Мне и до сих пор не отважиться сесть и рассказать доподлинно о своём пребывании в Туве.
Республике расположенной на самом краю нашей необъятной России, входящей в неё и сегодня.
Республике в самом центре Саянских гор, через которые, по преданиям, пролегала "тропа Чингиз-Хана".
Республике граничащей с Монголией, которую, в случае прохладной ясной погоды, можно было наблюдать в теодолит с тридцати кратным увеличением.
Республике, по горным долинам которой я отшагал не одну сотню километров работая геодезистом в археологических экспедициях Анатолия Максимильяновича Мандельштама. Последнего из Мандельштамов проживающих в, тогда ещё, Ленинграде.
Он умер от сердечного приступа летом 1980 года и похоронен на Шуваловском кладбище города, с которым связал всю свою жизнь.
Почему мне не хватает решимости для рассказа о всех своих ощущениях испытанных тогда и там?
Да потому, что было это почти сорок лет назад, когда Тува представляла из себя анклав с полуфеодальным строем, разбавленным коммунистическим социумом СССР и, по большей части своей, являлась отстойником для высылки в те края уголовных элементов для проживания и принудительных работ.
Сегодня Тува, надеюсь, не такая. И мои откровения из тех времён могут показаться оскорбительными для проживающих в этих краях людей. Но то о чём мне хочется рассказать, не повредит значимости Тувы. Тем более, что вот уже и подписано предписание о строительстве железной дороги, которая свяжет, когда-нибудь, Кызыл с "материком".
А тогда...
Рассказ первый
НАЧАЛО ПУТИ
"...Только самолётом можно долететь..."
Я даже и не думал никогда о том, что попаду в этот загадочный край. Я вообще, услышав впервые, что предстоит провести отпуск на Саянах, подумал - наверное, это где-то на Севере страны. И только придя домой, открыв Атлас Мира, увидел, что Тува несколько южнее озера Байкал.
У меня даже дух захолостнуло:
'Надо же какое везение. На собственные деньги в эти края никогда не поедешь. А тут - членом экспедиции, на самолёте, в горы... Да, это же здорово!!'
Я оказался в археологической экспедиции совершенно случайно.
Предложил товарищу по работе, геодезисту треста, где сам работал, провести отпуск на мотоцикле. Поехать куда глаза глядят. А в ответ получил встречное предложение - подменить его в экспедиции и произвести там необходимый объём геодезических работ.
Подумаешь - невидаль, какая: нанести на географические карты места расположения раскопов захоронений, поселений, стоянок древних гуннов, скифов и прочих проживающих на земле около четырёх тысяч лет назад. Плавали - знаем.
Начальником отряда, а вернее - начальницей, была Эльвира Устиновна Стамбульчик. Ничего примечательного в этой женщине, как в женщине, я не приметил. Сутуловатая, с меня ростом. Как и у всех девчонок-археологинь - короткая стрижка. Кожа лица, рук какая-то задублённая, обветренная, загорелая на солнце на всю оставшуюся жизнь. Голос низкий, почти мужской. Ни грамма косметики, лака на коротко остриженных ногтях. Постоянно сосредоточенное выражение лица. И, в довершение всего, походка, как у завьюченного тяжёлым рюкзаком, мужика.
Лишь только самолёт набрал высоту и взял курс на Кызыл, вышла пресимпотичная стюардесса и предложила прохладительные напитки.
- А коньяк у вас есть, - пробасила Эльвира Устиновна.
- Пожалуйста, три звёздочки, армянский.
- Три бутылки и стаканчики, чтобы нам кружки из рюкзаков не доставать.
Вся наша команда сидела в хвостовой части салона самолёта ТУ-154, занимая самые последние два ряда от борта и до борта. Коньяк разошёлся по рукам, и салон наполнился очаровательным запахом содержимого бутылок.
- Ну, с Богом! - промолвила начальница, и первая опрокинула в себя коньяк.
Выпив по одной и засосав коньяк аэрофлотовскими леденцами, все дружно задымили сигаретами.
- Послушай, Дворкин, - обратилась ко мне Стамбульчик. - А ты действительно геодезист, или только назвался им?
- Поле покажет, Эльвира Устиновна, - что я мог на это ответить.
- Поля - это в России, друг мой. А мы в горах работать будем. Точнее говоря - в межгорьях. В долинах то есть...
И тут же, без перехода к другой теме запела вполголоса правильным баритоном:
Среди долины ровныя,
В косматой высоте,
Растёт, цветёт могучий дуб
В могучей вышине...
Пропев, неимоверно перевирая слова, куплет Эльвира Устиновна, отвернувшись от иллюминатора, протянула мне бутылку.
