Она повсюду: от северных просторов Скандинавии и до
оконечностей Азиатского материка.
От горных кручей Аляски и до мыса Огненная Земля
на Американском континенте...
И всё-же вы не найдёте такого названия открыв географический Атлас.
С некоторой тревогой в душе схожу с трапа самолёта.
Глянул на часы - это сколько же времени мы были в пути? По дням получается, что чуть ли не трое суток. И это на самолётах. Правда, чистого времени перелёта чуть больше двенадцати часов.
Да-а-а! Велика ты Россия-матушка. Так далеко я ещё не забирался.
Вокруг, сколько видно было невооружённым глазом, простилалась выжженная жарой степь. И только на пределе видимости, тёмной полоской угадывалась цепочка гор.
Что же это за страна такая? Страна таинственная, сокрытая от цивилизации непроходимыми нагромождениями горных массивов. Страна, где кроме как на машине никуда не уедешь. Нет здесь ни железных дорог, ни водных трасс для кораблей. Да и дорог считай, что нет. Есть направления в нескончаемых горных долинах разделённых между собой крутыми перевалами, с одиноко стоящими Обо.
Перегруженный ГАЗ-66, утробно урча двигателем, передвигался по разбитой, некогда асфальтированной, трассе. Эта единственная дорога, обозначенная на Атласе автомобильных дорог зелёной ниточкой. Но и на карте эта ниточка временами переходит в пунктирную линию, говорящую о том, что от магистрали в этом месте остаётся только название.
Трясло ужасно. Все, кто вповалку взгромоздился поверх загруженных в кузов ящиков, бочек, мешков, молчали. Говорить не было никакой возможности. Можно было остаться и без зубов, и без языка...
Кузов грузовика крыт тентом. Но брезент, с торцов этой кибитки, подвязали верёвками к металлическим дугам, создавая в под потолочном пространстве сквозняк. Так можно было ещё как-то дышать. Через носовые платки, косынки, но дышать. Стоило только опустить брезент в одном из торцов кузова и всё свободное пространство, где прижавшись, друг к другу лежали люди, заполнялось непроглядной пылью. А с открытыми "забралами" пыль выдувалась.
Вместе с пылью кузов уже давно наполнился обжигающей жарой, приносимой встречным потоком воздуха, который, казалось, вылетал из сопла самолёта. Ни с чем другим, как с Адом, все эти ощущения сравнить было невозможно. И только натужный звук двигателя грузовика говорил о том, что мы двигались. А раз двигались, конец этому Аду неминуем.
Грузовик стал, словно выбившись из сил. И тут же его нагнал непроглядный шлейф пыли, поднятой колёсами с еле заметной колеи. Все, лежащие в кузове, запахнУли головы подолами курток и уткнулись лицом в мешки уже утрамбованные телами за время пути. Последний, почти ритуальный жест, прибывших к месту стоянки.
- Выгружа-а-ась! - послышался осипший от пыли голос Эльвиры. - Мыться, полоскаться... на всё десять минут. Надо до темноты ещё и лагерь разбить, и жрачку приготовить.
Родионовна - ужин за тобой. А палатку для тебя Стеблин-Каменский поставит. Слышешь, Ванька?
Кряхтя и стеная из кузова вываливались люди. Машина остановилась у подножия старой, вся в изломах и осыпях, гранитной скалы. Где-то невдалеке, за зарослями ивняка и тополя, шумно катила свои воды река Чао-Холь. Острая потребность ощутить её прохладу, свежесть, обмыться в живительных струях, вселилось в каждого.
- Серёга, - обратился я к рядом идущему парню. - А что лучше: помыться, а потом постираться, или наоборот?
- Залезай в воду прямо в одежде. Через пять минут, если выдержишь, всю пыль из тебя течением вымоет.
- А почему "если выдержу"?
- Температура воды в Чаа-Хольке выше четырёх градусов не поднимается. Вода с гор течёт. Из-под ледников. Прогреваться не успевает. А то, что одежда будет мокрой - ерунда. Сейчас на солнышке через десять минут сухой будешь. Только пошевеливайся - Эльвира не шутит. Работы ещё досыта, если под открытым небом спать не хочешь.
Ровно через десять минут протяжный звук клаксона оповестил "Большой сбор". Все, и парни, и девчонки, собрались вокруг грузовика в мокрых ещё одеждах.
