Александровна Екатерина : другие произведения.

Маска Фоукса: предистория

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Над уставшим Лондоном повисла грозовая туча - вот-вот тяжелые капли дождя должны были коснуться крыш многоэтажных домов. Стая голубей рассекла серое небо и скрылась за углом кирпичного строения. В воздухе витал запах напряженности, где-то вдалеке слышался голос из рупора: 'начинается комендантский час, всем гражданам следует немедленно разойтись по домам'. Еле слышные шаги постепенно стихали, пока улицы не окутала неестественная тишина.
   Серое пятиэтажное здание сильно отличалось от остальных домов: то ли потому, что двери и окна его были наглухо забиты досками, то ли потому, что его серый бетон и колонны совсем не вписывались в идиллию кирпичных строений. Раньше оно было музеем искусств, теперь стало неуклюжей массой в конце улицы. На стенах от влаги местами облезла краска, некоторые доски прогнили и рассыпались. Зрелище было довольно грустное, но никто из прохожих уже и не помнил, что из себя представляло это здание тридцать лет назад. Подобные вещи были запрещены и забыты, а их жалкие трупы так и оставались у всех на виду надеясь, что кто-нибудь обратит на них внимание и вернет к жизни. Но чуда не происходило.
   На последнем этаже простиралась веранда, которую не было видно ни с улицы, ни со двора. Соседние дома как будто специально закрывали своими стенами площадку, чтобы никто из мимо проходящих случайно не узнал о ее существовании. Когда первые капли осеннего дождя столкнулись с каменным телом опустевшего города, в проеме арки показалась мужская фигура. Ступая по местами расколотой плитке, человек в маске казался вечным обитателем заброшенного здания, ожившей скульптурой, которая сошла с фасада в надежде на освобождение. Застывшая улыбка намертво обхватила фарфоровое лицо своего обладателя, навечно вытиснив иную мимику. Мужчина остановился на том месте, где стекающая с крыши вода не попадала на его до блеска начищенные сапоги. Скрестив руки на груди, он тяжело вздохнул. Пустые черные глазницы смотрели в сторону бесконечной вереницы крыш и дымоходов.
   Хотя понять, о чем думает этот человек, было невозможно, его застывшая фигура была погружена в сеть воспоминаний и попыток воскресить в памяти то, что давно было забито досками.
  
  
   В маленькое окошко карцера пробивался утренний свет, оставляя на стенах желтоватые пятна. На полу лежал мужчина и потупленным взглядом рассматривал узоры на потертых бетонных стенах. В следующий момент в двери повернулся ключ и та со скрежетом распахнулась, впуская внутрь медсестру и двух охранников в форме.
   - Доброе утро, пятый, - поздоровалась женщина в белом халате и достала из рабочей сумки шприц.
   Мужчина послушно сел, не сводя глаз с иглы. Медсестра с нескрываемой опаской приблизилась к заключенному и попросила его встать. Тот, подрагивая всем телом, сделал несколько усилий, но встать ему так и не удалось. Тогда один из охранников рывком поднял мужчину за ворот рубахи и ударил его в затылок, отчего худощавое тело 'пятого' чуть не упало обратно на пол. Дождавшись, пока пациент сможет стабильно стоять в вертикальном положении, медсестра ввела иглу под кожу правого предплечья. В этот раз нервные окончания мужчины никак не прореагировали - он лишь наблюдал за происходящим мутными серыми глазами. Подождав, пока успокоительное подействует, женщина спрятала шприц и приказала охранникам вести 'пятого' за ней.
   Следуя за невысокой медсестрой, двое громил в форме под руки вели худощавого заключенного, едва способного держать голову ровно. Миновав несколько коридоров с множеством дверей и окон, четверо людей вышли через массивные деревянные двери во двор.
   Прекрасное летнее утро слегка омрачалось зловещими зданиями, зияющими на пустынной местности. Медицинские корпуса, всего девять, располагались блоками один за другим, поэтому свободной территории почти не было. Но возле девятого корпуса, где держали пятерых 'особенных' подопытных, начальство поставило ограждение, в пределах которого теперь рос восхитительный сад.
   Медсестра попросила охрану оставить заключенного и те, равнодушно отпустив мужчину в длинной потертой рубахе, вернулись обратно в корпус.
   - Вы просили принести вам еще удобрений, - как только они остались наедине, медсестра показала заключенному два мешка, стоящих в двух шагах от него.
   В ответ мужчина резко кивнул головой, что было скорее похоже на согласие, чем на благодарность. Присев на корточках возле тканевых тел, наполненных рассыпчатой массой, 'пятый' провел своими длинными пальцами по надписи '100% британское удобрение'.
   Медсестра молча наблюдала, как мужчина поднял один мешок с таким напряжением, будто в нем лежали камни, и кинул рядом с кустом недавно распустившихся роз. От удара край мешка разорвался, выпуская из своего чрева темно-красный песок.
   - Вам что-нибудь нужно? - поинтересовалась медсестра.
   Мужчина медленно повернул голову и посмотрел на женщину в белом халате с раздражением. От такого взгляда ее передернуло и ей тут же пришлось опустить глаза.
   - Зачем вы мне вкалываете успокоительное? - донесся еле слышный голос 'пятого'. В нем перемешалось возмущение, злость, растерянность, которые подавлялись слабостью голосовых связок.
   - В целях нашей и вашей безопасности, - незамедлительно отчиталась медсестра, словно эта зазубренная фраза использовалась каждый день.
   - Вы полагаете, я могу нанести вам вред? - отвернувшись от собеседницы, мужчина стал ощупывать землю вокруг куста, перетирая большим и указательным пальцами большие комки.
   - Вы находитесь в нестабильном состоянии, пятый, - продолжила свою выученную речь женщина, стряхнув с белоснежного халата пылинки. - Ваше тело и психика могут выйти из под контроля, в этом случае могут возникнуть нешуточные последствия. Вы ведь не хотите, чтобы кто-то пострадал?
   Заключенный ответил на этот вопрос молчанием.
   - Мы даем вам свободу, которая неведома остальным, - попыталась объясниться медсестра, выдавив из себя жалкое подобие улыбки. Светлый локон выпал из-под косынки, на что женщина не обратила внимание, следя за каждым движением 'пятого', чьи руки выводили в земле непонятные узоры.
   - Свободу? - на лице заключенного застыла жуткая улыбка, от которой у медсестры помутнело в глазах. - Вы думаете, я псих? Я не могу контролировать собственные эмоции и буду находиться под вашим контролем, если вы вкололете мне лошадиную дозу Аминазина?
   - Откуда вы знаете название препарата? - удивилась медсестра, сделав шаг в сторону мужчины.
   - Вы не ответили на мой вопрос, Эдит, - огрызнулся заключенный. Дрожащими руками он рассыпал порошок в готовые ямки и засыпал новой землей.
   - Разве я говорила, как меня зовут? - медсестра с недоверием осматривала сидящего на коленях человека. Его фигура была настолько худа и беспомощна, что ветер, колыхавший ветки заслонившего мужчину куста, мог с легкостью сдуть ее на несколько метров.
   - Нет, не говорили, - закончив рыть землю с одной стороны, заключенный пересел на противоположное место, скрывшись от медсестры за густыми зарослями зелени.
   - Я полагаю, вы были врачом? - женщина присела на одинокую лавку, предназначенную для присматривающего персонала.
   - Откуда мне знать, - послышался приглушенный голос мужчины. - Я не помню, кем я был. Кому, как не вам, лучше всех об этом знать?
   Последний вопрос прозвучал, как обвинение, и молодая женщина пожала плечами.
   - Отчет о вашем здоровье ведет Диана Стентон, я отвечаю за ваше поведение здесь, - медсестра осмотрела небольшой участок, покрытый сочной зеленью и цветами. - У вас прекрасно выходит выращивать растения. Я никогда не видела столь пышного сада.
   - Это единственное, чем я могу здесь заниматься, - ответил заключенный. - Выращивать свою надежду на то, что мир измениться.
   Эдит сцепила руки замком и молча кивнула головой.
   - Пятый, я, - женщина резко запнулась. - Я хотела назвать вас по имени, простите. Я понимаю, что не положено, но пока никого нет:
   - У меня нет имени, - опустошив первый мешок, мужчина поднялся и направился за вторым.
   - То есть, вы его не помните? - в этот раз Эдит приблизилась к мужчине, чтобы помочь ему перенести тяжесть, но тот жестом запретил ей это сделать.
   - Возможно, у меня его никогда и не было, - сцепив зубы, он пронес мешок до нужного места и, на этот раз, аккуратно положил его боком. - Иногда мне кажется, что я вообще не существую.
   - Глупости, - нахмурила брови женщина и последовала за собеседником. - Ведь я вас вижу, разговариваю с вами.
   - Кого вы видите? - не оборачиваясь, спросил мужчина. Развязав мешок, он принялся повторять недавно проделанные действия.
   - Мужчину, - растерялась медсестра и изо всех сил пыталась подобрать правильные слова.
   - Нет, Эдит, - перебил ее заключенный. - Вы видите грязное, исхудалое животное, накаченное успокоительным для душевнобольных. Оно живет в клетке, его используют для опытов и все, чем оно обладает и имеет право распоряжаться - кусочек земли, на котором вы сейчас стоите. Каждый куст, каждое дерево, каждая травинка здесь - плод моего труда. Эти существа отличаются от меня лишь тем, что у них есть неплохое настоящее. Их кормят, о них заботятся. Но в любой момент у меня их могут забрать. И все то, что здесь растет, погибнет. Как и я.
   Эдит ничего не смогла ответить на это, поэтому не придумала ничего лучше, чем понюхать недавно распустившийся алый бутон. Сладкий запах вскружил ей голову и она едва сумела устоять на ногах.
   - Великолепные розы, - мечтательно произнесла женщина. - Никогда не видела таких.
   - Это редкий сорт - вайолет карсон, - выкопав очередную ямку, мужчина с гордостью поправил несколько цветков, наклонившихся под собственной тяжестью. - Он назван в честь актрисы Вайолет Хелен Карсон, которая была популярна в семидесятых.
   Массивная дверь тяжело отворилась - на пороге стоял капитан Протеро и ласково улыбался медсестре. Та уважительно кивнула, давая понять, что все в порядке. Заключенный не стал оборачиваться на начальника лагеря, продолжая возиться в земле.
   - Эй, пятый, - рыкнул капитан, недовольно вытянув лицо. - Повернись, когда к тебе старшие обращаются.
   Но реакции на этот приказ не последовало - 'пятый' и не думал слушаться Протеро. Тогда озлобленный капитан, вытащив железную дубинку, направился к заключенному, сверкая маленькими глазами.
   - Я тебе покажу, мерзкий червяк, - прикрикнул Протеро, замахнувшись на заключенного.
   - Мистер Протеро, - неуверенно пискнула медсестра, обращая на себя внимание капитана. - Я:
   Запнувшись от страха, женщина не знала, что сказать. Дубинка повисла в воздухе, а разъяренный военный вопросительно смотрел на Эдит, которая побелела от испуга.
   - У пятого проблемы со слухом, - выдавила из себя медсестра. Капитан опустил дубинку, но не спрятал обратно, а держал ее наготове.
   - Простите, мисс Бэк, что вы сказали? - слегка смягчив свой голос, Протеро ждал объяснений.
   - Во время последней инъекции у пациента обнаружили ухудшение слуха и зрения. Он плохо реагирует на звуки, - найдя в себе силы, промолвила Эдит.
   Несколько секунд капитан Протеро стоял в негодовании, но тут же пришел в себя, когда медсестра попросила его быть снисходительным.
   - В таком случае, - улыбнулся Протеро слащавой ухмылкой, - ему сегодня повезло. Пусть дальше копается в грязи.
   После этих слов капитан кивнул медсестре и удалился.
   - Не стоило, - равнодушно откинув в сторону пустой мешок, заключенный обратился к смотрящей на дверь, за которой только что скрылся капитан, Эдит. - Вы не сможете выдумывать новые побочные эффекты каждый раз.
   - Почему вы не повернулись? - недовольно спросила медсестра.
   - Мне давно наплевать на всех, кто живет вне моего сада. Раз уж мне суждено здесь подохнуть, не лучше ли быть жертвой насильственной смерти, чем скончаться от разрыва органов или передозировки вашего препарата?
   - Не говорите так, - Эдит опустилась на лавку. - С вашей помощью стараются получить спасение для нашей нации.
   - Вы и вправду так думаете? Или вам сказали так думать? - мужчина встал и смахнул с коленей присохшую землю.
   - У меня нет доступа в медицинское крыло, дальше вашей камеры я не заходила. Но я уверенна:
   - Я не знаю, какое спасение требует таких человеческих жертв, но я видел людей, которые погибали от ваших инъекций. Я видел, как менялось мое тело в процессе ежедневных уколов, - заключенный посмотрел на свои руки, где не было живого места без шрамов и свежих ран. - Разумеется, вам об этом не сообщают, ведь вы должны слушаться их беспрекословно. Без вас - они бессильны. Врачи - вот кто движет этим экспериментом. Вы убиваете людей, не ведая цели:
   - Вы считаете, я должна покинуть лагерь? - взволновано выдохнула Эдит, теребя в руке край халата.
   - Попробуйте, но вас отсюда вряд ли кто-то выпустит. Вы знаете слишком много и покоя вам не дадут, - пристально взглянув на женщину своими бледно-серыми глазами, мужчина дал понять, что он готов идти.
   Медсестра тоже встала, когда услышала тяжелые шаги, доносящиеся из помещения. Двое охранников, открывшие дверь, попросили Эдит вести 'пятого' обратно в камеру. Всю дорогу медсестра не отрывала взгляда от пола, слыша, как тяжело дышит мужчина из пятой камеры у нее за спиной. Как только его худое тело коснулось пола карцера, сопровождающие военные направились дальше по коридору, дожидаясь, пока медсестра не закроет дверь. Убедившись, что ее не услышат ненужные уши, Эдит прошептала:
   - Скажите, а вы знаете, почему меня заставляют колоть вам успокоительное?
   Мужчина, брошенный на пол, приподнялся на локтях и ухмыльнулся.
   - Разве вы не знаете, что я псих? В меня вселился сам дьявол. Падре Лиллиман креститься каждый раз, когда проходит мимо моей камеры. Возможно, и вам следует бояться меня и не задавать столь глупых вопросов.
   - Даже если вы псих, ваши розы изменят мир, - Эдит сразу же закрыла дверь и повернула ключ, оставляя заключенного из пятой камеры в одиночестве.
  