- Банкуй, Дворкин. Посмотрим, каков глаз-ватерпас у нашего геодезиста.
Где кончаются пятьдесят грамм у пластикового стаканчика - меня учить не надо было. Всем досталось поровну, без обид.
- О,кей! - глянув в свой стакашок произнесла начальница. -Споёмся... или сопьёмся. Тебя как больше устраивает?
Когда с коньяком было покончено, кто-то вызвал звонком стюардессу, передал ей порожние бутылки, поблагодарив за сервис и...
- Всем спать, - раздался командный голос Эльвиры Устиновны.
Нам лететь ещё шесть часов, а ночи, кто помнит, у нас не будет. Прилетим как раз к полудню. Заглянем в караван-сарай, загрузимся и сразу на Чаа-Хольку. Там и станем лагерем. Так что силёнки ещё понадобятся, если не хотите ночевать под открытым небом и кормить тувинских комаров.
Эльвира Устиновна, ни на кого не глядя, первая, щёлкнув креслом, откинула спинку и тут же заснула.
Немного поворочавшись, закемарил и я.
*********************************
Для справки:
Из Ленинграда самолётом до Москвы.
Из Москвы самолётом до Красноярска и далее до Кызыла.
С задержками в городах-остановках - трое суток.
**********************************
Рассказ второй
СТРАНА ОБО
Не ищите эту страну на картах Мира.
Она повсюду - от фиордов Скандинавии
и до оконечностей Азиатского материка.
От горных кручей Аляски и до мыса Огненная Земля
на Американском континенте...
И всё же вы не найдёте такого названия
открыв географический Атлас.
С некоторой тревогой в душе сошёл с трапа самолёта.
Глянул на часы - это сколько же времени мы были в пути? По дням получается, что чуть ли не трое суток. И это самолётами.
Правда, чистого времени перелёта чуть больше двенадцати часов. И всё это из-за разницы в часовых поясах. Да-а-а! Велика ты Россия-матушка. Так далеко я ещё никогда не забирался.
Вокруг, сколько видно было невооружённым глазом, простилалась выжженная степь. И только совсем на пределе видимости, на горизонте, угадывалась цепочка гор, фиксирующаяся в сознании тёмной полоской.
Что же это за страна такая? Страна таинственная, сокрытая от цивилизации огромными, непроходимыми нагромождениями гор. Страна, где кроме как на машине никуда не уедешь. Нет здесь ни железных дорог, ни водных трасс для кораблей. Да и дорог, считай что, нет. Есть направления в нескончаемых горных долинах переходящих из одной в другую и разделёнными между собой крутыми перевалами, с одиноко стоящими Обо на вершинах. Где автомобиль прошёл - там и дорога. А куда она ведёт - одному Богу известно.
Хотя - причём тут Бог. Из православных здесь, если только заезжие. По своей ли воле, или на поселении... Но то что аборигены знакомы со Всевышним только из книжек, то это точно. У них своё представление о Высшем Учении. И в Учении этом место нашлось только для Обо.
Кызыл, столица тувинского края, встретил нас палящим солнцем, клубами пыли приносимой со взлётного поля аэродрома и двумя дощатыми бараками под шиферными крышами. В одном из бараков размещались аэродромные службы, в другом кассы, зал ожидания для пассажиров, барные стойки импровизированного ресторана и с десяток колченогих столиков с табуретками древнейшей давности.
Не задерживаясь и минуты мы попрыгали в кузов поджидавшего нас ГAЗ-66 и, подпрыгивая на задницах размещённых на реечных скамейках, помчались в Караван-Сарай.
Путь наш пролегал через сам Кызыл и далее в недалёкий его пригород. То, что я увидел из-под тента кузова, произвело на меня гнетущее впечатление. Город, хоть и столица,, представлял из себя разбросанные тут и там полуземлянки-полудома с возвышавшимися из земли трёх-четырёх вецов неохватных брёвен, с плоскими, земляными крышами. Улицы были сплошь грунтовые, и за мчащим на предельной скорости нашего грузового внедорожника, на многие сотни метров, простилался густой шлейф пыли. Постепенно пыль забиралась под тент кузова и все мы стали покрываться её тонким слоем. Спасения от пыли не было. Если только как можно быстрей доехать до конечного пункта назначения и выпрыгнуть из кузова. Что, неизвестный мне водитель и делал, - гнал явно за 60 километров, несмотря на то, что мы проезжали по населённому пункту.
