Дубов Дмитрий Валерьевич : другие произведения.

Методы воспитания

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Как избавить своего ребёнка от страхов? Может быть, последовать народной мудрости: "Клин клином вышибают"? Или всё-таки не стоит?


  

Ме­то­ды вос­пи­та­ния.

  
   Вос­пи­та­ние ре­бён­ка - есть
   пря­мая обя­зан­ность ро­ди­те­лей.
  
   - И вот они за­шли в тём­ный и страш­ный лес, ко­то­рый ка­зал­ся жи­вым су­ще­ст­вом. Ис­крив­лён­ные вет­ви де­ревь­ев тя­ну­лись к их об­на­жён­ным ше­ям, слов­но скрю­чен­ные ру­ки ста­ру­хи к мла­ден­цу, пы­та­ясь за­ду­шить их и тем са­мым пре­гра­дить до­ро­гу к за­кол­до­ван­но­му зам­ку...
   - Па­па, мне страш­но, - ска­зал ма­лень­кий маль­чик и за­пла­кал. - Я бо­юсь их.
   - Ва­лер, ты за­чем опять Миш­ку свои­ми стра­шил­ка­ми пу­га­ешь? - спро­си­ла му­жа Ма­ри­на. Ва­ле­ра имел обык­но­ве­ние ко­ро­тать ве­че­ра, чи­тая сы­ну, ко­то­ро­му со­всем не­дав­но ис­пол­ни­лось че­ты­ре го­ди­ка, страш­ные ис­то­рии. - Про­чи­тай ему луч­ше что-ни­будь нор­маль­ное!
   - А что, по-твое­му, нор­маль­ное? "Ко­ло­бок"? Или, быть мо­жет, "Крас­ная ша­поч­ка"? - ус­мех­нул­ся Ва­ле­ра. - Мой сын уже вы­рос из то­го воз­рас­та, что­бы слу­шать по­доб­ные глу­по­сти.
   - Не за­бы­вай, по­жа­луй­ста, что он и мой сын то­же, - ска­за­ла Ма­ри­на, вхо­дя в дет­скую. - И я не хо­чу, что­бы мой ре­бё­нок вы­рос с рас­ша­тан­ной пси­хи­кой! Раз­ве ма­ло хо­ро­ших кра­си­вых дет­ских ска­зок, от ко­то­рых де­ти не име­ют обык­но­ве­ния пла­кать?
   - Да они же все глу­пые, - на­стаи­вал Ва­ле­ра. - Прав­да, ведь, Миш?
   - Да, они глу­пые, - под­твер­дил че­ты­рёх­лет­ний от­рок.
   - Ну, я не знаю! - взви­лась Ма­ри­на. - Те глу­пые, от этих он пла­чет. Мо­жет то­гда по­до­ж­дать, по­ка он под­рас­тёт?
   - Что ты, ма­ма?! - ис­пу­ган­но за­ле­пе­тал Ми­ша. - Не на­до ждать, про­сто мне ино­гда бы­ва­ет страш­но.
   - Нет, это нор­маль­но? - ри­то­ри­че­ски во­про­си­ла Ма­ри­на. - Ва­лер, и всё же, я про­шу те­бя: не на­до из­де­вать­ся над ре­бён­ком. Бог с то­бой, чи­тай ты ему, что он за­хо­чет, но мож­но ведь опус­кать наи­бо­лее пу­гаю­щие мес­та?
   - Мож­но, ко­неч­но, - от­ве­тил Ва­ле­ра. - Но в та­ком слу­чае и эти сказ­ки ста­нут чрез­вы­чай­но глу­пы­ми. Ты по­ни­ма­ешь, я хо­чу, что­бы наш маль­чик рос сме­лым и ни­че­го не бо­ял­ся.
   - Да ты толь­ко по­смот­ри на не­го! - не уни­ма­лась Ма­ри­на. - Ведь он же бе­лее блед­ной по­ган­ки! Ну, ку­да та­кое го­дить­ся?
   - Ма­ма, не пе­ре­жи­вай, я не ста­ну по­ган­кой, ес­ли бу­ду слу­шать эти сказ­ки, - ска­зал Ми­ша.
   Дет­ская не­по­сред­ст­вен­ность не­сколь­ко раз­ря­ди­ла ат­мо­сфе­ру, и на гу­бах у ро­ди­те­лей заи­гра­ли улыб­ки.
   По­доб­ные раз­го­во­ры слу­ча­лись, чуть ли не ка­ж­дый ве­чер. Всё это про­ис­хо­ди­ло по­то­му, что у ро­ди­те­лей бы­ли раз­ные взгля­ды на ме­то­ды вос­пи­та­ния ре­бён­ка, но все­гда в этих спо­рах по­бе­ж­дал Ва­ле­ра, так как он при­вле­кал на свою сто­ро­ну мне­ние сына, а Ма­ри­не при­хо­ди­лось сда­вать­ся.
   Нель­зя ска­зать, что её му­чи­ли ка­кие-то пред­чув­ст­вия. Ей про­сто не нра­ви­лось то, ка­ким об­ра­зом её муж по­да­ёт ре­бён­ку зна­ния. От­час­ти это слу­ча­лось ещё и по­то­му, что ино­гда она са­ма слу­ша­ла эти страш­ные ис­то­рии. Она не на­хо­ди­ла в них ни­че­го при­вле­ка­тель­но­го. На её взгляд: уж луч­ше "Ко­ло­бок", чем "Кос­ти ца­ре­убий­цы". На­до при­знать­ся, ей и са­мой бы­ло не по се­бе от этих ис­то­рий, и она не по­ни­ма­ла, как ре­бё­нок мо­жет слу­шать всю эту чушь. Но он слу­шал.
   - В лю­бом слу­чае, ма­лыш, те­бе по­ра спать. До­чи­тае­те зав­тра, - по­ста­ви­ла Ма­ри­на жир­ную точ­ку в се­го­дняш­нем раз­го­во­ре.
   - Но я уже не ма­лыш, ма­ма, - про­го­во­рил Ми­ша, ку­та­ясь в уют­ное пу­хо­вое одея­ло. - Мне уже нра­вят­ся де­воч­ки.
   Ро­ди­те­ли вновь за­смея­лись. По край­ней ме­ре, в од­ном они бы­ли со­ли­дар­ны - ре­бён­ку на­до от­да­вать всё своё те­п­ло и ни в ко­ем слу­чае не по­ка­зы­вать внут­ри­се­мей­ных кон­флик­тов, по­ка он не под­рас­тёт, что­бы не при­шлось его спра­ши­вать: с кем ты хо­чешь ос­тать­ся: с ма­мой или с па­пой?
   - Ло­жись спать, Ка­за­но­ва ты наш, - сквозь смех ска­зал Ва­ле­ра.
   - Пап, а кто та­кой Ка­за­но­ва? - спро­сил Ми­ша.
   - Спи уже, - вме­сто от­ве­та про­из­нёс Ва­ле­ра и вы­клю­чил в дет­ской свет.
   По­сле это­го ро­ди­те­ли по­це­ло­ва­ли своё ча­до, и уш­ли на кух­ню. Это бы­ла ещё од­на се­мей­ная тра­ди­ция: по­сле то­го, как Ми­шу ук­ла­ды­ва­ли спать, Ва­ле­ра и Ма­ри­на си­де­ли на кух­не, пи­ли чай и о чём-ни­будь раз­го­ва­ри­ва­ли. По­след­нее вре­мя эти раз­го­во­ры всё боль­ше ка­са­лись про­бле­ма­ти­ки вос­пи­та­ния ма­лы­ша, мир­но по­са­пы­ваю­ще­го за стен­кой.
   Ва­ле­ра, отец Ми­ши, был пол­но­стью уве­рен в том, что его сын не дол­жен вы­рас­ти раз­маз­нёй. Он тра­тил поч­ти всё своё сво­бод­ное вре­мя на то, что за­ка­лял сво­его сы­на, учил его де­лать гим­на­сти­ку, при­ви­вал во­лю к дос­ти­же­нию по­став­лен­ной це­ли и т.д. Для то­го что­бы вос­пи­ты­вать ре­бён­ка по­доб­ным об­ра­зом, он чи­тал мас­су со­от­вет­ст­вую­щей ли­те­ра­ту­ры.
   В той же ли­те­ра­ту­ре мно­го внимания уделялось тому, что на­до из­ба­вить сво­его ре­бён­ка от вся­че­ских стра­хов, бо­яз­ней и фо­бий. Но как это сде­лать? Всё там же со­ве­то­ва­лось под­го­тав­ли­вать ре­бён­ка к жес­то­кой по­все­днев­ной дей­ст­ви­тель­но­сти по­этап­но. Пер­вым эта­пом бы­ло чте­ние на ночь страш­ных ска­зок, что­бы ре­бё­нок нау­чил­ся пе­ре­ба­ры­вать в се­бе не­уве­рен­ность в зав­траш­нем дне и то­му по­доб­ные эмо­ции. Да, имен­но для то­го, что­бы ре­бё­нок умел справ­лять­ся с не­га­тив­ны­ми эмо­ция­ми, и ре­ко­мен­до­ва­лось чи­тать ему на ночь что-ни­будь ду­ше­тре­па­тель­ное.
   Вто­рым эта­пом шла под­го­тов­ка ре­бён­ка к стрес­со­вым си­туа­ци­ям пу­тём си­му­ли­ро­ва­ния всё то­го же стрес­са, но на этот шаг в от­но­ше­нии сво­его сы­на Ва­ле­ра ещё не ре­шил­ся.
   Очень час­то в по­след­нее вре­мя по ве­че­рам он пы­тал­ся по­ка­зать сво­ей же­не пре­иму­ще­ст­ва имен­но та­ко­го вос­пи­та­ния, но она ни­че­го не же­ла­ла слы­шать об этом. По­рою Ва­ле­ре ка­за­лось, что она де­ла­ет это ис­клю­чи­тель­но ему на­зло, но по­том он от­ме­тал эти мыс­ли, как не­со­стоя­тель­ные. По­ми­мо во­про­са о спо­со­бах вос­пи­та­ния ре­бён­ка, в их се­мье ца­ри­ли пол­ное взаи­мо­по­ни­ма­ние и еди­ные взгля­ды на всё. Как ни стран­но, Ми­ша ока­зал­ся их яб­ло­ком раз­до­ра.
   Ко­неч­но, до раз­во­да бы­ло ещё да­ле­ко, но он уже на­ме­тил­ся чёр­ным пят­ныш­ком на го­ри­зон­те, за ко­то­рый ухо­ди­ла даль­ней­шая жизнь. И Ва­ле­ра, и Ма­ри­на пре­крас­но по­ни­ма­ли, что про­сто не­об­хо­ди­мо со­хра­нить се­мью хо­тя бы до тех пор, по­ка ре­бё­нок не по­взрос­ле­ет. К то­му же, они лю­би­ли друг дру­га.
   - Муж, - ска­за­ла Ма­ри­на, усев­шись на кух­не на сво­ём при­выч­ном мес­те ме­ж­ду хо­ло­диль­ни­ком и сто­лом. - Я не хо­чу, что­бы ты чи­тал на­ше­му сы­ну на ночь всю эту аб­ра­ка­даб­ру. Я, ко­неч­но, всё по­ни­маю, но мне иной раз и са­мой ста­но­вить­ся страш­но от этих ди­ких фан­та­зий.
   Страш­ные сказ­ки - глу­пость ка­кая! А ведь да­же та­кая ме­лочь мо­жет при­вес­ти к серь­ёз­ным раз­ла­дам в се­мье.
   - Сколь­ко раз мы уже об­су­ж­да­ли эту те­му? - по­ин­те­ре­со­вал­ся Ва­ле­ра. - Сот­ню? Ты­ся­чу? Да­вай сде­ла­ем так: мы раз и на­все­гда ре­шим этот во­прос, ина­че мы про­сто не смо­жем даль­ше жить вме­сте.
   - Я это по­ни­маю, - Ма­ри­на дос­та­ла спря­тан­ную пач­ку си­га­рет (она ни­ко­гда не ку­ри­ла при сы­не) и за­тя­ну­лась аро­мат­ным ды­мом. - Я да­же не ста­ла бы за­те­вать всех этих раз­го­во­ров, ес­ли бы не по­ни­ма­ла, но вот толь­ко я бо­юсь, что ты всё рав­но всё сде­ла­ешь по-сво­ему. Ва­лер, ну я про­шу те­бя, не трав­ми­руй ты его пси­хи­ку вся­ки­ми эти­ми вур­да­ла­ка­ми и про­чей не­чи­стью!
   Ва­ле­ра за­дум­чи­во по­смот­рел в ок­но. Там, за сте­на­ми их уют­но­го ма­лень­ко­го мир­ка, бу­ше­ва­ло ле­то. Бы­ла се­ре­ди­на ию­ля - са­мое вре­мя ку­па­ния и при­об­ре­те­ния за­га­ра. Сей­час, прав­да, уже на­сту­па­ли су­мер­ки, но это ни­чуть не ума­ля­ло кра­со­ты пей­за­жа, рас­ки­нув­ше­го­ся за ок­ном.
   - Ска­жи че­ст­но, - на­ко­нец про­из­нёс он. - Че­го ты бо­ишь­ся? Мо­жет быть, ты дей­ст­ви­тель­но так счи­та­ешь толь­ко из-за то­го, что са­ма но­ча­ми му­ча­ешь­ся кош­ма­ра­ми. А, мо­жет, всё де­ло в дру­гом? Ска­жи мне прав­ду. Ты хо­чешь ска­зать, что по­сред­ст­вом всех этих ис­то­рий в на­шей се­мье вы­рас­тет чу­до­вищ­ный мань­як-пси­хо­пат?
   - Нет, я так не ду­маю, - от­ве­ти­ла Ма­ри­на. - Про­сто мне ка­жет­ся, что твои эти... спо­со­бы вос­пи­та­ния во­зы­ме­ют со­вер­шен­но об­рат­ный ис­ко­мо­му ре­зуль­тат. Вме­сто то­го что­бы вы­рас­ти сме­лым львом, он ста­нет трус­ли­вым ша­ка­лом - это­го-то я и бо­юсь боль­ше все­го.
   - Ты зря опа­са­ешь­ся. Наш сын ни­ко­гда не ста­нет ша­ка­лом. Пой­ми ты, на­ко­нец, та­кую вещь, что я ни в ко­ем слу­чае не за­ни­ма­юсь от­се­бя­ти­ной. Я по­сто­ян­но чи­таю кни­ги по вос­пи­та­нию, где чёр­ным по бе­ло­му на­пи­са­но, что ре­бён­ка на­до нау­чить про­ти­во­сто­ять не­га...
   - Ты мне уже все уши про­жуж­жал с эти­ми свои­ми книж­ка­ми, - пе­ре­би­ла его Ма­ри­на. - Од­на­ко по­че­му-то мне ка­жет­ся, что тот, кто на­пи­сал их, ни­ко­гда не имел соб­ст­вен­ных де­тей! Гос­по­ди, да у ме­ня же про­сто серд­це раз­ры­ва­ет­ся, ко­гда я слы­шу, как он пла­чет по но­чам по­сле тво­их "ска­зо­чек".
   - Кста­ти, я все­го лишь один раз слы­шал, как он но­чью пла­кал, и слу­чи­лось это как раз по­сле то­го, как ты ему про­читала "Ко­лоб­ка".
   - Я что-то не при­пом­ню, что­бы он хоть раз пла­кал по­сле то­го, как чи­та­ла ему я.
   - Ко­неч­но, не пом­нишь, ты же то­гда спа­ла, как уби­тая, а я по­до­шёл к не­му и спро­сил, по­че­му он пла­чет. И зна­ешь, что он от­ве­тил?
   - Что?
   - Он, ока­зы­ва­ет­ся, пла­кал по­то­му, что ему зай­чи­ка бы­ло жал­ко, ведь тот ос­тал­ся го­лод­ным. Пре­лесть, а не ре­бё­нок.
   - Прав­да?
   - Чис­тей­шая прав­да.
   - Но вер­нём­ся к на­шим ба­ра­нам.
   За ок­ном окон­ча­тель­но стем­не­ло, и в от­кры­тую фор­точ­ку до­но­си­лись при­ят­ные ноч­ные за­па­хи и стре­ко­та­ние ци­кад. Се­мья жи­ла в двух­этаж­ном за­го­род­ном до­ми­ке, с де­ся­тью со­тка­ми при­ле­гаю­щей зем­ли. Они на­зы­ва­ли его сво­ей лет­ней ре­зи­ден­ци­ей.
   Зем­ля, со­став­ляю­щая на­дел это­го до­ми­ка, бы­ла за­са­же­на фрук­то­вы­ми де­ревь­я­ми и за­сея­на га­зон­ной тра­вой, об­ра­зо­вы­вая чуд­ный сад, весь­ма под­хо­дя­щий для раз­ви­тия здо­ро­во­го ре­бён­ка.
   - Я по­ни­маю так: что я бу­ду про­сто вы­ну­ж­ден пре­кра­тить все эти чте­ния на ночь. Или я не со­всем пра­виль­но от­ра­зил твоё мне­ние?
   - Ну, по­че­му же пре­кра­тить? Ты мо­жешь про­дол­жать чи­тать ему, но что-ни­будь бо­лее изящ­ное, чем все эти рас­ска­зы о жи­вых мерт­ве­цах, от­руб­лен­ных го­ло­вах и так да­лее. Есть же, в кон­це кон­цов, та­кие без­обид­ные пи­са­те­ли, как Жюль Верн, Джек Лон­дон, Пуш­кин, на­ко­нец! по­че­му ты не хо­чешь вос­пи­ты­вать его на той ли­те­ра­ту­ре, на ко­то­рой рос­ли мы?
   - Без­обид­ные? Ну, не та­кие уж они и без­обид­ные, как те­бе ка­жет­ся, - Ва­ле­ра по­че­сал сна­ча­ла за­ты­лок, а по­том шею. - Но ес­ли ты хо­чешь, что­бы наш сын вы­рос та­ким же, как и мы, то я впол­не мо­гу по­чи­тать ему "Ко­та в са­по­гах", хо­тя это то­же страш­ная сказ­ка.
   - При­чём тут "Кот в са­по­гах"? И по­том, что пло­хо­го бу­дет в том, ес­ли наш сын вы­рас­тет та­ким же, как и мы?
   - Как мы? Да ты по­смот­ри на се­бя! Ты же при ка­ж­дом шо­ро­хе тря­стись на­чи­на­ешь! А я? Я то­же не луч­ше! Я же хо­чу, что­бы у на­ше­го ре­бён­ка с ма­лых лет уш­ла из кро­ви эта при­выч­ка бо­ять­ся все­го и вся! - за­вер­шил свою речь Ва­ле­ра.
   - Нет, ино­гда я те­бя про­сто не по­ни­маю, - рас­те­рян­но про­ле­пе­та­ла Ма­ри­на.
   - Да­вай пой­дем на ком­про­мисс.
   - Это как? - уди­ви­лась Ма­ри­на.
   - На не­ко­то­рое вре­мя я пе­ре­ста­ну чи­тать Миш­ке ужа­сти­ки, и, по­на­блю­дав за ним, ска­жем, до сле­дую­ще­го ле­та, мы вновь вер­нём­ся к это­му во­про­су. Идёт?
   - Хо­ро­шо, идёт, - Ма­ри­на смот­ре­ла на му­жа изу­чаю­щим взгля­дом. Она все­гда удив­ля­лась то­му, как лег­ко он мо­жет сгла­жи­вать лю­бые края, будь они да­же ост­ры­ми, как брит­ва. - Смот­ри, уже со­всем позд­но.
   Ва­ле­ра про­мы­чал в от­вет что-то не­раз­бор­чи­вое. Он был пол­но­стью по­гло­щён изу­че­ни­ем те­мноты, сгу­стив­шей­ся за ок­ном. Не­бо при­об­ре­ло тём­но-фио­ле­то­вую ок­ра­ску, и на нём, слов­но на изу­ми­тель­ной кра­со­ты бар­ха­те, бы­ли рас­сы­па­ны да­лё­кие солн­ца иных ми­ров.
   Ас­тро­но­мия - это бы­ло наи­бо­лее серь­ёз­ное ув­ле­че­ние Ва­ле­ры по­сле вос­пи­та­ния ре­бён­ка. Ма­ри­на шла треть­им но­ме­ром.
   - Ты спать идёшь? - спро­си­ла Ма­ри­на, под­ни­ма­ясь из-за сто­ла.
   - Да, да, уже иду, - спо­хва­тил­ся Ва­ле­ра и зал­пом до­пил ос­тат­ки ос­тыв­ше­го чая.
   Спаль­ня рас­по­ла­га­лась на вто­ром эта­же. Это бы­ла боль­шая и про­сто­рная ком­на­та с ми­ни­му­мом ме­бе­ли: по­се­ре­ди­не стоя­ла ог­ром­ная кро­вать, а в уг­лу у ок­на те­ле­ви­зор на под­став­ке. По сте­нам раз­мес­ти­лись не­сколь­ко кар­тин.
   Не­смот­ря на рас­пах­ну­тую на­стежь створ­ку ок­на, в ком­на­те бы­ло очень те­п­ло. Ат­мо­сфе­ра здесь ды­ша­ла ую­том и спо­кой­ст­ви­ем, на­по­ми­ная оби­та­те­лям этой квар­ти­ры, что они влюб­ле­ны друг в дру­га и хо­тят быть вме­сте.
   Ма­ри­на под­ня­лась пер­вой. Раз­де­лась и сра­зу же юрк­ну­ла под одея­ло, что­бы к при­хо­ду му­жа от по­сте­ли вея­ло аро­ма­том её прель­ще­ния. Так при­ят­ны бы­ли эти но­чи в за­го­род­ном до­ме! Столь­ко в них бы­ло те­п­ла и по­коя!
   Ва­ле­ра под­нял­ся спус­тя не­сколь­ко ми­нут и, не те­ряя вре­ме­ни да­ром, по­спе­шил при­сое­ди­нить­ся к сво­ей же­не.
   Ма­ри­на очень лю­би­ла его. Ко­гда он был ря­дом, она прощала ему все его "за­дви­ги". Он был обык­но­вен­ным муж­чи­ной, при этом до­воль­но кра­си­вым и стат­ным. А уж тем­пе­ра­мен­та в нём бы­ло, хоть от­бав­ляй.
   - Ва­лер!
   - Че­го?
   - Я за­бы­ла те­бе ска­зать, хо­ро­шо, что хоть сей­час вспом­ни­ла.
   - Что та­кое? Опять кри­ти­че­ские дни что ли?
   - Да нет же! По­ка ты там пу­гал на­ше­го не­сча­ст­но­го Ми­шут­ку, мне на со­то­вый по­зво­нил глав­ный ре­дак­тор на­ше­го из­да­тель­ст­ва...
   - Так, так, так. И че­го же он хо­чет? Ты же вро­де бы, как в от­пус­ке?
   - Да, но у них там, в Мо­ск­ве ка­кая-то за­ва­руш­ка с за­лож­ни­ка­ми; и глав­ный про­сил, что­бы я прие­ха­ла на па­ру дней. Ведь ты же зна­ешь, что твоя же­на са­мый луч­ший ре­пор­тёр.
   - Как же, как же! Уж это­го ли мне не знать?! Но сда­ёт­ся мне, что не из-за за­лож­ни­ков вы­звал те­бя глав­ный.
   - А из-за че­го же?
   - А из-за те­бя са­мой. Та­кой при­ят­ной на ощупь и вкус ко­зоч­ки! Ам!
   - Ну, хва­тит ду­ра­чить­ся, я же серь­ёз­но те­бе го­во­рю! Ты не про­тив, что я ос­тав­лю вас тут на па­ру дней со­всем од­них?
   - Как же я мо­гу быть про­тив?! О, Джуль­ет­та, ты раз­би­ва­ешь мне серд­це! - лас­ко­вые при­кос­но­ве­ния. - Нет, я не про­тив. Ез­жай, ко­неч­но, толь­ко будь по­ос­то­рож­ней, ведь мы те­бя так лю­бим!
   - Я бу­ду ос­то­рож­ной! Я бу­ду о-оч-чень ос­то­ро-ож­ной! Ведь я то­же вас люб­лю...

