Аннотация: со мною вот что происходит (ПВ-11. Детективные истории)
Господи, прости мне прегрешения.
Не блуда ради, а во исцеление души человеческой.
В тот вечер каждый из нас занимался своими делами: я отвечал на переписку своим товарищам по mail.ru, супруга смотрела телевизор. Уютный сумерек, подаренный нам торшером, тихое бормотание телевизора и попискивание компа наполняли квартиру спокойствием. Ничего не предвещало неожиданностей. Жизнь уже настолько приняла стабильные формы, что, казалось, так будет всегда - изо дня в день, из вечера в вечер.
Вдруг, взволнованно-тревожное блямканье звонка в прихожей, нарушило идиллию домашнего вечера. Мы с женой недоумённо посмотрели друг на друга:"Чтобы это могло значить? К нам уже давно никто не ходит. Особенно по вечерам. Если только соседка с пятого этажа, но это бывает всегда днём. И звонит она всегда тихо, извиняюще".
Звуки "гонга" затихли в квартирной тишине, и мы продолжили заниматься своими делами.
Спустя некоторое время тревожное блямканье вновь нарушили наш покой. Прежде чем я выкарабкался из-за стола, супруга соскочила с дивана и тихонько направилась в прихожую. Послышался лёгкий щелчок монитора включивший видиокамеру за входной дверью и удивлённый голос жены:
- Вам кого?
- Лиля, Лиля, откройте пожалуйста. Нужна ваша помощь. С Лидой плохо, - было ответом на её вопрос. Голос был женский и явно незнакомый.
Послышалась возня с запорами и в прихожую вошла Татьяна - ещё одна подруга нашей соседки.
Я не стал прислушиваться о чём торопливо зашептала Татьяна, и продолжал шлёпать по клавишам. Женские разборки меня не интересовали и я уходил в нейтралитет, если разборки не касались меня лично.
Вошла супруга и бросив мне: - Я ненадолго, - исчезла.
Бог мой, до чего же хорошо, когда тебя ничего не касается.
Однако радовался я не долго. Бряканье ключей в прихожей, тревожное лицо супруги в дверях и явно испуганный, голос:
- Бросай заниматься ерундой. Там такое...
Против супруги не попрёшь. Она хоть и не танк, но лучше подчиниться. Я подчнился и направился в спальню.
- Ты куда? - раздался мне в спину злой голос.
- Брюки надену. Не в трениках же мне идти.
- Обойдёшься. Там ты и без брюк сойдёшь.
- Что случилось-то? Ты можешь мне толком рассказать?
- Быстро пошли. По дороге узнаешь.
Мы вышли на лестницу. Жена заперла квартиру и толкая меня впереди сказала:
- Чурок нужно выгнать из Лидкиной квартиры. Совсем обнаглели. Жить уже стали у неё, как в собственном дому.
Лидка (Лидия Романовна), или, как я её называл - Лидушка, была нашей соседкой с пятого этажа. Подружилась с моей женулькой давно и не заметно для меня. Я только почувствовал, несколько лет тому назад, что она перестала тягать меня на улицу, когда собиралась по магазинам. Причиной тому послужила начало их дружбы. Но когда это произошло - я не помню. Главное, что меня оставили в покое.
Лидия Романовна была замужем, имела дочь - ровесницу моему сыну, работала, в те времена, старшим научным сотрудником музея Горного института им.Плеханова, тогда ещё в Ленинграде и вела тихий образ жизни. Я, даже, понятия не имел о её существовании. Всякий раз, когда на лестнице со мной здоровалась эта чернобровая, миловидная женщина, я кивал головой, не глядя в её сторону. С меня и жены хватало с избытком.
Со временем, когда мы уже стали больше чем взрослые, дочь Лидии Романовны уехала куда-то в Сибирь. Лидушка продолжала жить с мужем, который, как выяснилось совсем недавно, постоянно над ней издевался. Защитив докторскую, всё в том же Горном институте, он так и не получил должности соответствующей свему званию и очень это переживал. Переживание эти, выливались в мелкие придирки к жене и смачные рассказы о том, с кем и как он изменял ей во время летних, студенческих практик. Лидушка всё это переносила молча и если жаловалась на свою судьбу, то только моей жене.