  
   Эдит подходила к коридору, где находилась пятая камера, и ее руки слегка подрагивали. Сзади шаркали ногами двое охранников, молча следуя за женщиной. Прошла неделя со дня странного разговора с человеком без имени и медсестра не скрывала волнения, нарастающего с приближением к пятой комнате, поскольку мысли о работе заняли все ее свободное время.
   Как только дверь с красной латинской буквой V оказалась в поле зрения, Эдит сунула руку в сумку, где лежал шприц с успокоительным. Коснувшись защитного чехла на игле, пальцы занемели от неприятного ощущения, будто содержимое шприца проникло в кровь и стало распространяться по всему организму.
   Подступив к самому порогу, медсестра отшатнулась в сторону, уворачиваясь от массивной двери, открытой изнутри. Из камеры неторопливо вышла Диана Стентон с блокнотом в руках и оценивающим взглядом осмотрела представшую перед ней компанию.
   - А, Эдит, - улыбнулась врач, приветствуя знакомую. - Ты пришла за пятым?
   - Да, мисс Стентон, - одобрительно кивнула та. Краем глаза она пыталась заглянуть за плечо Делии, но сделать это никак не получалось.
   - Что ж, не буду вас задерживать, - пожала плечами врач и отошла в сторону. Позади нее, в самом центре камеры, сидел человек без имени и с ненавистью в глазах смотрел на всех, кто стоял в проеме. Эдит еще никогда не видела, чтобы такую ярость и желание мести излучали человеческие глаза. Ей снова пришлось отвести взгляд, как только 'пятый' посмотрел на нее.
   - Мисс Стентон, - окликнула врача Эдит, когда они почти разминулись. - Можно вас на пару слов?
   Диана подозвала к себе медсестру, пока двое охранников зашли в камеру. Женщина с блокнотом сразу заметила негодование в поведении собеседницы и тут же постаралась узнать, в чем дело.
   - Тебя что-то беспокоит? - с интонацией мудрого наставника спросила Диана.
   - Да, - робко кивнула головой Эдит, но тут же поняла, что каждое сказанное слово может быть использовано против нее. - В смысле, у меня есть вопрос о человеке из пятой камеры.
   От услышанного словосочетания 'пятая камера' врач неожиданно сменила добродушную гримасу на подозрение.
   - Я тебя слушаю, - понизив голос, Диана убедилась, что никто не мог слышать их разговор.
   - В прошлый раз я давала пятому двойную дозу Аминазина, в этот раз мне дали шприц с увеличенным его количеством, - сделав равнодушное лицо, отчиталась медсестра. Она изо всех сил старалась не показывать своего волнения под сверлящим взглядом Делии.
   - Как тебя это касается, Эдит? - врач спрятала блокнот в карман халата.
   - Последний раз я вынуждена была поддерживать пятого самостоятельно, пока мне не помогла охрана. Доза успокоительного настолько велика, что он не может контролировать свое тело, а для работы в саду ему это необходимо.
   - Эдит, - вздохнула с облегчением Диана. - Один из побочных эффектов пятого - неспособность контролировать свою физическую силу. Кроме того, он неуравновешен. С каждой инъекцией его состояние ухудшается, с этим ничего нельзя поделать. Но его сад - отличное место для отдыха, почему бы не разрешать ему выращивать цветы. А если он тебя начнет беспокоить - скажи мне. Мы освободим тебя от этого задания.
   - Нет, что вы, - улыбнулась медсестра. - Я спросила на случай, если в медицинском крыле ошиблись с порцией Аминазина.
   - Не ошиблись, - врач положила руку на плечо Эдит. - И я бы не советовала тебе быть такой любопытной. Ты же не хочешь, чтобы тебя уволили?
   Медсестра отрицательно замотала головой, на что Диана иронично улыбнулась.
   - Вот и славно, - с этими словами женщины расстались. Врач пошла к выходу из зловещего коридора, а Эдит вошла в пятую камеру, где двое громил уже заломили руки заключенному, ожидая дальнейших приказов.
   Медсестра смиренно, стараясь не смотреть на обездвиженного мужчину, достала шприц и поднесла его к предплечью заключенного. На этот раз, он попытался сопротивляться: двоим охранникам пришлось изрядно напрячься, чтобы придавить 'пятого' к полу, лишая возможности освободить руки. Эдит вздрогнула - ей показалось, что двое откормленных военных не должны были и мускулом пошевелить, чтобы усмирить исхудалого мужчину. Ее мысли тут же выветрились, когда 'пятый' снова попытался освободиться. Уверенным движением она воткнула иглу в кожу и быстро спрятала шприц в сумку, чего-то испугавшись. Несколько мгновений, пока успокоительное парализовывало нервную систему, медсестра с жалостью смотрела, как тяжелое, прерывистое дыхание скорчившегося мужчины становилось ровным и размеренным, яростная дрожь покидала тело, жили на напряженных руках расслаблялись и исчезали под кожей.
   - Можем идти, - выдавила из себя Эдит и вышла из камеры, внимательно слушая, как охрана поднимает обмякшее тело 'пятого' и волочет вслед женщине.
   Пока они петляли коридорами и проходами, медсестра не решалась повернуть голову, чтобы убедиться в состоянии заключенного - она боялась вновь наткнуться на ненавистный взгляд серых помутневших глаз. Чтобы отвлечь себя от ненужных мыслей, женщина считала двери камер, мимо которых проходила. Но на двадцать второй она сбилась со счета, угодив ногой в разбитое стекло. Мысленно ругая неуклюжий персонал, медсестра не заметила, как очутилась возле выхода в сад. Там она разрешила двум сопровождающим оставить ее наедине с 'пятым', но те, тревожно переглянувшись, неуверенно посоветовали медсестре не подвергать себя такому риску.
   - Благодарю за проявленную заботу, но я справлюсь, - отрезала Эдит и села на лавку, которую недавно вымыли до блеска.
   - Как вам будет угодно, - громилы выпустили из рук заключенного и, оглядываясь, ушли обратно в корпус.
   Мужчина без имени остался стоять на том месте, где его отпустили охранники. Казалось, он спит с открытыми глазами, но Эдит знала, что он не может найти в себе силы пошевелиться. Количество успокоительного, которое она ввела в тело истощенного химикатами человека, было недопустимым, даже в экстренных случаях. Медсестра все не могла понять, что заставляет врачей бояться его, ведь все пациенты, на которых ставили эксперимент, теряли не только физическую силу, но и способность ментально сопротивляться. Пока раздумья поглощали Эдит, заключенный постепенно пришел в себя и мелкими шагами захромал к белым хризантемам.
   - Пятый, - опомнилась медсестра, вскочив с места. - Позвольте, я помогу.
   - Оставьте меня, - прохрипел мужчина и упал на колени, продолжив передвижение на четвереньках.
   Игнорируя просьбу, женщина подошла к заключенному и помогла ему встать. Сперва он оказывал сопротивление, но тело упорно не хотело его слушаться - с каждым движением все его мышцы напрягались до предела, но пробовать контролировать движения под действием успокоительного - бесполезное занятие.
   - Простите, - виновато прошептала Эдит. Она знала, что не способна изменить ход событий, не в состоянии что-то изменить. Обида, которую она испытала, заставила ее заплакать.
   - Ненавижу, - злостно выдохнул мужчина и рухнул возле хризантем.
   - Меня? - тихо спросила женщина, присев рядом с заключенным на колени.
   - Вас всех, - грубо отрезал 'пятый', дрожащими руками погладив несколько цветков. - Всех, кто это делает. Всех, кто делает это с целью и особенно тех, кто этой цели не знает.
   - Даже если бы я хотела, я бы ничего не смогла изменить, - Эдит впервые чувствовала себя такой уязвимой. Хотя заключенный не смотрел на нее, она ощущала на себе презрительный взгляд.
   - Сегодня я слышал, как кричала женщина из второй камеры, - не обращая внимания на сказанное, мужчина стал изрекать мысли в слух. - Они хотели ее вытащить из камеры, она не хотела. Она знала, куда они ее ведут. На очередную инъекцию и опыты. Я как-то видел ее - от некогда юной девушки почти ничего не осталось. Когда нас переводили в эту 'особенную' секцию, она стояла впереди меня. Живой труп: Живой труп со стеклянными глазами.
   Эдит молча слушала человека без имени. Она боялась его перебить, но сказанное казалось ей невозможным.
   Когда ее пристроили медсестрой в лагерь Ларкхилл, ей было 25 лет. Вся ее семья осталась в небольшом городке на юге Англии, откуда она сама родом. С детства Эдит мечтала стать врачом и спасать жизни людям. Что ж, ее мечта почти сбылась. По крайней мере, она так думала. После окончания обучения в медицинском колледже, а позже - институте, она устроилась в частную клинику ассистентом хирурга. Там она работала два года, пока ее не приметил один из эндокринологов - он-то и предложил Эдит устроиться на работу в Ларкхилл, пообещав высокую зарплату и продвижение по карьерной лестнице. Тогда девушку удивило, что все упоминания о месте работы должны быть строго засекречены, номера и имена - не должны отображаться в письменной форме, любые материалы, включая бумаги и мусор, не должны были покидать территорию лагеря. Встретившая новенькую доктор Диана Стентон объяснила новоиспеченной медсестре, что проект нацелен на спасение населения от эпидемий, возникших после третьей мировой. Все пациенты, попадающие в лагерь - преступники, инаковерующие и те, кого нынешнее правительство разрешило 'утилизировать'.
   'Смерть - естественная вещь, - сказала тогда Диана, разведя руками. - Умрут эти люди от руки закона или во благо нации - вот в чем вопрос. В наших силах сделать их полезными нашей стране'.
   Сначала Эдит работала в секторе первоначальной обработки: она должна была сопровождать 'новеньких' через дезинфицирующие процедуры, присматривать за правильным исполнением своей работы персоналом, осматривать камеры на наличие запрещенных материалов. За год девушка показала себя ответственной и смиренной, поэтому вскоре ей поручили делать обход с несколькими докторами в секторе С. Она видела, как чахлые, измученные люди покорно подставляли свои руки для инъекций. Черные, мусульмане, гомосексуалисты, азиаты. Все они отличались внешне, но одинаково принимали свою участь. Когда Эдит впервые увидела, как из недавно осмотренных ею камер вывозят трупы, ей стало страшно. В ее голову закрались сомнения о правильности того, что она делала. В тот день она отправилась к доктору Стентон, чтобы уволиться по собственному желанию, но по пути встретила знакомую, с которой виделась всего однажды. Та, услышав о намерении Эдит, нервно перешла на шепот и рассказала, как помощницу врача из лаборатории, в которой проводили опыты и вели учет, обнаружили мертвой возле своего дома.
   ' Лора в тот день уволилась, а когда уже подходила к дому - кто-то ее убил, - постоянно оглядываясь, шепнула знакомая Эдит. - Выстрелил прямо в голову. Никто из родственников не стал распространяться о случившемся, ведь с властью спорить будет только смертник'.
   После этого разговора медсестра решила смириться с жестоким экспериментом и уже через год не обращала внимания на запах, крики, мольбы. Частые разговоры с Делией убедили ее, что все находящиеся в камерах - отбросы общества, не имеющие права жить. Их жизнь ничего не стоила, но они могли помочь нормальным людям, отдав свою жизнь во имя блага.
   - Вы знаете, почему из двухсот человек только девятерых поместили в секцию 'S'? - неожиданно для себя спросила Эдит.
   - Да, - ухмыльнулся мужчина, рыхля пальцами землю. - Капитан Льюис Протеро выбирал себе 'любимчиков'. Те, кто выжил после трех месяцев экспериментов, были выстроены в шеренгу. Врачи посчитали, что иммунитет у нас одинаковый - зачем тратить лишнее время и деньги. Капитан лично выбрал семь человек, потом ткнул пальцем на женщину, стоящую возле меня. Мне было знакомо ее лицо, наверное, она актриса. Я с ненавистью смотрел на Протеро и вам известно, почему.
   Эдит поежилась и опустила глаза. Доверие, которым она воспользовалась у человека из пятой камеры, пугало ее безосновательностью. Где-то был подвох и медсестра отчаянно пыталась его выследить.
   - Когда капитан обратил внимание на меня, я не стал отводить глаз, как это делали все остальные. Я хотел, чтобы Протеро увидел, как я его ненавижу. И он увидел, - засмеялся заключенный, едва подрагивая плечами. В его смехе не было ничего веселого, это был ненормальный спазм, сдавивший все тело мужчины. - Он озлобленно усмехнулся и велел взять меня девятым. Позже я услышал, что всех остальных отправили в яму.
   - Почему вы мне это рассказываете? - решилась на прямой вопрос Эдит.
   Мужчина перевел взгляд на женщину. Ожидая увидеть ненависть в его глазах, медсестра ошиблась - заключенный смотрел на нее с удивлением.
   - Потому что вы, Эдит, не рассказали о нашем разговоре Делии, - наклонив голову набок, ответил 'пятый'. - Потому, что вы еще живая.
   - Я не понимаю:
   - Тогда потому, что я долго ни с кем не разговаривал, - продолжив свое занятие, мужчина присек любые попытки продолжить тему.
   Молчание длилось ровно столько, сколько потребовалось на рыхление земли вокруг белых хризантем. Мышцы заключенного немного окрепли и он смог встать на ноги, осматривая свой сад.
   - А что бы вы сделали, будь вы на моем месте? - не успев закончить вопрос, Эдит услышала ,как открывается дверь - мужчины в форме дали ей сигнал, что пора идти. Без единого звука заключенный пошел впереди медсестры. На этот раз она видела, как человек без имени шел в свою камеру, сжав руки в замок. И снова Эдит испытала неприятное чувство, как будто она находится под пристальным взглядом. Оставив 'пятого' в камере и уже почти захлопнув дверь, женщина услышала, как ее окликнули. Задержав дверь, она прислушалась.
   - Я бы уничтожил этот ад, - прошипел заключенный и Эдит закрыла дверь.
  
