Домнич Юлия Сергеевна : другие произведения.

Глава 4. Старость

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  Глава 4. Старость.
  
  Генри открыл глаза и привычно прислушался к себе.
  Он смог заснуть только за час до рассвета, потому был очень удивлен, когда понял, что выспался и полон сил.
  Он осторожно потянулся, прислушиваясь к своему телу. Вчера во время занятий он немного повредил плечо, и с утра обычно бывало хуже, но боль была вполне себе приемлемой.
  Мужчина улыбнулся, растянулось на кровати.
  Посмотрел сквозь полуприкрытые веки в потолок, слушал свое дыхание.
  Пролежав так минут двадцать, он понял, что будильник почему-то не звенит. Потянулся посмотреть время и присвистнул. Так вот в чем дело.
  Он должен был встать в восемь тридцать. А сейчас двенадцать дня.
  Прокрутив в голове свои планы на сегодня, Генри расслабился. Все важные встречи были назначены вечером, а утром он планировал просто посмотреть обновления в законодательстве и ответить на пару писем.
  Ну что ж.
  Он проспал первый раз за долгое время. Обычно, этот факт раздосадовал или расставила людей, а его привел в веселое настроение. Он все же человек, а это не может не радовать. А то в последе время он начал сомневаться в этом.
  Он принял душ, выбрал одежду, позавтракал и отправился в контору.
  В противовес обычному, когда он обычно пользовался экипажем, Генри решил пройтись пешком - раз день начался странно, то и продолжение должно быть таким же.
  Он дышал полной грудью, с удовольствием смотрел кругом.
  Оказывается, была осень. Пряная, немного душная, пыльная и влажная.
  Листья на деревьях были красно-желтыми. Небо пронзительно-голубое, холодное солнце отдавало последние крохи тепла в этом году.
  Люди натягивали осенние пальто и куртки, неохотно расставаясь с легкими летними одеждами.
  Вот, как, например, впереди идущая сеньорита. Молодая девушка в коротком - до колена - лиловом платье и легкой курточке. На ней были высокие сапожки, замечательные чулки с рисунком. Неужели это в моде? - озадачился Генри. Когда последний раз интересовался модой, это считалось верхом вульгарности. Хотя, это было очень давно. Ее волосы были собраны в замысловатую прическу, рассматривая которую Генри лишь покачал головой.
  Девушка оживленно о чем-то щебетала, а рядом идущей с ней молодой человек покорно слушал. Хотя нет. Это тоже была девушка. У нее были длинные волосы, собранные в высокий хвост.
  Девушка в штанах? О духи, куда катится мир?
  Генри почувствовал себя старым. Хотя... Сколько ему лет? Тридцать три, скоро тридцать четыре.
  Прошло двенадцать лет. Наверно, для этих девчушек он и правда старик, им был едва ли больше двадцати.
  Генри снова посмотрел на вторую девушку. Наверно, он отстал от моды. Девушка и правда в штанах выглядела замечательно. Тонкие сильные ножки обтянуты серой тканью. Сапоги, которые были на ней, нельзя назвать женственными, скорее мужскими. На ней было темно-синее пальто, и кажется голубой шарф. Волосы цвета меда смотрелись на удивление гармонично. И легкая кожаная сумка через плечо.
  Все, хватит глазеть на девушек.
  Генри ускорил шаг, чтобы их обогнать. И как раз в этот момент произошла череда событий.
  Из-за поворота на слишком высокой скорости выскочила машина и понеслась по дороге, как раз против движения, навстречу идущим.
  Девушка в чулках перешла на высокий тон, остановилась и ткнула пальцем в грудь сенториту в штанах. А та шла как раз со стороны дороги.
  Любой бы человек удержал равновесие. Это был легкий тычок. Но если бы не два факта.
  Взревел двигатель машины, еще сильнее ускоряясь, что заставило девушку с высоким хвостом дернуться и рефлекторно обернуться, потеряв концентрацию. И под каблуком сапога девушки оказался бордюр.
  Она, распахнув глаза, начала заваливаться и падать, но все еще пыталась взмахнуть рукой, чтобы удержать равновесие.
  Девушка в чулках заверещала на одной ноте, закрыв лицо руками, но не пытать, точнее не догадываясь, помочь.
  Генри как раз их обгонял, когда произошло все это.
  Не думая, действуя на инстинктах, он ухватил за одну из рук девушки, которые она вскинула вперед, цепляюсь за воздух, и рванул на себя. Но немного не рассчитал.
  Она остановила падение, изменила направление, теперь из-за рывка упала на Генри, сбив того с ног. Они оказались на тротуаре, рядом с лужей.
  И тут рядом с ним на всех парах промчалась машина, обдав их запахом бензина.
  Первая девушка с замысловатой прической все еще пищала. Вторая же лежала на Генри и судорожно дышала, боясь пошевелиться.
  У мужчины возникло ощущение, что где-то это уже было.
  Спустя минуту, дав девочке прийти в себя, мужчина пошевелился и заметил:
  -- Я понимаю, что являюсь удобным местом для лежание, но все же тротуар не самое удачное место.
  Девушка ойкнула, попытались встать, и снова упала, очень неудачно зацепив коленом мужчину.
  Генри втянул воздух сквозь сцепленные зубы, сдерживая ругательства, и простонал:
  -- Сеньорита, будьте чуточку внимательней.
  Она же вновь поспешно завозилась, но более осторожно, кое-как сумев подняться со второй попытки.
  Встала, красная от смущенная, опустила голову.
  Генри, все еще лежа на спине, рассмотрел наконец ее лицо.
  Кожа светлая, почти прозрачная. Светлые ресницы, которые, как ни удивительно, выгодно подчеркивали синеву огромных глаз. Высокие скулы, маленький рот. Она была похожа на куколку.
  Тоненькие пальчики цеплялись за сумку. Она нерешительно приблизилась и протянула руку.
  Генри принял ее прохладную, чуть влажную ладонь, и поднялся, стараясь как можно меньше опираться.
  -- Спасибо большое, -- пошептала она, смотря в сторону. И покраснела еще сильнее, хотя казалось, это невозможно.
  -- Обращайтесь,-- ответил он, всматриваясь в ее лицо.-- Мы знакомы?
  -- Да, то есть нет...-- она смешалась.-- Наверно больше да, чем нет. Помните, в заповеднике, двенадцать лет назад?
  -- София,-- немного удивленно прошептал Генри. В его голове щелкнуло, и он, наконец, понял, почему эта девушка казалось ему знакомой. А она выросла...
  -- Да.
  -- История повторяется,-- улыбнулся он.
  Девушка в чулочках наконец перестала пищать, и с интересом смотрела на спасителя ее подруги. Услышав фазу про заповедник, она бросила на него откровенно оценивающий взгляд, подобралась, потом выдала самую сладкую из своих улыбок, затараторила:
  -- Так это вы Генри-спаситель? Как приятно вас увидеть! Вы тогда спасли мою лучшую подругу, не знаю, чтобы было бы если не вы! Она только о вас постоянно говорит. Теперь понятно почему, вы просто очаровашка! Позволите представиться, я Аннали Бенн.
  При первой части имени Генри почувствовал, что внутри все сжимается, но услышав "ли' - упокоился.
