Два года назад капризы погоды и произвол коммунальных служб меня чуть было в могилу не свели. В начале мая отключили отопление в доме и вдруг ударили морозы. Морозы небольшие, но нетопленный дом даже в малый мороз становится непригодным для жилья. Одним словом, три дня я сильно мёрз. Не успел, как следует, в себя прийти, в начале июля отключили горячую воду на десять дней. А на улице жара тропическая тридцать пять градусов. Пот лил ручьём, а ополоснуться возможности не было, - в кране вода ледяная. Открыть ночью окна, проветрить, нельзя, - у меня две кошки, живу на девятом этаже. Выпрыгнут, разобьются. Воздух в квартиру поступает через узкие оконные щёлочки с ограничителем. Поэтому, когда на улице тридцать пять, в моей квартире все сорок и влажность большая, душно. Одним словом, обострились хронические болезни, кошек я на время отдал сестре, а сам две недели пролежал в городской больнице.
Возвращаясь домой через парк, обратил внимание на плачущую женщину. Она сидела на скамейке и носовым платком вытирала слёзы, обильно катившиеся по щекам. Рядом с ней примостились загорелые работники озеленения в оранжевых жилетах. Тут же, на подстриженном газоне, лежали бензокосилки. Стояла канистра с горючим и пластиковый мешок с собранными алюминиевыми банками. Работяги выпивали, не обращая внимания на всхлипы соседки по скамейке. Я же мимо пройти не смог. Подошёл, поинтересовался, что случилось, не нужна ли помощь. Женщина заплакала ещё сильней. Озеленители, взяв бензокосилки, канистру и мешок, от греха подальше ретировались. У меня появилась возможность сесть рядом с ней и предложить воды из бутылки, которую ношу с собой. Сделав три глотка, женщина пришла в себя. Я тоже попил воды и убрал бутылочку в сумку. Какое-то время сидели молча.
Это была интересная, со вкусом одетая дама, лет сорока. Поскольку она успокоилась, мне следовало бы встать и уйти, но вместо этого я поинтересовался:
- У вас горе?
Она повернулась ко мне и заговорила так, словно мы были самые что ни на есть близкие, родные люди, у которых не может быть секретов.
- Я плохая мать, - уверяла меня женщина проникновенным голосом, - Распущенная, дрянная, недостойная жить на свете.
- С этого места подробнее, - пытаясь серьёзный разговор перевести в шутку, попросил я.
- Понимаете, меня домогается зять, не даёт шагу ступить. Дочь уходит на службу, мы с ним остаёмся дома вдвоём. Костя временно без работы. Лето жаркое, в квартире душно, и взял он моду ходить по квартире голышом. Я ему сделала замечание, сказала: "Константин, вы смущаете меня своим видом". А он, вместо того, чтобы прислушаться к моим словам и прикрыться, ответил: "Значит вам, Любовь Львовна, всё ещё хочется мужчину. Это хорошо. Это о вас говорит, как о настоящей женщине. А дочке вашей я уже неинтересен". Я знаю, что всё это не так, что Юлька любит его, но промолчала. А ещё я поймала себя на мысли, что мне приятно было слышать слова "о настоящей женщине", которой я являюсь в глазах симпатичного, приятного мне молодого человека. Дальше - больше. Стал мне Костик знаки внимания оказывать. Делать комплименты, хвалить стряпню. Я сначала думала, всё это из уважения. Принимала, как должное. А теперь, оставив условности, он прямым текстом объясняется мне в любви. Стоит на коленях, просит, чтобы я стала его. Тут ещё случилось происшествие. Поехали мы в лес, пекли в углях картошку, завёрнутую в фольгу. И каким-то непонятным образом в этих углях оказалась металлическая труба. Я хорошо видела, что она накалилась докрасна. Костя её большой палкой выкатил из костра, убрал. И словно чёрт меня дёрнул взять в руки эту трубу. Обожгла ладони. Пузырями покрылись. Неделю не могла себя обслуживать. Прошу дочь: "Юля, подмой меня". В ответ слышу: "Отстань". Не грубо, с юмором, но лучше б уж грубо. Я к тому, что целую неделю, пока руки были в бинтах, Костик меня и кормил, и поил, и, прошу прощения за подробности, попу подтирал и подмывал. Я сначала краснела, плакала, не спала по ночам, но он всё это делал деликатно, без всякого намёка на эротизм. У него есть опыт в таких делах. Сразу после школы он работал в больнице санитаром, подмывал старичков и старушек, что обслуживать себя не могли. Как говорится, "руки помнят". Костя и продукты покупал, и готовил, и посуду мыл. И такой деликатный, заботливый был. Всё это время он о чувствах своих помалкивал, чтобы меня не смущать. А теперь, как я выздоровела, взялся опять за своё. Я не знаю, что делать. Я ведь не железная. Пять лет, как вдова и ни кого к себе не подпускала. А тут... Костя - мужчина видный, с чёрными усами, с бородкой по современной моде, голос - баритональный бас. Мне нравятся мужчины с красивыми, низкими голосами. У мужа-то голос был противный, писклявый.
