Я пришел в Этот Мир, чтобы узнать, каким он стал, как он изменился с тех пор, как я ушел из него. Я не знал раньше, кто я. Но во мне частички духов Манвэ и Ульмо, Оссэ и Оромэ, Тулкаса и Йаванны, Ниэнны и Мандоса. И благословлен я Эру Илуватаром, Единым. Ибо я - творение Его, Перворожденный. А Валары дали моему духу части своих сущностей. Нарек Илуватар меня Эльвэ "Лурандир" Глорфиндель, "лурандир" - странник во времени. Ибо Мое Время осталось далеко позади. Это Время - не мое, и Этот Мир - не мой. Не правят в нем больше Валары, и не несут они ответственности за его судьбу. Не говорит больше об Этом Мире Эру, но печалится за него, потому что давно в Этом Мире хозяин Тот, Чье Настоящее Имя Не Произносят Валары и которое не смею произнести я. Я буду называть его Моргорот, "Черный Ужас", ибо ужасен лик его и черны помыслы. Я лицезрел его, ведь он проклял меня, когда я пришел в Этот Мир. Не властны здесь Великие Валары, и поэтому не спасли они меня от проклятья Моргорота. Иногда по ночам я слышу его жуткий шепот, ужасный и одновременно чарующий, ибо изначально он тоже был Валаром. Но мысли о моих родных местах, о Манвэ и Ульмо спасают меня от наваждения.
Я знаю дорогу в Родные Места, я бываю там, в Альквалондэ и Тирионе, но я не могу рассказать об этом другим, ведь все, кто окружают меня - смертны, и мое тело тоже смертно, но я знаю, что после смерти своего тела я отбуду на Родину навсегда. Я не знаю, что станет со Смертными, и они не знают, но некоторые думают, что есть Ад и Рай. Они верят в них. Возможно, на самом деле для них существует только Ад, ведь властен над многими Моргорот. Властен он на всех просторах Этого Мира за исключением крохотного клочка земли, на котором стою я.
Когда я пришел в Этот Мир, я ничего не знал об этом. Я ничего не знала. Таков был замысел Эру. Я не смог понять его до конца. Кроме самого Единого об этом, наверное, ведомо лишь Манвэ и Мандосу, но они не властны рассказать мне об этом.
Я пришел в Этот Мир Человеком, а уйду - Перворожденным, ибо это моя сущность, истинная сущность, которую в Этом Мире, на Арде, вижу лишь я. Но велика была цена, назначенная за это знание - пожизненное одиночество и страдания оттого, что никто не видит и не знает, ЧТО вижу и знаю я. Вместе со знанием пришли боль и отчаяние, ибо ничто и никто уже не в силах изменить ход событий на Арде. Над всем властен Моргорот. Но, слава Эру, не над всеми. Вижу я просветленных. Но вижу и тех, кому на лоб пала тень черных мыслей и деяний. И с каждым днем таких становится все больше. Наверное, конец Арды настанет тогда, когда на всех будет печать Моргорота. Не Эру и не Валары сказали мне об этом. Я это вижу, предчувствую, и поэтому сам проклинаю Моргорота и всех, кто с ним. Я проклинаю тот день, когда все это началось. Ибо со знанием того, кто я есть на Арде, пришли и воспоминания. Я помню все с начала Своего Времени, остальное поведали мне Варда и Ульмо.
Знание пришло не сразу, но таков был замысел Эру. Оно приходило постепенно, по маленьким каплям, неочевидным, в странных формах. Знание приходило по ночам, ибо ночью был свободен мой дух.
И однажды ночью я увидел сон. Я шел из Альквалондэ в Тирион. Позади меня простиралось Великое Море, побережье и прекрасный город на нем. Впереди посреди холмов и гор меня ждал удивительный белоснежный и сверкающий город с дворцами и башнями, обнесенный такой же белой стеной. Я понял, что та земля, на которой я стоял - Моя земля, Моя Родина. Оттуда я ушел, туда я вернулся, но потом снова покинул эти земли. И тут я услышал до боли знакомый мне шелестящий голос: "Ты никогда не вернешься в свой родной город!.." Эти слова отравленными стрелами вонзились в мое сердце, и я проснулся. Я долго лежал с закрытыми глазами, боясь увидеть вокруг себя тьму. Вновь и вновь представал перед моими глазами белоснежный город. Но я не знал ни имен, ни названий. Пока я только чувствовал. Эти земли, которые видел я во сне, не давали мне покоя. Я рассказал о своем сне людям, но и они не смогли сказать мне, что это было. Я расспрашивал разных людей, и один посоветовал мне ждать продолжения.
Я пытался уснуть, но не мог, я представлял себе, как возвращаюсь в Белоснежный Город, но мои мысли постоянно куда-то уплывали. И вдруг в полудреме я опять услышал этот ужасный шепот: "Ты никогда больше не попадешь туда..."
***
Прошли недели с тех пор, как я в первый раз увидел Белый Город. И вот однажды я увидел его вновь, но уже не снаружи, а изнутри. Тогда я плохо запомнил детали окружающей обстановки, но мне запомнился один разговор. Я не знал тогда, какой язык звучал, но мне все было понятно. Со мной говорила прекрасная женщина, от которой исходило какое-то серебристо-золотое сияние. Сначала я боялся произнести хоть слово, и тогда она сказала мне:
--
Не Перворожденный не мог бы задать такой вопрос.
Я спросил у нее:
--
Почему? - и этот вопрос вмещал в себя все мои остальные вопросы.
И она ответила:
--
Эльвэ Лурандир Глорфиндель, я назвала тебя твоим настоящим именем. Запомни его, ибо в нем твоя сила. Ты увидишь ответы на свои вопросы. Но не сразу.
