После некоторых колебаний, Вирт все же согласился рассказать мне о странной находке. Мы расположились у проектора, где Вирт, используя знакомые лишь ему символы вывел информацию о СИВ.
- Еще до основания биотеории была научная концепция об изменении тела человека путем внедрения элементов живой и неживой природы. Гены животных, растений, даже изменение химического состава тканей, - говорит он, сидя и скрестив ноги на полу, я же устроился на одном его колене.
- Это как проект "Мора"? - все звучит очень знакомо.
- Проект "Мора" вышел оттуда, - поясняет Вирт, придерживая меня рукой за талию. Я не против такого обращения, потому не отстраняюсь, - только СИП предполагал частичное и обратимое внедрение, модификации тела, а "Мора" глобальное и полное изменение организма.
- Что стало с этим проектом? - рука Вирта скользнула по спине вверх, потом вниз, я тут же понял, что желаю его, выгибаю спину, невольно сводя колени.
- Он был заморожен, когда была разработана теория биоцентризма. Согласно ей, человеческий материал мог дополняться только человеческим. Однако, некоторые методы СИВ используются до сих пор.
- Какие именно? - рука его опускается ниже моей спины и я не сдерживаю стон. Странно, но после изменения матрицы я стал слишком податлив на подобные влияния, а ткань платья, хоть и призванная залечивать повреждения, была слишком тонкой и не снижала чувствительность.
Его подол тут же оказывается приподнят, а я усажен между ног Вирта спиной к нему. Он вывел на экран синтагматическое древо, показывающее методы и возможности СИВ и их применение а биотеории.
- Первый и самый распространенный, - я завожу руки за спину и провожу ими по его органу, понимая, что он достаточно тверд, чтобы войти в меня, приподнимаюсь на коленях и ввожу в себя, используя более привычный способ. Он Судорожно вздыхает, но продолжает, - внедрение клеток с узконаправленной функцией - кожные покровы, ткани органов, - ненадолго замолкает, справляясь с дыханием, я же слегка наклонившись вперед, двигаюсь пока осторожно, привыкая к давлению внутри, - в возможностях Корпорации этот способ гораздо более расширился. Второй - внедрение цельных или измененных органов, здесь тоже все понятно, - я киваю ему, начиная теперь двигаться быстрее, опираясь руками о его колени, приподнимаюсь и опускаюсь, делая резкие рывки, его рука ложится на мою грудь, осторожно поглаживая, от этого я едва не теряю контроль над собой, - третий способ - работа с генетическим материалом. Здесь СИВ сильно опередил биотеорию.
- То есть? - я несколько удивлен услышать такое, слегка замедляюсь.
- А так и есть. Корпорация если и работает с генетическим материалом, то очень в малых дозах - в основном диагностика. Вмешательство производится только в экспериментальных или испытательных образцах.
Моя остановка была воспринята им как смена плана действий, потому как его рука коснулась низа моей спины и скользнула к другому входу в мое тело. Я понял его, поэтому снова приподнялся, высвобождая и направляя его орган в задний проход. Немного больнее, но если опуститься полностью и подождать немного, становится приемлемо.
- Испытательные образцы, это вроде меня? - спрашиваю я, когда мы оба справляемся с ощущениями.
- Не... не исключено, - дрожа отвечает Вирт. Похоже, я справляюсь быстрее моего информатора.
- Какие могут быть во мне генетические внедрения? - спрашиваю, не надеясь, что он ответит.
- По...позволяющие перестраивать организм под... владельца, - все же отвечает он.
Я знаю, что с моим телом что-то происходило при Валааке, он так же говорил о чем-то подобном.
- Этот процесс обратим? - в ответ я слышу только дрожащее дыхание за своей спиной. Боль уже отошла на второй план и я уже начинаю ощущать приятное тепло там, где его тело двигается во мне. Но слегка приостанавливаюсь, прося его ответить.
- Зависит...от формы адаптивности, - говорит он, перехватывая меня за талию и приподнимая, затем насаживая на себя. Мне от этого больнее, поэтому снова беру инициативу на себя
Я возвращаюсь к прежнему быстрому темпу, но опускаться на него так резко как ему нравится не получается - его орган внутри упирается во что-то вызывая боль. Он не выдерживает первым, просто обхватывает меня, вставая и наклоняет над стойкой проектора, дав удержаться за нее руками. Затем, до боли обхватывает меня за основания ног и так сильно начинает вбиваться, что я чувствую сильную боль, сначала сжимаю зубы, потом уже не сдерживаю стона. Глаза закрывает темной пеленой, но я не отстраняюсь, давая ему завершить процесс. Это происходит несколькими особо сильными и болезненными выпадами, потом он замирает, уже плавно двигаясь во мне.