  -- Аннали, попрошу не так быстро. Это во-первых. А во-вторых, лучше следить за своими жестами, либо в следующий раз я могу не успеть, и вы сами лишите себя подруги.
  Пока он это говорил, то тщательно отряхивал пальто.
  Потом повернулся к Софии, вежливо склонил голову и, обронив:
  -- Честь имею,-- ушел.
  София продолжала смотреть ему в след, не отводя взгляд.
  В офис он прибыл около трех дня.
  Альберт - высокий худощавый паренек в тонких очках и вежливой улыбкой,- поприветствовав начальника спросил:
  -- У вас что-то случилось, Генри?
  -- Нет, а в чем дело?
  -- Просто вы первый раз опаздываете на работу на моей памяти.
  -- Просто проспал, не бери в голову. Из клиентов кто-нибудь приходил?
  -- А, да. Джордж. Он принес бумаги и ушел сразу, сказав, что ничего не нужно.
  -- Бумаги?
  -- Бумаги у вас на столе, маэстро.
  -- Альберт, не называй меня так, это слишком пахнет стариной. Сегодня можешь уйти пораньше, важных дел все равно нет
  -- Спасибо, мастер!
  Мужчина подловил вздох, но больше не попалят. С "мастером" можно смириться, это хотя бы звучит уважительно, а не высокопафосно.
  Разобравшись со всеми делами, Генри отправился в ресторан поужинать, заодно и встретится с Арье.
  -- Наш тренер уходит в отпуск, теперь неизвестно когда возобновиться единоборства,-- заявил он, не здороваясь, и плюхнулся на стул.
  -- Отпуск?-- удивился юрист.
  -- Да, отпуск, первый раз почти за десять лет, и по словам мастера он хочет отдохнуть за все это время.
  -- Значит, это надолго,-- с сожалением сказал Генри.-- Потеряем форму, пока он вернется.
  -- Хочешь пойти в другой клуб единоборств?
  -- Нет, мне там нравиться, не хочу изменять своим привычкам.
  -- Тогда, ждем окнчания отпуска,-- заключил Арье, и тут же выпалил, переход на другую тему,-- В это пятницу будет благотворительный концерт.
  -- Я знаю. У Гарров, да?
  -- Да, у них. И я знаю еще одну вещь, о которой ты не подозреваешь.
  -- Я весь внимание.
  -- Ты там будешь.
  -- Ре!
  -- Ничего и слышать не хочу! Меня попросили тебя доставить, значит, ты будешь.
  -- Я слишком давно не выходил в общество. Мне нечего надеть!
  -- Ты прям девушка,-- рассмеялся мужчина.-В ближайшее время я схожу с тобой в магазин. И только попробуй не прийти...
  -- А если у меня заболит нога?
  -- Если она заболит, то я ее отрежу.
  -- Хорошо-хорошо, намек понят.
  -- Вот так-то лучше.
  -- А зачем тебе, чтобы я был? Кому ты обещал меня на десерт?
  Арье покраснел и отвел взгляд.
  -- Потом узнаешь.
  -- Что? Ну-ка, ну-ка....
   -- Я... -- Арье смешался.-- Я хочу женится.
  Вот этого заявления Генри не ожидал. Зря он сделал глоток чая, потому что им же и подавился. Закашлялся, пытаясь сообразить, что сказать.
  -- Рад за тебя,-- выдал Генри после приступа.-- Кто счастливица?
  -- Мередикт.
  -- Она скрипачка?
  -- Да, она слепой музыкант.
  -- И почему ты раньше мне этого не сказал?
  -- Потому что об этом никто и не знал. До сегодняшнего дня.
  -- Застукали,-- хмыкнул Генри, и на всякий случай отодвинул чашку чая подальше.
  -- Да. Ее мать застала нас, когда мы целовались. В итоге, скоро свадьба.
  -- А с чем связана эта благотворительность? И при том этот маскарад...
  -- Родители Мередикт одни из организаторов мероприятия.
  -- Нужно подлизаться, да?
  -- Да. И для этого нужен ты.
  -- Хорошо, я пойду с тобой. Кстати, у меня тоже новость.
  -- Такая же грандиозная?
  -- Нет, жениться я не собираюсь. Я сегодня встретил Софию.
  -- Кого?
  -- Помнишь, девочку?..-- Генри в карте пересказал сегодняшнее происшествие. Всю историю Арье послушал с глупой улыбкой во все лицо.
  -- Так ты проспал.
  -- Да.
  -- Первый раз?
  -- Да.
  -- И как себя чувствуешь?
  -- Вполне замечательно.
  -- Генри, тогда еще один вопрос.
  -- Хорошо, хотя твой тон и вид меня вводят в некоторое смущение.
  -- Как ты себя чувствуешь?
  -- Хорошо. Ровно. А что не так?
  -- Все так. Просто ты проснулся.
  -- Проснулся?-- Генри не понимал.
  -- Да. Проснулся. Проснулся после того, что случилось с Анной. Ты снова живешь.
  -- Я и до этого жил. С чего ты взял эту чепуху? Как я проснулся?
  -- Чулки, Генри. Чулки,-- многозначительно сказал Арье, и после к этой теме больше не возвращался.
  И как-то забылось.
  Лишь вечером, когда Генри умывался, то вспомнил эту фразу.
  -- Проснулся,-- пробормотал он, и всмотрелся в зеркало.
  Он всегда выглядел моложе своих лет, сейчас ему едва ли можно был дать двадцать пять-двадцать семь. Высокий, широкоплечий. Генри с интересом потыкал себя в грудь и пресс, наверно впервые заметив, что оброс мышцами. И оброс довольно внушительно. Правильные черты лица, тонкие губы, глаза миндалевидные, зеленые. Вроде довольно привлекателен, хотя Анна сто раз повторяла, что он красив. Только пара маленьких шрамов на висках, и один на подбородке - осколки стекол во время взрыва его зацепили. Волосы... Да, пора в парикмахерскую. До плеч, интересного золотистого цвета, ровные, блестящие, словно он каждый день наносит маски и укладывает их. Фу. Нужно подстричь покороче. "Под мальчика",-- мысленно хмыкнул Генри, дергал себя за прядь.
  Отошел немного подальше от зеркала, чтобы оглядеть себя целиком.
  А ничего так, могло бы быть и хуже.
  Он немного озадачился. Ведь смотрел на себя в зеркало каждый день, но не видел. Наверно так и было, смотрел и не видел.
  Как все... Забавно.
  Лет десять назад он был весьма хрупким, его тело вопило от возмущения и боли при любой нагрузки, а сейчас многочасовые тренировки были нормой.
  Махнув на это рукой, пошел спать, предварительно установив два сигнала на будильник. Проспать конечно хорошо, но все же не каждый день.
  Подумал, и установил третий.
  
  Следующий день выдался пасмурный. Тяжелые тучи нависали над столицей, холодный ветер заставлял ежиться прохожих и безжалостно рвал листву на деревьях. Иногда срывался дождь, но фактически сразу превращался, словно не зная, нужно ли ему наполнять лужи водой или нет.
  Генри удивился своей приподнятости духа, и решил сегодня сходить к Анне. Он редко бывал у нее. Это было странно, ведь фактически ее там не было, но почему то помогало.
