Домнич Юлия Сергеевна : другие произведения.

Право на убийство

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
  Весной часто бывают дожди. Меняется погода, меняются люди, меняется мир.
  Именно в этот день, когда шел тот весенний дождь, ее жизнь изменилась раз и навсегда.
  
  10 мая
  
  Это был один из самых престижных районов города, который славился своим спокойствием и безопасностью. Здесь были милые двухэтажные домики, аккуратные газончики, степенные улыбчивые обыватели. Каждый друг с другом здоровался, справлялся о самочувствии его самого и ближайших родственниках, говорил о ценах на биржах, обсуждал ближайшие планы. И никто из проживающих в этом районе не мог подумать, что именно здесь случится та трагедия.
  Все были шокированы, когда однажды, ближе к вечеру, один дом окружили машины полиции, скорой помощи, зачем-то даже стояли даже пожарные, было несколько человек из секретных служб.
  Дом, в котором проживала самая обычная семья, отгородили от внешнего мира красно-белыми лентами, словно вырезая его из нормальной жизни. Непосредственно соседи и даже люди, жившие даже через несколько улиц, стопились у ограждения и обсуждали случившиеся, пытаясь понять, что стряслось в их спокойном мире.
  Полицейские были мрачные и молчаливые, отказывались объяснять, что происходит.
  Люди сначала предположили, что ограбление, или, что вероятней, кто-то осуществил свое Право. Но ведь даже если бы кто его и осуществил, никогда не поднималась такая шумиха, никогда не было стольких людей и служб.
  Даже дождь, иногда превращавшийся морось, не мог разогнать обывателей. Они вооружившись зонтиками и любопытством стояли у ограждения, пытаясь понять, что случилось.
  И поняли, когда из дома кто-то из полиции вынес два тела, накрытыми белыми простынями, уже пропитавшимися кровью. Но не было Жетона.
  И все всё поняли.
  Толпа как-то разом замолчала, делая шаг назад. Они уже отвыкли от этого, забыв, как надо реагировать, когда людей просто убивают. Без повода и Права. Но всем, абсолютно всем было страшно.
  Вслед за телами, медленно, передвигаясь словно во сне, шла девочка, стеклянными глазами смотря на простыни. Рядом с ней был кто-то из врачей и психологов, они ее тормошили, пытались что-то узнать, но она просто молчала, смотря на кровь на белых простынях.
  Обыватели вздохнули хором, словно были единым живым существом. Все знали эту девочку.
   Миниатюрная, худенькая, с яркими, обычно словно горящими зелеными глазами, она часто улыбалась и шутила. Ходила в художественную школу, была невероятно талантлива, в свои двенадцать лет у нее было уже две полноценные выставки.
  Сейчас она была настолько хрупкой, что казалось дунешь - рассыпится стеклянными осколками.
  Уже было почти темно, свет исходил из окон дома, да мигающих лампочек от машин полицейской и скорой.
  Двое полицейских - один был высокий молодой с очень эмоциональным лицом, второму было около тридцати, его возраст выдавал цепкий и жесткий взгляд, - смотря на скрытые покрывалом тела, переговаривались:
   -- Нда, здесь я этого не ожидал увидеть. Ковбой обычно работает в центре города, в многоэтажках.
   -- Ты уверен, что это он?- спросил молодой, неравно оглядываясь на медленно рассеивающуюся толпу обывателей.
   -- Да. Его почерк. Если девочка опознает...
   -- Думаешь, она в состоянии?
   -- Нет, но скоро будет. Она его точно видела.
   -- Так это она вызвала полицию?
   -- Да.
   -- Но почему он ее не тронул?
   -- Он обычно предпочитает двоих. Остальные для него лишний груз.
   -- Груз, да...
   -- Хватит. Давай соберем и проанализируем информацию, сейчас это единственное, чем мы можем ей помочь по-настоящему.
   -- Думаешь... Думаешь, она сможет оправиться?- молодой глянул на девчушку, его глаза были пронизаны чужой болью.
   -- Честно?
   -- Да.
   -- Нет. Никогда.
  
