Весной тысяча девятьсот девяносто седьмого года я встретился с актёром Сундараловым. Дело в том, что Андрей исчез и долго не было от него весточки. А тут вдруг я от его друга узнаю, что Королевич объявился. С Герардом мы коротко переговорили по телефону и условились встретиться на Тверском бульваре, так было удобно актёру.
Встретились, обнялись, сели на скамейку, и я, пребывая в сильном волнении, спросил:
- Говоришь, пьянствует? Вслух стихи читает? Ты его хоть на магнитофон запиши. Там никакого магнитофона у вас нет?
- У Андрея есть, - улыбаясь, ответил Сундаралов.
- Запиши его декламацию. Брат, поросёнок эдакий, скрывается, хоть голос его послушаем. Да и сам, глядишь, воспламенится. Жалко, когда гибнет, пропадает талант. Я помню его актерские работы, некоторые были просто гениальны.
- Да, в том товариществе, где было "вольное поселение художников", Крапивинский переулок помнишь?
- Я там не был.
- Так вот, там поэт Евгений Рейн услышав, как Андрей читает стихи Бродского, сердечно его благодарил. Говоря: "Хорошо ты читал стихи". Даже теперь, когда Королевич начинает заниматься чем-то, имеющим отношение к театру, то очень интересно получается.
- То есть, своим делом, - подсказал я Герарду. - Он же жизнь свою фактически на это положил. Как можно было бросить?
- Да-да, я об этом и говорю. То есть, когда он что-нибудь рассказывает, какую-то теорию излагает, вспоминает театральные байки, - это очень интересно. Я его всегда подбадриваю, говорю: "Людей-то много, которые тебя любят и помнят, но надо ж хотя бы в порядок себя привести".
- И начать трудиться, самовыражаться. Актеру публика нужна. Кто его вспомнит, узнает, если он, как ты говоришь, безвылазно сидит в тёмной комнате. Как вы с ним встретились?
- Купил я пару билетов на многообещающую премьеру в надежде их хорошо продать и немного "наварить" на разнице. Надо же иногда пользоваться своим положением. И почему-то не получилось у меня их продать. А билеты дорогие. Поехал я в день спектакля к театру, в надежде, что их кто-то возьмёт, пусть даже за свою цену. Не берут. И тут, прямо у входа материализовался Королевич. "Ге-Ге-Гера! Ты?". Я стою весь в слезах, обнимаемся, не до торговли. И мы с ним по этим дорогим билетам пошли в театр. А потом, сколько в театр ни собирались сходить, - не получалось.
- Почему? - не понял я.
- Потому что он практически всегда не в форме. То есть театра в нём много, но в театр он никак не попадает.
- А вы с Андреем живёте в лагере? Там же, где ты раньше обитал?
- Да-да-да. То есть, перед тем, как к матери в деревню съездить, я его туда пристроил.
- В смысле, "пристроил"? Там у вас старший кто-то есть, кто за этим всем следит?
- Конечно. В лагерь, собственно говоря, просто так и не войдёшь. Он принадлежит организации. Михал Михалыч там бессменный менеджер, как теперь говорят.
- Он деньги с вас берёт за проживание?
- Сначала ничего не брал, а сейчас мы немного ему приплачиваем. Там хорошее место, птиц много. Приезжай, как время будет, погуляем, искупаемся. Там есть озерцо.
- Ты про брата расскажи.
- Андрей мне всё предлагал: "Может, что-нибудь сделаем?". Говорю: "Вот есть пьеса для двух актёров - Мрожек, "Эмигранты"". Обсудили, даже несколько раз с ним репетировали. И он втягивался в работу, увлекался, вопросы задавал. А за последние два месяца, наверное, раз десять, часов в одиннадцать вечера, говорил мне: "Гера, я прошу тебя, давай завтра порепетируем".
- Про вас отдельно надо пьесу писАть, - засмеялся я. - Один посещает церковь, выбрал духовный путь развития, другой - заплутавший, пьющий. Мыться не хочет, стираться не хочет.
- Скорее, не может, - поправил Сундаралов.
- Не может? Допился? Причём, это не нищий, а если верить тебе, богатый алкоголик, у которого полмиллиона в кармане лежит.
- Не в кармане, а на банковской карточке. Но он просил меня никому об этом не говорить.
