Аннотация: Обучение Найта постепенно подходит к концу.
Глава 16
- Да точно тебе говорю, опять ночует у Очкарика! - шипел Тод на ухо Дэлу.
Тот сердито ковырял ложкой органическое пюре с жёсткими кусочками псевдомяса и слушал в пол-уха. Найта и правда не было видно вот уже несколько дней. Слухи ходили самые разные. Чаще всего они вертелись вокруг историка.
Неизвестно почему, Дэла вдруг кольнула ревность. Стало обидно, захотелось кого-нибудь стукнуть или что-нибудь сломать. Заметив, как побелели костяшки пальцев Делейта, Тод осторожно отодвинулся подальше и всецело занялся поглощением обеда.
И вдруг в общей столовой снизился уровень шума, послышались изумлённые и восхищённые вздохи. Делейт поднял голову от тарелки. Ложка, точно живая, выскользнула из его пальцев.
В столовой появился Найт. Он буднично взял поднос, подошёл к раздаточной ленте, взял причитающийся паёк, сел за свободный стол и начал аккуратно есть.
Неуловимые, незаметные на первый взгляд изменения, произошедшие с ним, открыли его, как Терру Инкогниту. Найт, оказывается, красивый! А всего-то волосы стали гуще, чуть подправлена форма ушных раковин и глаза... Что у него с глазами? Не чуть косоватые розовые глаза альбиноса, а лучистые, прозрачно-серые, словно лёд или дымчатый хрусталь, стеклянно поблескивающие глаза с прямым взглядом. Это не линзы. Это точно не линзы.
Юные киборги притихли. В Академии все вшивки были регламентированы, особенно так называемой средней группы - когда заменялись органы 'не первой жизненной необходимости'. К тому же, к таким имплантатам в комплекте должны прилагаться стабилизаторы. А в Академии стабилизаторы не ставят. И всё же на третьем шейном позвонке Найта из-под ворота комбинезона поглядывало хромированное навершие этого имплантата.
- Ты с ума сошёл! - подсел за его столик Чейз. - Ты где умудрился поставить визоры? Запрещено же! У тебя будут неприятности...
- Нет, не будут, и ничего не запрещено, - с улыбкой сказал альбинос. - То есть в моём случае не запрещено. Эти визоры не имеют всяческих 'наворотов' вроде оптического прицела, инфракрасного сканера и тому подобного. Мне просто слегка исправили зрение. Лечение ведь не запрещено. Кстати, и уши заодно подправили, ничего вроде бы, а?
- А стабилизатор?
- А это чтобы я больше не ныл, - с мягкой улыбкой произнёс Найт, отложив ложку и поднимая голову. Чейз чуть отодвинулся. Белое лицо альбиноса напоминало кукольное. Сдержанная улыбка только усиливала сходство.
- Конечно, в первую очередь, это чтобы глаза у меня нормально работали, но и нервы уравновешивает хорошо, - заговорил Найт, собирая пластиковую посуду со стола. - Господин Торроф поставил мне все имплантаты за сумму моего выигрыша в конкурсе 'Сада Чудес'. Он из столицы, у него есть лишний комплект.
- Ты ещё и кибербиолога подставил!
- Ничего я его не подставил, - Найт невозмутимо прошагал к утилизатору и бросил в него посуду. - Он сам предложил и сказал, что детали уладит. Не думаю, что он стал бы действительно рисковать из-за какого-то постороннего человека.
Спокойно и безмятежно Найт прошествовал из столовой мимо оторопевшего дежурного.
Начиная с этого момента никто не видел, чтобы Найт ронял хотя бы одну слезинку или нервничал, как раньше.
