Да, были времена, когда жрать в наших городах было совсем нечего.
Это сегодня, в какой магазин не зайдешь, всегда можешь купить все необходимые продукты, одежду или предметы домашнего обихода.
Лет тридцать назад в нашем великом совке организация питание населения была серьезной проблемой. Иногда возвращаешься домой после работы, зайдешь в магазин, а там кроме балтийских шпрот и черного хлеба ничего нет. Вот и приходилось голи перекатной выкручиваться, обзванивать знакомых и незнакомых людей, напоминать им, кто ты и чего от них хочешь. Иногда такое знакомство помогало и, достав пару батонов краковской колбасы и бутылку пшеничной, вместе со своими друзьями начинал пировать, чтобы на следующий день снова обзванивать знакомых в поисках продуктов.
Сегодня молодежь этих времен совсем не помнит, ее это не интересует, да и не было ее в помине, сегодняшней молодежи, тогда.
Но даже в те тяжелые времена в нашем великом совке встречались люди, которые умели жить и хорошо питаться, независимо от того, что происходило вокруг них. Такие люди имелись и в нашем управлении, их таланты особенно раскрывались, когда они работали с нашими друзьями иностранцами, которые занимались осуществлением телевизионных или кинематографических проектов.
Помимо того, что в стране не хватало продуктов, так наш совок додумался до того, что запретил иностранцам, решившим осуществить какой-либо телевизионный проект, и шагу по стране шагнуть без нашего продюсера. Этот человек, сами иностранцы называли его местным продюсером, в соответствии с предварительно подписанным договором, от имени иностранной стороны получал необходимые разрешения на проведение съемок, наем техники и технических сотрудников. Нигде, я имею в виду любой документ с различными печатями и подписями, об этом не говорилось, но это было твердо установленным правилом, западная сторона в обязательном порядке брала на себя обеспечение питанием всех представителей принимающей стороны.
Для этого не требовалась трейлерами продукты питания гнать из Финляндии или любого другого граничного государства. Для этого существовали различные "Березки", где мы и отоваривались по полной. Когда проект осуществлял вне пределов столицы, где-нибудь на выезде, то мы проживали и питались вместе с нашими иностранными коллегами, в барах и ресторанах гостиниц для иностранцев. И иногда возникали, я бы сказал, несколько странные и непредсказуемые результаты. Нет имидж нашего совка было невозможно испортить, он был высок и непостижим. Совместная продукция получалась замечательная, она удовлетворяла интересы обеих сторон, но возникали небольшие конфликтные ситуации на бытовой почве.
Понимаете, нам приходилось ежедневно питаться в барах и ресторанах гостиниц для иностранцев, где советскому человеку по нашему же законодательству было запрещено и носа показывать. А мы простые молодые парнишки с партийным задором в глазах и удостоверением в заднем кармане брюк за проклятые доллары хлебали самые обычные общепитовские супы и ели наши же салаты.
К людям, работающим и общающимся с иностранцами, в нашей стране всегда относились с некоторым предубеждением и подозрением.
Считалось, что, если они не предатели родины, то, мол, уже тогда не совсем простые люди, а по меньшей мере выполняют специальное задание. Ну, а специальное задание кого, то сами понимаете, что в то время у нас была одна такая организация!
Иногда эти людишки были правы, думая таким образом.
Ведь, первое время до работы по специальности за границей, нас натаскивали к общению с иностранцами по разговорному языку, стилю одежды и манере поведения. Изредка мы выполняли специальные задания, типа, найти нужного иностранца и пообщаться с ним на свободную тему.
В конце семидесятых получилось так, что в ленинградской гостинице "Астория" совершенно случайно столкнулись три наши группы, моя американская, японцы - Володьки и очень известный британец - Валеры. Днем мы работали с нашими иностранными коллегами и были по горло заняты, а вечерами собирались вместе, пили и ели западные напитки и западные фисташки. Одним словом, весело и дружно проводили время. Молодыми тогда мы были, друг о друге ничего не знали, а что касается выпивки, то нам было нипочем, ночь просидеть за столом, а утром, как ни в чем не бывало, отправиться на работу.