* * *

   Ми­ша не спал. Нет, от­нюдь не от­то­го, что про­ис­хо­ди­ло на­вер­ху, - он уже дав­но при­вык к этим мо­но­тон­ным по­скри­пы­ваю­щим зву­кам и не бо­ял­ся их. Не спал он от­то­го, что ему всю­ду ме­ре­щи­лись вур­да­ла­ки и обо­рот­ни; де­ре­вья, тя­ну­щие к не­му свои ис­крив­лён­ные вет­ви, и вы­пол­заю­щие из-под кро­ва­ти змеи.
   Он был весь в по­ту, но бо­ял­ся от­ки­нуть одея­ло, так как рис­ко­вал сра­зу же быть ата­ко­ван­ным всей этой не­чи­стью. Вос­при­им­чи­вое дет­ское во­об­ра­же­ние впи­ты­ва­ло в се­бя все стра­хи, слов­но губ­ка, и усу­губ­ля­ло их. То, что в сказ­ке бы­ло про­сто страш­ным, но­чью пред­став­ля­лось ужас­ным, а то, что бы­ло ужас­ным в кни­гах, при­хо­ди­ло к Ми­ше кош­мар­ным и чу­до­вищ­ным.
   Его те­ло, уку­тан­ное в одея­ло, со­тря­са­ла мел­кая дрожь, и хо­те­лось да­же не пла­кать, а от­ча­ян­но кри­чать и звать на по­мощь. Но тут же вспо­ми­на­лись сло­ва от­ца: "Ты не дол­жен ни­че­го бо­ять­ся, ведь нет ни­че­го в этом ми­ре бо­лее ужас­но­го, чем са­ми стра­хи". Пусть так, но имен­но стра­хи-то и дос­та­ва­ли.
   Боль­ше все­го Ми­ша бо­ял­ся змей, ко­то­рые жи­ли у не­го под кро­ва­тью. Днём они ку­да-то пря­та­лись, но но­чью вы­пол­за­ли в не­ис­чис­ли­мом ко­ли­че­ст­ве. До сих пор они не на­па­да­ли, но Ми­ша по­че­му-то не со­мне­вал­ся, что когда-нибудь им на­до­ест ждать, и они обя­за­тель­но на­па­дут. Чуть ли не ка­ж­дый раз по­сле то­го, как гасили свет в его ком­на­те, он пред­став­лял се­бе, как это бу­дет про­ис­хо­дить.
   Сна­ча­ла вы­ле­зет од­на, как бы на раз­вед­ку. Маль­чик все­гда ви­дел её без глаз и без ноз­д­рей. А по­том уже, ко­гда она со­об­щит всем, что этот маль­чик аб­со­лют­но без­за­щи­тен, и его скры­ва­ет лишь од­но одея­ло, они на­па­дут.
   Мно­го-мно­го их штук вы­ле­зет с обе­их сто­рон кро­ва­ти, по­том они сце­пят­ся друг с дру­гом и бу­дут ду­шить его до тех пор, по­ка он уже не смо­жет вдох­нуть. А по­сле ута­щат его без­жиз­нен­ное те­ло под кро­вать, где и... сде­ла­ют с ним...
   (сде­ла­ют с ним что?)
   Впро­чем, это уже не важ­но, потому что бу­дет боль­но и...
   (страш­но?)
   Ещё ему ме­ре­щи­лись ог­ром­ные пау­ки с тон­ки­ми и длин­ны­ми лап­ка­ми, ко­то­рые жда­ли толь­ко то­го, что­бы он - Ми­ша - ста­щил с се­бя одея­ло. То­гда они пе­ре­ско­чат на не­го со стен, све­сятся с по­тол­ка и ста­нут бе­гать по ого­лён­ным уча­ст­кам те­ла. Бе­гать и жа­лить, как скор­пио­ны.
   Вот уже тре­тий час ма­лень­кий Ми­ша во­ро­чал­ся в сво­ей кро­ват­ке и ни­как не мог за­снуть. Ему нра­ви­лись рас­ска­зы от­ца, по край­ней ме­ре, они не бы­ли та­ки­ми глу­пы­ми, как те, ко­то­рые чи­та­ла ему ма­ма, но слиш­ком уж жес­то­ка бы­ла рас­пла­та. Да­же бу­ду­чи та­ким юным, Ми­ша по­ни­мал, что все его стра­хи ис­хо­дят имен­но из от­цов­ских рас­ска­зов, но он не мог ос­та­но­вить его, ска­зав: "Не чи­тай", по­то­му что ему бы­ло до жу­ти ин­те­рес­но, что же слу­чит­ся даль­ше.
   Не­пред­ска­зуе­мость - вот что под­ку­па­ло маль­чи­ка в рас­ска­зах от­ца, то­гда как ис­то­рии, ко­то­рые чи­та­ла ему ма­ма, пре­ду­га­ды­ва­лись с на­ча­ла до са­мо­го кон­ца. У ма­мы все­гда (ну, или поч­ти все­гда) всё за­кан­чи­ва­лось хо­ро­шо. До тош­но­ты. За­то в па­пи­ных сказ­ках в луч­шем слу­чае мож­но бы­ло ждать не­оп­ре­де­лён­но­сти в кон­цов­ках, а в худ­шем... Да что уж об этом ду­мать?
   Но имен­но сей­час Ми­ше за­хо­те­лось, что­бы в страш­ной сказ­ке хоть раз всё за­кон­чи­лось хо­ро­шо. Хо­тя бы в сказ­ке о нём. Но не­чисть, со­брав­шая­ся во­круг его кро­ват­ки, со­всем не хо­те­ла, что­бы эта сказ­ка бы­ла со сча­ст­ли­вым кон­цом.
   Ма­лыш ле­жал на спи­не, чув­ст­вуя, как круп­ные ка­п­ли по­та пе­ре­те­ка­ют по его те­лу под одея­лом, и ни­как не мог ус­нуть. Это бы­ло пло­хо. Му­че­ния всех этих дол­гих бес­сон­ных но­чей не ис­че­за­ли пол­но­стью да­же днём. Ми­ша по­сто­ян­но чув­ст­во­вал, что за ним кто-то сле­дит. Ино­гда ему ка­за­лось, что сто­ит по­вер­нуть го­ло­ву, и он уви­дит сво­их пре­сле­до­ва­те­лей.
   Ми­ше бы­ло все­го че­ты­ре го­да, но он от­лич­но по­ни­мал, что та­кое со­стоя­ние не нор­маль­но. Да­же бу­ду­чи вме­сте с ро­ди­те­ля­ми, он все­гда че­го-то бо­ял­ся. Он знал, что за ним на­блю­да­ли и фик­си­ро­ва­ли ка­ж­дый его шаг, ста­ра­ясь вы­чис­лить сла­бые мес­та. Но ска­зать об этом па­пе - нет, та­ко­го он не мог се­бе по­зво­лить, ведь он - Ми­ша - дол­жен быть бес­страш­ным.
   Да, днём все стра­хи от­хо­ди­ли на зад­ний план, од­на­ко все­гда не­зри­мо при­сут­ст­во­ва­ли где-то ря­дом. Ху­же все­го бы­ло то, что это бы­ли дет­ские не­осоз­нан­ные стра­хи. Ми­ша ни­ко­гда не ис­пы­ты­вал бо­ли. Да­же то­гда, ко­гда он раз­бил свою го­ло­ву, иг­рая с оче­ред­ным по­дар­ком, ему не бы­ло боль­но. То есть все смут­ные тре­во­ги и ужас­ные кар­тин­ки ос­но­вы­ва­лись не на стра­хе бо­ли и му­че­ний, а на чём-то дру­гом. У них бы­ла глу­бо­кая пси­хо­ло­ги­че­ская по­до­п­лё­ка. Не­по­нят­ное и не­объ­яс­ни­мое все­гда ху­же то­го, с чем стал­ки­ва­ешь­ся ка­ж­дый день, пус­кай это бу­дет да­же чрез­вы­чай­но мерз­ко и про­тив­но.
   Но но­чью те­ни сгу­ща­лись.
   Ес­ли бы отец это­го маль­чи­ка знал, что про­ис­хо­дит с его ре­бён­ком по­сле то­го, как гас­нет свет, то он на­вер­ня­ка пе­ре­стал бы чи­тать ему вся­кие страш­ные сказ­ки, а при­нял­ся бы за "Ко­лоб­ка" и за всю ос­таль­ную дет­скую "глу­пость", на­ко­п­лен­ную мно­ги­ми по­ко­ле­ния­ми.
   Скрип на­вер­ху пре­кра­тил­ся. Ми­ша, как все­гда, ле­жал с от­кры­ты­ми гла­за­ми. Под­спуд­но он по­ни­мал, что его ро­ди­те­ли ско­ро за­снут, и он ока­жет­ся со­всем один в ми­ре ужа­са и стра­ха.
   Вос­пи­та­ние. Сколь­ко бес­сон­ных но­чей, раз­ди­рае­мых ду­хо­той по­стель­но­го бе­лья, при­нес­ло маль­чи­ку это вос­пи­та­ние? По­след­нее вре­мя он пло­хо ел, вы­гля­дел со­всем раз­би­тым, но ро­ди­те­лям это по­че­му-то бы­ло без­раз­лич­но. По край­ней ме­ре, па­пе.
   Ма­ма час­тень­ко спра­ши­ва­ла Ми­шу, что с ним та­кое тво­рить­ся. Но он от­ве­чал, что всё нор­маль­но. Не мог же он, в са­мом де­ле, рас­ска­зать ма­ме, что он не мо­жет ус­нуть но­ча­ми, и всё это про­ис­хо­дит из-за па­пи­ных рас­ска­зов. Нет, он не мог это­го сде­лать.
   Он не мог от­ка­зать­ся от них. Что-то не­пре­одо­ли­мо тя­ну­ло его слу­шать и слу­шать их вновь. Взрос­лый че­ло­век срав­нил бы это с за­ви­си­мо­стью от нар­ко­ти­ков. Но Ми­ша ни­че­го не знал о нар­ко­ти­ках, хо­тя уже проч­но си­дел на од­ной из раз­но­вид­но­стей.
   По­треб­ность в но­вых до­зах бы­ла бе­шен­ная. Ес­ли бы ма­лыш уже умел раз­мыш­лять, то он ска­зал бы, что но­вые впе­чат­ле­ния по­мо­га­ют за­быть о ста­рых, не­сколь­ко сте­реть их из па­мя­ти, что­бы они не до­ку­ча­ли сво­им без­образ­ным ви­дом.
   Но но­вые впе­чат­ле­ния и об­ра­зы бы­ли ку­да ху­же преж­них и ку­да глуб­же вгры­за­лись в под­соз­на­ние не­смыш­лё­ны­ша.
   Ми­ша очень хо­ро­шо пом­нил, как ис­пу­гал­ся пер­вый раз в жиз­ни, хо­тя те­перь кар­ти­на, ко­то­рую он то­гда уви­дел, ле­жа­ла в его па­мя­ти блёк­лой чёр­но-бе­лой фо­то­гра­фи­ей... Ему шёл тре­тий год. Как-то ле­том он вы­шел с от­цом из до­ма и уви­дел, что тя­жё­лые мас­сив­ные об­ла­ка ви­сят низ­ко-низ­ко. Они бы­ли стран­но­го жел­то­ва­то­го от­тен­ка, что при­да­ва­ло им аб­со­лют­но фан­та­сти­че­ский и страш­ный вид...
   Отец очень бы­ст­ро ус­по­ко­ил рас­пла­кав­ше­го­ся бы­ло сы­на, объ­яс­нив ему, что ни­че­го страш­но­го в этих об­ла­ках нет, и это обыч­ное при­род­ное яв­ле­ние. За­тем он впер­вые ска­зал свою зна­ме­ни­тую фра­зу о вре­де стра­ха.
   Те­перь Ми­ша не бо­ял­ся об­ла­ков, гро­зы или дру­гих "при­род­ных яв­ле­ний", но не по­то­му, что нау­чил­ся про­ти­во­сто­ять их ско­вы­ваю­ще­му ужа­су, а по­то­му, что за про­шед­шие два го­да у не­го поя­ви­лись го­раз­до бо­лее серь­ёз­ные стра­хи, ко­то­рые нель­зя бы­ло объ­яс­нить обыч­ным сло­во­со­че­та­ни­ем.
   Взрос­лые не по­ни­ма­ют де­тей. Воз­мож­но, они и не ста­ра­ют­ся их по­нять, а с мла­ден­че­ско­го воз­рас­та пы­та­ют­ся на­вя­зы­вать им свои по­ня­тия о жиз­ни. Но всё-та­ки ма­мы бо­лее близ­ки к по­ни­ма­нию чая­ний сво­их чад, чем па­пы. Да­же Ми­ша это по­ни­мал, но он все­ми фиб­ра­ми ду­ши тя­нул­ся имен­но к па­пе, по­то­му что тот до сих пор ос­та­вал­ся для не­го та­ким ящич­ком, у ко­то­ро­го нет от­кры­ваю­щей­ся кры­шеч­ки, но в ко­то­ром всё рав­но что-то ле­жит. И вот до это­го "что-то" очень хо­те­лось до­б­рать­ся.
   Ми­ше очень хо­те­лось стать та­ким же бес­страш­ным, как па­па. Он ви­дел, что па­пу-то со­всем не стра­шат про­ис­ки не­чис­ти, о ко­то­рых он чи­тал сво­ему сы­ну. Это бы­ла ещё од­на при­чи­на, по ко­то­рой Ми­ша не мог от­ка­зать­ся от стра­ши­лок на ночь.
   Не­объ­яс­ни­мо­го при­ня­то бо­ять­ся - ка­жет­ся, это те­зис ка­ж­до­го че­ло­ве­ка. Толь­ко у ка­ж­до­го своя сте­пень стра­ха. Ми­ше ино­гда ка­за­лось, что он мо­жет пол­но­стью по­те­рять связь с ре­аль­но­стью и ум­чать­ся в это са­мое не­объ­яс­ни­мое. Сте­пень стра­ха бы­ла выс­шей. Дет­ской.
   Де­ти мо­гут не бо­ять­ся мно­го­го из то­го, че­го бо­ять­ся взрос­лые, на­при­мер, тер­ро­ри­стов и ос­таль­ной не­при­ду­ман­ной не­чис­ти из ре­аль­но­го ми­ра. За­то у них мо­гут дро­жать под­жил­ки от че­го-то со­всем уж пус­тя­ко­во­го, по­то­му что у всех де­тей есть при­выч­ка воз­во­дить все свои стра­хи в не­ко­то­рую сте­пень, от че­го те вы­гля­дят ещё ужас­ней и не­при­гляд­ней.
   Те­ло ма­лы­ша по­кры­лось лип­кой плён­кой по­та, к ко­то­рой он так хо­ро­шо при­вык за по­след­ние ме­ся­цы, и ко­то­рую уже от­кро­вен­но не­на­ви­дел за уду­шаю­щий за­пах, слу­жа­щий, как он счи­тал, при­ман­кой для обо­рот­ней и вам­пи­ров.
   Во всём - ни зву­ка, лишь го­мон ноч­ной жиз­ни до­но­сил­ся че­рез фор­точ­ку, но это не мог­ло об­ма­нуть ма­лы­ша, по­то­му что он точ­но знал:- кто-то обя­за­тель­но при­та­ил­ся где-ни­будь по­бли­зо­сти, и ждёт удоб­но­го мо­мен­та, что­бы на­пасть.
   Ми­ша счи­тал се­бя взрос­лым маль­чи­ком, тем бо­лее, то же все­гда го­во­рил его па­па, по­это­му с дет­ски­ми стра­ха­ми по­ра бы­ло кон­чать. Ма­лыш дав­но уже вы­на­ши­вал эту идею, но окон­ча­тель­но ре­шил­ся толь­ко сей­час.
   Он от­ча­ян­ным жес­том ски­нул с се­бя влаж­ное оде­яль­це и тут же сжал­ся в ко­мок. Он ждал, что на не­го сра­зу же по­сы­п­лют­ся ги­гант­ские пау­ки или же к его бо­сым нож­кам про­тя­нет­ся скрю­чен­ная ко­ст­ля­вая ру­ка, но ни­че­го не про­изош­ло. Не­мно­го ус­по­ко­ив­шись, маль­чик вы­пря­мил­ся. Серд­це, за­мер­шее до это­го на не­сколь­ко мгно­ве­ний, во­зоб­но­ви­ло свой рит­мич­ный, но всё же не­сколь­ко ис­пу­ган­ный, бег.
   Ма­лыш све­сил нож­ки с кро­ват­ки. Он да­же сжал руч­ки в ку­лач­ки, пред­став­ляя, как по это­му по­во­ду ра­ду­ют­ся змеи, сгру­див­шие­ся под кро­ват­кой. Но сно­ва ни­че­го не про­изош­ло.
   Это са­мо по се­бе уже бы­ло мис­ти­кой, по­это­му пре­ж­де, чем су­нуть нож­ки в тап­ки, Ми­ша при­слу­шал­ся. Всё по-преж­не­му ти­хо.
   Очень хо­те­лось пить. Что ж, про­ме­над с це­лью - это го­раз­до луч­ше бес­цель­но­го блу­ж­да­ния по ог­ром­но­му до­му. Ми­ша встал на пол и по­чув­ст­во­вал сла­бость в ко­ле­нях. Ска­зы­ва­лись не­до­сып и по­сто­ян­ное нерв­ное на­пря­же­ние.
   Он впол­не мог спать при вы­клю­чен­ном све­те, но лишь по­то­му, что свет ни­чуть не по­мо­гал из­ба­вить­ся от ил­лю­зор­ных при­ви­де­ний, а, на­обо­рот, толь­ко соз­да­вал но­вых в тех уг­лах, где цар­ст­во­ва­ла тень.
  
