Аннотация: рассказ военно-исторического белогвардейского туриста о забавном инциденте в Турции. Первоначальное название - Высадка в Буюк-Дере
фотоверсия рассказа
http://olegdushin.livejournal.com/96023.html (несколько десятков фото)
Трое шли по дороге. Слева за цепочкой домов синел пролив, разделяющий Европу и Азию. Прожорливые воды поглотили некогда неловкую Геллу, свалившуюся с золотого барана, увозившего её и брата прочь от злой мачехи. После гибели невинной девушки из пучины моря вышла прекрасная вампирша с горящими фосфорическими глазами, которую портил только багровый шрам на шее. Её воздушного поцелуя эта троица не ощутила, а избежав укуса мифических оборотней, провалилась в какую-то пустоту, из который материализовался Геллеспонт. Теперь у моря Геллы улегся провинциально-пустой низкорослый город с единичными рекламными вывесками по набережной.
Впереди были лесосотные холмы. Дорога, извиваясь, уходила к ним. Именно высоты, прикрывающие, как бугорки на одеяле, горизонт, привлекали раскидистыми укатами группу. Трое как будто собирались сделать остановку лишь пред границей неба и земли.
Серьезность намерений (этих Троих) подчеркивала американская военно-походная форма цвета бежевого хаки. Она хорошо сидела на ведущем М. Объемные набедренные карманы этого плотного мужчины портила стилистически только черная сумка из полиэтилена. Погоны болтались на плечах лямками без знаков различия, судя по возрасту он мог быть в чине полковника. Спутники М. были одних с ним лет и больше чем архангел Михаила походили на гражданских лиц. О. не отличался воинской выправкой и близоруко глядел на подсолнечный мир в очках. Д. был в джинсах и в синей курточке, бородка и усы выдавали занятия artistа. Увесистая голубая сумка на плече Д. поглощала отблеск надежды на заработок одиноких таксистов. - А вдруг он сдастся пред тяжестью и убедит товарищей проехаться с ветерком по краю Европы? Так и было бы, если бы путников залил торопящий дождь. Надежда бы и исполнилась по мановению руки, как сбывается смена дня и ночи строго со стрелками часов. Однако серо-голубое небо не обещало бесплатной влаги. Было тепло и почти безветренно. Путники смотрели рассеянно вперед и по сторонам, размахи рук, заискивающие взгляды не останавливали желтые машины, которые могли не беспокоиться.
Пешеходы вышли из города на Геллеспонте. На бугристой местности речь перешла на бугорные мужские темы. - Вот здесь жила одна гречанка, - сказал М. - она принимала одних русских. - Даже французов не жаловала? - спросил О. - Ни французов, ни турок, ни африканцев, а уж сенегальцев здесь был целый батальон. Такая была всего одна. - Тогда ей надо поставить памятник за верность, - съехидничал О. Проект памятника служительнице любовных грёз насмешил приятелей. Все живо представили изваяние царицы ночи в объятиях солдата с благодарственной надписью. Как только человек не протестует против нелепости конечного существования! Чтобы не смешивать чертей с ангелами в одном флаконе, М. не стал уходить в детали. На самом деле гречанку Катерину за ее самоотверженные услуги чуть ли не сам генерал Александр Кутепов торжественно наградил орденом за верность. Правда это или красивая легенда? Вроде бы признание древнейшей профессии случилось в день открытия памятника русскому воинству 16 июля 1921г.