Тогда мы только начинали настоящую трудовую жизнь и подумать не могли, что нам может, кто-то завидовать и строить против нас интриги.
Вот и в ту ночь ничто не предвещало плохого. Мы собрались в комнате японца Володьки, пригласили пару симпатичных переводчиц Интуриста и великолепно проводили время.
Ну, а что молодым парням надо, когда рядом красивые и уступчивые девчонки, такая замечательная выпивка, как греческий коньяк "Метакса"?!
Но получилось, что полного счастья не бывает!
Неожиданно для всех в самый разгар веселья кончилась выпивка.
А ведь тогда мы жили в те времена, когда магазины в Ленинграде закрывалось в семь или восемь часов вечера. Когда же такое несчастье происходило за полночь, то советскому человеку легче было застрелиться, чем найти в нормальной продаже водку.
Правда, водку можно было бы купить у таксистов, но у британца Валерки был слабый живот и однажды он этой водкой чуть ли не до смерти отравился. Мы немного пошушукались, сбросились наличными и отправили японца Володьку за выпивкой в бар для иностранцев, который работал под самым боком и круглосуточно.
Одним словом наша вечеринка продолжилась.
На следующий день рано утром мне предстояла ранняя съемка со своими американскими друзьями, поэтому я все же решил воздержаться от продолжения, да и пары у меня не было, и чтобы особо не напиваться, пораньше отправился в свой гостиничный номер.
Съемки с америкосами прошли замечательно и на высшем уровне, моя группа была полна отличными впечатлениями и, не возвращаясь в гостиницу, мы уехали в Кировский театр, чтобы там подготовиться к съемках вечернего спектакля. Одним словом, в "Асторию" я вернулся ближе к полночи и первым же делом столкнулся с шатающимися без дела британским видным деятелем и японской съемочной группой. Вся эта иностранная шушера бросилась ко мне шею и плача заявила, что сегодня ни Володя, ни Валера не вышли на работу. Я, как мог, успокоил иностранных клиентов, а сам отправился в номера к парням выяснять, что же такого случилось, чтобы они бросили клиентуру. По правилам нашего управления, какой бы ты не был пьян, в положенное время должен стоять на ногах и работать вплотную с клиентом.
Валеркин номер был закрыт на ключ, на мой стук никто не отзывался.
А вот с номером японца Володи явно просматривались какие-то проблемы. Там милиционеры в штатском все перерыли, все шмотки парня валялись на полу или на постели. В воздухе номера так и высвечивалось впечатление о том, что парни в гражданских костюмах это шмотье перемерили, и оно им по каким-то причинам не подошло.
Милиция называло это безобразие санкционированным обыском.
Оказавшись внутри номера я нейтральным голосом поинтересовался, а что здесь такого происходит. Чем они в чужом номере занимаются и где находится японец Володя?
Ко мне подошел парнишка и, даже не представившись, он злобно прошипел:
Ты, жирная морда! Кто ты такой, чтобы задавать нам вопросы? А, ну, вали отсюда, пока мы тебя не загребли.
В этот момент у меня сильно чесались руки, чтобы залезть в задний карман брюк и достать оттуда некое удостоверение. Но я не имел права раскрываться перед этой мразью, пустить коту под хвост столько лет подготовки, поэтому вежливо пролепетал о том, что мы с Володей из одного управления и сопровождаем иностранцев.
Молодой наглец не дал мне времени договорить. Он толкнул меня рукой в плечо и сказал:
- Значит предатели родины! Ну, что ж замели мы твоих товарищей. Они на валюту покупали коньяк в баре для иностранцев. Взяли их с поличным, бутылка коньяка у них еще на столе была, когда наши к ним в номер ворвались. Так, что твоим друзьям, паря, грозит десятка. Мы предпримем максимум усилий, чтобы они полностью отсидели положенный срок.