Я прихожу в себя, понимая, что ноги дрожат, а руки так сильно вцепились в перила проектора, что я с трудом их расцепляю. Вирт тоже приходит в себя, положив руку на область моего крестца, покидает мое тело. Слабая вспышка боли заставляет меня вскрикнуть, но стоит мне разогнуться, как боль уже сильная возвращается.
- Лилит, - голос Вирта мне не нравится, - я оборачиваюсь, видя его несколько напуганным, - прости, я не хотел...
Опускаю глаза и вижу, что по ноге скользит темная капля, оставляя за собой тут же засыхающий след. Провожу рукой, по ноге вверх, ища источник кровотечения. Чувствую между ног влагу, когда смотрю на ладонь она вся в темной крови.
- Это нормально, - говорю ему, понимая, что это совсем не нормально, но не желая напугать, - при Валааке у меня каждый второй раз так заканчивался.
Отряхиваю с ладони уже просто бурую пыль, очищающее поле действительно хорошо работает.
- То есть? - он не верит мне.
- Как мне объяснили, что из-за сильной регенерации процессов может восстановиться плева, а мышцы стать менее эластичными.
Я делаю шаг к проектору, но понимаю, что боль стала сильнее.
- Что реально? - Вирт все же сомневается, но я киваю, стараясь не выдать того, что становится хуже, - вот они извращенцы...
Это последнее, что я слышу, потом как следующим уже прихожу в себя на руках перекупщика, с испугом глядящего на меня.
- Все нормально, - говорю ему, стараясь встать на ноги. Но он удерживает меня.
- Не нужно мне было это делать, Лилит, у тебя ведь практически нет регенерации сейчас, извини, - говорит он поднимая и укладывая меня на кровать.
- Я сам этого хотел, не твоя в том вина, - говорю, уже не чувствуя ничего кроме усталости.
- Ладно, но теперь придется воздержаться, - говорит он садясь рядом, я киваю в подтверждение, но тут же чувствуя тоску от понимания такого ограничения.
- Будет не просто это выдержать, - смеюсь, стараясь сбавить напряжение, - мне нравится быть с тобой, Вирт. Практически так же, когда я был с Валааком.
- Можно вопрос, - несколько более холодным тоном, чем мое признание спрашивает Вирт. Я киваю, понимая, что он затронет неприятную тему, - "сам", "был", "хотел" - почему ты говоришь о себе в мужском роде.
Я и сам не знаю почему.
- Сначала мне казалось, что это неправильная речевая настройка, но Валаак попытался ее исправить. Тем не менее я говорю о себе именно так, - пожимаю плечами, - предполагали, что мой донор мог быть мужского пола, но по воспоминаниям тоже не так. Хотя... в своих снах я тоже говорил от мужского лица.
- Во снах?
Да, я не говорил ему, что воспоминания приходили ко мне во сне.
- Понимаешь, после сильного истощения я стал видеть сны. Очень яркие и реальные. Вероятно это были воспоминания. К тому же кое-что из них удалось найти в реальности.
- Например.
- Веста, - указываю на свою одежду с ножом в кармане, - Валаак выкупил его, когда мы нашли через проектор по моему описанию. Потом Глозгар - это то место, которое мне снилось.
Вирт отворачивается, кивая. Мне кажется, что сказанное мной заставляет его беспокоиться, тем не менее он спрашивает сам.
- И кем ты видел себя во сне?
- Не человеком, - странно, но в мыслях уже почти стерся образ меня прошлого. Без снов я начинаю забывать об этом, - тело покрыто чешуей, острые когти. Нечто странное, бледное, боящееся света, тем не менее гуманоидного строения. Я не спорю, в это трудно поверить, я и сам уже начинаю сомневаться в том, что это могла быть правда. И еще, - я стараюсь изобразить усмешку, но от слабости клонит в сон, потому просто дважды коротко выдыхаю, - у меня было два пола, хотя тело имело строение фемены. Вот только в наказание мне оставили андринные органы размножения и отослали в резервацию.
