Аннотация: Продолжение Саги семьи Дудко. Первая книга "Истоки" - глава 7 "Юность Виктора"
ГЛАВА 7
ЮНОСТЬ ВИКТОРА
ЧАСТЬ 1
АБИТУРИЕНТ
Примечание Ираиды (вместо введения).
Эта вся Глава целиком написана самим Виктором. С точки зрения стилистики изложения, я не взяла на себя ответственность, и не исправляла ничего в написанном тексте. Это было бы неправильно. Ведь "наше произведение" - хронология тех, далёких событий, и главное - нужно было изложить их достоверно. Он вспоминал, и описывал всё так, как вспоминалось. Поэтому его рассказ - это его речь, его мысли, суждения. Записи в его дневнике - это его ночные "бдения". Всё правильно. С этих страничек - он сам рассказывает о себе. И пусть остаётся всё так, как он написал сам - не формулы или программы, а донес до нас свою юность в словах, письмах, записках...
В дневнике иногда встречаются сокращения, типа - БАС. Это инициалы его первой любимой девушки. Есть и другие. Но об этих событиях подробно написано в Главе - "ДЕТСТВО ВИКТОРА". Там можно найти всё, что предшествовало его "ЮНОСТИ...".
И ещё - в этой ГЛАВЕ отсутствуют событийные цвета АУРЫ каждого прожитого страной года. Ведь, жили мы с Виктором в одно и то же советское время. И, то, что мне удалось отыскать в ВИКИПЕДИИ, я привела в 6-ой ГЛАВЕ - "ЮНОСТЬ ИРАИДЫ". А повторяться нет смысла...
ПРЕДОСТАВЛЯЮ СЛОВО ВИКТОРУ
Студенческие годы начались с момента приезда в Москву летом 1971 года. Вместе с отцом поехали и сдали документы в приемную комиссию, которая располагалась на первом этаже Дома культуры МАИ.
Отказались от общежития на время сдачи экзаменов. Временно Батя поселил меня у своих знакомых, в семье Горбуновых (вдове известного секретаря В. И. Ленина), на улице - Большая Почтовая, недалеко от станции метро Бауманская.
Я жив, и здоров, о чём в первую очередь сообщаю. Очень виноват, что до сих пор не написал тебе ещё ни одного письма. Исправляюсь. Живу, как говорят, как у бога за пазухой. До сегодняшнего дня жили вместе с Е.И.. Она тут всё хлопотала по хозяйству. Сегодня поехала на дачу, и я остался один. Завтра буду впервые хозяйничать один. Кормимся мы хорошо: в неделю я даю 100 руб. Но в кино и тому подобное не ходил. На сегодняшний день у меня осталось 250 руб., т.е. до 20 хватит. На еду, по существу, до 20 я истрачу 600 руб. Остальные на мелкие расходы: на метро (30 руб. в месяц), 4 раза на дачу ездил (24 руб.), купил 2 замка-молнии (11 руб.), купил книги (10 руб.), ну, и т.п. мелочи, вроде спичек, чая, булок, плат иногда за трамвай, и т.п. В общем, всё расписывать не буду, но скажу, что ещё собственно я не хозяйничал, и в точности расход, который я бы сделал, если хозяйничал, не знаю какой будет. Сейчас сдаю экзамены. 1 сдал математику всю на 5. Послезавтра буду писать сочинение. Всего сдавать 6 предметов. 18-го кончаю. Если вышлешь справку, что ты болен, то 20 смогу выехать на 6 дней к тебе.
Сейчас всю эту историю с медалью тебе не буду писать, но вкратце объясню.
(7-го послал министру просвящения РСФСР письмо следующего содержания (найди ошибки)
Убедительно прошу ответить Вас на интересующие меня вопросы:
1. Имею ли я право получить серебряную медаль, если я, окончив 10-й класс МСШ Љ1 города Фрунзе, имею по всем предметам 5, кроме русского, по которому у меня стоит 4?
2. Имеют ли право дать серебряную медаль в том случае, если учащийся получил по сочинению 4, а общегодовая отметка выходит 4, но ему говорят, что в министерстве могут поставить 3 за почерк, а также принимая во внимание, что учащийся последние 3 года оканчивал с похвальными грамотами?
3. Куда и как обратиться с претензией о не получении (надписано: вместе) медали? (ошибка 1-я)
Примечание: школу я окончил в 1950 - 51 уч. Году.
В моей просьбе прошу не отказать.
Ответ послать по адресу .............................................)
Прилагаю также ответ, который пришёл рано утром 1 августа, согласно которому я ничего не могу сделать. Просто время нет, да и голова болит от всего этого ученья. Конечно письмо было написано отборным почерком - ведь и я иногда могу писать хорошо. (Сверху на письме, другими чернилами надписано: как быть с платой за квартиру? За месяц она платит 91 руб., за газ и свет - 10р.).
4 раза перерабатывал, и растянуто на 2 листа. Насчёт ошибок - это конечно неверно. К сожалению, их намного больше!
Извини папаня, что так написал небрежно: всё некогда.
Если что-нибудь нужно узнать Д.М., то можешь сообщить это им.
Письмо это сохрани, может быть, я ещё попробую юридически вытребовать её себе, т.к. имею на это полное право.
Д. Миша и Т. Катя мне не пишут, хотя я и написал им ещё в том месяце письмо. Чем объяснить - не могу?
Может адрес не знают. (Можешь отвечать мне сюда или на 57 от. почты до востребования).
Следующее письмо напишу 9-го вечером.
Не беспокойся обо мне.
