Аннотация: О том, как Конкордатс ожил, только поняв, что умер...
Предисловие
А если нам только кажется, что мы входим в Интернет? А на самом деле, мы остаемся вне его, с этой стороны экрана, и общаемся мы друг с другом не напрямую, а посредствам тех персонажей, которыми этот мир населяем. Наши ники обрастают виртуальной плотью, приобретая для собеседников конкретность, которая, на самом деле, является плодом их воображения. В какой-то момент, мы вдруг замечаем, что те, кто замещают нас в глубинах электронного мира, начинают претендовать на особую, не свойственную нам, манеру поведения. Они по сути дела уже не совсем мы. Особенно ярко проявляется это на литературных сайтах, там, где образ автора нередко смешивается с представлениями о лирических героях его произведений. И поэтому не требуется большой фантазии, чтобы представить, будто бы они живут своей особой жизнью, вынужденно выступая посредниками в те моменты, когда у нас в них возникает необходимость. И здесь уже вполне естественно задаться вопросом: 'А что делают они, когда мы выключаем компьютер?'
Пролог
Судьбе было угодно свести их на этом поле, здесь, чтобы на глазах всего воинства наконец решился вопрос, кто из них! Здесь боевым оружием наконец должна быть поставленная точка в их давнем и нескончаемом споре. Ибо нет благородней повода для победы, чем война, и нет более достойного повода для славы, чем победа в бою. Сэр Роэллан, несомненно, был переполнен такими же чувствами. Сейчас, сегодня все должно было решиться. Судьба распорядилась так, чтобы им выпал жребий встать друг против друга!
Конкордатсу неудержимо захотелось поприветствовать своего соперника, но расстояние было слишком велико для того, чтобы приличествующие моменту ритуальные движения не выглядели нелепо. И он сдержался. В гордой радости он оглядел свой отряд. Справа от него на горячем, как и сам хозяин, коне восседал барон Дюг - безудержный в бою и в пирушках. Кровь и вино будоражили его... Когда этого не было, он становился апатичен и сонлив. Сейчас же словно в предвкушении хорошей пьянки, барон был возбужден и нетерпелив. Да, он отличный рубака, но не очень надежный товарищ: опьянение вытворяло с ним недобрые штучки, и потому довериться ему в бою было бы непредусмотрительно. Зато далее, в окружении ладных и молчаливых вассалов, словно скала, возвышался неподвижно граф Роджерс. Человек, для которого понятие "надо" являлась основой его непреклонности.
Сэр Гонер и сер Картуен два неразлучных друга, весельчаки и певуны, съехавшись, о чем-то весело разговаривали, совсем не обращая внимание на неприятельские приготовления. Возможно, обсуждали какую-то любовную интрижку. Вчера во время трапезы, напоминавшей пир, сэр Гонер исчезал куда-то. До позднего вечера не могли отыскать и фрейлин Беатрисс, придворную миссис Корин.
Миссис Корин... Сердце Конкордатса ударило чаще и за подкладкой куртки, словно отозвался этому биению шелковый платочек с причудливо вышитой монограммой. Слева юный Антор горячил коня. Ему хотелось выглядеть бывалым воином, и потому он прямил спину, задирал подбородок и хмурил брови. За ним был нужен глаз да глаз. И хотя подготовлен он был хорошо - Конкордатс сам ставил ему руку - первый бой есть первый бой. Но сегодня Конкордатсу будет не до опеки малыша, потому накануне он поручил это старому Боулису. Увальню и неторопыге. Этот бульдог по природной склонности к упрощению не говорил лишний слов и не делал лишних движений. Он завершал дело с одного раза, понимал с полуслова и не повторял сказанного. Далее уже плохо различались малознакомые лица дальних вассалов и их военных слуг.
Если бы Конкордатся в это ясное майское утро мог предвидеть, чем кончится разгорающийся день... Но никто не может знать того, что закрыто от него пологом, отделяющим жизнь от смерти.
Глава 1
Концепция реинкарнации не является ни абсурдной, ни бесполезной.
Вольтер
Его сознание пробудила вспышка, в ослепительном сиянии которой, словно в свете молнии, возникла странная комната, в которой Конкордатс неизвестно как оказался. Когда свет померк в его глазах, небытие вновь поглотило его. Но было оно уже другим - осязаемым, словно тяжелой сон, пронзаемый короткими периодами вязких сновидений и состояний полудремы. Он начал пусть неясно, осознавать свое существование. Потом, вспоминая этот период своего пребывания в новом мире, он сравнивал его с младенчеством.
