В мире все изменчиво. Меняются страны, меняются города, меняются люди... События сменяют друг друга. Меняется отношение человека к этим самым событиям, к фактам, историям, окружающему мира. Да что там! Даже отношение человека к самому себе меняется со временем.
Меняются и дома. Кажущееся незыблемым строение из стекла и бетона тоже подвержено изменению. И снаружи, и внутри.
Вот не так давно это была панельная хрущевка с куцыми балконами и ободранными подъездами. Она смотрела на мир разными окнами. Где-то вполне свежим пластиком с аккуратными шторами, а где-то грязнющими стеклами в обшарпанных рамах, сохранившихся с момента постройки дома в конце далеких шестидесятых, когда Хрущева уже сняли, а перестать строить хрущевки еще не сподобились. Панели, из которых был собран дом, и в его детстве-то не слишком веселого серенького цвета, стали еще более серыми и унылыми. Местами поросли мхом и трещинами, заделывать которые всем было недосуг. Не рухнул и ладно!
За минувшие пятьдесят лет дом старел, менялись и живущие в нем люди. Они тоже старели, покрывались пятнами и трещинами. Врастали в дом. И в гастроном, находящийся в первом этаже...
Лавочки у подъездов становились все ниже. Впрочем, это только к лучшему для тех, кто любил сиживать на них на досуге. Им чем ниже, тем легче с каждым годом залезать. А то ведь ноги уже не те, спины не те. Не попрыгаешь.
Жильцы в доме менялись нечасто. Дети аборигенов, подрастая, уезжали. Старики, не склонные к частым переменам, оставались. Когда они умирали, наследники редко продавали квартиры. Не было на эти квартиры особого спроса. Дом старый и не лучшего качества. Так что, те, кто мог себе позволить купить квартиру, выбирали что-то посовременнее. Освободившиеся квартиры сдавались внаем. И тоже людям не слишком богатым. Они жили в доме, как правило, не очень долго. Старались или скопить на свое жилье, или снять что-то получше, покомфортнее. Так что жильцами они по большому счету и не были. Скорее, гости!
Но дом жил. И дожил-таки до капитального ремонта. Все что можно было, в нем поменяли. Трубы, провода, окна. Оштукатурили и покрасили фасад. Привели в порядок подъезды. Жильцы, как смогли, подновили свои квартиры. Кто-то даже солидный ремонт сделал. А что, жить ведь тут. Дом преобразился, к нему стало приятнее и веселее подходить. Он уже не серый, а светленько-песочного цвета, с красными балконами. И окна у всех более-менее современные. И подъезды почище. Ну а раз приятнее подходить, так и внутри должно быть так же. Вот жильцы и расстарались, кто как мог. Многим помогли дети. Руками, деньгами...
Меня в этот дом привела судьба. Виражи там были будь здоров! Но сейчас не об этом. Живу. С женой и тещей. Теща в доме с самой постройки. Пятьдесят шесть лет. И в квартире у нее все отлично. С ее точки зрения. За пятьдесят шесть лет хочешь, не хочешь, а привыкнешь. И хоть многое поменялось, но суть все та же. Обои другие, двери, потолки. Сантехника новая, да и не самая плохая к тому же. А суть та же, что и полвека назад. И девиз тот же. Как будто над входом огненными буквами выведено:
'НАМ ЭТОГО НЕ НАДО!!!'
Ну, не хочет она ничего нового. Дом уже давно изменился, квартира изменилась. Весь мир изменился. А она не хочет! За мебель свою горой стоит. Не дам поменять! За люстры, столы, кресла... За разные предметы, отслужившие свое. Не выброшу, вдруг пригодятся. На антресолях места полно. Пускай полежат. Ну, хоть на телевизор новый согласилась. А то в старом уже и Президента стало плохо видно. А он - икона!
Но мы с женой из другого мира. А вынуждены жить в этом. И живем. Как в антикварном салоне. Только там запах старины, а тут - старости. Всего несколько букв другие, а разница огромна. Месяц, два, полгода... На древнем диване бока болят и места мало. Но зато любимая всегда под рукой. Или на руке. Или на спине.
На табуретках за обедом балансируешь, как канатоходец, чтобы не громыхнуть, как авиабомба. Но зато вестибулярный аппарат как натренирован! Задница равновесие ловит, а ложка ко рту двигается уверенно, по оптимальной траектории, без потерь.
Свет тусклый, как в пещере сорока разбойников, но зато глаза всегда широко открыты, а значит, и морщин на лице не будет.
К запаху, который в первое время бесил, ты уже немного привык, принюхался, зато, даже если еда пригорела, это не кажется вонью, а, скорее, просто сменой ароматов.
Вот так вот в первые полгода ты находишь оправдания и объяснения. Выискиваешь положительные моменты. А потом все же накипает. Нет, так нельзя!
И начинается война.