С приветом ко всем - твой сын ВИКТОР.
Большущий привет братишке: пусть надеется на небольшой подарок.
------------ При ответе ссылайтесь на наш Кирг/3952 МИНИСТЕРСТВО ПРОСВЕЩЕНИЯ Москва,82,Большая Почтовая, 18/28/
Управление корпус 11,квартира 106
Отдел
Москва, Чистые пруды,д.6 Богдановой Е.И. для
Дудко В.А.
Тел. Коммут. К 0-28-00
На В/Љ ________ Дата _______
Управление школ Министерства просвещения РСФСР сообщает, что заявление о награждении Вас медалью Вам следует направить в Министерство Киргизской АССР. (ошибка)
Одновременно отмечаем, что в Вашем коротеньком письме на имя Министра просвещения имеются грубые орфографичес- (ошибка) кие ошибки, что говорит о недостаточном усвоении русского языка по курсу средней школы.
Заместитель Начальника Управления школ подпись красным карандашом
/Л.Дубынин/
Мною мелким шрифтом отмечены две ошибки (одна - политическая).
Батя уехал, а я стал осваивать Москву. Я, как и многие другие, ездил на все консультации по всем приёмным дисциплинам. Робости у меня не было, но было огромное самомнение, проще говоря - нахальство. Поступал я на 1-ый факультет - самолетостроительный - самый трудный и почетный. Девчонок на него почти не брали.
Консультации проходили: в лекционных залах основного корпуса, в физическом и химическом корпусах, и в пятом - на Волоколамском шоссе. Многое, о чём говорилось на консультациях, мне были знакомо, но некоторые вещи я не знал, и не всегда понимал. Среди абитуриентов встречались такие, которые задавали множество вопросов, не всегда нужных всем остальным.
Надо отметить, что какой-то робости или неуверенности перед экзаменами у меня не было. Вступительные экзамены я сдавал легко. Только по сочинению я получил четверку, а вслед за ним и по русскому языку тоже поставили четверку. Остальные предметы я сдал на отлично. Запомнился экзамен по математике, который проходил в читальном зале 5-го корпуса: огромный зал и множество преподавателей, рядом с которыми сидели абитуриенты, получившие билеты и готовившие свои ответы. Один выходил, а новенький входил. Все не хотели попасть к одному преподавателю, который ставил много двоек. Пришлось мне пойти к нему. Мой экзаменатор сидел за столом, облокотившись рукой о стол и, положив голову на руку. Казалось, он спал, и не смотрел на сидящих рядом за столом абитуриентов: и тех, кто готовился отвечать по билетам, и тех, которых он отсадил, дав им дополнительные вопросы. Но, на самом деле, замечал он всё. Когда подошла моя очередь, я подошёл и сел на стул перед ним, положил свои записи на листочках и начал отвечать на первый из семи вопросов билета. Он остановил меня вопросом: "Где вы так загорели?" Я ответил, что специально не загорал, а часто был на стадионе, и у нас во Фрунзе в это время очень жаркое солнце. "Переходите ко второму вопросу". Я начал отвечать на второй вопрос билета. "Хорошо. Следующий вопрос покажите. А что это за такой большой значок у вас на груди?" Я сказал, что это знак чемпиона республики (действительно, на груди у меня был знак чемпиона республики среди юношей по лёгкой атлетике, размером и видом напоминающий настоящий орден). Мы довольно быстро прошлись по всем остальным вопросам и я, довольный отметкой, быстро оказался за дверью в читальный зал, где меня окружила толпа абитуриентов, как нашего потока, так и других. Причём первых интересовала отметка, а вторых номер билета и вопросы, которые были в нём и мои ответы, чтобы можно было подготовить соответствующую шпаргалку (так они делали с каждым, выходящим из зала). Все очень удивились, что я так быстро ответил, и получил пятерку. К тому же, это была единственная пятерка у этого преподавателя. Хотелось отметить, что ребята из другого потока, встретив меня на следующий день, сказали, что ответ на один вопрос у меня был неверным. Они пытались мне это доказать, но я не стал их слушать, считая себя правым.
Как я сдавал другие предметы, я уже не помню. Набрав 28 баллов из 30, уверенный, что меня примут, я после экзаменов отдыхал. Кто-то из знакомых сказал, что уже известны результаты приёма на 1-ый факультет, хотя официально это должно быть известно только ещё через два дня. На 4-ом, 5-ом и 6-ом факультетах ещё шли последние экзамены. Я не хотел идти в приёмную комиссию, но пошёл. Каково же было мое удивление: в списках принятых моей фамилии не значилось. Меня не приняли!!! (Нужно было набрать 30 баллов!!!) Я сразу же дал телеграмму отцу, попросив его приехать срочно. В помещении приёмной комиссии за отдельными столиками обычно по углам находились представители приёмных комиссий других институтов, которые приглашали абитуриентов в свои вузы. А сдавшим, и не прошедшим по конкурсу, предлагали сразу же зачисление в институт без экзаменов (с теми отметками, которые они получили в этом институте: считалось, что приёмная комиссия московского института более жесткая, чем периферийные, и более справедливая). Из всех представителей других институтов, я запомнил членов приёмных комиссий Казанского и Сталинградского авиационных вузов, а других просто не помню.
Здравствуй дорогой папа!