Позже, когда вспышки - менее яркие и уже осознаваемые - стали обычным явлением, а мозг его достаточно развился, Конкордатс понял, что озарения связаны с тем, что неведомая сила заполняет его тело. Эта сила вливала в него жизненные соки, возбуждала сознание. Во время озарений он становился частью чего-то большого, сверхъестественного. Он слышал отзвуки то ли речей, то ли мыслей того, кто вселялся в него, переживал безудержное ликование, наполняющее все клеточки тела, переживал чувство причастности к чему-то высокому, непостижимому в реальности. Потом, когда все заканчивалось, он забывал о том, что видел и слышал в эти слияния, но отзвуки ярких ощущений еще долго жили в теле, медленно просачиваясь в сознание, превращаясь там в новые, не всегда поддающиеся объяснению слова и понятия.
Постепенно к Конкордатсу начала возвращаться память о прошлой жизни. Сначала он стал видеть сны. Это были большей частью эпизоды битв, в которых сходились в единоборстве люди и войска, вздымались на дыбы кони, мелькали знакомые, но неузнаваемые лица. Понимая, что это отголоски его прежней жизни, Конкордатс пытался вспомнить, что же это была за жизнь. И однажды он вдруг вспомнил.... Вспомнил клинки, напором своим превышавшие его возможность противодействовать им, сминающую тело усталость, мешавшую разить точно и беспощадно, нагромождение тел, не позволявших двигаться так, чтобы лишать врагов их уверенности и настойчивости. Вспомнил тот момент, когда вдруг почувствовал, что обречен. Он будто бы снова ощутил сокрушительный удар палицей, ошеломивший его и повергший наземь, почувствовал ищущие слабину в доспехах удары клинков и резкую боль в межребрье, когда один из них наконец прорвался сквозь металлические кружева к телу... А затем его ослепила та первая, вернувшая ему сознание, вспышка, сияние которой обозначила грань непостижимой бездны мрака, которая разделяла роковой удар клинка и его осознание себя здесь. Небытие оказалось лишь переходом, а не финалом земной жизни.
Глава 2
Кто знает, может быть, жить - это значит умереть, а умереть - жить?.
Эпикур
Осознав, что он мертв, Конкордатс словно ожил. Определенность, пусть и самая мрачная, хороша тем, что позволяет подумать о дальнейшем. И если все известное и понятное, в том числе и самое страшное, позади, это не значит, что впереди пусто. Первое, что увидел Конкордатс, когда наконец пришел в себя окончательно, были два ярко горящих факела, закрепленных в металлических изящной ковки упорах. Первое, что услышал, была тишина - тягучая и умиротворенная. Такую он слышал в родовом склепе.
Конкордатс кликнул слуг, но никто не отозвался. Он был один в этом незнакомом, хотя почему-то и не чужом ему доме. То странное обстоятельство, что он остался один - человек его положения никогда не остается один - было первым вкупе с множеством других несуразностей, которые подсказывали, что его нынешнее состояние не совместимо с жизнью. Его жизнью.
Горячее любопытство охватило его. Тело послушно откликнулось на желание встать. Оказалось, что он одет. Одет по-походному: в легкую одинарную кольчугу с панцирными пластинами на груди и животе, в штаны из мягкой толстой кожи, тяжелые кавалерийские сапоги со шпорами. На перевязи - простой, без убранства - длинный узкий меч, за поясом - два кинжала. Он узнал и одежду, и оружие - все это было его. Конкордатс обнажил кинжалы и, толкнув ногой дверь, оказался в коридоре. Узкие, вытянутые вверх окошки-бойницы, нижний край которых располагался на высоте плеча, частыми маячками светились в стенах, уходящих вдаль. Яркий свет падал из них наклонно, резко очерченными полосами, хотя воздух был совершенно прозрачен. Пол был устелен широкими, грубо тесаными плахами, потолок, забран в узкую доску, опирающуюся концами в поперечные потолочные балки. На неоштукатуренных стенах кем-то развешаны были щиты и самое разнообразное оружие, которое он доселе не видел, никогда не держал в руках и не забирал у поверженного неприятеля.
Странная эта галерея совсем не напоминал ни одного из виденных им изнутри замков, куда более обустроенных и обжитых. Скорее она был похож на южный форпост герцогства - маленькую древнюю крепостицу Ют, близоруко всматривающуюся свои донжоном в сторону давно дружественного сопредельного графства.