  
   Резкое похолодание, связанное с окончанием лета, неожиданно обернулось для Эдит воспалением легких. Вопреки ее уговорам, медсестру положили в центральную больницу на стационар. Лечение проходило медленно и нудно, поэтому она занимала часы безделья медицинскими книгами. Одну за другой Эдит перечитала всю больничную библиотеку. Так прошли три недели, а вместе с ними и желание возвращаться в Ларкхилл. Ощущая полную свободу и отсутствие давления, медсестра начала задумываться о возможных вариантах увольнения. Выписавшись из клиники, она провела еще неделю дома, объяснив это начальству как 'восстановление после выздоровления'. В ее голове больше не оставалось мрачных мыслей, пока не зазвонил домашний телефон.
   - Эдит, здравствуй, - послышался в трубке голос Дианы Стентон и медсестра тут же занервничала. - Как поживаешь?
   - Все хорошо, - накручивая телефонный провод на указательный палец, Эдит с опаской выглядывала в окно, боясь увидеть там знакомое лицо.
   - Я хотела узнать, сможешь ли ты прийти завтра на работу? - требовательно спросила врач.
   - Да, конечно, - нехотя согласилась женщина, тяжело вздохнув. - Буду завтра в восемь, мисс Стентон.
   - Рада это слышать, - собеседница уже собралась ложить трубку, как вдруг в голове Эдит вспыхнул вопрос.
   - Скажите, заключенный из пятой камеры еще жив? - стараясь сказать как можно строже, женщина все равно заметила в своем голосе нотки заинтересованности. В ответ последовала тишина.
   - Мисс? - медсестра уже подумала, что Диана положила трубку, но та отозвалась с большой натянутостью.
   - Да, Эдит. Именно поэтому я прошу тебя завтра выйти на работу, - собеседница была явно не довольна очередным упоминанием о человеке из пятой камеры. - Замена, которая сопровождала его вместо тебя, была отстранена от задания.
   - Почему? - задав очередной вопрос Эдит поняла, что это была последняя капля. Однако врач смягчила тон.
   - Она были недостаточно квалифицирована. Жду тебя завтра, - после этих слов в трубке послышались гудки и Эдит пришлось медленно опустить ее на рычаг.
  
  
   Переодеваясь в белый халат, медсестра с грустью смотрела в окошко, где за мрачными телами лагерных зданий появлялось утреннее солнце. В воздухе непривычно ново чувствовался запах этилового спирта и хлорки, от которых успела отвыкнуть Эдит, пребывая вне Ларкхилла целый месяц. Вымыв руки и надев стерильные перчатки, женщина присела на кушетку. Не успев углубиться в собственные мысли, медсестра вздрогнула от резкого скрежета распахнутой двери.
   - Доброе утро, - как бы извиняясь за столь резкий жест сказала молодая девушка в медицинской форме и осторожно закрыла за собой дверь.
   Эдит удосужилась лишь кивнуть в ответ, что явно разочаровало вошедшую даму.
   - Меня зовут Софи Уорхорн, я ассистентка главного врача, - вызывающе бросила она, присаживаясь напротив собеседницы. Услышанное заставило Эдит встрепенуться и перевести свой взгляд на столь молодую для своего положения особу.
   - Вы ассистентка Дианы Стентон? - не скрывая удивления произнесла женщина.
   - Да, - ехидно улыбнулась Софи и кивнула.
   Поначалу Эдит неимоверно хотелось остудить пыл напыщенной красотки, но интуиция подсказала ей, что лучше не искать себе врагов на рабочем месте.
   - Вы, должно быть, невероятно талантливый медик, - как можно артистичнее сказала женщина, ожидая выслушать целый ряд самовлюбленных прилагательных.
   - Нет, что вы, - отмахнувшись от комплимента, Софи сложила ногу на ногу и хихикнула. Тут Эдит поняла, что сидящая перед ней особа невысокого склада ума и едва ли похожа на образованного человека. - Меня сюда устроили: Ну, по блату.
   - Да что вы, - постаравшись сделать такую же глупую улыбку, Эдит сделала вид, что ей стало жутко интересно.
   - Да-да, - снова хихикнула пышногрудая Софи, - меня сюда устроил папочка Протеро.
   - Капитан Протеро - твой отец? - взволновано расширила глаза женщина, пытаясь найти во внешности миловидной, худощавой девушки черты, унаследованные от крупного мужчины с резкими чертами лица.
   - Нет, - расхохоталась девушка, едва успевая прикрыть рот ладонью. - Не папа, а папочка. Папик, понимаете?
   - Аа, вот оно что, - Эдит действительно стало все ясно и она мысленно пожалела нервы Делии, которая вынуждена была таскаться со столь недалекой ученицей.
   - Я училась в медицинском колледже, потому что хотела быть врачом. Мне всегда хотелось быть хирургом, изучать человеческое тело и все такое, - из уст прелестного создания полился поток ненужной информации, от которой мозг Эдит автоматически отгородился. История этой девчушки была понятна без лишних слов. Капитан Протеро повелся на молодую глупенькую студентку, пообещал исполнить ее желания и дать возможность поработать, но при этом плата должна была быть соответственной. Местами вылавливая слова из льющегося монолога, женщина сложила картинку ближайшего будущего простодушной Софи. Как только капитану надоест играться с некрасноречивой девочкой, он избавиться от нее, как и от предыдущих.
   - Я-то думала, что здесь будет обычная больница или вроде того, но когда я увидела того страшного мужчину, который раскидал половину охранников и разбил себе голову об стену, - Эдит вскочила с места, осознав услышанное.
   - Ты говоришь о человеке из пятой камеры? - тревожно поинтересовалась медсестра, пока Софи продолжала трепать языком.
   - Возможно, я не помню номера камеры, - пожала плечами Софи. - Но это было в блоке с 'особенными' заключенными, так что скорее всего вы правы.
   - А что произошло? - Эдит сосредоточенно смотрела на озадаченную столь резкой сменой настроения собеседницы Софи.
   - Ну: - протянула девушка, сомневаясь в необходимости рассказывать об этом. Но болтливая натура пересилила осторожность. - Это было недели две назад. Я в очередной раз ходила за Делией, которая делала инъекции заключенным. Из девяти остались только три двери, на которых нет белого креста, поэтому в тот раз наш обход занял не более пяти минут. Но когда врач зашла в комнату, где сидел тот страшный мужчина, она позвала всех охранников, которые были в блоке. Мне удалось увидеть краем глаза, как фигура человека угрожающе дергалась в углу. Я не один раз заходила к этому пациенту и помню, как он раньше выглядел. Кожа да кости. Но в этот раз, мне показалось, он как-то увеличился. В общем, дальше мимо меня пробежало восемь охранников, а потом я ничего не смогла понять. Те, кто были в камере, начали метушиться, кричать. Затем последовало несколько ударов, не знаю от кого. А потом тот человек закричал. Я никогда не слышала такого жуткого крика. Я чуть не упала в обморок, но мужчина в белом халате схватил меня за локоть и привел в чувство.
   - Почему он кричал? - не отрываясь от глаз Софи, нервно спросила Эдит.
   - Наверное, его удалось схватить и вколоть инъекцию, - замотала головой девушка, пытаясь избавиться от жуткого воспоминания.
   - То есть, он кричал каждый раз, когда Диана вкалывала ему дозу? - зрачки медсестры сузились до крошечных точек.
   - Да, конечно, - незамедлительно подтвердила Софи. - Все пациенты кричат. Может, им страшно, а может и больно.
   От столь глупого предположения Эдит презрительно хмыкнула, но девушка в этот момент опустила голову, чтобы осмотреть свои розовые туфли.
   - А когда Диана вышла из камеры, она была встревожена и напугана. Трое из охранников, следовавших за ней, истекали кровью. Когда дверь закрывалась, я увидела, как страшный человек скорчился на полу и закрыл голову руками. Позже врач сказала Протеро, что 'пятый' сопротивлялся с невиданной ранее силой, а после инъекции он принялся кидаться из стороны в сторону, нанося себе увечья.
   - Ясно, - опустив глаза, Эдит нервно сжала руки в кулаки.
   - Ах да, - встрепенулась Софи. - Еще врач сказала, что работа над этим пациентом почти завершена и он им вскоре не понадобиться.
   Женщина открыла рот, чтобы задать вопрос, но их беседу прервали двое охранников, пришедших за Эдит. Обе собеседницы переглянулись, давая друг другу бессловесное обещание не рассказывать о состоявшемся разговоре. Кивнув Софи на прощание, медсестра вышла из комнаты с неприятным осадком и множеством вопросов, которые она намеривалась узнать из первых рук.
  
