Я всегда исходил из того, что жизнь человеческая суть двух составляющих - трудовых будней и праздников приходящих им на смену. Есть, конечно, и что-то с ними не связанное, но всё это уже суть бытовых мелочей. Мелочей, которые и определяют наше отношение к жизни. Так у россиян повелось, что на них обращают больше внимания, чем на составляющие жизни. От того и кажется, что жизнь недостойна внимания и её транжирят проживая дни направо и налево. Другое дело евреи. Об их отношении к окружающей действительности я получил представление, побывав в сказочной стране Израиль. И вот что я оттуда вынес:
Эти евреи - народ удивительный. Вот кто, воистину, живут полной жизнью.
Если евреи работают, то работают так, как русскому человеку и не дано. Отвык россиянин работать "на всю катушку". Ему, россиянину, такая работа по душе, чтобы отбыть своё время на работе и не устать. Евреи, поголовно, на работе с раннего утра и до позднего вечера. Что они там делают, я не знаю, но судя по цветущему виду страны, которая им предопределена для постоянного места жительства, дурака не валяют.
Так уж получилось, что большинство родственников моей жены оказались в Израиле. Причины, побудившие их туда уехать на ПМЖ, здесь и сейчас я обсуждать не буду. Скажу только, что побывав у родственников в гостях, мне и самому захотелось составить им компанию. Но жена моя, будучи еврейкой со времён двенадцати колен Израилевых, категорически против отбытия в края обетованные. Ей и в России живётся уютно. Конечно не без моих усилий на трудовых фронтах нашего Отечества. Благодаря чему в Израиль она лётает ежегодно. И зиму она проводит там с удовольствием. Пребывание в израильском климате, для россиянина, уже многого стоит.
Позволительно и мне было побывать в этих райских местах. Не так часто как супруге, ведь родственники, проживающие в Израиле - не мои родственники, но побывал я "за кордоном" предостаточно, чтобы составить изначальное мнение о жизни "буржуинов".
Просыпаясь среди ночной прохлады под звёздным небом дальнего юга (или Ближнего Востока?), я протягивал руку к столу, выщёлкивал из пачки "Беломорканал"а папиросу, закуривал и наслаждался тишиной под трель поющих цикад.
Это были минуты благоговейные: тишина, покой, уют, тепло тропической ночи.
Но вот за стенкой, в доме, раздалось некоторое шевеление. Я глянул на свои "генеральские" часы со светящимся циферблатом - пять часов. Значит Вадимка на службу начал собираться.
Тихонечко, чтобы не потревожить супругу, прошелестел на кухню и тут же, через окно, приусадебный участок осветился светом.
А вот и вода чуть слышно зашумела в душевой. Вот щёлкнули замки его дорожной сумки... Через минуту дверь отворилась и на открытой террасе, где я изначально отвоевал себе место под небом, появился кормилец семьи и строитель светлого настоящего Государства Израиль. В руках он держал поднос с двумя чашками дымящегося кофе.
Подойдя к дивану, на котором я уже не спал, поставил поднос на стол и шёпотом произнёс:
- Приве-е-ет. Давай кофе пить.
Я не особенный любитель кофе. По мне так лучше чашка крепко заваренного чая. Но так, как заваривает кофе Вадим - это надо пробовать. Помнится у Луиса Л'Амура, в его вестернах, я читал, что кофе тогда только можно считать правильно заваренным, когда опущенная в него подкова не тонет. Вот такой кофе мне и было предложено в ещё не начавшееся утро очередного дня.
Поговорив ни о чём и выкурив тонюсенькую сигаретку скрученную из душистого бразильского табака, бросив мне на прощанье: - Уберёшь тут всё; Вадимка спешно растворился в темноте и я ещё долго слышал звук его шагов в ночной тишине.
Вот так и тогда начинаются трудовые будни в этой благоговейной стране. И так каждый день. И так шесть(!) дней кряду. И так повсеместно по всей стране. Не верите? Тогда спросите у других. Или сами поезжайте и посмотрите.