Сначала она показала мне мою истинную сущность, мое настоящее лицо. Потом я увидел Арду, но в настоящем. Тогда я сказал ей:
--
Покажи мне прошлое Арды.
--
Не сейчас, потому что короток твой час здесь, и тебе пора отправляться в обратный путь. Запомни все, что тебе сказала я, Элберет Гилтониэль. Прощай, посланник Эру Илуватара на Арде.
--
До встречи, Валиэ Варда.
Я проснулся. Ужасно было мое пробуждение, потому что проснулся я от зловещего шепота, гласившего:
--
Они все-таки сказали тебе... а я думал, ты так и останешься безымянным!!! Меня вы тоже сделали безымянным, но имя мое - Мелькор!!!!!! Я - властелин Арды, не они и тем более не ты! Я повторяю слова, которые шепнул тебе в тот миг, когда ты пришел в этот мир: я проклинаю тебя, Эльвэ Лурандир Глорфиндель, Последний Посланник Валинора на Арду, отныне я обрекаю тебя на Арде на муки и страдания до смерти твоей.
--
И я проклинаю тебя, Мелькор, и в первый и в последний раз я произношу твое имя. Я проклинаю тебя именами Манвэ, Мандоса, Тулкаса, Оромэ, Ульмо, Уинен, Варды, Йаванны, Ниэнны, Аулэ, именами всех Валар и Майар, и напоследок - именем Эру Илуватара. Придет и твой конец, он настанет, когда настанет конец Арды. Ты связан с ее судьбой навечно. Ты не сможешь уйти от нее, ты не сможешь оставить ее, и это будет твоим наказанием, твоими муками и страданиями. Но надо мной не властен ты, ибо я не Пришедший Следом, не Смертный, я - Перворожденный, во мне живут частицы духов Валаров и самого Эру, ибо он благословил меня, ибо я - его сын!
--
Вот оно значит как... - будто немного испугавшись, ответил Моргорот, - но ты еще вспомнишь меня!
--
Когда буду провожать тебя в последний путь! - крикнул я Морготу из последних сил. Мне очень тяжело далась беседа с ним, и две недели я не мог ни с кем разговаривать, две недели меня не было у Варды.
***
Но когда настало Время, она сама нашла меня, послав за мной Кирдэна, одного из величайших Перворожденных. Он приплыл на величественном и прекрасном белом корабле и забрал меня с Арды. От него я узнал, что увиденные мною города назывались Альквалондэ и Тирион. Он начал было рассказывать мне историю Арды, но поднялся ветер, и забушевало Море.
--
Манвэ и Ульмо не желают, чтобы ты узнал об этом из моих уст. Варда расскажет тебе.
--
Со мной говорил Моргорот, - вдруг сказал я. - На мне его проклятье.
--
Я знаю, - ответил Кирдэн, - по этой причине за тобой послали именно меня, а не кого-нибудь другого, потому что никто не решался на это. Страх перед Моргоротом все еще сидит глубоко в душах нашего народа. И я боюсь, но таковы пути нитей судеб, сплетенных Илуватаром.
--
Море успокоилось, - сказал я и увидел вдалеке корабли Альквалондэ.
--
Тебя любят и боятся. Но больше всех любит и меньше всего боится тебя... - тут опять поднялся ветер, - об этом ты узнаешь сам.
Я сошел на берег и увидел эльфа, Перворожденного, с лицом, которое являлось почти точной копией моего собственного. Он крепко обнял меня и сказал:
--
Брат мой Эльвэ! Я знал, что ты когда-нибудь вновь придешь сюда. Надежда не покидала меня ни на миг.
--
Когда-нибудь я вернусь сюда навсегда, Ольвэ. Ждите меня.
--
Пойдем, тебя ждет Манвэ, - поклонившись, сказал Эонвэ, вестник Манвэ.
И я пошел за ним на Таниквэтил. Там, в сапфирово алмазной комнате на искристом небесно-голубом троне сидел Манвэ и смотрел на меня пронзительными, прекрасными, мудрыми и кристально-небесными глазами. Я поклонился ему, и он встал, чтобы поприветствовать меня.
--
Mae govannen, Elwe Glorfindel, - произнес Манвэ звонким и глубоким голосом, звучавшим как вольный ветер, гуляющий средь горных вершин. - Я и Варда ждали тебя, и ты пришел по нашему зову. - И тут в зал вошла прекрасная Элберет.
--
Пойдем со мной, Эльвэ, - сказала она, и я пошел за ней туда, где облака касаются пиков гор. - Смотри же!!!
И я увидел, как все начиналось. Я вспомнил начало пути Перворожденных на Арде, какой она была тогда, когда только звезды Элберет освещали ее. А то, чего я не знал и не мог вспомнить, я увидел. Я увидел свою смерть. Не проснулась во мне жажда мести, ибо неповинен более в моей смерти народ, принесший ее мне. Я простил их перед лицом Варды.
Но я вспомнил, КАКОЕ страшное проклятье лежало и лежит на одном из великих родов Перворожденных, лежит оно до сих пор, ибо жив Тот, Чье Истинное Имя Не Произносят. И не простил я Нольдор, ибо именно они были повинны в смерти моей и смерти многих из моего народа. Повинны они в смерти творений моего народа. Где теперь эти прекрасные корабли? Дым от пожарища давно развеяли ветры Манвэ, пепел смыли воды Ульмо, а Тэлэри никогда больше не строили таких кораблей. И самая тяжкая вина и самое большое проклятье лежит на Феаноре, сыне Финвэ, сыне моего друга. Не знаю, есть ли вина Феанора в том, ЧТО теперь стало с Ардой, но верно то, что без него и его деяний все было бы по-другому. Я знаю, что не было этих бед в замыслах Эру. Были они в замыслах Моргорота.
