Ну, рано или не рано поднимаешься с постели, а в девять часов утра будь любезен быть на "рабочем" месте. А, точнее говоря, за столом охранника, под лестницей, что ведёт на второй этаж.
В той песне, что в мультфильме поётся, есть ещё такие слова:
- "Почётна и завидна наша роль...".
Не знаю насколько почётна, но, то, что завидна, так это точно. Сам себе завидую.
Сидишь ровно, в монитор теленаблюдения одним глазом косишь, другим в монитор персонального компьютера. Не развлечения ради, а работу работаешь... Рассказики пописываешь, стишата... И в журнал Самиздат отправляешь. Чтобы знал народ, как современному пенсионеру живётся.
А вы как думали? Что охранник сидит и "в носЕ ковыряет" от нечего делать? - Дудки!
Приходишь минут за пятнадцать до начала службы. РапОрт от сослуживца примешь, проводишь его до дверей с "заднего прохода", сигаретку выкуришь при расставании и начинается: помещения обойди, форточки, чтобы закрыты были, проверь, температуру в помещениях посмотри... Ну и чтобы свет везде потушен был, электроприборы из розеток повытаскиваты...
Потом за стол и журналы заполняешь на сутки вперёд. Вообще-то их в соответствии с распорядком дежурства заполнять нужно, на протяжении всего дня, но день бывает настолько напряжённый, а утром так ничего делать не хочется, что проще их сразу заполнить. Тогда, в течении дня, "голова не болит".
Вообще-то нас четверо охранников. И все пенсионеры. Причём пенсионеры даровитые. Про себя говорить не буду, чтобы не вызвать улыбку у читателя, а остальные...
Один акварельной живописью занимается. Когда вдохновение найдёт, то такие шедевры выдаёт, что глаз не отвести. К этому добавить надо его способность в реставрации всякого-разного. Не так давно скрипку реанимировал. Так скрипка, которую только на помойку выкинуть, и внешний облик приобрела, будто новенькая стала, и зазвучала голосом певучим.
Правда уникум этот знает, что из себя представляет. Ходит важно, чинно - будто барин. У него и движения рук под стать походке. А аккуратист такой, что рядом с ним чувствуешь себя хулиганом.
Сигаретку достанет и рассматривает её самым внимательным образом. Потом зажигалку, которая всегда в определённом кармане лежит. Это я, прежде чем закурить, начинаю себя по карманам хлопать - куда сигареты запихал, куда зажигалку с прошлого раза, никогда не фиксирую.
А этот, прикурив, глаза зажмурив, из нагрудного кармана пиджака, ещё и пепельничку элегантную достанет. У пепельнички крышка есть, которую по барски, прикрыв глаза от удовольствия очередной порции сигаретного нектара, с щелчком, неторопливо открывает.
Стоя рядом с таким человеком, невольно прогнуться хочется и спросить:
- Чего ещё желаете? Шампанского, коньячку?
Вот такие у нас в охране люди. Со слов сослуживца этого, который нынче на лацкане пиджака носит бейджик с названием ЧОП, он, во времена недавние, в главных инженерах ходил одного из заводов.
Другой из сослуживцев, до выхода в отставку, подполковником был. Охранял "мирное небо" в степях Монголии. Являлся "командиром передвижной РЛС". Службу свою знал и востребован был, коль скоро в охране появился, когда ему за семьдесят перевалило.
Этот, закоренелый вояка, и на гражданку привнёс воинские традиции.
Примет дежурство, в журнале распишется, в кресло взгромоздиться и... пятнадцати минут не пройдёт, спит с прихрапом. Другой раз так разойдётся, что директор, с лестничной площадки второго этажа, потеряв терпение, прокричит:
- Да, разбудите кто-нибудь охранника. Сосредоточиться не даёт.
Это говорит о том, что на охраняемом объекте всё спокойно.