  
  8 лет спустя
  
  2 мая
  
   -- Ветт, ты почему молчишь?
   -- Потому что молчу.
   -- Ну Вееееееетта...
   -- Майа, я не хочу снова разбирать твои личные проблемы.
   -- Ну пожалуйста! Ксана уже высказала свое мнение, осталась ты. Ну не могу я сама решить!
  Жаркое солнце патокой ложилось на кожу, приятно согревая. Три девушки лет двадцати расположились на поляне в Центральном парке. У них у всех были мольберты, и они рисовали, обсуждая последний роман Майи. В будние дни в парке было не очень много людей, редкие прохожие с интересом, но без особого удивления, косились на них - Академия Искусств находилась напротив парка и часто студенты приходили сюда на пленер или просто посидеть отдохнуть.
  Ксана была самой старшей из троих. Ей было двадцать четыре, она была уже на последнем курсе и все ей прочили красный диплом. Динная, легкая, с глубокими синими глазами и длинным волосами, собранными в хвост. Высокие скулы, припухлые губы, аккуратные ушки с тяжелыми сережками в форме среребрянных птиц. На ней была одеты джинсы и белый короткий топ, открывающий плоский живот.
  Майа - миниатюрная, милая девушка с детскими щечками и наивными глазами. Ее ротик был постоянно приоткрыт, а во взгляде царил интерес и удивление. Рыжая, с густыми волосами, вьющимися широким кольцом. Она умела восхищаться даже самыми заурядными вещами, но была настолько непосредственно, что часто раздражала окружающих своей излишней простотой и наивностью. Короткое легкомысленное платье фиолетового цвета и тяжелые браслеты на руках, подчеркивающие тончайшую изящность кисти.
  Поледеней была Ветта. Иветта. Она была не намного выше Майи, но значительно тоньше. Казалась невероятно хрупкой, словно фарфоровая кукла. Тонкие губы, немного резковатый подбородок, невероятные скулы. Черные волосы спереди достигали ключиц, а сзади постепенно укорачивались, длина их не превышала и сантиметра. Глаза - огромные, зеленые, непередаваемо красивые, в обрамление густых ресниц, но - совершенно пустые. Темная короткая юбка, широкая, слегка мешковатая полупрозрачная зеленая кофточка, держащаяся на одном плече.
  Иветта была полностью погружена в работу и с явной неохотой отвечала Майе.
   -- Ну скажииии!- заныла рыжая, чуть ли не подпрыгивая.
   -- Ты будешь ныть еще сильнее,-- предупредила Ветта, с явной неохотой откладывая мольберт.
   -- Я должна знать!
   -- Хорошо. Этот Эндрю пустышка. Для кого-то он будет смыслом жизни, а для тебя - лишь игрушкой. Взбалмошный, капризный, эгоистичный, себялюбивый. Типичный нарцисс. Ты побудешь с ним еще пару дней, и вы разойдетесь, потому что поссоритесь из-за какой-то мелочи. Ты будешь неделю рыдать у Ксаны на плече, потому что свое я не подставлю, потом встретишь очередную "любовь всей своей жизни".
   -- Ты... ты... Это было жестоко!
   -- Она тебя предупреждала,-- заметила Ксения, поднимая глаза на подруг.- Ты сама попросила.
   -- Но ведь можно было по-другому сказать?- со слезами на глазах пищала Майа, сжимая кулачки, смотря, как зеленоглазая начала собирать вещи в сумку.
   -- Можно. Но она не умеет.
   -- Ты права, не умею. Я пошла, закончу завтра.
  И не слушая дальнейший скулеж Майи, Витта быстро собралась и пошла прочь, не попрощавшись. Девушки, давно привыкшие к ее странностям, не обратили на это внимание, продолжив свой разговор.
  Магтро довез ее до нужной остановки минут за двадцать без особых задержек.
  Ветта зашла в продуктовый магазин "Стивенс" возле своего дома, выбрала хлопья и молоко, и подошла к кассе.
   Кассирша с приветливой улыбкой поздоровалась с ней, пробила продукты и назвала сумму.
  Девушка привычным жестом немного задрала кофту, обнажая запястье с кодом . Пискнуло.
   -- Спасибо за покупку, заходите еще.
   Затем Ветта отправилась домой. Она жила в чистенькой старой трехэтажке, сделанной в стиле прошлого века. Ее квартира находилась на верхнем этаже, и при желании она часто поднималась на крышу по лестнице, которая почему-то находилась именно на ее балконе. У нее было две больших и одна маленькая комнаты. В маленькой - спальня, одну их больших занимала ее мастерская, пропитанная масляными красками и гуашью, а вторая была гостиной. Стиль в квартире был немного хаотичный. Много каждая комната имела свой цвет, кухня, например, была красной, а ванная - зеленой. И в каждой комнаты было настолько много разных мелких, маленьких, вроде бы не нужных вещей, что именно они составляли комнату, а не обои и мебель.
  Ветте было безразлично, что подумают о ее убежище окружающие, ведь сюда кроме дяди с тетей никто не заходит, а они принимают почти все капризы своей племянницы.
  Девушка, оказавшись дома, почти сразу отправилась в свою комнату и занялась математикой. Хотя она и училась в художественном вузе, требования к студентам были более чем высокие, дабы соблюсти статус, так тщательно и долго завоевываемый учреждением. Иветта относилась ко всем наукам ровно, ей ничего не нравилось кроме ее основной деятельности - рисование. Она жила только этим. Другие дисциплины давались ей без особого труда, за исключением химии и физики, но с этим можно было смериться.
  Она просидела за математикой до самого вечера, и лишь когда стемнело, спохватилась, что слишком ушла в расчеты.
  Потирая усталые глаза, пошла на кухню, сделала себе порцию хлопьев с молоком и плюхнулась на диван в гостиной.
   -- ТВ,-- приказала она, зевая и поддевая ложкой очередную порцию хлопьев.- Что-нибудь адекватное, пожалуйста.
   -- Как скажете, госпожа-- приятным барионом ответил "домовой" .
  Щелкнуло и на экране появилась картинка. Едва глянув, Витта поморщилась.
   -- Я же просила адекватное, а не сопливую оперу для девочек-подростков.
   -- Приношу извинения. Это?
   -- Нет, следующее.
   -- Это?
   -- Нет... Хотя, оставь.
   -- Как скажете, госпожа.
   Девушка притихла, всматриваясь в экран. Там показывали старые кадры, еще до Взрыва. Или только после него... Скорее после.
  Высокий мужчина стоит на трибуне и о чем-то говорит, сдержанно жестикулируя. Высокий, прямой, сразу видная военная выучка. Седые вески и морщины в уголках губ. Усталые глаза, полные сожженных надежд. Волевой подбородок и прямой нос с оттенком аристократизма.
  Первый Правитель.
   -- ... история жизни до конца не известна. Никому не удалось собрать точные данные о его жизни до Взрыва. Известно лишь то, что во время терактов погибла его семья. И именно после этого он решил сделать шаг вперед. Но обо всем по порядку...
  Взрыв. Великое, ужасающее событие, перевернувшее историю нашего мира. Политологи до сих пор не могут прийти к единому мнению, к каким результатам привело это. Наверно, лишь наши дети смогут объективно оценить, что с нами было, но никак не мы.
  Взрыв произошел десятого сентября тысяча девятьсот девяносто седьмого года. Всего было сорок семь взрывов, но их назвали одним Взрывом, наверно потому что это скорее было единое в своей основе событие, повлекшее то, что мы сейчас имеем. Они произошли одновременно на всей Земле, затонув лишь одно - существующую тогда власть. Были взорваны почти все зданий правительств передовых экономических стран, лишь несколько смогли во время обнаружить угрозу. Тогда началась паника, мятежи и кровопролитие...
  Организация "Истинные" призналась в совершении ими этих террористических актов, но никого из участников не смогли поймать, чтобы наказать.
  Люди, уставшие от бесконечных терактов и ожидания худшего, вышли на улицы. Почти все страны постигло это безумие, лишь Китай смог первое время удержать относительное равновесие, сумев успокоить своих людей, но буквально через год это помешательство достигло и их. Никто больше не смог унять взбунтовавшийся народ.
   "Это было безумие. Полное безумие, охватившее всех. Люди, разумные существа, которые раньше управляли миром, превратились в каких-то заганных животных, потерявших над собой самоконтроль. После Взрыва было еще около десятка терактов: Чикаго, Пекин, Санкт-Петербург, Лос-Анджелес... И каждый из этих терактов добивал извивающиеся в агонии человечество, чьи глаза были затемнены болью и паникой," - так писал знаменитый российский литератор Григорий Юрьев.
  "В каждом человеке проснулся зверь. Словно разум заснул, оставив у людей лишь инстинкты. Все подчинились этой сумасшедший болезни, все потеряли контроль. Никто ничего не мог сделать. Никто и ничего. Неизвестно, что случилось, если бы не пришел он",-- вторил ему американский публицист и профессиональный писатель Джон Адамс.
  По экрану проносились кадры того времени. Улицы, кишащие людьми. Кровь, выстрели, крики. Все побито, разгромлено, растаскано. Лица людей, которые стали уже животными, подчинившись всеобщей паники. Кровь, кровь, смерть, стоны, непрекращающийся шум, гомон человеческих голосов.
  И спокойный голос диктора.
   Ветта оставила в сторону чашу с хлопьями и потянулась за мольбертом и карандашом, не отрывая глаз от телевизора.
   -- Ни одно из правительств мира не могло успокоить людей. Не могли остановить этот ужас. Даже армия была дезорганизована и смята, она тем более не могла успокоить людей.
   ...Мы не знаем, как именно он появился именно том, где был нужен. В это время были утеряны почти все официальные бумаги, документации. Они были уничтожены в бесконечных пожарах и взрывах. Лишь известна пара фактов, которые он сам нам рассказывал.
  Его звали Александр. Алекс. Правитель. Рос в большой и дружной семье, был старшим сыном. В восемнадцать пошел по стопам отца и деда, начал служить. Женился, родился сын, славный мальчик, который только-только учился ходить. Он был военнослужащим, офицером, когда случился Взрыв. В одном из Взрывов погибла его семья. Все, до единого.
  И после этого он очень сильно изменился.
  Он понял, в чем его предназначение и повел за собой людей. Повел к своей цели по своему пути. И люди за ним пошли.
  "Это должен кто-то остановить. Кто-то должен взять все в свои руки и расставить всё по полочкам. Если не я, кто сможет это сделать? Кроме этого мира, кроме этой веры, мне уже нечего терять",-- говорил он тем, кто шел за ним...
  Иветта почти не слушала уже, она рисовала. Лишь долетали обрывки фраз, некоторые цитаты. На белом листе появилась фигура. В быстрых и точных штрихах узнавался широкоплечий мужчина с военной выправкой, а вокруг него - клубы дыма, которые странным образом походили на людей.
   -- ... Не известно многое. Даже слишком многое. Как он смог собрать так много людей, как смог их организовать. Но он сделал то, что сделал. Создал армию. Без цвета кожи, без религиозных различий, с одним языком - языком правды и свободы.
  "Этому человеку хотелось подчиняться. Он был единственной незыблемой фигурой во всем этом ужасе. Он был единственным, кто делал что-то правильное. За ним было нельзя не идти," - говорил его ближайший помощник Мишель Смит.
  Именно этот человек, человек без фамилии, даты рождения, без семьи и родной страны сделал то, что мы сейчас видим. Он сделал наш мир.
  Невероятным чудом он смог объединить людей. Не просто многих, а всех людей. И они остановились, смотря на него и подчиняясь.
  Иветта подняла голову, как раз когда показывали фотографию Правителя, на мгновение, потом снова вернулась к рисунку.
   -- Сначала было создано Всемирное Содружество, в которое входили главы стран. Потом... потом было великое событие. Мир объединился. Он объединился против террористов, против всего того зла, что была на нашей планете. Сначала этот Мир был вроде как временный, до момента уничтожения общего врага, но потом... Потом временное стало постоянным. Всемирное Содружество стало Парламентом, а Александр - Правителем.
  И как раз в годы, когда мир только-только начал успокаиваться, Правитель принял странное решение. Он ввел Право.
  Право человека на одно убийство. Любого, одного, безнаказанно. Без объяснений и последствий. Зачем он принял Право? Почему? Что он хотел? Но явно не того, что случилось.
  После принятия Права начался Темное Время. Мир, который только что пережил болезнь, снова начло лихорадить. И намного крупнее, чем когда либо.
   Люди обезумели. И жаждали крови. "Кровавая лихорадка" охватила мир.
  Всюду лилась кровь, еще больше, чем после Взрыва. Еще более жестокое, чем тогда. Еще мрачнее и страшнее...
  Помешательство длилось семнадцать лет.
  А Правитель молчал. Просто следил и ничего не делал, хотя к нему взывали семьи погибших. Спустя ровно семнадцать лет он взял слово. Было лишь одно выступление.
   "...Я дал вам Право. Я дал Право каждому из вас, веря, что вы знаете, что с этим делать. Надеялся, что вы поймете, но вы не смогли... Право дано вам для защиты. Для защиты вас, вашей семьи, для вашего будущего. Для того, чтобы вы научились ценить и чтобы научились ценить вас. Я дал вам право, чтобы вы могли мстить, чтобы могли защищаться, чтобы у вас была гарантия, был щит. А вы сами стали тем оружием, которое разит ваш щит... ".
  Сейчас многие десятки лингвистов изучают его выступление. Оно эмоционально, содержательно, сдержано, побудительно. В нем есть все, и одновременно нет ничего.
  Но он произвело магический результат. Все поняли. И снова этот человек, повергнувший людей в бездну страданий с легкостью их оттуда спас...
   Иветта оценивающе смотрела на набросок. Завтра сделает в красках...
   Мужчина посреди толпы с гордо поднятой головой и злыми глазами. А вокруг - тени, которые когда-то были людьми. Они тянут к нему свои лапы, пытаясь затянуть, дотронуться, загадить человека, а он лишь жестко улыбается, оставаясь в стороне от всего.
   -- Выключи. Ванна,-- приказала девушка "домовому", поднимаясь и потягиваясь. И тут же охнула. Левая нога сильно затекла и онемела, а сейчас, когда она встала, конечность пронзила тысяча маленьких острых иголок.
  Тихо что-то пробурчав, она пошла в ванну, где уже послушно журчала вода.
  А на столе лежал рисунок Правителя во время Кровавой Лихорадки.
  
  Дневник будущего убийцы.
  
