из Тройки кивнул, и сразу же задал ей следующий вопрос.
  - Вот как ты представляешь себе абсолютное зло?
  - Это чувство, которое не постигает хороших людей. Чистых и полностью хрустальных. Но эти люди, возможно, не хотят быть теми, кем они являются. Жизнь заставляет их такими быть. Возможно, они ищут в этом компромисс, который, ничего им не дает. Он забирает их силы и уверенность. Они перестают верить в себя, в то, что они могут полюбить, в то, что они могут быть даже более искренними, как другие чистые люди. Но им кажется, что никто этого никогда это не оценит.
  - Так что же тогда именно "абсолютное зло"?
  - Это действительно недостаток веры в свои возможности. Человек сам понимает, что он не хочет это делать. Но его заставляют делать это окружающие потому, что он думает, что он никто, простое ничтожество. На самом деле, человек сам зарывает свои мечты в могилу, потому что он в них не верит. Каждый человек должен верить, мечтать, вдохновляться, развиваться, быть самим собой, влюбляться. И, при этом, чувствовать взаимность. Наслаждаться каждым мигом, который происходит в его жизни. Радоваться тому же пению птиц, облакам в небе. Видеть в этом облаке какую-то картину и восхищаться ею.
  - Так все же, какие качества этого абсолютного зла? Что он делает, этот вот твой человек, о котором ты говоришь? Человек, который несет это?
  Изабелла снова углубилась внутрь себя, чтобы еще более покопаться в этом вопросе, и продолжила отвечать.
   - Этот человек... Он скрывается от самого себя. Покрывает свое зло, делает вид, будто так нормально, так хорошо. Он показывает людям свою любовь, но, на самом деле, чувствует только презрение, злость, агрессию, ненависть, конкуренцию, равнодушие. Он смотрит на всех свысока, думая, что он Бог, хотя сам втайне считает, что он не заслуживает даже общения с другим человеком.
  - Изабель, а почему у тебя в жизни тоже были некоторые пункты зла, перечисленные тобой? Ведь ты же, когда их называешь, понимаешь, что это плохо.
  - Потому что я была не уверена в чувствах этих людей. Я видела в них взаимность. Но потом они предавали меня. Они просто игнорировали и забывали меня. Они не хотели донести до меня что-то хорошее, как изначально хотела это сделать я. И мне ужасно больно. Внутри меня раздирающаяся душа, которая просто хочет полететь куда-то высоко, чтобы забыться насчет этих людей. Отпустить их и простить. Мне действительно хочется их простить.
  Она очень нервничала, ее губы дрожали, и всем присутствующим было понятно, что все это она пропускает через себя. Но даже секретарь не поднял на нее голову. Все вели себя абсолютно равнодушно по отношению к ней.
  - Я не желаю никому зла, - продолжила она.- Это очень плохое качество. Если ты когда-то поверишь во зло, оно тебя уже не отпустит. Оно будет оставаться с тобой до конца твоих дней. А так нельзя, потому что так вся жизнь твоя пройдет впустую. Ты до последней секунды останешься таким человеком, который просто потеряет все то, что жизнь ему открывала и предоставляла. А ты этим не воспользовался.
  - А что ты будешь делать, чтобы не повторять этого в будущем?
  - Я не буду пользоваться теми качествами, которые внедряют в свою жизнь эти люди, так как для меня лучше красоваться всем тем, что подарила нам возможность жизни, чем быть агрессивным с людьми, которые этого вообще не заслуживают. А даже если заслуживают, не надо это показывать. Не надо быть такими как они. Не надо вести себя так с ними. Это не правильно. Это действительно ложь и фальшь. Пора бы осознать это все. И становиться на чистый, искренний путь.
  Даже если взять повозку и дорогу. Повозка-это путь, который ведет наше тело, наши моральные и духовные предпочтения, нашу суть к нашему месту обитания. Месту, где есть все, что нас окружает с момента нашего зачатия и рождения, где есть люди, которые, возможно, нас не чувствуют настолько сильно, но это наши родственные связи, которые невозможно прекратить. Это будет просто несправедливо прекратить их. Так как эти люди подарили нам возможность нашего существования, развития, возможностей понять себя в полной мере этого смысла.
  - А что вас заставило так мыслить? Ведь раньше вы были пустые. По крайней мере, все в этой вашей жизни считали вас искренней наивной простушкой, которая ничем не интересуется и не имеет сердца, души, и априори не умеет думать.
  - Заставило то же, что и других. Люди часто меняются. Они меняют свои предпочтения и мысли, хотя они и не хотят этого делать. Пускай они будут на маленьком расстоянии с нами. Они будут нашими выдуманными друзьями, нашей поддержкой. Главное - не нашими врагами. Нашим всем. Близкие люди... А в последний миг они просто берут и исчезают. И ты, и твои чувства становятся им безразличны. Твой взгляд, прикосновения, они просто больше не верят в тебя человека, и даже не задумываются о том, насколько человеку может быть больно.
  Насколько они вроде как понимают других людей, а потом берут и уплывают как русалки. Так как им интересно только свое "я". Свой эгоизм превыше всего. Их психология заключается в том, что до последнего момента в жизни они не понимают, кем являются на самом деле. И они не хотят этого понять. Пускай у них есть хобби, интересы, какие-то увлечения. Иногда возможность радоваться жизни. Хотя они не хотят этого делать, и если и делают, то только это, потому что другие люди делают то же самое.
  В свои семнадцать лет я уже сформированный человек. Я личность. Я образованный человек, интеллектуальный, имеющий свой характер, но при этом чувствующий, доверяющий. Я ни в ком не ищу выгоды. И я печалюсь, когда людям плохо. И я переживаю, я молюсь о них. Одновременно с этим я все еще ребенок. И хочу пойти на качели и съесть сладостей. Я часто переношусь в то время, когда я была ребенком и меня не окружали заботы, когда я радовалась каждому моменту своей жизни, когда я действительно чувствовала нежность и опеку, понимание в своих близких людях. Хочется перенестись туда навеки, но это невозможно. Хочется просто подарить своим детям то же самое. Подарить все то, что мне могли подарить мои родители. Оценим это даже не на сто, а на миллион процентов или еще больше. В десять раз больше. И не презирать других людей. Потому что они, насколько бы они плохие не были, этого не заслуживают. На самом деле, каждый человек внутри очень чистый и искренний. Просто у него произошло что-то внутри, какая-то ситуация изменила его, и теперь он не может это изменить. Хотя теперь он и изменил свои принципы и отношение к людям, которые сейчас находятся радом с ним.
  - Ну и накрутили вы, Изабель,- один из воинов Фемиды был просто обескуражен таким ее ответом.
  Он не мог понять, считать это достойным ответом, или спросить еще один наводящий, похожий на предыдущий вопрос. Но другой представитель Тройки решил за него эту проблему. Он спросил у нее следующее:
  - Изабелла, а у вас было когда-то чувство злости? И что для вас злость? Можете об этом рассказать, не скрывая это все. Откройтесь нам. Скрывать уже нечего. Все маски раскрыты. Это все будет использовано в ваших же интересах, а не против вас. Хочется просто узнать, были ли вы когда-то той, противоположной стороной, кем вам нравится являться на самом деле?
  - Злость? Злость была. Но эта злость была наигранной. Потому что я разуверилась в людях. Они давали мне пустые надежды, которые ни к чему не приводили. Они просто убивали меня и мои чувства. И так как это все было, во мне оставалось чувство не взаимности. Они просто издевались надо мной, осуждали меня за то, что я являюсь независимым человеком. Личностью, которую они не хотели воспринимать. Они думали, что это просто наигранно.
  На самом деле эти чувства были настолько искренни, что невозможно передать словами. А вот они в тот момент и до самого последнего дня будут пустыми, и ничего из себя не будут представлять. Но по сей день, они чувствуют себя королями и королевами. Как бы больно это не звучало. Грустно. Мне грустно за них и стыдно за их пустые мнения.
  - А вы готовы простить?
  - Конечно, я никогда не держу зла.
  - И забыть?
  - Не то, чтобы забыть, а потому что я умею прощать. Я умею быть собой. И до последнего не верить в их маски.
  - А вот вы говорили о том, что духовные связи никогда уже нельзя разорвать. А что, если связь себя исчерпала или слишком болезненна, чтобы нести ее дальше? Что делать?
  - Верить и надеяться. Мечтать. О том, что кто-то свыше подарит мне этого человека, который будет похож на меня, и который будет разделять мои интересы.
  - А друзья? Если тяжело нести эту связь, она может разорваться?
  - Нет, никогда потому что эти люди до последнего верят, что дружба существует. Пускай некоторые думают, что дружба между мужчиной и женщиной не существует, что кто-то чувствует больше, чем другой. На самом деле, она есть, и создана, чтобы люди могли делиться мнениями, впечатлениями и своим потенциалом и верой, а так же надеждой в то, что эти люди, это их люди. Независимо от статуса и от восприятия мира. Просто нужно действительно чувствовать людей и не подвергаться сомнениям. Потому что сомнения убивают нас как духовно, так и морально. Они просто уничтожают. На самом деле, когда нужно просто " статус, деньги и тому подобное", этим люди сами разрушают себя.
  - Так что со связью?
  - Я ни с кем не хотела из своей жизни разрывать связи.
  - А вот представим себе ситуацию: если они отказались от вас сами.
  - Даже если они отказались, - голос Изабеллы стал звучать крайне упрямо.- Значит, они оказались готовы воспринимать другие качества, ценности, не те, какие проповедую я, как человек,- затем она смягчилась.- Но нужно просто верить в себя и в то, что все будет хорошо,- и одарила своих судей улыбкой.
  Они оставались непреклонны. Это даже несколько раздражало ее. То, что она не чувствовала от них отдачи. Не понимала, нравится им то, что она говорит или, быть может, они ее осуждают. Это несколько выбивало почву из-под ее ног. Но, невзирая, на все эти трудности, она вновь промолвила:
  - Связь не порвется никогда, потому что все в этой жизни не случайно. Все, кто в ней находился - не случайны. Жизнь послала нам их. Они были не просто так. Быть может, для того, чтобы осознать свою стоимость и значимость. Как в прошлом, так и в завтра, и сегодня. Нельзя разувериться в людях. Они это не заслуживают. Если они готовы пойти на самые поступки и в этой жизни, и нам кажется, что они не достойны нашего внимания, даже все это перечисленное не мешает мне простить это все и просто продолжать общение.
  - А если они не хотят продолжать с вами общение? Связь оборвется?
  "Да что они все с этой связью носятся",- возмутилась Изабелла про себя, но все же ответила.
  - Если человек не хочет дальше продолжать общаться, он не будет это делать, он просто исчезнет.
  - Так вы полагаете, что если он исчезнет, то связь прервется?- мужчина, который высказывался, выглядел при этом так, будто он докопался до какого-то клада.
  Изабелле даже стало искренне смешно. Что они вцепились в эту связь вообще?
  - Нет. Она не прервется никогда. С моей стороны,- завершила Изабель.
  - Так ведь если нитку обрежут с другой стороны, она же прервется?
  - Никогда. Ни за что. Ни в коем случае,- она начала уже откровенно протестовать. - По крайней мере, в моей жизни все происходит только так. Независимо от взаимности, от дружбы или любви.
  - Но мы говорим не о вас, а о самой связи, - нитке. Она прервется или еще будет существовать?
  - Хорошо. Я скажу вам. Но учтите, это будет только мое мнение! Даже, невзирая на расстояние, время, другую жизнь, отсутствие общего языка, на людей, окружающих нас, - нет. Все это не влияет. Мое мнение таково. Нитка для другого разрезается и прерывается.
   Для наглядности она показала им рукой нитку. Со стороны это выглядело изумительно и смешно.
  - Для другого!- она подняла палец правой руки.- Для меня же она существует, пусть и разрезана. И независимо, хотел бы этот человек быть со мной или нет, надежда меня никогда не покидает.
  - Мы поняли вашу позицию, Изабель. Спасибо, что так попытались ответить на это. Поверьте, понимание этого вопроса чрезвычайно важно для вас в будущем. В вашей карьере в целом. Вы должны уметь прощать и быть преданной и надеяться, верить в человека до последнего, даже если он, как вы сказали, эту нитку уже обрежет.
  - В какой работе? Что вы имеете в виду?
  - Об этом чуть позже. Скажите еще пока, а вот что насчет объединения зла и добра в одном целом? Что это?
   Изабелла, недолго думая, ответила:
  - Это синтез двух частей, умение сочетать два качества в одном. Ведь некоторые люди не могут сочетать даже одно качество. Для них это кажется глупым. Они проживают свою жизнь просто впустую, не видя ничего другого в моментах этой жизни. И они просто хвалят себя, пытаются по-своему преподнести себя другим людям, которые не могут ничего донести до них, так как они пустые. Вот и пытаются таким образом защититься.
  - Что такое человек, в котором есть и добро, и зло? Как вы думаете, это сложно или легко?
  - Как по мне, это человек, который разрывается. Он умеет, и прощать, и осуждать. Осуждать, не желая этого. Просто потому, что он видит, что такое обращение с другой стороны, это не правильно. И он хочет донести человеку, что скрывать свою истинную сущность, - не правильно. Это человек, который разрывается между двумя характерами. С одной стороны он очень сильный, но он имеет и слабость, и, в то же время, характер, волю. И нежность, и злость. Имеет и смех, и боль. Так же, как и веру, и боязнь.
  - И как с этим жить? Как это все объединить?
  - С этим необходимо просто смириться. Нужно смириться, что он понимает себя. И то, что может быть и таким, и другим, независимым от других навязанных мнений.
  - А он когда-то сможет выбрать одну сторону?
  - А зачем? Если в человеке больше позитива, чем негатива, это нормально. Но, скорее всего, вся окружающая среда заставляет его поступать так, а не иначе. Вот он и вынужден вести себя с ними, так же, как они с ним. Хотя ему очень сильно не хочется этого делать.
  -Хотели бы вы с ним поработать? С тем, в ком есть и добро, и зло, причем равномерно?
  - Возможно. А как это, поработать?
  - Об этом так же позже, быть может, такой шанс вам когда-то и представится.
  - Как бы я хотела подарить такому человеку больше теплоты, добра. Как давно мы радовались? Ведь, согласитесь, находить что-то прекрасное в обычных вещах, ну или в каких-то мелких деталях, это превосходно. И изумительно, я хочу поделиться этим с вами, потому что мне надоела эта жестокость.
  - Что же, у вас будет шанс, Изабель. Вы и сами не поняли, как избрали путь Света. Обычно все самое важное, все перемены происходят для человека неожиданно. Легко как скатиться вниз, так и пойти наверх. Вы, верней ваша бессмертная, чистая душа, слава Богу, избрали второй путь. Поздравляем вас! Отныне и вовек вы Воин Света!
  