18 августа сдал последний экзамен, немецкий язык, на 5. В результате 6 экзаменов набрал 28 баллов из 30 возможных. Стипендию буду получать, т.к. все хорошие отметки у меня. Числа 23 - 24 августа, как нам сказали, будут известны результаты. Надеюсь, что меня примут с предоставлением общежития, но пока ничего не знаю. Ребята советуют мне не ехать к тебе, т.к. пока будут известны результаты пройдёт много времени, пока перейдёшь в общежитие, пока познакомишься с ребятами - всё это отнимет много времени, но, что особенно важно, - это общежитие. Пока я буду ездить, я могу проморгать общежитие - вот в чём основная загвоздка. Поэтому я не приеду этим летом. Вероятнее всего я приеду после первой сессии, т.е. в конце января и вначале февраля. Так обстоят мои дела с институтом.
Позавчера, т.е. 18 августа, когда я собирался ехать на дачу к Е.И., зашёл какой-то капитан и говорит: "Виктор, здравствуй!" Я, собственно говоря, опешил, но сразу сообразил, что это, вероятно, от тебя. Как потом разговорились, и всё выяснилось. Очень большое спасибо за варенье и яблоки с грушами, небось - собственные. С капитаном выпили по 100 гр. и поели "собственные" помидоры, т.е. привезённые им. Большое спасибо также за деньги, а то у меня осталось 25 руб. На еду, как я тебе уже сообщал, начиная с 10 июля по 20 августа я израсходовал 660 руб. Причём, питался я всё время с Е.И., и, конечно, гораздо лучше, чем если бы я питался сам, т.е. покупал, варил сам себе. Да и время это отняло бы гораздо больше, чем сесть, поесть, да обратно за книжки. И неудивительно то, что я за два дня прочитал, и выучил 5 книжек по физике с 1750 страницами. И неудивительно то, что я 6 августа писал сочинение в течении 3 часов с температурой 39 - 40, хотя внешне держался, как следовало. Ты, конечно, папа, не беспокойся: сейчас здесь, на даче, я чувствую себя хорошо. Правда, как я тебе уже писал, я чертовски устал, особенно это было заметно 18 перед экзаменом. С 12 до 1 часу я сидел и не мог подняться, чтобы собраться на экзамен, как-то совсем обессилил, но потом переборол себя, и сейчас чувствую себя хорошо. Медкомиссию прошёл 16 августа: здоров, как вол, только вот нужно вырвать пару негодных зубов, да я никак не соберусь это сделать: "всё времени нет: занят". Ну, вот и всё нового о себе. Да, ты так и не написал, как быть с уплатой за квартиру Е.И. или ждать тебя, когда ты приедешь, или отдать мне самому, хотя бы за 1 месяц. Ты, ведь, с сегодняшнего дня в отпуске и, как говорил к-тан Ананьев, думаешь приехать сюда. Пиши, когда собираешься навестить меня здесь, а то, может быть, ты будешь отдыхать дома? Твою просьбу постараюсь исполнить, но пока, кажется, в магазинах он не появлялся, однако вскоре, должен быть. Сегодня еду в Москву. Думаю побывать, пока время есть, в музеях галереи, а также на выставке: она откроется 1 сентября.
...1 августа сдал математику на 5. 6-го и 9-го сдал письменно и устно русский язык и литературу на 4. остальные: физику (12-го), химию (15-го) и нем. язык (18-го) сдал на 5. Итак, набрал 2249 очков или 28 баллов из 30.
Я думал, что пройду с общежитием, и спокойно уехал, ожидая получить результаты 23.
20 августа я приехал на свидание к Алле и узнал, что результаты будут известны 21.
21-го мы съездили в институт, и стало известно, что я не принят. (Не прошёл по конкурсу с общежитием!) Можно было перейти на приборостроительный факультет, но нужна была московская прописка (так как могут принять только без общежития, хотя проходной балл намного ниже, чем на самолётостроительный факультет!!!).
САМОНАДЕЯННОСТЬ ПОДВЕЛА, ПОЕХАВ К АЛЛЕ
УЗНАЛ, ЧТО ОБЩЕЖИТЕ - ТО НЕ ДАЛИ...
И я достал справку о том, что буду прописан.
23-го и 24-го целые дни проводили в приёмной комиссии. Намозолил всем глаза, познакомился с ответственным секретарём - Моисеевым и, наконец, 24 августа в 9-том часу узнал результаты (с Акуловым). Меня "трясли, трясли (у меня душа в пятки ушла пока утрясали) и, наконец - утрясли". Теперь 27 приедет отец, и мы вместе уладим насчёт квартиры....
Батя приехал на следующий день. Мы пришли в приёмную комиссию. Познакомились с секретарём. Выяснили, что на свой факультет я уже никак не попаду, так как с общежитием можно было попасть только, набрав 30 баллов, а без него - 26. Мы несколько раз встречались с секретарём. Однажды, даже вместе на Соколе ходили обедать, правда, всего лишь, в столовую.
Секретарь подсказал, что на 5-ом факультете будет дополнительный приём, и, если мы быстро перебросим документы, то, возможно, меня возьмут, но без общежития. Мы посоветовались и решили никуда не ехать, а поступать на этот факультет (о чём я теперь, безусловно, не жалею!), а потом, может быть, перейти на "свой" факультет.
Так мы и сделали, подали заявление с отказом от общежития, представив справку - о проживании на частной квартире... Отец договорился с Горбуновыми, что я поживу у них хотя бы год.
Наконец, секретарь сообщил, что я принят. И, когда несколько дней спустя, мы пришли посмотреть списки принятых на факультет, я нашёл свою фамилию в группе АП-1-4, став, наконец, студентом Московского Авиационного Института имени С. Орджоникидзе (сокращенно - МАИ), чем очень гордился.
