К театроведу Игорю Бертольдову в два часа ночи заявился сокурсник по ГИТИСу, Денис Лампадкин, сын известного в советское время драматурга, Кирилла Корнеевича Крикливого.
- С женой разругался, можно у тебя поживу? - после третьего стакана чая поинтересовался гость.
- У меня тесновато. Да и соседи, как выпьют, сходят с ума, - попробовал в завуалированной форме отказать Бертольдов.
- Можешь мне постелить на полу. Всё лучше, чем у жены, - настаивал Лампадкин.
- А чего не поехал к отцу? У Кирилла Корнеевича огромная двухкомнатная квартира в фешенебельном доме в центре Москвы. К тому же ты там прописан.
- У Крикливого, по его же выражению, там "пять запендю".
- Что за пять запендю?
- Начнём с туалета. Там проходят две трубы с холодной и горячей водой. Стояк с холодной водой не герметичен, с него вода подкапывает. Он взял кастрюльку, алюминиевую, маленькую и на верёвочках её подвесил. И сделал так, чтобы вода точно в эту кастрюльку капала. Чтобы спокойно в магазин ходить, не опасаясь оставлять квартиру. Кастрюлька не очень быстро наполняется, но надолго, например, к матери съездить в Пушкино, он не рискует. Зато у него есть отговорка, почему он не может навестить престарелую родительницу. "Нахожусь на передовой. Всех вас прикрываю", - говорит он и, возможно, вполне серьёзно так думает. Итак. Первое запендю - текущий стояк. Из туалета не выходим. Второе запендю - унитаз. В своё время я привёл к Кириллу Корнеевичу мастера, Вадима Павловича. Он поменял отцу унитаз. Был белый, стал голубой. Но там надо было его как-то укрепить. Или дощечкой как-то прижать, привинтить или раствором зацементировать, чтобы не двигался. Люди плитку дополнительно кладут. Специалисты знают, как делать. Тут ничего не было. Вадим Павлович сказал отцу: "потом сделаешь, пока так". Как говорится, нет ничего постояннее временных сооружений. И унитаз этот голубой хоть и функционировал в отличие от прежнего, но шатался. Был шатким-валким. К тому же у него скоро сломался механизм в сливном бачке и приходилось наливать воду в таз и им сливать нечистоты. Но это не главная беда, а главная в том, что унитаз стал качаться. На него не сядешь, потому, что можно было упасть. Что-то там произошло. Может, часть основания отломилась, и он стал неустойчив. Не могу точно сказать, не знаю. И что сделал отец? Починить же невозможно.
- Почему?
- Ты что. Надо снова какого-то мастера вызывать. Это целое дело. В деревне люди как-то же живут без унитаза. Ведро в сени ставят. Ночью на ведро "сходили", утром вынесли. И что сделал Крикливый. Купил два пластиковых ведра. Одно себе, другое мне из соображений гигиены. Налил туда чуть-чуть холодной воды. Писай, потом выливай в унитаз. Далее идём в ванну. Ну, то, что там плитка везде отлетела - это ладно. Повесил верёвку под потолок, а на неё плёнку в виде защиты от воды. Это не самое страшное. Третье запендю. Проблемы с водой. Помыться совершенно невозможно. Такое понятие, как душ, в квартире отца не существует. Лейка давно оторвана от шланга. Хотя и сама лейка и вместе со шлангом легко меняются, но это не для него. То есть, лейки нет. Поливаешь на себя воду, словно из игрушечной детской леечки. Это у отца называлось "принять душ". Более того, он постоянно отключал воду, на всякий случай. "Чтобы напором не прорвало трубу и не испортить систему водоснабжения". Случалось, я вечером приходил с учёбы и стоял ещё час у окна на этаже, рядом с мусоропроводом, ждал, пока он меня пустит в квартиру. Потому что он "работает". Мешки и коробки с написанным ставит у двери, в мою комнату, на мою кровать. То есть мне в квартиру не зайти. Разнесёт мешки и коробки, сделает проход, тогда только пускает. Четвёртое запендю - свет. Пришёл я как-то домой, - тьма египетская. Спрашиваю: "Что случилось?", - "Знаешь, я почувствовал какой-то запах в квартире. Кажется, наша проводка стала гореть". В результате он вывернул в квартире все лампочки, а выключатели заклеил скотчем, чтобы случайно не включить. Без света вечером тоже не посидишь, включали настольную лампу. Естественно, сидели в полутьме. Яркий свет только в дневное время можно было увидеть. Пятое запендю - газовая плита на кухне. Конфорки на ней уже старые. Когда надо было их менять, он не поменял. Из всех работает только одна, самая маленькая. И то в полсилы. Честно говоря, я не представляю, как он всем этим пользуется. В основном питается гречневой и овсяной кашами, консервами и капустой. Холодильник на кухне стоит, но он не работает. Используется, как шкаф. И весь в наклеенных бумажках-памятках. "Закрывая, придерживать дверцу". К кому эти памятки обращены? Всё пространство двух комнат и кухни заставлено старой мебелью-рухлядью и мешками с одеждой от покойной родни и его записями. Дело в том, что он до сих пор много пишет. Слушает радиоприёмник днём и ночью и все свои мысли об услышанном заносит на бумагу. Листы складывает в "картофельные" мешки и тут же забывает, где что лежит.