  Мне снова снился он. Проснулась с криком. Орала так, что заложило уши. Потом пришла в себя, поняла, что схожу с ума.
  Ненавижу. Ненавижу этого человека.
  Это он, он, ОН! Он во всем виноват. Из-за него. Никогда не забуду.
  Ее крики, его голос, умоляющий остановиться. И он.
  Я представляю, что сделаю, когда увижу его. Как буду его мучить. Снимать кожу живьем, лоскуток за лоскутком, чтобы он чувствовал. Заставлю его сживать собственные кишки и сказать, что вкусно. Я заставлю его прочувствовать то, что чувствовали они.
  Скоро. Уже скоро получу Жетон.
  Это будет самый счастливый день в моей жизни. День, когда я смог отомстить.
  Я уже продумала все до мелочей. Как, что буду делать. Каждую деталь.
  Только так я могу жить.
  ...А общаться становиться тяжелее с людьми, в смысле. Как же они меня бесят. Тупые создания, которые живут низменными инстинктами. Похоть, голод, жажда. И желание удовольствий. И кроме этого они ничего не видят.
  Эти сопли, слюни, нежности телячьи... Гадость. Притворство, паршивая игра вшивого актеришки из дырявого цирка. Каждый с большим бы удовольствие подошел бы и вдарил бы человеку слева, чем сюсюкаться с ним и улыбаться. Это хотя бы не было такой ложью.
  Ведь девяносто процентов чувств не настоящие. Они надуманные, напускные. Мы так считаем и делаем не потому что действительно думаем что это правильно, а потому что на заставляют верить в это...
  Сегодня нарисовала Алекса. Он великолепен... Единственный человек, который заслуживает уважения.
  Он поднял мир с колен, а потом с размаху его окунул в лужу, и с такой же грацией вынул. Отряхнул и поставил на полочку.
  Неужели только я понимаю его? Только я осознаю, что он хотел сказать?
  Людям настолько не свойственно мыслить и анализировать, что когда они видят думающего человека, им становиться не по себе. "Ему хотелось подчиняться". Конечно! Еще бы не хотелось. Если бы вы ему не подчинились, то миру пришел бы конец.
  Гениальный, поистине гениальный человек. Он так умел играть на эмоциях, так умел управлять и убеждать, что каждый из этих олухов думал, что это он САМ так решил, что это ПРАВИЛЬНО, потому что я сам так думаю. Это же сколько у него терпения было возиться с каждым.
  Неужели они и вправду не понимают, что он все это делал, потому что ему было скучно?..
  
  
  4 мая
  
  Университетские будни проходили обычно.
  Ксюша и Майа обсуждали очередной писк моды, потрясая журналами и брошюрами. Не смотря на полную технологичность и возможность не покупать печатные издания, читать журналы и газеты считалось хорошим вкусом.
  Иветта сидела на подоконнике возле них и что-то рисовала в блокноте.
   -- Ты хоть иногда откладываешь свое малевание?- не вытерпела Майа, когда на очередной вопрос, заданный зеленоглазой красавице, они услышали лишь скрип карандаша.
   -- Это у тебя "малевание". Я рисую,-- не поднимая головы, спокойно отозвалась девушка.
   -- А зря,-- заметила Ксана, иронично улыбаясь.
   -- Почему?
   -- Потому что если бы ты сейчас его отложила, то увидела, как на тебя смотрит Леам.
   -- Кто?- Ветта не поддалась на провокацию, делая последние штрихи.
   -- Вильельям Стафф. Из группы актеров, на год старше нас.
   -- И что?
   -- Ты чегоооо?! Он правда на нее смотрит?! Где он?!- запищала Майа, подпрыгивая на месте и оглядываясь.- Он же красавец номер один в Академии. По нем столько девчонок сохнут... Какая фигура, такой взгляд... Так где-где-где? Где он?
   -- Да. Вон там, видишь у двери. Среди группы фанаток, чтоб их.
   -- Уииии! А вдруг он на меня смотрит, а? Я же сейчас в своей лиловой юбке, а она неотразима!
   -- Май,-- закатила глаза Ксана.- Не будь дурой.
   -- А твой предыдущий ухажер уже отвалил?- все-таки оторвалась от мольберта девушка и взглянула на вмиг покрасневшую малышку.
   -- Ну... это. Как сказать... Я подумала, что ты была права и решила его первая бросить. Ведь ты никогда не ошибалась и вот... Я даже почти не плакала! Купила ту кофточку в горошек и успокоилась. Дааа! Она такая, просто прелесть!..
   -- Ты нам ее уже описывала час назад три раза по пятнадцать минут,-- заметила Ксана, приподнимая брови.
   -- Ну... да. Но она такая классная!
   -- Тшшш, он идет сюда,-- внезапно сказала Ксана, одергивая болтушку.- Ведем себя естественно, как ни в чем не бывало.
   -- Как ни в чем не бывало,-- эхом повторила Иветта и вернулась к рисунку, заметив недочет.
   -- Ой, да, правда?! Идет! Ой, да как же так. Мне нужно накраситься! У меня помада стерлась, да? Стерлась ведь... Вот ведь зараза, где косметичка...-- Майа начала напряженно копаться в сумке, что-то бурча.
   -- Привет, Ксан. Ты меня помнишь? Мы вместе на физику ходим,-- услышала приятный мужской баритон Иветта прямо возле своего уха.
  По совести говоря, ей было это абсолютно не интересно. Ее никогда не интересовали взаимоотношения "парень-девушка", а понятие "любовь" и "симпатия"... Она не питала иллюзий. После того, что с ней случилось, она навряд ли может это когда-нибудь испытать. Тем временем светская беседа продолжалась.
   -- Да, помню... Леам. Как дела? Все в порядке?
   -- Да, все отлично. Ты представишь меня своим подругам?
   -- Да-да, конечно. Это Майа болтунья и красавица. А это Иветта. И этим все сказано.
   -- Очень приятно, Иветта. Я Леам.
   Ей все же пришлось поднять голову. Частично из вежливости, частично потому, что он чувствовала его заинтересованный взгляд, который, казалось, мог вот-вот протереть в ней дырку.
   -- Приятно,-- сказала она, разглядывая Дон Жуана местного разлива.
  Ну высокий. Где-то головы на полторы выше ее, да и Ксане до него далеко. Светловолосый, голубоглазый, широкоскулый и улыбчивый. Улыбка у него и правда довольно приятная. Плечи широкие, расправленные. Держит себя гордо и уверенно. Он знает, что он красив. Знает, что девушки его любят, что сотнями сходят по нем с ума. Это придавало ему лоска и эдакой небрежности, типа: "Я идеален, ведь мы знаем об этом оба, детка".
  Ничего особенного, в общем-то.
  Ветта опустила глаза и наткнулась взглядом на его руки. У нее перехватило дыхание.
  Ее руки сами по себе потянулись к отложенному карандашу.
  Пальцы тонкие, прямые, изящные. Запястья - свихнуться. Ногти - аккуратные, но не до женственности. И три небольших родинки на большом пальце в виде треугольника.
  Девушку охватило одно желание - нарисовать.
  Леам заметил ее взгляд, сначала разулыбался, потом понял, куда она смотрит. Не понял. Смутился и попытался спрятать руки в карман.
  Тем временем в бой вступила Майа.
   -- Так ты Леам? Да, тот самый? Я была на твоей последней постановке. Ты был шикарен... Просто неподражаем! Играл так, что аж поверила! Я в конце плакала... Так реалистично!
   -- Моя последняя постановка - комедия,-- заметил Леам.
   -- Да? Ой. Так да! Я от смеха плакала...
  Ветта, не отводя взгляда от спрятанного в кармане объекта, который ее очень заинтересовал, неожиданно спросила:
   -- Можно я нарисую твои руки?
  Это привело парня в небольшой шок. Он вытаращил глаза, потом спохватился, прочистил горло, подумав, что это довольно оригинальный способ пригласить его на свидание.
   -- Да, конечно. Когда?
   -- Сейчас... не получится. Завтра.
   -- Хорошо. Может тогда завтра утром? Пойдем куда-нибудь кофе попьем?
   -- А я...-- начал было Майа, но Ксения неожиданно со всей силы наступила рыжей на ногу, да так, что она взвизгнула и отвлеклась от Леама.
   -- Да хорошо. В десять, в "Эпохе".
   -- Договорились... Удачного дня, девочки,-- он ослепительно улыбнулся своей фирменной улыбкой и пошел прочь.
   -- Ты... Тыы... Тыыыыы!- взвизгнула Майа, тыча карающим перстом в Ксану.-Зачем ты наступила мне на ногу? Ты специально, да? Ты хотела меня отвлечь, чтобы я не смогла...
   -- Я? Правда? А я не видела... А ты правда пойдешь завтра с ним в "Эпоху"?- спросила она у Ветты.
  Девушка на мгновенье посмотрела на свою подругу и заметила:
   -- Ради рисунка таких рук я смогу это потерпеть.
  Ксана с обреченным видом покачала головой, закрыв глаза ладонью.
  А Майа продолжала бушевать.
  