- А в конце пьесы его персонаж так и умирает, не истратив деньги. И тебе, своему другу, не даст ими воспользоваться. Не говоря уже о больной матери и ухаживающем за ней брате, о которых не хочет даже вспоминать.
- Вам с матерью точно не обломится. Он мне об этом очень определенно заявил. Причём ещё полчаса очень эмоционально объяснял, почему не даст.
- Почему? - заинтересовался я.
- Вы его серьёзно обидели. Ты увёл у него из-под носа Афродиту. Спрашиваю: "А мать?". - "А что она мне хорошего в жизни сделала?". Такой был ответ. Так что вам не даст. А мне уже несколько раз предлагал. Я ему на это отвечал очень зло. Обычно часов в одиннадцать к нему приходит озарение. Он стучится ко мне в дверь и говорит: "Гера, у тебя есть счёт в банке? Я хочу тебе положить на него часть денег" - "Никакого счёта у меня в банке нет и деньги твои мне не нужны!". Я кричу на него и после этого разговора полночи не могу заснуть.
- А что так?
- За этим разговором чувствуется какая-то неискренность, какой-то подвох.
- И Андрей будет теперь потихоньку пить, пока не пропьёт печёнку или эти полмиллиона.
- Я ему про это уже десять раз сказал. А то приходит и жалуется: "Поверишь ли, Гера, пакет с продуктами у меня отобрали". А я знаю, что не отобрали, а оставил его, по пьяни, в электричке. Он всё время чего-нибудь теряет, забывает. Умудряется сесть не на ту электричку, которая везёт его не в Пушкино, а во Фрязино. Потом уже рассказывает, что познакомился там с хорошим человеком, который в своей машине что-то сломал. Он ему от доброго сердца пожертвовал на ремонт. Добрый человек был счастлив, катал его всю ночь по городу и всё такое.
- Если у Андрея с собой были деньги, сел бы на такси и доехал до вашего лагеря.
- Ему нравятся приключения. Нравится, когда есть возможность с кем-то пообщаться.
- Он полюбил с незнакомыми людьми общаться? - удивился я, помня брата очень осторожным.
- Да-да-да. Ну, то есть с ним всякие истории происходят. Но с другой стороны, у него ещё осталось желание вернуться на сцену. Он говорит: "Знаешь, когда я возвращался в Москву, думал: "Я ж еду в театр. Я хочу играть. Я буду играть". И что-то странное произошло. Гера, почему я не играю?".
- Судя по твоим рассказам, он не то, что играть, дойти до театра не может.
- Да. Жалуется: "Ну, я сейчас не в форме". А он, действительно... Ты меня прости, у него что-то с мочевым пузырём.
- Когда напьётся - писается?
- А вот он говорит, что не во сне, а как-то так, самопроизвольно.
- Ужасы рассказываешь, - горько усмехнулся я. - И даже это его не останавливает? Пьёт и пьёт?
- Ну, он пьёт не каждый день, - заступился за сокурсника Сундаралов. - Где-то раз в три дня. И сильно не упивается. "Гера, я пиво, капельку". Пьёт столько, чтобы можно было на улице стихи читать, заговаривать со всеми. Как-то так. Появляется в лагере часиков в семь вечера и до десяти куролесит. Один раз решил себя обуздать: "Гера, давай договоримся, если я ещё хоть раз напьюсь, то с меня штраф три тысячи". Он потом несколько раз напивался, но про штраф не говорил. Да и я ему про деньги не напоминал. Потом он, видимо, вспомнил, и стал настаивать, чтобы я взял три тысячи. Я отказывался, а потом взял. Заплатил Михал Михалычу за комнату. Потом, смотри, какой живот у меня вырос, это всё из-за твоего брата. Потому, что Андрей на нервной почве кушает хорошо, а я, зная это, готовлю побольше. Да и шоколадками он угощает, а они же калорийные. Он к ним пристрастился, у него во всех углах шоколад валяется. То есть, с едой проблем особых нет.
- Шоколадом, наверное, с алкоголем борется, - предположил я.