Но вот что интересно: Конкордатс почему-то отлично знал, что это жилье принадлежит ему. Он был совершенно в том уверен, будто только что получил от нотариуса все бумаги, подтверждающие право наследования. Однако ни нотариуса, ни бумаг, конечно же, не было и в помине. Конкордатс не представлял, на каком праве держал эту собственность, но это его нисколько не волновало. Попробовал на руку несколько мечей, а потом охваченный внезапным порывом, вдруг выхватил из гнезда копье и мощным движение метнул его в дощатую дверь, едва различимую в конце коридора, и рявкнул от удовольствия, так как попал в самую ее середину - именно туда, куда метил. Эхо шарахнулось от него, в испуге натыкаясь на неровности стен, и дробясь на отголоски. Дом наполнился звуками и загудел, словно отвечая. Конкордатс, выдернул, упершись в дверь ногой, копье и метнул его в другой конец коридора. Оно, промчавшись под самым потолком, долетело до тупиковой стены, ударилось в каменную кладку и со звоном отскочило. Конкордатс, довольно хмыкнул. Ну и что он утратил, оставив тот свет? Тот, этот - придется привыкать к смене названий.
За дверью, из которой он только что вырвал копье, был небольшой тамбур. Вверх шла узкая винтовая лестница, еще одна дверь, видимо, вела на волю: сквозь щели в ней пробивались ниточки света. Конкордатс секунду поколебался, но, преодолев подмывающее его любопытство, сначала поднялся по лестнице и оказался на узкой площадке, на которую выходила забранная в железо массивная дверь. Толкнул ее рукой, но дверь не поддалась. Что ж, успеется, есть что посмотреть, без применения силы.
Спустившись вниз, распахнул дверь наружу. Первое, что он увидел, было белесое, пронзаемое нитями внезапных ослепительно голубых вспышек небо. Вернее, то, что заменяло его, ибо это нечто небом назвать было нельзя. На нём не было ни облаков, ни солнца. Оно было устрашающе безучастным, словно глухой купол, накрывающий землю. Едва уловимый, однотонный гул исходил из его глубин. От него веяло тоской и безысходностью.
Конкордатс, потрясенный этим зрелищем и совершенно уверовавший в то, что находится в загробном обиталище, уже собрался пасть на колени и молиться, но промедлил секунду, отвлекшись на предметы низменные, бытовой своей ординарностью здесь неуместные, а потому поражающие воображение, и упустил момент. Он вдруг увидел, что находится на высоком, грубом крыльце, выходящем на двор, мощеный булыжником. Вдали виднелись хозяйственные постройки, а напротив крыльца располагался скульптурный фонтан в виде склоненной над разбитым кувшином обнаженной женщины, с огорчением наблюдающей за тем, как вода бодрой струей вытекает из пробоины. Вода эта по желобу бежала вдоль высокого частокола к конюшням. Фонтан Конкордатсу понравился. Он подошел поближе, внимательно оглядел женщину и остался доволен ее сложением, а вот частокол пришелся ему не по душе: показался низким. Конкордатс критически осмотрел его и вдруг разглядел среди зелени сливающихся крон остроконечную красную крышу. Веселая и совсем не гармонирующая с его настроением. Это его приободрило.
Наряду с таинственным и устрашающим было ЗДЕСЬ много понятного, не возвышенного, а совершенно приземленного. Это не удивило, но успокоило: ведь фруктовый сад, как говорил его духовник, помещался в раю, а сковородки пока Конкордатсу нигде не встретилось. А небо... Что ж небо! Он принюхался, но запаха серы в воздухе не уловил.
Глава 3
У вдохновения нет расписания.