***
Генерал Агласис Шибта убрал полупустую бутылку крепкого алкоголя обратно в шкафчик, тщательно вымыл за собой рюмку и поставил её на стеклянную полочку. Так он отметил своё сорокапятилетие. Самые простые движения теперь казались волшебными, необычайными, невероятными. Всё вокруг казалось таким же. И стены родного дома, каждая трещинка или вмятинка в которых была знакома, и свинцовые тучи за окном, и блистательная столица Империи Октополис. И как он мог говорить какие-то полгода назад, что город ему обрыднул? К чуду жизни нельзя привыкнуть - это понимаешь только перед самой смертью. И совсем не правда, будто киборги ни в грош не ставят жизнь. В том числе и свою.
Тянуть дальше нельзя. Генерал понятия не имел, что с ним станет через несколько минут: скорчится ли он в судорогах, охватит ли его тело огонь, вылезут ли из его рук кости эндоскелета, чтобы схватить его за горло. Никто не знает, как это происходит. Но лучше выглядеть достойно.
Господин Шибта зашёл в ванную комнату, тщательно побрил виски и подбородок, после чего отправился в спальню.
Он решил дождаться ИХ в спальне. Наверное, хотел, чтобы в последние минуты что-нибудь напоминало о, в общем-то, прекрасной жизни. О любимом парне, заменившем ему и женщину, которую никогда бы не позволили приобрести киборгу, и сына, которого у киборга никогда не могло быть. Генерал опустился в кресло, положив руки на подлокотники, и глубоко вздохнул.
Тоскливо и тяжело ворочалось в груди сердце. Может быть, оно просто остановится, и всё?
Вдруг что-то как будто хлестнуло Агласиса Шибту изнутри. Он вскочил, схватил дикрайзер, поставил запас на полную обойму. Потом закрыл дверь на вакуумный засов и только после этого вернулся в кресло, положив оружие рядом на столик. Пусть приходит хоть целая армия! Пусть попробуют вломиться! Он уж встретит честь по чести!
Да, ещё не было задокументированных случаев победы киборга над Стирателями в открытом противостоянии. Но ведь и трупов киборгов никто не находил на следующий день после того, как им исполнялось ровно сорок пять лет. Неужели прирождённый воин будет покорно сидеть и ждать, когда за ним придут, словно за жертвенным барашком?!
Нет, воин будет сражаться до конца. С кем или с чем угодно.
Что-то заскрипело за дверью. Генерал оскалился, схватил дикрайзер и выставил его перед собой. Первый же, кто войдёт, получит в голову всю обойму. Хоть сам чёрт!
Ручка медленно отогнулась и тренькнула, будто её выломало неведомым силовым полем. Дверь тихонько приоткрылась. И в щель просочился странный бирюзовый свет, который будто извивался щупальцами и в то же время стелился по воздуху, как струйки дыма.
- Ну давай же, Стиратель, - прорычал генерал едва слышно.
И вдруг справа, как будто бы из-за плеча, прошелестел хриплый, сдавленный, булькающий голос:
- Жил да был в одном королевстве маленький мальчик. Когда он родился, злая фея прокляла его, сделав уродом. Никто его не любил, все тыкали в него пальцем и смеялись...
Генерал вскочил, развернулся, но никого не увидел.
- Где ты, тварь?! Выходи!
- И вот однажды прославленный рыцарь пожалел мальчика и взял к себе оруженосцем...
Генерал взревел и принялся палить во все стороны. Когда обойма опустела и стих высокочастотный писк дикрайзера, генерал увидел, что дверь в спальню распахнута настежь. А на пороге плывут, точно в дымке, несколько уродливых силуэтов.
- Мальчик прилежно постигал военную науку и вскоре сам стал прославленным рыцарем.
Генерал опустил руку с оружием и не шевелился.
- Много подвигов совершил он, никогда не показывая своего лица, скрыв его под забралом. Все думали, будто рыцарь стыдится своего уродства. Но на самом деле...
Агласис Шибта вдруг осознал, что стоит на коленях, низко склонив голову, и видит чью-то широкую плоскую ступню, состоящую из металлических костей, облепленных полосками странной буроватой плоти.