  5 мая
  
  Чего-чего, но этого Леам не ожидал. Он пришел в "Эпоху" с цветами и хорошим настроением.
  Иветта протянутые цветы проигнорировала, попытку обнять вежливо, но уверенно пресекла.
  Они сели за столик, заказали кофе. И она действительно начала рисовать его руки.
  Достала свой неизменный небольшой мольберт из широкой сумки, несколько карандашей и ластик. Попросила его положить руки на стол и начала делать наброски.
  Все разговоры были пропущены ей мимо ушей. А к кофе она даже не притронулась.
  Они сидели в кафешке полтора часа. Леаму пришлось не замолкать ни на минуту, а девушка сделала около десятка набросков, не проронив ни слова, изредка кивая.
  Сначала это привело парня в ступор. Потом возмутило. По истечению часа в нем уже начало кипеть бешенство. Но когда полтора часа подошли к концу, и она начала собираться, то он понял, что отдал бы все, чтобы только она не уходила.
  Он снова сделал попытку ухаживания, желая заплатить за двоих. Но она так на него посмотрела, что у парня отнялся язык. Он растеряно улыбался, когда непонимающий ничего официант, пришедший за оплатой, в третий раз уточнял, кто платит.
  Каждый заплатил за свое.
  Когда расставались, Леам предложил ей встретиться еще раз, она лишь дернула подбородком, пожала ему руку и пошла прочь.
  А Леам смотрел ей в след и ничего не понимал. Что случилось? Его обаяние утратило свое силу? Вроде нет... Все как обычно. И одет с иголочки, все вроде пристойно и аккуратно. И вроде как Леам не глупый, может поддержать любую беседу, а она... Она воспринимает его лишь как пустое место. Точнее не пустое. А просто ничего не значащее для него. И это понимание почему-то так сильно резануло то, что раньше называли душой, что захотелось кричать.
  И чем она его зацепила? Обычная, худая, просто милая, но не красавица писанная, странная, отрешенная.
  Но самая лучшая.
  Леам смотрел на ее удаляющуюся спину и с тоской думал, что кажется сбрендил.
  
   -- Ну что, как прошло?- с нетерпением спросила Ксана на перемене, отмахнувшись от Майи, которая открыла ротик, чтобы снова понести какую-то чушь.
  Иветта достала наброски и показала ей. Ксения посмотрела на них. Потом посмотрела на девушку и снова на рисунки. И с удивленным "кхмым" выдала:
   -- Ты серьезно?
   -- Да.
   -- И это все?
   -- Да.
   -- Ясно.
  
  Дневник будущего убийцы.
  
  Вам не кажется, что большинство слов в нашем мире - фальшь? Даже чувства и те стали лишь каким-то штампом, тем, что мы должны испытывать. "Нежность", "страх", "удивление", "ожидание."... Даже великое слово "любовь" мы встречаем на каждом шагу, на каждой витрине, словно она продается. А леший бы вас побрал, она ведь действительно продается! За деньги, за славу, за влияние, за успех.
  Единственно, что люди не смогут сыграть - "ненависть". То пожирающее чувство внутри тебя, тот огонь, что может потушить лишь кровь врага, то, что медленно тебя убивает, высасывая жизнь каждый день, каждую секунду.
  Но лучше жить с этим чувством, уметь чувствовать, чем ронять затертое "я тебя люблю", "скучаю", "боюсь", "опасаюсь".
  Нет ничего более настоящего, чем ненависть и месть.
  Тот, у кого есть причины ненавидеть, меня поймет, другие продолжат жевать свои радужные сопли и надувать пузыри из дешевой жвачки, лопая которые, заляпывают розовые очки.
  Я его ненавижу. И, наверно, отчасти, я ему благодарна.
  У меня есть для чего жить. Потому что я его ненавижу.
  
  6 мая
  
   Ветта шла на занятие, без особого интереса поглядывая по сторонам. В ее глазах снова была пустота.
  Она думала о том, что все-таки нужно закончить то большое полотно, что она начала месяц назад. "Алый дождь", как она его назвала.
  Иветту все считали очень талантливой, даже гениальной. С ней желали работать многие выставки и залы, соглашаясь на любые условия, лишь бы хоть одна картина девочки была у них.
  Но никто из них не видел ее по-настоящему гениальных работ. Они были все у нее в квартире, в той мастерской. Они были написаны ею настоящей, без той доли показушностьи и правильности, которая требовалась обычным людям.
  В тех ее настоящих картинах были настоящие чувства. Ее чувства.
  Она как раз думала об этом, когда натолкнулась на него. Пробормотала извинения, подняла глаза и...
  Ее сердце пропустило три удара, замерев. А потом зачастило так, что казалось, желало выбраться из тесной ему грудной клетки.
  Это был он.
  Мужчина сорока семи лет. Невысокий, плотноватый. С жиденькими волосами и довольно неряшливыми и неухоженными усами. Глаза - черные, нервные, оглядывающие все вокруг столь внимательно, что это казалось ненормальным. Губы он постоянно облизывал и кусал, словно был чем-то возбужден. Одет в зеленую клетчатую рубашку, мятый пиджак цвета хаки и темные джинсы. А на голове странная широкополая шляпа, за которую он и получил свою кличку "Ковбой". Он не менял своих вкусов.
  Девушка, не веря, сделала шаг назад, чувствуя, как дрожат ее пальцы.
   -- Ничего страшного,-- ответил мужчина на ее извинения и пошел себе дальше, смотря кругом излишне внимательно, словно пытаясь что-то найти, но не видя ничего.
  Иветта, словно ее притягивало, последовала за ним, не отводя глаз.
  В ушах стучало сердце, комок подкатил к горлу. Она медленно шла за тем, кого так долго искала, но который нашел ее сам.
  Так просто.
  Последнее место, где о нем слышали - Майдвуд, город находящийся довольно далеко отсюда. А теперь он здесь. Навряд ли надолго, так что нельзя медлить.
  Но не сейчас.
  Еще два дня - и все. Жетон будет у нее. Как славно все получится...
  Она шла за ним минут сорок, держась далеко позади, но не упуская из виду. Довела до дома, куда он зашел. Она простояла там два часа, не сводя взгляда со здания., но Ковбой так и не вышел.
  Не чувствуя себя, побрела назад. Но где-то на пол пути поняла, что силы ее оставили и опустилась на лавочку, которая оказалась как кстати рядом.
  Иветта чувствовала, что сама не сможет дойти назад. Мир как-то странно крутился перед глазами, ее мутило и дико давило виски, мешая думать.
  Она повела глазами по сторонам, потом, решившись, потянулась к часам , висевшим у нее на шее. Ее устройство было и вправду сделано под часы с большим циферблатом с резными стрелками и золотом корпусе, только носящееся как кулон.
   -- Звонить,-- тихо сказала она.- Ирэн.
  Часы согласно пикнули, выполняя приказ. Пара секунд, и она подключилась.
   -- Привет, детка. Давно не звонила,-- раздался в ее голове веселый голос тети. - Как дела? Все в порядке?
   -- Ирэн...-- Иветта неожиданно для себя всхлипнула.
   -- Детка, не пугай меня. Что случилось? Где ты?
   -- Я... я видела его.
  Молчание. Потом спокойное и собранное:
   -- Он тебе что-то сделал?
   -- Нет. Ирэн, я...
   -- Где ты? Я сейчас приду.
   -- В парке где-то... Перешлю данные.
   -- Уже иду. Держись, милая.
  Ветта переслала свои координаты по часам и уставилась в одну точку перед собой.
  Она не понимала, что с ней происходит. Ветта думала, что у не будет совершенно другая реакция. Не такая.... Уж точно не такая! А сейчас она даже не в состоянии думать, не то что действовать. Как она думала отомстить? Даже если сейчас она...
  Девушка сидела, не шевелясь, и, казалось, даже не дышала.
  
  Вильгельм шел домой, проходя по парку, когда увидел ее. Уж кого, но ее он здесь он не ожидал увидеть, ведь она живет в совершенно другом районе города. Как здесь? И почему?
  Царапнули воспоминания их "свидания". Да, шикарная вышла встреча, ничего не скажешь.
  Но что-то заставило парня подойти к ней и окликнуть.
   -- Привет, Ветта.
  Молчание. Она смотрела прямо на него и не видела. Парень нахмурился. Она и раньше выпадала их реальности, но не настолько.
   -- Ветт, ты меня слышишь?
  Ноль реакции.
  Леам забеспокоился. Он присел возле нее на колено и попытался заглянуть в глаза.
   -- Иветт, что-то случилось? Ты в порядке?
  Она его не видела. В упор. Она вообще ничего не видела.
  Он опустил взгляд и увидел ее руки. У нее мелко тряслись руки, они дрожали, словно через них пропускали маленькие разряды тока.
  Он накрыл ее пальцы своей ладонью. Кожа у нее была холодная. Как ледышка. Это сейчас, летом-то...
  Девушка вздрогнула и только тут заметила его.
  Ее рот приоткрылся, она хотела что-то сказать, но вдруг ее лицо исказилось, словно ей было очень больно, и она закрыла лицо ладонями, тяжело дыша.
   -- Ветт, что с тобой? Тебе плохо? Я могу чем-нибудь помочь?
  Она помотала головой, не издавая ни звука.
  Леам, поколебавшись, сел рядом с ней на скамью, и обнял ее за плечи, привлекая к себе. Художница не сопротивлялась, только дрожала.
  А парень кусал губы, с тоской думая, что не знает, чем помочь.
   -- Может, к врачу?.. Нет? Может тебя тогда домой отвести? Только точный адрес назови, я знаю лишь район. Ветт?.. Иветт, ну ответь что-нибудь!
  Она молчала.
  Прохожие косились на них, но не вмешивались, предпочитая обходить стороной.
   -- Ветточка, ну пожалуйста... Скажи, что болит, что не так? Скажи хоть что-то, чтобы я смог тебе помочь.
  Девушка выдохнула сквозь сжатые зубы, и судорожно вцепилась ему в рубашку скрюченными судорогой пальцами. Он прижал ее к себе сильнее, гладя по голове и спине.
  Что же ему с ней делать?
   -- Ветта!- внезапно раздался обеспокоенный голос у него прямо над ухом.- Девочка моя, как ты?
  Леам вздрогнул и только сейчас заметил женщину, которая склонилась над ними.
  Около сорока, черные волосы, каре, глаза такие пронзительно-зеленые, черты лица тонкие, гармоничные. Одета в классический брючный костюм с кокетливым вырезом и дорогими часами на левом запястье.
   -- Вы ее мама?-предположил парень.
  Дернувшись, как от удара, Иветта задрожала еще сильнее.
   -- Я ее тетя,-- сказала как отрезала женщина.- Деточка, что случилось? Давай я тебе помогу...
  Она осторожно, но уверено привлекла девушку к себе, заставила встать, обняла за плечи.
   -- Спасибо, что пытался помочь,-- быстро проговорила тетя Иветты. - Удачного дня.
  И повела свою племянницу прочь, бережно обнимая и что-то успокаивающе нашептывая. А Ветта даже не оглянулась.
  