Потом Лидия Романовна получила извещение о смерти дочери - погибла в изыскательской экспедиции. А спустя ещё год, наконец-то, ушёл в "мир иной" и Геннадий Всеволодович. Мир праху его. И Лидушка осталась одна. Если не считать Татьяны, которая, хоть и редко, но заскакивала и моей жены, с которой они по-соседски, каждый день шлялись по магазинам или ещё куда.
Образ жизни Лидушка вела уединённый. Никого и никогда к себе не водила.
На поминках мужа я побывал в её квартире и что меня удивило, так это обилие книг с золотыми корешками и икон висящих галереей вдоль стен. Всё это было собрано ею во время геологических изысканий в Сибири, в шестидесятых, семидесятых годах. Больше я у неё не был. И если мы общались с ней, то только тогда, когда супруга приглашала её пообедать у нас. Но это было редко, когда моя благоверная снисходила до приготовления чего-то изысканного, вкусненького. Я доставал из холодильника бутылочку водочки и... Лидия Романовна никогда не отказывалась от пары рюмочек. Что же, жизнь в экспедициях многих приучала не отказываться от этого священнодействующего напитка. Это я по себе знаю.
Со временем жена с тревогой стала замечать в Лидушке признаки "лёгкого помешательства". С нескрываемой тревогой она рассказала мне об этом, но я постарался успокоить её - пережить потерю дочери и следом, какого никакого, но мужа, это, наверное, тяжко для слабой женской души. Оклемается со временем. На этом мы и угомонились. И вот - такое...
В двухкомнатной квартире творилось чёрт-те-что. Затхлый запах алкоголя сдобренных сладковатым ароматом анаши. Повсеместный беспорядок и в комнатах, и в коридоре, и на кухне... В большой комнате, прямо на ковре, бутылки с чем-то, закуска на сервизных тарелках, окурки папирос и четверо субъектов азиатской наружности. Лидушка, закутав голову какой-то тряпкой, лежала на диване и была, явно, в отключке. Книжные стеллажи были наполовину пустые. Иконы, увязанные верёвкой, стопкой лежали в прихожей. Рядом, также приготовленные к эвакуации, стояли стопки Эфрона и Брокгауза. Четыре раскосых лица повернулись в мою сторону.
- Кто такой? ЗачЭм пришёл? Мы тЭбЭ звалы? Уходи. Не мЭшай отдыхать.
Я подошёл к Лидушке, снял с её головы тряпку и потряс за плечо. Невнятное мычание послышалось в ответ.
- Так, всё ясно.
Огляделся, как бы собираясь с духом. И, прежде чем что-то предпринять, услышал:
- Ты, русский свЫнья. Убирайся от нас. Мы тЭбЭ не приглашалЫ.
Такой ярости, охватившей меня всего, я, наверное, в своей жизни не испытывал.
Со всей силой, на какую был способен, ударил говорившего ногой в лицо. Следующий удар, пришёлся рядом сидевшему стулом по голове. И тут же, не останавливаясь, третьему - куда попало.
- Во-о-он! Все во-о-он! - вскричала моя глотка, и я не узнал своего голоса.
Истерично вскрикнула Татьяна. Громкое - Женя! - прокричала жена, стоявшая в дверях. А я размахивал и размахивал стулом, ощущая, как что-то ломается от моих ударов - толи стул, толи тела присутствующих здесь подонков.
Девки спрятались на кухне, а по коридору, взвывая ползли подгоняемые стулом, четыре, не понятно как оказавшиеся здесь, узбека.
Выскочив следом за ними на лестничную площадку, сильным ударом по жопе последнему, спустил того по лестнице и запустив в толпу, сгрудившихся ниже тел, остатками стула, задыхаясь от нехватки воздуха прохрипел:
- Ещё раз увижу здесь - убью!