Мне ещё раз повезло: я попал в группу прибористов - как раз вышло постановление об увеличении приёма в институты и факультеты приборостроительного направления и дачи им некоторых льгот. Об этом я узнал много лет спустя!
За несколько дней до начала учебного года нас всех собрали и проинструктировали - ведь мы теперь не абитуриенты, а полноправные СТУДЕНТЫ!!!, и вести себя должны соответствующим образом.
Нам рассказали, что у нас будут следующие виды занятий: лекции по потокам или полу потокам, практические и лабораторные занятия - по группам, семинарские и другие виды занятий, как правило, тоже по группам.
Занятия будут проводиться по спаренным двум академическим часам (два по 45 мин. с перерывом в 10 мин, который иногда попадает на большой перерыв - в 30 мин. или 15 мин). За это время мы должны переместиться к указанной в расписании аудитории и, если необходимо, побывать в буфете или в столовой.
Мы: дали подписку "о неразглашении", получили пропуска для прохода на территорию института, записались и взяли обязательный набор книг в библиотеке (впоследствии каждый преподаватель давал список дополнительной литературы, которой, как правило, в библиотеке не было, или было в ограниченном количестве, и выдавалось только в читальном зале). Затем приобрели необходимое количество разных размеров тетрадей, ручек и карандашей. Естественно, у каждого была сумка или портфель, куда все это складывалось.
В каждой группе был назначен староста, который был обязан следить, и отмечать посещение студентами занятий, а впоследствии и получать стипендию на группу и выдавать её студентам. Нам сказали, что в течение первого месяца, когда все уже познакомятся друг с другом, нужно будет провести собрание по выбору комсорга и профорга группы (у нас было, кажется, два коммуниста).
ЧАСТЬ 2
Д Р У З Ь Я
Когда впервые собралась наша группа, после окончания вступительных экзаменов, я как-то сразу сблизился с Борькой Филиным, который, как и я, приехал из провинции - города Гродно, что в Белоруссии недалеко от Бреста. Да и судьбы у нас были похожи: он жил с матерью и младшим братом, а я с отцом. Борю назначали старостой, его поселили в общежитии, которое располагалось в здании 5-го корпуса. А вход в то время был не у ворот, а справа от здания, а дальше был пустырь, в конце которого расходились Ленинградское и Волоколамское шоссе. Здания Гидропроекта еще не было, оно появилось много позже. Ребята жили в комнатах, в которых впоследствии стали проводиться занятия по группам (похоже, что к началу учебного года не было готово общежитие).
Проходная закрывалась в 12 часов ночи, и. когда Боря ехал от меня, он опаздывал к этому сроку, и ему приходилось лазить через забор, чтобы попасть к себе в комнату, и не проспать начало занятий.
Здесь же зимой 1952 года мы с ним встречали членов нашей группы, которых Борис вызывал, чтобы вручить выданную дополнительно за 4 месяца нам повышенную стипендию в размере 700 с чем-то рублей тем, кто получал стипендию, и 2000 с чем-то тем, кто до этого не получал стипендии, так как сдал экзамены на тройки. Это было незабываемое зрелище, когда человек приезжал и, вдруг, ему вручалась довольно большая по тем временам сумма. Почти со всеми мы тут же шли в кафе напротив института обмывать это дело. (И я, конечно, примазывался к этому делу - конечно, мы не пили, как сейчас, и дело иногда обходилось одной шоколадкой или реже бутылкой красного вина).
Немного позже, я перебрался в общежитие, не имея ещё законного разрешения на это. Мы с Борей спали валетом. И, только на третьем курсе, когда Борис женился, и перебрался жить к Галке, освободилась его койка, которую я занял окончательно.
Наша дружба с Борисом затянулась на всю жизнь. Конечно, не только с ним, так как группа, уже после окончания института раз в год собиралась обязательно или в ресторане, или у кого-нибудь на квартире. Но с Борисом и Галочкой мы дружили семьями. Галочка - это тоже наша однокурсница.
Я был на свадьбе Бориса и Галки. А через несколько лет и они побывали на моей свадьбе с Ираидой. А в 2009 году - встречались на нашей с Ираидой золотой свадьбе.
Знакомство студентов нашей группы осуществлялось постепенно: некоторые знали друг друга еще по школе, некоторые познакомились во время сдачи вступительных экзаменов, некоторые подружились во время учебы и совместной подготовки к экзаменам и зачетам, а некоторые, типа меня, так ничего не знают и сейчас. У нас в группе было 8 ребят и 17 девчат. Причем, всего иногородних было 8 человек: я, Филин, Борисов, более старший и, державшаяся всегда отдельно от всех, Почивалина Валя, самая младшая в группе, Вера Левакина, Оливер Иваньков, Гера Лопушихин и, конечно, Валя Важова, которая на последних курсах исчезла из группы (а также Алиев, очень быстро покинувший нас). Несколько человек жили в Подмосковье.
Гарик Белик - ветеран войны, многое позабывший, постоянно задававший массу, иногда глупых по незнанию вопросов. Вовка Свечников - бесшабашный парень, единственный, кто много пил, правда, в основном, пиво, но не пропускал мимо и покрепче. Вовка Васильев - человек не из нашего круга, политически подкованный и грамотный. Регина Пучкова - почти постоянный наш комсорг. Несколько красивых интересных девчат. Постепенно все разбились на пары, тройки - т.е. на подгруппы, почти все из которых просуществовали до конца учебы, а некоторые и после окончания учебы.