   -- Рассказывай,-- велела Ирэн, садясь напротив племянницы.
  Разговор состоялся спустя несколько часов, когда женщина привела девушку домой и смогла успокоить.
   -- Я... я его видела.
   -- Дальше.
   -- Пошла за ним... Довела до какого-то дома... Он меня даже не вспомнил. Я его толкнула нечаянно... А он прошел мимо. Я за ним... -- Ветта нервно потрепала себя пятерней по волосам.- Потом стояла около дома, не могла ничего с собой поделать. Когда пошла назад... случилось это. Я не пойму почему. Была вроде готова, а тут...
   -- Все хорошо, детка,-- наклонившись к ней, мягко проворковала женщина, гладя ее по щеке.-Я понимаю...
   -- Спасибо, что пришла.
   Ирэн кивнула, ничего на это не ответив.
  После происшедшего она была самым близким человеком для Ветты. Ирэн была тем, кому Ветта верила. Красивая, уверенная в себе, смелая, сдержанная, всегда предельно вежливая и корректная, такой была сестра ее отца.
   -- Ты все же решила, и не будешь менять мнение?- спросила женщина, откидываясь в кресле.
   -- Да.
   -- Хорошо. С тобой пойти за Жетоном?
   -- Я... сама.
   -- Сама так сама. Кстати, кто был тот мальчик?
   -- Мальчик?- девушка удивилась.
   -- Да, тот, который пытался тебя успокоить.
   -- А. Этот. Мы в одной Академии учимся, только он... то ли режиссер, то ли актер. А имя начинается на "В" кажется.
   -- Ветт, ты с ним встречаешься?
   -- Я? Нет. Раз только в кафе сидели, я делала наброски его рук. У него такая линяя запястья...-- художница мечтательно закатила глаза.
   --Иветт, ты невыносима.
   -- Что? Почему?
   -- Парень тебя любит, а ты воспринимаешь его исключительно как объект рисования.
   -- Любит?- озадаченно переспросила девушка.- Не уверена, у него достаточно своих поклонниц.
   -- То есть он тебе вообще не нравиться?
   -- Не знаю.
  Ирэн подняла брови, изумленная ответом племянницы.
   -- Это как?
   -- Я не воспринимаю его как мужчину. Я вообще никого не хочу так воспринимать, мне никто не нужен.
   -- Твое дело, детка. Но просто посмотри, какие у него глаза, когда он глядит на тебя. И хотя бы скажи "спасибо", что не прошел мимо, когда тебе было плохо.
   -- Зачем благодарить? И зачем он это сделал... Я бы прошла, не заметив.
   -- Детка, как же многому тебе еще нужно учиться.
  Дневник будущего убийцы.
  
  Я его видела. Сегодня.
  Мы столкнулись, и он прошел мимо, даже не взглянув на ту, чью жизнь так легко сломал.
  Я шла за ним, как привязанная, словно что-то меня держало. И еще стояла у этого дома. Стояла несколько часов.
  Потом случился этот срыв.
  Не думала, что когда-нибудь такое смогу почувствовать. Меня трясло. Каждую жилку, каждую клетку, каждую молекулу сотрясала дрожь. Чего? Страха, предвкушения, ужаса, радости? Я не знаю. Наверно, всего вместе.
  Я его видела.
  Я скоро сделаю это. То, ради чего живу. Остальное - фальшь, не имеет значения. Только месть. Только он и я. Только его кровь и страдания, его плата за то, что он сделал с нами.
  ... И еще. Кажется Ирэн права. Нужно поблагодарить того парня. Из вежливости что ли... Все проходили мимо, а он остановился. И пытался помочь.
  Забавный.
  Он не знает, что есть такая боль, которой никто не может помочь. Никто.
  Попытаюсь его слушать. Правда. Хотя бы в пол уха. Может и правда чего-то стоит. Не очень хочется тратить свои эмоции, но если Ирэн так сказала... Она обычно не ошибается.
  Ну что ж, посмотрим, что из этого всего выйдет. Хотя о нормальной жизни не хочется думать, все равно не смогу реализовать всеобщую мечту "идеальной семьи", хотя бы потому, что для меня это не важно.
  
  
  
  7 мая
  
  Она поймала его в коридоре, осторожно коснувшись локтя, привлекла внимание.
  Леам обернулся и ошарашено замер, не веря, что это происходит с ним.
   -- Ветт?..
   -- Привет. Я хотела сказать тебе спасибо... за позавчерашнее,-- художница запнулась, подбирая слова.- И хочу отблагодарить. Давай куда-нибудь сходим?
   -- Без мольберта, карандаша и бумаги?
   -- Хорошо. Без мольберта, карандаша и бумаги. Я ведь все равно пока не могу рисовать...
   -- Что случилось? - Леам нахмурился, ожидая подвоха.
  Она с виноватой улыбкой покосилась на перебинтованную правую руку.
   -- Да я вот...
   -- Что это? Где ты так?
  Он осторожно взял ее ладонь и, слегка касаясь губами, поцеловал.
   -- Так где ты так умудрилась?
   -- Ну...
  Дневник будущего убийцы.
  
  Ярость поглотила меня. Я не знала, что делать, но ненависть пожирала меня. Я ничего не могла делать, ходила по комнате, бросалась из угла в угол, ломала руки, кричала и материлась.
  После встречи с этим... этим... этим существом злость вскипела во мне. Снова.
  Потом я увидела стену.
  Перед глазами мелькнула рожа этой сволочи и я... ударила. Стену.
  Сразу стало легче.
  Я била в одну точку до тех пор, пока из пораненной костяшки не потекла кровь.
  Я бы разбила руку в мясо, если бы это могло принести хоть какое-то успокоение... Но я не могу. Без моих картин - я ничто.
  И навряд ли такая физическая боль сможет заглушить то, что творится у меня в душе.
  Будь этот урод проклят.
  
   -- ... да так, мелочи. Неудачно упала на руку.
   -- Бедная...
  И ведь и правда в его голосе и глазах было сожаление. Реальное сожаление, сострадание. Так редко его можно сейчас увидеть...
  Тогда в голове у Ветты мелькнула мысль - "Может, это будет и не так скучно".
  
  Они пошли в кино. Забавная, но туповатая комедия, но кроме нее ничего не шло в это время.
  Потом несколько часов сидели в кафешке, пили кофе, ели пирожные и разговаривали.
  Оказалось, это и вправду не так сложно - жить нормальной жизнью двадцатилетней девушки.
  
  10 мая
  
  Она сидела на неудобном стуле и кусала губы, поглядывая по сторонам. Очередь постепенно уменьшалась и она была уже третей.
  Наверно, до этого ей никогда не приходилось так волноваться.
  Очередь за Жетоном. Ведь если она его получит, то все... все... все сбудется.
  Иветта счастливо улыбнулась, зажмурилась, чуть ли не замурлыкав.
  Вздохнула и поглядела рассеянного мужчину, сидящего возле нее. Ему было за сорок, полноватый, с жидкими жирными волосами и рыбьими глазами. Не выдержав, она спросила:
   -- А вы зачем стоите? Использовали Жетон?
  Вообще-то тема использования своего Права считается не допустимой, в особенности с незнакомым человеком. Но не в этом месте. Официально его название звучала примерно так - Всенародная Комиссия По Установленному Правом Выдачи Жетонов Имеющим Право - ВКПУПВЖИП. Не выговоришь. Но в народе это название носило более прозаичное название - лавка мясника. Более короткое, но абсолютно точное название.
  Сегодня Иветт исполнилось двадцать один. Именно сегодня ее пассивное Право станет активным, и ей выдадут Жетон. Если бы она раньше кого убила, то это считалось бы незаконным, и она могла понести наказание. Официально право активизируется в двадцать один, когда у человека появляется мало-мальский житейский опыт и общие представление о мире. Во всяком случае, так решил Александр.
  Мужчина растерянно захлопал глазами и удивлённо воззрился на девочку.
   -- Использовал Жетон? Нет, что ты. Я его потерял. Сейчас восстанавливаю... Уже третий, представляешь? Глупость какая... Я не такой уж растяпа, но именно Жетон теряю.
   -- А я использовал,-- глухо сказал мужчина напротив. Поднял тяжелый взгляд серых глаз, и Иветт показалось, что ее пронзили два острых клинка.- И поверьте, девушка, это не самое лучшее, что случилось в моей жизни.
   -- Что у вас случилось?- почему-то шепотом спросила художница, поддаваясь вперед.
   -- Что случилось?.. Да обычная история,-- мужчина откинулся на спинку, не отводя от нее глаз. Лет тридцать, высокий, подтянутый, одет в строгий костюм серого цвета, рубашка светлая с расстегнутым воротом. Высокие скулы, прямой нос, решительная линия строгих губ и седина на висках.- У меня семья. Жена и двое близняшек, мальчик и девочка. Самое родное, что у меня есть. Позавчера... двое уродов ворвались в мой дом. И начали измываться над ними. Избили малышей, пытались изнасиловать мою жену... Я пришел во время. Вы не можете представить, что я чувствовал. Кровавая пелена застелила мои глаза. Одного я пристрелил. Второго избил до полусмерти... Сейчас пришел аннулировать Жетон. Дело на меня не завели насчет второго, признав необходимую оборону, притом, что эта... сволочь жива. Жалею ли я? Нет. Если бы это можно было проиграть снова, то я бы сделал то же самое. Но... убивать или нет - это не должно быть решение человека. Мы не имеем на это права... Потому что ни один нормальный человек не сможет нормально жить, после того как... использовал Жетон. А если он хочет его использовать, то он не нормальный.
   -- А если у этого человека есть причина его использовать?- решительно спросила Иветт, прищурившись.
   -- Есть причина? - мужчина жестко усмехнулся, дернув кончиком губ.-- Ну что ж, если он считает, что у него есть причина принимать решение за чужую жизнь, то у этого человека комплекс бога.
   -- Внимание, номер сто сорок пять В, пройдите в кабинет три,-- раздался приятный женский голос из качественных динамиков.
   -- Этой мой,-- сказал мужчина, тяжело поднимаясь. Только сейчас Ветта заметила, что он движется так, словно у него на плечах неподъемный груз, который давит его к земле.- Удачи вам, девушка. Принимайте решение сами, но знайте, что ответственность вам тоже придется нести самой.
  