  ***
  Допрос Линды как Ангела, который "деградировал"
  
  - Но ведь Ангелы - существа, все же, не идеальные, вы подвержены своим субъективным мнениям, привязанностям? Тот, кого вы опекаете, и знаете все о его жизни и переживаниях, становится для вас идеальным?
  - Да. Потому что я чувствую какой-то свой инстинкт, как у матери к ребенку. Пусть он даже будет обижать меня и бить, но я все равно буду делать все во благо этого воспитанника.
  - От чего зависит то, что вы его защищаете?
  - Пятьдесят на пятьдесят. Когда я знаю, что он делает правильно, его мысли направлены в правильное русло, тогда я готова бороться за эти же мысли и приносить какой-то вред и доносить другим людям, что они делают не правильно.
  - А вы рассматриваете позицию других людей?
  - Да, когда вот, например, Макс делал неправильные поступки, то я говорила ему, что он плохой человек, что он делает не правильно, а когда другой делает не так, то я пытаюсь сказать, что поступить лучше вот так.
  - Не лицемерьте, Линда. Вы ведь раньше оправдывали его всегда.
  - Да, я полностью защищала его интересы и права, потому что я не знала Дениел, и что она чувствует к нему, а сейчас все поменялось, все изменилось.
  - Вы все еще считаете себя Ангелом?
  - Сейчас я себя не ощущаю Ангелом, просто во мне есть светлая сторона, но одновременно бывают и порывы злости. Во мне тоже живет какой-то маленький Дьявол, демон. Но это все делается только ради разрядки, потому что если все держать в себе, ему хуже, он, ни с кем не делится, себя сам убивает, он умирает.
  - Это вы на примере Максима в этом убедились?
  - Не ехидничайте.
  - Ладно, оставим эту тему. Перейдем к следующему вопросу: вы одиноки?
  - Да, я одинока. Но я сейчас одинока, и не состою в отношениях лишь только потому, что фильтрую всех мужчин, так как я знаю, что мой, тот единственный, должен появиться рано или поздно. Куда мне спешить? Время еще есть. Я чувствую в душе, что такой человек действительно есть, что он тоже оберегает меня, и что он мой Ангел - хранитель.
  -Вы помогаете другим, а сами глубоко несчастны, где вы черпаете силы? Другой давно бы сдался.
  - У меня есть стимул, чтобы те, кем я опекаюсь, и считаю их близкими для себя, да и даже совсем чужие, чтобы они все были счастливы.
  - И этого вам хватает?
  - Да. Ведь главное - не это свое. У меня все по-другому, не как у остальных. Хотя, чего говорить так. Нет, скажем, у меня все так, как это бывает у обычного Ангела.
  - Почему вот как изменилось мнение о вашем воспитаннике? Вы ведь уже думаете о нем немного иначе, не правда ли?
  - Я сейчас не могу ответить на этот вопрос.
  - Но вы уже не так рьяно его защищаете.
  - Нет, я все равно не смогу вам ответить. Я просто, скорее всего, лишь прибавила другую сторону, раскрыла глаза. Но это не значит, что я не защищаю его так же, что он перестал быть моим эмбрионом. Так как мы с вами не можем ощутить чувства других. Возможно, у него в душе намного больше боли, чем у нас. Он так же страдает, любит.
  - Вас сейчас с ним рядом нет. Как вы думаете, это на него повлияло?
  Линда сделала глубокий вдох и выдохнула с силой.
  - В его жизни стало больше разочарований. Нет того, кому он может высказаться, ему стало тяжелее. Это точно.
  - А чего вы оставили его?
  - Я его не оставляла, это был его выбор.
  - А что вы ему посоветуете сейчас?
  - Я посоветую ему изменить свою жизнь. Я не хочу, чтобы ему было больно. Я вообще не хочу, чтобы людям было больно. Я ему желаю только добра. Каждый человек заслуживает этого. Советую ему просто найти свой истинный путь, который должен ему дать взаимную любовь, семью детей. То, к чему он так всегда стремился.
  - Вы с ним работали всю эту его жизнь. Почему вы конкретно ничего не достигли? Его ситуация какой была, такой и осталась.
  - Возможно, он просто не слышал меня. Как можно помочь человеку, когда он этого не хочет? В таком случае, человек уже должен помочь себе сам.
  - Что вы скажете о работе других Ангелов?
  - А я не контактировала с ними. Ангелы особо не контактируют друг с другом. У них просто нет на это времени.
  - Может быть, не все Ангелы, а только вы, Линда? Вы ведь не верите в дружбу? Вернее, не хотите себя этим обременять. Так, может, в этом и ошибка? Вы не можете полную видеть картинку. Или не хотите.
  Линда перебила его:
  - Ты знаешь, кто такие Ангелы? Существа, которых прислал Бог, чтобы донести до человека все возможное, что ему предназначено. И Ангелы всегда делают правильно. Дают правильные советы, потому что они слышат потоки мыслей из уст самого Бога. Зачем же тогда другие Ангелы?
  - Но, понимаете, ли, Линда, тут, в чем получается закавыка. Каждый Ангел печется только о своих воспитанниках.
  - Конечно. А как еще может быть? Он не может на всех рассеиваться. У него нет дней, секунд даже!- возмутилась Линда. - Зачем рассеивать внимание на других людей. Ведь они тебе совершенно незнакомые, и Бог не поставил перед тобой задачу насчет их опеки. Вот когда Дениел пришла ко мне, и Макс ушел, я поняла, что новым пунктом и задачей: взять под опеку еще и ее, и помочь им быть вместе. Они ведь так искренне и взаимно любят друг друга. Просто до сих пор не могут признаться каждый себе в этом. Они и жизнь с ее обстоятельствами построили слишком много стен, особенно друг от друга, которые сами они никогда не захотят разрушить.
  - Вы, как координатор Максима осуждали других людей, незнакомых. Почему? Ведь может если бы они были вашими, вы бы их не осуждали.
  - Я все смотрю со стороны. Я не могу судить о людях. Может быть, им тоже не нравятся мои поступки. Так заложено в человеке: ему что-то не нравится. Он осуждает: даже сам не понимая этого.
  - Но вы поменялись? Есть что-то новое в вас?
  - Конечно, есть разница. Я полностью отдавалась людям, но они ничего не приносили мне, еще и осуждали. Тогда я была более скромной, а сейчас я планирую, делаю все, что я хочу делать. И мне все равно, что подумают обо мне другие, поскольку я Божественное существо, и их мнение меня больше не интересует, и у меня будет взаимная любовь. В этой, следующей жизни. Наконец-то.
  - А вы вернетесь к своему труду?
  - Какому?
  - Быть Ангелом.
  - Милок, - усмехнулась Линда.- Я Ангел. Им была, есть и буду. Но теперь я буду Ангелом только для одного человека. Или для двух. Для Дениел и для любимого мужчины. Всем другим я буду просто давать советы.
  - А вы собираетесь быть для Дениел таким же слепым Ангелом, каким были для Макса?
  - Нет, я уже проявлю всю свою смекалку и категоричность. Уж лучше в этом переиграть, чем недоиграть.
  - Так, а что, настолько неблагодарная работа Ангела, что вы уходите из нее?
  - Я не ушла. А возможно, в этой новой жизни меня ожидает то же самое.
  - Но вы же сами только что сказали, что не хотите уже больше на нее возвращаться.
  Линда развела руками.
  -Да потому что мне тоже хочется счастья. Я не могу постоянно быть несчастливой! Пускай за это Бог меня не прощает, возможно, но ведь Бог тоже должен одобрять, поощрять, давать мне то, чего у меня не было в тех жизнях.
  - Ваши первые ощущения в тот момент, как вам дают воспитанника?
  - Мы же их не выбираем. Нам их дают и мы становимся моментально их Ангелами - хранителями, и, безусловно, принимаем их такими, какими они есть. Это выбор Бога. Если он так сказал, значит так и должно быть. Ведь зачем опекать того, кто тебе не нравится.
  - А вы бы вернулись к своему бывшему воспитаннику?
  - Вы имеете в виду Макса?
   Тот кивнул в ответ.
  - Думаю, что нет. Потому что я ухожу с Дениел из этой жизни. Я ему уже все рассказала. А он проигнорировал меня, бросил меня и остался на той же планке.
  - Вам его жаль?
  - Мне жаль всех людей, несчастных, несчастливых. У меня есть сострадание. Когда я чувствую, что человеку плохо, надо сделать что-то такое, что ему нравится, чтобы он обрадовался.
  - А как вы думаете, эта пара соединится?
  - Думаю, что нет.
  - Почему? Но ведь вы идете для того, чтобы они смогли быть вместе. Как вы сами говорите? То есть вы понимаете, что идете в тупик?
  - Да как вам сказать... Я понимаю, что это два несовместимых человека, как "инь" и "янь", горе и радость, Свет и Тьма. Они очень похожи во многих аспектах. И именно этой своей "похожестью" они и не дают себе быть вместе.
  - Как, по вашему мнению, почему судьба и возможности до сих пор не хотят раскрыть потенциал Дениел, не давая ей это? Или, может, она сам это себе не дает этого сделать?
  - Возможно, потому что люди ее боятся. И вообще, я, наверное, не могу ответить на этот вопрос. Потому что у меня так же. Люди меня тоже боятся или не понимают. Они все вроде и милые со мной, и искренние. А в итоге - ничего.
  - Почему у вас так?
  - Может быть, люди боятся того, что не похоже на них. Они презирают таких людей.
  - В Организации Вас называли "Барби". Вас это бесило?
  - Да. Ведь Барби - это пустое существо.
  - Может быть, люди просто не всматривались в вас?
  - Человек видит картинку, которую он сам себе придумывает. Вряд ли кто-то хочет задумыться о том, что в глубине другого человека.
  - Считаете ли вы своего прошлого воспитанника личностью?
  - Не совсем. Возможно, он и был личностью. Но он ничего не дает этому миру. Он совмещает в себе очень многое, и сам не знает до конца, какой он. Не может понять, что в жизни ему вообще надо. Он не знает даже своей веры и полагается лишь на отрицательные чувства и эмоции.
  Я вот точно определилась: Бог, церковь. Я интересуюсь другими религиями, но выбрала свою. Что же касается Максима, то он обвиняет других, осуждает их, хотя сам до сих пор ничего не достиг в этой жизни. Про поступки, а именно положительные, я вообще молчу.
  Линда выдохнула.
  - А что вы скажете о тех людях, которые наоборот все отдают другим, но лишь напоказ? И потом что-то требуют за это? Считают, что им все должны?
  - Эти люди склонны считать, что если они что-то вложили в человека,- причем, как материальное, так и моральное, - то этот человек им уже просто обязан, должен быть с ними и делать все, что им угодно, независимо от его чувств и впечатлений. Не понимают они лишь, что нельзя делать, отдавать что-то вот так, ради галочки. Надо всегда делать это искренне, ничего не желая получить взамен. Иначе получается, что они делали это не искренне, а лишь руководствуясь желанием таким обманным путем выманить себе что-то в будущем.
  Тут Линда осеклась, как будто что-то вспомнив в этот момент, и быстро добавила:
  - Кстати, я не считаю своего Макса личностью еще и, потому, что он тоже не хочет ничего отдавать. Но он не готов и получать. Он отвергает как себя, так и другого. Таков его извечный сценарий. Грустно, не правда ли? - обратилась она к следователям Фемиды.
  - Наши вопросы уже практически подошли к концу. А скажите, Линда, почему всегда вы держите втайне информацию о мужчине, которого вы любите? О вас и о ваших с ним взаимоотношениях. Все это мистифицировано и покрыто занавесом тайны. А ведь мы знаем, что именно он и стал отправным пунктом того, что вы некогда попали на работу в Организацию, после многих скитаний после смерти вас как Изабель. Кто он, этот ваш таинственный возлюбленный? Почему вы все время это скрываете?
  Линда в одно мгновение сжалась, приняла оборонительную позицию, скрестила руки и с лицом, выражающим абсолютное не смирение, ответила, как отрезала:
  - Я не собираюсь это обсуждать. Никогда.
  - Что же, расскажете об этом, когда вы будете готовы.
  - Я никогда не буду готова.
  - Время все меняет, Линда, и кто как не Вы должны об этом знать.
  Внезапно она задала совсем неожиданный вопрос. Теперь сама, со своей стороны.
  -А я плохая?- это прозвучало очень странно и прогудело глухим ударом в помещении. - Ну, скажите, какие во мне плюсы, какие минусы. Говорите, все как есть и как вы видите.
  -У вас низкая самооценка. Возможно, потому вы и стали Ангелом, в стремлении помогать другим вы хотели забыть свое "я". Лично я считаю, что никто не должен убегать от жизни в Ангелы. Чтобы потом не было таких случаев, как с вами. Разумеется, не имею ничего против ваших профессиональных качеств. В вас огромный "коэффициент света". Вы высоко эмоциональны, чрезмерно стремитесь к справедливости и являетесь жутко категоричной. Вы настолько замечаете все детали, и уделяете им внимание, что иногда ваша фантазия играет с вами злую шутку. Вы начинаете видеть все утрированно и поэтому замыкаетесь в себе и уже становитесь неспособны принять любую другую точку зрения и выйти на любой конструктивный диалог. Пожалуй, все.
  - И на том спасибо,- улыбнулась Линда.
  - Теперь, Линда, я попрошу вас остаться здесь и немного послушать теперь другого Ангела, которого мы вызвали. Как вы думаете, кто это?
  - Откуда мне знать?
  - Ну, вы здесь находитесь сегодня по одной и той же причине.
  - Не имею не малейшего понятия, - отвернулась Линда и зевнула напоказ.
  - Что же, тогда я готов вызвать сюда вашу коллегу по цеху, Катрин.
  Через мгновение возле Линды всплыл образ Катрин. Он становился все явственнее, и вот, наконец, обрел свои прежние формы. Она, как и Линда, была в балахоне белого цвета. Ей, по всей видимости, очень нравился этот цвет, и она наслаждалась своей одеждой, постоянно смотря на нее и поглаживая. Во время работы в Организации она часто избегала этого цвета, но лишь в силу того, что любила его беззаветно и уважала. Она считала себя недостойной таких одежд в будние рабочие дни. Сейчас же она наслаждалась каждым моментом в нем.
  - Здравствуйте, Катрин. Можете поздороваться с вашей коллегой.
   Последняя отвернулась от нее. Катрин же с улыбкой на устах обратилась к ней:
  - Привет, милая моя добрая Линда,- сказала она совершенно искренне.
  - Катрин, вы понимаете вашу с Линдой ужасную субъективность? Правда, вы менее категоричны, и вам просто не нравится Джексон, то есть, Макс, но вы всегда предлагали Дениел решать самой, как ей поступать в той или иной ситуации.
  - Да и вы должны понимать, по каким причинам я так поступала. Мое мнение - это только одно, а исконная платформа для всего-это лишь Бог. Только он знает. И мы должны полагаться на него.
  - Вот как вы выжили после того, как поняли, что единственный мужчина, которого вы любили, оказался не вашим? И вы нашли в себе силы его отпустить.
  - Я попросила знак у Бога, дала ему определенную задачу и время на выполнение. И затем Бог выполнил все именно так в обличье того человека. После этого, да, было сложно. На восстановление мне понадобилось более полугода, но существовало огромное количество тех, кто меня чувствовал и поддерживал, молился за меня. И я преодолела это все. Я простила и отпустила. Мы даже потом с ним виделись. У него уже была жена. Я очень рада за него. Но я теперь точно уверена: он не был моей второй половиной. Вот и все.
  - Сейчас вы одиноки. Считаете ли вы себя несчастной?
  - О Боже, увольте,- усмехнулась Катрин.- Конечно же, нет. Я больше не хочу отбирать у будущего того, что там должно быть и торопить события. Я знаю, что Бог бережет для меня мою настоящую вторую половину, и что придёт тот день, когда раскроются врата времени, и наша встреча наконец-то произойдет. А до тех пор, пока этого еще нет, каждый день для меня является просто-таки целью сделать что-то хорошее. Это то, чем я живу. Вот помогла сегодня детям, вот дала кому-то совет, помощь, поддержку, в которой нуждались, и я уже счастлива. Мне для счастья многого не требуется.
  - Почему всю жизнь вы уговаривали Дениел не быть с Максимом и всячески подталкивали ее к тому, что они не пара? Почему вы не могли просто помочь ей поверить в то, что он действительно ее вторая половина? Ведь это ваша первая обязанность: давать веру, а не всех строить под себя. Вот вы пережили что-то, вот сделали выводы, и теперь имеете завышенные требования. Так и ей предлагаете ждать того мужчину-иллюзию, мираж, который маячит в будущем. Но ведь это "завтра" не наступит никогда, потому что у каждого есть только сегодня. Почему вы думаете, что это ждет ее именно в будущем, и не смеете даже в голове предположить, что эта половина уже сейчас с ней, и это ее Максим.
  - Я действительно считала и продолжаю считать, что они не пара. А что у них общего? Что он может ей дать? За что она его любит? Эти вопросы я задавала ей миллион раз, и, когда она всегда терялась в ответах, я в очередной раз понимала, что они действительно не подходят друг другу.
  - Нет, вы просто наталкивали ее на это. Потому что лично вам он не нравился, может быть, посмотрим правде в глаза. Да, вы, зная ее и любя ее, правда, желаете ей лучшего. Но вы были настолько слепы в своей правоте, что не смогли увидеть, что он, возможно, именно то, что ей необходимо, чтобы найти силы двигаться дальше и развиваться. Он, по словам Линды - та недостающая часть ее, которая, когда окажется заполненной, даст силы идти дальше.
  - Послушайте! Да я знаю все об этом человеке,- Катрин замахала головой из стороны в сторону и показала ладони рук, как бы говоря: стоп.- Вы сказали одно правильное слово: "возможно". Да, он может быть ее вторая половина, а может быть, и нет. Они за сотни лет не построили для себя ничего, кроме несчастья. Их отношения- тюрьма. Им нужна та волна, которая просто смоет их замки на песке, и они пойдут дальше. Каждый навстречу своей новой жизни.
  - Но вы знаете его по ее рассказам. Так же, как и Линда. Только она знала всю ситуацию с позиции Максима. Вы ведь не общались с ним близко.
  - Я видела его в Организации, и общалась с ним. Я думаю, этого достаточно. Мне не нравится в нем все. Он - просто клубок травм, которые можно было бы распутать, если бы он изъявил свое желание.
  - А в чем, по-вашему, проявляется его эгоизм?
  - Он всегда хотел отрезать Дениел от внешнего мира. Будучи где-то внутри себя глубоко неуверенным в себе, он хотел подавить ее и увезти куда-то или просто полностью привязать к себе. Этим объясняется его желание преодоления таинственности при людях, желание чтобы она проводила время только с ним. Вот только я даже задаю вопрос себе: вот если бы у меня отняли социальную жизнь, мои интересы, работу, и все остальное, что создает мой мир, - я бы просто умерла. Лезла на стены. И это в нем говорит глубокий эгоист, когда ставит ей ультиматумы: "он" или "весь мир".
  - Да. Было бы прекрасно, если бы так и было. Но это вы рассказали о себе, Катрин. О вас, вашей работе, интересах. Но ведь без него ей, возможно, и не нужен этот мир, она отходит от всего, погружается в депрессию. Он - ее флаер на вход в жизнь. Когда она с ним, их двое, без него она одна.
  - Тогда каждый из них должен просто искать компромиссы. Он должен быть с ней и давать ей силы жить и двигаться дальше, развиваться, творить. Она же должна уделять ему внимание, доказать, что действительно его любит, и он не является для нее просто салфеткой, к которой она прибегает, когда ей становится плохо. Просто он же был ее Хранителем. И это просто устоявшееся уже чувство в ней, что она прибегает к нему для защиты, для поддержки. И не странно, что ему, возможно, надоело это. И он больше не верит, что она любит его. А она может вполне путать то, что она всегда прибегала к нему с любовью. Именно то, что она нужна была ему, и он заботился о ней, это для нее и ассоциируется с чувствами.
  - А если бы вот вас сделали его Наставником, что бы вы делали с ним?
  - Да поймите вы! Не важно, я его наставник или нет, если нет его желания. Вот в моей жизни уже было шестьдесят воспитанников. И я безмерно рада, когда все, что вкладывает в них Организация, имеет хоть какой-то отклик в их жизни. Делает их лучше, счастливее.
  Вот если мы возьмем, допустим, двух девочек, которых мне говорили опекать. Им все было выдано одинаково: деньги, одежда, работа, возможности, опекуны. И через пять лет одна из них отказалась от этого всего и оказалась на вокзале с каким-то арабом. Когда я ее увидела, находиться рядом с ней было просто невозможно. Так от нее воняло, уже завелись вши. Другая была такой же, как она вначале: разуверившимся во всем, агрессивным подростком. И выросла настоящей честной искренней женщиной. Она улыбалась всему миру, и он в ответ улыбался ей. Человек - это лишь вопрос его собственного выбора. Мы всем даем одинаковые возможности. Перед тобой как будто открываются две дороги, назовем это утрированно, "жизнь" и "смерть". И только твоя задача уже выбрать, чего ты хочешь.
  - Так, а насчет Максима? Есть его вина во всем произошедшем? Или это просто стечение обстоятельств?
  - Понимаете ли, ни он, ни она не хотели меняться. Они застряли каждый в своих травмах. Но Дениел уже готова распутать этот клубок. Она уже идет в следующую жизнь с полным намерением заплатить все долги. Пережить то, что она заставляла переживать других.
   Первое: она собирается выплатить ему все лишения, которые он из-за нее перенес. Я имею в виду лишения в неразделенной любви. Затем она должна снова полюбить мужчин, начать им доверять, простить своего отца. Так же ей необходимо будет повстречать бисексуала, чтобы она поняла, что чувствовал Макс, когда она жила с девушкой. И еще кардинально поменять отношение к сексу. Понять, что это - таинство, сближение двух душ, объединение их в одну. Что любовь и секс - это не насилие. Не то, что она привычно воспринимала, а именно получение наслаждения. Понимание, что это лишь добро. Отойти от случайных связей, наркотиков, алкоголя, плохих компаний, перестать впадать в депрессию. Выйти к миру, и, наконец, стать сильным светлым человеком.
  - И все это за одну жизнь?- усмехнулся тот.
  - А то вы не знаете,- съязвила ему Катрин.
  - А вы думаете, она сможет?
  - Я уверена в этом. Потому что она уже признала, что у нее есть эти проблемы.
   Услышав все это, Линда заерзала. Создалось такое впечатление, будто она перебарывает в себе желание что-то сказать. Тем временем, допрос продолжался.
  - А Максим?
  - А Максим болен, и не понимает этого, и не согласен на терапию любого рода. Пока он не признает, что в нем живет весь этот комплекс его травм. Проблемы с родителями, непрощение себя за то, что он тогда отверг своего ребенка, что он, собственно говоря, и не совершал, а лишь обманывает себя, стремление жить в мире иллюзий, крайний эгоизм с комплексом неполноценности и неуверенностью в себе, но в то же время жесткое, категоричное мнение и огромная внутренняя обида. Список можно продолжать бесконечно.
  - Как думаете, она сможет простить его за все то насилие, которое ей пришлось из-за него перенести?
  - Да она уже его простила. И тут надо смотреть еще на одно "но": ведь она сама этого хотела. Она не видела других вариантов отношений, особенно сексуальных, кроме как насильственные извращения, и никто и не желал ей показать другое. А может, и не смог бы, пока она сама не захотела бы этого. Так что Максим лишь молча, подсознательно выполнял то, чего она хотела. Давал ей, так сказать, необходимое.
  Катрин на момент остановилась.
  -Да,- выдохнула она.- Если подумать, жертва всегда любит своего палача. Они не могут друг без друга. И он являлся мучителем лишь по той причине, что сам перенес горе. Ведь пока горе тебя разъедает, ты не в состоянии выделять внутренний свет. Твои душевные приборы неисправны.
  - Что же, мы спросили практически все, что хотели узнать, теперь, вам, наверное, интересно, зачем мы позвали вас сюда вдвоем?
  Те переглянулись между собой.
  - Что вы чувствуете друг к другу? Вот вы, Линда, стоя сейчас и смотря на вашу коллегу, что вы можете сказать?
  - Мне просто смешно,- хмыкнула Линда.
  - То есть, вы не уважаете Катрин?
  Линда смерила ее презрительным взглядом.
  - Да нет же, уважаю,- сцепив губы, промямлила она.- Вот только необходимо понимать, мы разные. Мы никогда бы не могли стать даже друзьями.
  - И что же вас так претит?
  - Ее правильность. То, что она не хочет менять образы.
  - Линда, а может быть, внешняя картинка - не самое важное? Может быть, Катрин ведет себя и одевается настолько аскетично лишь потому, что она не боится, чтобы другие увидели ее внутреннюю суть? А вы, в столь иногда агрессивных красках своего имиджа лишь пытаетесь скрыть внутреннюю доброту, нежность, уязвимость? Признайтесь: вы специально пытаетесь сделать себя хуже, казаться сильнее, как ежик в колючках? И быть может, если обнаружится человек, который не воспримет всерьез вообще всю вашу напускную оборонительную маску и просто ее не заметит, а сразу же обойдет ваши атаки и увидит вас, такую, какая вы есть, вы станете с ним другой.
  - Может. Да и есть уже такие люди. Просто все меня не принимают, а некоторые, да, вы правы.
  - Вы, Линда, напоминаете в этом подростка, даже так уже лет девятнадцати, которого не принимает мать, но единственное, что ей надо было бы сделать, чтобы наладить с вами контакт: принять вас такой, какая вы есть, дать понять, что вам рады в любой момент, вас понимают или хотя бы пытаются это делать. И тогда бы вы перешли на уровень доверительных отношений.
  - Такое было у меня с Максом. Он не обратил внимания ни на что, на чем акцентировали все. Да и Дениел такая же.
  - Возможно, только сейчас, Линда, я начинаю понимать, почему вы так привязались именно к этим двум людям.
  Линда посмотрела на него одновременно и агрессивно, и вопрошающе.
  - Линда, вы, наверное, так слились с ними, потому что считаете их своими друзьями. Ведь признайтесь, именно дружбы вам всегда так не хватало.
  - Они не мои друзья, они мои воспитанники.
  - Они - часть вашей жизни, ваша поддержка, опора, а значит, и друзья. Даже если вы и не хотите себе в этом признаваться или просто боитесь даже произнести это слово.
  Линда промолчала.
  - А вы, Катрин? - теперь он перевел взгляд на другого Воина Света. - Скажите мне, что вы чувствуете к Линде? Как вы считаете, что стало камнем преткновения в ваших рабочих отношениях? Ваши различные чувства к Максиму?
  Катрин начала отвечать ему спокойно.
  - Собственно говоря, сам Максим совершенно ни при чем. Лично для меня он представляет собой лишь комок того, что я больше всего не люблю в людях. Прежде всего, тем, что он вызывает во мне жалость. А это фальшивое чувство. Его я не переношу. Ему очень нравится играть роль жертвы. Он сам не желает избавляться от своих проблем. Знаете, что такое "инвалид"? Это человек с ограниченными возможностями. Вот и ему нравится сбрасывать ответственность за собственную несостоятельность на других. Он душевный инвалид. Человек с ограниченными душевными возможностями.
   При этих словах Катрин Линду передернуло. Несмотря на все отношение Макса к ней, она не собиралась менять к нему свое отношение. Это засело в ней навек.
  - Линда же по каким-то непонятным причинам сама построила их связь, выделила его, сформировала к нему особое отношение. И поэтому, собственно говоря, и деградировала. Уперлась, как непонятно кто.
  - Катрин, но вы ведь стоите здесь по тем же причинам. Только прямо противоположным. Вы никоим образом не хотите давать Максу шанс. Просто даже в своей голове. Вы считаете его эгоистом, больным человеком, и тем самым, сами не хотите его отпустить.
  - Да, я считаю, что он болен. Душевно. Макс должен это признать, обратиться к специалисту, и, наконец уже, разобрать свой клубок проблем, которые он собрал сам. Просто я очень люблю Дениел, и это все было связано непосредственно с ней, а если человек, за которого я молюсь и которым опекаюсь, приходит ко мне и постоянно твердит о ком-то и просит помощи и советов, то невольно я начинаю думать о виновнике всего этого.
   И да, вы правы. Все же Макс, возможно, и стал тем камнем преткновения. Я тоже невольно жила с мыслями о нем. Только если Линда его защищала, я делала все наоборот. Но, все равно, многое сводилось именно к нему.
  - Что же, давайте подведем итоги. Я вот только что вычленил один очень смешной факт. Вы обе не хотели отношений этих двоих. Всячески пытались этому противостоять. Теперь же Линда, по всей видимости, поменяла свою точку зрения.
  Линда кивнула.
  - А ты, Катрин, нет.
   Та тоже кивнула в ответ.
  - Теперь о каждой по отдельности. Что же, ты не выполнила работу, Линда. Помнишь, еще давно, когда ты еще была маленькой глупенькой Изабель и называла качества зла, ты, наверное, забыла добавить туда слепоту и упрямство. Ты так усердно видела одну сторону и не хотела копаться в другой, что совершала одну ошибку за другой и, в итоге, деградировала. Скажи, что ты считала своим долгом? Прервать отношения Макса и Даниэлы, соединить в одно целое или вообще что-то другое? Допустим, выступать против Дениел?
  - Первое. Я считала, что она не любит его. И потому я всячески была против этих отношений, не видя ее. Согласна. Я поступила непрофессионально.
  - Ты не заметила, как, осуждая ее, становилась сама все более желчной и закручивала гайки на своем субъективизме.
  - Да. Наверное, произошла ошибка, я правда не разобралась в себе, простите меня, за то, что я сделала поспешные выводы, - практически прошептала Линда.
  - Ну, здравствуй! Давно не виделись, - съехидничал один из Воинов Света.- Ты уже давно не та простушка Изабель, которая могла вот так говорить. Что думаешь, попросишь прощения, и все сотрется, что ты натворила и тебя простят? Ладно, что ты хочешь делать дальше? В Ангелы тебе уже нельзя.
  - А я и не хочу.
  -А чего же ты хочешь?
  - Да устала я от этого всего. Хочется спуститься к людям. Пожить среди них. Полюбить кого-то снова, наконец. Просто пожить, как они.
  - В грех впасть хочешь? Признайся?
  - Да. А что? Но я не только этого хочу. Позвольте, прошу, умоляю, позвольте мне все изменить. Я теперь знаю правду, я верю в то, что все еще можно решить. Я верю в положительный конец этой, пусть пока что и ужасной сказки. Я твердо знаю, что Макс и Дениел искренне любят друг друга.
  - А вот твоя коллега, Катрин, так не считает.
  - Она тоже слепа!- возмутилась Линда.
  - Так что же вы хотите делать дальше?
  - Я иду к ним,- быстро сказала Линда, будто боялась, что ей уже не дадут слово.
  - Ну, а я тем более,- сказала Катрин.- Только не как Линда, она, видно, хочет только "к ним", я же хочу оставить за собой свою работу. Пусть даже и на уровне людей. Я хочу продолжать помогать многим, работать в Организации, пусть даже на уровне ниже.
  - Да уж, они вас будто приворожили. Что же, вы отправитесь вместе. Вот только будете по разные стороны баррикад. Вернее, не так. Организация продолжит беспокоиться о тебе, Линда, об этом можешь не переживать. Но если Катрин мы сохраним должность Ангела, пусть и понизим, но она будет в человеческом теле посланцем среди людей, работать на Организацию, то ты, Линда, лишаешься этой работы. Конечно же, никто тебе не запрещает помогать другим просто так. Старикам, животным, бомжам, другим несчастным.
  - Да я же вам говорю, я сама уже устала от всего этого и пока что ничего уже не хочу. Только разобраться с этой ситуацией.
  - Линда, кажется, ты сошла с ума. Чего ты так прилипла к ним вообще? Чего ты не можешь просто оставить их в покое? Пусть разбираются сами. Чего ты все время туда лезешь? Ты же стала уже просто жить этим. Где твоя жизнь?
  - У меня есть жизнь, не беспокойтесь. Просто не люблю оставлять дела нерешенными,- снова категорично отрезала Линда.
  - Ладно, мы создадим тебе удивительные условия. Ты прекрасно сможешь понять Дениел. Ты родишься похожей на нее. На ту, кого ты так не любила. Вот и посмотришь, как на тебя подействует все то, над чем ты всегда смеялась. И если в этой жизни ты была рядом с Максом, в следующей будешь вместе с Дениел.
  Линда была просто вне себя от счастья. Зная Дениел, она уже предвкушала, как они могут повеселиться вместе. Она словно ехала в долгий отпуск.
  - Все, ты свободна. Иди, живи ими, разбирайся, наслаждайся. Может, когда-то протрезвеешь, опомнишься, и захочешь вернуться к работе.
  Линда лишь улыбнулась им и испарилась. Катрин осталась стоять в одиночестве.
  - Что-то еще?
  - Я имею право на последнюю волю?
  - Разумеется, Катрин.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Эпилог
  Why did you lie?
  
