Ракитина тошнило. Он выбрался из-под нагретого одеяла, нащупал тапочки на холодном полу и по-детски, кулачками, потер слипшиеся ото сна веки. Тошнило его обыденно, по-утреннему, на голодный желудок. Добежав до стула, он выкопал из кучи лежащего на нем тряпья толстый пыльный халат и набросил его на худые костлявые плечи.
Сквозь запотевшие оконные стекла просвечивало осеннее небо. Ракитин распрямил вмятый в пепельницу окурок, подкурил его, глубоко, жадно, до все той же тошноты затягиваясь, сел в промятое кресло и с помощью пульта включил телевизор. На мутном кинескопе, тоскливо-зеленые, дымились два небоскреба. Ракитин переключил канал. Без комментариев у подножия все тех же небоскребов суетились пожарные и мелькали покрытые копотью лица, крупный план которых, почему-то сурово слезящихся, вырывала из клубов пыли трясущаяся любительская камера. По другим каналам показывали серьезно озабоченных людей, рассуждающих об угрозе мирового терроризма. "Мирового" - отметил про себя отходящий ото сна Ракитин и выключил телевизор. Скованно передвигая покрывшиеся от прохладного утреннего воздуха мурашками худые ноги, он пошел на кухню, включил обогрев пола и наполнил водой чайник.
Выливая из пакета молоко, Ракитин опрокинул на себя кружку, нервно пробормотал что-то и, провернув до упора регулятор громкости радиоприемника, пошел в туалет за тряпкой.
- И он, озаренный своим открытием..., - голосом, странно похожим на голос телезоолога Николая Дроздова, захрипел пыльный динамик, - ...По подсказке известного в свое время психолога, давшего миру понятие когнитивного мышления, посетил детский сад в родной ему Англии и попросил ребятишек придумать название для бесконечно большого числа, равного десяти в сотой степени... Чтобы, мои детишки, сказал он, дать вам представление об этом числе, я попрошу вас вообразить, что если взять равное ему количество чупа-чупсов, то ими можно будет заполнить всю нашу расширяющуюся вселенную... Так, наши дорогие радиослушатели, и появилось это интересное слово, рожденное не скованным условностями детским сознанием, и обозначающее удивительно большое число - гугол...
Ракитин выключил радио и с мыслью о мировом гуголе вытер разлитое молоко. От прикосновений к влажной холодной тряпке его передергивало. Позже, когда он уже уселся пить кофе, затрещал телефон.
- Слушаю, - хрипло произнес Ракитин. - Да, привет... Да... Да... Что? Николай, отдай ты его дизайнерскому отделу, и пусть с нуля перекраивают... Да... Да... Да, я в нем все и моделировал, и в ави просчитал... Ну да, там же на сплайнах все... Да... Пока.
Он откинулся в кресле и закурил еще одну сигарету. Не успев как следует затянуться, подскочил на месте, быстро вмял сигарету в пепельницу и, сбиваясь и чертыхаясь, набрал номер. Пока шел вызов, Ракитин судорожно постукивал ногой по полу и с силой сжимал в кулак влажную ладонь. Когда ему ответили, он подался вперед.
- Николай? Это опять я. Ты где, говоришь, Ольгу видел? Что? - Он распрямил окурок, поджег, один раз затянулся и затушил, окончательно превратив его в вонючий комок табака и бумаги. - Что? С Литотцким? И как он, скажи мне, вел ее, под руку? Олечка, осторожно, справа стул, а слева питбуль? Так? Что? Да нет, твою мать, я гораздо спокойней, чем тебе слышится, так? Ну вот, ну вот... Коля, я тебя умоляю, никому ничего не говори... Да... Да ничего не скажу, мне вообще равнозначно... Да вот так... Все, пока... Да... Да...
Ракитин несколько минут смотрел сквозь стену, за глянцевые обои, за штукатурку и кирпич, после встал и задумчиво пошел на кухню. Посидел на стуле, скурил несколько сигарет, вернулся в комнату и набрал номер.
- Николай? Я уже, наверно, надоел... Да ладно, слушай, я места себе тут не нахожу... Да черт его знает, я вроде как бы и думать много должен сейчас, ну не по себе, понимаешь, а голова пустая как туманом набита... Да нет... Непонятки накатывают, понимаешь, мне, чувствую, разумно, ну, логически, что ли, и все равно, а гложет, рвет изнутри прямо... Ничего я не надумываю... Ну а что мне еще думать... Ты бы? Ты сейчас на том конце, а я на этом, так что ты бы, ты бы... Да ничего я не делаю, успокойся. Слушай, я завтра на работу выйду, не могу тут сидеть... Что? Почему как ребенок? Я давно уже замечал... Ну не знаю, странности, что ли... Да так... Она в кофе стала по восемь ложек сахара сыпать... Нормально? Да ничего я не нервничаю... Не обижайся, тебе словно все равно... Да, да, вот такой вот я, склонный к гиперболизации... Ладно, постараюсь... Ну, спасибо тебе, что ли... Все, давай... Может, позвоню еще... Не умрешь... Пока.