   Леам находился в самом наилучшем настроение духа, когда услышал странный разговор.
  Он встречался с Иветтой после того, как она получит Жетон, вслед за тем они планировали пойти куда-нибудь посидеть, отметить это событие. И, конечно же, парня съедало нетерпение, понравиться ли девушке тот подарок, что он приготовил ей на день рождения.
  Он увидел ее издали и помахал рукой, привлекая внимания.
  Девушка не сразу его заметила, она была какая-то задумчивая, потом наконец увидела его и не спешно направилась к нему.
  Возле актера стояла сладкая парочка, которая целовалась в зубы и откровенно обжималась. Кода девушка оторвалась от своего партнера, заметила приближающуюся Ветту, то удивленно хмыкнула.
   -- Слушай, миленький, а это не та девчонка?- спросила она.
   -- Какая? Эта? А что такое?
   -- Да, та, тёмненькая. Я еще в детстве про нее смотрела сюжет.
   -- А, та самая, у которой тот маньяк родню порезал.
   -- Ага, жуткая история. А она вроде так ничего выглядит, держится.
   -- Сколько лет ведь прошло.
   -- И чё? Такое не забывается. Глянь, какие у нее пустые глазищи-то! Пошли отсюда, а то мне не по себе.
  Этот диалог происходил не громко, но Леам его услышал. В его голове что-то щелкнуло. Кажется, он тоже слышал об этой жуткой истории.... И время сходиться. И девочка тоже была художницей. Теперь картинка стала складываться.
  Ему стоило огромных усилий улыбнуться и выбросить все из головы, когда подошла Иветт.
   -- Ну что?
   -- Получила!- она гордо вытащила из кармана Жетон, продемонстрировав его парню.-Теперь я совсем взрослая.
   -- О да. Наконец тебе начнут продавать сигареты просто так, не прося назвать пароль для информации возраста.
   -- Да ну тебя!- она улыбнулась.- Пошли куда-нибудь, я есть хочу.
  Он охотно согласился, и они отправились искать место, где бы им провести время.
  
  11 мая
  
  Леам сидел за окном и думал. Пару раз порывался задать команду, но тут же осекался и замолкал. Играл жевалками, сомневался, нервничал.
  Он хотел узнать больше того, что услышал. Это могло объяснить Иветту, ее поведение, ее мир.
  Она слишком странная. Иногда кажется искренней, иногда - что просто играет роль "нормальной", а самой ей скучно. Или ему кажется?
  Он и сам слыла про то убийство, мельком, еще будучи несмышленым подростком. Неужели та девочка была Иветт? Может просто обознались, перепутали? Может...
  Да ну этим предположения куда подальше!
   -- Поиск,-- хрипловато приказал парень.- Иветта Борр.
  Окно на мгновение задумалось, потом показало ряд ссылок, и, демонстрируя фотографии и картинки, начало комментировать приятным женским сопрано:
   -- Первое. Ученица Академии, ряд выставок. Второе, выставки Иветты Борр. Третье, юная художница покорила сердца судей. Четвертное, интервью Иветты Борр...
   -- Нет, не это. Что-то связанное с ее родителями.
   -- Поправка принята. Первое, Иветта Борр - юный талант, который остался без родителей. Второе, Иветта Борр и смерть ее родителей. Третье...
   -- Второе. Покажи.
   -- "Ужасное убийство в тихом районе повергло в шок всех жителей. Убийца проник в дом, когда Аманта и Коррен Борр находились там, готовясь к празднику, их дочери исполнилось тринадцать. По версии полиции преступник проник через запасной выход, выбив окно. Затем..."
   -- Можно без деталей? Что случилось.
   -- Он их убил. Сначала Аманту, избивая и издеваясь, наслаждаясь психологическим страданиями Коррена. Потом и самого Коррена.
   -- А Иветта?
   -- По ее рассказу, она пришла домой, поднялась на второй этаж и услышала шум. Подошла к двери и увидела...
   -- Ясно. Он ее заметил?
  -- Да.
   -- Но не тронул?
   -- Нет. Потрепал по щеке и ушел. Это серийный убийца, его жертв обычно двое.
  Леам замолчал, закрыв лицо ладонями.
   -- Что-то еще?- спросило сопрано.
   -- Нет, пока хватит. Отдыхай.
  -- Принято.
  
  Дневник будущего убийцы
  
  Оказалось, что не так уж и сложно быть "нормальной". Отвечать на вопросы, почаще улыбаться и смеяться шуткам, которые по большей части лишены смысла и идеи. Изображать непорочную невинность и строить глазки...
   Это интересно.
  Заодно сделала и человеку приятно.
  Но как это противно. Как будто одеваешь на себя чужую кожу, которая такая липкая, грязная, приторно сладкая и противная. но люди стали на меня адекватно реагировать, потому что я стала по их мнению "нормальной".
  Только Ксана не верит. Единственный человек с мозгами. Хотя нет, Ирэн я тоже не провела.
  Но спасибо ей за совет, теперь я "часть общества".
  Видело бы общество истинную меня. Мои картины. Не те финтифлюшки, которые я кидаю на общее обозрение, а те эмоции, что я скрываю.
  Интересна их реакция.
  Но не об этом. Я готовлюсь. План уже есть, средство подобрано, осталось подгадать момент. И я сделаю как нужно, так, чтобы пробрало всех сволочей этого мира. Чтобы они поняли... и общество осознало.
  Я сделаю это.
  ...Мам, пап. Простите меня.
  