Лидушка не подавала признаков сознания. Толи перепила, толи обкурилась.
- Лилька, - скомандовал я жене - у тебя дома нашатырь есть. Мигом тащи.
И взглянув на испуганную Татьяну, рухнув на диван в ногах у соседки, зачем-то сказал:
- Прибери здесь. Хоть немного.
Где-то через час, Лидушка начала приходить в себя. Нашатырь и крепко заваренный чай возымели своё действо. Взгляд стал осмысленный и её начало трясти.
"Ну, это нам знакомо, - подумал я - это уже хорошо. Значит, ожила девонька. Её бы сейчас под душ, но это уже без меня".
- Лилька, зажги колонку и душ настрой. Нужно подружку твою в кондицию привести.
- Татьяна, раздевай эту пьянь и тащите в ванную. А я пошёл. Теперь и без меня управитесь.
Минут через сорок, а может и час, и жена и Татьяна снова предстали предомной.
- Ну, как у вас? - спросил я без интереса.
- Плачет. Истерика у неё. Тебя зовёт. А нас выставила. Иди, успокой её.
- Вот ещё. Нашли успокоителя. Я ей только по морде могу надавать. Совсем из рук себя выпустила.
- Не надо с ней так, Женя. Завтра обо всём поговорим. А сейчас побудь с ней. Как бы она руки на себя не наложила. На нас тогда грех повиснет.
Как же мне не хотелось идти. Как же я проклинал и себя, и жену, и всех женщин на свете. "Если что, так мужик у них во всём виноват. А случись что, так они к этому виноватому сразу бегут".
Лидушка лежала на диване тихая, бледная, с мокрыми нерасчёсанными волосами. Она даже не посмотрела в мою сторону, когда я вошёл и стал над ней.
- Ну, и как самочувствие, подруга? Как докатилась до жизни такой? Что тебе не хватает? Всё у тебя есть. А то, что одна осталась, так ты не одна такая. Чурок, зачем-то, в дом привела. Что у тебя друзей нет? Напилась. Как же тебе не стыдно?
- Женя, посиди со мной. Мне так плохо.
- Пить не надо, если плохо тебе. Теперь до утра терпи. Организм у тебя крепкий, осилит твоё похмелье. Здесь я тебе не помощник.
В ответ на мои слова Лидушка уткнулась в подушку и разрыдалась в голос. И столько в её причитаниях было невылитой тоски, столько горя... Я не выдержал, встал на колени перед диваном и погладил её по плечу. В тот же миг она бросилась ко мне, обвила руками и стала целовать моё лицо спешно, горячо, как будто боялась меня потерять.
То, что произошло потом - произошло помимо моей воли, помимо моего желания. Я так давно не прикасался к женщинам, что уже стал забывать, зачем это делают. Но Лидушкины объятия, поцелуи, страсть не востребованная, были так настойчивы, что воля моя не устояла, а желания, вроде бы, и не потребовалось. Всё произошло само собой. Как когда-то, давным давно, когда я был способен не только любоваться женщинами.
Я не знаю, когда я вернулся домой. Жена уже спала, закутавшись в одеяло. В углу, с приглушённым звуком, кочевряжились голоСистые певички на экране телевизора. Тишина и домашний уют наполнили меня всего. Наощупь, не включая света, подошёл к компьютеру. Щёлкнул мышкой. На рабочем столе высветилось не законченное письмо к моей знакомой по СИ. Но продолжить его я так и не смог.
Утром, сидя у окна, я курил и никак не мог поверить в то, что произошло этой ночью. Мне, даже, начало казаться, что ничего такого и не было. Но вот, ниже этажом, хлопнула дверь подъезда и во дворе, оставляя следы на свежее выпавшем снеге, показалась Лидушка. Она несла мусорное ведро и разломанный стул.
А походка у Лидушки была какая-то не такая, к которой я уже привык. Что-то в ней изменилось. А вот что и почему - я так и не понял.