   Вот ин­те­рес­но: ес­ли у взрос­ло­го про­грес­си­ру­ют не­объ­яс­ни­мые стра­хи и ма­ния пре­сле­до­ва­ния, то его при­зна­ют боль­ным и им за­ни­ма­ют­ся, но ес­ли же по­доб­ное про­яв­ля­ет­ся у ре­бён­ка, то им ни­кто не за­ни­ма­ет­ся. Все эти про­яв­ле­ния пси­хи­че­ских от­кло­не­ний спи­сы­ва­ют на воз­раст и счи­та­ют, что с го­да­ми всё ис­пра­вить­ся са­мо.
   О, мир жес­то­ко­сти и зла! Не уж-то те­бя соз­дал Гос­подь Бог ми­ло­сти­вый и все­про­щаю­щий?!
  
   Ми­ша шёл на кух­ню, ста­ра­ясь при­дер­жи­вать­ся до­рож­ки блед­но­го све­та, бла­го­род­но пре­дос­тав­лен­ной ему Гос­по­жой Лу­ной (так он на­зы­вал её про се­бя, не­смот­ря на то, что в сказ­ках она яв­ля­лась ча­ще все­го пред­вест­ни­ком че­го-то не­хо­ро­ше­го).
   С не­за­па­мят­ных вре­мён на кух­не сто­ял оди­но­кий гра­фин, по­сто­ян­но на­пол­нен­ный ки­пя­чё­ной во­дой. Хо­лод­ный ки­пя­ток, как на­зы­ва­ла её ма­ма, хо­тя Ми­ше бы­ло аб­со­лют­но не­по­нят­но, как ки­пя­ток мо­жет быть хо­лод­ным.
   Ма­лыш на­лил в свою ма­лень­кую кру­жеч­ку во­ды из гра­фи­на, все­гда имев­шую прив­кус из­вёст­ки, и зал­пом вы­пил её, на­сла­ж­да­ясь про­хла­дой, ус­по­каи­ваю­щей жар ноч­ных стра­хов. Ка­жет­ся, он да­же по­чув­ст­во­вал се­бя храб­рее, по­то­му что вы­пря­мил спи­ну и уже без вся­кой опа­ски взгля­нул на этот ог­ром­ный и за­га­доч­ный мир.
   Он чув­ст­во­вал, что смо­жет те­перь спо­кой­но ус­нуть и про­спать всю ночь до са­мо­го позд­не­го ут­ра, по­ка его не под­ни­мет па­па и не по­ве­дёт за­ни­мать­ся фи­зи­че­ски­ми уп­раж­не­ния­ми.
   По пу­ти в свою ком­на­ту он за­шёл в туа­лет и, вый­дя из не­го, чув­ст­во­вал се­бя со­всем пре­крас­но. Ми­ша по­до­шёл к сво­ей кро­ват­ке и по­смот­рел на неё: от­ки­ну­тое в сто­ро­ну и ском­кан­ное одея­ло, сби­тые про­сты­ни, мок­рое пят­но на по­душ­ке от вспо­тев­ших во­лос (ему ка­за­лось, что по­те­ют имен­но во­ло­сы), дру­гие при­зна­ки дол­гой бес­сон­ни­цы, - ка­ки­ми глу­пы­ми и на­ду­ман­ны­ми ка­за­лись ему те­перь соб­ст­вен­ные стра­хи. Он ак­ку­рат­но при­вёл в по­ря­док свою по­стель, но сра­зу ло­жить­ся не стал - ему хо­те­лось, что­бы кро­ват­ка хоть не­мно­го по­бы­ла в та­ком оп­рят­ном ви­де, - а по­шёл к ок­ну, что­бы по­про­щать­ся с Гос­по­жой Лу­ной.
   Ок­но при­кры­ва­ла по­лу­про­зрач­ная тюль, де­лая все очер­та­ния пред­ме­тов сна­ру­жи не­чёт­ки­ми и рас­плыв­ча­ты­ми. Ми­ша ре­ши­тель­но от­дёр­нул эту за­ве­су, от­де­ляю­щую его от внеш­не­го ми­ра, и тут же по­жа­лел об этом.
   Все ран­ние пе­ре­жи­ва­ния вер­ну­лись к не­му с но­вой си­лой. Ма­лыш по­чув­ст­во­вал се­бя со­вер­шен­но оди­но­ким и по­ки­ну­тым на про­из­вол судь­бы. Те­перь он по­нял, что все эти жут­кие соз­да­ния, о ко­то­рых он слы­шал ка­ж­дый ве­чер, пря­чут­ся не в ком­на­те, а там - за фрук­то­вы­ми де­ревь­я­ми, в га­зон­ной тра­ве.
   Лёг­кий ноч­ной ве­те­рок ше­ве­лил ли­ст­ву яб­лонь и груш. Он лас­ко­во иг­рал­ся с не­со­зрев­ши­ми ещё пло­да­ми. Де­ре­вья от­ве­ча­ли неж­ным ше­ле­стом.
   - Иди к нам, - слы­ша­лось Ми­ше.
   Он за­стыл у ок­на, слов­но ка­мен­ный, не в си­лах по­ше­ве­лить ни ру­кой, ни но­гой. Не мог он и за­кри­чать. Те­перь они не от­вя­жут­ся от не­го, что­бы он ни де­лал, и обя­за­тель­но со­тво­рят с ним что-ни­будь та­кое...
   - Иди же к нам, маль­чик, - шеп­та­ли чу­ди­ща из ска­зок под его ок­на­ми. - Мы ви­дим те­бя...
   В Ми­ши­ных гла­зах блес­ну­ли слё­зы. Он по­пы­тал­ся про­чис­тить гор­ло, что­бы хоть что-ни­будь от­ве­тить. Но это уда­лось ему не сра­зу.
   - Ни­ку­да я не пой­ду, - тре­пе­ща от ужа­са, вы­дох­нул он. - Я не бо­юсь вас.
   - Иди к нам, ми­лый, - про­дол­жа­ли ше­ле­стеть де­ре­вья. Точ­нее, их го­ло­са­ми ше­ле­сте­ли мон­ст­ры.
   - Нет! - поч­ти вы­крик­нул Ми­ша и в три прыж­ка ока­зал­ся в сво­ей уже ус­пев­шей ос­тыть кро­ват­ке. Он свер­нул­ся в ко­мок и дро­жал всем те­лом.
   Точ­но в та­ком же по­ло­же­нии он и про­вёл всю ночь, а ус­нул лишь то­гда, ко­гда за ок­на­ми, из­ме­няя крас­ки, за­те­п­лил­ся рас­свет.

