Тамара Сергеевна дожила до зрелых лет и была уверена до глубины души в том, что, если Господь Бог никак не сподобится послать ей с небес хоть небольшую крупинку простого женского счастья, то делает это исключительно из ревности, чтобы дождаться, пока она отчается и превратить в монахини, сохранив ее, таким образом, исключительно для себя.
Господь Бог же думал об этом совершенно иначе и планов относительно Тамары Сергеевны никаких не имел, а имел, наоборот, в свое время план создать принципиально альтернативный вид холодильника "абсолютный нуль", но промахнулся маленько, а промах, микроскопический с точки зрения Вселенной, оборачивается сами знаете чем в мелких человеческих масштабах. Увидев содеянное, Всевышний мелко перекрестился на зеркало и произнес: "Ладно, что уж теперь... иди и не греши. Хотя, куда уж тебе грешить-то, мдя-я..."
Несмотря на свою убежденность в роковых замыслах небес, Тамара Сергеевна в монастырь вовсе не собиралась, а собиралась, наоборот, замуж, вот уже без малого тридцать семь с хвостиком лет.
Замуж, правда, никак не образовывался, но Тамара Сергеевна была женщиной крепкой закалки и полагала, что терпение и труд все на своем пути перетрут.
В последние полгода терпения и труда требовалось особенно много, из-за того, что на на горизонте Тамары Сергеевной жизни возник слесарь-сантехник ЖЭУ Константин Иваныч.
А начиналось все очень прозаично - у Тамары Сегеевны полетела прокладка. Как вы, наверное, уже догадались, это была не та пресловутая прокладка с крылышками, что вот уже не одно десятилетие летает в сфере записных острот, а обычная, резиновая, у крана в кухне. И наряд на ее смену выпал как раз Константину Ивановичу.
Я не знаю, какого размера был город Карфаген, но он, несомненно, рухнул в предзакатную пыль с гораздо меньшими эффектностью и трагизмом, чем рухнуло сердце Тамары Сергеевны к обутым в резиновые боты ногам Константина Ивановича. Тот, впрочем, ничего не заметил, от предложенной стопки водки с пожарской котлетой отказался, вступив тем самым в противоречие с образом сантехника в русском фольклоре, и отбыл восвояси, не оценив масштабов наступившего во вселенной дисбаланса.
Любить Тамару Сергеевну мужчины, может, и не любили, но вот от ее пожарских котлет, борщей с трепетной пленочкой поверху и вареников с картошкой до сих пор не отказывался никто. Готовила она божественно, то ли как отголосок первичного замысла Творца, то ли просто по чистой случайности - дела это не меняет.
Большего урона ее самолюбию нанести было просто невозможно. Ужаленные сердце и гордость требовали действий.
Тамара Сегеевна была женщиной неглупой и решительной, и она быстро смекнула, что самым верным способом увидеть в своей квартире сантехника является неполадка в сантехнической системе. Поскольку неполадки не случаются сами по себе, а быть уличенной в банальном саботаже ей не хотелось, она взялась за дело всерьез, и довольно скоро вызнала все тонкости отличия крана со шпинделем от крана без оного, с закрытыми глазами могла отличить шток от втулки, а вытащить новую прокладку и заменить ее на истертую умела в течение трех с половиной минут.
Оказалось, что территория ЖЭКа поделена на участки, и квартира ее, само собой, находится на участке Константина Иваныча, который навещал ее теперь регулярно каждые пару недель.
каждый раз Тамара Сергеевна готовилась к этому приходу как к большому празднику - полировала полы, протирала безделушки на полочке, ну, а готовку можно и не упоминать, вы и без упоминания, наверное, уже все поняли про готовку.
Но можете себе представить - Константин Иванович ни разу - да, ни разу не соизволил отведать предложенных ему яств. Более того, выражение лица у него всегда было кислое, настроение неразговорчивое, а в последний раз он и вовсе обидел Тамару Ивановну, брякнув ей в лицо: "Да что у вас с этими прокладками? Жрете вы их, что ли?", после чего она весь вечер провела, утирая слезы и сморкаясь в клетчатый носовой платок.
"Нет, дальше так продолжаться не может", решила Тамара Сергеевна, выплакавшись. "Я решительно должана с ним объясниться".
И всего лишь через несколько дней в диспетчерскую ЖЭУ полетел новый вызов.
Тамара Сергеевна метнулась на дверной звонок, натянутая, как струна, с пышной прической и бледным от волнения лицом. Широким жестом распахнула она дверь - и увидела на пороге не томного Константина Иваныча, а маленького кругленького человечка с проплешиной. Сердце ее упало, а человечек, не заметив того, ступил через порог, повел носом, и пошел, не спрашивая дороги, прямиком на кухню. Сквозь пелену слез Тамара Сергеевна наблюдала онемело, как человечек расчленил и заново собрал кран, приговаривария бодро "Луна в рыбах, самое время кранЫ менять", механически налила и поставила - сперва стопку, потом тарелку, потом еще стопку, потом еще тарелку, потом еще стопку... Проводив через час незнакомца, Тамара сергеевна опять провела вечер в рыданиях. "Я отпугнула его!" - корила она себя. "У него такая нежная душа, а я потчевала его пошлыми борщами!" Жизнь была однозначно кончена, на горизонте явственнее, чем всегда, маячил монастырь.
Через три дня, ближе к вечеру, опять загремел дверной звонок. "Проверка качества!" - радостно объявил маленький человечек, аккуратно разулся, явив миру полосатые носки, и поспешно прошествовал на кухню.
Прожевывая третью отбивную, он пояснял Тамаре Сергеевне: "Подход у меня научный. я статистику же смотрю, не просто так. У вас - две тысячи процентов вызовов со всего вверенного участка. Значит, что?"
"Что?" - дрогнувшим голосом переспросила хозяйка.
"Значит, я возьму над вами шефство. Я сильно эзотерикой интересуюсь, а у вас, судя по всему, полтергейст какой живет, барабашка по-нашему, кранЫ портит. Будем проводить, как говорится, следственный эксперимент". Тамара Сергеевна, убитая горем, не нашла в себе силы возражать.
Эксперимент потребовал повторных визитов, которые регулярно сопровождались поглощением продуктов кулинарной деятельности, а на определенном этапе для его чистоты потребовались некоторые другие действия. Через пару месяцев Николай Семеныч - так звали толстяка - выяснил, что дело обстоит настолько плохо, что полтергейст почти вышел из-под контроля и требует неусыпного наблюдения. После чего почти незамедлительно проиграл марш Мендельсона и в квартиру Тамары Сергеевны въехала новенькая двуспальная кровать на невысоких ножках.
В аккурат к этому времени Тамара Сергеевна пришла в себя - для того, чтобы обнаружить себя в новом статусе молодой жены.
"Слушай, Коля", - спросила она еще через месяц, целуя мужа в круглую лысинку - "А куда другой сантехник делся, тот, что до тебя был?"
"Костя-то?", - оторвался от ужина Николай Семеныч. "А в больницу с язвой попал. Сок желудочный отчего-то взыграл, понимаешь".
Тамара Сергеевна украдкой вздохнула.
"Язва... не судьба... какая кардинальная несовместимость характеров и судеб!", - подумала она. "А все-таки, все-таки и я хоть раз в жизни побывала роковой женщиной!"