  
   Ключ повернулся и дверь в пятую камеру медленно отворилась. Мертвая тишина в тошнотворной темноте разъедала пространство. Эдит пропустила перед собой охрану, оставаясь на расстоянии от неподвижной фигуры в углу. Человек, согнутый вдвое, не подавал признаков жизни: ни плечи, ни спина не шевелились. Сердце медсестры остановилось на долю секунды, пока двое мужчин с опаской приближались к 'пятому'. В ее голове пробежала мысль, оставив за собой ядовитый след: заключенный скончался. Женщина вздрогнула от сдавившего тело холода бетонных стен.
   - Мэм, кажется, он умер, - мужчина в форме повернулся к Эдит, скорчив растерянную гримасу.
   Медсестра застыла на месте, обдумывая услышанные слова, но быстро пришла в себя, как только охрана окликнула ее. Сделав несколько уверенных шагов, женщина остановилась в метре от тела заключенного, спрятанного от лучей летнего солнца, пробивающегося через крохотное окошко. Прищурив глаза, Эдит смогла разглядеть позу, в которой сидел 'пятый': руки обняли колени, голова смиренно лежит на запястьях - в такой позе обычно плачут дети, которых наказали за какой-то проступок. Развеяв все сомнения, медсестра подошла к заключенному впритык и присела рядом. Как только пальцы, облаченные в резиновые перчатки, коснулись руки мужчины, он вздрогнул. Медсестра вскрикнула и отстранилась в сторону от неожиданности. Двое охранников ринулись схватить заключенного и прижать его к стене.
   - Вы живы, - удивленно прошептала Эдит, заметив нотки облегчения в собственном голосе.
   - А вы расстроены? - на удивление резким тоном ответил 'пятый', за что один из охранников всадил ему кулак под левое ребро.
   - Прекратите, - скомандовала женщина, обращаясь к военному. Тот выпрямился и насильно прижал заключенного к стене, который корчился от боли.
   Поднявшись с пола, женщина полезла в сумку и достала очередной шприц с успокоительным. Стараясь не делать резких движений, она приблизилась к заключенному и сделала укол. На расстоянии вытянутой руки, Эдит наконец поняла, о чем говорила Софи. Худощавые руки мужчины из камеры теперь были обтянуты рельефом едва заметных мышц, на шее виднелись прожилки, а высохшие скулы и впавшие глаза вернулись к почти здоровому виду. Ничего не сказав, медсестра дала военным понять, что можно идти.
   Пересекая одно помещение за другим, Эдит с нескрываемым беспокойством слушала, как ведомый заключенный самостоятельно идет за ней, не пользуясь помощью. Его шаги словно эхо следовали за ее собственными, иногда они звучали даже уверенней. Оказавшись в саду, женщина дала команду оставить ее наедине с 'пятым', после которой двое военных удалились.
   - Глина и песок в мешках, лейка с водой возле зеленой трубы, - как можно громче сказала Эдит и опустилась на лавочку. Она боялась посмотреть в его сторону чувствуя - что-то изменилось. Сосредоточив взгляд на желтых бутонах, она настороженно вслушивалась в происходящее. Мужчина из пятой камеры направился в указанную сторону.
   - Как вы себя чувствуете, пятый? - медсестра ощутила, как на нее посмотрел человек без имени. Секунды молчания показались ей до боли неприятными.
   - Так, как только может чувствовать себя человек в моем положении, - мужчина сказал эту фразу с такой уверенностью, что Эдит вновь пришлось невольно вздрогнуть.
   Находясь под неприятным давлением, медсестра посмотрела на своего собеседника. Он ровно стоял возле грязных мешков, повернув голову к женщине, и его глаза были наполнены непонятным блеском. Под солнечным светом Эдит окончательно убедилась: тело заключенного действительно увеличилось в объеме.
   - Когда я вошла в вашу камеру, то была практически уверенна, что вы мертвы, - не отрывая взгляда от непривычно больших рук мужчины, объяснилась медсестра.
   - И вы совершенно правы, Эдит, - кивнул заключенный, наклонившись за мешком глины. На этот раз поднять тяжесть ему было куда легче, чем в последний раз.
   - Что вы имеете ввиду? - напряженно сцепив руки в замок, спросила женщина.
   - Вчера я умер, - пожал плечами 'пятый'. В его ответе, как казалось, не должно было быть ничего странного.
   - Я не понимаю, - растерянно произнесла Эдит.
   - То существо, что вы знали, исчезло, - сказал мужчина с интонацией рассказчика сказок. - Оно умерло в кромешной тьме своей тюремной камеры. Задохнулось от кандалов и цепей.
   - Вы хорошо себя чувствуете? - обеспокоенно поинтересовалась медсестра, но монолог собеседника было уже не остановить.
   - Ненависть: Да, ненависть была моим кислородом, - воскликнул мужчина, швыряя мешок на землю. - И я уже думал, что как только она закончится в моих легких, моем теле - я умру. Умру навсегда. Но что-то случилось. Кажется, так произошло в эволюции. Мои легкие, наполненные ненавистью, превратились в жабры, которым нужно было что-то другое. И я нашел это.
   Эдит молча наблюдала, как увлеченный разговором с собой, мужчина раздирал мешок и рассыпал глину.
   - Она подарила мне то, чем я наполню свои жабры. Конечно, ведь это единственное, что у меня еще осталось, - разрывая землю под кустом ежевики с энтузиазмом спортсмена, мужчина не обращал никакого внимания на наблюдающую со стороны Эдит. - Все умерли, она умерла, я умер. Но теперь я стал ими. У меня теперь есть, чем жить.
   - Кто умер? - почти неслышно спросила медсестра.
   - Что? - отвлеченный столь бесцеремонным образом от своих мыслей, заключенный перестал возиться в земле.
   - Вы сказали, что она умерла. Кто она?
   Глаза 'пятого' стали стеклянными и он обреченно опустил голову.
   - Валери, - прохрипел мужчина. - Девушка из соседней камеры.
   - Но откуда вы знаете? Вы были с ней знакомы?
   - Нет, - отрицательно качнул головой заключенный. Его лицо заметно побледнело, руки безвольно опустились на колени. - Но она знала меня.
   - Мне жаль, - подбадривающе сказала медсестра.
   - Однажды вы сказали, что хотите что-то изменить, но не можете, - наклонив голову, мужчина посмотрел на небо.
   - Да, - неуверенно подтвердила сказанное Эдит.
   - Тогда я был уверен, что вы ошибаетесь. Мне было противно слышать от свободного человека такие вещи. Но теперь я понял: вы не ошибались, - меланхолично заявил мужчина. - Вы боитесь. Страх сделал вас пленницей собственных мыслей. Вы ничего не сможете изменить, потому что давно гниете в этой яме вместе с остальными.
   - Если сравнивать нас с вами, то у меня, раз на то пошло, больше свободы, - подправила Эдит, но запнулась от обращенного на себя взгляда.
   - Я тоже так думал, - прищурив глаза, мужчина без имени смотрел сквозь медсестру. - Но теперь я понял, что это не так.
   - Мне кажется, вы:
   - Сумасшедший? - бросил свою догадку заключенный.
   - Я имела ввиду не осознаете, что говорите, - Эдит встала с места и приблизилась к 'пятому'.
   - Не врите, у вас это плохо получается, - ухмыльнулся мужчина, собрав в жмени глину. Настороженность, остерегавшая Эдит от контакта с собеседником, рассыпалась как глина в руках человека из пятой камеры.
   - Я действительно не считаю вас душевнобольным, - мягко улыбнулась медсестра, оправдывая свою резкость.
   - А все остальные считают. Не лучше ли вам прислушаться к их мнению и присоединиться?
   - Нет, - отрезала Эдит, усаживаясь рядом с заключенным на густую зеленую траву.
   - Можете объяснить? - 'пятый' резко поднялся и принес лейку, наполненную холодной водой.
   - Никто из них не общался с вами так, как я, - пожала плечами женщина, внимательно наблюдая за действиями собеседника.
   В ответ мужчина тяжело вздохнул. Его руки, испачканные грязью, с трепетом смешивая глину в воде.
   - Я заметила, вы уже не так расслаблены под действием успокоительного, - решила сменить тему медсестра. - Хотя доза немного больше, ваше тело отлично контролируется, слабости почти нет. Давно в вас такие изменения?
   - После последних инъекций, - заметив, что Эдит смотрит на его руки, мужчина из пятой камеры повернулся к ней спиной.
   - Я слышала, что произошло:
   - Не следовало вам об этом знать, - рыкнул мужчина.
   - Послушайте, я вам не враг, - медсестра протянула руку, чтобы дотронуться до человека без имени, но он отстранился в тот момент, когда пальцы Эдит почти коснулись его рубахи.
   - Вы хотите мне помочь? - заключенный довел раствор до нужной кондиции и принялся размазывать его по основанию куста.
   - Почему бы нет, - расслабив плечи, кивнула Эдит. - Что мне нужно делать?
   - Наполните лейку водой, - указав на пустую емкость, мужчина продолжил возиться с мокрой глиной.
   Наконец чувствуя себя в безопасности, медсестра поднялась с травы и забрала пустую лейку. Ступая по сочной растительности, она заметила, что страх быть застигнутой врасплох исчез. Эдит знала, что человек без имени не принесет ей вреда, поэтому пересекая расстояние между ним и цистерной с водой она ни разу не повернулась. Набрав воды, она обнаружила, что нести наполненную лейку оказалось крайне тяжело. Напряженно согнув руки в локтях, медсестра быстро зашагала к заключенному, умиротворенно согнувшемуся возле куста ежевики. Когда до него оставалось несколько шагов, Эдит почувствовала, как из рук выскальзывает влажная ручка лейки. В следующее мгновение пальцы выронили пластиковую емкость и та полетела вниз. Женщина вскрикнула и 'пятый' резко развернулся, выбрасывая руки, успев схватить летящий предмет за сантиметр до столкновения с землей.
   - Господи, - прикрыв рот руками, Эдит сделала шаг назад. - Как вы:
   - Возможно, другой побочный эффект? - мужчина забрал лейку и поставил ее рядом с собой.
   - Но это невозможно. Вы должны были ослабеть:
   - Что-то вышло из-под контроля, док? - хмыкнул заключенный, поливая утрамбованную глину.
   Медсестра молча застыла, не отрывая взгляда от собеседника. Ей казалось невозможным то, что только что произошло. Скрестив руки на груди, она села на лавку.
   Входная дверь открылась, а за ней уже ждали двое военных. Эдит вскочила с места.
   - Пятый, пора, - холодным тоном обратилась она к мужчине из пятой камеры.
   Тот покорно встал, отряхнул колени от земли и вытер запачканные руки о свою рубаху. Направляясь к охране, он даже не поднял голову, чтобы взглянуть на медсестру. Но не потому, что у него не было сил это сделать, а потому, что он не хотел. Эдит это обидело и возвращаясь к камере, она гордо держала голову поднятой. Как будто ей было не за что оправдываться. Когда заключенный был помещен в свой карцер, медсестра отдала приказ охране оставить ее наедине с 'пятым' на несколько секунд. Военные послушно вышли из комнаты, прикрыв железную дверь.
   - За что вы меня ненавидите? - прошептала Эдит.
   Мужчина, сидя в центре своего бетонного мира, посмотрел в глаза женщине. Казалось, он пытался что-то высмотреть в ее душе. Не делая даже вздоха, он сверлил взглядом растерянное лицо медсестры, но та не стала отворачиваться. Тогда 'пятый' резко отполз в сторону, к одной из стен. Всматриваясь в темноту, Эдит удалось разглядеть небольшое отверстие в бетоне, куда заключенный аккуратно засунул руку. Послышался шорох и мятый скрученный сверток появился из темного чрева дыры в стене. Заключенный бережно, словно нес в руках новорожденного ребенка, протянул бумагу Эдит, обескуражено наблюдающей за происходящим. Взглянув на сверток с подозрением, она не решалась взять его в руки.
   - Эдит, вы хотели понять, - объяснил мужчина.
   Осторожно вытянув руку, женщина медленно взяла сверток, ожидая самых ужасных неприятностей. Но он оказался обычным листком туалетной бумаги.
   - Что это? - разглядывая исписанный размытыми буквами клочок, смущенно спросила медсестра.
   - Прочитайте и все поймете, - кивнул мужчина из пятой камеры и забился в угол, скрываясь от проникающего через окно света.
   Эдит молча засунула сверток в сумку и развернулась, собираясь покинуть помещение.
   - Эдит, - едва слышно произнес заключенный.
   - Да?
   - Пообещайте мне одну вещь, - впервые голос мужчины звучал так по-детски неуверенно.
   - Что именно?
   - Пообещайте, что вы сохраните этот сверток у себя.
   - Но зачем?
   - Вы узнаете, когда прочтете, - ответил 'пятый'. - Сохраните его. Не позвольте, чтобы с ним что-то случилось. Быть может, однажды вы вернете его мне.
   - Хорошо, - улыбнулась Эдит, потому что не нашла другого жеста, уместного в этой ситуации. - До свидания.
  
  
   В угнетающей тишине своей квартиры, Эдит лежала на кровати и дочитывала посмертное послание девушки из четвертой камеры. Ее руки вздрагивали каждый раз, когда женщине приходилось делать новый глубокий вдох. Часы пробили полночь. Последняя строчка далась Эдит особенно трудно - глаза были больше не в силах сдерживать слезы. Дочитав до конца, она разрыдалась, словно ребенок. Прижимая к сердцу клочок помятой туалетной бумаги, женщина уткнулась лицом в подушку, издавая отчаянные всхлипы.
   За окном, на беззвездном небе, виднелась красная полная луна. Казалось, она оплакивала смерть столь прекрасного человека, сумевшего найти в своем безвыходном положении что-то, ради чего не стоит сдаваться. В однокомнатной квартирке горела лишь одна настольная лампа, стоящая на тумбочке у кровати. На единственном стуле висела аккуратно проглаженная белая форма, рядом - медицинская сумка. На столе было небрежно кинуто удостоверение личности. На желтом фоне с красными полосками была впечатана фотография, а возле крупным шрифтом написано: 'Эдит Бэк, медсестра группы С, Ларкхилл'. Других примечательных вещей в помещении не было.
   - Мне так жаль, - шептала женщина, подрагивая всем телом на односпальной кровати.
   Прошло два часа, прежде чем Эдит смогла взять себя в руки. Вытерев мокрые щеки ладонью, она встала и подошла к окну. Продолжая крепко сжимать сверток, медсестра со смертной тоской смотрела вдаль - туда, где за крышами спящих домов прятался Ларкхилл. Ее растрепанные волосы спадали на глаза, но сил заправить пряди не было. Руки отказывались слушаться, сохраняя верность лишь одному предназначению: оберегать исписанный клочок туалетной бумаги. Эдит обреченно опустила голову и облокотилась на оконную раму. Ее худощавое тело размякло, не способное проявить сопротивление силе тяжести.
   'Мои легкие, наполненные ненавистью, превратились в жабры, которым нужно было что-то другое. И я нашел это, - пронеслось в голове женщины. - Прочитайте и все поймете'.
   И Эдит поняла.
  