Я уже давно лежу, закрыв глаза, даже не знаю, слушает меня Вирт или нет, потому как если он и рядом, то сидит очень тихо.
- За что тебя наказали? - вопрос почти выдергивает меня из сна, в котором я словно тону.
- За то, что убивал людей, - губы шевелятся очень неохотно, словно склеенные, - без разрешения...
Вязкий покой сна сковывает меня. Я не поднялся бы даже узнав, что огненный монстр стоит у нашей двери, медленно проплавляя ее. Я словно свинец в воде или перо на ветру, не властен над своим телом, отдаю себя на волю времени, отключая разум.
Как же не хватает снов, вокруг меня только темнота. Я боюсь, я зову сновидения, но они не приходят и лишь тьма сжимает свои объятья. Но, наконец, я вижу. Бледный силуэт застыл напротив меня. Я делаю шаг к нему и он тоже, дела второй и он повторяет. Зеркало? Но чем ближе я, тем больше понимаю, что нет. Я выгляжу не так. Оно выше, чуть больше меня. Гладкое, покрытое прозрачными пластинами тело практически не выдает признаков пола. Темные провалы глаз единственное, что выделяется на лице. Оно протягивает руку, я отвечаю тем же. Касаемся друг друга. "Мы еще встретимся" - шепчет существо, на секунду обнажая острые иглы зубов.
Просыпаюсь я, впервые за долгое время ощущая невероятное спокойствие. Я лежу на животе. Вирт рядом, отвернувшись спиной. Поворачиваюсь, прижимаясь к нему.
- Я еще сплю, отстань, - слышу действительно сонный голос. Смеюсь.
- Ладно, можешь спать дальше, - сам же опускаю руки к низу его живота, слабо сжимая го мужской орган. Осторожно провожу по нему, ощущая как тот вздрагивает, напрягаясь. Вирт же наигранно стонет.
- Не надо, Лилит, тебе ведь самой будет больно, сама помнишь.
- Не будет, - говорю, садясь, но не отрывая руки от его органа, - а если и да, то потерплю.
Он сдается, ложась на спину, помогая мне сесть на него. Легкая ткань платья скользит вверх, я снимаю его полностью, сидя на большом теле Вирта обнаженным. Его руки сдавливают грудь, от чего я вскрикиваю - она стала очень чувствительной. Но это не важно. Даже лучше, что я ощущаю подобное. Я приподнимаюсь, теперь без труда опускаясь на его орган. Он протягивает мне ладони, позволяя опереться на них. И, держась за его руки как за поручень, начинаю подниматься и опускаться. Иначе бы это сделать не удалось - сидя на мужчине, я не доставал коленями до кровати, опереться мне не обо что. Боль я начинаю чувствовать не сразу, а только когда начинаю двигаться быстрее, стараясь резко, как он любит опуститься на его орган. Но Вирт не любит пассивную роль, поэтому встает, обхватив меня за талию, начинает насаживать на себя, как безвольную куклу. Под конец так сильно и резко, что я едва не теряю сознание от боли. Снова.
Кровь была и в этот раз. Я испачкал и его. Но боль отступила почти сразу, поэтому я не видел необходимости беспокоиться об этом.
- Я хочу испробовать способности фаты, - говорю ему, как только мы справляемся со своими делами.
- Рано.
- Нет, я чувствую себя нормально. Не хочу ждать.
- На третий пока нельзя.
- Давай на четвертый.
Он вздыхает но после недолгих уговоров, в частности с обещанием больше не приставать, соглашается. Мы входим знакомым путем. Я теперь понимаю, что чувства значительно обострились. Я видел и ощущал малейшие движения, запахи стали острее, более разнообразным. Свет... он начал раздражать.
На четвертый ярус мы выбрались тем же подъемником. К счастью, признаков слежки я не заметил.
Четвертый уровень города представляет собой каменный лабиринт. По словам Виртрама людей здесь меньше. Чаще биоты. Но я надеюсь на лучшее. Как оказалось, в производственной зоне города тоже есть жилые районы. Туда мы и направляемся. Это место контролируется хуже, чем третий ярус, но контролируется вообще, по сравнению с пятым. Поэтому осторожными быть в любом случае нужно.
Жилой сектор выступает за шестым поворотом в длинных и бесконечно-высоких коридорах яруса.