Карава-Сарай полностью соответствовал своему названию. За перекосившемся, местами развалившемся забором, но с металлическими воротами, стоял высоченный, метров пять - не меньше, дощатый сарай с покатой, крытой шифером, крышей. Пол в сарае был земляной, но настолько растоптанный, что слой пыли на нём был по щиколотку.
Встречал нас элегантно одетый мужчина с академической бородкой и професcорских очках.
- Здорово КирСаныч, - выпрыгнув из кузова без посторонней помощи пробасила Эльвира Устиновна.
- Ты здесь случаем онанизмом не застрадал от скуки? Принимай команду. И не рассусоливай мне тут. Мигом чтобы машину загрузил. Мы тут же на раскоп рванём. ПонЯл, что ли? Чтобы пулей у меня все носились. Кругом марш!
В течении часа, под неусыпным приглядом начальницы, машина бала загружена. Эльвира Устиновна расписалась у КирСаныча в каких то накладных и устало села за настеленные поверх ящиков доски изображавших длинный стол.
- Команда! Геть к столу. Куснём, чем зам по тылу попотчует перед дальней дорогой.
На досках появились банки с тушёнкой, ножи, вилки, стаканЫ и, из расчёта на двоих, по бутылке водки "Столичная".
Стамбульчик ловко отфуфырила ближайшую бутылку, наполнила себе стакан до краёв и, глядя в открытые настежь ворота сарая, произнесла с некоторой тоской и торжественностью:
- Вот я и дома. Хочу, чтобы этот сезон никогда не кончался. Хочу солнца, гор, орлов в поднебесье, ночных холодов, мороженой воды Чаа-Холя. Хочу напиться до поросячьего визга под жаренного поросёночка. Хочу, чтобы всё у нас было хорошо. Кто верит в меня - за мной!...
И тут же, не чокаясь, одним махом, осушила стакан.
- Быстро доедаем и "по коням". - промолвила она пережeвывая здоровенный кус говяжьей тушёнки.
- Пока всё идёт по графику. К вечеру будем на стойбище. Там и продолжим. А пока быстренько. Кто с голодухи пухнет, разрешаю жрачку с собой взять. В машине доедите.
******************************
Преступность в России.
Наибольшее количество убийств по РФ, а так же изнасилований и преступлений,
связанных с причинением тяжкого вреда здоровью, приходится на город
Кызыл, административный центр республики Тува.
(по данным сайта Lenta.RU)
******************************
Рассказ третий
В КВAДРАТЕ РАСКОПА
Перегруженный ГАЗ-66, утробно урча двигателем на пределе возможного, передвигался по разбитой, некогда асфальтированной, трассе. Эта единственная дорога, обозначенная на Атласе автомобильных дорог зелёной ленточкой. Но даже в Атласе эта ленточка временами переходит в пунктирную линию, говорящей о том, что от магистрали в этом месте остаётся только название.
Трясло ужасно. Зубы приходилось плотно стискивать, иначе запросто можно было прикусить язык. Все, кто вповалку взгромоздился поверх загруженных в кузов ящиков, бочек, мешков, рюкзаков - молчали. Говорить не было никакой физической возможности. Можно было остаться ни только без языка, но и без зубов.
Кузов грузовика был крыт тентом. Но брезент, с торцов этой кибитки, подвязали верёвками к металлическим дугам, создавая в подпотолочном пространстве подобие сквозняка. Так можно было ещё как-то дышать. Через носовые платки, косынки, но дышать. Стоило только опустить брезент на хоть одном торце автомобильного тента и всё свободное пространство, где прижавшись, друг к другу лежали люди, заполнялось непроглядной пылью. А с открытыми "забралами" пыль выдувалась и тут же ей на смену влетала ещё и ещё одна порция пыли, которая висела в воздухе. Тишина сонная, душная, давящая повисла в кузове и угнетала всех.
Вместе с пылью кузов уже давно наполнился обжигающей жарой приносимой встречным потоком воздуха, который, казалось, влетал под тент как из сопла самолёта. Ни с чем другим как с Адом все эти ощущения сравнить было невозможно. И только натужный звук двигателя грузовика говорил о том, что мы двигались. А раз двигались, то значит приедем на конечную точку нашего передвижения, где адовы ощущения должны закончится. А что будет потом?
Грузовик стал, словно выбившись из сил, и тут же его нагнал непроглядный шлейф пыли поднятой колёсами с еле заметной колеи. Все лежащие в кузове тут же запахнУли головы подолами курток и уткнулись лицом в мешки уже утрамбованными за время пути их телами. Последний, почти ритуальный жест, прибывших к месту стоянки.
- Выгружа-а-ась! - послышался осипший от пыли голос Эльвиры.
