Электрик ДЭЗа No 2 Городнов Олег Потапович, взяв заявку у диспетчера, направился по адресу.
После продолжительного звонка в дверь ему открыла женщина средних лет с приятной внешностью.
- Свет в комнате не горит, - пожаловалась хозяйка, после того как Городнов объяснил, кто он такой. - Телевизор, розетки работают. И лампы в люстре, я проверяла, хорошие, не перегоревшие. А выключателем щёлкаешь, результата нет. И ведь только неделю назад вызывала электрика.
- Результата нет, - повторил за хозяйкой Олег Потапович. - Ну, что ж, посмотрим. Всякое бывает. От долгой работы материалы "устают", изнашиваются.
Достав из рабочей сумки "контрольку", Городнов взобрался на круглый стол, предусмотрительно застеленный газетами и посмотрел на соединение проводов, спрятанное под декоративным колпаком люстры.
- Казалось бы, нет ничего проще, чем соединить два провода, - начал было фразу Олег Потапович. Ему хотелось сказать: "но у этого алкаша Михалыча даже на это сил не хватило". Но он сдержался от бранных слов в сторону коллеги.
Скрутив провода, Городнов закрепил скрутку пайкой и изолировал оголённые концы.
- Включите свет, - попросил он хозяйку, стоявшую в дверях и наблюдавшую за тем, как он работает.
Женщина щёлкнула клавишами выключателя, и все пять ламп в плафонах люстры дружно зажглись.
- Ну, вот и всё, - устало произнёс Городнов. - Будете теперь ходить во свете, а не во тьме.
Олег Потапович по-молодецки бойко спрыгнул со стола и только в этот момент по-настоящему обратил внимание на женщину. Огни люстры осветили не только интерьер комнаты, но и настоящую красавицу, стоявшую перед ним. Правильные черты лица, густые светлые волосы, серо-голубые глаза. Не ускользнула от него и тоска по мужчине в этих её прекрасных, раскосых глазах. Та женская, знакомая ему тоска, которую ни с чем не спутать.
По квартире ходила кошка, тёрлась о ногу электрика и кричала, беззастенчиво требуя себе кота.
- Бедное животное, - горько усмехнувшись, прокомментировала хозяйка, - всем нам хочется мужчину.
- Как, и вам тоже?
- А что, я какая-то особенная?
- Особенная. Глянешь на вас и сразу ясно - женщина, сделавшая себя сама. Ставшая независимой благодаря силе своего духа. Умная, любознательная. Одним словом, такому, как я, не по зубам.
- Это только на вид я недоступная, - мягко сказала хозяйка, протягивая сто рублей.
- Спрячьте, это лишнее, - весело произнёс Городнов, отказавшись от денег.
Очнувшись от мгновенного сна наяву, от сладкого гипнотического оцепенения, он неожиданно для себя спросил:
- Можно вечером к вам в гости зайти?
- Заходите, - как-то совсем буднично пригласила она.
Выйдя на лестницу, Олег Потапович оглянулся и, опомнившись, поинтересовался:
- Простите мою рассеянность, а звать-то вас как?
- Люба. Любовь Алесова.
- А меня Олегом. Так значит, где-то часиков в восемь?
- Буду вас ждать, - сказала повеселевшая, расцветшая на глазах женщина. Что не ускользнуло от внимательного взгляда Городнова и сладко кольнуло в самое сердце. Предчувствие сулило не только наслаждения. Оно сулило всё.
"Вдова военного, не разведёнка. Такие от мужа не уходят и мужья таких не бросают", - убеждённо решил сбегавший по ступеням Олег Потапович, испытывая при этом давно забытую радость бытия.
В мастерской заметили изменения, случившиеся с Городновым и подняли его на смех. Вместо того, чтобы отпустить товарища раньше, заставили бежать за бутылкой.
Пили, вспоминали курьёзные истории из жизни. Михалыч рассказывал, как он, прячась от ревнивого мужа, спустился с балкона на этаж ниже и сидел там зимой в неглиже два часа, "чуть всё хозяйство себе не отморозил". Молодёжь, практиканты, задавали вопросы, интересовались у поживших, умудрённых житейским опытом товарищей, как им добиться женского внимания и скорее потерять девственность. Вся эта канитель длилась до позднего вечера и к восьми часам Олег к Любе не поспевал. Он рассуждал так: "Не дети, приду к десяти. Скажет поздно, уйду".