* * *

   Ут­ро вы­да­лось за­ме­ча­тель­ным. Тё­п­лое и лас­ко­вое сол­ныш­ко с са­мо­го ут­ра об­ни­ма­ло всё жи­вое, что ра­до­ва­лось ему ка­ж­дый раз.
   Ва­ле­ра про­снул­ся и ещё дол­го не­жил­ся в лу­чах этой пре­крас­ной звёз­доч­ки. Он смут­но пом­нил, как не­сколь­ко ча­сов на­зад его же­на пы­та­лась по­про­щать­ся с ним. Она уе­ха­ла в Мо­ск­ву, и те­перь у Ва­ле­ры поя­ви­лось как ми­ни­мум два дня сво­бод­ной жиз­ни.
   Нет, он не со­би­рал­ся из­ме­нять сво­ей же­не, так как счи­тал это со­вер­шен­но не­до­пус­ти­мым, но, по край­ней ме­ре, она не бу­дет дос­та­вать его свои­ми нра­во­уче­ния­ми по по­во­ду то­го, как на­до пра­виль­но вос­пи­ты­вать сы­на.
   Он гля­нул на ча­сы и убе­дил­ся, что по­ра вста­вать, по­то­му что на дво­ре бы­ло не ран­нее, и уже да­же не позд­нее ут­ро, а са­мый, что ни на есть, день. По­ло­ви­на две­на­дца­то­го.
   Ва­ле­ра встал и на­ки­нул на го­лое те­ло ха­лат. Се­го­дня по­че­му-то осо­бен­но хо­те­лось рас­сла­бить­ся и от­дох­нуть ото все­го. В та­кой об­ста­нов­ке не то что де­лать, а и ду­мать-то не хо­чет­ся.
   За­бот­ли­вый отец за­шёл в ком­на­ту и убе­дил­ся, то его ча­до ещё без­за­бот­но дрых­нет. Это бы­ло не так уж и пло­хо, ведь мож­но бу­дет про­пус­тить се­го­дня гим­на­сти­ку. Луч­шее, что мож­но при­ду­мать в та­кой день - это пой­ти на ре­ку и ис­ку­пать­ся, как сле­ду­ет.
   По­сле это­го Ва­ле­ра по­шёл на кух­ню. Там он улыб­нул­ся при­вет­ли­во­му сол­ныш­ку и, мур­лы­кая се­бе под нос ка­кой-то ве­сё­лень­кий мо­тив­чик, при­нял­ся да­вить сок из све­жих апель­си­нов.
   Ко­гда два вы­со­ких ста­ка­на бы­ли на­пол­не­ны оран­же­вой све­же­стью, он от­пра­вил­ся бу­дить Ми­шу. Тот про­сы­пал­ся да­же тя­же­лее, чем обыч­но, но Ва­ле­ра не при­дал это­му осо­бо­го зна­че­ния. Он в ка­кой-то ме­ре был убе­ж­дён, что так влия­ет на ре­бён­ка пе­ре­сы­па­ние (он-то на­хо­дил­ся в пол­ной уве­рен­но­сти, что его сын в девять, в край­нем слу­чае, в по­ло­ви­не де­ся­то­го за­сы­па­ет), но по­ка ре­шил ни­че­го не пред­при­ни­мать в этом на­прав­ле­нии. Ми­ша со­всем ещё ре­бё­нок, а зна­чит, ему на­до спать столь­ко, сколь­ко тре­бу­ет ор­га­низм.
   Они си­де­ли на кух­не и пи­ли про­хлад­ный апель­си­но­вый сок. То и де­ло о стен­ки бо­ка­лов звон­ко уда­ря­лись ку­соч­ки льда.
   - А где ма­ма? - спро­сил Ми­ша.
   - Ма­ма уе­ха­ла в Мо­ск­ву. Ей вче­ра по­зво­ни­ли и ска­за­ли, что поя­ви­лись сроч­ные де­ла.
   - Кто по­зво­нил?
   - Ну, ка­кая те­бе раз­ни­ца? - во­про­сом на во­прос от­ве­тил Ва­ле­ра.
   Ми­ша тер­петь не мог, ко­гда па­па так де­лал. Но к его, па­пи­ной, чес­ти на­до бы­ло при­знать, что слу­ча­лось по­доб­ное край­не ред­ко. В ос­нов­ном он, не те­ряя тер­пе­ния, разъ­яс­нял ма­лы­шу всё, что знал.
   - Ни­ка­кой, - ска­зал Ми­ша. - А что мы бу­дем де­лать се­го­дня по­сле за­ряд­ки?
   - Сы­нок, ес­ли ты не про­тив, то се­го­дня за­ряд­ку мож­но не де­лать. А по­сле со­ка я пред­ла­гаю пой­ти ку­пать­ся.
   - Ура! А мож­но я возь­му с со­бой свой па­ро­хо­дик?
   - Ко­неч­но, мож­но.
   - А уточ­ку?
   - И уточ­ку.
   - Ты са­мый луч­ший па­па на све­те!
   Ми­ша си­ял, ед­ва не за­тме­вая свет солн­ца. Ка­за­лось, что вся его ут­рен­няя по­те­рян­ность сги­ну­ла без сле­да. Лишь во­круг глаз за­лег­ли тём­ные кру­ги. Ещё слег­ка на­ме­тив­шие­ся, но они уже бы­ли.
   - Мы да­же мо­жем взять с со­бой на­дув­ной мат­рац, что­бы ты мог по­пла­вать, - ска­зал Ва­ле­ра.
   - Я люб­лю те­бя.
   - Я то­же люб­лю те­бя, сы­нок, и хо­чу, что­бы ты от­лич­но про­вёл вре­мя до воз­вра­ще­ния ма­мы.
   - А ко­гда она вер­нёт­ся?
   - Ско­ро, Ми­шут­ка, ско­ро. Она обе­ща­ла прие­хать че­рез два дня, но мо­жет не­множ­ко за­дер­жать­ся.
   - А ны­рять мы бу­дем? - Ми­ша ещё не от­ли­чал­ся связ­но­стью мыс­лей, хо­тя от­лич­но улав­ли­вал её в рас­ска­зах.
   - Ес­ли за­хо­чешь, то ко­неч­но бу­дем.
   - Я хо­чу, па­па.
   За­тем по­сле­до­ва­ли не­дол­гие сбо­ры, в про­цес­се ко­то­рых Ми­ша, в ос­нов­ном, но­сил­ся во­круг сво­его пы­таю­ще­го­ся всё со­брать и уло­жить от­ца и но­ро­вил об­нять его. Ми­ша дей­ст­ви­тель­но лю­бил Ва­ле­ру, и до­ро­го­го стои­ла эта сы­но­вья лю­бовь.
   На­ко­нец, всё бы­ло упа­ко­ва­но, и отец с сы­ном дви­ну­лись в путь. До ре­ки бы­ло мет­ров три­ста; до пля­жа чуть боль­ше - ки­ло­метр, но для че­ты­рёх­лет­не­го маль­чу­га­на это бы­ло по­ис­ти­не ог­ром­ное рас­стоя­ние.
   По­на­ча­лу он шёл сам, по­это­му дви­га­лись они мед­лен­но, но по­том Ва­ле­ра по­са­дил Ми­шу к се­бе на шею, объ­яс­нив, что то­му на­до по­бе­речь си­лы для ку­па­ния. Ми­нут че­рез пять они бы­ли на пля­же, а ещё че­рез де­сять (с учё­том на­ка­чи­ва­ния мат­ра­ца воз­ду­хом) - в во­де.
   Во­да бы­ла при­ят­но-про­хлад­ной. Она сни­ма­ла с те­ла утом­ле­ние, на­ко­п­лен­ное пре­ды­ду­щи­ми дня­ми, и мик­ро­час­ти­цы гря­зи, ко­то­рые так и но­ро­вят за­бить по­ры. Ми­ше эта во­да по­ка­за­лась та­кой же пре­крас­ной, как и вче­раш­няя из гра­фи­на. Не по вку­су, ко­неч­но, а по ощу­ще­ни­ям.
   На пля­же яб­ло­ку не­где бы­ло упасть. Смея­лись и пры­га­ли де­ти, ве­се­ли­лись взрос­лые; всем бы­ло хо­ро­шо. В том чис­ле и Ми­ше. На не­ко­то­рое вре­мя он пол­но­стью за­был обо всём, что слу­чи­лось вче­ра но­чью, от­дав­шись вла­сти волн и за­дор­но­му на­строе­нию. К то­му же па­па не от­хо­дил от не­го ни на шаг.
   Нель­зя ска­зать, что Ми­ша ис­пы­ты­вал не­дос­та­ток вни­ма­ния, но всё-та­ки сей­час, ко­гда оно бы­ло пол­но­стью со­сре­до­то­че­но на нём, и ни на ком боль­ше, он чув­ст­во­вал се­бя го­раз­до бо­лее сча­ст­ли­вым. Он да­же по­ве­рил в то, что эти дни без ма­мы и впрямь ста­нут празд­ни­ком.
   Нет, он ни в ко­ем слу­чае не ис­пы­ты­вал ра­до­сти из-за её от­сут­ст­вия и да­же гру­стил не­мно­го, но всё же она слиш­ком силь­но за­ни­ма­ла па­пу, у ко­то­ро­го из-за это­го ос­та­ва­лось мень­ше вре­ме­ни на сво­его сы­на.
   Три ча­са на пля­же про­нес­лись с ог­ром­ной ско­ро­стью, хо­тя Ми­ша и ус­пел в дос­та­точ­ной сте­пе­ни уто­мить­ся от ку­па­ния.
   - Ну, что, - спро­сил Ва­ле­ра. - Пой­дём до­мой?
   - А что мы там бу­дем де­лать? - ино­гда де­ти пе­ре­ни­ма­ют имен­но те при­выч­ки ро­ди­те­лей, ко­то­рые им са­мим до жу­ти не нра­вят­ся, в ча­ст­но­сти, от­ве­чать во­про­сом на во­прос.
   - Мы от­дох­нём, при­мем душ, по­едим, а по­том мож­но бу­дет по­иг­рать.
   - А во что?
   - А во что за­хо­чешь.
   - Ну, то­гда по­шли, - с аб­со­лют­но серь­ёз­ным ви­дом, ко­то­рый так сме­шит взрос­лых, зая­вил Ми­ша. - Я по пу­ти до­мой при­ду­маю, во что мы бу­дем иг­рать.
   - Будь по-твое­му, - не скры­вая улыб­ки, ска­зал Ва­ле­ра.
   По­том был по­ход до­мой, по­сле душ, от­дых и еда. Ва­ле­ра го­то­вил ред­ко, но Ми­шу все­гда по­ра­жа­ло то, на­сколь­ко еда, при­го­тов­лен­ная па­пой, от­ли­ча­ет­ся от той, что го­то­вит ма­ма. У па­пы по­лу­ча­лось всё как-то по-осо­бо­му, хо­тя ис­поль­зо­вал­ся ми­ни­мум про­дук­тов. Боль­ше все­го Ми­ше нра­ви­лась яич­ни­ца с вет­чи­ной и чёр­ным хле­бом.
   По­ев, Ва­ле­ра и Ми­ша на­пра­ви­лись в гос­ти­ную. Это бы­ла дос­та­точ­но боль­шая ком­на­та с ис­кус­ст­вен­ным ка­ми­ном, за­став­лен­ная сер­ван­та­ми, шка­фа­ми и книж­ны­ми пол­ка­ми. Дос­та­точ­но са­мо­быт­ная об­ста­нов­ка. Здесь же бы­ла и им­про­ви­зи­ро­ван­ная иг­ро­вая, в ко­то­рой хра­ни­лись все иг­ры, а так­же при­ду­мы­ва­лись но­вые.
   - Ну что, при­ду­мал, во что иг­рать бу­дем?
   - Хо­чу в ло­то, - ска­зал Ми­ша.
   - Но нас ведь все­го двое. Иг­рать бу­дет не ин­те­рес­но. При­ду­май что-ни­будь ещё.
   - То­гда да­вай в ма­ши­ны и са­мо­лё­ты, - пред­ло­жил ка­ра­пуз, ко­то­рый до бе­зу­мия лю­бил эту иг­ру.
   Суть за­клю­ча­лась в том, что ма­ши­ны и са­мо­лё­ты вое­ва­ли ме­ж­ду со­бой, и од­ни долж­ны бы­ли унич­то­жить дру­гих. Ми­ша все­гда управ­лял са­мо­лё­та­ми и, ко­неч­но же, вы­иг­ры­вал.
   По­том по­сле­до­ва­ла иг­ра в ло­ша­док. Её сме­ни­ла сле­дую­щая. Та­ким об­ра­зом, Ва­ле­ра иг­рал с сы­ном до шес­ти ве­че­ра. За­тем он от­вёл Ми­шу на кух­ню, на­по­ил сы­на ве­чер­ним со­ком, и они вдво­ём вы­шли в сад.
   На­до ска­зать, что сад рань­ше все­гда очень нра­вил­ся ма­лы­шу, но по­сле этой но­чи он стал его бо­ять­ся. Од­на­ко при све­те солн­ца здесь бы­ло по-преж­не­му ве­се­ло и ра­до­ст­но.
   Ми­ша без­за­бот­но бе­гал ме­ж­ду де­ревь­ев, иг­рая с от­цом в прят­ки. По­том они по­бо­ро­лись на мяг­ком тра­вя­ном ков­ре, а за­тем ре­ши­ли по­са­дить кус­тик смо­ро­ди­ны.
   У Ми­ши дав­но не бы­ло та­ко­го без­за­бот­но­го дня. У Ва­ле­ры, кста­ти, то­же.
   - А как мы его по­са­дим? - спро­сил Ми­ша, ука­зы­вая на при­не­сён­ный Ва­ле­рой куст крас­ной смо­ро­ди­ны.
   - Сна­ча­ла мы вы­ко­па­ем ям­ку, - от­ве­тил отец. - По­том заль­ём её во­дой, а за­тем уже по­ста­вим в ям­ку куст. За­сы­п­лем зем­лёй и под­вя­жем.
   - А за­чем во­ду в ям­ку?
   - Что­бы куст пил. Ты же по­сто­ян­но пьёшь.
   - Да. А за­чем под­вя­зы­вать?
   - А это для то­го, что­бы он не был лох­ма­тым.
   - Это, как ма­ма? С ут­ра она лох­ма­тая - лох­ма­тая, а по­том под­вя­зы­ва­ет­ся?
   - Да. Толь­ко ма­ма при­чё­сы­ва­ет­ся, а по­том за­ка­лы­ва­ет во­ло­сы за­кол­кой, а не под­вя­зы­ва­ет­ся. И де­ла­ет она это для то­го, что­бы быть кра­си­вой. Куст под­вя­зы­ва­ют то­же для то­го, что­бы он был кра­си­вым, но так­же, что­бы он не за­ни­мал слиш­ком мно­го мес­та, а его вет­ви бы­ли пря­мы­ми и строй­ны­ми. Впро­чем, сей­час ты всё уви­дишь сам. Бу­дешь мне по­мо­гать?
   - Ко­неч­но, пап!
   Ва­ле­ра вы­ко­пал яму и на­пол­нил во­дой вед­ро, ко­то­рое ему со всем усер­ди­ем по­мо­гал опо­рож­нять Ми­ша. Сле­дом в ям­ку был от­прав­лен куст смо­ро­ди­ны и при­сы­пан вы­ну­той зем­лёй. Те­перь на­сту­пил са­мый ин­те­рес­ный этап для Ми­ши - под­вя­зы­ва­ние.
   Ва­ле­ра при­та­щил из га­ра­жа здо­ро­вую ар­ма­ту­ри­ну, а по­том при­нёс из до­ма ку­вал­ду.
   - А это за­чем? - спро­сил Ми­ша.
   - К это­му, - Ва­ле­ра ука­зал на ар­ма­ту­ри­ну. - Мы бу­дем с то­бой под­вя­зы­вать куст.
   - К это­му?? - уди­вил­ся Ми­ша. - Но эта же­ле­зя­ка та­кая боль­шая, а кус­тик-то ма-алень­кий!
   - Это по­ка он ма­лень­кий, а го­да че­рез два он бу­дет да­же боль­ше этой же­ле­зя­ки. Он вон ку­да вы­рас­тет, - ска­зал Ва­ле­ра и по­ка­зал на ок­на спаль­ни, под ко­то­ры­ми они стоя­ли.
   - О-го-го!!!
   - Вот те­бе и "о-го-го"!
   Муж­чи­на с си­лой во­ткнул ар­ма­ту­ри­ну в зем­лю ря­дом с кус­том, а по­том при­нял­ся за­би­вать её ку­вал­дой. Маль­чик смот­рел на это, ра­зи­нув рот. Его вос­хи­ща­ла и си­ла от­ца, и то, что они да­ли се­го­дня жизнь но­во­му рас­те­нию, и то, в осо­бен­но­сти, что они сей­час бу­дут его ПОД­ВЯ­ЗЫ­ВАТЬ.
   Но вот ме­тал­ли­че­ский кол был за­бит, и Ва­ле­ра до­ве­рил Ми­ше са­мую от­вет­ст­вен­ную ра­бо­ту: он дал ему не­сколь­ко ве­рё­во­чек и на при­ме­ре од­ной по­ка­зал, как пра­виль­но на­до под­вя­зы­вать. Сна­ча­ла у ма­лы­ша не очень по­лу­ча­лось, но по­том он при­спо­со­бил­ся и, вы­су­нув от на­пря­же­ния язык, тру­дил­ся, не по­кла­дая рук. Де­ло за­спо­ри­лось, и спус­тя все­го лишь не­сколь­ко ми­нут всё бы­ло го­то­во.
   - Вот ка­кой ты у ме­ня мо­ло­дец, - при­го­ва­ри­вал Ва­ле­ра, с лю­бо­вью гля­дя на сы­на.
   - Нет, это мы мо­лод­цы, - воз­ра­зил Ми­ша.
   - Да, мы мо­лод­цы, но глав­ный мо­ло­дец - это ты. А те­перь пой­дём в дом?
   - Да­вай ещё не­множ­ко здесь по­сто­им.
   - Ну, да­вай по­сто­им, - со­гла­сил­ся отец.
   Ве­че­ре­ло. Под­нял­ся лёг­кий ос­ве­жаю­щий ве­те­рок, а на не­бе ста­ли по­яв­лять­ся не­боль­шие об­лач­ка. Отец и сын ещё не­мно­го по­стоя­ли у све­жев­ко­пан­но­го кус­та смо­ро­ди­ны, а по­том по­шли до­мой. По­ра бы­ло за­ни­мать­ся при­го­тов­ле­ни­ем ужи­на.