Церемониальных описаний эта "будуарная" новость, за которые бы ухватился какой-нибудь режиссер Феллини, не заслужила. Да с какого бодуна кто-то будет литературно рассказывать, например, об организованном посещении желтых домов юнкерами? Воскресив в душе "Гранатовый браслет" Куприна, О. пустился в рассуждения о том, что он бы предпочел приключениям в борделе роман с русской медсестрой Ольгой. Похвалив его за базисную мораль, М. перебрался на излюбленную канву работы разведок и их агентуры. А что если игривая гречанка Катя общалась со своими товарками по ремеслу Мириам, Сарами и т.п.? Подружки передавали ей разговоры хмельных французских офицеров, через бабьи языки коварные задумки союзников становились известны русскому командованию, Кутепову. Разоружить надоевший и непокорный белый эмигрантский корпус Парижу не удалось. В час Х французы начали "внезапный" наскок и.. застали русский корпус в боевой готовности к военным учениям.
- "Налево не снимать, - скомандовал вдруг нервно М. - Если невмоготу и руки чешутся, я прикрою собой ваши дела." Для удовольствия военных туристов, а таковых здесь бывало немало, австралийцы и британцы любят посещать героизированные места первой мировой войны, за забором охраняемого объекта стоял самый настоящий танк. Боевая машина, верно, вернулась из ремонта сразу во времена холодной войны и была хорошо видна с дороги, которая шла поверху. - "Будьте осторожны, часовой на вышке за нами наблюдает, он на то и поставлен," - предупредил М. Его беспокоило то, что личности - гражданские до мозга костей - никакой опасности не ощущали и о присутствии чужих глаз, смотрящих снизу вверх, не думали. Пользуясь свободой мышления, наведут, куда притягивает, камеры. Словно защищенные удостоверениями прессы, будут фоткать в своё удовольствие, а за этим чудачеством приедут чудаки в погонах, ничего не имеющие против исторических драм. Загремят чувачки на разбирательство и допросы.
М. не очень-то хотел влипнуть в дело по идентификации личности, поскольку был тертым калачом. Он, в конце концов, явился сюда только как турист, организатор туризма, если хотите, и доверял своим знаниям местности и обычаев. Навстречу им пролетел вертолет. - "Неужели наш, российский? - мелькнуло стихийное геополитическое предположение у М. - А что? Сопровождает наши военные корабли, везущие боеприпасы и снаряжение, людей в Сирию. Нет, не может быть! Об этом же с Анкарой не договаривались. Это турецкий вертолет... Сними птичку, " - обратился он к Д., а сам наклонил голову и сделал вид, что серая даль его вовсе не интересует, - мало ли что наверху летает, - сопли же не пускает. Солнечный свет не заслоняет и ладно. Д. навел свою камеру на летающий объект лишь после того, как перестал различать фигурки в кабине. Подумал: "Ударят по нам сейчас фаустпатроном. Мужики - Отличная мишень. Вот будет весело зажигать по нарушителям." Летчики сверху, конечно, увидели на пустынной дороге трёх пешеходов. Вертолет развернулся и полетел между человечками и проливом. Секретных объектов здесь всё равно не размещали. - "Это туристы, - сказал командир, - не стоит терять время." Когда винтокрылая машина удалялась, О. хотел было снять объект на видео, но подумал - зачем? Мало ли он таких вертушек снимал в Москве на Болотной и окрестностях бульварного кольца. Вдали на холмах промелькнул еще один вертолет, желтой окраски. " - МЧС" - отметил М. про себя.
Опасное место давно скрылось за холмом. - Идём сюда, - скомандовал М. не слишком резко. Пределы видимости часового военной базы были перейдены, поелику голос смягчился, интонации стали добродушней. Товарищи перешли дорогу на правую сторону и пошли по обочине - по тропке средь ковыля, обозревая распаханные поля. Ковылять по земле в окружении сухостоя трав им пришлось не так долго, вовсе не до финиша. М. передумал и только махнул сумкой на грунтовку посередь поля, уходящую за холм. - "Это дорога ведет напрямик в лагеря в штаб первой пехотной дивизии. Отсюда лагеря не видно. Глядите вон туда. Так ближе, но мы туда не пойдем." - "Почему?" - "Собаки покусают." М. сказал отрывисто так, как будто имел за душой животрепещущее объяснение. О. подумал: "Где в голом поле бегают собаки? Не вижу." - Жилья поблизости не было. - "Или шакалы голодные в округе до сих пор обитают?" Злосчастные, скалозубные существа территорию вокруг не метили.