Парень повернулся ко мне спиной и перед самым моим носом прикрыл дверь номера Володи.
А я продолжал стоять у номера и размышлять о том, что же мне делать в таком случае. Законы нашей великой родины гласили, что, когда тебя угощают, то ты можешь, есть и пить за чужой счет. Но, как гражданин великой страны, не имеешь право приобретать продукты на валюту. Володька купил коньяк за японские иены, этим самым нарушил закон, который не имеет обратной силы.
Я развернул от двери и медленно побрел по коридору гостиницы в свой номер, где связался с дежурным по управлению и доложил о произошедшем. Я, разумеется, тогда не знал, были ли Володька и Валерка такими же, как я, сотрудниками. Дежурный записал мой рапорт и сказал, что со мной свяжутся в первой половине завтрашнего дня.
На следующий день мы планировали ночную съемку в Петропавловской крепости, поэтому утром я позавтракал с британским деятелем, а затем вернулся в номер досыпать и ожидать звонка из столицы. Первый звонок раздался ровно в полдень, одновременно с выстрелом пушки из крепости. Затем последовали другие звонки, с каждым новым звонком дело по освобождению Валеры и Володи становилось все более запутанным.
Затем ко мне в номер пришли местные ребята, двое остались в коридоре, а один прошел в номер и протянул мне запечатанное письмо. Прочитав письмо, я посмотрел на парня и дрожащими руками протянул ему обратно конверт и лист бумаги. На моих глазах этот парень из одного из своих карманов достал зажигалку и ее огоньком поджег письмо и конверт. Не отрывая глаз парнишка проследил за тем, чтобы конверт и бумага полностью прогорели, для вещей убедительности пальчиками размешав пепел в пепельнице.
По всему его поведению чувствовалось, что встреча со мной ему доставляет великое удовольствие. Он в свое время столько прочитал детективов, но жизнь проводил в серых буднях, поэтому даже начал подумывать о том, что его родина не имеет врагов. А тут тебе целая тайная операция на носу и этого жирного москвича, возможно, в конце операции придется пристрелить
Местный оперативник посмотрел на меня, ободряюще улыбнулся. Подошел к двери номера, приоткрыл дверь и выглянул в коридор, что-то негромко там произнес.
Через минуту дверь распахнулась, в мой номер два уже других человека внесли два больших чемодана. Когда носильщики покинули номер, парень повернулся ко мне лицом и ловко козырнул. Но у меня не хватило сил ему даже улыбнуться в ответ. Не вставая с кресла, я протянул руку к телефону, произнес пару фраз на английском языке и вернул трубку на рычаги.
Через некоторое время в гостиничном коридоре послышались тяжелые шаги и через мгновения, без предварительного стука, дверь моего номера распахнулась и на его порога показалась фигура британского политического деятеля. Сейчас этот британец был мало похож на англичанина или шотландца.
Ну, как, скажите, простой араб может быть похож на британцы, если он араб!
Аграф, небрежно махнул мне рукой, и прошел в номер. Больше не обращая на меня ни малейшего внимания, он подошел к одному из чемоданов и раскрыл его. Затем начал из чемодана доставать автоматическое оружие: два снаряженных АКМСУ, которые с великой предосторожностью положил на стол, и израильский автомат "Галиль САР", который Аграф небрежно сунул мне под нос. Затем он занялся вторым чемоданом, который был забит приличной мужской арабской одеждой. Вскоре наша тройка превратилась в обычных террористов. Мы натянули на себя черные робы, которые свободно покрывали наши тела, широкие аба скрыли автоматы, а головные платки - наши головы и лица.
