Дух Ночных Крыш : другие произведения.

Эпоха Талронда. Серый Взгляд

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Главы 1-5
    Классический квест темнорождённой Натлик, танцовщицы при храме волею Великой Ллотх оказавшейся далеко от родного города, да ещё в такой комании...
    Написано по мотивам ролевой игры "Эпоха Талронда" (Мастер - Стрелок).
    Продолжение следует...

Эпоха Талронда. Серый взгляд

(Слово Натлик Акхитер Фирхенталь из Кхельза)

   1. Танцовщица
   (Кхельз. Канун дня почитания Ллотх Тёмной)
   В храме Великой Прародительницы и Прядильщицы судеб наших Ллотх Тёмной всегда трудно дышать. Тут всегда душно и, несмотря на огромное количество ароматических курений, приторный запах дохлятины не проходит никогда. Те, кто бывает тут только по большим праздникам, частенько падают в обморок с непривычки. Жрецы и их помощники куда более выносливы. Впрочем, они заплатили за это почти полным отсутствием нюха. А всё из-за того, что преемница Ллотх не любит, когда её беспокоят слишком часто, поэтому служки убирают покой одной из многих дочерей богини всего раз в несколько дней. За это время остатки жертвоприношений успевают начать гнить.
   К счастью, от меня не требуется находиться в храме постоянно, поэтому я могу наслаждаться свежим воздухом, гуляя по городу. Должна признаться, я очень люблю наш Кхельз, город Сплетения, и часто любуюсь им с мраморных ступеней храма, стоящего на склонившейся над небольшой долиной скале. Оттуда Кхельз, обвитый гигантской змеёй крепостной стены, виден целиком. От него до храма, через сталагмитовый сад, бегут выложенные плиткой дорожки, а от храма к городу спешит звонкий минеральный ручей, источник целебной воды, благодаря которой нам не страшны многие хвори.
   Узенькие мощёные улицы, манящие вспышками редких фонарей, заключённые в объятия стен, покрытых барельефами, вывели меня к старому фонтану, что на северной площади, как раз тогда, когда гулкий колокол на Часовой башне возвестил, что мы прожили ещё один час. Начинался Час Веселья и Отдыха, так что работа была приостановлена, горожане расходились кто на обед, кто размять ноги после тяжёлого труда. Солнцерождённым сложно было бы освоиться с нашим временем, так как светила не указывают нам, как жить. Те, кто поднимался наверх, говорят, что их тёмное время суток приходится на время от Часа Пробуждения до Часа Молитв. Что ж, это довольно-таки коротко, однако верхним жителям ночь не нужна так, как нужен им день. На то они и солнцерождённые. Нас наше время устраивает, тем более что в этот час в Кхельзе можно увидеть много интересного.
   Так, сегодня в четверти полёта стрелы над фонтаном протянулась верёвка, над которой под звук барабанчика и бубенцов лихо отплясывал канатоходец. Когда я пригляделась к акробату, то увидела, что он - чужак. Во всяком случае, я ни разу не видела его в храме, куда хотя бы раз в год приходит каждый из жителей города. Его подруга, худенькая стриженная под пажа девушка, бьющая в барабан, зажатый между коленками, также не была мне знакома. Иноземцы редко заглядывают на земли нашего клана, так что я немало удивилась появлению этой парочки. Стоило остаться и посмотреть на них. Я протиснулась сквозь толпу зевак ближе к фонтану и задрала голову. Парень в это время задорно гикнул и встал на руки. Зрители зааплодировали.
   - Кто это такие? - спросила я у стоявшего рядом мужчины.
   - А-а-а, вот и танцовщица, - улыбнулся тот, бросив взгляд на знаки Ллотх и Саламандры, покровительницы священного танца, вышитые на моих одеждах. - Это бродячие актёры, пришли снизу ручья. Хороши, да? А ты, плясунья, можешь так?
   - Завтра будет день почитания Праматери, приходи в храм и увидишь, - улыбнулась я в ответ. Да, завтра предстоял тяжёлый день. Тяжёлый для жрецов, танцовщиц и стражи в первую очередь. Но такие праздники бывают раз в год, а значит, завтра всё должно быть на высоте.
   - А теперь, судари и сударыни, не поскупитесь на денежку! - звонко объявила девчонка и пошла по кругу. В побитой кружке, которую она держала, зазвенели монеты. Я тоже прибавила целый серебряник к награде.
   - Благодарю вас, сударыня, - кивнула мне девушка. - Да хранит вас Ллотх!
   - И тебя тоже...
   Но она уже не слышала, занятая сбором монет. Стоило поговорить с Салейей, старшей жрицей, и пригласить их в храм, где завтра должно было завтра состояться жертвоприношение Праматери, предварённое песнопениями и танцами.
   - Ты почему не в храме? - раздалось негромко, но грозно за моей спиной. Я поёжилась, узнав голос Салейи. Воистину, не поминай страха, чтоб не страшиться!
   Я медленно обернулась и склонила голову. Конечно, было интересно, что сама старшая жрица делает на северной площади, но спрашивать я поостереглась. Тем более что пристальный взгляд выцветших глаз пресекал любые попытки пререкаться. Честно сказать, я порядкам побаивалась эту стареющую женщину с пыльно-серой кожей, испещрённой священными письменами. Салейя была хоть и ужасно строгой, но справедливой, поэтому мне и было не по себе: казалось, будто снова стала маленькой-премаленькой, только что привезённой из дому в храм...
   - Ты забыла, что сегодня репетиция завтрашнего действа? Твои подруги давно повторяют танцы, пока ты шатаешься без дела.
   - Но ведь сейчас - Час Отдыха и Веселья... - промямлила я.
   - ... Час Отдыха и Веселья не относится к нам, Натлик. Возвращайся в храм.
   Я кивнула и поплелась к воротам. Отличное настроение начало потихоньку катиться под горку.
  
   (Храм. Канун дня почитания Ллотх Тёмной)
   Нам предстояло танцевать три танца - Танец Сплетения, рассказывающий о том, как Праматерь создала нас; Танец Дня и Ночи, о нас и солнцерождённых, и Танец Темноты, посвящённый Ллотх, восхваляющий её и умиротворяющий её. После следовало жертвоприношение - четыре захваченные в последней стычке с кланом Аргра пленника и многочисленные дары жителей. Затем возносилась молитва Прядильщице судеб, и празднество из храма перетекало на улицы города.
   Все три танца были невероятно сложными и требовали ото всех десятерых танцовщиц полной отдачи, но эти танцы были моими любимыми, поэтому уже через несколько минут после того, как я приняла участие в повторении, хороший настрой вернулся ко мне, и я целиком ушла в переливы движений.
  

Танец Первый (Сплетение)

Когда ни звезды и ни луны не родилось,

И солнце ещё над землёй не сияло,

И юным был мир, и сиял совершенством,

Разверзлась гора и из чрева ступила

Преславная Ллотх, темноты порожденье,

Единая матерь живущих поныне

Детей, сотворённых из слёз раскалённых.

Алмазною пылью зажжённые души

Застыли росою на нитях священных,

Что ветер, касаясь, гудеть заставляет.

И песнею истинной волю явила

Преславная Ллотх, темноты порожденье,

Единая матерь живущих поныне

Детей, сотворённых из слёз раскалённых.

Лишь дрогнет струной нить святой Паутины,

Задетая ветром сильней, чем другие,

Лишь в пропасть слеза с Паутины сорвётся -

И кончится жизнь одного из потомков

Праматери Ллотх, темноты порожденья,

Ночной Госпожи живущих поныне

Детей, сотворённых из слёз раскалённых.

Лишь только заплачет Праматерь в печали

Над тем, кто ушёл в темноту и забвенье,

И капнет слеза на завязанный узел,

И снова появится жизнь во владеньях

Праматери Ллотх, темноты порожденья,

Ночной Госпожи живущих поныне

Детей, сотворённых из слёз раскалённых...

   Каждая танцовщица олицетворяет собой блик, вечно пляшущий в зрачке Ллотх. Сколько глаз у Прядильщицы - столько и бликов, и каждый блик есть душа одного из младших божеств. Я, например, зовусь Фирхенталь - и являюсь воплощением духа Надежды и Удачи, второго среди младших духов. Мой знак - светлячок, вечный странник, живой огонёк, пришедший из глубин. Красивый образ, которому меня, обычную девчонку Натлик, привезённую в храм в возрасте трёх лет, учили соответствовать с самого начала. Этот танец был первым, который я выучила.
   Помню, после того, как я впервые станцевала его, я месяц пролежала в жилой части храма с обожжёнными до мяса ступнями - танец Сплетения танцуется босиком на углях, в подражание самой Саламандре, впервые подарившей Ллотх свой танец. А как только я, во многом благодаря стараниям Салейи, снова смогла ходить, меня принялись обучать второму танцу, не менее опасному и столь же завораживающему не только зрителя, но и самого танцора.
  

Танец второй (Дня и Ночи)

Два племени - два рода

Корень один

Свет и Тень, Свет и Тень.

   Ориэ Ллотх, импаршен гареас!

Великая Ллотх, в битве помоги!

Они явились, мы - ушли,

Они отринули, мы - взяли.

Свет и Тень, Свет и Тень.

Ориэ Ллотх, импаршен гареас!

Великая Ллотх, в битве помоги!

Им золото солнца, нам звёзд серебро,

Им правда и день, нам - тайна и ночь.

Свет и Тень, Свет и Тень.

Ориэ Ллотх, импаршен гареас!

Великая Ллотх, в битве помоги!

Они возгордились, а мы - горды,

Они презирают, а мы - честь отточили.

Свет и Тень, Свет и Тень.

Ориэ Ллотх, импаршен гареас!

Великая Ллотх, в битве помоги!

Пусть братья мы были когда-то давно,

От века раздел между нами.

Свет и Тень, Свет и Тень.

Ориэ Ллотх, импаршен гареас!

Великая Ллотх, в битве помоги!

Не знать нам покоя, не знать примиренья,

Но всё же всегда остаются Едины

Свет и Тень, Свет и Тень.

Светотень.

   Мы танцуем этот танец, быстро вращая остро отточенные жертвенные клинки вокруг тел. Одно неверное движение - и мы можем остаться калеками. А в конце одна из нас танцует партию Светотени на лезвии, пока остальные держат Клинок Танца над головами.
   Да, мы должны быть ловкими и сильными, лёгкими и точными. Такими, чтобы потом про нас ходили легенды: мол, танцовщицы Ллотх неуязвимы и не ведают боли. Пожалуй, только Салейя знает, какой крови стоит каждая такая легенда, когда в одной на всех комнатке танцовщиц лежат вповалку десять почти что трупов не способных подняться на ноги в течение недель. Спасибо порошкам старшей жрицы, что притупляют боль, как во время танца, так и после него.
   Как танцуется третий танец - рассказывать особо не буду, потому что его надо просто видеть и... слышать. Когда его исполняют, в храме гасят все факелы, а под сводчатым потолком воцаряется абсолютная тишина. Тут нет ни ритуальной песни, ни музыки, а ритм задаётся всего лишь шуршанием подошв и хлопками. Кажется, сама Темнота говорит со своими подопечными, когда все звуки сливаются в шёпот. Чтобы этот шёпот звучал так, как надо, требуется заучить все движения назубок. Мы танцуем с завязанными глазами, чтобы полностью слиться с Темнотой...
   Но всё это будет потом, во время праздника, а пока что на ступенях перед алтарём стук деревянных клинков и смех. Впрочем, деревянные клинки заточены не менее остро, чем те, которые будут у нас в руках завтра вместо этих. А дерево в наших краях редко и ценится почти так же, как золото, потому что принесено сверху.
   Наши воины редко выходят из пещер, но каждый такой поход означает великое торжество в клане. Когда я была маленькой, я мечтала попасть наверх, но потом мне сказали, что там опасно... Да и не положено воплощению подземного божества покидать свои владения... Пусть это даже всего лишь и образ.
   - Эй, Натлик, о чём задумалась? - окликнула меня Щанра. Она стояла на одной ноге, прижимая носок другой к макушке двумя руками. Обычная растяжка. Главное, держать равновесие...
   - Я сегодня видела бродячих актёров.
   - Канатоходцы? - вклинилась Эрса, перетекая из мостика в шпагат. - Я тоже их видела утром, когда была на рынке.
   - По мне, так парень неуклюж довольно, хоть и симпатичный, - вставила Далия. Готова поспорить, она же и вытащила сестру за покупками. Девушки, хоть и были похожи внешне, характерами различались. Младшая Далия была куда непоседливей и общительней, чем серьёзная Эрса.
   - Я думаю, они могли бы выступить перед нашими танцами, - продолжила свою мысль я.
   - Они-то? Да уж навряд ли, - поморщилась Зане. Она, притомившись, растянулась на полу и ничего не делала, пока никто не видит. - Салейя таких оборванцев даже на порог храма не пустит, не то, что танцевать.
   - По-моему, они не такие уж и плохие танцоры, - пожала плечами я и из положения стоя выгнулась в мостик рядом с Арш, проделавшей то же упражнение несколько мгновений назад.
   Иногда мне казалось, что в наших телах нет костей, потому они так легко выгибаются, принимая любую форму, недоступную обычному прихожанину. Может, в нас на самом деле текла кровь наг, как болтали по площадям? Иногда хотелось поверить, так легко мне было...
   - Да ладно вам, нашли тему для разговора! - махнула рукой миниатюрная Хосс. Она заметно волновалась: в этом году на клинке танцевать предстояло впервые ей. - Лучше давайте ещё раз повторим момент, когда вы меня вверх поднимаете, а то я что-то не уверена...
   - Не бойся, Хосс, всё хорошо будет, - подбодрила девушку Щанра, сменив ногу, - я на клинке пять раз подряд танцевала, и ничего! Главное - не бояться.
   Хосс сдула платиновую чёлку с глаз и невесело улыбнулась. В первый раз всё-таки.
   - На сегодня хватит, - похлопала в ладоши появившаяся, как всегда, незаметно, Салейя в неизменно белоснежных струящихся одеждах. Белый - цвет траура и печали, но считается, что старшая жрица должна носить его в знак связи с другим миром, куда уходят души погибших. - Завтра предстоит ответственный день, вам надо как следует отдохнуть. Идите в купальню, потом - спать.
   Девушки с радостью побросали мечи в руки служки и убежали к горячему источнику, вокруг которого и была возведена купальня. Я чуть помедлила, рассматривая точёный профиль старшей жрицы - бритую голову на длинной шее, окольцованной двумя десятками тонких обручей, по количеству десятилетий. И всё-таки, Салейе куда больше, чем двести лет, в этом я была уверена. Но надо было бежать, пока не заняли моё любимое место у большого прохладного камня, к которому так хорошо прислониться спиной, нежась в горячей воде. И пусть вода придаст мне силы для завтрашнего танца...
  
