Расскажу я вам, ребятушки, как однажды, в эпоху Вздыбленного Скакуна, довелось мне побывать на одном тайном сборище. То был инфернальный маскарад. Явился я туда в час, когда кукушка из настенных часов высунулась тринадцать раз, затем была сбита камнем и камнем же упала с насеста. И вот что я там увидел. В пышно украшенной зале чинно и благородно расхаживали знатные особы голубых кровей. Их напыщенные, взбитые парики, лакированные лица и пошитые из бумаги платья отдавали несусветной роскошью и великолепием. Шик и блеск отполированных лысин вельмож перебивались посверкиванием фальшивых стекляшек, инкрустированных в лица их пассий. Жмурясь от сиянья ламп-светлячков, я прогуливался по зале, опьяненный духом высшего общества. Анорексия в бальном платье проскользнула меж силуэтов ко мне и поднесла рюмочку пенистой крови, которую я незамедлительно опрокинул. "Вы по приглашению, ваше мерзопакостничество?" - поинтересовалась она, изогнувшись в поклоне, походящем на извив штопора. "Увы и ах, моя гадюшенька, я здесь всего лишь смертный зритель. Вот вам кукиш, и забудем об этом", - ответил я, стараясь держать марку, и с улыбкой плута вежливо задрал ей подол. Кокетка взвизгнула и затерялась среди гостей. А я достал из кармана волосы утопленницы, чтобы поплотнее набить ими трубку. Затем подошел к конеобразному цыгану и, соблюдая все правила приличия, принятые в светском обществе, нарочито манерно и ломано спросил: "Мусье, не будете ли вы так любезны снизойти с вершин вашего величия и оказать мне невыразимейшую услугу" - и с силой врезал ему в глаз. Посыпались искры, от которых я прикурил трубку, выпустив облачко сизого дыма. Цыган поднялся с колен и улыбнулся мне частоколом прогнивших зубов.
Публика все прибывала. Тем временем потрепанные скелеты задергивали шторы из черного бархата, закрывая вытянутые проемы окон, и бледное пятно луны растекалось по бархату, как вытекший желток. Словно тени, вдоль стен, шаркая каблучками, скользили изломанные фигуры граций, сопровождаемых под коленку карликами и хвостатыми мужчинами. На них свысока, из-под купола залы, взирал длиннорогий Диавол. Он отрыгнул пламенем на люстру и сотни свечей зажглись, заплакав воском. Когда Диавол почесал задницу и громко испустил газы - грянул гром, толпа внизу застыла с искаженными лицами. И стала танцевать. Словно не по своей воле, а по принуждению, в полной тишине начинался этот танец. Люди в масках вымученно вальсировали по кругу. Ах, что это были за маски: изящные, ручной работы, с магическими символами и завитушками. Из-за масок не было видно ни выпученных глаз свежеоткопанных девиц, ни острых носов восточноликих убийц, которые так сжимали пальчики партнершам, словно хотели сломать их.
Но не годится танцевать в тишине, тем более, когда Его Низость воочию наблюдает за твоими неуклюжими па и кренделями. "Музыку! Дайте им музыку!" - закричал я, разыскивая глазами оркестр.
И была Музыка, подобную которой я никогда не слышал. Мелодия сперва тянет тебя вниз, к глубинам Преисподней, а потом тебя же, обожженного огнем, подхватывает и резким порывом подбрасывает вверх, закручивая в спирали смерча. Скелеты достали костяные флейты и волынки из легких. Скрипачи вырвали из предплечий вены и, зажав их в зубах, забренчали на своих струнах сумасшедший вальс. Бородатый карлик вскочил на поломанное фортепьяно. Оно зафыркало, заклацало клавишами и стало издавать дикое музыкальное бесчинство. Свирепый увалень вырвал сердце быка из освежеванной туши, и оно само забилось в ритме вальса: тук-туктук, тук-туктук. Старый черт бил себя по пузу - помм, помм, помм, поглядывая на чертенка, отстукивающего лихую дробь на черепах. Дребезжащими голосами колдуны и ведьмы затянули песнь о неприкаянных сердцах, изгнанных из мира. Вся эта звуковая смесь слилась в импровизированный оркестр, но не шумной какофонией, а гармоничным хаосом.
Перед глазами расплывался пол, выложенный в порядке шахматной доски, и тысячи ног и копыт стучали по черно-белому мрамору. Кружится, вертится черный зал, и голова идет кругом. Адский маскарад, фантасмагория, причудливее не сыскать. Перьями утыканы прически дам, перья торчат у чертей из напудренных задниц. Гомон и хохот усиливаются с каждой секундой. Летучие мыши мечутся под потолком. Лохматая ведьма задирает юбку - и уродец с медвежьей головой от восторга падает на спину и дергает ногами. Дамы с оголенной грудью и пышными юбками кружатся в такт музыке. Естественно и непринужденно. Их визгливые голоса полны восторгов, особенно когда какой-нибудь мохнатый хрен хватает их за задницу. Они обворожительно улыбаются, выставляя клыки, их глаза до неприличия выразительны, подведены угольками. Полыхающие гривы партнеров, рубиновые зрачки на фоне желтой радужки, и заточенные зубы возбуждают плотский интерес. Демоны высовывают из пасти языки и облизывают дамам ушки. Петушиный крик взрывает толпу общим вздохом ужаса, но это рогатый в маске петуха - и волна хохота разлетается по зале. Это праздник и веселье, всеобщее ликование от боли и страданий.
И я радовался, кружился в тумане, курил кальян из трубок - ядовитых змей. Чинно и благородно дрыгал ногами, пускаясь в пляс, насвистывая кровоточащую, издыхающую мелодию. Эх, когда еще доведется побывать на дьявольском маскараде? Так будем веселиться: нам нечего терять, кроме своих костей!