- Иначе, - повторяет подполковник одну и туже фразу, - я бы "во фрунт" стоял.
А командует всеми нами, дама, про которую говорят:
- "Ни в сказке сказать, ни пером описать!"
У этой не забалуешь. Попробуй опоздать хоть на несколько минут, враз узнаешь, кто ты такой есть.
Именно на ней "висит" ведение учётных документов. Именно она связывается с владелицей ЧОП по организационным вопросам в случае "если что". Этого "что", в нашем содружестве, кое-что встречается. То захворит кто, то по каким-то обстоятельствам выйти на дежурство не может. Или, что самое сложное, как без "ущерба для производства" человека в отпуск отпустить.
Странно, но почему у дамы нашей непредвиденных обстоятельств не возникает? - Не понятно почему.
Если кого подменить надо, то я всегда "под рукой".
Вообще-то я "Герасимом" работаю. Кто читал "Муму" Тургенева Ивана Сергеевича, тот поймёт круг моих обязанностей. Потому, что в школе, где все мы службу правим, они у меня "в берега не укладываются".
Перво-наперво, это чтобы в школе тепло было в любое время года - хоть зимой, хоть летом. Потому, как лето в Питере тоже холодным бывает. Для этого числюсь истопником. Ну, а дальше, как говорится, "по мелочам": двор подмести, лампочку перегоревшую заменить, мебель, какую-никакую, починить, подкрасить, подштукатурить...
И подменить кого из охранников, когда в этом необходимость возникает.
Здесь интересно упомянуть как службу правлю на посту.
Краем глаза за видионаблюдением слежу. Фиксирую, кто мимо школы проходит, с какой целью. Если свой человек, преподаватель или ученик какой, то он, с парадного крыльца в дверь заходит. А я уже готов поприветствовать входящего.
Правда если директор на машине подкатила, или заместитель её, то встречаешь этих на улице. Потому, как занятые они очень и докладывать им о том, что в школе произошло за время их отсутствия, на ходу приходится.
А тут заходят преподавалки две. Привстаю, "здрасте" говорю. Те кивают в ответ и, проходя в вестибюль, одна другой говорит:
- Надо же - " Наш постре́л везде поспел!"
А та ей и отвечает:
- От него, как от охранника, хоть какая-то польза. Всё равно ничего не делает.
Удалились они по коридору, а я, как подкошенный, плюхнулся в кресло и сам с собой размышляю:
- Не уж-то и вправду так выгляжу со стороны?
И прихожу к выводу, что всё в руках администрации. Если "не понраву" им покажусь, то я за обязанности, ни за какие, не держусь. Уволят, так я и на пенсию проживу. Напряжённо будет, но нам с женой не привыкать. Всю жизнь "на подсосе" жили. Времена такие были. И сегодняшние мало от них отличаются. Если о пенсионерах говорить. Про рабочий люд не знаю. Давно с ним не общался.
Но, как вы понимаете, первыми в школе преподаватели появляются. Вжик к себе "чаи погонять" и нет их. Никто с тобой не поговорит, словом не обмолвится. Будто и не существуешь ты для них.
А может так оно и есть? Ведь они не просто преподаватели, а преподаватели "Детской Художественной Школы". Учат грамматике живописи и лепки юные дарования, будучи сами художниками.
Какие они художники, это не ведомо. Прячут работы свои "по закромам" и чахнут над ними, как в сказке у Пушкина. Те художники, которые искусством своим с людьми поделиться желают, те картины развешивают. А к этим заходишь в преподавательскую, а там, словно в сарае, стены голые, все в дырочках от ранее повешенных полезных вещей и календарей настенных.
Разговорился тут с одним из приближённых к художественному ремеслу - "почему так?". А он мне и говорит:
- Вам этого не понять. Вы далеки от искусства.
И так это обронил, будто искусство только в живописи заключается. Смешно и возмутительно стало мне от таких слов. А чуть успокоившись, подумал:
- "Чему вот такие могут обучить "в жизнь входящих"?