  Единственный минус, который был с утра, снова разболевшаяся нога. После перелома ее иногда выучивало в пасмурную погоду, превращая даже небольшие прогулки в изощренную пытку. Но сегодня даже это недоразумение не смогло испортить ему настроения. Спасибо лекарю, чья гениальность придумала обезболивающее!
  Завтра нужно было в суд, последняя встреча с клиентом, потом еще один сеньор записан на консультацию, и еще дело о наследстве. Генри искренне надеялся, что Обойдется примирением сторон, ему очень не хотелось судиться с сеньорой Джардин. Очень уж вредная женщина, которая выпила у него не один литр крови. Мужчина даже передернулся, когда подумал о ней.
  Но большой сюрприз ему преподнес Альберт.
  Парень, который всегда был передан ему до кончиков ногтей, внезапно заявил, отводя глаза:
  -- Мастер, я ухожу.
  -- Тебе нужно домой? Что-то случилось?-- Генри озабоченно на хмурился. Обычно его помощник крайне редко выдавал такие фразы.
  --Все в порядке, ничего не случилось. Я ухожу от вас, Генри. мне предложили работу в государственной конторе.... С повышением. И зарплатой.
  -- Зарплатой? Намного выше?-- лицо Генри приобрели жесткое выражение.
  -- Это все не из-за денег!-- мальчишка раскраснелся, вспотел и начал быстро-быстро говорить, оправдываясь.-- Я там буду адвокатом, а к помощником. Это значительное повышение, карьерный рост... А у вас я помощник. Вы дали мне много, многому научили, я вам благодарен без меры... Но здесь я всегда буду вторым после вас, вашей тенью... Все мои успехи будут вашими, а не моими. Все, чего я добьюсь - будет не мое. А я хочу...
  -- Славы.
  -- Нет! Быть самостоятельным! Понять, на что именно я способен. Что я могу, предел моих возможностей...
  -- Хорошо. Ты уходишь сейчас?
  -- Нет... По контракту отработаю еще три недели и перейду. Там как раз освободится место.
  -- Если хочешь, можешь уйти сейчас. Я не буду иметь каких либо претензий.
  -- Я доработаю. Простите, мастер...
  -- Если что, я у себя в кабинете.
  Генри прошел туда, закрыл дверь, и только тогда позволил своим эмоциям выйти. Зарычав, он ударил кулаком в стену (благо, она была каменная) и выругался.
  Сказать, что он разочарован - ничего не сказать.
  Он хотел мальчишку сделать своим компаньоном где-то через полгода, когда ему исполнится достаточно, для сдачи экзамена для повышения квалификации. И собирался сказать это где-то через месяц. А сейчас... Все впустую.
  Нужно подавать объявление на поиск себе нового помощника. а пока его введешь в курс дела, пока при смотришься, что он из себя стоит... Идти в Университет желания не было.
  Завтра он даст объявление. А там посмотрим.
  Немного упокоившись, Генри занялся бумагами.
  Где-то около полудня в его кабинет без стука ворвалась цветастый вихрь и сразу же затараторил приятным, отдаленно знакомым женским голосом:
  -- Такой ужас, такой ужас! Вы не представляете, Генри! Это так страшно... Я не знала, даже не подозревала, что такое случится! Ужас, ужас! Кошмар! Это невыносимо... Ах, какой позор! Как это могло случится?!
  При смотревшись, Генри с удивлением узнал в этом клубке эмоций и пронзительных возгласов Аннали. Сегодня она была верх экстравагантности - костюм синий мужского покоя невероятно обтягивающий, удивительно подчеркивавший ее женственность.
  -- Сеньора, попрошу, успокойтесь,-- скрывая улыбку, сказал Генри.-- Альберт, будьте добры, принесите девушке воды.
  -- Конечно, мастер.
  Спустя двадцать с минут, когда девушка немного упокоилась, Генри задал вопрос:
  -- Итак, что случилось, Аннали?
  -- Вы помните мое имя?-- смущенно сказала девушка, затрепыхав ресницами. Но это было настолько наиграно, что Генри буквально на зубах почувствовав вкус ненатуральности.
  -- Да, у меня отличная память. Так что вас привело?
  -- Несчастье....-- он судорожно вздохнула, вытащила из сумочки платок и начала его усиленно мять и теребить.
  -- Какое, сеньора?
  -- Большое...
  -- Кто-то умер? Нужно вести дело о разделение наследства?
  -- Нет-нет, что вы! Все живы, здоровы...
  -- Кто-то вас оскорбил? Задел честь или достоинство?
  -- Нет, здесь все в порядке...
  -- Вы кого-то убили? Хоть это не до конца моя специальность, но могу и это.
  -- Нет! Как вы могли такое подумать?-- возмутилась Аннали.
  -- Тогда что случилось?
  -- У меня украли ожерелье. Семейное... Маман меня убьет, если узнает!-- девушка всхлипнула и завыла в голос. Генри слегка поморщился.
  -- Какой ужас... Когда это произошло?
  -- Я не знаю.. Вчера вечером я обнаружила, что его нет.
  -- А когда вы видели его последний раз?
  -- Четыре дня назад.
  -- Так, вы хотите подать заявление в полицию? Здесь можно и без юриста...
  -- Нет! Не надо в полицию!
  -- А что вы хотите?
  -- Чтобы вы нашли колье...
  -- Так колье или ожерелье?
  -- Колье.
  -- Итак, предмет определили. И что вы хотите?
  -- Чтобы вы его нашли.
  -- Хорошо, я подам заявление в полицию.
  -- Нет! В полицию нельзя, маман узнает... Это очень... частное дело.
  -- Сеньора, я не детектив. И не сыщик. Это не моя работа, у меня даже нет таких полномочий.
  Лицо девушки скукожилось и она зарыдала еще на пару тональностей выше.
  -- Все, сне конец... Как дальше жить? Позор.. Ужас, ужас!-- все остальное превратилось в невнятные всхлипы.
  Генри возвел горе очи.
  -- Сеньора, откуда вы вообще взяли, что я этим занимаюсь?
  -- Я сама догадалась!
  -- Как?
  -- София сказала, что вы защищаете людей. Вот я и подумала, что вы сможете защитить меня. Ведь это правда?-- Аннали бросила кроткий, влюбленный взгляд в сторону Генри.
  -- София,-- мужчина улыбнулся. -- Она права, я защищаю людей, но только в случае, если нарушены их права. Если им причинены вред, не важно - моральный или материальный. Я защищаю справедливость.
  -- Так защитите меня! Спасите!-- она картинно протянула у нему руки, да так, что выразительней ее глаз был только ее вырез.
  У Генри щелкнуло в мозгу. Так вот в чем дело... Оригинальная дама. Она хочет его закадрить. Или как это сейчас называется? Вот что значил тот оценивающий взгляд вчера. И ее сегодняшнее представление.
  И она действительно задевала куда-то то дурацкое колье, для правдоподобности, чтобы история выглядела не открытой ложью.
  Тогда это дело и правда будет не очень сложным.
  Генри, мило улыбнувшись, пришел к выводу, что можно подыграть. Почему и нет? Заодно и отвлечется. Для этого не понадобится дополнительных полномочий, можно будет обойтись так.
  -- Хорошо, сеньорита. Я принял решение и пойду против своих принципов чтобы спасти вашу честь. А сейчас расскажите поподробней, что произошло.