Материальное положение у всех было разное. В достатке жили далеко не все, не большинство. Это было видно потому, что не все могли собираться на праздники, когда группа, сговорившись, отмечала у кого-нибудь какое-то торжество. Собирались мы в квартире у родителей Пучковой на Шарикоподшибниковской, по пути пересекая несколько железнодорожных путей (кажется, мы собирались у нее не один раз, впоследствии, проезжая на машине, я вспоминал это место).
Были мы два раза в квартире у Никоновой (я так и не узнал: - была ли она родственницей Молотова), в доме с высокими потолками (это дом против Елоховской церкви, большой длинный, мрачный. Впоследствии, в торце этого дома, ближе к Спартаковской, в закрытой мастерской Госснаба СССР мне по Ириному "заказу" шили шикарный костюм и вместо моего "заказа" мне выдали по ошибке "заказ" Зампреда СМ Козлова. Были и другие заказы.
В одно из празднований Свечников случайно разбил стеклянный шкаф. Были мы и в квартире у Свечникова, в двухэтажном доме на площади Маяковского. В этом же доме находился какой-то театр. Сейчас этого дома уже давно нет - это все площадь Маяковского.
В нашей группе было много интересных девчат, среди которых были Щупалеева (будущая жена Бори), Платонова Лариса, Шурьева Ирина, Вера Левакина, Инна Никонова, по-детски наивная Валя Почивалина и другие. Образовались пары: Филин - Дудко, а затем Филин - Щупалеева, Иваньков - Пучкова; Алла Тунер, Нина Чеботарева, Галя Путанкина, Нина Скомарохова, Наташа Селецкая, Галя Речиц, Галка Брюзгина (кто с кем - я не знаю, и во время учебы не интересовался). Остальные либо организовывали временные подгруппы, либо примыкали к той или иной подгруппе. Преимущество таких групп было в том, что записанная лекция дублировалась и то, что не было в одной, могло быть в другой (или в других). Были и индивидуалисты: Васильев, Дудко, Борисов, иногда Свечников и Левакина.
Мы подружились с Борей Филиным. И эта дружба продолжалась всю учебу, хотя на последних курсах он пропадал у своей жены Гали Щупалеевой. Я несколько раз бывал в этой семье. Жили они на Беговой, у стадиона Юных Пионеров, в коммунальной квартире. У Галки было 4-ро или 5 сестер и 2 или 3 брата. У них на всех была одна комната, перегороженная шкафами на несколько коморок, которые выделялись в первую очередь семейным членам семьи с детьми, да потом еще и Борис перешел к ним после свадьбы. Но жили они все дружно. Верховодила в семье мама Галки.
После первого курса мне пришлось снимать место для проживания в частном секторе. Так как я был не коммуникабельным парнем "из деревни", мне никак не удавалось найти нормальное жилье. И в какой - то момент Борис предложил временно переспать у него в общежитии. Это временное продолжалось несколько лет, пока я не получил место в общежитии. Спали мы на одной кровати, валетом. В комнате Љ 43, на втором этаже, проживало четыре, а со мной - пять человек: двое с младшего курса, и мы трое: Боря, я и Витя Волков. Наша кровать стояла у стены слева. Напротив - стоял шкаф, за которым находилась кровать Волкова. Когда Борис задерживался, я спал один, а когда он приходил, мы спали вдвоем. Здесь я привык спать на правом боку, как и Борис, который располагался головой к двери, с края, а я - головой к окну, у стенки. У нас в комнате не возникало никаких недоразумений. Мы жили довольно дружно. Компаний у нас не было. И только на пятом курсе, когда я поселился в нашей комнате на законном основании, у нас все заболели преферансом. Иногда просиживали целые ночи за картами, в одной из комнат, но в нашей - этого никогда не было.
Тут я близко познакомился с Сашей Смирновым, учившимся в третьей группе. Он обо мне уже знал давно, а я нет. Я получил место в общежитии еще на четвертом курсе, и меня переселили в другой корпус, на том же втором этаже, рядом с квартирой одного преподавателя (просто две комнаты соединили вместе, и провели отдельный водопровод).
В комнате с нами жил китаец - сын одного из первых руководителей компартии Китая. Нас он поражал своим трудолюбием, и не принимал никакого снисхождения к себе: если он знал предмет только на четыре, то ему нельзя было ставить 5 или 3 - он будет настаивать на своем, особенно, при завышении отметки. Питался он скромно и очень немного (как и все китайцы в стране - один раз в сутки).
И только тогда, когда Борис окончательно выписался из общежития, я переехал на его место.
В нашей группе было много интересных девчат, на одну из которых я обратил свое внимание. Мне казалось, что я в нее влюбился. Я стал оказывать ей особое внимание, не обращая никакого внимания на других. Я не подозревал, что москвичи снисходительно относятся к провинциалам. Я провожал ее до дома, и мне кажется, что я был представлен даже родителям, и несколько раз побывал в квартире моей любимой. Дом ее находился на Кутузовском проспекте, крайний у моста через линию метро, которую построили чуть позже. Из центра - это крайний слева, почти напротив (наискосок) от дома 24, в котором жили Первые секретари (об этом я узнал гораздо позже). Много лет спустя, к этому дому я подвозил преподавателя из Академии ЦК, в которой учился Коля (муж моей сестры). Мне запомнились очень высокие потолки в этом доме. От метро Киевская я провожал её до дома. Путь мне запомнился хорошо и надолго, на улице бывало немного народа. Почему-то мы переписывались, и у меня сохранилось несколько писем, но когда я забирал из дома "макулатуру" на дачу, куда-то их так далеко заложил, что до сих пор найти не могу.