Эльвира, оглядев всех пристольно, продожала командывать:
- Эй, в кузове - жрачку на землю не сгружать. Пусть так и будет в кузове. А то за ночь от неё ничего не останется. Нам в лагере только росомах не хватало. Сбрасывайте палатки, мешки спальные, раскладушки. Ну, и рюкзаки кому если надо. Поняли?
Дворкин, не стой как Обо. Хватай палатку и станови, где тебе нравится. Только не далеко. Тут зверья всякого разного немерено. Кучнее лагерь разбивать потребно. Усёк? Действуй.
Ванька, Каменский... Стеблин, твою мать, ты куда в прошлом году жерди для палаток заныкал? Хватай лопату и откапывай.
Ершов, Серёга... Установил палатку? Обустраиваться завтра будешь. Помоги Родионовне с костром и готовкой. Я тебе вечером лишний стакан налью.
Так - шумно и весело, забыв про усталость от проделанного пути, люди обживали место под ярким, до белизны, Солнцем. Под голубым небом. В краю сказочной тишины и таинственных гор окрашенных, почему-то, в синий, до морской лазури, цвет.
Так вот ты какая - Тува?
Страна, на самой заакраине России. Страна, наполненная таинственностью племён тебя населявших в разные времена. Страна сказаний, легенд, заунывных песен, парящих орлов и мудрых шаманов. Страна, через которую пролегала тропа Чингиз-Хана с его многочисленным войском. Страна, принявшая этого покорителя Вселенной на его последнем пути в стан Тьмы и Предков.
Пройдут годы, столетия, эпохи, но не будет конца жизни твоей на этом Свете. Ты всегда, во все времена была, остаёшься и будешь вечно хранимой на всём пространстве отпущенном тебе твоими Обо.
Здравствуй, Тува! Здравствуй незнакомая!
И мы, гости твои, постараемся не нарушить твой покой. А только нежно заглянем в недра твои в поисках исторической истины народов тебя населявших.
места в культуре бурят, монголов, хакасов и др. тюрско- монгольских народов.
Обо - место поклонения духам, родовым или территориальным, т.е. хозяевам
данной местности.
Хозяин Обо - это духи умерших шаманов, предков, или божества
небесного происхождения.
Устанавливаются на дорогах, на горных перевалах, у озёр, на берегах рек.
Встречаются в канадской Арктике, Северной Америке, на востоке США в индейских поселениях.
В Швеции и др. Скандинавских страна.
********************************
Вечерние посиделки
Здравству Тува
- Эй, команда, заканчиваем с палатками, - раздался в перестуке молотков и топоров окрик Эльвиры. - Сейчас солнце зайдёт и будем, как у негра в жопе. Быстро к столу и разбираем кружки, ложки.
- Валька, - всё тем же командным голосом обратилась она к шофёру. - Протяни переноску, а то через полчаса не видно будет, куда ложкой торкать.
Отряд археологов спешно собрался у, расстеленного прямо на земле, брезента. Родионовна, младший научный сотрудник факультета востоковедования, заканчивала сервировать 'стол'. Эльвира ей активно помогала. В центре парил, источая обворожительный запах, казан с ячневой кашей, обильно заправленной тушёнкой. С краю, рядом с туристическим стульчиком, стояла алюминиевая канистра.
- Ванька, Каменский, тебе виночерпием работать. Так что твоё место на стуле. Остальные как хотят.
Команда, равномерно распределившись вокруг брезента, подставляла миски под тюрю, которой заправляла Родионовна. Кружками распоряжался кандидат исторических наук факультета востоковедования - Иван Михайлович Стеблин-Каменский.
Эльвира Устиновна Стамбульчик, кандидат исторических наук Института востоковедования РАН, держа перед собой кружку с разведённым спиртом, посмотрела на синие небо, лазоревые горы, на ребят её окружающих и с тихой грустью произнесла:
- Вот я и дома. Хочу, чтобы этот сезон никогда не кончался. Хочу солнца, гор, орлов в поднебесье, ночных холодов, мороженой воды Чаа-Холя. Хочу напиться до поросячьего визга, под жареного поросёночка. Хочу, чтобы всё у нас было хорошо. Кто верит в меня - за мной!...
И тут же, не чокаясь, одним махом, осушила кружку.
Подъём в лагере был назначен на пять часов утра.
Увидев мой недоумённый взгляд Эливира, бросила в толпу, ни к кому конкретно не обращаясь:
- Мы сюда, на край света, работать приехали, а не груши околачивать. Про курортный режим забудьте. Это вам не пионерские вылазки на лоно природы.