  Аннали просияла и принялась чирикать, совмещал редкие факты с горой лести и очарования.
  
  Генри сидел в кресле, пил вино и, посмеиваясь, рассказывал историю Арье.
  -- Как тебе такой способ добавить меня в список кавалеров?
  -- А что, она поступила весьма оригинально,-- усмехнулся его друг, делая большой глоток.-- А ты как, думаешь расследовать самое страшное дело в твоей жизни?
  -- А почему бы и нет? Развлекусь. При том, что я его уже расследовал.
  -- Как?-- удивился Арье.
  -- Да вон, сидит на диване. Ты ему еще очень удивился, входя в комнату.
  -- Кот?
  -- Точнее кошка. Беатриса. Любимица Аннали.
  -- В подробней?
  -- Вечером я отправился в дом к сеньорите, чтобы опросить свидетелей. Все они очень живописно рассказывали, какая трагедия, что все произошло на ровном месте, никто ничего не знает. А гувернантка Анны - простой души человек, - во врем дачи показаний охотно ответила на вопросом, что вчера делала хозяйка. Она ездила в гости к своей подруге, Марианне...
  -- Сплошные Анные кругом.
  -- И не говори. Так вот, уезжала Аннали с кошкой, мол, чтобы прогулять последнюю, а приехала без нее, не ответив почему. Я узнал адрес Марианны и отправился туда.
  -- И там оказалась кошка?
  Генри театрально взмахнул руками, сказав:
  -- Именно.
  -- А колье?
  -- Колье? Сейчас ты все сам увидишь. Кысь-кысь-кысь,-- позвал он черную холеную кошку, нежившуюся в кресле. -- Беастриса, погляди, что я тебе дам.
  Кошка приподняла голову, повела ухом и уставилась на Генри. Моргнула и снова уложила башку на лапы, игнорируя дальнейшие призывы. Генри был вынужден встать и сам взять кошку и принести ее к креслу, а затем передать другу.
  Животное обвисло в его руках, слово говоря: "Делайте что хотите".
  -- Правда, у нее интересный ошейник?
  -- Колье?
  -- Да.
  Чеша кошку под подбородком, Арье всмотрелся в колье, так просто висевшее на Беатрисе. Сделанное из розового золота , с вкраплением темно-фиолетовых камней, оно было невероятно дорогим
  -- У меня два вопроса.
  -- Валяй.
  -- Как ты забрал кошку у Марианны?
  -- О, я был убедителен. Сказал, что меня прислала Аннали, мол, что беспокоиться за Беатрисочку, так как она вспомнила, что ветеринар прописали ей покой, и нежелательность прогулок, а если этого не будет, то у кошки будет постоянно случается медвежья болезнь.
  -- И она тебе поверила?
  -- Кошка была убедительна.
  -- В смысле?
  -- Я попросил за полчаса до своего официального визита одного служку, которого выловил, когда тот входил в дом, подсыпать кошке в лакомство один порошок, который действует очень быстро.
  -- Да ты интриган!
  -- Не жалуюсь. А второй вопрос?
  -- Как она доверила такую ценность кошке? Это же глупо... Дала бы подруге и все.
  -- Аннали очень гордый и своенравный человек. И доверить свой план девушке, которую она считает глупышкой - не в ее стиле. А кошка у нее весьма флегматичное существо, которое лишний раз не шевелено хвостом, куда она могла деться из дома? Вот такой у нашей Аннали был план.
  -- Женщины...
  -- Да, женщины. Выпьем за них
  Позже, уже проводив гостя и готовясь отойти ко сну, Генри вспомнил свое обещание, зайти к Аннабель. Он ведь его не выполнил...
  В груди защемило, и он невольно прижал руку к сердцу. Сел на кровать, задумался.
  Анна, Анна... Твой образ не пометок с годами. Он так же ярок, так же чист и прекрасен. Даже прикрыв глаза, Генри видел ее улыбку, плечи, тонкие пальчики. Иногда, он слышал ее голос, но уже давно отучил себя бросаться туда, откуда он раздастся. Иногда, лишь когда было очень тяжело, он говорил с ней. Генри верил, что она рядом с ним, ее душа всегда рядом с ним, это успокаивало.
  -- Анна,-- прошептал он, и вслушался, надеясь и боясь услышать ответ.
  Генри откинулся на кровати и уставился в потолок.
  Как бы не глупо звучало, но он знал, почему она ему изменяла. И абсолютно спокойно к этому относился. Нет, он не желал ее делить с кем либо и чем либо, у него разрывалось сердце, когда он думал об измене. Но то измене духовной, а не телесной. А с Арье была именно телесная. Его нынешний друг был безумно влюблен в эту роковую женщину и делал все, что она ему говорила. Нет, она им не пользовалась. Ей руководила лишь похоть. Анна редко могла сдерживать свои желания и эмоции, да и еще реже стремилась к этому. Только иногда, рядом с ним. Это было одно из сотни доказательств ее любви к нему.
  Как однажды, когда они разговаривал в ее кабинете, она согласилась поехать с его матерью к врачу, потому что Генри просто физически не мог. Анна не выносила врачей с детства, после одного случая с тяжелой болезнью, когда врачи поставили ей неверный диагноз и чуть не убили неверным лечением. А мать Генри нуждалась в поддержке, ей должны были вынести приговор - необходимо ли делать сложнейшую операцию, вероятность выжить после которой минимальна.
  Он как сейчас помнил ее лицо, после того, как он озвучил свою просьбу. Она встала из-за стола, улыбаясь, когда он начал озвучивать свою просьбу, а когда закончил - девушка окаменела лицом и села на стул, уставившись перед собой. Затем тихим голосом спросила:
  -- Ты понимаешь, о чем меня просишь?
  Ее голос был ровный, а руки дрожали.
  -- Да.
  Она подняла на него взгляд и спокойно сказал:
  -- Я поеду с ней.
  Тогда все обошлось, операция не понадобились, но он помнил ее взгляд.
  Ее кабинет. Как долго он не был там? Лет одиннадцать точно, хотя он находится в конце коридора.
  Что-то заставило его подняться и пойти туда. Наверное, чувство вины, что не съездил на кладбище. Да и в кабинете, по совести говоря, было больше ее, чем там.
  Дверь была закрыта. Генри нахмурился. Раньше, он этого не замечала. Странно.
  Ну что ж, раз он решил играть в детектива, то будет играть по полной.
  Он сходил в кабинет за отмычками, -- да-да, в университете их учили не только праву, но и необходимой практике, которая была иногда незаконна,-- и начал возиться с замком.
  Пальцы, уже не такие ловкие, как в бытность студента, смогли открыть замок спустя лишь двадцать минут.
  Генри осторожно зашел в комнату, подняв лампу повыше.
  Все в пыли. Сюда никто за это время ни разу не заходили. Даже Лиззи, с ее любовью к порядку. Почему? Если их спальня понятна - ключа нет, то здесь? Ладно, об этом потом.
  Генри прошелся возле стены, просматривая висящие там грамоты и вырезки из газет. Да, его Анна был гением. И при том, не незамеченным гением. Сам Правитель приглашал ее для беседы, вот даже есть грамота, которую он ей вручил лично.
  Возле окна стол.