* * *

   Пол­де­вя­то­го по­зво­ни­ла Ма­ри­на. Она ска­за­ла, что не зна­ет, ко­гда вер­нёт­ся, по­то­му как си­туа­ция дей­ст­ви­тель­но серь­ёз­ная, и до её раз­ре­ше­ния ещё да­ле­ко. Ва­ле­ра убе­дил её, что всё у них нор­маль­но, и бес­по­ко­ить­ся не сто­ит, а Ми­ша, в свою оче­редь, пе­ре­ска­зал ма­ме обо всём, чем они за­ни­ма­лись днём. Он ни сло­вом не об­мол­вил­ся о ноч­ном про­ис­ше­ст­вии. Из ро­ди­те­лей так же ни­кто ни сло­ва не про­ро­нил по по­во­ду рас­ска­зов, так что весь раз­го­вор вы­шел чин­ным и тё­п­лым.
   И вот на­сту­пи­ла по­ра ло­жить­ся спать. При од­ной мыс­ли о том, что он опять ос­та­нет­ся на­еди­не со свои­ми кош­ма­ра­ми, Ми­шу бро­си­ло в дрожь. Но здесь уж ни­че­го не по­пи­шешь, к то­му же пе­ред всем этим долж­на бы­ла по­сле­до­вать "слад­кая обо­лоч­ка", то есть рас­сказ на ночь.
   Долж­на бы­ла.
   Но ко­гда Ва­ле­ра во­шёл в дет­скую, Ми­ша с ужа­сом об­на­ру­жил, что кни­ги у не­го в ру­ках нет. Это мог­ло зна­чить толь­ко од­но - рас­ска­за не бу­дет. Но как же так? Те­перь Ми­шу бро­си­ло в жар. Ему да­же за­хо­те­лось за­пла­кать и за­ма­хать ру­ка­ми и но­га­ми.
   Но он был муж­чи­ной. Ма­лень­ким, но муж­чи­ной, по­это­му он не сде­лал ни то­го, ни дру­го­го, а лишь взи­рал на сво­его от­ца ши­ро­ко рас­кры­ты­ми от удив­ле­ния гла­за­ми. Он хо­тел сам до­га­дать­ся, по­че­му его ли­ши­ли "слад­ко­го".
   - Ты по­чи­та­ешь мне, па­па? - спро­сил Ми­ша, по­няв, что ни­как не смо­жет до­га­дать­ся о при­чи­не та­ко­го стран­но­го по­ве­де­ния от­ца. Мо­жет быть, ма­ма на­стоя­ла, что­бы па­па боль­ше не чи­тал ему? Но ведь её сей­час нет, и мож­но за­быть на вре­мя об этих глу­пых за­пре­тах.
   - Ес­ли за­хо­чешь, то по­чи­таю, но по­том.
   Са­ма по­ста­нов­ка от­ве­та ка­за­лась Ми­ше аб­со­лют­но стран­ной. Ко­неч­но же, он хо­чет!
   - А по­че­му по­том?
   - По­то­му что сна­ча­ла я хо­чу по­го­во­рить с то­бой.
   - Это ка­са­ет­ся ма­мы?
   - И да, и нет. В ос­нов­ном, это ка­са­ет­ся те­бя. А с чте­ни­ем мы все­гда ус­пе­ем, по­то­му что се­го­дня я раз­ре­шу те­бе за­снуть по­поз­же.
   - У-ух, здо­ро­во! А что мы се­го­дня бу­дем чи­тать?..
   По вы­ра­же­нию ли­ца от­ца Ми­ша всё-та­ки по­нял, что ес­ли они и бу­дут что-то чи­тать, то уж точ­но не страш­ные сказ­ки.
   - Я по­том что-ни­будь по­ды­щу.
   - Ма­ма не раз­ре­ша­ет нам с то­бою чи­тать эти ис­то­рии с не­сча­ст­ным кон­цом? Да?
   - Да, но де­ло тут не толь­ко в ма­ме.
   - А в чём же то­гда?
   - Мо­жет быть, ты дей­ст­ви­тель­но ещё слиш­ком мал для та­ких ска­зок, и нам сто­ит чи­тать что-ни­будь бо­лее под­хо­дя­щее твое­му воз­рас­ту.
   - Я не мал! Я не мал! - за­та­ив­шая­ся бы­ло ис­те­ри­ка про­рва­лась на­ру­жу. Ма­лыш за­пла­кал. - Я уже мо­гу слу­шать эти сказ­ки! Я хо­чу, что бы ты чи­тал толь­ко их!
   - Ну, что ты? Ус­по­кой­ся, - пы­тал­ся ути­хо­ми­рить ре­бён­ка взвол­но­ван­ный отец. - Ну, не на­до пла­кать, ты же не тряп­ка.
   Ми­ша был об­раз­цо­вым ре­бён­ком. Его с пе­лё­нок учи­ли сдер­жи­вать свои эмо­ции, и, на­до ска­зать, он очень хо­ро­шо нау­чил­ся это­му. Ис­те­ри­ка пре­кра­ти­лась сра­зу, так же рез­ко, как и на­ча­лась.
   - По­слу­шай ме­ня, - про­дол­жал Ва­ле­ра, с тре­во­гой вгля­ды­ва­ясь в по­крас­нев­шие гла­за сы­на. - Мы с ма­мой до­го­во­ри­лись, что до сле­дую­ще­го ле­та я не бу­ду чи­тать те­бе страш­ных рас­ска­зов, и я со­би­ра­юсь вы­пол­нить своё обе­ща­ние. За­то у те­бя бу­дет сти­мул вы­учить­ся чи­тать, как сле­ду­ет. Я бу­ду по­мо­гать те­бе в этом, мо­жешь да­же не со­мне­вать­ся. Но по­го­во­рить я хо­тел с то­бою не­множ­ко о дру­гом.
   - О чём? - спро­сил Ми­ша уже нор­маль­ным го­ло­сом. По­ка его отец про­из­но­сил свою длин­ную и слож­ную речь, ма­лыш ус­пел по­ду­мать о том, что всё ещё мо­жет быть не на­столь­ко уж и пло­хо. В кон­це кон­цов, он уже зна­ет не­ко­то­рые бу­к­вы (этим ле­том он вме­сте с от­цом уси­лен­но за­ни­мал­ся изу­че­ни­ем ал­фа­ви­та) и за год смо­жет нау­чить­ся снос­но чи­тать.
   - О мно­гом, - ту­ман­но от­ве­тил отец, но сра­зу же по­яс­нил: - О те­бе, о стра­хах, о стрес­сах, о ме­то­дах их пре­одо­ле­ния.
   - Па­па, а что та­кое "стресс"? - спро­сил Ми­ша.
   - Ну, это ко­гда те­бе пло­хо. Вот, на­при­мер, я за­шёл в твою ком­на­ту без кни­ги, и ты от это­го ис­пы­тал стресс.
   - А от­ку­да ты зна­ешь?
   - Во-пер­вых, это чи­та­лось в тво­их гла­зах, во-вто­рых, ты на­чал пла­кать и раз­го­ва­ри­вать со мною на по­вы­шен­ных то­нах, слов­но я твой враг, а не друг, а это од­ни из сим­пто­мов стрес­са. Вот так я и уз­нал.
   - Но у ме­ня же нет в гла­зах над­пи­сей!
   - Это так го­во­рить­ся, а на са­мом де­ле я го­во­рил об из­ме­не­нии в вы­ра­же­нии тво­их глаз.
   - Поч­ти по­нят­но. А ты ко­гда-ни­будь ис­пы­ты­вал стресс? - Ми­ша с ин­те­ре­сом смот­рел на от­ца. Ему чу­ди­лось, что он вот-вот смо­жет вскрыть тот ящи­чек, ко­то­рым был его отец.
   - Да.
   - А ко­гда?
   - Да вот хо­тя бы сей­час, ко­гда ты за­ка­тил мне ис­те­ри­ку из-за этих рас­ска­зов.
   - Но ведь гла­за у те­бя бы­ли нор­маль­ные. Я ви­дел! Да и раз­го­ва­ри­вал ты со мной, как с дру­гом. В чём же твои... эти са­мые... - Ми­ша на се­кун­ду за­ду­мал­ся, вспо­ми­ная труд­ное сло­во. Он на­хму­рил бро­ви, но по­том вне­зап­но про­свет­лел. - Сим­пто­мы?!
   - По­ни­ма­ешь, сын, взрос­лые уме­ют пря­тать их в се­бе, хо­тя и не все­гда это по­лу­ча­ет­ся.
   - Тут? - ма­лыш ука­зал на го­ло­ву.
   - Нет. Тут, - Ва­ле­ра пе­ре­мес­тил его ма­лень­кую ру­чон­ку к гру­ди. - Вот тут они всё пря­чут.
   - Ин­те­рес­но! - Ми­ша с удив­ле­ни­ем раз­гля­ды­вал свою ру­ку, буд­то ви­дел её впер­вые.
   - Да, ин­те­рес­но, - под­твер­дил Ва­ле­ра.
   По­вис­ла ми­ну­та ти­ши­ны. Она не бы­ла тя­го­ст­ной, так как ка­ж­дый ду­мал о сво­ём, но впол­не воз­мож­но, что эта ми­ну­та соз­да­ла не­кую тре­щи­ну в от­но­ше­ни­ях от­ца и сы­на, ко­то­рые до это­го бы­ли еди­ным це­лым. Они до­пол­ня­ли друг дру­га, но вот ре­бён­ку от­кры­лась ка­кая-то ис­ти­на, о ко­то­рой он да­же не по­доз­ре­вал. Ока­зы­ва­ет­ся, взрос­лые мо­гут пря­тать что-то в се­бе и до по­ры до вре­ме­ни не по­ка­зы­вать это­го.
   Ду­мая об от­це, как о за­ку­по­рен­ном со всех сто­рон ящич­ке, Ми­ша уже под­соз­на­тель­но знал что-то та­кое, но в пол­ной ме­ре это от­кры­лось имен­но сей­час. Взрос­лые мо­гут что-то скры­вать, а зна­чит, что они не та­кие, ка­ки­ми ка­жут­ся с пер­во­го взгля­да.
   Воз­мож­но, это слиш­ком слож­ные умо­зак­лю­че­ния для че­ты­рёх­лет­не­го ре­бён­ка, но вне­зап­но для се­бя он про­вёл ана­ло­гию: взрос­лые пря­чут, или пря­чут­ся в се­бя, и те, кто хо­чет при­чи­нить ему зло, то­же пря­чут­ся. Они при­хо­дят из рас­ска­зов, а рас­ска­зы чи­та­ет па­па...
   Это­го не мо­жет быть! Воз­мож­но ли та­кое, что его па­па же­ла­ет ему зла? Нет, вро­де бы не по­хо­же, но... Но взрос­лые уме­ют скры­вать...
   - Что ты хо­тел рас­ска­зать мне? - спро­сил Ми­ша.
   - Ска­жи мне, те­бе бы­ва­ет страш­но по но­чам?
   - Страш­но? - Ми­ша за­ду­мал­ся. Он при­вык к то­му, что по­доб­ные во­про­сы все­гда за­да­ёт он. Бы­ло ли ему страш­но по но­чам? Нет, ему не бы­ло страш­но, по­то­му что ка­ж­дую ночь он был про­сто в ужа­се. Но стои­ло ли об этом го­во­рить? Че­го же до­би­ва­ет­ся его отец? Нет, здесь де­ло не в до­ве­рии, но всё-та­ки ноч­ные стра­хи, это не­что лич­ное (ин­тим­ное, как ска­за­ли бы взрос­лые). И что же ему от­ве­тить? - Нет, ты же го­во­ришь, что не на­до бо­ять­ся.
   - Од­но де­ло, что го­во­рю те­бе я, а со­всем дру­гое, что чув­ст­ву­ешь ты. Ну, так как?
   Воз­мож­но, это был слиш­ком тя­жё­лый во­прос для та­ко­го ма­ленько­го ре­бён­ка, но, на са­мом де­ле, Ми­ша про­сто не хо­тел от­ве­чать. И не от­ве­тил.
   - Па­па, - ска­зал он. - Мне ка­жет­ся, что ты хо­чешь по­го­во­рить о чём-то дру­гом.
   Ва­ле­ра так и опе­шил. Он дав­но до­га­ды­вал­ся, что его сын во мно­гом опе­ре­жа­ет сво­их ро­вес­ни­ков, но что­бы та­кая про­ни­ца­тель­ность... Ва­ле­ра дей­ст­ви­тель­но хо­тел по­го­во­рить про дру­гое. Он хо­тел пе­рей­ти ко вто­ро­му эта­пу, то есть к под­го­тов­ке сво­его ча­да к ре­аль­ной жиз­ни, где, за­час­тую, всё со­всем не так, как ка­жет­ся. Он хо­тел, что­бы его сын был го­тов к лю­бым слу­чай­но­стям, ведь, в кон­це кон­цов, ни­что не веч­но под лу­ной. Мо­жет, он и по­ни­мал, что сам не го­тов ко все­му, но сын... Сын дол­жен знать, что мир во­круг не так про­чен, как это мо­жет по­ка­зать­ся с пер­во­го взгля­да.
   - Во­об­ще, да, - от­ве­тил Ва­ле­ра. - Что ты зна­ешь о смер­ти? - спро­сил он.
   - О смер­ти? - пе­ре­спро­сил Ми­ша.
   - Да, о смер­ти.
   - Поч­ти ни­че­го. Я знаю, что ко­гда при­хо­дит смерть, а это очень час­то опи­сы­ва­ет­ся в тех рас­ска­зах, ко­то­рые ты мне чи­тал, то че­ло­век не мо­жет дви­гать­ся, и все по­че­му-то оп­ла­ки­ва­ют его. Пра­виль­но?
   - До не­ко­то­рой сте­пе­ни пра­виль­но, но ты дол­жен по­нять, что ко­гда че­ло­век уми­ра­ет, он ухо­дит из тво­ей жиз­ни на­все­гда. Ты уже боль­ше ни­ко­гда не смо­жешь уви­деть его, кро­ме как на фо­то­гра­фи­ях, и ни­ко­гда боль­ше не по­го­во­ришь с ним. Он как бы ис­че­за­ет, слов­но его ни­ко­гда и не бы­ло, но, в то же вре­мя, ос­та­ёт­ся в тво­ей па­мя­ти.
   - Это дей­ст­ви­тель­но гру­ст­но, - за­клю­чил ма­лыш. - Но за­чем я дол­жен это знать?
   - По­ни­ма­ешь, все лю­ди смерт­ны. В том чис­ле и мы с ма­мой. Ты дол­жен быть го­тов к то­му, что ко­гда-ни­будь мы уй­дём из тво­ей жиз­ни. Это мо­жет про­изой­ти ещё очень не ско­ро, но на вся­кий слу­чай ты дол­жен под­го­то­вить се­бя к это­му.
   - И вы ос­та­ви­те ме­ня од­но­го? - в гла­зах ма­лы­ша за­стыл не­скры­вае­мый ужас. Боль­ше все­го в жиз­ни он бо­ял­ся имен­но ос­тать­ся в оди­но­че­ст­ве. Мо­жет быть, вся эта не­чисть и не тро­га­ла его имен­но по­то­му, что ря­дом бы­ли ма­ма и па­па.
   - Нет, ко­неч­но же, нет! Что ты! - Ва­ле­ра по­нял, что по­пал­ся в соб­ст­вен­но­руч­но вы­стро­ен­ную за­пад­ню. - Ты ни­ко­гда не бу­дешь оди­нок. Про­сто я хо­чу под­го­то­вить те­бя к воз­мож­ным жиз­нен­ным си­туа­ци­ям и стрес­сам, ведь ни мы с ма­мой, ни ты не мо­жем знать, ко­гда нам при­дёт­ся уй­ти.
   - Я не по­ни­маю те­бя, - при­знал­ся Ми­ша. - Но точ­но знаю, что не хо­чу, что­бы вы ку­да-ни­будь ухо­ди­ли, что­бы я по­том не смог ни уви­деть вас, ни по­го­во­рить с ва­ми.
   - Я то­же не хо­чу по­ки­дать те­бя, - ска­зал Ва­ле­ра. - Я хо­чу, что­бы ты раз и на­все­гда из­гнал из се­бя все стра­хи. Ведь я люб­лю те­бя.
   - Я то­же люб­лю те­бя, па­поч­ка. Это всё, о чём ты хо­тел по­го­во­рить со мной? - Ми­ше не тер­пе­лось по­слу­шать ка­кой-ни­будь ин­те­рес­ный, за­хва­ты­ваю­щий рас­сказ.
   - На се­го­дня это всё, но я на­де­юсь, что в бу­ду­щем мы ещё не раз по­го­во­рим на те­му пе­ри­пе­тий, уго­то­ван­ных нам этой жиз­нью.
   - Да, па­па, обя­за­тель­но по­го­во­рим.
   - А хо­чешь, я сам что-ни­будь рас­ска­жу те­бе?
   - А что?
   - Что хо­чешь, толь­ко не страш­ное.
   - И не глу­пое?
   - И не глу­пое, - со­гла­сил­ся Ва­ле­ра.
   - То­гда рас­ска­жи мне что-ни­будь о Гос­по­же Лу­не и о Ма­лень­ких Звёз­доч­ках, - по­про­сил Ми­ша.
   - Хо­ро­шо, - от­ве­тил Ва­ле­ра. - И на хо­ду стал при­ду­мы­вать сказ­ку о вы­ше­ука­зан­ных ге­ро­ях.
   Он го­во­рил и го­во­рил, а сам в это вре­мя ­ду­мал о пре­ды­ду­щем раз­го­во­ре. В этот ве­чер он, как ни­ко­гда ост­ро, по­чув­ст­во­вал, что его сын аб­со­лют­но не го­тов к жиз­ни во внеш­нем ми­ре. Не­смот­ря на все его уси­лия, Ми­ша ос­та­вал­ся маль­чи­ком, ко­то­ро­го мог­ла вы­бить из ко­леи лю­бая ма­ло-маль­ски не­при­ят­ная слу­чай­ность.
   Пра­ва бы­ла Ма­ри­на - все эти страш­ные сказ­ки ни­че­го не да­ли. Нет в них то­го, что мо­жет вос­пи­тать в че­ло­ве­ке уме­ние про­ти­во­сто­ять стра­хам. Мо­жет быть, он дей­ст­ви­тель­но, ещё слиш­ком мал? Да нет, он же про­яв­ля­ет та­кие уди­ви­тель­ные ка­че­ст­ва, ко­то­рым мож­но толь­ко по­за­ви­до­вать.
   Вы­вод на­пра­ши­вал­ся сам со­бою: сле­до­ва­ло дей­ст­во­вать ка­ким-то дру­гим пу­тём. Но ка­ким?
   Ва­ле­ра ни в ко­ем слу­чае не от­ка­зал­ся от мыс­ли вос­пи­тать сво­его сы­на храб­рым львом, он про­сто ре­шил по­ме­нять на­прав­ле­ние.
   Та­ким об­ра­зом, он уби­вал сра­зу двух зай­цев. Во-пер­вых, он про­дол­жал про­во­дить свою ли­нию вос­пи­та­ния, а, во-вто­рых, пре­кра­ти­лись бы все не­при­ят­ные раз­го­во­ры с же­ной. Един­ст­вен­ное, что ос­та­ва­лось ре­шить, так это то, ка­кую имен­но ли­нию вос­пи­та­ния вес­ти? Как воз­дей­ст­во­вать на эту са­мую пси­хи­ку ре­бён­ка в нуж­ном клю­че?
   Он про­дол­жал рас­ска­зы­вать, не об­ра­щая вни­ма­ния на то, что Ми­ша вот уже де­сять ми­нут ле­жал с за­кры­ты­ми гла­за­ми. В его го­ло­ве зрел план, ко­то­рый он со­би­рал­ся во­пло­тить в жизнь. Этот план, по мне­нию Ва­ле­ры, дол­жен был раз и на­все­гда убить в его сы­не все стра­хи.
   Ми­ша не спал. Он то­же ду­мал, но ду­мал о сво­ём. Ма­лень­ким де­тям во­об­ще слож­но что-ли­бо со­пос­тав­лять, и, уж ко­неч­но, ду­мать в од­ном рус­ле про­дол­жи­тель­ное вре­мя, за­тра­ги­вая при этом весь­ма не­про­стые по­ня­тия, но ма­лыш учил­ся это де­лать.
   Он воз­вра­тил­ся к сво­ему от­кры­тию - к свя­зи ме­ж­ду па­пой и су­ще­ст­ва­ми, ко­то­рые до­са­ж­да­ли ему по но­чам. В ко­неч­ном сче­те, он ре­шил, что ес­ли и есть ка­кая-то связь ме­ж­ду его от­цом и всей той не­чи­стью, то они ни­как не на од­ной сто­ро­не, ведь па­па все­гда го­во­рил о том, что хо­чет из­ба­вить сво­его сы­на от стра­хов. Он зна­ко­мил его с эти­ми стра­ха­ми, ос­тав­ляя ему са­мо­му справ­лять­ся со всем этим. Па­па же­ла­ет ему толь­ко до­б­ра.
   Но взрос­лые мо­гут скры­вать...
   Па­пин рас­сказ по­лу­чил­ся не очень удач­ным. По край­ней ме­ре, по срав­не­нию с тем, что он чи­тал до это­го, эта ис­то­рия ка­за­лась глу­пой вы­дум­кой. Он не вкла­ды­вал в ха­рак­тер Гос­по­жи Лу­ны все­го то­го, что знал о ней Ми­ша. Ма­лы­шу в ка­кой-то мо­мент да­же по­ка­за­лось, что, воз­мож­но, он смог бы при­ду­мать луч­ше.
   Но вот ис­то­рия за­кон­чи­лась. Хо­ро­шо. До тош­но­ты. Па­па по­ду­мал, что Ми­ша ус­нул, вы­клю­чил свет, по­це­ло­вал его по обык­но­ве­нию и ушёл, ос­та­вив од­но­го.
   В оди­но­че­ст­ве.
   Раз­лох­ма­чен­но­го и не-под-вя-зан-но­го.
   Ми­ша ждал, что вот-вот при­дут обыч­ные ноч­ные стра­хи. Но они не по­яв­ля­лись. Как буд­то при­таи­лись. Но они то­же уме­ли скры­вать­ся, как и взрос­лые.
   Ма­лы­ша жда­ло ещё од­но от­кры­тие. Точ­нее, рань­ше он про­сто не об­ра­щал на это осо­бо­го вни­ма­ния, но ока­за­лось, что Гос­по­жа Лу­на то­же уме­ет скры­вать­ся.
   "Но она-то скры­ва­ет­ся, по­то­му что ей страш­но, - по­ду­мал Ми­ша. - По­то­му что она бо­ит­ся смот­реть на что-то. Вот бы и мне нау­чить­ся так скры­вать­ся".
   Ноч­ных стра­хов не бы­ло, но поя­ви­лось что-то осо­бен­ное. Это "что-то" во­бра­ло в се­бя все ужа­сы ма­лы­ша, и вско­ре он по­нял, что оно го­то­вить­ся к на­па­де­нию.