  
  
   Август подходил к концу и начался сезон дождей. Бесконечные ливни наполняли долгожданной влагой землю, смывали грязь и пыль с заасфальтированных улиц. В саду возле девятого блока расцвели белые георгины. Они собирали листьями тяжелые капли и раскачивались в такт ветру. Почва была перенасыщена, поэтому огромные лужи превратили кусочек земли с георгинами в оазис. Проходящие мимо с восхищением посматривали на крупные бутоны, а некоторые и вовсе останавливались, чтобы полюбоваться неприсущей такому месту красотой.
   Когда дневная смена была закончена, весь персонал поспешил освободить помещения, оставляя за собой запах усталости и уныния. Только одна медсестра нарочно медленно приводила себя в порядок перед треснутым зеркалом. Убедившись, что все ушли, Эдит направилась обратно в блок с заключенными. Всю дорогу она нервно поглядывала по сторонам, теребя в руках край платья. Завернув за угол она наткнулась на патрульного, дежурившего возле зоны с 'особенными' заключенными.
   - Вечер добрый, - грозно поздоровался широкоплечий мужчина с винтовкой. - Ваше удостоверение.
   - Да-да, - заметушилась Эдит, сунув руку в сумку. Перерывая все содержимое в поисках карточки, она чувствовала, с каким выразительным недоверием на нее смотрел мужчина с оружием. - Вот, пожалуйста.
   Покрутив в руках документ, патрульный вернул его хозяйке.
   - Куда направляетесь? - теперь деловым тоном поинтересовался мужчина.
   - Проверить состояние заключенного из пятой камеры, - Эдит решила, что чем увереннее она скажет, тем убедительнее это будет выглядеть. Но патрульный покосился на медсестру, преграждая ей дорогу.
   - Медсестрам группы С запрещен вход в эту зону, - грубым тоном отметил мужчина.
   - Я лично отвечаю за состояние заключенного, - стала настаивать медсестра, не видя иного выхода.
   - Разве этим занимается не Дианы Стентон? - ехидно скривился охранник, заподозрив обман.
   - Я слежу за ним, когда с позволения капитана Протеро его отводят сад возле: - гнула свою палку Эдит, но мужчина бескомпромиссно загородил собой путь.
   - Но ведь сейчас вы не ведете заключенного в открытую зону, верно?
   - Да, но:
   - Простите, мисс Бэк, пропустить я вас не могу, - сделал заключение патрульный, пожав плечами.
   Эдит готова была кричать от злости, но внезапное появление знакомого лица изменило ситуацию.
   - Здравствуйте, - добродушно кивнула Софи, летящей походкой пересекая коридор навстречу знакомой.
   - Добрый вечер, Софи, - сделала ответный жест женщина. Патрульный, узнав приближающуюся девушку, выпрямился.
   - В чем дело? У вас что-то стряслось? - обеспокоенно поинтересовалась девушка, поравнявшись с собеседницей.
   - Я хотела пройти в зону для 'особенных' заключенных, но меня не пустил патрульный, - объяснила Эдит и уже собиралась удалиться, как почувствовала руку Софи на своем запястье.
   - А в чем, собственно, дело? - задрав голову, спросила девушка, обращаясь к смущенному охраннику.
   - Дело в том, мэм, что в этот сектор разрешено пускать персонал только группы А, а мисс Бэк - медсестра группы С, поэтому:
   - А мне разрешено проходить в этот сектор? - не скрывая пафос, поинтересовалась Софи.
   - Да, конечно, - кивнул мужчина.
   - Тогда пусть мисс Бэк пройдет со мной, - уверенно заявила девушка и толкнула Эдит впереди себя.
   - Так точно, - патрульный выпятил грудь и молча проводил взглядом удаляющихся женщин.
   Миновав несколько проходов и оказавшись в пустынном лабиринте коридоров, Эдит выловила глазами знакомую табличку с надписью 'сектор S'.
   - Спасибо за помощь, - улыбнулась медсестра, благодарно кивнув головой.
   - Не за что, - с лица Софи тут же исчезло то принципиальное выражение лица, которым она обескуражила патрульного. Молодая девушка добродушно наклонила голову и крикнула вслед убегающей Эдит, - вы идете в пятую камеру?
   Женщина сделала вид, что не услышала вопроса, потому что отвечать на него ей совершенно не хотелось. Никто не должен был знать о том, что она замышляла и каким образом она намеривалась это осуществить. По правде говоря, сама Эдит не знала ответы на все волнующие ее вопросы, поэтому быстрым шагом она неслась к мрачной двери с красной латинской цифрой 5. В прошлый раз, когда ей нужно было отдать ключ от этой камеры, медсестре удалось заговорить консьержку и та забыла конфисковать у работницы столь важный предмет. Теперь, сжимая маленький кусок железа в правом кармане, Эдит с осторожностью делала каждый шаг, опасаясь снова наткнуться на кого-нибудь из персонала лагеря. Но вот за следующим поворотом показалась нужная цифра, отчего сердце медсестры забилось в бешеном темпе.
   - Вы здесь? - открыв дверное окошко, прошептала внутрь женщина. Из темноты не последовало ответа и ей пришлось вновь повторить вопрос. Снова тишина. - Я пришла вам помочь.
   В дальнем углу началось какое-то шевеление. Эдит, не долго думая, открыла ключом дверь и вскочила внутрь. Только когда тьма камеры поглотила ее, женщине стало не по себе и она осознала, чем чревата такая безрассудность.
   - Что вы имеете ввиду? - донесся мужской голос.
   Медсестра не видела заключенного, но она знала, что он на нее смотрит. Она опять почувствовала то неприятное, угнетающее состояние под пристальным взглядом его нездоровых глаз.
   - Валери, - выдохнула женщина. Едва вспомнив прочитанную историю, на ее глаза стали наворачиваться слезы горечи. - Я все поняла.
   - Я не сомневался, - из темноты начала выделяться человеческая фигура, которая, все же, не осмеливалась подойти ближе.
   - Вы были правы насчет меня, - опустив голову, призналась Эдит. - Я безвольная рабыня, гниющая в яме.
   - Уже нет, - от этих слов по коже медсестры пробежали мурашки.
   Но тут она поняла, что он прав. То, с чем женщина пришла к едва знакомому заключенному, могло освободить ее затравленную душу и подарить надежду на лучшее будущее. Не произнося лишних слов, она присела на корточки, чтобы ее шепот был слышен только фигуре в конце камеры.
   - Я хочу помочь вам сбежать, - с невероятным удивлением Эдит обнаружила, что эти слова прозвучали убедительней всего, что она когда-либо говорила.
   - Неужели? - с легкой издевкой поинтересовался заключенный.
   - Да. Я сделаю все, на что способна. Только скажите, что нужно сделать:
   - Вы готовы пойти на такой риск? - заключенный замер на месте, склонив голову на бок.
   - Да, - не раздумывая кивнула медсестра. - Я сохраню ее послание, как и обещала. Но вы тоже должны мне кое-что пообещать.
   - Я вас слушаю, - было впечатление, что с женщиной разговаривал не живой человек, а каменная скульптура.
   - Обещайте, что вы отомстите им, - с яростью прошипела Эдит. - Что вы уничтожите их, как они уничтожили ее. И всех остальных. Пообещайте стереть их с лица земли.
   - Вы хотите, чтобы я убил?
   - Да, - вырвалось у медсестры, но она поспешно прикрыла рот.
   В ответ мужчина из пятой камеры медленно, но четко качнул головой в знак согласия.
   - Хорошо, - удовлетворенно улыбнулась Эдит. - Что я должна сделать?
   - Для начала мне нужны химикаты и удобрения, - с деловой решительностью сказал 'пятый'. Хотя его лица по прежнему не было видно, медсестра знала, что его глаза загорелись огоньком.
   - Сколько?
   - Точный вес я скажу позже. От десяти до ста грамм.
   - При входе в лагерь стоит проверка. Если это будут запрещенные препараты, меня не пропустят.
   - Не волнуйтесь, Эдит. Мне понадобятся самые обычные вещи. А особенно мне нужен будет кофе.
   - Кофе? - удивленно вскинула бровь медсестра.
   - Да. Грамм триста. Еще уксус, сода, соль.
   - Как вам помогут эти кулинарные ингредиенты сбежать? - с недоверием покосилась на собеседника Эдит.
   - Доверьтесь мне, - заключенный облокотился на стену.
   - И где я должна буду спрятать нужные вам вещи?
   - В саду. Закапывайте их в землю под растениями. Когда придет время, я достану их.
   - Вам не нужно оружие?
   - Нет. Сейчас оно мне не понадобиться.
   - Что-нибудь еще?
   - Пока я должен обдумать план.
   - Хорошо, - понимающе кивнула Эдит. - Но скажите, как вы собираетесь сбежать?
   - Я скажу вам, когда все будет готово.
   - Обещаете? - медсестра поднялась на ноги.
   - Я и так пообещал вам слишком много, - отвержено произнес заключенный.
   Не говоря больше ни слова, женщина покинула камеру.
  
   На пропускном пункте дежурили, как всегда, трое охранников. У каждого из-под пиджака торчали наручники и резиновая дубинка. Эдит, поймав на себе взгляд одного из военных, поежилась. Ощущение, что все вокруг знают о ее замысле, сводило ее с ума. Встав в пять утра, она насилу затолкала в себя сухой сэндвич и чашку крепкого чая, постоянно теребя в руках пакет. Столь обычное вещество стало для медсестры угрожающим. Хоть она и понимала, что кофе не является опасным, но посматривая на черный полиэтилен, в котором бесшумно благоухали пахучие зерна, она неосознанно вздрагивала.
   - Следующий, - объявил рыжеволосый полноватый мужчина, пропуская очередного сотрудника. Следующая была Эдит. - Вашу сумочку, пожалуйста.
   Не отрывая взгляда от фонарика, который окунулся в пространство ее сумки, женщина мысленно молилась, чтобы не стали проверять внутренние карманы ее плаща. Слыша только бешеное биение своего сердца, вдруг Эдит услышала что-то еще. Это был запах кофе. Расширив ноздри, она попыталась убедиться, что это все плод ее виноватого воображения, но аромат оказался реальнее некуда. Сжав кулаки, медсестра напрягла все свое тело от страха быть пойманной. Здесь, среди коллег и вооруженных людей, она чувствовала себя загнанным в угол ребенком, у которого в кармане лежали украденные родительские деньги.
   - Все в порядке, - кивнул головой охранник. - Ваше удостоверение?
   Сердце Эдит остановилось - пропуск лежал в кармане ее платья, а чтобы изъять его, нужно было расстегнуть пальто, высвобождая концентрированный аромат кофе.
   - Да, да, конечно, - заикаясь, произнесла медсестра, чем вызвала у одного из сидящих рядом военных подозрительный взгляд.
   'Возьми себя в руки, - мысленно отругала себя Эдит. - Если тебя разоблачат - тебе конец'.
   Выдавив из себя улыбку, она медленно, пуговица за пуговицей, стала расстегивать верхнюю одежду. С каждым движением ее напряжение все росло и росло, пока последняя петля не освободилась, распахивая пальто. Медсестра замерла.
   - Что это за запах? - принюхался рыжеволосый охранник.
   - О чем вы? - подняв невинные глаза на собеседника, спросила Эдит. Тут запах услышали все рядом стоящие и тоже принялись раздувать ноздри, ловя приятный аромат кофейных зерен.
   - Это кофе? - удивленно поинтересовался другой охранник.
   - Да, - пожала плечами медсестра, решив играть до конца. - Сегодня утром купила себе большой мешок с арабским первоклассным кофе и выпила целых три чашки.
   Патрульные переглянулись, не зная, как реагировать.
   - Безумно вкусное, всем советую, - совершенствовала свою роль Эдит. - С сегодняшнего дня буду пить только его!
   - Очень сильный запах, как будто ты его с собой носишь: - неуверенно прокомментировал рыжий.
   Женщина нервно хихикнула.
   - Да ладно тебе, Тэд, - хлопнул по плечу коллегу высоких худощавый парень в форме. - Что тут такого? Человек выпил кофе и поэтому он им пахнет - вроде, ничего странного тут нет. Не считаешь?
   - Так-то оно так: - задумался рыжий и повел плечами.
   Эдит успешно вытащила свой пропуск и сунула его под нос охранникам. Удостоверившись, что он подлинный, они разрешили ей пройти через контроль. Ступив ногой на территорию лагеря, женщина облегченно вздохнула, опершись о стену. Приведя себя в порядок и сверившись с часами, она поспешила в пятую камеру.
  