Алесова его не прогнала. Сели за накрытый стол, стали есть, разговаривать.
Выпив две рюмки подряд, Городнов освоился и стал рассказывать о том, что было у него на душе.
- У брата восемнадцатого декабря день рождения, а я об этом забыл. Звонил ему, извинялся, говорил, что второго января увидимся, и я его расцелую.
- У вас с ним такие близкие отношения?
- Да нет, фигура речи. И я действительно целовал его второго января, но только он не за праздничным столом сидел, а лежал в деревянном гробу.
- Ой! Что это вы такое говорите!
- Да-да. Простите, что печальные истории рассказываю, но мне почему-то именно с вами хочется этим поделиться. Да. В нашей жизни всё рядом. Днём брата хоронил, а вечером я уже танцевал с детьми у наряженной ёлки на празднике. Звучала музыка, пели песни. Маленькая дочка спросила: "Пап, что ты сидишь, согнувшись и держишься руками за голову?". А я этого и не замечал за собой. Сделал усилие, чтобы улыбнуться. Нельзя же портить детям праздник угрюмым видом. Дочке о смерти её дяди я ничего не сказал. Она смеялась счастливым, звонким смехом, с соседскими детьми вокруг меня бегала, а я то и дело проваливался в какую-то пустоту. Не было ни мыслей, ни образов, какое-то забытьё. Вы меня простите, Люба. Встреча с вами исключение, а в остальном, этот год для меня неудачный. Зимой я с переломом ноги в больницу попал. Спасибо соседям, в моё отсутствие за стареньким отцом ухаживали. Затем отец в больницу угодил. Вроде подлечили, выписали а через три дня папка скончался. Не успел я от смерти отца оправиться, как случилась беда со старшим братом Володей. Совсем молодой. Судьба моя замечательна и карьера не хуже. В своё время работал я главным энергетиком, жил на Гоголевском бульваре. А из-за тяжёлой и продолжительной болезни отца всё потерял. А уж в последний его год, что вспоминать, кем только не работал. И продавцом, и охранником, и вахтёром, и сторожем ночным. Теперь, как видите - электрик в жилконторе. А я же весь Энергетический институт с Ленинской стипендией прошёл и с красным дипломом его окончил. А брат Володя выбрал зыбкую профессию, театрального режиссёра. А ведь окончил МИИТ, на железной дороге работал. Отдельную квартиру ему обещали дать. Нет, всё бросил ради подмостков. Я из-за этого его решения театр возненавидел. Что вы так вздрогнули? Не из актрис ли будете?
- Нет, не из актрис. Слово "ненавижу" напугало. Устала я от ненависти.
- Понимаете, Володя знал, что умрёт. Когда лежал в больнице, то звонил, предупреждал, что кровь для переливания ему на праздники понадобится. И всех театральных друзей, у него их было много, предупреждал об этом и просил сдать для него кровь. Сдали кровь только две актрисы, не забыв при этом себя сфотографировать на пункте сдачи. Я почему их ругаю? Да потому, что сам больше всех виноват. Пусть я последний мерзавец - даже кровь родному брату в критический момент не приехал, не сдал. Но что же его друзья-актёры? Видели бы вы, как в церкви, на отпевании, они перед гробом на колени вставали. И священник на колени вставал. Священник, он тоже бывший актёр. Молодой совсем, а стал поучать так, словно долгую жизнь прожил. Смешно это всё. На поминках перепились. Кто-то в стену, как в боксёрскую грушу, кулаками долбить принялся. Видимо, не одного меня совесть мучила.
- А что с братом случилось?
