Гло́кая ку́здра ште́ко будлану́ла бо́кра и курдя́чит бокрёнка - фраза, придуманная филологом Л. В. Щербой как пример искусственной фразы, в которой все корневые морфемы заменены на бессмысленные сочетания звуков. Фраза создана для иллюстрации того, что многие семантические признаки слова можно понять из его морфологии, характерной для русского языка.
Как-то раз сидели мы с приятелем моих лет в парке, разговаривали о том, о сём, и как-то почему-то зашла речь об изучении иврита, который ни он, ни я так и не смогли одолеть за почти 15 лет жизни в Израиле. Стали ругать ульпаны и их довольно-таки малограмотных учителей и халтурные учебники, и я, наверное с подсознательным желанием оправдаться перед собой за это фиаско с ивритом, стал вспоминать, как я учил английский язык.
Дело в том, что сейчас английский язык - мой рабочий язык. Я на нём читаю лекции в Университете, пишу статьи и книги, общаюсь с коллегами и студентами и в Израиле и в других странах. При этом я практически никогда не изучал английский язык с преподавателем. В школе с 3 до пятого класса я изучал французский язык. Потом, а это было в начале 1950-х, моя мама решила, что от французского языка мне никакой пользы не будет и перевела меня на немецкий язык. Это была единственная альтернатива. Английский язык в школах был тогда редкость. Так что до окончания школы я учил немецкий, и потом в институте тоже, - поскольку в школе учил немецкий. Но вот уже в институте, где-то на третьем курсе, я сам почему-то решил начать изучать английский.
Жил я тогда за городом, до института добирался поездом и трамваем, так что целый день, кроме лекций, я проводил в библиотеке, а домой ездил только ночевать. И вот я начал с того, что взял в библиотеке самоучитель английского языка и стал его читать. Мне попался учебник ещё довоенного издания, и я помню до сих пор оптимистическое предисловие к нему. В нём говорилось, что одной из главных трудностей английского языка считается произношение. Так вот, не бойтесь ошибок в произношении. У многих английских детей тоже неправильное произношение. И ничего, живут. И я спокойно игнорировал картинки гортани и языка показанные там и стал изучать слова и тексты. Иногда, когда мог, покупал газету "Дейли Уоркер"(потом она стала называться "Морнинг Стар"), читал заголовки и подписи под фотографиями - не больше. Так продолжалось ни шатко ни валко до окончания института.
По распределению я попал а Академию наук Армении и проработал там год. И вот там я впервые смог изучать английский с учителем: в институте, где я работал, раз в неделю были занятия английским языком. Преподаватель был армянин-репатриант из Египта (в те годы была значительная репатриация в Армению армян из разных стран), звали мы его Мистер Грант. Впрочем, больше ничего об этом в памяти не осталось, ни что учили, ни как учили, ни сколько учили. В сущности, несколько месяцев.
Потом я стал работать м.н.с.-ом в академическом институте в Москве и решил поступать в аспитантуру. А для этого надо было сдать вступительный экзамен по иностранному языку. Поскольку у меня в вузовском дипломе было указано, что я аттестован по немецкому языку, я и должен был сдавать экзамен по немецкому языку. Но мне что-то взбрело в голову (как жаль, что не помню, почему), и я записался на экзамен по английскому языку. Но для того, чтобы меня допустили к этому экзамену, от меня потребовали, чтобы я выбрал какую-нибудь английскую научную книгу и в течение месяца её прочёл и смог перевести экзаменатору любую страницу. Я на это пошёл, и это, я думаю, было решаюшей вехой в моём изучении английского. Книгу я прочёл, сдал. Как прошёл экзамен, не помню, но в аспирантуру меня приняли. В конце концов разговорный язык тогда не требовался.
Было это в 1962-63 гг. Никаких больше регулярных занятий английским у меня не было. Но английский у меня "пошёл". Я был категорическим невыездным - уж не знаю, почему, можно только догадываться, так как никакого особого допуска к государственным секретам у меня не было. Статьи в иностранные журналы также было не принято посылать. Но в нашем институте достаточно регулярно проводились международные конференции, на которых рабочим языком был английский, и я, наверное помня наставление моего первого учебника английского языка насчёт произношения, стал общаться, так что меня даже стали просить быть переводчиком докладов. Вот так, урывочно общаясь на конференциях, я стал овладевать английским. Но не письменным, а тем, про который говорят: "Какой рабочий язык конференции?", - "Poor English" (плохой английский). Дело в том, что приезжали на конференции в основном венгры, чехи, болгары, румыны... Приезжали также американцы, но англичан, например, никогда я не видел. Помню где-то в 1975 нам удалось купить у одной американской фирмы на международной выставке в Москве довольно дорогой прибор, и я к тому времени был уже главным действующим лицов в общении с фирмачами.
Так и пошло. К стыду своему должен признать, что когда в 1991 мне довелось год поработать в Германии, моим языком там был английский, а не немецкий. На общение по-немецки не было времени, хотя я ходил на уроки немецкого в Университете, где я работал. Так и получилось, что немецкий остался у меня на советском уровне "читаю и могу переводить со словарём". Очень жалко и стыдно, но я пишу это, чтобы перейти к тому, ради чего я и принялся писать эту заметку. К тому, как принято обучать языкам.
