Сердце учащенно бьётся. Ноги пытаются поспеть за его ритмом. Глазами ошалело смотрю на часы, и сердце падает с высоты моего внутреннего небоскреба. Встреча через сорок минут, а я только вышла с работы.
"Треклятые бабы со своей дележкой наследства! - думаю, суперменом пролетая сквозь проходную. - Чтоб вам в пекло со своими метрами провалиться! Матрешки! Если из-за вас сорвётся моя сделка всех времен и народов..." Тут мозг заходится в обещаниях и сладком предвкушении несбыточной мести.
Мое тело, тем временем, вливается в уличный поток людей, который подхватывает его и несет, словно соломинку, к метрополитену. У перекрестка образовалась человеческая пробка. Проклиная все и вся, смотрю на часы: тридцать пять минут до встречи. Одной дороги в метро только сорок минут. Сердце готово вырваться из груди. Я не могу потерять этого клиента! Это же моя новенькая Тойота во плоти! Его дело не стоит и выеденного яйца, зато платит он уйму! А я так позорно опаздываю... Мой организм не выдерживает возможной потери автомобиля и рвется сквозь толпу. Руки сами собой прокладывают дорогу, разгоняя столпившихся истуканов. Как же вас тут много! Наконец, под аккомпанемент проклятий отдавленных ног я вырываюсь на свободу. Выжидаю паузу между переключением светофора и бросаюсь на дорогу. Никто не захочет сесть в тюрьму из-за сбитого пешехода, поэтому вместо красного я вижу свой персональный зеленый. Спиной чувствую, что какие-то куры последовали моему отчаянному примеру. Остается тридцать две минуты. И все. Ездить мне на моем стареньком Форде до скончания века. Блин. Резкий лязг тормозов, и мышцы меня, словно зайца, подталкивают вперед. Позади меня слышится отборная брань и писк какой-то неосторожной курицы. Даже не оборачиваясь, почти бегом, ступаю на тротуар. Тридцать одна минута. Финишная прямая к заветной букве "М". Перехожу на бег трусцой. Все равно, что каблуки, все равно, что мини-юбка. Перед моим мысленным взором проносятся Тойоты и Фольксвагены, сигналя на прощание. Нет, я не сдамся. Я вас догоню. Почти плача, врезаюсь в нечто огромное и мягкое. И возвращаюсь на землю бренную. Необъятных размеров бабуленция медленно вырисовывает своим огромным задом знаки бесконечности. Ее вселенная настолько огромна, что она даже не заметила удара. Пытаюсь обойти сие создание, но оно упорно черепашит впереди меня. В голове соревнуются нецензурные определения человеческого тела с проклятиями и пожеланиями добра. Моя сумочка мурлычет томным голосом девицы, исполняющей попсовую абракадабру. Адреналин тут же выбрасывается в кровь: если окажется, что мое чудо, все же, приедет вовремя, а не опоздает, как заверяло сегодня утром, то тогда встреча уже началась, и ... Нет, лучше не думать об этом. Фольксваген. Тойота. Мазда. Трясущейся рукой достаю телефон. Олег. Первый раз в жизни я искренне рада его звонку. От счастья чуть не роняю телефон мимо сумки. Я, конечно, рада, но не настолько, чтобы терять свои драгоценные секунды на пустую болтовню. Тем более что мой сегодняшний клиент - товарищ холостой, да и кошелек у него весьма солидный.
Тридцать минут отмеряют стеклянные двери, и я оказываюсь в чреве подземки. Начинаются американские горки на выживание.
У турникетов мясо: час-пик в самом разгаре. Мне хочется выть волком от безысходности. Я, по-московски, беру тараном, и нагло пролезаю между стойками.
Двадцать девять.
Сбегаю по эскалатору и тону в стаде пингвинов. Как в Антарктиде, ей богу. Медленно так, переваливаются. Таран уже не работает: меня зажали со всех сторон. Меня и мою Тойоту. Обидно до слез.
Двадцать восемь минут.
Наконец, я чудом подбираюсь к платформе. Вот сейчас начнется самый ад. Все, как и я, хотят уехать на первом поезде. Но я так просто не сдамся.
Машинист издает пронзительный гудок заранее, стараясь распугать народ. Но нет, толпа уперто лезет на подъезжающий состав. Мы - пингвины стреляные. Я чувствую, как на меня напирают сзади, и сама принимаю боевую стойку.
Двадцать семь минут. Ощущаю себя Джеки Чаном.
Двери открываются и изрыгают толпу ошалелых созданий, готовых смести всех и вся на своем пути. Но досточтимые граждане, ожидающие старта, не дремлют: не дав буйным выйти, начинают атаку на дверной проем. Я на передовой. Я Джеки Чан, у которого осталось двадцать шесть минут на спасение мира. То, что происходит дальше, с трудом поддается описанию: мне кажется, что в котлах преисподней и то места больше. Прут на меня, я уперто давлюсь навстречу. Кто-то со всей силой толкает меня в бок, я цепляюсь за поезд: спасительный поручень невыносимо далеко. Еще один резкий толчок в спину, и я влетаю в вагон, падая на стоящего впереди мужчину. Вернее, передаю ему инерцию удара. Упасть в такой ситуации невозможно. Но, если посчастливится, это будет равносильно смерти в пыточной инквизиции: затопчут насмерть. Мужчина оборачивается и кроет меня самым, что ни на есть, русским языком. Мои нервы не выдерживают, и я ошарашиваю его своими познаниями в человеческой анатомии. Тем временем какая-то клуша позади меня пытается протиснуть свой чемодан между моих ног. Новые колготки, только вчера купила. Теперь настал мой черед обернуться и разразиться поэмой. Дама с поклажей не теряется и со всей силой пихает свой чемодан. По моей ноге разливается волна резкой боли. Если бы у меня в кармане лежал не телефон, а пистолет, я бы ее пристрелила, честное слово. Но так как оружия у меня нет, я, не жалея туфель от господина Лабутена, (вот на кой, спрашивается, я в них в общественный транспорт полезла?) со всей силой толкаю ее поклажу обратно. Поезд трогается, и чемодан вместе со своей хозяйкой заваливаются назад. В моей голове пляшут чертики свершившейся мести.
Двадцать четыре минуты. Поезд несется с гулом реактивного истребителя. Меня зажали, словно сельдь в бочке. Нечем дышать. Страшно представить, в каком виде я предстану перед клиентом. И, что еще хуже, я непозволительно опаздываю.
Еще тридцать три минуты бетономешалки и крайнего психоза заканчиваются долгожданной свободой. Я выжила. Но я опоздала. На телефоне пять пропущенных звонков. Перезваниваю. Гудки. Сердце колотится, как у зайца: еще пара невыносимо длинных гудков, и канула моя мечта в лету. Но мужской голос моей будущей Тойоты извиняется, и говорит, что будет только через полтора часа. Совещание. Важное. Я делаю вид, что жду, а сама готова танцевать джигу. Он кладет трубку, и я в прямом смысле пускаюсь в пляс. Нервы у меня сдали.