   (Храм. День почитания Ллотх Тёмной)
   Барабаны стучали всё быстрее и быстрее, пока мы, одетые в белые праздничные уборы и в окружении стражей, цепочкой шли по боковому коридорчику, ведущему в главный зал. Перед ступенями собралась порядочная толпа, в полумраке она казалась волнующимся озером нефти. Я поглубже вдохнула аромат порошка, висящего в мешочке на шее, и ступила в круг огня, проваливаясь в морок, наполненный тенями, отсветами, криками, стучащим в висках звуком барабанов и отточенным движением, похожим на полёт...
   ...Когда факелы после Танца Темноты зажгли снова, я готова была упасть от усталости прямо перед алтарём. Кто-то из младших жрецов подхватил меня под руки и отвёл в сторонку. Теперь нужно было только наблюдать, а потом принять участие в молении. Я прислонилась к колонне и прикрыла глаза. Сердце всё ещё бешено колотилось, и хотелось пить, но сразу после танца пить нельзя, надо остыть. Походить немного... Но каждый шаг давался с превеликим трудом, поэтому я просто старалась дышать ровнее. Всё равно я потеряла равновесие и соскользнула за грань сознания, и уже не видела, как к алтарю вывели пленников, как глава клана, вельгут Храш, отсекает им одному за другим голову тем самым клинком, на котором несколько минут назад отплясала Хосс. Ничего удивительного, в самом деле. Я часто падаю в обморок после праздников.
  
   Как и всегда, в действительность меня вернула щепотка нюхательной соли. Как и всегда, она была в руке Салейи. Вот только склонившееся надо мной лицо старшей жрицы было залито кровью из рассечённой брови. Жрица приложила палец к губам и потащила меня, всё ещё цепляющую ногу за ногу, в глубь храма.
   - На Кхельз напали, - отвечая на немой вопрос, сказала на ходу Салейя. - Кто-то открыл ворота во время праздника.
   - Аргр? - выдохнула я. Ноги подкосились совсем, и я пребольно стукнулась коленками о плиты. Не хватало, чтобы эти проходимцы явились мстить за принесённых жертву пленников.
   - Тролли, - жрица по-солдатски рывком поставила меня на ноги, и мы побежали дальше.
   - Тролли?! - страх смешался с удивлением.
   Мне представлялось, что тролли просто не додумались бы заслать в город лазутчиков, которые открыли бы им ворота. К тому же, тролли поодиночке обычно живут. Да и откуда в наших пещерах тролли???
   Но времени задать вопросы уже не было. Далеко позади, нарастая, забухали шаги. Кажется, за нами увязалась погоня. Мы остановились перед двойной - решётчатой и железной - дверью.
   Салейя провернула в скважине блестящий серебряный ключик и произнесла открывающее слово, и мы оказались в покоях преемницы великой Ллотх.
  
   Как только мы ступили за порог, нас окутал душный трупный смрад. Перед праздником покои Ллотх должны были вычистить (и вычистили), но меня всё равно начало подташнивать. Старшая жрица заперла за нами дверь, и дальше мы пошли в кромешной тьме. Под ногами что-то то хрустело, то скользило и хлюпало, я чувствовала, как на полу копошатся сотни личинок и жуков, а под невидимым потолком попискивают летучие мыши. Мне было не только больно, но и противно ступать босиком, но моя спасительница только ускорила шаг и стала громче читать молитву, когда в дверь грохнул удар дубиной или камнем.
   Идти, к счастью, оказалось недалеко. Всё-таки преемница Ллотх занимала всего один зал, находящийся в центре храма. Единственная свеча посреди зала осветила оторванную полусгнившую руку на полу и кусок паутины, натянутой между колоннами. При нашем приближении за кругом света зажёгся десяток алых глазок, и раздалось недовольное шипение. Дочь богини так и не получила свежие жертвы, поэтому была зла и голодна. Гигантская паучиха подалась вперёд, рассматривая нас, настороженно приподняв передние лапы, шёлково переливающиеся в мерцающем свете.
   - Здравствуй, Ллотх Младшая, голос её и глаза, - поклонилась жрица. - Прости, что не доставили тебе жертвы, как обычно, но на нас напали, и теперь мы смиренно просим твоей защиты.
   Чудище застыло, задумавшись. За нашими спинами застонала, нехотя поддаваясь, дверь. Ещё секунда - и паучиха, не переставая шипеть, поползла к выходу.
   - Она поняла нас и помогает нам уйти, - объяснила Салейя.
   - Куда мы уйдём из круглого зала с одной дверью? - удивилась я.
   - Уйдём. Ну же, за мной... Смотри, не приклейся...
   Старшая жрица забрала свечу и скользнула под паутиной, поманив за собой. Визгливо скрипнула заржавленная крышка люка, обнаруживая под собой чёрную дыру, похожую на колодец, в которую вела лестница.
   - Это - путь на поверхность, - уже спускаясь говорила Салейя. - Ход ведёт под храм, потом - уходит выше в гору, а оттуда - на опушку леса. По крайней мере, в прошлый раз там был лес... Я не пойду туда, потому что не могу оставить храм. Ты же беги. Быть может, спасёшься. Только не смотри на солнце, а то ослепнешь, и прячься от солнцерождённых, а то убьют...
   ...Дай, я промою твои раны на ногах, - предложила жрица, когда мы оказались у подгнивающей двери. - Мало ли, какую заразу ты могла подцепить в покоях Ллотх... А вообще, вот, - она сняла сумку с лекарствами, которую всегда носила с собой. - Держи. Только не расходуй всё сразу. Я не знаю, где на поверхности достать такие зелья и порошки.
   - А как же ты? - спросила я, принимая дар.
   - Мне придётся вернуться, - грустно улыбнулась Салейя. - Может, ещё кто-нибудь уцелел... Хотя вряд ли. Слишком уж много к нам "гостей" заявилось. Кроме того, полно народу в давке погибло... Но мало ли... Ладно, Натлик, тебе пора. По моим расчетам, сейчас ночь, так что тебе будет легче. Иди. Да хранит тебя Праматерь.
   Я не успела ничего ответить. Жрица задула свечу и выпихнула меня за дверь...
  
   2. Валгоры
   (Безымянные горы, опушка Безымянного леса. Ночь)
   Итак, я оказалась одна - в праздничном, порядком угвазданном белом платьице, с сумкой Салейи в руках - на каменном пятачке, под которым и впрямь бушевало зелёное море листвы - первое, что я увидела. Надо мной синело небо с яркими-преяркими звёздами, похожими на наших подземных светлячков. В грудь со всего размаху врезался ветер, и я задохнулась необычайно глубоким вздохом...
   Наверное, я очень долго простояла на козырьке, с разинутым ртом разглядывая небо, потому что звёзды начали бледнеть и исчезать, а в чаще, к которой я стояла лицом, стали всё громче кричать птицы. Я вспомнила, что скоро должно встать солнце - слишком яркое для моих привыкших к красноватому полумраку глаз. Надо было спрятаться куда-нибудь и переждать день, а заодно подумать, что делать дальше. Оглядевшись, я принялась спускаться с козырька по еле заметной, явно звериной, тропке. Усталость от танца и пережитое волнение стали давать о себе знать: руки и ноги начали мелко подрагивать и не слушаться, а перед глазами замельтешили разноцветные пятна. Вокруг светлело слишком быстро, я испугалась, что с минуты на минуту ослепну и, не закончив спуска, сорвусь и разобьюсь.
   "Зачем меня надо было выталкивать сюда? - думала я, охваченная молчаливой истерикой. - Это же всё равно смерть, только гораздо тяжелее. Я умру от голода, потому что не знаю, что в лесу можно есть, а что нельзя, или отравлюсь ядовитым растением. Или дикие звери, что водятся тут, съедят меня. Или наткнусь на солнцерождённых, и буду убита. Или ослепну и сверну шею, свалившись в какой-нибудь овраг... Или..."
   Глаза слезились, мир кругом расплывался и плясал. Спуск закончился, но я совершенно не представляла, где можно передневать. Отчаявшись, я побежала вперёд, не разбирая дороги, в уповании, что Праматерь не оставит свою служительницу и на поверхности. Что ж, мои молитвы были услышаны. Я споткнулась и упала перед здоровенным пнём-выворотнем. Мне было уже всё равно, живёт ли в его корнях кто-то или нет, я заползла в широкую нору под пнём и, свернувшись калачиком, разрыдалась, не в силах противиться распиравшим изнутри чувствам. Мне было просто больно: болели и тело, и душа. Глаза невыносимо резало, ноги, казалось, были истыканы сотней иголок, руки бессильно дрожали, из последних сил прижимая к груди котомку - хрупкую надежду выжить. А ещё мой город, моё гнездо, разорено. Салейя... Почему ты оставила меня одну? Почему ты не пошла со мной? Почему я?..
  
   Целый день я провалялась в беспамятстве, а когда морок вокруг меня уплотнился, и мне стало казаться, что ничего на самом деле не было, и я, как всегда после праздника, нахожусь в нашей комнатушке в задней части храма и потихоньку прихожу в себя, в нору кто-то заглянул.
   - Она что, мертва? - донесся сквозь колокольный гул в ушах голос.
   Кто-то пошевелил мою ногу. Прикосновение отдалось дикой болью.
   - Жива, - уверенно сказал тот же голос. Наверное, я застонала.
   В следующий момент меня потащили к выходу. Теперь я не просто стонала, я заорала так, словно на ноги вылили чан с варом. Боль отрезвила меня и заставила, вырвавшись, забиться в дальний угол убежища.
   Тень, суетившаяся надо мной, тоже закричала и вылетела из норы.
   - А-а-а!!! Она бешеная!
   Снаружи, насколько было видно отсюда, наступила ночь. А ещё перед дырой входа двигались две тени. Одна стояла, а вторая бегала туда-сюда и отчаянно бубнила что-то.
   - Погоди, Нэесс, не суетись.
   В нору заглянул юноша. Он был знаком мне, но я не могла вспомнить, откуда.
   - Не бойся, пайле, - улыбнулся он, употребив обращение к другу, обещая тем самым не причинять мне вреда. - Ты сможешь вылезти сама?
   Я кивнула и, морщась, выбралась из-под пня. Перед норой стояли... те самые бродячие артисты, которых я видела у фонтана. Девушка, что в Час Отдыха так бойко собирала плату за выступление, сейчас пряталась за плечи парня, с интересом разглядывая меня.
   - Как ты оказалась здесь? - спросил канатоходец. Он был выше девушки на целую голову, худ и бледнокож. Ночное светило, ярко крадущееся за стволами, сделало его лицо ещё более вытянутым и выкрасило его в зеленовато-синий, а в белые, как и у каждого в нашем племени, волосы добавило серебристую искорку. Девушка же была похожа на большеглазую юркую ящерку в чёрном мужском платье и коротком плаще не нашего покроя. На её спутнике был такой же наряд.
   Я опустила голову и ничего не ответила.
   - Я - Эркен, это моя сестра Нэесс. Как тебя зовут?
   - Натлик.
   - Как ты выбралась? - подала голос, осмелев, девушка. - В Кхельзе такой переполох, что ой! Мы еле успели за ворота выбежать мимо троллей. Ну и громадные! И уроды такие, правда, брат? А как они в храм ввалились, сколько крику было... Там же почти все были!
   Кажется, чашу сердца сначала наполнили глинтвейном, а потом в один миг всё вылили. Почти все... Значит, почти все погибли... И тут в голову пребольно стукнули слова Салейи: "...кто-то открыл ворота..." Я глянула на пару и стиснула зубы.
   - Эй, ты чего?! - взвизгнула Нэесс, увёртываясь от моего кулака.
   Её брат схватил меня за воротник и встряхнул.
   - Ты что творишь?
   - Убийцы... - прошипела я, пытаясь изогнуться и пнуть Эркена.
   - Артисты - да, воры - да, но убийцы... Ты за кого нас принимаешь?! - возмутилась девчонка, однако подходить ближе ко мне не стала.
   - Кажется, понимаю... - задумчиво проговорил канатоходец, отпуская меня. - Натлик, не мы открыли ворота. Да, мы не ходили в храм, но нам незачем было приводить троллей. Мы - актёры. Ты можешь не верить нам, но это так.
   - Наш клан, если хочешь знать, совсем недавно тоже от троллей пострадал, - добавила Нэесс. - Вообще, нам не везло в последнее время. Сначала в походе побили, потом тролли... Правда, их к нам только пара завалилась... Все разбежались кто куда по пещерам...
   - Вы - Аргр? - удивилась я.
   - И что с того? Всё равно нас тут всего трое. Не будешь же ты с нами воевать?
   - Нэесс права. Сейчас не до вражды наших родов. Если хочешь, можешь пойти с нами.
   - Зачем она нам? - тут же надулась девчонка, уперев руки в боки.
   Эркен окинул меня хмурым взором. Довольно высокая стройная девушка с когда-то аккуратно уложенными, а теперь спутанными и торчащими во все стороны белыми волосами до колен, одетая в бывшее белое платье, украшенное знаками Ллотх, Саламандры и Фирхенталь, босая, причём на ноги даже смотреть страшно, до того они сбиты и обожжены, прижимающая к груди увесистую сумку из грубой ткани. Наверное, канатоходцу не понравился мой взгляд - смесь недоверия со страхом и усталости с безнадёгой, ртутно сверкающая при свете заходящей луны. Парень покачал головой и сказал, повернувшись к сестре:
   - Так пропадёт же. В первый раз на поверхности, небось... Ослепнет со дня на день, если привыкать потихоньку не будет.
   - И что? - фыркнула презрительно Нэесс, исподлобья уставившись на меня.
   - И то, милая моя сестрица. Забыла, из какой дыры нас вытаскивали и как нас самих выхаживали? Ну так вспомни. Натлик пойдёт с нами. Разговор окончен, возражения не принимаются. И вообще, хватит ревновать.
   - Я не ревную! - взорвалась девушка и, разобидевшись окончательно, закусила губу и больше не проронила ни слова до утра.
   Эркен удовлетворённо кивнул и улыбнулся мне.
   - Не обращай внимания на её капризы. Подуется и перестанет, - он посмотрел на небо и снова посерьёзнел. - Луна уже заходит, а мы всё ещё стоим. Нехорошо... Давайте-ка двигаться куда-нибудь.
   - Куда? - кажется, я рано похоронила себя, слава Фирхенталь, негасимому светлячку надежды.
   - Сейчас... - парень нырнул в нору, повозился там и вернулся с двумя заплечными сумками - для себя и сестры. Потом присел, извлёк оттуда две кожаные маски, закрывающие лицо полностью и мешочек поменьше, очевидно, для провизии. - Понимаешь, тебя угораздило залезть в наш тайник, - пояснил Эркен, натягивая маску. - Если бы не это, то мы и не наткнулись бы на тебя, - он бросил вторую маску Нэесс, потом взялся за мешочек. Вытряхнул оттуда краюху тёмного хлеба и не знакомые мне коренья, запихнул всё это в сумку, а мешочек разорвал по шву так, чтобы получилась длинная полоса. - Тебе придётся завязать глаза, Натлик. Пока ты не привыкнешь к солнечному свету, зрение надо беречь и приучаться постепенно. Да и лицо скрыть не помешало бы: солнцерождённые не любят нас. Не все, во всяком случае, - поправился он, подошёл ко мне и накинул ткань мне на глаза. - Еды у нас не так уж и много, поэтому идти придётся и днём тоже, чтобы быстрее добраться до города. А там у нас есть друг, который помогает нам время от времени. Мы бы могли пройти напрямик под горой, но, если в наших пещерах объявились тролли, это может быть опасным. Впрочем, идти не так уж и далеко. Два дня и ночь между ними. Послезавтра к вечеру уже в Белегосе будем.
   Я с грустью подумала, что ела в последний раз только вчера, немногим позже Часа Пробуждения. Однако говорить ничего не стала: раз еды мало, то и потерпеть можно, тем более что во время четырёх ежегодных постов поклоняющиеся Ллотх могли не есть по три дня кряду и при этом чувствовать себя превосходно.
   - Так, кажется, всё в порядке, можно отправляться в путь.
   Эркен взял меня за руку и повёл за собой. Нэесс сердито пошуршала по мху вперёд, и я больше не слышала её шагов, только непривычные звуки пробуждающегося леса да редкие советы моего проводника - куда ступать, чтобы не врезаться в дерево или не споткнуться.
   Мох оказался куда мягче обычного для меня стёртого камня храмовых плит, и даже сучки и корни причиняли не такое сильное беспокойство, как камешки, коих в пещерах было полно. Потому ли или в силу давних тренировок, боль в ногах притупилась и давала о себе знать только временами. Я шла, ухватившись за руку канатоходца, и думала, что моя судьба соткана как-то чересчур странно, а раз так, то удивляться и впредь не стоит. Если Прядильщица надумала испробовать на мне новый узор, то в скором будущем можно ожидать чего угодно.
   Сквозь тряпицу на глазах чуть просвечивали желтоватые лучи, совсем не ослепительные, а ласково и тепло поглаживающие лицо и щекочущие нос, отчего жутко хотелось чихать. Наземный мир начал казаться не таким уж враждебным, даже несмотря на то, что дорога предстояла долгая и нелёгкая. Особенно для меня, всю свою недолгую жизнь не казавшую носа далее западных городских ворот, более всего удалённых от храма.
  
