Одним словом, началось! Сегодня фактически первый день настоящей армейской службы. Форма, казарма, двухярусные койки, портянки, сержанты, погоны... Дух захватывает! Армия! А я - солдат. Рядовой Тимохин. Это звучит гордо! Коля Зайдуллин - мой новый товарищ, можно сказать, друг. Кто его знает, может навсегда.
Дали отдых, целых полчаса. Я тут же сел писать письмо домой. Прямо так и начал, мол, дорогие родные, служба пошла! А я, мол, не расстраиваюсь. А чего там, ведь осталось служить всего-то 729 дней! Так и написал. Даже про пять дней в пути не вспомнил! Оптимист... Сержанты сказали, чтобы через полчаса все, кто хочет, написали письма и передали им. А уж те отнесут наши скупые мужские строчки куда надо. Сказано - сделано. И моё второе письмо отправилось в Омск. Что толку теперь биться головой о стену. Попал, так служи! Большая честь, между прочим.
Вообще, мне пока тут всё нравится. Казарма светлая, просторная. Тепло, даже как-то уютно. На улице жара, а у нас достаточно прохладно. Ковровая дорожка расстелена во всю казарму. Метров сорок, наверное, будет. Сержанты нормальные, не злые. Даже где-то приветливые. Всё ли понятно, да какие проблемы? Боже, какие проблемы!? Свершилось! Мой казанский университет теперь здесь. На целых два курса! Вот повезло несказанно! Главное, нас здесь проверяют, контролируют, в глазах, я бы сказал, переживание даже какое-то. Ей-богу, я даже был тронут вначале...
Сто пятьдесят человек на такой площади - многовато, но ничего. Зато почти все омичи. Вот они, рядом. Теперь я заметил, что вроде бы они не такие уж и чужие. Даже как-то сроднились, что ли. Вместе держимся. Сразу, как пришли, так вместе и расположились, те, кто из Омска. Ну что ж, так легче службу тащить. Все свои, и никого чужих. Вот так два года и протянем вместе, дружно, сообща! И командиры у нас ничего. Нормальные ребята.
Потом наводили порядок. Я ничего такого грязного не заметил в казарме-то. Наоборот, всё и так блестело. Но последовала команда: "Рота, поправить расположение!" - и мы все кинулись его поправлять. Сержанты по отечески показали нам, как это делается. Оказывается, беспорядок в казарме всё-таки был! Кровати были помяты. А так всё блестело. Ну, какие проблемы! Сто пятьдесят кроватей - сто пятьдесят бойцов. Секундное дело! Но вот я и ошибся. Нелегка солдатская служба. Кровать должна быть натянута, как струна. А самое главное, по самым краешкам кровати, по поверхности одеяла, слева и справа, должен проходить ровненький кант. Даже не знаю, с чем сравнить. Это очень кропотливый труд! Технология изготовления канта на одеяле солдатской кровати, в принципе, довольна проста. Берёшь одной рукой табуретку, переворачиваешь её вверх ножками и прижимаешь край табуретки к одеялу, к самому краю. Широко раскрытой ладонью другой руки начинаешь достаточно сильно и методично подбивать край одеяла к краю табуретки. Потихоньку вместе с табуреткой перемещаешься сам вдоль всего одеяла. Сначала обрабатываешь одну сторону одеяла, затем другую. Опытный солдат, настоящий боец-профессионал, способен набить ровненький и высокий кант на одной кровати буквально за полминуты! Этому надо учиться, это необходимо освоить, если хочешь быть настоящим защитником своей горячо любимой Родины. Мы старательно поправили расположение. Сержанты ходили вдоль рядов и наблюдали, как на их глазах росло наше мастерство. Мне даже показалось, что во взгляде одного из них промелькнуло на мгновение нечто похожее на умиление. Гордостью наполнилось моё сердце за содеянное!