- Мыться, полоскаться... на всё десять минут. Надо до темноты ещё и лагерь разбить, и жрачку приготовить.
- Родионовна - ужин за тобой. А палатку для тебя Стеблин-Каменский поставит. Слышишь, Ванька?
Тяжело кряхтя и стеная из кузова вываливались люди закрепощённые теснотой пребывания в длительном пути. Машина остановилась у подножия старой, вся в изломах и осыпях, базальтовой горы. Где-то невдалеке, за кустами ивняка, шумно катила свои воды речка.
Мальчики налево, девочки направо - вся команда ринулась на звук бурлящей за деревьями воды. Буквально жизненная потребность ощутить её прохладу, свежесть, ополаскнуться в живительных струях, вселилось в каждого.
- Серёга, - обратился я к рядом идущему парню, - а что лучше сперва сделать: помыться, а потом постираться, или наоборот?
- Залезай в воду прямо в одежде. Через пять минут, если выдержишь, всю пыль из тебя течением вымоет.
- А почему "если выдержу"?
- Температура воды в Чаа-Хольке выше четырёх градусов никогда не поднимается. Вода с гор течёт. Из-под ледников. Прогреваться не успевает. А то, что одежда будет мокрой - ерунда. Сейчас на солнышке быстро обсохнешь. Только пошевеливайся, Эльвира шутить не будет. Работы ещё не меряно, если под открытым небом спать не хочешь.
Ровно через десять минут протяжный звук клаксона оповестил "Большой сбор". Все - и парни, и девчонки собрались вокруг грузовика в мокрых ещё одеждах.
- Эй, в кузове - жрачку на землю не сгружать. Пусть так и стоит в кузове. А то за ночь от неё ничего не останется. Нам в лагере только росомах не хватало. Сбрасывайте только палатки, мешки спальные, раскладушки. Ну и рюкзаки кому если надо. Поняли? - выжимая прямо на себе одежду, продолжала командовать Эльвира.
- Дворкин, не стой как Обо. Хватай палатку и станови где тебе нравится. Только далеко не отдаляйся. Тут зверья всякого, разного не меряно. Кучнее лагерь разбивать потребно. Усёк? Действуй.
- Ванька, Каменский... Стеблин твою мать, куда в прошлом году жерди для палаток заныкал? Хватай лопаты и откапывай.
- Ершов, Серёга! Установил палатку? Обустраиваться завтра будешь. Помоги Родионовне с костром и готовкой. Я тебе потом лишний стакан налью.
Так - шумно и весело, позабыв про усталость от проделанного пути, мы обживали место под ярким, до белизны, Солнцем. Под голубым, голубым Небом. В краю сказочной тишины и таинственства Гор окрашенных, почему-то, в синий, до морской лазури, цвет...
Подъём в лагере был назначен на пять часов утра. Увидев мой недоумённый взгляд Эльвира бросила в толпу ни к кому конкретно не обращаясь:
- Мы сюда, на край света, работать приехали, а не груши околачивать. Про курортный режим дня забудьте. Это вам не пионерские вылазки на лоно природы.
Подъём в пять. Помыться, побриться, завтракать. Кто при стойбище останется - обустраиваться будет: погреб, яму выгребную, кухню на кухню похожую... Инструмент: лопаты, кирки, ломы - чтобы всё приготовлено было. Ясненько?
Утром скажу, кто и чем заниматься будет. А сейчас всем в "люльку".
Хождение по лагерю запрещаю. Кто ещё не допил - по палаткам сидеть и песен не горланить. Только утром чтобы не стонали у меня. Всё! Аривидерчи, бамбино.
Эльвира поднялась из-за импровизированного стола составленного из камеральных ящиков и, уже стоя, допив остатки крепчайшего, до черноты, чая, отправилась к своей палатке. Кромешная тьма мгновенно поглотила её высокую, чуть сутуловатую фигуру оставив нас сидеть в кругу света аккумуляторного фонаря. Тишина в только что неугомонной команде археологов навалилась на всех, и мы почувствовали себя слегка осиротевшими. Как будто мамка, усталая дневными заботами, оставила своих никчемных детей на произвол ночи.
Не сговариваясь, начали подниматься и побрели каждый в сторону своей палатки, оставив Родионовну убирать остатки ночного пиршества.
Так вот ты какая -Тува?
Страна на самой заокраине России. Страна, наполненная таинственностью племён тебя населявших в разные времена. Страна сказаний, легенд, заунывных песен, парящих орлов и мудрых Шаманов.
Страна, через которую пролегала тропа Чингиз-Хана с его многочисленным войском покорившем половину Мира. Страна, принявшая этого покорителя Вселенной на его последнем пути в стан Тьмы и Предков.