Ну, а что же женщина в Израиле?
Если честно сказать - до конца я так и не понял. Понял только одно - женщина в Израиле свободна к выбору во всём. И в работе тоже. Хотя может и не работать, если средства добываемые мужем это позволяют. Как правило, так и бывает. Но стремление обустроить будущность своего потомства побуждают и её подыскивать для себя посильную работу, которая не отразится негативно на быте семьи. В Израиле женщины, в первую очередь, принадлежат семье - мужу, детям, дому. А работа в их жизни занимает второстепенную роль.
Супруга Вадима, которая в этот час ещё спала так и не потревоженная мужем, встанет, когда уже совсем рассветёт. Работает она в Доме для родителей, в Мааян-Тиква. Что это такое? - Это то, чему в России, с её воровством и пренебрежением к ближнему своему, не видать ещё незнамо сколько лет. Это можно назвать пансионатом для престарелых граждан Израиля. Здесь они живут на полном обеспечении, не задумываясь о своей старости. Здесь их навещают и дети, и родственники. Навещают в любое, свободное для себя время, свободно проходя через магнитные рамки стоящие повсеместно. Никакой пропускной системы ограничивающей встречи родственников, никаких злобных взглядов: - И ходють, и ходють... Трёхразовое питание в отдельных квартирках на одного, двух (по желанию) человек. Круглосуточное медицинское обслуживание и всё что нужно для полноценной жизни человека.
А для полноценной жизни человека нужно ещё чтобы во всей обстановке, в которой он пребывает, были чистота и порядок. Вот наведением этого и занимается моя невестка, что позволяет ей в три часа дня быть уже дома.
Возвращалась она всегда с маленьким, фирменным, бумажным пакетиком, со шнурковыми бретельками. И в пакетике всегда лежали вкусные подарочки от сердобольных старичков - пара яблок, мандаринка или пирожное в аккуратной бумажной корзиночке. Не взять подарочка - было равносильно обиде. Вот невестка и брала. А мы их, с благодарностью дарующим, уписывали за обе щёки во время вечернего чая.
Вадимка приходил со службы не раньше семи часов вечера. Приходил всегда в прекрасном настроении, незачуханный, незамордованный тяжким трудом, без тревог и обид в душе, которых с избытком можно нахвататься на работе в России. Меня всегда непереставала удивлять та доброжелательность между людьми, подчас совершенно незнакомых друг с другом. Эта доброжелательность была видна всюду - и в общественном транспорте, и в магазинах, и в быту, и, со слов Вадима, на службе. Испортить кому-либо настроение, из рядом находившихся, в Израиле считалось не тактичным, а правильней сказать - высшей степенью невоспитанности. Мне, по крайней мере, ни разу не приходилось сталкиваться в Израиле с грубостью, хамством. Вот в России этого дерьма предостаточно. Хотя, если взять отдельного человека и поговорить с ним по душам, то оказывается, что человек он даже вовсе не плохой. Почему так? - остаётся только догадываться.
И вы, наверное, думаете, что к приходу работничка нашего, дома его ждал обеденный стол со щами в тарелке и крупно нарезанным хлебом? Как бы ни так. Обоих моих родственников прекрасно кормили на работе. А дома...
Вадимка входил на террасу, где мы собирались, если на улице не стояла умопопрочимая духота, улыбался, бухался в мягкое кресло и, подражая детскому лепету, просил жену принести сока из холодильника. Дальше шли разговоры ни о чём и не прекращая их мы выходили из дома в направлении Каньона - городского супермаркета.
Там, с растущими по периметру пальмами, находилась городская площадь, где собирались во множестве горожане со всей округи. Собирались и стар, и млад, и такие как мы - ещё не старые, но уже и не юные. Ребята мои обували роликовые коньки и предавались развлечениям, выписывая на искусственном мраморе вензеля, или играя в пятнашки. Я же сидел тут же на площади, за столиком под зонтиком, с бокалом "Tuborga" и шмаля очередную беломорину созерцал всю прелесть общения людей после трудового дня, наслаждаясь теплом уходящего вечера.