И вот я стала замечать, что со мной стали происходить перемены. Стала следить за внешним видом, каждый день менять наряды, покупать обновки. Что себя обманывать, я люблю Костю. Но ведь и дочь моя его любит. Что делать? Как быть? Разрываюсь на части. Пока держусь, но каждый новый день для меня несёт испытание. Чувствую, надолго меня не хватит. Я могу проявить слабость, и он добьётся своего. А как потом жить? Во-первых, от дочки не скроешь, она всё узнает. А во-вторых, я детский писатель Любовь Львовна Пистонова. Пишу добрые, честные, искренние книги. А если случится то, что не должно случиться, то какая уж тут честность и искренность. Будет сплошное двоедушие. Стану сначала обманывать себя, а потом и их, своих читателей. Они сразу это заметят.
Юля с Костей официально не зарегистрированы. Сейчас такое поветрие, почти все молодые люди так живут. Детей рожать не торопятся. И потом, я дочку предупреждала, говорила: "Тебе Костя не простит, что ты не пустила его учиться на врача". Она только смеётся, отмахивается. Говорит: "Кому сегодня нужен диплом? Только неудачникам. Высшее образование сейчас - это чистая профанация и пустая трата денег. Как-нибудь и так проживём". Частично я с ней согласна, но всё же, не получив специальных медицинских знаний, человек не может стать врачом. А Костя часто мне говорил, что спит и видит себя хирургом. Работа у Юли "купи-продай". Что-то оптом покупает, делает наценку и продаёт. Это у неё хорошо получается. Но ведь всю жизнь не будешь этим заниматься. Это же не ремесло, а спекуляция. Говоря попросту, - некрасивое дело. Неблагородное занятие. Бог с ним, с благородством, но это ещё и опасно. Не у тех купила, не тому продала. Однажды, к нам заявились с претензиями такие рожи, что у меня до сих пор от воспоминаний мороз по коже идёт.
И в кого она такая пошла? Я литератор, отец её был живописцем. Стяжателей ни у меня, ни у него в роду не было, а она - спекулянт. Говорит: "Наш век - торгаш, а я дочь своего времени". Я это всё к чему так подробно рассказываю? У дочки выработалась психология эгоистки. "Брать", "моё", "только я", "на всех плевать". Не подходят они с Костей друг другу. Он хотел людей лечить, то есть отдавать. Я тоже всю жизнь отдаю. Мы в этом смысле с ним похожи. Это я не к тому, чтобы в ваших глазах себя оправдать, обелить. Я говорю то, что есть. И мой жизненный опыт подсказывает, что рано или поздно они разойдутся. Но я не желаю, не хочу сделаться причиной их размолвки, так как люблю и её и его.
