Предупреждение. Уважаемые сотрудники Центров по противодействию экстремизму и прокуратур! Пожалуйста, не ищите здесь "критику в адрес Президента и Правительства РФ, администрации Вологодской области и г. Череповца" и не шейте мне ст. 282 УК РФ. Это не документальное повествование, а рассказ. Все персонажи и события вымышлены, любые совпадения случайны.
Сон пенсионера
Кузьмичу снился хлеб по двадцать копеек за буханку, да рыбные консервы по полтиннику за банку. Вот он достаёт из банки дольку рыбы, кладёт на хлеб, подносит ко рту...
Испытать блаженство не удаётся даже во сне. Одна рука жирного чиновника хватает Кузьмича за горло и душит, а вторая выхватывает кусок хлеба изо рта.
Кузьмич просыпается и прокашливается, выплёвывая накопившиеся слюни и сопли. Никакого чиновника, либо иного чёрта, и в помине нет. А удушье наступило от наполнившего комнату запаха купороски - травильного цеха метизного завода, расположенного в сотне метров от хрущобы, в которой живёт Кузьмич.
Не вполне проснувшись, Кузьмич распахивает окно. И тут же закрывает: сквозь смог едва видны уличные фонари. Значит, подул северный ветер, и сейчас нанесёт отраву с аглодоменного и коксохимического производств, а подоконники засыплет угольной и конвертерной пылью. Спасу от этой благодати никакого: отстоявшая два срока эксплуатации хрущоба-пятиэтажка через щели в панелях и между панелями насквозь продувается ветрами, орошается льющейся с неба кислотой, зимой в углах квартиры лежит снег. С домов отваливаются балконы, падают козырьки у входов в подъезды, при нередких взрывах агрегатов на металлургическом комбинате шатается и сам дом, Кузьмич к этому привык.
Привыкает и к голоду... На огороде выросла уже картошка, но нет денег на автобус, а пешком два часа ему по такому смогу не пройти...
Пенсия увеличивается понемногу, но всю прибавку заранее отбирают коммунальные начальники-воры, увеличивая квартплату за пару месяцев до повышения пенсии. Кузьмич понимает: начальнику жить в смоге не можно, ему надобен дворец в сотне километров от засранного отходами металлургии города, да джип, чтобы дважды в месяц приезжать за получкой. Жизнь под трубами - удел такого вот быдла, как он, Кузьмич. Сам и виноват: зачем комбинат сначала строил, а потом и работал на нём сталеваром? Знать бы тогда, чем всё кончится... Рубил бы лес, на чистом-то воздухе.
Кузьмич по привычке щёлкает выключателем, но свет не зажигается. Даже лампочку Ильича - и ту погасил ненавистный Чубайс. Кузьмич пьёт воду из-под крана, ложится и думает, умрёт он до пенсии, или не умрёт? В принципе, ему всё равно. Чиновникам больше достанется. Но от худой экологии мрут и молодые, а те, что выживают, работать, как следует, не могут. А кто будет чиновников кормить, когда некому работать будет? Они ж, как дети малые, ничего делать не умеют. Только воровать и научились...
Кузьмич оживляется, интересно ведь... Но ненадолго: голод и удушье валят его в обморок.
Сон мэра
Нишвуку снится молодость. Вот он на глазах сидящего на трибуне директора металлургического комбината отбирает у кого-то шайбу, мчится с нею к воротам. Его бег столь стремителен, что соперники даже не пытаются его обыграть. Бросок! Гол!!!
"Соперники" бросают клюшки, подкатываются к Нишвуку и начинают бить морду. Нишвук вяло отмахивается. Почему-то голоса знакомые... Неужели? Да, он опять перепутал ворота...
Нишвук, не просыпаясь, выбулькивает в себя полбутылки коньяка... Новый сон уводит в детство. Вот они с Епифаном одновременно попросились в туалет. Училка отпустила... Выясняется важный вопрос: а кто быстрее? Дрочить на скорость - наука тонкая, это не география какая-нить... Епифан успевает кончить до того, как в школьный сортир заходит училка. А в дневнике Нишвука появляется очередная запись: "Дрочил на уроке геаграфии. Родители премите меры".