Воистину всё это для меня было праздником. Праздником от тех ощущений, которых я в России не испытывал никогда. Ни в какое время года, ни в какой день календаря. Здесь же праздничное ощущение в душе ко мне приходило и в будни.
Маленькая страна...
Там чудо-море искрится, там зла и горя нет.
Там во дворе живёт жар-птица -
И людям дарит свет.
ШАББАТ ШАЛОМ
Но дни проходили за днями, будни заканчивались и на землю священную приходил Шаббат - день, в который Тора предписывает воздержаться от работы.
И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил (шаббат) в день седьмой от всех дел Своих, которые делал. И благословил Бог седьмой день, и осветил его, ибо в оный почил от дел Своих, которые Бог творил и созидал. [Быт.2.2-3]
Нигде, ни в одной из стран мира, Шаббат не отмечается так, как он отмечается в Израиле.
Ибо Шаббат это - знамение между Мною и сынами Израилевыми на веки, потому что в шесть дней сотворил Господь небо и землю, а в день седьмой почил и покоился. [Исх.31:17]
Суббота - знак завета (символ союза) между Богом и народом Израиля.
Сказано в Торе:
Субботы Мои соблюдайте, ибо знак это между Мною и вами в поколениях ваших; дабы знали вы, что Я Господь, освящаю вас. [Исх.31:13]
Говорится в Субботних молитвах:
И не дал Ты Субботу народам мира и не уделил Ты её идолопоклонниками, но только Израилю - народу твоему, который Ты избрал.
Теперь вы понимаете, чем является для каждого из жителей Израиля священный день субботы? Вот то-то...
Ну и потом, черт меня подери, отдыхать-то от трудовых будней надо когда-то? Вот народ Иудейский и чтит этот день из поколения в поколение. И отдыхает в Шаббат, и веселится. А веселиться Израильтяне умеют - поверьте мне на слово. Веселятся евреи не хуже, чем работают. Сам видел. Правда многое в их веселье мне невдомёк.
Было это, как я и говорил, в Шаббат. Мы с Вадиком отправились по городу погулять. Евреев посмотреть и себя показать. В Шаббат, надо вам сказать, на улицах города народу - как в Питере на Первомай. Именно так - где полно, а где и нет никого. Особенно много народу по паркам и скверам собирается. Это если кто не уехал на море, пляжи, в заповедники разные, или на экскурсии. В Израиле есть куда податься и посмотреть. Вся страна - история, музей, древность под открытым небом.
А мы с Вадиком в центр Кфар-Сабы (это город так называется) подались. Гуляли, гуляли... Вадик мне всякие достопримечательности показывал... Но притомился я со временем. И решили мы в центральном парке на скамеечке, в тенёчке посидеть. Сели. Закурили. Я вокруг оглядываюсь. Народу в парке видимо невидимо. И многие у мангалов и шашлычных ящиков кучкуются. Я ещё подумал: 'Чудаки! У них в доме чёрта лысого нет - и плиты газовые и электрические, и чистота, гигиена... а они на улицу подались. На природу то есть. Жареного мяса на открытом огне им захотелось. Да у меня жена на сковородке, на плите газовой, так отбивные пожарит - пальчики оближешь. А им вот в парке приспичило. 'Ну, пускай, - сам с собой думаю, - порезвятся. Я и сам, грешник, люблю на чистом воздухе стаканчик другой опрокинуть. Тем более если под шашлычок или сардельку на шампуре'.