  - Ну и далеко же ты забрался, Дарий. И не думала, что обнаружу тебя в такой глуши. После стольких лет. Молчишь? Не рад меня видеть, да? Ну ладно, у меня не так много времени. Я пришла, чтобы ты знал: чего бы мне это не стоило, я нашла, Дарий причину всего того, что происходит. Причину и твоих страданий, и того, что повергло всех нас во мрак и призвало эту ситуацию.
  Дарий невидящим взглядом повернулся к ней. Его серые глаза были повернуты в пустоту.
  - Что?- незначимо промолвил он.
  Сделал он это не потому, что проигнорировал ее колкие слова, а лишь потому, что действительно их не услышал.
  - Ты помнишь наш разговор до рождения Дениел? Когда ты сделал все, чтобы свести своего брата со Светланой? Ты, правда, думаешь, что судьбами людей можно так играть?
  - Мне кажется, ты оговорилась,- непонимающе сказал Дарий.
  - Нет, ты прекрасно понимаешь, к чему я веду. Хватит уже юлить. Все карты раскрыты. Я веду к твоему прошлому. Тому прошлому из-за которого ты не живешь сейчас.
  Дарий, наконец, навел на нее свой взгляд. Его глаза и зрачки из разрозненного состояния, наконец, сфокусировались, из-за чего его взгляд обрел не только его былую сосредоточенность и задумчивость, но и небывалую доселе силу. В его голове крутилась тысяча винтиков, продумывая невероятные варианты ситуаций, которые можно проиграть, чтобы снова в сотый, а то и в миллионный раз навести сомнения и опровергнуть все, сказанное в его сторону. В этой жизни, - может, и в сотый раз, но не в той, той, из-за которой у него и правда не было уже ничего до сих пор. Правда порой колет сильнее, чем что угодно.
  Право, каким даром, сокровищем обладает человек, лишенный воспоминаний о прошлом. А когда перед тобой, как на карте разложена вся прошлая жизнь, все уроки, все прегрешения, грехи, поступки, люди, любовь, отношения, - у тебя уже нет не только выбора, но и желания творить что-то новое.
   Единственное, чем ты озабочен: направить все свои силы туда. В те ситуации, где что-то для тебя еще не разрешено, осталось нерешенным, чтобы, наконец, разложить все по полочкам. Просто все понять, простить и отпустить. Но для этого необходимо понимать более чем то, что есть сейчас. Необходимо знать, верить и жить. Знать то, что было раньше и верить в будущее. В то, что завтра будет лучше, если ты решишь все уже сегодня и согласен платить по счетам и жить сегодняшним днем, имея силы, смелость и отвагу, дабы бороться с тяготами нового дня и строить в нем будущее, зная прошлое и принимая его. Дарий с радостью отдал бы все, чтобы не полностью позабыть прошлое.
  - А, ты об этом. Так считай это былой повестью. Сказкой, которая мне никогда не нравилась.
  - Когда ты понял, что это она?
  - Слишком поздно. Поздно для всего. Только тогда, когда второй раз ее потерял.
  - А как ты вытерпел все это? Все то, что произошло в этой жизни?
  Дарий молчал в ответ.
  - У тебя нет сердца, - вывернула из себя Катрин.
  - И с чего же такие выводы? - огрубевшее лицо Дария за годы говорило лишь о том, как его все достало. Он не верил уже ни во что.
  - Я докажу ей. Я снова докажу ей то, что я достоин ее и ее любви.
  - А ей не нужны твои доказательства. И никогда не нужны были. Знаешь, что ей было нужно, лишь поддержка. Краткое слово, объятие. Она была человеком чрезвычайно одиноким, личностью, которая страждет по одиночеству, одновременно желая, чтобы оно было скрашено любым человеческим пониманием, взором, чтобы просто знать, что ты нужен, вот и просто счастье для нее было бы. И все твои знания, статус, власть - на это ей было плевать! Чем это ее грело? Согревало это лишь тебя. Ты хоть раз думал о ней? Может, ты делал все это лишь для себя!
   Катрин вскочила следом за Дарием, когда он встал и отошел к окну, где зажигались лучи света, и чуть не крикнула в спину.
  - Сегодня прошло двадцять лет со смерти Дениел. Единственный вопрос, который я хочу задать тебе: ты доволен? Как ты можешь жить после этого?
  - А я жил? - тихо промолвил Дарий зажигающемуся за окном рассвету, и обернулся, смотря сквозь нее и мечтая о чем-то.
  Может, он вспоминал свою былую надежду, время, когда он верил, что они с Ден будут вместе, ее рождение, как он держал ее на руках. Человека, в которого он вложил все, которого он потерял в прошлом, и теперь снова обрел. Так долго стремился и, наконец, обрел. И снова потерял. Тут его взор смутился, и нить воспоминаний оборвалась. Он снова стал не то, что даже грустным, а даже, агрессивным. Так проступила в нем не тоска, а обреченность. Финиш его жизни был не таким, как он думал.
  - Взяв Ден на руки первый раз, знаешь, что я понял?- продолжал он так тихо, будто бы боялся, что его слова кто-то запишет или украдет.
  Катрин даже пришлось приступить к нему, чтобы расслышать все, о чем он хотел поведать
  - Я понял, что забываю все, что связано со мной, даже свое имя. Это было для меня новым днем. Пусть бы все забрали из моей жизни, лишь бы держать всегда в руках это чудо. Чудо воскрешения. Чудо любви. Да! Я знал, кто это! Знал, кого я держу! Знал, ради кого я борюсь! В ней была вся моя жизнь! Как поздно я понял тогда, когда я был Аделардом. Как я тянулся, льнул к этой девушке. Но прозрение наступило слишком поздно. Как я потом жалел, после.
  Вдруг Катрин стало ужасно жалко этого человека. Он перестал быть Дарием. Весь его образ сморщился. Ведь, невзирая на все его знания, жажду власти, силы, знаменитости, независимости он, оказалось, жил лишь одним внутри себя. Не стало Дениел, и он готов был забыть, кто он, потому что он потерял себя.
  Его мир ушел. Он потерял все, что имел и к чему стремился. И теперь перед ней был самый несчастный человек на свете. И она бы хотела сделать все, чтобы оправдать его в Организации, которую он покинул уже много лет назад. Но тут ее душа дрогнула. Она поняла, что ему не нужно это оправдание. Может, это нужно только ей сейчас. У него же уже больше ничего нет. Ни чувств, ни желаний. Все, что у него было, его Дениел, а теперь ее нет. Перед ней сидел старый волк, из века в век, преследующий свою волчицу и снова ее потерявший.
  - Я только одно хочу спросить. Это тот вопрос, который я задавал себе все эти вечера, всю эту жизнь.
   Увидев взгляд Катрин, Дарий усмехнулся:
  - Да, их было много. Этих вечеров. Слишком много,- с горечью промолвил он. - Как у меня хватило сил на то, чтобы быть столько без нее? И не хватило сначала храбрости, потом разума, а сейчас наглости, чтобы просто ворваться в ее жизнь и спасти ее? Как я мог быть настолько глупым, жестоким, закрытым и бесчувственным, что так и прожил без нее, живя вроде бы через шаг от нее, когда она сделала столько, чтобы быть рядом? Да, она не давала мне никаких намеков. Но чтобы так... Я никогда не думал, что... Я думал, как она вернется, я уже никогда ее не потеряю. А потерял уже при ее рождении только в неверии в себя. Я чувствовал груз лет. Мне казалось, что я ей как отец. Я думал, что она будет стесняться быть со мной, вот в этой жизни.
  Катрин молчала. Ей было настолько жаль этого мужчину, скрюченного, постаревшего и потерявшего все в этом мире, что не могла она найти слов и оправданий его безверию, нерешительности. Но тут в ней возникла волна злобы.
  - А ты знаешь, сколько у Дениел было вечеров хуже, чем у тебя?
  Дарий молчал. Он лишь всхлипывал. Его душили рыдания. Катрин, видя все это, все равно продолжила.
  - Ты знаешь, может, ты думаешь, что я пожалею тебя, и даже я так думала секунду назад, но нет. Ты не заслуживаешь даже уважения, потому что ты трус. Ты неверующий, который сам зарыл не только свое счастье, но и чужое. А знаешь почему? Потому что у тебя слишком большая гордыня. Слишком уж ты не так расставил приоритеты. Ты думал, вот ты добился высот, - глава Организации, - и что? А Дениел страдала по углам все время. А сколько она деградировала? А сколько вечеров провела она, мечтая лишь о плече, которое могло в этот момент подхватить ее и унести в полет? Скажу честно, пусть это и прозвучит жестоко, такому самовлюбленному гордецу и эгоисту как ты, да.
   Ей было все равно, кто бы им оказался. Вечер за вечером проводила она сама с собой и со своим горем, беспорядочными связями и выпивкой. Дениел мечтала лишь о том, кому будет нужна, о том, кто поинтересуется, как она. Но так и не получила этого. Бессмысленно и обессиленно льнула она к чужим ей людям. Хоть они в силу толерантности и боли в прошлом и шли к ней навстречу, выслушивали ее, поддерживали, тем самым создавая ей иллюзию дружбы, она была им не нужна.
  А ты? А что ты делал в это время? Сначала ты вообще просто появлялся, такой весь хороший, благородный, щедрый. Просто спонсор, " дядя с краю". Потом ты и остался тем же "дядей с краю". А как к такому человеку прийти? Ты же вроде каменной стены, к которой надо на прием записаться. Затем ты вообще бросил ее? И теперь ты плачешь. А знаешь, ты плачь, плачь. Ты сам построил стены, а еще Максу о баррикадах говорил.
  - А ты, Катрин? Ты стояла когда-то на краю? Когда умерла моя любовь, я не знал, как жить дальше. Нам не дали быть вместе. Это был конец для меня.
  - Дарий, пойми: ты всегда был далек от людей и их желаний. Ты был только в себе самом, что как тебе все понять? Вот одно смешно,- тут, может быть, впервые в жизни Катрин действительно закатилась искренним смехом.- Ты чем хотел ее взять? Эффектом удава?
  Сначала Дарий одарил ее ненавидящим взглядом. Затем тоже выдавил из себя улыбку. А, может, и не выдавил. Его улыбка показала всю его Вселенную и печаль, в его глазах отразилась вся горечь от его любви и потери.
  - Я был таким, какой я есть. Время, вероятно, изменило ее любовь.
  - Так вы все, мужчины, говорите. Может ты просто сдался? - опять улыбнулась Катрин.
   Главное, что нужно понимать их улыбки уже были явно не радостны. Это лишь был эпилог былому. Лишь прощание с ним. Ностальгия как единственная надежда в разлуке, которая теперь поселилась с ними.
  - А что у вас вообще было общего? И не смей молчать, это я не люблю более всего. Такое впечатление, словно даже предупредив тебя до этого разговора, или вообще просто вопроса, только не обижайся, ты все равно так сделаешь, надуешься, замкнешься в себе. Имей смелость признать что-то. Молчать - всякий знаток. Что ты делал, кроме того, что восхищался ею? Мечтал ее покорить? Просто проводил время в наваждениях о ней? И был самим собой, разумеется, как ты говоришь.
  Видя, что он не отвечает ей, она снова подступила к нему с расспросами.
  -Я только одного не могу понять, Дарий,- молвила Катрин. - Как веками ты плетешь интриги, понимаешь только себя, обводишь всех вокруг пальца, и своих, и чужих, только для достижения своих целей, и тебе опять продолжают давать высокие посты и ценить тебя?
  - Значит, в некотором роде, я полезен,- тихо ответил ей он.
  - Ты просто не мог переступить через себя. Поменять себя не сложно, а вот признать необходимость этого - огромное усилие. И сделать это, порой даже ради самой настоящей любви, вот это сложность. Только вот потом больше сожалений. Ты ведь не такой, Дарий, каким я тебя вижу сейчас, каким знала всю эту жизнь. Может, ты только и жил лишь те моменты, пока был с ней. Вот те жалкие несколько лет. И что ты имел потом? Да ничто не могло развеять твою тоску. И знаешь, Дарий, я тебе не верю. Если тебе представится еще один шанс, ты так же, как и Макс, принесешь Дениел столько же страданий, сколько вы, с позволения сказать, подарили ей за все это время. Потому что люди не меняются.
  Единственное, чем ты, возможно, обладал, Дарий, безумная, прямо безупречная выдержка. Ты смог спокойно наблюдать, даже не желая и уже не надеясь, только любуясь ей. Признаюсь, изначально я думала, что это от неимения чувств. Но лишь потом я поняла, что это - одна из высших степеней любви. Видеть другого, даже его счастье с иным человеком, не разувериться в нем, не разлюбить, а остаться верным все тому же. Ведь полюбить всякий может. А пронести любовь сквозь века, распри, измены и даже новые тела и лица, - лишь избранные. Вот это уже подвиг.
  Дарий, казалось, ее и не слушал. Он начал говорить ей что-то свое.
  -Только ты, будь уверена во мне, Катрин. Хотя мне уже все равно. Что я хотел сказать? Ах, да. Будь спокойна. Теперь мне до Организации вообще плевать. Еще плевать до всего вообще. Что значат те вещи, что Вы проповедуете? Вот есть у меня весь миллиард веков. Все протяжение лет в течение тысяч лет. Пусть мой ветер времен не стихнет, и что? Я получаю что-то иное. Так дайте же мне просто одну жизнь, и я все в ней сделаю! И я клянусь, я сделаю это качественно. Лучше, чем за сотни веков растяжения удовольствия. Теперь все ваше, - деньги, счастье, все обещанное вами, - не для меня. Я выбираю теперь то, что я один, без вас. И я не передумаю. У меня уже была почти вся эта жизнь, чтобы принять это решение.
  Катрин молчала. Не в состоянии она была переварить его слова, потому что даже его уже и не слушала. Совсем поменялось ее мнение о нем теперь. Личность Дария казалась ей вымышленной. Будто она всю жизнь общалась с другим человеком. Так искусственно теперь было все, связанное с ним.
   Надеясь задеть Дария за живое еще больше, Катрин решила соврать ему насчет слов Дениел, которых та, по сути, никогда ей не говорила.
  - На допросе после своей смерти Мартина обратилась ко мне со словами: "Как я благодарна судьбе, что тогда не была с Аделардом, потому что только то, что меня сожгли как еретичку на костре, привело меня к моей настоящей любви. Мужчине, который заполонил всю мою душу. Жаль только, что пока что я так и не смогла донести ему это, и ни один из нас не стал счастливее, не помог другому пережить несчастья, которые породили мы сами. Мне нужен еще один шанс!".
  И я спросила ее: "Понимаешь ли, он и сам тебя не оставит, слишком уж сильная между вами связь. Вот только у меня возникает логичный вопрос: а в следующей жизни, что ты собираешься делать, чтобы, наконец, быть с Жаком и уверить его в своей любви?". И она ответила тогда мне: "Я собираюсь сделать для этого все. Нам нужен просто еще один шанс. Дайте нам только один шанс".
  Дарий невидяще поднял на нее глаза, промолвив:
  - Я до сих пор не уверен, что Мартина и Даниела некогда были Аурель. И теперь я уже и не знаю, любил ли я Аурель, когда-либо. Все запуталось во мне. Так что не путай меня еще больше. Я чувствую ложь. Сейчас я не верю ни одному твоему слову,- и такая волна злобы покатилась на Катрин из его глаз, что она невольно отпрянула.
   Не желая слишком сосредотачиваться на всех своих мыслях, и быстрее вырваться из этого плена бытия, Катрин лишь промолвила, отнюдь не для Дария.
  - И я надеюсь лишь на одно. Я надеюсь, что когда-то у Дениел хватит разума отказаться от вас обоих. Пусть вы и, может, как она предполагает, ее последняя надежда. Но вы в итоге, образно говоря, ничто. Ни один из вас не способен создать семью. Один - в силу своих извечных искусственных мук, страданий, недовольства, а ты - в силу своей гордыни, зацикленности на себе. Как бы вы не любили ее и не были уверены в этом, вы настолько эгоистичны и сосредоточены на себе, своих тягостях, проблемах, что никогда ее не видели. Хотя она вас видела и ждала вашей поддержки. Единственное, что я хочу и могу пожелать маленькой Ден сейчас: если ты меня когда-то услышишь, детка, беги от них.
  Если не было счастья с человеком за столько времени лишений и невзгод и пусть даже призрачной духовной связи и любви, беги. Ничего не будет. Я лично в вас уже не верю.
  Дарий еще больше сотрясался в рыданиях. Катрин даже стало жаль его. Но, вспомнив вечера Ден, ее родной кровинки, она лишь тихо покинула его дом.
  -Только дураки плачут,- промолвила она. - Причем всегда.
  "Ты проиграл, Дарий. Сам себе проиграл. В своей игре", - сказал Дарий сам себе, когда Катрин исчезла.
  