О юных дарованиях, отдельный разговор.
Сидишь за столом, наблюдаешь за ними и диву даёшься:
- "Ну, что за прелесть ребятишки!"
Глядя на них, хочется вскрикнуть непроизвольно:
- "Здравствуй, племя младое, незнакомое!"
Первое, что странным показалось, когда впервые приступил к охранной деятельности, это как они приветствуют друг друга.
Увидятся, разулыбаются со всем откровением, кинутся навстречу друг другу, обнимутся и поцелуйчиками обмениваются. В наше время такого не было. Случись такое, враз замечание в дневник и - "Без родителей не приходи!" А сейчас запросто.
"О времена! О нравы!" - хочется воскликнуть без осуждения. Это говорит о том, что более откровенно люди друг к другу относиться начинают. Не так как в недавние времена, когда идёшь по улице и каждый встречный будто "горем убитый".
Улыбаться нужно чаще. Радостнее быть. Не видеть вокруг себя врагов. Тогда и жизнь к лучшему измениться.
Но это среди подростков увидеть можно. Малышня в своём репертуаре. Те, как правило, в сопровождении родителей приходят. Или бабушек. Или дедушек.
И вот наблюдая за такими, видишь, насколько малышня разная. Одни от родных "отлипнут" не могут. Ждут, когда их разденут, переобуют, всунут в руки чемоданчики с принадлежностями для творчества и чуть ли не до класса проводят.
Другие влетают в вестибюль словно ветерок весенний. Наполненные энергией, с радостными личиками. И... куда сапожки, куда шапочка, пальтишко... Бабушки ходят и подбирают всё, сокрушённо головами качая. И, что удивительно, замечаний никогда не делают.
Но, что объединяет и тех и других, так это нежность к ближним. Всякий раз, когда прощаются на время занятий, обнимают их, целуют и говорят:
- Я люблю тебя.
Этого, в наши времена, не было.
А что говорят школяры, когда в вестибюле кучками собираются?
Не забыть, как три девчоночки, лет по четырнадцать каждой, стоят у зеркала, прихорашиваются и одна, как бы в продолжение разговора, говорит:
- Я почему люблю ходить в художку? Потому, что в этот день мой папашка делает за меня мою домашку.
Ну, где вы такое услышите? Я чуть под стол не скатился с кожаного кресла на своём посту.
Или, в конце занятий это было, собралась кучка девочек в уголке. Лет по десять им было. Встали в кружок, друг дружку за плечики обняли, и, словно сиртаки танцуя, поют в пол голоса:
- Мы по кладбищу гуляли...
- Бей бомжа!
- Чурку гада увидали...
- Бей бомжа!
Удивило меня содержание этой песенки, а про себя подумал:
- "Малые ещё. Сами не понимают, что поют."
Но где-то они слова этой песни услышали? Неужто в общеобразовательной школе?
Но то, что не художественной, это точно.
Однако, чем-то знакомым повеяло от этого исполнения.
Поднапрягся и вспомнил:
- "Это же на мотив песни Винни Пуха:
- "Хорошо живёт на свете Винни Пух..."
Только мишка тот, озорной, таким песням был не обучен. Это уже современное веяние.
Или вот еще какой случай в нашей школе был.
Я, как обычно видеонаблюдение зрю, а в вестибюле девчоночка лет шести в одиночестве. Видать с ней персонально работали и занятия закончились. Вот она, вся в розовом и белых туфельках, к гардеробу подбегает, исподнизу мешок со сменной обувью, пальтишко, приподняв, снимает и на диван, кучей, сбрасывает. В туже кучу и рюкзак со школьными принадлежностями. А сама, скинув туфельки, на диван и, словно козочка, с дивана на диван, что по кругу в помещении стоят, носиться начинает. У меня дух захолостнуло - а вдруг как упадёт?