Тут кто-то из мужиков заголосил не 'по-нашенски'. Этот мужик, что у мангала священнодействовал, пока его отпрыски и жена невдалеке с мячиком резвились. Вмиг вся эта орава с визгом, писком и улюлюканьем кинулась к батеньке своему. Окружили мангал со всех сторон, а их всех вместе человек восемь стало, и что-то по-своему лопочут. Мужик тот, на правах вожака семейства, каждому по шампуру выдаёт. И вот те, кто свой шампур получил, в заглот жареное мясо с него зубами сдирать стал. И так они дружно эти шашлыки уписывать стали, что у меня самого слюнки потекли.
Но чего-то не хватало в этой умиротворённой сцене. Что-то в ней было не 'по-нашенски', не по-Российски. Я сооброжалку свою напряг, и тут меня осенило:
- 'Батюшки родные, так они же эти шашлыки в сухомятку трескают. А что же нет никого, кто бы бутылёк разлил по стаканАм? Не по-людски это как-то. Ведь в стаканЕ весь "смак" и заключается, если у тебя день выдался выходной'.
Я с этим вопросом к Вадику обратился. Он мне знаете что сказал:
- В Израиле вообще мало кто пьёт. А в такую жару, даже если и нальют - лично я пить отказываюсь. И в семейке той, за которой ты наблюдаешь, тоже дураков нет. Они сейчас с шашлыками расправятся, соку попьют, и снова в мячик играть будут. А после стакана, про который ты говоришь, играть не захочется. Захочется на травке поваляться. Для мужика же это, скорее всего, единственный день, когда он может с семьёй, с детишками своими покуралесить. Другого времени на неделе у него не будет.
Ну, что - отдохнул? Вставай. Пора и нам к дому идти. Обед скоро. Вот дома и побалуешь себя водочкой из холодильника.
Мы шли с Вадиком по улице Вейцмана, и мне подумалось, что не справедливо в жизни Израильской устроено с выходными. Всего один день на всё про всё им даётся. Ни отдохнуть, ни в постели поваляться, ни водочки попить... Для всего этого два дня необходимо. В один день не управиться со всеми желаниями, если эти желания на Российский манер прикинуть.
Подходя к дому, я поделился этими мыслями с сыном. Тот выслушал меня и, улыбаясь, сказал:
- Израиль - страна религиозная. И обычаи свои чтит. А всякий из обычаев народных в Торе - законе божьем прописан. И каждый из Израильтян в праве их соблюдать или не соблюдать. Но вот в чём дело: если в Торе обычай прописан, то его уже на уровень Государственного праздника возносят. И объявляются эти дни праздничными каникулами. Так вот если все эти каникулы сложить и приплюсовать к ним все субботы, то в сумме получится, что израильтянин, из тружеников который, в течении года отдыхает больше чем ты в России. Так что со своими защитническими мыслями погоди слёзы по Израилю лить. Всё здесь так, как и должно быть. И лезть сюда, со своими уставами никому непозволительно. Запомни это и другим расскажи.
А теперь быстренько в душ и к столу. Сейчас будет и у нас в доме праздник. Праздник с название Шаббат-Шалом.
Маленькая страна...
Там где душе светло и ясно
Там где всегда весна
Эта страна мне только снится...
ДАВАЙТЕ ВОЗРАДУЕМСЯ, БРАТЬЯ
В тот год, когда я гостил в Израиле, посчастливилось и мне поучаствовать в одном из множества иудейских праздников. Узнал я о нём под вечер. Вадик позвонил с работы и просил его встретить на улице Вейцмана, у Каньона, на автобусной остановке. Я пришёл. Минут через пятнадцать подъехал и Вадик, и сообщил, что нам предстоит затовариться продуктами на все дни в которые будут отмечаться праздник Суккот.
- А это ещё что за праздник такой? - удивился я. - И почему не в мае, и не в ноябре?... И не в начале месяца, а посерёдке?... И во имя чего народ Израильский его чествует?...
- Обо всём этом я тебе дома расскажу. А сейчас айда закупаться.
И мы пошли на рынок.
Хотя... Если сказать правильно - не на рынок, а на базар.