Заводить споры не стали. Путники пошли по асфальтовой дорожке, уходящей кривым лучом от главного шоссе. Шли вдоль поля. По обе стороны тянулись линии электропередач, намагничивая мысли.
Небо оделось в пасмурную сорочку. Белизна расплылась в облачную дымку с темно-синими сгустками. Серовато-стальная окраска подчеркивала озабоченное состояние тверди небесной, претендующей на бытиё создания божьего. Но не грустный индустриальный колорит навеивал певучие творческие чувства у Д., а облака. Их черточки складывались иногда в человеческие губы, подчеркнуто женские, выступающие в сплошной мареве. Он был художник от бога, академик, представитель студии им.Грекова, а следовательно имел понятие о приключениях бога войны Марса. В долину роз и смерти баталист нёс краски и кисти и толику от вечной ностальгии искусства по утраченному раю, которого лишает человечества между прочим грехопадение и гражданская война - последняя с тех пор, как Каин убил Авеля. Воздушный океан окунал в новое ощущение мрачной красоты отчаяния, а каждая травинка в поле напоминала о далекой родине. Теперь думать о России помогали ещё и помидорные поля. Среди зеленых кустиков копошилось несколько крестьян, собирая урожай. За ним уже прибыло два минигрузовичка с ящиками, которые заполняли красными плодами.
- Мы пришли в Буюк -Дере, - сказал как-то обычно без сиюминутного пафоса М. - Так, значит, вот какая это долина, Долина роз и смерти,- подумал О, - вот я и пришел сюда. Успел добраться, пока не закрылись ворота времени, пока здесь не разгорелся пожар от искр сирийской войны. Уже прошло 95 лет, как мы, белые солдаты и офицеры, прибыли к турецким берегам, бросив Крым на произвол большевиков."
Наполняя эфир воспоминаниями об ещё тех белогвардейско-турецких отношениях, М. отправился на переговоры с крестьянами. Работники поняли, что перед ними вполне вежливые русские. М. вернулся с 4 крепкими помидорами, как залог дружбы двух стран.
- Надо выпить за прибытие, - сказал Д., оценив закуску, и достал бутылку коньяка из своего саквояж. В сие же мгновение вскрикнул: - Ой! Пролетевшая мимо дрянь укусила нижнюю губу Д.. - "Пчела? Надо промыть спиртом ранку, - посоветовал О. - Вот как раз ты коньяк и достал." Шесть километров они прошли уже пехом от города, 2-3 километра прогуляемся по долине, шесть километров надо ещё двигать обратно. "А вдруг случится быстро бежать или идти?" - О. вспомнил, как однажды ночью убегал от хулиганов по пустынному Садовому кольцу в Москве, и окропил губы коньяком.
Погода их радовала, для середины октября она даже баловала. А еще в середине сентября яндекс обещал на этот день в Галлиполи северо-восточный ветер скоростью аж 26-30 метров в секунду и довеском к неблагоприятному прогнозу- ливень. Хорошо, что не снег. Чем с чем, а с ужастиком урагана поисковик явно перестарался. 13 октября иногда поддувал легкий ветерок, бурей и не пахло. В мире было тихо, как и в прошлые года. Долина гостеприимно открывала свои объятия всем, кто в ней нуждался. Юго-западные холмы за речкой Буюк-Дере, что по-турецки большая долина - прикрывали от ветреного обозрения места полуострова, за которые бешенно сражались войска Антанты в 1915г., высадившиеся на Галлиполи по ходатайству русского царя. Слева тянулись роковой полоской Дарданеллы. Российская империя рвалась к проливам, запирающим суверенный выход из Чёрного моря и дорвалась до революции. Услыша вопль отчания человеческой массы, старуха-мойра уронила клубок судьбы, он покатился прочь от Москвы.Роковая нить притащила в долину 95 лет назад 24000 русских воинов, желающих победного конца. Они разбили лагерь, как разбивали в этих краях лагеря древние ахейцы и македонцы, готовые идти дальше в поход. Долина покрылась палатками, на самодельном плаце промаршировали солдатики в белых гимнастерках. Заслужили молебны. Задымили костерки. Побежала к городу узкоколейка. Воздух насытился русской речью, запах мужским потом, задрожал наивными мечтами, горестями и надеждами. К концу осени, зимой полились дожди, обрушился, увеча палатки, норд-ост. Холодный ветер проникал через Мраморное море, принося болезни не столько духа, сколько тела. Летом пришла жара. Всегда и везде не забывался голод. Голод, конечно, физический - по куску хлеба и мяса. Как крест по пути на Голгофу тяготил Голод духовный, - тоска по покинутой родине.