--
А теперь ты расскажи мне, что сейчас происходит на Арде, ибо почти вся она уже сокрыта от взоров и слуха Валаров, - попросила Варда. - Я знаю, что Моргорот властен там. И предвижу я конец Арды.
--
Всему когда-нибудь настает конец, - тихим голосом сказал я.
--
Неужели? - она улыбнулась.
--
Вечен только Эру и Его Создания.
--
А разве Пришедшие Следом - не Его Создания?
--
Больше нет, - ответил я. - Они уже давно не принадлежат Ему. Я видел это, я знаю это.
--
Не хочешь ли ты поговорить об этом с самим Илуватаром? - спросила она с некоторой грустью в голосе. - С тобой он будет говорить, хотя с ним обычно говорят только Манвэ и Мандос.
Я испугался. Мне было страшно предстать перед Творцом, несмотря на то, что это был мой отец. Но я решился, ибо должен Эру узнать все из моих уст, посмотреть на все моими глазами, потому что я - Посланник Его, Эльвэ Лурандир.
--
Я хочу видеть отца, - ответил я Варде.
--
Путь к нему долог и нелегок, поэтому сначала ты отправишься к Мандосу. Прощай, Эльвэ. И запомни, не позволяй гневу и обидам властвовать над тобой.
Я молча поклонился ей и ушел. На пороге меня встретил Эонвэ и сказал:
--
Манвэ говорит, что я должен проводить тебя к Мандосу. Но нужно отправиться в путь немедленно, иначе ты не успеешь.
--
Не успею чего? - спросил я.
--
Вернуться. Дух твой, обретающий здесь истинное воплощение, должен возвращаться на Арду, - печально молвил Эонвэ. - Так предначертано, так написано в Путях Судеб.
--
Что же там не написано?
--
Об этом тебе нужно спрашивать не меня, ведь я всего лишь вестник Манвэ. Спроси у Мандоса, если он заговорит. А он - заговорит, ибо такова воля Манвэ.
--
Знаешь, когда Варда показала мне то, что было, она не показала мне то время, когда дух мой пребывал в чертогах Мандоса. Сам я не могу вспомнить этого. Так что же ждет меня там?
--
Ты узнал лишь то, что должен был узнать. Большего тебе не нужно. Незачем обременять себя излишней печалью. Но сам я боюсь, что встретишь ты там Феанора и возжелаешь мести. От имени Манвэ я предупреждаю тебя: не становись рабом прошлого!
--
Феанор! - прошептал я и почувствовал острую боль внутри от воспоминаний, связанных с ним. Но вспомнил я и обо всех проклятьях, которые лежат и на Феаноре, сыне Финвэ, и на мне. Поэтому я искренне желал, чтобы Феанор не встретился мне.
***
Эонвэ проводил меня лишь до границы владений Мандоса.
- Дальше путь тебе укажут огни факелов и твоя память, - сказал он, поклонился и ускакал на своем небесно-голубом коне.
В чертогах Мандоса не было ничего, что бы я запомнил. Таково свойство этой части Амана. Но остался в памяти моей суровый, печальный и прекрасный лик Мандоса. Я поклонился ему, не смея начать говорить первым. Тогда изрек он звучным голосом:
--
Скоро дух твой опять вернется на Арду, но прежде чем это произойдет, я хочу, чтобы ты выслушал меня. Я знаю, о чем ты хочешь спросить, поэтому отвечаю тебе. Эру Илуватар не говорит об Арде бесчисленное множество лет, он ждет лишь тебя. Но ты предстанешь перед ним позже. Я вижу, на тебе проклятье Моргота, но не страшнее оно проклятья, которое лежит на Феаноре и всех его сыновьях. Потому забудь о мести. Может, он и виноват в смерти твоей, но своей смертью и смертями своих родичей он давно искупил свою вину.
--
Но тогда я хочу видеть его, чтобы он услышал мои слова прощенья. Я не в праве, конечно, говорить от имени всех Тэлэри, Синдар, Лаиквенди, Нандор и других потомков Тэлэри, поэтому говорю лишь от своего имени и моих потомков. Я прощаю Феанора! - и тут я услышал песню, грустную песню о Первой Эпохе, о Белерианде и Нуменоре, о Калаквенди и Мориквенди.
Прекрасен, чист и звонок был голос поющего. Но слышались в нем боль и отчаяние. Эту песню пел Феанор. Тогда предстал он перед моим взором прекрасным, гордым, доблестным и отважным эльфом, одним из величайших Перворожденных. Но вошел он в зал молча, с опущенной головой. Он подошел ко мне, опустился на одно колено и сказал:
--
Великий Эльвэ, я прошу прощенья у тебя и у всего твоего народа, и у всех тех свободных народов, которые пострадали по моей вине. Прости меня!
--
Ты слышал, что я простил тебя, Феанор, но я не знаю, простит ли тебя народ мой. Встань, Феанор, сын Финвэ.
Он встал, и я увидел в его лучистых, сияющих глазах слезы, подобные бриллиантам. Он обнял меня и долго плакал у меня на плече. Ему не нужно было говорить что-то, чтобы я понял его. Я знал, о чем он думал. Но пришло мое время возвращаться на Арду. А Мандос смотрел на нас тем же суровым, но доброжелательным взглядом. Мы с Феанором поклонились ему и удалились.
