Прочитал от и до все "НР" номер 45 и был крайне удивлен, что почти вся подборка выглядит как катящаяся бочка в адрес смотрящих. Пишу это слово без кавычек потому, что считаю, что 95 процентов из 100 из категории смотрящих вполне порядочные люди. Не знаю, по каким критериям их выбирают, но большинство осужденных вполне подходят, когда назначаются на это место. Мне приходилось часто разговаривать со смотрящими, и не только разговаривать. Иногда решал серьезные проблемы, которые с администрацией не решишь. Приводить фамилии не буду. С моей стороны так поступить будет не тактично, получится, что подставил. А не хочется, чтобы за доброе дело страдали те, к кому мне не раз обращаться.
Можно привести много примеров, когда смотрящий помогал установить справедливость. От мелочей до человеческих судеб решает вопросы смотрящий. И если он начинает "касарезить", то любой из мужиков в праве предъявить претензию через определенного человека - "жулика". В заметке "Смотрящему можно все..." автор перегибает палку. Интересно, что за зона и как она называется, если там в открытую процветают акты беспредела, а автор хвалится, что он один из "смотрящих"? Это, действительно "смотрящий" в кавычках, вдобавок и хамелеон. Меня удивляет раскованность этого человека еще и потому, что он своей заметкой пытается посмеяться над мужиками. Что же ты за человек "без подписи"? Осмеивая "смотрящих" вашей зоны, ты осмеиваешь свой временный, а, возможно, и постоянный, дом.
Я завхоз отряда и председатель совета колонии. Но мне не чужды те традиции, благодаря которым лучше понимаешь людей, делаешь более серьезные выводы и все то, что помогает предотвращать очередную "ходку" в зону. Разве тюремные традиции учат чему-то плохому?! Конечно, нет. Разве это плохо, когда наказывают того, который крадет у тебя из тумбочки последний чай или сигареты? Разве плохо, когда своей передачкой поделится незнакомый тебе человек, увидев, что ты "голимый, как бубен"? Конечно, нет! Главное - делать правильный вывод. Тогда и срок отбывать будет легче. Хочу также обратить особое внимание на то, что смотрящие в основном не из тех, кто "лукается" по ШИЗО и ПКТ, а думающие люди. Может быть, и ты, человек "без подписи", сделаешь выводы из написанного мною?
В. Куменок, ИТК-4.
Редакционный комментарий
Отклик нашего постоянного автора из ИТК-4 на статью "Смотрящему можно все...", которую мы в конце прошлого года перепечатали из ростовской газеты для осужденных, нас, прямо скажем, удивил. Можно было принять позицию общественника, отстаивающего доброе имя какого-то конкретного человека, который, став "смотрящим", старается действовать по справедливости и подчиняясь здравому смысл, но говорить, что таких 95 процентов!
В. Куменок утверждает, что знает множество случаев, когда "смотрящий" помог установить справедливость, однако ни одного из них не привел. Не надо фамилий, если по известным соображениям это в данном случае неуместно - достаточно фактов. Редакции же примеров благородных поступков, совершенных "смотрящими" ИТК-4 не известно. А удалось нам узнать, что в этой колонии "блатной актив" обильно подпитывался картошкой из колонийской столовой, что один из "смотрящих" настолько рассердил своим беспределом отряд, за которым присматривал, что ему намяли бока, и пришлось администрации, чтобы избежать дальнейшего развития событий, срочно "прятать" бедолагу в ШИЗО.
Ну, предположим, не очень верит Куменок той "иногородней" публикации, тем более, что она без подписи. Тогда давайте обратимся к местному материалу. На этой же странице помещена заметка старшего оперуполномоченного нашего управления Акулова, в которой рассказывается о том, что произошло не так давно в брянской колонии ИТК-6. Здесь нет инкогнито - все фамилии названы.
Так что, Владимир, позвольте не согласиться с вашими выводами по поводу благородства "смотрящих" и справедливости блатных традиций. Кстати, вот что писал об этих традициях, пожалуй, самый известный у нас заключенный, просидевший десятилетия в лагерях, писатель Варлаам Шаламов в своем очерке-исследовании "Жульническая кровь": "Яд блатного мира невероятно страшен. Отравленность этим ядом - растление всего человеческого в человека. Этим зловонным дыханием дышат все, кто соприкасаются с этим миром".