  Он кончиками пальцев прикоснулся до документом, лежавших там. Где-то в глубине дома раздался шум,- как выяснилось позже один из слуг мыл посуду и уронил поднос,- Генри вздрогнул и повернулся, оборачивалось задев документы на столе.
  Те посыпались на пол. Мужчина, ругнувшись, принялся их собирать. Среди них нашлась маленькая тонкая книжка, на обложке которой было написано на Старом языке. Rassd Crosdt. Камень истины. Философский камень...
  Анна этим интересовалась? Анна и сказки? Да, ну быть, такого не может. Просто по ошибке взяла в библиотеке. Чтобы удостоверится, Генри взял один из листков и вчитался.
  "... Бессмысленно. Если камень использовать так, как далее он, то это лишь подмена. Попытка сделать так, чтобы пользоваться плюсами, забыв о последствиях... Нужно что-то делать. Мало литературы... Как убедить его, что то, что он делает - просто невообразимо глупая растрата камня?..."
  Ряд формул, какой-то рисунок в углу. Гении, с замиранием сердца, всмотрелся в него.
  Овал, посередине перечёркнут вы длинной линией. Справа еще одна линия, отделившая снизу примерно еще одну треть. И в этом кусочке руна, языка еще более древнего, чем мир.
  Так в детских книжках обозначает философский камень.
  Так это значит?..
  Нет. Выводы делать нельзя. Фактов мало. Вдруг те строчки просто о каком-то камне? И кто такой он? Какое использование?
  Он собрал все бумаги в охапку, водрузил на стол, и начла читать под неровным светом лампы.
  
  Генри сидел в офисе и смотрел перед собой, ничего не замечая. Под его глазами залегли тени, общий вид был слегка встрепанный, чего он раньше себе не позволял.
  Перед ним сидел Альфред и читал отчет, но мужчина ни слова не услышал из речи.
  -- Да-да, спасибо,-- сказал Генри, когда понял, что молчание несколько затянулось и его помощник замер, ожидая дальнейших указаний.-- У меня есть еще дела сегодня?
  -- Нет, только завтра вам нужно...
  -- Хорошо. Завтра так завтра. Отправь, пожалуйста, записку Аннали Бенн, - Генри взял бумагу и быстро написал там пару строк.-- Я сегодня себя неважно чувствую. Если что, я буду дома.
  -- Хорошо, мастер.
  Генри пошел домой, по пути зайдя в редакцию газеты, и дал объявление о поисках нового помощника, потому что если бы он сейчас этого не сделал, то ближайшее время этого бы не случилось.
  Дома он сразу поднялся в свою комнату и вернулся к бумагам Анны, которые перенес в свою комнату.
  Среди груды всего он обнаружил подробную карту дома. Обычное трехэтажное здание, которому уже около пятидесяти лет.
  Ближе к вечеру к нему зашел Арье, требуя пойти и наконец выбрать наряд на благотворительный вечер. Генри был вынужден согласиться.
  Ему не хотелось рассказывать своему другу о находке. Нет, это было не чувство жадности. Это было странное ощущение, которое называлось предчувствием. Он какой-то частью своей сущности чувствовал, что пока об этих бумагах лучше никому не знать.
  На следующий день Генри смог взять себя в руки, и на работе был вполне адекватен. Даже в суде выступил более чем замечательно, приговор вынесли в тот же день и в их пользу, и никто не заметил легкую отстраненность защитника, видимо, годы практики взяли свое.
  Аннали пришла к нему вечером домой, смущенная, полная переживаний и волнений.
  Она зашла в комнату после приглашения, села на край дивана и, старательно пряча глаза, поговорила:
  -- Как вы догадались?
  -- У меня свои способы.
  -- Отдайте, пожалуйста, колье. Мама меня действительно убьет, если узнает, что я сделала.
  -- Хорошо, отдам, но сперва ответе на мой вопрос.
  -- Спрашивайте.
  -- Зачем вы все это делаете?
  -- Потому что завидную Софи.
  -- Вы ей завидуете?-- не поверил Генри.-- Она же ваша подруга...
  -- Да, я ей завидую!-- зло сказал Аннали, резко выпям лаясь в кресле и прямо смотря на мужчину.-- Ей всегда везет во всем. Он красивее меня. Лучше меня... И влюбляется в тех мужчин, что нужно.
  -- Хорошо. Давайте вы сейчас выпьете воды, упокоитесь, и мы начнем все заново. Хорошо?
  Она судорожно вздохнула, приняла стакан воды и сделала несколько больших глотков. Затем, обняв стакан пальцами, уставилась на оставшуюся воду.
   -- Итак, сеньорита,-- подтолкнул ее к беседе Генри.-Вы хотели мне что-то рассказать, так?
   -- Да...
   -- Я весь внимание, Аннали.
  -- Мы с Софи знакомы десять лет. Наши родители сначала сдружились, затем познакомили нас, чтобы было с кем общаться И мы начали общаться... Софи была хорошей. Нет, для меня она была лучшей. Всегда ухожена, скромна, весела, где надо дерзка и смела. Идеал, а не ребенок. И я пыталась ей подражать. Но не выходило... Точнее выходило, но не всегда. И тогда я начала ей завидовать и искать, что в ней не так. Ну не могла же она быть чиста и не иметь каких-либо тайн? Я искала долго, но была терпелива. И случай меня вознаградил - я нашла ее дневник, когда она на пару минут вышла из комнаты. И украла его.
  Ночью, боясь, что меня увидят и обвинят в краже, начала его читать. А там было только одно. Он. Герой. Спаситель. Имя она не называла, и поэтому я не знала, кто этот человек. Софи была влюблена в него как кошка. Она описывала каждую мимолётную встречу с ним, даже когда видела на другом конце улицы. Она воспевала его, хвалила, мечтал о нем, фантазировала, как она будет с ним. И я поняла, что это ее единственная слабость. Вы, Генри,-- Аннали подняла блестящие глаза.- Я поняла, что это вы, после того происшествия. И, увидев, как она смутилась и задрожала, только смотря на вас, и я решила вас завоевать. Придумала этот план, который на практике оказался дурацким. Вот так. Вместо того, чтобы произвести на вас впечатление и влюбить в себя, я опозорилась в ваших глазах. И вы не захотите со мной общаться...
   --Почему не захочу? Все совершают ошибки, сеньора. Вы раскаялись, а это главное. Но у меня один вопрос - дневник Софи еще у вас?
   -- Да,-- девушка побледнела.-Вы ей расскажете?
   -- Нет. Вы сами ей расскажете. Что и как сделали.
   -- Но зачем мне это делать?
   -- Затем, что если вы этого не сделаете, что я тогда действительно буду вас игнорировать. А так, вы проявите себя как человек.
   -- Но, Генри...
   -- Это мое условие. До встречи, Аннали. Надеюсь, что до скорой встречи.
  
  Этот дурацкий вечер все же наступил. Генри толпился среди людей, сдерживаясь, что бы не ругаться в слух. Его пытались тащить на танцы молодые девушки, подходили матроны и заговаривали о жизни и о последних событиях света(кто с кем повинился, у кого случился конфуз, кто кому изменяет и прочая-прочая), о которых Генри и не знал, и не хотел знать, здоровались и желали обменяться парой фраз или бывшие или нынешние клиенты, либо люди, которые хотели с ним познакомиться. Так что не удивительно, что через полтора часа он походил на запуганного кролика, пытаясь скрыться где-то за колонной, где его и нашел Арье.