Подъём в пять. Мыться, бриться, завтракать. Кто при стойбище останется - обустраиваться: погреб, яму выгребную, кухню на кухню похожую... Инструмент: лопаты, кирки, ломы - чтобы всё приготовлено было. Ясненько?
Утром скажу, кто, чем заниматься будет. А сейчас всем в "люльку".
Хождение по лагерю запрещаю. Кто ещё не допил - по палаткам сидеть и песен не горлапанить. Только утром чтобы не стонали у меня. Всё! Аривидерчи, бамбино.
Эльвира допила остатки крепчайшего, до черноты, чая, поднялась и отправилась к своей палатке. Кромешная тьма мгновенно поглотила её высокую, чуть сутуловатую фигуру оставив нас сидеть в кругу света аккумуляторного фонаря. Тишина в только что неугомонной команде навалилась на всех. И мы почувствовали себя слегка осиротевшими. Как будто мамка, усталая от дневных забот, оставила своих детей на произвол ночи.
Не сговариваясь начали подниматься, держа путь каждый в сторону своей палатки. Родионовна вместе с шофёром остались убирать остатки ночного пиршества.
*****************
День второй
Поход к Ташу
Ну, назвать это походом можно с большой натяжкой. Это тогда для меня уйти из стойбища археологов на восемь-десять километров было целым событием. А сейчас, вспоминая первые дни своего пребывания в заБайкальской стране, всё это воспринимается совершено обычным.
Не обычным и сегодня вспоминаются первые ощущения от увиденного. Того о чём и не подозревал, прожив на белом свете больше тридцати лет.
- Дворкин, позавтракал? Ну и здоров ты жрать, - Эльвира подошла ко мне, когда я допивал чай. - Собирайся, со мной пойдёшь. Остальным заниматься хозяйством согласно моим указаниям. Вернусь к обеду - проверю, что вы тут полезного натворили.
- Эльвира Устиновна, а что брать с собой?
- Я для тебя не Устиновна. Я для тебя - Эльвира. И нечего мне здесь подхалимажничать, не в Питере. А с собой возьми соображалку, если ты её в палатке оставил, блокнот, карандаш... Пожалуй, больше ничего не понадобится. Пошли.
Каменский, стеблин твою мать! Мы к Ташу пошли. За старшего остаёшься.
- Ну, как тебе страна не объезженная, не познанная? Ты, небось, такой природы и не видел никогда? Это тебе не на Карельском перешейке грибы, да ягоды собирать. Это страна особенная.
По величине, что твоя Украина, а проживает здесь триста шестьдесят тысяч человек. Получается - больше километра на человека приходится, если площадь на всех поделить. Только загадили эту страну неимоверно власти Советские. Понагнали всякого элемента в эти края на поселение. Жуть как они местное население испортили. Пьянство везде и всюду процветает махровым цветом. Раньше такого не было. Эх, ма-а-а!
Ты, Дворкин, под ноги смотри внимательно. Змеи здесь водятся жуть как ядовитые. Шитомордником зовутся. У них на черепушке лира обозначена. И головка - как сердечко Амурное. Сами же серого цвета. Не дай Бог укусит - до больницы здесь ох как далеко. У нас есть сыворотка от яда змеиного, но ею не пользовались никогда. И на тебе не хотелось бы экспериментировать. Ты мне здоровым нужЁн. Говорят ты съёмку местности делать умеешь на профессиональном уровне. Вот и делай. А змей, всё-таки, бойся - поглядывай под ноги. Усёк?
Мы шли вдоль высоченного уступа горы параллельно шумящей потоком реки Чаа-Холь. По еле обозначенной, пока, колее автомобильных колес. Лёгкая пыль поднималась у нас из-под ног и плавно водворялась на место. Солнце ещё не накалило воздух и приятная прохлада бодрила, вызывая в теле лёгкий озноб.
Впереди, с каждым шагом, на нас надвигался горный массив с явно выраженной седловиной в центре.
- А Таш это кто? Или что? И далеко до этого Таша? - спросил я у Эльвиры.
- Таш, это пастух местный. Он за этим перевалом живёт. Там у него юрта стоит сколько времени. В прошлом году был он холостой. А сейчас, слух до нас дошёл, женился. Теперь он, если баба ему парней нарожает скоренько, богатым станет. Без детей, или там с девками, семьи здесь бедно живут.
- А как это воедино связать - детей и достаток в семье?
- Чем больше детей в семье, пацанов ежели, тем семья богаче. Потому как у тувинцев пацаны с малолетства пастухами становятся. В пять-шесть лет он уже на коне, или верблюде, овец пасти может. А чем больше в семье отара, тем богаче семья. Усёк?...