* * *

   Про­шёл час. Все ог­ни в до­ме бы­ли уже дав­ным-дав­но по­га­ше­ны, и на ма­лень­кий лет­ний до­мик на­ка­ты­ва­ла тьма. Лу­на так и не вы­шла по­смот­реть, что же изо все­го это­го по­лу­чит­ся в ко­неч­ном ре­зуль­та­те. Она ре­ши­ла умыть ру­ки, или что там у неё есть.
   Ми­ша ле­жал в сво­ей кро­ват­ке без сна. Се­го­дня он ощу­щал поч­ти фи­зи­че­скую пус­то­ту от от­сут­ст­вия змей, пау­ков, вур­да­ла­ков и про­чей не­чис­ти. Он знал, что се­го­дня её про­сто нет в его ком­на­те, но от это­го зна­ния ста­но­ви­лось толь­ко ху­же.
   Что-то про­сну­лось на гра­ни­це ме­ж­ду соз­на­ни­ем и под­соз­на­ни­ем. Это что-то тре­во­жи­ло ку­да боль­ше, чем всё ос­таль­ное. Это что-то на­ме­ре­ва­лось за­хва­тить маль­чи­ка и, воз­мож­но, по­ка­зать ему что-то очень не­хо­ро­шее. А мо­жет быть да­же со­тво­рить с ним это са­мое не­хо­ро­шее.
   Ве­тер за ок­ном дул го­раз­до силь­нее, чем вче­ра. Воз­мож­но, он слу­жил пред­вест­ни­ком обыч­ной лет­ней гро­зы, но всё мог­ло быть со­всем не так. Ми­ша не знал. Ми­ша бо­ял­ся. Он бо­ял­ся так, как ни­ко­гда в сво­ей жиз­ни. Смут­ны­ми бор­мо­чу­щи­ми го­ло­са­ми до­но­си­лись до не­го за­вы­ва­ния вет­ра ме­ж­ду де­ревь­я­ми и ре­жу­щие нер­вы по­скри­пы­ва­ния ве­ток.
   По по­тол­ку ме­та­лись те­ни, скла­ды­ва­ясь в при­чуд­ли­вые си­лу­эты.
   "Вот они, - ду­мал Ми­ша. - Вот они и при­шли за мной! Па­поч­ка, спа­си ме­ня!!!"
   Да, на по­тол­ке по­яв­ля­лись вол­ки и змеи, про­ка­жён­ные со скрю­чен­ны­ми ру­ка­ми и мил­лио­ны дру­гих об­ра­зов, ко­то­рые ри­со­ва­ло вос­при­им­чи­вое дет­ское во­об­ра­же­ние.
   Ос­та­вать­ся в кро­ва­ти ста­ло со­вер­шен­но не­воз­мож­но. Ми­ше лю­бы­ми пу­тя­ми на­до бы­ло из­ба­вить­ся от всей этой вак­ха­на­лии, слов­но смею­щей­ся над ним и над его стра­ха­ми.
   Маль­чик, как и в про­шлую ночь, встал с кро­ват­ки. Не­ко­то­рое вре­мя он, не дви­га­ясь, сто­ял воз­ле неё и смот­рел пря­мо пе­ред со­бой.
   "Взгля­нуть сво­им стра­хам в гла­за, - пуль­си­ро­ва­ло в его го­ло­ве. - Мне на­до взгля­нуть сво­им стра­хам в гла­за, и то­гда они ни­че­го не смо­гут сде­лать со мною".
   Но как это сде­лать? Ре­бё­нок не так уж и час­то за­да­ёт се­бе по­доб­ный во­прос, по­то­му что он все­гда смо­жет по­ин­те­ре­со­вать­ся у взрос­лых. Пер­вый раз в жиз­ни Ми­ша что-то скры­вал от сво­его от­ца. Ему ка­за­лось, что он учит­ся быть взрос­лым, но на са­мом де­ле он да­вал сво­им стра­хам воз­мож­ность про­ник­нуть вглубь се­бя. Из­ме­нить се­бя.
   Как и в про­шлую ночь, он по­до­шёл к ок­ну. Лишь тюль он от­дёр­нул не сра­зу, а ещё дол­го сто­ял и смот­рел на внеш­ний мир че­рез её кру­жев­ную фак­ту­ру... Так он был скрыт, а по­том...
   За­на­вес!
   Нет, за­на­ве­са не бы­ло. Ма­лыш от­дёр­нул его, же­лая по­смот­реть в гла­за сво­ему вра­гу.
   - Иди к нам, - пе­ли де­ре­вья.
   - Иди к нам, - ше­ле­сте­ла ли­ст­ва.
   - Иди к нам, - за­вы­вал ве­тер.
   Они, и толь­ко они на­се­ля­ли сей­час весь тот мир за ок­ном. Или нет? Нет, ко­неч­но же! Ведь там бы­ло что-то ещё, что хо­те­ло при­чи­нить стресс.
   - Нет! - за­кри­чал он в от­чая­нии. - Нет...
   - Иди к нам...
   В этот мо­мент Ми­ша по­нял, что не смо­жет в оди­ноч­ку про­ти­во­сто­ять си­ле, ко­то­рая по­ста­ви­ла се­бе це­лью на­пу­гать его до бе­зу­мия. Ему обя­за­тель­но ну­жен был по­мощ­ник в этом де­ле... Ма­ма уе­ха­ла. Зна­чи­ло ли это, что он мо­жет об­ра­тить­ся за по­мо­щью к па­пе? Но в та­ком слу­чае при­шлось бы рас­крыть то, что на са­мом-то де­ле он - Ми­ша - бо­ит­ся все­го и вся.
   Всё это чушь! Обя­за­тель­но на­до ид­ти к па­пе!
   - Иди к нам...
   - Нет, я пой­ду к па­пе, - от­ве­тил ма­лыш, пя­тясь от ок­на.
   За­тем он раз­вер­нул­ся спи­ной к это­му пре­да­тель­ски зав­ле­каю­ще­му эк­ра­ну и по­бе­жал. Уча­щён­но ды­ша, он до­б­рал­ся до ле­ст­ни­цы, ве­ду­щей в спаль­ню, и при­нял­ся ка­раб­кать­ся по ней.
   Па­па не спал. Он ле­жал по­се­ре­ди­не ог­ром­ной кро­ва­ти, на­крыв­шись про­сты­нёй, ко­то­рая в это вре­мя го­да за­ме­ня­ла им с ма­мой одея­ло, и тща­тель­ней­шим об­ра­зом об­ду­мы­вал во­прос о ме­то­дах вос­пи­та­ния.
   - Па­па, ты спишь? - за­ды­ха­ясь, спро­сил ма­лыш.
   - Нет, сын. Что слу­чи­лось? По­че­му ты та­кой взвол­но­ван­ный?
   - Пом­нишь, ты спро­сил ме­ня о стра­хах?
   - Да.
   - Так вот: я бо­юсь. Я на са­мом де­ле бо­юсь. Мож­но к те­бе?
   - Ко­неч­но, мож­но, сын.
   Ва­ле­ра не был сто­рон­ни­ком то­го, что­бы де­ти спа­ли ря­дом или вме­сте со свои­ми ро­ди­те­ля­ми. С мла­дых ног­тей они долж­ны при­вы­кать к са­мо­стоя­тель­но­сти. Но в ви­де ис­клю­че­ния ре­бён­ку всё же мож­но бы­ло пе­ре­но­че­вать в од­ной кро­ва­ти с от­цом, тем бо­лее оп­рав­ды­ва­лись са­мые наи­худ­шие опа­се­ния, как са­мо­го Ва­ле­ры, так и Ма­ри­ны. Ре­бё­нок бо­ял­ся. При­чём, бо­ял­ся до бе­зу­мия. Пра­ва бы­ла же­на, ко­гда го­во­ри­ла, что эти страш­ные ис­то­рии толь­ко рас­ша­ты­ва­ют его пси­хи­ку. И как это он сам до это­го не до­ду­мал­ся?
   На­вер­ное, всё де­ло в том, что все эти сказ­ки слиш­ком да­ле­ки от ре­аль­но­сти. Они на­вя­зы­ва­ют свои об­ра­зы, но не от­ра­жа­ют дей­ст­ви­тель­но­сти. Те­перь Ва­ле­ра знал, что бу­дет де­лать. Он бу­дет иг­рать. Он соз­даст для Ми­ши ка­кую-ни­будь ре­аль­ную си­туа­цию и по­смот­рит, как он её пре­одо­ле­ет.
   Но это по­том, а по­ка...
   - Да­вай, за­ле­зай на кро­вать, ма­лыш.
   Сло­ва: "Я уже не ма­лыш", - за­стря­ли у Ми­ши в гор­ле. Он впол­не мог бы так ска­зать, ес­ли бы не при­бе­жал сей­час сю­да чуть ли не в ис­те­ри­ке и не по­про­сил у от­ца при­бе­жи­ща на ночь. Ко­неч­но же, он ещё ма­лыш, ко­то­рый пу­га­ет­ся ка­ж­дой те­ни, встаю­щей у не­го на пу­ти.
   Как ни стран­но, но Ми­шей вдруг ов­ла­де­ло чрез­вы­чай­ное спо­кой­ст­вие. Ему уже ви­делось как то, что пы­та­лось дог­нать его, рвёт на се­бе во­ло­сы и гры­зёт ног­ти. У это­го что-то ни­че­го не по­лу­чи­лось. По край­ней ме­ре, се­го­дня.
   Ми­ша за­лез на ог­ром­ную про­сто­рную кро­вать, на ко­то­рой он но­че­вал все­го-то па­ру раз в жиз­ни, и ут­кнул­ся ли­цом в под­бо­ро­док от­ца. Он об­хва­тил шею ро­ди­те­ля ру­ка­ми и, под­тя­нув­шись, за­шеп­тал ему на ухо:
   - Ты са­мый пре­крас­ный в ми­ре па­поч­ка. Из­ви­ни, что я по­тре­во­жил те­бя и спа­си­бо за то, что раз­ре­шил ос­тать­ся. Мне прав­да бы­ло страш­но, мне ка­за­лось, что кто-то по­сто­ян­но пы­та­ет­ся при­чи­нить мне стресс.
   - Ни­че­го, ни­че­го, - так же шё­по­том от­ве­тил Ва­ле­ра. - Толь­ко ска­жи мне: твои стра­хи свя­за­ны как-ни­будь с те­ми рас­ска­за­ми, ко­то­рые я те­бе чи­тал?
   - Да, па­па. Все эти чу­до­ви­ща вы­хо­дят из ска­зок и при­хо­дят по но­чам ко мне. Но с ни­ми я справ­лял­ся, од­на­ко се­го­дня мне по­ка­за­лось, что при­шло что-то но­вое. Оно го­раз­до бо­лее страш­ное.
   - В та­ком слу­чае, я по­ла­гаю, ты по­ни­ма­ешь, по­че­му нам сле­ду­ет от­ка­зать­ся от этих ис­то­рий?
   - Да, па­па. Но что мы бу­дем чи­тать?
   - По­верь мне, что есть ещё мас­са ин­те­рес­ных рас­ска­зов. Они не столь глу­пы, как те, ко­то­рые те­бе чи­та­ла ма­ма, но и не та­кие страш­ные, как те, ко­то­рые в по­след­нее вре­мя чи­тал те­бе я. Кста­ти, во мно­гих есть за­хва­ты­ваю­щий сю­жет.
   - Здо­ро­во! - ма­лыш на ка­кое-то вре­мя за­ду­мал­ся. Так хо­ро­шо, как сей­час, ему не бы­ло да­же се­го­дня днём. Он с удо­воль­ст­ви­ем вды­хал па­пин аро­мат, и уно­сил­ся на вол­нах уми­ро­тво­ре­ния ку­да-то да­ле­ко-да­ле­ко, где нет аб­со­лют­но ни­ка­ких стра­хов, и где ни­что не же­ла­ет при­чи­нить стресс ма­ло­лет­не­му ка­ра­пу­зу.
   Но дет­ская го­ло­ва уст­рое­на так, что она про­сто не мо­жет обой­тись без во­про­сов.
   - Пап, а ты гру­стишь без ма­мы?
   - В ка­кой-то ме­ре, сы­нок, ведь она ещё вер­нёт­ся. Пра­виль­нее бы­ло бы ска­зать, что мне её не хва­та­ет. По­ни­ма­ешь, эта раз­лу­ка бу­дет длить­ся со­всем не­множ­ко, по­то­му-то и грусть моя не­боль­шая.
   - Мне её то­же не хва­та­ет, - при­знал­ся Ми­ша, вслу­ши­ва­ясь в ров­ное от­цов­ское ды­ха­ние. - И у ме­ня то­же есть грусть. Толь­ко эта грусть ка­кая-то боль­шая, как буд­то я ни­ко­гда боль­ше не уви­жу ма­му и не смо­гу с ней по­го­во­рить.
   - Ну, что ты? Что ты та­кое го­во­ришь?! - Ва­ле­ра пре­крас­но по­ни­мал, что это обыч­ные дет­ские фан­та­зии, ос­но­вы­ваю­щие­ся на не­до­по­ни­ма­нии ок­ру­жаю­щей об­ста­нов­ки, но толь­ко от по­след­ней фра­зы не­при­ят­ный оз­ноб про­шёл внут­ри его те­ла. - Ма­ма ско­ро прие­дет, и ты обя­за­тель­но смо­жешь уви­деть её и по­го­во­рить с ней. Мо­жет быть, она да­же за­хо­чет по­чи­тать те­бе что-ни­будь
   - Я знаю. Но, как ты сам го­во­рил, од­но де­ло то, что я знаю, а со­всем дру­гое - что чув­ст­вую.
   - Не­у­же­ли всё на­столь­ко пло­хо? - Ва­ле­ра за­дал этот во­прос ско­рее са­мо­му се­бе, чем сы­ну, но тот, тем не ме­нее, ре­шил, что этот во­прос ад­ре­со­ван имен­но ему.
   - Я не по­ни­маю те­бя, па­па, - ска­зал Ми­ша.
   Ва­ле­ра по­вер­нул го­ло­ву к ок­ну и стал смот­реть на по­ка­чи­ваю­щие­ся ма­куш­ки де­ревь­ев, ко­то­рые на­хо­ди­лись вро­вень с ок­на­ми спаль­ни.
   - Не уж-то ты чув­ст­ву­ешь се­бя на­столь­ко пло­хо, что те­бя по­се­ща­ют та­кие не­хо­ро­шие мыс­ли? - по­пы­тал­ся сфор­му­ли­ро­вать свой во­прос Ва­ле­ра так, что­бы он был по­ня­тен его сы­ну.
   - Днём я чув­ст­вую се­бя хо­ро­шо, - от­ве­тил Ми­ша. - Но но­чью... Я со­всем не мо­гу спать, а ут­ром мне тя­же­ло под­ни­мать­ся. Но­чью я чув­ст­вую се­бя со­всем пло­хо. Но мысль о ма­ме не свя­за­на с этим. Про­сто мне по­че­му-то так по­ка­за­лось.
   - Это пло­хая мысль, по­ни­ма­ешь ме­ня?
   - Да, я по­ни­маю. Я по­ста­ра­юсь, что­бы впредь у ме­ня боль­ше не бы­ло та­ких мыс­лей.
   - Не на­до ста­рать­ся, но вос­при­ни­май всё так, как оно есть. Ма­ма вер­нёт­ся: ты ме­ня по­нял?
   - Да. А по­че­му се­го­дня так шум­но на ули­це?
   - Пом­нишь, я го­во­рил те­бе о при­род­ных яв­ле­ни­ях? - ска­зал Ва­ле­ра. - Так вот, это од­но из них.
   - По­нят­но.
   - Да­вай спать.
   - Да, па­поч­ка.
   Ва­ле­ра ус­нул поч­ти сра­зу по­сле это­го раз­го­во­ра. Что ни го­во­ри, но он здо­ро­во вы­мо­тал­ся за день. Во сне он об­нял сво­его сы­на од­ной ру­кой и что-то лас­ко­во, но не­раз­бор­чи­во про­шеп­тал ему.
   Ми­ша же ещё не­ко­то­рое вре­мя не спал. При­чи­на это­му бы­ла со­вер­шен­но об­рат­ной обыч­ной. Ма­лы­шу бы­ло очень хо­ро­шо. По­ка он был в объ­я­ти­ях па­пы, ни­ка­кая мер­зость не мог­ла по­зво­лить се­бе при­бли­зить­ся к не­му. Он был под за­щи­той и на­сла­ж­дал­ся ею, не же­лая её те­рять.
   Те­перь маль­чик был аб­со­лют­но уве­рен в том, что па­па - это его луч­ший друг, ко­то­рый не до­пус­тит, что­бы у Ми­ши слу­чил­ся стресс или не­что по­доб­ное. Ма­лы­шу ста­ло стыд­но за то, что он огор­чил от­ца. Но вско­ре стыд про­шёл, и на­ка­тил­ся сон.
   Где-то да­ле­ко, на го­ри­зон­те соз­на­ния, ещё мая­чи­ла та стран­ная уг­ро­за, ко­то­рую он ис­пу­гал­ся, но имен­но в этот мо­мент она бы­ла так да­ле­ко, как ни­ко­гда рань­ше.
   От па­пи­но­го те­ла ис­хо­ди­ло те­п­ло, ко­то­рое по­зво­ля­ло по­за­быть обо всём на све­те и на­сла­ж­дать­ся этой но­чью. Ми­ша был со­вер­шен­но уве­рен в том, что та­кое боль­ше не по­вто­рить­ся. К то­му же ско­ро прие­дет ма­ма.
   Он знал, что ко­гда па­па и ма­ма вме­сте, то они ни за что не по­зво­лят ему спать с ни­ми. А да­же ес­ли и по­зво­лят, то, вряд ли бу­дут ра­ды это­му. Но по­че­му? Это­го Ми­ша не знал.
   Впер­вые за очень дол­гое вре­мя к маль­чи­ку при­хо­дил здо­ро­вый креп­кий сон. Ми­ша был пол­но­стью рас­слаб­лен, а не дро­жал, как обыч­но.
   Вско­ре ве­ки его сме­жи­лись, и он унёс­ся в пре­крас­ную стра­ну грёз, где не име­ет ни­ка­ко­го зна­че­ния то, что слу­чит­ся зав­тра.