- Учти, здесь не очень рады биотам, подобным тебе. К тому же люди здесь гораздо более внимательные к странностям.
- Я знаю, - говорю ему, - сталкивалась с такими, - удивленный взгляд в ответ заставляет меня пояснить, - меня приняли за продавца препаратов, когда ездила на фуникулере.
- Ну, тоже неплохая легенда, - отвечает он, - может сработать.
Я киваю и иду вперед. Почему-то появилась некоторая уверенность в себе. Жилые постройки образуют неровные кварталы-квадраты. Но уже на приближении к ним, вижу группу людей. Кто-то из них в сером, кто-то в специальном, бронированном костюме. Направляю сканер - нужного сочетания нет. Иду дальше. Там тоже несколько человек, рядом открытая дверь какого-то заведения. Вхожу. Это либо лавка, либо магазин. Несколько стоек с, предположительно, продуктами. Но для посетителей устроены сидячие места. Некоторые там и сидят, потребляя пищу. Обвожу зал сканером. На мгновение высвечивается нужный вариант. Уточняю направление. Немолодой мужчина, скрестив руки на груди сидит перед пустой посудой. Запоминаю его, сажусь так, что бы его было видно. Наконец, он встает и выходит, я иду следом. Тот свернул в пустой переулок. Я рад, что все идет так легко. Нагоняю его со спины, оглушив рукоятью. Он падает, я же разрезаю одежду и через спину прокладываю путь к органу. Горячая кровь заливает руки и возбуждает нюх. Позади шаги, но слишком далеко пока, скоро нахожу нужные мне сдвоенные сероватые пузыри почек. Перерезаю их канал у мочевого пузыря и даю мембране втянуть в себя извлекаемый орган. Мужчина так и не пришел в себя. Иду обратно, сталкиваясь с человеком в бронированном костюме. Но тот не замечает меня и проходит мимо переулка. Повезло. Бегу к Вирту.
- Идем, - шепчу ему на ухо, - пока он сидит на ступенях входа в одно жилое здание - серая громада в два десятка этажей упирается крышей в такое же серое каменное небо.
- Так быстро?
- А ты как хотел? - дразню его, понимая, что абсолютно ничего не чувствую после совершенного. Вероятно, фата блокирует эмоции.
К Палаку добираемся быстро. Темный двор встречает тишиной и утробным рычание Олгура. "Кахатан", слышу от него знакомое слово.
- С чем пришли? - сам настройщик появляется из лаборатории через несколько минут после сигнала биота.
- Почки, как просил, - я снова выхожу с гордо протянутым вперед трофеем.
Палак смотрит на меня, потом на Вирта.
- И ты ее выпустил? Сказал же, пять дней.
- Я сам его уговорил, - вступаюсь за перекупщика, - так ты берешь или нет, - встряхиваю мембрану в руке.
Палак вздыхает, но берет мембрану, передразнив меня - "Уговорит", делает знак идти за ним.
- Как зрение, слух? - спрашивает он уже внутри.
- Стали острее, эмоции на нуле, - рассказываю свои наблюдения.
- И воздержанием тоже себя не ограничиваешь, смотрю, - делает он свое замечание. Как он видит подобное, я не знаю.
- Не могу, - говорю ему без стеснения.
- А ты знаешь, что не даешь телу формироваться как следует? - он поворачивается ко мне, опираясь о стойку кресла-фиксатора.
Я пожимаю плечами.
- Надо учиться сдерживать себя, - слышу я прямой укор, - сними верх и встань к распорке, - говорит он, - Я введу катализатор и успокоительное. Проспишь нужное количество дней, потом придешь на осмотр.
- Я хочу еще раз поохотиться, - прошу его, - дай мне еще один заказ.
- Нет, - жестко отвечает он.
- Прошу, мне нужно разобраться, - я чувствую едва не отчаяние от того, что не испытаю в ближайшее время этого азарта.
- Или ты слушаешься, или я больше не веду с тобой дела, - непоколебимо отвечает мне Палак, уже собираясь уйти вглубь лаборатории.
Я вздыхаю.
- Ладно, но пусть меня отключит так, чтобы я не проснулся раньше. Я не выдержу ожидания.
- Ха, нетерпеливый, - говорит он и, постучав по распорке, напоминает, что я должен сделать.