Феанор проводил меня до северного побережья владений Мандоса. На прощанье я сказал ему:
--
Великий Владыка Мандос знает, о чем я думал, когда говорил с тобой. Чтобы получить прощенье моего народа, тебе придется пойти к Ольвэ. Он мне брат и поймет, почему я простил тебя и послал к нему. Передай ему прядь моих волос, - я отрезал кинжалом тоненькую прядку своих шелковистых и длинных волос. - Это символ моего прощенья, но не дружбы и тем более не родства. Потому что не могу я освободить тебя от проклятья Моргорота, которого прежде называли Морготом. Я вижу печать его слов на твоем челе и в сердце твоем. Не значит это, что не верю я тебе, но я вижу, что ты не такой как прежде. Ты был велик, но время твоего величия давно ушло. Ты знаешь, что это так. Но у тебя есть шанс избавить себя от части мук. Сейчас ты впервые сможешь покинуть чертоги Мандоса. Я зову тебя с собой в Альквалондэ.
--
Я буду рад отправиться туда с тобой, Элу Тингол. Ты не забыл своего прежнего имени?
--
Нет, - ответил я и соврал.
Почему скрыли от меня мое прежнее имя??? Но теперь, когда я услышал его, Феанор вдруг показался мне ничтожеством и предателем. Я попытался скрыть это, но Кирдэн, который как раз в этот момент сошел со своего корабля на холодный берег, неодобрительно покачал головой. Я понял его намек и не стал ничего говорить. Он не спросил меня, почему я беру с собой Феанора, и слава Валарам, потому что сейчас я уже не смог бы этого объяснить. Ибо не могу я забрать свои слова обратно. И Кирдэн не сказал Феанору ни слова, а лишь тихонько кивнул ему головой вместо приветствия.
Мы на короткое время остановились в Альквалондэ, чтобы Феанор, который предусмотрительно надел плащ с капюшоном, встретился с Ольвэ. Я лично проводил Феанора к моему брату и тут же отправился в путь. О том, что происходило там дальше и что случилось с Феанором, мне предстояло узнать позже.
***
Короток век Аданов, Смертных, и поэтому непонятно мне, что заставляет некоторых из них желать смерти. На Арде у меня был друг, он слагал стихи и песни подобно Даэрону, но по своей воле два года назад отправился он в неведомый путь, в никуда. А ведь ему только исполнилось восемнадцать лет. На прощанье он мне послал письмо, в котором говорил, что устал от жизни. Но как можно за это время устать от жизни? И теперь мне бы хотелось спросить его, что дала ему смерть. Ведь я никогда не узнаю об этом, ибо не смею задавать таких вопросов Эру. Хотя, он и не сказал бы.
Не знаю, многие ли из Смертных захотели бы жить вечно, потому что вечное существование - тяжкий груз, от него нельзя избавиться. Можно лишь избавиться от воспоминаний... Вероятно, все-таки можно уставать от жизни, от той жизни, какая она на Арде, ибо я уже начинаю чувствовать непреодолимую тягу прервать свою жизнь здесь и вернуться к родичам в Аман. Но чтобы сделать это, мне нужно разрешение Эру. Я не смею пойти против его воли, ибо он - отец и начало всему. Я слишком люблю его.
Тогда в моей голове родилась ужасная мысль. Захотелось мне вернуть самое начало Первой Эпохи, но без Моргорота. Я задумал избавить Этот Мир от него и его подданных. Мне захотелось переделать этот мир. Но пока я не знал, как это сделать, к тому же, у меня не было союзников. Я не мог делать этого в одиночку. Мне нужен был чей-то совет. И поэтому этим же вечером я отправился к Ольвэ в Аман. Теперь, чтобы вернуться на родину, мне нужно было лишь дождаться наступления темноты. Тогда, невидимый для Аданов, белоснежный корабль Тэлэри приставал к берегу реки и отвозил меня в Альквалондэ.
***
Сурово встретили меня берега Амана, холодно и неприветливо. Никто не ждал меня на берегу, и в полном одиночестве и безмолвии добрался я до дома Ольвэ. Грозно посмотрел на меня он, когда вошел я в дом.
--
Тэлэри в печали, - беспристрастно молвил Ольвэ. - Феанор здесь чужой. Его никто не стал слушать, кроме меня. Но и я не поверил словам его. Не забыл я, как проливалась кровь Тэлэри здесь, в Альквалондэ. Кто проливал ее??? Не забыл я дым высоко в небе от сгоравших кораблей нашего народа. Кто жег их??? Кто, спрашиваю я тебя? - его глаза внезапно вспыхнули ярким пламенем. - Ты, видно, забыл обо всем, Элу Тингол, забыл, из-за чего и из-за кого пал Белерианд и Нуменор. Забыл ты, из-за чего так дорог был тебе Наугламир, что жизнью своей ты поплатился за свою привязанность к нему. Я не гневаюсь на тебя, брат, но не могут я и наш народ простить Феанора за то, за что ты его простил так легко. Что же он сказал тебе тогда, чего мне не сказал?
--
Где сейчас Феанор?
--
То же самое хотел я у тебя спросить, - сказал Ольвэ. - После того, как я попрощался с ним, он ушел, не сказав ни слова. Мы не стали давать ему провожатых, подумав, что он сможет вернуться обратно самостоятельно. Только не думаю я, что он у Мандоса. Да и по утру не досчитались мы одного корабля. Ходят слухи, что он отправился за Грань Мира.
--
Нет, - ответил я, - не таков Феанор, чтобы обрекать себя на вечные скитания за Гранью Мира. Я полагаю, что ищет он путь к Арде.
--
На что она ему?
--
Мстить Моргороту.
Тут вошел Эонвэ, учтиво поклонился и сказал:
--
Владыка Манвэ просил меня сопровождать Эльвэ Глорфинделя в пути его к отцу его, Эру Илуватару.