Задумайтесь над этим. Как раз этот яд, а не недостаточная активность "смотрящих", и мешает закрепиться многим на свободе, превращая тюрьмы "во временный" и даже "постоянный дом", как вы называете тюрьму в своей заметке. Присмотритесь к себе, не начинает ли яд блатного мира проникать и в ваше сознание?
Слушается дело
14 сентября 1993 года в 20 часов 30 минут на КПП-2 в ИТК-6 вбежал осужденный Соломенцев. Со словами: "Я убил человека" - он протянул дежурному окровавленный нож. А из бытовой комнаты пятого отряда в это время, пошатываясь и держа руку под телогрейкой, вышел осужденный Котов. Пройдя несколько шагов, опустился на колени и полузакричал-полузастонал. Подбежали осужденные, подхватили его на руки и понесли в санчасть.
Ненамного ошибся Соломенцев, произнеся слово "убил": девятнадцатилетний Котов умер через сутки.
День расплаты.
Назначая его, "смотрящий" не знал, что расплатиться придется самому...
Знакомство этих двух молодых людей произошло еще в следственном изоляторе, было оно мирным и не предвещало беды. Сидели подследственные в одной камере и даже "кентовались". Потом попали в одну колонию, правда, в разные отряды. Котов потянулся к блатным, стал нарушать режим, не раз водворялся в штрафной изолятор. Прошло около полугода и он стал "смотрящим" отряда. Соломенцев работал на производстве, "жил мужиком", некуда не встревая, тихо и мирно "тянул срок". До того дня, пока Котов не узнал от своих новых друзей, что из-за Соломенцева "мужик на зоне чалится". Мужик тот - знакомый "блатных" - на свободе избил и подрезал Соломенцева. Был суд, на котором Соломенцев дал показания. Хулиган был осужден. Через некоторое время в эту же зону угодил и сам Соломенцев. Здесь они и встретились. Узнав все это, пятеро "блатных" решили посчитаться с Соломенцевым и избили его. Но, видя, что Соломенцев жаловаться не пошел, решили пожить за его счет. "Тебе надо заглаживать свою вину", - сказал Котов. И продиктовал перечень продуктов, которые тот должен был отдать блатным. В нем значилось: 5 плиток "Сникерса", 10 банок сгущенного молока, 10 банок тушенки, 10 пачек импортных сигарет с фильтром, 2 банки растворимого кофе и 500 граммов индийского чая. И срок установили: до 15 сентября, приурочив побор к дате, когда одного из их дружков должны были выпустить из ПКТ (помещения камерного типа - тюрьмы внутри колонии, куда нарушителей помещают за серьезные проступки сроком до шести месяцев). Продуктов Соломенцев достать не смог. Отговорки не помогали. "Найди, иначе снова будешь отвечать", - сказали ему.
И он нашел. Но не продукты. А самодельный ржавый нож в заброшенном складе на старом гальваническом участке. За несколько дней до назначенного срока забрал его, наточил и в сапоге вынес в жилую зону. В отряде спрятал нож за тумбочку.
В шестой колонии по традиции к встрече "страдальцев", выходящих из ШИЗО и ПКТ, кореша усиленно готовятся: заваривают чифир, готовят угощение. В тот день принести продукты должен был Соломенцев. Его ждали, но он не шел. Котов послал за ним. "Если Паше надо, пусть сам и придет", - ответил тот. Когда посыльный ушел, Соломенцев из-под тумбочки достал нож и спрятал его за пазуху. Он был уверен, что придет несколько человек, чтобы вновь избить его. Другого разговора не получится: он не сможет отдать им ничего из того, что они требовали - ни сегодня, ни позже.
Котов пришел один. Разговаривали они недолго. Один требовал, угрожал, другой пытался уладить все миром. Не получилось... Из бытовки они вышли по-разному. Соломенцев, выпрыгнув в окно, побежал на вахту, Копонов, зажав рану рукой, сделал несколько шагов и упал.
Суд, учтя все обстоятельства дела, приговорил Соломенцева к шести годам лишения свободы.