История эта произошла в 1991 году, в то переломное время, когда коммунистическая партия теряла могущество и из-под ног её бессменных руководителей уходила земля. В эти, самые грозные для партии, дни пришёл в органы внутренних дел молодой человек, который сразу же изъявил желание вступить в КПСС. Не смотря на рекомендации старших товарищей, коммунистов (бюрократия была и будет всегда), первичная партийная организация запросила на молодого человека характеристику с прежнего места работы. Прежним же местом работы оказался мужской монастырь. Именно в нём жил и трудился в должности послушника Сурков Вениамин Владимирович. Раз без характеристики не обойтись - делать нечего, пошёл молодой милиционер в монастырь и таковую спросил.
На следующий день она была в руках у замполита.
"Раб Божий Вениамин Сурков, сын Суркова Владимира, - читал вслух майор Остапчук, - потеряв страх Божий, усомнился в святых догматах Веры Православной. Отчаявшись в Божием милосердии, забыл о служении и молитвах и перестал посещать церковные богослужения. Позабыв о главном, о приготовлении к вечности и ответу пред Богом, предавался суете, лени, беспечности и удовольствиям. Позабыв о том, что на первом месте должен быть Бог, занимался собиранием денег, приобретением имущества, стремился обращать на себя внимание, играть первую роль. Ведя обыкновенные житейские разговоры, Раб Божий Вениамин Сурков, сын Суркова Владимира, без благоговения и с легкомысленностью, употреблял имя Божие, и что ещё хуже, обращал святыню в шутку. В припадке ожесточения, злобы и отчаяния позволял себе дерзко роптать на Бога и хулить требования Матери - Церкви. Вместо праздничных богослужений проводил время на каком-либо увеселении, где нет речи о Боге, где нет молитвы, коей надлежит встречать праздничный день. Нарушал святые посты, упивался спиртными напитками, отвлекал людей от посещения церкви. Сожительствовал с лицом другого пола, находясь с ним в плотских отношениях без церковного брака. Осквернялся, допуская себе предаваться нечистым и развратным мыслям и вожделениям, рассуждая об оных вслух. Присваивал чужую собственность прямым и косвенным образом (обманом, хитростями, комбинациями). Клеветал на ближних, осуждал других, злословил, поносил их как за действительные пороки, так и за кажущиеся. Любил слушать о ком-либо дурную молву, а потом охотно разносил её, увлекаясь сплетнями, пересудами, празднословием..."
Оторвавшись от чтения характеристики, замполит ободряюще подмигнул, упавшему духом, Суркову и сказал:
- Считай, что ты уже одной ногой в нашей, ленинской, партии. Ну-ка, глянем, чего там ещё про тебя попы понасочиняли.
Остапчук продолжил чтение.
"Раб Божий Вениамин Сурков, сын Суркова Владимира, прибегал ко лжи, неправде. Завидовал другим, забыв о том, что это чувство может довести его до какого - либо тяжкого преступления, подобно тому, как злобная зависть книжников и фарисеев возвела на крест Самого Сына Божия, пришедшего на землю спасти людей. Завидовал, забыв о том, что это чувство всегда приводит к злобе и ненависти и способно довести до самых безумных поступков, вплоть до убийства. Самая же опасная черта Раба Божьего Вениамина Суркова, сына Суркова Владимира - это гордость. Гордость в том или ином виде присуща всем нам, она стоит над всеми грехами и является начальницей и родительницей всех греховных страстей. Гордость, тщеславие, более всего и мешают нам видеть свои грехи, сознавать их и исповедовать. Современные молодые люди, к коим в полной мере относится Раб Божий Вениамин Сурков, сын Суркова Владимира, не хотят каяться в грехах своих именно потому, что они гордо и надменно считают себя всегда и во всём правыми или, по крайней мере, желают, чтобы другие их считали таковыми.
Молись, Раб Божий Вениамин, Господу Богу, чтобы открыл Он грехи твоей души и чистосердечно их исповедуй. Молись и спасёшься с помощью Божией".
Дочитав характеристику до конца, майор Остапчук призадумался, загрустил и попросил Суркова, чтобы тот ему принёс церковную литературу, рассказал подробнее о том, как исповедоваться, причащаться, и как следует вести себя на богослужении. Наконец обозвав Суркова "дураком", приглушив голос, посоветовал ему хорошенько подумать, перед тем как менять православный крест и свою совесть на кусок картона. Он говорил о том, что Сурков ещё молод и впереди у него целая жизнь, что платье беречь нужно с нову, а честь с молоду. Говорил о том, что в сложившейся ситуации, когда свобода совести уже не за горами, нет смысла лезть в ряды КПСС, что раньше просто выбора не было, и он сделал это ради карьерного роста, а так же из страха за собственную шкуру (всё же стая, что случись, не выдаст).
Заметив, что Сурков его не слушает, что он где-то далеко в мыслях своих, побагровев от злости, Остапчук сказал:
- С такой характеристикой, милый мой, ни о каком вступлении в партию не может быть и речи. Тебе со всеми твоими преступлениями ни в органах работать, а на нарах сидеть. Пиши прямо сейчас заявление по собственному, на имя начальника отделения милиции, и чтобы духу твоего тут больше не было.
Приправив выход Суркова из кабинета крепкими выражениями и облегчённо вздохнув, Остапчук неожиданно для себя выкрикнул: "Не хотят каяться в грехах своих, Господи!".