Мостик с аркой через речку Буюк-Дере сохранился с тех времен. Когда-то к нему спускались русские офицеры, покинутые ореолом геройства и покрытые ранами. У мостика стоял часовой беженского лагеря.
М. извлек из черной вещной сумочки две белогвардейских фуражки - одну дроздовскую с малиновым верхом и обычную светло-зеленую с кокардой.
Какой-нибудь офицерик в такой фуражке, сохранившейся в суматохе боев, глядел в мутноватый поток, искал отражение своих мыслей. Теперь опоры для перил были сделаны из рельс той самой узкоколейки, по которой лошадки везли из города продовольственный паек.
На другой стороне реки их встречала собака. Она бегала по полю бывшего беженского лагеря. Пес глядел издали на пришельцев и не решался приблизиться. Шакалы уже повывелись отсюда, а в 1920 году они бродили стаями, привыкнув к падали в тех местах, где встречались армии враждующих государств. Много воды истекло с тех пор в Геллеспонт. Шакалы разбежались.
В беженский лагерь помещали тех военнослужащих, кто по разным причинам, влючая болезнь или раны, не хотел или не мог служить в Русской армии. На все четыре стороны этих вояк не отпускали, а только освобождали от строевой подготовки. Беженский лагерь собирал и держал на довольствии ослабевших духом. Безверие после проигранной войны давало течи в корпусе и их расширения нельзя было допускать. Только пока горела надежда в небесах, жила и армия.
Путешественники шли вверх по течению реки, туда, где размещались боевые кадры добровольцев.
О. приотстал от М. и Д., увлекшись поеданием ежевики, которая обильно росла по берегу речки. Наезжанная колея вела в лагерь пехотной дивизии на левом берегу мимо кукурузного поля.
На том - правом берегу - на своеобразном предгорье - располагалась кавалерийская дивизия, - без лошадей, но готовая снова вскочить в седло.
Как и коней, орудия из Крыма не вывозили, трофеи достались красным на Перекопе и Чонгаре. Для целей обучения здесь использовали пороховые музейные пушки из начал 19 века.
- В целости остался зато артиллерийский личный состав. На месте палаток артбригады стоял прицеп, а выше по склону - трактор.
На "артиллерийском" поле работала семейная пара. М. встрепенулся и побежал к пожилой крестьянке налаживать полезные контакты с общественностью. Старые фото местности были у него уже наготове в руках. Завидев на изображении марширующих русских солдат, тёмная женщина отослала его для ясности в переговорах к мужу.
Тот любезно сделал перерыв и, видимо, рад был поговорить средь трудовых будней. М. уселся с хозяином прямо на пашню, - ровно по границе огороженного сеткой участка. Русский тыкал в старые фото и указывал на местность, мужик узнавал родные места и охотно указывал на холмы.
Пожилой турок догадывался, что история началась не вчера, и принял внимание к своей персоне очень серьезно. Он принялся звонить по телефону и обмениваться мнениями, касающимися его участка земли.