Рынок это в Питере. Это там где присутствуют рыночные отношения между продавцом и покупателем. И определяются эти отношения спросом и предложением, которые никак между собой не договорятся. Потому, что и на рынке, а не только в магазинах, в России наличествовал дефицит.
А базар - это... Вы не знаете, что такое базар? Мне вас жаль.
Базар - это где всё в изобилии. Где есть всё, чего не пожелаешь и в количестве гораздо большем, нежели спрос у покупателей. На базаре, если ты не торгуешься за потребный тебе товар, на тебя посмотрят как на идиотика. А торгашество - это искусство. Это спектакль с явно выраженным сюжетом - кто кого переиграет. И если вы обладаете даром торговаться, то по базару можете ходить совсем без денег или с малой их толикой. Если вы переиграете в торгашестве продавца, то такой продавец сочтёт за честь уступить вам товар и даром.
На базаре, несмотря на обилие покупателей, товару всё равно больше. И товар этот необходимо продать. А продать товар это уже искусство для продавца. И когда вы со стороны смотрите на такое вот искусство, то в вас просыпается жалость в отношении самого себя за неумение высказаться, описать все действа такого человека устремлённого на привлечение покупателей к своему прилавку.
А на базаре таких искусников десятки, сотни... И все играют свою роль. И играют так, как только способен её сыграть именно этот человек. Исполнение этих ролей у каждого прилавка сугубо индивидуальное. Так что, дорогие мои, если для вас театр стоит не на последнем месте в вашей жизни, то... идите на базар, спешите к нему и вас никогда не посетит чувство удручённости.
Шум, гам, веселье, пляски, оглушающие крики зазывал, мельтешение всяческих продуктов, многих из которых ты видишь впервые в жизни, постоянное движение людских масс - вот что такое базар.
На улицу Вейцмана мы с Вадиком вырвались обвешанные множеством пакетов с необходимыми для праздника продуктами. Вошли в нужный нам автобус и, уже отдышавшись, заплатив за проезд, направились к дому.
Итак. Что же это за праздник такой - Суккот.
Нет праздника благоуханнее Суккот. Он наполнен запахом листвы и свежесрезанных веток, ароматами мирты и этрога. В дни Суккот всё превращается в зелёный сад от появления множества шалашей, украшенных яркой зеленью. В шалашах, называемых СУККО (хижина), живут и пируют и славят Всевышнего все семь дней праздника. А вечерами, когда в сукко зажигают ночные огни, отчётливо видимые сквозь крыши, словно вспыхивают тысячи и тысячи костров.
Суккот - это праздник радости, чистой радости во славу Создателя. Ибо предписано в Торе: и веселись в праздник твой.
Сорок лет провели иудеи в землях пустынных, продвигаясь к Обетованной Земле. Спасение своё находили они в шалашах и над головой им сопутствовали облака славы, и в трудную минуту они полагались на поддержку Всевышнего.
Но обретя Землю свою, и поселившись в домах благопристойных, они ежегодно уходят в сукко с благодарностью Б-гу и памятью о преодолении скитаний своих. И традиция эта хранится в Израиле повсеместно и до сего времени. И будет жива во веки веков, покуда жив будет род человеческий
.
В один из этих дней меня пригласили на всеобщее городское празднование.
Празднование состоялось всё на той же площади у Каньона. Тысячи горожан в сопровождении песен, плясок, музыкальных народных мотивов собрались вокруг круглого эстрадного подиума. Здесь, с минуты на минуту, должно состояться музыкальное выступление тех, кто своим творчеством пришёл порадовать собравшихся. Затесались и мы в эту праздничную толпу.