Холод биометалла снова неприятно раздражает кожу. Снова игла с хрустом врезается в основание шеи. Но боли нет. Палак отпускает меня почти сразу, передав на руки Вирту. Я же чувствую странную вялость. Когда подходим к жилищу моего покровителя, я уже едва держусь на ногах. Войдя, снимаю одежду и руками Вирта натягиваю платье с антисептиком. Падаю на кровать лицом вперед. Тут же понимаю, что слабость еще не значит быстрый сон. Подбираю колени к груди.
- Вирт, - обращаюсь к нему, - помоги, прошу. Без тебя мне не уснуть.
- Ты же знаешь, что нельзя, - говорит он кладя ладонь мне на спину.
- Можно. Или ты меня не хочешь?
- Тебя невозможно не хотеть, Лилит, - говорит он, - помогая мне лечь набок, так, что я оказываюсь к нему лицом, - твоя фигура, внешность, пластика - все сделано, что бы тебя хотели.
Я понимаю, к чему он ведет, приподнимаюсь, стараясь смотреть ему в глаза. Он продолжает.
- Твое тело сконструировали так, что оно вызывает только определенные желания, а разум настроили чтобы ты им поддавалась. Тебе хочется следовать внедренной в тебя программе?
Я помню, что говорил Георг о ферамоновой привязке, помню, что ощущал влечение к своему владельцу, а, затем, и к Вирту. Но не ко всем.
- Ты не прав, - говорю ему, - я готов отдать себя далеко не всем. С тобой я делаю это с радостью. Но если я тебе так противен, то настаивать не стану. Прости.
Я же хочу лечь, но Вирт удерживает меня за руку, притягивает к себе и целует в лоб.
- Ты не представляешь, как трудно мне с собой бороться, - шепчет он мне на ухо.
- Тогда и не надо, - отвечаю ему.
Он вздыхает.
- Как ты хочешь?
- Сзади, я буду на коленях, - мне не нужно пояснять его вопрос.
- Ладно, - соглашается он к моему облегчению.
Я становлюсь коленями на кровать, голову кладу на скрещенные руки. Вирт, подготовившись, входит в меня очень плавно, но целиком, заставляя застонать. Медленно, размеренно, мы начинаем наше слияние. Но чем дальше, тем хочется все сильнее ощутить друг друга. Я уже и сам готов принимать его более грубые и резкие выпады, рад чувствовать, как он, приподняв мою ногу, слегка изменяет угол входа в мое тело, вбивается резко, медленно извлекая свой орган из меня. Затем, едва не опрокидывая вперед, заканчивает. Я же все еще на грани экстаза, падаю на кровать, сжимаясь уже сам, без его присутствия. И тут же засыпаю.
Сны. Я их еще вижу. Но они теперь иные, хаотичные. Образы сплетаются в невероятные последовательности, но одна из этих бессмысленных комбинаций хорошо откладывается в моей памяти.
Паук с костными ногами-щупальцами проходит сквозь стекло окон, словно через мыльный пузырь, но не нападает, а идет к проектору. Своими жуткими конечностями чертит символы, затем, уходит так же как пришел. Когда я подхожу, то на проекции вижу карту с указаниями. Не важно, откуда я спущусь в подземный мир этого города, я должен идти к его центру, сердцевине. Она как раз находится в центре многогранника, образованного точками вход. Знак Утриаты горит на нем яркой ртутью. Но стоит мне повернуться, что бы выйти, я вижу за собой шлейф из кровавых ошметков, сцепленных разорванными мышцами осколков костей, органов, волос, лоскутов кожи. Они, словно жуткая вуаль тянутся от моих рук и плеч. Словно плащом укрывают меня. А справа от меня бездна, чернотой зовущая далеко вниз. Я боюсь ее, хотя мне нужно туда. Кровавый плащ соскальзывает туда, готовый своей тяжестью увлечь в пропасть и меня.
Уже почти ощутив падение, я просыпаюсь, вздрогнув. Последним остается чувство невесомости, когда нога срывается с края пропасти. Я глубоко дышу, вглядываясь в темноту, пытаюсь разглядеть знакомые искры идущие по покрытию. И не сразу понимаю, что вижу только одним глазом.
Пытаясь побороть панику дышу глубже, стараюсь оценить обстановку. Прежде всего, нужно убедиться, что это все не сон. Я провожу рукой по животу и выше, касаюсь чувствительных участков груди, сжимаю их. Больно. Значит не сон. Встаю, пытаюсь осмотреться. Слабый адаптивный свет высвечивает помещение. Для меня оно остается слегка затемнено справа. Выхожу на балкон. За окном темно, но небольшой отсвет сверху слабо очерчивает здания внизу.