Между тем небо после 12.30 поголубело, облака разошлись по сторонам, очистив бездонные глубины, кое-где их остатки приобрели маристую перистость.
Стальной пасмурный привкус в природной вышине растаял. Б. был не очень рад такому повороту настроения природы, уникальность облаков разбегалась как вселенные. За пашней был нетронутый участок, где он и уселся с мольбертом. О. и М. оставили художника в творческом уединении с долиной, ушли дальше, установив дедлайн для встречи - 15.00.
Путь к штабу пехотной дивизии задевал расположение дроздовского полка, дроздов.
М. был, кстати, с 1999-ого года старшим дроздовского объединения в России и по долгу службы напевал: "Из Румынии походом Шел Дроздовский славный полк, Для спасения народа Нес геройский, трудный долг. " Дроздовская дивизия была, как и другие цветные соединения Добровольческой армии, очень надежна и яростна в боях. Красные взял вверх лишь благодаря большому численному превосходству. Большевики забрали у "вредных классов" землю и фабрики, имущество и музыку. На мотив напева дроздов красные соколы вскоре запели слова, превращающие быль в легенду, - "По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед, чтобы с боем взять Приморье - белой армии оплот." Как бы там ни было на Дальнем Востоке, данное "приморское" поле было распахано под озимые, шагать по клочьям земли было неудобно. О. отругал себя за то, что забыл обуть грубые зимние ботинки, взятые из Москвы под прогнозируемую яндексом на всякий случай бурю. Поперек - по меже проходило стадо овец с пастухом, они были уже на вершине склона. Друзья сделали крюк, желая поприветствовать пастуха. Как всегда, М. полагал, что "хочешь-не хочешь", а охотная демонстрация дружеских намерений местным жителям поможет избежать недоверия к шляющимся по частным владениям россиянам.
Седой пастух с длинной палкой погонялы и радиоприёмником был, впрочем, наёмным работником, его чужаки не раздражали. К овцам, чтобы было легче их искать по кустам, были привязаны колокольчики. Они создавали мерное звучание стада под линиями ЛЭП. Казалось, что это пели, колеблясь, провода.
Когда-то здесь было много змей, скорпионов и сколопендр - панцирных сороконожек. От их укусов особенно по весне страдали и иногда умирали наши солдаты и офицеры. Сейчас ядовитых гадов было поменьше, однако М. в высокой траве набрел на змею и, не разбираясь с ее окраской, отскочил назад. О. шел сзади, змею не заметил. Путники стали внимательней смотреть под ноги. Шли мимо канавы, размышляя как-бы перейти на ту сторону, не наступив на пресмыкающуюся тварь в зарослях. Прыжок через канаву решил проблему безопасности.
Теперь до фермы оставалась только прямая.
Люди здесь обитали еще до прибытия Русской армии. На старом фото тут в 1921г. снялась большая группа офицеров (28 чел.) В центре группы находился командир дивизии Владимир Витковский (с несколькими крестами), лейб-гвардеец, ветеран дроздовского перехода из Ясс на Дон.
Каждый лагерь здесь был похож на другой, и носил правильный характер. Палатки холщовые, зеленые были самых разных размеров, с окнами и без окон, английские, французские. В каждом лагере на передней линейке устанавливались эмблемы полков, орлы, камнями были выложены эти знаки как клумбы. Между лагерями были усыпаны песком дорожки и усажены срублеными елочками.
Играли полковые оркестры, звуки музыки возвращали эмигрантам родину, привычный уклад, дисциплину тела и духа, которые должны были испариться после ухода из Крыма, последнего кусочка русской земли, где еще развевался трехцветный флаг как символ свержения красного режима в Кремле. Крым остался в советской России. В ней остались обе столицы, дома, кресты, воспоминания.