  -- Так вот ты где прячешься! Привет-привет, пошли я...
  -- Знакомь меня с родителями твоей невесты и я ухожу. Не могу больше здесь находится.
  -- Вечер только начался, ты не можешь уйти.
  -- Еще как могу!
  -- Родители Мередикт оскорбиться...
  -- Когда вечер должен закончится?-- еле сдерзивая рычание, спросил Генри.
  Он отвык от общества, от этого лоска и наигранных эмоций, от оторванности от жизни, в которой они живут или делают вид, что живут. Ему было противно это место каждой косточкой, каждой клеткой его тела.
  -- В два часа.
  -- Два часа?! Мне завтра на работу, в суд!
  -- Всем тоже, так что не переживай. Все поймут твое опоздание.
  -- Ре!
  -- Что? Пошли, там хор собирают. Они сейчас петь будут.
  -- Ты уверен, что мне нужно там быть?-- мрачно поинтересовался Генри, боясь выйти из-за колонны, так как он видел минимум трех девушек, которые до нахождения этого тайного угла, его доставали.
  -- Да, уверен. Да расслабься ты!-- Арье схватил Генри за руку и потащил в толпу, пробиваясь в большой зал.
   -- Генри, я не хочу ни с кем общаться. Я женат.
  -- Ты вдовец,-- твердо сказал Ре.-- Или ты собираешься хранить верность Анне до конца дней? Та же Аннали смотрит на тебя так, что обзовидуешься.
  -- Ре, ты знаешь...
  -- Знаю. Но я смог это перешагнуть. Потом поговорим, они начинают.
  Генри был вытащен в первый ряд перед небольшой сценой, где стояло около дюжины девчушек в строгих платьях с гербом Дома, где они жили.
  Этот приют считался одним из лучших, но все равно он не мог заменить детям семей.
  Девочки выглядели скованно, старались улыбаться, расправляли юбки и тихо переговаривались, косясь в зал испуганными глазами.
  Вперед вышла женщина, руководитель хора и одновременно директриса приюта. Полная, в черном закрытом платье, где ярким пятном была лишь брошь в форме герба Дома - черное дерево на серой ленте, которая запутались в ветвях,- она вызывала ощущение спокойствия и одновременно какой-то редкостного добродушия.
  Все слушатели мигом замолчали, обратив свое внимание на сцену.
  Женщина взмахнула руками, и девочки запели.
  Их тоненькие голоса были словно серебреными струнами, которые податливо издавали звуки под пальцами директрисы. И среди серебреных была одна золотая.
  Генри заметил, что среди этого хора ярко выделяется один голос. Словно все остальные были фоном, а она - солистом. Ее можно было легко определить. Она пела, закрыв глаза, полностью погрозившись в песню, отдавая себя целиком, когда остальные лишь повторяли заученные строки.
  Ей было наверно около тринадцати. Тонкая, хрупкая, с руками словно веточки молодого дерева. Она была достаточно мила, но не настолько, как ее сверстницы. Слишком угловата, слишком худа. А серая блуза и черная юбка лишь подчеркивали это. И еще, у нее был на шее шарф - тонкий, легкий, он был повязан аккуратным узлом сбоку. Эта деталь была только у нее одной, у других детей шеи были открыты. Странно... У нее были замечательные густые волосы цвета благородной меди, которые были стянуты на затылки в тугой хвост, как у и других девочек. Только ей это совсем не шло .Маленькие аккуратные ушки заметно торчали. Таких обычно называют лопоухими, но это на ней смотрелось неожиданно нежно, даже трепетно. Нос слегка курнос. И на нем были видны веснушки, не смотря на то, что кожа девочки была смуглой. В ней не было детской припухлости, казалось, что она сделана из костей и жил.
  Интересно, а какие у нее глаза?
  Именно когда он это подумал, она их открыла, словно заметив его пристальный взгляд. Аквамарин. Цвета моря. Такие глаза встречаются крайне редко... Хотя у девочки были тонкие брови, да и ресницы не могли похвастаться пышностью, Но глаза горели на ее смуглом личике как два драгоценных камня.
  Она посмотрела на Генри. Мужчина вздрогнул. Что-то было неуловимое знакомое в этом прямом, насмешливом взгляде.
  Девочки спели еще пару песен, поклонились бурно аплодирующей публике, и ушли со сцены, куда немедленно вернулись музыканты.
  Генри последил, как сироты прошли к выходу, возглавляемые директрисой.
  Да уж. Это была единственная мысль в голове Генри.
  Час спустя, когда он все же познакомился с родителями невесты Арье - пожилой парой старой закалки, - и смог выйти в парк, прилегающий к дому, то чувствовал себя невыносимо усталым.
  Девочка не выходила у него из головы. Она одновременно была похожа на Анну, и одновременно не была. Словно даже не тень, а одно из возможных отражений. В детстве Аннабель никогда не была такой, как это девочка. Может, потому что росла в нормальной семье? А если бы была в той же ситуации, что и эта сирота - была точной ее копией. Может быть... Но ребенок явно талантлив. И полностью отдается музыки, как Анна отдавалась механики.
  Это девочка и Анна... Внутри стало тягуче больно и пусто. И тут его озарило. А вдруг, ребенок сможет заполнить эту пустоту? Все его ровесники уже обзавелись не только семьей, но и наследниками. Генри пока не был готов к новому браку, а удочерить малышку - вполне можно. У него достаточно средств, и вообще...
  Генри тряхнул головой. Вон все мысли! Это бред, как он такое подумать.
  Пройдясь по лабиринту кустов, на которых почти все листья уже осыпались,он вышел к фонтану и уселся на бортик, кутаясь в пальто.
  Осенняя ночь была холодной. В темно-синем небе горели ледяные кусочки звезд. Восходящая луна безучастно весела над миром, озаряя его своим прохладным светом. Фонтан был в форме девушки, несшей в руках два кувшина, из которых мирно журчала вода. Парк был тих и пуст, но в ушах Генри еще стоял отголосок музыки из зала. Виски давило, чувство усталости выворачивало руки и ноги, но он пытался не обращать внимание. Он обещал Арье, что будет здесь до конца, и сдержит слово.
  С той стороны фонтана, которая была закрыта статуей от Генри, кто-то пошевелился.
  Мужчина при щурился, пытаясь в неярком свете, понять кто это.
  -- Эй,-- окрикнул он.
  Там кто-то охнул, и в поле его зрения вышла девушка.
  Она была одета в изысканное платье глубоко синего цвета с пышной юбкой, что сейчас было в моде. Высокие кружены перчатки. В руках она держала маленькую сумочку, которую не знала, куда пристроить. На плечах легкое пальто, которое так нелепо смотрелось вместе с остальным нарядом. Когда ее синие глаза смущенно посмотрели на него, он вспомнил ее.
  -- София? Вы тоже здесь?
  -- Здравствуйте, Генри. У меня разболелась голова от музыки, и я...
  -- Здравствуйте, сеньорита .
  Они неловко замолчали. Мужчина пытался подобрать тему для разговора, когда девушка пыталась найти способ тактично уйти.
  -- Как вам вечер?-- нашелся Генри.