Ты думаешь, почему я женился на первом курсе? Только для того, чтобы вырваться из этого ада в малогабаритную, но чистую и уютную квартиру жены. Причём, я тогда уже объяснял Кириллу Корнеевичу, что мы достойны того, чтобы не мучиться, от нищеты и всех этих запендю, а жить в комфорте и достатке. Отец надо мной только подсмеивался и вспоминал, как его сначала ограбили коммунисты Горбачёв с Павловым, а потом демократы Ельцин с Черномырдиным. Когда я ему говорил, что каменный дом, о котором он мечтает, совсем не мираж, а реальность, которую надо только захотеть. Он смеялся в голос. Я ему напоминал, что у нас есть в Подмосковье участок в СНТ, заросший бурьяном. Там можно построить каменный дом со всеми коммуникациями. С водой, электричеством и газом. При этом останутся ещё огромные деньги и на однокомнатную квартиру в Москве и на хорошее житьё-бытьё. Как только я его не убеждал. Говорил: "Хорошо. Не хочешь дом, можно разменять наше жильё на две приличные квартиры в Москве. И опять же, ещё останется куча денег". Ведь платит за две комнаты, а живёт в невыносимых условиях, хуже бомжа. Спит на кухне, сидя на сломанном стуле, облокотясь спиной на неработающий холодильник. Или прямо на холодном полу, умножая хронические болезни.
- Может, ты с ним не убедительно говорил? - предположил Бертольдов.
- Убедительно. Он заслушивался меня. Вспоминал молодость, первую любовь. Красавицу Таисию Погонову, молодую жену старого генерала. Размечтался: "Вставлю зубы, обновлю гардеробчик и пойду с красавицей в ресторан. А что? Ведь я ещё ничего, только надо будет седую бороду сбрить, а волосы на голове покрасить". Я обрадовался, что сдвинулась гора с места. Вторю ему: "Конечно! Чего ты себя заживо похоронил. Ведь молодой ещё, тебе ещё наслаждаться жизнью лет десять, а то и двадцать". Увлёкся. Глаза закатил, бормочет: "Да, да". И вдруг в лице переменился, и зло так шепчет: "Ан, нет. Я им дам деньги, блудницам этим. А они потом мне изменять с молодыми кобелями станут. Я сам молодым был, знаю, что говорю. Не смогу пережить второй раз измену! Убью! Не позволю такому случиться!". Я задрожал всем телом, ведь вот, совсем чуть-чуть оставалось дожать, вернуть старика к здравому смыслу. Не теряя надежды, жалобно стал умолять: "В твоём возрасте можно хорошо жить и без Таисий Погоновых. Спокойно, размеренно", - "Точно. Заведу кота, а то и двух. Если буду жить в своём доме, то можно и голубятню устроить на чердаке. Вон, граф Григорий Орлов, на старости лет, когда уже шея его голову не держала, через таз с водой наблюдал за голубями, парящими в небе. В детстве на своей голубятне я сорок минут стоял и смотрел на голубей парящих в небе. И шея не затекала, не болела. С котами и голубями все болезни от меня уйдут". И всё-таки деньги у него неразрывно связаны со слабым полом. От котов и голубей, в рассуждениях вернулся к женщинам. Поведал, размечтавшись, что небезответно влюблён в кассиршу из магазина "Перекрёсток", точную копию Таисии Погоновой. И вдруг снова заорал: "Как попробует вкус больших денег, тоже будет мне изменять! Я их породу знаю!". И на этом замкнулся, разговор о размене квартиры закончился. Я в слёзы. В отчаянии ему говорю: "Давай, тогда хоть мусор в квартире уберём", - "Какой мусор? Где мусор? Это всё нужные вещи! Что же это такое делается? Коммунисты меня ограбили, демократы ограбили. Теперь сын родной пытается с меня последнюю рубашку снять". Его не переубедить. Сидит в своей "помойке", днём и ночью слушает радио. Вся квартира от пола до потолка завалена коробками и мешками. Из дома выходит только в магазин за продуктами, да в Сбербанк, платить за квартиру. Иногда доходит до "Библио-Глобуса", на Мясницкой. Если деньги от пенсии, после покупки продуктов, остаются, он их не копит, уверен, что украдут. Покупает на них какие-нибудь ненужные лекарства, о которых мошенники ему рассказывают по радио. Вот вся его жизнь. Живёт, как отшельник, но только пользы от этого никому. И признаюсь, меня уже не раз посещали мысли о том, что было бы неплохо, если бы отец вдруг взял, да и скоропостижно скончался.
- Ну, это уж ты хватил. У него, что, и мечты никакой нет?
- Мечты у него есть, они сравнимы с мечтами фараона. Но при этом совершенная неспособность пошевелить для этого хотя бы пальцем. Я по злобе, когда он был в "Библио-Глобусе", вынес из квартиры на помойку шесть или семь его мешков, лежавших в коридоре, и мешавших ходить. Так он этого даже не заметил.
- Надо было и все остальные вынести.
- Надо было. Чего теперь говорить. Стережёт квартиру, чтобы не затопить соседей. Всего боится, делать ничего не хочет. И я, признаюсь, прилип навязчивыми мыслями к разделу его квартиры. Ни о чём другом уже и думать не могу. С женой на этой почве поругался. Я от неё скрываю, что у отца настолько плохо с головой. Думает, я сам не желаю квартиру разменивать. Не могу же я ей сообщить всё то, что изложил тебе.
- Почему? - удивился Игорь, - Не любишь? Не веришь в силу её любви?
- Именно потому, что люблю и боюсь потерять. Ведь это ж позор какой, отец, сошедший с ума.
- Да брось ты сцены закатывать. Мы ведь театроведы, а не актёры. Я тебе не верю, здесь что-то другое.
- Боюсь, подумает, что женился на ней из корысти. Только для того, чтобы из сумасшедшего дома убежать. А это только отчасти правда.
- Так и скажи.
- Шутишь?
- Правда всегда лучше недомолвок.
- Ох, не знаешь ты женщин.
- Это слова твоего отца. Ты мне ответь - любишь жену?