Забора отсутствовал. Странники свободно вошли во внутренний двор фермы. 95 лет назад здесь разместили штаб дивизии. 5 домов и сооружений формировали четырехугольник. Чем не плац? Посреди двора стоял пожилой человек в очках, домашних тапках и с костылями, лаяла собака на страже ангара превращенного в сеновал, еще бродил куренок. Всего псов тявкало трое, а кур в курятнике трепыхало крыльями бессчетное количество. Близость хозяина удерживала самую бойкую собаку от нападения на незванных гостей. Или друг человека трусил перед крепкими чужаками, как и все собаки этой долины? А вдруг это какие-нибудь инопланетяне со стальными ногами под брюками, пропахшими Россией? Что до крестьянина, то для него русские путешественники свалились буквально с близлежащего неба. Над долиной пролетал вертолет, который видели и наши путники. Турок бормотал растерянно про хеликоптер, пока М. совал под нос ему старые фотографии, убеждая в историчности бытия.
В конце концов, от палаток и землянок здесь не осталось и следа, а дома стоят под Солнцем и Луной долго. Военный гид всячески выказывал свое воодушевление, снимался торжественно у старого разрушенного сарая, приспособленного под курятник. В саманных кирпичах будто витал дух присутствия русской армии.
Во двор заехал трактор с бороной. Тракторист-молодой хозяин с усиками и намечающейся бородкой не заспешил к обеду, а проявил живой интерес к "небесным" пришельцам. А вдруг цена земли повысится в результате исторических изысканий? Предложил подвезти "археологов" в город.
Те отказались, сославшись на ещё одного товарища, рисующего в поле, но почему-то пошли пешком по дороге в обходном к нему направлении. Любопытство не достигало дна, внимательные глаза продолжали наблюдать. Древняя Троя то было относительно недалеко отсюда, кто знает, что обнаружат здесь! Мужики остановились у ближайших кустов. Искательный взор М. привлек брошенный старый плуг.
Лемехи его был сделаны из сидений вагонеток, которые ходили по той самой русской узкоколейке 1921г. - декавильке. - Увековечил свое имя - разработчик системы легких железных дорог шириной колеи 500мм французский инженер Декавиль. М. подмечал любые мелочи, касающиеся следов Русской армии, намекающие о её бытии хоть как-то.
У военного историка возникло желание купить ржавый хлам за 100 долларов и притащить в музей у русского памятника в Галлиполи. Куда девать такую тяжелую махину там сейчас, он, впрочем,не знал. Поэтому дразнить молодого фермера, доставать из кошелька 100 долларов, не стал. Турок всё равно запах денег учуял и подошел к следопытам. Предложение хранить до поры-времени выкинутый плуг, годный лишь на лом, он принял с внешним пониманием, хотя и был изумлен. Соображения про странный вертолет над долиной зашумели пропеллером в уме.
М. выбросил на парня ворох информации, сопровождаемый активными жестами и словами о русском памятнике (rus aniti) и кладбище в окрестности фермы (они не сохранились до наших дней). Уловив жажду былого, фермер пригласил пройтись по своим полям. Сказал, что знает о памятнике и покажет место. Между прочим, сразу за штабом пехотной дивизии базировался другое славное белогвардейское соединение - марковский полк.
Теперь здесь хорошо росли помидоры. Радушный крестьянин угостил М. одним из них. Он поискал на грядке плод покраснее и сорвал бережно - только один. Остальные вершки еще "страдали" от желтизны?
О. болтался сзади, в разговоры не вступал, в глаза хозяина земли не заглядывал и не производил впечатление главного "фрукта", достойного томата. Зато М. чувствовал себя обязанным просвещать О. по белому движению и охотно показывал ему места, где праобраз того - "штабс-капитан" О. переживал последствия гражданской войны, - жил в английской палатке. С самого начала "экскурсии" было условлено, что М. проводит О. именно сюда. Между прочим здесь на "марковском" поле проходила граница изыскательских желаний М. на эту поездку. Ему не хотелось уходить дальше через бесконечные борозды, перебираться через канаву в лагерь корниловского полка . "Там не пройти, - сообщил он горящему совершать суворовские переходы чудо-богатырю - я пробовал раз сюда пробраться с той стороны, ан нет, не получилось. Обдеремся лишь."