С грохотом распахнулась форточка. Когда Ракитин подошел закрыть ее, ему в лицо хлестнул дождь. Он чертыхнулся и утерся рукавом халата. За окном все плыло в тоскливой дымке. С жестяным грохотом на подоконник опустилась ворона и бессмысленно посмотрела на Ракитина. Он стукнул кулаком по раме. Медленно, лениво взмахнув промокшими крыльями, птица исчезла в тумане. Ракитин лег на кровать и закрыл глаза. Когда он уже начал дремать, тихо заиграл хачатуряновский танец с саблями. Ракитин подскочил и, раскидывая разбросанную по комнате одежду, бросился искать телефон. Мелодия, казалось, с каждым следующим тактом звучала все громче и надрывней. Через минуту он извлек вибрирующую трубку из кармана смятых джинсов, посмотрел на номер звонящего и замер. Телефон истошно мелодировал и дрожал в потной ладони Ракитина. Через пару минут музыка прекратилась. Ракитин бросил трубку на кровать и закурил сигарету, которая не тянулась. Он увидел, что подкурил ее не с той стороны, нервно бросил на пол и взял со стола пачку. Она была пуста. Ракитин поднял сигарету, обломал оплавленный фильтр и подкурил ее. Раздался звонок домашнего телефона.
- Да? - резко ответил Ракитин. - А, это ты... Ну что у тебя? У меня? Не знаю... Из рук все валится... Коль, может мне приехать в офис?.. Ну не знаю, заказ может отработаю... Да не могу я тут больше... Какое к черту кафе? Ты что, смеешься? Да, что ты там рассказать хотел?.. Ну, забавное что-то, ты говорил... Давай, повесели... - Ракитин криво ухмыльнулся. - Что? Десять в степени сто? Я, кажется, что-то такое уже слышал... Как? Гугол?!
Ракитин для приличия усмехнулся и почесал затылок.
- Слушай, я точно где-то уже это слышал... Что? Гугол в степени гугол? Ну, ты даешь!.. Да, действительно забавно... Знаешь, что самое интересное?.. Ну да, совпадение, фишка такая, знак типа, что ли... Гугол... Забавно... Слушай, она звонила на сотовый только что, я не ответил... Думаешь, ничего страшного? Николай, по-моему, здесь все довольно серьезно... Ну да, я же тебе говорил, что странности какие-то... Кофе не кофе, а вот в кафе с Литотцким - ну не просто... Да, глупый, да, фантазер... Да пошел ты... Ладно, звони, если что... Пока.
Скинув влажный халат, Ракитин лег на кровать, с головой закутался в одеяло и быстро заснул, думая о гуголе.
Спал он крепко и глубоко, без сновидений, сновидений в привычном смысле этого слова, как-то не подразумевающего того теплого растворения в густой жидкости, что укачивала сейчас уставшего Ракитина где-то в недрах беспокойного, мучаемого сомнениями сознания.
Проснулся, когда за окном повисли сумерки, от телефонной музыки. Ракитин выскочил из-под одеяла, поднял с пола трубку, посмотрел на высвечиваемый номер и выпустил глухо стукнувший о ковер телефон из пропотевшей во время сна ладони. Тело его тоже все взмокло, и Ракитина передернуло от озноба. Тошнота стала еще ощутимей, чуть ли не осязаемой, тугим комком сладковатого человеческого мяса зависнув где-то посреди пищевода. Ракитин натянул мятые джинсы и белую футболку, пошел на кухню и, поскользнувшись на полпути, растянулся на полу. Грубо выругавшись, он тяжело поднялся и, прихрамывая, пошел варить кофе.
Кофе пил очень горячим, без сахара, не чувствуя никакого вкуса. Ему хотелось вообще ничего не чувствовать, забыться, рухнуть всем телом на теплый пол и потерять всякую ответственность за свои решения и поступки. Во время сна, как ему казалось, он совсем не отдохнул, а скорее, наоборот, только лишь думал и напрягался. Шальные мысли с нечеловеческой скоростью опутывали голову. Он чувствовал, что бессилие пришло как результат страха перед тем, что каждый следующий шаг может оказаться роковым, как шаг в смысле поступка, так и шаг в смысле буквальном. Казалось, невозможно уже и пройтись по квартире, не оступившись, или, что он воспринимал уже до странности спокойно, не свернув себе шею.
Когда вставал из-за стола, рукавом смахнул на пол вилку и, не обеспокоившись тем, чтобы поднять ее, пошел в комнату. Проходя мимо входной двери, он на секунду замер, почувствовав, как ему показалось, странный запах. Принюхавшись, он недоуменно хмыкнул и отошел от двери.