  ***
  
  Как в замедленной съемке это прокрутили перед Дениел. Она лишь молча смотрела на это и даже и не собиралась ничего отвечать. Да, она не помнила той жизни, данных там обещаний. А сейчас, когда она все осознала, было уже поздно. Как они с Максом умудрились вот так вот спустить очередную жизнь в унитаз и еще больше закрутить все гайки, этого она просто не понимала. В этот момент один из членов Тройки, которые сидели перед Даниэлой, обратился к ней:
  - Дениел, я понимаю причину твоей грусти. Прошла жизнь, а вам с Джексоном так и не удалось быть вместе. Как ты думаешь, какова была причина этого? Вы еще больше раскрутили все. И еще в более негативную сторону. Скажи: кто мешал вам, наконец, быть вместе?
  Дениел лишь молчала и вздыхала в ответ. Понимала она лишь одно: без Джексона жить она не может. И не сможет. Кроме него ей не нужно ничего в этом мире. Это лишь одно, что наполняет ее душу. И дает ей простор для совершенствования. Это и есть та ее светлая часть, при присоединении которой в ней исчезает весь негатив. Но только при условии их нормальных отношений. Обратные же действия сразу же приобретают другой эффект. Дениел не просто не могла представить жизнь без Джексона. И она была нужна ему. Он, в отличие от нее, никогда не нуждался ни в чем, кроме лишь ее любви, ее присутствия. Ему чужды были любые блага. Все время готов он был провести в мечтах о ней и их идеальных взаимоотношениях. И все ждал, ждал, строил замки, которые оказались замками на песке.
  - Но ведь мы были вместе. Мы прожили вместе достаточно лет в этой жизни.
  - И вы что, довольны результатом всего этого?
  Дениел усмехнулась.
  - Конечно же, нет.
  - Вы просто заигрались с ним, Дениел. Еще тогда, с Жаком, вы настолько привыкли жить в таинственности, обмениваться взглядами, прибегать друг к другу, когда необходимо. И ты, и он так свыклись со своим образом страданий, что оторвать эту маску от вас уже практически невозможно.
  Дениел лишь стояла и вопросительно смотрела перед собой, как бы с вызовом во взгляде: "Так что вы предлагаете?".
  Прочитав эти ее мысли, тот же член Тройки снова обратился к ней:
  - Мы готовы дать тебе еще один шанс, Дениел. Ты готова его использовать? И как бы тебе сложно не было, попытаться все изменить в последний раз? И вот потом мы уже увидим, насколько тебе действительно это было нужно, и насколько твои слова были правдой, насколько ты готова спасти и себя, и его. Разумеется, можешь отвести время для своих любимых страданий. Да ты и так должна их перенести.
  Что ты, что он забрели в неведомые дебри. Сказать честно, даже при наибольшем желании, придумать такое было бы просто невозможно. Ты умудрилась собрать в себе ненависть, недоверие к мужчинам, восприятие в сексе лишь извращений и насилия, и, в итоге, вообще отказ от секса, бисексуальность, тайные отношения, предательство друзей, и, в результате этого, особенно болезненное отношение именно к друзьям. Затем приворот, зацикленность на родителях, отказ от собственного ребенка, невозможность и нежелание обрести семью, склонность к алкоголю, наркотикам и иным утехам, дабы убежать от реальности, и еще вина, долг Джексону, который все несешь как яйцо из жизни в жизнь, все пополняя его.
  Касательно Джексона - это предательство им самим родителей, слепая, самоубийственная любовь, вернее лишь мечты о ней, развращенность, неразборчивость в половых связях, неспособность и нежелание создания семьи, чтобы не брать на себя ответственность и не сделать никого несчастным. Так же склонность к алкоголю, наркотикам для побега от реальности, долг отца, и отвержение себя теперь своими отцами во всех жизнях, пока он не поймет, что он ничего не должен тому ребенку, что это был лишь путь того ребенка, последствия приворота, полное отвержение всего, неосознание себя полноценной личностью, вечные страдания. Что же, единственное, что мы можем пожелать вам: терпения, удачи и счастья. Они вам еще пригодятся.
   Тут Дениел озарила одна мысль, которую она поспешила озвучить:
  - А как же Дарий?
  - Ах да, и мы совсем забыли рассказать о твоем любимом Дарие. Тебе его не хватает? Или ты рассматриваешь его как замену Джексону? Подумай, все ответы в тебе.
  - Нет, я не считаю, что кто-то может заменить мне Макса. Но к Дарию я очень привыкла. Мне бы хотелось снова его увидеть. Пообщаться с ним. Я очень нуждаюсь в его поддержке.
  - Да уж. Дарий-Дарий. Несмотря на все его хорошие качества, он тоже вобрал в себя просто миллион пороков.
  И представитель Тройки, вздохнув, стал на пальцах загибать слова, которые он перечислял:
  - Гордыня;
  - Занудство;
  - Жадность, алчность, жажда власти и славы;
  - Уничижение чувств и потребностей других;
  - Полный отказ от всех жизненных благ, счастья, благих эмоций лишь ради некоей "призрачной цели";
  - Выставление напоказ самых лучших своих качеств, на самом же деле лишь преследование своих собственных целей, личной выгоды, самоутверждения.
  Дарий просто потерял душу и эмоции. А быть может, никогда и не был на это все способен. Чем он жил? Постоянной тягой к силе: духа, воли, интеллекта в стремлении утвердить себя, прежде всего для себя самого. Мой совет Дарию был бы стать простым человеком. Начать чувствовать и понимать других. Может быть, потом он начал бы понимать себя. Но ведь ему, наверное, это не нужно.
  - А как вы думаете, он когда-то любил меня?- Дениел озвучила вопрос, который уже давно мучил ее.
   После недолгой паузы тот же член Тройки ответил ей:
  - Мое личное мнение: он любил тебя настолько, насколько вообще мог любить, насколько он был способен. А теперь о главном: Дениел, я прошу тебя, прямо сейчас пойми одну вещь. Ты станешь счастливой только тогда, когда отпустишь это все сама, когда со всем смиришься. Сейчас ты будешь жить в этой ситуации. В тебе прямо пульсирует боль этого расставания. Ты живешь тем, что Макс тебя бросил. Да, это произошло неожиданно для тебя, но пойми: здесь ты ничего не можешь изменить. Это выбор этого человека.
  Я вижу в тебе ужасное желание сделать все, чтобы вернуть его. Но пойми: если он этого не захочет, это будет невозможно. Тебе стоит научиться принимать другими такими, какие они есть и не пытаться подчинить их себе. И вот момент, когда ты, наконец, поймешь это, принесет тебе чудо судьбы, а так же необычайную легкость твоей душе. Она сможет воспарить. Тебе не стоит жить лишь Максимом. Этим ты обрекаешь себя на лишние страдания. А заставить другого что-то делать и чувствовать к тебе то, что было раньше, просто невозможно.
  Признайся: ты чувствуешь свою вину? Ведь смотри: человек может делать из жизни в жизнь что-то плохое, но все это ударит по нему бумерангом лишь тогда, когда он сам пожалеет об этом. Тот момент, когда он впервые застыдится себя, признает, что был не прав, вот тогда он и начнет сам выплачивать все. Ты можешь прямо сейчас стать счастливой, отпустив все и просто впустив новое. Но, - он внимательно посмотрел на Дениел. - Нет, не можешь, пока, - и искренне засмеялся.
  - Я хочу проработать все. Я хочу понять то, что сейчас не понимаю. И я молю вас: дайте мне такую возможность, нагрузите меня, наполните мою жизнь ситуациями, в которых я смогу распутать клубок всех проблем и недопониманий, боли и страданий, которые были у меня до этого. Я хочу понять первопричины вещей.
  - Не вижу препятствий. Могу лишь пожелать тебе удачи, Дениел. По просьбе Катрин мы решили разрешить вам пообщаться еще раз.
   Прямо рядом с Дениел в этот момент возникла Катрин. Они обнялись. Дениел всегда чувствовала такую холодную привязанность к этой женщине. Да, они никогда не понимали друг друга. Катрин жила легче. Она казалось Ден совершенно не эмоциональной. Но то, что Катрин всю жизнь поддерживала ее и ее семью, молилась за нее, - это подкупало Ден. Она невольно уважала и все более привязывалась к Катрин. Хотя она знала, как та не переваривает Макса. И вот сейчас, только появившись, Катрин сразу же промолвила:
  - Я знаю, теперь ты более тесно будешь общаться с Линдой,- в этот момент, произнося имя своей коллеги, она поморщилась.
  Их неприязнь всегда было сложно понять. Возможно, это происходило в силу абсолютной разности этих личностей и нежелания понять друг друга, искать компромиссы.
  -Так вот, зная все, что она тебе будет говорить, я хочу сказать другое. Я пришла, чтобы обсудить в последний раз Джексона.
  Дениел посмотрела на нее и проговорила:
  - Да, я вас внимательно слушаю.
  - Когда у меня образовывалось свободное время, я вот читала его Дело, вглядывалась в его фотографии. Затем слушала твои рассказы, и я не понимаю...
  - Чего? - озадаченно спросила ее Дениел.
  - Ведь пойми, пока человек общается с кем-то, пребывает с ним в тесной духовной связи, он невольно набирается от него чего-то, становится похожим на него. Так вот скажи: зачем он тебе нужен? Зачем тебе нужен такой человек?
  - Я люблю его.
  - А за что? Ты можешь назвать причины: за что? А ты можешь представить вашу нормальную совместную жизнь, ваш совместный счастливый день? А ты видишь вас вместе в простой семье, чтобы все стало не так, как было у вас сейчас?
  Дениел подумала, и ответила:
  - Возможно, если я иду для того, чтобы вернуть его.
  - Благая идея. Но ты пойми: он просто болен. Так готов ли он пройти терапию?
   При этих словах Катрин все члены Тройки переглянулись между собой и покачали головами. Ведь именно за такие мысли и взгляды и Катрин, и Линда уже лишились работы. Но видимо, Катрин так и не осознала это до сих пор.
  Она же, не замечая этих взглядов, продолжала:
  - Ты ведь понимаешь, что для того, чтобы человек захотел себя простить, понять, отпустить все, начать жить дальше, вылечиться и вообще просто сдвинуться с мертвой точки, необходимо, прежде всего, его желание.
  Никакие твои старания не изменят его, пока он не переживет в себе все страдания и не созреет для того, чтобы распрощаться с ними. Пока он не снимет вину с себя и не перестанет винить других во всех прегрешениях.
  Когда ты сделаешь все, расслабься, успокойся, и пойми: ты дала информацию человеку. Он принял это к сведению. Теперь задача человека: взять ее и обработать или отклонить. И он сможет всегда вернуться и взять это. Если ты захочешь ему это дать, разумеется. Или просто помочь ему. Но некоторые умеют, так сказать, "любить поздно". И именно тогда, когда ты уже потеряешь всю веру и отвернешься от человека, он бумерангом вернется к тебе. Вот только уж потом возникнет вопрос: а нужен ли он тебе уже? И только, если любовь еще жива, можно будет все вернуть.
  И запомни: всем даются равные возможности. Вот только уже потом наступает дело вопроса выбора. Люди из одинаковых семей, с одним и тем же счетом в банке, одинаковым образованием и жилищными условиями могут с одинаковым успехом один стать банковским клерком, а другой оказаться под мостом, на теплотрассе.
  У нас в Организации тебе всегда предоставляется выбор. Два пути. Назовем это утрированно: "жизнь" и "смерть". И только ты выбираешь, по какому уже тебе идти.
  - Да просто, Катрин, наверное, где-то произошёл тот момент, где мы не поняли друг друга, и вот теперь дороги назад уже нет, и я стану тем, кем никогда не хотела стать.
  - Станешь, станешь, девочка моя,- приободрила ее Катрин. - Мое мнение: тебе все же стоит подумать о Дарие. Этот вариант лучше, чем Макс. Хотя, смотри сама,- она возвела руки к верху. - Это уже твой выбор.
  - Катрин, ваше время истекает.
  - Да, да. Я и так уже сказала все, что хотела,- и Катрин растворилась во тьме.
  - Я все же хочу быть с Максимом,- сказала Дениел как послесловие реакцию на их разговор с Катрин.
   И тут, один из Воинов Света обратился к ней:
  - Так ты уверена в том, что любишь этого мужчину?
  - Да, я люблю его.
  - Так что тебе еще надо? Зачем тебе его присутствие, если вот он уже не хочет? Живи и благодаря этой любви развивайся, совершенствуйся.
  - А как же моя реальность? Как я должна жить без него? Время-то ведь идет. И я хочу, наконец, быть счастливой. Мне надоело жить в страданиях.
  - Не понимаю: какое отношение имеет твоя любовь к нему и его поступкам? Как он может быть таким и поступать так, как хочешь ты? Просто питай его своей любовью. И это уже твой выбор, хранить и развивать в себе любовь, развиваясь с ней сама, или отказаться от этого светлого чувства, выбросить его на помойку только потому, что он не оправдывает того, чего ты от него хочешь.
  Загляни в свое сердце и спроси себя: отличается ли этот человек для тебя от других? Пойми, земля - это мир энергий. На энергетическом уровне все люди общаются гораздо больше, чем в материальном мире. Даже, несмотря на все его поступки, даже если он сам еще не понимает, что не сможет отпустить, если ты чувствуешь между вами связь, эта любовь истинна. И вы никогда не расстанетесь. Поверь, сердце не умеет врать!
  