--
Ольвэ, не держи на меня зла, ибо нет моей вины в произошедшем.
--
Я не зол на тебя, брат Эльвэ, - ответил он, слегка улыбнувшись.
На этом я распрощался с братом и ушел следом за Эонвэ.
***
Мы шли через заснеженные горы, туманные долины, сквозь прекрасные леса и переходили бурные реки. Всю дорогу с высоты за нами наблюдали орлы, и мне показалось, что именно они направляли нас в нашем пути. Вскоре мы подошли к пещере, у входа которой Эонвэ остановился и сказал:
--
Дальше мне нельзя, там - владения Эру Илуватара.
--
Спасибо тебе за все, Эонвэ.
--
Я буду ждать тебя здесь.
--
Не надо, возвращайся назад и передай Манвэ, что у меня все хорошо. Прощай!
--
Navaer, Elu Thingol Glorfindel, - и он ушел, оставив меня наедине с неизвестностью.
Мне не было страшно, потому что я знал, что стою я на родной земле, дышу родным воздухом, и сердцем я чувствовал, что передо мной - отчий дом. И я бесстрашно вошел внутрь. Вокруг стояла какая-то глухая, вечная тишина, которую, казалось, уже тысячелетия не нарушал никакой звук.
После того, как я прошел несколько десятков шагов на ощупь в полной темноте, вдруг отовсюду полился тусклый свет, и я увидел ведущую вниз лестницу. Я побрел по ней и очутился словно в Менегроте. Все вокруг так напоминало мой дом в Дориате! Возможно, это было лишь наваждение, но оно было прекрасным, и теперь я действительно чувствовал себя как дома.
--
Mae govannen, Elwe Lurandir Glorfindel, - послышался вокруг властный, звучный, прекрасный и родной голос. - Подойди ко мне, сын мой!
Мягкий серебристый свет полился из всех углов и осветил величественную фигуру Эру на троне в десяти шагах передо мной. Илуватар был ослепительно прекрасен, и я не мог смотреть на него дольше мгновения, но и этого короткого мига было достаточно, чтобы навсегда устрашиться мощи и власти его и полюбить. В тот момент я ощущал и ужас, и благоговение перед Единым, а он пронзал меня взглядом, проникал в мои самые сокровенные мысли, читал, как открытую книгу, и я ничего не мог скрыть от него.
Я низко поклонился ему и сказал:
--
Mae govannen, Эру Илуватар.
--
Посмотри мне в глаза.
Я подчинился ему и увидел в глазах его любовь, скорбь, отчуждение, печаль, укор, грусть и радость одновременно. Это были самые прекрасные и мудрые глаза. Они и спрашивали, и отвечали, они успокаивали и оживляли. Это были глаза Единого - как целый мир. Наверное, они и были целым миром.
--
Я слушаю тебя, - сказал Он.
--
У меня есть вопросы.
--
Говори.
--
Ответишь ли ты на все из них?
--
Даю слово, - он улыбнулся.
--
Что мне делать?
--
Конкретнее.
--
С Моргоротом, с Феанором, с Ардой, с проклятьями?
--
Ты хочешь сделать все и сразу?.. Так не выйдет. Выбери цель. Одну-единственную, и иди к ней. Иначе все твои усилия пропадут даром. И ты знаешь, что и Феанор, и Арда, и Моргот, которого ты называешь Моргоротом, связаны между собой очень тесно, ваши судьбы переплетены. Я знаю, ты хочешь от меня мудрого совета. Ты получишь его: найди Феанора, а дальше сердце подскажет, что делать.
--
У меня есть еще вопрос, тоже связанный с судьбой Арды. Меня и многих Перворожденных всегда интересовало, куда отправляются души аданов после смерти?
--
Что есть смерть? - с ухмылкой спросил Эру.
--
Я имею в виду смерть тела.
--
Тогда не называй это смертью, ибо ты ни малейшего понятия об этом не имеешь!!! - взгляд Эру стал грозным.
--
Я хочу знать, что такое смерть, - тихо проговорил я.
--
Ты хочешь это знать?!! - голос Илуватара заполнил все пространство вокруг, заполнил меня, всю мою сущность, этот голос внушал ужас. - Смотри, слушай, чувствуй, внимай смерти!!!
Все пропало, исчезло в бесконечности, пустоте и безмолвии. Не было мыслей, воспоминаний, звуков, запахов, света, боли. Не было ничего. Это не ужасало, не радовало, не пугало и не очаровывало, потому что не было ни чувств, ни сознания. Через несколько мгновений издалека начал приходить свет Эру. Потом я услышал его спокойный и тихий голос:
--
Это была смерть. Такая, какой увидел ее ты, - он улыбнулся. - Она не бывает одинаковой.
Я не мог говорить.
--
И ты, наверное, думаешь, - продолжал Илуватар, - что ты первый мой посланник на Арде в Четвертую Эпоху? Нет, до тебя там был Румил, тот, что изобрел письменность. Он поведал Тому Миру о том, с чего началась жизнь, какой была Арда с Предначальной Эпохи до конца Третьей. Как раз в то время, когда Румил был там, могла кончиться Четвертая Эпоха, которая стала бы последней в истории Арды. Все могло кончиться. И может до сих пор, ибо изначально Аданы вольны сами избирать свою судьбу. Но вот Морготу удалось легко овладеть душами многих из них, и боюсь, судьба Смертных теперь почти полностью в его руках, - при этих словах Эру помрачнел.
--
Но ведь они - Твои Дети!!!
--
Я понимаю, ты хочешь спросить, почему я не помогу им и не спасу от злобного Моргота? Потому что они были детьми,были они моими, но до тех пор, пока последний из Перворожденных не покинул Арду навсегда. И теперь ты волен выбрать свой путь: либо оставить их на произвол Моргота, либо попытаться спасти их.