Дети обычно начинают говорить в возрасте примерно 2 лет. От двух до пяти они постепенно обогащают речь (вспомним замечательную книгу К. Чуковского "От двух до 5"), а в 6-7 лет, когда они приходят в школу, дети уже вполне освоили устную речь. Таким образом, для освоения языка детям нужно от 2 до 5 лет. А что же тогда они изучают на уроках родного языка? Они учатся правильно писать и для этого они изучают грамматику! И делают это в течение 7-9 лет. Для того, чтобы говорить на родном языке, не нужно знать, что такое сушествительные, прилагательные, глаголы, местоимения, как они склоняются-спрягаются и прочие грамматические тонкости, включая знаки препинания. Всё это нужно только, чтобы правильно и единообразно писать, то есть писать так, чтобы другой человек мог прочитать и правильно понять. Для правильного понимания, например, русского письменного текста такие вещи, как безударные гласные или, скажем, правила написания мягкого знака после шипящих и другие трудности правописания, практически не важны, а самое важное - это знаки препинания! Ребёнок 5-7 лет в устной речи расставляет акценты интуитивно правильно, но для того, чтобы правильно написать "казнить нельзя, помиловать!", ему нужно учиться 8-10 лет!
Как это ни странно, иностранным языкам традиционно учат так же, как учат детей в школе родному языку! Учат в первую очередь грамматике. Конечно, требуют учить слова, но с первых же слов они используются в основном в упражнениях по изучению грамматики. Я помню в израильском ульпане у нас было в запасе только пять-семь глаголов типа "изучать", "проживать", "есть", "пить", "ходить", почему-то также и "танцевать" (очень срочно необходимый глагол для начинающего) и т.п. и нам на них долбили о формах спряжения - "биньянах", "гизрах", "шорешах" и прочих грамматических прелестях, как, стоит найти в слове "шореш" (корень), его можно заменить по буквам квадратиками и в них вписать другие буквы, а тип спряжения сохранится! Так и хотелость кричать: "Не надо биньянов, дайте глаголы!"
Так можно научиться строить фразы типа "Сяпала Калуша по напушке и увазила бутявку", и даже писать стихи вроде:
Варкалось, хливкие шорьки
Пырялись по наве,
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в маве,
но говорить так не научишься. Здесь квадратики не помогут!
Или другой пример. Большинство читателей, я думаю, умеют кататься на велосипеде. Как мы учились кататься на велосипеде? Сели, кто-то нас поначалу поддерживал рукой, а мы старались крутить педали, чтобы ехать, и рулём, чтобы не упасть. Возможно, нам подсказали, что, чтобы не упасть, руль надо поворачивать в сторону, куда падаешь. И всё, в общем. То есть мы учились кататься, катаясь и падая иногда, не без этого. Но никому не приходило в голову учить механическую теорию устойчивости движения велосипеда, кстати непростую.
Как же учить людей другому языку? По-моему, только разговаривая, как и учат детей говорить, и учить не словами, а фразами и по-возможности с активным диалогом. Современные домашние компьютеры технически позволяют это делать. Взрослый человек, возможно, хуже запоминает слова и фразы, но зато он может быстро научиться читать написанное и помогать себе чтением (правда, только не на иврите, там такая письменность, что слово не произнесешь, даже если знаешь алфавит: нужно знать слово). А грамматику взрослый человек, грамотный в своём родном языке, быстро усвоит эмпирически, без особого преподавания. Экспериментальный факт, много раз наблюдённый и доказанный: почти любой человек, даже не очень молодой, попадающий в чужую языковую среду и лишённый других средств общения, учится бегло говорить за год-два, почти так же быстро как дети.
Зачем я это пишу и помещаю в интернете? Интересна реакция, особенно преподавателей языков. Впрочем, я однажды пытался обсудить эту тему с опытной преподавательницей французского языка в одном из престижных вузов Москвы, так она со мной категорически не согласилась: "Грамматика французского языка так красива!". Мне кажется, я знаю причину такой практики. Она в том, что грамматику преподавать и проверять знание намного проще: сначала существительные, потом глаголы, потом прилагательные, потом числительные и т.д. и всё этого это можно делать планомерно раз или два в неделю по часу. Такое преподавание легко планировать, просто писать учебники, просто составлять методики, контрольные задания, проводить экзамены и пр. А как учить разговаривать? Да ещё не индивидуально, и с классом в пару десятков человек. Да всего один-два раза в неделю. Никак нельзя. Вот и получается, что мы в школе и вузе в течение 10-15 лет изучали иностранные языки и даже сдавали экзамены на приличные оценки, а в лучшем случае можем только "читать и переводить со словарём".
Кстати, если бы вы знали, как стройна грамматика иврита! А толку что? Огромная часть населения Израиля безграмотна и пишет как попало. Я встречал детские книжки, где на одной странице одно и то же слово написано тремя разными способами, и только в одном написании его можно найти в словаре. Во как!