  ***
  - Но ведь я была с ним.
  - Вы были с ним, и потом его оставляли.
  Дениел не придала значения этим словам, поэтому он повторил их еще раз.
  - Были и оставляли,- повторил Арсений.
  - В смысле? Не понимаю, - нахмурилась она.
  - Вы давали ему надежду, а потом опять ее забирали. Вы покидали его, обманывали его надежды, давали почувствовать себя ненужным и ущербным. Вы еще больше усугубляли его боль, он вам уже не верил, но, в то же время, есть плюс в этом всем. Вы ведь и соглашались быть с ним. Это дало ему огромный ресурс любви. Ну, - усмехнулся тот.- По крайней мере, у него была не одна лишь боль.
  - Вы так говорите, как будто вот у меня жизнь была радужная.
  - Я вас не виню, Дениел. Просто вы должны понять для себя, хотите ли вы в будущем быть с этим человеком. Потому что для этого потребуются недюжинные усилия. Как вы предложили бы вернуть веру обманутому, брошенному ребенку, который уже сказал всем: прощайте?
  Дениел стояла, оцепенев. Она не знала, как, даже не представляла себе. Единственное, что она понимала сейчас, было то, что без Максима она не может. Она чувствует его. Она любит его. Тоска по нему нарастала в ней с каждым днем все больше. Невзирая на то, что его уже не было рядом.
  - У вас с Максимом сейчас огромная травма. Я осмелюсь даже поделить ее на вас двоих. Но вот ее последствия совсем разные. И, с одной стороны, вы, как два полюса, которые можно совместить, и исцелить ваши души. А с другой, может, вам придется расстаться навек.
  - И что же это за полюсы?- поинтересовалась не на шутку встревоженная Ден.
  Перспектива потери Макса ее отнюдь не прельщала. Она собиралась сделать все, чтобы вернуть его.
  - Вы оба чувствуете себя потерянными, покинутыми, оставленными. Вот только если ты теперь готова на активные действия, привязанности, тоже я тебе скажу гипертрофированные последствия, то Макс твердо решил никого и никогда больше не впускать в свою жизнь, чтобы избежать боли потери. То, что он пережил, он думает, что не сможет пережить еще раз. Это был слишком большой стресс, шок, называй, как хочешь, для него. Вот и все.
  - Но ведь ему когда-то придется впустить в свою жизнь кого-то,- стала твердить Ден.
  Он пожал плечами.
  - Я не уверен. Это его выбор. И если он таков, надо это просто уважать. Надо смириться, Ден. Или набраться терпения. Как ни крути, выход есть всегда. Если не хочешь, не сдавайся. Давай ему любовь, дай ему снова поверить тебе, поверить в то, что он тебя не потеряет. Он должен просто начать тебе доверять, знать, что ты его не подведешь. Ведь если бы была только травма и ее последствия, то никто бы никогда не исцелился. Человек бы носился с ней всю жизнь. Но всегда есть кое-что третье.
  Дениел напрялась, всем своим видом показывая, что она хочет поскорее узнать, что это.
  - Есть ресурс. Ты - его ресурс. Другие людит - его ресурс. Улыбки, хорошее отношение, любая капля добра и любви быть даст ему снова поверить в людей и любовь.
  - Точно?
  - Нет ничего точного. Просто никто не знает, какая капля станет последней, решающей. И будет ли вообще существовать такая капля, которая в конечном итоге вернет ему веру. Я даже не знаю, сколько ресурса у него вообще будет в следующей жизни, - Арсений задумался.
  - Почему? Вы знаете что-то, о чем молчите?- яростно спросила Дениел.
  - Да ничего особенного. Просто Организация пока что отказывается от него. Он заработал себе много отрицательных бонусов,- и Арсений отвернулся от нее.
   Она подошла к нему, заглянула прямо в глаза и проговорила:
  - Я знаю, вы любите его. Почему вы не поможете ему?
  Арсений посмотрел куда-то вглубь себя, затем схватил Дениел за руку, крепко сжал ее, и сказал:
  - Как же ты не понимаешь, он должен помочь себе сам! Он сам загнал себя в такой угол. Он сам оставил все. Он сам отказался от нас. И вся его развитость, весь его потенциал, да кому это надо, если он сам отказывается с нами работать. Если он посылает весь мир к черту!
   Арсений сорвался, затем, встрепенувшись, и, придя в себя, он спокойно продолжил, поджимая губы.
  - Я ничем не могу помочь Максиму. Что же, буду за него молиться.
  - А как вы думаете, мне хватит сил, чтобы бороться за него, даже если он сам этого не хочет? За то, чтобы дать ему веру и надежду.
  Арсений улыбнулся еле заметной улыбкой.
  - Не знаю, Дениел, теоретически - да. Но ведь и ты можешь устать. Но иди наугад, иди за своим сердцем и интуицией. Для того чтобы вернуть ему что-то, даже если ему этого совсем не хочется, тебе надо научиться проигрывать. Потому что проигрывать ты будешь много раз. Представь, что ты играешь в игру. Проигрываешь. И на глазах у всех начинаешь прыгать, веселиться, радоваться. Ведь все посмотрят на тебя, как на дуру, да?
  Дениел засмеялась.
  - Конечно же, да. А к чему вы клоните?- улыбка не сходила с ее губ.
   Она представляла себе всю абсурдность, которую описал Арсений и все больше улыбалась.
  - Иногда проигрыш для тебя - выигрыш для другого. Вот и радуйся за этого человека.
  Дениел задумалась о его словах.
  - Ну, в игре, допустим, да. А с Максом? Где же он тут выигрывает?
  - Пойми одно. Ему не нужна твоя помощь. Это все ты делаешь для себя, не для него. Он уже принял решение. Ему так легко и просто. Ты что-то хочешь доказать лишь себе. И тебе кажется, что надо вернуть ему веру, надежду, любовь, и, возможно, когда-то он действительно будет тебе за это благодарен. Но результат до конца не ясен. Поэтому, учитывая, что он не просил тебя ничего делать, все, что ты сейчас делаешь, ты делаешь не для него, а для себя.
  - А как вы думаете, что надо Максу? Ведь когда чего-то хочешь достигнуть, надо знать способы, иметь средства.
  Арсений замахал руками и даже несколько разозлился.
  - Вот только я тебя умоляю: не надо никакой стратегии и тактики. Не будь Дарием. Никогда ведь не знаешь, где тебе повезет. Если ты почувствуешь, что все, пора его оставлять, что ты больше не можешь, бросай все и беги.
  И неважно, что там будет дальше. Ты не должна из-за его выбора, в котором он по-своему счастлив, обрекать себя на вечную пустоту и ожидание. Твоя жизнь - это не вокзал, на котором ты ждешь поезда с Джексоном. Ты должна жить. И как бы я его не любил, я уважаю его выбор, даже если и считаю его слабаком за это. Я считаю, что вы должны быть вместе, что вы созданы друг для друга, но я, как и все, могу ошибаться. И ты тоже. У тебя слишком горячая голова и ужасное упрямство, ты всегда хочешь все и сразу. А в любви так не бывает. Подумай: сможешь ли ты вообще когда-то быть счастлива с таким человеком, как Макс. Вспомни: были ли вы счастливы? Я знаю,- он покачал головой.- Ты скажешь, да. Вот только вспомни: это было тогда, когда не было других, внешних обстоятельств. И длилось это недолго. Так что, думай. Все в твоих руках. Я буду с тобой морально. Прощай.
  
  ***
  
  - Максим, почему вы оставили Дениел ? Причем, в такой нужный момент. Что случилось в вашей душе? Вот Линда, допустим, считает, что вы предали их всех.
  Максим лишь фыркнул.
  - Пусть эта ваша Линда строит свою жизнь, а не лезет к другим со своими нравоучениями. Еще чего. Как же она меня достала со своими мнениями.
  - Вы не правы, Макс, Линда вас очень любит. Она практически жила ради вас.
  - А я ее просил это делать? Что, молчите? Вот - вот.
  - Вы изменились, Макс. Откуда такая борзость?
  - Мне просто стало плевать. В первую очередь, мне плевать, какое у вас сложется мнение обо мне. В этом огромном мире я совершенно один. И больше я не собираюсь ни на кого ориентироваться. Я помню тот момент, когда увидел яростный взгляд Дениел, как она в меня вцепилась и не хотела отпускать, будто я ей принадлежу. А я ей не принадлежу. Я человек, я живое существо в конце концов. И я больше не намерен исполнять ее фантазии, бегать за ней, умолять о чем-то, слушать ее нытье.
   Я устал. Меня это просто задолбало. У меня не было жизни все это время, понимаете. И я ни в чем ее не виню. Я сам зашел во всем этом слишком далеко. Я помню страх, который вечно видел в ее глазах, когда мои руки смыкались на ее шее, или я просто не хотел ее отпускать. Сам не понимаю, как она еще может меня любить после всего. Я больше не хочу возвращаться в эти темные времена даже в воспоминаниях. Я хочу оградить и ее, и себя от этого. И просто уйти. Мне так хотелось, чтобы она стала моей, что я готов был смести на своем пути все, в том числе и ее. Сейчас мне даже стыдно смотреть на себя со стороны. Сколько я начудил, во дурак.
  - Но ведь вы всегда любили ее. Теперь, когда вы узнали, что она тоже действительно любит вас, вы уходите. Вам не кажется, что это попросту нелогично?
  -Это было самое темное время в моей жизни. Я никогда больше не хочу к этому возвращаться. Меня разбудили после долгого сна. И теперь я прозрел. Почему-то у нас не принято быть счастливыми. Человеку плохо, грустно, одиноко. Все выводит из себя. И все это находит поддержку. При каждом таком случае человек находит слова утешения. Вот люди и подсаживаются на это чувство неполноценности, зная, что поделившись этим, получат жалость. А жалость, как я уже понял, это суррогат любви. Не получаю любви, хоть пожалейте. Быть счастливым тяжело, а иногда и стыдно. В мире столько страданий, горя, грусти, а тут вдруг кто-то решил стать счастливым, - Макс горько засмеялся. - И мы вдруг совершенно забываем, что каждый сам кузнец своего счастья, и обвинять в плохом настроении можно только себя. А лучше - не обвинять, а стать счастливым, что я и собираюсь сделать.
  Мне необходимо было сбросить с себя эти путы. Все эти разговоры Дениел, то, сколько она ныла, мне это уже просто обрыдло. Как бы ей или кому-то другому не было бы больно, я больше не намерен слушать это и засорять себя. Стало ли мне все равно? Сломалось ли что-то в моей душе? Да. Наверное, да. Мне надоело, чтобы меня жалели. Мне надоело жалеть других. Я просто хочу отойти от всего, уйти в себя и быть счастливым для себя самого, невзирая на все обстоятельства. И пусть я выбираю легкий путь, быть может, даже самый легкий, меня он устраивает.
  Знаете, я помню ту девочку. Ту, которой была Дениел раньше. Я помню свою Мартину. Вы думаете, я ее не любил? Думаете, я смог ее разлюбить? Вы что думаете, у меня каменное сердце?
   Нет, я просто уже слишком долго терпел это все. А у любого человека наступает предел. И я более не хочу вообще вмешивать в свою жизнь любовь. Я хочу навсегда распрощаться с этим чувством и, поэтому, и отталкиваю человека, который мне так дорог.
   Я простил ей все. Я знаю: она меня искренне любит. Но я уже другой. Я не хочу больше терять ее. А лучше, значит, и не приобретать. Назовите меня слабаком, трусом, но это мой выбор.
  Я больше никого не хочу видеть в своей жизни, не хочу никого любить, не хочу ни от кого зависеть, я собираюсь отталкивать всех, потому что терять людей чрезвычайно больно, а если не впускать их в свою жизнь, то никакой потери, в принципе, и не произойдет. Я уже слишком долго прожил в такой агонии, которой никому не пожелаю. Я завис в этой любви. Теперь я могу пожелать всем: главное - не зацикливаться на людях, двигаться дальше, жить для себя. Тем, что я все время смотрел в прошлое, я закрывал доступ новому, а это плохо.
  - Что же, Максим, мы не собираемся с вами спорить, мы уважаем ваш выбор и желаем удачи в дальнейшей жизни. Пусть, быть может, у вас возникнет желание приобретать что-то, не боясь потери.
  Макс ухмыльнулся:
  - Не думаю, и опять же, называйте меня слабаком или дураком, который идет от одной крайности к другой, мне плевать.
  - Вы так часто говорите об этом, что мне кажется, все как раз таки наоборот.
  -Это ваше мнение,- злобно бросил Макс.- Я свободен?
  -Да, разумеется.
  
  ***
  
  Разъяренный Фиций ворвался в подвал Альберта.
  - Как ты посмел за спиной всех послать своих прислужников уничтожить Дениел? - он сотрясал кулаками воздух, казалось, ярости его не будет конца. Его еще никто таким доселе не видел.
   Альберт же лежал на диване, свернувшись клубком и отвернувшись к спинке.
  - Ты все давно распланировал, урод. И ты поплатишься за это! Возвращай теперь ее!
   Альберт зашелся в смехе и медленно, бессильно повернулся к Фицию, затем приподнялся на правой руке и сел на диван.
  - Ты же сам понимаешь, что это не возможно. Да и Дениел просто не противилась своей гибели. Ей была безразлична ее жизнь. Она ведь потеряла своего вожделенного Максимку,- Альберт издевательски возвел руки к тусклому потолку.
  Фиций лишь махнул рукой.
  - Максим просто запутался. Настанет день, и они снова будут вместе.
  - Нет, он больше не захочет быть с ней,- уверенным, хоть и сиплым голосом, отрезал Альберт.- Он больше не способен любить. Его сердце замерло, и холодно, как лед. И никакие поиски, и время не смогут ему помочь. Его онемевшее сердце уже не подскажет ему, что это она, даже если они когда-то и встретятся. Если она его любит, это сделает и его, и ее самыми несчастными людьми, потому что любовь для него теперь тюрьма. И ей ничего не останется, как отпустить его. Просто Макса больше никто не удержит. И никакие мольбы, слова любви не смогут вернуть ее к нему. Она его отпустила, так как он сам этого захотел.
  Фиций застыл, как в воду опущенный.
  - Но ведь это все твоя магия, Альберт.
  - Нет, он просто ее больше не любит. Благодаря мне, конечно,- и он отвесил на диване миниатюрный поклончик.- Его сердце вычеркнуло все. Как могла она его удержать, если любовь прошла?
  - Ничто не могло ранее сломить Дениел, ее упрямство и сила духа под натиском любых жизненных трудностей все равно оставались непоколебимыми.
  - Ты прав. Ничто ранее,- на последнем слове Альберт сделал ударение. - И, может, она возьмет перерыв и попытается его вернуть, но,- тут Альберт снова расхохотался.- Она будет бессильна,- его глаза засияли медным блеском.- Сердце Джексона окаменело навек. И с каждым днем будет все более покрываться льдом, взращивая в себе только отрешенность и отсутствие чувств.
  - Она будет стойко держаться, потому что никогда не вычеркивала свое прошлое, прекрасно осознавая, что без воспоминаний у человека нет будущего,- продолжал противиться Фиций.
   Альберт лишь уставился на него, как на умалишенного. Его взгляд был настолько пронизывающим, что тот невольно остановился.
  - С уходом Джексона в Дениел уйдет все. За что ей бороться, если ее половина мертва? И наступит тот день, когда она вовсе потеряет надежду,- ухмыльнулся Альберт.- Главное: найти у человека слабое место, и потом он будет повержен. Дениел попросту поплатилась за то, что перешла мне дорогу. Хотя,- он на мгновение призадумался.- Она мне никогда не нравилась, вызывая во мне опасения, ведь я никогда не мог понять, чего от нее ожидать в следующий момент.
  Фиций стоял, не в состоянии промолвить ни слова. Этот гадюка Альберт изрядно его вывел, и он был намерен сделать все в его силах, чтобы отомстить этому мерзкому чернокнижнику. Вспомнив, кто он и осознав, что он не будет опускаться до таких же низостей, Фиций сдержался.
  - Она отречется от всего и уйдет в свое горе и не будет ей утешения. Никогда. Она опустит руки, и все потеряют в нее веру, даже ты, Фиций,- продолжил Альберт.- Вали отсюда, ей уже никто не поможет.
  - Джексон все вспомнит,- твердо продолжал он стоять на своем.
  - Ты идиот, старик! Он вмиг забыл все, что с ним было. Все. Его сердце покрылось туманом. Он и себя-то забыл.
  - Ему могут рассказать. Помочь вспомнить, так сказать.
  - Бестолку,- коварно зыркнул на него Альберт. - Только человек в силах восстановить былое, и без воспоминаний человек никогда не будет счастлив. Хотя он и так не мог похвастаться счастьем. Он никогда и не поймет, что с ним произошло. Пусть поблагодарит, что я избавил его от боли, которая сковывала все его естество. В этот раз они потеряли друг друга навек. Наконец, я достиг хоть чего-то. Она хотела уничтожить меня, но я оказался хитрей, и, лишь немного обождав, получил свое.
  Даже когда Макс снова переродится, я лишь буду наслаждаться его мыслями, желаниями и воспоминаниями и только и ждать момента, когда эти дураки снова встретятся, чтобы нанести ей новый удар. Да, мне придется переждать, но момент упоения уже близко, я разрушу их любовь, и сделаю их обоих несчастными навсегда. Пусть эти слова врежутся тебе в голову, братишка. Знай: так и будет. Будь они прокляты!
  - Да, ты убил ее, пусть. Но ты не сможешь растоптать их вечное чувство. Оно будет жить в их душах, и прорываться наверх, как хрупкий стебель растения. И так же, как вечнозеленая природа пробивает даже асфальт в качестве оды жизни, так и любовь возродится.
  - Да что там убил, вернется еще. Я и не собирался вовек избавляться от нее. Зачем мне это? Я хочу, чтобы она жила и мучилась всегда, лишенная самого главного, в чем нуждается, в любви. Лишившись чувств Макса, она теряет все. Вовек больше ее никто не полюбит, а его холодное сердце теперь закрыто. Эта ваша пресловутая любовь и правда существует, но, ни Джексону, ни Дениел больше не дано этого увидеть. Зря она встала у меня на пути. Все было бы по-иному. Он тоже не сможет жить без нее. Пусть сам и не будет этого осознавать.
  Хотя, что может осознавать камень кроме глубокой беспомощности и печали? Ничто не сможет помочь ему избавиться от своей боли и внутренней злобы, которая невидимо для него будет разрастаться, как естественное желание противиться такому ходу событий. И от того, что она будет видеть и знать это, все будет еще хуже. Они обречены жить вечно, и пусть их муки будут знаком для всех, кто еще захочет вплести в свою жизнь такое чудо, как любовь. Равно как и тем, кто захочет еще встать у меня на пути. К тому же ты ставку особо-то на Джексона не делай. Он не ваших кровей. В Организации, видишь, он не прижился. А я приложу все усилия, чтобы перетянуть его на нашу сторону. Ты уж поверь!
   Альберт расхохотался.
  - Мне жаль тебя, брат,- поникшим загробным голосом после недолгой паузы, разведя руками, промолвил Фиций.- Тебе уже недолго осталось. Тебя найдут свои же, Темные и уничтожат. Они не оставят смерть дочери Светланы безнаказанной никогда.
  - Они не мои. Я всегда был отдельно. Ну, впрочем, я и так это знаю. Без тебя.
  - В том-то и дело, ты - та часть, которая никогда не могла принадлежать ни к одному лагерю. Ты позоришь магию, обрекая ее, как и себя, лишь на сплошную ненависть и злой смысл. Магия знает таинства и добра, и зла. По вине таких как ты у людей возникают опасения. Они не верят в магию. Ты нивелируешь смысл сверхъестественных сил, вызывая у всех ассоциации только со злыми чарами. Волшебство можно творить мудро и в мирных целях, используя силы природы, свой потенциал. Но ты - сплошное зло. Ты возомнил себя Темным властелином, хотя ты просто жалок и хочешь лишь доказать себе право на существование и оправдать свою никчемность жестокостью. Ты порождаешь одно зло. Из-за тебя магию боятся, магов презирают, за ними охотятся, их хотят истреблять. Испокон веков человечество, ограниченное в своих магических возможностях, объединилось в борьбе с Темными силами, еще более провоцируя их разрастание своими запугиваниями невиновных, и все это по вине таких, как ты. Они сами стали заложниками мрака. Ты живешь во тьме и тащишь в нее и тех, у кого еще есть хоть малейшая надежда на спасение, обретение другого, светлого пути.
  - Ой, развел тут демагогию,- Альберт замахал одновременно и головой и руками, сотрясая свои грязные волосы.- Уволь меня, я не хочу слушать этот бред.
  Фиций совсем поник, и обреченно ответил.
  - Любовь слишком чистая и беззащитная субстанция, которая, к сожалению, подвержена влиянию извне. И уже, какой раз находятся люди, желающие их разлучить. Но они снова находят друг друга. Неужели ты думаешь, Альберт, что сможешь тягаться с хоть и беззащитной, но как феникс возрождающейся из пепла и крушащей на своем пути все, силой любви, первоосновой всего на земле?
  - Посмотрим. Я выбрал прекрасного кандидата. В его сердце уже были посеяны благоприятные семена. Мое участие, по большому счету, было уже и не столь важно. Я лишь стал катализатором этого процесса. А хочешь узнать, как я это провернул?
   Будто вырвавшись из оцепенения и отряхнувшись, он обратился к Альберту:
  - Ну и как же?- его глаза-угольки стали сверлить брата, который чрезвычайно походил на него.
  Тот лишь завел руки за голову, и медленно, будто смакуя процесс, стал протяжно рассказывать.
  - Ты ведь знаешь о Тигране?
  - Каком еще Тигране?
  - Он работает в вашей Организации. У них с Дениел был роман.
   Брови Фиция поползли вверх. Он понял, кого Альберт имеет в виду. Да это же он сам проводил с ним одно из последних собеседований! И если этот Тигран замешан в смерти Дениел, то именно он, Фиций, получается, отчасти виновен в этом. Все это пролетало у него в голове, глаза яростно быстро бегали. Он лишь ждал, что будет еще говорить его братец. Но тот будто специально тянул время, наслаждаясь его волнением и бессилием.
  - Тигран... Как же он привлекателен для Дениел! Так же, как и Макс работает в Организации, обладает теми же качествами, повадками, характером, что у него. Вот только, в то время как Макс, с каждым днем звереет и каменеет, остается таким же заботливым и отчаянно любящим ее, как тот при их знакомстве в прошлом.
  Ты даже не представляешь себе, насколько тяжело было воссоздать в жизни идеальный образ Дениел, он получился даже лучше, чем его оригинал. Я долго планировал это и выжидал, взращивал прототип Макса, еще с того момента, как узнал, что это Дениел разрушила мои планы. Максима и так давно подтачивала жизнь. Но он отнюдь не собирался отказываться от своей вожделенной любовушки. Главным для меня было посеять зерно сомнений и поколебать и до того уже разрушенную веру Макса в жизнь. И выбрать момент, когда он оставит ее без своей поддержки. Я смог запудрить мозг этой дуры так, что она и сама не поняла, как изменила Джексону. Это стало для него окончательным ударом. И где же была твоя пресловутая всесильная любовь в этот момент?
  Фиций проигнорировал его слова. Вся эта ситуация просто не могла уложиться в его голове.
  - И как тебе удалось его к нам внедрить?
  - Ну, это уже останется моей тайной, не открывать же тебе все карты,- подмигнул Альберт брату.
  - И сколько ты еще подсунул уток к нам? - совсем вышел из себя Фиций.
   Альберт пожал плечами.
  - И не надо называть его изменником, он мастерски сыграл свою роль, да и мне как своему хозяину, он не изменил,- с наслаждением продолжал он добивать брата.
  - Вроде бы ты мужик, а ведешь себя, как какая-то интриганка. Хотя, какой ты мужчина,- с отвращением посмотрел на скрюченного и злорадствующего Альберта Фиций и сплюнул.
  Тот лишь скалился во все лицо.
  - А вообще, я хочу добраться до них всех. Хочу, чтобы в моей власти очутились эти ваши падшие Ангелы, глупый гордый Дарий со своим Сереженькой. Вот только Дениел мне не нужна, я лишь буду радоваться, смотря, как от нее все отвернутся, когда она сдастся,- сморщился Альберт.
  Фиций не мог более выносить этот разговор, поэтому прервал его.
  - Ты вконец утомил и разочаровал меня. Никогда не думал, что злоба захлестнет тебя настолько. Что же, живи и знай: не далек тот час, попомни мои слова, что твои же тебя и уничтожат. Прощай, Альберт. Я более не хочу даже знать о возможности твоего существования. Ты мне противен, мерзкий червь, который прячется от света. Даже я, твой брат, сегодня отрекаюсь от тебя. А ты продолжай лелеять в себе ненависть и зло.
   И Фиций развернулся на каблуках и покинул подвал своего гнусного братца. После его ухода лишь тень грусти едва заметно проступила на лице Альберта, затем это сменилось вновь коварной ухмылкой и он лишь вновь отвернулся к спинке своего вонючего дивана и, приняв позу, в которой его застал Фиций, замер, по всей видимости, снова окунувшись в продумывание своих планов.
  