  
   - Доброе утро, пятый, - на удивление хладнокровно произнесла медсестра, вторгаясь в холодный полумрак камеры.
   Мужчина в углу комнаты молча встал и подошел к ней. Двое вооруженных патрульных тут же схватили заключенного и заломили его руки за спину, лишая возможности двигаться. Эдит показалось, что в этот раз они сделали это особенно жестоко, но она, не подавая виду, достала шприц и присела сбоку головы 'пятого'. Уверенной рукой она поднесла иглу к плечу пациента, другой закрывая место укола от глаз охранников, и легко проткнула кожу. Незаметно и очень быстро, она вытащила иглу и выпустила жидкость из шприца, позволяя ей течь вдоль руки пациента. Как только емкость опустела, Эдит молниеносно стряхнула струйку воды с кожи мужчины и спрятала шприц обратно в сумку.
   - Идем, - дала команду женщина и двое церберов повели заключенного в сад.
   На улице была плохая погода - вот-вот должен был пойти дождь. Небо затянулось серыми тучами, ветер отчаянно трепал ветки молодых деревьев и ерошил траву. Подол платья медсестры что-есть мочи прижимался к ее ногам, иногда доставляя дискомфорт. Когда двое патрульных удалились, она облегченно опустилась на лавку. 'Пятый', не сводя глаз с женщины, остался стоять на месте.
   - Вы, должно быть, с ума сошли, - покачал головой мужчина.
   - Если бы вы знали, что мне пришлось сегодня пережить, - обреченно выдохнула Эдит.
   - Объясните, - потребовал заключенный, не собираясь двигаться с места.
   - Отныне я не буду вкалывать вам успокоительное, - вдруг лицо медсестры стало серьёзным, а речь - четкой. Мужчина из пятой камеры удивленно слушал. - Оно вредит вашему здоровью, поэтому прошу вас каждый раз, как я проделываю подобный трюк, делать вид, что вы ослабеваете. Если же вы не станете меня слушать, меня ждут огромные неприятности.
   - Стану, - покорно кивнул головой мужчина.
   - Я рада, что вы мне содействуете:
   - Нет, Эдит, это вы мне содействуете, - поправил женщину заключенный.
   - Как скажете, - пожала плечами она и достала из сумки пакет с зернами. - Я принесла триста грамм кофе, как вы просили.
   Увидев черный полиэтилен, мужчина резко выпрямился и подошел к собеседнице.
   - Прекрасно, - обратившись к самому себе, произнес 'пятый' и осторожно взял в руки пакет. - Зернами?
   - Да, как вы сказали.
   - Были проблемы на контрольном посту?
   - Едва ли, - отмахнулась женщина. - Но я сильно нервничала.
   - Они не убьют вас, если найдут такие простые ингредиенты, как кофе или сода. Скажите, что вам они нужны для обеда.
   - Хорошо. Где вы спрячете этот пакет?
   - Тут, - кивнул заключенный в сторону сада. - Это лучшее место. Кроме меня здесь никто не роет землю, поэтому закопать его в земле под кустами роз будет безопасно.
   - Так вы собираетесь закапывать все, что я вам принесу?
   - Да, именно так, Эдит. На получение всех необходимых мне вещей понадобится два месяца, начиная с этого дня.
   - То есть, через два месяца вы убежите отсюда?
   - Да, - отрезал мужчина, устремляясь к кустам алых роз.
   - Сегодня пятое сентября, - грустно посмотрев на желтеющий холм, Эдит закрыла глаза. - Это будет пятое ноября?
   - Именно, Эдит, именно.
  
  
   - Как дела? - неожиданно выскочив из-за угла, Софи остановилась перед самим носом Эдит.
   - Прекрасно, а у тебя? - сыграв любопытство, спросила женщина.
   Упаковав в сумку свои вещи, Эдит расчесывала волосы, когда знакомая зашла в раздевалку. На девушке сразу бросалось в глаза ожерелье - дорогой подарок ее высокопоставленного ухажера. Эти сведения Эдит успела уловить одним ухом, когда уходила из секции с особыми заключенными, покидая своего нового друга. Именно таковым теперь считала его медсестра. У нее было немного друзей, но и те, что были, рано или поздно оставляли ее. Женщина никогда на это не жаловалась и никогда не искала поддержки или понимания, но в тот день она нашла нечто большее в глазах человека из пятой камеры. Ее не покидало ощущение, что отныне она стала частью грандиозного плана, который волей случая должен был изменить мир.
   - Сейчас с папочкой Протеро поедем загород, там у него своя вилла, - сетовала Софи, снимая белое платице и надевая джинсы.
   Эдит время от времени кивала в такт словам девицы, но мыслями была где-то за пределами лагеря. В ее голове кружилось множество вопросов, на которые мог ответить только ее новый друг.
   '-От вас требуется только исполнять мои просьбы, обо всем остальном позабочусь я, - грубо отрезал 'пятый', бережно засыпая землей пакет с зернами кофе. - Ваша любознательность может разрушить мой план.
   - Но я никому не расскажу, я клянусь: - прошептала Эдит.
   - Я не могу вам настолько доверять.
   - Значит, попросить меня пронести все эти вещи для побега вы можете, а рассказать об их назначении - нет? - разгневано вскочила с лавки медсестра.
   - Видите, вы не владеете своими эмоциями. Поэтому ваша реакция на услышанное может быть непредсказуема. Я не хочу подвергать вас и себя опасности.
   - Меня обижает, что вы держите меня в неведение, когда я имею право знать, на что иду и ради чего стараюсь:
   - Вы узнаете, Эдит, - повернулся заключенный к собеседнице и тогда она увидела в его глазах нечто совершенно для нее новое, пугающее и вдохновляющее. - Когда настанет время, вы узнаете. Без вас не свершиться то, что должно. Будьте уверенны, за вами последний ход.
   - Хорошо, - понимающе кивнула Эдит'.
   - Было несколько проблем в секторе с особыми заключенными, - вдруг медсестра вернулась в настоящее время и выловила беспокоящие ее слова из разговора болтающей девушки.
   - Какие?
   - Умер предпоследний заключенный, - пожала плечами Софи. - Остался один.
   - Человек из пятой камеры, - обращаясь к самой себе, прошептала женщина.
   - Да, - кивнула пышногрудая девушка. - Теперь все взгляды будут прикованы к нему.
   - Что ты имеешь ввиду?
   - Ну, так как он остался один, Диана и ее команда примется вдвое усерднее пытаться достичь поставленного результата:
   - Какого?
   - Не знаю, - накрутив локон на указательный палец, Софи зевнула. - Слышала, им нужно вывести какой-то вирус для борьбы с врагами страны. Биологическое оружие, что ли:
   - Что? - Эдит присела на стул, выронив расческу.
   - Только если что, я тебе ничего не говорила, - подмигнула девушка и вылетела из раздевалки, услышав знакомые шаги капитана Протеро.
   Женщина сидела в оцепенении и смотрела перед собой, ничего не видя. Слыша, как начальник лагеря удаляется со своей пассией, Эдит начала дрожать. Ей никогда не было так страшно.
  
  
   - Знаю, это довольно глупо прозвучит, но... вы занимаетесь спортом? - робко поинтересовалась Эдит, глядя на выпирающие мышцы мужчины из пятой камеры, пока тот непринужденно таскал десятикилограмовые мешки с глиной из одного угла в другой.
   - Едва ли это можно так назвать, - оглянувшись по сторонам, заключенный бросил ироничный взгляд на собеседницу.
   - Ваша мышечная масса заметно увеличилась с тех пор, как я впервые вас увидела, - опустив глаза, произнесла медсестра. На улице сильно похолодало - настал октябрь. Все листья на садовых обитателях пожелтели и осыпались, только розы, почему-то, оставались нетронутыми ледяными ветрами осени. Эдит каждый раз смотрела на них и глубоко вздыхала, задумываясь о грядущем будущем.
   - Мне нужна хорошая физическая подготовка, - мягко пояснил мужчина, разрывая мешок.
   - Так вы: Отжимаетесь? - промолвив, Эдит мысленно ударила себя по затылку за столь глупый вопрос.
   - Не только, - на удивление просто ответил заключенный. - В основном медитирую и развиваю выносливость. Не помню откуда, но я знаю несколько практик, которыми усердно занимаюсь каждый день по нескольку часов.
   - Удивительно, - завороженно воскликнула Эдит.
   - Вы принесли соду? - откопав нужный участок, 'пятый' обратился к женщине с нескрываемым нетерпением.
   - Да, конечно, - встрепенулась медсестра, вытаскивая из сумки пакетик с белым порошком. Протянув его мужчине, она замешкалась. - Вы уверенны, что все получится?
   - А вы сомневаетесь? - остановившись в шаге от Эдит, заключенный недоверчиво вскинул бровь.
   За этим вопросом последовала неудобная, смущающая тишина. Женщина держала руку напряженной, протягивая собеседнику пакет, но тот лишь сверлил ее взглядом, не делая иных движений.
   - Если вы хоть на секунду сомневаетесь - скажите, - объявил мужчина. - Если вы считаете, что не сможете сделать все, как я скажу, до конца - вы свободны.
   - Нет, я уверенна, что смогу, - кивнула Эдит. Рука мужчины потянулась за предложенным. Пальцы его едва коснулись ладони женщины, отчего она вздрогнула. Но не от страха или отвращения, а от непривычки. Она впервые почувствовала, что человек, говорящий с ней, ее соучастник, ее друг - живое существо, имеющее физическую, осязаемую оболочку.
   - Прекрасно, - улыбнулся 'пятый'.
   Медсестре показалось, что этот жест был искренним, но она убедила себя в том, что корысть - единственное, что объединяет ее и человека из пятой камеры.
   Молча она наблюдала, как он закапывает пакет с содой рядом с теми местами, где он закопал принесенный ей кофе. Шесть пакетов черных зерен покоились под холодной землей. Им оставалось совсем недолго.
   - Знаете, мне иногда думается, что я подписала договор с самим дьяволом, - горько ухмыльнулась Эдит, перебирая пальцами ворс на плаще.
   Мужчина без имени вопросительно посмотрел на медсестру и замер.
   - Вы ведь собираетесь сделать нечто ужасное, а я причастна к этому. Получается, я осознанно стала сообщницей зла.
   - Разве я предложил вам помощь? - спокойно поинтересовался мужчина.
   - Нет, я.
   - Тогда, может быть, вы выступаете орудием этого самого зла?
   - Нет, вы.
   - Тогда кто же из нас подписал договор? И кто же пользуется другим, как дьявол использует человека для своих планов?
   - Я не думаю, что вы понимаете.
   - Вопрос в другом, Эдит. Дело не в дьяволе и не в боге. У меня есть вопрос, который, возможно, долго вас будет мучить. Но если вы найдете на него ответ, вы сможете понять все, что вас интересует.
   - Я вас слушаю.
   - Кто убийца: тот, кто убивает, или тот, кто приказывает убить?
  
   За окном смеркалось, густые тени шастали по улицам Лондона, выдыхая пылью и мусором. На балконе четвертого этажа виднелась женская фигура: она неуверенно оглядывалась, иногда вздрагивала от порывов осеннего ветра. Ее терзали сомнения, в голове поселилось множество вопросов. За ее спиной, где-то на кухне, лежала последняя горстка - с порохом. Почти два месяца Эдит безропотно выполняла просьбы человека из пятой камеры. Теперь в его саду, под большим слоем замерзшего грунта, прятались двенадцать пакетов с разнообразными порошками и зернами. Как и говорил мужчина, за все это время никому и в голову не пришло вскапывать сад, в попытке обнаружить запрещенные вещества. Каждый раз, как медсестра проносила запечатанный полиэтилен во внутреннем кармане своего плаща, ее сердце на миг останавливалось, на лбу появлялись капли холодного пота. Она тут же представляла свою участь, если ее заговор раскроют. На днях она была в государственной библиотеке: в октябре у медперсонала появилось много свободного времени. Диана Стентон объявила, что эксперимент Ларкхилла подходит к концу, поэтому большинство работников может уйти в отпуск. Эдит была одной из немногих, кого попросили остаться до декабря. Прогуливаясь между полками со старыми, выцветшими переплетами, внимание женщины привлек непонятный предмет под высоким шкафом с отечественной литературой. Убедившись, что на нее никто не сморит, она нырнула вниз и вытащила из щели старую, потрепанную книгу с интригующим названием 'Революция под Парламентом или история Гая Фоукса'. Повертев ее в руках, Эдит взяла с собой найденный антиквариат. Дома, под светом настольной лампы и в обществе кружки чая, она перелистнула первую страницу. Один за другим прошли часы, и когда книга была дочитана, сквозь окно гостиной пробился первый луч солнца. Оторвав глаза от книги, женщина застыла в раздумьях. В ее голове появилась цепь неразрывных событий, связанных одной целью. Человек из пятой камеры, пятое ноября, революция и: взрыв. Спохватившись, Эдит схватила свой халат со стула и выбежала на улицу. Чуть не врезавшись в впереди стоящую машину, медсестра нервно барабанила пальцами по рулю. Когда она добралась до лагеря, было семь часов. На проверочном пункте удивленно взглянули на женщину, впопыхах швыряющую им пропуск, но без лишних вопросов пропустили ее в блок.
   Пробираясь через лабиринты лагеря, пересекая огромное количество секторов и дверей, Эдит с облегчением выдохнула, когда на пути ей встретился только один патрульный, который, проверив пропуск, пропустил ее дальше.
   Выловив глазами из темноты красную латинскую цифру '5', медсестра по-новому посмотрела на ее значение. Задержавшись у железной двери, она с недоверием оглядывала зловещий контур. Опомнившись, она открыла ключом дверь и быстро вошла в камеру, заперев ее изнутри.
   - Вы сегодня рано, Эдит, - послышался приглушенный мужской голос.
   - Вам знакомо имя Гая Фоукса? - отрезала медсестра, прищуриваясь, чтобы разглядеть собеседника в темноте.
   - Я удивлен, что вы знаете о нем, - спокойно ответил заключенный, выходя на свет. В лучах просыпающегося солнца его силуэт принимал удивительное могущество.
   - Я прочитала книгу, которую нашла в библиотеке. Но сейчас не об этом. Значит, вы знаете об этом историческом персонаже?
   - Да, - кивнул головой силуэт.
   - Тогда скажите, вы собираетесь сделать то же, что и он?
   - А что он сделал?
   - Вы знаете, о чем я! Он пытался взорвать парламент.
   - Пытался, но у него это не получилось. Потому что его предали, - эти слова мужчина произнес с особым отвращением.
   - Скажите, - перешла на шепот Эдит. - Вы собираетесь взорвать Ларкхилл?
   - Да, - эхом пронеслось по камере.
   - Но все эти люди: Они же невиновны.
   - Иногда добру нужны жертвы, чтобы свершить правосудие.
   - Это ужасно, - возмутилась женщина. - Разве в таком случае вы - добро?
   - Я готов быть злом, чтобы свершить то, что задумал. В данном случае добро и зло - два лица одного чудовища.
   - Но это вы чудовище! Вы собираетесь убить людей, которые не заслуживают смерти:
   - Не вам решать, чего они заслуживают.
   - А вам можно? - прикрикнула Эдит, но тут же закрыла рот рукой.
   - Да. Я, как и они - часть этого прогнившего мира. Они будут решать мою судьбу до пятого ноября, а я буду вершить их судьбу после. Кстати, о судьбе. Вы принесли порох?
   - Нет, - пожала плечами медсестра. Мужской силуэт заметно напрягся. - Я забыла, когда выбегала из дома.
   - Ничего, у нас еще есть неделя. И я вас попрошу, когда принесете мне его, уйдите в отпуск. Вас не должно быть в пределах подозрительности. Уезжайте далеко.
   - Но как же вы?
   - Я справлюсь сам. Вы сделали и так слишком много.
   - А что случиться с вами? Вы не пострадаете?
   - Это решит судьба. Если выживу - меня уже ничто не остановит.
   Эдит молча отвернулась к двери.
   - Похоже, у меня нет выбора, - вздохнула Эдит.
   - Выбор есть всегда, - откликнулся заключенный.
   - Теперь вы - Гай Фоукс в моих глазах. А знаете ли вы, кто его поддерживал до последнего момента? До тех пор, пока его тело не обмякло на висельнице?
   - Этот момент я упустил.
  - Его возлюбленная. И ее звали Эдит.
  