Однако, строевая подготовка! Труба зовёт! Ну, проявим старание! Вышли на улицу. Асфальт ровный почти что. Огромный квадрат асфальта - это теперь и будет мой двор для прогулок. Вот и первая прогулка. Сержант командует. Мы тянем ножку. Стараемся бить подошвой об асфальт так, как будь-то он чем-то провинился. Раз-два, раз-два, левой! Команды сержанта звучат как музыка, топот наших ног вторит ей. Немножко невпопад, но это же только начало. Научимся. Один круг, второй, пятый, десятый. Однако, жарковато. И портянки сбились. Правую ногу трёт чего-то. Солнце прямо над головой. Что же я хотел? Конец мая! Даже в Омске сейчас жарко. Некоторые люди на пляже загорают. А тут просто пекло. Всё! Кончилась строевая. Ну вот, выдержал! И совсем не страшно. Я ещё в школе, на начальной военной подготовке, терпеть не мог эту строевую. Автомат собрать-разобрать - пожалуйста, противогаз надеть за семь секунд - нет проблем. Даже по уставам мог кое-чего сказать! Но строевая...
Велели перекурить прямо на улице, возле казарменного подъезда. Я вообще-то не курю. Отойти бы куда от этих двуногих паровозов. Но сержанты запретили. Ну что ж, всё по Уставу, наверное. Терплю, вдыхаю вместе со всеми на этой дикой жаре никотиновые пары. Сейчас бы соку! Нету больше денег. Всё на зубной порошок извели. Для нас старались. Нужно быть благодарным. А я особо и не возражаю. Так, про себя что-то подумал, но что, не помню. Наконец-то можно зайти в казарму. Тут по-прохладнее. А главное, здесь есть маленький фонтанчик в круглой металлической раковине с питьевой водой. Подходи и пей. Дорвались! Каждый боец раза по три подходил. Слава богу, вода течёт, не кончается. Сержанты куда-то пропали. Даже дежурный сержант куда-то испарился. Один дневальный солдатик, из наших, стоит возле маленькой тумбочки с телефоном, скучает. Хотя, на лице так и просвечивает улыбка. Он-то на строевую не ходил. Повезло, считают многие. Я тоже так подумал. На полсекунды мелькнула мысль: "Не ощутил парень настоящей солдатской муштровки, не понюхал пороху, как мы!". Но мысль также быстро исчезла, как и появилась.
Стоим, разговариваем, делимся впечатлениями. В расположение казармы, где стоят кровати и табуретки, нас не пустили. Там остальные два дневальных мыли полы. Под каждой кроватью, в проходах, затем общий коридор. Потом им ещё туалет и умывальник мыть. Кошмар! Да я за всю свою жизнь столько полов не вымыл, сколько эти бедолаги за один час натрут. А строевая подготовка может даже и приятнее будет. Однако ноги гудели как ульи, особенно правая ступня. Чего-то тянет и тянет. Нудно так, но терпимо. А хорошо бы сейчас снять к чёрту эти сапоги, да бухнуться на кровать на пол часика. Но мы стоим возле тумбочки, ждём, когда дневальные полы домоют. Пришли сержанты. Довольные. Где, интересно они побывали? Вот из нас мало кто улыбается.
Наконец-то, полы просохли. Сейчас нас пустят в расположение. Всё, идём. Слышим команду: "Рота, поправить расположение!". Да бог ты мой, у меня же портянки в колбасу свернулись! Их бы перемотать, а ещё лучше - посидеть без сапог и портянок хоть пару минут! Но команда прозвучала. Значит, вперёд! Саблю на голо и по коням! То есть, табуретки в зубы и по койкам! Кант не должен ослабевать вплоть до самого отбоя. От этого зависит боеспособность армии. Резче, резче! Эта команда явно не из Устава, но скорости придаёт. Пять минут, семь, девять, десять, всё! Личное время. Целых десять минут! Кровать под боком, а лечь нельзя. Только на табурете можно сидеть. Все так и упали на эти табуретки-спасительницы! Я тут же снял оба сапога. Расправил портянки-рулоны, посгибал-поразгибал пальцы обеих ног. Аж глаза от наслаждения зажмурил.