Электронный глаз так и не реагирует. Я смотрю в темноту, надеясь снова увидеть паука, но нет ничего. Нет даже знака на обратной стороне стекла.
Странная мысль возникает в голове - а возможно ли, что не было ничего, что я видел прежде, возможно ли, что эти изображения как-то транслировались в электронный глаз? Нет, Вирт же видел знак. Я же слышал стук- кодировку. Или мне тоже только показалось. Может, приснилось?
Бред. Нужно успокоиться и не паниковать. Глубоко вдыхаю и прислоняюсь лбом к холоду стекла. Благодаря тьме за ним оно стало как зеркало. Вижу свое лицо. Свой неработающий глаз. Надпись слабо светится. Я даже могу различить тонкую вязь по краю радужки. Неизвестные буквы, неизвестные символы...
- "Зрячий да увидит", - вдруг всплывает в голове. Тут же хаос мыслей становится в порядок, - Проклятье. Латынь.
Через мгновение я уже сижу у проектора, набирая символы, которые я видел на своей радужке. Просто рисую их. Раз произнесение не возможно, так как оно блокируется инфополем, может изображение даст мне подсказку. Латынь не запрещена, но произнесение через голосовые системы невозможно. В письменном виде же встречается. Где мог Гингер увидеть или услышать эту фразу? Так же как и Паратисат. Или он хотел так дать мне подсказку?
Набранный ряд символов вводится в поисковую систему. Результат. Только один. Активирую.
Проекция загорается многоцветным взрывом, затем все это сужается в одну точку. Постепенно увеличиваясь она превратилась в бегущие символы. Некоторые из них выглядят знакомыми, повторяются. Затем, на фоне их появляется изображение. Неровная звезда, один луч длиннее, других. В ее середине я вижу здание странной формы крыша острым углом спускается в стороны а у самых краев загибается вверх. Всего у крыши около пяти уровней, чем ниже, тем шире странная крыша нависает над стенами. Изображение начинает мерцать, сменяется другими символами и тут же гаснет.
Всю проекцию занимает надпись "Блокировка". Потом аппаратура отключается.
- Ну и что ты сделала? - слышу я за спиной. Я поворачиваюсь, видя Вирта, стоящего уперев кулаки в бока.
Я указываю на электронный глаз. Он смотрит, замерев, потом резко приближается, берет мою голову в ладони и рассматривает.
- Он светится, - констатирует он мою догадку.
- Но я им не вижу, - говорю, обхватив его ладони своими.
- Значит, идем к Палаку, - говорит он, не отрывая взгляда.
На смотря на утренний час люди на площадях все же есть. По переходам в стенах их еще больше. Пару раз я замечаю парные светящиеся точки в темноте, вздрагиваю, сжимая руку Вирта, но он указывает мне в направлении одной из групп стоящих в отдалении. Глаза двух из них отливают красным и зеленым. Устно комментировать это Вирт мне не стал. Дальше к Палаку мы добираемся вполне спокойно.
- Мы ему не помешаем? Еще слишком рано, - говорю, когда мы уже заходим под арку "Антибиота".
- Понятие рано и поздно тут для каждого свое, - говорит Вирт, шагая в тень мрачного двора, - а наш дорогой Палач, вообще на дециклике.
- Чем?
- Препарате который дает не спать годами, - отзывается из темного нутра двора.
Тут же в мою сторону несется лаково-блестящаа черная тень. Олгур в этот раз не касается меня а только застывает в двух шагах, угрожающе рыча.
- Хатам анед, - слышу знакомую команду, а затем вижу и настройщика, выходящего из темноты и становясь рядом с деревом, но Олгур только издает более громкое рычание, - хатам анед дишат, - уже раздраженно говорит Палак. Биот оседает и отступая назад подходит к хозяину.
- Не спать годами, а потом как бер заваливаться в спячку, тоже мне выгода, - несколько шокировано говорит Вирт, наблюдая за оскалившимся биотом.
- А по моему вполне эргономично, - говорю я, - закончил дела и отрубился. Я вот так почти всю жизнь провел.
Палак и Вирт одновременно обращают внимание на меня. Палак смеется.