--
Получится ли у меня?
--
Я обещал ответить на все твои вопросы, но на этот ты должен ответить сам. А теперь тебе пора. Советую тебе подумать, прежде чем ступать на скользкий путь Спасителя Арды, потому что не сказал я тебе, что вы сможете осуществить задуманное.
--
Мы с Феанором?
--
И на этот вопрос тоже ты найдешь ответ самостоятельно. Прощай, сын мой, Эльвэ.
--
Прощай, отец!
И я ушел, полный страха и сомнений.
***
Снаружи, под огромным золотым дубом меня ждал Эонвэ. Не спросил он меня, о чем мы говорили с Эру, потому что все читалось в моих глазах. И мы побрели обратно.
--
Можешь не говорить мне ничего, ибо все то, что было сказано - предназначено только для тебя. Даже Манвэ не должен знать этого, - сказал он.
--
Знаешь, я не вернусь с тобой на Таниквэтил. Мне пора в путь, меня ждут дела, меня ждут.
Мы распрощались на берегу тихой, полноводной и холодной реки. Я долго смотрел вслед Эонвэ, до тех пор, пока он совсем не скрылся из виду. Потом я присел у воды, чтобы подумать обо всем и решиться на что-нибудь. Я сидел, слушал, как плещется вода, поют птицы, шелестит листва, и думал о том, что на Арде тоже есть такие реки, птицы и деревья. Там тоже бывает хорошо. Вдруг выше по течению реки вдалеке показался белый корабль с синими парусами. На борту никого не было, но корабль очень быстро плыл в моем направлении. И когда волны принесли его прямо ко мне, я услышал голос Воды. Было сказано мне:
--
Тэлэри Эльвэ, это твой корабль Фалмарист, Рассекающий Волны. Возьми его обратно. Я знал, что он когда-нибудь пригодится тебе снова, поэтому спас его от воздействия воды, ветра и времени.
--
Спасибо тебе, Владыка Ульмо, - с трудом ответил я, пораженный услышанным и увиденным.
--
Торопись, иначе не догонишь Феанора. Мои чайки помогут тебе найти его на бескрайних просторах моих владений. Мне тяжело отпускать тебя, потому что неведомо мне, сколько тягот выпадет на твою долю, ибо ты выбрал самый трудный путь, тебе не будет легко. Вам не будет легко. Но не теряйте надежды, да помогут вам Валар и Эру. Прощай, - и Ульмо ушел.
Я сел на корабль и поплыл, ведомый друзьями Ульмо. Вскоре Фалмарист вышел в море, и мне открылась вся красота Белегайара. Но омрачала ее цель, которую я преследовал теперь. Казалось, море живет своей жизнью, знает обо всем и обо всех, знает, что предстоит мне, и поэтому переживает.
Через день пути на горизонте показались багровые паруса. Это был корабль Феанора. Было похоже на то, что он узнал мои паруса и пошел навстречу мне, и скоро наши корабли встали рядом.
--
Приветствую тебя, Эльвэ Арфен [благородный], - громко воскликнул Феанор и слегка поклонился, протягивая вперед руку ладонью кверху.
--
И я приветствую тебя, Феанор Араннен [прощенный], - ответил я.
--
Какими судьбами?
--
Мне нужно поговорить с тобой, не перейдешь ли ты на мой корабль?
--
А почему бы тебе самому не перейти на мой?
--
Не могу. Я расстался с Фалмаристом много тысяч лет назад, и я думал, что навеки могилой ему стали воды Белегайара. Но Ульмо спас его, зная, что я приду за ним когда-нибудь. Фалмарист мне почти как брат родной.
--
Хорошо, - ответил Феанор и с легкостью перепрыгнул на мою сторону.
Он смотрел на меня испытывающим взглядом, пытаясь разгадать мой замысел, пытаясь узнать, по какой причине я отправился искать его. Потом взор его несколько смягчился, и в глазах его я увидел отблески страха. Феанор боялся того, что задумал он сделать.
--
Я пришел тебе на помощь, - сказал я, не дожидаясь вопросов. - Я знаю, что ты задумал.
--
Неужели? - с издевкой в голосе ответил он, и теперь взгляд его был дерзким и надменным. - С каких это пор Тэлэри стали понимать Нольдор? Ты не предлагал мне дружбы, но я и не просил ее у тебя. Мне не нужны ни твоя помощь, ни твоя дружба.
--
Одумайся! - я почувствовал, что надежды начинают уходить в никуда. - Быть может, и не станем мы никогда друзьями, потому что кровь моих братьев лежит между нами, но один ты обречен на поражение. Тебе не одолеть Моргота.
--
А с тобой, значит, одолеть? Ты трус, ты даже не называешь его настоящим именем!
--
Ты тоже, - заметил я.
--
Нет, я уже давно называю его Мелькором. Я уже давно не боюсь его, потому что ему уже нечего отнять у меня. Поэтому я решил, что сделаю в одиночку то, что должен был сделать давно.
--
Ты... - я не успел договорить, потому что внезапно на нас обрушилась буря.
Дождь и ветер беспощадно хлестали нас. Корабль Феанора начало уносить ветром и скоро он затонул. После этого все утихло.
--
Подумай в следующий раз, прежде чем что-нибудь сказать, - упрекнул я Феанора. - И теперь тебе все равно придется плыть со мной. Хотя, можешь навестить Ульмо, - я улыбнулся, потому что шутка удалась, и Феанор ответил:
--
Но на берег Арды я ступлю один, без тебя.