  ***
  
  Внезапно темная дымка снова сгустилась. Когда все стало видимым, перед глазами предстал нервный и потерянный взгляд Арсения, который метался, не зная, что ему делать. Он смотрел вслед Максиму, уходящему в свет. Макс шел на огромный шар огня, напоминающий солнце. Его шаги измеряли пространство. Чем дальше он уходил, тем более Арс ощущал смятение.
  - Арсений, это сумасшествие! У тебя в Организации есть все. У тебя такое будущее! - орал ему издалека Макс.
  Но, невзирая на это все, Арс полз, но был все ближе и ближе к своему обожаемому Максиму. Достигнув его, он от счастья схватился за его руки и, заглянув прямо в глаза, промолвил:
  - Я был в Организации только из-за нее. Все, чем я когда-либо жил, это эта женщина, она моя Богиня. Она то, чем я живу и на что я молюсь. Без нее жизнь моя будет окончена, так что не переживай, я ничего не теряю. Я пойду за ней хоть в ад. И никому не позволю называть ее "падшим Ангелом". В ней вся жизнь, уж моя точно.
  - Она не полюбит тебя никогда. И не впустит в свою жизнь. Я долго был с ней. У нее есть то, чем она живет. Ты ей не нужен. Она тебя и не заметит.
  Арс понурил голову и сказал крайне приглушенно:
  - Но ведь она нужна мне. Я выбираю чудо, которое может произойти. Пусть все будут думать по-другому, я приду к ней в тот момент, когда она будет думать, что все кончено. Я буду ее плащом, я буду ее защитой. Она всегда сможет обратиться ко мне. Ты так говоришь, Макс, будто во время нашей работы в Организации она обращала на меня внимание. Но, я жил каждым мгновением, каждым волнением воздуха, когда она проходила мимо меня. У меня каждый раз дрожало в груди, когда я ловил ее взгляды на собраниях и мог мечтать или надеяться, что она смотрит на меня, пусть даже, сквозь. Я любил ее, как никто. Я прислушивался к каждому ее слову. Я пытался запомнить ее тембр, желания, проблески ее мечтаний. Я знаю это. Она - мое все. Без нее для меня нет реальности. Как это я не услышу стука этих каблучков по коридорам, как это я не буду видеть взгляд этих глубоких синих одиноких глаз, о нет, это сродни смерти. Я пойду туда, куда и ты. И я найду Линду! Она самый нежный человек, которого я когда- либо знал. Самый ранимый и умеющий любить. Я не смогу оставить ее. Я опьянен ею.
  Максим стоял и молча смотрел на Арса. Его взгляд был полон отвращения и злости. Благо, что Арс был занят в этот момент воспоминаниями о своей любви и не замечал этого.
  - А причем здесь я? Чего ты не пошел за ними? Туда, куда пошли Дениел и Линда.
  Арс замер. Он выпрямился и смотрел на Макса, желая что−то ему сказать, но, в то же время, боясь.
  - Макс!
  Максим резко отвернулся и отошел от Арсения.
  - Ведь ты идешь последним. Я думал...
  Макс резко повернул голову и посмотрел на Арса так, что у того подогнулись колени. Этот взгляд будто сбоку головы Максима просто впился в Арсения, да так, что он просто захотел провалиться.
  - Что, идешь на подстраховку своей благоверной? Своей "извечной любви"? - язвительно сказал Макс.
  Тот лишь молчал в ответ. Он не знал, как реагировать на этот выпад, может ему стоило уйти от Макса и просто начать свой путь самому. Арс уже даже стал жалеть, что подошел к нему. Но он был слишком слаб, а вот Максим, он был совсем другим. Арс знал, что только с ним в компании он осилит путь.
  Максим заметил всю эту неразбериху, которая творилась в Арсение.
  Как всегда, его настроение поменялось вмиг, он оживился, тень грусти спала с его лица, и он быстро подскочил к Арсу.
  - Ты не ошибся, дружок. Ты должен бежать отсюда. Бежать за своей гордой дивой. Оставить все, чтобы прикоснуться к мечте. Неважно, чьей судьбой живет она. Каждый день что−то может поменяться. Линда любит играть роли.
  - Но только не в любви, - твердо перебил его Арс.
  Макс поднял бровь. Арс в ответ же просто поднял руку, желая отгородиться от него и его слов. А солнце все манило их, обдавая теплотой.
  Арс замер и посмотрел обратно, в начало туннеля, откуда он стал догонять Максима. Немного замечтавшись, он произнес:
  - А знаешь, когда человек на Земле переживает клиническую смерть или что- то наподобие, многие видят это, этот свет, - Арс повернулся к Максиму и указал на свет впереди них, который грел и лишал эмоций, иллюзий, желаний, просто согревал и манил. - И часто, когда кто−то стоит здесь и уже даже хочет туда, к свету, появляется образ, рука, которая оборвет это, потащит обратно, - глаза Арса выпучились.
   Он и сам ждал эту руку. Макс захохотал. Его насмешливый смех разрывал пространство вокруг них.
  - Еще заплачь! - стал он хлопать Арса по плечу. - Дурак! Нам там нечего делать больше, - и Макс указал пальцем на путь позади. - Потому что они там, - подмигнул он Арсению. - Меня позади больше ничего не держит. Моя любовь уже умерла. Я иду дальше, за ней. Это жестокая любовь, но у меня, как и у тебя, кроме нее, больше ничего нет. Пойдем, Арс. Доверься мне. Линда придет за мной. И ты снова ее увидишь. Даже если в ее сердце не живет любовь к тебе, ты хотя бы встретишься с ней.
  Вдруг с Максима свалился в небытие этот образ шута, пришедший к нему на пару минут. И он стал ужасно серьезным. По его телу прошла дрожь.
  - Ты ведь любишь ее. Ты всегда любил ее. Почему ты это не показывал? Лишь когда все уже ее забрало, ты, как дурак, бежишь следом?
  Арсений задумался над его словами. Затем отряхнулся и молча пошел на свет сам. Макс побрел за ним.
  
  ***
  
  Фиций заскочил в комнату. Невысокий поджарый человек в черных развевающихся одеяниях стоял к нему спиной, всматриваясь в свое отражение в зеркале, любуясь собой, обновленным.
  - Что, передумал? Пойдешь со мной? - обратился к нему последний, даже не оборачиваясь.
  - Почему ты не сказал мне обо всем сразу? Ты таил это все столько лет! Ты же мой брат! А я твой лучший друг, что бы там ни было.
  - А что я должен был сказать?
  - Правду. О том, что любишь ее. О том, что хочешь вернуть сына и свою принцессу. О том, что ты вытворил всю эту авантюру лишь бы выдернуть ее из Организации. Зачем ты скрывал от меня лучшее в себе?
  Стоящего у зеркала передернуло. Фиций продолжил.
  - Я твой брат. Я пошел бы за тобой, если бы узнал всю правду. Я бы пошел за тобой так же, как и ты всегда шел за мной.
  - Я никогда не ходил за тобой, Фиций. Не льсти себе, - зловонно ответил человек в черном. - Я лишь хотел знать, где Линда. Как ты думаешь, она все еще любит меня, своего вампира? - загадочно спросил Альберт Фиция, поглаживая свое лицо, и, наконец, повернулся к нему.
  Тот лишь промолчал в ответ.
  - Твой бывший слуга уже пошел следом за вашим сыном. Он тоже любит ее и хочет побороться за ее сердце.
  Немая злоба проступила на лице Альберта. Руки едва заметно сжались в кулаки. Он сплюнул и двинулся к брату. Его походка и все его естество были полны уверенности и сумасшествия.
  - Когда-то я дал ему власть, о которой он не смел даже мечтать. А он профукал это все, безмозглый идиот. Он не стоит того, чтобы мы сейчас вспоминали о нем. Так что до Арса мне по большому счету, наплевать. Я его раздавлю.
  - Плевать на Арса, да? А до Максима? Твоего сына?
  - Не понял вопроса.
  - Ты разрушил его любовь. Ты убил его дважды. В первый раз, уничтожив Светлану, а во второй- сотворив его копию Тиграна. Ты почти свел его с ума! Ты превратил его в монстра!
  - Не смей! Я его отец! Я лучше знаю, что ему надо! - вышел из себя Альберт. - Я дам ему все. Деньги, славу, желание жить, я верну ему семью. И самое главное: я оставлю в прошлом все его страдания. Я помогу ему подняться из пепла и стать счастливым.
  - Счастливым или пустым? - развел руками Фиций. - Ты хочешь сделать его счастливым, заставив его заплатить определенную цену. Но ты не спросил его, согласен ли он ее заплатить. Ты хочешь заставить его все забыть ценой его любви. Ценой его части. Ценой его жизни. Ты отнимаешь у него самое главное. Его выбор.
  - Не утрируй, брат. С чего ты взял, что эта пресловутая любовь была ему нужна? Ему нужны родители. Я и Линда. Он так давно уже не жил с нами. А вернее, никогда. Что касается Светланы, она разрушила его жизнь еще до меня. Я просто вынужден был вывести ее из игры. Для этого я и постарался на время побороть состояние транса в Сергее, чтобы они оба погибли в тот момент. Понимаешь?
  - Не знаю, кто разрушил жизнь твоему сыну: Светлана или ты сам. Но она хотя бы сделала это неосознанно. Я не дам тебе находиться очень близко к нему.
  - Хорошо, брат. Будешь сам с ним жить, - подмигнул Альберт Фицию.
  - Нам пора, брат. Давай поспешим. Я к сыну, а ты - к племяннику.
  И, махнув полой своей черной накидки, недостающей до пола, Альберт стремительно покинул помещение. Фиций замер. Через несколько секунд его брат вернулся.
  - Без меня Организация может пасть. Но я не могу не пойти...
   В ответ на это Альберт лишь протянул Фицию бокал из старого серебра.
  Фиций послушно взял его. Альберт осушил свой залпом и растворился в воздухе. Ни секунды более не сомневаясь, Фиций сделал то же самое.
   Комната осталась пустой. Лишь в зеркале мелькали непонятные блики, похожие на две удаляющиеся светлые точки.
  
  And let the truth be said...
  