- ...На самом деле за годы приросли к нему железные доспехи, а сам рыцарь успел истлеть внутри. И лишь его мятущаяся душа заставляла доспехи скакать на коне, крепко держать меч и сражаться. Год за годом, век за веком.
Генерал запрокинул лицо и заплакал - не от страха или боли, которых не было, и даже не от обиды на невозможность победить неотвратимое, а от сожаления. В последний свой миг он вспомнил не любовника, не друзей, живых или погибших, не отца, который поддерживал с ним связь до самой своей смерти, а маленького белого уродца, которому через тридцать лет предстоит увидеть то же самое, что видел сейчас он сам.
- Бедный, бедный мой мальчик... Прости меня.
На утро вернувшийся любовник генерала, пьяный и почерневший от горя, взломал запертую изнутри дверь их спальни и нашёл лишь дикрайзер с опустошённой обоймой и маленькую капельку крови на полу.
***
- Это бесчеловечно! - воскликнул с порога господин Миккейн, когда за его спиной с мягким шорохом сошлись створки автоматических дверей.
Господин Торроф неторопливо поднял на посетителя глаза, на мгновение оторвавшись от ноута. Затем встал, обошёл стол и протянул руку для приветствия.
- Доброе утро, господин Миккейн. Чем обязан?
- Ваши поступки не имеют названия! - всплеснул руками историк, как будто не заметив вежливого жеста. - Что вы себе позволяете? Вам что, не хватает ваших лабораторных мышей?!
- Да объясните же толком, что случилось? - кибербиолог начинал потихоньку раздражаться. - Вы врываетесь без предупреждения и начинаете сыпать обвинениями, не известно на каком основании!
- Найт. Альбинос с Боевого отделения. Вы что, решили, что раз он генму, так вы теперь имеете право ставить на нём эксперименты?!
- Ааа, вы про его новые глаза?
- Не только! Он изменился. Вы его перекроили, как будто он... как будто он... - господин Миккейн пару секунд выбирал сравнение, - неудачно пошитое пальто! Что вы с ним сделали?! Он на человека не похож!
- Правильно, он ведь будущий киборг, - невозмутимо ответил кибербиолог, скрещивая на груди руки.
Господин Миккейн размашисто прошагал из одного угла кабинета в другой, активно жестикулируя:
- Я понимаю, замена глаз. Хотя это, между прочим, не слишком-то законно! Но зачем вы ему переделали форму ушей? И... и эти волосы... Это ведь не его волосы! Что это вообще такое? Вы ему что-то вживили, что ли?
- Нет, всё натуральное. Я взял образец ДНК, добавил немного магии, - кибербиолог щёлкнул пальцами, - и вуаля! Готово! Пересадил мальчику его же волосы дополнительно к уже имеющимся, вот он теперь и может щеголять такой гривой, какой ни у кого в Академии нет.
Господин Торроф усмехнулся и попытался было перевести разговор в шутку, но историк не унимался.
- Он похож на куклу! Зачем вы так поиздевались над ребёнком?
- Поиздевался? Я его улучшил! - всё-таки не выдержал кибербиолог. - Конечно, я не генетик, но на такие простые вещи способен. Исправить форму ушей для меня также сущий пустяк. Я этим в столице подрабатывал, когда был курсантом Академии. А глаза, то есть визоры, были мальчику просто необходимы. Его зрение катастрофически ухудшалось. Ещё немного, и он бы ослеп! Я удивляюсь, как он ухитрялся сдавать нормативы по стрельбе с таким зрением?
- Вы вживили ему стабилизатор, - проговорил господин Миккейн, повернувшись к собеседнику всем корпусом. - Мальчику всего пятнадцать лет! Чёрт побери, пятнадцать! Вы подумали о последствиях? Такие операции не делаются в его возрасте!