Ракитин не успел закурить, как раздался звонок в дверь. Окурок, уже неоднократно измятый, он быстро затушил, суетливо принялся подбирать с пола раскиданные вещи и запихивать их в стенной шкаф. Тряпье вываливалось, не желая ровно лежать, и Ракитин, нервничая и тихо причитая, едва смог закрыть дверцу. Все это время настойчиво звонили. Ракитин набросил покрывало на кровать, окинул взглядом комнату и побежал открывать дверь. Зачем-то остановившись около нее, перевел сбитое дыхание, несколько раз глубоко вздохнул и провернул торчащий в замке ключ.
За дверью, загадочно улыбаясь, стоял лохматый Николай, в сером пальто и с букетом непонятных цветов в руках. Николай был лет на пять моложе Ракитина, но выглядел на все сорок, то ли из-за перманентной колючей щетины на бугристом некрасивом лице, то ли из-за необычной манеры сосредоточенно и серьезно смотреть собеседнику в глаза и при этом говорить медленно, долго и выверенно подбирая слова.
- Гугол. - сказал Николай, засмеялся и без приглашения прошел в квартиру.
Ракитин отступил назад, впуская его, и устало спросил:
- А это кому?
- Как кому? Ты же говорил, что Ольга такие цветы любит, что запах у них особенный...
Ракитин принюхался и поморщился:
- Странно пахнет...
- Ты форточку давно открывал? Ты тут совсем засухарился, дым столбом стоит, наверно, пару пачек уже стягал?
- Да нет... Что это за цветы такие?
- Непонятные.
- Какие? - Недоверчиво переспросил Ракитин.
- Непонятные. Я их по запаху выбирал.
Ракитин отошел в сторону:
- Проходи, что ли...
По пути в комнату Николай, любопытствуя, заглянул на кухню и покачал головой:
- Леш, никак, меня нашаманивал?
- Что?!
- Да, я говорю, вилки у тебя разбросаны... - И, довольный своей шуткой, хлопнул ладонями и рассмеялся.
- Даже и не знаю... - Ответил Ракитин, пошел на кухню и поднял вилку. - А с чего-то вдруг ты цветы Ольге дарить надумал?
- Да ты что напрягаешься? Дарить их ты будешь, понял?
- Мать Тереза...
- И на том спасибо...
Николай присел на край кровати, Ракитин сел на стул напротив и закинул ногу за ногу.
- Леша, сядь ближе, мне с тобой нужно серьезно поговорить...
- Что? - удивился Ракитин. - Я и здесь посижу.
- Леша, сядь, пожалуйста.
Ракитин сел на кровать рядом с Николаем и выжидающе посмотрел на него:
- Ну?
- Леш, я хочу поговорить об одной довольно запутанной ситуации...
- Ты что-то знаешь про Ольгу?
- Подожди, выслушай меня... - Николай наклонился вперед, положил руку Ракитину на колено и успокаивающе погладил его по ноге.
Ракитин недоверчиво посмотрел на руку Николая, но ничего не сказал.
- Леша, я, может быть, шокирую тебя, но ты должен отнестись с пониманием... Мы все люди разные, у каждого свои интересы, свои симпатии...
- Да чего ты? - повысил голос Ракитин. - Говори прямо...
- Леш, - полушепотом произнес Николай. - Алексей, я не знаю с чего даже начать...
Николай сильно сжал рукой ногу Алексея, другой рукой обнял его за плечо и пододвинулся ближе. Ракитин резко отодвинулся назад и хрипло спросил:
- Цветы ты кому принес?
- Как кому? Тебе... Алексей, я один знаю, как поддержать тебя в такой критический момент...
Ракитин встал, подошел к темному проему окна и повернулся спиной к Николаю. Николай поднялся с кровати и медленно, протянув вперед руки, направился к Ракитину.
- Леша, тебе не кажется, что ты перенервничал сегодня?
- Да, и ты меня вообще до срыва довести хочешь...
- Алексей, я давно увидел в тебе то, что способно объединить нас... Пойми, мы же с тобой родные души! Я все понял , я все прочитал в твоих взглядах... Разве не поэтому ты делишься со мной своими проблемами? Я же вижу, что ты равнодушен к Ольге, а все твои нервы есть не что иное, как эгоизм, примитивный эгоизм... Тебе же нужно совсем другое, я это чувствую, понимаешь? Пусть эта стена в тебе и не впускает меня, но я знаю, я уверен, что там, в сути своей, ты как никогда со мною согласен... Помнишь, как у Хаяма?.. - Николай замолчал, медленно подошел к Ракитину и взял его за руку.
Заиграла хачатуряновская музыка. Ракитин отдернул руку от теплой ладони Николая, подошел к столу, взял телефон в руку и посмотрел на светящийся экран.
- Она...
- Алексей, стоит ли...
- Отстань...