  ***
  
  Часом ранее по дороге к Альберту у Фиция в голове явственно всплыли воспоминания о его последнем разговоре с Дениел. Он помнил ее чистые глаза, полные тоски, боли, разочарования вперемешку с болью и надеждой. Он помнил ее манеру опускать голову и, отворачиваясь, возводить глаза к небу. Фиций сжал кулаки и полностью окунулся в эти крохи воспоминаний.
  − Пойми, он не остановится. Единственная возможность, как мы решили с Арсом, просто потакать ему и не дать выйти из этого образа. Так он хотя бы безвредное гнилое существо, помешанное на идее того, что он и есть тот вампир, которого любила его жена, что он и есть Арсений в прошлом, и что он занимал его место, а не наоборот. Он называет сейчас Арсения своим былым слугой. Тебе лучше не видеть, как меняется выражение лица моего брата по крови, когда он об этом всем вспоминает. В такие моменты я начинаю вновь бояться, что в нем могут проснуться былые инстинкты и зло. Но, как видишь, этого не происходит. Арс умеет ждать, терпеть и он понимает, что любая ошибка, ход не в ту сторону, и последствия могут быть просто необратимы.
  − А что если вы ошиблись? Зачем ему подыгрывать? Это ведь может быть бесконечно. Или, в конце концов, он вас в чем-то перехитрит и уничтожит то, что вам дорого более всего?
  Фиций устало улыбнулся.
  − Все мы были счастливы до появления этого мерзкого завистливого червяка. У него очень серьезные проблемы.
  Брови Дениел поползли вверх. В ее глазах читался немой вопрос: какие? Фиций ответил на него.
  − Тебе ведь знакомо понятие раздвоения личности?
   Дениел кивнула.
  − Так вот, все, что ты знала до этого, это просто ничто с проблемами Альберта. Он, скажем так, − Фиций замялся. − Любитель смены образов. Он настолько завидует другим людям или хочет быть на них похожим, что сам того не замечая, превращается в точные копии других. Создание копий другого из самого себя − это его призвание. Он может быть кем угодно, но всегда он там, где этот кто-то другой может навредить. Так было ранее, по крайней мере. Пока он не добрался до семьи моего брата по крови. Мерзкий червь!!!
  Глаза Фиция наполнились кровью и стали черного цвета. Лицо застыло в гримасе злобы и побледнело в сотни раз. На нем обнажились синие вены. Дениел отпрянула в ужасе. Она никогда не видела в стенах Организации такого кошмара. Еще и в кабинете ее Главы.
  Фиций, тем временем, успокоился.
  − Ты говоришь, брата по крови. А кто это? У тебя есть брат?
  − Брат... брат... Брат не в том смысле, в котором это обычно понимают люди. А в гораздо более глубоком и важном для меня. Брат по ощущениям, по судьбе, по жизни, по общему горю и награде. Мой брат − Арсений. Мы знакомы с ним уже очень долгое время. Давно мы встретились в Организации.
  Мерзкий червь Альберт! Когда Арс встретил его впервые, это был хилый прыщавый выскочка низкого роста с ядовитым взглядом. По сравнению со статным и прекрасным Арсением в то время он был просто жалок. Уже тогда можно было заметить его злобу и ненависть, то, как он смотрел на его жену и облизывался. Его кровавые алчные глазки не сводили с нее взгляда. Он мечтал обладать ею, прикасаться к ней своими грязными руками.
   Но Арсений, не смотря на всю свою проницательность и нрав, оказался слишком благороден и не мог увидеть всего этого зла, этой подлой змеи, которая прижилась в их замке. Нет, он жалел Альберта. Он позволял ему многое. Он дал ему силу и власть, о которой та ничтожная кочерыжка даже не смела мечтать. И как обычно бывает, чем больше добра мы делаем человеку, тем большим злом он нам потом все возместит. Ну не бывает так: чтобы добро победило в таких людях зло их сердца. Чем больше Арсений делал добра, тем злее становился Альберт.
   Потому что в нем самом никогда не могло быть подобных качеств. Он завидовал Арсению. Он ненавидел его, презирая самого себя и свою неспособность стать им. И каждый день в нем все более зрела его болезнь. Сам того не осознавая, он захотел превратиться в моего брата... Он не просто захотел отобрать у него все. Нет! В некоторые моменты он начинал представлять себя им. Даже не просто представлять, − Фиций сбился. - Он, Боже, как это мерзко! Он был им! Для себя самого! Это страшно, ужасно и не поддается объяснению. Но это так! Он уже был не самим собой. Не Альбертом, а Арсом. Он представлял, что Арс - его подданный. Он поменял их местами в своем рассудке. Хотя, он просто лишился рассудка. Не заметить это было невозможно. Но Арс жалел его. Он оставил его в замке и решил его лечить. Помочь ему избавиться от этого его душевного недуга или овладения демонами, как он думал. Потом впоследствии он всю последующую жизнь жалел о своем решении. Потому что прошло время, и Арс оказался выкинутым за борт всего. Своей семьи. Памяти. Своего имени. Своего положения. Теперь он боится, что никогда больше не сможет вернуть все свое. То, что у него украли. Теперь он вынужден жить под маской, потому что если Альберт начнет сомневаться в том, что он и есть Арсений, все может стать еще хуже.
  Дениел замахала руками.
  − Это просто бред, этого не может быть. Все можно повернуть вспять! Да и что Альберт может сделать?
  − Он убьет все, что Арс любит.
  − А что Арс любит?
  − Свою жену и сына. И меня. И тебя.
  − Меня? Почему?
  − Я расскажу тебе об этом позже.
  − Пока Альберт верит в то, что он - это Арс в прошлом, жена Арса и его ребенок в безопасности. Арс не будет вмешиваться, пока не придет момент.
  Именно его жена, его Ангел показала ему путь к Свету. Он как росток пытался пробить асфальт для того, чтобы дотянуться хоть кончиком пальца к добру, как бы оно его не жалило. Он кричал, он терпел, потому что это очень сложно: выйти из темноты, из собственного мрака, побороть зло, заключенное внутри тебя. Но он это сделал. Он дотянулся. Он вырвался из плена своих инстинктов, из Тьмы. Ради нее. Теперь он работает в Организации и является ценным посредником в общении с Темными. Но многих из них он действительно жалеет, понимая их путь боли и страданий. А некоторых ему не то, что не жалко, он их ненавидит, но опять же связан по рукам и ногам и не может уничтожить это зло, состоящее только из зла и агрессии. Он пленник. Пленник всего. Альберта. Организации. Своего прошлого. Единственное, что заставляет его жить дальше, не терять веру и быть счастливым, − возможность находиться рядом с женой и сыном. За это он готов отдать все. Без этого у него ничего не останется. Это смысл его жизни. Он делает все, чтобы быть рядом с ними. Пусть не постоянно, но косвенно. Чтобы хоть краешком глаза видеть их. И ради этого он готов лгать, терпеть, выдавать себя за другого.
  − От этого с ума сойти можно.
  − Да, наверное. Но Арс пока весел. Он еще живет надеждой и верит, что придет день расплаты. Он по−своему счастлив в своей надежде.
  − А ты? Почему ты здесь? Почему ты поддержал Арса?
  − Я? − тыкнул на себя пальцем Фиций. − Нет. Нет. И еще раз нет. Я ему сочувствую, но до его семьи мне почти нет дела. Я борюсь за другое.
  − За что же?
  − За счастье своего ребенка.
   − Как ты живешь со всеми этими тайнами? Не думала, что в Организации столько проблем и недосказанности.
  Фиций вздохнул.
  − К сожалению, жизнь полна сложностей. Я ничего не могу исправить.
  − А кто твой ребенок? И почему ты это все рассказываешь именно мне?
  Фиций отвернулся.
  − Пока я не могу сказать. Вскоре ты сама все поймешь. Позволь продолжить мою историю.
  − Конечно, пожалуйста, − кивнула Дениел и присела.
  Она уже была не в состоянии стоять от перегрузки информацией.
   − Шло время, Альберт "лечился", лежа в кровати и обдумывая свои мерзкие планы. Арс ни о чем не подозревал, и тут в один совсем не прекрасный день его жена забеременела.
   Он ликовал. Он был счастлив. Он готов был носить на руках весь мир и положить все к ее ногам. Все были счастливы, что сказать. Все, кроме Альберта. После того, как эта новость распространилась по замку, он пропал на долгое время. И вернулся. Но не с целью радоваться и поздравить их с рождением ребенка. Он привел с собой тех, кто давно собирался уничтожить Арса.
  Вскоре эти твари налетели на них и попытались убить их. Жена Арса бросилась из окна, а его через много лет безжалостно уничтожили.
  Дениел ответила ему.
  − У меня, почему−то нет зла к Альберту. Он раб своей болезни и мне его жаль, − расстроилась Даниэла.
  − Я все понимаю. Но его болезнь не касается только его. Его сущность портит жизнь другим. Она его душит. Эта мерзкая тварь не смеет косить под моего настоящего брата по крови и продолжать забирать у него его честное имя и все, что ему дорого. Он мечтает стать отцом сына Арса и мужем его жены.
  Дениел стояла молча. Затем она задала неожиданный вопрос.
   − Как я могу тебе верить?
  − А смысл мне врать?
   − Может быть, ты защищаешь Арса.
  − Зачем? - развел руками Фиций. - Впрочем, я ничего тебе не докажу. Он тоже будет молчать. И я даже не скажу тебе, кто его сын. Потому что обещал ему это. Я просто расскажу историю. О Дракуле и Дракуле. Дракуле, Владе Тепеше при жизни. И Дракуле после смерти законного владельца этого имени.
   У Дениел по спине прошел холодок.
  − Все думали, что это Арс вернулся. Но после его смерти у него был совсем другой путь. Тот человек, который вернулся вместо него, совсем уже не был им. Мистер Дракула, как говорят, уже не тот. Понимаешь, в чем вся загадка этой истории? Я процитирую тебе то, что говорит современность и внесу некоторые поправки согласно с моими знаниями.
  "...***1
  Трагедия в Поэнари
   Стоит сказать, что единственным существом, которое Дракула действительно любил, была его жена, повсюду следовавшая за Владом и готовая разделить все его радости и невзгоды. Она находилась вместе с ним в башне крепости, стоящей на высоком утесе, когда замок окружил неприятель.
   Влад кинулся вниз, к воротам крепости, которые уже не могли сдержать напор рвущихся во двор предателей, одержимых жаждой расправы над деспотичным владыкой. Супруга князя, стоя на балконе, с замиранием сердца наблюдала за неравной схваткой, разворачивающейся далеко внизу. Видимо, предатель находился и в стенах твердыни, так как ворота были уже распахнуты, и неприятельская волна хлынула внутрь. Она не заметила, как Влад, видя неминуемое поражение, незаметно отступил обратно в башню и бросился наверх, чтобы спасти себя и свою возлюбленную...
  Возможно, всего лишь несколько секунд не хватило Тепешу, чтобы добраться до балкона, на котором стояла любимая. Когда Влад выскочил на него, там уже никого не было, а распростертое тело супруги лежало на мощеном дворе крепости. Не желая доставаться предателям, она предпочла смерть жизни без любимого, храброго воителя, верной опоры и надежного защитника.
  ... в честь нее теперь названа река Аргес, иначе называемая рекою Принцессы".
   До своей смерти Элизабетта, жена Дракулы, смогла успеть отправить своего сына Мирчу из замка. Он воспользовался секретным ходом, предусмотрительно созданным Дракулой во время строительства Поэнари. Впоследствии Мирча в течение нескольких лет вел партизанскую войну с венграми−католиками, был пойман и казнен.
  А теперь задумайся, Дениел. Дракулу убили. Он умер нечеловеческой смертью. И после нее прямиком отправился в Организацию, правда, после определенных пыток самого себя для перехода к добру. В принципе, это заняло у него пару столетий. Последней каплей было приглашение Изабель на службу туда. Он обязательно должен был отправиться за своей женой.
  А кто же тогда, после смерти графа делал все эти мерзкие поступки, пользуясь его личиной?
  ... "Вскрыв захоронение Влада в монастыре Снагов, монахи не поверили собственным глазам. Лишь мусор да ослиные кости валялись на дне гроба". ***1
   Интересно, кто мог так поглумиться над его могилой, правда?
  ..."Именно с этого момента закончилась слава Влада Тепеша, полководца и господаря, и началась недобрая слава Дракулы − вампира, князя Тьмы".
  ... " в народе заговорили, что Дракула вернулся, чтобы исполнить свою клятву, данную дьяволу, и жестоко мстит человечеству ... Не стоит забывать, что в 15−17 веках упырем называли колдуна - чернокнижника, вступившего в сговор с дьяволом ради мирских благ и нуждающегося в свежей крови для совершения черных магических ритуалов".***1
   Настоящий Дракула никуда не возвращался. Настоящий Влад был уже в другом месте. Вместо него, украв его имя в попытке украсть у него не только власть и статус, но и самое главное, его семью, уже вернулся не Влад, а какой−то просто Владик.
  Арс носит в себе эту печальную тайну, опасаясь за других. Он пытается нечасто вспоминать о том статусе повелителя, который у него когда−то был.
  "Влад стал настоящим национальным героем − еще бы, остановить огромную ... армию могучей Оттоманской империи, вторгшейся в самую глубину Центральной Европы, которой мало кто мог противостоять.
  Фактически Влад Тепеш был тем заслоном, последним бастионом, который до последнего удерживал захватчика от разорительного вторжения в славянские земли, неся при этом колоссальные потери ... тем не менее, это стало началом конца. Влада погубило то же, что и многих других властителей до него, независимо от их силы и могущества, − простое предательство".***1
  Его трагическая судьба является для меня показательной. Да, возможно, как и я, позднее, он мог тогда, при жизни остановить предателя. Но его величие не позволило ему заметить низость. Чернокнижник, который пришел ему на смену, привнес в образ Влада ужасную неправду.
  "... Утверждали, что он способен превращаться в летучую мышь, в огромного волка, в колдовской туман... Что он владеет самыми черными заклятиями, которые только известны миру".***1
  Я знаю Арса. И я знаю его прошлое. Он никогда бы не набирал армию черных тварей себе на службу. Но... теперь ....
  "... как бы то ни было... Дракула является господином и повелителем всякой нечисти".***1
  Дениел молчала. Фиций, тем временем, перекинулся на другую тему.
  − Ты скучаешь по Дарию? Как ты думаешь, кто из нас может быть на этом посту более эффективным?
  − Честно? Наверное, вы. С вами Организация реформируется. И я не скучаю. Мне некогда. Я люблю Максима и это для меня весь мир.
  − Да, ты права. Просто этот Дарий... Понимаешь, ему тоже отведена роль в моей истории. По моему мнению, он вообще какой−то законченный педофил. Раб своих иллюзий и желаний. Я всегда ненавидел его режим, его нежелание нововведений. Он никогда не хотел работать на благо Организации, ее развития, нет. Он хотел власти и тебя. Этот старик хотел тебя, маленькое дитя! Я не мог просто наблюдать за этим, но мне приходилось. Слава Богу, его уже сейчас здесь нет. Ранее Дарий совсем не был таким. Хотя, я даже не знаю, что хуже. Помешанный служитель Церкви, сам не понимающий себя и свое призвание и ведущий двойную игру или мерзкий старый сухой Глава Организации, зацикленный на своей иллюзии прошлого.
   Ранее, когда ты жила во Франции, в Лотарингии, он подумал, что ты - его возлюбленная, которую Святая Инквизиция сожгла на костре. А все, потому что твой возраст совпадал с годом ее смерти, и ты чрезвычайно напоминала ему ее. Конечно же, напоминала!
  И ведь именно по его вине, отчасти, ее и уничтожили. Эта тварь Альберт, у которого были свои счеты с Аделардом, Дарием в прошлом. Он подставил ее. Вот и все. Так мы с ним и познакомились.
  Знаешь, почему ты так напоминала Дарию его огневолосую возлюбленную? Ведь она - твоя мать. Мать Мартины. А я - твой отец...
  Воцарилась пауза.
  −...С твоей матерью, Аурель, у нас были прекрасные отношения. До того, как их не разрушили. Зародилась ты, но мы вынуждены были передать тебя в руки ее служанки через месяц после твоего рождения. Она должна была вывезти подальше от Саргемина и найти добрую женщину, которая бы согласилась тебя воспитывать, любить и ухаживать за тобой. И, как и твоя мать, она должна была заниматься травами и целительством. Мы еле успели обезопасить тебя. Эта гнусная тварь Альберт... Он хотел насолить Аделарду за то, что тот боролся с его мерзкими тварями, этим Темным отродьем. После того, как он подставил и уничтожил Арса, он забрал все самое дорогое и у меня. Я не собирался переходить на его сторону, хоть сам был вампиром. В итоге, я погиб в страшных муках, − у Фиция от этих воспоминаний на лбу выступил холодный пот. − Как я устал, − едва слышно вымолвил он. − Как я устал носить все это в себе столетиями. Твою мать сожгли на костре. Мы даже не видели, как ты растешь. Альберт отнял у нас тогда все. Твоя мать была яркой женщиной, ей все завидовали. И всегда мечтали уличить в ереси. Он лишь помог им.
  К сожалению, я так и не встретил твою мать до сих пор. Я ищу ее и не могу найти. Наверное, не найду уже никогда. А Аделард...
   Твоя мать встречалась с ним. Он был просто нашим прикрытием. Она никогда не любила его. Она просто хотела наладить контакты с Церковью и войти в доверие. У них никогда не было интимных отношений. Он был ей противен. Она любила меня. Аделард был слеп, как и Дарий. Он был так уверен в своем уме и проницательности, что не хотел ничего исследовать, внедряться в детали, понимать суть вещей. Он был самовлюблен и глуп. Тупой умный Дарий.
  Дениел попятилась.
  − Ты знаешь, я ничего не чувствую сейчас, когда ты об этом рассказываешь. И не потому, что я не переживаю. Просто я не хочу больше бороться, злиться, мстить. Я хочу просто простить и отпустить. Я хочу быть пустой. Все это произошло задолго до того, как я родилась теперь. Почему вы не разобрались со всем сразу? Ты хочешь от меня помощи в истреблении Альберта, "папа"? Тогда ты не к тому обращаешься. Понятие зла более для меня недопустимо. Я больше не хочу крови. Я не хочу насилия и агрессии. Я выбрала новый путь. И каким глупым бы он тебе не показался, это моя жизнь и мой выбор.
   Фиций быстро подошел к Дениел и обнял ее за плечи. Она поддалась, опустив взгляд грустных глаз на пол.
  − Ты права. Ты и не должна этого делать. Месть и преступления, совершенные в состоянии аффекта бывают такими, от которых уже не отмыться. Это не твоя война. Я просто хотел, чтобы ты знала правду. Мне, наверное, так легче. Еще я очень хотел предупредить тебя о твоем враге. О нашем общем враге. О том, насколько он хитер и коварен. О том, насколько он способен забирать самое дорогое. А ты, конечно же, ты не должна вмешиваться. Я понимаю твою пустоту. Ты устала страдать. Все это перешло край твоей души. Поверь мне, я защищу тебя. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, и он не добрался до тебя и твоей любви. Это не твоя война и не твои счета.
  Дениел вздохнула и посмотрела на Фиция. Он удивленно посмотрел в ответ. Она увидела, что в его взгляде не было лжи. Только усталость и та же пустота, что и у нее.
  − Получается, что мы всю жизнь жили в обмане и неведении?
  − Я шел всю жизнь к этой правде и этому разговору.
   Фиций слегка дотронулся до волос Дениел.
  − Но благодаря тебе мы больше никогда не будем жить во лжи. Наступит момент, когда придет пора правде выйти на свет. Тогда, когда все будут к этому готовы, и ты сделаешь это. Ты расскажешь все тем, кто больше всего нуждается в это сейчас, находясь в состоянии затуманенного сознания. Тем, кто наиболее нуждается в открытии правды и своих сердец.
  Ты расскажешь все себе, Дениел, Линде и Максу. А потом уже всему миру. И даже мне, если я это забуду. И нам снова предстоит столкнуться с нашим древним сумасшедшим врагом.
  − Я считаю, что ему надо просто помочь стать счастливым. Он самый несчастный из нас.
   Фиций улыбнулся и покачал головой.
  − Ты как твоя мать. Как Арс когда−то.
  И он сжал руку в кулак.
  − Он болен. Он давно забыл, кем он был рожден, кто он такой, как его зовут на самом деле и какова его миссия на этой планете. Он сошел с ума от примерки на себя образов. Он уже, наверное, сбился со счета. Ну, я уж точно. − Фиций сплюнул. − Но знаешь, он был так завистлив, и душа его оказалась настолько черна, что, оказавшись рядом с самым чистым и светлым, взаимным чувством на земле, он не смог его не испортить, и это свело его с ума. Из подданного, которого Элизабетта, жена Влада не замечала, который был ей омерзителен, он выскочил в своего хозяина. И сам поверил в это. Подставив его, он сейчас представляет, что он Арс в прошлом. А Линда - его женщина и у них общий сын.
   Дениел замерла.
   − Линда? Линда − жена Арса?
  − Уже нет. Это было в далеком прошлом, − процедил Фиций.
  − Арсений думает, что он еще сможет вернуть Линду, что она снова станет его женой. Я еще никогда не видел, чтобы мужчина так любил своего ребенка, как Арс любит сына. Жаль, что Линда не разделяет его чувств. Всех чувств ... Мы называем себя братьями по крови. Но это неправда. Так же мы не друзья. Мы никому не говорим правду. Мы говорим, что у нас один Создатель. Все думают, что это тот вампир, который нас когда−то укусил. На самом деле, это Альберт. Он уничтожил все, что было нам дорого. Он сделал нас братьями по этой трагедии. Не больше, и не меньше.
  − Но правда же все равно когда−то восторжествует!
  − Не уверен. Я почти уверен в нашем поражении. Никто не знает, что будет следующим в его голове. У Арса и Линды он украл самое дорогое − их любовь. Как и у меня когда−то. Теперь Линда даже не смотрит на Арса. Она его не узнает, а он не может оторвать от нее глаз. Она родилась со стертой памятью. Она думает, что ее вампир − это этот Дракула. Этот новый Влад. Но Арс не может отпустить ее, как земля не может не видеть рассвет. Он вечно будет следовать за ней.
  И Фиций сжал руки в кулаки. На его губах всплыл мертвый блеск. А глаза налились кровью.
  − Мы лучше, чем он. Мы не собираемся ему мстить. Пусть просто уходит. Надо просто сдаться. И пусть любовь победит.
  Фиций расхохотался над этими словами Дениел.
  − Ты действительно думаешь, что любовь всех спасет? Почему она тогда не спасла других? Почему не спасла меня с твоей матерью? Почему не спасла Свету? Почему не спала Арса и Линду? Ты веришь в свою любовь? Чем она отличается от нашей? Ты веришь в Макса? Понимаешь ли, любовь нельзя отделять от объекта. Твоя любовь зависит и от тебя, и от Макса, и от внешних факторов.
  − Да, мы выдержим все. Он меня не предаст, никогда.
  − Ну, как знаешь, я очень на это надеюсь. Скоро увидимся. А сейчас мне пора по делам, − слегка улыбнулся ей Фиций.
  Дениел задумалась. Она хотела рассказать о том, что несколько дней назад познакомилась с Тиграном и описать свои чувства к нему, но она не смогла выдавить из себя ни слова. Обнявшись, они попрощались.
  Оправившись от воспоминаний, Фиций обнаружил, что стоит один во тьме на пустой улице.
  − Да, доченька моя. Он нашел другую возможность. Предала его ты благодаря таланту этого любителя копий. Хоть и не по своей воле, но Макс теперь в руках этой мерзкой твари.
   И Фиций быстрее устремился вперед к Альберту с желанием присоединиться к тому в его следующем путешествии.
  
