Беда не выбирает место и время, а приходит внезапно и застает нас врасплох, вовлекая в водоворот трагедий, ехидно улыбаясь корявым, беззубым ртом, потирая холодные, крючковатые, почерневшие пальцы. Она не может быть чужой, хоть и случается не с нами.
Эта серая октябрьская среда застает меня на рабочем месте. Хотя какая работа, если мыслями я уже там? Пряча грустные глаза от взглядов коллег, натыкаюсь на стертые дощечки темного паркета. "Почему?" - светлая прядь падает на лицо, прикрывая бесстыдно черные глаза. "Зачем?" - тонкие, длинные пальцы заботливо возвращают ее на место, к своим. Змейка сигаретного дыма, плавно подымаясь вверх, зависает мутным облаком под потолком.
За огромным холодным окном ранний снежок пытается скрасить погрешности осени. Огромные хлопья, путаясь в шаловливых руках ветра, красят асфальт в белый цвет, словно и не ведают, что все это ни к чему, не ко времени этот маскарад. Холодно. Морозит.
Глоток столовского рассольника обжигает пустой желудок. Тревожный взгляд к очереди на раздаче. Ты. Уверенный, сильный, лучи сияющей улыбки согревают спокойствием. Мысли рождаются и текут сплошным потоком от меня к тебе, от тебя ко мне. Замкнутый круг, вечность с тобой. Но это другая сторона жизни. "Когда?" - единственный вопрос в моих глазах.
ДК театра, заложники, дети, без воды и продуктов, Москва, жертвы, здание заминировано. Безликое радио на разные голоса сообщает последние известия часа, старательно передавая слезы, страх, неизвестность разрешения не чужих судеб. Но для меня это не просто терракт, он разбередил другую, уже рубцевавшуюся рану. И кажущееся когда-то чужим, слово "чечен", звучит теперь, как оскорбление. Око за око, зуб за зуб
Сумерки глотают мою закутанную фигуру в серенькое, как наша жизнь, пальто, и снежинка, садясь в теплую ладонь, медленно тает. Я выдыхаю в пустоту твое имя, и оно повисает клубком синего тумана. Мчусь, пережевывая злость собственной нерасторопности и подгоняя уставшие от высоких рабочих каблуков ноги в скользящих замшевых сапогах, пролетаю мимо витрины "Меха". Да, черт с ней, с этой новой шубой, не до нее, обойдусь без ее тепла. Лишь бы застать тебя еще дома, лишь бы успеть увидеть.
Есть такая профессия - Родину защищать. Не за деньги, а по совести, по призванию, потому что где-то нужна помощь. Удивительная способность быть, там, где ты нужнее всего, в сердце России, расхлебывая чужие ошибки ценой сотен человеческих жизней. Приказы не обсуждаются, они исполняются. Я понимаю, а понять, значит простить.
И я верю, ты поможешь, потому что не однажды рисковал собой ради нас, ради меня, ради жизни на земле. А я всегда тебя ждала. И ты всегда возвращался, потому что сильно так ждала, не рыдая по ночам, как волчица, тешась запахом нашей подушки, а безмолвно, стиснув зубы до боли в скулах, как настоящая жена офицера, готовая в любую минуту достойно принять удар. Но только бы успеть и в этот раз, долетев до двери, задыхаясь от усталости, упасть на порог нашей маленькой, уютной квартирки, прошептав: "Женя, ты дома?", услышать торопливое: "Еще, да".
Из переполненной окурками пепельницы поднимается струйка запоздалого дыма сломанной сигареты. Ни строчки, ни полслова, узнаю твой молчаливый почерк. А может, просто забыл? Может, просто хотел и не успел? Старое, банальное, глупое, типично сомневающе-женское "может". Нет, не может, хватит размазанных по столу слез и ощущения собственного бессилия. Ждать и верить - моя святая обязанность, моя сила, моя профессия. Значит так нужно.
"Подразделение спецназа в полной боевой готовности" - единственный источник моих сил, телевизор, дни и ночи, напролет, это о тебе, о наших людях.
Неизвестность - самое страшное для меня слово. Словно крадешься по темному туннелю, шаря руками по узким стенам, переставляя на ощупь ноги и все время ждешь столкновения. А что там дальше? Один не верный шаг и все, бездна, бесконечность, безвременье? Или свет, яркий свет, режущий глаза своей прямотой, спасение? А стоит ли передвигаться по этой темноте? Остаться на месте? Неизвестность.
Моя бабушка всегда говорила: "Если не знаешь что делать, обратись к Богу с простыми словами, как умеешь, и он всегда тебя поймет".
“Отче наш.....” - сотый раз, как заученный наизусть стих, шепчут губы пред образом Св. Николая, в свете восковой свечи.”Не за себя прошу, помоги им сотни жизней спасти и себя уберечь”.
Сколько времени прошло, не помню, но кажется, что вся жизнь. И вот так всегда. Звонок телефона разрывается как граната.
- Лена,... Леночка,... родная моя, я жив, только пару царапин, еду домой, - голос глухой, тихий.
Что-то шепчу, сама не знаю, не понимаю о чем. "Живы". И слезы предательски текут по щекам, падая прямо в раскрытые ладошки. Извини, прости, ты же знаешь, я не плачу, просто нервы не выдержали, натянулись до предела, как струна, готовая разорваться в любую минуту от легкого прикосновения, вечная женская слабость. Смешение чувств, горе и радость переплелись, замотались в клубок, не разберешься.
"Простите, мы не смогли спасти всех..." - слова Президента болью отзываются в сердце. Но я до слез горда за свою страну, нашедшую в себе мужество не встать на колени перед бандитами, нанесшими удар исподтишка, в спину, поставившими на кон жизни мирных людей в угоду своим интересам, давшую такую отмашку, что дай Бог, не повадно им будет!
А жизнь продолжается, течет, как речка, обрезаясь об острые края скалистых берегов, мешая горячую кровь с прозрачной прохладой воды, мутнея, кипит, бурлит, стонет.
От вида мне крови уже не плохо, привыкла, перевязывая твои "царапины", тревожно вслушиваясь в вечерние рассказы пронизанные автоматными очередями, видеть все в новом свете и не бояться жить, ни с тем, что было, что есть, что будет, знаю, что мы есть, а значит, есть Россия.
Беда сплачивает, знакомит ранее никогда не встречавшихся людей, в доли секунд делая их родными.
Бережно воткнутая нами в мерзлую землю, ставшую красной от цветов, свеча, потрескивает на ветру в унисон сотен другим, согревая лучами газончик пред зданием ДК с рваной афишей мюзикла.
Сегодня все, состоящие в страшном родстве, по несчастью, здесь. А осиротевшая игрушечная собачка, с печальными глазами, будет ждать свою маленькую хозяйку вечно...