   (Безымянный лес, район болота валгор)
   - Мы не можем рассчитывать на ночлег тут, - с нажимом проговорил Эркен.
   Солнце уже исчезло за горой, но мне не разрешили снять повязку, потому что сумерки сгустились недостаточно. Мы шли целый день, остановившись лишь однажды - у воркотливого лесного ручья. Там мы напились вдоволь и подкрепились порядком зачерствевшим, но, тем не менее, сытным хлебом. А сейчас мы умудрились забрести в болота. Среди кустов и бурелома глазастая Нэесс углядела хорошо замаскированные хатки, о чём и поспешила сообщить и тут же запроситься в деревню на постой.
   - У нас хлеба всего ничего осталось, как ты собираешься идти ещё целый день завтра? Я не выдержу без еды столько и обязательно упаду в обморок. Ты же знаешь, я могу... Ну, почему мы не можем попросить еду и переночевать в каком-нибудь из тех домиков? Я устала... У меня ноги болят... и голову напекло... и комары тут кусачие... и... и...
   - Не ной, Нэесс, - оборвал её брат. - Мы не знаем, кто там живёт. Кто знает, может, тут разбойники обосновались - пришибут, недорого возьмут. Или иллары. Вас-то с Натлик, в таком случае, может, и пустят... А меня если и пустят, то только на жаркое. Лучше вернёмся и расположимся в том овраге, что мы прошли недавно. И вообще, если хочешь есть, иди ягод насобирай. Вон, тут брусника пошла.
   - Сам эту кислятину жуй! - топнула ногой девушка.
   - А я бы не спорил с вашим другом, - раздался негромкий густой голос в стороне. - Он ведь прав. Мало ли кто может жить на болоте. И, поверьте, если кто и поселился в такой чащобе, на то были веские причины. Думаю, обитатели этой деревни не хотели бы, чтобы чужаки тревожили их покой...
   Эркен толкнул меня в сторону, я услышала, как он выхватил из ножен клинок. "Странно, - подумала я, - раньше я не видела у него никакого оружия..."
   - Не бойтесь, - незнакомец усмехнулся и подошёл ближе. - Меня зовут Грахам Камышник. Я живу здесь. А вы находитесь на землях валгор. Если вы пришли с миром, то с миром и уйдёте, путники. Итак, зачем вы здесь?
   Я не видела говорившего, но чувствовала, что за нами наблюдает много глаз и, скорее всего, нас держат на прицеле луков, причём, уже довольно долго, судя по уверенному голосу Грахама.
   - Мы идём в Белегос к другу, - нехотя ответил канатоходец. Видимо, он тоже почувствовал взгляды.
   - Странный же путь вы выбрали, чтобы идти в Белегос, - недоверчиво поцокал языком Камышник.
   - Нас выгнали из гор тролли.
   - Вот как? - по интонациям было слышно, что болотный житель не верит Эркену ни на йоту. - И что же вы делали в горах? Скажете ещё, с народом подземным побратались?
   - Натлик, сними повязку, уже стемнело, - приказал мне канатоходец после недолгого молчания. Я послушно стянула тряпицу с лица.
   - Ба, тёмные эльфы! - удивился Грахам Камышник, оказавшийся невысоким полнеющим солнцерождённым с землистым цветом лица. Он был одет в пёстрые тёмно-зелёные одежды, делающие его почти незаметным в летнем лесу.
   Я повернула голову и увидела, что Эркен с Нэесс также сняли маски и ожидают следующего хода валгора, не опуская короткие воронёные мечи, проглатывающие остатки сумерек. Тот крякнул и расхохотался.
   - Да, чудные ныне времена, - проговорил, отсмеявшись, Грахам. - Если уж нечистики из-под земли повылезали, да в Белегос подались, то что же дальше будет? Ладно, путники. Я слышал, вам отдых и провизия нужны? Если хотите, можете остановиться у меня. Идёмте. Теперь вы мои гости, посему можете опустить железки.
   Камышник махнул рукой и зашагал по искусно сплетённому из болотной травы настилу, образующему дорожку среди лужиц затянутой ряской воды и кочек. Мы двинулись следом, а вокруг зашуршали тени лучников в таких же, как и у Грахама, одеждах-невидимках.
   - Слава Ллотх, - затараторила успокоившаяся Нэесс, - а то я уж думала, что с голоду помру. Представляете, каково это - целый день, и ни крошки во рту. А тут ещё страсти такие... Тролли, знаете ли... Это вам не лягушек по болотам гонять...
   - Нэесс, это не вежливо.
   - Ничего, вижу, девочка переволновалась, вот и несёт околесицу, - добродушно заметил болотный человек. - Невеста твоя, как там бишь тебя?
   - Эркен. Нет, сестрица младшая.
   - Вторая красавица тоже сестра? - продолжал расспрашивать Грахам.
   Сначала я хотела сказать, что не сестра Эркену, но потом передумала, видя, что тот не спорит. Наверное, так и лучше: кому какое дело до нас?
   Несмотря на то, что мне говорили, что солнцерождённые спят ночью, было похоже, что люди тут только оживились с наступлением темноты. Кругом бегали ребятишки, ходили женщины. Многие из них держали в руках серпы, и, кажется, намеревались идти на сбор урожая. Мужчин встречалось не так уж и много: очевидно, они уже покинули поселение - охотиться.
   - Мы, как и вы, не очень-то уважаем день, - пояснил Камышник, перехватив мой заинтересованный взгляд, - и работаем ночью. Люди когда-то изгнали нас из своего племени, и чем больше валгоры отличаются от них, тем лучше. Мы с вами чем-то близки, а? Ведь, я слыхал, вы с эльфами тоже не в ладах?.. Ну, вот и пришли.
   Он остановился у землянки в самом сердце деревни. Жилище Камышника было чуть больше, чем другие, поэтому я решила, что наш хозяин - староста или вождь.
   - Охо-хонюшки, да кого ж ты привёл? - закудахтала вокруг нас седая, как и Камышник, женщина в фартуке, как только мы оказались в доме Грахама. - Где ты их выкопал, из какого пекла достал? Это ж нечисть подземная! Муж, ты в своём уме? Накличешь горе на наши головы...
   - Горе - не беда, успокойся, Ламора. Это наши гости на сегодня и завтра. Будь вежлива с ними и покажи им наше гостеприимство. Знакомьтесь, это моя жена - Ламора Камышница. А это - Эркен и его сёстры, Нэесс и Натлик. Всё, дальше сами разбирайтесь, а я пошёл. Гости гостями, а работу работать надо. Накорми их хорошенько... Да не бойся ты, выхухоль старая, не кусаются они!
   С этими словами Грахам вышел вон, предоставив нас перепуганной до полусмерти жене. Но даже обуреваемая страхом, Ламора не посмела ослушаться мужа, и, усадив нас за массивный деревянный стол, выставила перед нами чугунок с ароматной кашей и кувшин с кисловато пахнущим напитком.
   Поблагодарив хозяйку за угощение, мы приступили к трапезе.
   - Видишь, брат, а ты говорил, разбойники!- говорила с набитым ртом Нэесс. - Милейшие люди, между прочим. И каша... ммм... Определённо, нам везёт... Да продлит Прядильщица нити хозяев этого дома!
   Ламора, поначалу забившаяся в угол, понемногу оттаяла, слушая речи нашей трещотки. Немного погодя Камышница успокоилась и принялась за прерванное дело (она месила тесто в большой деже, что стояла на лавке с другой стороны стола), а заодно стала расспрашивать нас обо всём.
   - Мы - бродячие актёры, - отвечал Эркен, потягивая из деревянной кружки питьё, которое Ламора назвала "квасом". - Ходили из города в город с представлениями... Да, у нас под горами тоже есть города. Не такие большие, как Белегос, например, но есть... А потом тролли пришли. Да столько, что одним своим числом они могли бы разогнать целую армию. Мы решили, что в пещерах стало слишком опасно для нас и хотим добраться до нашего друга в Белегосе. Нет, он не тёмный, как вы нас называете. Орк. Кто ж ещё в этом городе селиться станет? Ну, торгашей всяких я не считаю. Они - люди перелётные. День тут - день там...
   - А к нам торговцы уже давно не заглядывали, - вздохнула Ламора. - А надо бы. Товаров у нас накопилось, да менять их некому.
   - Что ж вы сами в город не сходите? - спросила Нэесс, поигрывая деревянной ложкой в тонких пальчиках. Наверное, она думала о том же, что и я: столько дерева сразу в наших пещерах не видали даже главы кланов. А вельгуты, как известно, богаче всех, потому что слывут самыми искусными воинами. Не зря же им дано столько власти... А так - рассказать, никто из моих подруг при храме не поверил бы, что возможно расходовать столь ценное дерево, которое обычно идёт на мебель в богатые дома, а также луки и стрелы, на то, чтобы сделать обычную ложку или кружку. У нас для всего этого используют кости. Благо, рядом с серными источниками не так далеко от Кхельза обычно полно выбеленных насекомыми и временем костей драконов, которые жили в пещерах так давно, что, говорят, солнцерождённые и мы не разделились на побеги от единого ствола Родового Дерева. Вала Ллотх сплела паутину в его кроне гораздо позже... А если костей всё-таки не хватает, то всегда можно заказать у кузнеца серебро. Шахты гораздо дальше от Кхельза, но торговец, которого знает кузнец, ходит туда часто, и никогда не возвращается с пустыми руками.
   - Мы давно не покидаем своих болот, - ответила валгорка. - Да и не горим особым желанием. Хоть и ходят слухи, что мы уже не люди, но мы не забыли, как привечать гостей, коим всегда рады. Тем не менее, нам самим нечего делать в чужих городах. Правда, я всегда мечтала побывать в Исхаре. Но Исхар далеко, хоть и живётся валгорам там гораздо лучше, чем тут...
   Девчонка потянулась так, что захрустели кости, и выразительно зевнула, отложив ложку в сторону.
   - Вы, наверное, устали, давайте, постелю, - засуетилась тут же прекрасно понявшая намёк хозяйка.
   Уже засыпая рядом с Нэесс на широченном матрасе, набитом так баюкающее шуршащей травой, я подумала, что уже вряд ли вернусь под землю. Потому что возвращаться уже некуда. Жива ли ты, старушка Салейя? Если жива, то храни тебя Ллотх, если же нет - верю, ты заняла почётное место в Паутине Прядильщицы и скоро вернёшься в этот мир... Дышала жаром печь, шаркала туда-сюда готовящая выпечку Ламора... Всё было так непривычно и странно, что сил удивляться больше не было, потому я погрузилась в сон, похожий на Танец Темноты. Завтра предстояла дальняя дорога и визит в чужой для меня город солнцерождённых.
  