--
Ты еще не все знаешь. Там, на Арде, мое временное пристанище, и я обязан вернуться туда, и как можно скорее. Поэтому ты пойдешь со мной и поможешь мне. Именно ты - мне, а не наоборот, потому что это не твоя задача, а моя. Я выбрал этот путь, и теперь это мой долг - осуществить задуманное. И в отличие от тебя, я осознаю, что одному мне не справиться. Поэтому ты мне нужен.
--
А что если я откажусь?
--
Арды не будет, и тем более, никогда она не станет вновь такой, какой она была в Первую Эпоху, такой, какой она была, когда появились там Перворожденные. Ты не видел этого, Феанор, не видел этой величественной красоты. Я был всему тому свидетелем. И поэтому я готов пожертвовать многим и многими, чтобы вернуть эльфам то, что у них было когда-то и что было отнято у них Морготом. Я согласен, ты можешь отказать мне в помощи, но сейчас мы оба на этом пути, и если ты сойдешь с него, то все закончится. Закончится Четвертая Эпоха, и Амана тоже не будет, ибо крепко связаны их судьбы. Не страшит ли тебя такой исход, Феанор? Но если мы сможем победить, то настанет конец злу и вражде между Твоим Домом и остальными эльфами.
--
Но почему именно ты или даже мы? Почему Валар сами не займутся этим?
--
Потому что не властны они более над Ардой, и даже Эру Илуватар не властен, ибо отказался он от Нее. Но он думает о Ней, хоть и говорил он о Ней только раз, и то со мной. И никто из тех, кто сейчас находится в Амане, кроме Эру, не знает о том, что Арда нужна им, но не такой, какая она сейчас. Только Эру останется, если Арда умрет. Но не сможет он больше никогда создать вторую Арду. Никогда... И придет смерть. Настоящая смерть, ибо на самом деле мы вовсе не так бессмертны, как все думают. Эру показал мне настоящую смерть.
--
Какая она? - спросил Феанор равнодушно, ибо страх сковал его чувства.
--
Я не могу описать это словами. И никакая музыка не сможет передать этого. Ибо это ужаснее всего на свете, это ужаснее Моргота.
Феанор крепко задумался над моими словами, и было видно, что он пытается все-таки усмирить свою гордость. И после тяжких раздумий он произнес наконец:
--
Я готов помочь тебе, Эльвэ. Хоть мы и не братья, но у нас одно происхождение, ибо происходим мы все от Эру Илуватара, Единого. Я всегда сражался с Его именем на устах, и так будет всегда.
--
Ты не произносил слов клятвы, но все равно связал себя сейчас определенными обязательствами, и я очень надеюсь, что ты понимаешь это.
--
Да, я понимаю, на что обрек себя, - ответил он. - Нам пора в путь.
***
Темно. Сыро. Тихо... Вокруг какая-то странная, пустая тишина. Было ощущение, что никого не осталось в живых. Возможно, так оно и было. Но тогда мы с Феанором не знали, что случилось в наше отсутствие. Дул ветер, но почему-то теперь я не слышал в нем голоса Манвэ. В тумане не было следа Ульмо. Никого и ничего живого не было во всем, что окружало нас.
- Что это? - спросил Феанор.
- Это - Арда. Но она не такая, как прежде. Здесь не осталось ничего, что бы напоминало тебе и мне о прежних эпохах. Я не знаю, что здесь произошло, пока меня здесь не было. Что-то не так, и я не могу понять, в чем дело. Такое ощущение, что мы зря пришли сюда. Кажется, мы просто опоздали. Это конец. Неужели ты не чувствуешь, что вокруг нас - пустота. Все ушло, - мне хотелось плакать от чувства безысходности.
Все было напрасно, моя последняя надежда покинула меня. Все, к чему я стремился, потеряло всякий смысл. Это был конец Арды. Ее уже не было.
- Мы возвращаемся домой? - сказал Феанор.
- Не мы, а я. Ты можешь теперь делать, что хочешь. Все рухнуло. Я оставляю тебя. А сам я возвращаюсь в Тирион. Прощай, Феанор, - и я оставил его одного.
Он долго смотрел мне вслед. Почему-то он не пожелал идти со мной. Я покидал его, и я покидал Арду. Мне казалось, навечно. **
--
Эльвэ! - крикнул мне вдогонку Феанор.
--
Чего тебе? - тихо спросил я, обернувшись.
--
Постой. Выслушай меня.
Я остановился. На мгновение Феанор нынешний, с потухшим взором, бледный как смерть, превратился в Феанора прежнего, с горящим взглядом.
--
Ты не слышишь? - шепотом спросил он, вплотную приблизившись ко мне. - Этот шепот... Только я слов разобрать не могу.
--
Нет, не слышу, - ответил я, но тут и до моего слуха стал доноситься до боли знакомый голос. Это был голос Моргота.
--
Тише! А теперь слушай, - сказал Феанор, и мы застыли, напряженно вслушиваясь в тишину и мелодичный красивый голос, пронзающий ее, как кинжал пронзает живую плоть. И спустя время молвил Феанор с ужасом:
--
Это Мелькор...
--
Да, это я, - спокойно произнес Черный Вала, все еще остающийся невидимым для нас. - Вот мы и встретились, двое бессмертных, проклятые мной. Не уходите, прошу вас. Во-первых, идти вам больше некуда, а во-вторых, мне есть что сказать вам, а вам есть что узнать от меня.
--
Как это - нам некуда идти? - спросил я.
--
Что тебе сказал Эру? Либо оставить Смертных на мой "произвол", либо попытаться "спасти" их! От чего спасти, позволь мне узнать? Или от кого? Что и кого ты будешь спасать сейчас, когда увидел ты, что сейчас на Арде? Тебе не вернуться пока в Аман. Сейчас не время. У меня другие планы, - Мелькор говорил все так же спокойно, с расстановкой.