Время поджимало. Пора было отправляться назад, идти в поле, забирать там Д., которого они оставили в творческом уединении с кистью и красками. Хозяйка фермы поднесла русским в дар лепешки домашнего изготовления, завернутые в газету. Они были тронуты радушием женщины. Хлеб был свежий и вкусный. Наверно русские гости редко заходили в это местечко. Благословением небес приключений, змей и собак с ними больше не случалось. Непорядок какой-то для истории? - Ничуть. О. вдруг до коликов в мозгах очень захотелось громко попеть, и это "вдруг" вытекало из плана по снятию скуки в видеосъемках. Ради вызова шоу "Голос"он изо всех сил запел: Кто может сравниться с Матильдой моей! - арию Роберта из оперы Иоланта. М. сначала, будто он был профессиональный тихушник или дипломат, испугался громкого пения. Что если будет привлечено внимание? Потом рассудил: - "А разве образованные офицеры не могли петь Чайковского в лагерях?" - Угрозы никаких вокруг не было, и М. стал снимать этот аттракцион а ля опера посреди распаханного поля.
Слышал пение и Д., который к 15 часам закончил свой этюд. - "Громко поет, нас услышат и придут брать нас, кому надо," - мелькнула невольная мысль, навеянная чрезвычайным осторожничаньем М. по дороге в долину.
Да и без каких-то предупреждений гида после теракта в Анкаре 10 октября Д. и М. дважды уже проверяла турецкая безопасность. Вполне естественно, что опасность преступлений исламистов заставляла быть бдительными стражей порядка. Д. с гордостью показал холмы картине друзьям и стал собирать вещички. За время рисования у него было единственное приключение, когда пошел прогуляться "до ветру". - Он встретил крестьянку в кустах, а та убежала. - "Черт побери, - подумал М. - эта крестьянка, которую вспугнули и помешали справить нужду, может донести на нас."
В это мгновение, когда казалось, что все страхи были перебраны в уме, а потому могли быть списаны со счетов как надуманные, появился жандарм.
Невысокий лысеватый жандарм шел вальяжной походкой, не делая угрожающих движений, не держа оружие наперевес, не держа руку на кобуре. С первого взгляда он определил, что это никакие не десантники с навыками каратэ и даже не наёмные полковники в отставке, поскольку эти беспечные парни его не сразу заметили. Фантастическим шпионским предположениям страж порядка не поверил. О российском военном вертолете им бы сообщила береговая охрана в порядке обычного обмена информации. Что с того, что местный фермер Осман позвонил в жандармерию и сообщил, что над долиной летал неизвестный военный вертолет? Что он разбирается в военной технике? Правда, после лётного променада появились двое русских в военных фуражках. Они подробно высматривали и снимали местность, проводили распрос жителей. Что тут думать? - Не готовится ли российский десант в эти края для прикрытия прохода российских кораблей по Дарданеллам в Сирию? Не шпионы ли это Кремля под видом туристов? Жандарм о последнем вслух ничего не говорил.
М. был предусмотрителен и сразу сунул под нос представителя власти домашнюю заготовку - записку на турецком языке. С помощью переводчика гугл текст объяснял всем благородные культурные цели, исторической миссии экспедиции по местам русских захоронений.
У самого М. в языковом багаже помещалось всего несколько десятков турецких слов, с которыми было сложно объяснить все этапы эвакуации Русской армии из Крыма и ее жизнь в Турции. Русская армия ждала, как известно, в долине Буюк-Дере команды снова высадиться в Крыму или на Кавказе для возобновления борьбы с красными. Да что говорить, давно это было. Жандарму записки показалось мало, он не был силен в перипетиях истории Галлиполи 95 летней давности. Он потребовал кратко: "Паспорт", - понимая, что все остальные глаголы и причастия будут непонятны иностранцам.