   3. Доргык и лютня
   Когда Общий Корень, из которого пошли все народы нашего мира, вырос в Единое Древо, начавшее ветвиться, аркши, тёмнорождённые и светлорождённые сначала находились на одной ветви. Потом из Горы, на которой росло Древо, вышла Ллотх, Прядильщица Судеб. Она сплела на ветвях Древа Паутину, в которую упали Изначальные Семена. Она вдохнула в те Семена жизнь и заповедовала сотворённому племени жить в своих покоях, во Тьме-под-Горой. Это и был наш род.
   Ещё из Горы вышел Король-Камень, все Семена, упавшие в его ладони, он оживил и нарёк их аркшами. Аркши были похожи на нас и жили рядом с нами, но не поклонялись и оскорбляли Ллотх, за что и были наказаны Праматерью. Она забрала их красоту и уподобила зверям. В отместку аркши стали нападать на тёмнорождённых. С тех пор между нашими родами не водилось мира. Шло время, многие племена аркшей, выжитые из гор более сильными сородичами или тёмнорождёнными, поднялись на поверхность земли и стали жить, как солнцерождённые.
   Светлорождённые, наши браться, вторые из старших родов, долгое время находились в Семенах, до тех пор, пока не подул Ветер и вдохнул бессмертные, как и он сам, жизни в них. Светлорождённые, эльфы, как зовут их вне пещер, сначала использовали свою бесконечную жизнь для того, чтобы постигать мудрость нашего мира, но потом возгордились и решили, что они пришли сюда для того, чтобы править остальными народами. Развязалась война, много бессмертных было убито, а те, кто остался жить, на долгое время отстранились от внешнего мира. Сейчас эльфы больше не помышляют о власти над остальными, но по-прежнему не любят нас, тёмнорождённых, потому что мы не захотели присоединиться к ним в той захватнической войне, а ушли вместо этого от битв и крови ещё глубже в горы и принялись изучать тайны Госпожи нашей Ллотх. Так глубоко, что светлые не осмелились сунуться следом.
   Мы считаем их гордецами, а они нас - предателями. Если когда и встречаются тёмнорождённый и светлорождённый, то с места встречи всегда уходит только один, оставляя за спиной мёртвое тело, так велика наша нелюбовь.
   Как бы то ни было, аркшей не любят оба наших рода. Не так сильно, как друг друга... Скорее, презирают этих полузверей, зачастую лишённых ума и не благословенных ни одним из богов.
   Я крепко помнила рассказы Салейи, поэтому очень удивилась, увидав, что Белегос, огромный город, в который мы пришли ночью, почти полностью заселён аркшами. Эркен называл их орками, на манер солнцерождённых, но как аркша ни назови, он не станет милее. Ночь совсем недавно спустилась на мощёные камнем улицы, поэтому вокруг было полно народу, а я, стянув с глаз повязку, но, по наставлению Эркена, закрывшая тряпицей лицо, во всю крутила головой, не переставая щуриться, не привыкшая к такому количеству фонарей кругом. Аркши говорили на своей хрюкающе-рыкающей речи, мешая её со всеобщим языком. Иногда нам попадались солнцерождённые и гнармы, но их было не так много.
   - Почти пришли, - подбадривал нас с Нэесс канатоходец, уверенно шагающий впереди.
   Двухэтажный неаккуратный дом, к которому направлялся Эркен, стоял на краю небольшой площади с фонтанчиком. Дом стоял в бедном квартале, поэтому я решила, что он не может принадлежать кому-то одному. Я ошиблась. Над кривенькой дверью висела недавно крашенная вывеска: "Пьяный Тролль, таберна и гостёвня".
   Несмотря на неприглядный внешний вид заведения, внутри оказалось довольно-таки уютно. К счастью, в зале свет был неярок, так что мне не пришлось снова закрывать глаза. Горело всего несколько свечей на тележном колесе, подвешенном под потолок на цепи и заменяющем люстру. Кругом висела густая табачная взвесь, смешанная с не менее густым гудом прибавившихся к вечеру посетителей. К нам тут же подкатился невеликого росту аркш в белом передничке.
   - Что угодно милостивым сударю и сударыням? - прохрюкал он, прижимая к груди тряпочку и поднос.
   - Милостивым сударю и сударыням угодно поесть и выпить за счёт заведения! - заявила Нэесс и налетела на орка с распростёртыми объятиями.
   - Ой, - радостно захихикал тот, обнимая девушку. - Нэесс, Эркен... Не признал...
   Меня передёрнуло: эдак с аркшем обниматься... Тьфу...
   Тем временем орк подозвал расторопную солнцерождённую в таком же, как у него самого, белом переднике, всучил ей поднос с тряпкой и приказал присматривать за залом, а сам повёл нас в дверь на кухню, а оттуда - в свою комнату.
   - Сто лет тебя не видели, Доргык, - улыбнулся Эркен, плюхаясь на аккуратно заправленную кровать. - А в "Пьяном Тролле" всё по-старому. Как жизнь, старик?
   - Ты уже ответил за меня, - оскалил в улыбке нижние кривые клыки Доргык, прихрюкивая. Было заметно, он и тёмнорождённые из Аргра - старые друзья. - А вы как, бродяги мои дорогие?
   - А нас тролли наружу выгнали.
   - Это даже хорошо. Иначе когда бы я вас ещё увидел?
   Чисто орочья логика.
   - По-моему, тебе и без нас хорошо живётся, - сморщила носик Нэесс, пристроившаяся рядом с братом.
   - Скучновато, если честно, - признался орк, и, кажется, только сейчас заметил меня. - А это кто?
   - Натлик из Кхельза, танцовщица храма Ллотх, - почти официально представил меня канатоходец. - Мы на неё недалеко от пещер, в лесу, наткнулись. Решили к тебе привести.
   - А... Кхельз... - задумчиво проговорил Доргык, схватившись за квадратный подбородок. - Бывал. Знаю. Красивый город.
   Мне стало интересно, как это наземный аркш мог попасть в город тёмнорождённых, да потом ещё и нахваливать его.
   - Скажи, Натлик, а какое божество ты представляешь? - поинтересовался орк. Я поразилась ещё больше. Хозяин "Пьяного Тролля", оказывается, хорошо знал наши обычаи и веру.
   - Фирхенталь.
   - Светлячок Надежды, - тут же перевёл Доргык и улыбнулся ещё шире. Его поросячьи глазки совсем затерялись в морщинах. - Определённо, ты приносишь удачу, печёнкой чую, кхе-кхе. Что ж, Натлик Фирхенталь из Кхельза, добро пожаловать в Белегос, Город-из-Камня.
   - Ты не смотри, что Доргык - аркш, - вклинилась Нэесс, как всегда, отличающаяся невиданным чувством такта, - он хороший. Нас с Эркеном вырастил, можно сказать.
   Её брат кивнул. Кивнул и сам Доргык:
   - Я раньше по вашим пещерам много путешествовал, торговал безделицами всякими, этих вот птенцов в Аргре на три деревянных меча выменял.
   - Их в рабство за долги отдали, - догадалась я. Такое частенько случалось среди бедных нашего народа: детей отдавали взамен на прощение непосильных долгов.
   - Точно. А когда товары закончились, и я в Белегос вернулся, то стал воспитывать их, грамоте учить. Да какая грамота! Эркен ещё туда-сюда, а эта егоза малая только и знает, что по заборам скакать да пряники с прилавков таскать...
   - Ты мне тот пряник несчастный до самой смерти вспоминать будешь, - надулась "егоза".
   - Ладно уж, не обижайся, Нэесс. Скажите лучше, надолго ли вы у нас?
   - А сколько потерпишь, - пожал плечами канатоходец. - У нас такая жизнь: куда хотим, туда и идём. В конце концов, мне всё равно, где на верёвке плясать. Могу и в Белегосе.
   - Не получится, - покачал ушастой головой аркш. - Недавно глашатаи проскакали из столицы, указ по площадям читали: тёмных эльфов взашей гнать, а тем, кто с этой нежитью знается, та же участь.
   - Интересно, с чего бы это? - помрачнел Эркен. Он-то прекрасно знал, что отношение к пришедшим на поверхность и без того было не самым лучшим. Так что новое распоряжение государя горожане будут выполнять усердно. Даже чересчур. А бургомистры, старосты и прочие сильные мира сего будут смотреть сквозь пальцы на самосуд. Впрочем, сама "нежить" не слишком охотно покидала пещеры, но бродяг в любом народе всегда хватает...
   - Говорят, не так давно тёмнорождённый кого-то из вельмож укокошил в Тарсомисе.
   - Вот же гад! - не выдержала Нэесс. - Из-за него одного все страдать должны.
   - Скажи ещё спасибо, что вельможа не шибко важный был. Не то вас всех на столбах перевешали бы. Но и у этого, видать, неплохие связи с государем были, раз указ такой пошёл.
   - Тогда нам у тебя задерживаться не стоит, - решил канатоходец. - А то неприятности на тебя накличем. Маски - оно, конечно, хорошо. Нас вполне за солнцерождённых принять можно, если мы не будем кожу показывать и на своём языке разговаривать. Но рисковать не стоит.
   - Как хочешь, мальчик мой, как хочешь... - грустно пробормотал Доргык. - Только я в любом случае всегда готов помочь вам, так и знайте. Жаль, одна страховка для нечистика стоит столько же, сколько весь мой "Тролль" с потрохами. Так бы я купил вам свободу.
   - Мы уже свободны благодаря тебе... А вообще... Что-то не очень верится, что страховка эта поможет. Не думаю, что те, кто швыряют в тёмного камнями, лишь только увидят, станут разглядывать его страховку. В общем, мы у тебя денёк отдохнём, а потом смотаемся потихоньку. Ты только нам одежды человеческой поищи, а то Натлик вообще в ритуальном наряде, как была, так и выскочила из храма. В глаза бросается всё-таки...
   - Хорошо. У меня как раз есть комнатка наверху свободная. Ещё одну кровать перетащим туда, и там поселитесь. Скажу Лане, чтобы пораньше сегодня закрылась... а сейчас насчёт ужина сообразим что-нибудь... Ждите здесь.
   Хозяин таверны скрылся за дверью.
   Чуть позже мы, сытые и усталые, пропарившиеся в бочках с горячей водой, безмятежно сопели в шесть дырок в угловой гостевой комнатушке.
  
   Пробуждение оказалось не столь приятным, как отход ко сну.
   Я потянулась, не вставая, и повернула голову в ту сторону, где стояли кровати друзей. Но ни Эркена, ни Нэесс в комнате уже не было. Из-за щели в неплотно прикрытых ставнях струился дневной свет. Я оделась и поискала глазами свою тряпочку, которую вчера выстирала и повесила сушиться на спинку кровати. Но обнаружила вместо этого сложенную маску из чёрной кожи, такие же перчатки до локтей и длинный плащ с капюшоном, лежащие на плетёном сундуке для одежды, что стоял в ногах. По-видимому, всё это богатство было изыскано заботливым Доргыком.
   Дверь приоткрылась и в неё просунулась рыжеватая голова вчерашней девушки из зала.
   - Уже проснулись? Я вам платье принесла... - защебетала девушка, входя. В руках она держала чёрный мужской костюм. - Примерьте, вам должно быть впору... Представляете, я всю ночь шила. Хорошо, ткань осталась. Уж не обессудьте, что цвет такой... Какой был...
   - Вы - чародейка, - искренне восхитилась я. - Сделать столько за одну ночь - невероятно!
   - Ну... - закраснелась солнцерождённая, - не одна я старалась. Вчетвером шили... Просто выкройки уже были, я их укоротила немного... Отчего же хозяину нашему не помочь?
   Да, видно хозяин "Пьяного Тролля" успел полюбиться многим, да так полюбиться, что ради него его работники готовы были идти на преступление - помогать нечистику. Либо у всех них были неоплатные долги перед старым аркшем.
   - Как влитой! - заключила девушка, когда закончила вертеть меня, придирчиво разглядывая со всех сторон. - Вам теперь ещё лютню в руки - и вылитый менестрель получится.
   - Почему - менестрель?
   - Их тут много останавливается... Похожи Вы чем-то, и всё тут. Даже не в одежде дело... Есть в Вас что-то... таинственное. А если издалека посмотреть - какой юноша симпатичный получается!
   - Ага... - я с недоверием оглядела себя и стала заплетать косу. К счастью, в сумке Салейи помимо лекарств нашлось ещё несколько полезных мелочей, в том числе костяной гребешок с изображением паучка. - Лютня - это мысль, вообще-то. Правда я не играла уже ой сколько...
   - А вы что, умеете? - широко распахнула болотного цвета глаза подчинённая Доргыка.
   - Вообще-то, я танцовщица... Но играть меня тоже учили.
   - Ой, а Вы научите меня танцевать? Всегда мечтала.
   Я покачала головой. Во-первых, нам запрещено было учить танцу тех, кто не принял знака Саламандры и её покровительства, а во-вторых, вряд ли бедная девушка выдержала хотя бы несколько мгновений танца на белых с алыми прожилками углях.
   - Тогда пойдёмте на кухню, я вас накормлю...
   - А где...
   - Сударь и сударыня, что пришли с Вами, давно ушли куда-то. С вещами ушли. Сказали Вас не будить...
   - Вот как?
   - Да, - девушка вздохнула, сочувствуя моему, ещё не понятому мной самой, горю. - Да и про менестреля я не просто так завела. Хозяин сказал, что, раз Вы из какого-то там храма, то обязаны уметь играть и петь... А ещё хозяин сказал, что Вы у него пока что останетесь и отработаете стоимость одежды и ночлега... Да не бойтесь. Он незлой... Ну, год побудете у нас, и пойдёте себе на все пять ветров... Ну... ну... ну... что Вы, в самом деле...
   А мне стало жутко обидно. В самом деле. Получается, меня тоже продали как неуплаченный долг... Получается, меня предали те, кого я уже начала считать друзьями. Всегда знала, что проходимцам из клана Аргр нельзя доверять... И аркшам тоже... И... В общем, я чуть не выбежала вон из гостёвни, да вовремя вспомнила, что солнце может раз и навсегда лишить меня зрения. Что же, пришлось плестись вслед за служанкой на кухню. Всё же, лютня - это лучше, чем что-то иное...
   С тех пор я решила научиться видеть днём и больше никому не верить.
  