ЧАСТЬ 3
У Ч Ё Б А
И ПОБЕЖАЛИ ИНСТИТУТСКИЕ ГОДА
ОСТАВИВ СЛЕД ПО ЖИЗНИ НАВСЕГДА...
Учёба в институте шла у меня достаточно легко, да и учиться мне было интересно. Первые два курса - общеобразовательные. Математика давалась довольно легко. Некоторые начальные курсы я изучил ещё в 10-м классе. Первый семестр я окончил с одной четвёркой по начертательной геометрии. Тогда я ещё не знал, что во время семестра (экзаменационной сессии) можно было пересдать этот предмет (это мне сказали много позже в деканате), тем более, что какие-то предметы я впоследствии сдавал досрочно.
Физика и химия давались мне также легко. Лабораторные работы, практические работы, семинары проходили, как правило, интересно. Особенно, мне нравилась математика и один из ее разделов: комплексные переменные. Интересно и то, что знание математики помогали решать химические задачи с валентностью.
Сдавать экзамены я обычно ходил в первой группе из пяти студентов и, как правило, отвечать шел первым, давая больше время другим для подготовки. Это было с первого до последнего семестра. Исключение составил экзамен по сопромату, когда мой друг и староста группы перед экзаменом заболел гриппом. И мы с ним сдавали предмет последними. Я помог Борису, а также Никоновой, которая получила отличную оценку, и ещё кому-то. Это заметил преподаватель и, вероятно, решил это отметить, поставив мне четвёрку (в деканате мне посоветовали пересдать его (наконец-то!), но я не стал это делать из-за гордости). Много лет спустя, на вечере группы Борис весь эпизод со сдачей представил по-другому.
Припоминается мне эпизод на экзамене по политэкономии. Это было или на 3-ем или на 4-ом курсе. Учебников тогда не было. Знания мы черпали из лекций. Лекции не всегда были записаны полностью и хорошо. Я, как всегда, пришел сдавать экзамен и начал отвечать первым. Меня "зациклило". Отвечаю на первый вопрос и говорю: прежде, чем ответить на этот вопрос, я хотел бы начать с Адама и Евы, т.е. с истории вопроса. До вопроса я не дошел - преподаватель остановил, и попросил ответить на второй. Я опять слово в слово повторил: начну с Адама и Евы. Преподаватель не выдержал: - все! И спросил мою фамилию. Открыв зачетку -удивился, сказав при этом: - "может быть вы придете в следующий раз?" Отдал мне зачетку, не поставив отметку ни в зачетку, ни в экзаменационный лист. Еще, когда я отвечал, все начали мне подсказывать правильный ответ, но я не реагировал на это. Выйдя из аудитории, я показал всем, что получил пару. Однокашники очень удивились, и забеспокоились, если я не сдал, то - что их ждет. Потом я, конечно, сдал, но в этом семестре лишился повышенной стипендии. Вот такой казус был со мной... А в чём была причина - не знаю. Возможно - перезанимался...
Первые два года я никогда не писал шпаргалок - память у меня была отличной. Мне надо было прочесть весь материал. Я не знал только того, что не прорабатывал сам. Видя, что многие пользуются шпаргалками, я стал менее внимательно прорабатывать материал, но шпаргалок не писал, и не пользовался почти никогда. Зато, я брал с собой или лекции, или писал на листах конспекты, и брал их с собой для "поддержания штанов", или не прорабатывал весь материал, а всегда надеялся на удачный билет, что, как правило, и бывало. К сожалению, это привело к некоторому ослаблению общей памяти. Хотелось бы отметить, что зубрилой я не был. Посещал все занятия, почти никогда не" филонил". Пропадал почти весь день и вечера в институте. (В дальнейшей жизни у меня так и осталась моя приверженность - все дослушивать до конца, где бы я ни был, в том числе и на всех конференциях и семинарах, как бы не интересны они не были).
Самыми неинтересными занятиями у нас, у ребят, были занятия на военной кафедре (в этот день девочки гуляли). Занятия проходили на территории радиотехнического факультета, по Волоколамскому шоссе, у поворота на Беговую улицу у моста. Когда преподаватель нудно перечислял длинные номера деталей приборов, очень хотелось спать. Только Володе Свечникову удавалось спать с открытыми глазами, сидя на первой парте в маленькой аудитории. Остальных грозный окрик заставлял просыпаться, и вскакивать с места. Записи мы делали в секретных тетрадях, хотя многие приборы были уже списаны, и не представляли никакого интереса и уж, конечно, не были секретными...
Запомнился мне случай с первого курса, когда мы с Борькой готовились к химии у меня на квартире. Накануне экзамена, уже, когда в голову ничего не лезло, я предложил ему пойти на танцы в Измайловский парк. Метро тогда ходило до Измайловской, а станция Семеновская называлась тогда Сталинской. Борис сказал, что мы еще не прошли какой-то раздел, и он останется, а я уехал в парк (был или не был я на танцах - не помню). Вечером вернулся, и проводил его до метро. На следующий день я сдал химию на отлично, а Борька не сдал его, после чего он сокрушался: "Лучше я бы пошел вчера гулять, толку было бы больше".
Перебирая старые тетради с лекциями, я нашёл следующие строчки:
Из 1-ой лекции по предмету "Счетно-решающие приборы", прочитанной в начале февраля 1956 года из раздела "Автоматические быстродействующие цифровые машины": ... "в них все операции производятся автоматически. Необходимо лишь задать программу действия машины. Действие такой машины, изготовленной в Академии Наук СССР "БЭСМ" было опубликовано в "Правде" от 4 декабря 1955 г. На этой же машине был сделан перевод английского текста на русский. Машина позволяет решать задачи логического порядка..." .