В этот момент милиция уже тщательно "обыскивала" номер Валеры. Но, как и в прошлый раз, парни из второго отдела прозевали наше появление. Они были страшно удивлены неожиданному появлению трех мрачных фигур, но не испугались. В те времена милиция была всевластна. С ней не вступали в противоречия. А каждый раз пытались найти компромисс.
Вот, они и наглели!
На этот раз мой старый знакомый сидел за столом и вчитывался в какие-то документы.
К Аграфу подскочил другой милиционер в гражданской одежде, совсем еще мальчишка, но по всему бывалый охотник за валютными проститутками. Молодой наглец хотел руками развернуть арабского амбала и вытолкать его за дверь. Но когда железный приклад АКМСУ выбил из его рта половину зубов, на нашу тройку и бесцеремонное вторжение обратили-таки внимание.
Номера в гостинице "Астория" были большими, когда ты один находился в таком простеньком гостиничном номере, то тебе тогда казалось, что в нем можно запросто затеряться. Но сейчас, почти пять милиционеров обратили на тебя внимание, то этот громадный двухкомнатный номер показался слишком маленьким, чтобы в нем можно было бы укрыться от милицейских взглядов. Но в нас заработали стальные рычаги и пружины, которые мы тренировали и закаляли столь многие года. Единым махом рук, аба слегка отошли в стороны, чтобы продемонстрировать стволы автоматов. Для большего впечатления Аграф нажал курок своего АКМСУ и три дырочки появились в стене.
Пятеро взрослых мужиков мгновенно оказались на ногах и, задрав кверху руки, пытались в складках головных платков рассмотреть наши лица. Но головные платки завязывал Аграф, фатховский специалист, неоднократно участвовавший в таких операциях, поэтому ничего хорошего они там не могли рассмотреть. Он молча подошел к беззубому милиционеру и носком ботинка пнул того по яйцам. Парень взревел от острой боли и на полу согнулся в позе зародыша. А Аграф добился своего, этим простейшим пинком он обездвижил и лишил воли к сопротивлению всю эту милицейскую группу, которая ничем более не занималась, как все время службы отлавливала в гостиницах стиляг, валютчиков, фирмачей и валютных проституток. Разумеется, они не привыкли иметь дело с парнями с оружием.
Дальше, предстояла моя работа!
Аграф привез Валерке договор между своей организацией и с... . Ну, это не особенно важно.
Важно было другое.
Этот договор должен был быть сегодня подписан, а до подписания оставалось час две минуты.
Мне нужно было срочно разыскать договор, проверить все ли там упомянуто, и доставить к месту подписания. Не доставлю, меня ожидала нищета и безвременье. Но я уже знал, где находится этот договор.
Подошел к столу, за которым мой старый знакомый что-то читал до нашего появления в этом номере. Все листы договора были на месте. Но меня сильно обеспокоила ухмылка, которую пытался скрыть от меня тот педераст, который выталкивал меня, да и по всему вел очень грубо со мной в номере японца Володьки. Видимо, эта мразь прочитала, а главное поняла значение этого документа. А ведь подписание этого договора специально перенесли в Питер только из-за того, чтобы он не получил огласки в столице.
Уже не раздумывая, я развернулся к мрази и "Галиль Сар" выплюнул три пули.
В коридорах "Астории" на нас никто не обратил внимания. Ведь, всякими разными бывали ее постояльцы интуристы. В угловом выходе нас ожидал Мерседес.
На церемонии подписания на нас вообще никто не обращал внимания, Борис крутился поблизости, но не подошел, чтобы пожать руку. На нашей группе ярким пятном светила кровь только что погибшего милиционера. Нас не арестовали и не разоружили, значит, действовали правильно. Но на местного оперативника было страшно смотреть. Я даже подумал, что оставь его на секунду где-нибудь в стороне, он обязательно застрелится. Аграфу же все было по фигу - не местный, не убивал, договор подписывается. В результате подписания договора Фатх получит много оружия, чтобы убивать неверных нечестивцев.