- Рота, приготовиться к построению! - команда прозвучала резко, призывно. Мы готовы! Портянки намотаны, сапоги натянуты. Где противник? Ну? Куда партия направит сынов своих? В ленинскую комнату. Газеты, сшитые толстыми шнурками. Почти на каждом столе лежит по пачке таких газет. Все сели. Однако, газеты открывать не велено. На каждый стол выдано по Уставу вооружённых сил. Читать внимательно права и обязанности солдата! Будут спрашивать. Сделать акцент на обязанностях. Особо уяснить, что обязан каждый солдат выполнять и чего делать нельзя. Про наши права абзац можно пока опустить. Главным образом, обязанности.
Однако после дневной прогулки и окантовки кроватей мозги совсем размякли. Глаза сами собой закрываются, голова предательски стремится уткнуться лбом в страницы священного Устава. Это, конечно, не высшая математика, однако, как тяжело выискивать эти крохотные буквы помутневшими глазами. Эх, сейчас бы прямо здесь головой в Устав, в эти "запретные" газеты, не выходя из-за стола, сидя, чёрт возьми! Пару часиков, а? Окрик сержанта: "Не спать!". Надо же, кто осмеливается дремать на таком важнейшем мероприятии! Не по-советски это, товарищи бойцы?
Но, как и всему на свете, и этому чрезвычайно важному мероприятию пришёл конец. Не полный, конечно. Завтра продолжим. А пока можно отдохнуть. Минут десять сидели на своих табуреточках, отдыхали. Раздалась команда на ужин. Это классно! Я успел проголодаться. Обед был в два, а сейчас без пяти восемь. А в Омске сейчас макароны....
Идём в столовую с песней. А что, можно и попеть. Ужинать идём! Раз-два, левой. "Идёт солдат по городу, по незнакомой улице...". Хорошая песня. Ну, вот и столовая. Она мне нравится всё больше и больше. Я её, наверное, полюблю всем сердцем, всем желудком. А запах! Каша с мясом, кусок серого хлеба, чай. Всё в порядке. Правда, глотать пришлось кусками. Сержант сказал, что на всю трапезу у нас десять минут. Ну, мне не привыкать. Я и на гражданке быстро ел. Вышли на улицу и строевым с песней обратно. "Идёт солдат по городу...". Неплохая песня.
Дышим свежим воздухом, кто-то курит. К вечеру чуток посвежело. Но не очень. А как у них тут летом? Поживём-увидим. Пойду, прогуляюсь, что-ли. Целых полчаса на отдых дали. Это роскошно! Вообще такая служба не в тягость. Если все два года так, то жить можно. В юном восемнадцатилетнем теле здоровый оптимизм и вера в прекрасное будущее! Чем не задаток удачной службы? Красота! Небо синее, ни облачка. Солнце уже уходит за крышу соседней казармы. Вот и последний лучик пропал. Сразу почувствовался приятный холодок. Батюшки, да тут можно жить! Из окна верхнего этажа слышны звуки музыки и слова песни: "Гляжусь в тебя, как в зеркало, до головокружения,
И вижу в нём любовь свою и думаю о ней..."
Приятная песня. Хорошая. А это что за ребята там, возле проигрывателя? Стоят, смотрят в открытое окно, без роб, двое в тельняшках. Вот интересно, здесь есть моряки? А по каким-таким морям они плавают? То есть, ходят, прости Господи? Они смотрят на нас, улыбаются, чего-то говорят друг другу. Один облокотился на подоконник, курит, задумчиво смотрит куда-то вдаль. Я иду по плацу, задрав голову. Смотрю на этих людей. Как у них здорово! Окно на распашку, музыка играет, курят, улыбаются. Проигрыватель прямо на подоконнике стоит. И сержантов что-то не видно. Хорошая, наверное, служба.
- Вы из какой роты, боец? - внезапный голос остановил поток моих мыслей. Я обернулся. Это офицер, судя по звёздочкам на погонах. Вроде бы даже майор. Одна не очень большая, но и не лейтенантская, звёздочка на погонах. Я спокойно объяснил, из какой я роты.
- Вы только прибыли? Вы новый призыв?
- Да, май-восемьдесят, - ответил я ему как другу.
- Понятно, - сказал он дружелюбно, - по территории воинской части нужно ходить в фуражке и не забывать отдавать честь, особенно офицерам. Запомнили?
- Да.
- Нужно говорить - "Есть!".