- Рак крови диагностировали. Сейчас самая распространённая болезнь. Просто поветрие какое-то. Теперь, если что-то доктору не ясно с больным, - так сразу лейкоз. И давай травить человека химией. В моём детстве всем поголовно гланды рвали и хронический тонзиллит в историю болезни записывали. Настоящие садисты в детской поликлинике работали, другого слова не подберу. Да и сейчас, как видно, ничуть не лучше. Как брат и предупреждал, врачей на Новогодние праздники в больнице не оказалось, оставили одну медицинскую сестру на шесть палат. Володя стал задыхаться, позвонил другу-актёру, тот со знакомым врачом приехал, привезли ему кислородную подушку. Ему бы следовало переливание крови сделать или подключить к аппарату, поддерживающему кислород в крови. А врачи сидят по домам, пьют водку, гуляют. Ругают правительство за то, что им маленькую зарплату платят. А по совести, за что таким платить? Вот тридцать первого декабря мой братишка и умер. Остался сын восьми лет сиротой и молодая вдова. И знаете, настолько Володька был живой, жизнерадостный, что до сих пор не верится, что его больше нет. Он так был уверен в положительном результате лечения. Смело отправился на химиотерапию. По совету друзей-актёров мотался в Рязанскую область к "матушке", чтобы она молилась за него. Будучи смертельно больным, ослабленным воздействием химиотерапии, шесть часов трясся в дороге. За каким таким чудом везли его, больного, за тридевять земель? И всё говорили: "Тебе навстречу идёт помощь! Мы одну везли к этой монашке, так пятнадцать лет не могли довезти. А ты с первой поездки". И привезли его в два часа ночи к девяностолетней бедной женщине. Я не сомневаюсь, что эта монашка святая, удивительная, уникальная, но зачем так мучить и её и себя? Со слов покойного брата, эта монашка двенадцать лет пролежала в коме и всё это время, разумеется, общалась с ангелами. Ни на секунду в этом не сомневаюсь. Но что из того? Получается, сам буду губить себя и окружающих, - а святые пусть за меня Богу молятся, на то они и святые. Допускаю, что эта монашка девяностолетняя видела Богородицу. Что с того? Наша покойная бабушка Прасковья Андреевна тоже Богородицу видела. Но это о чём говорит? Только о том, что женщины наши молодцы. Не только святая, сам Бог не поможет человеку, который, не желая менять себя, хочет чудесного исцеления и других даров. Не бывает такого. Вот и брат скончался, находясь в полной уверенности, что достаточно того, чтобы за него кто-то другой молился. Побеседовал он с монашкой пять минут, лицезрел святого человека. Попросил благословить и молиться за него.
- Легче стало?
- С чего бы это? Я же вам говорил, что без желания самого человека меняться в лучшую сторону ни святая, ни сам Бог ему не помогут. Разумеется, после такой шестичасовой поездки Володьку скрутило. Судороги в ногах сначала мучили только ночью, а затем стали мучить и днём. Всё тело у него немело, делалось ватным.
- Из-за чего он раком заболел, как думаете?
- Есть у меня на этот счёт своё мнение. Видите ли, появился при их театре делец с деньгами. Мал клоп, да вонюч. Фамилия Беляшев. Заказал он Володьке постановку, попросил, чтобы актёры в ней играли нагишом. Действие пьесы, видишь ли, происходит в бане, так что всё вроде как оправдано.
- Страсть какая! Кто же согласится играть в чём мать родила?
- Актёры люди подневольные, нашлись смельчаки. К тому же клоп вонючий им за это хорошо заплатил. Именно он заставил Володьку поставить эту пьесу. Там, в этом спектакле, кроме обнажённых актёров ещё и матерщина была несусветная. В общем, целый букет. Критики современные, понятно, хвалили постановку. А я ему уже тогда сказал, что ничем хорошим это не кончится. Думаю, именно за эту гадость хворь к нему и прицепилась, вошла в него. А этот клоп вонючий Беляшев, кровь для Володьки не сдал и на похоронах не присутствовал. А до этого кричал на всех углах, на всех фуршетах: "Володя - мой лучший друг! Я жизнь свою за него готов отдать!". Как мне жить теперь с чувством вины, даже не знаю.
- А что вы знаете?
- Знаю, что о такой, как вы, прекрасной женщине я мечтал всю свою жизнь. Но, видите, любовь ко мне всегда приходит не вовремя.
- А почему вы убеждены, что брат именно из-за этой постановки пострадал?
