|
|
||
Неспешно гуляя по Тверскому бульвару, мужчина и женщина беседовали.
- Влюбляются в носителей сверхзадач, сверхидей, - говорила женщина. - В тех, кто способен нести в себе нечто божественное или дьявольское. А как можно влюбиться в такое ничтожество, как вы, Фролкин? Сами-то, как думаете?
- Еще как можно, Катерина Витальевна, - ничуть не смущаясь колкими словами собеседницы, отвечал мужчина. - Женщинам свойственно влюбляться. И когда она созревает для любви, то ей все равно, кого любить, в кого влюбляться. Она может влюбиться в дверную ручку, в ножку от табурета. Прошу прощения, даже в унитаз.
- Согласна. Но продолжаю все-таки настаивать на своем. Что в такое ничтожество, как вы, женщина не сможет влюбиться даже тогда, когда будет находиться в том самом состоянии, о котором вы говорите. В обостренном, или я бы даже уточнила, в болезненно обостренном желании кого-то или чего-то полюбить.
- Неужели я так безнадёжен и плох?
- Нет. Плохих, как я уже сказала, тоже любят. И, в них так же легко влюбляются, как и в хороших. Вы - никакой! Ни плохой, ни хороший. Вас нет. Фролкин, где Вы? Я вас не вижу. Ау!
- Да, схвати ты её, помни в своих объятиях, - подсказал Фролкину пожилой прохожий, шагающий при помощи трости. - Она же играет, готова на всё.
Фролкин проигнорировал подсказку, лепетал, что - то пустое, видимо из прочитанного и заранее заготовленного.
- А, ведь и в самом деле пустышка, - сказал прохожий, и в сердцах огрел Фролкина тростью по спине.
2000 г.