- Есть! - поправился я и хотел было приложить руку к голове, но сообразил, что фуражки-то нет.
- К пустой голове руку не прикладывают, - весело сказал офицер и, повернувшись, ушёл. Надо же, прокололся. Ещё в школе всё это проходили. Совсем разомлел за день. А офицер хороший, весёлый.
Дошёл до столовой. А рядом стоит небольшое помещение с красивым крылечком. Это что-то вроде буфета или кафе. Нам тоже можно туда заходить. Там продают не только продукты, но и материал на подворотнички, сигареты, лезвия и станки для бритья. Я зашёл на секунду. Что-то есть захотелось. Не так, чтобы каши или супа, а вот печенья или конфет. Шоколад вот есть, сгущёнка. Надо же, Любинский район, Омская область. Какая честь! Наша сгущёнка залетела в такую даль. Здесь что, молоко сгущать не умеют? А это что, виноград? Обалдеть! В мае сочный виноград по сорок пять копеек за килограмм! Это что-то! У нас в Омске виноград появляется в магазине только в августе-сентябре по два рубля за кило. Вот это перепады! Однако, сейчас бы веточку... Копейки стоит! Ах, ротозей! Подарил сержантикам десяточку! Вот бы её сейчас сюда...
В казарму вернулся немного грустный. Денег ни гроша. Два рубля израсходованы на материал для подворотничков. Правда, сержанты дали нам какую-то старую простынь на это дело, но на всех не хватило. А без денег грустно. Виноград обломился. Сгущёнка тоже. Всех позвали в казарму. Опять поправлять расположение! Да что же это за расположение такое! Третий раз на дню канты набиваем, а они всё падают и падают! Минуты просто останавливаются, когда я выполняю эту функцию. Интересно, что является аргументом этой функции, и какова её производная? Впрочем, элементы высшей математики мне, наверное, здесь не скоро понадобятся.
Полдесятого вечера. Вечерняя прогулка. Что за штука такая? На улицу пошли... Не нагулялись, как видно. Разве нельзя сразу лечь спать? Отбой в десять. Это мы уже давно засекли. Распорядок дня висит на стене возле выходной двери, прямо напротив дневального. Ладно, делать нечего. Вышли на улицу, построились. И по кругу строевым с песней шагом м-а-а-а-рш! Один, второй, пятый, десятый! Вышли все роты. Значит такой порядок. Так заложено в Уставе. И нечего тут возражать! Выполнять! Чеканим шаг, поём, стараемся. Однако сержант кричит всего одно лишь слово: "Громче!". А куда громче. Если громче, то мотив нарушается, построение звуков, мелодия. Постепенно песня превращается в какой-то сплошной ор. Просто, орём и всё! "Идёт солдат по городу...". Вообще-то, что-то в этой песне есть неприятное...
Но вот мы в казарме. Стоим по стойке смирно. Идёт перекличка. Так называемая вечерняя поверка.
-Иванов.
- Я!
- Петров.
- Я!
- Тимохин.
- Я!
Кричать нужно громко.
- Зайдуллин.
- Я-я!
- Не ори! Рота, сорок пять секунд - отбой!
Мы как бешенные срываемся с места. Одежда слетает пулей и тут же укладывается на табуретках. Ровненько, без помарок. В сорок пять секунд, конечно, не уложились. Накрылись одеялами, лежим. Ждём, когда свет потушат.
- Рота, сорок пять секунд - подъём!
Что за чёрт! Вот это да! Опять слетаем как бешенные. Опять всё завертелось, только в обратном порядке. Роба не застёгивается, портянки не наматываются. Чёртовы сапоги не лезут. Ах ты, боже мой...
- Рота, отбой!
Уже секунды не называются. Понятно, что их всего только сорок пять штук на всё про всё, секунд этих молниеносных. Вроде, побыстрее получилось. Ворчим сами уже друг на друга, кто не успел.
- Рота, подъём!
- Рота, отбой!
Мама дорогая! Роди меня обратно. Всё успел, портянки накрутил, в сапоги влетел, ширинку не застегнул. Ну, какой же ты после этого боец, скажи на милость? После четвёртого раза выключили свет. Ещё через пару мгновений я и сам отключился.