- Зачем пришли? - резко прерывает он смех.
- У меня глаз отключился, - говорю, понимая, что Олгур отошел от хозяина и теперь переместился за мою спину. Оборачиваюсь к нему и тот снова становится в боевую стойку, слегка припав к земле.
- Который?
- Тот что от Абиоз.
- Отлично! - Палак с такой готовностью и радостью выкрикивает это, что я вздрагиваю.
- То есть?
- Значит, не все так плохо, -он проходит мимо меня в лабораторию.
- Для кого? - кажется, я уже начал догадываться.
- Для нас всех, дорогая Лилит, - доносится из прохода, - для нас всех.
Вот теперь я злюсь.
- Вирт, ты знал?
Но он только вздыхает, опустив голову. Знал.
- Что ты мне ввел, Палак? - я иду следом за ним в лабораторию, - Что со иной происходит, говори.
Я выхватываю из кармана весту, уже понимая, что не сдержусь. Но в этот момент меня сбивает с ног. Тяжесть толкает в спину и прижимает собой. Руки, включая ту, что с вестой заворачивает за спину.
- Идигар, Лили, - слышу гортанный голос у самого уха.
- Думала мне угрожать? - Палак все таки возвращается. Я понимаю, что на мне сидит Олгур, - ну, что ж, смелее, я жду, - говорит он с издевкой, - вышвырну за шкирку и все дела, мне проблемы вроде нестабильного биота ни к чему.
- Прекрати уже, - следом входит Вирт, - сам решил проверить, а мне расплачиваться пришлось, так что ...
- Расплачиваться? - Палак снова оборачивается, - Интересно чем? Что-то я не вижу у тебя не травм, ни синяков, ни каких-либо еще повреждений. Хотя... - он смеется, - смотрю, одну часть тела ты точно натренировал.
Меня это злит. Злят они оба. Олгур на мне как раз ослабил хватку. Я помню скорость его реакции. Я буду быстрее. А если нет, то лучше умереть так, чем и дальше терпеть эти игры.
Резко поворачиваюсь на бок, сбрасывая с себя биота, намеренно заваливаюсь в его сторону, подминая. Он выпускает мои руки. Я тут же бью его локтем по челюсти и, пока он приходит в себя, выхватываю весту и прикладываю к его горлу, усаживаясь сверху.
- Стой! - я не знаю, кто это кричит, Вирт или Палак, но я смотрю именно на настройщика.
- Что ты со мной сделал? Объясни, иначе я перережу ему горло.
Он смотрит на меня. Непроницаемая маска лица не выражает ничего.
- Давай, - говорит он и отходит в глубь лаборатории. Олгур начинает жалобно скулить. Я смотрю на него, застывшего подо мной. Он боится.
- Уходи, - говорю ему, - жди там, - указываю рукой в сторону выхода.
Медленно, ожидая от него нападения, схожу с биота, держа весту на изготовку. Но стоит мне отойти на шаг, как Олгур вскакивает и на четырех конечностях бежит к выходу. Вирт едва успевает прижаться к стене. Я не говорю с ним, только иду внутрь лаборатории к Палаку.
- Хочешь знать что ввел? - сам отзывается он.
- Как я понимаю не Фату. И прежнюю мою матрицу тоже не дезактивировал.
- Матрица твоя была повреждена, там дезактивировать-то нечего было, - он выходит из темноты, - а Фата у меня и взяться неоткуда. Это новейшая военная разработка, откуда бы ей быть здесь, - он кивает на мою весту, которую я так и держу в руке, я ее кладу на стол рядом. Не далеко, потому как в безопасности я себя здесь уже не чувствую, - матрицу твою я отключил, но ввел не новый компонент, а противоэлектронную сыворотку. Проверил, на сколько разработки Абиоз эффективны. Как видно, не очень. И это хорошо, поверь, Лилит. Благодаря тебе, мы спасем тысячи жизней.
Он снова отходит куда-то, возвращаясь с еще одной колбой.
- Нет, - говорю я, понимая, что сейчас произойдет, - я больше не поверю тебе. Хватит. Возвращай мне глаз и я уйду, я больше не хочу так рисковать.
- Правда? - вдруг наигранно удивляется Палак, - А тебе не интересно, кто приходил к тебе с визитом, например? Не хочется узнать кто такие Утриаты и почему тебе о них сообщили?