* * *

   Про­тив обык­но­ве­ния Ва­ле­ра про­снул­ся ра­но ут­ром. Он был све­жим и вы­спав­шим­ся, а по­то­му ре­шил не раз­лё­жи­вать­ся, а встать сра­зу. Ми­ша всё ещё спал, свер­нув­шись ка­ла­чи­ком воз­ле не­го.
   Ва­ле­ра встал и по­тя­нул­ся, рас­прав­ляя кос­ти. На ули­це тво­ри­лось что-то со­вер­шен­но не­ве­ро­ят­ное для это­го вре­ме­ни го­да. Всё не­бо бы­ло за­тя­ну­то се­ры­ми и тя­жё­лы­ми ту­ча­ми, а де­ре­вья гну­лись под на­по­ром силь­ных по­ры­вов вет­ра, ко­то­рый с ка­ким-то осо­бен­ным ожес­то­че­ни­ем тер­зал ли­ст­ву.
   "Да, не лёт­ная се­го­дня по­год­ка, - по­ду­мал Ва­ле­ра. - При­дёт­ся весь день про­вес­ти в за­то­че­нии".
   Он по обык­но­ве­нию на­ки­нул ха­лат и по­шёл вниз на кух­ню. На се­ре­ди­не ле­ст­ни­цы он спо­ткнул­ся и чуть бы­ло не упал, но во­вре­мя ус­пел схва­тить­ся за пе­ри­ла. В этот мо­мент у не­го ро­ди­лась ка­кая-то мысль, ко­то­рую ещё труд­но бы­ло оз­ву­чить, но она на­ча­ла фор­ми­ро­вать­ся. Зреть, так ска­зать.
   На кух­не бы­ло до­воль­но про­хлад­но. Да и во всём до­ме чув­ст­во­ва­лась хо­лод­ность и не­уют­ность. Ва­ле­ра ре­шил, что всё это из-за по­го­ды, но где-то в глу­би­не ду­ши он по­ни­мал, что в до­ме не­уют­но из-за от­сут­ст­вия Ма­ри­ны.
   Со­ка не хо­те­лось. Хо­те­лось ды­мя­ще­го­ся ко­фе. Чёр­но­го. Ва­ле­ра вклю­чил ко­фе­вар­ку и при­нял­ся на­ре­зать бу­тер­бро­ды.
   Не ис­клю­че­но, что ско­ро вста­нет и Ми­ша, а, сле­до­ва­тель­но, сто­ит по­за­бо­тить­ся и о нём. Он лю­бит под­жа­рен­ные хлеб­цы с рас­плав­лен­ным на них твёр­дым сы­ром.
   Мысль тем вре­ме­нем при­об­ре­та­ла нуж­ную фор­му.
   Так как же его вос­пи­ты­вать? Вче­ра ста­ло со­вер­шен­но яс­но, что маль­чик про­сто пе­ре­пол­нен стра­ха­ми, Ва­ле­ра не пе­ре­ста­вал ду­мать об этом. На­до бы­ло при­ме­нить лю­бой дей­ст­вен­ный ме­тод, что­бы маль­чик по­нял...
   В книж­ках го­во­ри­лось о пре­одо­ле­нии все­воз­мож­ных стрес­со­вых си­туа­ций по­сред­ст­вом са­мо­го стрес­са, но о том, как это мож­но сде­лать, там не бы­ло ни сло­ва. Всё за­ви­сит от си­туа­ции.
   Ко­гда ко­фе был го­тов, Ва­ле­ра под­нял­ся на­верх и убе­дил­ся, что Ми­ша ещё спит. Спус­ка­ясь, он вновь от­ме­тил про се­бя ле­ст­ни­цу. Ка­ко­ва бы ни бы­ла его мысль, но ле­ст­ни­ца за­ни­ма­ла в ней до­ми­ни­рую­щее по­ло­же­ние.
   По­том он по­зво­нил Ма­ри­не, что­бы убе­дить­ся, что у неё всё в по­ряд­ке. Она бы­ст­ро и сбив­чи­во объ­яс­ни­ла, что у неё всё хо­ро­шо, что си­туа­ция раз­ре­ши­лась, и что к по­луд­ню она по­пы­та­ет­ся раз­де­лать­ся со все­ми де­ла­ми, а зна­чит, ждать её мож­но к обе­ду.
   "Что ж, к трём, так к трём, - по­ду­мал про се­бя Ва­ле­ра. - Бу­дем ждать с не­тер­пе­ни­ем".
   Ни­что не пред­ве­ща­ло ос­лож­не­ний, вот толь­ко мысль за­би­лась бы­ст­рее. Да, на­до бы­ло что-то сде­лать, и сде­лать это нуж­но ус­петь до при­ез­да же­ны, так как она про­тив­ник ра­ди­каль­ных мер.
   Ра­ди­каль­ных мер?! Ка­ких ра­ди­каль­ных мер?! При­чём здесь во­об­ще ра­ди­каль­ные ме­ры?!
   Ва­ле­ра пил ко­фе и раз­мыш­лял о том, что же он дол­жен ус­петь до то­го мо­мен­та, ко­гда прие­дет же­на. Мыс­ли хро­ма­ли и спо­ты­ка­лись, а ино­гда ещё и стал­ки­ва­лись ме­ж­ду со­бой. Что-то во всём этом бы­ло, но вот что­бы вы­чле­нить это что-то, при­дёт­ся по­по­теть.
   С од­ной сто­ро­ны, на­пра­ши­вал­ся итог пре­ды­ду­ще­го спо­со­ба вос­пи­та­ния. Вы­да­ча ре­бён­ку стра­хов, что­бы он нау­чил­ся с ни­ми справ­лять­ся, не оп­рав­да­ла се­бя. Ма­лыш был за­пу­ган, как пи­таю­щая­ся на по­мой­ках двор­ня­га.
   "Бед­ный маль­чик, - по­ду­мал Ва­ле­ра. - А я-то не мог по­нять, по­че­му он так пло­хо вста­ёт!"
   Но пус­кать де­ло на са­мо­тёк то­же не стои­ло. На­до бы­ло при­ду­мать что-то та­кое, что-то дей­ст­вен­ное и без­обид­ное. Бо­лее то­го, на­до бы­ло при­вес­ти это в жизнь до при­ез­да Ма­ри­ны, что оз­на­ча­ло, что вре­ме­ни ос­та­лось в об­рез.
   Ле­ст­ни­ца... При­чём же тут ле­ст­ни­ца?
   За ок­ном не­по­го­да ра­зо­шлась не на шут­ку. Ве­тер ед­ва ли не ура­ган­ный. Он то взвы­вал, как ра­не­ный зверь, то сту­чал­ся в сте­ны. В та­кую по­го­ду во­об­ще ду­ма­ет­ся тя­же­ло. Не по­лу­ча­ет­ся со­сре­до­то­чить­ся. От­вле­ка­ют да­же вет­ки, скре­бу­щие по внеш­ним сто­ро­нам стен и окон­но­го стек­ла.
   Го­ря­чий ко­фе при­ят­но раз­ли­вал­ся по внут­рен­но­стям, обог­ре­вая их. Вне­зап­но Ва­ле­ре за­хо­те­лось за­ку­рить. Во­об­ще-то он не ку­рил, но ко­гда на­до бы­ло при­нять ка­кое-ни­будь важ­ное ре­ше­ние, то он был не про­тив си­га­рет­ки - дру­гой. Осо­бен­но в та­кую по­го­ду.
   Он за­тя­нул­ся об­лег­чён­ной си­га­ре­той, и вне­зап­но ре­ше­ние са­мо при­шло к не­му. Точ­нее, сфор­ми­ро­ва­лась мысль, ко­то­рая ро­ди­лась у не­го на ле­ст­ни­це.
   Вкрат­це эта мысль зву­ча­ла так: нуж­но, что­бы Ми­ша по­ду­мал, что его отец умер.
   Ди­ко? Без­ус­лов­но. Но как по-дру­го­му? Ес­ли ре­бё­нок бу­дет ду­мать, что ро­ди­те­ли веч­ные, а по­том вдруг что-то слу­чить­ся, что то­гда? Смо­жет ли он про­ти­во­сто­ять это­му оди­но­че­ст­ву?
   Нет, он дол­жен бу­дет раз и на­все­гда ре­шить для се­бя, что бу­дет де­лать в та­кой си­туа­ции. По край­ней ме­ре, вза­прав­ду от­ца он не по­те­ря­ет, а вре­мен­ная стрес­со­вая си­туа­ция ему не по­ме­ша­ет. Вот вам и ра­ди­каль­ные ме­ры!
   Это же жизнь! Та­кое мо­жет слу­чить­ся с ка­ж­дым! Он дол­жен быть го­тов! Нет ни­че­го чрез­вы­чай­но страш­но­го в том, что ре­бё­нок по­ду­ма­ет, буд­то его отец мёртв. Ва­ле­ра был про­сто уве­рен, что в этом нет ни­че­го страш­но­го. Ну, по­орет не­множ­ко, ну, ис­пу­га­ет­ся, за­то бу­дет го­тов в бу­ду­щем. И это не бу­дет при­хо­дить ноч­ны­ми кош­ма­ра­ми, а то ишь, ню­ни рас­пус­тил!
   "Точ­но, - по­ду­мал Ва­ле­ра. - Так и сде­лаю".
   И сде­лал. Но не сра­зу. Пе­ред тем, как ог­ло­ушить сы­на, он при­нял ван­ну. Вы­пил ещё ко­фе. По­ра­бо­тал над сво­им про­ек­том, ду­мая в это вре­мя толь­ко об од­ном - как все уст­ро­ить.
   К де­ся­ти ча­сам ут­ра при­бли­зи­тель­ный план был го­тов. Он за­клю­чал­ся в том, что ко­гда Ми­ша про­снёт­ся, Ва­ле­ра ля­жет под ле­ст­ни­цей и при­тво­рить­ся мёрт­вым. Всё дос­та­точ­но лег­ко и про­сто.
   Ми­ша по­ду­ма­ет, что отец упал с ле­ст­ни­цы, под­бе­жит, по­про­бу­ет ок­лик­нуть, но Ва­ле­ра не бу­дет от­зы­вать­ся. То­гда Ми­ша по­ду­ма­ет, что отец умер, и вот тут на­сту­пит са­мая ин­те­рес­ная часть. Ва­ле­ре очень хо­те­лось уз­нать, что бу­дет де­лать его сын, ко­гда пой­мёт, что боль­ше ни­ко­гда не смо­жет по­го­во­рить с от­цом.
   Ва­ле­ра не по­ду­мал толь­ко об од­ном, что его сын бу­дет на­хо­дить­ся в пол­ной уве­рен­но­сти, что он ос­тал­ся в оди­но­че­ст­ве. Он не при­дал осо­бо­го зна­че­ния вче­раш­не­му раз­го­во­ру. Как обыч­но. К то­му же вся эта за­тея не от­ни­мет мно­го вре­ме­ни. Че­рез де­сять ми­нут Ва­ле­ра вста­нет и ска­жет, что с ним всё в по­ряд­ке.
   По мне­нию от­ца, вплот­ную за­ни­мав­ше­го­ся вос­пи­та­ни­ем сво­его сы­на, та­кой под­ход к де­лу дол­жен был дать не­ожи­дан­ные ре­зуль­та­ты. Ва­ле­ра на­де­ял­ся, что смо­жет та­ким об­ра­зом вы­бить из сво­его сы­на все стра­хи, а ес­ли нет... Что ж, вре­мя тер­пит.
   Он си­дел в гос­ти­ной на крес­ле и чи­тал оче­ред­ную книж­ку по вос­пи­та­нию де­тей, в ко­то­рой так же, как и во всех ос­таль­ных, не бы­ло и на­мё­ка на та­кие ра­ди­каль­ные ме­ры вос­пи­та­ния. Вме­сте с тем, Ва­ле­ра вни­ма­тель­но при­слу­ши­вал­ся к то­му, что про­ис­хо­ди­ло на­вер­ху. Он не дол­жен был про­пус­тить мо­мен­та, ко­гда Ми­ша про­снёт­ся. А это, су­дя по все­му, долж­но бы­ло про­изой­ти уже со­всем ско­ро. Бы­ло пол­две­на­дца­то­го.
   Лишь на се­кун­ду Ва­ле­ра усом­нил­ся в том, что де­ла­ет пра­виль­но. Это слу­чи­лось по­то­му, что в книж­ке, ко­то­рую он чи­тал, бы­ло на­пи­са­но при­мер­но сле­дую­щее: "Де­тей, не дос­тиг­ших пя­ти лет, сле­ду­ет хра­нить от стрес­сов и вся­че­ских шо­ко­вых си­туа­ций, по­то­му как в этом пе­рио­де у них фор­ми­ру­ет­ся пси­хи­ка, и за­кла­ды­ва­ют­ся ос­нов­ные по­ня­тия. На них нель­зя кри­чать, их нель­зя бить и да­же нель­зя по­ка­зы­вать, что вы ими не­до­воль­ны, по­то­му что они мо­гут пе­ре­не­сти ва­ше от­но­ше­ние к ним на сво­их де­тей..."
   - Чушь ка­кая-то, - бурк­нул Ва­ле­ра. - В од­ной книж­ке од­но на­пи­са­но, в дру­гой - со­вер­шен­но об­рат­ное. И как в этом ра­зо­брать­ся?
   Но он ре­шил ни­че­го не ме­нять, ведь его ре­бё­нок был го­раз­до бо­лее раз­вит, чем его ро­вес­ни­ки, а это оз­на­ча­ло, что он уже го­тов. Ну, не слюн­тя­ем же ему рас­ти?! Нет, это ис­клю­че­но! Ми­ша дол­жен вы­рас­ти на­стоя­щим му­жи­ком, а он - Ва­ле­ра - дол­жен при­ло­жить к это­му мак­си­мум уси­лий. Он сде­ла­ет всё, что смо­жет.
   Стрел­ки мед­лен­но при­бли­жа­лись к две­на­дца­ти. За ок­ном всё бы­ло по-преж­не­му. Ка­за­лось, что по­го­да про­сто спя­ти­ла и пе­ре­пу­та­ла ле­то с осе­нью.
   Вне­зап­но по­гас свет. Это бы­ло пло­хо, так как улич­но­го ка­та­ст­ро­фи­че­ски не хва­та­ло. По всей ви­ди­мо­сти, где-то по­бли­зо­сти сло­ман­ное де­ре­во упа­ло на про­во­да и ра­зо­рва­ло их. Ва­ле­ра от­ло­жил кни­гу и при­слу­шал­ся.
   Внут­ри до­ма всё бы­ло ти­хо. Ми­ша всё ещё спал. Ва­ле­ра от­ки­нул­ся на спин­ку крес­ла и при­крыл гла­за.
   Как там Ма­ри­на? Ин­те­рес­но, в Мо­ск­ве та­кая же по­го­да, как и здесь? По­че­му-то вспом­ни­лись те дни, ко­гда они толь­ко уз­на­ли о том, что у них поя­вить­ся Ми­шут­ка. Как же это бы­ло дав­но! Да, этот мо­мент как бы раз­де­лил их жизнь на "до" и "по­сле". В них в обо­их бы­ло и хо­ро­шее, и пло­хое, но они бы­ли со­вер­шен­но раз­ны­ми.
   На сле­дую­щий день по­сле то­го, как же­на при­нес­ла ему это ра­до­ст­ное из­вес­тие, он ку­пил пер­вую в жиз­ни книж­ку о вос­пи­та­нии. Те­перь их на­счи­ты­ва­лось уже боль­ше пя­ти­де­ся­ти. Но то­гда, вер­тя в ру­ках эту хлип­кую бро­шю­ру, он ощу­тил на сво­их пле­чах груз от­вет­ст­вен­но­сти за не поя­вив­ше­го­ся ещё на свет ре­бён­ка. И ему ста­ло страш­но.
   Этот же страх он ис­пы­ты­вал и по сей день, но те­перь он ви­до­из­ме­нил­ся и пре­вра­тил­ся в не­что боль­шее, чем про­сто страх из-за то­го, что на­до взять на се­бя от­вет­ст­вен­ность за ещё од­но­го че­ло­веч­ка, при­чём, очень-очень ма­лень­ко­го, не­спо­соб­но­го ни хо­дить, ни го­во­рить, ни раз­мыш­лять. Это был страх за бу­ду­щее Ми­ши.
   На­вер­ху воз­ник­ло дви­же­ние. Ма­лыш про­снул­ся, и нуж­но бы­ло спе­шить ис­пол­нить за­ду­ман­ное. Де­сять ми­нут и бу­дет ре­зуль­тат, и бу­дет вид­но.
   Ва­ле­ра ни в ко­ем слу­чае не хо­тел сво­ему сы­ну зла. На­про­тив, он же­лал ему толь­ко до­б­ра, но вот ме­то­ды у не­го бы­ли, мяг­ко го­во­ря, не тра­ди­ци­он­ные.
   Он лёг под ле­ст­ни­цей, за­няв та­кое по­ло­же­ние, что­бы мож­но бы­ло по­ду­мать, что он упал с неё го­ло­вою вниз. Пер­во­на­чаль­но он хо­тел раз­лить кру­гом че­го-ни­будь крас­ное, что по­хо­ди­ло бы на кровь, но по­том по­ду­мал, что это бу­дет слиш­ком, и ре­шил воз­дер­жать­ся.
   На­вер­ху раз­дал­ся то­пот. Те­перь бы­ло со­вер­шен­но оче­вид­но, что Ми­ша под­нял­ся и на­прав­ля­ет­ся вниз. Ин­те­рес­на толь­ко его ре­ак­ция. Толь­ко ре­ак­ция на смерть близ­ко­го че­ло­ве­ка.
   Ва­ле­ра ле­жал с за­кры­ты­ми гла­за­ми, а по­то­му не мог ви­деть, что про­ис­хо­дит, но он пы­тал­ся пред­став­лять. Вот по­яв­ля­ют­ся ма­лень­кие нож­ки, обу­тые в мяг­кие пу­ши­стые та­поч­ки. Ни­че­го не по­доз­ре­ваю­щий ре­бё­нок на­прав­ля­ет­ся на кух­ню, что­бы най­ти от­ца и съесть че­го-ни­будь. Вот он за­сты­ва­ет на верх­ней пло­щад­ке и ок­руг­лён­ны­ми не то от ужа­са, не то от удив­ле­ния, а мо­жет, и от то­го, и от дру­го­го сра­зу гла­за­ми смот­рит на рас­про­стёр­тое вни­зу те­ло. Вот он сбе­га­ет ни­же, ос­та­нав­ли­ва­ет­ся, ещё ни­же... И... Что "и"?
   Ва­ле­ра не мог пред­ста­вить, что сей­час тво­рить­ся с сы­ном, и ед­ва по­да­вил в се­бе же­ла­ние от­крыть гла­за, на­столь­ко оно бы­ло ве­ли­ко. Он-то ждал, что Ми­ша за­кри­чит, но тот не кри­чал.
   Он да­же не стал под­хо­дить близ­ко к от­цу. Ми­ну­ту спус­тя Ва­ле­ра ус­лы­шал роб­кие ша­ги от­сту­п­ле­ния. По-преж­не­му ца­ри­ла ти­ши­на, а Ми­ша воз­вра­щал­ся в спаль­ню.