   4. Поход
   (Белегос. Раннее утро. Начало пути)
   Вельгут - глава клана. Самый доблестный воин, самый заботливый семьянин. Когда случается несчастье - он ободряет. Когда случается радость - он стоит на страже веселья. Он мудр, но не горд, он богат, но не жаден. Каков вельгут, таков и клан.
   Доблестный воин и заботливый семьянин... Нет, у вельгута Храша не было семьи. Красивый и совсем ещё не старый, он, однако, всегда был один. И не потому, что был увечен, а потому, что не мог найти достойную пару. Говорили, как-то в праздник почитания Ллотх Великой, когда можно просить о чём хочешь, он загадал себе подругу, похожую на саму Тьму, но до сих пор не нашёл никого подходящего.
   Помню, как-то Храш пришёл к Салейе и попросил её благословения: впервые за много лет Акхитер собирались в военный поход на Аргр. Я в это время сидела рядом с наставницей и перебирала принесённые из дальних пещер целебные соляные камни. Вельгут увидел меня и улыбнулся мне. Но не так, как положено ему: по-отечески, а как хорошему другу...
   А потом были открытые главные ворота, молчаливая толпа, пешие воины в глотающих алые всполохи факелов воронёных доспехах ("Пусть мечи ваши, окропленные ядовитыми слёзами Ллотх, не знают промаха!" - благословляли своих сыновей женщины). Был одинокий барабан, разгоняющий тишину: на убийство и смерть принято ходить молча. И было лицо вельгута, возглавляющего войско, - гранитно-серое, с яркими стальными глазами. Он шёл спокойно и твёрдо, как и подобает вождю, как ходил когда-то его отец. Но тут он увидел среди провожающих меня... И улыбнулся. Совсем как тогда: "Я вернусь, Фирхенталь"...
   Он нравился мне, но танцовщицам нельзя выходить замуж.
   Я взгрустнула, видя, как мимо меня, окружённые облаком пыли, браво вышагивают ровные шеренги кельпи - хвостатых людей - и аркшей. За ними двигались кельпи-всадники на похожих на осликов покладистых животных. Замыкали шествие чёрные ряды по-боевому раскрашенных аркшей-наездников. Скакуны под ними, хоть и выдрессированные, шли неохотно, скаля клыки и порыкивая, тряся рогатыми длинногривыми головами, хлеща своих ездоков длинными извивающимися хвостами. Яркими бликами на фоне чёрных чудовищ вспыхивали по-походному одетые девушки. Две кельпийки-близнеца на "осликах", солнцерождённая и молодая иллара на зверолошадях, одна светлорождённая - я сразу почувствовала это и насторожилась - на великолепном вороном коне благородной породы. Все блондинки. Они-то и привлекли моё внимание: неужели в обожаемом вояками-аркшами Белегосе не нашлось достойных мужчин, чтобы отправить их в опасный поход, и за них едут сражаться женщины? Между зверолошадьми крутился тощий мальчишка в длинной синей рубахе, когда-то дорогой, но сейчас превращённой в тряпку и в такого же вида чёрных штанах. Когда он оказался рядом с блондинками, коротко стриженая девушка в двойного плетения кольчуге и с мечом за спиной, очевидно, старшая из пятёрки, изогнулась и на ходу усадила мальчишку в седло за собой.
   Я слышала, что солнцерождённые иногда берут с собой на войну семьи. Но где же тогда обоз из повозок, в которых и положено ехать семьям? Где повозки с пищей, где госпитальная повозка? За маленьким войском, поскрипывая, тащилась единственная телега. Сморщенный и серый, словно чернильный орех, старый аркш лениво ругался на двух "осликов", запряжённых в воз, и жевал длинный стебель с жухлым листиком на конце. Да и не похожи были блондинка в кольчуге и мальчишка на семью солдата. Скорее - бродяги, прибившиеся к отряду.
   Я раздумывала ещё некоторое время над этим, пока отряд двигался мимо меня, а потом пошла своей дорогой. Я возвращалась в "Пьяного Тролля" из пекарни, куда послал меня Доргык. Что ж. Это будет моей последней услугой содержателю гостёвни. Сегодня срок моего служения истекает.
   Салейя, Салейя, ну почему ты никогда не рассказывала мне, что поверхностный мир такой... жестокий? Даже спустя год пребывания тут я так и не смогла смириться с предательством актёров из Аргра, хотя между ежевечерними концертами у меня было полнёхонько времени подумать над своим положением.
   Так, в одну прекрасную ночь, лёжа на крыше "Пьяного Тролля", я отчётливо поняла, что нить моя давно оборвана, потому что весь мой род погиб. В этом пришлось увериться: слишком часто болтали пьяные солдаты о троллях, что наводнили горы. Слишком часто в чутких дневных снах мне виделись развалины родного Кхельза и слышались крики подземного ветра среди руин - закопчённых каменных стен с пробоинами, оставленными исполинскими дубинами; журчали отравленные мерзкой слюной ручьи, а запах палёной плоти стал вечным стражем прошлого, затоптанного толпой троллей. Пожалуй, только храм Ллотх Тёмной не потерял былого великолепия, белокаменным фениксом возвышающийся над лабиринтом обломков, в который превратилось пристанище клана Акхитер. Во снах он являлся мне не тронутым варварами, таинственным, с паучихой, Ллотх младшей, в круглом зале в самом сердце. Интересно, выжила ли наследница богини в той битве с троллем?..
   Я могла бы сбежать от Доргыка, как только научилась видеть при солнечном свете, однако мне некуда было идти. Разве что возвратиться в свои пещеры, ворваться в лагерь этих тварей и сражаться до тех пор, пока хватит сил. Это будет заведомо проигранный бой, однако я принесу богатую добычу Ллотх перед тем, как займу своё место в её Паутине. И этот бой обязательно будет, но не сейчас.
   Надо мной капельками росы мерцали звёзды, а я подставляла их свету потускневшие глаза и поглаживала затвердевшими подушечками пальцев лезвие длинного воронёного кинжала, лежащего на груди. Я весь год хранила его в тайне от хозяина. Узнай старый аркш, что его бессменный менестрель носит в сумке с травами оружие (тоже наследство Салейи), он тут же забрал бы его.
   ...Ещё ребёнком меня научили пользоваться короткими клинками - такими, которые легко спрятать в складках ритуальных одежд или под плащом. Чтобы подземный народ говорил, что танцовщицы Ллотх не только неуязвимы, как призраки, но и опасны, как древние наги. Мы танцевали с кинжалами, мы приносили жертвы кинжалами, скрестив кинжалы, решали споры с попущения богини. А во времена нападений чужаков на наш клан собственноручно защищали наш храм. И никакой воин не мог устоять перед белой тенью, отправляющей его душу к Праматери... Правда, при мне случилось только одно настоящее сражение - Аргр проникли в город, когда все спали, затем, чтобы украсть нашу Ллотх младшую, потому что их паучиха - старая и совсем седая - решила вернуться к дающей новую молодость Ллотх. Но, как и следовало ожидать, правда и победа были за нами...
   Мало-помалу, год моего служения подходил к концу. Доргык уже начал интересоваться, чем же я буду заниматься потом, и не хочу ли я наняться к нему на работу - теперь уже за деньги. Аркш соблазнял меня крышей над головой и трёхразовым питанием, но разве могут подгнивающие пыльные балки заменить невидимые мраморные своды храма, а жирная и пресная, на мой вкус, пища и прогорклое вино - нежное, тающее во рту, мясо слепых рыб и хрустальную солоноватую целебную воду из источника? И разве кривая рожа Доргыка может заменить по-королевски изящные черты лица и добрые бесконечно усталые глаза моей наставницы Салейи? Но память - это память, она бессильна воскресить то, что ушло навсегда.
   Я давно решила уйти. Но куда именно - поняла лишь сейчас.
   Слёзы звёзд каждую ночь катились по щекам неба в сторону гор... Туда же, к синим горам, под которыми лежали поверженные в хаос владения моих предков, собрался и довольно большой отряд. Староста Белегоса или кто-то, стоящий над ним, прознал, что именно оттуда приходили тролли, которые всё чаще досаждали Городу-из-Камня.
   Вот и мой шанс...
   Я закинула на плечо сумку со своими скромными пожитками, на другое плечо повесила лютню - я посчитала, что вполне заслужила её, целый год не выпуская инструмент из рук ради развлечения постояльцев - и зашагала прочь от постоялого двора, не оглядываясь на стоящую в дверях рыжеволосую служанку с перекошенным лицом.
  
   (Окраина Великой равнины. Вечер)
   Военный лагерь оказался не так далеко, как я рассчитывала. По-видимому, отряд не особо спешил, потому что сделать стоянку решили ещё до того, как сядет солнце. Это сыграло мне на руку: мне пришлось догонять их целый день. Хоть и говорят, что танцовщицы Ллотх быстры и выносливы, по ослепительному солнцу и жаре я не ходок. Тем не менее, когда я увидела свет костров, было довольно-таки рано.
   - Кто здесь? - гаркнул в сумерки молодой кельпиец, стоящий на вахте, и поудобнее перехватил короткое копьё.
   - Менестрель, - смиренно ответила я. Благо, я успела надеть маску ещё до того, как достигла лагеря. Мы были уже не в городе, но я не могла надеяться на то, что нравы жителей Белегоса изменятся вместе с местонахождением, как не изменился цвет моей кожи и говор с шипящим придыханием. Он часто выдавал меня - в лучшем случае меня принимали за просто чужеземку.
   - Убирайся-ка по-хорошему, - уже более миролюбиво посоветовал стражник. Ещё бы, кельпи никогда не бывают злыми, это все знают. Вообще удивляюсь, что такие существа делают в армии. Им бы поля пахать да птичек слушать, а не подобных себе кромсать. Даже с самыми благими побуждениями.
   - Ты не пустишь меня спеть несколько песен усталым воинам?
   - Нет.
   - Хорошо, - кивнула я, - тогда я посижу тут.
   Я села на дорожную сумку (к моменту выхода из города кинжал успел перекочевать в голенище не самого лучшего, но крепкого сапога, специально для похода украденного у самого низкорослого и щуплого из постояльцев) и, чуть повозившись с настройкой, тронула струны:

Круг судеб ещё не замкнулся. Пока

Дрожит огонёк у надежды в руках,

Пока хоть один из солдат на ходу,

Мы сможем прогнать тишину и беду...

  
   - Эй, кто это там поёт? - крикнули от костра.
   - Да вот, менестрель, - откликнулся вахтенный, не сводя с меня подозрительного взгляда.
   - Ну так пусть идёт сюда, да споёт чего повеселей!
   Я взяла свой скромный скарб, подмигнула кельпи и пошла к костру. У самой границы света всё же помедлила: всполохи огня освещали квадратные плечи крупных аркшей. Если им вдруг не понравится темнорождённая, то от неё останется мокрое место. Но меня успели заметить и потеснились, уступая место.
   - Доброй ночи, славным воинам, - пожелала я, присаживаясь.
   - И тебе привет, коль не шутишь, - хрюкнул тот, что был покрупнее и, очевидно, постарше остальных. - Ты пела?
   Я кивнула.
   - Вот, спой-ка нам, что позадорней - похлёбкой угостим.
   Я призадумалась. Весёлых песен я знала прилично, но в доброй половине из них речь шла о глупых аркшах, которые по разным причинам попадали в передряги.
   - Спой про нас, - под ноги мне упал, блеснув шлифованным боком, медяк. Я запрокинула голову. Надо мной нависла одна из девушек. Та самая, которая везла мальчишку. Теперь, когда она стояла совсем рядом, я смогла определить, из какого племени она родом. Северяне. Тогда всё ясно: у них все, от мала до велика, оружием владеют и подраться всегда не прочь. - Ну? Я менестрелю заплатила, теперь слушаю внимательно.
   - Песни не продаются, - лишь ответила я, вбив носком сапога монетку в пыль.
  

Такого не видели вы на картинах,

Такого не слышали вы в новостях:

Весь мир оказался во власти блондинок,

Ведь он так нуждается в добрых сердцах.

Брюнетки, шатенки куда-то пропали,

И рыжие скрылись в ночной тишине.

Они где-то есть, но блондинками стали:

Их всех перекрасил декабрьский снег!*

[ * песня Леди Бродяги]

   - И всё? - удивилась девушка.
   - Всё.
   - Я тебе заплатила столько, что ты мне всю ночь у шатра петь должна!
   - Эту песню я тебе подарила, а твои деньги я не приняла, - ответила я.
   - Девочки, не ссорьтесь! - вмешался старший аркш. Остальные зашикали на него, предвкушая красочную разборку.
   - Не беспокойся, Глогарн, - успокоила его девушка. - Сейчас я сию особу в котелок с водой окуну пару раз и - обещаю - ссориться с ней не буду.
   Поднявшийся гогот заглушил моё шипение. Да что она себе возомнила! Я вскочила на ноги. Противница была выше меня головы на две и в кольчуге, но меня это ничуть не смущало. Есть особая техника боя, рассказывала мне Салейя, когда противник сильнее и больше тебя, а ты идёшь в рукопашную - надо ударить по определённым точкам, которые есть у каждого. Эти точки - ключи к боли. Не учла я только того, что для начала до этих точек надо добраться...
   Хм, сделать это оказалось весьма затруднительно, когда я оказалась схваченной за шкирку. Под задорные вопли аркшей девушка потащила меня к чану с водой, который ждал своей очереди быть нагретым.
   Всё-таки я успела извернуться и, укусив обидчицу за руку, отскочить подальше. Далее разлился поток таких ругательств, что даже аркши удивлённо смолкли, с неприкрытым уважением глядя на белобрысую северянку. Благо, за руганью ничего не последовало. Когда девушка вдоволь навспоминалась своих злых богов, чем они занимаются и как бы это всё отразилось на мне, будь я чуть поздоровее, она подошла ко мне и протянула руку в знак примирения.
   - Меня Сирим звать.
   - Натлик, - неохотно откликнулась я, но руку жать не стала. Может, у северян и принято таким образом дружбу заводить, но темнорождённые никогда не ударят того, с кем собираются знакомиться.
   - Как хочешь, - пожала плечами Сирим, но не ушла. Вместо этого схватила меня за руку и потащила к своему костру. - Но для начала познакомлю тебя с девчонками.
   И впрямь, остальные четыре блондинки сидели рядком у костра. Близняшки-кельпи о чём-то увлечённо шушукались, время от времени поглядывая в сторону того вахтенного, что не хотел меня пускать.
   Иллара, невысокая, щуплая и большеглазая, будто бы вырезанная из палки, деловито помешивала закипающую похлёбку, добавляя приправ то из одного мешочка, висящего у неё на поясе, то из другого. Почему-то вспомнилось, что болотные мужененавистницы обожают варёных лягушек. Как, интересно, относятся к стряпне иллары её спутницы? Или же она отказалась от излюбленного блюда? Да и вообще, что заставило жительницу болота, его дитя, его хранительницу, покинуть свой сырой зелёный мир и отправиться в горы с аркшами? Воистину, странная компания...
   Дальше додумать я не смогла. В меня упёрся колючий взгляд сапфирово-голубых глаз из-под капюшона. Конечно же, светлорождённая узнала меня. Это в крови.
   - Ты зачем приволокла ЭТО, Сирим? - прозвучал столь же мелодичный, сколько раздражённый голосок.
   - Что - "это"? - не поняла северянка.
   - ЭТО! - светлорождённая указала на меня пальцем в добротной кожаной перчатке. Такие хороши при верховой езде, но никак не для того, чтобы держать меч. Странные они, эльфы.
   Иллара бросила на меня непонятный взгляд и опять занялась похлёбкой. Кельпийки, привлечённые разговором на повышающихся тонах, тут же оказались слева и справа от Сирим и стали с интересом рассматривать меня. А я начала потихоньку вскипать. На меня так даже в гостёвне Доргыка так никогда не смотрели. Не смотрели на меня как на чудную зверушку!
   - Это Натлик, менестрель, - как ни в чём не бывало, представила меня блондинка в кольчуге.
   - Это - тёмный эльф! - поморщилась светлорождённая и встала, чтобы удалиться в знак пренебрежения. Точно, какая-нибудь благородная кровь.
   - Садись, Натлик, - не обращая внимания на шипящую подругу, хором пригласили меня близняшки. - Я - Корда, а я - Корпи. Это, - девушки одновременно указали на иллару, - это Венхи. А вон то - Морна дель Тейа альд Хор.
   ...Я так и не поняла, кто из них кто: кельпи выглядели одинаково, только разноцветные рубахи напоминали окружающим о том, что в глазах у них не двоится.
   - Я не буду садиться рядом со светлорождённой!
   Что правда, то правда. Это было бы ниже моего достоинства.
   Эльфийка презрительно хмыкнула. Она, как видно, была обо мне точно такого же мнения...
  