Один человек если только с отарой в сто голов управиться может. Вот и считай, сколько людей в семье должно быть, чтобы отару в тысячу голов содержать. Так-то брат... А кроме как овцеводством в этих краях ничем и не занимаются. Овощи тут не растут - сухо очень. Фрукты тем более. В степях только черемша родится в изобилии. А так - голодный край.
- А что же они пшеницу не сеют? Другие зерновые...
- Так здесь земли-то нет. Её, где не капнёшь - половина штыка лопаты только. А дальше галечник, да скала. Здесь землю только тронь - её вмиг ветром сдует. Здесь к земле относятся трепетно. А то и овец пасти негде будет.
Так незаметно, за разговорами, мы дошли до начала горного перевала.
- Первый перевал в твоей жизни, а, Дворкин? Ну, ничего - не последний. Здесь тебе ещё много перевалов придётся преодолеть.
Запомни одно святое правило: поднимаясь на перевал всегда бери с собой камень. Не большой, но заметный. Который на перевале оказаться никак не может. На перевале, сам увидишь, надо будет бросить его в кучу камней, что до тебя образовалась от таких же, как и мы с тобой.
- Это зачем?
- А за тем, что возвращаясь с перевала, ты из этой кучи камень возьмёшь и внизу, в долине, выбросишь. А вот количество оставшихся на перевале камней укажет всякому, сколько людей в горы ушло и ещё не вернулось. В горах всякое произойти может. И если людей искать начнут, то будут знать скольких надобно найти. Понял теперь? В этой стране всяческая информация только на камнях передаётся.
Да и не иди ты в гору "в лоб". Так устанешь быстро. Иди вот так - бочком, ставя ступни параллельно склону. Как будто ты на лыжах поднимаешься. Вот, вот. Здесь многому учиться приходится, кто в здешних краях не бывал. И за дыханием следи. Мы с тобой над уровнем Океана выше, чем на полтора километра находимся. А теперь ещё выше заберёмся. Здесь с кислородом победнее, чем в Питере будет. А после вчерашнего выпитого и вообще тяжеленько придётся.
Не отставай только. Нам к обеду в стойбище вернуться надо.
Хоть и крепким мужиком я себе казался, а на вершине перевала дышал тяжело. Эльвира стояла рядом со мной и оглядывалась с высоты птичьего полёта из-под козырька вельветовой кепки.
- Красота-то какая, Дворкин. Ты только глянь вокруг. Такой красоты нигде не увидишь. Только в Туве горы окраску меняют, как будто их в разные цвета кто-то перекрашивает. Это всё игра Солнца, Неба и Облаков. Здесь горы из гранита сложены. А в граните этом кварца много. Вот он и играет в зависимости от освещённости. Ты погляди только... Дух захватывает.
Красота была и правда неописуемая. Горы, наслаиваясь друг на друга, каждая имела свой цвет. И этот цвет менялся в зависимости от движения облаков, которые тенями своими превращали их в чёрное награмождение скал. А на солнце склоны переливались от тёмносинего до голубого, лазоревого. И так вокруг всей долины открывшейся нам сразу за перевалом.
На перевале нас встретила непонятная, бесформенная статуя собранная из плоских камней, высотой свыше двух метров. Конечно это было дело рук человеческих. Но как она не осыпалась, не разваливалась - мне было непонятно. Я подошёл вплотную и уперевшись попробовал качнуть её. Нет!Статуя стояла как монолитная - даже не шелохнулась.
- Это и есть Обо? - спросил я у Эльвиры. - Что же он означает в данном месте?
- Да, Дворкин. Это и есть Обо. Священное место горных духов и всех, кто проходит мимо. Здесь нужно положить что-нибудь - в качестве жертвоприношения. У тебя есть что в карманах?
- Вот, десять копеек завалялось.
- Вот и клади к подножью. Видишь сколько всего здесь до нас уже поналожено. Чёрт меня подери - даже бутылку пива кто-то не пожалел. А пиво в этих краях вещь редкая. Клади свои десять копеек и пошли. Нам ещё километров пять топать вон в тот конец долины. Там место, которое меня интересует. В прошлом году я там с пяток курганов надыбала. А если поискать, то может их больше будет. Если их Таш своими овцами не загадил.
Через час походного марша, под уже во всю жарившем солнцем, мы подходили к одиноко стоявшей юрте окружённой кошарами, утопающими в мареве раскалённого воздуха звенящего в тишине.