О большем не может мечтать истинный правоверный.
В том же Мерседесе мы возвращались в гостиницу.
Первым на пиджин-инглиш заговорил Аграф, поинтересовавшийся, где находится милицейский участок, на котором в кутузке содержат его лучшего друга Валеру. Этим вопросом Аграф поднял настоящую бурю в моей душе. Нас даже не пригласили на небольшой фуршет по поводу подписания договора. Ну, хорошо я не имел к фатховцам никакого отношения, но Аграф имел к ним самое непосредственное отношение. Его не пригласили, вероятно, из-за того, что он опасались того, что им придется пожимать руки кровавому убийце советских милиционеров.
Убил то я, но если бы я не убил, то за промахи в оперативной работе меня бы серьезно наказали.
Если не смертью, то лишением достойной жизни.
В результате кровавое клеймо плотно припечаталось ко всем нам троим.
Я заставил местного связаться со своими и запросить информацию по милицейскому участку. Через пять минут на телефон в Мерседесе перезвонил первый заместитель начальника всего питерского управления и тихим шепотом, это чтобы не подслушали, зачитал ему адрес участка, подробно рассказал о путях подхода и отхода. Умоляющим шепотом этот начальник просил подчиненного ему молодого офицера много милиционеров не убивать. После такого разговора местный оперативник даже повеселел. Я собственными глазами видел, как дрожащей рукой этот парнишка гладил ствол своего АКМСУ.
Но совершенным бледным стал водитель Мерседеса. Он держался до самого упора, рассчитал до миллиметра и точно перед входом в участок остановил свой автомобиль, где в кутузке держали наших собратьев.
На этот раз Аграф командование атакой милицейского участка уступил мне. Видимо, арабу еще не приходилось отсиживаться на нарах милицейских участков, он плохо знал их внутреннее расположение.
Стрекот трех автоматов не производил особого впечатления и большого грохота, но милиционеры почему-то все попрятались. Один только старикан капитан сидел в дежурке и сердито поглядывал на наши неумелые действия. А мы шли по коридорам участкам, один за другим меняя магазины автоматов. В конце концов, он совсем рассвирепел и по громкой связи на весь участок злобно проорал, что нам пора убираться из его участка, собровцы на подходе. Мол, нам нечего устраивать бои по всей улице. Когда разборка идет между своих, то гражданское общество должно сохранять порядок и спокойствие.
В этот момент мы отыскали обезьянник, где находились наши ребята. Они были избиты и сами передвигаться были не в состоянии. Пришлось по одному выносить их во двор и укладывать в автомобиль. Последним выносили Валерку, а в шагах ста от участка из ПАЗика не спеша выгружались собровцы. Все они смотрели в одну сторону, поэтому не видели, как мы в автомобиль загружали Валеру, огня на поражение они так и не открыли. Водитель, куда-то убрав пистолет с длинным стволом, зачем ему был нужен пистолет с глушителем, сел на свое место и рванул Мерседес с места.
Он не спрашивал, а мы ему не говорили, куда нам следует ехать. Но он довез-таки нас до московского вокзала, где на боковой парковке нас ожидала скорая помощь с московскими номерами. Перегрузив ребят к себе в нутро, бригада столичной скорой помощи исчезла в сумерках наступающего ленинградского вечера.
Весь вечер на съемках в Петропавловке я проходил в робе и аба, сбросив головной платок на плечи. И все время мне мешался "Галиль Сар", который так и норовил выглянуть из-под аба наружу. В борьбе с ним вечер съемок пролетел незаметно. Мои иностранные коллеги страшно удивились, когда после съемок наш съемочный ПАЗик сопровождал такой громадный эскорт из милицейских автомобилей.
"Движение за национальное освобождение Палестины", более известная как ФАТХ -- палестинская военизированная организация и одна из основных политических партий Палестинской автономии.