светлые мальчики с перьями на головах
                          снова спустились к нам снова вернулись к нам с неба
                                             их изумленные утром слепые глаза 
                                   просят прощенья как просят на улицах хлеба
                                   
                                      медленно словно пугливые странные звери
                                         еще не успев отойти от усталости сна
                                         ищут наощупь горшки и открытые двери
                                путаясь в спальных рубашках как в ласках отца

                                                          Наутилус Помипилиус
                                                                   Тихие игры

     Пока никто не слышит. Тихо, тихо....
     Босыми ногами, по полу. Путаясь спросонья в ночной рубашке.

     Ключ - в замок. Щелчок.

     Холодные ступеньки. Ступням немного колко и зябко. А за неумытыми окнами - 
серый рассвет. Тишина, особая тишина, такая - только на рубеже между ночью и 
утром. Могильная тишина. Спящая...

  -  Привет.

     Стоим и мнёмся на бугристом асфальте. Ночные рубашки - белые пятна на
серой стене. Тихо... Тихо. Пока никто не слышит. Пока все спят.
     Еле слышно, почти не шевеля губами

  -  Идём.

     Рука - в руку. Голые и смешные, незагорелые ноги городских детей мелькают 
под подолом. Тишина.
     Дома молчаливы, в слепых и тёмных окнах - отражается серое небо и витиеватые 
сети ветвей. Шагаем легко, не таясь, по белой неровной полоске посередине шоссе.
Ни машины, ни звука, ни дуновения ветерка. Весь мир замер, весь мир ждёт, 
чего-то ждёт... Тихо-тихо... пока никто не слышит.
     Идти не долго. Квартал, второй - и мы уже за жилой частью города. Ещё 
немного... Только бы не опоздать - чувствую, как наши руки подрагивают в 
унисон. А между ладонями - горсточка странно домашнего тепла.

  -  Здесь? - ты спрашиваешь меня, когда мы останавливаемся под лестницей в
небо. Кивок. Хрупкие плечи вздрагивают под рубашкой, ты задираешь голову и
задумчиво смотришь вверх, легко отбросив с лица золотистую прядь. Над нами -
зависла она. Угловатая вязь металических конструкций до самого неба.
     
     Я даже не знаю что это. Водонапорная башня? Если верить картинкам в 
учебнике - вроде похоже.
     Это важно?

     Обмен взглядами. Идём.

     Металлические перекладины холодят руки, через десять ступенек - я уже не
чувствую пальцев, но и не задумываюсь над тем, чтобы отступить. Всё выше и
выше, от взгляда вниз - кружится голова....

     Ты иногда задеваешь руками мои босые ступни.

     Полдороги. Остановка, отдых. Шумное дыхание - твоё и моё.
  -  Не боишся? - здесь, наверху мой голос смелей. Нj всё равно - тихо, тихо...
так надо. Любой звук - нарушит, сломает всё.
  -  Нет.
  -  Только не смотри вниз.
     Взгляд мельком на далёкую землю. Затем - на меня.
  -  Не смотрю. Идём.
     И снова. Перекладина - за перекладиной. Пальцы - какие-то далёкие, 
невесомые, от каждого прикосновения к металу - сотни маленьких иголок 
впиваются в кожу, отдаются в затёкших плечах. Осталось ещё совсем немного -
над головой уже маячит площадка...

     Некоторое время мы стоим, пытаясь отдышаться и не растерять этого чувства.
Чувства - трепещущего во всём теле. Сжимающего чем-то грудь, обхватывающего 
дрожащими пальцами горло. Чувство ожидания. А внизу... Отсюда мир 
совершенно другой. И не скажешь какой. Но мы - уже не оттуда. Совершенно не 
оттуда.

     Внизу - это чувствуешь.
     Здесь - в это веришь.

     Мир отпустил нас. Огромные, давящие на нас ящики домов - теперь это 
россыпь кубиков, шахматная доска, расчерченная чёрными полосками улиц.
     Они слегка поблескивают. Ночью был дождь.
     Смешно.

     Но мы смотрим уже не туда.
     Мы взялись за руки.
     Напряжённо прижавшись друг к другу мы, нервно вытянув шеи, вглядываемся в 
неровную кромку городского горизонта.

     Мы ждём рассвета.