Аннотация: Ночные охотники Пирр и Стерх сталкиваются с необычным муравьем. Это насекомое проявляет зачатки разума. Похоже, жизнь подгорных ячеек уже не будет прежней.
Не видевшие Солнца.
Пролог
...и хотя сведений о самой катастрофе сохранилось удивительно мало, мы можем с полной уверенностью сделать вывод, что хватало достаточно влиятельных и прозорливых людей, которые были способны как предвидеть последствия, так и попытаться их сгладить. Я не могу рассуждать, был ли у них способ предотвратить катастрофу, или нет. Но сеть подгорных убежищ требовала привлечения немалых ресурсов.
Видимо, смирившись с неизбежностью коллапса, эти люди попытались спасти хоть что-нибудь из достижений человечества. По крайней мере, ясно одно, убежища, называемые нынче ячейками, задумывались прежде всего, как хранилища знаний, а не военные объекты. Иначе, чем объяснить огромные базы научной и технической информации из самых различных областей, высокотехнологичные линии по производству комплектующих к компьютерам с подробнейшими инструкциями по их эксплуатации, ремонту, даже восстановлению с нуля и столь незначительные запасы вооружения.
Наши предки создали весьма продуманную систему жизнеобеспечения, энергетическую сеть. И при этом, когда появился новый враг, мы оказались против него практически безоружны. Скорее всего, у мудрости наших предков, как у любой человеческой мудрости, был свой предел. Подобных последствий не смогли предвидеть даже они.
И, тем не менее, мы выжили. Сейчас я спокоен за будущие поколения. Мы сделали все, что смогли, образовали жизнеспособное общество. Да, я достаточно хорошо изучил Эпоху Заката прежнего человечества. В Хранилищах хватает книг, фильмов, научных статей, и того, что называлось художественной литературой, развлекательных видеопрограмм и кинолент. Благодаря всему этому, я понимаю предков не хуже, чем своих современников. Наше общество показалось бы им чуждым, непонятным и жестоким. Но точно так же нам чуждо человечество Эпохи Заката.
Каждому из нас показалось бы дикостью то, что люди, к примеру, могли истреблять других людей сотнями и тысячами. Я не хочу защищать предков, и все же замечу, что тогда человечество насчитывало более семи миллиардов. Не у каждого в голове уложится эта цифра. Я не стану перечислять все обычаи и законы, которые, в конечном итоге, и свели наших предков в могилу. Не об этом моя речь.
Вернемся к причинам, приведшим к падению цивилизации. По этому вопросу каста хранителей знаний разделилась на две равные группы. И версии каждой из них находят подтверждения в источниках, сохранившихся с тех времен.
Первая группа состоит из сторонников версии, гласящей, что цивилизация пала в глобальной войне с применением неведомого нам оружия высокой мощности. Прямых свидетельств тому нет. Но я хочу заметить, что Хранилища информации изобилуют техническими сведеньями из самых разных областей. Единственный пробел - это вооружение. Информация о нем ограничивается личным стрелковым оружием и взрывчатым боеприпасом, предназначенным для ручного метания. Однако, многочисленные фильмы той эпохи свидетельствуют о наличии сильной боевой техники, и даже летательных аппаратов, которые, в основном и составляли военную мощь человечества. Обнаружен и ряд намеков на существование оружия, способного уничтожить весь мир. Но что оно представляло собой, неизвестно. Вывод из всего этого может быть лишь один: те, кто создавал Хранилища знаний, намеренно стерли любые сведенья, позволившие бы воспроизвести многие разрушительные виды вооружений. А значит, на тот момент эти люди видели главную опасность именно в существовании таковых средств.
Вторая группа склоняется к мнению, что конец цивилизации положило падение достаточно крупного небесного тела. Многими представителями моей касты, и мною лично не раз просчитывались последствия такого события. Должен признать, некоторые варианты по разрушительности последствий превосходят даже применение того самого неведомого вооружения. Впрочем, сразу оговорюсь, сравнение затруднено тем, что боевые параметры оного мы представляем весьма смутно.
Стоит добавить, что сохранилось множество фильмов Эпохи Заката, и еще больше книг, посвященных именно этой теме. Наверно, в умах наших предков она занимала немалое место. В том числе, муссировались идеи создания Убежищ, где могли бы спастись от катастрофы лучшие представители человечества и сохраниться знания, позволившие восстановить цивилизацию. То есть, сюжеты этих произведений искусства, называемых в Эпоху Заката словом "фантастика" (то есть, описывающие нечто, чего не может быть), иногда довольно точно моделируют последствия падения человеческой цивилизации, уже известные нам из истории.
Как видите, обе версии равно аргументированы и имеют полное право на существование. И ни одна из них, при этом, не дает достаточно полной картины, чтобы считаться единственно верной. Тем более, задачу усложняет то, что каковы бы ни были причины, они вели к одинаковым последствиям.
Но это лишь на первый взгляд. Давайте сделаем допущение, что наши предки были не глупее нас. То, что люди все-таки выжили, в конце концов, явное и недвусмысленное тому свидетельство. Я пойду дальше и предположу, что столь технологически развитое общество вполне могло бы уцелеть как в глобальной войне, так и в глобальном катаклизме. Увы, доказательства у меня лишь косвенные. Но хочу напомнить, что Эпоха Заката известна двумя войнами, в которые была вовлечена большая часть живущих на Земле людей. И после них человечество довольно быстро восстанавливалось, мало того, поднималось на новую ступень развития. Также конец Эпохи Заката отмечен множеством стихийных бедствий с ужасными последствиями для многих стран. И вновь мы наблюдаем быстрое восстановление всего, разрушенного природой, новый виток развития.
Исходя из этого, я хочу выдвинуть третью версию причин падения человечества. И базироваться она будет не на отрицании первых двух, а на их объединении. Только совокупность причин могла привести к подобным последствиям. К сожалению, Убежища были в свое время настолько засекречены, что даже в наших Хранилищах знаний не сохранилось координат, по которым мы могли бы определить, какая страна, какая местность на старых картах соответствует нашему нынешнему местоположению. Думаю, эти сведения весьма помогли бы мне в построении достойной аргументации. Но разве не очевидно, что человечество Эпохи Заката, находившееся на пике научно-технического развития, могло низвергнуть в прах только поистине невероятно трагическое сочетание факторов?
Исходя из вышесказанного, я прошу генерала касты хранителей знаний обратиться к Путешественникам с просьбой разослать материалы моих исследований по всем Ячейкам и выделить ресурсы для мотивации этих отщепенцев человеческого общества...
Отрывок речи Нимрода
из касты Хранителей знаний
Ячейка Горгона год 3753
Глава 1 Одноусый муравей.
Воздух, влажный от недавно прошедшего дождя, казалось, хватал за горло и душил почти с такой же неумолимостью, как питон. Носовые фильтры шлема отсырели, их хотелось вырвать, как делают это неопытные ученики. А впереди - лишь стена папоротников. Конечно, хорошо, что ночь безлунная. Света вполне достаточно, чтобы разглядеть все вокруг, и глаза он не слепит, нет нужды в затемнителях. Но если бы кто-то, кто определяет, что твориться наверху, спросил меня, я предпочел бы узкий серпик молодого месяца. Ведь мы сейчас не охотились, а бежали.
