|
|
||
- Мой жених, - швейцарский подданный, - хвасталась Олеся портнихе, обмерявшей ее для свадебного платья. - Красавец. Настоящий мужчина.
- Настоящий, - засмеялась портниха. - Он в армии-то служил? Должно быть, в банке работает с семнадцати лет, жизни не знает.
- Зря ты так. Он у меня служил в Ватикане. Охранял Папу Римского.
- Ох, и люблю же я термины церковные. Погоди, как там: "Наперсница греха", "Зной страстей", "Душа, окаменевшая во зле", "Узы чувственности", "Ядовитое жало порока". Да, каких только служб не бывает. Папу, говоришь, охранял?
- Да. Швейцарцы там при Папе Юлии Первом, или Втором, служить начали. Да, так и служат. Весь Ватикан, всего сто человек охраняют. Стоят с алебардами в полосатых костюмах, сшитых по эскизам самого Микеланджело. Ты, слушай и обмеряй. Дело надо делать, тесто в булку превращать, лужу в море. А, так, под венец и пойду, в чем мать родила.
- Да. Мать тебя родила, а ты, значит, верть хвостом, и в Швейцарию. Она, наверное, тебя не одобряет. Или как? Или благословила на брак с иноземцем? Они же чужие.
- Чужие мне мать с отцом. Вот ты церковные слова любишь, там сказано, что враги человеку его близкие. Ну, то есть, домашние.
- Почему враги?
- Да, потому что язык один, а слов не понимают. Слова-то одни говорим, но мысли разные вкладываем. Вот и получается, что с инородцем проще найти общий язык, чем с отцом и матерью. Давай, обмеряй.
- Дело делать, тесто в булку превращать, лужу в море? Он и это понимает?
- Это не понимает. Но, как мужчина, как человек, он хороший. Обеспеченный.
- Ох, люблю я красивые, хоть и непонятные слова: "Время течет мимо нас", "Хочешь видеть свет, раскрой глаза", "Мы падаем на лицо и кричим на голос". Я бы все одно, не пошла за инородца. Что хочешь, со мной делай.
- Ну, значит, у нас с тобой произошел плодотворный обмен мыслями. Немого с глухим.
- Тебе, смотрю, все чужие. Тяжело тебе будет, вспомнишь меня. Запоешь: "Я птица, я в клетке".
- Ты, обмеряй, давай. Дело делай.
10.01.2009 г.