- Что... откуда... , - но сам даю ответ на эти вопросы, - Вирт..., - Палак театрально разводит руками, - Но зачем тогда то платье? Тоже для отведения глаз, что бы я поверил?
- Нет, - Палак становится серьезнее, - это необходимо, потому что ты без контроля матрицы будешь превращаться в себя. И без некоторых повреждений здесь не обойдется. Это, - он поднимает колбу, - нейтрализует сыворотку.
- Почему я должен тебе верить?
- А кому еще, Лилит, кому? - говорит он смеясь.
Я понимаю, что он прав. Деваться мне некуда.
Уже через полтора часа мы с Виртом уже идем обратно. Глаз должен заработать к следующему утру, но я уже начинал чувствовать слабые сигналы в виде световых пятен. Я иду чуть впереди, Вирт позади меня, говорить я не хочу. Начинает он.
- Извини меня, но это было очень важно, Лилит, - он нагоняет меня, идя сбоку.
- Ты у меня прощение просишь? Я же просто биот, подопытный образец. Зачем со мной разговаривать.
- Перестань, - он кладет руку мне на плечо, но я ее скидываю, - Палак не стал бы работать если бы не был заинтересован. А для него эта тема болезненная. Зато матрицу тебе отключили.
Это то и забило последний гвоздь в гроб моего самообладания. Так горько и больно стало внутри, что я не выдержал и, развернувшись к нему... уперся головой в живот и зарыдал.
- Пойми, я думал это все фата и фемена, думал это они заставляют меня так себя вести, а оказывается это я сам. Я сам такой, понимаешь?
Мне было все равно, что на нас смотрели, все равно, что так мы привлекали внимание кого не следует. Просто я не мог держать в себе больше этого. Вирт же, сначала покачнувшись от неожиданности, вдруг осторожно обнял меня, прижав к себе. Я понимаю, что у него есть выгода относительно меня, но то, как он относится ко мне, безмерно дорого.
- Идем домой, ладно, - говорит он, поглаживая по голове, - я все тебе расскажу.
Я киваю, слегка сбавив громкость плача, но не в силах остановить всхлипы, иду, прижимая ладонь ко рту. Он же притягивает к себе, обхватив за плечи. От этого становится легче, на много.
Войдя в нашу секцию, я снимаю одежду, сразу прижимаясь к Вирту. Он не отталкивает и не отказывается от меня, наоборот. Он быстрым движением приподнимает меня, обхватив за талию. Я успеваю закинуть руки ему за шею и обнять ногами на уровне пояса. На сколько хватает ног. Потом, он направляет в меня свое тело входя лишь слегка, укладывает на спину, и тогда уже проникая внутрь одним сильным толчком. Сначала медленно и осторожно, он расслабляет мое тело, но потом начинает действовать все быстрее, удерживая обе мои ноги под коленями. Затем, я сам прошу его сменить направление слияния, принимаю в себя, чувствуя сильную боль, но все же давая вбиваться в себя крепкими, частыми выпадами. Утопать в боли не меньше, чем в удовольствии. Таким должно быть мое наказание. Его я заслужил.
Когда я просыпаюсь, то Виртрама рядом нет. Зато чуть левее слышится шорох и тихая ругань. Поворачиваясь на шум, вижу Вирта, разбирающего нутро проектора. Встаю, подхожу к нему.
- Извини, это наверно из-за меня.
Он вздрагивает, оборачиваясь.
- Это я понял, - говорит он, несколько задумчиво, - только вот как?
Я показываю на вполне хорошо видящий глаз.
- Я набрал символы оттуда, - он снова поворачивается, теперь вглядываясь в электронный зрачок.
- И что там написано?
- "Зрячий да увидит". На латыни.
Он смотрит на меня. потом распрямляется, скребя пальцами голову.
- Почему? - как это связанно с латинской фразой мне не понятно.
- Информационная перегрузка, - говорит он, отходя в комнату за одеждой, - Ты не представляешь, как опасна латынь в поисковой сфере. Поэтому ее и блокируют, - натягивает свою одежду, - ладно, пойдешь со мной, заодно занесем в лабораторию твое питание. Только лицо тебе придется прикрыть, ато выглядишь страшно.
Я в ужасе прижимаю руки к обозначенной части тела, ощупываю. Не уже ли перемены произошли так быстро? Как жаль, что рядом нет зеркала.