Говорят, раньше муравьи ночью спали. Не знаю, может врут архивы, а может, люди с ними просто не сталкивались так уж часто? Мы с учителем неплохо замели следы. Целый час, не меньше, шли по ручью. Причем, в сторону пещеры, а не в противоположную, что рекомендуется. На мой недоуменный вопрос Пирр лишь ответил:
- Этого ночного убийцу мы старыми способами с толку не собьем.
- Какой, к муравьиной матке, толк? - откликнулся я. - Они - тупые насекомые!
Учитель остановился, оглянулся на миг. И пусть выражение его лица скрывал шлем, я почти угадал на нем запредельную усталость, проскользнувшую и в голосе:
- Стерх, они учатся. Не так, как мы, передавать знания пока не умеют. Но этот ночной убийца уже встречался со мной. И поверь, он знает наши способы оторваться от погони.
- Я тебя таким еще не видел. Почему мы не завалили его сразу? Теперь о нас знают все ночные убийцы в округе. Пирр, ты запаниковал!
- Паника не при чем, хоть, признаюсь, с этим муравьем я бы лучше избежал встречи.
- Ты был моим учителем, и хоть обучение давно закончилось, объясни мне все же, что происходит?
- Обратил внимание на усики нашего преследователя? - спросил он.
Шлемы глушили голоса, скрадывали интонации, делали разговор бесцветным. А если добавить, что доспех ночного охотника делался из хитиновых пластин муравьиных ночных убийц, сейчас, во тьме мы наверняка напоминали двух насекомых, непонятно как освоивших человеческую речь.
- Что с ними не так? Я - не кошка, в темноте такие детали различать не обучен.
- Левый усик у него оторван почти под корень.
- Смеешься? Не верю, что ты разглядел это с такого расстояния.
- Разглядел, потому что присматривался. Это Белочка отгрызла усик. Муравьи, конечно, не весьма сообразительны. Другой атаковал бы нас двоих. А эта особь уже однажды сталкивалась со мной и выжила.
- Хочешь сказать, он запомнил твои приемы? - удивился я.
- А разве не заметно? Думаешь, он не учуял нас? Но не напал, отступил, наверняка предупредил своих.
- Пирр, тебе надо отдохнуть, - покачал головой я. - Неделю - другую не выходи на поверхность. Конечно, муравьи не тупы, но ты приписываешь им почти человеческие способности. Этого не может быть.
- Просто раньше этого не случалось. А еще раньше все муравьи были махонькими, а еще у них шеи не было, и плеваться ядом они не могли. Стерх, мутации продолжаются. Пусть не теми темпами, что раньше, но... - он вдруг умолк и произнес другим тоном:
- Надо двигаться. Отдохнули немного - и хватит. Еще пол часа по реке, потом вон на тот лысый холм, проскакиваем его, отдыхаем в овраге и последний бросок до пещер.
- Плохо, что без добычи вернемся, - проворчал я. - Позорно как-то.
- Стыд не дым, глаза не выест. Лучше без добычи, но живыми. Да и не за тем шли.
Выбравшись из воды, мы понеслись вверх, на холм. Тишину не соблюдали. У муравьев не такой хороший слух. А запах не замаскируем уже. Запасы феромонов, отпугивающих наших преследователей, истратили еще возле муравейника. Холм проскочили на одном дыхании. По сути, и зрение насекомых ночью почти бесполезно. Изначально они существа дневные, так что любое наше охотничье ухищрение окажется излишним. Сейчас спасала только скорость, и, возможно, хитрость, потому что в чем - в чем, а в скорости нам до преследователей далеко.
Пирр буквально вломился в заросли гигантских папоротников, пробив их стену собой, словно снаряд. Я нырнул следом, пригнувшись, чтобы не зацепиться за свисавшую с дерева лиану. Поскользнулся, раздавив какой-то плод, но удержался на ногах, даже не потянул никакую мышцу.
- Порядок, - Пирр остановился. - Я думал, не успеем. Теперь мы его сбросим со следа.
Он достал из поясной сумки тонкий шприц, отстегнул бедренную пластину брони и вогнал иглу в тело.
- Ты что творишь! - воскликнул я.
- А что? Я человек творческий, хочу - творю, хочу - вытворяю.
- Пирр! Ты сам предостерегал меня от стимуляторов!
- Не волнуйся, Стерх, за месяц это - первый. Поверь, без него никак.
- Почему мы остановились? Фору у твари вырвали неплохую, успеем добежать до пещеры.
- Ни крысы мы не выгадали!
Действие стимулятора уже ощущалось в голосе моего бывшего учителя. Движения тоже стали резкими и порывистыми, все органы чувств обострились. Не раз я испытывал их действия на себе. Это входит в обязательные элементы подготовки. Иногда случается необходимость воспользоваться специальными препаратами. Их колют как обезболивающее, или, чтобы мобилизовать все способности организма. Ученикам дают попробовать, чтобы в экстремальных ситуациях эффект не стал для них слишком уж большой неожиданностью.
- Винтовку давай, - бросил Пирр.
Я не стал спорить, это уже бесполезно. Конечно, мой ствол бил точнее, чем Пирров автоматический. Возвратный механизм снижал кучность. Он аккуратно отвел затвор, убеждаясь, что патрон в стволе, и не давая ему выскочить. С громким щелчком загнал его обратно, вскинул оружие к плечу.
- Наплечник можешь расколоть, - заметил я. - Приклад не под тебя подогнан. Отдача сильнее, чем у твоей винтовки.
- Знаю, не учи, - бросил он, отстегивая правый наплечник.
- Плечо отобьешь.
- Вот затем стимулятор и нужен. До пещеры дотяну, пусть хоть его выбьет, а там - неважно. Все неважно, если мы одноусого гада уделаем!
Мой напарник замер, не сводя взгляда в вершины холма. Он был прав в том, что преследователь покажется там. Муравьи, если могут, идут по следу. Мы нарочно прошли по открытой местности, чтобы вывести преследователя туда, где легче в него попасть. Вот только я не видел необходимости тратить на одного муравья не только ампулу стимулирующего состава, но и драгоценный патрон. Двое ночных охотников способны расправиться с четырьмя ночными убийцами. Это - не хвастовство, и не пустые слова. Не сделав этого в реальных условиях, просто не станешь полноправным членом касты. А здесь что у нас в сухом остатке? Я и Пирр устроили засаду на одного покалеченного муравья. Бред, да и только.
Когда-то Пирр учил меня. Но сейчас мы с ним равны. Он, конечно, опытнее, этого отрицать нельзя. И все же, мы - напарники, без какой либо иерархии. Наверно, уважение к бывшему учителю стало виной тому, что я пошел у него на поводу.
Из колчана, висевшего на поясе, я достал стрелу со срезнем - очень широким наконечником в виде полумесяца, заточенным до бритвенной остроты. Не скажу, чтобы я был хорошим стрелком. Но муравью главное попасть в шею. Наконечник сам скользнет между выпуклыми хитиновыми пластинками. Сила, с которой наши комбинированные стеклопластиковые луки с блочной системой натяжения тетивы посылали стрелы, позволяла просто оторвать муравью срезнем голову.
К сожалению, когда тварь атакует тебя в лоб, лук становится бесполезным. Шанс появляется лишь если муравей решит атаковать тебя передними лапами. Тогда он поднимает и голову, открывая шею. Но чаще насекомое предпочитает хватать противника жвалами. А вот винтовка при лобовой атаке гораздо полезнее. Мощный пороховой заряд патрона позволяет пробить хитин. Главное - попасть точно между глаз, иначе пуля может срикошетить. Но если все сделать правильно, она войдет в голову муравья и взорвется, превращая все внутри в кашу. Тело после этого, конечно, еще будет какое-то время дергаться, но, если не подходить близко, оно уже не опасно. Винтовка всегда была крайним средством, если надо сократить количество противников до двух. Увы, ресурсов для массового производства патронов у нас не хватало.
Я ждал со стрелой на тетиве, сместившись чуть в сторону. Неправильно то, что Пирр делает. И дело даже не в использовании винтовки. Хоть и это нарушает основное правило огнестрельного оружия. Звук выстрела - ерунда. Но вот запах пороха - вещь серьезнее. Нельзя позволить муравьям узнать его, нельзя, чтобы он отложился в том, что у них вместо мозга, как нечто, связанное с людьми.
- Стерх, если хочешь уходи, - старший товарищ словно почувствовал мои колебания. - Тебе тут делать нечего. Передашь информацию Наву, это - главное.
- Не пойду, - откликнулся я. - Даже если отбросить то, что за тобой в таком состоянии лучше присмотреть, не забывай, моя кошка еще где-то в лесу.
- Не волнуйся, сама вернется. Они живучее, чем мы. Иногда зависть берет. Почему природа так одарила их, а мы вынуждены обвешиваться оружием, чтобы выжить?
Еще один побочный эффект стимулирующего коктейля. Мозг начинает работать быстрее. Вынужденное бездействие рождает настоящий неуправляемый поток сознания, сумбур мыслей, переплетающихся в клубок, словно змеи. Дальше будет только хуже. Странно, Пирр, закаленный ночной охотник, вел себя, как ученик.
- Давно ты встречался с этим муравьем в последний раз? - спросил я.
- Вчера. Уже под утро, - тут же откликнулся он, и осекся.
- Пирр, сколько раз вы сталкивались? - напрямую спросил я.
- Пять, или шесть, - угрюмо промолвил напарник.
- Дай, угадаю, ты за все это время не смог уложить одного муравья. И с каждым разом он вел себя все умнее?
- Я тебе это и говорил.
- Нет, разорви тебя крысы! Ты сказал, что встречался однажды! Ты понимаешь, что скрыл информацию, которая важнее той, что мы сейчас несем, во много раз! Раньше мы не знали, что муравьи способны учиться на своих ошибках!
- Раньше муравьи в столкновении с нами не выживали.
- Пирр, почему?
- Позор, - он нервно дернул головой. - Хорош ночной охотник, с одним насекомым не сладил! Думал, встречу, добью...
- Вчера он выследил тебя, когда мы разделились, и точно так же отступил, когда снова сошлись?
- Да, Стерх, да!
- Муравьиная матка! - только и воскликнул я.
- Что-то долго его нет, - заметил Пирр.
- Может быть, отстал, - предположил я. - Сбросили со следа.
- Ждем твою кошку и уходим, - ответил он.
- А смысл? Дорогу домой она и сама найдет.
- Ну что же, я по-твоему, зря стимулятор истратил? Нет, дружище, я хочу его добить. Слишком опасен.
- А если остальные набегут? Не отобьемся же!
Но он оставил мой вопрос без ответа. Мы замолчали, вглядываясь в темноту. Вершина холма оставалась девственно чистой. Обезьяны угомонились, ветер начал стихать. Тучи расползлись. Яркие звезды проглянули в прореху между ними.
Это был великолепный бросок. Ночные убийцы муравьев не умеют подкрадываться. Но это насекомое молнией выскочило из зарослей папоротника, застав нас врасплох. Пирр все же заметил его, ринулся вбок, пригибаясь. Повернуть винтовку в сторону врага он уже не успевал, как и выхватить другое оружие. Осталось полагаться на реакцию, ускоренную стимулятором, и прочность брони, отлично держащей удары, приходящиеся вскользь. Но муравей повел себя необычно. Вместо того, чтобы, как обычно, попытаться схватить противника за шею, он сомкнул жвала на правом бедре Пирра.
Мой напарник вскрикнул, роняя винтовку и пытаясь выхватить короткий меч. Насекомое умудрилось напасть так, чтобы в первый момент Пирр закрывал его от меня. Я сместился прыжком, натягивая тетиву. Характерный свист срезня слился с треском набедренной пластины брони и отчетливым хрустом кости. В следующий миг голова твари отделилась от тела. Последним рефлекторным усилием муравей сжал жвала. Пирр взвыл сквозь зубы, валясь на землю. Тело муравья упало следом, молотя лапами во все стороны. Несколько раз когти с противным скрежетом скользнули по броне моего напарника.
Я подскочил с ножом к Пирру. Тонкое и острое лезвие легко вырезало одну из жвал, освобождая человека от смертельной хватки насекомого. Живучие твари! Тело еще часа полтора может дергаться. Я почувствовал, как коготь царапнул по моей голени, но внимания не обратил. Без головы муравей не опасен. Когти броню не пробьют.
Нога Пирра представляла собой ужасное зрелище. Разорванные мышцы, раздробленная кость вперемешку с обломками хитиновой пластины. Только действие стимулятора позволяло моему напарнику не потерять сознание от болевого шока. Я быстро снял с его пояса пращу. Ножом перерезал ремни набедренника, и, используя пращу, как жгут, перетянул ногу выше раны, останавливая кровь.
- Еще стим, - простонал Пирр.
- Сердце не выдержит, - откликнулся я. - Продержишься до пещеры.
- Стерх, - он схватил меня за руку. - Какое сердце, дружище, какая пещера? Я прекрасно вижу, во что превратилась моя нога. Это - все.
- Какое все? Я дотащу тебя!
- А дальше? Ячейка не будет кормить нахлебника.
- Перейдешь в касту наблюдателей! - не сдавался я. - Там и без ноги можно. Пирр!
- Стерх, отставить эти сопли! Какой из меня, к муравьиной матке, наблюдатель? У них недостатка в людях нет, причем гораздо больше, чем я, подходящих для касты. Сам понимаешь, со мной все кончено. Не убежишь ты с моим телом на плечах от муравьев.
Словно подтверждая его слова, из зарослей выскочила серая кошка. Она выгнула спину, прижала уши, зашипела в сторону холма, попятилась, глядя на вершину, потом одним прыжком взлетела мне на плечо и устроилась на рюкзаке, цепляясь когтями за пластины брони.
- Вот видишь, - Пирр усмехнулся.
Кошачьи сигналы он знал не хуже меня, легко прочел: много муравьев, подходят со стороны холма, близко, но убежать еще можно.
- Винтовку я твою возьму, - произнес он. - Моя для касты ценнее. Остальное оружие и рюкзак забирай. Буду отстреливаться, пока смогу.
- Это все, что у меня есть, - я протянул ему четыре патрона.
- Хорошо. И пять в магазине. Ты, Стерх, Белочку не бросай, ладно?
- Позабочусь о ней, - кивнул я.
Коротким мечом я обрубил муравью еще подергивающиеся ноги, развернул труп так, чтобы он мог служить опорой для винтовки Пирра. Напарник тем временем, сбросил с себя все лишнее, оставив лишь броню, винтовку с патронами. Еще, как у каждого ночного охотника, у него имелась граната. Но это - не для боя, а для себя...
Остальное оружие я побросал в рюкзак, прикрепил его поверх своего. Нагинату Пирра привязал к своей совне, перебросил через плечо, затянул ремень на древке так, чтобы оружие не болталось и не мешало бежать.
- Давай, дружище, - Пирр снял шлем и печально улыбнулся. - Что Наву сказать, ты знаешь. Завтра вернешься на это место. Если лишние патроны будут, спрячу их в шлеме. Авось, переживут взрыв. И винтовку заберешь, вернее, то, что от нее останется. Да, у меня под кроватью железный ящик, ключ - под матрасом. Он теперь твой.
- Пирр, ты был хорошим учителем и другом.
- И плохим ночным охотником. Надо было не доводить до этого, поймать муравья еще вчера, с тобой, или раньше. Да и сегодня ты прав оказался, уходить надо было, пока имелась возможность.
- Может, еще не поздно? Мы что-нибудь придумаем, я донесу тебя.
- Стерх, в тебе говорит молодость. Ночные охотники не умирают в пещерах. Мне хотелось бы напоследок увидеть Солнце. Хотя бы раз.
- Пусть оно порадует твои глаза, - я склонил голову. - Прощай, Пирр.
- Прощай, Стерх.
Близилось утро. Самое желанное и самое ужасное зрелище для любого ночного охотника - диск солнца, выползающий из-за гор. Я видел его не раз... на экране. Посмотреть вживую все не хватало смелости. Я побежал прочь. Оставалось достаточно времени, чтобы достигнуть пещер, юркнуть в их спасительные недра. Камень не сохраняет следов. Муравьи не смогут пойти за мной. А позади оставался Пирр, ночной охотник, обреченный на уход, но решивший уйти из жизни в бою.
Бег - первый навык, который должен постигнуть вступающий в нашу касту. Бежать быстро, бежать долго, бежать с грузом больше собственного веса - в этом залог выживания. Не в меткой стрельбе, и не в быстрых ударах. Но и без них не обойтись.
Муравей выскочил из зарослей наперерез. Слишком близко, чтобы пытаться воспользоваться луком, или винтовкой. Но с моего плеча прямо на голову твари прыгнула серая тень, тринадцать килограммов мышц, когтей, шерсти и овеществленной ярости. Кошка вцепилась когтями в фасеточные глаза, чуть не соскользнув с головы насекомого, сомкнула зубы на усике. Послышался хруст хитина. Муравей поднялся на две задние пары лап, пытаясь сбросить врага. Я молниеносно сблизился и ударил мечом прямо из ножен. Тонкое лезвие легко нашло щель между хитиновыми пластинами шеи. Голова насекомого полетела назад, словно чудовищный метательный снаряд.
Метнулся в сторону от лап, дергающихся в конвульсиях, но все еще способных разорвать человека, не защищенного броней. Кошка, как водится, приземлилась на все четыре лапы, тут же бросилась ко мне, догнала, вспрыгнула на рюкзак, ловко цепляясь когтями. Это ей тоже было привычно.
Я не сбавлял скорости. Сзади оглушительно прогремел выстрел. Пирр вступил в свой последний бой. Я понимал, если муравьи подходят малыми группами, или по одному, он продержится долго. Если же нет, из винтовки успеет положить от силы трех. А сверху - лишь те, которых утащит с собой в могилу, взорвав гранату. Второй выстрел прогремел почти сразу за первым. Потом - тишина.
Слышал еще несколько выстрелов, уже приглушенных расстоянием. Небо начинало светлеть. Я буквально ворвался в огромную пещеру. Эхо отдаленного взрыва настигло меня. Эх, дружище, самой малости не хватило тебе, чтобы посмотреть на первый в твоей жизни рассвет. Я присел на камень.
Кошка спрыгнула с плеча и выбежала из пещеры. Все правильно, она проверит, нет ли погони. Нельзя вообразить ничего страшнее, чем привести на хвосте муравьев в родную ячейку.
Я не чувствовал усталости. Мог бы еще бежать и бежать. Да и горечь от потери... Нет, я просто не знал, что в таком случае полагается чувствовать. Человек приходит в этот мир, человек уходит из него, как и все живое. Пирр прожил тридцать пять лет с небольшим хвостиком. Солидный срок. Он считался одним из самых опытных ночных охотников, в касте его уважали. К примеру, многие защитники и до тридцати не дотягивают. Для касты ночных охотников тридцать - средний возраст. Рубеж, барьер. После него тебя считают не просто одним из многих, но тем, в ком достаточно сил, чтобы выжить дольше большинства.
Кошка вернулась, заняла привычное место на рюкзаке, и начала спокойно вылизывать заднюю лапу. Значит, все чисто. Никто меня не преследует. То ли Пирр стянул всех муравьиных ночных убийц на себя, то ли я достаточно удачлив, и единственное насекомое, преградившее мне путь, было случайностью.
Так, или иначе, по моему следу никто не шел, и я с чистой совестью свернул в левый тоннель. Он вел прямиком к пещерам моей ячейки. В случае преследования, пришлось бы возвращаться через правый. Это гораздо дольше. Лабиринт, в котором есть два, или три места, где муравью просто не протиснуться, к тому же один раз тропа пересекает подземную реку.
Дорогу я знал хорошо, мог бы пройти с закрытыми глазами. Каждая ямка, каждый камешек - старые знакомые. Каста лекарей все еще следит за нашим генетическим наследием, высматривая малейшую мутацию. И все же, мы не такие люди, как наши предки. Различия заметны сразу. Глаза - без белков и заметно больше, а зрачок приобрел способность расширяться на всю радужную оболочку. Это позволило нам видеть даже в кромешной тьме. Для жизни под горами - не лишняя способность.
Тоннель плавно вел вниз. Он тоже петлял, но с лабиринтом не сравнить. Хорошие и защищенные выходы на поверхность - наибольшее богатство любой ячейки. Слишком много того, что нужно человеку для жизни, просто не найдешь под горами.
Путь занял где-то пол часа. Я вышел в небольшую пещеру. Называли ее сторожкой. Традиционно здесь дежурили две дюжины защитников. В случае прорыва муравьев, именно они стали бы первой линией обороны, и, вполне возможно... погибли бы. Участь защитников незавидна. Они должны удержать волну насекомых любой ценой, пока за их спинами ставят пробку. Выживание ячейки гораздо важнее, чем жизнь этих молодых ребят. Да, именно молодых. Тех, чьих волос коснулась седина, в касте защитников считанные единицы.
Я окинул их быстрым взглядом. Закованные в железо с головы до ног бойцы первого ряда, рослые парни с боевыми мотыгами, у которых латами прикрыты лишь руки и голова. Немного в стороне - четверо стрелков с автоматическими винтовками. Стволы их оружия короче, хоть изначально все винтовки делались по одним чертежам. Всех их объединяло одно - оранжевые накидки с изображением бурого медведя, вставшего на задние лапы и глухие шлемы с носовыми фильтрами и пластиковой защитой глаз. Ровно двадцать четыре бойца, более чем достаточно, чтобы перекрыть проход.
Двадцать пятого я заметил не сразу. Он выделялся шлемом в виде медвежьей головы, который сейчас держал в левой руке. В другой он сжимал винтовку, направленную стволом к своду пещеры. Неброская одежда серого цвета смотрелась чужеродным пятном среди ярко-оранжевых накидок. И это правильно. Генерал касты защитников должен выделяться.
- Стерх! - воскликнул он. - Наконец-то. Вы разведали?
Непонятная злость охватила меня. Нав видел нагинату Пирра, видел, что за спиной у меня два рюкзака, и прекрасно знал, что это значит. Но ни слова не произнес о моем напарнике, который, между прочим, был не просто его другом, а молочным братом. Я вытянулся в струнку и буквально пролаял:
- Генерал Навуходоносор, Стерх из касты ночных охотников вернулся с разведки. Готов доложить.
Он подошел ко мне вплотную, возвышаясь, словно скала. Был он на голову выше меня, широк в плечах, а развитую мускулатуру не могла скрыть даже просторная одежда. Коротко подстриженные волосы, как у большинства защитников, волевой подбородок. Широко расставленные глаза пристально взглянули в глазницы моего шлема, словно пытаясь проникнуть сквозь прикрывающий их пластик, прозрачный со стороны глаз и сливающийся с хитином снаружи. Винтовка повисла на ремне. Генерал положил освободившуюся руку мне на плечо, сжал, и я испугался, что хитин не выдержит.
- Зачем ты так, парень? - с укоризной проговорил он. - Понимаю, ты сегодня потерял друга. И я тоже. Но знаешь ли, Стерх, также сегодня произошел прорыв на минус четвертом ярусе. Рудокопы перестарались, или ошиблись, сейчас уже никто не скажет. Часть стены обрушилась, и оттуда почти сразу хлынули муравьи. Там дежурил голубое отделение из гризли. Пока они перекрыли проходи, полтора десятка рудокопов пали.
Его голос звучал ровно и бесстрастно. Казалось, все случившееся его не затронуло ни капельки. Но так только казалось. Редкий месяц обходился без того, чтобы в отсеке клана защитников провозглашали славу погибшим, но не отступившим. Ни одна стычка не обходилась без раненых. В доброй половине из них отделение теряло одного, или двух бойцов. Когда за спинами защитников заваливается проход, зачастую оставляют щель, в которую могли бы протиснуться бойцы. Но щитоносцы, обремененные латами, обычно не успевают это сделать. Многие и не пытаются, стоят до последнего, давая шанс уйти задним рядам.
- На помощь голубым подошли две малиновые дюжины. Большая удача, что последнюю неделю я держал их там. Словно предчувствовал что-то. Они отбивались, пока рудокопы заваливали проход за их спинами. Стерх, сегодня я потерял тридцать шесть бойцов из роты "Гризли", включая оба малиновых отделения. Ты хочешь, чтобы я рвал волосы и посыпал голову пеплом по поводу ухода Пирра? Да, он был моим другом, но, прости, не могу.
- Я понимаю.
И хоть Нав не мог видеть моих глаз, я опустил взгляд. Две малиновые дюжины, элита роты "Гризли". Это не просто бойцы, это - носители традиций, лучшие из лучших. Благодаря им, гризли считались элитой, самыми надежными. Теперь не скоро они восстановят эту репутацию. Отформировать три отделения не так сложно. Но как вернуть боевые традиции, опыт, то, чему нельзя научить, а можно лишь перенять, сражаясь рядом с малиновыми, самыми опытными бойцами касты.
- А если понимаешь, то осознай и то, что твои сведения важнее ухода Пирра, важнее твоей, моей жизни, и даже жизней всех этих парней.
- Прости, Нав.
- Не стоит, - он убрал руку с моего плеча, отвернулся. - Ты слишком молод. Я понимаю. Говори уже, чего нарыли. Скажи главное, и можешь идти отдыхать. Детали разберем завтра.
- Они действительно роют ход в камне.
- И конечно же, в сторону нашей ячейки, - кивнул Нав.
- Конечно. Дармоеды из касты хранителей знаний, которые занимаются исследованием муравьев, зря переводят пищу на дерьмо, - проворчал я. - До сих пор они так и не выдали какого-нибудь разумного объяснения такому поведению муравьев.
- К чему тебе оно? - отмахнулся генерал. - Мы знаем главное - есть некое критическое расстояние между муравейником и ячейкой. Начиная с него, насекомые стремятся прорыть ход в наши жилища и уничтожить людей. Какая разница, в чем причина? Может быть, чувствуют скопление пищи, а может, воспринимают нас почему-то, как естественного врага.
- С чего это вдруг? Мы же почти не нападаем на муравейники. От своих сородичей они несут гораздо больше потерь.
- А может, это выбрыки муравьиной матки. Кто знает, чем руководствуется эта тварь.
- Кстати, на счет тварей. Нав, Пирр погиб странно. Он говорил мне о муравье, которого не смог убить. Эта дрянь ушла, и так повторялось несколько раз. С каждым разом муравей становился все изощреннее. Он словно понимал наши приемы, и учился противодействовать им. Я отстрелил ему голову, но Пирра это уже не спасло.
- Хм, - генерал потер свой квадратный подбородок большой лапищей. - Это тебе Пирр рассказал?
- Он.
- А он случайно сегодня не кололся? Я знаю, некоторые из вас злоупотребляют стимами на сложных заданиях.
- Когда рассказывал про этого муравья, кажется, еще нет. Не помню точно.
- Он мог уколоться до выхода.
- Нав, вы были друзьями. Ты замечал за ним подобное?
- А ты был его учеником, а потом напарником. Ты замечал?
- Нет. Нав, этот муравей действительно был необычен. Знаешь, как они обычно атакуют. Встают на задние лапы и пытаются схватить тебя за горло, или бьют передними. Иногда сперва брызгают токсином в лицо. В крайнем случае, пытаются ударить жалом. А этот ухватил Пирра за ногу в очень низком броске. Это противоречит всему, что мы знаем об их боевых приемах.
- Серьезное заявление, Стерх, - поморщился он. - Я все-таки подожду, что скажут хранители знаний, прежде чем делать выводы, и раздавать указания. Тем более, не очень и понимаю, какие указания стоит раздавать. Если наши щиты сомкнуты, нам все равно, как бьет муравей, а если в них образовалась брешь, никакие знания не помогут. Насекомые размажут нас в мелкую кашицу по всей округе. Все просто.
- Понимаю, - кивнул я. - Но все-таки, подумай. Знания лишними не бывают. Бывайте, парни, - махнул я рукой бойцам. - Спокойного дежурства.
Мне ответил нестройный хор голосов. Пожелания были разными, а голоса вялыми. Бурые и Белые относились к нашей касте равнодушно.
- Бывай, Стерх, - Нав хлопнул меня по плечу тем жестом, которым обычно ободрял своих подчиненных. - Пойди, поешь, надерись грибовухи, отоспись. Завтра расскажешь на генералитете, что узнал, и отдыхай. Не ходи на поверхность. Подготовку мы начнем уже сегодня, время играет против нас, но мы успеем. Твое участие в самой операции не нужно.
- Спасибо, Нав, но я сам разберусь, что делать.
- Малыш, люди уходят. И ты это знаешь лучше всех нас. Особенно часто уходят те, кто ходит на поверхность. Рано или поздно такое случилось бы и с Пирром. Это не повод вызверяться на каждого встречного, словно ты муравьиный солдат.
- Ты прав, генерал. Ты старше, мудрее, и ты прав. Но слишком уж равнодушно стали мы относиться к потерям...
- Когда-то, потеряв первого друга, я думал так же, - развел он руками. - Это проходит, малыш.
Конечно, он знал меня еще двенадцатилетним пацаном. Мы боролись на руках, когда он заходил к Пирру, тогда еще моему учителю, простой солдат из роты "Губачей". И он же первым научил меня стрелять, бил по рукам, когда, собирая автоматическую винтовку, я вставлял возвратный механизм, не попадая в пазы, и со злостью пытался затолкать его, применяя силу. Сопровождая его дюжину в качестве разведчика, я впервые вышел на поверхность. Конечно, Нав имел право так говорить со мной, называть меня малышом и давать советы, за которые другого защитника я послал бы ко всем муравьиным маткам. И все равно, я никак не мог успокоиться.
Пещера, полная равнодушных людей. На стене - часы и расписание восходов Солнца на месяц вперед. Под ним в камне выцарапано множество имен. Солдаты во время скучного, и, в принципе, безопасного ночного дежурства маялись дурью и увековечивали в камне свои убогие мыслишки. Фантазия их обычно не шагала дальше "Здесь был..." и "Бью муравьев, пью грибовуху, я - защитник". Правда, кто-то отличился, накорябав:
Если встретишь насекомого,
Злого и на вид ужасного,
Вбей ему ты пулю в голову -
Так намного безопаснее.
Рифма и размер страдали, как на мой вкус. Да и совет так себе. За напрасную трату боеприпаса ротный точно по головке не погладит. Увы, каста творцов была упразднена несколько веков назад. Вот и маялись юные таланты в других кастах, фонтанируя подобными идеями, пока жизнь их не обламывала... или не утилизировала. Такая вот жизнь.
За сторожевой пещерой начались обжитые места. Я прошел мимо обломков древних врат. Толстые металлические пластины когда-то хранили все проходы в ячейку. Предки считали, что надежнее защиты и быть не может. Как же они ошибались! Но кто мог знать об упорстве насекомых? Когда врата пали, оказалось, что лучшая защита для ячейки - мужество ее жителей. Сейчас о тех временах напоминали только обломки металла, которые мы не стали ни к чему приспосабливать, да покореженные останки механизмов, которые, собственно, открывали и закрывали створки. Памятник беспечности. Послание от предков.
Теперь на стене попадались электрические лампы, то и дело разгонявшие кромешный мрак подгорья мерцающим светом. Когда-то их вешали чаще, в те времена, когда тепловая электростанция была на ходу. Сейчас же приходилось экономить на освещении дальних коридоров, чтобы хватило энергии для насущных нужд ячейки. Жгуты кабеля тянулись вдоль стен, словно вены. Следуя за ними, не заблудишься, рано, или поздно придешь в обжитые места.
На мой вкус, света было даже многовато. В ночном лесу в облачную погоду его гораздо меньше. Я, как муравьиные ночные убийцы, привык полагаться на другие органы чувств. Если двигаться плавно, споткнуться не успеешь. Нога почувствует препятствие, и тренированное тело вовремя среагирует.
Чтобы отогнать мысли об уходе Пирра, я начал прикидывать, какой роте поручат грядущую операцию. Всего их было четыре: "Белые медведи", "Бурые медведи", "Гризли" и "Губачи".
Первые - сборище молодняка и стариков, списанных в запас. Стерегут они верхние горизонты. Муравьи там почти не появляются. Когда-никогда забредет один, ну два. Нашествие "Белым" не грозит. Их щитоносцам не доводится сдерживать многосотенную орду. Но эта рота хороша для юных защитников, позволяет понюхать службы, привыкнуть к дисциплине, а может, и блеснуть какими скрытыми талантами, чтобы потом уйти в другую роту. Молодежь, как и везде, разбита на два взвода: голубой и оранжевый. В каждом по пять дюжин.
Старики, которые, вроде бы хорошие бойцы, но силы уже не те, попадают в малиновый взвод, состоящий всего лишь из двух отделений. Правда, иногда туда уходят провинившиеся защитники, нарушившие приказ, или просто не ужившиеся со своим отделением, не знаю уж, как у них там в касте устроено. Одно точно: малиновый взвод "Белых медведей" - верный способ уйти из жизни в своей постели, но и максимум - в ранге сержанта. Даже офицеры назначаются туда из других рот, и то, на время, либо научиться командовать более чем дюжиной, либо отдохнуть после особо тяжелого периода в жизни.
Ясно, что на серьезную операцию "Белых" не возьмут. Это все равно, что пустить на удобрение целую роту защитников. Конечно, "Гризли" для предстоящего дела - идеальный вариант. Лучшие из лучших. Но после того, как они лишились малинового взвода... нет, эта рота еще не скоро займется чем-нибудь серьезным. Можно понять, почему Навуходоносор столь безразлично отнесся к уходу Пирра. Предстоит операция, подобной которой давно не было. А ему - выбирать между "Бурыми" и "Губачами".
Обе роты неплохи. Но есть одно маленькое "но". "Бурые" стерегут нижние горизонты. С муравьями встречались, но не в таких уж серьезных количествах. Они, наверно, лучший вариант. Вот только, когда все начнется, нижние ярусы могут подвергнуться атакам. Кого поставить на место "Бурых"? Поредевших "Гризли"? Опасно. Может просто людей не хватить.
А "Губачи" - вообще специфическая рота. Их задача охранять касты, выходящие на поверхность. Не привыкли они сражаться в пещерах. Другие боевые приемы, другие принципы взаимодействия.
Конечно, есть пятая рота, техническая. Пара - тройка дюжин из нее усилит выбранное для операции подразделение. Но техники никогда не сражаются сами по себе. Они - вспомогательные отряды, и этим все сказано.
По привычке я шел плавно, и вскоре услышал сзади ровное дыхание и легкое похрапывание. Кошка привычно свернулась клубочком и заснула, тем более, на двух рюкзаках ей было раздолье. Конечно, свой кусок мяса она на сегодня уже заработала, пусть отдохнет. Ей было шесть лет, расцвет сил. Помню, как Пирр подарил ее мне котенком. Сам выбирал. У Пирра было просто чутье на толковых котов. Я долго думал, как ее назвать. Ведь очень часто так бывает, что у ночного охотника один кот на всю жизнь. Сменить просто не успевает. Тогда, в семнадцать лет, я считал, что имя кошки должно что-то символизировать, звучать красиво, и в то же время со смыслом. Очень долго думал... и назвал Муркой. Не сразу, конечно. Лишь после того, как Пирр со Скифом высмеяли полдесятка красивых, звучных, но слишком уж длинных и пафосных имен.
Тоннель в очередной раз свернул и я, наконец, увидел проем. Ячейка. Ну вот я и дома.
Глава 2 Каста ночных охотников.
Ячейка Василиск. Да, так она и называлась, моя родная ячейка. Имя ей было дано в честь древнего мифического чудовища. А может, и не мифического. В конце концов, что мы можем знать наверняка о тех временах, когда люди доверяли свои знания ненадежной бумаге? И почему вдруг василиск - миф, а птеродактиль - нет. Ведь каких-либо останков как одного, так и другого не сохранилось. Но о василисках сохранились какие-то предания, а о птеродактилях - нет. Так какое же существо более реально? На мой вкус, то, которое оставило по себе более долгую память и разнообразные рассказы.
После тесноты коридоров от обширности пещеры, в которой и располагалась моя ячейка, захватывало дух. Многочисленные настенные лампы и прожекторы освещали ее, соткав прихотливую паутину тусклых лучей. Хранители знаний говорили, что свет должен гореть постоянно, иначе наши глаза отвыкнут от него и мы совсем не сможем появляться на поверхности. Но свод пещеры тонул во тьме. Лишь лучи особо мощных прожекторов могли бы осветить его, но кто станет столь беспечно расходовать драгоценное электричество на всякую ерунду?
Подгорная река разделяла пещеру на две неравные части. Она низвергалась водопадом слева от меня, вращая турбины электростанции, образуя большое озеро, и дальше текла привольно, чтобы вновь скрыться среди толщи камня. Защитница - называли мы ее, Спасительница, а еще - Кормилица. Давным-давно, когда наши предки были беспечны и надеялись на крепость железных врат, эта надежда подвела их. Муравьи прорвались в ячейку. И лишь река стала непреодолимой преградой на пути насекомых. Мосты через нее взорвали. Я не знаю, почему твари не пошли дальше, карабкаясь по стенам и своду пещеры, ведь они на это способны. Может, защитники нашли способ отбить такую атаку, а может, такова была особенность насекомых в те древние дни. Ведь всем известно, сейчас они гораздо умнее, изобретательнее. А тогда...
Ячейка восстановила численность народонаселения, Хранилища знаний и древние машины не пострадали. А то, что множество народу погибло на правом берегу, когда мосты были взорваны - потери восполнимые. Чай, женщины еще рожать не разучились.
Сейчас берега Спасительницы соединяли пять мостов. Но в память о тех древних днях до сих пор под каждым из них заложен солидный заряд взрывчатки. На левом берегу располагалась собственно ячейка. Многочисленные двери отсеков, как личных, так и кастовых, тянулись вверх аж в пятнадцать ярусов. Со стороны картина напоминала муравейник, только наоборот. Да и берег был застроен.
Первое, что бросалось в глаза - трехэтажный отсек касты защитников. Сами они называли свой дом казармой. Там было все: запасы оружия, тренировочные залы, кладовые касты, и жилища ее членов. Это и понятно. Случись что, не будет времени ждать, пока защитники спустятся, скажем, яруса эдак с пятого.
Остальные здания, по привычке называемые отсеками, были не столь внушительны. Частично - загоны для скота, ближе к водопаду - жилища представителей касты электриков. Им тоже, случись что с электростанцией, которую они сами называли сокращенно ГЭС, нужно сразу браться за ремонт.
А по берегу озера и реки селилась каста рыболовов. Их отсеки - совсем хлипкие, кастового не было и в помине. Рыболовы предпочитали собираться под открытым пещерным сводом. Здесь же сушились их сети, распространяя жуткую рыбную вонь, лежали кверху дном утлые челны. Большое озеро кишело всевозможной рыбой. Глубины его никто не знал, и никогда не мог измерить. Так что каста каждый день снабжала ячейку горами рыбы, и за это ее членам прощали многие чудачества.
Сейчас ячейка казалась безлюдной. Как это ни прискорбно, новый ритм жизни нам задавали муравьи. Человек превратился в ночное существо. Днем, когда большинство насекомых выползало из муравейника, люди предпочитали отсиживаться в отсеках, чтобы, в случае очередного прорыва, который не смогут сдержать защитники, оказаться в иллюзорной безопасности, на левом берегу. Почему иллюзорной? Да потому что я уверен, сейчас вода не остановит муравьев. Они стали гораздо сообразительнее, чем во времена наших предков. И уж точно прорвутся в Ячейку по потолку и стенам.
Я пришел слишком поздно. Многие давно спали. Рысцой пересек мост. Почти невозможно встретить ночного охотника, передвигающегося шагом. Выходя на более-менее открытую местность, мы рефлекторно пригибаемся и ускоряемся. Быстрота - единственное спасение там, на поверхности. Лишь в знакомых коридорах, сжатые каменными стенами, миновав пост защитников, позволяли мы себе немного пройтись.
Нулевой ярус занимали отсеки каст. И ночные охотники исключением не были. Вход в отсек располагался прямо напротив одного из мостов. Металлическая дверь с грохотом захлопнулась за моей спиной. Я снял шлем. Глубоко вдохнул. По обычаю, без шлема мы бываем только в отсеке касты, у себя дома да в гостях у немногочисленных друзей.
Небольшая передняя, деревянный стол, несколько табуретов. Ночные охотники могли позволить себе такую роскошь, хоть дерево в ячейке и считалось самым редким материалом. За столом, закинув на него ноги, сидел Павел и откровенно скучал. Обязательное дежурство в передней мы так и называли "отсидка". Дел, вроде бы, никаких, просто сидишь за столом и плюешь в потолок. Изредка могут зайти представители других каст, попросить нашей помощи. Дежурный просто записывал, кому, когда и чего от нас надо. Решение, помочь, или нет, и кого направить, принимал не он.
- Привет, Стерх, - Пашка поднял руку.