Бутылка опустошается до дна. Не беда, на тумбочке ещё две стоят. И на Епифана Нишвук не в обиде: став олигархом, Пифа назначил его мэром города. С соблюдением формальностей, наподобие выборов, разумеется.
Жаль, географию так и не выучил. И не только географию, поэтому на приёмах приходится молчать, проклятый язык всё глупости мелет, да и те не в тему. Не беда, поставить в бумагу штампик со своей подписью он всегда сумеет. Подписать документ сложнее, надо сначала определить, где верх, а где низ, чтобы подпись не стояла вверх ногами, но и с этим он пока справляется. А остальное - пусть заместители делают, их много...
Сон губернатора
Губернатору давно уже ничего не снится, кроме толстых пачек долларов. Он слоняется по своему овецкому дворцу, либо по гологодской квартире, от шкапика до шкапика. В каждом шкапике стоит бутылочка и рюмочка, под каждым шкапиком - диванчик. Выпил - полежал, так и день незаметно проходит...
В гологодской квартире спокойнее, в овецком же дворце беспокоят скелеты жертв революции, на костях которых губернатор и построил свой дворец. Наглые скелеты: всё пристают с ихней революцией, зачем, грят, ты, коммунист хренов, наш покой нарушил? Губер объяснял им - я давно не коммунист, я свой партбилет очень выгодно продал, а вы есть быдло, пошли вон из моей частной собственности... И земля - моя, на всю глубину, идите вон! И для убедительности из ружья по скелетам палил, он ведь охотник мирового уровня! Вон, как с монархом гишпанским славно поохотился, все газеты про ту охоту написали.
Из ружья - это он зря... Тут же прибежала Епифанова охрана, намяла бока и уколола из большого шприца, после чего губернатор неделю вааще не просыпался... Надавало, блин, соседа!..
Сон олигарха
Не в пример снам придурковатых мэра-губернатора, сны Епифана носили характер более возвышенный, возможно, даже величественный. Вот и сейчас Епифану снилось: к нему на приём прилетел из Москвы премьер Абрам Абрамыч. Протомив Абрамыча в приёмной пару часов, Епифан велел охране: впустить! Абрамыч просил вернуть миллиард долларов, выданных Епифану на поддержку его чугунной мануфактуры.
- Денег нет, я их потратил.
- На Кипр перевели-с, Епифан Александрович?
- А хотя бы и на Кипр!
- Ну, верните хотя бы половину, я Вас очень прошу-с.
- Сотню мегабаксов, и ни копейки больше! Я тут твоих чиновников кормлю, развёл, панимаэшь, их в одной Гологде полста тысяч!
- Ну, дайте хоть двести, Епифан Александрович-с.
- Двести... двести... да легче тебе по морде дать, Абрамыч!..
Епифан не зря дрочил в школьном сортире на скорость. Отучившись в Питере, он вернулся в Овецк. Перетрахав с дюжину жён металлургических шишек, он втёрся в доверие к их мужьям, занялся прихватизацией, да и завладел комбинатом, да и вообще всем городом и областью. Разогнав попутно недовольных и набрав лизунов. При любом образе жизни уследить за огромным количеством лизунов невозможно, а при разгульном - тем более. Получилось, как всегда: Епифан владел акциями, лизуны же владели всем остальным, успешно разворовывая награбленное Епифаном. Когда пришла пора закладывать акции, Епифану было уже всё до лампочки. Он почти не выходил из своего второго дворца, постоянно пребывая под кайфом.
Второй епифанов дворец был построен на территории его мануфактуры, с трёх сторон его окружала вода, четвёртую надёжно защищала рота автоматчиков. С дымами и вонью мануфактуры справлялась станция очистки воздуха. К тому же, здесь не досаждала стрельба из ружья спившегося соседа-губернатора...
Епифан проснулся в холодном поту. Абрамыч не прощал столь неуважительного обращения, каковое олигарх позволил себе во сне. Случись такое наяву - и уютный дворец тут же сменился бы тюремной камерой...
Успокоительное средство у всей троицы было одно, Епифан хлебал виски из трёхлитровых бутылок,- вот и вся разница. Почему только у троицы? Да умер уже тот пенсионер, пока я рассказ писал, и ему уже ничего не надо.