   (Окраина Великой равнины. Глубокая ночь)
   - Может, всё-таки пойдёшь к костру? - спросила, образовавшись из тумана, иллара. - Холодно ведь.
   Я пожала плечами. На поверхности мне ещё никогда не было так холодно, как бывало в пещерах. Тут гораздо теплее из-за дыхания земли. А у нас лишь бездыханные камни, которые не греют до тех пор, пока не разведёшь на них огонь.
   Болотная девушка подумала немного и села рядом со мной. После знакомства с блондинками я перешла на другой конец лагеря, подальше от светлорождённой, а заодно и подальше от "осликов" и лошадей, которые беспокойно фыркали и переминались с ноги на ногу, когда я была рядом. Зверолошади же, наоборот, принимали меня за хозяйку и ластились, как умели, что тоже было бы не желательно.
   - Почему ты здесь? - спросила Венхи.
   - Потому что иду домой... - слово "дом" выкатилось по привычке, отдав горчинкой и заставив оборвать фразу, так и не выпустив последнее - "мстить".
   - Ясно, - кивнула иллара, хотя было видно, что ничего она не поняла, но не хочет лезть в душу. Мне понравилось это.
   - Иду в горы - убивать троллей. Ведь этот отряд идёт убивать троллей?
   Болотница снова кивнула и переползла с моего плаща так, чтобы находиться напротив меня. Глубокие, как "окошко" в озёрной ряске, малахитовые глаза заглянули в самое нутро. Тем не менее, ничего не вытащили оттуда, просто скользнули лучом через молодую листву по тёмным уголкам - и вернулись на поверхность. К потерявшему блеск серебру. Я отвела взгляд первой. Зато смогла наконец рассмотреть собеседницу как следует: во время знакомства она куталась в изменчивые тени от костра, у которого стояла.
   Светло-жёлтые, почти что белые, волосы были завиты в две толстые косы и перевязаны зелёными - в цвет глаз - шнурками. Почему-то захотелось посмотреть на косы в свете яркого солнца: наверняка появится прозелень.
   Из-за того, что она была такой хрупкой и поджарой на вид, она казалась ребёнком. Непонятного цвета плащ скрадывал очертания фигурки и, казалось, был велик ей. Такое впечатление дополняли и длинные пальцы, придерживающие его полы, пока Венхи сидела на корточках. Ряды плетёных кожаных браслетов на изящных запястьях указывали, что внешность девушки более чем обманчива: число браслетов иллары совпадало с числом поверженных врагов.
   - Идёшь мстить? - полувопрос Венхи прозвучал скорее как утверждение. И спорить я не стала. Болотная девушка чуть скривила веснушчатый носик и склонила голову на бок: - А зачем?
   - Потому что тролли уничтожили мой клан.
   - Твоё дело, - то ли безразлично, то ли с пониманием кивнула иллара.
   - А зачем идёшь ты? - спросила в свою очередь я.
   - Потому что тролли - тоже мужики, - фыркнула болотница.
   Фыркнула и я: могла бы и не спрашивать, да забыла, что имею дело с мужененавистницей. Иллара есть иллара, независимо оттого, как далеко находится от болот. Сколько их останавливалось в "Пьяном Тролле" за год? Большинство были телохранительницами зажиточных дам, которым вдруг стукнуло в украшенные драгоценными камешками головы на мир посмотреть. Кое-кто - наёмницы. Очень редко - торговки. И никогда - чьи-то жёны. Хоть болотные воительницы никогда не слыли бродягами, некоторые из них легко оставляли дом в поисках приключений. Моя собеседница была ярким тому примером.
   - Однажды оставив реку - уже в неё не возвратишься... - задумчиво прибавила она, помолчав.
   - Как же ты с аркшами идёшь на троллей? Аркши ведь на благородных дам тоже не похожи? - спросила я, решив, что пора уводить разговор в более безопасное для мыслей русло.
   - Потому что тролли ещё грубее и невоспитаннее, чем аркши, - быстро нашлась Венхи. - К тому же, то, что я иду с ними и терплю их, совсем не значит, что я мирюсь с ними! Я иду для того, чтобы доказать, что ничуть не хуже, чем они.
   - Да уж, - я бросила ещё один взгляд на браслеты девушки.
   - Слушай, Натлик, а ты и вправду тёмный эльф?- перейдя на заговорщицкий шёпот, спросила иллара. Тут же смутившись, пробормотала: - Просто я никогда нечистиков не видела...
   Я улыбнулась и сняла маску. Свирепая воительница всё-таки осталась ребёнком в душе.
   Несколько мгновений иллара разглядывала меня, нахмурив тонкие брови, потом встала и ушла, ничего не сказав, оставив ничего не понимающую меня в одиночестве.
  
   (Великая равнина. Полдень)
   Отряд двигался довольно-таки невесело, щедро поливаемый жарой из ушата солнца. Всё-таки воинам не подобает так ходить на бой. Я не утерпела и спросила, почему не вижу боевого духа, у Глогарна, который вёз меня на своём звероконе.
   - Смертники мы, - хрюкнул в ответ аркш, не поворачиваясь. - Староста, конечно, не сказал, но мы-то знаем: троллей тьма.
   - Зачем же он вас тогда послал, притом таким малым числом?
   - Потому что для виду.
   Я удивилась. Что же это за правители, что посылают своих солдат на верную смерть? Для планового отчёта королю в Тарсомис?
   - Дурость, - "прочитал" мои мысли Глогарн. - Оне там наверху жиру бесятся, а солдаты - народ подневольный...
   Мы замолчали. Аркш - потому что был солдатом, языком долго трепать не привык. А я - потому что отвечать было нечего. Единственное, что успокаивало, что в пещеры соваться отряду приказа не давали, как я поняла. Это хорошо. Дальше пойду одна, ни на кого не оглядываясь, никому ничего не объясняя.
   Могла бы, конечно, сразу отправиться в горы в гордом одиночестве, но... Наверное, так надо было Прядильщице. Либо же - всё время боялась признаться себе в этом - я просто не хочу умирать, не хочу видеть развалины Кхельза, теша себя глупой надеждой, что он остался цел и невредим. Мне нужен был хороший пинок, чтобы начать это путешествие. Отряд, едущий в горы, и послужил этим самым пинком. По крайней мере, теперь я знала, что убежать не получится. Меня видели, и за трусость придётся отвечать не только перед собой. Данное предкам обещание сковало меня, словно доспех. Но оно же, словно доспех, и защитит мою честь. А умереть честно - не страшно.
   -...всё-таки, неспроста тролли зашевелились, - услышала я краем уха разговор Сирим и Морны. Они ехали не в самом строю, а рядом с ним, теперь, вот, оказались недалеко от Глогарна.
   - Возможно, кто-то выгнал их с насиженных мест, - отозвалась светлорождённая и, зыркнув на меня, добавила: - А они, в свою очередь, разогнали по пещерам темнорождённых.
   Это был явный камешек в мой огород, указующий на неспособность отстоять своё гнездо. Я мысленно помянула богиню терпения Лаэх и не стала отвечать. Пусть думает всё, что угодно, я знаю правду.
   - Вот только кому это могло понадобиться? - продолжила размышлять вслух северянка.
   - Либо еда закончилась, либо кто-то более сильный пришёл.
   "Ну да, ну да, - мысленно откликнулась я. - Еда у троллей закончилась. Как же. Они камни в основном потребляют, этого добра в горах навалом".
   - Хм... Нечистики их выгнали, что ли? - Сирим тоже посмотрела на меня. - Нет, вряд ли. Тогда кто?
   - Горные волшебники.
   - Да ну, Морна, брось. Что они в горах забыли?..
   - Наконец-то! - бормотнул под нос Глогарн. - Хоть какая тучка вылезла.
   И впрямь, на отряд набежала тень, даже появилось что-то наподобие ветерка... Я задрала голову. То, что Глогарн назвал тучкой, на самом деле оказалось в'ях - гигантской летучей мышью, застящей крыльями солнце. Мышь была оседлана, а всадник, точнее, всадница, нагнулась, чтобы лучше рассмотреть колонну. Раздуваемая ветром, ярко-рыжая грива казалась трепещущим ореолом, в котором ярко поблескивали искорки вплетённых бусин.
   - Не поминай лихо, - усмехнулся Морне кто-то из аркшей, тоже заметивший в'ях.
   - Не поминай чуму, - поправил его едущий рядом. - А то явится...
   - Вот только её нам не хватало, - проворчал Глогарн, приставив ко лбу руку в кольчужной рукавице, чтобы лучше разглядеть пришелицу. - И так батальон бабский насобирали...
   - Кто это? - спросила я.
   - Чума это, - ответил аркш. - Чейма цу Эрль. Магыня.
   Тем временем в'ях стала снижаться, обдавая едущих под ней волнами воздуха. Поворачивать куда-либо она не собиралась, поэтому всадникам, ругаясь, пришлось расступиться, освободив место для посадки.
   - Приветствую!
   Рыжая Чейма спрыгнула со спины летучей мыши и стала осматриваться,- очевидно, в поисках главного. К ней подошёл кряжистый аркш в размалёванных красной и чёрной краской доспехах.
   - Почто явилась? - не очень-то дружелюбно осведомился командир.
   - От Сарта привет. Просил помочь вам.
   - Тогда нечего под ногами путаться. Идём ведь, пока день... - сотник крикнул своим подопечным продолжать движение.
   Гораздо больше обрадовались рыжей девушки. Спешились, пошли здороваться... Хорошо рассмотреть пришелицу мне не удалось: Глогарн тронул своего скакуна.
  
   (Великая равнина. Вечер)
   Я давно не видела в'ях. Они не селились в наших пещерах, потому что мы жили далеко от поверхности, а летучие мыши охотятся в горах, но не под горами. В храме Ллотх жило (да и, пожалуй, живёт и сейчас - что им до дрязг подземных народов?) несчётное число маленьких, совершенно слепых, собратьев в'ях, питающихся насекомыми. В'ях же залетали крайне редко, чаще всего по ошибке. Тогда они громко пищали, проносясь над городом оголтелыми тенями до тех пор, пока кто-нибудь не брал факел и не выводил несчастное животное к выходу. В'ях нуждаются в свете, хоть и живут, полагаясь в основном на слух.
   Говорят, где-то есть такой клан темнорождённых, который поклоняется не Ллотх, а В'ях. Наверняка, они живут где-то на дальнем севере, там, где не водится теплолюбивых дочерей богини...
   Сидящая в стороне от костра летучая мышь заинтересованно повернула курносую морду на свист.
   - Привет, как тебя зовут?
   Я подошла к в'ях, но не слишком близко: зверь был ручной, а значит, вряд ли подпускал к себе чужаков. Иначе хозяйка не оставляла бы его без присмотра. Огромные уши чуть сдвинулись вперёд. Мышь прислушивалась к моему голосу.
   - Меня зовут Натлик, в'ях. Я тоже из пещер, как и ты.
   Далее я прищёлкнула несколько раз и снова свистнула. Так учила разговаривать с летучими мышами Салейя. В'ях пошевелила ушами ещё немного, а потом двинулась ко мне - знакомиться.
   - Интересно, ты тоже скучаешь? Как ты оказалась у людей? Тебя поймали или подобрали?
   -..Её вывели у нас в поселении, - ответила за обнюхивающую пустые ладони мышь Чейма цу Эрль. - Интересно, Лима раньше к себе никого не подпускала.
   - Потому что вряд ли раньше кто-то говорил с ней на её родном языке, - ответила я, чуть смутившись. Теряешь сноровку, танцовщица, не слышишь, как к тебе подкрались.
   - Ты темнорождённая?
   - Да.
   - Тогда понятно, почему ты не с остальными. С Морной поцапалась, да?
   - Я никогда не была с ними.
   Чейма - я так и не смогла определить её возраст - хмыкнула. Обветренное бледное лицо могло принадлежать как семнадцатилетней девушке, так и сорокалетней женщине. И всё же она была достаточно молода. В пользу этого говорили свободно распущенные волосы цвета огня и привздёрнутые в вечной ироничной улыбке губы. А вот холодные, словно лёд, серые глаза, скорее, говорили против: они много видели. Красноватые прожилки - признак частых слёз. Впрочем, на сильном ветру, - который неизбежен при полётах - глаза слезятся.
   Рыжая окинула меня недоверчивым взглядом. Даже догадываюсь, на что намекнула: девушка, да ещё с белыми волосами, да ещё посреди аркшей, идущих на троллей... Такая могла быть только из той компании чудных блондинок. Но нет, я и вправду была сама по себе.
   - Я возвращаюсь домой.
   - В горы, наводнённые троллями?
   - Да.
   Чейма помолчала, то ли вспоминая что-то, то ли просто оттого, что говорить было нечего. Подошла, потрепала в'ях по бурой холке:
   - Ну что, Лима, проводим девушку до дому?
  