- Во-первых, господин Миккейн, вам не стоит сомневаться в моих профессиональных качествах. Я могу пришить крысе вторую голову, и обе эти головы смогут даже вырывать пищу друг у друга из пасти. А во-вторых, без стабилизаторов визоры могут работать со сбоями. Кроме того, стабилизатор помог Найту справиться с некоторыми гм... духовными проблемами.
- Вот как! - вспылил историк. - Значит, вы и в его душе копаетесь!
- А вы? - коротко спросил кибербиолог с лукавым прищуром, огорошив историка. И повторил, когда пауза несколько затянулась:
- А вы разве нет? Вы точно так же копаетесь в его душе, как я в его теле. Вы точно так же используете его как подопытного кролика.
- Найт не крыса и не кролик и вообще не какая-нибудь живность! - воскликнул господин Миккейн. - Он человек!
- Человек или киборг - не важно, - отмахнулся господин Торроф. - Найт как кусок глины, из которого может получиться либо грубый, но очень функциональный кувшин, либо прекрасная фарфоровая статуэтка.
- И вы мните себя скульптором?
- А вы, стало быть, мните себя гончаром? - насмешливо передразнил кибербиолог.
- Не передёргивайте!
- А вы прекратите ревновать!
- Ч... что? - господин Миккейн даже задохнулся от возмущения. - Да как вы смеете? Я не ревную!
- М-да? И что же значит в таком случае эта безобразная сцена, которую вы тут закатили? - совершенно спокойно спросил господин Торроф, шагнув к историку.
- Я... я просто волнуюсь за Найта, - сбивчиво заговорил господин Миккейн, стараясь не отступить под напором этого крупного и крепкого мужчины. Сам историк тоже не был хлюпиком, но почему-то ощутил опасность.
- Не волнуйтесь, он в надёжных руках, - это прозвучало, пожалуй, чуть более развязно, чем приличествовало ситуации.
Господин Торроф даже замер на мгновение, когда руки историка - вовсе не такие вялые, какими могли показаться - вдруг схватили его за лацканы длинного пиджака.
- Если с мальчиком что-нибудь случится, - прошипел господин Миккейн, глядя в холодные, как осеннее море, глаза кибербиолога, - то я найду на вас управу. Не посмотрю, что у вас какие-то там связи в Октополисе!
- Если вы запудрите Найту голову всяческой ерундой, которая заставит его совершить глупость и перевестись на какое-нибудь другое отделение с Боевого, то и я найду на вас управу, господин учитель, - совершенно спокойно ответил кибербиолог, сладко улыбнувшись.
Историк слегка оттолкнул его от себя и, не прощаясь, выскочил из кабинета. Господин Торроф криво усмехнулся, поправил пиджак и вернулся к ноуту.
***
Исполинские белые лебеди бесшумно танцевали на вздыбившихся зубьями торосах. Они резали странные, совсем не свойственные птицам лапы об острый радужный лёд и лишь удручённо вздыхали. Найт пытался бежать от них, но поскальзывался, падал, неуклюже пытался подняться, впивался ногтями в чёрный лёд. И видел там, внизу, в бездонной темноте, под толщами каменной воды смеющегося Дэла.
И в который раз просыпался от резкой боли в глазницах.
Соседи по спальне мирно посапывали. Кому-то, вероятно, снился кошмар: курсант неспокойно ворочался, закинув голую ногу поверх покрывала. Найт сел на постели, потёр глаза, потряс головой. Пелена не спадала. Чёрт, ведь господин Торроф предупреждал: слёзы могут повредить визоры. Модель не особенно дорогая. Такую могут поставить в любой клинике любому инвалиду, стеснённому в средствах, это не специфический имплантант для боевых киборгов. И даже такая мелочь, как слёзы, способна их испортить. Жаль, что нельзя удалить слёзные железы. Господин Торроф даже говорил почему, но Найт не мог сейчас припомнить.