- Я ни в чём не убеждён. Я так думаю. Хотя чего я занимаюсь словоблудием. Да, я в этом убеждён. Это было очевидно. Уже заболев, он всё вспоминал с каким-то восторгом, исключавшим возврат на путь правды и выздоровления: "Да, Олежка, успел я поставить Беляшевскую "Чернуху", вот время было! Пригласил на спектакль модную критикессу Натэллу Эсминец, зная строгий и взыскательный её вкус. И после спектакля она мне сказала: "Володя, посмотрев на всё это безобразие, я сначала подумала, что вы сошли с ума. Но потом я ״въехала״ и всё оставшееся время смеялась. Вы молодец!"". Я тогда не выдержал и высказал ему: "Ты что, с ума сошёл? Тебе здесь никто, кроме меня, правды не скажет. Ты пойми, всё это очень серьёзно! Я по-настоящему боюсь за тебя!", - "Олежка, не бойся! Я сейчас другой, да и страна другая!". Подумал и добавил: "И потом, на всякий такой проект я обычно делаю симметричный ответ". Так тогда в ссоре мы с ним и расстались. Дружок его, как бы оправдывая брата в моих глазах, говорил мне: "Но ему же нужны деньги на квартиру, для семьи". "Всё это ничем хорошим не закончится", - тогда уже пророчески заявил я. Так оно и получилось. Я присутствовал только в Храме на отпевании, на кладбище не поехал, на поминки не пошёл. Позвонил друг брата и рассказал, как хоронили Володьку под дождём. Все на кладбище продрогли, а стол огромный заказали в ресторане, но почти никто не пришёл. А на отпевании в Храме было много народа. Я ругаю себя, простить себе не могу неосторожные слова, мною сказанные брату, виню в смерти брата клопа вонючего, толкнувшего Володьку на скользкий путь. И думаю, на что он жизнь свою драгоценную потратил? Если бы снимал кино, то хоть что-то осталось. А спектакли - это дым! Ушёл - и всё им сделанное рассеялось, испарилось. Обидно. Много сейчас думаю. И о себе, и о брате. Мысли спать не дают. Пятые сутки к ряду не сплю. Благодаря вашему вниманию и терпению немного отвлёкся, расслабился. А то уже думал, с ума сойду. Водку пил, - бесполезно, течёт как вода, результата нет. Что толку пить, когда не берёт. Всё, как в калейдоскопе. Кровь для брата из чувства обиды не сдал, понадеялся, что другие сдадут. Думал, будет целая очередь, толкотня. Я же видел, сколько вокруг него вертелось "лучших друзей" всякого театрального сброда. Кто же знал, что на поверку только две вертихвостки осмелились. Даже его лучший друг кровь не сдал. Брат ждал спинного мозга подходящего - не дождался. Всего неделю назад брата похоронил, до этого пять лет не пил. И вот пришёл подключить люстру к совершенно не знакомой женщине, а ощущение такое, что жил с вами всегда. Стараетесь, угощаете. А почему вы одна? У вас был муж?
- Был, - грустно улыбнувшись, ответила Алесова, - Любил меня. Но ещё больше любил своё отечество. Служил в Комитете Государственной Безопасности. Был из тех, кто готов за страну и русских людей свою кровь всю отдать по капельке. Вадим Бакатин по приказу Бориса Ельцина раз семь или восемь чистил Центральный аппарат, по каким-то только им понятным причинам. Вот и мужа моего "вычистили". Его коллеги в охране работали, спивались потихоньку. Кто-то стал тёмными делами ворочать, деньги зарабатывать. А муж умер. Без лейкозов, без инсультов, без инфарктов. Взял и умер.
- Всё же от чего?
- От того, что его лишили смысла жизни. Оказывается, для цельной личности главное - смысл жизни. Он был совершенно здоров, весел, счастлив в браке, удачлив. Карьера хорошо шла. Служил не за страх, а за совесть. Всё это отняли и - умер. Я и сама не предполагала, что так может быть.
- Мне бы такую, как вы, в двадцать лет. Когда из армии домой вернулся. Я бы от вашей красоты, от одного голоса в обморок упал.
Городнов поцеловал Любину руку и вдруг тихо запел:
"Кем для тебя в жизни стану я?
Странная женщина, странная!".
Люба, глядя ему в глаза, грустно улыбнулась.
Олег сделался серьёзным, встал из-за стола, подошёл к иконе находящейся в углу комнаты и, упав перед ней на колени, зашептал:
- Володька, брат, прости за то, что я мог для тебя сделать и не сделал. Ругаю тебя, тех, кто как мог, старался помочь тебе, а сам хуже последнего негодяя. Прости и отпусти мне мои грехи. Пусть земля тебе будет пухом, а душа наследует жизнь вечную. Царство тебе небесное. Господи, помилуй.