С мусором... Простите, с добром, накопленным за годы жизни и навсегда прописавшимся на антресолях. С неудобным диваном, с тусклыми люстрами и колченогими табуретками. Со скатертями, простынями и полотенцами, рожденными для того, чтобы стать частью быта и комфорта, но девственно прожившими свой век в шкафу. В раз и навсегда сложенном состоянии. С так и не оторванным ярлычком бессмысленности существования. Состарившимися, как старая дева, так и не познавшая настоящей радости бытия. С поломанными смесителями, аккуратно сложенными в шкафу для целей, столь призрачных, что ускользнули даже от хозяев. Со старой одеждой, доставшейся по наследству от бабушек и дедушек, сложенной на вечное хранение еще при жизни предков.
Как же по-разному мы видим мир!
Теще так хорошо в окружении всего того, чему мы объявили войну на уничтожение. И поэтому она в рядах противника. На его стороне. Мы с ней в разных окопах. К сожалению. Но отступать нельзя!
Сначала в квартире появляются новые люстры. Хоть и с боем, но они занимают свое место. Старые тоже пока здесь - на антресолях. Но с перспективой утилизации. Простите, почетной пенсии в гараже. В квартире появляется Свет. Настоящий. Не солнечный, конечно, но вполне приятной матовой яркости. Современный. И потому все остальные наши враги в новом свете начинают выглядеть уже не так, как раньше. Их убогость становится очевидной. Даже для тещи. Но привычка сильнее. И она все равно, как Александр Матросов, бросается заслонять своей грудью добро.
Потом в комнате появляется новый диван. Со старым ему не ужиться. Не хватит места. И на антресоли старый диван не засунешь. Поэтому и его - в гараж. Теща с опаской присаживается на новый диван. Задница подсказывает ей, что новый лучше. Мозг кричит, что лучше был старый, А этот, впрочем, как и люстры, барахло. Теща в смятении, поэтому прописка нового дивана в квартире проходит несколько легче, чем прописка новых люстр.
К вечеру следующего дня прибывают новые табуретки. Три штуки. Красивые металлические ножки, удобные мягкие сиденья. Они приняты благосклонно. Тем более, что и старым в гараже пока еще место найдется. Пригодятся.
Квартира медленно приобретает признаки комфорта. Но главная битва впереди. Цитадель врага находится на антресолях. Там у него самые старые и опытные воины. Рыцари хлама. Гвардия. Они окопались надежно. На века. И к этой битве надо подготовиться по-настоящему. Во-первых, нужно время. Берем на работе отгулы. Парочку. Потом совершенно необходимо дипломатическими методами ослабить позиции врага. Тещу приглашает в гости сестра. На пару дней. Можно было бы сказать - какая удача! Если бы это не стало результатом трехходовой комбинации, блестяще исполненной моей женой.
Итак, теща в командировке. Отгулы взяты. Огромные пакеты куплены. Энтузиазма с избытком. В бой!
Сопротивление врага преодолеть непросто. Он цепляется за свое место всем, чем может. Попробуй вытащить из антресоли целый мешок неведомых пружин, торчащих в разные стороны. А это что за ветхий мешок странной формы?
Осторожно!!!
Бах!!!
Это контрнаступление врага. Мешок, наполненный несколькими десятками кусков хозяйственного мыла, заложенный на хранение несколько десятков лет назад, предательски рвется. И куски мыла, твердые, как дерево и хрупкие, как стекло, разлетаются вокруг, покрывая пол и стены облаками мельчайшей пыли. Чихай, любимая! Лучше чихай! Старательнее. Все это надо вычихать! Придется. Удержаться все равно невозможно.
Что-то мне подсказывает, дорогая, что мы заготовили мало пакетов. Плохо оценили масштабы бедствия. Ну, ничего, я сбегаю. Тут поблизости есть магазин.
Господи, я за месяц столько не ходил по лестницам, сколько ходил сегодня. Вниз с мешками, вверх налегке. Хорошо, что не наоборот.
- Любимый, а почему на улице так рано стемнело?
- Да нет, не рано, первый час ночи.
- Как время бежит, я и не заметила.
- Устала?
- Конечно. Давай вискарика выпьем.
- Ты - чудо, любимая. Ты сама предлагаешь то, на что другую пришлось бы уговаривать. За тебя!
- Да-а-а-а... Поработали на славу.
- Это победа!
- Завтра маму поедем забирать. Как она отреагирует?
- Она по антресолям лет двадцать уже не лазила. И сейчас показывать не будем. В секции порядок - все полочки заполнены. Не важно, чем. Хрусталь на месте. Нажитое отдыхает в гараже. Обойдется.
- Ну, да. Как в квартире-то хорошо. Светло, уютно. Старостью почти не пахнет. Заживем, любимый. Мы тут, похоже, надолго.
- Хорошо, что теща не знает, что до гаража мы так ни разу и не доехали. Мусорка ближе.
- Ага. Весной снова война будет. Уже в гараже. Там хлама еще больше. И тесно очень
Сегодня мы счастливые напьемся и хорошенько выспимся. Завтра суббота. Будем просто радоваться жизни. А в воскресенье поедем в Жодино за тещей. Я успокаивал жену, что все обойдется, хотя сам в этом так сильно не уверен. Перестрелка та еще может случиться. Да и Бог с ним. Там в Жодино, тещина племянница обязательно за стол пригласит, а племянник чарочку нальет. Прорвемся.