"Из дальних странствий возвратясь" подошёл к компьютеру, включил, а там комментарий на моё написательство:
Атаманов Геннадий Иванович
В редакциях газет в таких случаях говорят : всё есть (то есть рука набита!) -
материала нет...
В писательстве - серьёзнее... Всё есть (рука набита!) - ИСКУССТВА нет... И тут уж
ничего не поделаешь...
...У великого Бунина есть высказывание : со временем вся литература перейдёт на
мемуары. Образец мемуаров - его "Жизнь Арсеньева". Но там виден МАСШТАБ ЛИЧНОСТИ
АВТОРА! А нет масштаба - ничего и нет...
Так я познакомился с журналистом Атамановым. Правда, как следует из его записей, бывшим журналистом. Потому, как с после "перестроечных времён" этот человек, как журналист, оказался не востребован и, на пару с другим писателем, бродил по городу и писал обо всём, что видит и свои размышления к увиденному.
Не мною сказано, что "рукописи не горят". Определённый философский смысл в этой фразе есть:
- Нельзя сжечь того, что было. Того, что, словно скрижали начертано на века. Потому, что это история. А история, как говорил Винни Пух, либо есть, либо её небыло.
Если она есть, значит, она была и можно, хоть "об стенку лбом", но от неё не отвертеться.
Этих рукописей, как артефактов, незнамо сколько знает история. От клинописи древних шумеров и, вот теперь, до записок Геннадия Ивановича "Россия идёт по этапу". И, как следует из записей, не по этапу развития, а деградации своей. Её, словно каторжанку, руки назад и в кандалах ведут "по этапу" с примкнутыми штыками те, из-под которых она не в силах вырваться. А журналист Атаманов шагает рядом и записывает всё, что с Россией происходит. И не просто записывает, но и рассуждая порой, даёт оценку происходящему. И столько в этих записях неприкаянности, столько беспомощности что-либо изменить, что сочувствуешь писателю.
В написательстве своём, автор, как бы, продолжает записи из далёкого прошлого. Те, которые известны под названием "Окаянные дни". Они, как и те, которые лежат передо мной, написаны в годы "великой ломки" Отечества. В дни, про которые никто не скажет - "как упоительны в России вечера". Потому, что в вечера эти лучше сидеть дома, не включать света и не подходить к окну. Чтобы в окно, за которым шевельнётся занавеска, никто не стрельнул.
Как же похожи эти два автора записок. Как же похожи, чёрт меня подери!
Правда записки одного давно стали классикой в историческом повествовании о России, а для записок другого, это ещё предстоит. И тут не важно, что будет с Россией - смилуются ли над ней, отпустив на все четыре стороны, или приведут на эшафот и зачитают вердикт, предписывающий её будущее. Важно то, что для потомков останется подноготная всего, что происходило с ней в очередные "окаянные дни".
Читая, а порой перечитывая дважды, не перестаю насыщаться значимостью написанного.
Да! Эти записи не сгорят. Не сгорят потому, что записано с реалий происходящего. Того, что не вычеркнешь из истории.
Не со всем из заключений автора могу согласиться, но я здесь не для того, чтобы делать обзор его рассуждений. Мне, как пережившему те времена, интересно как их воспринимал человек интеллигентный. Человек, который посвятил себя именно написательской деятельности. Который выучился этому. Избрал своим путём на "всю оставшуюся жизнь".
И не его вина в том, что он не "достиг сияющих вершин, карабкаясь по каменистым тропам" к славе, будучи журналистом. Времена наступили перестроечные, непонятные, сумбурные. В такие времена выжить бы, а не о славе задумываться. А вот выживать, мой журналист не умел, и как следует из прочитанного, не ставил перед собой такой цели.
Писать! Писать обо всём, каждый день, чтобы "не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы".
Но так хорошо рассуждать, когда ты один. А если тебя дома семья дожидается: жена, дети? Тогда как? Ничего по этому поводу автор записок не пишет. А может я ещё не добрался до тех страниц, где тот прикасается к автобиографии?
Может быть.
Но, если поинтересоваться и спросить об этом писателя сейчас, что он ответит? Знает ли он способы выживания, не отрекаясь от написательства в тяжёлых жизненных условиях?
Навряд ли. Такое не свойственно человеку интеллигентного склада. Точно так же, как это не свойствено было Ивану Андреевичу Бунину. Поэтому и оказался он, как бы невзначай , в Одессе. Откуда, не желая "поступиться принципами" перебрался во Францию, где и "почил" в кругу ближних ему по духу людей.
Мир праху твоему, Иван Андреевич. Память о тебе навеки в наших сердцах.
Но мы ещё живём, Геннадий Иванович. И не пристало нам "ждать милости от природы" или от кого бы то ни было. Наша жизнь в наших руках! И "эти руки, руки молодые" помогут всем, кто не предаётся отчаянию.
Вы, в начале жизненного пути, не уяснили для себя, что "класть яйца в одну корзину" человеку никак нельзя. Ни в советские времена, ни в перестроечные, ни сегодня - времена олигархического капитализма. У человека всегда должно быть несколько точек опоры.
Первая, это специальность.
Вторая - профессия.
Третья - делать то, что можешь без каких-либо навыков.
А вы как себя поставили?
Перефразирую поэта, позвольте высказаться, как воспринимаю вас, прочитав то, что успел:
Писать всегда!
Писать везде!
До дней последних донца.
Писать и никаких гвоздей!..
Вот и дописались до состояния неприкаянного человека.
Несколько слов о себе, чтобы было ясно, о чём хочу сказать.
По специальности я строитель. Прошёл путь "От" и "До". Но когда понял, что, ни советским управителям, ни партийным до моих знаний дела нет, то послал их к "ядреной фене" и сел за баранку маршрутного автобуса. Что это за труд, вам, как петербуржцу, объяснять не надо.
Ну, а когда "рука бойцов колоть устала", то пошёл истопником в художественную школу. Тем и живу, что востребован до сих пор.
А вы, мне:
- "Всё есть (рука набита!) - ИСКУССТВА нет..."
Такое я слышал неоднократно от преподавалок школы, в которой служу:
- Вы далеки от искусства...
А искусство мужчины в том заключается, что "если тебе мужчина имя, имя крепи делами своими". И дела его должны быть направлены, в первую очередь, чтобы "приносить в дом мясо". Чтобы любимая женщина, дети твои ни в чём и никогда не испытывали недостатка.
Вот о чём захотелось сказать вам, уважаемый журналист, в ответ на критический комментарий к рассказу "Жизнь без фальши". А посему последнее, перед тем как попрощаться:
- Я сразу смазал карту будня,
- плеснувши краску из стакана;
- я показал на блюде студня
- косые скулы океана.
- На чешуе жестяной рыбы
- прочел я зовы новых губ.
- А вы
- ноктюрн сыграть
- могли бы
- на флейте водосточных труб?
Жаль, что, будучи образованным журналистом, будучи знакомым с Маяковским, вы не увидали в его поэзии надлежащих для себя действий, чтобы плюнуть в лицо обстоятельствам.
А что до реалий сегодняшнего дня, то скажу так:
- Не хочет народ подняться "на бой кровавый, святой и правый", устраивает его влачить существование - "флаг ему в руки". Нам с вами осталось "ночь постоять, да день продержаться".