  
  13 мая
  
  Он провожал ее домой.
  Она смеялась, язвила, что-то рассказывала, отвечала... Играла.
  Леам отчетливо это видел. Теперь он видел это, что фактически все ее действия наигранные, неестественные для нее.
  Единственно, когда она была настоящей, в их первые встречи, хотя бы в первом свидании в "Эпохе".
  Вильгельм думал, что ему делать, как сказать... Молчать он уже не мог. Да, ему было приятно, что она так мила с ним, но... Это не она. Только недавно он понял, что это не Иветт, не та девушка с отрешенным взглядом и холодной улыбкой, которая вырвала его сердце.
  Это девушка лишь кукла, марионетка общества, образец, как должна вести себя девица двадцати лет... Это не Иветт.
  Они поднимались по лестнице, когда Леам решился сказать:
   -- Иветт, я знаю.
  Она остановилась и странно посмотрела на него.
   -- Что знаешь?
   -- Насчет твоих родителей... И кажется, я знаю, что то с тобой было в парке...
  Девушка шагнула назад, кровь отлила от ее лица. Она глубоко вздохнула, почему-то хватаясь за грудь и... закатила глаза, тихонько сползя по стене.
  Леам бросился к ней, подхватывая. Растеряно гляделся, пытаясь придумать, что делать. Придумал. В экстренных ситуациях его мозг работал четко.
  Поднял на руки и осторожно понес Ветту к квартире, бормоча извинения ее бессознательному телу.
  Приложив ее руку к ключу , открыл дверь, вошел.
  Он первый раз был у нее в квартире и немного растерялся, пытаясь найти, куда ее положить. Выбрал диван в одной из комнат, приняв его за зал. Пошел искать кухню, чтобы набрать воды, зашел в первую же дверь... и замер, пораженный.
  Это была ее мастерская.
  Большая комната с двумя окнами, выходящими во двор. И всюду ее картины. Ее картины.
  По его спине проползли мурашки. Таких ее работ он никогда не видел, да и навряд ли кто-либо вообще видел.
  С каждой картины смотрели люди. Эмоции, поглощающие людей, вырывались наружу, будто затопляя пространство вокруг. Гроза, ночь, мужчина возле стены сжатыми кулаками и искаженным лицом - ярость. Женщина в вызывающем алом платье с плотоядной улыбкой посреди мужчин - похоть. Девочка в желтом плате с веселыми косичками и с заносчивым личиком возле кучки малышей в более простой одежде - презрение. Красивый мужчина, хохочущий, радостный, в дорогом костюме, загребающий руками деньги - алчность...
  Каждая картина демонстрировала, выпячивала, показывала все возможные пороки людей, все возможные негативные эмоции. Каждая картина чем-то пробирала до дрожи. Каждый персонаж имел настолько живые глаза, что становилось не по себе.
  Один холст отличалась от других, он еще был на подставке, не законченный, но уже почти готовый. Художнице осталось нанести лишь пару мазков... Девушка посреди толпы. Неуверенно обнимает себя за плечи и оглядывается. Единственное белое пятно посредине картины, а вокруг... люди. Общество. Яркие, режущие глаза пятна, сливающиеся в нечто противное, противоестественное. Эмоции, которые кажется вот-вот сметут эту хрупкую девчушку, сожрут ее, поглотят... Страх, ненависть, жадность, боль, презрение, негодование, пренебрежение, злость, ярость, скептицизм... Но эта хрупкая фигурка еще держалась, растерянно всматриваясь в лица проходящих людей, словно пытаясь кого-то найти. Кого-то нормального. Но не находила.
  Вильгельм не знал, сколько так простоял. Он никогда еще ничего такого не испытывал.
  Пришел в себя, когда дверь позади него скрипнула, открываясь. На пороге стояла еще бледная и слегка растерянная Ветта. Наткнулась на него взглядом. Ее губы сжались, , в глазах такая...
   Леам сжался, шагнув назад. Он был уверен, что его сейчас выгонят. Прогонят с криком и руганью, захлопнут дверь. Ведь он видел то, что не должен был видеть. Никто.
  Но она внезапно успокоилась. Огонь в глазах погас, Иветта взмахнула рукой и, повернулась к нему спиной, куда-то пошла, обронив:
   -- Как я понимаю, нам нужно поговорить. Пошли на кухню.
  Он послушной собачкой последовал за ней.
  Она плавными и спокойными движениями заварила чай, не обращая внимание на притихшего Леама, смотрящего куда-то перед собой и явно боящегося взглянуть на нее.
  Лишь после того, как Иветта поставила перед ним чашку и села напротив, она вновь заговорила.
   -- Рассказывай.
   -- Что?- тихо спросил он.
   -- Что хотел рассказать,-- она сделал глоток из кружки, не сводя с него пристального взгляда.- Я слушаю.
   -- Я... Понимаешь,-- Леам сделал глубокий вдох, беря себя в руки. Он боялся смотреть на нее, им поэтому пытался глядеть куда-то над ее левым плечом.-Я люблю тебя, Иветт. Правда... Люблю тебя.
  Он заметил, как ее рука, держащая кружку, едва заметно дрогнула. Но она промолчала. Немного приободренный, он продолжил.
   -- Когда мы начали общаться, то ты вела себя именно так, какая ты есть. Отстраненная, ни от кого не зависящая, живущая в своем собственном мире, куда нет никому дороги. Но потом... Я был счастлив. Ты обратила на меня внимания. Мы болтали, смеялись вместе, ты что-то рассказывала, а я слушал. Мы спорили, обсуждали... Но скоро я понял, что это не ты. Не истинная ты, а лишь та, кем хочешь казаться. Но я люблю именно ту тебя, что внутри. Что дикая, независимая, глубокая. А не ту девчушку, что пыталась ты из себя строить. Я немного сложил факты и понял... Я узнал твою историю. И понял, что ты хочешь.. Ты хочешь мести. Месть - единственное, что держит тебя в этом мире. Все остальное - не важно. Ведь я прав?.. Не отвечай, я знаю. И еще я знаю, что полностью тебе безразличен. Безразличен той, кого так сильно люблю, чье существование для меня является мерилом всего. И поэтому тебя прошу... Нет, не взаимности. Этого просить нельзя. Я прошу тебя позволить мне быть рядом с тобой. Просто быть рядом, чтобы знать, что у тебя все хорошо, что ты жива, здорова. Чтобы я смог тебя защищать. Чтобы мог помочь. Я ничего не требую, просто позволь быть рядом с тобой. Ведь я... люблю тебя.
  Она молчала. Леам рискнул поднять взгляд и застыл.
  На него смотрела она. Насмешливо, отстраненно, словно наблюдая за ним, как за шоу по ТВ, словно ее ничего не касалось. На ее губах - загадочная полуулыбка.
   -- Ты идиот,-- просто сказала она, делая еще один глоток.
  Если бы он не был так поглощен изучением ее глаз, то заметил, как дрожат ее руки.
   -- Ты позволишь?- повторил он свою просьбу.
   Она прикрыла глаза и откинулась на спинку стула.
   -- Что мне за это будет?
   -- Все, что скажешь.
   -- Совсем все?
   -- Да. Абсолютно.
   -- Ты идиот,-- уже как диагноз сказала она вновь. Немного помолчала, потом кинула.-Хорошо, от меня не убудет.
  
  18 мая
  
  Иветта позволила ему следить, как она рисует. Он сидел тихой мышкой у нее за спиной и заворожено следил за легкими движениями кисти.
  Она рисовала портрет свой тети, Ирэн. Спокойное лицо, расслабленные губы, лишь взгляд - ироничный, пронзающий и все понимающий.
  Когда она начала говорить, он забыл, как дышать.
   -- Она единственный человек, кто был по-настоящему со мной, после произошедшего. Не фальшивая сочувствующая улыбка и наигранные всхлипывания, поглаживание по головке и проговаривания "как же так?". Она стояла на похоронах рядом, обняв за плечи и ничего не говоря. Тогда я и поняла - она со мной. До конца, во что бы то ни стало.
   -- А остальные родственники?
   -- Остальные?.. - она сделала шаг назад, бросая оценивающе-критикующий взгляд на работу, потом снова приблизилась к полотну, и продолжила, -- Остальных, Леам, волновала немного другая вещь. Наследство. Мои родители были достаточно обеспечены, а я хоть и прямая наследница, но до совершеннолетия не могу распоряжаться их имуществом. И именно поэтому они с пеной у рта доказывали, что скорбят, жалеют меня, жаждут помочь, чтобы, когда орган Семьи выбирал мне опекунов, я назвала что именно их жажду видеть рядом.
   -- Тебе тогда было всего тринадцать.
   -- И это разве что-то меняют? Художники видят мир по-другому. Мы можем разглядеть суть вещей, их смысл, предназначение, лишь бросив косой взгляд. Я не преувеличиваю, не улыбайся так снисходительно.
   -- Ты слишком высоко ставишь художников.
   -- Отнюдь. Я ставлю высоко тех, кто смотрит и видит.
   -- Иветт...
   -- Да?
   -- А что все-таки произошло тем днем?
  Девушка повернулась и странно взглянула на него, размышляя, что ответить....
  
  Дневник будущего убийцы.
  
  Я никогда не забуду этот день. Помню его посекундно. Часто, лишь прикрыв глаза, я сразу его вижу. Не могу избавиться от этого. Даже если бы хотела - не могу.
  В тот день я вернулась домой пораньше, так как просто-напросто сбежала с последнего урока. Я была очень расстроена, потому что мои одноклассники и учителя забыли о том, что у меня был день рождения. Была, по сути, обычным ребенком, который обидела на то, что на него не обратили внимания.
  Я не сразу обратила внимание, что дверь в дом была приоткрыта.
  Прошла в прихожую, сбросила вещи, позвала родителей. Лишь когда не услышала ответа, поняла, что что-то не так. Их машины стояли возле гаража, а они сами - молчат.
  Почему-то стало страшно, промелькнули глупые мысли, что их похитили инопланетяне... Но все было куда прозаичней.
  Со второго этажа раздался странный шум и тихий стон. Затем кто-то что-то сказал и звук удара.
  Обычно, когда людям страшно, они прирастают к месту, боясь пошевелиться, или забиваются в угол, боясь дышать. Но я была смелым ребенком, и поэтому пошла наверх, стараясь делать это как можно незаметнее. Было очень страшно, но не понимала до конца - что именно страшно.
  Дверь в родительскую спальню была открыта, и я подошла туда, так как оттуда доносились те звуки. Сейчас там говорил какой-то незнакомый мне мужчина, а ему отвечал папа. Он отвечал очень испуганно, умоляюще.
  Я подошла и тихонько заглянула.
  В комнате был жуткий беспорядок. Кровать измята и вся в чем-то красном, стол завален на бок, стулья лежат по углам. Вещи из шкафчиков раскиданы повсюду, и почему-то везде все испачкано красным, словно кто-то пролил здесь очень много вишневого сока.
  Папа лежал на полу, скрючившись, связанный, загнано смотрел на незнакомого мне мужчину, стоящего ко мне спиной. Мама лежала в ногах этого человека. Он методично наносил по ней удары ногами, что-то приговаривая. Она стонала, пытаясь закрыться, но это не помогало.
   -- Не надо, пожалуйста, остановись!- закричал папа.- Прошу, я сделаю все что угодно, хватит!
  Мама хрипела. Ее нос был сломан, губы разбиты. Светлые, белые волосы, которые я так любила заплетать в неумелые косички тоже в этом странном вишневом соке.
   Мужчина рассмеялся, продолжа бить.
  Тут отец заметил меня. Его глаза расширились от ужаса, потому что он понял. Понял, что если этот человек увидит меня, то...
   -- Беги,-- одними губами.-Беги, Ветта...
   А я стояла на месте, не сводя с него испуганных глаз.
   -- Дочка, беги... Пожалуйста. Все будет хорошо, беги...
   -- Вот и все,-- сказал незнакомец, направляя что-то на маму.
   Бах!
  Она дернулась, изогнувшись, и замерла. Навсегда. Мне казалось из ее полураскрытых, изуродованных губ слышался немой крик, который тишиной звенел у меня в ушах.
   Затем он повернулся к папе, который смотрел на маму.
   -- Сволочь! Урод! Зачем ты это сделал?!!
   -- Затем, что мне это нравиться,-- просто ответил мужчина и снова направил пистолет, но теперь на папу.
  Бах.
  И все.
  Стекленеющим глазами он смотрел на меня, шепча что-то, но я не могла разобрать.
  Только теперь он увидел меня. А я смогла его разглядеть.
  Высокий, полноватый, с блеклыми глазами и безумной улыбкой на тонких губах. И в дурацкой, неуместной шляпе.
   -- А, так тут у нас еще один человечек,-- ласково произнес он, направляясь ко мне.
  Я не бежала, понимая бессмысленность. Он больше, сильнее.
  Смотрела ему в глаза и тихо сказала:
   -- Ненавижу.
  Он довольно рассмеялся и потрепал меня по щеке рукой, на которой еще осталась тёплая кровь.
   --Молодец, сладенькая,-- глумливо произнес он и пошел вниз по лестнице, что-то довольно насвистывая.
  А я стояла перед раскрытой дверью и смотрела на них, глотая слезы, еще до конца не понимая, что произошло.
  