Гриффины (Family Guy)
Конкордатс прошелся по двору. Он поймал себя на мысли, что хотя и считает это все своим, однако чувствует себя здесь не совсем уверенно, не по-хозяйски. Почему? Конечно, волновало его и то, что не мог он понять на основании чего и кем была жалована ему недвижимость. Лен это или феод, собственность или держание? Но, в конце концов, какая разница? Здесь всем сюзерен - Лорд, именно так он и обращался к Нему в молитвах при жизни. Другое волновало его значительно больше. После кого достался ему этот дом - без признаков жизни, но будто обжитой не одним поколением? Где населявшие его ранее? Что с ними? И отсюда следовал вопрос, что будет с ним, Конкордатсом? Двор совершенно пустынен. Будто челядь, заслышав шаги нового господина, спешно попряталась. Ему даже показалось, что он чувствует на себя взгляды укрывшихся за постройками. Конкордатс зашел на конюшню, но не увидел там ни людей, ни лошадей. Второе, между прочим, огорчило его больше. Не было и признаков того, что конюшня обитаема: даже следов сена или навоза, хотя разнообразная сбруя была развешана по стенам, как на продажу. Но иной раз ему чудились какие-то звуки: то удар копыта, то отголосок ржания. И казалось, вот сейчас, в этом загоне увидит он высокого крепкого коня, и представлялось ему, что будет он непременно вороной масти. Пройдя меж пустующих загонов, Конкордатс вновь вышел во двор. Зачерпнул воды из фонтана и поднес ко рту, но, прежде чем пить, задержал ладонь у рта - понюхал воду, пытаясь учуять какой-нибудь запах (серы, что ли?), и не обнаружив, сделал осторожный глоток. Вода! Вода, просто вода: пролитое из горсти омочило одежду. И тут он без удивления вспомнил, что за все время, проведенное здесь, ни разу не подумал ни о питье, ни о пище, потому что не испытывал ни жажды, ни голода.
***
Горячий толчок в лицо. Это не ветер! Похоже, но другое: словно сгусток тепла, начиненного легкой силой отталкивания, сходной с той, что заставляет свежевымытые волосы уклоняться от расчески. Это клич Сущего. Конкордатс напрягся и застыл в ожидании озарения. Вспышка была так ярка, что мир померк перед глазами. Последнее, что увидел он в меркнущем мире, была конюшня с распахнутыми воротами, в проеме которой - откуда только взялся - бил копытом твердый грунт вороной конь, словно вырезанный этой вспышкой из сгущающегося мрака. И еще успел подумать, что он сам, словно конь под Сущим, который ангел ли, дьявол ли - пока неизвестно, да только для него все едино - наездник. И тут же сознание его свернулось, притупилось, а душа наполнилось ликованием... Озарение!
Что такое озарение? Или может быть вдохновение, ибо наполняющее озаренного не есть свет в чистом виде... Свет летуч, он не может составить внутреннего содержания. Озарение - это, когда все вокруг вдруг вспыхивает ярким, пульсирующим свечением, когда порыв ветра... или не ветра, но чего-то ощутимо бьющего в лицо, откидывающего волосы, горячащего кожу - пронзает тебя, продувая насквозь и наполняя энергией. Когда вдруг легкость наполняет тело. Ты чувствуешь в себе небывалые силы и способность совершить то, на что в обыденной жизни не хватает сил.
Все это связано с явлением Сущего. Почему Конкордатс знал о нем? Он не мог этого объяснить. Он просто ощущал чужую волю, подчинявшую его собственную. Он вдруг начинал чувствовать себя частицей чужого Я. Сознание словно становилось общим, и неизвестно было, где та граница, по которой происходит раздел Я - не Я. И еще состояние радости, опьянения происходящим, отуманивающее сознание и чувство отрезвления в конце, после которого остаются самые смутные воспоминания о том, что было, и какие-то мысли и знания, будто забытые Сущим. Например, слова, которыми Конкордатс никогда не объяснялся при жизни...
И еще письмена. Когда мир растворится, перед глазами возникает кружево из знаков, петелька за петелькой, строка за строкой нараставшее снизу. Неведомые знаки вытягиваются в причудливые линии, мерцающие огни прорисовывают за этим кружевом плохо различимые контуры, образуя на некоторое - весьма малое - время причудливые видения, смысл которых глаз не успевает уловить. И слышались тогда из глубин видений звуки, мелодичные или резкие, а еще плохо различаемые обрывки фраз. Неясное звучание, то напоминающее дробь барабана, то стук копыт, то перестук каблуков в танце, то далекий напев. Конкордатса захватывала и опьяняла эта ритмичность. И раздражение охватывало его, если вдруг по неведомым ему причинам, ритм сбивался, нарушаясь или теряясь в какофонии неведомо откуда взявшихся шумов. А такое случалось довольно часто. И тогда неведомая сила вмешивалась в звучание, повторяя много раз трудное место до тех пор, пока ритм не выравнивался. Но иногда выправить звучание не удавалось и тогда барабан резко замолкал и сразу же устанавливалась тишина: сущий в таких случаях уходил резко, будто бы захлопывал за собой дверь.
![[]](/img/e/egorych/777/2702.jpg)