Опять же, не в деньгах дело. Я Юльке говорила, что если у неё "все средства в деле", то я готова оплатить обучение Константина. Дать свои деньги, не хватит - перезанять, найти. Но проблема оказалась глубже, чем я думала. Юля в принципе не хочет, чтобы Костя учился. То ли ревнует к возможным соперницам на курсе, но это глупо. А возможно, ей нравится сложившееся положение, где в их тандеме она считает себя первым номером, а его вторым. Но так позиционировать себя с мужчиной вдвойне недальновидно. Тем более с таким гордым и амбициозным, как Константин. Боюсь, в этом смысле я стала для дочери примером. Мой покойный муж, простите за грубость, был тряпкой и подкаблучником. Говорят, талант - это, прежде всего, характер. У меня другое мнение, я считаю, что талант всего-навсего дар божий и достаётся он разным людям. В том числе и совершенно бесхребетным.
Моему покойному супругу вовсе не следовало бы семью заводить. После бракосочетания все заботы по дому он с чистым сердцем переложил на мои хрупкие плечи. Устранился от всех обязанностей, жил в своей башне из слоновьей кости, занимаясь "чистым искусством" и больше знать ничего не желал. Хотя "чистыми" его живописные произведения я бы с большой натяжкой назвала. Проглядывалась во всех его работах тяжёлая душевная болезнь. Сейчас появилось в лексиконе слово "фэнтези", по-русски - сатанизм, сумасшествие. Вот у него в картинах это "фэнтези" было уже тогда, при советской власти. Официально он рисовал разрешённые вещи. А неофициально - всех этих чертей с рогами и хвостами, целующихся раздвоенными языками. И продавал всю эту мерзость людям с определённой ориентацией за большие деньги. Он гордился тем, что хорошо содержит семью. Называл себя рыцарем. В том смысле, что в средневековье для защиты замка, потомства и дамы сердца, рыцарю необходимы были доспехи, конь, щит и меч, а теперь всё это заменили деньги. Боюсь, дочка эти отцовские бредни восприняла всерьёз и сама решила заделаться рыцарем современной эпохи. Но ставка на деньги всегда плохо заканчивается.
Простите меня за многословие и интимные подробности. Подчас незнакомому человеку расскажешь больше, чем священнику на исповеди. Я вижу, вы добрый человек. Глаза у вас мудрые, понимающие. Посоветуйте, что делать?
- А почему Константин живёт у вас? - вопросом на вопрос ответил я, - Он что, иногородний?
- Нет. Ну, что вы. У него отдельная однокомнатная квартира на Рублёвском шоссе. Они её сдают за кругленькую сумму.
- Вы просили совета, вот вам совет. Гоните молодых туда, в эту самую квартиру. Пусть там живут, вдвоём.
- И всё? Больше ничего не посоветуете?
- И молитесь Богу, чтобы всё закончилось хорошо.
Мне показалось, что женщине не понравилось моё предложение, но она промолчала.
Через два года встретил я Любовь Львовну в торговом центре "Океания". Она выглядела помолодевшей, узнала меня, обрадовалась, отвела в сторону и рассказала, чем дело кончилось.
Как ни странно, Пистонова послушалась моего совета и спровадила молодых жить в квартиру на Рублёвском шоссе. Дочка обиделась на мать, полгода не звонила, а затем сама приехала, худая, дёрганная. И случился у них такой разговор.
- Как Костик? - поинтересовалась Любовь Львовна.
- Костя начал беспробудно пить, - ошарашила родительницу Юля, - характер у него изменился в худшую сторону. Он сделался конфликтным, нетерпимым. Придирается к каждой мелочи. Всё, что раньше ему во мне нравилось, теперь ненавистно. В разговоре использует исключительно нецензурную лексику. Сегодня я с особой ясностью поняла, что не люблю его и никогда не любила. Но что теперь поделаешь. Придётся мучиться, проживая вместе с конченным алкоголиком. Изменить уже ничего нельзя. У меня нет сил. Я не знаю, как избавиться от него, как развязать этот узел.
Пистонова как могла, утешила дочь, но вместо того, чтобы расстроиться, обрадовалась.
Любовь Львовна созвонилась с Костей, они встретились и совместными усилиями развязали узел.
Юля живёт теперь в квартире матери с партнером по бизнесу. Костя с Любовью Львовной зарегистрировали законный брак и обитают на Рублёвском шоссе. Константин поступил в медицинский институт, его супруга на шестом месяце беременности.
- И совесть моя чиста, - словно оправдываясь, резюмировала Пистонова.