- Ну, да. Хотя тоже возникает определенного рода зависимость. Знаешь, у Андрея ещё что-то с головой. Представляешь, он временами тебя не помнит. Я в разговоре упоминаю о тебе, а он спрашивает: "Какой брат?". - "Родной твой брат, Сергей Сермягин. Не помнишь?". - "Может, увижу - вспомню". Ты на него не сердись. Когда человек начинает со всеми подряд знакомиться на улице, то у него, конечно, уже вся память смывается.
- А отца помнит?
- Говорит: "Позвонил Сидору Степановичу из Сыктывкара. Представляешь, ответил мне. Мы говорили с ним двадцать минут, и он даже прислал мне три тысячи рублей". Это сейчас у него полмиллиона, потому что продал квартиру в Сыктывкаре. А тогда ещё денег не было. Там с квартирой уникальная история. Его ведь "чёрные риелторы" в охапку взяли. Зашли в квартиру два человека спортивного вида, а вышли вместе с ним. Они взяли его, пьяненького, привезли в какую-то свою квартиру под предлогом того, что они из ЖЭКа и занимаются приведением в порядок его жилища. Какое-то время он у них жил, они поили его, об этом писала потом местная пресса.
- Убить его хотели?
- Не знаю, хотели убить или нет. Он жил у них, а тем временем квартиру его готовили к продаже. Мебель всю вывезли. Действительно, сделали ремонт. А ту квартиру, в которой его держали, атаковала с крыши на тросиках группа захвата "Альфа".
- Ничего себе. Наверное, всё же не "Альфа", а местный ОМОН?
- Короче, разбили окно, освободили, а из разбойников на тот момент в квартире никого не было. И корреспонденты сделали фото: стоит Андрей на коленях, руки заложены за голову, а на заднем фоне - продавленный диван, на котором он спал. Все это было позапрошлогодним летом, в девяносто пятом году. Разбойников, этих "чёрных риэлторов", всё же нашли, состоялся над ними суд. Ну и короче, какая-то фирма взялась прошлым летом, продала ему квартиру, а до этого он жил в общежитии у милиционеров. Какой-то добрый полковник подарил ему свой старый штатский костюм.
- В общежитии не пил?
- Умудрялся вечерами. Хотя больших денег у него ещё не было. Но как-то умудрялся.
- Да, любитель приключений, - вырвалось у меня. - Потом, значит, вернули ему его квартиру? И как только он в Сыктывкаре оказался?
- Да, квартиру вернули, и он там какое-то время жил. А как оказался? Пропил свою московскую. Также обманули, обменяли на сыктывкарскую с доплатой. Он говорит: "Даже не заметил смену города". А в прошлом году фирма эту сыктывкарскую квартиру продала, деньги в банк на его счет положили. С помощью банковской карточки он может деньги снимать, что и делает. Когда пять, когда три, когда шесть тысяч снимает.
- Это для пьющего человека - самое страшное. Когда есть деньги, невозможно остановиться. Невозможно не покупать и не пить. То есть, попал он, видишь ли, в долгосрочную ловушку. Может и хочет, и даже рад бы протрезветь, заняться любимым делом... А как ты от денег откажешься? Даже если ты ему предложишь: "Отдай их на время мне. Я какое-то время не буду тебе их давать, чтобы все не пропил".
- Нет. Мы эту тему с ним уже обсуждали. Он мне сам предложил, я отказался. Зачем?
- Потом, я думаю, в нём не прослеживалась такая решимость: "мне надо это сделать, во что бы то ни стало". Сверхзадачи себе такой не ставил.
- Но при этом Андрей говорит: "Работа - она меня спасёт". Понятное дело, спасёт, но надо себя к работе готовить. Начать мыться, одежду опрятную носить. А то - куча денег, а человек ходит чёрт знает в чём. В ботинках, которые ему Михал Михалыч дал.
- А это он как объясняет, нежелание приодеться? Может, ты вместе с ним сходишь, потому что он один, конечно же, не пойдёт ни в какой магазин. Не так дорого ему будет стоить облик сменить. Ему же надо хотя бы до театра дойти, показаться.
- Ну, тут видишь, в чём беда? Он усикАется и всё портит сразу.
- Это что-то он себе повредил.
- Я ему говорил, что надо обследоваться, сходить к врачу.