Юноша встал и спокойно, без паники добрался на ощупь до душевой. Там он долго промывал визоры, потом сушил лицо под струёй горячего воздуха из агрегата рядом с раковинами, не моргая и с некоторой долей удивления отмечая, что может спокойно держать глаза открытыми, тогда как раньше рефлекторно жмурился.
Визоры просохли, зрение начало постепенно восстанавливаться - как будто реальность проступала, словно морозные узоры на стекле. До побудки оставалось полтора часа. Найт вернулся в постель и попытался уснуть. Но на душе было тоскливо. После таких снов, похожих друг на друга чем-то неуловимым, ему всегда было тоскливо и тревожно. Хотелось плакать.
Но Найт не плакал уже три года - с того момента, как ему вырезали глаза. Даже когда он узнал о смерти генерала Агласиса Шибты, большого друга отца и своего покровителя. Даже когда увидел, как Дэл у ангаров во дворе целуется взасос с каким-то незнакомым мальчишкой, вероятно, с другого отделения.
Но во сне он был не властен над слезами, и это раздражало.
Найт почти накопил нужную сумму на новые визоры, но сейчас он не имел права их вшивать. С первой-то операцией возникло множество проблем. Репутацию, а также карьеру господина Торрофа спасло лишь заключение специально созданной комиссии, постановившей, что произведённая замена глаз визорами не является 'улучшением', а лишь 'лечением', что не запрещено уставом Академии. А монтаж стабилизатора в количестве одной штуки является просто 'поддерживающей терапией'. Хотя на самом деле, как считал Найт, кибербиолога спасло происхождение и связи в столице. А Найта не принудили немедленно избавиться от несанкционированных имплантатов благодаря не только замолвленному за него господином Торрофом словечку, но и личными качествами самого молодого киборга.
Все три года он уверенно получал высшие баллы по всем дисциплинам и считался гордостью не только Боевого отделения, но и, не без преувеличения, всей Академии. Сомнительным достижением была также его известность в Сети: ролик с 'танцующим альбиносом' до сих пор пользовался большой популярностью, оброс целой горой ремиксов, подражаний, от пародийных до вполне реалистичных, даже сувенирами вроде футболок или наклеек.
Но всё это не заставило Найта возгордиться и задрать нос. Впрочем, от забитого, вечно краснеющего и заикающегося уродца не осталось и следа. Теперь это был высокий мускулистый семнадцатилетний юноша с густыми длинными волосами, которые он носил заплетёнными в косу, и лучистыми глазами, похожими на хрусталь или речной лёд. Но Найт по-прежнему был воспитан, вежлив, послушен с учителями, справедлив с приятелями, хотя, пожалуй, слишком уж нейтрален и несколько холоден.
Близких друзей у Найта так и не появилось. Он был со всеми и ни с кем. Тот единственный, кому он хотел бы отдать всё тепло своего сердца, считал его 'занудой', 'зубрилой', 'учительским любимчиком', 'технофриком', 'чудиком' - кем угодно, но только не 'классным парнем'.
И Найт ничего не делал для того, чтобы изменить эту ситуацию. Наоборот, он становился всё большим и большим 'зубрилой', 'учительским любимчиком' и 'технофриком'. Следующий год - выпускной для Найта, и он тратил практически всё своё время на учёбу, тренировки, а также на визиты к господину Миккейну, в то время как однокурсники предпочитали 'надышаться перед смертью' и на предпоследнем курсе отрывались как могли. Голографические картинки Найта стали популярны как никогда. Тем более что он поднаторел в своём искусстве ещё больше и мог уже моделировать целые оргии, да ещё и интерактивные.
Сам он удивительным образом был способен контролировать вспышки гормонов, относя это на счёт исправной работы стабилизатора. А может быть, Найт был настолько занят, что не успевал подумать о сексе. Или же просто боялся о нём думать, так как эти мысли приносили одну только боль неприятных воспоминаний. Грайд, Бофи, Дэл...
Найт с головой погрузился в учёбу и подготовку к главным экзаменам в жизни.