Ракитин нажал кнопку и поднес трубку к уху.
- Да? Привет... Да... Да... Давай... Все, жду. Пока.
Ракитин сел на стул и вытер пот со лба.
- Николай... Она сейчас приедет...
- Мне, наверное, лучше уйти... - занервничал Николай.
- Да... И не приходить больше...
- Что?!
- Николай, пойми меня, я очень устал, мне кажется, нам стоит поговорить в другой раз...
- Как хочешь... - Наигранно, как показалось Ракитину, обиделся Николай, обулся, и, не завязав шнурки, вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
Ракитин выглянул в окно, но не разглядев там ничего, только сейчас понял, что в комнате очень темно и, осторожно обходя углы мебели, добрался до дальней стены и включил десяток встроенных в потолок лампочек. Холодный неуютный свет медицински-белым залил помещение. Ракитин почувствовал себя незащищенным и легко уязвимым. В какое-то мгновение ему даже показалось, что он жалеет об уходе Николая... Ничего уже не понимая, не то что в окружающем мире, но даже и в самом себе, Ракитин тупо смотрел сквозь стены, сквозь все те же скользкие обои, все ту же штукатурку и все тот же кирпич.
Через минут пять он достал из-под кровати металлический ящик, открыл маленьким ключиком и извлек из него черный тяжелый пистолет. Проверив обойму, передернул затвор и снял пистолет с предохранителя.
Ждал он недолго. Когда раздался звонок, Ракитин спрятал пистолет за пояс и одернул футболку. Глубоко вздохнув, открыл дверь. На пороге стояла молодая женщина в черных очках. С голубого длинного плаща стекали капли воды. Она взялась рукой за дверной косяк, другой рукой потрогала свои короткие черные волосы и улыбнулась:
- Не хочешь проводить меня?
- Извини... - Ракитин, придерживая за локоть, ввел женщину в квартиру, закрыл дверь, помог ей снять плащ, повесил его на вешалку, и все так же за локоть поддерживая ее, провел в комнату и усадил на стул.
- Леша, ты выбрал самое неудобное место, для того, чтобы я могла хорошо сесть. - Улыбнулась она, встала и, медленно, приставляя ногу к ноге и вытянув перед собой руку, нашла кровать и села на нее, предварительно ощупав, не лежит ли что-нибудь на ней. - Ну вот, Леша, так вот хорошо...
- Олечка, кто тебя привел?
- А как ты думаешь? - спросила она и сняла очки, под которыми открылись смотрящие куда-то в сторону белые глаза без зрачков.
- У тебя жуткие глаза...
Ольга рассмеялась и повернулась вполоборота к Ракитину, так, что глаза ее словно смотрели на него.
- Ты в своем духе. - сказала она. - Неуемный и веселый, прямо, Леша, до какого-то страшного цинизма веселый...
Ракитин осторожно, стараясь не шуршать одеждой, достал из-за пояса пистолет и прицелился Ольге в голову. Она улыбнулась одним уголком рта и махнула рукой, словно отбиваясь от назойливой мухи. Словно чувствуя что-то, она слегка отклонилась в сторону.
- Я чувствую знакомый аромат... - Игриво произнесла она.
- Да... Я купил, ты их любишь.
- Ты купил?
- Ну да, а что?
- Ничего, просто очень приятно... Где они?
Ракитин в одной руке принес букет и вложил его в Ольгины руки. Ольга прижала его к себе и глубоко вдохнула, закрыв глаза.
- Просто чудесно... - прошептала она.
- Что это за цветы? Я купил их, только по запаху ориентируясь, даже названия не знаю...
- Сама не знаю... Непонятные какие-то... Чем у тебя в квартире пахнет?
- Не знаю... - ответил Ракитин, зачем-то осмотревшись.
- Чем-то неприятным, Леша, пахнет...
- Олечка...
- Что?
- Так кто тебя привез?
- Сергей Иванович...
- Литотцкий? Я так и знал...
- Ты о чем, Лешенька?
- Что Лешенька? - повысил голос Ракитин и крепче сжал в руке пистолет.
- О чем ты, я не понимаю... - обиженно произнесла Ольга, положив букет рядом с собой.
Ракитин схватился за голову и заскрипел зубами.
- Леша?
Ему казалось, что его мозг сейчас расплавится. Он тихо положил пистолет под стол.
- Ольга... Обожди минуту, я сейчас вернусь...
- Куда ты?
- Я сейчас, я обещал зайти к соседке...
- К Лене? Зачем?
- Она просила переставить что-то...
- Леша, ты не мог бы сделать это попозже?
- Нет, Олечка, я обещал...
- Только давай быстрее, а то я подумаю, что ты извращенец, любитель инвалидов...
- Что?!
- Да я шучу... - Улыбнулась Ольга.
