Новое задание, и мы с Командиром уже в космолёте. Я, как обычно, у него в нагрудном кармане. Слышу, как бьётся его сердце.
Командир, как всегда, сосредоточен. Мелькают сигналы на панели управления.
Он весь превратился в слух, и я тоже.
Планета Бесса заселена двумя кланами существ, и последние два столетия они беспрерывно воюют; объективных причин для войны нет, делить им нечего, единственным объяснением происходящего может служить лишь глубокая групповая неприязнь.
Почти на генетическом уровне.
Из них те, кто раньше встречают рассвет, называются быкозавры, а их враги и соседи -- бомбозубры.
Граница проходит в основном по реке, единственной на планете, -- длинной и очень извилистой.
Горных цепей нет. Космодромы и пригодные для посадки места встречаются так же часто, как в городах XXI века - жёлто-красные рестораны.
Эти аборигены не просто воюют больше двух сотен лет.
Они берут пленных. Мирных космических туристов, заблудившихся или потерпевших аварию.
Здесь, в плену у кого-то из двух враждующих племён, наши сопланетники. Их никто не сможет спасти, кроме Командира.
Мы с Командиром неразлучны. Мы -- одно целое, одна рабочая единица.
Я -- универсальное оружие, супер-ЫФА по имени Манипенни, миниатюрная и смертоносная, а главное, обладающая несравненными способностями к мимикрии.
* * *
Несколько часов назад нас встретил вождь бомбозубров и дал подробную информацию о пленниках. Конечно, он сделал это не просто так. Он получит взамен свои территории, если только ничего не помешает нашему плану. Ведь мы только сейчас узнали детали.
В нашем деле мелких деталей не бывает.
Мы получили подробные карты в обмен на местные деньги...
* * *
Ещё один выстрел. Это ловушка. Квадратный громила -- лапы в замок -- напал на Командира -- я делаю короткий выстрел прямо в толстую шею быкозавра, оборачиваюсь: огни! Надо бежать.
Командир перепрыгивает овраги. За стеной слепленного из треугольных кусков жести домика-шалаша слышны незнакомые звуки: жужжание... гудение... Подходим ближе. Забытая стиральная машина. Я до сих пор путаю здешние стиральные машины с посудомоечными. Иногда встречаются даже тостеры. Но эта гадина гудит так, как будто вот-вот взорвётся.
Тонким чувствительным носом я произвожу сканирование.
-- Командир!
Еле заметного жеста хватает. Командир понял: "уничтожить", кивнул. Несколько быстрых манипуляций, и в два прыжка мы оказываемся на другом конце переулка. Укрытие из трёх толстых стен под углом. Дистанционный взрыватель. Феерический грохот. Мне надо было набрать побольше воздуха.
Командир поднимает серое от цементной пыли лицо и открывает один глаз.
На углу улицы горит синим пламенем подозрительный дом. Пламя серовато-розовое по краям. Я автоматически делаю правильный вывод. Мой портативный газоанализатор всегда со мной -- чувствительный нос.
-- Уходим, командир!
Я говорю это знаками. Вернее, одним жестом. В следующую долю секунды добавляю: "химическое заражение". Командир разворачивает дельта-крылья, и мы спасены.
Когда мы доберёмся до крепости, называемой Циркус, будет день или ночь?
* * *
Сейчас мы освободим пленников. Иначе их придётся взорвать вместе с -- этим -- циркусом.
Я знаю даже, кто будет среди них.
Микки. Он много лет был в списке пропавших без вести, и только вчера мы увидели его в списке пленников.
Он хорошо замаскировался, этот Микки, но у местных получаются очень реалистичные изображения.
* * *
Мы с партнёром...
...или с партнёршей? неважно...
...спасли группу пленных -- и мне повезло, что никто из них меня не видел. Не благодарил.
Когда у тебя в руках оружие, и ты встречаешь человека -- виновника смерти твоего отца...
...того, которого искал последние пятнадцать лет, стремясь отомстить...
...трудно сдержаться. Но дисциплина -- это главное. "Ты на службе, Сэй".
Я не предаюсь ностальгии -- и помню о том, что с тех пор уже выросло целое поколение. Трудно говорить о том, кем был мой отец в молодости. Попробую рассказать его историю, не называя фамилий.