   (Великая равнина, подножие Безымянных гор. Ночь)
   Гомон, который повис было над стоянкой, почти сразу сошёл на нет. Только было слышно, как продолжают болтать девушки у своего костра. Кажется, настал какой-то особенный момент, который они не заметили.
   Я примостилась у "госпитальной" тележки далеко от центра лагеря и стала наблюдать, что же будет дальше.
   Один из аркшей, бывалый и, по всему видно старший, с мордой покрытой шрамами и одним обломанным клыком, развёл отдельный костёр рядом с тележкой и водрузил на него чан с водой. После стал, бормоча что-то на своём языке, бросать туда по очереди горсти толчёных дурно пахнущих трав из двух мешочков, висящих у него на поясе. Вскоре к аркшу присоединился ещё один, потом ещё... Все "шаманящие" воины были далеко не молоды, каждый сыпал по горсти трав. Среди них я различила и Глогарна. Этот аркш негласно взял меня под свою опеку. Уж и не знаю, чем я ему так приглянулась, но спрашивать, конечно, не стала.
   Сунувшегося было посмотреть, в чём дело, пацана, что шёл с блондинками, не слишком вежливо выставили из круга у чана, и мальчик, потирая ушибленный зад, удалился ни с чем. Скорей всего, девушки послали его на разведку. Или же самого любопытство заело... Интересно, как ребёнок такую бурную компанию выдерживает? Ни на любимого братика, тем более, на любимого сына он явно не смахивает...
   Когда варево вскипело и стало вылезать из чана зеленоватыми пузырями, первый аркш подул в маленький басовитый рог, висевший доселе у него на шее.
   Повинуясь звуку, к старшим стали подтягиваться и остальные солдаты. Кое-кто тащил с собой вёдра с водой. Иные - вели под уздцы своих скакунов.
   Каждый брал по чашке зелья. Делал один или два глотка. Остальное мешали в вёдрах с водой и давали пить "осликам" и звероконям.
   Глогарн подошёл ко мне и сказал:
   - Идём, тебе тоже надо.
   - А что это?
   - Это - Вар, который от врагов.
   - Не буду!
   Ни у врагов, ни у незнакомцев, тем более у аркшей из рук не возьмёт ничего темнорождённый. Не разделит с ними трапезу и не выпьет круговую! Да, я ела то, что приносила мне служанка в "Пьяном Тролле", но зачем преумножать позор?!
   - Не буду! - упрямо крикнул кто-то у чана. Иллара, ясное дело. Глогарн на секунду позабыл обо мне и обернулся - потому, что зрелище было впечатляющим: девушка вскочила на первого попавшегося "ослика" и понеслась прочь от костра. За ней тотчас же устремились два аркша, перекрыли ей путь и, ничтоже сумняшеся скрутив, привели обратно. Силой влили в неё с полкружки и, жутко обиженную на всех, отправили на все четыре стороны.
   - Тебя тоже так? - вернулся "к нашим баранам" Глогарн.
   - Нет. Я не буду, я же сказала. Зачем это мне?
   - Это сделает тебя сильной, как тролль. Иначе как ты справишься с троллем?
   - Молча. Или громко ругаясь. Пить для этого что-то мне не обязательно.
   - Ага. Как с Сирим справишься? - припомнил мне мою промашку аркш.
   Я разозлилась. Встала и подошла к чану. Растолкала вояк и громко спросила:
   - Найдётся ли у славных воинов отрава, которой они клинки натирают? Или они считают это оружием воров?
   - Найдётся, а как же, - ухмыльнулся дедуля-аркш с госпитальной повозки. - На войне все средства хороши. Держи вот.
   В руках у меня оказалась довольно тяжёлая склянка мутного стекла. Внутри лениво болталась вязкая чёрная жидкость. Слёзы младших Ллотх, смешанные с толчёным горькачом - безобидной на вид травкой, способной загнать в могилу здорового солнцерождённого мужика, попадись она ему в супе.
   Я тут же, под заинтересованными взглядами собравшихся, присела на корточки, достала из сумки свой клинок и тряпочку, сперва, как и полагается, почистила кинжал, потом только обработала его ядом. Потом - под удивлённые ахи и охи - вылила добрых две трети себе в рот. Остальное мне допить не дали. Опомнившаяся раньше всех Сирим подлетела ко мне и отняла пузырёк.
   - Ты что, совсем рехнулась?
   Я улыбнулась, облизывая губы, и встала в полный, пусть и невеликий по меркам окружающих, рост.
   - К праотцам собралась? Скатертью дорожка... - презрительно фыркнула Морна.
   - И Вам долгой жизни, любезная! - парировала я. Горькач ударил в голову и подействовал на меня как хмель, но это ненадолго. Главное - слёзы младших Ллотх, истинную цену которым знают только их служители. Для нас это не яд, пока он не коснулся металла и не попадал в кровь. Это - верный помощник воина, дающий ему ловкость ящерицы и лёгкость в'ях, что ценится гораздо выше, чем грубая сила аркша. Теперь и я готова была сражаться.
   - Гы, смотрите, стоит, не падает, - хрюкнул кто-то из "зрителей".
   - Она что... нечистик? - запоздало опомнился кто-то другой. Но Глогарн быстро остудил собравшегося выяснять мою родословную товарища:
   - А тебе какое дело, Быда? Ты не в Белегосе уже.
   Аркши пошумели ещё немного, заканчивая ритуал, а я, взбодрившаяся и вполне довольная собой, уселась на своём старом месте и взялась за лютню. Удастся ли ещё когда-нибудь мне сыграть на ней?..
  
   5. Горы и пещеры
   (Безымянные горы, рассвет)
   Чем ближе подбирались мы к горам, тем отчётливее было слышно бормотание, которое приносил ветер. Но даже теперь, когда дорога незаметно перестала пылить и превратилась в то и дело выставляющий острые рёбра камень, слова разобрать не удавалось: лишь зловещий полушёпот и, кажется, удары барабанов.
   Стоило мне прикрыть глаза, сразу вспоминался Танец Камнепада. Под невидимый потолок храма клубами дыма поднимались голоса, повторяющие одно и то же слово ("аурдан" - камнепад, на нашем языке), но не одновременно, а танцовщицы ритмично ударяли в глухие бубны из старой серовато-зелёной кожи неизвестного зверя.
   Однако сходство было довольно отдалённым. Больше похоже на то, что из глубины гор поднимался неведомый отряд, в ногу шагающий под диктовку барабана, и каждый из призрачных воинов читал свою молитву.
   Что бы то ни было, но это весьма беспокоило аркшей. После того, как они выпили Вара, воины пошли веселее, но странные звуки заставили их поубавить боевой пыл. Смолкли даже блондинки, а Лима понесла свою хозяйку под самые облака, туда, где голосов не слышно.
   - Плохой ветер, - слышалось из строя.
   - Это не ветер плохой, а эхо, - проворчала иллара. Девушки снова нагнали Глогарна.
   - Эхо из тишины не возникает, - заметила Сирим. - Другое дело, что в горах эхо носится везде, трудно определить источник шума.
   - Значит так, - решил мой "покровитель". - Пойдём-ка мы с Натлик в разведку. Сейчас... только сотнику сообщу.
   Я даже не возмутилась, что аркш решил за меня. Трястись на звероконе, уткнувшись носом в кольчугу Глогарна - не самое приятное, но насколько это утомительно, я поняла лишь тогда, когда оказалась на земле.
   Я оглянулась, когда мы обогнали строй. Чёрно-серебристая змея конников и пехоты перед ними порядком растянулась по склону из-за того, что дорога наверх постепенно сужалась. В самом хвосте отряда плелась госпитальная повозка, оглашая окрестности тоскливым скрипом.
   Глогарн ускорил шаг, и вскоре скрип стал почти не слышен. Однако долго идти нам не пришлось: мы достигли вершины обрыва. Далее дорога делилась на две тропы. Одна превращалась в узкий карниз и карабкалась по почти отвесной скале, потом на приличной высоте превращалась в тупиковую площадку. Другая же виляла влево и спускалась в ущелье, заполненное, несмотря на поднявшееся довольно высоко солнце, густым туманом. Из него-то и раздавались странные звуки. Я хотела было пройти дальше по левой, чтобы разузнать, в чём дело, но мой спутник остановил меня:
   - Не стоит. И так понятно.
   - Что понятно?
   Вместо ответа аркш взглядом указал вниз. Я присела на корточки у самого края обрыва и стала всматриваться в туман. Мимо меня в ущелье скользнул ветерок. Он чуть колыхнул белёсую взвесь, но и этого дуновения было достаточно, чтобы понять, что в тумане никого нет.
   - Значит, можно иди через ущелье?
   Глогарн покачал головой:
   - Морок-туман...
   - Тогда как? Я другого пути не вижу. Разве что...
   - Под горами. Смотри.
   Я прищурилась (всё-таки зрение моё страдало из-за солнца) и взглянула на площадку-тупик ещё раз.
   - Там в скале ход.
   - Ты откуда знаешь? - уставилась я на аркша.
   - Мой отец знал, - бросил тот, не вдаваясь в подробности. Зато решил удивить меня ещё раз: - Ты тоже должна знать, Натлик. Ты темнорождённая, это твои горы. Потому и выгонять тебя не стали. Не упускали из виду той возможности, что идти придётся и под землёй. Ты ведь лучше ориентируешься...
   - С чего вы взяли, что я приведу вас туда, куда вам надо? - по чести, я даже не знала, куда именно направлялся отряд, но при таком обороте дел это не имело особого значения. Эти камнеголовые третий день не мытые аркш-ш-ши собрались использовать меня в качестве проводника! Впору было ругаться по-илларски и брызгать слюной. Я им не нанималась и шла по своим делам. Просто по пути было...
   Но не успела я высказать все эти соображения вслух, как Глогарн удивил меня третий раз. Теперь - необыкновенно тонкой работы "полумесяцем", который он достал из-под плаща, болтающегося по случаю тёплой погоды на одном плече. Оружие было выполнено в виде двух изогнутых лезвий и ручки, обмотанной потемневшей кожей, посередине. На обоих лезвиях у основания были выбиты полумесяцы - то ли знак кузнечной гильдии, то ли герб государства, откуда они родом. Глогарн управлялся "игрушкой" одной рукой, но для меня она, судя по длине ручки, была двуручной, что, впрочем, не убавляло изящности. Когда аркш протянул мне "полумесяц", то оказалось, что он ещё и достаточно лёгкий.
   - Нравится?
   - У нас такие называются "брадиш" - "крылья"... Оружие мастеров...
   - Сможешь управляться?
   Я недоверчиво глянула на спутника. Нет, не шутит. Это действительно подарок. Отошла чуть подальше крутанула брадиш несколько раз. Не сложнее, чем крутить шест с факелами на обоих концах, а этим мне приходилось частенько заниматься в храме.
   О, Кхельз! Чёрный и неуловимый, как крылья в'ях, брадиш был у вельгута. Однажды я подсмотрела, как Храш тренируется с ним, стоя в дворике своего дома. Но глава нашего клана заметил меня, и я убежала...
   - Считай, это плата за содействие, - выдернул меня из воспоминаний Глогарн.
   Я с сомнением посмотрела на него:
   - А не слишком ли дорогая плата за услуги проводника?
   - Нет, - аркш решил, что пора вернуться к отряду, и зашагал по тропинке вниз по склону. Дождался, пока я догоню его, и добавил: - Говорю же, смертники мы. А жить-то хочется. С тобой шансов больше.
   - И давно вы узнали, что я - тёмная? - спросила я. Речи о том, чтобы отказаться, уже не шло. Тем более, брадиш, облачённый в двойные ножны из тиснёной кожи с изображениями всё того же полумесяца, перекочевал за мои плечи.
   - Почти с самого начала, - оскалил клыки в улыбке Глогарн. - Морна, или как там её, так шипела и плевалась, что догадаться было ну "очень трудно". Да и яд не всякий может как водичку хлестать.
   - В самом деле, - согласилась я. Ох уж эти светлорождённые...
   Глогарн же, видя, что настроение у меня резко ухудшается, попробовал утешить меня:
   - Не бойся. Не тронут тебя. Уж мы с Чумой позаботимся.
   - А что Чума?
   - Чума не что, Чума - кто. Она свой человек.
   Этого объяснения было вполне достаточно. Странным было другое. Что-то Глогарн уж слишком разговорчив сегодня. Не к добру, решила я.
  
   (Безымянные горы, утро)
   Когда мы подошли к отряду, солнце уже высоко вскарабкалось на ясное бирюзовое небо и начало припекать. Это, правда, ему удавалось с трудом: бормочущий ветер разгонял зной.
   Глогарн отправился с докладом старшему командиру, а я осталась "на растерзание" блондинкам. Они не могли не заметить брадиш, и теперь, окружив меня щебечущей толпой, расспрашивали об обновке.
   - Глогарн подарил, да? - хором спросили Корда и Корпи.
   - О-о-о... Это любовь, - съехидничала Сирим, хоть и было заметно, что и сама не прочь получить такой вот подарочек. - Сколько, интересно, такая цацка в Белегосе стоить будет?
   Я молча ковыряла носком сапога землю и терпеливо ждала, когда же девушкам надоест задавать вопросы и не получать на них ответов.
   - В общем, так, - прервала допрос возникшая за спиной северянки Чейма цу Эрль. - Я от командира только что. План у нас таков. Всё ненужное оставляем у подножия горы, там, где мы в последний раз останавливались, а дальше идём налегке.
   - Ненужное, говоришь? - призадумалась на секунду Сирим, а потом сложила ладони у рта и крикнула: - Та-а-арн!
   - Тута я, тётя, - появился рядом с ней мальчишка.
   - Сколько раз говорить тебе, чтобы ты не называл меня тётей! - прошипела Сирим и отвесила парню подзатыльник.
   Тот привычно потёр макушку и вопросительно воззрился на северянку.
   - Сейчас возьмёшь наших скакунов, отведёшь их в сторонку от общего загона. Будешь их сторожить со своим посохом, пока нас не будет. И далеко от госпитальной повозки не уходи, будешь ещё того хрыча, что там сидит, охранять, - распорядилась грозная блондинка. - А удрать попробуешь - найду и ухи пообрываю. Понятно?
   - Чего непонятного, - шмыгнул носом пацан.
   - За что вы его так не любите? - поинтересовалась у Сирим я, когда Тарн поймал "ослика" Корды и принялся снимать с него пожитки, которые кельпи вознамерилась взять с собой.
   - Потому что горе луковое, а не ребёнок, - ответила та.
   - Тоже мне, ребёнка нашли, - тут же вставила иллара: - Мужик уже здоровый, пахать на нём можно... Тьфу...
   - Он колдун, - снизошла до объяснений Морна. - Недоучка только. А учить некому.
   Я взглянула на Чейму.
   - Делать мне больше нечего, - фыркнула ведьма. Впрочем, по всему было видно, что она не особо поддерживает методов воспитания Сирим.
   - Эй, дамы! Пошустрей там с пожитками! Мы тут не можем целый день стоять, - обратился к нам незнакомый мне аркш, присланный из головы отряда. - А ты, - ткнул в меня заскорузлым пальцем он, - идёшь со мной. Сотник Быршак потолковать с тобой хочет.
   Я пожала плечами и пошла вслед за аркшем.
  
