Ночью он проснулся от боли. Та жила где-то внутри его своей жизнью, затихая и снова разгораясь, захватывая новые плацдармы и тут же уступая их. Человек лег на спину... Болит... Перевернулся на другой бок. Не помогает. Он встал, завернулся в ночной халат, заварил чая, включил телевизор, наугад втыкнул программу и отхлебнул из чашки. Бездумно глядя в телеящик, он в десять минут выхлебал весь чай. Прислушался к себе. Боль прошла. Можно было идти спать. Наутро человек почти забыл о ночном происшествии. Жизнь продолжала течь своим чередом. Но вот боль... Она стала внезапно приходить то днем, то ночью, пугая его своей навязчивостью. Иногда боль покидала тело после пяти минут, иногда она не оставляла его часами. А иногда приходилось бессонными ночами выпивать не одну чашку чая. И еще одно... Боль начала будить страшные мысли. Мысли о том, что же такое чужое и пугающее поселилось в еще достаточно крепком организме. Мысли мешали спать не хуже боли. Он смотрел на бегущую мимо него жизнь и с ужасом понимал, что мимо проскакивают ее последние вагоны. И не зацепится за последнюю мельнувшую подножку поезда... Боль забирала у него последние силы и волю. Его маленькие дети так же беззаботно щебетали вокруг него, забирались ему на колени, обнимали, требовали, чтобы с ними поиграли. И он делал все, что они хотят, улыбаясь им в ответ. А у самого на душе скребли кошки... Жена вдруг стала интересоваться объявлениями о продаже коттеджей и время от времени заводить разговоры о том, что неплохо бы продать их квартиру и переселиться, как она выражалась "на землю". Дескать, без собственного маленького садика перед дверью ей худо. Наш страдалец волновался, спорил, доказывал, что их четырехкомнатная квартира с огромным балконом и великолепным видом, открывающимся с него, вполне обеспечивает все потребности семьи в крыше над головой. Да и соседи великолепные, всегда можно попросить у них полкило муки или оставить детишек на час-другой. Просто надо сделать ремонт, а это не причина для смены квартиры.
А боль все сильнее и сильнее давала о себе знать. И мысли становились все мрачнее и мрачнее.
"Никуда не денешься, придется идти к врачу,"- говорил он сам себе каждое утро. А вечером давал себе слово, что непременно закажет очередь к врачу завтра. Но завтра тоже находились неотложные дела, телефон врача почему-то терялся, а потом становилось уже поздно звонить. И так каждый день. Ну кроме выходных. Выходные посвящались планированию звонка в понедельник. Да, оказалось, что трудно набрать нужный номер... Ведь если никто не сказал, что у тебя эта страшная болезнь, то ее вроде бы и нет. А боль... Он научился терпеть ее, свыкся с ней, пустил ее в свое жизненное пространство, породнился с ней. Боль стала частью его.
Но вот в один прекрасный день человек все-таки решился и набрал нужный номер. Правда, было поздновато, так что шансов получить ответ почти не было. Но на том конце ответили. Пришлось заказывать очередь. "Ну месяц точно придется ждать," - думал он в ожидании ответа. Но на том конце сказали: "Есть очередь на завтра, в такое-то время. Вам подойдет?" "Да,"- выдохнул в трубку и почувствовал внезапное облегчение. В конце концов, надо бороться. Ведь сейчас медицина не совсем бессильна перед лицом этого. Может, он еще поскрипит на этом свете.
На следующий день он пришел к врачу за десять минут до назначенного срока. Перед дверью специалиста оказалось неожиданно много народа. Врач выходил и вызывал терпеливо ожидающих своей очереди пациентов. Вот и подошло его время. Он встал и пошел в кабинет к врачу как по Виа-Де-Ла-Роза на Голгофу, гордо неся в душе свой крест, сел на стул перед врачом и стал рассказывать свою историю.
- Ой, доктор, да какая потеря веса! Надо бы похудеть, а я вот толстею...
- Ага. Хорошо. Ну раздевайтесь, ложитесь сюда вот на кушетку, вот так вот и так.
"Да какой же это рак, батенька! Вот же ж выдумали себе! Абсолютно ясный клинический случай. Выпишу-ка я вам мазь, должна помочь. А если не поможет, то через две недельки приходите ко мне, попробуем что-нибудь другое." - Через минуту произнес эскулап: - "В крайнем случае можно сделать операцию, совсем простую, под местной анестезией..."
Наш страдалец вышел из кабинета врача, автоматически переставляя ноги. Попросил в аптеке мазь, выслушал разъяснения аптекаря, поблагодарил его и вышел на улицу.
Там лил проливной дождь... Прохожие, раскрыв зонты или закутавшись в плащи, спешили куда-то по своим делам. Зонта у него не было, а до машины далеко. "Промкну," - мелькнула мысль. Мимо пролетел, поблескивая хромом, чей-то "Хаммер". Из оказавшейся некстати на его пути лужи на плащ и брюки рухнули потоки смешанной с грязью воды. Каркнула сидящая на мокром голом суку скукоживщаяся ворона. Кто-то, пробегая, пребольно задел его локтем.
Человек поднял лицо к затянутому тяжёлыми тучами небу и улыбнулся ему. Жизнь продолжалась и он был частью этой жизни. Как хорошо!