Сижу, по монитору наблюдаю, как девчушка веселится и думаю:
- "Сейчас перемена начнётся. Выбегут ребятишки оравой, так они вещи школьницы этой точно разбросают, выискивая куда бы "попку посадить", чтобы в смартфон пялится. Пойду, помогу девочке одеться, а там, может быть, из родителей кто подойдёт."
Поднялся, вошёл в вестибюль и говорю враз притихшему ребёнку:
- Давай я тебе одеться помогу. А то ты так никогда из школы не уйдёшь. Можно?
Та кивнула на моё "можно" и стали мы с ней одеваться.
Оделись. Девочка, в охапку рюкзак, вещи свои берёт и к выходу направляется.
- Подожди, - говорю. - Давай вещи в рюкзак положим, а рюкзак ты на плечи оденешь.
Та головкой покрутила, мол "не надо", и говорит:
- Меня на улице папа в машине ждёт.
- Ну, если "папа ждёт", то счастливой дороги.
Выбежала девочка из школы. С парадного крыльца, словно пташка, спорхнула и на аллею парка, где машины отстаиваются, вокруг школы побежала. Я всё это по монитору наблюдаю.
Подбежала к иномарке. Дверь в машине открылась и выходит папа. О чём-то с дочкой разговаривает и, забросив вещи в салон, взяв дочку за руку, в школу поспешает. Доча еле-еле ногами успевает перебирать.
- "Ну, - думаю, - забыли что."
Тут дверь с шумом распахивается и "папа" этот, с дочкой, ко мне направляется.
Привстал я за столом, а мне в лицо и говорят:
- Ещё раз к моему ребёнку притронешься - бошку оторву!
Развернулся, и нет его. Только в мониторе увидел, как "папа" на газон парка заехал, и, "с места в карьер" скрылся из зоны видения телекамер.
Вот такая история произошла со мной на одном из дежурств.
Как к такому отнестись, до сих пор не соображу. Сделать вид, что "ничего не вижу, ничего не слышу..."?
Но, помнится, настроение этот "папа" подпортил мне основательно. До конца занятий старался в монитор не смотреть - "себе дороже". Однако "плохо" долго не бывает. В конце занятий, это уже после девяти вечера было, что-то напевая, трое, из последних, со второго этажа каблучками процокали.
Не обращая на меня внимания, в вестибюль вошли и, прежде чем куртки с вешалки поснимать, взялись за талии и, в прискок по мраморном полу, "Летку еньку" танцевать начали:
Раз два туфли надень-ка
Как тебе не стыдно спать,
Славная милая смешная енька
Нас приглашает танцевать.
И видно было, что не умеючи они этот танец исполняли. Точно как мы когда то учились Чарльсто́н танцевать. Времени прошло не мало, когда танцы эти популярны были. И для нас, семидесятилетних, и для них, кто во внуки нам годиться.
Закончили девчонки каблучками цокать и у меня настроение приподнялось.
- Все-таки жизнь - замечательная штука! - скажу я вам.
Ушли юные дарования. Я помещения школы обошёл. Форточки позакрывал, электричество повыключал. Двери на замок и в кресло плюхнулся с чувством "выполненного долга"
Телефоны, и городской, и мобильный, рядышком положил, клубочком свернулся и, прикрыв глаза, отдался сновидениям.
Завтра, в шесть утра, надлежит отзвониться владелице ЧОП, что:
- Дежурство прошло нормально. Замечаний нет.
После чего "заболтать" чашечку кофейку, покурить на улице и, кимаря, дожидаться сменного охранника.
Вот такие приключения случаются в детской школе. Так что не думайте, что труд охранника бездарный, никому не нужный. А если кто-то, "рванув на себе рубаху", скажет, что раньше обходились без них, то отвечу так:
- Тогда времена другие были.
Хотя и обидно, что приходится, на старости лет, охраняться от напастей сегодняшних.