(Спустя почти 5 лет, мы с Сашей Смирновым побывали на этой машине, да и сами стали специалистами в этой области, а тогда это были только слова преподавателя в сохранившейся тетради с лекциями).
Бате от Виктора.
Здравствуй дорогой папа!
Я жив, здоров, чего тебе желаю. Всё, что ты посылал - я получил - за всё очень благодарен. Посылку от ДМ получил недавно: простыни, одеяло, костюм пышный и книгу. Сейчас я очень занят: идёт зачётная сессия (до 1 января), а затем будет экзаменационная. Иногда в институте бываю по 12 - 14 часов. Сдал уже 5 зачётов (24/XI мех мастер 1 чек. черчение на хорошо). Остальные недавно. Осталось сдать 3 зачёта и 5 экзаменов и я буду дома. Правда, сейчас заниматься труднее: сам знаешь, но всё-таки дела идут по-хорошему. Надеюсь всё сдать хорошо.
У нас здесь пока оттепель, но скоро по прогнозу, будут морозы до 350. У меня нет перчаток - здесь их днём с огнём не сыщешь. У вас, наверное, всё в порядке. Ты не должен болеть, а Женя плакать и "сваливать всё на меня": -"Почему плачешь?" - "Вити - нет". Скоро Витя приедет и пускай он не плачет.
Посылаю тебе мою фотокарточку, посмотри, какой я теперь.
Я жив, здоров, о чём тебе сообщаю. Извини за долгое молчание. Доехал я благополучно. За опоздание мне ничего не было, т.к. выявилась уважительная причина. Правда, до сих пор, всю задолженность не ликвидировал: ещё не переписал 3 лекции и т.п. Заниматься сейчас очень трудно. В неделю 5 раз занимаемся по 8 часов и из них 6 часов практических. Во времени очень стеснён. Дома не бываю по 10-12-14 часов, что меня сильно стесняет, как физически, так и психически. Ем 2 раза в сутки: утром в 7 часов и вечером в 8 или 10 часов. Так всё это изматывает тебя, что придешь домой, и делать ничего не хочется. С каждым днем всё слабеет. Такое положение не только у меня, но и почти у всего курса. Таковы мои учебные дела.
День рождения отметил отменно. 10/02 у себя дома, а 17 у одной девочки. Я со своим старостой собрали немного денег, и устроили небольшую пирушку. У него тоже был день рождения. Пришёл пешком домой в 4-30 утра.
Действительно, нам стали выплачивать повышенную стипендию, и, даже, её дали всем троечникам. Борис Филин был старостой нашей группы, и выдавал стипендию ребятам. Когда наступил момент выдачи повышенной стипендии, студенты нашей группы приезжали в институт, к нам в общежитие, и мы с Филиным встречали их подарком. Троечники получили больше 2-х тысяч рублей (им выплатили за прошлые 4 месяца, когда они не получали стипендию вообще), а хорошисты, - всего около 700 руб. Если я получал повышенную стипендию в размере 625 рублей, с добавкой теперь она составляла: 625 + 175 = 800 рублей. В те времена это была рабочая ставка техника на предприятии.
За раздачу стипендии нам с Борисом немного перепадало - нас вдвоём водили в кафе напротив нашей проходной у 5-го корпуса.
Но далеко не весь факультет получал повышенную стипендию. Наш ректор всё время придерживал выплату, определённую Постановлением, в котором говорилось, что приборостроение в стране отстаёт от мирового уровня, и для его развития предлагался ряд мер, одно из которых касалось нас - студентов факультетов приборостроителей и ряда других аналогичных ВУЗов.
(Говорили, что И.В. Сталину доложили высказывание президента США, что мы не сумеем разработать атомную бомбу, так как у нас слаба приборостроительная промышленность. Для её ускоренного развития и было принято указанное Постановление.) А ректора, вероятно, смущало то, что на нашем факультете была специализация - "оборудование", и это не подпадало под указанное Постановление, и, поэтому многие студенты, к сожалению, получали обычную стипендию, причём, без троек в семестр.
1953 год потряс всех известием о том, что УМЕР СТАЛИН.
5 марта умер И.В. Сталин. Мы, как и все советские люди в то время, сильно переживали. На следующий день всей группой решили пойти в Дом Советов проводить вождя. Огромные толпы людей шли к Дому. Мы шли по улице Горького, но у метро Маяковского стояло оцепление, которое никого не пускало, и заворачивало потоки в разные стороны. По сторонам через громкоговорители просили всех не бежать, а соблюдать спокойствие и порядок. Мы пошли к метро "Чистые пруды", где вдоль бульварного кольца на трамвайных путях стояли впритык друг к другу, и далее - вниз к Трубной площади по левой стороне, большие военные грузовики, а на них солдаты. Люди прибывали, толпа уплотнялась, прорываясь к Трубной площади, а дальше к Дмитровке по улице к Дому (где, как показывало телевидение, люди по 3-4 человека, не спеша, двигались к Дому Советов). Уже на подходе к площади люди давились, а толпа всё нажимала, и нажимала. Все были в пальто, что несколько уменьшало давление на них. Нам стало жарко, нечем было дышать. Лопухин потерял галоши, кто-то из наших девочек закричал, потом кричали и другие. Некоторых солдаты поднимали на машину, и отпускали с той свободной стороны, и они с облегчением шли домой. Линии оцепления не пропускали людей к Дому, а в обратную сторону - не препятствовали. А мы не могли ничего сделать: ни вперёд, ни назад ходу не было. Как потом говорили, многие погибали. Мы дотолкались до площади и увидели, что грузовиками закрыли все три стороны. И людям деваться было некуда! Это был замок. Со всех сторон давили, а двинуться некуда! Нас просто предали. Этого мы тогда не ощущали, так как верили своей власти, и всё случившее считали недоразумением, а не чьей-то злой волей. Через грузовики мы продрались на свободное место и ушли домой, обеспечив себе жизнь и свободу, потеряв некоторое количество собственных вещей.