* * *

   Ма­лыш про­снул­ся око­ло две­на­дца­ти. Сра­зу же он по­чув­ст­во­вал, что что-то не так. В си­лу сво­его воз­рас­та он не мог ска­зать, что имен­но, но знал, что это так. Мо­жет, по­влия­ла по­го­да, бе­сив­шая­ся за ок­ном, мо­жет быть, от­сут­ст­вие от­ца. Но бы­ло очень тре­вож­но.
   Не­ко­то­рое вре­мя он про­сто ле­жал и смот­рел в по­то­лок. От вче­раш­ней уми­ро­тво­рён­но­сти не ос­та­лось и сле­да. Ноч­ной страх вер­нул­ся и гро­зил при­чи­нить стресс. Он слов­но ре­шил отыг­рать­ся за то, что вче­ра маль­чик смог с ним спра­вить­ся. На­до бы­ло най­ти па­пу.
   Ми­ша вско­чил с кро­ва­ти, но бы­ст­ро ре­ти­ро­вать­ся из ком­на­ты не уда­лось, по­то­му что вче­ра из-за сво­его со­стоя­ния он за­ки­нул та­поч­ки да­ле­ко под кро­вать. Под кро­ва­тью бы­ло тем­но. Очень тем­но. И страш­но.
   В кон­це кон­цов, ре­бён­ку уда­лось до­б­рать­ся до сво­их та­по­чек, и он, под­пры­ги­вая точ­но мышь при ка­ж­дом по­ры­ве вет­ра, уда­ряю­ще­го в сте­ну, про­нёс­ся в сто­ро­ну ле­ст­ни­цы. Всё это время - с то­го мо­мен­та, как про­снул­ся, и до то­го, как до­б­рал­ся до ле­ст­ни­цы - он су­до­рож­но пы­тал­ся по­нять, что с ним про­ис­хо­дит. Вес­ною он мно­го об­щал­ся со свои­ми ро­вес­ни­ка­ми - со­се­дя­ми по дво­ру, но они ни­ко­гда не го­во­ри­ли, что с ни­ми ко­гда-ли­бо про­ис­хо­ди­ло по­доб­ное. С дру­гой сто­ро­ны с ним са­мим та­кое про­изош­ло впер­вые. Дет­ст­во - это та­кое вре­мя, ко­гда всё во­круг ка­жет­ся уди­ви­тель­ным, упои­тель­ным... И страш­ным. По край­ней ме­ре, для Ми­ши ок­ру­жаю­щий мир во мно­гом был страш­ным, хо­тя и пре­крас­ным то­же.
   Он на­де­ял­ся, что отец на­хо­дит­ся на кух­не, или, в край­нем слу­чае, в гос­ти­ной, ведь в до­вер­ше­нии ко все­му бы­ло ещё и тем­но. При­зрач­но.
   Да был бы он во­об­ще до­ма! Но тут...
   В сгу­стив­шем­ся су­мра­ке Ми­ша уви­дел, что вни­зу под ле­ст­ни­цей что-то ле­жит. Да­же не что-то, а кто-то. Ма­лыш спус­тил­ся на не­сколь­ко сту­пе­ней вниз и по­нял, что это ле­жит его отец.
   Крик за­стрял в Ми­ши­ном гор­ле. Воз­мож­но, ока­жись под ле­ст­ни­цей то чу­ди­ще, ко­то­рое все­гда пря­та­лось, то Ми­ша за­кри­чал бы, но сей­час он не мог вы­да­вить из се­бя ни зву­ка. Вот это бы­ло по на­стоя­ще­му страш­но.
   Вряд ли уда­ст­ся опи­сать весь тот вихрь чувств, эмо­ций и мыс­лей, ко­то­рые обуя­ли не­сча­ст­но­го маль­чу­га­на. В тот мо­мент он со­всем "от­клю­чил­ся" от ре­аль­но­сти.
   Он был в оди­но­че­ст­ве.
   Он в нём и ос­тал­ся. Зна­чит, па­па всё-та­ки врал, ко­гда го­во­рил, что они с ма­мой ни­ко­гда не ос­та­вят его. Про­шла все­го од­на ночь, и вот, па­па ле­жал и не мог по­ше­ве­лить­ся.
   Мо­жет быть, он про­сто ус­нул? Да нет, лю­ди не спят в та­ком по­ло­же­нии. Мо­жет быть, по­дой­ти к не­му и по­го­во­рить? Да нет же! - кри­чал его ра­зум,- Па­па умер, а ты ос­тал­ся в оди­но­че­ст­ве!
   Слу­чи­лось поч­ти са­мое худ­шее. А по­че­му "поч­ти"? Да по­то­му, что те­перь на­до ждать са­мо­го худ­ше­го. Те­перь То-Что-Пря­чет­ся бу­дет знать, что Ми­ша ос­тал­ся один, и обя­за­тель­но при­дёт к не­му, что­бы при­чи­нить стресс, а, мо­жет, и ещё, что по­ху­же.
   Вне­зап­но в дет­ском соз­на­нии мельк­ну­ла мысль: а что, ес­ли это ноч­ное чу­ди­ще уби­ло па­пу? Ведь в сказ­ках час­то так бы­ва­ет. В страш­ных сказ­ках.
   Ми­ша стал от­сту­пать. Он не мог и не хо­тел под­хо­дить к без­движ­но­му те­лу от­ца. Его ра­зум го­рел в жес­то­ком по­жа­ре. Са­мым пло­хим бы­ло то, что он не по­ни­мал, что же ему де­лать даль­ше. Он про­дол­жал от­сту­пать об­рат­но к спаль­не.
   В спаль­не ока­за­лось ещё ху­же. По ней ме­та­лись те­ни рас­тре­во­жен­ных вет­ром де­ревь­ев, про­тяж­но скри­пев­ших, слов­но тре­бо­вав­ших пре­кра­тить эту пыт­ку.
   - Иди к нам,- слы­ша­лось маль­чи­ку.
   Уже не ти­хий шё­пот, ко­то­ро­му мож­но про­ти­во­сто­ять, а гром­кое при­зыв­ное пе­ние, на ко­то­рое нель­зя не от­ве­тить влек­ло его. Но Ми­ша пы­тал­ся бо­роть­ся с ним.
   Сна­ча­ла он за­брал­ся на кро­вать. Толь­ко сра­зу же по­нял, что здесь он всё рав­но ос­та­ёт­ся в опас­но­сти. На­до бы­ло спря­тать­ся. Но ку­да? В спаль­не не бы­ло та­ких ук­ром­ных мест, как, на­при­мер, в гос­ти­ной. Од­на­ко путь в гос­ти­ную пре­гра­ж­дал отец...
   Ми­ша по­пы­тал­ся спря­тать­ся в уг­лу, воз­ле те­ле­ви­зо­ра, но что-то уда­ри­ло в сте­ну с той сто­ро­ны, и он от­ско­чил об­рат­но в центр ком­на­ты.
   С пра­вой сто­ро­ны у до­ма рос ог­ром­ный клён. Это он бил­ся свои­ми мощ­ны­ми вет­ка­ми о сте­ну. Ми­ша не по­ду­мал об этом. Он ре­шил, что чу­ди­ще по­доб­ра­лось к не­му уже со­всем близ­ко, и те­перь скре­бёт­ся и сту­чит­ся в сте­ны.
   Что же де­лать? Этот во­прос ми­гал в соз­на­нии маль­чи­ка крас­ной лам­поч­кой. Он же жёг мозг, как рас­ка­лён­ное же­ле­зо. Не­об­хо­ди­мо бы­ло сроч­но что-то де­лать, ина­че этот монстр, это чу­до­ви­ще при­дёт и схва­тит его, а Ми­ша очень не лю­бил, ко­гда его хва­та­ли.
   А что ес­ли с па­пой всё в по­ряд­ке? Ми­ша ри­ск­нул вновь при­бли­зить­ся к ле­ст­ни­це, но все его на­де­ж­ды ос­та­лись пус­ты­ми меч­та­ми - те­ло ле­жа­ло в та­ком же точ­но по­ло­же­нии, в ка­ком Ми­ша уви­дел его в пер­вый раз: но­ги на сту­пе­ни, а го­ло­ва на по­лу. Отец без со­мне­ния был мёртв. На­до спа­сать­ся са­мо­му!
   Но как? Ми­ша на­хо­дил­ся в аб­со­лют­ной рас­те­рян­но­сти по это­му по­во­ду. В кон­це кон­цов, он был все­го лишь ма­лень­ким маль­чи­ком, ко­то­ро­го бро­си­ли ро­ди­те­ли, ос­та­вив его в оди­но­че­ст­ве. Ему ужас­но хо­те­лось по­пла­кать, но он не мог, по­то­му что па­па все­гда го­во­рил, что пла­чут толь­ко дев­чон­ки.
  
   На ули­це на­чал­ся дождь. Смо­чен­ная им ли­ст­ва за­шур­ша­ла ещё при­зыв­ней.
   - Иди к нам,- зва­ла она.
   - Иди к нам, бум,- ба­ра­ба­нил по кры­ше дождь.
   - Иди-и к на-ам,- под­вы­вал ве­тер.
   Маль­чик за­бил­ся в ти­хой ис­те­ри­ке. Он ме­тал­ся по ро­ди­тель­ской спаль­не не в си­лах что-ли­бо при­ду­мать и как-ни­будь из­ме­нить сло­жив­шую­ся об­ста­нов­ку.
   На па­ру ми­нут он за­мер на мес­те. Ни с то­го ни с се­го в го­ло­ву Ми­ши во­рва­лись сум­бур­ные мыс­ли. Так вры­ва­ет­ся ве­тер в ок­но.
   А что ес­ли слу­чи­лось так: его па­па не умер, но из не­го вы­шло то, что он скры­вал? Что ес­ли это то са­мое, что хо­те­ло до­б­рать­ся до Ми­ши? Но те­перь па­па вы­пус­тил его, и оно сво­бод­но. Это­го не мо­жет быть!
   Как бы там не бы­ло, но монстр, та­ив­ший­ся рань­ше во мра­ке но­чи и за­ры­вав­ший­ся ку­да-то днём, вы­шел те­перь из сво­его ло­го­ва. Он хо­чет толь­ко од­но­го - сде­лать Ми­ше пло­хо.
   Маль­чик сно­ва за­бе­гал взад-впе­рёд по ком­на­те, слов­но та­ким об­ра­зом мог от­пуг­нуть ко­го-то. Из его глаз ли­лись слё­зы, а в зрач­ках за­стыл Ве­ли­кий Ужас. Та­кой ужас мо­гут ис­пы­ты­вать толь­ко де­ти, по­то­му что они не мо­гут ни по­нять его, ни объ­яс­нить его при­ро­ды. Ес­ли он при­хо­дит к ним, то они ве­дут се­бя со­вер­шен­но не­пред­ска­зуе­мо. Нель­зя ска­зать, что взбре­дёт им в го­ло­ву, и что они пред­при­мут, что­бы из­ба­вить­ся от не­го.
   Ми­ша на­по­ми­нал сбрен­див­шую элек­трон­ную иг­руш­ку, ко­то­рая сле­по ты­чет­ся во все сте­ны, не зная, что вы­ход ря­дом.
   - Иди к нам!- звал монстр из-за ок­на, поль­зу­ясь го­ло­са­ми при­ро­ды.
   Ми­ша не­до­вер­чи­во по­смот­рел в ок­но. Тюль бы­ла от­дёр­ну­та, и внеш­ний мир от­лич­но про­смат­ри­вал­ся. Он бу­ше­вал, слов­но жен­щи­на, по­те­ряв­шая ре­бён­ка. Бы­ло страш­но.
   Но это уже не но­вость. У Ми­ши вдруг поя­ви­лась уве­рен­ность, что всё это вре­мя он оши­бал­ся. На са­мом де­ле монстр все­гда был внут­ри до­ма. Ря­дом с ним. В его па­пе. Он по­сто­ян­но под­ли­зы­вал­ся и за­став­лял пло­хо ду­мать о ма­ме. Те­перь монстр ос­во­бо­дил­ся и бро­дит по до­му. Ули­ца ка­за­лась един­ст­вен­ным спа­си­тель­ным ме­стом. На са­мом де­ле ни де­ре­вья, ни ве­тер не хо­те­ли его на­пу­гать. Нет, они хо­те­ли спа­сти его... от не­ми­нуе­мо­го стрес­са.
   Ес­ли бы па­па лю­бил его - лю­бил по-на­стоя­ще­му,- то он не ушёл бы в тот мо­мент, ко­гда его сы­ну бы­ло пло­хо. Он бы не умер, а по­ста­рал­ся за­щи­тить сво­его ре­бён­ка.
   Ми­ша сде­лал шаг к ок­ну.
   И всё же на ули­це бы­ло очень страш­но. Да­же на­хо­дясь в та­ком со­стоя­нии, ма­лыш со­мне­вал­ся, что де­ре­вья и ве­тер, да и все ос­таль­ные смо­гут за­щи­тить его. В чём-то они по­хо­ди­ли на не­го са­мо­го. Воз­мож­но, они и са­ми че­го-то боя­лись. Но с дру­гой сто­ро­ны, ес­ли они не мог­ли за­щи­тить его, то за­чем зва­ли?
   Ми­ша сде­лал вто­рой шаг к ок­ну.
   А, мо­жет, всё это сон? Мо­жет быть, он ти­хо дрем­лет в сво­ей дет­ской, а ноч­ной монстр пы­та­ет­ся на­пу­гать его? В та­ком слу­чае не­об­хо­ди­мо сроч­но про­снуть­ся! Но как? Ми­ша ещё ни ра­зу в жиз­ни не по­па­дал в по­доб­ные си­туа­ции.
   - Па­па!- по­звал он в от­чая­нии.- Па­па, по­мо­ги мне! Па­поч­ка, я люб­лю те­бя!!!
   Но ни­че­го не из­ме­ни­лось. Ес­ли да­же это и сон, то Ми­ша ви­дел толь­ко один вы­ход...
   - Иди к нам,- при­вет­ли­во, а не уг­ро­жаю­ще, ше­ле­стя ли­ст­вой, за­зы­ва­ли его де­ре­вья.
   Маль­чик сде­лал тре­тий шаг.
  
   Что же та­кое тво­рит­ся со мной? С на­ми? С ми­ром? Ещё вче­ра всё бы­ло про­сто пре­крас­но, и ни­что не пред­ве­ща­ло бе­ды. По­че­му его ни­кто не пре­ду­пре­дил, что та­кое мо­жет слу­чить­ся? Хо­тя нет, вче­ра отец про­бо­вал по­го­во­рить с ним на эту те­му... Да вот толь­ко ма­лыш не по­нял. Он не по­нял са­мо­го глав­но­го - что изо все­го это­го сле­ду­ет. Он по­ня­тия не имел о це­ли. Он не знал, за­чем ему нуж­но ста­но­вить­ся бес­страш­ным.
   И те­перь не по­нял. Един­ст­вен­ное, что он по­ни­мал от­чёт­ли­во, так это то, что ему нуж­на за­щи­та и по­мощь. Для осоз­на­ния все­го ос­таль­но­го он был ещё слиш­ком мал. Он был обыч­ным ма­лень­ким ре­бён­ком, к то­му же очень ис­пу­ган­ным.
  
   Ми­ша сде­лал чет­вёр­тый шаг.
   Вни­зу кто-то за­во­зил­ся. Бы­ло слыш­но, как он тя­же­ло ды­шит. За­тем маль­чик ус­лы­шал, как этот кто-то под­ни­ма­ет­ся по ле­ст­ни­це. Отец не мог это­го сде­лать. Отец умер, и не мог дви­гать­ся, зна­чит, тот, кто под­ни­мал­ся по ле­ст­ни­це на­верх в спаль­ню, был ни­кем иным, как мон­ст­ром, дав­но пы­тав­шим­ся схва­тить Ми­шу.
   - Иди к нам,- зва­ла ли­ст­ва.
   - Иди к нам,- звал дождь.
   Те­перь их го­ло­са бы­ли на­пол­не­ны ис­тин­ным тра­гиз­мом. Они хо­те­ли ему по­мочь, а он ни­как не хо­тел прий­ти к ним.
   Ми­ша по­нял, что мед­лить боль­ше нель­зя. Он бу­к­валь­но со­рвал­ся с мес­та и по­бе­жал к ок­ну. Ещё до­ля се­кун­ды уш­ла на то, что­бы влезть на по­до­кон­ник. Те­перь за­по­ры...
   Окон­ная ра­ма за­пи­ра­лась толь­ко на ниж­ний шпин­га­лет, по­это­му уже в сле­дую­щую се­кун­ду маль­чик сто­ял в ство­ре ок­на. Он вды­хал све­жий воз­дух, при­ят­но хо­ло­див­ший ли­цо и ус­по­каи­вав­ший взбу­до­ра­жен­ный ра­зум.
   - Иди к нам,- зва­ла маль­чи­ка при­ро­да.
   И он по­шёл. Он сде­лал все­го один шаг...
   В пус­то­ту...

* * *

   Ва­ле­ра от­крыл гла­за в тот мо­мент, ко­гда его сын по­звал на по­мощь. Пер­вым его же­ла­ни­ем бы­ло: бро­сить­ся в спаль­ню и ус­по­ко­ить ка­ра­пу­за. Но тот дол­жен был при­вык­нуть к жиз­нен­ным тя­го­там, по­это­му бе­жать сей­час ту­да ка­за­лось Ва­ле­ре пре­сту­п­ле­ни­ем. Ми­ша дол­жен вы­рас­ти бес­страш­ным. Воз­мож­но, это идея фикс, но ре­бё­нок про­сто обя­зан быть луч­ше сво­их ро­ди­те­лей...
   По­том на­вер­ху всё стих­ло. Ва­ле­ра по­ду­мал, что его сын за­брал­ся на кро­вать и уку­тал­ся в про­сты­ню, ко­то­рая всё ещё пах­ла па­пой. Муж­чи­на об­ла­дал не­ко­то­рым об­раз­ным мыш­ле­ни­ем, но ему и в го­ло­ву не мог­ло прий­ти, что в тот мо­мент ис­пы­ты­вал его сын. Ес­ли бы знал, то не­пре­мен­но рва­нул бы к не­му.
   На­ко­нец, Ва­ле­ра ре­шил, что хва­тит уже му­чить ре­бён­ка. Ма­ри­на долж­на бы­ла прие­хать ме­нее чем че­рез три ча­са, а ведь пе­ред её при­ез­дом на­до ещё ус­по­ко­ить ма­лы­ша. И же­ла­тель­но ещё до­го­во­рить­ся с ним, что­бы он ни­че­го не рас­ска­зы­вал ма­ме.
   Отец, чрез­вы­чай­но за­бо­тя­щий­ся о вос­пи­та­нии сво­его сы­на, под­нял­ся на но­ги и при­слу­шал­ся. Сна­ру­жи бу­ше­ва­ла сти­хия. Она, как буд­то, и не со­би­ра­лась ус­ми­рять­ся, а, на­обо­рот, рас­хо­ди­лась всё силь­нее и силь­нее. На­вер­ху же ца­ри­ла аб­со­лют­ная ти­ши­на. Ва­ле­ра пред­ста­вил, как его сын без­звуч­но ры­да­ет в по­душ­ку. От это­го об­раза ста­ло не­ве­ро­ят­но тя­же­ло на серд­це, как буд­то он ку­пил в ма­га­зи­не иг­руш­ку, а та ока­за­лась с бра­ком. В лю­бом слу­чае вре­мя об­ме­на уже про­шло.
   Он, не спе­ша, сту­пень­ка за сту­пень­кой под­ни­мал­ся на­верх. Во­круг ца­ри­ли стран­ные су­мер­ки, соз­да­вав­шие при­чуд­ли­вые по­лу­те­ни.
   Ко­гда Ва­ле­ра был уже на пол­пу­ти к це­ли, в спаль­не во­зоб­но­ви­лось дви­же­ние. Соз­да­ва­лось впе­чат­ле­ние, что над го­ло­вой тан­цу­ет ста­до сло­нов. За­тем всё сно­ва стих­ло.
   В гру­ди за­сты­ло тре­вож­ное ощу­ще­ние, од­на­ко Ва­ле­ра всё ещё мед­лил с тем, что­бы по­ка­зать­ся сво­ему сы­ну жи­вым и здо­ро­вым.
   Но вот и ко­нец ле­ст­ни­цы. Даль­ше - спаль­ня. Ва­ле­ра во­шёл и не по­ве­рил сво­им гла­зам: Ми­ши ни­где не бы­ло. Для вер­но­сти муж­чи­на за­гля­нул под кро­вать, но и там бы­ло пус­то. Маль­чик рас­тво­рил­ся в ком­на­те, в ко­то­рой про­сто не­воз­мож­но бы­ло спря­тать­ся.
   Ва­ле­ра ог­ля­дел­ся и толь­ко то­гда уви­дел, что ок­но в сад от­кры­то. Не чув­ст­вуя ног, он под­бе­жал к не­му и по­смот­рел вниз - ту­да, где они с сы­ном толь­ко вче­ра по­са­ди­ли куст крас­ной смо­ро­ди­ны. Он по­ду­мал, что зре­ние под­во­дит его. Точ­нее, хо­тел бы, что­бы это ока­за­лось так.
   На­хо­дясь в по­лу­об­мо­роч­ном со­стоя­нии, он сбе­жал по ле­ст­ни­це, за­тем, про­бе­жав че­рез весь дом, вы­ско­чил на ули­цу. Обе­жав зда­ние, Ва­ле­ра встал, как вко­пан­ный. Сна­ча­ла на его гла­зах вы­сту­пи­ли слё­зы, а по­сле он раз­ры­дал­ся во весь го­лос.
   Маль­чик ви­сел на ар­ма­ту­ри­не. Ко­гда он па­дал из ок­на, то ли­цом по­пал на её верх. Ржа­вый ку­сок же­ле­за че­рез глаз про­шил его го­ло­ву. Те­ло ко­лы­ха­лось на силь­ном вет­ру, ко­то­рый уже при­вык рас­ка­чи­вать вся­кие гру­зы. Его об­мы­ва­ли струи не по-лет­не­му хо­лод­но­го до­ж­дя; и ни­что уже не мог­ло вер­нуть к жиз­ни это­го маль­чу­га­на. Он дей­ст­ви­тель­но уже ни­ко­гда не смо­жет по­го­во­рить с ма­мой. Он не смо­жет дви­гать­ся.
   И все бу­дут оп­ла­ки­вать его.
   Лишь ли­стья ше­ле­сте­ли на вет­ру.
   - Иди к нам,- слы­ша­лось в этом ше­ле­сте Ва­ле­ре.
  
  

КО­НЕЦ.

25-27.10.2002.

   Џ Copyright: Дмитрий Дубов, 2008
   Свидетельство о публикации N2801160193

Дмитрий Дубов - Методы воспитания.

  
  
  
  
  
  
   - 2 -
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"