  
  В едва освещенном помещении Эдит меряла шагами расстояние от одной стены к другой. Сложенные за спиной руки сцепились в замок, а пальцы периодически вздрагивали. Хаотично бросая взгляд на все, что попадется, женщина случайно уловила свое отражение в небольшом зеркале возле дверного проема. В нем она увидела заметно похудевшую себя, взволнованную, но уверенную в своем выборе. Если бы она посмотрела на себя со стороны, то, без сомнения, заподозрила в ужасающем замысле. Но, к счастью Эдит, никто ее не знал так, как она себя. Окружающие люди совсем не придавали значения ее изменению: не только внутреннему, ибо скрыть это достаточно легко, но и внешнему. На сухих запястьях виднелись вены, скулы прилично выпирали под тонкой кожей. Эдит еще раз прикоснулась ладонью к переднику. Нащупав два замотанных в носовые платки мешочка, она мысленно улыбнулась. Самая тяжелая часть была позади - ей удалось пронести последние снасти для человека из пятой камеры. Отвернувшись от зеркала, медсестра машинально опустила руку на радио, стоящее на столике рядом. То, немного пошумев и уловив нужную волну, заиграло джазовую мелодию. Услышав знакомые ритмы, женщина опустилась на стул. У нее закружилась голова от внезапно нахлынувших мыслей.
  'Теперь ты говоришь, что любишь меня. Так докажи, что это правда, - пела Джули Ландон'.
  Зеленые зрачки Эдит сузились, она прикрыла рот рукой. Ее что-то явно напугало и она отчаянно пыталась придушить этот страх, но тот никак не хотел отступать.
  - Это невозможно, - прошептала женщина, жадно глотая воздух. - Ведь он... Нет. Я лишь пешка в его игре. Но без меня... Глупая Эдит.
  Разозлившись, она стукнула кулаком по столу, отчего стоящая на столе кружка с остатком черного чая перевернулась, разливая жидкость на разложенные бумаги. Ругая себя за импульсивность, медсестра поспешно стала спасать документы от влаги. Рука ее повисла в воздухе, когда на листке с титульной страницей документации по статистике в лагере она увидела, как вода стеклась с двух сторон на эмблеме Ларкхилла и соеденилась в одной точке.
  - Вэ? - удивленно спросила сама себя Эдит. - Или... Пять?
  Выхватив оставшиеся бумаги, женщина вытерла насухо стол и сложила все по местам. Задернув рукав, она взглянула на часы - четверть третьего.
  - Пора, - кивнула медсестра и выбежала из своего кабинета.
  
  
  - Добрый день, Эдит, - заключенный из пятой камеры уже ждал женщину возле двери, когда та вошла. Медсестра вздрогнула от неожиданности и, недовольно глянув на мужчину, осторожно закрыла ее обратно.
  - Вы меня напугали.
  - Я не хотел, - пожал плечами человек из пятой камеры. Его тело стало внушительных размеров. На секунду можно было предположить, что силы, покидающие Эдит, направляются в тело этого мужчины. Чем слабее становилась она, тем больше силы набирал он.
  - Вы хорошо выглядите, - улыбкой ответила женщина давая понять, что она не злится. Сунув руку в передник, Эдит тут же выудила оттуда два свертка. Первый она тут же протянула мужчине, а вот со вторым повременила.
  - Это порох, - кивнула в сторону отданого мешочка она.
  - А у вас? - слегка помяв в руках полученый предмет, заключенный перевел взгляд на то, что осталось в руках собеседницы.
  - А это... Я подумала... - занервничала медсестра, теребя в руках платок с содержимым. Пальцы едва ее слушались, когда она стала распутывать узелки.
  - Позвольте мне помочь, - сделав шаг в сторону Эдит, мужчина прикоснулся своей рукой к ее запястью. Медсестра посмотрела на него с невиданной доселе нежностью, но тут же отвела взгляд и нераздумывая разодрала ткань. Внутри оказался тюбик с прозрачной субстанцией, очень похожей на желе.
  - Гель? - удивился мужчина.
  - Его называют 'Огненным льдом'. Вы о нем слышали? - все еще не смотря на собеседника, Эдит проверила емкость на целостность.
  - Защищает от ожогов, - кивнул голвой заключенный. - Но я вас об этом не просил.
  - Я знаю, - убедившись, что все впорядке, женщина наконец решилась посмотреть в глаза человеку из пятой камеры. - Это была моя собственная идея.
  - Ваша? - все те же холодные, отрешенные глаза, что и в первый день их знакомства, смотрели на Эдит. Она не увидела в них ничего нового. Это ее расстроило, но подавать виду она даже не думала.
  - Да. Если будет пожар, вам необходима защита от огня.
  - С чего вдруг такая забота, Эдит? - недоверчиво посмотрел на женщину 'пятый'.
  - Вы подозреваете меня во лжи? - не веря своим ушам, возмутилась медсестра. - После всего, что я для вас сделала? Вы смеете мне не доверять?
  - Я не могу и не буду доверять кому-либо вообще, не принимайте на свой счет, - хладнокровно отрезал мужчина.
  - Да как вы смеете? - шагнув навстречу наглецу, Эдит почувствовала, как ее переполняет ненависть к этому человеку. Он стал жалок и противен ей. Как будто он упал с высокой башни, на которую поднимался слишком долгое время, прямо в болото.
  - Я вам ничем не обязан, а ваша забота меня только настораживает. Ваша помощь ограничивалась списком необходимых мне вещей, все остальное - лишнее.
  - И это ваша благодарность? - женщина едва могла контролировать громкость своего голоса, который так и норовился вырваться из ее горла и оглушить всех вокруг.
  - Я не обязан вас благодарить. Вы сделали свое дело, я сделаю свое. Мы в расчете.
  - Вы - безчувственное чудовище! Как я могла даже думать о том, что у вас есть человеческие эмоции? - крикнула Эдит, швыряя тюбик с гелем на пол. - Как я могла думать, что вы... что мы... Прощайте!
  Рывком отворив дверь, медсестра выбежала в коридор и повернула ключ в скважине с такой силой, что тот издал невыносимый для ушей скрежет. Едва сдерживая слезы, женщина быстрым шагом удалилась из секции S, сжимая руки в кулаках.
  - Ненавидь меня, Эдит, - прислонившись лбом к холодной двери, едва слышно прошептал заключенный из пятой камеры. - Так нужно. Так безопаснее.
  
  
  
  
  - Мисс Стентон, позвольте мне взять отпуск, - склонив голову, уверенно произнесла медстестра, теребя в руках заполненную форму.
  
  - Вы же недавно вышли с больничного? Или я ошибаюсь? - оторвав взгляд от разложенных перед собой документов, вопросительно подняла бровь врач.
  
  - Да, но мое эмоциональное состояние не позволяет мне дальше работать, - положив исписаную бумагу на стол, Эдит пододвинула ее ближе к собеседнице. - Прошу дать мне отгул на неделю, не больше.
  
  - А что, собственно, случилось? - отложив в сторону свои бумаги, Диана поправила очки на переносице и углубилась в прочтение предложеного заявления.
  
  - Пятый номер, - едва медсестра вымолвила это словосочетание, врач резко подняла голову и сжала руки в кулаки.
  
  - Что с пятым номером?
  
  - Мне стало тяжело смотреть на него, проводить с ним время, - выдохнула Эдит.
  
  - Вы хотите, чтобы я вас освободила от него? - уточнила Диана.
  
  - Да, - кивнула женщина, без тени сомнения.
  
  Врач прищурила глаза, всматриваясь в лицо собеседницы. Затем она взяла со стола ручку и подписалась на листке, предложенном медсестрой.
  - Хорошо. С завтрашнего дня и до 10 ноября вы свободны, а о заключенном позаботится кто-то другой. Это все?
  - Да, мисс Стентон, спасибо, - улыбнулась Эдит, забирая подписаный лист.
  - Отдохни, Эдит. Жду тебя через неделю, - попрощалась врач и продолжила изучать отложенные документы.
  - Могу я еще кое-что добавить? - уже возле двери спросила медсестра.
  Диана молча кивнула в знак согласия.
  - Пятому нужно закончить утеплять на зиму кусты роз, позвольте ему завтра вечером пойти в сад и доделать работу.
  - Почему вечером? - без особого интереса сказала врач.
  - Там что-то связано с расствором... Он недавно его заготовил, а использовать можно только через несколько суток. Он попросил меня об этом, так что я передаю вам.
  - Хорошо, Эдит, я передам охране, чтобы его отвели завтра вечером в сад.
  Больше ничего не говоря, медсестра покинула кабинет главного врача Ларкхилла.
  