--
Сначала покажись нам, Мелькор, а потом наш разговор продолжится. Может быть, - произнес Феанор как можно спокойнее, пытаясь скрыть свой гнев.
--
Смотрите, да не ослепните!
На мгновение стало тихо. Вдруг во тьме, где-то над горизонтом вспыхнул яркий свет, и это облако ослепительно-белого света стало стремительно приближаться. Глазам было больно от него, и невольно мы с Феанором опустили голову и посмотрели на землю. Когда движение света прекратилось, я стал медленно поднимать глаза и чуть не лишился чувств, увидев Его перед собою. Я мельком посмотрел на Феанора и увидел, что тот начал медленно опускаться на колени. Мне тоже стало нехорошо, потому что у Эру Илуватара, Единого, и у того, кто был сейчас перед моими глазами было одинаковое лицо, за исключением цвета глаз и волос. Слабой подобие улыбки было на его светлом и добром лице с ясными огромными красивыми черными глазами. У него были блестящие, как шелк, черные волосы с серебряными проседями, но лицо было прекрасным и очень молодым, без морщин и усталости, хоть в глазах была видна вечность. Он был облачен в длинные, ниспадающие с плеч одежды голубого, белого и серебряного цветов. Тот, кого мы с Феанором видели перед собой, был поистине прекрасен и величественен, от него исходило мягкое серебряное сияние, сменившее ослепительно белый свет.
--
Поднимись с колен, Феанор, - сказал он, - не Эру Илуватар перед тобой, а брат его. Меня вы называете Мелькором. Для начала я снимаю с вас проклятия, наложенные мной. Теперь вы свободны от них.
Я с изумлением посмотрел на Мелькора, и он стал говорить:
--
Эру не Единый. Он не может быть единым, так как мир, Вселенная требуют равновесия. Если что-то где-то исчезает, то что-то в другом месть должно появиться. И нас всегда было двое: я и Эру. Но мы пошли по разным путям, и он нашел способ подчинить меня. Так я стал одним из Валар. Я любил Эру и не знал тогда, во что это потом обернется. Именно тогда нарушилось Равновесие и появились Темные Силы, Стихии, пришедшие Извне, не от Эру. Они множились и плодились. И тогда я подумал, что раз была в том моя вина, то я должен поставить все на место. Я сделал свой выбор. Эру знал об этом. Все было ведомо ему, как и мне. С тех пор постоянно я боролся с тем, что пришло Извне. Но было время, когда задумал я отомстить Эру за то, что он сделал со мной, но слишком поздно я одумался. Уже ничего нельзя было вернуть, и я был бессилен сделать что-либо. Теперь я действительно был виноват во всех бедах Арды. Когда закончилась Третья Эпоха, я уже знал, что надо делать. Нужно было уничтожить все и всех на Арде и отстроить все заново. Это проще, чем переделывать что-либо. И вот, наконец, мне это удалось, как вы видите. И Эру вас отослал сюда вовремя, как раз к завершению работ, потому что вы нужны мне.
Он говорил, и я не мог не верить ему, потому что голос его был голосом Эру, и от него исходил такой же свет. Он стоял передо мной, и его глаза были на уровне моих. Я смотрел в них и не видел ничего, кроме света.
--
Ты, Эльвэ, один из первых эльфов, твой дух силен, мудр и осиян благословенным светом. И я хочу, чтобы ты помог мне.
--
Помог в чем? - спросил я его.
--
Ты еще не понял? - Мелькор слегка улыбнулся, но без тени усмешки. - Создавать мир на Арде заново.
--
А Эру?
--
Эру не будет принимать в этом участия.
--
А как же это пресловутое Равновесие, о котором ты говорил? - капля сомнения еще оставалась в моей душе.
--
Имеется в виду равновесие сил, дорогой Эльвэ. Ты понял?
--
Кажется, да. Странно, но я почему-то верю тебе, Мелькор, - ответил я и преклонил перед ним колено в знак того, что я пойду с ним.
--
Нет! - вскрикнул вдруг Феанор, доселе молчавший. - Я не верю ни одному твоему слову, Мелькор!!! Я скорее умру, чем сделаюсь твоим рабом!
--
А знаешь, почему он верит мне? - спросил Феанора Мелькор. - Потому что сын не может не верить отцу. - и тут Мелькор встал передо мной на одно колено,мою правую ладонь взял в свою левую и приложил к своей груди. - Ты чувствуешь, как бьется мое сердце, столь родное тебе, не так ли?
--
Но как мог отец проклясть своего сына? - с ужасом спросил я.
--
То был еще не ты. Ты стал собой лишь поняв свое истинное предназначение, то, для чего Намо берег тебя.
Правой рукой Мелькор полез в складки своего плаща, достал оттуда светящийся прозрачный камень, удивительно похожий на Сильмарилл, и протянул его Феанору со словами:
--
Ты говорил, что нельзя во второй раз сделать такой же камень. Но вот он теперь в твоих руках, и это мой дар тебе. Не свет Дерев Йаванны в нем, но свет всех звезд этого неба.
--
Ты лжешь!!! - крикнул Феанор не своим голосом и со всего размаха бросил Четвертый Сильмарилл о камни. Он разбился, и мириады мерцающих серебряных песчинок взмыли в небо.
Феанор опустился на колени и, хватаясь руками за полы одеяний Мелькора, заплакал, как ребенок, умоляя о прощении. Мелькор поднял его и крепко обнял.
--
Я прощаю тебя, Феанор. Прощаю за все.
Мы стояли втроем посреди пустынной Арды, у начала новой жизни.