Пройдут годы, столетия, эпохи, но не будет конца жизни твоей на этом Свете. Ты всегда, во все времена была, остаёшься и будешь вечно хранимой на всём пространстве отпущенном тебе твоими Обо.
Здравствуй, Тува! Здравствуй, незнакомая!
Пусть всегда среди твоих Гор пребудут Мир и Благополучие.
И мы, гости твои, постараемся не нарушить твой покой.
А только нежно заглянем в недра твои в поисках исторической
культовые места в культуре бурят, монголов, хакасов и др. тюрско-
монгольских народов.
Обо - место поклонения духам, родовым или территориальным, т.е.
хозяевам данной местности.
Хозяин Обо - это духи умерших шаманов, предков, или божества
небесного происхождения.
Устанавливаются на дорогах, на горных перевалах, у озёр, на берегах рек.
Встречаются в канадской Арктике, Северной Америке, на востоке США в
индейских поселениях.
Швеции и др. Скандинавских страна.
*****************************
Рассказ четвёртый
ПОХОД к ТАШУ
Через годы,
Через расстояния,
На любой планете,
В стороне любой..
.
Ну, назвать это походом сегодня можно с большой натяжкой. Это тогда для меня уйти из стойбища на восемь-десять километров было целым событием. А сейчас, вспоминая первые дни своего пребывания в горной стране, всё это воспринимается совершено обычным.
Необычным и сегодня вспоминаются первые ощущения от увиденного. Того, о чём и не подозревал, прожив тогда на белом свете больше тридцати лет.
****************
Наступило утро.
Первое моё утро на тувинской земле. Земле, которая каждую минуту поражала меня необычностью в ощущениях, восприятиях увиденного всего того, что меня окружало. Я и проснувшись, испытывал какое-то колдовство, и из которого мне не хотелось вырваться. Я боялся закрыть глаза опасаясь, что открыв их окажусь в обыденности в которой пребывал долгие годы своей жизни...
- Дворкин, позавтракал? Ну и здоров ты жрать!
Собирайся, со мной пойдёшь. Остальным заниматься хозяйством согласно моим указаниям. Вернусь к обеду и проверю, что вы тут полезного натворили.
- Эльвира Устиновна, а что брать то с собой?
- Я для тебя не Устиновна. Я для тебя - Эльвира. И нечего мне здесь подхалимажничать, не в Питере. А с собой возьми соображалку, если ты её в палатке оставил, блокнот, карандаш... Пожалуй, больше ничего и не понадобится. Пошли.
Каменский, Стеблин твою мать! Мы к Ташу пошли. За старшего остаёшься.
-Ну, как тебе страна не обхоженная, не объезженная, не познанная? Ты, небось, такой природы и не видел никогда? Это тебе не на Карельском перешейке по грибы, да ягоды... Это страна особенная.
По величине, что твоя Украина, а проживает здесь триста шестьдесят тысяч человек. Получается - больше километра на человека приходится, если площадь на всех поделить. Только загадили эту страну неимоверно власти Советские. Понагнали всякого элемента в эти края на поселение, на хим.работы. Жуть как они местное население испортили. Пьянство везде и всюду процветает махровым цветом. Раньше такого не было. Эх, ма-а-а!
Ты, Дворкин, под ноги поглядывай. Змеи здесь водятся жуть как ядовитые. Щитомордник зовутся. У них на черепушке лира обозначена. И головка - как сердечко Амурное. Сами же серого цвета. Не дай Бог кусит - до больницы здесь ох как далеко. У нас есть сыворотка от ихнего яда, но ею не пользовались никогда. И на тебе нехотелось бы экспериментировать. Ты мне здоровым нужЁн. Говорят, ты съёмку местности делать умеешь на профессиональном уровне. Вот и делай. А змей, всё-таки, бойся - поглядывай под ноги. Усёк?
Мы шли вдоль высокой горной гряды, параллельно шумящему потоку реки Чаа-Холь. Шли по еле обозначенной, пока, колее автомобильных колес. Лёгкая пыль поднималась у нас из-под ног и плавно водворялась на место. Солнце ещё не накалило воздух, и приятная прохлада бодрила, позывала к действиям, к движению.
Впереди, с каждым шагом, на нас надвигался горный массив с явно выраженной седловиной в центре.
- А Таш это кто? Или что? И далеко до этого Таша? - спросил я у Эльвиры.
