Аннотация: Здесь нет низзлов, зато есть Гарри Поттер.
Заместитель директора школы чародейства и волшебства по сложившейся веками традиции встречала первокурсников на пороге замка. Это был не единственный порог и не единственная дверь, но малыши всегда прибывают на лодках через озеро, так что Батшеда стояла у Той Самой Двери, которая выходила на причал и открывалась два раза в год - первого сентября, чтобы впустить поступающих и тридцать первого мая, чтобы проводить выпускников.
Нынешний первый курс обещался быть очень интересным, отец Батшеды напророчил это на очередном семейном сборище, и весело маханув пятую рюмку посоветовал уволиться как можно быстрее. Свою точку зрения папа аргументировал тем, что Батшеде предстоит теперь учить или папиных пациентов или детей пациентов, и это должно наводить на размышления. Профессор Бабблинг тогда только фыркнула, поинтересовавшись, с каких это пор папа стал педиатром и отчего он такого невысокого мнения о собственном профессионализме. На это папа ничего не ответил, он был занят тем, что пытался налить себе шестую рюмку под недобрым взглядом мамы. Не то чтобы маме профессора Бабблинг было жалко спотыкаловки, но за шестой рюмкой следовала и седьмая, а после седьмой папа начинал петь.
Так или иначе, Батшеда Бабблинг не вняла предостережениям собственного отца, уволиться вовремя не успела и осталась по-прежнему замещать Минерву, а тут подоспело первое сентября и новые детки. На первый взгляд, дети были вполне приличные, никто не сцеплялся, старую вражду семей не поминал и не кичился богатством родителей. Только вот факультетских призраков напугали до дрожи и заикания, один рыжий мальчишка, очередной долговязый Уизли, пригрозил Кровавому Барону нажаловаться сестре, а та быстренько упокоит со всем почтением. Дети, конечно же стали выяснять, что это за такая сестра у рыжего есть и на каком курсе учится. Сестер оказалось две, самые младшие, ходят в начальную школу и различаются как Правая и Левая. То есть Декстра и Синистра Уизли, близняшки и будущие некромантки.
На этом фоне девочка с лохматыми каштановыми волосами, леопардовыми ушками и леопардовым же хвостом, видневшимся из-под мантии, воспринималась как нечто само собой разумеющееся. Наследника Малфоев можно было опознать исключительно по белобрысой масти, а мальчика-который-выжил-чтобы-поступить-в-Хогвартс Батшеде выявить не удалось, ни у кого из детей не было ни очков, ни шрама-молнии на лбу. Дети как дети, нормальные, и не таких учили.
Зато Распределяющая шляпа проявила себя самым неожиданным образом. Песню петь не стала, прошипела что-то на парселтанге, Минерва даже побоялась спросить перевод, по интонации и так было понятно, что Шляпа ругается, да так что при детях и женщинах повторять стыдно. Детей по факультетам Шляпа раскидывала быстро и зло, никаких прошлогодних любезностей и в помине не было. Малфой, вопреки ожиданиям, отправился на Равенкло, туда же определили наследника Лонгботтомов, хотя он и вопил на весь зал, что никуда кроме Хаффлпаффа не пойдет, Уизли ожидаемо отправился на Гриффиндор, туда же распределили девочку с хвостом и ушами. А вот господа Поттер, Дарсли, Крэбб и Гойл стали студентами дома Хаффлпафф. Сестры Патил и мисс Браун осчастливили своим присутствием Слизерин, а мисс Паркинсон - Равенкло.
Странное это было распределение, неожиданное. Настолько неожиданное, что через две недели после начала учебного года Батшеда рискнула побеседовать со Шляпой. Шляпа ругалась и рявкала, из ее речей профессор Бабблинг поняла, что распределение проводилось рандомно, то есть наобум, потому что всех этих детей по-хорошему надо было отправлять на Слизерин и только на Слизерин, даже магглорожденных.
Все, что смогла сделать после этого разговора Батшеда, так это отправить папе громовещатель со словами "Ты как всегда прав, а я дура!".