На следующий день я повторил попытку. С группой пацанов, знающих в центре все проходные дворы, все чердаки, крыши, подвалы и канализацию, мы прошли, рискуя жизнями, почти до Дома, остановившись где-то в районе театра оперы и балета, но в это время прекратили доступ к телу вождя. И зачем только я всем рисковал! Так я и не попал в Дом Советов.
ТЕЛЕГРАММА МОСКВЫ НА ВЫПЛАТНОЙ ПУНКТ
поздравляю днем рождения
желаю здоровья успеха работе
ВИКТОР ........................................................................................................................
ТЕЛЕГРАММА МОСКВЫ НА ВЫПЛАТНОЙ ПУНКТ ВРУЧИТЬ 1 МАЯ
Поздравляю с наступающим Новым годом. Желаю тебе всего наилучшего в жизни, работе и дома. Будь здоров, береги себя. На каникулы думаю поехать в Ленинград к брату Юлию (д. Миши сын). С приветом, крепко целую.
Твой сын Виктор. 20.12.53 г.
Можешь только писать мне по адресу: Москва, 80, п/я 1612.
Письмо на выплатной пункт из Москвы 57 до востребования.
Бате от Виктора.
Здравствуй дорогой папа!
С огромной радостью для тебя и для меня, конечно, сообщаю тебе, что 18 июня на 10 дней раньше нашей группы и в числе первых на курсе (нас 2-ое) закончил экзамены. Все предметы сдал на 5. Чтобы окончательно стать отличником нужно мне пересдать зачёт по черчению (по-немецкому у меня 4). Сейчас сижу и черчу. Правда, не очень-то хочется сидеть и чертить, когда тепло на улице, когда так манит покупаться или покататься на лодке куда-нибудь на водохранилище. Ну, вообще можешь радоваться, что у тебя пока такой сынок. Черчение буду пересдавать 24го. А поеду 28 или 29 в 010 часов. Завтра иду брать билет на Чопский 17 поезд. Если 24-го сдам на 5, пошлю телеграмму на дом: "Сдал все пять". (Дописано: Выпей за мой будущий счет грамм 500 на радостях.)
Задерживаюсь здесь из-за стипендии: её будут давать числа 25 - 26-го. А то денег пока нет и, ничего не купив в подарок, я не думаю ехать.
Видишь, дела все у меня в порядке, ты зря беспокоился, когда приезжал сюда. В общем, можешь уже меня считать второкурсником, независимо от сдачи черчения. Зачётку я опять не привезу: её отбирают. Её я покажу Тамаре и попрошу написать тебе об отметках в ней.
Дяде Мише ещё не написал, на днях обязательно напишу ему и в свою школу. Ну, вот и почти всё о себе.
Передавай привет всем сослуживцам от меня.
Жене передай, что привезу саблю, и пусть он не хандрит. И сам крепись, держись.
Приеду кататься на мотоцикле.
Крепко, крепко целую твой сын - Витя.
20/VI - 52 г.
P.s. На Щукино (на метро - Тушино) видел и вижу часто репетиции к лётному параду и празднику, который мы видели в прошлом году.
Извини, что долго не писал. Перевод получил. Билет буду брать числа 18 - 19 - го июня и числа 25 поеду. Деньги можешь выслать в июле в Каменец на главный почтамт до востребования. Я их получу, и двинусь к тебе.
Сейчас я жив, здоров, ем пока нормально, т.к. перешёл на самостоятельный образ жизни. Хозяева мои уехали на дачу и я остался дома один. Нечего и говорить, как это хорошо, т.е. идут экзамены, и нет Е.И. и её посетительниц.
А то эти бабы заведут нескончаемые сплети, и наука слабо в таком случае идёт на ум. Да, ещё не урегулировал вопрос о плате за квартиру. Не знаю, сколько они запросят. Ну, в общем, ничего, пока держусь. Готовлю сам, покупаю сам, ем сам, деньги плывут сами и, если в конце месяца перейду на подножный корм, то тоже по своей вине. Ну, ты за это не беспокойся.
Сейчас готовлюсь к труднейшему (буду готовиться) предмету - общей физике. Сдал уже досрочно два предмета: ОМЛ (основы мар.-ленин.) и высшую математику на отлично. Ну, вот и все мои новости.
Справку ещё не взял, т.к. это должен сделать кто-то из моих хозяев, а их нет пока (редко бывают.) После экзаменов попробую взять. Туфли Тамара, кажется, ещё не взяла.
Пиши, как ты там поживаешь, как работа, как Женя? Ждёт, наверное, саблю и самолёт? Как здоровье всех? Пропали ли яблоки от мороза? В общем, пиши обо всём. Знаешь, как хорошо в эти трудные дни получить весточку из дому, далёкую от всех этих научных дел.
Привет всем от меня. Крепко - крепко целую, твой сын - Виктор.