- Таш, это пастух местный. Он за этим перевалом живёт. Там у него юрта стоит уж сколько лет. Был он холостой в прошлом году. А сейчас, слух до нас дошёл, женился. Теперь он, если баба ему парней нарожает скоренько, богатым станет. Без детей, или там с девками, семьи здесь бедно живут.
- А как это воедино связать - детей и достаток в семье?
- Чем больше детей в семье, пацанов ежели, тем семья богаче. Потому как у тувинцев пацаны с малолетства пастухами становятся. В пять-шесть лет он уже на коне, или верблюдЕ, овец пасти может. А чем больше в семье отара, тем богаче семья. Усёк?...
Один человек больше ста голов сохранить, прокормить на перегонах, не сможет. Вот и считай, сколько людей в семье должно быть, чтобы отару в тысячу голов содержать. Так-то брат... А кроме как овцеводством в этих краях ничем и не занимаются. Овощи тут не растут - сухо очень. Фрукты тем более. В долинах только черемша рОдится в изобилии. А так - голодный край.
- А что же они пшеницу не сеют? Другие зерновые...
- Так здесь земли-то нет. Её, где не капнёшь - половина штыка лопаты только. А дальше галечник, да скала. Здесь землю только тронь - её вмиг ветром сдует. Здесь к земле относятся трепетно. А то и овец пасти негде будет.
Так незаметно, за разговорами, мы дошли до начала горного перевала.
- Первый перевал в твоей жизни, а, Дворкин? Ну, ничего - не последний. Здесь тебе ещё много перевалов придётся преодолеть.
Запомни только одно святое правило: поднимаясь на перевал всегда бери с собой камень. Небольшой, но заметный. На перевале, сам увидишь, надо будет бросить его в кучу камней, что до тебя образовалась от таких же, как и мы с тобой.
- Это зачем?
- А за тем, что возвращаясь с перевала, ты из этой кучи камень возьмёшь и вниз его, в долину, снесёшь и там выбросишь. А вот количество оставшихся на перевале камней укажет всякому, сколько людей в горы ушло и ещё не вернулось. В горах всякое произойти может с людьми. И если их искать начнут, то будут знать, скольких надобно найти. Понял теперь? В этой стране всяческая информация только на камнях передаётся.
Да и не иди ты на гору "в лоб". Так устанешь быстро. Иди вот так - бочком, ставя ступни параллельно склону. Как будто ты на лыжах поднимаешься. Вот, вот. Здесь многому учиться приходится тому, кто в здешних краях не бывал. И за дыханием следи. Мы с тобой над уровнем Океана выше, чем на полтора километра находимся. А теперь ещё выше заберёмся. Здесь с кислородом победнее, чем в Питере будет. А после вчерашнего выпитого и вообще тяжеленько придётся.
Не отставай только. Нам к обеду в стойбище вернуться надо обязательно, чтобы людей не волновать.
Хоть и крепким мужиком я себе казался, а на вершине перевала я уже еле дышал. Эльвира же стояла рядом со мной и оглядывалась с высоты птичьего полёта из-под козырька вельветовой кепки.
- Красота то какая, Дворкин. Ты только глянь вокруг. Такой красоты ты нигде не увидишь. Только в Туве горы окраску меняют, как будто их в разные цвета кто-то перекрашивает постоянно. Это всё игра Солнца, Неба и Облаков. Здесь горы из гранита сложены. А в граните этом кварца богато. Вот он и играет в зависимости от освещённости. Ты погляди только... Дух захватывает.
Красота была и в правду неописуемая. Горы, наслаиваясь друг на друга в обозримом пространстве, каждая имела свой цвет в зависимости от освещённости. И этот цвет менялся с движением облаков, которые тенями своими превращали их в чёрное нагромождение скал. И так до самого конца долины открывшейся нам сразу за перевалом.
На перевале нас встретила непонятная, бесформенная статуя, собранная из плоских камней до высоты свыше двух метров. Конечно это было дело рук человеческих. Но как она не осыпалась, не разваливалась - мне было непонятно. Я подошёл вплотную и уперевшись попробовал качнуть её. Нет! Статуя стояла как монолитная - даже не шелохнулась.
- Это и есть Обо? - спросил я у Эльвиры. - Что же он означает в данном месте?
- Да, Дворкин, - это и есть Обо. Священное место горных духов и всех кто проходит мимо. Здесь нужно положить что-нибудь - в качестве жертвоприношения. У тебя есть что в карманАх?
- Только десять копеек завалялось.
- Вот и клади к подножью. Видишь сколько всего здесь до нас уже поналожено. Чёрт меня подери - даже бутылку пива кто-то непожалел. А пиво в этих краях вещь редкая. Клади свои десять копеек и пошли. Нам ещё километров пять топать вон в тот конец долины. Там место, которое меня интересует. В прошлом году я там интересные курганы надыбала. А если поискать внимательно, то может они не одни там. Если только Таш их своими овцами не загадил.