  -- О, я не люблю такие мероприятия... Но вот...
  -- Так почему вы пришли? Извините, это прозвучало грубо...
  -- Нет-нет, все в порядке. Мой папа здесь почетный гость, и я должна...
  -- Ясно.
  Генри не мог понять, откуда взялось это странное чувство смущения и неловкости.
  -- Так я пойду?
  -- Да-да, не смею вас задерживать.
  -- До завтра.
  -- До завтра?
  Но она уже шла прочь, стараясь уйти как можно скорее. Интересно, правду ли сказала Аннали, что девочка в него влюблена?
  Генри вернулся в зал спустя минут двадцать, когда шум в ушах утих, и стало немного полегче.
  Он взял бокал вина, и попытался вновь пройти к своему месту около колонны, когда заметил двух молодых людей, которые над кем-то нависли и что-то вторили в весьма грубой форме. Вокруг них образовалось пустое место, куда люди словно боялись идти,
  Генри, проклял про себя свое умение вмешиваться во все скандалы, прошел туда, и спросил:
  -- Сеньоры, проблемы?
  К нему обернулись два нахальных лица. Молодые еще, едва ли исполнилось шестнадцать.
  -- Идите куда шли, сеньор,-- грубо буркнул один из них.
  -- Я шел именно сюда.
  -- Не лезьте в чужие дела, отстаньте!
  -- Может это вы отстает от...-- он посмотрел на того, кого скрывали раньше фигуры этих парней и осекся. Аквамариновые глаза смотрели на него с вызовом. О духи, как был знаком ему этот отчаянный взгляд. Как он походил на ее отражение...
  -- Я сама справлюсь,-- заявила девочка и с размаху заехала одному из молодых людей между ног, а второму весьма ловко засадила в солнечное сплетение согнутым локтем, усиливая удар второй рукой.
  Генри смотрел на все это с возрастающим изумлением.
  Девочка пнула обоих, передернула плечами и пошла прочь.
  Так, а она вроде должны была уйти уже со своими. Может, потерялась?
  -- Сеньорита, я могу вам помочь?-- спросил Генри, догоняя ее.
  Она остановилась и развернулась к нему. Девчонка едва ли доходила ему до середины груди, но смотрела по крайне мере так, словно была выше не две головы.
  -- Вы дурак?
  Опешив от вопроса, мужчина все же ответил:
  -- Вроде нет....
  -- Женаты?
  -- Нет.
  -- Так вы из этих,-- девочка брезгливо скривилась, делая шаг назад.
  -- Из кого?
  -- Тех, кто любит помоложе.
  --Нет! Что за чушь ты несешь?!
  -- Так чего вам от меня надо?-- устало спросила девочка, одергивая блузу. -- Идите, куда шли.
  -- Как тебя зовут?
  Она хмуро взглянула на него из под бровей, но все же ответила.
  -- Берта.
  Редкое имя. Сейчас его считали слишком грубым для настоящих сеньорит, но ей шло это резкое имя.
  -- Генри.
  -- Оччч приятно,-- иронично сказала она, и, кривляясь, присела как дама в реверансе.-- Так я пошла?
  -- Ну...
  -- Чего вам надо?
  -- Я хочу тебя удочерить,-- выпалил Генри, даже толком не осознав, что сказал.. Затем понял и впал в ступор, ведь он правда этого хочет. Но зачем ему девочка? Из приюта? Да еще такая агрессивная и ненормальная? Но она так похожа на нее...
  -- Ну, удочеряйте,-- недоверчиво хмыкнула она и пошла прочь.
  Генри же стоял и пытался понять, что он сейчас сделали зачем.
  
  --... Уважаемый суд, посмотрите на этого человека,-- голос Генри тек в уши слушателей патокой.-- Посмотрите повнимательней. Ему едва ли исполнилось двадцать. Он близорук, не уверен в себе и неуравновешен. Разве можно считать его показания правдивыми? Ведь вы и сами слышали, что он ненавидит моего подзащитного. Что эти чувства копились в нем несколько лет, и сейчас, когда у него появилась возможность навредить, он воспользовался ей сполна. Как, подскажите как, он мог слышать разговор сеньора Миллера и сеньоры Кон? Как, даже если при проведении эксперимента,- информация о нем вы можете найти на страницы 56 данного дела,-- он не слышал даже половины? И то, что он воспроизводил было нечетким, не уверенным. Или у него внезапно появился невероятный слух в тот момент, а потом без остатков исчез. Вам не кажется это глупым?
  И вы, господа обвинители. Вся ваша теория построена на показаниях одного человека? На человеке, который даже не может сам принять никакого решения, у которого в сознании есть только мысль о месте тому, кто однажды сделал что-то не так пять лет назад? И моего подзащитного вы готовы судить не за то, что обвинитель пытается безуспешно доказать, а за то, что пять лет назад некая сеньорита предпочла общение с ним, а не со свидетели. Пять лет! Уважаемый суд, все пять лет свидетель копил злость и не мог забыть этого. И вы считаете данного человека адекватным? И вы осудите этого человека,- указание на аккуратного мужчину, сидевшего за столом обвиняемого,-- на год тюрьмы? Вы уверены в этом? Если да, то осудить нужно всех, кто совершал промашки в своей жизни. Всех, начиная с нас с вами. Вы уверены, уважаемый суд? У меня все.
  Генри в торжественном молчание прошел на свое место.
  Его подзащитный, сеньор Миллер осторожно заерзал на стуле, тихо спросив:
  -- Вы уверены?
  -- Да, вполне,-- спокойно отозвался Генри, следя за судьей.
  -- Но почему?
  -- Потому что наш судья пятнадцать лет назад был замешан в одном скандальном деле. И только благодаря чуду и тому, что он был достаточно молодым, его просили и не привлекли к ответственности, которая бы сломала его жизнь.
  -- Какое дело?
  -- Это конфиденциально, прошу прощения.
  -- Да-да, конечно...
  Дело закончилось успешно. Как всегда.
  Генри, сдержано улыбаясь, вышел из зала и пробивался к выходу. Он не любил давать интервью или какие-то пояснения к делу, поэтому пытался смытая ровно за минуту до того, как придут журналисты, которые могут узнать его в лицо.
  В контору он пришел в весьма приподнятом настроении, кивнув Альберту, собирался пройти в свой кабинет, когда его помощник неожиданно сказал:
  -- Вас ожидают.
  -- Кто?
  -- Сеньора. Она не представилась, сказала, что по объявлению.
  -- Не Аннали?-- слегка морщась спросил Генри. Его уже порядком достали эта взбалмошная девчонка.
  -- Нет, мастер.
  -- Ты уже подготовил свои бумаги об увольнении?
  -- Нет...- Альберт опустил глаза в пол, ему явно стало не по себе от этого вопроса.
  -- Подготовь их к новой неделе.
  -- Да, мастер...
  Генри зашел в кабинет, не глядя в кресло, где он заметил копаем глаза сидела гостья, и, вешая пальто, спросил:
  -- Добрый день. Итак, вы по объявлению. Какое у вас образование?
  Он хотел составить мнение до того, как посмотрит на нее. Голос - важная вещь для юриста. По нему можно многое сказать о человеке.