Ракитин вышел, прикрыв за собой дверь. Немного постояв в раздумье, он сел на ступеньки. Спустя минуту он услышал, как по квартире ходит Ольга, тяжело ступая и медленно выбирая путь. Она сходила на кухню, затем вернулась в комнату. Ракитин встал и позвонил в соседнюю дверь. После долгого ожидания дверь распахнулась. Он вошел внутрь. Туго прокручивая колеса инвалидной коляски, девушка отъехала назад, вглубь коридора.
- Проходи, Леша. - Сказала она невероятно высоким, почти пищащим голосом.
Закрыв дверь, Ракитин сел на корточки, прислонившись спиной к стене.
- Ну и чего ты зашел?
- Лена... - Хрипло и как-то безысходно заговорил Ракитин. - Наверное, как ты думаешь, может вот так просто человек зайти к другому человеку, ну, я имею в виду, так, чтобы без повода и вообще вот просто посидеть, помолчать что ли...
Лена подъехала к Ракитину и, по-матерински улыбаясь, погладила его по голове. Он взял ее руку и прижался к ней щекой. Лена удивленно посмотрела на него. Ракитин чувствовал, что ему на самом деле далеко не все равно все то, что с ним происходит, все то, что, наверное, и является тем, что есть он сам на самом деле - жизнь это, что ли, полуобреченно думал он, или он сам - своя жизнь...
- Леша, что случилось? - спросила Лена.
- Лена, можно я не буду ничего объяснять?
- Конечно... Леша, а ты, думаю, представлял себе, как трахаешь меня, инвалидку?
- Что?... - Ракитин расширил от удивления глаза и отпустил ее руку.
- Ну... Маловероятно, чтобы ты ни разу не подумал, о том, каково это, заняться сексом с женщиной, которая почти совсем не двигается, обречена вечно сидеть в инвалидной коляске и ничего не чувствовать ниже пояса... Я имею ввиду, что ты думал именно обо мне, вряд ли ты способен был дойти до этого без такого явного намека, как инвалид за стенкой, ты меня понимаешь?
- Нет, я уже ничего не понимаю... - прошептал Ракитин и обхватил себя руками.
- Ну да, я и не надеялась... Леша, смотри на меня... - Лена медленно приподняла юбку и начала стягивать колготки.
- Лена, не надо, не надо. - Тихо прошептал покрасневший Ракитин.
- Леша, посмотри правде в глаза, ты, наверное, только об этом и думал последние несколько месяцев... - Сбросив колготки, она продолжала раздеваться. Делала она это очень странно, и как сейчас казалось Ракитину, по-медвежьи неуклюже; что-то грубо-звериное исходило от нее, когда она, переваливаясь, как неваляшка, с боку на бок, вытягивала из-под себя черные узкие трусики.
- Да ни о чем я не думал! Лена, прекрати немедленно! - Испуганно сказал Ракитин.
- Леша, ты что, позволяешь женщине тебя давить? Вот уж про тебя такого никогда не могла подумать... Ты же мужчина, Алексей! - усмехнулась Лена, снимая бюстгальтер. - Ну, давай, попробуй же! Ну!
Ракитин осторожно положил руку на ее грудь и стал медленно гладить ее, постепенно пододвигаясь ближе.
- Ну вот... - Прошептала она.
Чувствуя только жар в теле, Ракитин приспустил джинсы, как-то, сам не понимая, что делает, приподнял Лену, вошел в нее и начал быстро раскачиваться. Когда он уже было почти кончил, скрипнула входная дверь. Ракитин быстро опустил Лену на место и обернулся, с ужасом разглядев в полутьме Ольгу. В правой руке она сжимала пистолет, а левой ощупывала дверной косяк.
- Ольга? - Спросила Лена.
- Да... Лена, Алексей у тебя? - Ольга осторожно прошла в квартиру и остановилась на пороге.
- Нет, его не было...
Ольга глубоко вдохнула носом и недоуменно пожала плечами. - Он к тебе пошел недавно... Обманул меня, что ли...
Лена испуганно смотрела на пистолет. Ольга прошла немного вперед. Ракитин, осторожно обошел ее и выскользнул в подъезд. Он тихо открыл дверь своей квартиры, когда из темноты раздался Ольгин голос:
- Леша?
Ракитин быстро закрыл дверь и провернул ключ в замке. В подъезде прогремел выстрел. Ракитин почувствовал резкое движение воздуха около виска, и сразу же звякнуло стекло разбитого бра. Полусогнувшись, Ракитин добежал до кровати, сел на нее, опустил голову на колени и обхватил ладонями икры. При каждом следующем выстреле он все сильнее и сильнее вжимался лицом в трясущиеся ноги.
- Ты всю жизнь держала меня за идиота! - Выкрикнул Ракитин, с силой сжался в комок и потерял сознание.