И вот, под звуки фанфар, началось выступление первых из выступающих. Все обратили свой взгляд к эстраде. И я, вытянувшись в струнку, старался хоть что-нибудь увидеть отдалённый от подиума толпой. Хоть я и немаленького роста, но что-либо разглядеть мне удавалось с трудом. А передо мной, подпрыгивая и чуть ли не всхлипывая от обиды, суетилось маленькое создание с распущенными волосами, в костюмчике джинсовом и удивительно красивым личиком. Заглянув в глаза этой девчушки, я увидел столько горького отчаяния, столько слёз, что... Я подхватил её под локоточки и приподнял над толпой. В ответ я услышал благодарственное "Тода" и звонкий смех.
Закончилось исполнение гимна всех торжеств - "Хава Нагила":
Hava nagila, hava nagila
Hava nagila venis'mecha
Hava neranena, hava neranena
Hava neranena venis'mecha
Uru, uru achim
Uru achim same'ach
Давайте-ка возрадуемся,
Давайте-ка возрадуемся да возвоселимся!
Давайте-ка споём!
Давайте-ка споём да возвеселимся!
Просыпайтесь, братья!
Просыпайтесь, братья, с радостью в сердце!
Я опустил девчушку на землю, и та повернулась ко мне лицом. И столько благодарности увиделось мне в её глазах, и такая обворожительная улыбка снизошла с её лица... у меня дух захолостнуло:
'Где?!! Где был я всё это время?! Почему ты мне не встретилась в первый день моего пребывания в Израиле?... Боже мой! Какое же красивое лицо. Какие тонкие черты. Какие ясные карие очи. Какая стройная фигурка. И эти алые губы... И эта маленькая грудь... Это Ангел снизошёл до меня с небес в день праздника. Это божественное создание посетило меня в самом конце моего, столь краткотечного, пребывания на Святой Земле'.
Толпа колыхалась в каком-то плясовом ритме, а мы стояли, смотрели друг на друга, и нам было хорошо. Положив руки мне на грудь, девушка смотрела в моё лицо и я, обняв её за плечи, чувствовал всё её тело такое хрупкое, такое податливое, такое желанное.
Вдруг кто-то грубо взял меня за локоть и резко дёрнул в сторону. Я оглянулся и увидел встревоженное выражение лица Вадима.
'Что-то случилось...' - промелькнуло у меня в голове.
- Пошли, - ничего не объясняя, сказал мне Вадим.
Я в последний раз взглянул в глаза своей очаровашки и с сожалением разжал объятия. Вадик упрямо тащил меня из толпы. Чувство тревоги нахлынуло на меня и преследовало всё то время, пока мы из неё выбирались.
- Что произошло? - спросил я с тревогой, когда мы оказались на тротуаре Вейцмана.
- Ничего, - сказал мне Вадик спокойно. - Послушал песенку и хватит. Домой пора.
- Ах, ты блюститель нравственности! - вскипел я в негодовании осознав направление его мыслей. - Да и как ты посмел вмешаться в наши с ней отношения? Может быть, это судьбу свою я оставил сейчас там в толпе. Судьбу на всю оставшуюся жизнь. Эх, ты...
- Твоя судьба ждёт тебя в Питере. Адрес сказать?
- Ну и что? Мы бы с ней просто погуляли по городу, пообщались, поговорили о том, о сём.
- И на каком же языке вы бы общались, разговаривали?
- Не твоё дело. За нас бы наши души разговаривали. А им языка не надо.
- Побереги свою душу для дома, для жены. Она тебе ещё пригодится.
Дальше мы шли не разговаривая. Такая обида меня взяла за происшедшее. Такая тоска навалилась, что я готов был взвыть.
* * * * *
Суперсовременный лайнер, накренив салон, всё выше и выше поднимался к голубому небу. Внизу, играя блёстками волн, удалялась волшебная лазурь Средиземного моря. Где-то недалеко виднелись тёмные тучи к которым меня уносил самолёт. Прильнув к иллюминатору, я подумал:
'Как же всё было хорошо на протяжении всего пройденного месяца. Как же светло и празднично я провёл этот отпуск. Какие же счастливые страны бывают на свете. Только чужие мы на празднике этой жизни'.