- Если верить врачам, всё это лечится. Ты его на этот счёт убеди и успокой. Скажи, всё не так страшно. Жилище ему подбери на эти его полмиллиона. Нас же с матерью загнал в коммуналку, ничего, живём. Пусть тоже в комнате поживёт.
- Я искал ему во Фрязино. В тех местах можно комнату за эту сумму купить в старых домах. Но его же надолго не хватает.
- Ты на него не смотри, сам звони, ищи, не жди его. Тебе, как его другу, это зачтётся на небесах.
- Я знаю. Звонил. Много раз звонил по разным адресам. И ему говорил: "Вот вариант, такие-то условия там". - "О-о, нет!". Даже если всё нравилось, - "Ну, потом. Потом посмотрим".
- У него сейчас какая-никакая всё же есть крыша над головой, есть деньги на водку. Что ещё пьющему человеку надо?
- Я ему тоже разъясняю: "Ум твой тебе говорит: "Всё у меня в порядке. Денег - валом. Три года могу вообще ни о чём не думать"". И поэтому, говорю, у тебя такая лень. Ты ничего не хочешь с собой делать.
- У него же сын и дочь без отца растут, не думает о них. А ведь эти три года при такой жизни могут стать для него последними.
- И я ему толкую: "В конце концов, ты под забором умрёшь". - "Ой, Гера, я в ад не хочу". - "Ну, так делай что-то".
- Ты уж, смотрю, запугал его.
- Нет, он сам. Я ему про ад не говорил. Он сам что-то такое себе надумал или может, я, всё же, что-то рассказывал.
- Не запугивай.
Герард торопился, я попросил передать привет брату.
- Если вспомнит, - пообещал Сундаралов и побежал по своим актёрским делам.
После встречи с Сундараловым я пожаловался на брата Корнеевой. Елена Петровна Андрея не видела, но от нашей матушки была о нём наслышана и стала давать мне советы по поводу трудоустройства Королевича.
- В школу пускай идёт, драматический кружок там ведёт.
- Я ему передам, при встрече, - без энтузиазма ответил я.
- В школе-то... Там ведь можно теперь открыть платный кружок. У самой школы денег нет. А вот так.
- Всё ясно. У Андрея сейчас психологические проблемы, примерно такие же, как у Виталия Долгова. Не сможет он сейчас заняться своим делом, у него не хватит энергии.
- Его дело, это актёрское дело. Ну, пускай хоть на сцену выходит и говорит: "Кушать подано". Всё, при деле будет.
- Не будет он говорить: "Кушать подано", - засмеялся я.
- Ну, есть же проходные роли какие-то?
- Сам разберётся.
- Нет. А ты не слушай его, не выслушивай.
- Я не выслушиваю. Уже сколько времени от него ни слуху, ни духу.
- Потому что... Возьми к примеру Виталика. Он в меня, как в помойку свои негативные эмоции выкидывает. И от этого во мне растёт напряжение, появилась бессонница. Всё потому, что он мою психику перегружает. Сашенька, как говорится "рвёт и мечет". Убеждает меня: "Мама, это тебе не надо". Говорю ей: "Ну, а кто ему поможет?". И знаешь, у больных людей всё с обмана начинается. Он себя обманывает и в отношениях с другими людьми теми же фальшивыми приёмами пользуется, подменяя понятия. Средства принимая за цели, а цели за средства. Я слушала передачу. Что в ней говорилось? Люди тянутся к более удачливым, потому что они заражаются их примером, надеются сами на удачу, имея в этом общении психологическую поддержку. А когда тебя окружают люди неудачливые, с тяжёлыми проблемами, вечно ноющие, то это нагружает психику человека и он, конечно, старается подальше держаться от таких людей. Знаешь, я Виталику не только и не столько психологическую помощь оказываю, сколько юридическую, правовую. Но эта история слишком затянулась. Кстати, чем армия хороша? Туда приходят не столько физически недоразвитые люди, сколько искалеченные психически. А физические упражнения их спасают. А что касательно Виталика, главное, человек не спился. Единственно, стал много курить. Надо бросать ему эту заразу. А своему брату Андрею скажи: "Пока ты сам за себя не возьмёшься, тебе никто не поможет".
- Андрей всё это знает. Но я же не могу за него его жизнь прожить.
Когда я сказал маме, что наш Андрей нашёлся, то матушка искренно поинтересовалась: