Грузовой межзвездный корабль "Гудвэй", зафрахтованный корпорацией "Синий слон", уже более двух альфа-суток [1] висел над планетой Декур, в ожидании транспортных челноков. Портовый тальман не досчитался двух буферных камер для анкерных проходчиков, страховой инспектор отказался принимать всю партию, а таможенники вдруг решили что новые ангитронные излучатели для добывающих комплексов можно расценивать как оружие и не соглашались пропускать их. Народ на "Гудвэе" скучал и маялся от безделья. Кроме экипажа, на борту было около полусотни сотрудников корпорации, которых, вместе с оборудованием и припасами, надлежало разбросать по десятку разных систем. В шутку говорили о том что декурийцы злятся из-за разгромного проигрыша своей футбольной команды на Кубке Орла и кое кто предлагал раскрасить все контейнеры в официальные цвета декурийской сборной чтобы инспекторы смягчились и наконец выпустили груз.
Большую часть времени люди проводили в огромном помещении, которое в обиходе именовалось столовой, хотя среди прочего здесь были и бильярдные и теннисные столы, и игровые автоматы, и вирт-камеры и даже небольшая сцена окруженная звуковым барьером для караоке и танцев.
Джон Уиннер, старший координатор церинского отделения компании, сидел за длинным столом и неторопливо потчевал себя альтаирским элем, который пах озоном и при каждом глотке наполнял рот покалывающей прохладой. Слева от Джона сидел Марк Роненберг, его старый друг, с которым они были знакомы уже лет десять, альфа-лет конечно. Марк сосредоточенно раскладывал пасьянс. Кроме них за столом сидело еще восемь мужчин, но они были из других отделений и летели в другие системы. Джон почти не знал их, но от скуки прислушивался то к одному разговору, то к другому.
- Мужики, вы ведь на Церин летите? - Обратился к Уиннеру и Роненбергу парень со странным крестообразным шрамом на левой щеке.
Марк оторвался от карт, глянул на спрашивающего, и затем посмотрел на своего товарища. Всё время их знакомства, Джон так или иначе был старше по должности и формально являлся его начальником, и потому Марк привык что первое слово обычно было за Джоном.
Уиннер поставил кружку на стол. Никакого секрета в том куда они летели не было.
- На Церин, - подтвердил он.
- Слушайте, мужики, а что там за история с этим Цериным произошла? - Спросил парень. - Он же вроде из "зеленых" был, так с чего это вдруг компания зарегистрировала планету под его именем?
Люди за столом замолчали и с любопытством посмотрели на Уиннера.
Джон улыбнулся.
- Ну, история долгая, - протянул он, смахивая несуществующие крошки со стола.
Парень со шрамом тоже улыбнулся. Он видел что Уиннер вполне не прочь поболтать.
- Да нам вроде и торопиться некуда, - сказал он и дабы подзадорить старшего координатора, добавил. - Но только если ты конечно и вправду знаешь, а не "одна бабка сказала".
Джон хмыкнул.
- "Бабка сказала"..., да мы с Марком, - он кивнул на своего товарища, - были в Первой партии. И Максим Церин прилетел туда как раз вместе с нами.
Он с удовольствием пронаблюдал как глаза слушателей заблестели неподдельным интересом. Пожав плечами, он сказал как бы с равнодушием:
- Что ж расскажу, если хотите.
- Давай-давай, - подбодрил его один из слушателей. - А то с чего это вдруг пузатые слоноводы [2] так расчувствовались перед слюнявым киплайфером [3].
Джон чуть усмехнулся.
- Ну да, Максим Церин как раз таким и был. Тихий, какой-то пришибленный, рассеянный, но как истинный киплайфер нос совал во все дыры.
Люди за столом понимающе закивали.
- В общем случилось это шесть альфа-лет назад. "Синий слон" выиграл тендер на курирование планеты. За это, конечно, как положено, проспонсировал три научных экспедиции. Планета вполне себе нечего. Не "жемчужина" [4] конечно, но вполне сносно. Никакие маски и спецкостюмы не нужны. Если мне не изменяет память, по шкале Райдера [5] ей дали 17 баллов. Одно плохо, наличие разумных форм жизни. По ПИ-классификации уровень К5, гуманоидные дикари одним словом. То есть не то чтобы дикари, и язык у них есть, и хижины строят, и философия и религия какая-то, но до колеса еще не додумались. Высотой они под два метра, покрыты шерстью, четыре глаза на голове, вокруг рта жесткие усы во все стороны торчат, шеи как таковой нет, две руки четырехпалые, две ноги, по мне так настоящие лапы, а сзади два мощных хвоста. И кроме этого у них три пола. Самец А оплодотворяет самца Б, а тот уже самку. И все их семейные отношения и связи это просто тихий ужас. Но яйцеголовые в восторге. У планеты имени еще не было, только системный код, потому аборигенов ученые между собой называли "тресдилукулы", что-то там по латыни. А мы называли их "греками". Был у нас в Первой партии парень, Сева Дукакис, так вот он утверждал что некоторые слова из языка аборигенов звучат один в один как в греческом. Ну так и повелось, "греки", да "греки". Ну и конечно из-за этих "греков", начались сплошные проблемы. Использование ресурсов планеты крайне ограничено. "Зеленые" шагу не давали ступить. Весь день над душой стоят, следят. То нельзя, это нельзя, сначала по двадцать раз проверить, что это не навредит аборигенам, не ущемит их как-то. Короче кто сталкивался с киплайферами на планете с разумными обитателями, знает что это за нервотрепка, а кто не сталкивался только позавидовать можно.
Первые несколько альфа-месяцев мы только и делали что к этим "грекам" в гости ходили. Привыкали друг к другу. И выяснили что эти тресдилукулы ребята довольно нервные, с кучей заморочек в плане социальных взаимоотношений. У них множество высосанных из пальца правил и обычаев, и чуть что, они сразу друг друга на дуэль вызывают. Причем видов дуэлей у них несколько десятков. У каждого на поясе мешочек, в котором что-то вроде игральных костей, и с помощью этих костей они определяют каким способом будут убивать друг друга. То, значит, они усы друг у друга выдергивают, для них это жутко чувствительно и опасно, страшная боль и кровь хлещет, не остановишь. То они душат друг друга. То дышат ядовитыми испарениями. То по сигналу лупят друг друга палками по голове. То скачут по плавающим кочкам на раскаленном озере, пытаясь уронить друг друга. То привязавшись друг к другу прыгают с высоченной скалы в реку и если долетят живыми оба, начинают топить друг друга. То понавтыкают в землю колья, нацепят на себя камней и повиснут на ветке над кольями. Висят смотрят друг на друга, ждут кто первый сорвется. Но большая часть дуэлей заключается в том, чтобы дразнить всяких опасных местных тварей и там уж у кого выдержки больше, тот и выживет. Причем я забыл сказать, один из соперников обязательно должен умереть, пока оба живы, дуэль не закончена.
Социологи и психологи из научной экспедиции просто места себе не находили, спорили до хрипоты, строчили какие-то бесконечные отчеты, диссертации, разрабатывали теории этого сдвинутого поведения и были на седьмом небе от счастья. Вот, мол, какое сложно устроенное, развитое общество. Ну а нам, конечно, слоноводы из центра запросы присылают, что ценного нашли, какие перспективы разработки, какова ресурсоемкость планеты и прочее. Мы же им отвечаем, что пока ходим к четырехглазым ненормальным "грекам" в гости, чаи с ними гоняем, да к местности присматриваемся. Ну-ну, говорят, присматривайтесь. А у этих тресдилукулов внешние половые признаки практически отсутствуют, только что женщины обычно маленькие, но полностью на это полагаться нельзя, мужики иногда тоже некрупные попадаются. В тоже время половина нюансов поведения как раз от этого и зависит, кто это, мужчина А, мужчина Б, или женщина. В общем пытаемся вникать в их мироустройство, а сами нос по ветру держим, рассылаем вокруг "пионеров" [6], изучаем данные спутников и так далее.
"Зеленые" конечно шагу ступить свободно не дают. Вечером прибежит кто-нибудь из них и давай канючить, вот, мол, ваш робот-разведчик два дерева сломал и ящерицу какую-то раздавил. А вы же знаете, тонкая настройка "пионеров", чтобы они там каждую травинку обходили и за каждой мушкой рядом с собой следили требует тьму времени и сил. Кроме того это резко снижает их эффективность по поиску ценных ресурсов. Так что естественно особо никто из наших тонкой настройкой не заморачивался. Про себя, конечно, материшь этого киплайфера, а вслух восклицаешь: "Да что вы говорите! Деревце сломал, ящерку раздавил! Какой ужас. Спасибо большое за сигнал. Сейчас пропишу пистонов настройщикам роботов, деревце вырастим, ящерку клонируем, не волнуйтесь". В общем известная песня.
Но особенно нам не нравился этот Максим Церин. Тощий такой, сутулый, глаза большие, и вот он по всем углам зырк зырк. Но ничего не говорит, молчаливый до ужаса. Такой, знаете, вечно себе на уме. Ходит только в свой планшетик что-то пишет пишет. Мы его спрашиваем: "Что ты там все время пишешь?" "Отчет", говорит, "пишу". Ну ясно, думаем, кляузы строчит.
Тем временем Сева наш довыступался, и это, мол, по-гречески звучит и то, как прямо на родину попал. Ну, окей, говорим, раз на родину, значит ты и будешь переводчиком. Иди язык их учи. Вы же знаете, переводчики в Первой партии нужны до зарезу. У ученых свои лингвисты, а нам нужен свой, которому мы можем доверять на все сто. Короче Сева у них целыми сутками в деревне торчал. Через месяц спрашиваем: "Ну как, объясниться сможешь?". "Да нет," говорит, "больно сложный язык. Так нахватался чуть-чуть". Мы его естественно за грудки, мол, что ж ты гад, целый месяц там среди своих двухвостых папандопулосов гасился, от всех работ тебя освободили и не выучил ничего?! А он оправдывается: я, мол, зато девчушку там смышлёную нашел и она за шоколад по-нашему говорить научилась не хуже землянина. Имя у нее заковыристое, но я его до Руллы сократил и она привыкла.
Мы, конечно, в сомнениях. Пошли смотреть на эту Руллу. Говорим Севе: "А это точно баба?". Она маленькая, но ведь это еще не факт. А с женщинами у них гораздо меньше церемонятся и вести себя с ними можно попроще. Это мужики А и Б с закидонами и чуть что дуэль. Аборигенка эта вдруг закудахтала запричитала, Сева говорит: "Это она смеется". Слух у нее оказывается очень тонкий, она услышала наш вопрос. И вдруг заговорила с нами по-английски, что, мол, да, да, женщина я, женщина, чурбаны вы стоеросовые. Ну мы тоже смеемся. Девчонка замечательная. Шекспира ей конечно не играть, но говорит вполне сносно, а понимает так и вообще чуть не каждое слово. В общем это была наша первая удача.
А тут и вторая нарисовалась. Мы у них побрякушки нашли из бериллия 18. Это из чего спиновые наконечники в гравитронах делают, если кто не в курсе. Ясное дело все аж вспотели как анализатор результат выдал. Давай осторожно выяснять, что да откуда, да много ли его. И узнали что якобы где-то на юго-западе чуть ли не целые горы. Шлем в центр депешу, так, мол, и так, возможны залежи бериллия 18, но нужен серьезный разведпоход, а "зеленые" одолевают, да и аборигены ненормальные, а потому шанс на торговый договор весьма сомнителен. Ну вы можете себе представить, наши топ-менеджеры как про бериллий 18 услышали, сразу в стойку. Хвост трубой, уши торчком, взгляд пылает, мысленно уже бериллиевые доллары считают и острова на "жемчужинах" выбирают. Приказывают: немедленно, ноги в руки и марш броском на юго-запад; аборигенов умасливать и обхаживать как элитных проституток из Белой пагоды; если эти четырехглазые тресдилукулы хоть чем-то будут недовольны то, мол, вы господин младший координатор, со всей командой отправитесь на Вуладу, в задницу мира, будете там курировать добычу ихнего навоза; ну а если все получится, то слава нам и почет и двойные премиальные. Короче мотивировали нас по самое не балуйся. А с "зелеными", говорят, поможем. И правда помогли. Нужные пружины нажали, юристы жалобы понастрочили, мол, работать не дают, священные законы свободного предпринимательства попирают, мешают реализовывать древние принципы взаимовыгодного торгового сотрудничества, а мы между прочим тут во всю ученых спонсируем, на благо всего человечества вкалываем.
Смотрим, через несколько местных суток, почти все "зеленые" чемоданчики свои упаковали и с планеты убрались. Остались двое. Этот самый Максим Церин и еще один старичок-боровичок, которого все называли просто Санчо. Старичок нам почти не досаждал. Он был лысый, высохший, весь в пацифистских наколках, с доброй улыбкой, с постоянными шутками-прибаутками. В прошлом три раза сидел за "зеленый террор", а теперь угомонился. Ходит в широкополой шляпе, какую-то траву курит и медитирует.
Церин же этот ходит за нами как привязанный, но в принципе в наши дела не лезет.
Мы с помощью Руллы начали осторожные переговоры с "греками" на тему сводить нас на юго-запад к месту где они находили эти "странные" камешки. Мы вышли на некоего Глиша. Он был одним из детей местного царька, то есть что-то вроде принца. Очень гордый, полный достоинства, каждый раз перед тем чтобы что-то сказать пять минут молчит, то ли думает, то ли паузу выдерживает. Имя у него было непростое для нашего языка, но как и в случае с Руллой, мы взяли основной слог который звучал более-менее по-человечески и так его и называли. Выучили еще слово "хамеер", это что-то вроде Вашего Высочества.
Так вот, этот "хамеер" Глиш оказался довольно таки пронырливым субъектом. Всё пытался дознаться зачем нам так нужны эти беловатые камешки. Мы ему наплели, что, мол, это может быть едой для наших "коней". У "греков" тоже есть небольшие вьючные животные, так что смысл "коня" он понимал. А вот торговли как таковой "греки" еще не знали. И мы так аккуратненько начали ему основные принципы преподавать. Типа, ты нам место с горой этих камешков в вечное пользование, а мы тебе две, или нет, даже три коробки шоколадок и еще банку какао сверху. Какао им тоже жутко понравилось. Но сначала, говорим, надо посмотреть на место, оценить. А то может место скудное и за него и двух шоколадок будет много.
Короче дней через десять, принц все обдумал, собрал отряд и мы двинулись в поход.
От "Синего слона" нас было пятеро. Я, Марк, Сева Дукакис, Леха Иванов и Уильям Ван-Ли. Ребята все надежные, в разведке не первый день, у каждого уже два-три шарика за спиной. Понятное дело с нами должен был пойти и киплайфер. Я очень надеялся что это будет татуированный дедок, но тот пребывал в вечном трансе и с нами естественно пошел Максим Церин.
Поначалу я глаз с него не спускал. Всё опасался, что как только он узнает что речь идет о возможном выкупе залежей драгоценных ресурсов планеты за коробку шоколадок, то заведет старую песню об ущемлений прав аборигенов, о наглом обмане коренного населения и так далее. Эта "дискуссия Ландо" [7] у нас уже у всех в печенках сидит. Однако парень, казалось, гораздо больше интересовался "греками", чем нашими целями. Как только он узнал на что способна наша Рулла, он больше практически не отходил от нее, заваливал ее вопросами и тщательно фиксировал все её ответы. Он изучал "греков" также, как мы изучали фон и структуру природных ресурсов планеты. С нами он почти не разговаривал. Но думаю не из-за гордости или презрения к нам, а просто ему было не интересно с нами. Я перестал считать, что он следит исключительно за нами и строчит кляузы на нас за растоптанных бабочек, брошенные окурки и сломанные веточки. Наверно в мечтах он себя видел великим ученым, биологом там или социологом, описавшим диковинных четырехглазых аборигенов.
Ночевал он, естественно, в палатке с нами, но вел себя исключительно тихо, стараясь быть практически незаметным. Никому из нас, конечно, не нужно было объяснять, что в его присутствии не следует говорить о нашей работе и вообще о делах корпорации. Мы болтали о женщинах, о машинах, об оружии, играли в карты, курили, мечтали, что будем делать когда вернемся и слегка подтрунивали друг над другом. Леха Иванов, самый молодой из нас, и самый неугомонный все-таки докопался до Церина и заставил его играть с ним в подкидного дурака. И тихоня-киплайфер практически ни разу не проиграл. Это немного удивило меня. Я начал думать что парнишка умней чем кажется. А Леха не унимался и начал Церина дразнить, мол, почему это он от Руллы не отходит. Уж не влюбился ли он в четырехглазую красотку. И Церин в конце концов сказал, что Рулла очень интересуется нашим миром и вообще землянами. То есть выходило, что это не он её пытал о мироустройстве "греков", а она его о землянах. А потом я увидел как "зеленый" при помощи Руллы беседовал с Глишем. Это уж совсем мне не понравилось. Я боялся, что либо Церин узнает о нашей цели, либо этот "греческий" принц выяснит об истинном соотношении цены коробки шоколада и залежей бериллия 18. Отвел я господина Церина в сторонку и популярно объяснил ему, что если он, гаденыш, настроит аборигенов против нас или предоставит им какие-либо сведения, которые усложнят заключение торгового договора, то мы его с удовольствием похороним вместе с его планшетиком в ближайшей яме. Я напомнил ему, что в его обязанность входит только наблюдение за нашими действиями. За нашими. Что он не член научной экспедиции, не имеет никакого отношения к ученому сообществу и ни его дело вклиниваться в ход Первого контакта. Он может спрашивать Руллу о чем угодно, но отвечать на ее вопросы не имеет права.
Больше я его рядом с Глишем не видел, да и к Рулле он теперь приближался значительно реже.
Тем временем мы ушли уже довольно далеко на юг от базы. Километров на триста. Поход был не то чтобы тяжелым, но довольно изнурительным. Сутки на планете длятся около 60 альфа-часов. Биоритмы естественно совершенно иные. И нам всю дорогу приходилось подстраиваться под аборигенов. Они спали около 15 альфа-часов, а потом бодро и легко шли дальше, практически без привалов. Мы, пытаясь поддерживать такой же темп, порой выбивались из сил. Вы же знаете эти идиотские законы Первого контакта: никакой шокирующей техники. Никаких тебе вездеходов, скутеров, катеров, фладдеров и прочее. Лисапед и тот нельзя, не дай Бог аборигены колесо увидят и перепрыгнут через сто лет исторических процессов собственного развития. Короче, топайте ножками.
До нужного места, по словам аборигена, оставалось дня полтора пути, когда мы сделали привал недалеко от озера с очень темной водой и каменистым берегом. Последние часов десять мы шли под областью Красной грозы, так мы назвали какую-то странную электромагнитную аномалию в небе. Обычно небо здесь было зеленого цвета, а тут над головой бескрайняя красная бурлящая пелена с какими-то перламутровыми прожилками и там казалось что-то дрожит и вибрирует. "Греков" Красная гроза нисколько не беспокоила, а у нас что-то головы разболелись и все мелкие приборы начинали шалить. В общем палатку поставили, пожевали концентраты и рухнули в спальники. Церин и Сева где-то шлялись. Киплайфер последнее время вообще старался входить в палатку, когда уже все спали, а Дукакис вдруг заинтересовался местной фауной. Он увидел в лесу каких-то зверьков в складках шкуры которых вроде как сверкало что-то похожее на драгоценные камни. И теперь хотел поймать одного такого, а попутно пытался получить у "греков" информацию об этом животном.
И вот представьте, лежим мы уже в полудреме, ноги гудят, в голове тяжесть и тут влетает в палатку Сева, лицо белое, глаза выпучены, рот открывает, пытается что-то сказать, куда-то наружу показывает. Я сначала было подумал его этот зверек цапнул. Но он наконец обрел дар речи и выдал нам: "Там этот Глиш нашего кипа на дуэль вызвал!". Мы молча на Севу пялимся, пытаемся переварить то что он сказал. Он продолжает: "Церин ему на хвост наступил". Вздохнул и добавил: "На левый".
Я вылетаю из палатки. Так и есть. Возле одного из костров стоит Церин, прямой как палка, белый как снег, руки дрожат. Над ним Глиш нависает, а вокруг вся его банда. Всего этих "греков" в походе с нами было полтора десятка. Хвосты у них приподняты над землей и сплетены - признак того что "греки" не в духе, сердятся и готовы к решительным действиям. Всё, думаю, трындец, полный ататуй пришел, готовьте, братцы, панихиду с отпеванием. Шансов у нашего "зеленого" против четырехглазого прынца ровно ноль.
Подхожу, подключаюсь к разговору. Глиш на меня и не смотрит, а может и смотрит, не поймешь, его четыре глаза сразу во все стороны глядят. Разговариваем через Руллу. Насколько могу понять, она взволнована, что в общем-то на нее не похоже. Я так понимаю что она переживает за Максима. И я, если честно, тоже. Конечно он киплайфер и по умолчанию нам не приятель, но все-таки homo какой никакой sapiens, наш, землянин, и отдавать его на съедение этим двухвостым дикарям душа не лежит. Но ситуация, как вы сами понимаете, не простая. Пойти на открытый конфликт нет никакой возможности. У нас конечно с собой парализаторы, шокеры, нидлеры, глуеры [8] и нам вполне по силам утихомирить полтора десятка аборигенов вооруженных деревянными дубинками и костяными ножами. Но ведь, как всегда, наша ученая братия еще не успела протестировать действие нашего оружия на биохимию и физиологию аборигенов, вы же знаете, яйцеголовые не любят этим заниматься и всё стараются отложить это на потом. Хотя сколько раз было говорено, что при Первом контакте это первейшая задача. В результате нет никакой уверенности, что какая-нибудь наша пушка не отправит "грека" на тот свет. И тогда прощай планета, "зеленые" нас живьем съедят, у корпорации лицензию на курирование заберут и баста. Или наоборот, какой-нибудь транквилизатор в нидлере окажется не эффективным и ты получишь дубиной по лбу. Вспомните что случилось на Эдвиоре. Но главное, конечно, в том, что мы должны были умасливать и обхаживать "греков", а не воевать с ними. Ни о каком конфликте не могло быть и речи в принципе. Перед нами маячил бериллий 18 и потому будущее торговое соглашение с этими дикарями было нашей важнейшей задачей.
Пытаюсь поговорить с Глишем. Объясняю, что конечно же Церин не хотел оскорбить его, что он просто рассеянный придурок, что в конце концов это будет нечестно. Ведь землянин не привычен к местным условиям, физиология у нас разная и шансы вовсе не равные, а это неприемлемо для любой дуэли. Это просто не благородно. Предлагаю компенсацию, пять шоколадок или даже шесть.
Глиш молча слушает и затем отцепляет от пояса мешочек и протягивает его Максиму. Рулла поясняет: Церин должен выбрать вид дуэли. Я оглядываюсь на своих парней. Те, всё как надо, окружили "греков", заняли диспозиции и готовы начать стрелять по моему первому знаку. Искушение велико. Достать шокер и влепить заряд прямо в башку этому упертому принцу. Мелькнула даже мысль что можно перебить всех "греков" и концы в воду. Но это конечно неприемлемо. Да и к Рулле мы все уже успели привязаться, рука не поднимется, да и вообще такие мысли появляются чтобы хоть как-то душу про себя отвести, но не более.
Церин кое как протягивает руку и берет мешочек. "Перемешай кости, вытащи и брось на землю", замогильным голосом диктует Рулла.
Максим всё выполняет. Стоим глядим на эти кости. Глиш что-то торжественно объявляет. Рулла также торжественно переводит: "Маракуб. Хороший выбор". И мне кажется что этот "хамеер" чем-то доволен. По его башке с четырьмя глазами, которые во все стороны смотрят, конечно трудно сказать что-то определенное, но все же он типа слегка ухмыляется. А меня злость брать начинает. "Ах, ты", думаю, "гаденыш! Разбросал свои хвосты где попало, нормальному человеку пройти негде". И тут мне приходит на ум, что этот хитромудрый принц сам всё и подстроил, долго что ли нашему рассеянному кипу под ноги хвост подсунуть. Мотивы, конечно, пока не ясны, но я уже почти уверен что так оно и было. Спрашиваю у Руллы сердито: "Что еще за маракуб, и чего это твой хамеер довольный такой?" "Маракуб - это огромное смертельно опасное животное", объясняет она, "а Его Высочество рад, что именно это выпало. В такой дуэли условия будут равны".
Короче, поединок заключался в следующем. Соперники идут в лес, садятся по обе стороны от тропы, где этот маракуб ходит и просто неподвижно сидят. Маракуб вроде как слеповатый и реагирует главным образом на запахи, звуки и движения. Задача дуэлянтов - сидеть не шелохнувшись и по возможности, как выразилась Рулла, не пахнуть страхом и волнением. Зверь почувствует их обоих, но для нападения выберет одного, самого по его мнению испуганного. Маракуб беспощаден, он хватает жертву, парализует, засовывает в какой-то брюшной мешок и переваривает. Немного на земных пауков похож. В общем, та еще мразь. Я как это всё услышал, аж похолодел. Такой смерти никому не пожелаешь, даже "зеленому". Короче, вы ведь знаете, у каждого координатора кольт-гаубица в сейфбоксе есть. У меня был "Тор 6". И на базе я его, как вы догадываетесь, не оставил. Как известно тестировать действие кольт-гаубиц на биохимию и физиологию аборигенов не нужно. После его выстрела никакой биохимии и физиологии просто не остается. Окей, думаю, возьму кольт, пойду с Максимом в качестве секунданта и если эта тварь рванет к нему, то я уж не промахнусь. А если Глиш потом будет возмущаться, то это его проблемы, которые конечно станут нашими при заключении договора, но мне уже было наплевать. Скармливать живую душу какой-то омерзительной твари не годится.
Глиш тем временем начинает снимать с себя все свои ремни и сумки и делает знаки Максиму, мол, давай также. Дальше выясняется, что никаких секундантов не предусмотрено, дуэль, оказывает, дело сугубо приватное и никого кроме соперников не касается. Уходят двое - возвращается один, и баста. А к этому маракубу они еще и идти должны без всего. Практически голыми.
Стою я и, как во сне, наблюдаю как Церин раздевается. В лице у него ни кровинки, руки еле слушаются, пальцы дрожат. Тут и гадать нечего, кого этот маракуб, прах его побери, первым почует.
Ну и представьте, мужики, как на душе у меня погано. Из-за проклятой Красной грозы с базой связаться никак нельзя. Совета хоть там спросить у яйцелоговых или катер вызвать. И единственная возможность спасти парня - пойти на открытый конфликт прямо сейчас. Я знал, что ребята меня поддержат, пусть даже им и не по душе это. Потому что договор скорей всего накроется, нас всех пинком под зад из корпорации, вы же знаете, слоноводы не терпят когда кто-то какие угодно интересы ставит выше интересов корпорации. Короче, что делать не знаю. Смотрю на этого Церина и прямо тоска берет. Стоит в одних трусах и майке, совсем еще мальчишка, весь перепуганный, мозг ему запудрили всякой дрянью про сокровище жизни во Вселенной, отправили мотаться по Галактике и вот теперь какая-то богопротивная тварь его будет переваривать.
Говорю Рулле: "Каждому землянину перед возможной гибелью обязательно нужно исповедаться другому землянину, так что Максим пойдет со мной в палатку". Девчонка перевела мои слова и Глиш сразу же всполошился, что-то зашкворчал как масло на сковороде, его хвостатая братия возбудилась, за дубинки свои похваталась. Рулла переводит: "Никак нельзя. Те кто участвуют в дуэли должны все время видеть друг друга". "У вас свои обычаи, у нас свои", говорю и беру Максима за руку, собираюсь вести его в палатку. Однако "греки" окружили меня, галдят, дубинками потрясают. Леха Иванов, из-за их спин кричит мне по-русски: "Джон, мы готовы открыть огонь!". Церин отводит свою руку и говорит мне тихо, тоже по-русски: "Не надо, сэр. Не надо стрелять". Я молча смотрю на него. Потом спрашиваю, тоже естественно по-русски: "Скажи что сделать, если не вернешься. Клянусь, сделаю это". А он так улыбается по детски и отвечает: "Спасибо вам, мистер Уиннер. Передайте, пожалуйста, мой планшет профессору Берковскому. Пароль на вход "витае сакрам" (vitae - sacram)". Глиш что-то обеспокоенно сказал. Рулла перевела: "Его Высочество хочет знать о чем вы говорите". "Это не его хамеерово дело", грубо отвечаю я по-английски. Она что-то ответила и Глиш вроде как успокоился, девчонка смышлёная придумала что-нибудь. "Я сейчас вернусь. Без меня не уходить", приказываю я Рулле и ухожу в палатку. "Греки" расступаются.
Достал свой сейфбокс, ввел код, засунул кольт-гаубицу в кобуру и пошел обратно. Подошел к Максимум, обнял его, по плечу похлопал, говорю ему по-русски: "Держись, приятель. Попробую тебя прикрыть". Я собрался потихонечку красться за дуэлянтами за кустами и деревьями и следить за поединком и если что, пристрелю эту тварь. Но тут Глиш сообщил, что все земляне и все его соплеменники должны непременно оставаться в лагере и следить друг за другом, никто не должен мешать дуэли, дуэль это святое. "Ах, ты, подонок мохнатый", думаю, "кувырла четырехглазая, чтоб тебе пусто было, обложил со всех сторон".
Они в лес, а мы ждать остались. "Греки" от меня ни на шаг, и Рулла тоже. Но та просто хотела знать что я сказал Церину. "Пообещал отомстить за его смерть, если он погибнет". "Кому отомстить?" спросила она. "Я найду кому", отвечаю. Рулла долго молчала, потом тихо-тихо так говорит мне: "Его Высочество сам его выбрал". "Зачем?", спрашиваю. "С самого первого дня как Его Высочество увидел землян, он хотел знать у кого из нас больше духа", говорит Рулла, "он долго ждал чтобы сойтись в дуэли с самым сильным из вас". "С самым сильным?! По вашему это, Максим?" "Конечно. Он хранил много молчания, он задавал мудрые вопросы, все вы слушались его, он глядел вдаль и видел истину, он полон силы".
В общем Глиш хотел сойтись в дуэли с самым сильным из нас и тогда, если он победит, то значит он сильнее всех землян, такая вот нехитрая логика. Дикари, что с них взять. Вот собственно и вся история.
- Ну, ну, Джон, - воскликнул один из слушателей, - ты так-то не загибай. Чем все кончилось то? Парнишка погиб?
- Конечно, - ответил Уиннер, - часа через три из леса выбежал Глиш. На нем аж шерсть побелела, поседел короче от волнения, потом это правда прошло. Упал передо мной на колени, схватил меня за руки и затараторил что-то. И представляете его выпученные глаза блестели, их обволакивала какая-то жидкая пленка, "грек" плакал. Я не видел больше такого ни до ни после. Он тараторил, тараторил, а я чувствовал, что сейчас возьму дубину и буду лупить его по голове, пока она не превратиться в месиво. Если вернулся он, значит Максим погиб. И тут Рулла начала переводить. Маракуб выбрал его, Глиша. Тварь устремилась к нему. Макс все-таки пересидел этого глупого тресдилукула, понимаете, мужики, у парнишки оказалось больше выдержки и смелости чем у заносчивого местного принца. Мне хотелось смеяться и плевать ему в глаза. Но в последний момент Максим сорвался с места и закричал, привлекая маракуба к себе. Тварь забыла о Глише, бросилась к Церину и сожрала его. Землянин спас принца ценою своей жизни. И Глиша потрясло это. Ничего подобного не было в истории его народа. Это было просто неслыханно для него. Он был потрясен настолько что практически мгновенно обратился в новую веру, веру в которой роль божества была отведена землянам. Ибо сила любви толкнувшая Максима на самопожертвование, по мнению глупого принца, самая великая сила во Вселенной и люди обладающие этой силой совершенны. Остальные "греки", услышав своего вождя, пришли в такое же глубокое потрясение как и их вождь и взирали на нас с благоговением.
Ну а дальше всё просто. Мы нашли огромные залежи бериллия 18. Заключили все нужные нам договоры, на настолько выгодных для нас условиях, которые мы только смогли придумать. Аборигены с готовностью скрепили био-печатями все документы и даже шоколада не попросили. Слоноводы были на седьмом небе от счастья. Мы получили тройные премиальные, Максим Церин был вписан золотыми буквами в историю корпорации, ну и естественно планету слоноводы зарегистрировали под его именем.
За столом повисла тишина. Люди размышляли над услышанным.
- Но Глиша я не простил , - неожиданно нарушил молчание Уиннер. - Помните капитана Воронина с Эдвиора. Когда, в конце концов, они заключили мир с аборигенами и обменивались подарками, Воронин торжественно вручил вождю эдвиорцев медаль. Этот вождь отличился тем, что однажды, еще в начале войны, пригласил на переговоры нашу делегацию и всю её уничтожил. На медали капитан выгравировал одно слово: "Говнюк". Вождь гордо носит её и по сей день и никто из землян так и не объяснил ему значение этого слова. Я поступил с Глишем точно так же. Только церинцы, теперь их так называют, больше любят браслеты. Я подарил ему браслет.
- Жаль парня, - задумчиво сказал мужчина с крестообразном шрамом. - Но ты прав, им всем в этом Храме жизни так мозги промывают, что думать они самостоятельно просто не в состоянии.
- И все-таки это слишком, - сказал еще один из слушателей, - отдать свою жизнь за какого-то четырехглазого урода.
Кто-то вбежал в зал столовой и радостно проорал: "Таможня дает добро!".
Лица людей за столом тут же просветлели.
- Декур пал, - радостно объявил Марк Роненберг, собирая карты. Народ начал покидать столовую. Кто-то спешил к грузовым трюмам, кто-то в каюты, кто-то в рубку связи.
- Один справишься? - Спросил Джон Уиннер, встав из-за стола.
- Легко! - Улыбнулся Марк.
Старшему координатору Церинского отделения корпорации хотелось побыть одному. Он вернулся в свою каюту, закрыл дверь и, не включая свет, долго стоял перед иллюминатором, глядя на застывшие огоньки далеких звезд в черной пустоте.
Джон снова представил как раздетый до нижнего белья парнишка сидит посреди дикой чащи чужого мира и ждет прихода неизвестной твари. Брошенный своими соплеменниками, беззащитный и обреченный, он глядит на глупого надменного аборигена, сидящего метрах в 5-6 напротив него и думает о своих родителях. Он жалеет их, он знает каким непереносимым горем для них будет его гибель. И при этом он совершенно не злится ни на этого хама младшего координатора, для которого важна лишь его премия, ни на старого Санчо, беспрерывно вещавшего ему о святости всеобъемлющей любви, ни на профессора Берковского, всю жизнь учившего его, что превыше всего внутреннее благородство, ни даже на этого четырехглазого дикаря, подстроившего нелепую дуэль в своем убогом стремлении доказать что он сильнее.
Но почему бы ему просто не уйти отсюда? Ведь он вовсе не обязан сидеть здесь и ждать встречи с хищным зверем. Ради чего он это делает? Из-за страха перед жадным Уиннером, который обещал похоронить его, если он хоть как-то помешает заключению торгового договора? Из-за страха что его сочтут трусом, если он сбежит от дуэли? Из-за нежелания уронить честь землянина в глазах туземцев? Или это попытка что-то доказать самому себе? Или он надеется донести какую-то важную мысль до этого примитивного аборигена, что-нибудь о величии любви и самопожертвовании.
Но чаще всего Джон пытался представить себе тот самый последний момент, когда маракуб, жуткая омерзительная тварь, похожая на громадного заплывшего жиром таракана, застыла на тропе, напрягая всё своё восприятие, чтобы выбрать жертву. У Максима вспотели ладони, сердце то бьется, то не бьется, он забывает дышать, по телу расползается ледяная лихорадка. Всё что в нем есть живого требует немедленно бежать, но он неподвижен, да и в ногах какая-то малодушная пустота, он знает что даже если он попытается встать и побежать, ничего не выйдет, он просто не удержится на ватных ногах. Максим не отрывает глаз от своего соперника. Он видит, что это покрытое светло-коричневым мехом существо с уродливой трапециевидной головой напряжено как струна. Оно боится, но полно решимости одолеть гладкокожего пришельца в выдержке и хладнокровии. Но в какой-то момент у него начинают дрожать усы. И через минуту маракуб тяжело, но почти бесшумно устремляется к Глишу. Принц обречен. И именно это мгновение волновало Джона больше всего. Ибо в следующий миг Максим сорвется с места в сторону животного и страшно закричит. Одна мимолетная секунда в течении которой молодой человек принял самоубийственное решение. Невероятным усилием воли он отбросил всю свою жизнь, зачеркнул все свои инстинкты, всю свою память и бросился вперед. Готовил ли он это заранее, для случая если маракуб выберет ни его, или всё это решение, от постановки вопроса до рокового ответа, было выполнено только за одну эту секунду.
Джон пытался поставить себя на место Максима, но это у него не получалось. Ничто в нем просто не могло поверить в реальность такой ситуации для него, он вывернулся бы еще где-нибудь в начале, он достал был кольт-гаубицу и уничтожил бы эту ситуацию в самом зародыше.
Уиннер повалился на кровать, достал электронное портмоне, разблокировал его и несколькими жестами вывел на экран фотографию. На ней улыбался русоволосый худой мужчина с добрыми карими глазами. На руках у мужчины сидела прелестная девочка с ярким синим бантом в золотистых волосах. Уиннер глядел на этих людей с самым светлым чувством, на которое только было способно его сердце. Ему было очень хорошо когда он смотрел на них.
Вернувшись в палатку за кольтом, Джон взял не только его, но и чип-стикер, который он приклеил на Максима, когда обнимал его на прощание, перед дуэлью. После возвращения обратившегося в новую веру Глиша, он отправил своих ребят под начальством Марка дальше на юг, а сам остался здесь, у озера. Когда все ушли, он отправился на поиски тела Церина, он надеялся что он успеет раньше, чем тварь окончательно его переварит и Максима хотя бы смогут нормально похоронить. Красная гроза начала к тому времени уже развеиваться, да к тому же она почти не мешала радиобеспилотнику, парящему над лесом в поисках чип-стикера. Джон нашел Церина на дне небольшого оврага, он был полупарализован и весь облеплен какой-то слизью. Но сердце Максима все еще билось. Маракубу пришлась совершенно не по вкусу чужеродная биохимия и он через некоторое время с негодованием выплюнул землянина в ближайший овраг.
Максим стал одним из многочисленных секретов корпорации "Синий слон". Он получил некоторую сумму денег и вежливую полупросьбу полугрозу никогда больше не появляться ни на Церине, ни вообще в этой части Галактики. Аборигены ни за что не должны были узнать что он остался жив.
1. Альфа-сутки. Альфа-час, альфа-сутки, альфа-месяц, альфа-год - периоды времени относящиеся к планете Земля и принятые в Галактике в качестве стандартных единиц измерения временных интервалов.
2. Пузатые слоноводы. Компания "Синий слон" началась с того что путем генной инженерии был выведен необычный синий слон с аномальной силой. Некоторое время их разводили и успешно продавали. С тех пор все разноуровневое руководство компании неофициально именовали слоноводами.
3. Киплайферы. Иногда кипы или киперы. Они же "зеленые". "Хранители жизни". Некогда созданная на общественных началах, а теперь вполне государственная, весомая организация, главной целью которой является предотвращение незаконного использования и бесчеловечного отношения к различным формам жизни на других планетах. Особенно разумным формам.
4. "Жемчужины космоса" - планеты практически идеально подходящие для существования homo sapiens без каких-либо дополнительных или защитных приспособлений и устройств.
5. Шкала Райдера - шкала классифицирующая планеты по степени угрозы и несовместимости с homo sapiens. 0 - идеальная совместимость, "жемчужины космоса". 100 - мгновенное уничтожение человеческого организма, то есть полная несовместимость.
6. "Пионеры" многофункциональные роботы разведчики недр и природных ресурсов.
7. "Дискуссия Ландо" - знаменитое обсуждение в Звездном Суде о том могут ли примитивные народы освоившие крошечный пяточек планеты распоряжаться всеми ресурсами этой планеты, которые может быть находятся в тысячах километров от них. Кому принадлежат эти ресурсы. Да, примитивный народ - жители планеты, частью которой являются эти ресурсы. Но мы, homo sapiens, жители Галактики, частью которой и является эта планета.