У них была безумная популярность -- в те годы, когда многие из тех, кто сейчас считает себя взрослыми, ещё не родились. Музыканты этой группы были героями двух-трёх поколений. Они вошли в историю. Группа "Велоцераптор" с составом, мало менявшимся на протяжении десятилетий. Лидеры группы -- Болеслав, мой отец, и Анджей, его соавтор и лучший друг. Их плодотворный творческий союз сравнивали -- вслух или шёпотом -- с другими легендарными дуэтами. Отец этого не любил. Как любой нормальный человек. Он всегда был достаточно самокритичным.
Тянется долгим шлейфом эта история, грустная, для тех, кто не верит -- гнусная.
Успех группы -- невероятный, бешеный, потрясающий. Для тех, кто его видел со стороны. Успех -- изматывающий, уничтожающий, заставивший потерять веру в себя, почти предавать близких, жертвовать важным, жертвовать главным, жить в сумасшедшем ритме, не позволять себе болеть, всегда носить маску, всегда быть на виду, удирать из своей страны на время, чтобы расслабиться и вернуть в далёких туманах видимость неизвестности -- таким был успех изнутри.
Собирали деньги. Друзья перечисляли на счёт и просто давали наличные, сколько могли.
Поползли слухи, что мой отец отказался дать денег на операцию лучшему другу.
Я знаю, кто распускал эти слухи. Я знаю, что Микки, бывший продюсер, совсем не был уверен в том, что говорил. Он всего лишь чуть-чуть передёргивал. Всего чуть-чуть.
Иногда люди, которые не знали, что я сын Болеслава, в моём присутствии обсуждали смерть Анджея. И открытым текстом говорили о моём отце: "Это он его убил".
Мне было уже не десять лет, чтобы с кулаками набрасываться на кого-то, рыдая "мой папа хороший".
Но я считаю своим долгом сказать -- отец перечислил деньги на счёт умирающему другу. Да, он сделал это анонимно. Да, он не говорил об этом ничего -- долгие годы.
У меня есть доказательства. Но отец не хотел, чтобы этот поступок обсуждался. Отец больше никогда не даст ни одного интервью, а я, хоть и наследник, буду тянуть с предоставлением доказательств до последнего момента. Во-первых, публику не переубедишь. Во-вторых, всегда кто-нибудь заявит, что доказательства фальшивые и "всё куплено".
Почему отец не приехал проститься с умирающим другом? Думал, что может причинить ему боль. Анджей не просил, чтобы он приехал. Отец не был уверен, что Анджей захочет его видеть.
Денег, которые перечислил отец, конечно, не хватило бы на всё лечение. Долгое лечение. Операция была сделана, но все понимают, насколько сложно было что-либо прогнозировать.
Анджей умер.
Я не общался с отцом в это время -- мы жили в разных городах, они с мамой не горели желанием друг друга видеть. Спасибо родителям, что у них хватало такта не заставлять меня выбирать между ними.
Анджея уже не вернёшь. Да, он был гениальным человеком. Но он умер. А мой отец пережил друга на пятнадцать лет, и всё это время терпел слухи вокруг своего имени -- "Болеслав пожадничал, хотя мог спасти друга".
Он говорил: клевета современников -- не самое худшее, что есть на свете.
Почему я пытаюсь защитить его честь? Наверное, я до сих пор верю в справедливость.
Когда говорят "нет дыма без огня", я знаю одно -- есть людская злость, от которой многие, как мой отец, всю жизнь уходят, но не могут уйти.
Он не виноват перед своим покойным другом.
Даже если и виноват, то не в том, в чём его обвиняют.
* * *
И вот сегодня я отпустил Микки. Не потому, что был обязан сделать это по долгу службы.
Он был у меня в руках, можно сказать. Просто я увидел жалкого испуганного старика, и мне расхотелось мстить.
Наверное, я тоже постарел.
* * *
...Задание выполнено. Пленники освобождены. Циркус -- штаб быкозавров -- уничтожен. Бомбозубры вернули свои исконные территории.
* * *
Командир, я здесь. Ты обратишь на меня внимание, Командир?
-- О, Манипенни! Ты просто молодчина! Что бы я без тебя делал, Манипенни?