  Но, услышав ее звонкий голос, который слегка дрожал от волнения, Генри забыл обо всем, что планировал:
  -- Добрый день, сеньор. Я заканчиваю Академию в этом году, буквально через месяц выпускные экзамены.
  -- София...
  Она сидела перед ним смущенная и покрасневшая, не зная, куда девать руки.
  -- Генри.
  Он прошел на свое место и сел в кресло.
  -- Вы хотите работать у меня? Не ожидал...
  -- Да, простите...
  -- За что извиняться? Все в порядке. Итак, продолжат те. Вы заканчиваете Академию.
  -- Да.
  -- Какой у вас средний бал?
  -- Девять и семь.
  -- Профессиональная этика?
  -- Да, - девушка улыбнулась. Генри вернул улыбку и попытался вести разговор в приятельском тоне, чтобы помочь девушке расслабиться, а то она побелела от волнения.
  -- О, эта стерва тоже мне попортила аттестат. Она так же лютует? С какого раза сдали?
  -- Семнадцатый.
  -- Даже так.. Я с двенадцатого. С чего она вас не возлюбила?
  -- Она ошиблась, когда говорила о Кодексе чести юриста. Я поправила.
  -- Роковая ошибка,-- Генри не сдерживал открытую и одобряющую улыбку. Девушка немного приободрилась, выпрямилась в кресле.
  -- Да, я это уже поняла. Но как говорится, знал бы куда упадешь...
  -- Да-да, вы правы. Итак, почему у меня? И почему помощником?
  Генри вспомнил, как пару дней назад узнал, что нынешний мэр города является отцом Софии. Он пытался вспомнить образ того отца, который благодарит его за спасенную дочь, и то, что недавно видел на фотографии - уверенный в себе человек, сдержанный и сильный, который может заставить себе подчиняться. Многое ему пришлось пройти, чтобы стать таким.
  -- Вы о моем папе... Да, он мог помочь мне устроиться куда угодно. Но не стал.
  -- Почему?
  -- Я попросила. Еще в двенадцать лет, когда поняла, что хочу стать юристом.
  -- Так рано.
  -- Да. Я попросила его никогда не вмешиваться в мои дела. И он до сиз пор сдерживать свое слово.
  -- А что взамен?
  -- Взамен, я пообещала быть хорошей дочерью и больше не сбегать из дома.
  -- О, моя жена тоже сбегала из дома раза три,-- сказал Генри и осекся. Нет, не стоит об этом с ней говорить. София корректно сделал вид, что ничего не слышала, поняв необходимость этого поилицу мужчины.
  -- Так вы возьмете меня?
  -- Вы первая обратились. Других кандидатов пока не было, но все же я хотел быть объективным.
  -- Да, я понимаю,- она сникла, начав подниматься.-- Если что, вы позвоните,-- сказала она таким тоном, который звучал "да-да-да, я понимаю, что вы меня отшили".
  -- Я имел ввиду другое. Я хочу увидеть вас в деле. Завтра вечером мне нужна вся информация об усыновлении детей. Желательно с прецедентами из Дома.
  -- Хорошо, сеньор,-- она буквально засовестилась от счастья.-- Я все сделаю!
  И упорхнула, не попрощавшись.
  Она справилась к утру следующего дня. Принесла огромную стопку бумаг, которую тут же вывалила на стол Генри и с ходу начала выдавать всю информацию, которую успела собрать.
  Белчер был поражен ее настойчивостью и трудоспособностью.
   -- Вы наверно учите все вопрос в ночь экзамена,-- в шутку сказал он, когда она закончила. Когда София покраснела, то понял, что попал в точку, но решил не продолжать эту тему.-Вы меня впечатлялили, София. Давайте так... С первым заданием вы справились. И я беру вас на испытательный срок. С завтрашнего дня вы будете приходить в контору и знакомиться с положением дел, в этом вам поможет Альфред, я дам ему соответствующие указания. А как только сдадите экзамены будете официально зачислены в штат. Договорились?- он протянул ей руку для рукопожатия.
   -- Договорились!-София торжественно пожала его ладонь, пытаясь сделать так, чтобы ее счастливая улыбка выглядела не очень широкой.
  
  
  Все же поход в Дом не обошелся без инцидента. Милая Берта назвал Арье "худосочным истеричным нытиком", а Софию "блондинистой подстилкой". А то, как она обращалась к директрисе вообще лучше не упоминать. Но узнав о том, что ее хотят удочерить, сменила гнев на милость, и сказала, что согласиться, если ей позволят заниматься пением. Генри пообещал достать ей самых лучших учителей, на что она довольно кивнула и больше не участвовала в разговоре, приткнувшись деталью интерьера. Но по ее горящим глазам было видно, что ей интересно.
  Генри предложили проводить Берту до ее комнаты, чтобы немного поговорить наедине. Та согласилась, и пошла вперед. Мужчина попросил своих знакомых подождать и направиться за ней.
  -- Вы чудак. Но слово сдержали,-- сказала она своим чудесным противным голоском. Она старалась его раздражать, но это ей не удавалось.
  -- Я обычно держу слово.
  -- Зачем я вам?
  -- У меня аллергия на кошек,-- как бы между прочим сказала Генри, не боясь ее реакции.
  Девочка, не обидевшись, рассмеялась.
  -- А вы ничего. Если бы меня не так доставал директриса в последнее время, я бы не согласилась.
  -- А она тебя достает?
  -- Она видит во мне талант,-- девочка сделала неопределенный жест руками.-- И хочет его развить, таская меня всюду.
  -- А тебе не нравится?
  -- Я хочу петь для себя, понимаете?-- Она развернулась и взглянула в глаза Генри. - Голос - мое все. И я не желаю, чтобы его продавали.
  -- Думаю, у директрисы ушло много времени, чтобы заставить тебя петь в хоре на балу.
  -- Вы правы,-- девочка усмехнулось взрослой ухмылкой.
  -- А какие у тебя отношения со сверстницами?
  -- Ой, не надо тут играть психолога!-- она скривилась. У нее была необычайно живая мимика.-- А как вы заставили меня продать? Я же "необычайно ценный кадр",-- последнюю фразу она явно цитировала.
  -- У меня достаточно средств, чтобы суметь решить этот вопрос.
  -- Даже так. Тогда купите мне золотую скрипку. Давно мечтала на ней научиться играть.
  -- Хорошо,-- ответил Генри, по совести говоря пропуская вопрос мимо ушей.-- Это твоя комната?
  -- Да.
  -- Можно глянуть?
  -- Вы точно не маньяк?
  -- Да.
  -- Тогда заходите.
  Комнат в Доме обычно делили два ребенка. Генри безошибочно понял, что именно левая часть принадлежит Берте. Хотя набор предметы был примерно одинаковый, но в правой части присутствовал некая не бедность, не то что бы бардак, а скорее неопределенность. Слишком много ярких цветов, снимки каких-то актеров на стене, даже цветок в горшке на тумбочке. Слева же все было разложено по полосам. Очень много места занимали книги, и книги отнюдь не детские. Генри, прочитав пару названий, еле сдержал удивленное хмыканье.
  -- Все, довольны?-- спросила девочка.-- Тогда марш отсюда.
  -- Да, доволен. Розовые обои тебе точно подойдут в комнату, доченька.
  -- Вон, папаша,-- зло сказала девочка и впихнула его за дверь.
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"