Посреди широкого длинного коридора коммунальной квартиры стояли двое и беседовали. Почтальон, молодой парень Ларион Ларчиков и пенсионер, старик-инвалид Павел Власович Морсов. Ларчиков выдал инвалиду пенсию, но Морсов не спешил его отпускать, учил жизни.
Мимо общающихся пробежал и скрылся в уборной полный лысый мужчина. По дороге он нервно приговаривал:
- Быстро-быстро, пúсать-пúсать.
- Учитель пения, Клёцкин, - понизив голос, пояснил Морсов, - К нему, дураку, в коммунальную квартиру ходят заниматься дети. А по выходным он в своей комнате собирает целый хор, и они поют. Детское хоровое пение - вещь прекрасная, но только тогда, когда ты хочешь его слушать. А если без твоего ведома херувимы поют весь день напролёт, то это превращается в сущий ад.
За спиной Павла Власовича прошла молодая женщина в бежевом платье и фартуке, скрылась на кухне.
- Глаз мой быстр и объемлющ, - широко улыбаясь и демонстрируя белые вставные зубы, ответил старик.
- С одной ногой и двумя костылями Вам трудно будет угнаться за ней.
- Деньги помогут. Деньги - моя вторая нога. Впрочем, всё это шутка. Человек растёт, пристрастия его меняются. В детстве я любил стоять у кабины автобуса и наблюдать за тем, как водитель крутит "баранку", объявляет остановки, открывает двери простым переключением тумблера. Подрос, стал завидовать тем, кто во дворе играл на гитаре, пил водку и курил "Беломор". Сейчас смешно об этом вспоминать. Удивительная штука - жизнь. Раньше как было? В юности встречаешь сверстника и спрашиваешь: "Иванов ещё не женился? Петрова замуж не вышла?". В старости: "Иванов ещё живой? Петрову не схоронили?". И эти вопросы естественны для юности и для старости. А теперь всё с ног на голову поставили. Юноша спрашивает сверстника: "Иванов ещё не женился?". И слышит в ответ: "Да нет, умер от водки". Старик спрашивает у сверстника: "Петрову не схоронили?", - "Какой там. Вышла замуж за молодого". Мир сошёл с ума.
Людку Журавлёву знаешь? Это я её жить научил. Она же детдомовская, всё у нашего магазина тёрлась. Говорю, пить ты, Людка, горазда. Запишись с алкоголиком из седьмой квартиры, Сашкой Игрушкиным, пропишись к нему и пей вместе с ним до его посинения. И выпивать станешь за его счёт, а не побираться тут на морозе и когда он околеет, жильё его себе заберёшь. Вообще про девок я так, к слову. У меня с женой полная гармония. Жена любит меня, с глазу на глаз с гордостью называет старым хреном. Намекая, что я ещё силён в интимном смысле.
- Ну и обращения у вас, - удивился почтальон.
- Когда мы впервые встретились, она была честная, а у меня была бравая гвардейская выправка. Я тогда служил офицером в Советской армии, делал воинскую карьеру. Что-то тогда не заладилось, мы поругались, разошлись. При нашей второй встрече у Любки уже чести не было, а у меня выправки. Но мы поладили. Говоря по-русски, Ельцин меня из армии выгнал, а Любка трудилась проституткой. И лет пять я сидел на её шее, пока в себя не пришёл.
- И как ваша жизнь с ней выглядела? - смущаясь от услышанного, поинтересовался Ларчиков.
- Любка детей накормит, больной свекрови даст таблетки, мне задание, чего купить, что сделать по дому. Сама помоет голову, нарядится, накрасит глазки, губки и на работу. Я сделаю покупки, иду в гараж, чинить машину. Случалось, что и напивался там с горя с соседом по гаражу. А Любке что? Она была довольна жизнью. Муж есть, дети есть, острых ощущений хватает. Это я душевно страдал. Скороходова знаешь из второй квартиры? Он мать свою похоронил на собачьем кладбище. Говорит, у неё было желание лежать в одной могиле с кошкой Лунькой. Луньку захоронили на кладбище домашних животных, а мать он сжёг в крематории, а пепел разделил надвое. Половину замуровал на человеческом кладбище, урну в колумбарий поставил. А вторую половину пепла пересыпал в банку из-под бразильского кофе и закопал на могиле Луньки. Что можешь сказать о Скороходове?
- Ну, что ж. Ответственный человек. Выполнил наполовину желание матери.
- Не ответственный, а сумасшедший. Слышал я, что и ты за больной матерью ухаживаешь? Смотри, не переборщи.
- Это, в каком смысле? - возмутился Ларион и лицо его залила краска.
- Штука в том, что всё должно идти своим чередом. Так, как природой задумано. Старики должны умирать, а молодые жить. А то, вон, Любка Заборова с третьего этажа где-то вычитала, узнала, что от полипов в матке помогает мужская сперма, она якобы уничтожает полипы. Пригласила к бабке, своей матери, солдата. Сговорилась с ним по сходной цене, сеанс - бутылка. Солдат разохотился, стал регулярно бабку "лечить". В результате той действительно стало легче, исчезли не только полипы, но и хандра. Стала наряжаться, красить губы красной помадой. В результате она вышла замуж за неразборчивого солдата и переписала завещание. Вычеркнула из наследников дочь родную, а вписала туда мужа. Осталась Заборова на улице без наследства и накоплений. Так и говорит: "Моё время прошло, сплю теперь в обнимку с соколом". Спрашиваю: "Как сокола зовут?". Смеётся, объясняет: "С приёмником ״Соколом״, советской сборки". Такая же история и с Гусевым, купившим старому отцу проститутку. Дед с ней записался, а сына вон из дома прогнал, сказал: "Живи на помойке". Так что перед тем, как своих стариков воскрешать, тысячу раз подумай.
В коридоре воцарилось напряжённое молчание.
Учитель пения Клёцкин, выйдя из туалета, шагал по коридору и в зловещей тишине напевал:
- Еле-еле донёс. Я ж компота напился... Я счастливый такой, "освободился".
Как только он вошёл в свою комнату и дверь за ним закрылась в коридоре грянул гром.
- Чёрт хромой! Да пошёл ты, знаешь куда? - крикнул негодующий почтальон и махнув на Морсова рукой, ушёл не прощаясь.
- Это что ж получается? - говорил сам с собой Павел Власович, - Напрасно ругаем молодёжь? Скороходов, Ларчиков, Заборова, Гусев, мои оболтусы. Выходит, нам на смену идёт совестливое поколение?