Снились ему сны, реальные, реальные до той обыденно недостижимой степени, что наполняли пространство, и внутреннее и внешнее по отношению к Ракитину, невероятной, физически ощутимой удовлетворенностью. Правда, время от времени, он словно забывал о вездесущности этой удовлетворенности и, чувствуя почему-то себя в такой момент безмерно глупым, проваливался в такой же реальный, но уже насыщенный тяжело ощутимой физической напряженностью кошмар, в котором он сидел у входных дверей своей квартиры и, задыхаясь от непонятной сладковатой вони, пытался через дымку воздуха разглядеть ее источник. Все плыло вокруг, и как только Ракитину удавалось сфокусировать на чем-либо взгляд, как его втягивало в наблюдаемый предмет, и, чтобы не потерять ориентацию, приходилось переводить взгляд с одного на другое, ни на чем не задерживаясь. Запах словно расширялся, окутывая Ракитина тошнотворной гущей. Он, уже задыхаясь, слышал громкие хлопки, казалось бы, узнавал эти звуки, но, пытаясь хоть как-то сопоставить их со своими воспоминаниями, всего лишь терялся в тумане и, протискиваясь сквозь него, снова пытался разглядеть что-нибудь и увязать происходящее с чем-то забытым, но все еще таким близким и важным. Наконец Ракитин увидел. Он завалился набок, чтобы лучше разглядеть, уткнулся носом в нечто мягкое и влажное, отодвинулся назад и закричал. Свой крик, высокий, срывающийся на резкий полуженский визг, он услышал откуда-то сбоку, вдалеке за стеной, за обоями, за штукатуркой и кирпичом.
Полуразложившаяся крыса на полу притягивала его к себе, до жути раздувшаяся и истекающая зеленой жидкостью. Ракитин отодвигался назад, от все расширяющейся вони, во рту превращающейся во вкус прилипающего к небу сладковатого гнилого мяса. Когда мясом забило рот и глотку и оно начало вываливаться через нос, Ракитин схватил себя пальцами за лицо, срывая ногтями кожу, и, слыша знакомые до бессилия женские крики, провалился в блаженное небытие.
Проснувшись, Ракитин чувствовал себя прекрасно, не принимая во внимание того, что его тошнило. Он потянулся и открыл глаза. Сев на край кровати, почувствовал, что тошнота отпустила. Или я отпустил ее, автоматически подумал он.
За окном зависло серое осеннее небо. Нужно что-то вспомнить, что-то очень важное и необходимое, но все, что приходит на ум, так и подумалось Ракитину, не похоже на память в обычном понимании этого слова - скорее, вместо обычной фрагментарной ретроспекции, вместо простого взгляда на уходящие в прошлое события в сознании зависла странная опустошенность, причем опустошенность до того насыщенная самим существованием здесь и сейчас, что, в принципе, и вспоминать о чем-либо нет желания, как и нет ни малейшей причины для этого, до того самодостаточно настоящее мгновение. Черт, что за бред я несу, прошептал Ракитин. Улыбаясь, он включил радио.
- И вот он, озаренный своим гениальным, но как покажет история, совершенно несвоевременным, открытием..., - голосом Николая Дроздова захрипел динамик, - ...По подсказке известного в свое время психолога, разбившего наголо популярное тогда учение о когнитивном мышлении, посетил детский сад в родной ему Англии и попросил ребятишек придумать название для бесконечно большого числа, равного десяти в сотой степени... Чтобы, мои детишки, сказал он, дать вам представление об этом числе, я попрошу вас вообразить лишь то, что если взять равное ему количество чупа-чупсов, то ими можно будет заполнить всю нашу расширяющуюся вселенную... Так, наши дорогие радиослушатели, и появилось это интересное слово, рожденное не скованным условностями замечательным детским сознанием, и означающее удивительно большое число - гугол...
Ракитин недоверчиво прислушался и сел на стул.
- Гугол?.. - прошептал он. - Гугол?..
- Попробуйте только представить, - монотонно читал текст Николай Дроздов, - всю безмерность этого числа и в то же время его конечность, которая, казалось бы, должна быть осознана нами, как и все конечное... Хотя известны случаи парадоксального неприятия человеческим мышлением иррациональных чисел, например, корня из двух, в то же время графически воспринимаемых, что было доказано еще Пифагором... И вот гугол...
- Господи... - прошептал Ракитин, на несколько секунд озадаченно посмотрел в окно, затем, словно поняв что-то, громко, с эхом, рассмеялся.
Смеялся он долго, сотрясаясь всем телом и держась за живот, пока не зазвонил телефон.
- Да? - ответил Ракитин. - А, привет... Да... Да... Николай, я же дизайнер, ты понимаешь, что это означает?.. Что? Да то, что у меня голова так работает, понимаешь? Нет, сегодня не приеду. Да, отдыхал вчера... К Саше поехали... А?.. Вот, черт, ничего не помню... Да, хорошо... Да... А ты?.. Ну... Ладно, давай... Пока...