О. первым сообразил, что жандарму нужна бумажка со штампом. Он почувствовал, как его пятую точку уже подогревают на сковородке и поэтому поспешил довести до М. мысль, что исключительно художественные рассказы здесь вряд ли требуются. Свой то паспорт О. забыл в гостинице, поэтому представителю власти было тут же предъявлено два документа. - "I forget my passport in the hotel," - изображая отчание, объяснял О. оплошность. На счастье, у чужеземцев нашлось ещё нечто, что доказывало мирные намерения. Вещдоками оказались этюдник Д. и его зарисовка. Шпионский умысел картина не исключала, что только люди не придумают, чтобы влезть туда, куда им не следует.. Однако свежие краски несли позитивный заряд и успокаивали всех.
Внезапно появился молодой хозяин фермы, чья бородка напомнила О. Иуду. Как ни странно, он и оказался Осман-доносчик. Бдительному турку было любопытно посмотреть на результаты расследования, выяснить, - насколько его подозрения оправдались. Да и верил ли он своим измышлениям, родившимися на почве телевизионных рассказов об участии русских в сирийской войне? Коллективными снимками была удостоина столь необычная роль организатора встречи. Осман имел еще наглость положить руку на плечо М., как старому знакомому. Жандарм также сфоткался, но как бы между прочим, разговаривая по телефону.
Жандарм позвал русских и неспеша пошел с М. вверх по склону. О. шел позади, а Д. поотстал, собрав свои пожитки.
Турок иногда оглядывался на задержанных, но никого беспокойства не выказывал и не торопил их. У него был вагон времени. У одинокой яблони он сделал привал, закусив маленькими сладкокислыми яблочками, предложив отведать плоды природы пленникам.
Теперь уже четверо человек шли по той самой полевой дорожке, которую М. утром игнорировал из-за боязни нападения собак. Тропинка вела к шоссе, где стояла полицейская машина. Около нее стояло ещё двое полицейских. Один из них кое-как говорил по-английски, он постарался успокоить туристов. А что если их сейчас отправят за решетку? Молодой полицейский полез в обезьянник, уступив место в кабине троим русским. Пятеро уместились на сиденье джипа.
Друзья радовались тому, что доедут до города с ветерком. Такси не потребуется, какая-никакая экономия! Однако процедура дознания была еще далеко не завершена. Как говорится, раз попали, значит, попали. Необходимо оформить протокол. Их сначала привезли не к гостинице, а в жандармское управление. Задержанных туристов провели сначала в общую комнату, где сидело человек 5 жандармов. Они уж думали, что начнется коллективный допрос. Но нет, русских минут через пять перевели к начальнику. Английскому языку в данном управлении, видимо, не доверяли, поэтому вызвали переводчицу с русского, чем и была вызвана задержка с допросом.
Лейла была из Дагестана, она работала в местном суде. Полчаса М., Д. и О. объясняли свои изыскательские планы, рассказывали о белой армии Врангеля и показывали исторические фото жандармскому шефу. Между допросом угостили задержанных чаем. Наконец, шеф отпустил переводчицу, собственноручно окропил руки гостей умывающей жидкостью и заявил, что надеется, что данный инцидент не испортит российско-турецкие отношения. Русских туристов благожелательно подвезли до гостиницы на джипе. Вечером в тот же день 13 октября (2015г.) состоялся прием у мэра по делам Русского мира в Галлиполи. Это уже другая история, мэр ничего не знал о задержании русских "десантников", как не знала об этом приключении и береговая служба.
13.10-20.12.2015г.
использовались материалы сайта и рассказы Михаила Блинова (М.)
http://www.gallipoli.ru/ и других
про посещение русского памятника в Галлиполи смотри