  ***
  
  Арс весь в слезах заскочил в кабинет Главы Организации. К его удивлению, обычно серебристое длинное помещение с продолговатым столом посередине, было чрезвычайно пустым и обтянутым черной тканью на стенах. Фиций стоял в пустом кабинете у камина вдали от Арса, которого ранее и в помине там не было.
   − Я в трауре, −спокойно сказал Фиций и обернулся к нему.
   Он был одет в черный приталенный длинный пиджак, черные брюки и рубашку такого же цвета, застегнутую у горла. Ни один мускул на его лице не шевелился. Синяки под глазами сгустились, а взгляд помутнел. Он явно не спал последнее время и предпочитал предаться забвению. Присев, Фиций выпрямился и подбросил в камин дров. Искры огня взвились, и он тяжело выдохнул. Глаза Арса округлились и застыли.
  Арс стоял в пальто, небрежно наброшенном на его костюм. Он бы мог в знак солидарности постоять молча с Фицием, но сегодня был не тот день. Он решил дать брату лишь минуту, чтобы тот пришел в себя и разъяренно, покачиваясь, начал к нему придвигаться.
  − Я хочу, чтобы Организация пала. Пока нет достойных для управления ей. Я опять оказался законченным глупцом. Тогда, с Аурель, мы хотя бы спасли нашу дочь, а сейчас я вот этими руками провел в Организацию посланника этой мерзости, − промолвил тот, преспокойно продолжая подкидывать дрова в костер.
  Затем он обернулся, посмотрел на Арса и стал приближаться к нему, не отводя взгляда. Две высокие стройные фигуры все сокращали расстояние между собой и остановились посередине комнаты. Они вцепились друг другу в плечи. Арс был сам не свой. Его глаза горели, а руки были холоднее льда.
  − Дай ... дай мне пойти к нему, − злобно прошипел он в ухо Фицию.
   Тот лишь отмахнулся от него и отошел в сторону.
  − Не время! Не сейчас! Не в этой жизни!
  − Жизни?! О чем ты говоришь?− со слезами на глазах заорал Арс.
  Его крик был наполнен болью и страданиями. Трясущимися руками он стал тянуться к Фицию, тот схватил их. Давясь своими слезами и слюной, Арс все же вымолвил.
  − Ты уже знаешь, да?
  − О чем? О том, что Макс покончил с собой, да?
  − ДА?! И ты спокойно говоришь об этом?!
  − А почему нет? Я бы поступил так же, на его месте.
  − Неделю назад убили твою дочь! Затем Линда ушла из Организации, теперь Макс убил себя! А ты!!!! А ты!!! Да ладно... Ты! А эта мерзкая тварь до сих пор живет на свободе. Эта мерзкая тварь до сих пор дышит и ЖИВЕТ!!!!!
  Арс стал мотаться по кабинету с нечеловеческими криками боли. Боли его души. Он кидался о стены, разбивал руки до крови. Он просто хотел убить себя или болью физической задавить боль душевную.
  − Иди за Максом. Просто иди за ним. Он выведет тебя и к этому червю и к твоей жене.
  −А ты все планы строишь. Все гибнут, а ты как мерзкий Дарий все вынашиваешь что−то!
  −Я не идиот Дарий! Я жажду крови!
   И они взвились вверх в битве, выкрикивая обидные фразы друг другу. Через некоторое время, обессилев, оба снова оказались на полу кабинета.
  − Зачем нам с тобой воевать? Не будем дураками, − едва слышно прохрипел Фиций.
  − Ты только что оскорблял меня и моего сына. Ты говорил, что отберешь его у меня, ты говорил, что я не достоин Линды, что я и мой сын − изгои, ничтожества, которые не умеют бороться за свою любовь. И теперь ты такое мне шепчешь. Ты, ты! Ты, который сам молил меня все эти годы не сметь соваться к Линде, Максу и Альберту.
  − Ты ни при чем, − отмахнулся от него Фиций. − Я просто зол на Максима. Он раздражает меня. Он не стал бороться за свои отношения. В первый раз он пал от своих сомнений и предал Мартину. В этой жизни он отвернулся от нее и дал случиться беде. Мне в какой−то момент стало казаться, что он не достоин ее и ее любви, потому что такой же бесхребетный, как и ты.
  − Да пошел ты! - откинулся Арс и едва слышно заплакал.
  − Что ты делаешь? - кинулся к нему Фиций. - Сколько можно рыдать? Ты еще успеешь. Не медли. Ты должен успеть, чтобы знать, где он будет. Срочно! Иди!
  Арс, всхлипнув, сжал губы и кивнул Фицию. Он хотел покинуть его кабинет, но тот задержал его в последний момент. Фиций ринулся к Арсению и схватил его за плечи снова. Глядя прямо ему в глаза, плюясь, он стал говорить железным громким голосом.
  − Стой! Стой, Арс. Только пообещай мне! Пообещай мне, слышишь, − он стал трепать Арса как куклу. − Как только ты почувствуешь, что настал тот момент, когда ты не можешь больше терпеть, когда ты не можешь более выдержать всего этого, когда ты не сможешь более бороться с собой и своими чувствами, ТЫ УЙДЕШЬ. Ты уедешь так далеко, что при всем твоем желании, ты даже сам их не достанешь!!! Иначе ты все испортишь! Верь мне! Верь мне, брат!
  Арс вырвался из его рук и повалил Фиция на пол. Он бил его и не мог остановиться. Затем резко отпрыгнул и с ужасным воем, кинув хищный взгляд на Фиция, Арс махнул полой плаща и кинулся в прыжке в окно. Через секунду на его месте остались лишь осколки от разбитого стекла.
  В голове лежащего Фиция пронеслось:
  " А ведь Максиму так повезло. Он не мучился, как бы это ни было странно сказано. Он потерпел после смерти Дениел лишь неделю. И действительно совершил мужество: отпустил ее с надеждой встретиться опять. Он дал ей право выбора.
   Если моя дочь пройдет все испытания в будущем, она встретит его и ей будет намного тяжелее− так же дать ему выбор и отпустить не мертвого человека, не фантома, а живую любовь в плоти и крови. Но только свободный выбор сможет им помочь...".
   Фиций, не меняя взгляда, поднялся, поправил на себе одежду и промолвил в пустоту:
  − Настанет время, когда правда придет. И тогда тебе придет конец, мерзкий червь, боящийся света. Теперь я буду играть твоими методами, − и он стремительно покинул кабинет, даже не кинув на него взгляд напоследок, и направился к Альберту на их последнюю встречу.
  
  ***
  
  − Привет, мразь. Я давно слежу за тобой. Ты думал, что настолько хитер и ловок, что никто не догадывается о твоей двойной игре? - Майк развернулся на каблуках и пристально уставился на человека, стоящего к нему спиной возле стены в темном подвале.
  Тот стоял не двигаясь.
  − Что, воды в рот набрал, мерзкий, низкий, "Глава Организации"? - на последних двух словах Майк сделал ударение и подавил легкий смешок, исходящий из его груди.
  Стоящий неподалеку от него человек медленно, при свете одной единственной свечи, стал поворачивать к нему голову, не меняя при этом положения тела.
  − A где же твой брат? Альберт! Эй? Альберт?! Ты где? Выходи, не прячься! - издевательским тоном продолжил Майк и, наконец, расхохотался.
  Фиций, стоящий все время у стены, умело присел на пол и прислонился к стене, неестественно поджав под себя длинные ноги таким образом, что они будто сложились вдвое.
  − Признаю, ты просто мастер трансформации. Твоя способность перевоплощаться в твоего якобы "братца" Альберта перед Темными в те краткие разы, когда они тебя видели, просто впечатляет.
  Признаться, я давно уже раздумывал: ты просто сумасшедший, и это у тебя проявляется в виде приступа или ты действительно сознательно так себя ведешь? Ну да! А кто подумает на тихенького скромного Главу Организации, на этого сдержанного маленького человека, у которого есть брат, − исчадье ада, гадкий чернокнижник, − которого он так любит. И которого, − что самое смешное, − никто никогда не видел. Хотя, как и каждый псих, наверное, ты хочешь, чтобы тебя заметили. Ты наслаждаешься, когда играют по твоим правилам и попадают в твои ловушки, и ты просто вне себя от злости тогда, когда твои жертвы не догадываются об этом веками. Тогда ты и начинаешь подстрекать их к отгадке, ведь так?
  Фиций ухмыльнулся и скрючился на полу в углу, раскинув ноги и мерзко сложив свои длинные руки. Майк же продолжал.
  − Но со временем я понял: ты совсем не сумасшедший. Ты прекрасно понимаешь, что в тебе живут две личности, одна из которых, со временем, берет верх, и они прекрасно сосуществуют.
  Ты, как и любой псих, хочешь чтобы тебя вычислили и поймали. Сейчас ты крутишь новый круг? Признайся! Ты просто низок и жалок. Мне тебя жаль, убогое одиночество. Я долго спрашивал себя: почему ты привязался именно к ним? Чего ты из века в век преследуешь одних и тех же? Ответ был очевиден: ты не смог устоять перед такой силой как любовь, которой у тебя никогда не было и не будет, мерзкая тварь.
  Фиций скривился и зашелся смехом.
  − Тебе никто не поверит. Проваливай.
  − Так кто ты, психопат несчастный? Фиций или Альберт? Нужен ли тебе Максим? И зачем ты отослал Арсения? Ты сделал это навсегда? Ведь понятное дело, что ты не собираешься "слать ему весточку" о скорой возможности возвращения к семье. Неужели ты и вправду любишь Линду? Или все это для тебя лишь круг новой игры? Может, ты сам запутался или просто просчитал уже все наперед? Как бы там ни было, будь уверен: тебя вычислят. Я уж постараюсь.
   Фиций поднялся и перестал быть скрюченным. Его руки тряслись. Дрожащими губами он несмело начал выдавливать из себя фразу за фразой, пытаясь не встретиться глазами с Майком.
   − Я... я... из нас двоих я − добрый. Я борюсь с ним, как могу. Я искренне жажду, чтобы его поймали. Он портит всем жизнь, этот мерзкий Альберт. Он просто болен! После его появления мне, как и всем остальным, нет жизни. Ты понимаешь? − и он уставился на Майка полоумным взглядом.
  Тот опешил и отступил. Фиций же стал мять на себе одежду и нервно продолжил:
  − Мне кажется, его породило ощущение того, что он не может обладать теми или иными качествами других людей, которых ему так не хватало, и за которые он готов был отдать все, что у него было. Когда Альберт видел то, что хотел иметь, он тотчас же пытался перенести это в свою жизнь, но вот несостыковка... Как и любое животное, которое повторяет что−то за своим хозяином, это поведение является в сущности лишь кривым зеркалом, искажением действительности. И это сводит его с ума! Это снова и снова намекает на его низость и ущербность, на то, что он просто животное, и ему никогда не стать хозяином! Те образы, которые так близки его сердцу, настолько далеки от него в действительности! Это бессознательные побуждения его больного рассудка! − вскрикнул Фиций и зажал рот руками.
   Уже буквально через секунду он снова скрючился на полу возле грязной стены и стал перебирать костяшки своих белых пальцев.
   Майк поджал губы и покачал головой.
  − О, Дьявол, да ты реально псих! Возможно, я ошибся в своих просчетах, и ты, оказывается, не в силах Его контролировать. Я долго думал, почему ты держался столько лет, но потом это полезло из тебя? По какой причине снова вылезло то мерзкое существо, твое второе "я", которое ты оказался не в силах сдерживать. Тебе удалось вроде бы начать новую жизнь. Ты оставил позади Влада и его достижения. Теперь Арс свято верил тебе, и ты держал его в своеобразном трансе, находясь рядом с Линдой. Теперь ты был такой чистый и скромный, блюститель правил, холодный и сдержанный Фиций. Свое второе "я", Альберта, ты спрятал глубоко в подвал своей души.
   Но все пошло не так, стоило появиться сыну Арсения и Линды. Она ведь не знала правды. Но Арс знал все. И ты испугался, что эта семья сможет воссоединиться.
  Ты видел любовь Сергея и Паулы. Ты видел любовь Максима и Дениел. Эта любовь душила тебя, так же, как и любовь Влада и Элизабетты. Твоя мерзкая часть проснулась, и стала брать верх. Благо, попалась Светлана, член Темного сообщества, жертва всей этой ситуации, которой ты умело воспользовался. Ты уничтожил семью Шветских, и отношениям Макса и Дениел пришел конец.
  Но тут тебя настигла другая угроза, еще более страшная, чем ты мог себе представить. Дениел оказалась не так проста. Она уговорила Темное сообщество не покоряться твоей воле. Они с Максом воссоединились и, что самое ужасное, − Дениел подружилась с Арсом и стала льнуть к Линде, все более растапливая ее сердце, которое привыкло к предательствам и отсутствию друзей, а так же отчаянно истосковавшееся по своему бывшему мужу. Линда ведь не изменяла ему никогда. Как и Арс ей.
   И только ты висел над ними как черный ястреб, мешая быть вместе. Ты просто сошел с ума, когда ситуация накалилась настолько, что твои планы могли потерпеть крах. Дениел могла стать нитью, связующей Линду и Арса, а так же их сына.
  Она могла докопаться до твоей истинной сущности. Могла, но даже не собиралась. Но твой страх был сильнее тебя, и ты решил сначала запудрить ей мозги, а потом и вовсе избавиться от нее. Да... Ты бы не выдержал, если бы произошло самое страшное, что могло произойти для тебя на этом свете. Если бы Линда снова обрела свою старую любовь, Арсения, а Дениел была с Максимом, и они бы жили своей большой счастливой семьей. Где же был бы тогда ты, мерзкий червь, одинокое ничтожество?!
  Губы Фиция дрожали. На левой скуле билась мышца. Он судорожно перебирал пальцами и поджимал под себя ноги.
   Внезапно он вскочил с пола и крикнул Майку:
  − Хватит! Заткнись. Из нас двоих с Альбертом я − хороший полицейский!
  И он быстро стал бормотать какие− то слова, смотря на Майка невидящим взглядом. Глаза того, обычно чрезвычайно наглые, в этот момент наполнились невообразимым ужасом. Немедля он исчез, оставив после себя лишь едкий запах серы.
  
  ***
  Послание пост скриптум
  
  У нас в Организации не принято жалеть ни об одной смерти. Так как это лишь необходимая перезагрузка, требующаяся и душе, и организму. Каждый человек находится в постоянной борьбе между его душой и бессмертным духом. В чем разница этих двух понятий? Она огромна. Это вообще по сути две разные вещи. Так как дух рожден для того, чтобы идти дальше, и может стремиться лишь ввысь, все более и более совершенствуясь для выполнения своей кармической задачи и глобальных задач, поставленных перед ним. Пусть и за много воплощений, но дух выполнит свою миссию.
   Возьмем пример Сталина. Его дух желал того, что сделало его смертное тело во время его диктатуры. Душа же, в отличие от духа, может идти как вверх, так и деградировать. Допустим, берем Ангела: его дух стремится к постоянному совершенствованию в помощи своим воспитанникам, и это не поменяется никогда. А вот душа же его под грузом каких-то травм, трагедий, перемены жизненных убеждений, субъективных выводов, потери веры или перевеса эмоций, чувств, может сломаться и деградировать или впитать в себя зло, в себе же и взращённое. Более всего поражает то, что личность всегда почему-то упускает тот момент, когда это происходит, когда начинается обратный отсчет, когда же наступает та самая точка невозврата. И начинают происходить необратимые изменения в другую сторону. Ну, отчасти, конечно же, обратимые, но только впоследствии.
  Потому в Организации всегда спокойно относятся к смерти. Это лишь часть пути. Организм изнашивается, или цели выполнены, или человек сломан, или он с чем-то не справился, или происходит его нынешняя смерть, расплата за старые грехи, и он быстро переходит на следующий уровень. Сначала душа его пребывает в летаргическом сне, затем же, когда она отдохнет, она идет ее пробуждение со всей памятью, которая она накопила за опыт предыдущих жизней, и уже разбирается путь далее. Так что сам феномен смерти - вещь реальная и абсолютно неважная. Гораздо хуже обстоит дело с деградацией души. Причем, ни сама личность, ни те, кто идет с ней плечом к плечу, ни ее высшие наставники зачастую не могут успеть заметить этот самый трансформационный момент, о котором упоминалось выше. Но пусть душа деградировала и скатилась, это может быть еще дано как наказание за осуждение, безверие в других, вот как, например, случилось с Линдой.
  Ей дали возможность пережить все, что могла чувствовать Дениел, побыть хоть немного на ее месте. Ей дадут тяжелое бремя, наделив особым потенциалом для уничтожения или развития как окружающей ее действительности, так и ее самой. Пусть же она в следующей жизни столкнется со всем тем, с чем приходилось сталкиваться Дениел. С тягой к саморазрушению в силу подавления эмоций - наркотикам, алкоголю, курению и другим пагубным привычкам, ужасному сексуальному влечению, жуткой категоричности и неумению прощать.
  Да, это огромная потеря для Организации, − откат таких сторонников как Линда и Катрин, причем, если Катрин, хоть и в роли человека, но все равно продолжит служение Светлой стороне, будет верующей женщиной, творящей благо каждый день, Линде придется того хуже. Под гнетом постоянных перемен настроения, непонимания окружающими и самоуничтожения, она все равно призвана будет нести добро. Через тьму ей, как и некогда Шветской придется познать свет. Но она не будет покинута. Милосердно ей, в отличие от Катрин, с которой эту миссию сейчас снимают, и отведут лишь роль третейского судьи, дадут возможность находиться снова в эпицентре действий с Дениел и Джексоном. Пусть попробует выполнить свою миссию до конца. Вот только теперь доступ ее к ее воспитаннику окажется минимальным, ей будет разрешено лишь смотреть на него изредка да издалека, все время же она будет находиться теперь с другой стороной этой сцены - Даниелой. Чтобы она смогла сделать о ней верные выводы, сопоставив факты, предлагаемые ей Джексоном и вообще мнения ее прошлой жизни с тем, что представляет собой Дениел на самом деле.
  Ну что же, нам всем остается лишь пожелать Линде и Катрин огромной удачи. Несомненной потерей для Организации становится, конечно же, и добровольный уход из ряда ее членов такого разумного сторонника и извечного борца за справедливость, пусть некогда и преследующего свои интересы, Дария. Мы надеемся, что и ты, Дарий, все же не сможешь забыть свое истинное предназначение, и, решив свои проблемы, вернешься в наши ряды.
  Самые, конечно же, наибольшие наши мечты, как и сомнения и надежды, связаны с Даниелой, которой придётся пройти огромную внутреннюю работу. Желаем тебе, Дениел, победить. В борьбе, прежде всего, с самой собой. А затем уже в еще более жесткой борьбе с близкими тебе некогда людьми. Только не теряй веру. Никогда не сдавайся и не думай, что есть кто-то умнее тебя. Хватит слушать чужие советы. Научись всех прощать. В этом и станет твоя сила. Все, кого ты захочешь оставить с собой, останутся с тобой только потому, что если они уже так долго следуют с тобой по одному пути, теперь уже слишком поздно сворачивать. Колесо вашей игры практически докручено. Остались последние, самые значительные и важнейшие штрихи. Желаем вам полноценно и плодотворно использовать отпущенное вам время. Помните одно: все вы в нужное время и в необходимом месте. Боритесь. Работайте. Побеждайте. И возвращайтесь домой.
  Мы в вас верим, любим и ждем обратно.
  Организация.
  
  Ссылка ***1 Симачев Е., Сердитый Г., Бирюков А. "Вампиры, или Кровососущие трупы".
  
  
   Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"