Ракитин задумчиво посмотрел на свою левую руку, почесал ею затылок и набрал номер.
- Алло, Галя? Привет, это Алексей из дизайнерского... Да... Галя, слушай, хотел спросить, я вчера во сколько ушел?.. Да нет, ты что, просто запарился, голова разболелась... Да... Да... Темно было?.. Так сейчас темнеет в пять... Ну да... Нет, возьму больничный... Да ладно ты, как первый день живешь... Хорошо... Хорошо, не забуду... До встречи...
Снова набрал номер.
- Алло?.. Николай... Слушай, что ты про Ольгу сказал, я как-то упустил... Ну... Ну... Где? - Ракитин машинально схватил сигарету, покрутил ее пальцами и бросил обратно на столик. - Литотцкий?.. Тот жирный ублюдок?.. Ну, дальше... Да не нервничаю я, тебе, наверное, самому хочется, чтобы я брюзжал и дергался... Да ничего, ладно, пока, созвонимся...
Потянувшись, Ракитин зевнул, выключил радио, лег на пол и несколько раз отжался, медленно сгибая и разгибая руки, с удовольствием чувствуя сокращение мышц. После приготовил чай и долго пил его, очень крепкий и горячий, сидя на стуле со скрещенными ногами. Когда в окно начал бить дождь, на подоконник опустилась большая ворона. Ракитин подошел к окну и долго смотрел в ее глаза, безразлично, но с неким внутренним азартом изучавшие его. Когда он также безразлично отошел от окна, птица взмахнула брызнувшими множеством капель крыльями и, тяжело оттолкнувшись, скрылась в тумане, Ракитин же нашел в столе лист бумаги и ручку, начертил нечто на нем и долго, забывшись, что-то вычислял, время от времени перечеркивал и выписывал заново некие цифры и знаки бесконечностей, треугольники и плоскости.
Когда лист был уже весь покрыт синими знаками, зазвонил телефон. Ракитин медленно, нехотя, поднял трубку и, выдержав паузу, ответил:
- Алло?.. Да... Ну...
С минуту он слушал, удобно усевшись на стуле и изредка вставляя междометия, затем слегка подался вперед:
- Коля... Да подожди же ты... Слушай, Коля, с чего ты вообще решил, что я нервничаю?.. Что?.. Нет, Коля, я чувствую себя прекрасно... Да... Что значит не такой?.. - Повысил голос Ракитин. - А каким бы ты хотел меня сейчас видеть?.. Что?.. Слушай, прекрати!.. Тебе что, хочется, чтобы я сейчас плакал тебе в жилетку?... Да не нервничаю я... Сам успокойся... Да... Знаешь, Николай, спасибо тебе, конечно, за беспокойство, но не стоит навязывать мне что-либо, понимаешь? У меня своя голова на плечах... Все... Как тебе угодно... Я говорю, у меня голова... Пока.
Ракитин встал, подошел к висящему на стене зеркалу и долго рассматривал свою голову, взъерошенную и помятую со сна.
Запищал танец с саблями. Ракитин выкопал из одежды телефон, посмотрел на экран и, нажав кнопку, отключил его. Приятно потянулся и лег на кровать, после чего долго, не моргая, глядел в потолок, пока не заснул. Спал он крепко и без сновидений, лишь под конец слыша непонятные отрывистые вздохи, легкие и прозрачные. Когда Ракитин сквозь сон понял, что это звонят в двери, то медленно сел, протер кулаками глаза и пошел открывать.
За дверью, улыбаясь, стоял Николай. Он держал в руках большой букет голубых цветов и выжидающе смотрел на Ракитина.
- Привет, проходи... - Отошел в сторону Ракитин, недовольно осматривая гостя. - Ты, наверное, сразу после работы сорвался, думаешь, я тут вою меж четырех стен?..
- Леша... - То ли испуганно, то ли загнанно посмотрел на него Николай. - Прекрати, пожалуйста, я тебя совсем не узнаю, может, тебе выпить?
- А почему ты меня узнавать должен?
- Леша... - Николай так и стоял в проходе. - По-твоему, все в порядке?
- В каком порядке? - Усмехнулся Ракитин. - В том, который тебе больше нравится, потому что ты к нему привык?
- Ну ладно... - решил сменить тему озадаченный Николай. - Слушай, я тут такую фишку по радио выслушал...
Не успел он закончить фразу, как Ракитин схватился за живот и начал громко, полуистерично смеяться.
- Может, мне уйти? - Спросил Николай.
- Да ладно, прости, это я с нервов... Ну и что там?
- Ну вот, я же говорю, у тебя стресс...
- Да ладно тебе, что ты там услышал?
- Ну вот, есть, типа, такое число, равное десяти в сотой степени...
Ракитин снова засмеялся, уткнувшись головой в стену.
Николай замолчал и начал разглядывать свои ботинки.