Через час походного марша, под, уже во всю, жарившим солнцем, мы подходили к одиноко стоявшей юрте окружённой кошарами, утопающей в мареве раскалённого воздуха звенящего в тишине.
Ещё на подходе к юрте, чуть понизив голос, Эльвира сочла нужным предупредить меня:
- Не вздумай в юрту заходить. Как бы тебя не приглашали. И вообще молчи. С Ташем я разговаривать буду, усёк?
Я согласно кивнул головой и, всё же, нестерпел и спросил:
- А почему в юрту заходить нельзя? Не принято здесь этого?
- Дурак. После юрты тебя из нашего лагеря гнать придётся. Блох вмиг нахватаешься столько, что их ни каким керосином не выведешь. А тебе это надо? Вот то-то...
И тут же громким голосом, чуть ли не крича, рыкнула остановившись от юрты метрах в десяти:
- Таш, трёшь твою дарданеллу, а ну вылазь. Это я приехала - Эльвира. Видеть тебя желаю...
Дверной полог юрты колыхнулся и, склонившись в три погибели, из юрты вышел монголоид, одетый до неприличности неряшливо.
Был это дядька неопределённого возраста. Небольшого росточка с ужасно сморщенным лицом и чуть приметными щёлками глаз. Остановившись при выходе из юрты, он вгляделся в нашу сторону и вдруг что-то быстро-быстро защебетал на "птичьем" языке. Не переставая щебетать, он трусцой, на ужасно кривых ногах, заковылял нам на встречу, протянув, как для объятия, руки.
Как это ни странно, но Эльвира моя тоже заулыбалась и так же протянула обе руки на встречу семенящему к ней человеку. Однако она продолжала стоять на месте и это, показалось мне, было неспроста.
Таш, а это был именно он, подбежал к Эльвире и остановился как вкопанный на расстоянии шага от неё, продолжая улыбаться и протягивая к ней руки. Все четыре руки, двух совершенно разных по внешности людей, сомкнулись в рукопожатии. Мне показалось, что сейчас эти двое начнут целоваться. Но нет. Они, продолжая стоять, держась за руки, и оба что-то быстро-быстро говорили друг другу на не известном мне языке. На меня Таш необращал никакого внимания, как будто меня и рядом не стояло.
Так продолжалось долго. Очень долго. Я уже стал уставать от этой церемонии и, переминаясь с ноги на ногу, оглядывался вокруг.
Место было пустынным. По всему видать Таш проживал в округе один. Чуть в стороне от юрты находились огороженные жердями две площадки. Судя по обилию навоза, это и были кошары - отстойники для овец в ночное время. Самих овец не было. Где они находились, оставалось только догадываться. Скорее всего, высоко в горах, где ещё сохранилась трава. Вокруг, сколько видел я, трава была вся выедена этими самыми парнокопытными оставив на земле кое-где торчащие дохлые кустики.
Наконец ритуал встречи близких друг другу людей был закончен и Таш, всё так же семеня своими кривыми ногами, обутыми в, монгольского вида, сапоги, засеменил в юрту. Ко мне он так и не подошёл, и не обратился с приветствиями. Не больно-то и хотелось.
Эльвира подошла ко мне и, продолжая смотреть Ташу в след, сказала:
- Пошли, Дворкин. Нас ждут великие дела.
Мы обогнули юрту и пошли к обрыву под которым угадывалась своим шумом Чаа-Холька - река, из-за которой нашли здесь свой приют и Таш со своими овцами, и мы занесёнными в эти края неизвестными мне покуда делами.
- Ты на Таша не обижайся, Дворкин, - как бы продолжая разговор промолвила Эльвира.
Здесь я для него большой начальник. Поэтому он и лебезит передомной, как это принято у азиат. А ты для него никто, до тех пор пока он в тебе свою выгоду не увидит. А если не увидит, то ты для него ничем так и останешься. Понял? Нет здесь понятия дружбы и хороших отношений. Здесь люди только силу признают. Потому, как всегда за своё добро опасаются. Оно хоть и невеликое, но лишиться его для кочевого тувинца смерти подобно. А защитить его от лиха прохожего в этих краях некому. Здесь на десятки километров никто не проживает. Ближайший город отседова - Чаа-Холь и Шагонар. А до обоих из них километры и километры. Но и в городах милиции нет. И власти советской, в нашем понимании, не существует. Вот поэтому я не сторонница чтобы кто из наших в одиночку в горах болтался. Вмиг любого в колодки запихают, увезут в горы и будешь до скончания века своего ишачить незнамо на кого. Усёк? Вот так вот, дорогой.