  
  Когда двигатель нехотя завелся, Эдит выехала с парковки и остановилась возле поста. Из кабины вышел патрульный и, узнав медсестру, попрощался с ней взмахом руки. Шлагбаум поднялся и машина медленно выехала на трассу. Включив радио, женщина немного расслабилась в кресле, но руки все еще крепко сжимали руль. Из динамиков полилась приятная мелодия конца девяностых. Дорога была пуста, свет от фар пятнами покрывал асфальт и близлижайшую бурую землю.
  - Время новостей, - довольно резко ворвался женский голос в музыкальную карусель. На заднем фоне проиграла стандартная мелодия, за которой последовала монотонная речь. - Специалисты все еще не могут дать предположительный ответ: кто же выиграет на приближающихся выборах? По подсчетам социологов, либеральная, консервативная и радикальная партии занимают равноправное положение. Жители Англии разделились на три лагеря. Таких непредсказуемых выборов не было уже тридцать лет...
   Эдит тяжело вздохнула и выключила радио.
  Добравшись до дома, она сняла с себя одежду и бросила в стиральную машинку. Затем приготовила себе омлет, но съела лишь небольшой кусок - с недавних пор еда не лезла ей в горло. Телевизор так и остался невключенным. Оставив приготовленное остывать, Эдит встала и начала мерить комнату шагами. Она ходила кругами, всматриваясь в пол, и на ее лицо выражало безмерную растерянность. Наконец остановившись, она упала на кровать и уставилась в потолок.
  - А я ведь никогда не влюблялась, - хмыкнула женщина. - Разве что в коледже... Нет, то было глупое восхищение. И ведь смешно, что этот... грубый, грязный, отвратительно пахнущий... мужчина, вызвал в моей дурной голове такие противоречия. Я знаю, он наверняка был психологом - он читает меня как открытую книгу, поэтому использовать меня для своего плана ему ничего не стоило. Я ведь такая наивная. Пообещал мне, что расправиться... Но сам, наверняка, просто сбежит. Конечно, если ему удастся выжить в пожаре. Он хочет взорвать все больничное крыло. Глупец, ему не выжить. Даже если огонь не испепелит его, боль от ожегов и ран не дадут ему далеко уйти от места взрыва. А там полиция появиться, его арестуют и казнят.
  И вдруг в остывшем, казалось бы, сердце Эдит, что-то вздрогнуло. Мысль о смерти человека из пятой камеры дотронулась ледяными пальцами до ее сознания и то заныло от боли. Перед глазами начали мелькать совпадения: пятая камера, латинская буква 'V', Гай Фоукс и его возлюбленная Эдит, пятое ноября и взрыв. Последнее, о чем она подумала, были серые, бездонные глаза заключенного.
  - Я должна дойти до конца, ради надежды на лучшее, - кивнула Эдит, рукой нащупав в шухляде тумбочки сверток. - Ох, Валери...
  Прижав его к груди, женщина улыбнулась со слезами на глазах. Пусть ей не удалось доказать человеку из пятой камеры, что ее чувства искренние, она все еще помнила слова Валери. Было дело, которое нельзя сравнивать с личным. Оно должно пренадлежать всем. Чувство справедливости.
  Сняв с рычага телефон, Эдит набрала номер и приложила трубку к уху.
  - Привет мам, - шепотом произнесла она. - Я хотела сказать, как я тебя люблю. И папу. Передай ему... Нет, ничего не случилось, все в порядке. Просто хотела сказать вам это. Как дела? Хорошо, не болейте. Я вас очень люблю. Все, мне пора. Да, много работы последнее время. Очень занята, но не жалуюсь, Хорошо, мам. Пока.
  Положив трубку, Эдит заплакала. Она сделала свой выбор.
  
  
  Когда колеса автомобиля остановились, радио заиграло песню Белый Водевиль 'Необратимый выбор'. Пальцы в черных кожаных перчатках начали постукивать в такт мелодии. На электронном циферблате было одинадцать сорок пять. Синий форд стоял в километре от центральных ворот лагеря. Такое расстояние обеспечивало приличную видимость обьекта, но в то же время позволяло оставаться незамеченным. Собраные в высокий хвост каштановые волосы ложились на правое плече. Голубые глаза всматривались в три крохотных огонька вдалеке - где-то там несли патруль несколько охранников, вооруженные до зубов и готовые выстрелить в любую подозрительную фигуру. Перед выездом, рассматривая себя в зеркале, Эдит вспомнила женщин-шпионов из американских фильмов, облаченных во все черное. Те с удивительной грациозностью и ловкостью осуществляли все задуманное. Глубоко в душе медсестра надеялась, что внешнее сходство добавит ей хоть немного уверенности в себе. В прошлую ночь ей так и не удалось заснуть, даже на пару часов. Тело трясла лихорадка, которая поднималась из глубин воображения. Мысли о предстоящем событии поглощали тело и душу бедной женщины. Когда она наконец перестала бороться за сон и встала с измятой постели, небо все еще было пропитано сажей. Достав правой рукой из сумочки сигареты, Эдит открыла дверь, чтобы выйти из машины, и случайно остановила взгляд на своем отражении в зеркале заднего вида.
  - Ты смотри, как постарела, - дотронувшись указательным пальцем до уголка глаз, еле слышно произнесла женщина. - Вроде тридцать лет, а выгляжу на сорок...
  Сделав печальный вывод, она вышла наружу и прикрыла дверь. Распечатав упаковку с сигаретами, Эдит неуверенно поднесла одну палочку ко рту и подожгла. От непривычки из ее груди вырвался сдавленый кашель. По правде говоря, она никогда не курила, и это был ее осознанный выбор. Но сегодня, обнаружив себя до предела напряженной, женщина без задней мысли приобрела в ларьке никотиновых друзей. Поначалу дым казался ей мерзким и вовсе не спасающим ситуацию, но вскоре запах табака вскружил голову и ей полегчало.
  Прислонившись к кузову, женщина застебнула верхние пуговицы плаща и поежилась - становилось все холоднее и холоднее. Красный огонек сигареты приблизился к фильтру.
  Эдит не могла обьяснить, почему именно в двенадцать. Мужчина из пятой камеры не говорил, в котором часу он собирается совершись свой замысел, но ей и не нужно было говорить. Она чувствовала, что совпадения не случайны и если есть правила, то они определенно предусматривают точное время.
  Когда женщина, подрагивая от холода, села обратно в машину, было без двух минут двенадцать. Сердце Эдит бешено заколотилось. Переломный момент, кульминация ее жизни вот-вот должна была вспыхнуть и пронзить ночное небо своим колючим пламенем. Она опустила ручник и положила руки на руль. Правая нога автоматически коснулась педали газа, готовая вжать ее до конца. Еще секунда и...
  Цифры вздрогнули и изогнулись по-новому. Двенадцать ровно. Эдит затаила дыхание и напряженно всматривалась в даль. Но ничего не происходило. Снаружи было так же тихо, как и в голове. Казалось, все звуки засосало вакуумом. Женщина еще раз глянула на время - все правильно, двенадцать часов, пятое ноября. К горлу подкотился горький ком, от которого на глаза стали наворачиваться слезы. Двенадцать ноль-одна. - Нет, этого не может быть, - замотала головой Эдит. - Давай же, давай...
  Двенадцать ноль-две. Три огня вдалике все так же приглушенно мерцали. Ничего: ни звуков, ни движения.
  - Нет, нет! - с отчаянием в голосе крикнула женщина и ударила кулаком по панели.
  Слезы покатились ручьем, голова опустилась на руль. В ее голову волнами накатывало все больше и больше предположений: его словили, расстреляли прежде, чем он сумел настроить взрывчатку, не выпустили в сад, накачали наркотиком, он умер от очередной иньекции, ошибся в подсчетах. Однако среди них всех не было ни одной, которая бы говорила 'он обманул меня'. Эдит просто не могла этого допустить.
  Машина вздрогнула. Женщина резко подняла голову, но тут же была ослеплена ярким желто-красным светом. Прикрыв лицо руками, она опустила глаза на экран со временем: двенадцать ноль-семь. Когда зрачки абстрагировались, Эдит опустила руку. Перед ней, словно один из кругов ада, пылала равнина, где еще секунду назад, в густой темноте, скрывалось здание лагеря. Клубы дыма и взмывающие в небеса языки пламени поглотили все. Невозможно было понять, что именно взорвалось. Но Эдит знала.
  Машина с ревом вылетела на трассу и понеслась в сторону забора. Перед началом ограждения женщина вывернула руль налево и машина чуть не перевернулась, маневрируя на крутом повороте. Даже едя с закрытыми окнами Эдит слышала крики и стоны, доносящиеся с той стороны забора, но пропускала их мимо ушей - перед ее глазами стояло единственное, что имело сейчас значение - человек из пятой камеры. Через секунду форд оказался с северной стороны здания, где начинались корпуса. Свернув направо, но уже осторожнее, женщина увидела то, на что надеялась. Большая часть трехметрового ограждения была разрушена взрывной волной. Близлежащая дорога и часть холма были усыпаны обломками железных креплений и кирпичами. Виляя машиной между большими препятствиями, женщина приблизительно наметила место, где она должна остановиться. Ситуация требовала от Эдит мгновенной реакции и смекалки. Когда автомобиль резко затормозил на обочине, оставляя за собой черные следы от шин, она выхватила с заднего сидения большую черную накидку и выскочила на улицу. В лицо ударил жар. Ужасный шум и рев, вырывающийся изнутри израненного здания, норовился оглушить женщину. Приказав себе сделать усилие и взять ситуацию под контроль, она оглянулась. Забор был разрушен на протяжении двадцати метров, тоесть это единственный способ покинуть територию. Однако за полыхающей местностью было невозможно что-то разглядеть. Оставалось ждать: все зависело от 'пятого'.
  Теребя в руках плотный материал, Эдит была готова в любой момент сорваться с места и кинуться в огонь. Внезапно дикий крик пронзил ее, словно игла. Нечеловеческий, неистовый, полный ненависти. Однажды ей уже приходилось его слышать. Человек из пятой камеры выжил. Глаза женщины заблистели от слез облегчения. Ей показалось, что на фоне оранжево-красной пелены пламени потемнело пятно. Прищурив глаза, она напрягла все мышцы, чтобы удостовериться в шутке собственного воображения. Однако пятно никуда не исчезало, а даже напротив - становилось все более и более насыщеным. Еще немного, и оно приобрело точную форму. К ней приближался мужчина из пятой камеры.
  Ринувшись вперед, Эдит даже не замечала валуны и мусор на своем пути. Ноги сами перелетали препятствия, словно к ним были приделаны крылья мифического Гермеса.
  - Пятый! - выкрикнула женщина, когда между ней и мужчиной оставалось пару метров.
  Фигура резко выпрямилась и застыла. На мгновение Эдит оторопела: его огромный силуэт внушал страх, напряженные руки демонстрировали угрозу. Его лица не было видно и в голове медсестры промелькнула страшная мысль, что огонь мог повредить глаза. Слишком неестественно он повернулся на ее голос, словно ослепшая собака окликнулась на зов хозяина. Его кожа изжарилась в огне и теперь тело стало похоже на пережаренный кусок мяса. Однако, получив такие серъезные раны, ему удавалось твердо стоять на ногах. Когда между ними остались считаные метры, Эдит остановилась и посмотрела туда, где должны были быть глаза мужчины.
  - Вы меня видите? - неуверенно произнесла она, испугавшись дрожи в своем голосе.
  Мужчина незамедлительно кивнул в ответ. Несколько мгновений женщине хватило, чтобы прийти в себя и сделать следующее: она трясущимися руками накинула на обгоревшее тело заключенного покрывало, схватила его под локоть и указала на стоящую недалеко машину. Пока они убегали от бушующего пламени, вдалеке послышались сирены скорой помощи и полиции. Кровь в жилах Эдит застыла. Она рывком открыла заднюю дверь и усадила туда своего спутника, а сама вскочила на водительское кресло и выжала газ. Машина завизжала и взлетела над трассой. Выехав на проселочную дорогу, женщина потушила фары и сбавила скорость. Вокруг были лишь поля и холмы, ее синий форд тихо крался по проезженой земле, отдаляясь от пылающего ада. Когда шум в голове немного стих, Эдит резко почувствовала запах сгоревшей плоти. Сдерживая рвотный позыв, она открыла все окна и глубоко вздохнула, жадно наполняя легкие.
  - Как Вы себя чувствуете? - поглядывая в зеркало заднего вида и пытаясь разглядеть своего собеседника, спросила женщина.
  Тот лишь издал сдавленный стон. Он скрутился на сидении и вжал голову в плечи. Его ужасные страдания словно передались Эдит по воздуху и ей самой поплохело.
  - Держитесь, мы скоро приедем в надежное место. Все будет хорошо, - как можно мягче подбодрила мужчину медсестра.
  
  
  Форд плавно остановился возле каменной лестницы, ведущей ко входу в невысокое серое здание. Эдит выбежала из машины и помогла спутнику выбраться наружу. Тот, делая над собой невероятные усилия, встал на ноги и осмотрелся. В ночной темноте женщине все еще не удавалось разглядеть, насколько сильно огонь повредил тело 'пятого', но она слышала и чувствовала, что вскоре он упадет в обморок от болевого шока. Нужно было спешить.
  -Скорее, - поторопила мужчину Эдит, уводя за собой в здание. Он послушно шел за ней, пошатываясь при каждом шаге.
  Отворив входную дверь изьятым из кармана пальто ключем, медсестра завела спутника внутрь и заперла ее изнутри. Судя по комнате, где оказались двое, это был вестибюль жилого здания. В таких обычно было несколько квартир для семей среднего класса. Пыль и обломки мебели говорили о том, что этот дом был заброшен несколько лет назад. Всему виной была глубокая трещина, рассекавшая одну из стен здания. На ремонт ушло бы слишком много средств, поэтому бывшие жители посчитали рациональным переехать.
  Завернув налево, Эдит провела мужчину в некогда ухоженную квартиру, где возле горящей настольной лампы ютилась кровать с недавно застелеными белыми простынями. Человек из пятой камеры, едва коснувшись края матраса, рухнул. Его обмякшее тело распласталось на кровати, распространяя запах тлеющей плоти. Медсестре пришлось отдать все оставшиеся силы, чтобы перевернуть мужчину на спину. Когда ей это удалось, она отшатнулась - свет лампы осветил тело заключенного. Это было ужасно - все сто процентов кожи получили тяжелейший ожог. Эдит достала из угла табуретку и опустилась на нее, не отрывая взляда от лежащего мужчины. Осматривая раны, она увидела тонкую пленку из желеобразного вещества, покрывающую некоторые участки. Сомнений не было - он использовал гель, который женщина принесла в его камеру накануне. Мысленно она улыбнулась, но тут же встала и отправилась в ванную за приготовленными бинтами и лекарствами.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"