   Сотник Быршак оказался невысоким полноватеньким аркшем в размалёванном красным и чёрном панцире. Командир восседал на перевёрнутом ведре, уперев похожие на серые кирпичи кулаки в колени. Он жевал травинку и хрюкал что-то разместившимся прямо на земле вокруг него подчинённым, среди которых я нашла и Глогарна. Мой провожатый шаркнул и удалился, а я подошла ближе и поздоровалась.
   - И ты здрава будь, - ответил Быршак и взглядом раскосых глазок приказал сесть напротив него на заботливо подставленное кем-то из личного состава второе перевёрнутое ведро. На этом вежливости закончились, и аркш перешёл к делу: - Ты, как я уже понял, согласилась провести нас через горы. Подарок принят. Так?
   Я кивнула.
   - Хорошо. Цель нашего следования - долина посреди гор и прилегающие к ней пещеры. Знаешь, где это?
   - Понятия не имею, - призналась я.
   Сотник помрачнел. Стебелёк в его зубах заходил из одного потрескавшегося угла губ в другой, а левый кулак разжался и стал напряжённо тереть колено.
   - Пойдём с другой стороны, - наконец решил он. - Ты из Безымянных гор, так?
   - Да.
   - Значит, горы хорошо знаешь, так?
   - Нет.
   - Почему? - на мгновение мне показалось, что аркш сейчас сорвётся с места и ударит меня. Но Быршак остался сидеть, как сидел, сверля меня тяжёлым, точно наконечник копья, взглядом.
   - Потому что я танцовщица... была. В храме. Нам далеко уходить не полагалось.
   - Танцовщица... - командир грязно выругался, но быстро взял себя в руки.
   - И вообще, - стала огрызаться я. - Наш народ на поверхности не так уж и часто бывает. Откуда нам знать, где находится наземная долина?
   - Но куда ведут подземные ходы, вы должны знать!
   - Ничего я вам не должна!
   - Ошибаешься, милочка, - гыркнул Быршак. - Ножик-то отрабатывать надо.
   - И отработаю. Но не требуйте от меня того, что я не знаю!
   - Как же ты отрабатывать решила, а?
   Я сделала глубокий вдох, успокаиваясь.
   - Я не знаю, куда ведут ходы, в которых ни разу не была. Но я знаю, как искать дорогу, что опасно, что нет. И в темноте вижу лучше. Да и повадки темнорождённых, если наткнёмся вдруг...
   Последняя перспектива меня не очень-то радовала. Раз наш клан уничтожен, то наткнуться можно разве что на Аргр или, того хуже, Гагор, которые печально знамениты каннибализмом. Или... я, не знала толком, сколько кланов обитает под горами, потому что и не представляла даже, насколько велики владения темнорождённых, пока не оказалась на поверхности.
   - Уговорила, - сменил гнев на милость Быршак. - Будешь идти с Глогарном впереди, разведывать дорогу. Возьмём пехоту, остальных оставим, чуть что - через ущелье сами пойдут.
   Он назначил командующего конницей и распустил собрание.
  
   (Безымянные горы, утро)
   На стене площадки, к которой вёл карниз, оказался тщательно замаскированный вход в пещеру. Два аркша отвалили преграждающий путь камень, и порядком уменьшившийся отряд двинулся во тьму.
   Широкоплечий рослый Глогарн, идущий рядом со мной, сгибался всё больше и больше по мере того, как снижался потолок. За ним пыхтела и ругалась под нос Сирим, дальше ползла светлорождённая - страдала молча, должно быть, завидуя моему невысокому росточку: мне всё ещё можно было свободно танцевать в коридоре.
   Решив, что прятаться смысла больше нет, я стянула маску и сунула её в сумку. И сразу же получила пощёчину сквозняка, летящего из глубины к выходу. Следовательно, дальше коридор расширится. Либо приведёт нас к другому выходу. На последнее хотелось надеяться, но верилось в это слабо: коридор был явно рассчитан на темнорождённых, а значит, скорее всего, будет всё глубже вгрызаться в гору.
   Судя по обилию пыли под ногами, проходом уже давно не пользовались. Входной камень давно не отодвигали, иначе тут поселились бы маленькие в'ях. Я убежала чуть дальше, потом остановилась, чтобы ощупать стены. Ни барельефов, ни ниш, ни насечек: это запасный выход, для крайних случаев, вроде того, которым вывела меня на поверхность Салейя.
   Я оглянулась. Где-то в середине строя мерцал, потрескивая, факел. Аркши скребли по потолку и стенам кольчугами и оружием, согнувшись в три погибели. Пожалуй, из всего отряда более-менее вольготно чувствовала себя Венхи, которая была немногим выше меня. Да и то, иллару затёрли идущие впереди и сзади неё: до меня долетало раздражённое бормотание девушки. Плохо. Шумим. Если на нас сейчас кто-нибудь нападёт, то воины просто застрянут в коридоре и ни сражаться, ни отступать у них возможности не будет.
   К счастью, мы преодолели участок с низким потолком без происшествий. Потолок понемногу стал уходить вверх, до тех пор, пока мы не достигли небольшого зала, из которого было три выхода: тот, из которого явились мы, и два других. Я дождалась, пока подтянется "хвост" отряда, и передала через Глогарна, чтобы соблюдали тишину. Прислушалась.
   В левом коридоре было вроде бы тихо, и оттуда дуло. Из правого долетал еле слышный лязг металла о камень, точно кто-то волочил по полу цепь. Но этот кто-то находился довольно далеко, так что было время проскользнуть мимо таинственного существа в левый ход.
   Глогарн хотел было подать сигнал двигаться дальше, но тут в левом коридоре что-то ухнуло и послышались тяжёлые шаги. Благо, не приближающиеся, а будто бы в следующем зале или в другом, перпендикулярном левому, ходе протопал тролль.
   - Ждите здесь, - прошептала я спутнику. - Схожу, посмотрю, что справа.
   Рядом со мной образовалась Чейма. Уж не знаю, как она смогла услышать меня, но ведьма тоже собралась идти в разведку. Я не стала препираться. Расчехлила брадиш, и мы заскользили вдоль стены на позвякивание.
  
   Отнорок, которым мы шли, был тоже заброшенным, но более ухоженным, чем тот, которым мы добрались до зала. Под ногами ершилась потрескавшаяся плитка, стены были закопчёнными, но проржавелые кольца для факелов пустовали. Чейма кралась за мной тенью и, похоже, нисколько не страдала от отсутствия света. То ли такова природа горных волшебников, то ли заклинание ночного видения помогло. Я не стала особо размышлять над этим. Коридор заканчивался провалом, за которым и находился источник шума. В неровные края повала брызгал красноватый свет факела, бросающий на стену напротив чью-то угловатую тень.
   Мы подошли ближе и остановились. Мои предположения оказались верны: лязгающий звук издавала цепь, медленно переползающая по полу камеры (а насколько было видно с того места, где мы стояли, ход привёл нас именно в тюремную камеру) вслед за узником.
   - Эй, - позвала я, приготовив брадиш.
   Никто не ответил.
   Набравшись смелости, мы выглянули из провала.
   - Фу, ну и гадость, - прокомментировала увиденное Чума. - Интересно, оно ещё живое, или уже зомби?
   - Скорее второе, чем первое, - пробормотала я. - О, Ллотх...
   Услышав имя богини, иссохший до костей, обтянутых папирусной кожей цвета мокрого пепла, пленник попытался подняться на ноги, но это у него не получилось. Тогда он начал подползать к нам, волоча за собой цепь, одним концом прикованную к стене, а другим - к кандалам на ногах.
   - Чейма, у тебя есть вода?
   Похоже, несчастного темнорождённого морили не только голодом, но и жаждой. Было вообще удивительно, как он до сих пор не вернулся в Паутину Прядильщицы.
   - Вот, - я присела рядом с ним, стараясь дышать ртом: узник источал ужасный запах, гния заживо.
   По всей видимости, несчастный потерял рассудок из-за долгих мучений. Он не отреагировал на мой голос, не потянулся за флягой. Просто продолжал слепо ползти, будто бы пытаясь убежать от вкрадчивых шагов посланницы смерти Нирр. Пришлось Чейме силком удерживать его, пока я смачивала губы пленника и пыталась заговорить с ним на родном языке:
   - Кто ты, пайле? Кто заковал тебя?
   Единственное, что смог прохрипеть узник, было "Аргр". Потом содрогнулся пару раз и рухнул на пол лицом с ввалившимся носом вниз.
   - Он что, умер? - брезгливо отряхнув руки, спросила Чейма, отступая от тела.
   Но бедняга, полежав немного, снова поднялся на руках и попытался ползти дальше. Я тоже поднялась. Молча взмахнула брадишем...
   - Почивай спокойно в Паутине Прядильщицы, пайле. Пусть ты из клана врага, но желаю тебе скорейшего возвращения.
   Я порылась в сумке в поисках монетки, а когда нашла - положила её в приоткрытый обеззубевший рот.
   Было противно и грустно. Находиться в пяти шагах от свободы, но так и не достичь её из-за цепей...
   - Пойдём, Натлик, - тронула меня за плечо рыжая. Пока я на скорую руку проводила погребальный ритуал, она не теряла времени и осматривала камеру. Дверь, тяжёлая, окованная железом, была закрыта на засов с той стороны, а за дверью было тихо.
  
   Когда мы вернулись в камеру - уже всем отрядом, то Глогарн несколькими ударами здоровенным топором-бабочкой сбил дверь с петель, и мы продолжили путь.
   Я ошиблась, считая, что мы в тюрьме. Камера, из которой мы вышли, была единственной. Вокруг нас было полуразрушенное каменное здание. Похоже, мы попали в поверженный город, наподобие моего Кхельза после нашествия троллей.
   Далеко пройти не удалось. В кромешной тьме, такой, что даже я не могла видеть далеко, послышалось нарастающее шипение.
   - Подземный газ, - запоздало догадалась я.
   Отряд накрыло белёсой волной густого дыма, а вслед за ней наступил мрак обморока.
  
   Первым делом я убедилась, что все мои пожитки при мне. Сжала покрепче брадиш и со стоном поднялась: не знаю, когда и где я успела повредить ногу, но правая икра немилосердно ныла, а голенище сапога было пропорото от колена до щиколотки.
   Я находилась в полном одиночестве посреди узкого тоннеля, похожего на нору гигантского червя. За спиной было темно, а в лицо бил яркий свет. Ругнувшись, я нашла в сумке мазь Салейи, наскоро обработала рану. После, слабо надеясь на то, что поможет, глотнула противоядия: подземный газ мог серьёзно обжечь лёгкие, не только ввергнуть в тяжёлую лихорадку. Потом стала думать, куда идти и что делать дальше. Решила всё-таки, что во тьме будет безопаснее. Я хотя бы видеть смогу, если на меня нападут.
   Зрение мне и впрямь понадобилось в самом скором времени. Послышалось невнятное бормотание, в нос ударил до боли знакомый запах (кажется, пива и Вара), и навстречу мне забухали шаги. Я бросилась к стене, в надежде спрятаться в отнорке или естественной нише, но таковых не нашлось. Зато обнаружился жёлтый череп, где-то потерявший нижнюю челюсть, о который я и споткнулась. Благо, удержалась на ногах.
   - Замечательно. Тролья нора, - сказала я черепу (человеческому, кстати, чему я немало удивилась) в тот момент, когда надо мной навис, покачиваясь... аркш из нашего отряда!
   Радовалась я зря. Проскрежетав по низкому потолку одноручным боевым топором и обрушив себе же на плечи целый водопад мелких камешков, аркш попытался прихлопнуть меня. Но я оказалась шустрей, даже несмотря на больную ногу. Поднырнула под руку обидчику и, что было сил, пнула его в зад. Это, по моему разумению, должно было привести его в чувства. Куда там! Похоже, аркш был в стельку пьяный, да ещё из-за Вара потерявший чувствительность к боли. Впрочем, из-за того же вояка стал медлительным и неповоротливым, что играло мне на руку. Я попыталась, прихрамывая, убежать, но снова запнулась, заметив краем глаза череп, один в один походивший на первый. Аркш опять попробовал убить меня. Мне посчастливилось увернуться, но вояка, производя неимоверный грохот, рухнул мне на больную ногу, то ли повторив моё "знакомство" с коварной черепушкой, то ли, что более вероятно, не совладав с хмелем. Я взвыла и, вогнав брадиш между пластин доспеха в районе подмышки, выбралась из-под туши аркша, перелезла через его спину и пошла в сторону света. Воин расставаться с сознанием от кровопотери и болевого шока не спешил. Извергая воняющие перегаром ругательства, он поднялся и снова двинулся за мной.
   Когда же я вынырнула в объятия дня, меня, ослепшую и перепуганную, встретил очередной удар - в затылок, и сознание снова покинуло меня...
  
   ...Единственно верная мысль сумела-таки пробиться сквозь гул в моей бедненькой голове: подземный газ вверг меня в морок, а значит, на то, что очнусь в ближайшее время, надежды не было. Тем не менее, мне до слёз захотелось поверить в то, что я видела.
   На этот раз я сидела на таких знакомых потёртых ступенях из белого с серыми прожилками мрамора и взирала на родной Кхельз - целый и невредимый, только совершенно пустой.
   Прихрамывая, я поднялась по лестнице в открытый зал с жертвенником и статуей Ллотх Тёмной - тот самый зал, где обычно проходили все храмовые торжества. Потом завернула в боковой коридор и окунулась в сводчатую тишину, как делала это тысячи раз с тех пор, как была маленькой девочкой, едва выучившей первые в своей жизни па. Я звала наставницу, но ответом служило моё собственное эхо.
   Всё было аккуратно и чисто, будто бы минуту назад служки закончили уборку, а троллей не было и в помине.
   Я прошла до конца коридора и вышла в большой центральный зал. Он был круглым и содержал в себе малый центральный зал. Тот самый, где жила Ллотх Младшая. Самое важное, пусть и самое непривлекательное место храма.
   Двойная дверь была приоткрыта, за ней было тихо и привычно пахло падалью. Я заглянула внутрь. На этот раз вокруг паутины Ллотх выстроился целый круг красных свеч. Сама же паучиха сидела на своей сети и сосредоточенно водила бархатными лапами с острыми коготками на концах. Ллотх Младшая выполняла обычную работу: снимала и подсаживала на серебристые нити бисер своих слёз - души её слуг.
   Восемь чёрных совершенно круглых глазок, в которых плясали блики от пламени, обратились в мою сторону, стоило мне подойти.
   - Здравствуй, Ллотх, - поклонилась я, припав на больную ногу.
   В ответ раздалось негромкое и совсем не злое шипение. Паучиха продолжила своё занятие, не сводя с меня глаз.
   - Вот я и вернулась домой, Ллотх... Но где же все? Где твои слуги? Где Салейя?
   - Ч-ш-шуж-ж-жие, - прошипела наследница богини и стряхнула с когтя слезу. - Много ч-ш-ш-уж-ж-жих-х-х...
   - Аргр?
   - Ч-ш-шуж-ж-жие с-с-совс-с-сем, - целая гирлянда капелек сорвалась с шёлковой нити и беззвучно окропила пол. - Темнорож-ж-жденные... не только они...
   - Аркши? - подсказала я.
   - И аркш-ш-ши, - ещё несколько капель упало. Спустя миг на их месте заискрились новые. - Не только они... Больш-ш-ше...
   - Тролли, - упавшим голосом подытожила я. - Но где же Салейя? Где твои жрецы? Жители Кхельза - где?
   Паучиха провела лапой над одной из нитей паутины, где выстроился целый ряд бусинок-слёз:
   - Уш-ш-шли...
   - И Салейя?..
   Ллотх Младшая безмолвно стряхнула с когтя очередную каплю. Постояв ещё немного в ожидании ответа, но, так и не дождавшись его, я вышла было в большой зал, однако вместо него снова окунулась в непроглядную тьму, предваряющую очередной морок...
  
  
  
  
  
  
  
  
  

0x01 graphic
 31

  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"