- Коль, ты извини, пожалуйста. - Задыхаясь после смеха, выпалил Ракитин. - Что-то я не в порядке себя чувствую сегодня...
- А мне кажется, ты просто издеваешься. Правда, Леша, не понимаю, почему ты так резко изменил свое...
- Все, хватит. - Перебил его Ракитин. - Знаешь, ты как сказал мне сегодня... Да ладно, чего-то я, слушай, проходи... Кстати, цветы мне?
- Да нет... - Замялся Николай.
Ракитин взял у него из рук букет и понес в комнату.
- Таким непонятным прекрасным цветам срочно нужна вода! - Удаляясь, сказал он.
Николай постоял несколько секунд, задумавшись, разулся и прошел в комнату. Ракитин поставил цветы в высокую синюю вазу, принес в пластмассовом ковшике воды и залил ее, медленно, задумчиво постукивая ногтями по хрустальной едва звенящей стенке.
Николай осмотрелся и присел на край кровати.
- Наверное, поговорить со мной о чем-нибудь хочешь? - Спросил Ракитин, вытирая руки о халат.
- Даже и не знаю... - Ответил Николай. - Я подумал, тебе тяжело, должно быть...
- Спасибо... На самом деле, не обижайся, пожалуйста, это пройдет...
- Надеюсь...
- Ну, вот и замечательно...
- Кстати, Леша, у тебя странно пахнет... Может, форточку открыть?
- Пахнет? - Удивленно переспросил Ракитин.
- Ну да... Ты, видимо, не чувствуешь, придышался, а мне с воздуха даже в нос ударило...
- Чем пахнет-то?
- Не знаю, сладкий запах такой, неприятный...
- Воняет, что ли?
- Я даже и не знаю...
Ракитин странно посмотрел на Николая и медленно пошел к входной двери. Там он заглянул под обувную полку, приподнял с одной стороны ковровую дорожку, посмотрел за тяжелым дубовым комодом, наконец отодвинул пустую коробку из-под телевизора и замер.
Серая и клейко-влажная, в растекшемся темном пятне лежала дохлая крыса. Из приоткрытого рта свисала тугая капля, а впавший глаз смотрел куда-то в сторону, вдаль. Ракитин стоял и не мог пошевелиться, завороженно глядя на труп. Стало давить в животе.
- Алексей? - Через минуту спросил Николай. - Где ты там пропал... Алексей!.. Алексей!
Ракитин с трудом отвел взгляд от мертвого животного и ответил:
- Ничего, ничего... я тапочки искал...
Через несколько секунд он вошел в комнату и пристально посмотрел на Николая.
- Леша, ты в порядке? - Спросил тот.
Ракитин быстро подошел к нему, приподнял за ворот и резко, почти без размаха, ударил кулаком в нос.
- Пидор...
Николай попытался отползти в сторону, неуклюже прикрываясь руками, но Ракитин притянул его за ворот в себе и спокойно, без каких-либо эмоций посмотрел прямо в испуганные глаза коллеги.
- Да неважно уже... - Ракитин отпустил Николая, тот осел и схватился руками за перебитую переносицу.
- Леша... - Сморгая, сказал он. - Я ничего не понимаю...
- Потому и пидор, что не понимаешь... Иди.
Николай встал, достал из кармана платок, приложил его к носу и, не оглядываясь, вышел, хлопнув дверью.
Ракитин достал из металлического сейфа, стоящего под кроватью, пистолет, проверил обойму, взвел курок и сел на стул.
Ольга пришла полчаса спустя. Ракитин открыл дверь, взял ее под руку и провел в комнату. Там снял с нее плащ, усадил на кровать и принес цветы.
- Изумительно... - Улыбнулась она.
- Этого тебе от одного человека...
- От кого?
- От хорошего человека.
- Хорошего? Леша, я тебя не понимаю...
- Да какая разница... Цветы-то какие хорошие, и запах у них...
- Леша, они розовые?
- Да.
- А почему ты не спрашиваешь, кто привел меня?
- А мне все равно... - Ответил Ракитин, целясь ей в голову.
- Ой, ты мой замечательный... - Улыбнулась Ольга и бросилась обнимать едва успевшего убрать за спину пистолет Ракитина.
Она обхватила его шею руками и сильно прижалась, отчего очки съехали набок, открывая смотрящие мимо Ракитина белесые слепые глаза. Он обнял ее одной рукой за талию и поцеловал в ухо.
- Извини, мне нужно выйти на минуту...
- Куда ты собрался?
- Соседка просила тумбочку передвинуть...
- Это что, так срочно?
- Думаю, да... - Отодвинулся Ракитин.
- Ну хорошо, иди... - Улыбнулась Ольга.
Ракитин тихо положил пистолет под стол и вышел. В подъезде он сел на ступеньки и задумчиво уставился в пол. Через минуту он позвонил в соседнюю дверь.