   -- Произошло много чего, но не желаю об этом вспоминать.
   -- Ты его убьешь?- прямо спросил Вильгельм.
   -- Да.
   -- Когда?
   -- Хочешь помочь?
   -- Да.
   -- Я сделаю это сама.
   -- Но...
   -- Ты узнаешь, когда я буду это делать. Обещаю.
  
  21 мая
  
   -- Когда?
   -- Завтра.
   -- Ты уверена?
   -- Да. Я знаю, что делаю.
  
  22 мая.
  
  Иветта была спокойна и собрана. Она все продумала и знала, что за чем будет.
  Девушка сидела возле бара, где эта сволочь любила проводить выходные. Она многое смогла узнать за это время: его привычки, куда и зачем ходит, с кем встречается, что предпочитает.
  Этого должно было хватить.
  На Иветт была надета вызывающе короткая юбка и откровенная блуза. Где-то недалеко находился Леам, он говорил ей об этом. В чем-то она была благодарна, что он пошел с ней, сюда, на последнюю стадию.
  Ветта сидела и ждала пока эта тварь выйдет из бара.
  Она вспомнила ее последний разговор с Ирэн. Тетя молча ее выслушала, а потом крепко обняла. "Я с тобой, девочка". И все. Это все, что было нужно юной художнице, чтобы успокоиться.
  Нет, конечно, она могла сейчас войти в бар, показать жетон и прирезать этого типа, но это будет не то, ей нужно было время и спокойная обстановка. Иветт хотела получить наслаждение, чтобы он мчался так же, как и ее родные. Чтобы эта скотина все понял, прочувствовал...
  Урод.
  Дверь бара открылась, и он вышел. Почесал с удовольствием живот, потянулся. И тут заметил Иветту, игриво подмигивающую ему.
   Мужчина огляделся, оценивая, точно ли ему было обращено это послание.
  Затем довольно крякнул и решительно направился к ней.
  Ветта ощутила, как у нее дрожат пальцы.
   -- Ты что-то хотела малышка?- спросил он, подойдя к ней вплотную.
   -- Да. Тебя.
  Это прозвучало более чем искренно и страстно. Мужчина задумался, затем посмотрела на длинные ноги девушки, в глубокий и аппетитный вырез, на ее полуулыбку, обещающую многое.
   -- Сколько?
   -- Двести пятьдесят.
   -- А не много?- с сомнением спросил он.
   -- Ты не пожалеешь...
  
  Они зашли к нему в квартиру, он закрыл дверь и сразу полез потными ладонями к ее бюсту, тяжело дыша и странно хрипя.
   Она сначала не сопротивлялась, позволяя себя тискать. Мужчина разорвал ее блузу, что-то шепча.
  Лишь многозначительно улыбалась.
   Затем обвила его шею своими тоненькими ручками и замахнулась шприцом, который каким-то чудом оказался в ее руках.
  Но не суждено.
  Ковбой резко ударил ее под дых и схватил за волосы, потянув вверх. Она не проронила ни звука, лишь с ненавистью смотрела на него, с трудом делая вдох.
   -- Думала, что не узнаю тебя, сладенькая?- хохотнул он, и нанес ей еще удар в живот.
  Иветт дернулась, но не смогла ничего сделать. Попыталась схватить его за руку, которой он тянул ее верх, но лишь слегка оцарапала.
  Он засмеялся и рывком прижал ее к себе, стиснув так, что она не могла пошевелить руками.
  Девушка зарычала, отчаянно сопротивляясь, и он приложил ее лбом в переносицу. Удар так силен, что Иветт обмякла, запрокинув голову.
  Плотоядно улыбнувшись, он потащил ее к кровати, скинул на одеяло и подошел к шкафу, где лежала веревка.
  Только он не учел один момент. То самый, когда девушка лаской вскочила с кровати и вонзила ему в шею шприц, который, оказывается, был у нее не в единственном экземпляре.
  Какого же было удивление Ковбоя, когда он очнулся привязанный к стулу своими же веревками, да плюс еще в наручниках.
  Над ним стояла Иветта. Из разбитого носа еще шла кровь, порванная кофта завязана узлом, в руках - нож.
   -- Проворная ты штучка, сладенькая.
  Она врезала ему в лицо, с оттягом, вложив в удар всю силу.
  Его голова мотнулась. Из разбитых губ потекла кровь. Но он улыбался, глядя на нее.
   -- Ты знаешь, кто я,-- скорее утверждая, чем спрашивая, сказала она.
   -- Да.
   -- И ты помнишь, что сделал с ними.
   -- С кем? Их было много, сладенькая...
   Еще удар.
   -- Десятое мая, восемь лет назад.
   -- А, кажется, припоминаю... Она еще так пищала забавно, когда я ее резал, да?
   В этот раз она замахнулась ножом и оставила глубокую царапину на лице у Ковбоя.
   -- Зачем ты их убил?
   -- Потому что, вы были счастливы. Я тоже хотел быть счастливым... Как ты сейчас. Ты ведь сейчас счастлива, сладенькая?
  Девушка остолбенела.
   -- Ты счастлива, я же вижу. И ты меня понимаешь! Какое это удовольствие, когда перед тобой кто-то корчиться, хрипит, умоляет... Хочешь, я буду умолять тебя? Поверь, будет совсем экстаз!
   -- Заткнись,-- прошептала девушка.
   -- Зачем? Ведь это потрясающе! Это превосходно!
   -- Что превосходно?
   -- Ты нашла меня, сладенькая. Мы созданы друг для друга... У тебя такие эмоции, такие ножки - ты идеал! Ты просто вторая я.
   -- Это не так. Я пришла мстить...
   -- Нет, ты пришла получать удовольствие, сладенькая.
   Девушка молчала.
   -- Ну что, покорячиться перед тобой! Это будет мило, поверь, я умею играть... Ты ведь хочешь этого? Ты ведь хочешь меня, сладенькая? чтоб как твои родителей, чтобы много крови... Это так возбуждает!
   -- Заткнись,-- ее трясло.
   -- Ты не поверишь, как я завелся тогда! Она так кричала, а он умолял, угрожал, просил... О, это было великолепно! Да ты сама все видела, полный восторг, да, сладенькая?
   -- Заткнись...
   -- Ты ведь хочешь. Я чувствую.. Давай получим удовольствие? Вместе, чтоб твои родителя порадовались... Жаль, что я тогда не додумался этого сделать с тобой. В той комнате... Хотя тогда ты была недостаточно сладенькой. Но эта обстановка, их кровь, беспорядок, и мы были бы в том месте, где они сделали тебя... Они же там жили давно? Такое совершенство, просто невероятно! Хотя и сейчас это можно сделать... Ты ведь хочешь этого, детка? Я же вижу... Ты такая же как и я. Ты тоже хочешь удовольствия... Не могу остановиться, ведь правда было бы классно! Такой круг замкнутый! Смерть и жизнь, жизнь и смерть! Мы, на их постели, в их крови...
   -- Заткнись!!!- закричала Иветта, замахиваясь ножом...
  
  Дневник.
  
  Зачем я это сделала? Зачем я...
  
  Шел дождь.
  Леам сидел в парке, где она приказала ждать, когда она уединится с этим. Он уже промок насквозь, но не собирался уходить.
  Парень уже беспокоился о ней, так как ее слишком долго не было. Могло случиться что угодно, но она просила не вмешиваться, чтобы не случилось.
  Он сидел на лавочке, нахохлившись, и смотря на дорогу, откуда она должна была появиться.
  Когда он увидел ее силуэт, расплывающийся в каплях дождя, льющихся с неба, то сразу бросился к ней.
  Она шла очень медленно, пошатываясь, опустив голову и ежесекундно вытирая лицо, но тем самым размазывая кровь, которая лилась у нее из носа.
  Она увидела его, лишь когда он тронул ее за плечо.
  Подняла голову и заглянула в его глаза. На дне ее глаз плескалось нечто такое, что заставило парняотшатнуться.
  Девушка дрожала. Не столько от холода, сколько еще от чего-то, что Вильгельм еще не знал.
  Леам сглотнул и спросил:
   -- Ты его убила?
  Иветта улыбнулось той улыбкой, которая может значить все или не значить ничего.
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"