Сложно поверить в эту случайность, но письмо твоё нашло адресата.
Не удивляйся. Случайность, это та же закономерность, только с меньшей степенью вероятности. Вот эта вероятность и встретила нас в интернете.
Здравствуй, память юности нашей!
Я знаю, что виноват и перед тобой, и перед той, о которой ты вспоминаешь в своём письме. И ещё многими женщинами, встречавшимися на моём пути. Виноват в том, что так и не оставил вам надежд на совместное пребывание в жизни. Именно пребывание. Потому, как выбранная мною воинская служба не позволила бы мне рассчитывать на взаимность.
Ты, как всегда, не задумываясь над значением произносимых тобой слов, бросила в письме фразу: - Нацепив погоны, ты ушёл из моей жизни...
Нацепить можно цацки. И, как правило, это прерогатива женщин. Погоны же мужчина, настоящий мужчина, одевает в жизни только раз. Один раз и на всю жизнь. Если только можно назвать жизнью то, что мы, военные, именуем службой. И служба эта всегда над нами. В ней нет ни времени, ни места дискотекам, развлекухам в хмельном угаре, проводимых ранее нами, вечеров. Порой, и, как правило, в ней нет места и для очной любви, без которой женщина перестаёт быть женщиной.
Тебе это было не ведомо. Я же знал об этом не понаслышке. И я не посмел привязывать к себе женщин, зная, что тем самым обреку их на не полноценную, для женщины, жизнь. Поэтому я и ушёл от женщин вообще.
Тебе это может показаться странным - как это можно жить без женщины? - Но заверяю тебя, что можно. Для этого необходимо только одно - находится на службе. Где женщинам абсолютно нет места.
И я бы был распоследним негодяем, если разрешил подарить женщине хоть толику надежды на себя.
Ну, а что до любовных утех, то здесь скажу тебе со всей откровенностью: - Я, как и все нормальные мужчины, не лишён потребности в них. Но для этого всегда можно найти ту, которой муж, в меру не осознания своего счастья, кроме как "привет" и "пока" на другие слова не способен.
Но встречи эти не приносят удовлетворения. Тебе, созданной для истинного счастья, этого было бы мало. Поэтому я и ушёл тогда, взяв всю ответственность за нашу разлуку на себя. Я ни в коей мере не хотел вселить в тебя обид воспоминаний. Я всегда хотел тебе только добра. Потому, что я любил тебя.
И, мне кажется, люблю до сих пор.
Сегодня, в эту Новогоднюю ночь, ты, должно быть, сидишь в кругу людей ставших тебе родными. Пусть будет так. Мне не больно предполагать это.
А в иллюминатор моей каюты ветер с моря стучится обледеневшим в полёте снегом. Стучится так, будто просится впустить в память воспоминания о не проведённом нами единственным Новым годе.
Я тогда прилетел к тебе с Дальнего Востока, где мы "барражировали" в нейтральных водах на виду у крейсеров со звёздно-полосатым флагом. В канун Рождества обстановка разрядилась и нам дали с неделю отдыха. Я воспользовался этим и, вместе с несколькими офицерами, прилетел в Ленинград - тогда ещё Ленинград.
Несмотря на данную мной телеграмму, ты не пришла меня встречать. А я так этого хотел. Хотел увидеть в толпе встречающих. Промчаться сквозь неё к единственной в моей жизни. Взглянуть в глаза, сияющие от счастья нашей встречи. Обнять, прижать к себе, к так ненавистной тебе флотской шинели. И целовать, целовать твоё лицо, которое я видел перед собой каждый день нашей разлуки.
Потом, когда я ехал из аэропорта в такси, ехал к тебе, готовый простить нашу не встречу, вспомнил, как на выпускном балу, в честь окончания мною училища, мы танцевали вальс. Ты положила руку мне на погон с двумя, ещё маленькими, звёздочками. И мы кружились по залу в предчувствии скорого счастья совместной жизни. Но счастье треснуло в тот же вечер. Твоя перчатка, из нежнейшего капрона, зацепилась за одну из звёзд и никак не хотела отцепляться. Ты рванула руку со злостью так, что чуть не сорвала погон с парадного кителя. Перчатка порвалась, и ты расплакалась от постигшего тебя несчастья. Эта деталь твоего гардероба оказалась важнее нашего будущего. Я не знал этого, но что-то надломилось в моих к тебе чувствах. Что-то я в тебе не разглядел за всё время нашего знакомства.
И вот я вхожу в подъезд дома. Поднимаюсь на заветный этаж. За дверью квартиры звучит весёлая музыка. Слышны голоса и смех. А я стоял у дверей и думал: - Зачем я приехал? Скорее всего, меня не ждут в этом доме...
Однако, следуя офицерскому принципу - не отступать, нажал кнопку звонка. Дверь открыл парень, от которого пахнуло парфюмом. Он с удивлением посмотрел на меня, замерев с молчаливым вопросом на лице.
Ты никогда не рассказывала ему обо мне. И он понятия не имел о моём существовании. Но я был! Я жил! И жил с мыслями о тебе и нашей встрече.
Мне необходимо было видеть тебя. Мне необходимо было услышать именно от тебя: - Уходи.
Ты, с праздничной улыбкой вышла в коридор и замерла, увидев меня в дверях. Ты не бросилась мне навстречу. Ты не всплеснула руками от счастья... Мёртвой, равнодушной маской покрылось твоё лицо. И ты произнесла сухо и обречённо:
- Ты? Приехал? Зачем?
- Я приехал за тобой. Я всё время только о тебе и думал. Пойдём со мной. Я подарю тебе моря, безбрежные просторы и свою любовь.
- Прости, но всего этого мне не надо, - ответила ты.
Повернулась и ушла. Ушла навсегда. Оставив во мне только память о молодости, которая нас познакомила и подружила.
Прости меня за воспоминания. Прости за эти строки в письме, которое я, скорее всего, никогда не отправлю.
Просто мне всё ещё кажется, что я до сего времени люблю тебя.
Прощай.
Будь, по настоящему, счастливой.
Счастливой за нас обоих.
P.S.
Не подумай, что я написал эти строки с обидою.
Ты считай, что мы просто с тобой по душам говорим.
Мне сейчас нелегко, - но пойми, я ничуть не завидую,