На дежурство он только заступил, но уже извелся от скуки и был не прочь поболтать. - Нагината его стояла, прислоненная к стене за спиной. На столе лежали шлем, меч-дао и винтовка. Самому Павлу недавно исполнился двадцать один год. Я по своему опыту знал, еще год, как минимум, ему заниматься всякими не очень приятными вещами: дежурствами, утилизацией, и прочей ерундой, на которую опытного ночного охотника уже не поставят.
- Генрих не вернулся? - спросил я, кивнув в ответ на его приветствие.
- Не-а, - лениво качнул он головой. - Говорил, что уходит максимум на неделю, так что, еще время до вечера у него есть, прежде чем мы начнем волноваться. А ты чего задержался? Опять пытался на Солнце посмотреть?
- Не до Солнца мне сегодня, - ответил я. - Пирр ушел.
- Вот дерьмо крысиное, - выругался Пашка, убрал ноги со стола. - Ты-то как?
- Жив, как видишь.
- Крысня какая-то, - он встал. - Третий в этом году. А год еще не кончился. Прав был Генрих, вымирает наша каста. Пирр опытный был. Как же так получилось?
- Вечером расскажу, когда все соберемся, - отмахнулся я. - Не хочу повторять каждому.
- Что-то необычное случилось? - сразу поймал он особый тон моих последних слов.
- Да, Пашка, необычное. Скажи всем, кто заходить будет, чтобы не уходили на поверхность, пока не соберемся вместе. А то знаю я некоторых.
- Чего же ты хотел? Сам образ жизни касты воспитывает одиночек. О, глядите, кто проснулся, - улыбнулся вдруг он.
Над моим плечом возникла голова Мурки. Кошка зевнула во всю пасть, спрыгнула на стол, потянулась, царапая дерево когтями, еще раз зевнула. Мурку Пашка любил. Когда-то взял себе ее котенка, и теперь нахвалиться не мог, какой хороший зверь вырос.
- Иди сюда, Мурочка, - он достал из своего рюкзака, валяющегося в углу, небольшую рыбешку.
- Хватит моего зверя прикармливать, - с притворным недовольством проворчал я.
- Да это я своему Когтю немного рыбы выменял, - словно извиняясь, развел он руками.
Кошка особого приглашения не ждала, выхватила лакомство прямо из рук и утащила под стол.
- Вот чудо природы, - пожал плечами Павел. - Воды боятся, а рыбу любят.
- Жрать они любят, - проворчал я. - А твой Коготь почему не с тобой?
- Вчера на поверхность ходил, сегодня у него законный отдых. Да и зачем он мне здесь?
- Тоже верно.
- Слушай, Стерх, ты кошку свою ни с кем сводить не думаешь?
- Пока нет, а что?
- Да вот, хочу по твоему примеру вторым котом обзавестись. А на Муркино потомство еще никто не жаловался.
- Тебе-то зачем? Один решил охотиться?
Обычно мы выходили на поверхность парами, а то и тройками. Опыт показывал, что нельзя брать с собой одного и того же кота две ночи подряд. Потому, на пару чаще всего, приходился лишь один зверь. Кое-кто заводил двух. Это случалось не так уж редко. Все-таки, кошки тоже уходили, и не реже, чем люди. А, в отличие от их предков, наши животные не отличались особой плодовитостью. Раз в год кошка приносила котенка, очень редко - двух. Для обучения в помощь ночным охотникам годился примерно один из пяти. Наверно, плодовитостью пришлось заплатить за увеличение размеров. Даже моя Мурка, считавшаяся кошкой некрупной, весила в разные периоды от тринадцати до пятнадцати кило. А некоторые особи достигали двадцати.
Ночной охотник заводил вторую кошку, чаще всего, если задумывал охотиться в одиночку. Реже получалось, как со мной. Один из котят Мурки настолько понравился, что я просто не решился его отдать.
С Пашкой тоже особый случай вышел. Дело в том, что у него есть брат. Близнецы - редкость сейчас. А вот Петр с Павлом не только были похожи, как две капли воды, но и вместе пошли в нашу касту, и, что вообще редкость, вместе прошли испытания, став полноправными ночными охотниками. Когда же у Мурки родилась двойня, братья, решив, что это - судьба, быстро договорились с остальными претендентами, гораздо более уважаемыми, чем два ученика. И вот, их коты тоже, можно сказать, близнецы. Клык и Коготь.
- Не знаю, - поморщился Пашка. - Сейчас мы втроем ходим. Ланс, конечно, наш бывший наставник, и такое прочее, а все же, лишним я себя чувствую.
- Рано тебе одному, - заметил я.
- Так у меня ж еще и кота второго нет. Пока выращу, да выучу, в самый раз будет. Петр с Ланселотом друг друга понимают без слов. Вот пусть и остаются вдвоем.
- Ерунду ты несешь, молодой, - фыркнул я. - Крысьня полная. Вам с братом ходить надо. Я заметил, как вы слаженно действуете, еще во времена, когда ты золотой личинкой бегал. А Ланс нового ученика возьмет. Он человек опытный. Вот и пора бы ему опыт свой дальше передавать. А то действительно, вымрем мы.
- То не нам с тобой решать.
- Тоже верно.
- Ладно, показывай, что там от Пирра осталось.
Странно, вот такая прагматичность Павла совсем меня не покоробила, не было того же раздражения, как в разговоре с Навом. Может быть, потому что понимал я: любой ночной охотник знает цену жизни собрата. Дань скорби мы еще отдадим, но жизнь продолжается. И снаряжение Пирра, если оно лучше, должно не пылиться в арсенале, а перейти в руки живых.
Пашка взвесил на руке нагинату, оценив баланс, тщательно осмотрел лезвие, даже снял перчатку и попробовал остроту заточки. Наконец, взял в левую руку свое оружие, долго колебался, но наконец, остановился на пирровом. Саблю тут же отложил в сторону. Не его клинок, не к тому рука приучена. Короткий меч рассматривал дольше всего. Они-то у всех под один шаблон сделаны, различия незначительны. И все же, оставил свой.
- А винт? - спросил он, определившись, что больше ничего ему не надо.
- Винт себе взял.
- А твой? Мой тоже не автомат, но из новоделов. При мне одна криворукая тварь из касты мастеров собирала. Прицел каждый день по новой настраивать приходится.
- Это не страшно. Внимательнее будешь.
- Стерх, тебе что жалко?
- Пирру отдал, - нахмурился я. - Он прикрыл мой отход. Завтра пойду, заберу то, что осталось.
- Неужели вас так прижало? - удивился он. - Не припомню, чтобы с того времени, когда я стал золотой личинкой, кому-то приходилось жертвовать собой.
- Не в жертвах дело. Муравьи ему ногу почти полностью отхватили. Пирр и держался только на стимах. Не хотел обузой нам быть. И в утилизацию попасть тоже не хотел. Лучше уж так, в бою.
- Прости, - виновато потупился он.
- Ничего.
- Не думал, кого в напарники взять? Может, я с тобой пока похожу?
- Нет, Паш, у меня два кота. Могу и сам промышлять.