И тут же, в той же задумчивой интонации, сменила тему нашего разговора:
- А мы здесь с тобой для того, чтобы ты глянул и сказал сам себе - за сколько времени ты съёмку выполнить сможешь тех захоронений, что я в прошлом году надыбала.
Здесь, как я понимаю, драчка произошла между гуннами и скифами. Припёрли скифы народец местный к вон тому обрыву и посекли как капусту. Времени прошло с тех пор четыре тысячи лет, а захоронения остались. И уникальность этих захоронений в том заключается, что по-над обрывом курганы гуннов расположены, а вдоль горной гряды скифские курганы. Так что здесь, как в Елисеевском гастрономе, всё можно увидеть - кто как вооружён был, и всю бытовуху ихнюю. Они ведь и на том свете жить собирались.
- Слушай, Эльвира, - решил я расширить круг своих знаний в истории древности, - а вот гунны и гугеноты - есть между ними что-то общее?
- Ну, ты сказанул! Гунны - это народность, племя такое кочевое на земле этой проживало. А гугеноты - это приверженцы веры католической. И проживали они в Европе. И здесь оказаться ни как не могли. Усёк?
- Усёк. А зачем тебе знать надо, за сколько времени я съёмку сделать смогу. У тебя что - дефицит со временем?
- Это у тебя дефицит со временем. Я то, здесь до октябрьских холодов пробуду, а у тебя, как мне известно, со всеми общественными накрутками, отпуск только сорок пять дней. И съёмку тебе произвести надо будет во всех отрядах, которые в этом году сюда понаехали. Так что, по моим прикидкам, если поровну на всех тебя поделить, по девять дней у тебя на всё про всё имеется. А надо ещё и дорогу на твои переезды учесть, выходные дни и прочие пьянки по случаю разных торжеств в отрядах. Усёк?
- Так вы меня, что? - Как девку продажную, друг другу передавать будете?
- Вот именно - как мужика продажного. На тебя тут многие "глаз положили". Как на геодезиста, конечно же. А как мужик ты тут никому и не нужен. Этого "добра" здесь без тебя хватит.
- Так мне что? - ни в одном отряде премию в виде девушки на ночь не предложат?
- А вот это - как сам договоришься. Это дело здесь не возбраняется, если по обоюдному согласию и не у всех на глазах. Злых языков в экспедиции хватает. Вмиг в Питере всё известно будет. А тебе это надо?...
И тут же, остановившись на одном только ей известном месте, сказала:
- Ну, гляди... Вот от сих пор и до тех гор. Здесь расстояние, я так думаю, километра три будет. И шириной твоя "захватка" на километр потянет Так что? За сколько времени ты все эти курганы на карту нанесёшь? Их здесь: с гуннской стороны пятьдесят три штуки, и со скифской стороны - сорок два.
Оглядевшись вокруг и прикинув, чисто умозрительно, количество опорных точек я понял, что в три дня со съёмкой управиться можно. Но уж больно мне хотелось и курганчик какой-нибудь своими руками раскопать. Глянуть - насколько я удачлив окажусь в поисках антиквариата захованного вместе с останкам героических воинов древности.
- Значит я так думаю, Эльвира.
Сегодня, часиков за три до заката, мы с тобой и ещё с парочкой сотрудников, которые пошустрее, вновь сюда заявимся, и разбивочку квадратов произведём. А завтра напрямую съёмкой займёмся. Думаю, если других вводных не будет, за два дня, плюс на камеральные работы день и получишь ты место сражения предков своих в лучшем виде. Устраивает тебя так?
Что-то тревожное, недоверчивое промелькнуло в глазах у моей начальницы:
- А ты, случаем не пиздишь, Дворкин? Такой объём работы и за два дня? Нам бы его на весь сезон хватило бы...
- Не имею такой привычки, Эльвира Устиновна. Всё зависеть будет от того, кого ты мне в реечники дашь. И в качестве бонуса, прости мне мою меркантильность, запрошу я у тебя один курганчик на разграбление. Чтобы самому, своими ручками его разгрести. Под твоим, естественно, чутким руководством. Согласна так?
- Согласна. Если всё так сложится, как ты говоришь.
А теперь пошли в стойбище. Пора. Если шагу прибавим, как раз к обеду поспеем.
Так началась моя трудовая деятельность на тувинской земле. Земле полной таинственности и радужных ожиданий чего-то никогда ранее не испытанного.